Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ЯДЕРНАЯ ЛЕКСИКА БЫЛИН КИРШИ ДАНИЛОВА 21
1.1. Принципы составления словника «Древних Российских стихотворений» 21
1. 2. Количественный анализ лексикона 24
1. 3. Понятие ядерной лексики 29
1.4. Тематико-грамматическая характеристика доминантных лексем 31
1.4. 1. Частеречное соотношение лексем в ядре лексикона былин Кирши Данилова 32
1. 4. 2. Группировка доминантных лексем в аспекте фольклорной языковой картины мира 34
1.5. Ядро лексикона «Древних Российских стихотворений» в сопоставлении с доминантной лексикой других собраний былин 54
1.5.1. Характеристика частотной лексики в заонежских сборниках былинного эпоса 54
1. 5. 2. Общежанровые высокоупотребительные лексемы 59
1. 5. 3. Доминантные лексемы, обнаружившие значительные расхождения в частотности 68
1. 5. 4. Сопоставление словарных статей доминантных лексем как способ выявления
своеобразия лексикона былин Кирши Данилова 72
Выводы 78
ГЛАВА II. СОСТАВ ПЕРИФЕРИЙНОЙ ЛЕКСИКИ В СЛОВАРЕ БЫЛИН КИРШИ ДАНИЛОВА 80
2. 1. Вопрос о периферийной лексике в исследованиях по языку фольклора 80
2. 2. Количественные параметры употребления слов парах legomenon в былинах Кирши Данилова 84
2. 3. Общеупотребительные и стилистически идентифицированные в нормативных словарях hapax legomenon 92
2. 4. Территориально ограниченная лексика 104
2. 5. Фольклорные слова 119
2. 6. Окказиональные и «тёмные» слова 137
2.7. Выводы 151
ГЛАВА III. ЛЕКСИЧЕСКИЙ СОСТАВ БЫЛИНЫ «ДОБРЫНЯ И АЛЁША» 153
3.1. Методика сюжетного сопоставления лексиконов 153
3.2. Количественная характеристика лексем в былинах из трёх собраний 161
3. 3. Общеупотребительная лексика. Тематические группировки 165
3. 4. Стилистически идентифицированная и ограниченная в употреблении лексика 170
3.4.1. Фольклорные лексические единицы 171
3.4.2. Территориально ограниченная лексика 172
3. 5. Окказиональные и «тёмные» слова 174
3. 6. Выводы 176
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 178
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ 182
СПИСОК СЛОВАРЕЙ 183
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 185
ПРИЛОЖЕНИЕ 1 205
- Принципы составления словника «Древних Российских стихотворений»
- Вопрос о периферийной лексике в исследованиях по языку фольклора
- Методика сюжетного сопоставления лексиконов
Введение к работе
Исследование фольклорных произведений имеет очень большое значение не только само по себе, но и для познания языка и духовной культуры русского народа. «Язык русской устной народной поэзии представляет собой сложное по генезису образование, изучение которого в последнее время ведётся всё более интенсивно» [Оссовецкий 2005: 200].
Весомый вклад в изучение устного народного творчества в лингвистическом аспекте внесли фольклористы A.M. Астахова, А.А. Горелов, Т.В.Зуева, Б.П. Кирдан, А.Н. Лозанова, К.В.Чистов и др. (см.: [Астахова 1948, 1966,, 19662; Горелов 1991, 1999; Зуева 1998; Лозанова 1956; Чистов 1986, 1988]).
С 1974 г., когда в свет вышли две публикации [Хроленко 1974ь 19742]), обрела имя новая филологическая дисциплина - лингвофольклористика. Лингвофольклористика занимается проблемой взаимосвязи устно-поэтической речи с поэтической системой фольклора [Хроленко 19742: 38]. Этот особый раздел языкознания исследует взаимосвязь явлений языка фольклора того или иного этноса с духовной и (или) художественной культурой того же этноса, причём языковые явления рассматриваются в лингво-фольклористике в неразрывной связи с поэтикой и художественной структурой произведения устного народного творчества.
Представители современной отечественной лингвофольклористики много сделали для того, чтобы основательно изучить фольклорное слово, его семантическую структуру, поэтические функции, текстовые связи. Их работы знаменовали новый подход к выяснению природы языка фольклора и определили характер и тенденции последующей исследовательской работы.
Лингвофольклористика конца XX в., унаследовав богатейшие традиции почти полуторавекового изучения языка русского устного народного творчества, вводит в научный оборот разножанровый фольклорный материал и анализирует его в различных направлениях.
5 «Общее, что объединяет изучающих язык народных произведений, -это устоявшееся в наши дни его восприятие как специфической системы на всех языковых уровнях в жанровых разновидностях» [Соколова 2002]. Интерес к специфике фольклорного слова логично привёл к идее создания словаря языка фольклора. В 2006 году выходит «Словарь языка русского фольклора : Лексика былины» (Часть первая : Мир природы; Часть вторая : Мир человека), ставший итогом исследований курских учёных в области лексики русского эпоса.
Несмотря на очевидный рост интереса лингвистов к языку устной народной поэзии и сравнительную разработанность многих теоретических и практических вопросов в области вербальной стороны фольклора, последняя едва ли может считаться изученной окончательно. «Не прослежено... своеобразие функционирования грамматических категорий в разных жанрах и произведениях фольклора. Не преодолены «атомарность» и спонтанность в формулировании и определении тематики исследований, проистекающие от разобщенности сил, занятых анализом языка устной поэзии. Не вполне установлен характер соотнесённости динамики изменений в нефольклорном языке и языке фольклорном» [Язык русского фольклора 1988: 3]. Своего исследователя ждёт словообразовательный уровень. Лексический ярус также не получил систематического описания, хотя анализировались отдельные единицы, категории, разряды и группы лексики устной народной поэзии. Важным этапом в её изучении стали докторские диссертации М.А. Бобуновой «Фольклорная лексикография» (2004) и И.С. Климас «Фольклорная лексикология» (2005).
