Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические и методологические основы исследования интертекстуальности в журналистском тексте 11
1.1. Журналистский текст в системе текстов. Текстовые категории 11
1.2. Журналистский текст в системе медиатекстов 17
1.3. Журналистский текст как дискретная единица медиадискурса 23
1.4. Интертекстуальность как онтологический признак журналистского текста 28
1.4.1. Научные проблемы описания теории интертекстуальности 28
1.4.2. Модели интертекстуальности журналистского текста 35
1.5. Типы интертекстем в журналистском тексте 39
Выводы 54
Глава II. Актуальные интертекстемы: классификация и функциональная реализация 57
2.1. Форма и содержание актуальных интертекстем в журналистском тексте 57
2.2. Функционально-прагматические особенности актуальных интертекстем в журналистском тексте 66
Выводы з
Глава III. Культурологические интертекстемы: классификация и фугікциональная реализация 97
3.1. Типология культурологических интертекстем в соответствии с первоисточником 97
3.2. Формальное варьирование культурологических интертекстем в журналистском тексте 111
3.3. Содержательное варьирование культурологических интертекстем в журналистском тексте 126
3.4. Особенности восприятия аудиторией культурологических интертекстем. Результаты лингвистического эксперимента 140
3.5. Функционально-прагматические особенности культурологических интертекстем в журналистском тексте 152
3.6. Общее и особенное в функциональном предназначении интертекстем разного типа 176
Выводы 187
Заключение 190
Список литературы
- Журналистский текст как дискретная единица медиадискурса
- Функционально-прагматические особенности актуальных интертекстем в журналистском тексте
- Формальное варьирование культурологических интертекстем в журналистском тексте
- Функционально-прагматические особенности культурологических интертекстем в журналистском тексте
Журналистский текст как дискретная единица медиадискурса
Когезия (связность) и когерентность (целостность) относятся русистами к фундаментальным свойствам текста, формирующим поверхностную и глубинную структуру текста, его структурную и содержательную спаянность [Валгина 2003; Гальперин 2007; Горшков 2006; Кронгауз 2005 и др.].
Информативность (тематичность) заключается в обязательном присутствии в тексте генеральной темы, некоего «содержательно-информативного конденсата», который не утрачивается даже при максимальном сокращении текста [Гончарова 2005: 16]. Информативность характеризует количество содержащейся в тексте информации, степень ее новизны, важности или неожиданности для получателя информации. По мнению В. Дресслера и Р.-А. де Богранда, более информативный текст одновременно является и более эффективным.
Принято выделять несколько видов информации: фактуальную, концептуальную, подтекстовую, ключевую и дополнительную, уточняющую и косвенную, повторную и нулевую [Гальперин 2007: 27; Стилистика ... 2005: 452].
Фактуалъная информация включает в себя сообщения о фактах, событиях, процессах, которые происходили и будут происходить в реальном или воображаемом мире. Этот вид информации составляет предметно-логическую основу текста и передается, как правило, через прямые словарные значения.
Концептуальная информация сообщает читателю авторскую оценку, индивидуально-авторское понимание темы, отображенных явлений, их значимости в социальной, экономической, политической, культурной жизни народа, включая отношения между отдельными индивидуумами, их сложного психологического и эстетико-познавательного взаимодействия [Гальперин 2007: 28]. Данный тип информации извлекается из всего произведения и являет собой творческое переосмысление всего происходящего в тексте, формирующее в нем субъективные смыслы, оценочность, образный слой текста. Подтекстовая информация - скрытая информация, извлекаемая из других типов информации благодаря способности единиц языка порождать ассоциативные и коннотативные значения и приращивать смыслы. Это наиболее сложная разновидность информации, которая редко встречается в текстах СМИ [Гальперин 2007: 40]. Однако заметим, что введение в текстовую ткань творчески переработанного цитатного материала обычно формирует подтекст, повышающий прагматический эффект высказывания.
