Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Контраст как лингвокогнитивный принцип пословицы
1.1. Контраст как речемыслительная универсалия 25
1.1.1. Контраст и мышление 27
1.1.2. Контраст и язык 32
1.1.3. Контраст и речь 37
1.2. Контраст как универсальный принцип пословицы 39
1.2.1. Бинарные оппозиции как способ организации мифопоэтической модели мира и пословицы 44
1.3. Контраст как текстообразующий принцип пословицы 50
1.3.1. Пословица как прецедентный текст 50
1.3.2. Диалогичность пословицы и контраст 59
Выводы по главе I 70
Глава II. Лексико-семантическая характеристика оппозиций в русских пословицах
2.1. Типология лексических средств выражения контраста 72
2.2. Словообразовательные антонимы. 96
2.2.1. Словообразовательные антонимы "наличия - отсутствия" 97
2.2.2. Словообразовательные глаголы-антонимы 105
2.3. Оппозиции единиц словообразовательного гнезда, не являющихся антонимами 112
2.3.1. Одноосновные субстантивы 114
2.3.2. Одноосновные глаголы 123
2. 4. Оппозиции имен со значением количественной оценки 137
2.4.1. Оппозиции конкретных имен со значением количественной оценки 140
2.4.2. Оппозиции числительных 168
2.5. Оппозиции синонимов 177
2.6. Контраст и традиционная рифма 195
Выводы по главе II 217
Глава III. Стилистические приемы контраста в русских пословицах. 222
3.1. Антитеза и оксюморон как прототипические приемы контраста. 229
3.1.1. Антитеза 230
3.1.2. Оксюморон 247
3.2. Акротеза 261
3.2.1. Функциональные особенности акротезы 261
3.2.2. Акротеза с повтором тематического компонента 284
3.2.3. Запретительно-побудительная акротеза 293
3.2.4. Указательная акротеза 309
3.3. Дезидентификация 320
3.4. Ирония 350
3.4.1. Ирония и фольклор 350
3.4.2. Лингвокогнитивный и лингвопрагматический аспекты иронии 357
3.4.3. Ироническая антитеза 365
3.4.4. Типы иронического отрицания 376
Выводы по главе III 389
Заключение 394
Литература 400
Список сокращений 446
Введение к работе
Актуальность исследования. Лингвистический анализ произведений народного творчества имеет большое значение в познании языка и понимании его истории, в исследовании эстетики художественного слова и народной духовной культуры. В трудах выдающихся филологов XIX в. была заложена традиция изучения народного творчества в контексте взаимосвязи языка, мышления и культуры [Потебня 1989, 1990; Веселовский 1989; Крушевский 1876]. На современном этапе развития языкознания, когда бурно развиваются когнитивная лингвистика, этнолингвистика, лингвокультурология, ширится взгляд на фольклор как на аккумулированное знание, определенную систему мировоззрения и средоточие этнокультурных традиций [Толстой 1995; Чистов 1986; Путилов 1994; Червинский 1989; Хроленко 1992; Никитина 1993; Артеменко 2003 и др.], в связи с чем в лингвофольклористике акцент сместился на анализ общечеловеческих и национально-специфических особенностей концептуализации и категоризации мира, отраженных языковыми единицами произведений устного народного творчества. Не утратили свою актуальность исследования, ориентированные на выявление взаимоотношений между категориями языка и поэтики, уяснение структурной, стилистической и поэтической специфики жанров устного народного творчества.
Особую значимость приобретает изучение языка пословиц и поговорок, которые справедливо относят к числу ключевых текстов фольклора, содержащих все основные мотивы устного народного творчества [Рождественский 1999,406]. Кроме того, относительная количественная простота (малое число элементов) предельно коротких текстов, каковыми являются паремии, делает возможным почти исчерпывающее описание текста, являющегося основным предметом современных лингвистических исследований [Иванов 1987, 7].
Филологическое изучение паремий началось практически одновременно с изданием наиболее известных сборников пословиц и поговорок [Снегирев 1848; Буслаев 1854; Даль 1861 (1984); Иллюстров 1904] еще в XIX веке, когда ис следовались вопросы происхождения и развития пословиц, их связь с мифологией и особенностями жизнедеятельности этноса, проблемы поэтики [Снегирев 1831; Буслаев 1861, 78 - 136; Рыбников 1859; Потебня 1990; Тимошенко 1894 -1895; Ляцкий 1897 и др.]. В XX веке активно обсуждалась проблема лингвистического статуса паремий и разграничения малых жанров фольклора [Адрианова-Перетц 1957; Аникин 1957; Архангельский 1964; Шанский 1996; Швыдкая 1972; Митропольская 1973; Жуков 2000; Савицкий 1992; Гвоздарев 1995; Тарланов 1999, 27-66 и др.]; много внимания уделялось особенностям структурно-семантической организации пословиц [Дандис 1978; Крикманн 1978, 1984; Савенкова 1989; Николаева 1995] и логико-семиотическому аспекту [Пермяков 1970, 1988; Кууси 1978; Черкасский 1978; Левин 1981, 1984 и др.]. Современный этап исследований характеризуется пристальным вниманием к паремиям в связи с разработкой проблематики когнитивной лингвистики [Лазарева 1994; Зубкова 1998; Ракитина 1999; Бунеева 2001; Маркелова 2001; Печенкина 2001 и др.] и лингвокультурологии [Рацен 2000; Фархутдинова 2000; Курбатова 2002; Савенкова 2002і; Семененко 2002; Козина 2003], в том числе в сопоставительном аспекте [Майстер 1985; Чернелев 1991; Дмитриева 1997; Борисова 1999; Иксанова 2002; Ничипорчик 2003]. Неуклонно возрастает интерес к функционированию паремий в текстах разных жанров [Наймушина 1984; Саввина 1984; Бондаренко 1995; Сидоркова 1999; Бунеева 2001; Савенкова 20022; Завьялова 2002].
На сегодняшний день наиболее исследованными в лингвистическом плане являются синтаксис [Шрамм 1954; Филипповская 1955; Варлакова 1959; Тарланов 1970, 1982, 1999] и лексика русских пословиц [Фелицына 1972; Козлова 1974], в том числе имена собственные [Кондратьева 1964; Захарченко 1998; Бочина 1999; Рацен 2000], соматизмы [Супрун, Свободова 1999], наименования чисел [Маковец 1974; Багаев 1997], термины веса [Тараканова 1996], цветообозначения [Недельчо 2000] и другие лексико-семантические группы, а также функционально-семантические поля оценки [Гаевая 1990], темпо-ральности и локативности [Кипсабит 2002]. Неоднократно привлекали внимание ученых выразительные средства русских пословиц и поговорок [Аникин 1957; Морозова 1975; Московский 1977; Лазутин 1986], тем не менее стилистические приемы в составе пословиц и поговорок не были предметом монографических или диссертационных исследований.