С той или иной полнотой описан лишь язык отдельных жанровых разновидностей. Только с середины XX столетия стали появляться работы о лексике фольклорных жанров. Постепенно выкристаллизовывалась проблема жанрового своеобразия фольклорной лексики (см.: [Пропп 1954; Богословская 1972; Кумахов 1979, 1986 и др.]).
Любое фольклорное произведение может быть понято должным образом лишь в рамках той жанровой системы, которой оно принадлежит. «Поэтика отдельного текста есть конкретный вариант поэтики жанра, реализация её принципов» [Путилов 19772: 17]. Выбор нами в качестве предмета исследования былинного эпоса неслучаен. «Народный русский язык... заключает в себе многие особенности, придающие ему необыкновенную живописность и своеобразную колоритность, и вместе с тем необыкновенную силу и мягкость. Те же самые особенности принадлежат и языку наших былин, и, можно сказать, здесь они получили ещё более развития, разнообразия и выпуклости, так как нигде не встречали такого частого и обширного применения... Все эти своеобразные особенности языка былин <...> заключают в себе столько особенности, что, в соединении с оригинальным стихосложением былин и всегдашнею меткостью, силою, образностью и юмором русского выражения, придают былинам совершенно исключительную, самобытную физиономию» [Стасов 1868: 323, 325].
Исследователи русского героического эпоса обращали внимание на следующие проблемы: генезис эпоса, его историческая типология, поэтика, процесс бытования и изменения [Астахова 1948, 1966ь Жирмунский 1962; Майков 1878; Миллер 2005; Пропп 1954, 1955, 1958, 2001; Путилов 19712; Скафтымов 1924; Черняева 1981; Чистов 1986, 1988 и др.]. Изучение былинного певца как своеобразного творца и хранителя эпической традиции волновало П.Н.Рыбникова и А.Ф. Гильфердинга [Рыбников 1989; Гильфердинг 1949]. О трёх типах сказителей (сказители-передатчики; сказители, усвоившие общий остов и в процессе исполнения выработавшие свой текст; сказители-импровизаторы) пишет М.А.Астахова [Астахова 19662], о специфике пейзажа в творчестве северорусских певцов - Т.А. Новичкова [Новичкова 1990]. В.М. Гацак в своих работах рассуждает о судьбах устной эпической традиции во времени [Гацак 1989], Ф.М. Селиванов - о былинных эпитетах и их постоянстве, об устойчивости и изменяемости образной системы в эпосе
7 [Селиванов 1975, 1977 и др.], В.П. Григорьев - о словотворчестве и смежных проблемах языка эпоса [Григорьев 1986].
Исследование лексики былин начинается с работы «Язык былин как средство художественной изобразительности» В.Я. Проппа, который считал, что «основные особенности языка былин относятся к области лексики. Это и понятно, так как именно слово есть тот строительный материал, из которого создаётся и человеческая речь, и художественной произведение» [Пропп 1954: 400]. В последнее время возрос интерес к изучению языка русских былин. Проблемы народно-песенной речи успешно решаются в работах Е.Б. Артёменко, П.Г. Богатырёва, А.В. Десницкой, А.П. Евгеньевой, С.Г. Лазутина, СЕ. Никитиной, И.А. Оссовецкого, З.К. Тарланова, А.Т.Хроленко и др. (см.: [Артёменко 1977; Богатырёв 1958; Десницкая 1970; Евгеньева 1963; Лазутин 1989; Никитина 1988, 1993; Оссовецкий 1958; Тарланов 1981, 1999; Хроленко 1976,1981]).
В дальнейшем язык былин изучался в различных аспектах. Существуют исследования, посвященные территориальным особенностям лексикона русских былин [Праведников 1995ь 19952, 2006], 20063]. Другие работы содержат анализ отдельных лексико-семантических групп (напр., глаголов зрительного восприятия [Беляева 1994]); лексико-грамматических категорий (имён числительных [Праведников 1996], наречий [Набатчикова 1994ь 19942]); лексических единиц и их группировок (фразеологизмов [Докукина 1995], синонимических рядов [Соколова 1994]); лексической реализации некоторых концептов [Харитонов 1995]; дискретно-ритмических конструкций [Сабынин 1987]; а также характеристики идиолекта былинного певца, индивидуальности сказителя [Караваева 1995, 1997] и др.
Однако, несмотря на существование исследований, описывающих различные особенности этого фольклорного жанра, отсутствуют работы, посвященные анализу отдельных собраний былин в плане изучения их лексического своеобразия.
Настоящее диссертационное сочинение выявляет специфику языка былин Кирши Данилова. Собрание русских народных песен, широко известное ныне как «Сборник Кирши Данилова», увидело свет в 1804 году в Москве под названием «Древние Российские стихотворения». Это первое в русской фольклористике собрание былин и исторических песен, записанных на Урале и в Сибири во второй половине XVIII века. Следует иметь в виду, что рождение «Сборника Кирши Данилова» и его публикация не совпадают во времени. Считается, что наиболее вероятный период создания этого собрания - 40-60 годы XVIII века [Путилов 1977i: 373]. Оно появилось более чем через полвека - в 1804 году - в Москве под названием «Древние Российские стихотворения».