Следующие два признака - «интенциональность» и «адресованность» -соотносят текст с участниками речевого акта, где автор и адресат являются активными партнерами по общению.
Интенциональность рассматривается как намерение создателя текста построить связный и содержательный текст, который служит определенной цели - донести информацию воспринимающей стороне коммуникативного процесса, сообщить о чем-либо, побудить к чему-либо, запросить информацию и т.п.
Адресованность (воспринимаемость) является оборотной стороной интенциональности, поскольку автор прогнозирует восприятие своего текста и закладывает в него «точки контакта» с предполагаемым читателем, учитывая социальные, возрастные, коммуникативно-ролевые характеристики адресата [Чернявская 2009: 20-21]. Этот признак можно понимать и как ожидание адресата получить связный и содержательный текст, который является для него нужным или значимым [Филиппов 2003: 128]. Заметим, что эти взаимосвязанные текстовые критерии чрезвычайно важны для характеристики журналистских текстов, имеющих диалогическую природу и возникающих как ответ на запрос аудитории [Дускаева 2012: 12].
Ситуативностъ обозначает «факторы, которые делают текст релевантным для актуальной или реконструируемой коммуникативной ситуации» [Филиппов 2003: 131]. Текст всегда несет в себе отпечаток той ситуации, в которой он возникает и используется, а особенности ситуации диктуют определенное коммуникативное поведение партнеров по общению.
Интертекстуальность в работах Р.А. Богранда и Дресслера и их последователей получает двоякое истолкование: во-первых, это универсальное свойство текста, соотнесенность конкретного экземпляра текста с определенным типом/жанром текста, во-вторых, это актуализированное явление, при котором текст содержит явные отсылки к претекстам. Если первый тип (типологическая интертекстуальность) опирается на воспроизведение типичного набора содержательных и/или формальных признаков в каждом новом тексте (интервью, доклад, аннотация, тезисы), то второй тип (референциалъная интертекстуальность) находится в постоянном соотнесении одного текста с другим [Гончарова, Шишкина 2005: 25; Трофимова 2010; Филиппов 2003; Чернявская 2009].
Преимущество подхода к тексту с опорой на «семь критериев текстуальности» состоит в том, что текст получает объемное освещение: и как самодостаточное явление, обладающее связностью, целостностью, информативностью и композиционной завершенностью, отграниченностью от других типов текстов (т.е. в традиционном ракурсе); и как открытая структура по отношению к коммуникантам, действительности, другим текстам, к социокультурной ситуации (т.е. как коммуникативно-дискурсивное образование).
Каждая из газетных публикаций может быть названа текстом, поскольку «имеет заголовок, основной речевой массив ее состоит из сверхфразовых единств, выдержанных в одном стиле, объединенных разными типами связи. Публикация всегда имеет цель, прагматическую установку, она предстает перед читателем всегда завершенной и обработана в соответствии с определенным типом, жанром» [Коньков 2004: 9]. Вместе с тем специфика журналистского текста, его идеологизированная и политизированная информация, повернутость к действительности, зависимость от канала распространения обусловливает необходимость описания журналистского текста как особого типа текста.
Функционально-прагматические особенности актуальных интертекстем в журналистском тексте
Журналист полемически заостряет свои положения свидетельствами разных лиц и организаций, выдержками из судебных протоколов, из личной переписки и др. Цитаты-аргументы входят в конфронтацию друг с другом или, напротив, дополняют друг друга. В итоге автор приходит к главной проблеме, которая сформулирована в заголовочном комплексе: что делать, если Следственный комитет России боится чеченских силовиков!
Функция подмены ответственности реализуется через цитату, которая позволяет переложить ответственность за публичное слово на автора цитируемых слов: «обычные для новостных сообщений фразы как сообщает агентство N, газета X, журнал Y реализуют следующую интенцию: "я не отвечаю за истинность информации, вся ответственность лежит на субъекте цитации"» [Современный медиатекст 2011: 32]. Реализуя эту функцию, «журналист оказывается «над событием», маскируя оценку средствами интертекстуальности», «оценка формируется практически исключительно за счет «чужого текста», пересказываемого автором» [Негрышев 2009: 65].