Одним из универсальных художественных принципов пословичного жанра, являющимся фундаментальным композиционно-стилистическим принципом организации речи вообще, является контраст - динамическое противопоставление двух содержательно-логических планов изложения. Без преувеличения можно сказать, что данный принцип представляет собой тенденцию человеческого ума в стилистической обработке [Балли 1961, 194], ибо основан на закономерностях человеческого восприятия и познания.
В процессе многовековой художественной практики был выработан целый ряд обобщенно-типизированных выразительных средств (стилистических приемов) осуществления данного принципа. Стилистические модификации контраста отличаются друг от друга назначением приема и его стилистической функцией, содержанием той дополнительной информации, которая возникает в акте речи и формирует стилистическое значение, количеством и качеством контрастирующих компонентов высказывания, моделями, по которым производится выбор лексики и определенных синтаксических форм. В частных стилистических воплощениях контраст предстает своими разными гранями: от резкого отличия до почти полного сходства противоположностей, от акцентирования семантической полярности до ее нейтрализации и синтеза антиподов.
В сфере научного изучения выразительных средств языка, в том числе и приемов контраста, наблюдается явный перевес в сторону исследований художественной речи [Введенская 1966; Салихова 1976; Селина 1977; Матвиевская 1978; Павлович 1981; Филиппова 1984; Походня 1989; Дмитриев 1990; Блинов 1994; Седых 1997; Кузнецова 1998; Лиао Лее-Йуех 1999; Кун Цзин 2000; Каменская 2001; Станиславская 2001 и др.], хотя первоисточником искусства убеждать (греческая традиция), или искусства говорить хорошо (римская риторика), признается именно разговорная речь: "литературные образы объясняются разговорными, а не наоборот" [Балли 1961, 219].
В установлении особенностей народно-разговорной речи, рассмотрении проблемы образности — центрального вопроса эстетики художественного слова, постижении сущности и механизмов обобщенно-типизированных выразительных средств неоспоримую ценность имеет изучение языка пословицы (в широком смысле), ибо она "одновременно самая большая целиком закодированная единица, встречающаяся в нашей речи, и самое короткое поэтическое сочинение" [Jakobson 1966 - цит. по: Иванов 1987, 8]. Пословицы, будучи известны большинству носителей языка, сочетая конкретное и всеобщее, находятся "на границе языка и речи и демонстрируют скачок от одной ступени сущности к другой" [Пузырев 1995, 236]. Минимальный объем и афористичность содержания пословицы определяют ее стремление к использованию самых эффективных, резко выраженных средств достижения выразительности речи. Известно, что "чем лапидарнее текст, тем весомее слово, тем больше частей данного универсума оно обозначает" [Лотман 1996, 91]. Еще И.М.Снегирев, автор первого обширного этнолингвистического описания русских пословиц, подчеркивал, что именно в пословицах "надобно искать коренных свойств русского слова, естественного строения речи" [Снегирев 1848, XXIV]. Кроме того, пословицы представляют собой совершенные формы выражения мысли и трансмиссии коллективных знаний, следовательно, являются ценным источником для лин-гвокогнитивных и лингвокультурологических исследований.
Таким образом, важность обращения к жанру пословиц с целью структурного и стилистического анализа обобщенно-типизированных выразительных средств языка несомненна. Большая аллюзивная значимость, смысловая интенция, превалирующая над собственно изобразительной стороной, лингвокуль-турная стереотипность орнаментальных конструкций фольклора делают их "прецедентными художественно-оценочными конструкциями" [Боженкова 1998, 12]. Лаконичная форма, прошедшая многовековую обкатку и совершенствование в живой разговорной речи, и глубокое содержание, стереоскопическая образность фольклорного клише делают пословицу эталонным образцом стилистического приема, его необходимого и достаточного минимума. Сказанное определя ет актуальность лингвистического анализа русских паремий, представляющих собой частные случаи реализации принципа контраста.
Актуальность исследования обусловлена также его соответствием основным параметрам современной парадигмы науки о языке. Как известно, настоящий этап развития лингвистической науки характеризуется 4 принципиальными установками: экспансионизмом, антропоцентризмом, неофункционализмом и экспланаторностью [Кубрякова 1995]. Первая тенденция, заключающаяся в усложнении и расширении пределов и интересов лингвистики, в поиске новых подходов к изучаемому объекту, проявляется в междисциплинарности и межуровневости лингвистического анализа. К числу активно развивающихся междисциплинарных направлений филологии, сочетающих семантический анализ с исследованием поэтики текста, принадлежат лингвофольклористика и неориторика, в русле которых выполнена диссертация. В связи с единством мысли, языка и искусства пословичного фольклора в работе осуществляется комплексный анализ, учитывающий при решении задач лингвистического плана поэтический, эстетический, исторический, этнографический, логический и логико-семиотический аспекты пословиц.
Междисциплинарный характер имеет и когнитивное направление, согласовывающее лингвистические результаты с результатами, известными из когнитивно-психологических и нейропсихологических исследований [Кибрик 2003, 26]. Изучая языковые формы репрезентации структур знания, когнитивная лингвистика участвует в познании человеческого разума и интеллекта, принципов организации сознания и процессов концептуализации и категоризации мира [Кубрякова, Александрова 1999, 193]. Таким образом, человек находится в центре лингвокогнитивных исследований [Фрумкина 1992; КСКТ; Бу-лыгина, Шмелев 1997; Степанов 1997; Залевская 1998; Фесенко 1999; Курбатова 2000; Токарев 2000; Шаклеин 2000; Бабушкин 2001; Попова, Стернин 2001; Алефиренко 2002; Колесов 2002].
Антропоцентричность современного языкознания выражается в его ориентации на человеческий фактор в языке, в постановке и разрешении таких проблем, как воздействие языка на практическое поведение и мышление человека, взаимоотношения языка и общества, взаимосвязи языка и духовной культуры народа, народного менталитета и народного творчества и т.п. Антропоцентризм является конституирующим признаком паремического жанра фольклора, в связи с чем адекватное изучение каких бы то ни было лингвистических особенностей пословицы немыслимо без учета последних открытий и достижений таких направлений, как лингвокультурология [Вежбицкая 1997; Верещагин, Костомаров 1990; Цивьян 1990; Яковлева 1994; Касевич 1996; Телия 1996; Воробьев 1997; Маслова 1997 и др.], этнолингвистика и лингвистическая аксиология, исследующих различные аспекты системы ценностей этноса и способов их репрезентации в языке и духовной культуре.