Принципы и характер записи позволяют рассматривать «Древние Российские стихотворения» как собрание, отражающее с большой достоверностью живую фольклорную традицию, стоящее в одном ряду с классическими сборниками по русскому эпосу. В этом смысле «Сборник» выходит за пределы собственно русской культуры: он «начинает собою новый этап в истории европейского фольклоризма, представляя один из самых первых по времени образцов подлинно фольклорной поэтической антологии в Европе XVIII века» [Путилов 1977|Г 379]. Необходимо отметить также, что «Сборник Кирши Данилова» долгие годы был единственным источником изучения эпоса [Пропп 2001: 146]. Всё это делает «Сборник Кирши Данилова» «ценнейшим памятником русской народной поэзии, сохраняющим и сейчас своё большое художественное и познавательное значение» [Путилов 1977]: 404].
Почти два века десятки исследователей в России и за рубежом пытаются разрешить загадки Кирши Данилова и самой книги. Интерес к собранию былин не ослабевает и в наши дни. Исследователи, в частности, ищут ответы на вопросы: кем и когда были зафиксированы былины. Данными проблемами в разное время занимались Л. Майков [1878, 1896], Вс. Миллер [1893], Н.С. Тихонравов [1894], A.M. Лобода [1896], П.Н. Шеффер [1896], М.Н. Сперанский [1911], П.С. Богословский [1928], Б.Б. Кафенгауз [1949], П.Д. Ухов
9 [1956], М.К. Азадовский [1958], А.И. Стендер-Петерсен [1958], А.М.Астахова [1966,], А.П. Евгеньева [1963], Е.И. Дергачёва-Скоп [1965], B.C. Левашов [1971], А.А. Горелов [1963, 1974, 1995, 1998, 2001], Б.Н. Путилов [1977,], В.В. Блажес [1977], В.Д. Осипова [1985], И.М. Шакинко [1989,, 19892, 1992, 1993, 2000], В.И. Байдин [2001, 2002, 2003], А.В. Чернецов [2004] и др. учёные.
В дошедшей до нас копии "Древних Российских стихотворений" 1780-х гг. начальный лист был утрачен, и о том, что там стояло имя Кирши, известно со слов первого публикатора - А.Ф. Якубовича. В предисловии ко второму изданию 1818 года К.Ф.Калайдович писал: «Сочинитель или, вернее, собиратель древних стихотворений... был некто Кирша (без сомнения, по малороссийскому выговору Кирилл, так как Павша - Павел) Данилов, вероятно казак, ибо он нередко воспевает подвиги сего храброго войска с особенным восторгом. Имя его было поставлено на первом, теперь уже потерянном листе "Древних стихотворений"» (Цит. по: [Байдин 2003: 23]). Долгое время затем сведения об истории оригинала книги и биографии Кирши Данилова исчерпывались фразой из обнаруженного профессором Московского университета СП. Шевырёвым в середине XIX века письма П.А. Демидова - владельца Невьянского и других заводов на Урале - от 22.09.1768 г., которое сопровождало посланную академику Вс. Миллеру историческую песню: «Я достал от сибирских людей, понеже туды всех разумных дураков посылают, которые прошедшую историю поют на голосу». Судя по всему, Прокофий Демидов был осведомлён об обстоятельствах жизни исполнителя, за пение «истории» оказавшегося в ссылке в Сибири, а оригинал Сборника в 1768 г. уже существовал [Байдин 2003: 23]. В академическом издании Сборника Кирши Данилова констатировалось: «...Личность его и по сей день остаётся загадкой <...> Никакими документальными данными о Кирше мы не располагаем <...> почти ничего не зная о Кирше Данилове и питая слабые надежды узнать что-нибудь в дальнейшем...» [Путилов 1977,: 388-390]. Однако в свете архивных находок, сделанных позже крупнейшим современным исследо-
10 вателем творчества Кирши Данилова А.А. Гореловым и екатеринбургским писателем-краеведом И.М. Шакинко, сомнения в существовании самого певца оказались развеяны, установлен примерный интервал, в который сборник мог быть создан в письменном варианте: 1742-1768 гг. [Горелов 1963, 1995; Шакинко 1989].
Проблема идентификации личности Кирши Данилова не свелась только к вопросу о том, существовало или нет это лицо в действительности. Для К.Ф. Калайдовича в лице Кирши Данилова совмещались народный сказитель, поэт и собиратель. А.А. Горелов утверждает, что Кирша Данилов принадлежал к демократической среде, он был одним из тех замечательных деятелей народной культуры XVIII века, о которых мы, к сожалению, знаем очень мало. Ему русская культура обязана сохранением выдающихся памятников народного творчества [Горелов 1963].
Исследователь В.И. Байдин отмечает «биографичность» отдельных произведений из состава собрания былин: «Когда я несколько лет назад обратился к личности «последнего скомороха» России, то в первую очередь занялся поиском новых фактов и упоминаний, которые относились или могли быть отнесены к Кирше Данилову, а также поиском и анализом материалов о его окружении. В сочетании с интерпретацией уже известных данных о жизни певца и использованием для реконструкции биографии К. Данилова реалий текстов Сборника такой подход оказался достаточно плодотворным. С точки зрения историка, возможности тех же текстов «Древних Российских стихотворений» далеко не исчерпаны. Это касается прежде всего персоналий, топонимов, социальных и топографических деталей песен шуточно-бытового содержания. Так, исходя из подобных деталей, как минимум, 3-4 текстов, можно было предполагать о происхождении Кирши из Нижегородского Поволжья и его проживании там до ссылки, хотя непосредственно Нижний Новгород в книге упоминается лишь однажды... Изучение земляческих, родственных... отношений людей из уральского окружения Кирши Данилова (как и предполагаемого алтайского) показало, что заметная часть таких свя-
зей своими «корнями» также уходит в Поволжье» [Байдин 2003: 27]. Восстановив в ходе исследований 2001-2002 гг. основные этапы биографии Кирши Данилова, учёный утверждает, что сам Кирша являлся наследственным певцом-потешником как минимум в пятом поколении.