Представляется, что наиболее ярко действие этой функции осуществляется тогда, когда журналист выступает в роли ретранслятора, передавая эпатажные, шокирующие высказывания политиков, известных людей и др. и тем самым перекладывая ответственность на другого автора, на другой текст, позволяя себе то, что никогда не позволил бы, говоря от своего имени. Как справедливо отмечает Т.И. Сурикова, «процитировать можно кого угодно и почти как угодно ... , и самому при этом представляться белым и пушистым» [Сурикова 2010: 423]. Роль ретранслятора дает журналисту «наибольшую этическую свободу», поскольку он руководствуется принципом «из чужой песни слова не выкинешь, даже если оно не совсем приличное» [Сурикова 2012: 208]. Например: И лично я весьма сомневаюсь, что Жуков выражался: «тухис» (задница), а тем более: «У нас не тухис на голове» (КП, 05.12.2007); Наверное, в них содержались неприятные для Фрэнсис свидетельства. Недаром она называла свою дочь «шлюхой» (КП, 30.01.2008); ...исполнитель по имени Мафик: «...Детка, я не фраер» (КП, 30.01.2008); Так нажали на яйца, что они сразу исчезли. До унитазов мы доберемся, как нам поставил задачу В.В. Путин, а как - это наши проблемы; Россия должна стать Еврочленом (высказывания политиков в рубрике «Жизнь политических субъектов» из газеты «Аргументы и факты»). Расширяет границы этического и сам способ осмысления действительности - карнавальный (по М.М. Бахтину), травестировка политического оппонента, что, в частности, демонстрируют стилистические приемы из газет «Комсомольская правда» и «АиФ».
Метасобытийная функция реализуется в тех случаях, когда «сам текст «источника» становится коммуникативным событием» [Современный медиатекст 2011: 32]. Описывая модели интертекстуальности, мы в качестве важного свойства медиатекста выделили его нацеленность на комментирующее, критически-оценочное отношение к другим текстам («текст о тексте»). В журналистике сформировались специальные жанры -метатексты, оценивающие другие тексты: дайджест, реплика, обзор СМИ, рецензия, полемическая статья, жанры медиакритики и др.
Приведем пример. Широкий резонанс вызвал материал журналистки «Комсомольской правды» Ульяны Скойбеды. Ее публикация «Политик Леонид Гозман заявил: "Красивая форма - единственное отличие СМЕРШ от СС"» сопровождалась подзаголовком: «Порою жалеешь, что из предков сегодняшних либералов нацисты не наделали абажуров. Меньше было бы проблем» (КП, 13.05.2013). Ответом на этот материал стали публикации в других СМИ. Роскомнадзор вынес предупреждение «Комсомольской правде» за публикацию, нарушающую «Закон о СМИ» и Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности»: У меня такое ощущение, что у нас не свобода слова, а свобода ненависти и свобода оскорблять... », сказал Шлегелъ, выступая на пленарном заседании в Госдуме (ИТАР-ТАСС, 17.05.2013). Однако еще больший резонанс вызвала запись в блоге самого Гозмана о том, что между подразделениями СМЕРШ Красной Армии и войсками СС нет никакой разницы: «Отношение этого человека к нашей истории и нашим согражданам - это отношение открытой ненависти... », заявил единоросс. А лидер ЛДПР Владимир Жириновский сегодня выразил надежду на то, что Гозман потеряет эфир на РСН и должность в корпорации РОСНАНО. «Если в государственном учреждении советником руководителя является человек, у которого враждебные взгляды и антироссийские взгляды, конечно, он не должен находиться на этом посту», продолжил Жириновский (ИТАР-ТАСС, 17.05.2013). Цитатный материал в ответной публикации ИТАР-ТАСС нацелен на комментарий эпатажных высказываний журналистки и Леонида Гозмана.