Третьей методологической предпосылкой различных школ современной науки является функционализм, исходящий из постулата о том, что язык представляет собой инструмент, орудие познания и описания действительности, средство общения. Новизна этого наиболее традиционного подхода проявляется в выдвижении на первое место в научной парадигме семантики и прагматики с их ориентацией на анализ живой действительности языка. Риторика как наука об условиях и формах эффективной (или убеждающей) коммуникации [Гиндин 1986, 364], безусловно, играет важную роль в век бурного развития информационных технологий и средств коммуникации. В рамках современных направлений лингвистических исследований находятся предпринятые в диссертации изучение синтагматической семантики, рассмотрение соотношения эксплицитного и имплицитного компонентов содержания речи, анализ в ракурсе грамматической и деривационной стилистики, обращение к проблемам коннотаций и прагматического значения.
Наконец, еще одной особенностью лингвистики на рубеже веков является установка на экспланаторность, поиск путей объяснения наблюдаемых явлений. Стремление найти объяснение контрастной архитектонике паремического текста, реальному осуществлению дискурса генеритивного регистра речи, просле дить генезис образности той или иной пословичной модели характерны и для данной работы.
В работе антропоцентричный подход сочетается с системоцентричным [Алпатов 1993], в частности, дальнейшее развитие получила теория поля [Ipsen 1924; Trier 1931; Porzig 1934; Щур 1974; Караулов 1976; Кузнецов 1980; Уфим-цева 1986; и др.]. Нужно заметить, что в изучении выразительных средств языка полевый подход только начинает находить свое применение [Сковородников 1981; Пекарская 2003, 306], поэтому в данной области имеется множество актуальных нерешенных задач.
Принадлежность к научной школе. В исследовании получили продолжение традиции Казанской лингвистической школы. Ее основатель И.А.Бодуэн де Куртенэ рассматривал язык в триединстве мира, человека и языка. В соответствии с данным принципом оппозитивные пословицы изучались в триединстве семантики, прагматики и синтактики.
Последовательное развитие идеи о социально-психологической сущности языка и следование провозглашенному И.А.Бодуэном де Куртенэ принципу преимущественного наблюдения над живым языком проявляется, в частности, в стойком интересе казанских лингвистов к изучению произведений устного народного творчества. Особое место среди работ данной проблематики занимает труд Н.В.Крушевского "Заговоры как вид русской народной поэзии" (1876). В нем были сделаны выводы о различии слова и мысли первобытного и современного человека, выделены логические особенности "первобытного" мышления, а также указаны существенные отличия народных и литературных произведений. В рассуждениях Н.В.Крушевского о взаимосвязи особенностей мыслительной деятельности и характера словесного творчества на разных этапах развития общества подчеркивается, что специфику фольклорных произведений определяет конкретное образное мышление древнего человека. Предвосхитив многие открытия науки XX в., ученый пишет: "для лингвиста ясно, что слово первобытного человека и слово человека современного - две разные вещи, что первобытное слово есть картина предмета, нарисованная по одному, наиболее выдающемуся признаку, ... тогда как слово современное есть только условный знак предмета" [Крушевский 1876, 17].
Данная идея получила развитие в работе Е.Будде, посвященной анализу мифического элемента в русской народной словесности. Ее автор убежден, что "символизм был необходимым историческим фактом, обусловленным примитивным состоянием умственного развития человека. Нет никакого сомнения, что ему было ясно и понятно только наглядное, область отвлеченности отсюда должна была передаваться также только через наглядное, осязаемое, матерь-яльное" [Будде 1885, 30]. Следует заметить, что эта особенность первобытного мышления определяет и жанровую специфику пословиц и поговорок, в которых посредством "наглядного, осязаемого и материального" выражаются отвлеченные идеи и понятия. Закономерности речемыслительного процесса, отмеченные Н.В.Крушевским и Е.Будде, сохраняют свою актуальность и для современной парадигмы знаний, на что обращают внимание лингвисты XX в. [Байрамова 2002; Лопушанская 2002,2003].
На социальные и психологические основы фольклорных произведений обращал внимание В.А.Богородицкий, объяснявший устойчивость произведений народного творчества их эмоциональностью и тесной связью с действительностью [Богородицкий 1900, 13]. Пристальное внимание проблемам изучения народного творчества уделяли А.С.Архангельский [Архангельский 1989, 1904] и П.В.Владимиров [Владимиров 1900, 362].
Что касается основателя Казанской лингвистической школы И.А.Бодуэна де Куртенэ, то фольклор не был специальным объектом его исследования. Однако он высоко ценил русские пословицы, их научную ценность для исследования и определения народного склада ума и миросозерцания русского народа [Бодуэн де Куртенэ 1903, XI]. Неслучайно выдающийся лингвист использует пословицы и поговорки в качестве иллюстраций и аргументов в статье "Язык и языки", в которой он выделяет три типа "знания" (в современной терминологии -наивная, научная и языковая картины мира). Следующие слова И.А.Бодуэна де Куртенэ звучат очень современно: "мы вправе считать язык особым знанием, т.е. мы вправе принять третье знание, знание языковое рядом с двумя другими со знанием интуитивным, созерцательным, непосредственным, и знанием научным, теоретическим. В каждом языке мы можем выделять и определять наслоения и пережитки различных мировоззрений..., отражающих собою различные стороны явлений природы и общественной жизни" [Бодуэн де Куртенэ 1963, т.2, с.79]. Здесь же великий ученый анализирует представления о языке как о действии и как о предмете внешнего мира, основывая свои наблюдения именно на материале пословиц, и таким образом дает пример лингвокультурологиче-ского подхода к народным изречениям.
Традиции лингвистического изучения фольклора, заложенные казанскими учеными XIX в., продолжаются сегодня в диссертационных исследованиях разных жанров фольклора [Козлова 1974; Махмутов 1995; Фаттахова 2002] и, прежде всего, в работах по пословицам и поговоркам [Филипповская 1955; Кондратьева 1964; Бочина 1992; Ахметшина 2000; Дарзаманова 2002].
Обозначенные выше положения об особенностях устного народного творчества послужили теоретическими предпосылками при решении конкретных задач данного исследования (см., например, §§ 2.4; 3.3). А выдвинутый Н.В.Кру-шевским методологический принцип изучения произведений народного творчества, заключающийся в выделении постоянных мотивов и стереотипных приемов [Крушевский 1876, 21], был взят за основу при выявлении генезиса образности пословиц типа Слово не воробей: вылетит не поймаешь.
Важное место в трудах казанских ученых XIX в. занимала проблема системности - асистемности, при этом система понималась как взаимодействие центральных и нецентральных, переходных, компонентов. Это положение учтено в работе при анализе системы языковых средств выражения контраста.