Особого внимания, на наш взгляд, заслуживают исследования И.М. Шакинко, на протяжении многих лет занимавшегося историей рода горнозаводчиков Демидовых. Однажды во время просмотра в Центральном государственном архиве древних актов демидовских бумаг, «ловя в сотнях и тысячах архивных листов "иголку в сене", я наткнулся на три (целых три!) документа, в которых рассказывалось о Кирше Данилове». Учёный утверждает: «Оказывается, жил на белом свете Кирша Данилов!» [Шакинко 1992: 8].
Многих исследователей волнует вопрос о месте записи «Сборника Кирши Данилова». В частности, один из первых издателей сборника К.Ф. Калайдович высказывал предположение о возможном иркутском происхождении собрания, что, по его мнению, подтверждается многими выражениями, отдельными оборотами речи и словами песен. В собрании помещены песни «Поход селенгинским казакам» (sic!) и «Во сибирской украине, во До-урской стороне», которые своим содержанием связаны с Забайкальем и, как считают учёные, раскрывают исторические события, происходившие в Забайкалье в первые годы пребывания здесь русских. Люди, сложившие эти песни, видимо, хорошо знали условия жизни забайкальцев, исторические факты, имена, названия местностей. В.Д. Осипова, исследуя историю собирания музыкального фольклора дореволюционного Забайкалья, отмечает, что возможным местом записи песен из собрания былин Кирши Данилова называются различные районы Урала и Сибири (Тобольск, Томск, Алтай, Красноярский край и др.). Песенный материал собрания оказался настолько богатым, что в нём отразилось все многообразие сибирского фольклора в целом. Исследователи находят в текстах данного сборника такие черты, которые характерны для локального фольклора того или иного региона Сибири [Осипо-
12 ва 1985]. Большинство учёных сходится на том, что «Сборник» был создан в одном из юго-западных районов Сибири, примыкающих к Приуралью [Миллер 1897; Богословский 1928]. «Материал "Сборника" несёт на себе ясную печать сибирского происхождения» [Путилов 1977]]. И.М. Шакинко объясняет данную разбросанность тем, что Кирша мог побывать не только на Алтае, но и в Восточной Сибири - благодаря своему покровителю Акинфию Демидову. «Ведь размах у этого великого предпринимателя был уникальный. Своим лучшим в мире металлом он торговал не только с европейскими странами, но и с Востоком - Китаем и Монголией. Возможно, исколесил Кирша всю Россию. Немало поездил и по Уралу. А здесь, на Урале, собралась вся Русь. Сюда стекались из Поморья, из Подмосковья, с Волги, с Украины... Бежали сюда самые сильные телом и отважные духом, те, которым невыносимым стал гнетущий режим "регулярного" государства. Сюда же ссылали и "разумных дураков" (к которым принадлежал и Кирша), отторгнутых неразумной системой» [Шакинко 1992: 10].
Не менее важным для исследователей представляется изучение поэтических особенностей собрания былин Кирши Данилова, своеобразия его стилистической системы, типических мест.
К собранию былин Кирши Данилова ещё в 1867 г. проявил внимание Ф.И. Буслаев, который не прошёл мимо случаев «украшенного синтаксиса» былин из «Сборника». В разделе «Народный язык» своего труда «Преподавание отечественного языка» он выделил специальный параграф «Фразеология», в котором рассмотрел несколько примеров устойчивых словесных комплексов из собрания и классифицировал их по двум группам: тропы и отдельные слова и выражения [Буслаев 1992].
В статье «Из наблюдений над стилем сборника Кирши Данилова» П.Д. Ухов обратился к своеобразию типических мест собрания и в результате исследований пришёл к выводу, что Кирилла Данилович, упоминавшийся в тексте одной из песен, и Кирша Данилов - одно и то же лицо [Ухов 1956]. Проанализировав записи былин в собрании, автор приходит к следующему
13 предположению: такая филологически точная запись могла быть произведена только во время исполнения произведений (во время пения). Поскольку в XVIII веке теоретического и практического обоснования необходимости такой записи быть не могло, то следует заключить, что запись производил сам сказитель, твёрдо помнивший текст своих былин. П.Д. Ухов считал, что «дальнейшая работа над стилем Кирши Данилова помогла бы выяснить творческую манеру сказителя, определить его творческое лицо» [Ухов 1956: 115].
Позже к данному собранию былин обращались многие исследователи, изучая проблемы структурной и семантической специфики фольклорного слова, составления словаря былинной речи [Хроленко 1976, 1994i], вопросы толкования слова в словаре языка фольклора [Бобунова 19942], ономастического пространства русского былевого эпоса [Пеньковский 1988], морфологической характеристики фольклорных слов (см.: [Моргунова 1994; Бобунова 1994], 1995; Климас 1994і; Набатчикова 1994|]). Наблюдения над лексикой «Древних Российских стихотворений» в сопоставлении с другими классическими собраниями былин и народных лирических песен делались в работах И.С. Климас [Климас 19942, 2004]. Периферийная лексика былин Кирши Данилова подверглась исследованию в работе С.А.Авдеевой [Авдеева 1994]. Соотношением номинативной и символической компоненты в структуре значения фольклорного слова в «Древних Российских стихотворениях» занимался Л.Ю.Гусев [Гусев 1992]. Реализацию концепта «честь» в текстах «Сборника» изучал В.И.Харитонов [Харитонов 1995]. Локальное своеобразие данного собрания былин интересовало исследователя СП. Праведникова [Праведников 1995)].