Новостной текст с доминирующей метасобытийной функцией сообщает о факте резонансного высказывания (событийный аспект) и одновременно включает само высказывание (интертекстуальный аспект), которое служит доказательством, аргументом или иллюстрацией самого факта [Негрышев http]. Воспроизводя прямую речь разных субъектов, автор текста сохраняет при этом эмоциональность, оценочность, экспрессивность носителей речи. Текст публикации содержит, как правило, описание обстоятельств высказывания, реакции на него со стороны общественности и официальных лиц, а в заголовок выносится факт или интерпретация его содержания с использованием глаголов говорения. Например, «Евромайдан» расскажет о преступлениях на Украине (Изв., 21.05.2014), Новый президент Египта обещает безопасность и процветание (Изв., 29.05.2014).
Информационным поводом публикации «Обама уличил Россию в «темной тактике» на востоке Украины» (МК, 04.06.2014) стало выступление Барака Обамы перед поляками на праздновании 25-летия со дня первых «полусвободных выборов» в социалистической Польше. Высказывание президента США «темная тактика» появляется в тексте дважды: в заголовке и в начале публикации: «После того, как было пролито столько крови, чтобы объединить Европу, как мы можем позволить темной тактике XX века устанавливаться в новом веке?» - заявил президент США Барак Обама. Выступление американского лидера вводится предикатами речи {заявив, вещал) и чувства (пригрозил), которые, с одной стороны, характеризуют отношение президента США к России, но, с другой стороны, формируют оценочное восприятие аудитории: В очередной раз заявив, что Соединенные Штаты не приемлют присоединение Крыма к России, Обама пригрозил Москве: «Наши свободные нации будут едины, так что будущие российские провокации могут означать для России лишь еще большую изоляцию и потери»; «Большим странам не дозволено унижать маленькие или навязывать им свою волю под прицелом или при помощи людей в масках, захватывающих здания», - вещал Барак Обама, решивший, очевидно, не вспоминать, как его страна тоже навязывает свою волю другим суверенным государствам...». Журналистский комментарий к речи президента США: «Барак Обама, решивший, очевидно, не вспоминать, как его страна тоже навязывает свою волю другим суверенным государствам» - позволяет автору выразить свое неприятие этого выступления и несогласие с ним. Метасобытийная функция реализуется при игровом, ироническом и сатирическом вышучивании высказываний политических деятелей. В постоянной рубрике «Политика» в газете «АиФ» приводится неловкое, неудачное, шокирующее или усеченное высказывание политика, общественного лица и затем предлагается оценочное комментирование от редакции, порой яркое и остроумное. В целом же этот прием следует признать не вполне корректным, поскольку вырванные из контекста фразы всегда семантически трансформируются и позволяют далеко увести от сути высказывания:
Формальное варьирование культурологических интертекстем в журналистском тексте
Как выясняется, причиной является наше зерно, составившее конкуренцию другим поставщикам. В публикации Квадратный метр раздора (РГ, 16.06.2009) комментируется новое постановление, уточняющее правила выселения граждан из собственных квартир, муниципального жилья и общежитий. Содержание статьи Кладбище раздора (Огонек, № 33, 2007) погружает читателя в невеселую жизнь двух подмосковных деревень, где предприимчивый священник незаконно арендовал деревенское кладбище и установил плату на все виды услуг, связанных с похоронами. Публикация Корабли раздора (РГ, 10.10.2009) касается возможной поставки военно-морской техники США на Украину, что может спровоцировать осложнение отношений между Москвой и Киевом. В сообщении о финальной игре российских баскетболистов, под заголовком Мяч раздора (РГ, 25.05.2009), читатель узнает, что штрафные броски одного из баскетболистов могут не засчитаться. В материале Персик раздора (РГ, 06.08.2009) говорится о санкциях, примененных Еврокомиссией по отношению к французским фермерам. Последние, протестуя против дешевой сельхозпродукции из Испании, перекрыли границу между двумя странами и бесплатно раздавали всем желающим свои персики, дыни, помидоры. Пояс раздора (РГ, 08.10.2008) - материал об обиде победителе турнира по боксу Сэмюэла Питера на Виталия Кличко, который позволил себе сфотографироваться с чемпионским поясом. В заголовке Яблоко раздора (РГ, 07.07.2009) обыгрывается не только идея конфликта, но участника этого конфликта -партии «Яблоко».