Традиционно сильным направлением лингвистических исследований в Казани является теория словообразования, базирующаяся на учении о морфеме, само понятие о которой было введено в науку И.А.Бодуэном де Куртенэ. Выделив морфему как живую слово- и формообразующую единицу языка, имеющую значение и звуковое выражение [И.А.Бодуэн де Куртенэ 1963, т.2, с. 59], осно ватель Казанской лингвистической школы определил на много лет вперед исследовательские интересы своих учеников и последователей [Крушевский 1883; Богородицкий 1939; см. также Николаев 2002]. Вопросам словообразования много внимания уделяют и современные казанские ученые [Марков, Николаев 1976; Марков 1981; Балалыкина, Николаев 1985 и мн.др], ряд исследовате-лей активно разрабатывают проблему роли словообразования в реализации образных ресурсов языка в русле дериватостилистики [Бочина 1992; Ерофеева 1995; Николаева 2002, 185 - 237].
Цель исследования заключается в том, чтобы дать всестороннюю комплексную характеристику контрасту как лингвокогнитивному принципу русії ских пословиц и поговорок.
Для осуществления данной цели были выдвинуты следующие задачи: 1. Выявить пословицы и поговорки, представляющие собой или включающие в свой состав стилистические модификации принципа контраста, установив наиболее распространенные лексико-семантические разновидности оппозиций и обобщенно-типизированные выразительные средства (стилистические приемы) осуществления данного принципа. Ф 2. Сопоставить данные лексико-семантического и лингвостилистического анализа приемов контраста с результатами, известными из когнитивно-психологических и нейропсихологических исследований; обосновать универсальность лингвокогнитивного принципа контраста.
3. Классифицировать лексические средства выражения контраста, представив языковые и речевые разновидности оппозиций как систему с определен • ной структурой и отношениями между элементами.
4. Осуществить комплексный анализ языковых средств, направленных на создание изобразительного контраста, с учетом жанровой специфики и национального своеобразия русской паремики, приняв во внимание аксиологическую сущность бинарного восприятия и описания мира, специфику констант и концептов народной духовной культуры.
5. Определить роль оценочных компонентов и словообразовательных факторов семантически полярных лексем в связи внешней и внутренней структур пословицы, в деривации ее глубинной семантики.
6. Изучить различные воплощения принципа контраста, уточнив назначение и стилистические функции, модели и лингвистические механизмы стилистических приемов, количество и качество языковых единиц, выражающих отношения контраста в каждом из приемов, семантико-стилистические варианты обобщенно-типизированных средств ассоциирования "от противного".
7. Раскрыть роль динамического взаимодействия отношений аналогичности и неаналогичности в формировании речевых оппозиций и реализации принципа контраста.
8. Обосновать роль отрицания как логической базы стилистики контраста, выявив качество и функции отрицания в организации того или иного приема, показав причинную зависимость содержательных различий разновидностей стилистических приемов от предельного / непредельного характера отрицания.
9. Исследовать деривационный аспект образности оппозитивной пословицы с учетом широкого контекста устного народного творчества в целом и межжанровых взаимодействий, с опорой на стереотипы народного сознания и общие места (мотивы) фольклора.
Основными методами исследования являются семантико-стилистиче-ский, описательно-аналитический, методы компонентного, контекстуального и концептуального анализа, компонентного синтеза. Семасиологический подход сочетался с ономасиологическим. По мере необходимости использовался количественный метод обработки материала. Было предпринято комплексное изучение языковых фактов, затрагивающее различные уровни функционирования языковых единиц: фонетический, морфемный, грамматико-морфологический, лексический, синтаксический. Лексические средства и стилистические приемы контраста исследовались с позиций системного подхода, в функциональном и когнитивном аспектах. В отношении ряда пословиц применялся также метод герменевтико-лингвистической интерпретации и выявления первичного смысла паремий путем их буквального прочтения [ср.: Айрапетян 1992, 2000; Степанов 1997, 46-47; Фархутдинова 2001, 18]. В качестве методологического принципа был применен классический путь изучения художественных явлений "от формы художественного произведения через функциональный анализ ее элементов и структуры к воссозданию эстетической реакции" [Выготский 1968,41].
Во 2 и 3 главах преобладает индуктивный способ изложения взглядов, теоретические положения высказываются как итог конкретного анализа многочисленных речевых образцов (паремических текстов), что согласуется с характерным для русистики приоритетом объекта над научной концепцией [Они-пенко 2001, 21]. Рассмотрение обильного фактического материала представляется принципиально важным, так как насущной задачей лингвофольклористики является преодоление теоретической устремленности, нередко ориентированной на схематизм и декларации [Тарланов 2001, 12]. Обусловленность исследовательского инструмента исследуемым объектом объясняет очерковый характер описания различных по структурно-семантической организации паремий.
Объектом исследования являются различные реализации принципа контраста в русских пословицах и поговорках. В отличие от большинства лингво-когнитивных работ, в центре внимания которых находится либо определенный концепт и языковые средства его выражения, либо ключевое слово и контексты его употребления, объектом данной диссертации является универсальный способ познания окружающего мира, способ дихотомического структурирования знания и соответствующий ему принцип вербализации контрастных отношений концептов.
Материалом диссертационного исследования послужили русские пословицы и поговорки, фундаментальным принципом организации которых является контраст.
Главными источниками являются сборники пословиц В.Даля и И.Снегирева, рукописные сборники XVIII - XX веков, ряд современных собра ний и словарей русских пословиц и поговорок1. Выбор в качестве основных источников сборника "Пословиц русского народа" и "Толкового словаря живого великорусского языка" В.И.Даля продиктован, с одной стороны, объемом сборника, превосходящим в этом отношении все другие собрания пословиц, и принципом отбора В.И.Далем только тех изречений, которые входили в активный коммуникативный запас современников, а с другой стороны - стремлением опереться при анализе на лексикографическое описание народно-разговорного языка XIX века, когда была записана большая часть исследуемых пословиц, на комментарии собирателя метких изречений, этнографических сведений, имеющихся в толковом словаре. По мере необходимости привлекались 1 и 2 выпуски Словаря Академии Российской, Словарь древнерусского языка И.И.Срезневского, Словарь русского языка XI-XVII вв., этимологические словари, толковые словари современного русского языка, а также словари антонимов и синонимов русского языка и многие другие справочные издания.
Научная новизна исследования заключается в следующих основных моментах:
- Впервые осуществлен комплексный системный анализ стилистических приемов народно-разговорной речи на материале паремиологических текстов.
- Отмечены элементы изоморфизма между культурными архетипами, с одной стороны, и пословицами и поговорками как прецедентными текстами - с другой, поэтому принцип контраста рассматривается как архетипический метод познания мира, актуальность которого в нормативно-ценностном пространстве современной культуры обусловливается мифологичностью обыденного сознания.
- В работе впервые сделаны выводы о полевой структуре системы лексических средств выражения контраста, а также полевой организации приемов выразительности, основанных на отношениях контраста.