Для анализа мы неслучайно выбрали собрание былин Кирши Данилова. Наш выбор обусловлен тем, что это первое собрание эпических песен второй половины XVIII века, записанных на Урале и в Сибири. Тексты самого древнего собрания былин, видимо, сохранили архаические элементы. Мы предполагаем, что выявление и изучение лексических особенностей данного собрания поможет ответить на многочисленные вопросы, связанные с загадкой
14 «последнего скомороха Руси», «развеять дымку таинственности, окутывающую фигуру и само имя Кирши Данилова» [Шакинко 2000: 62].
В 2005 году изданы подготовленные нами словник и частотный словарь былин Кирши Данилова. Составление словника былин Кирши Данилова было осуществлено вручную в 1994 году [Климас 19942]. Особенностью нашего исследования является то, что материал был уточнён в количественном плане (нами взято 27 текстов вместо 26) и подвергся машинной обработке при помощи компьютерной программы Newslov. Кроме того, в словник вошли не только все самостоятельные части речи, включая местоимения и существительные - имена собственные, но и служебные слова. Составленный на основе текстов словник содержит 3 179 лексем (ср. 2,5 тысячи в прежнем), зафиксированных в 30 072 словоупотреблениях.
Существенным методическим приёмом при изучении фольклорной лексики является сопоставительный анализ, который можно проводить с различными целями. При определении традиционности и устойчивости используемых лексических средств берутся тексты одножанровые, но следующие по времени записи друг за другом.
В настоящее время складывается сопоставительная лингвофольклори-стика. Сопоставление возможно в двух направлениях: внутреннее - в рамках одной народно-поэтической культуры - и внешнее - сопоставление тех или иных фрагментов народно-поэтической культуры двух и более этносов. Опыт сопоставительного анализа продемонстрировали курские лингвофольклори-сты на материале произведений русской и английской народно-песенной лирики [Хроленко 2002], русской, английской и немецкой [Завалишина 2005, Воронцова 2005] и т.п. Для внутреннего сопоставления список возможностей достаточно обширен: своеобразие фольклорных картин мира различных фольклорных жанров; территориальная дифференцированность языка фольклора; эволюция фольклорного лексикона жанров и всего фольклора в целом и ДР-
15 В своей работе мы проводим внутреннее сопоставление лексикона Кирши Данилова с лексиконами заонежских собраний былинного эпоса с целью установления территориально-временной и идиолектной дифференцированное. Академик Н.И. Толстой указывает на то, что «нынешний славянский диалектный ландшафт в отношении многих явлений представляет собой нечто вроде развернутой в пространстве диахронии, в которой временная последовательность развития систем или их фрагментов манифестируется в территориальной проекции» [Толстой 1968: 342]. По мнению и других исследователей языка фольклора, «лексические отличия текстов, обусловленные временными рамками, совпадают с территориальными» [Соколова 2002: 54].
Тексты самого древнего собрания былин, видимо, сохранили архаические элементы. Полагаем, что для выявления регионального компонента вполне достаточно привлечение нами в качестве фонового материала былин, зафиксированных через сто лет П.Н. Рыбниковым* на северо-западе европейской части России (Заонежье). В необходимых случаях привлекались тексты из собрания А.Ф. Гильфердинга - «Онежские былины», записанные ещё на 11 лет позже на той же территории. С 1859 по 1867 годы П.Н. Рыбников записал более 200 текстов, а в 1871 году А.Ф. Гильфердингу за 40 дней удалось зафиксировать 318 произведений, составивших три тома «Онежских былин». Как правило, многие былины были записаны от одних и тех же сказителей.
Собрания А.Ф. Гильфердинга и П.Н. Рыбникова сопоставимы между собой и в количественном отношении. Словарь былин П.Н. Рыбникова содержит 7456 лексем с общим количеством словоупотреблений 99782; в него вошли исключительно знаменательные части речи, кроме имён собственных. Словарь былин А.Ф. Гильфердинга включает 7484 лексемы (количество словоупотреблений - 150449) и учитывает только знаменательные слова, кроме собственных наименований и местоимений. Поскольку комплексный анализ лексикона определённого собрания былин пока не предпринимался, отсутствие представления о лексическом своеобразии былин Кирши Данилова пре-
допределяет актуальность данного исследования. Кроме того, актуальность обусловлена тем, что настоящая работа не только представляет результаты исследования былинного лексикона, но и выступает как один из способов сохранения народных традиций, предлагая для анализа народно-песенной речи новый лингвистический материал.
Объектом исследования являются тексты былин из собрания Кирши Данилова. Наш выбор обусловлен высоким научным авторитетом собрания, единством места и времени фиксации, достаточным количеством хорошо сохранившихся текстов. На это издание опирались все учёные, изучавшие былинный эпос.
Предмет нашего исследования - лексикон «Древних Российских стихотворений», анализируемый в разных аспектах. Под лексиконом мы понимаем все слова, использованные в данном корпусе текстов, а также словарь, в котором содержится систематическое описание лексем. На примере словарного состава собрания былин рассматриваются проблемы формирования ядра и периферии былинного лексикона, его тематического своеобразия в аспекте фольклорной картины мира.
Базой эмпирического материала послужило авторитетное в научном отношении издание «Древние Российские стихотворения, собранные Кир-шею Даниловым» - 2-е изд., доп. - М. : Наука, 1977 (при цитировании: КД, название былины: № строки), а также созданные нами на основе этого собрания словник и частотный словарь.