Итак, выделяя группу прецедентных заголовков, демонстрирующих прямую связь с первоисточником, мы вместе с тем подчеркиваем условность границ между прямой и непрямой связью, так как полного дублирования семантики первоисточника не может быть, поскольку в новых условиях употребления и в новом контексте цитата всегда семантически изменяется.
Корректнее говорить об отношениях семантической преемственности, при которых содержательно-смысловое ядро прецедента в целом сохраняется, но при этом оно уточняется, конкретизируется, сужается, приспосабливается для репрезентации в журналистских текстах реальных событий и их оценок. П. Прецедентные заголовки, сохраняющие частичную связь с первоисточником
В этой группе интертекстемы обычно имеют измененную форму, так как трансформация формы служит рождению нового содержания и способствует созданию эффекта новизны.
Рассмотрим семантические взаимодействия прецедентных заголовков с основным текстом и текстом-источником. Прецедентное имя Тараса Бульбы и прецедентное высказывание «А поворотись-ка, сынку!», обращенное к сыну Остапу (повесть «Тарас Бульба» Н.В. Гоголя), постоянно актуализируются в печатных СМИ, и не только потому что целые поколения россиян выросли на книгах Н.В. Гоголя, но и благодаря экранизации этого произведения (2008). Интертекстуальные рефлексии, представленные в газетных материалах, формируют объемное смысловое поле, где на первый план выходят те или иные актуальные смыслы.
В публикации «А поворотись-ка ты, Тарас... » сообщается о том, что в год 200-летия Н.В. Гоголя на экраны выходит новый фильм «Тарас Бульба» режиссера В. Бортко (РГ, 19.03.2009). Этой же теме посвящен материал под заголовком «Тарас Бульба - это вам не сало и шаровары» (Труд, 09.02.2007). «А поворотись-ка, Гоголь» - это рецензия, в которой фильм о Тарасе Бульбе назван «костюмированной агиткой»; Гоголь, увидев этот фильм, «перевернулся бы в гробу» (Новая газ., 01.04.2009). «Прощай, Тарас Бульба» -так провожают в последний путь Богдана Ступку, исполнителя роли Тараса Бульбы (МК, 22.07.2012).
Заголовки «Жерар Бульба» (МК, 17.05.2005), «Депардье примеряет шаровары Тараса Бульбы» (КП, 06.2005), «А поворотись-ка, мон шер» (MK, 17.05.2005) предваряют сообщения о том, что руководство Украины собирается пригласить на роль Тараса Бульбы французского актера Жерара Депардье.
«А поворотись-ка, ты, милый, к заводику» (РГ, 25.05.2005) -сообщение о проблемах на рынке ценных бумаг. Использованная конструкция никак не связана с прецедентным высказыванием и не очень понятно предназначение этой фразы (по крайней мере, она не ассоциируется с первоисточником и с «заводиком»).