- Выделены и подробно проанализированы такие разновидности приемов, не описанные ранее, как акротеза с повтором тематического компонента, запретительно-побудительная и указательная акротеза, мотивированная дезиденти фикация, ироническая антитеза; по-новому определена сущность иронии, расширены представления о функциях оксюморона.
- Новым является подход к анализу стилистических приемов с точки зрения деривационных характеристик языковых единиц, который позволил подробно описать роль словообразовательных факторов (словообразовательной формы, словообразовательного средства и словообразовательного значения) в оформлении приемов антитезы и акротезы. Впервые отмечается роль словообразовательных факторов в деривации сигнификативного плана пословиц, во взаимосвязи внешней и внутренней структур паремических изречений.
- Впервые на материале пословиц детально изучен первоначальный уровень иерархии оценивания - оценка по количественным параметрам; показана семантическая диффузность относительной количественной оценки и взаимодействие процедур градуирования и бинарного моделирования в практическом познании количественных параметров объектов мира.
- Опробован метод тема-рематического анализа паремий на примере конструкций с контрастивным отрицанием.
- Новизна определяется также оригинальностью интерпретаций ряда паремий, концептуальное содержание которых было соотнесено с древней моделью мира, стереотипами народного сознания, общими местами и символами разных жанров фольклора. Такой подход позволил представить пословицы с отрицанием как диалог времен, отражающий разные стадии развития человеческого мышления и миропонимания. При этом впервые показана такая функция отрицания в пословице, как маркирование стереотипов.
Теоретическая значимость диссертации определяется ее вкладом в решение актуальных общеязыковедческих проблем, связанных с анализом лингвистической составляющей классифицирующей деятельности человеческого сознания. Ценными в теоретическом отношении являются наблюдения в области референции, коммуникативного синтаксиса и прагматической семантики косвенных речевых актов. Общетеоретическое значение имеет выявленная в работе роль коннотативных и словообразовательных компонентов паремиче ского текста в деривации имплицитного значения подтекста пословицы.
В теоретическом плане работа расширяет представление о средствах выразительности речи и закономерностях стилистического отбора языковых средств. Теория контраста получила в ней существенное развитие: уточнены дефиниции некоторых из известных приемов, пополнена номенклатура средств выразительности за счет выявления новых разновидностей стилистических приемов, которые получили детальную характеристику своих стилистических параметров (назначение, функции, модели, лингвистические механизмы реализации приема).
Теоретически значимым является схематическое представление полевой структуры лексических средств выражения контраста, отражающее недискретную целостность исследуемой системы, наличие секторов, в которых в направлении от центра к периферии уменьшается степень стандартизации средств вербализации противоположных концептов и диффузных границ между ними, зон пересечения и наложения оппозиций различного рода.
В научный оборот введено понятие стилистического поля, определяемого как совокупность стилистических приемов, объединенных общностью смысловых отношений сопоставляемого и сопоставляющего и противопоставленных друг другу по языковым единицам, выражающим данные отношения, стилистическому назначению и стилистическому эффекту, способам осуществления принципа затрудненного восприятия.
Практическая значимость исследования. Выводы и материалы диссертационной работы найдут практическое применение в лексикографической практике - при составлении словаря русской культуры, стилистического словаря и словаря языка фольклора; в языковедческой практике - учебниках по риторике и стилистике, учебных пособиях и справочниках для иностранных учащихся, углубленно изучающих русский язык и культуру. Материалы диссертации могут быть использованы в вузовских курсах по лексикологии, словообразованию, устному народному творчеству, литературоведению, лингвост рановедению (в рамках преподавания русского языка для иностранных учащихся), в спецкурсах по языку фольклора, семантике и прагматике, стилистике и риторике, лингвокультурологии и этнолингвистике. На защиту выносятся следующие положения:
1. Психофизиологические предпосылки контраста как лингвокогнитив-ного принципа заключаются в функциональной асимметрии головного мозга и характерности для обоих полушарий стратегии двоичного поиска. Универсальность контраста как поэтического принципа пословичного жанра обусловлена мифологичностью обыденного сознания, продуктом которого являются пословицы. Выделяются следующие черты мифологичности пословицы: а) синтетическая целостность, образность, конкретность и неопределенность народных афоризмов; б) стремление к концептуальной простоте и схематизирующему упрощению объектов, выражающееся в оперировании двоичными моделями мира; в) эмоционально-оценочное структурирование опыта; г) социализация и утверждение незыблемости основ бытия как основная функция; д) внушаемость и повторяемость, "абсолютность" знания. Организующая пословицу бинарная модель представляет собой архетипический метод познания мира, рожденный в недрах мифа, лежащий в основе наивной и языковой картин мира и сохраняющий свою значимость в нормативно-ценностном пространстве современной культуры.
2. Принцип контраста, фиксируя дихотомическое восприятие мира и предмета речи, создающий или воспроизводящий дуальную модель действительности, неразрывно связан с диалогом, понимаемым как наличие двух несводимых одна к другой смысловых позиций, в том числе как речевая форма взаимодействия различных точек зрения. В диалогической сути контраста, его полемической основе коренится особая значимость данного принципа развертывания речи для организации и функционирования пословицы, являющейся обобщенным результатом филогенетического диалога между прошлым, настоящим и будущим. Оппозитивная пословица представляет собой резюме диахронического диалога, свернутого в риторический монолог, что объясняет коммуникативную активность пословицы, ее предназначенность служить строевым элементом текста, репликой в диалоге.
Традиционность и устойчивость пословиц, веками сохраняющих свою форму и содержание (вариативных лишь в пределах структурно-семантического инварианта), а также предназначенность паремий хранить коллективный опыт народа отнюдь не означают статичности ни самой пословицы, ни транслируемого ею фрагмента знания. Напротив, целый ряд народных изречений отражает когнитивный переход от отождествления и уподобления предметов к их различению и противоположению, к новому этапу познания сущности явлений, фиксируя тем самым отказ от былых стереотипов
3. Диалогичность стилистических воплощений контраста проявляется в динамическом взаимодействии контрастных отношений с отношениями тождества и подобия, в эстетически значимых переключениях и скачках от одного типа корреляций к другим. В создании речевых оппозиций немаловажное значение имеет взаимодействие отношений аналогичности и неаналогичности. Подобно тому, что в основе языковой антонимии находятся существенные различия однородных предметов (признаков, действий), контекстуальная противоположность реализуется при наличии у лексем как дифференциальных, так и тождественных компонентов, что справедливо как для слов одного семантического поля, так и для ассоциаций несистемного характера. Стилистические приемы контраста основаны на посредничестве между доминантными отношениями различия и контраста и дополнительными отношениями тождества и сходства, что соответствует функциональной асимметрии полушарий головного мозга и их динамическому взаимодействию в организации речевой деятельности. Обобщенно-типизированные средства выражения контраста коррелируют со всеми основными стадиями развития объективного мира и познания, представляющими собой преемственную смену тождеств, сходств, различий и противоположностей, противоречий.