В качестве вспомогательного материала использованы другие собрания былин:
Песни, собранные П.Н.Рыбниковым: В 3 т. / Под ред. Б.Н. Путилова. - Петрозаводск : Карелия. - 1991. - Т. I—II. Словник и частотный словарь составлены СП. Праведниковым [Праведников 2ОО62] (при цитировании: Рыбн., название былины: № строки).
Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом летом 1871 года: В 3 т. - Изд. 2-е. - СПб. : БИ, 1894-1900. - Т. I—III. Словник и час-
17 тотный словарь составлены М.А. Бобуновой [Бобунова 2003] (при цитировании: Гильф., название былины: № строки).
Мы также ссылались на данные, полученные при описании других фольклорных жанров, - баллад, исторических и лирических песен, записанных в разное время на разных территориях: [Моргунова 1996ь Крисанова 2001; Степанова 2003; Разинькова 20042].
Цель настоящего исследования - выявить лексическое своеобразие собрания былин Кирши Данилова.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
составить словник и частотный словарь былин из собрания «Древние Российские стихотворения»;
охарактеризовать лексикон былин Кирши Данилова в количественном и качественном отношении;
на основе составленного нами словника и частотного словаря проанализировать ядро словарного состава в сопоставлении с другими собраниями былин;
сравнив доминантную лексику собраний былин Кирши Данилова, А.Ф. Гильфердинга и П.Н. Рыбникова, выделить общежанровые высокоупотребительные слова и доминантные лексемы, обнаружившие значительные расхождения в частотности при анализе разных собраний;
охарактеризовать тематические группы слов, формирующих ядро фольклорного лексикона «Древних Российских стихотворений»;
сопоставить «лексикографические портреты» отдельных высокочастотных слов в разных собраниях былин;
идентифицировать каждую лексическую единицу с частотой одно словоупотребление из словника былин Кирши Данилова;
охарактеризовать периферийную лексику в словаре «Древних Российских стихотворений» с точки зрения территориальной ограниченности и стилистической маркированности;
18 - сравнить лексический состав былин с одним и тем же сюжетом в собраниях Кирши Данилова, П.Н. Рыбникова и А.Ф. Гильфердинга для установления территориальной, временной и идиолектной специфики исследуемого собрания русского эпоса.
Научная новизна исследования видится в том, что это первое многоаспектное описание лексического состава собрания Кирши Данилова. Специфика лексики былин выявляется на фоне других собраний русского эпоса. Впервые проведён лингвистический анализ особенностей былин Кирши Данилова на уровне ядерных лексем, периферийной лексики, а также сюжетного сопоставления лексиконов.
Методология исследования. Цели и задачи настоящей работы предопределяют использование традиционных лингвистических методов. Основным для настоящего исследования явился описательный метод с методикой наблюдения, а также типологический (сопоставительный) метод. Применяемые нами методики квантитативного анализа поддерживаются компьютерными технологиями, в частности, программой NewSlov («Программа автоматизированного составления и обработки словников» - автор М. В. Литус).
Помимо традиционных лингвистических методов, использовались методики лингвофольклористического и лингвокультурологического анализа, разработанные курскими исследователями: доминантный анализ, сжатие конкорданса и аппликация словарных статей (сравнение лексикографических «портретов»). Методика сюжетного сопоставления фольклорных текстов, разработанная В.Я. Проппом [Пропп 1964], апробирована нами на материале словарного состава былин. Для исследования периферийной лексики применялась методика лингвистического сканирования, предложенная А.Т. Хро-ленко [Хроленко 1991: 146-149]. Кроме того, использовались элементарные статистические подсчёты, результаты которых представлены в таблицах. Теоретическая значимость и практическая ценность исследования Теоретическая значимость диссертации обусловлена тем, что в научный оборот вводится фактический материал, имеющий значение для разви-
19 тая лингвофольклористаки. Наблюдения и выводы, содержащиеся в работе, призваны способствовать решению некоторых проблем не только лингвофольклористаки, но и теории языка и культурологии. Практическая значимость диссертации видится в том, что она является составной частью работы над словарём языка русского фольклора. Материалы исследования могут быть основой соответствующих спецкурсов и спецсеминаров по лексикологии и языку фольклора, а также могут использоваться при изучении курсов «Русской диалектологии», «Устного народного творчества». Наши наблюдения, возможно, заинтересуют учёных, ведущих кросскультурные исследования.
Апробация материалов и результатов исследования
Результаты научной работы обсуждались на заседаниях аспирантского семинара при кафедре русского языка КГУ в 2001-2006 гг., были представлены в качестве докладов на международных и всероссийских конференциях: «Юдинские чтения» (Курск, 2005), «Проблемы семантики языковых единиц в контексте культуры (лингвистический и лингвометодический аспекты)» (Кострома, 2006), «Сопоставительное изучение разнотипных языков: научный и методический аспекты» (Чебоксары, 2006). Основные положения диссерта-ции нашли отражение в десяти публикациях.
Основные положения, выносимые на защиту:
Своеобразие лексикона «Древних Российских стихотворений», обусловленное региональными и идиолектными особенностями, целесообразно выявлять в сравнении с другими былинными собраниями, записанными на иных территориях от других сказителей.
Ядерная лексика в наименьшей степени должна отражать специфику былин Кирши Данилова, так как формирование лексического ядра, очевидно, осуществляется в соответствии с общефольклорными и общежанровыми тенденциями. Состав доминантных лексем представлен главным образом общеупотребительными и народно-поэтическими единицами.
Особенности использования высокочастотных слов находят своё отражение в синтагматике, характерной для разных былинных собраний.
Индивидуальность словарного состава собрания Кирши Данилова способна максимально проявляться на уровне периферийной лексики, поскольку среди единичных лексем высок процент территориально ограниченных слов, встречаются фольклорные окказионализмы и «тёмные» слова.