Широчайшей интертекстуальной палитрой обладает прецедентное высказывание из «Тараса Бульбы»: «Я тебя породил, я тебя и убью!». Обычная позиция фразы - размещение в текстовой ткани, реже - в позиции заголовка. Структурные и семантические трансформации этого высказывания активно используются как журналистами, так и персонажами. К примеру, адвокат Платона Лебедева, отвечая на вопрос журналиста, почему произошло освобождение М. Ходорковского, говорит так: «Не знаю далее, как сказать, вот Тараса Бульбу помните? «Я тебя породил - я тебя и убью». Я тебя посадил — я тебя выпущу. И момент, видимо, выбирал тот, кто освобождал». В ответе интервьюируемого представлена «рефлексия на рефлексию»: в качестве аргумента адвокат не только используется известную фразу, но и сам создает структурно-смысловой аналог прецедентного высказывания, имея в виду позицию руководителя страны.
Приведем примеры использования в газетных заголовках данного прецедентного высказывания: Содержательное ядро прецедента опирается на идею взаимоотношений отца и сына. Первые два заголовка в целом сохраняют содержательно-смысловое ядро прецедента, ср.: (1) материал о том, что отец убивает сына из корыстных целей; (2) публикация сообщает о попытке одного из чиновников освободить от армии сына. Остальные публикации демонстрируют меньшую степень близости к первотексту: (3) сообщение о том, что высшие чиновники и политики пристраивают свою родню на престижные должности; (4) материал о конкуренции бумажных и электронных версий литературных журналов; (5) в публикации поднимается вопрос о том, что в ситуации санкций и обострения отношений с США, России следует переходить на собственную валюту в торгово-финансовой сфере.
Итак, содержательно-смысловое ядро прецедентого высказывания может развиваться, расширяться, детализироваться в принимающем тексте или превращаться в загадку. Так, заголовок публикации «Шишки на севере» (Новая газ., 30.03.2009) как будто отсылает к названию конфет «Мишка на севере». В самой же публикации автор пишет о необходимости доработки документа, регулирующего военно-пограничное присутствие России в арктической зоне. По мнению журналиста, этот документ оставляет неконтролируемые возможности для коррупции, для списания техники, предметов снабжения и ГСМ, для бесплатного и бесконтрольного вывоза военными бортами ценных биоресурсов, для организации в закрытых зонах за казенный счет эксклюзивной охоты, рыбалки и туризма для начальства, иначе «шишек», как называют в простонародье влиятельных и важных людей. Восприятие заголовка опирается на прием обманутого ожидания, поскольку предполагает его особое прочтение: «начальство, развлекающееся за казенный счет в Арктике».
Функционально-прагматические особенности культурологических интертекстем в журналистском тексте
Вместе с тем изучение интертекстуальных связей в функциональном аспекте остается одной из наиболее значимых задач в медиадискурсивных исследованиях. Мы обращаемся к описанию и систематизации ролей, которые культурологические интертекстемы выполняют в медиадискурсе, с опорой на иерархию коммуникативных интенций, о которых можно судить по вербальным опознавательным знакам, т.е. интертекстуальным включениям и речевому окружению. Наше исследование необходимо предварить ремаркой о том, культурологические интертекстемы относятся к «экспрессивным знакам» (Ш. Балли), «риторическим фигурам» (Г.В. Бобровская), приемам «оживления текста» (А.Е. Супрун), поэтому одно из основных предназначений культурных знаков - создавать образ, повышать эмоционально-экспрессивное звучание журналистского текста. Однако использование культурологических интертекстем в современных медиатекстах оказывается многофункциональным явлением, иногда трудно определимым, пограничным, не вписывающимся в однозначное определение. Так, в комментарии «Америка, «халифат» и марсиане: как Барак Обама объявил войну «Исламскому государству» (МК, 12.09.2014) журналист именует противостояние между СССР и Западом и современной Россией и Западом через словосочетание «первая холодная война» и «вторая холодная война». В первом случае словосочетание является терминологическим обозначением послевоенной конфронтации двух держав (Советского Союза и США), во втором случае «холодная