4. Языковые средства выражения контраста представляют собой систему с полевой структурой, ядро которой образуют наиболее репрезентативные сред ства выражения контраста: отстоявшиеся в языке антонимы, разнокоренные и словообразовательные, конверсивы, а также положительно-отрицательные оппозиции глагольных предикатов. Каждый из четырех видов оппозиций формирует определенный сектор поля, в котором в направлении от центра к периферии уменьшается степень стандартизации языковых средств выражения смыслового контраста. Кроме того, в центре поля находятся еще четыре типа оппозиций, характеризующихся узуальной противопоставленностью, но не специализирующихся на выражении отношений семантической противоположности: слова одного семантического поля (согипонимы, партитивы, синонимы) и оппозиции слов, противопоставленных по своим грамматическим значениям. Периферию поля образуют ассоциативные оппозиции несистемного характера, в том числе коннотативные антонимы и традиционные рифмопары.
Полевую структуру имеет и система приемов контраста, так как представляет собой совокупность стилистических приемов, объединенных общностью содержания и обеспечивающих непрерывность смыслового пространства контраста, связанных друг с другом отношениями взаимного противопоставления и семантическими корреляциями системного характера; кроме того, стилистическое поле контраста обладает относительной автономностью и взаимосвязано со стилистическим полем тождества и сходства.
5. Логической базой контраста как композиционно-стилистического принципа развертывания речи является логико-грамматическая категория отрицания: путем логической операции отрицания реализуется удвоение исходного высказывания в антитезе; контрастивное отрицание формирует прием ак- ротезы; на отрицании тождества явно различных объектов строится прием де- зидентификации; наличием внутреннего отрицания характеризуется оксюморон; на отрицании значения языкового знака базируется техника иронии. Типом отрицания (сильным или слабым) определяются содержательные различия стилистических разновидностей приемов акротезы и иронии.
6. Аксиологическая сущность бинарного способа восприятия, осмысления и описания мира и формирования нормативно-ценностного пространства куль туры обусловливает особую значимость в создании пословицы оцено ного компонента слов. Оценка, включенная в лексическое, словообразовательное либо коннотативное значение, служит средством абстрагирования и деривации переносного смысла пословицы.
Языковые средства, направленные на создание изобразительного контраста, в народных изречениях тесным образом связаны с особенностями концептов духовной культуры и национальной спецификой языковой картины мира. Оппозиции синонимов этико-психологического содержания отражают структуру русских этических концептов с "духовной вертикалью" и "человеческой горизонталью". Контрастные отношения между элементами традиционной рифмы представляют собой определенный этап развития концептуального содержания рифменного созвучия как культурной константы, одну из вариаций смыслового инварианта-мотива. Имена образной оценки обладают символическим статусом, апеллируют к ценностным квазистереотипам, реалиям народного быта и культурным традициям.
7. При осуществлении принципа дихотомического членения познаваемых объектов в конкретной речевой ситуации наблюдается переход узуальных количественных отношений, свойственных градуальным оппозициям, в отношения качественной противоположности, характерные бинарным оппозициям. Данное явление, подтвержденное на примере словообразовательных антонимов элементарной семантической структуры а:неа, оппозиций единиц метрических систем, синонимов и одноосновных слов, согласуется с диалектическим законом перехода количества в качество, общефилософской и общеязыковой соотнесенностью категорий количества и сравнения.
Структура исследования. Диссертация состоит из введения, 3 глав и заключения, списка литературы и источников. В первой главе обобщаются теоретические предпосылки, на которых базируется решение задач исследования. Последующий анализ отобранного эмпирического материала находится в соответствии с фундаментальной дихотомией системного изучения языка, предполагающего парадигматический и синтагматический аспекты изучения отно шений между знаками. Характеристика контрастных отношений, выражаемых языковыми единицами, во 2 главе осуществляется "по вертикали", в 3 - "по горизонтали".
Апробация, работы. Результаты проведенных исследований были представлены на международных, всероссийских, региональных и межвузовских конференциях, среди них: 3 международная научно-практическая конференция "В будущее, сохраняя народные педагогические традиции", Казань, 1996 г.; международная научная конференция "Языковая семантика и образ мира", Казань, 1997 г.; VI международная конференция "Семантика языковых единиц", Москва, 1998 г.; II Всероссийский научный семинар "Человек - коммуникация-текст", Барнаул, 1998 r.;VI международная научная конференция "Педагогическое образование: гуманистические традиции и новаторство", Казань, 1999 г.; 2 международная научная конференция "Язык. Культура. Деятельность: Восток - Запад", Набережные Челны, 1999 г.; Всероссийская научно-практическая конференция "Проблемы изучения и преподавания филологических наук", Стерлитамак, 1999 г.; международная научная конференция "Сложное предложение: традиционные вопросы теории и описания и новые аспекты его изучения", Москва, 2000 г.; всероссийская научная конференция РОПРЯЛ "Русский язык на рубеже тысячелетий", Санкт-Петербург, 2000 г.; международная научная конференция "Слово и мысль Е.А.Боратынского", Казань, 2000 г.; международная научная конференция "Изменяющийся языковой мир", Пермь, 2001 г.; международная научная конференция "В.Даль и современная филология", Нижний Новгород, 2001 г.; 3 международная научная конференция "Филология и культура", Тамбов, 2001 г.; международная научная конференция "Бодуэновские чтения", Казань, 2001 г.; Вторые международные Измайловские чтения, посвященные 200-летию В.И.Даля, Оренбург, 2001 г.; всероссийская научная конференция "Этнос, язык, культура", Славянск-на-Кубани, 2001, 2002 гг.; международная научная конференция "Фразеология и миропонимание народа", Тула, 2002 г.; 3 республиканская научно-практическая конференция "Язык и методика его преподавания", Казань, 2001 г.; международная научная конференция "Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира", Северодвинск, 2002 г.; международная научная конференция "В.И.Даль и современные филологические исследования", Киев (Украина), 2002 г.; IV Всероссийская научно-практическая конференция РОПРЯЛ "Преподавание и изучение русского языка и литературы в контексте современной языковой политики России", Нижний Новгород, 2002 г.; международный симпозиум "От словаря В.И.Даля к лексикографии XXI века", Владивосток, 2002 г.; всероссийская (с международным участием) научная конференция "Лингвистические и эстетические аспекты анализа текста и речи", Соликамск, 2002 г.; международная научно-практическая конференция "Речевая структура русского общества XVH-XXI вв. (проблемы риторики и стилистики)", Астрахань, 2002 г.; "Славянская традиционная культура и современный мир. Фольклор и культурная традиция", Москва, 2003 г.; международная научная конференция "Актуальные проблемы вербальной коммуникации", Киев (Украина), 2003 г., X Конгресс МАПРЯЛ "Русское слово в мировой культуре", Санкт-Петербург 2003 г. Работа проходила апробацию также на итоговых конференциях Казанского педагогического государственного университета (1993 - 1999 гг.), Казанского государственного университета (1999 - 2002 гг.), на заседаниях кафедр русского языка для иностранных учащихся (1990-1992 гг.) и современного русского языка Казанского государственного университета (1999-2002 гг.).