Впервые апробированная в работе методика сюжетного сопоставления лексиконов поможет выявить значительные совпадения в составе общеупотребительной лексики, главным образом тематически обусловленной, при индивидуальных особенностях сочетаемости лексем. Набор стилистически маркированных и диалектных слов специфичен для исследуемого собрания эпоса.
Структура. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, списка источников, списка словарей, библиографического списка (189 наименований) и приложений, представляющих словник былин Кирши Данилова, а также список ядерных лексем трёх собраний русского эпоса и некоторые словарные статьи. Основной текст рукописи представлен на 181 странице.
Принципы составления словника «Древних Российских стихотворений»
В центре нашего внимания находится лексикон былин Кирши Данилова. Термин лексикон в лингвистике употребляется в двух значениях: то же, что словарь (книга, содержащая систематическое описание словаря) , а также вся совокупность слов, входящих в состав какого-либо языка или диалекта (иначе, лексика) [Ахманова 1966: 215]. Мы используем данный термин в обоих значениях.
Исследуемый лексикон представлен в форме словника и частотного словаря. «Словник - список слов, подлежащих словарной обработке; совокупность заголовочных слов в словаре» [Ахманова 1966: 202]. «Частотный словарь - словарь, содержащий перечень слов данного языка, расположенных по степени их употребительности» [Ахманова 1966: 513]. Словник и частотный словарь состоят из лексических единиц.
«Лексическая единица - единица, основное содержание которой имеет материальный (вещественный, то есть не грамматический) характер, а выражение находится в соответствии с правилами оформления отдельного слова, свойственными данному языку» [Ахманова 1966: 146]. Лексемой мы называем «слово, рассматриваемое как единица словарного состава языка в совокупности всех его конкретных грамматических форм и выражающих их флексий, а также всех возможных значений (смысловых вариантов)» [Булы-гина 2002: 257]. «Слово - это предельная составляющая предложения, способная непосредственно соотноситься с предметом мысли как обобщенным отражением данного "участка" действительности и направлять (указывать) на эту последнюю; вследствие этого слово приобретает определенна лексические, или вещественные, свойства» [Ахманова 1966: 422]. При сохранении единства понятия слово термин лексема даёт возможность разграничить его парадигматические свойства (и тогда употребляется термин словоформа). «Словоформы различаются только своим грамматическим значением, они не считаются отдельными лексемами, но образуют парадигму, то есть систему словоформ одной лексемы» [Булыгина 2002: 257]. От формы слова (или словоформы) отличается вариант слова (лексемы). «Вариант (вариантная форма) слова - данное видоизменение или разновидность языковой единицы» [Ах-манова 1966: 71]. Соответственно задачам нашего исследования, мы склонны рассматривать термины слово, лексема, лексическая единица в качестве взаимозаменяемых синонимов, в отличие от словоформы и варианта слова, являющихся разными понятиями.
Целесообразны некоторые замечания о наших подходах к составлению словника (см. Приложение 1) и принципах определения статуса слова в данном словаре.
В словник вошли все знаменательные части речи (включая местоимения и имена собственные) и служебные слова. Ранее в лексикографической практике курских лингвофольклористов при составлении словников и частотных словарей учитывались только полнознаменательные лексемы. На этом принципе был основан словник былин Кирши Данилова, составленный И.С. Климас [Климас 19942].
Вопрос о периферийной лексике в исследованиях по языку фольклора
Как известно, одним из универсальных принципов организации языка, а также одним из его системообразующих факторов является наличие в системе (и подсистемах) языка центрального и периферийных элементов.
Если ядерная лексика не только составляет большую часть текста, но и несёт основную смысловую нагрузку, то редкие слова, по утверждению П.Н. Денисова, имеют максимальную информативность в формировании оригинального смыслового и стилистического облика целостного текста [Денисов 1980: 64].
Внимание лишь к высокочастотным словам, половину которых составляют имена существительные, не позволяет увидеть своеобразие мира русского фольклора в полной мере. Например, глаголы, занимающие первое место по количеству лексем в полном словнике, в группе высокочастотных слов отходят на вторую позицию.
«Редкие лексемы важны для формирования целостного облика произведения. Они представляют большой интерес при статистическом анализе текста. Появление их трудно предсказать, и именно они свидетельствуют о богатстве словаря автора, с одной стороны, и указывают на устаревшую или неустоявшуюся лексику, с другой. Тщательное изучение таких слов даёт богатый материал стилисту» [ЧСРЯ: 927]. Важность изучения периферийной лексики отмечали исследователи языка фольклора. «Для курских лингво-фольклористов, которые работают над созданием словаря былинных текстов, важно каждое слово вне зависимости от его частотности, - отмечает М.А. Бобунова. - Интересны слова единичные (hapax legomenon), слова «тёмные», «призрачные» и т. п.» [Бобунова 2001: 8].
Периферийная лексика, как показывают исследования, уступает ядерной во всех отношениях: и в удельном весе, и в функциональной мощи. Однако некоторые учёные утверждают, что существование подобной лексики как-то детерминировано и изучение её столь же важно, как и изучение опорных слов: «В ней (периферийной лексике. - Н. К.) дополнительное свидетельство в пользу того, что фольклорный текст и его словесные элементы строятся в соответствии с такими закономерностями, без знания которых трудно рассчитывать на адекватное постижение феномена устной народной культуры... Основательное изучение периферийно-ядерных отношений в фольклорной лексике проливает дополнительный свет на такие фундаментальные вопросы, как генезис устно-поэтической речи, её динамика, эволюционные процессы, степень проницаемости и взаимосвязь слова и текста в устном каноническом искусстве» [Хроленко 1991: 146-149]. М.А. Бобунова считает, что «изучение hapax legomenon преследует следующие цели: дать убедительные аргументы в споре о диалектности / наддиалектности языка русского фольклора, выявить место окказиональных и «тёмных» слов в поэтическом лексиконе, показать богатство словообразовательных ресурсов устно-поэтического языка» [Бобунова 2001: 8].