война» - это опосредованная, метонимическая номинация уже реальных событий: конфликта России, Украины, Европейского Союза и США. В период первого противостояния была популярна мысль, что только появление какой-нибудь внеземной угрозы способно замирить Москву и Вашингтон. Но как-то обошлось без уэллсовских марсиан... «Уэллсовские марсиане», персонажи фантастического романа Герберта Уэллса «Война миров», знакомые также из одноименного фильма Стивена Спилберга, готовы уничтожить всех землян. В наше время «марсиане» уже тут как тут. То есть, конечно, никакие не инопланетяне, а вполне земные себе бородачи, выступающие под черным знаменем джихада. «Марсианами» в тексте именуются террористические группировки, провозгласившие создание «Исламского государства» на части территорий Ирака и Сирии. Обозначение «джихадистов» через аллюзию к «марсианам» позволяет не только назвать агрессивных представителей «Аль-Каиды», но и одновременно дать им негативную оценку. Ср.: Они воюют против всех -против правительства Ирака и Сирии, против сирийской прозападной оппозиции и против конкурентов-исламистов ... , они режут головы американским пленникам и обещают потопить Штаты в крови, угрожают России, примерно по-одинаковому ненавидят Иран и Израиль... Словом, идеальный общий враг. Далее в тексте указывается, что Обама делит мир на «овец и козлищ». Апелляция к библеизму «отделить овец от козлищ» («отделить хорошее от плохого». СО) позволяет автору аргументировать тезис о том, что «лауреат Нобелевской премии мира» (т.е. Барак Обама) наращивает противостояние между США и Россией, в то время как новую угрозу человечеству можно одолеть только сообща. Аргументативную функцию, усиливающую доказательную сторону газетного материала, выполняет также введенное в журналистский текст высказывание Уинстона Черчилля: Когда нацисты напали на СССР, записной антикоммунист Уинстон Черчилль сказал: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я произнес бы хвалебную речь в честь дьявола в палате общин». И в 1945 году нацизм был совместными усилиями Советского союза и Запада сокрушен. Хорошо, что ИГИЛ «Исламское государство» по своей мощи все-таки не Гитлер. Плохо, что Обама до Черчилля явно не дотягивает. Прецедентные имена «Гитлер» и «Черчилль» привлекаются в журналистский текст в экспрессивно-оценочной функции.
В анализируемом медиатексте смысловая нагрузка культурологических интертекстем {холодная война, уэлсовские марсиане, овцы и козлища и т.д.) подчиняется общему авторскому замыслу - подвергнуть резкой критике инициативы президента США, который возводит новые перегородки в противостоянии Америки и России. «Мы будем преследовать террористов, угрожающих стране, где бы они не находились», - произнес Барак Обама в своей программной речи о борьбе с Исламским государством. Журналист комментирует эту фразу: «Интересно, сознательно или нет спичрайтеры Обамы позаимствовали этот знаменитый пассаж: у Путина (сентябрь 1999-го): «Мы будем преследовать террористов везде. В аэропорту - в аэропорту. Значит, вы уж меня извините, в туалете поймаем, мы в сортире их замочим, в конце концов». Воспроизведенная фраза В. Путина представляет собой любопытный пример сращения актуальной и культурологической интертекстемы, когда слова политического лидера воспроизводятся уже не только в российской среде, но и в американской.
В нашей работе функциональное предназначение цитатного материала характеризуется в широком диапазоне, с тем чтобы далее сопоставить актуальные и культурологические интертекстемы и увидеть в них общее и специфическое.
Информативная функция представляет собой номинацию какого-либо события, нового явления, точную передачу фрагмента внеязыковой действительности. В работах ученых эта функция может именоваться информативной (О.В. Лисоченко), номинативной (О.А. Ворожцова, Г.Г. Слышкин), номинативно-презентативной (Ю.А.Воронцова). Однако если точная передача реального события является главным предназначением актуальных цитат, то в кругу культурологических интертекстем номинация событий - исторических, имевших место, или современных, соответствующих текущему моменту, очень часто сопровождается дополнительными коннотациями. Тем не менее культурные знаки могут выполнять информативную функцию.