Контраст и мышление
Контраст занимает немаловажное место в становлении языкового сознания и подсознания носителей языка. По данным психологов, в раннем детстве постижение различий предшествует уяснению сходств: "Клапаред показал при помощи весьма интересных опытов, что осознание сходства появляется у ребенка позже, чем осознание различия" [Выготский 1982, 208]. В дальнейшем становлении языковой личности сходства и различия (включая полюса тождества и контраста) постоянно взаимодействуют друг с другом. По представлению ребенка в возрасте "от двух до пяти", "многие слова живут парами, у каждого из этих слов есть двойник - либо по контрасту, либо по аналогии. Такие словесные пары, судя по многочисленным известным фактам, являются "двойниками" не только по смыслу, но в большинстве случаев и по звуку" [Пузырев 1995, 52] - ср. примеры из [Чуковский 1990, 307-308]: Расскажи начало, а кончала не надо; Две открытки и одна закрытка; Ты глухой, а я слухой и др.
Небезызвестна также любовь детей к антитезе [Biihler 1929, S.402f): как только ребенок в достаточной степени овладевает двухсловным повествовательным предложением S—»Р (субъект — предикат), в его речи появляются паратактические образования - противопоставления типа papa brav, old bos папа хороший, дядя злой [Бюлер 2000, 374].
Значимость контраста в онтогенезе отражена когнитивной теорией личности Джорджа Келли, согласно которой личность индивида образована системой его конструктов (personal construct), которые человек использует для интерпретации мира и предвосхищения событий. Личные конструкты, по Келли, строятся на основе сходства - контраста в их взаимодействии: "По меньшей мере три элемента необходимы, чтобы сформировать конструкт: два элемента должны восприниматься как похожие друг на друга, а третий элемент должен восприниматься как отличный от этих двух. Конструирование двух элементов как похожих формирует полюс сходства конструкта; их противопоставление третьему элементу формирует контрастный полюс конструкта ... Нам не по 28 нять природу конструкта, если мы будем использовать только полюс сходства или только полюс контраста" [Первин, Джон 2001, 384].
Весомую роль играет контраст в механизмах познавательных процессов -восприятии, памяти, мышлении, о чем неоднократно писали ученые разных областей знания. Так, А. Бэн еще в XIX в. подчеркивал, что "одно из основных свойств нашего духа есть способность поражаться сменой впечатлений (отчетливо сознавать смену ощущений), например, переходом от жары к холоду, от голода к насыщению, от звука к тишине. Это относится к области чувств так же, как и к области познания" [Бэн 1886,32].
В современной психологии общим местом стало признание того, что контрастность раздражителей является важнейшим способом привлечения внимания, существует даже мнение, что контраст вообще является основой восприятия [см.: Квинн 2000, 59]. С учетом того, что внимание - это "осуществление отбора нужной информации, обеспечение избирательных программ действий и сохранение постоянного контроля за их протеканием" [Психология 2000, 158], контраст оказывается существенным фактором, влияющим на любую деятельность человека.
Интенсивность производимого контрастом эффекта, яркость впечатлений тесно связаны с успешностью запоминания, ибо человеческая память характеризуется избирательностью и удерживает лишь отдельные срезы действительности: "Наша память обладает способностью вспоминать и воспроизводить события избирательно: только те особенности, которые произвели на нас почему-либо особо сильное впечатление" [Хант 1991, 36].
Что касается когнитивной деятельности, то предрасположенность людей мыслить оппозициями, рассматривая одну вещь как нечто противоположное другой, является врожденной, "бессознательной стратегией нашего мышления" [Меркулов 2000, 73].
Психофизиологические предпосылки дуального осмысления мира заключаются в особенностях строения тела и, главным образом, мозга человека: "Двоичность восприятия окружающего мира обусловлена уже чисто физиоло 29 гическими причинами, прежде всего тем, что мозг человека разделен на два полушария, выполняющих каждое свою функцию..., тем, что у нас два глаза, два уха, две ноздри, две руки и ноги" [Руднев 1997, 38]. Симметрия формы, сочетающаяся с асимметрией функций полушарий мозга, предопределяют универсальность бинаристичности сознания и познавательной деятельности.
Во второй половине XX в. нейрофизиология и нейропсихология значительно продвинулись в постижении функциональной асимметрии головного мозга, открытой еще в XIX в. [см.: Балонов, Деглин 1976]. Было установлено, что левое полушарие, доминантное по языку, отвечает за логически-языковое мышление, а правое, субдоминантное, - за образное восприятие внешнего мира. При этом данное соотношение является врожденным и обнаруживается уже у новорожденных [Иванов 1983, 3].
Экспериментальное изучение мозговой организации речевой деятельности выявило не только билатеральную асимметрию, но и взаимодополнительность полушарий: "каждый раз, когда мы высказываем какую-то мысль, обращаемся к собеседнику, мы заново преодолеваем то небольшое расстояние, которое пролегает между правым и левым полушарием ... . На этом пути чувственный образ, вобравший все цвета, формы и звуки окружающего мира, превращается в бестелесную мысль, а нерасчлененное слово - в расчлененное предложение с субъектно-объектной структурой. На этом пути неосознанное превращается в осознанное, человек познает себя, его мысль постепенно высвечивается для него самого и становится доступной для других" [Деглин и др. 1983,40].
Типология лексических средств выражения контраста
Инвентарь языковых единиц, посредством которых реализуется в речи контраст, в лингвистике определен достаточно полно, ибо практически все ученые, занимавшиеся проблемой функционирования и стилистического использования антонимов, так или иначе обращались к различным типам лексических средств выражения контраста и вопросам типологии неязыковых (речевых, контекстуальных, ситуационных, окказиональных) антонимов. Обобщая результаты исследований российских и зарубежных лингвистов, можно резюмировать, что теоретически контекстуальную антонимию могут составить любые единицы, входящие в одну лексико-семантическую группировку: антонимы, конверсивы, гипонимы и согипонимы, партитивы, синонимы, омонимы. Совершенно верным является вывод о том, что семантическое поле индуцирует антонимы [Караулов 1976, 110], так как для системных отношений постулируется наличие общих и различительных семантических признаков, что является необходимым и достаточным условием для вербального ассоциирования по контрасту. Однако наблюдения над текстами пословиц показывают, что нередко контрастные отношения выражаются словами разных лексико-семанти-ческих полей, достаточно далеко отстоящих друг от друга в тезаурусе, и что контраст вербализуется не только лексическими единицами, но и единицами других уровней языка. Кроме того, ощущается потребность в более детальном анализе лингвокогнитивных особенностей противоположения неантонимичных слов. К тому же назрела необходимость представить языковые средства выражения контраста не как простой набор, а как систему с определенной структурой. Сказанное мотивирует важность разработки типологии лексико-семанти-ческих оппозиций, выражающих отношения контраста, с учетом достижений когнитивной лингвистики и системного изучения лексики.