Ядерно-периферийным отношениям в области лексики и фразеологии современного русского языка посвящен одноимённый сборник научных статей [Ядерно-периферийные отношения в области лексики и фразеологии 1991]. Исследованием периферийной части лексики в произведениях устной народной поэзии занимались курские учёные А.Т. Хроленко [Хроленко 1991], И.С.Климас [Климас 1991], С.А.Авдеева [Авдеева 1992; 1994], СП. Праведников и И.А. Степанова [Праведников 2006)], М.А. Бобунова [2006,] и др.
В языкознании существует различное понимание термина перифериная лексика. Так, П.Н. Денисов, исследуя словарный состав современного русского языка, использует термин редкие слова, под которыми он понимает лексемы с частотой от одного до девяти [Денисов 1980: 64]. Существует и другой подход к определению периферийной лексики, когда под ней подразумеваются отдельные, немногочисленные по своему составу разряды слов, например, окказионализмы [Авдеева 1992]. «Принято считать, что окказиональные слова - это периферия лексической системы на уровне речи, - им иногда отказывают даже в словарном статусе (Н.М. Шанский называет их вербоидами ввиду их невоспроизводимости в отличие от воспроизводимых слов языка)» [Белова 1991: 30]. Некоторые учёные не включают в состав периферийных слов общеупотребительные лексемы (например, [Хроленко 1991:146-149]).
Таким образом, учёные при выделении периферийной лексики стоят на различных позициях. Мы же в своём исследовании, в отличие, например, от П.Н. Денисова, изучающего словарный состав русского языка на основе больших текстовых массивов, анализируем тексты одного собрания былин, ограниченные в объёме почти четырьмя тысячами лексем, и под термином периферийная лексика понимаем однократно употреблённые лексические единицы. Термины hapax legomenon, периферийная лексика, периферийная зона, периферийная часть лексикона, гапаксы, единичные слова, редкие слова, слова с частотой одно словоупотребление мы используем в качестве синонимов. К периферийной лексике мы относим и общеупотребительные слова с частотой единица.
Методика сюжетного сопоставления лексиконов
При исследовании словаря русского фольклора были выработаны оригинальные методики: доминантного анализа, кластерного анализа, сжатия конкорданса, аппликации словарных статей (см., напр.: [Хроленко 2000]). Для выявления своеобразия собрания Кирши Данилова представляется важным сравнить лексический состав былин с одним и тем же сюжетом в разных собраниях эпоса. Предложенную методику можно назвать методикой сюжетного сопоставления лексиконов. Она может быть достаточно эффективной при изучении эпических жанров фольклора, особенно для установления территориальной, темпоральной и идиолектной специфики.
Сопоставление произведений с одинаковым сюжетом как приём исследования фольклора не ново. Так, В.Я. Пропп на этом основании охарактеризовал морфологию русской волшебной сказки, исследовав структуру сказочных сюжетов или общих закономерностей сюжетосложения в сказочном произведении. Причём под «морфологией» учёным понимается «структура сюжета» или «сюжетная структура» [Пропп 2001]. Нам известны и некоторые работы, описывающие полный лексический состав отдельных произведений. Например, Т.Г. Дмитриева описала «словесный костюм» сказки о царевне-лягушке; исследователь предполагает, что в распоряжении рассказчика должны находиться какие-то готовые приёмы художественного повествования, те «лекала», по которым легко кроится «словесно-фразеологический костюм» (выражение известного собирателя русских сказок и фольклориста А.Н.Никифорова) волшебной сказки [Дмитриева 1987]. Думается, что плодотворно объединить два данных подхода для изучения лексического своеобразия былин Кирши Данилова.
Наше исследование является продолжением работы курских фольклористов по изучению художественных и языковых особенностей различных былинных собраний. Так, учёные приходят к выводу, что «частая в онежских былинах устойчивая формула седлания коня в былинных текстах Кирши Данилова отсутствует вовсе. Проведённое... сравнение словарных статей открыло, что у Кирши Данилова нет белого камня. Если перед нами два сборника одного и того же жанра, и в одном из них эпитетосочетание используется весьма часто, а в другом отсутствует, естественно возникает вопрос о причинах. Тексты Кирши Данилова и Гильфердинга отделены по времени (около столетия) и в пространстве (Прионежье и Западная Сибирь). Можно предполагать влияние временных или локальных факторов или рассматривать как факт идиолекта зауральского сказителя» [Хроленко 19942: 9].
Чтобы изучить лексическое своеобразие собрания Кирши Данилова, нами был избран былинный сюжет «Добрыня и Алёша». В версии Кирши Данилова былина имеет название «Добрыня чудь покорил», П.Н. Рыбникова - «Добрыня в отъезде. Алёша Попович» (исполнитель Чуков А.Е.; Кижи), А.Ф. Гильфердинга - «Добрыня и Алёша» (исполнитель Тимофеев А.; деревня Загорье у Толвуи). Наш выбор обусловлен тем, что это одна из былин с распространённым сюжетом, известная повсеместно в районах бытования героических эпических произведений и встречающаяся во всех собраниях русского эпоса. Данный сюжет традиционен для былинного жанра, зафиксирован в разные периоды различными исполнителями во многих вариантах и является важным для формирования представления об эпической картине мира.