Прежде всего следует кратко остановиться на вопросе невербальности мышления и языковой объективизации концепта. В соответствии с современными данными о мышлении, его нейрофизиологическим субстратом признается универсальный предметный код (УПК), представляющий собой результат чувственного отражения действительности в сознании и имеющий принципиально невербальную природу [Жинкин 1982]. Универсальность УПК проявляется в том, что он "свойствен человеческому мозгу и обладает общностью для разных человеческих языков" [Там же, 54], а предметность - в том, что его единицы представляют собой преимущественно предметные образы. Единицы УПК -это "образы, схемы, картины, чувственные представления, эмоциональные состояния, которые объединяют и дифференцируют элементы знаний человека в сознании, памяти по различным основаниям" [Попова, Стернин 2001, 23]. Экспериментальные доказательства невербальности мышления приведены в монографии. И.Н.Горелова и К.Ф.Седова [Горелов, Седов 1998, 92-100], эмпирические - в "Очерках по когнитивной лингвистике" [Попова, Стернин 2001, 24-27].
Переход от мысли к слову или, по Л.С.Выготскому, от личностного смысла к общепонятному значению осуществляется путем развития замысла во внутренней, затем - во внешней речи [Выготский 1996]. При этом происходит процесс вербализации синкретически целостных концептов УПК. Так как довербальное мышление представляет собой, по выражению Ф.де Соссюра "аморфную нерасчлененную массу" [Соссюр 1999, 112], один и тот же смысл формируется или структурируется по-разному [Hielmslev 1961, 50-51].
Антитеза
Антитеза как стилистический прием актуализированного противопоставления привлекает к себе внимание ученых, начиная с античного периода [аналитический обзор взглядов зарубежных и советских исследователей см.: Филиппова 1979, 1984]. В лингвистическом аспекте рассматривались сущность, семантическое содержание и структурное построение антитезы, лексико-семанти-ческие средства выражения, стилистические функции, своеобразие приема в различных функциональных стилях, жанрах художественной литературы и идиолектах, соотношение антитезы с антонимией, логическим противопоставлением, кон 231 трастом [Гальперин 1958; Гельблу 1964; Бабаханова 1967; Белова 1970 Селина 1972, 1977; Разинкина 1977; Матвиевская 1978 2; Балахонская 1987; Биценцова 1987 и др.]. Исследования, проводившиеся на материале английского, немецкого, французского, русского и др. языков, произведений художественной литературы [см. ссылки выше], фразеологизмов [Ковалева 1973; Гаврин 1974; Рахшмир 1983], разных жанров фольклора [Фольклор 1975], убеждают в универсальном характере антитезы, что обусловливает теоретическую значимость ее дальнейшего изучения, выявления новых граней и особенностей.
Синтаксический параллелизм как основа антитезы. Лингвисты, исследовавшие антитезу на материале различных языков, отмечают, что в ее формировании синтаксическому параллелизму принадлежит ведущая роль, что благодаря параллелизму антитеза становится лингвистическим, а не логическим средством, и что без параллелизма нет стилистического приема, а есть лишь средство логическое [Гальперин 1958, 243; Бабаханова 1967, 155; Селина 1972, 70,78; Ломовский 1975 и др.]. Тот факт, что подавляющее большинство антитетичных высказываний являются симметричными, отражается в одной из дефиниций приема: антитеза - "симметричное расположение высказывания, имеющее целью подчеркнуть противоположный (гр. antihesis) смысл двух слов"(М, 186).
В этой связи важно отметить, что параллелизм относится к древнейшим ритмико-композиционным и стилистическим принципам поэтической речи, является одной из определяющих черт фольклора [см.: Веселовский 1989; Пропп 1954; Неклюдов 1972; Плисецкий 1972; Хроленко 1974; Баевский 1977 и др.], характерной для поэтической техники фольклорных традиций самых разных народов [Якобсон 1987,99-132].
Как установил Будберг, "параллелизм есть не просто стилистический прием синтаксического дублирования по заданной формуле, его применяют для создания эффекта, подобного бинокулярному зрению, — происходит наложение друг на друга двух синтаксических образов с тем, чтобы наделить их объемностью и глубиною, повторяется конструкция, в результате чего воедино связы 232 ваются синтагмы, которые поначалу представляются лишь свободно следующими друг за другом" [Цит. по: Якобсон 1987, 101-102]. При этом параллелизм "обязательно приводит к одному из двух коррелятивных сопоставлений, которые Гопкинс удачно определил как "сравнение на базе сходства" и "сравнение на базе несходства"" [Якобсон 1975, 218]. О том, что антитеза и отождествление являются основными видами реализации параллелизма, неоднократно писал Ю. М. Лотман [Лотман 1972, 39].
При этом важно подчеркнуть, что в обоих случаях в параллелизме взаимодействуют тождество и различие. Анализируя истоки диалогичности лирического образа, С.Н.Бройтман весьма точно охарактеризовал параллелизм как содержательную форму тождества: "в параллелизме выраженным является различие: оба сопоставляемых феномена предстают как самостоятельные и связанные сочинительной, а не подчинительной связью... . Но проявляемым, иначе -внутренней, имплицитной возможностью самого существования этого выраженного различия.здесь является именно тождество" [Бройтман 1982, 117-118].
В антитезе, как правило, члены оппозиций, в том числе антонимы, выполняют идентичные коммуникативные и синтаксические функции в противопоставленных тезисах, занимают в них одинаковые позиции.
Характерная для антитезы двучленная структура определяет распространенность в пословицах и поговорках конструкций, где противопоставляются и темы, и ремы антитетического высказывания: Умереть легко, а жить трудно (ППЗ,33); Ничего нельзя, а все молено (ППЗ,166); Старое проживай, а новое наживай! (Д-2,80). Грамматический параллелизм, сходство синтаксических структур подчеркивают, делают еще более контрастной противоположность, выраженную лексическими средствами: При счастье бранятся, при беде мирятся (ППЗ,211); Кто родится - кричит; кто умирает — молчит (ППЗ,30). Благодаря бинокулярному эффекту последовательно проведенный параллелизм высказывания, состоящего из взаимодействующих друг с другом оппозиций (за исключением средств связи), обеспечивает структурно-семантическую выде-ленность, весомость каждого слова: Умный дает, а глупый берет (РС,63).
