Творчество Арсения Несмелова Чен Лэй

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Поэзия А.Несмелова . 31

1.1. Лирика. 31

1. Начало пути. Первый сборник «стихи». 31

2. Развитие обретённого в книге стихов «уступы». 39

3. Зрелость. Сборник «кровавый отблеск». 45

4. Усложнение картины мира в сборнике «без России». Историософская проблематика сборника. 52

5. «Заказная» поэзия А.Несмелова-Дозорова в сборнике «только такие!». 59

6. Сборник «полустанок» как этапное явление в поэзии А.Несмелова. 64

7. Подведение итогов в книге «белая флотилия». 69

1.2. Поэмы. 78

1. Героика первого периода творчества А.Несмелова в поэме «через океан». 79

2. Поиск синтеза христианства и язычества в поэме «прощёный бес» как способ постижения бытия. 84

3. Обращение к пушкинской традиции в поэме «Нина Гранина». 97

Глава 2. Проза А.Несмелова . 124

2.1. Начало творческого пути: стремление к синтезу . 124

2.2. Рассказы о войне . 126

2.3. «дальневосточные» рассказы. 162

2.4. Мемуаристика а.несмелова. 189

Заключение 198

Библиография 206

• Начало пути. Первый сборник «стихи».
• Развитие обретённого в книге стихов «уступы».
• Начало творческого пути: стремление к синтезу
• Рассказы о войне

Введение к работе

Творчество Арсения НЕСМЕЛОВА (литературный псевдоним Арсения Ивановича Митропольского, 8(20).06,1889, Москва — 6.12.1945¹, Гродековская пересылка близ Владивостока) долгое время оставалось неизвестным российским читателям и исследователям литературы, замалчивалось в том числе и западными литературоведами, как и весь пласт культуры русской эмиграции в Китае. Судьбы большинства писателей китайской ветви великого русского рассеяния, в том числе — и А.Несмелова, оказались трагическими.

Будущий поэт, прозаик, публицист, журналист происходил из семьи статского советника И.Митропольского, занимавшегося также литературным творчеством. Учился в московском Втором кадетском корпусе, позднее — в Нижегородском аракчеевском корпусе, который окончил в 1908 году. Молодость провел на фронтах первой мировой войны. Хотя и редко, продолжал писать стихи на фронте. Однако в целом окопная жизнь, как впоследствии вспоминал поэт, к стихам не располагала. Но спустя много лет, уже в эмиграции, именно события первой мировой войны определят одну из главных тем поэзии и прозы Несмелова. А.Колесов, главный редактор возрожденного «Рубежа», отмечал в своей статье, посвященной писателю: «Арсению Несмелову, пожалуй, как мало кому из поэтов его поколения, самой судьбой было предначертано пройти все круги ада российской истории первой половины нынешнего столетия — от 1914-го до 1945-го. В первую мировую Арсений Иванович Митропольский — поручик 11 гренадерского Фанагорийского полка. Потом был Омск, штаб Колчака, а в финале — ледяной поход и последующий уход с каппелевскими частями в Китай. Но уже через несколько месяцев бывший белый офицер пробирается из Маньчжурии в Приморье, где окончательный приход к власти большевиков был еще под вопросом».²

Оказавшись во Владивостоке, столице Дальневосточной республики, временного территориально-политического образования периода революции и гражданской войны, Несмелое навсегда снял военный мундир, но своим ¹ Дата смерти — по кн.: Русская поэзия Китая: Антология / Сост. В.П.Крейд, О.М.Бакич. - М: Время, 2001.-С.685. ^г А.Колесов. В жребий отщепенства окоянный... // Рубеж. - 1995. -№2 (864).С.263. небольшим офицерским чином гордился до конца жизни, никогда не забывал, что он кадровый поручик, русский офицер, ветеран Первой мировой войны.

Здесь, во Владивостоке, в 1922-24 годах и началась активная литературная деятельность А.Митропольского, взявшего себе псевдоним «Несмелов» в память о друге, убитом под Тюменью. В своих воспоминаниях «О себе и о Владивостоке» он писал: «...Арсений Несмелов родился именно в этом городе, в апреле 1920 г., когда местная газета "Голос Родины" впервые напечатала стихотворение, так подписанное. До этого дня Арсения Несмелова не существовало. Приблизительно за две недели до своего появления человек, ставший Арсением Неемеловым приехал в Приморье из Китая и, продав за двадцать иен свой браунинг, шлялся по городу, присматриваясь к его жизни»³.

После случайного знакомства с редактором японской газеты «Владиво-Ниппо», Несмелов становится ее сотрудником, издавая приложение на русском языке, целью которого, как он сам писал с иронией, «было доказать, что без японских оккупационных войск Владивосток погиб бы». Во Владивостоке Несмелов сближается с поэтами Н.Асеевым, С.Третьяковым, В.Мартом (Матвеевым), активно внедрявших идеи футуризма в сознание дальневосточной творческой молодежи. Не избежал этого влияния и Несмелов. Его первый сборник «Стихи» (Владивосток, 1921), составленный из ранних, подражательных стихотворений, представлял собой по стилю «смесь Маяковского с Северяниным»⁴. Многие стихи в сборнике посвящены собратьям по перу: Н.Асееву, Л.Ещену, Б.Бета, С.Третьякову. Характерно и посвящение стихотворения «Оборотень»: «Гению Маяковского». В 1922 г. во Владивостоке выходит в свет поэма «Тихвин» (сам автор жанрово определил ее как повесть), а в 1924 там же опубликован сборник «Уступы», в котором уже чувствовалась рука мастера⁵. ³ Арсений Несмелов. О себе и о Владивостоке // Рубеж. - 1995. - №2 (864). С.227. ⁴ Г. Струве. Русская литература в изгнании. - Париж, 1984, — с. 173. Он же отметил, что «тематикой и приемами» Несмелов гораздо ближе к советским поэтам, и что «к 30-м годам он «приобрел свой стиль, напоминавший скорее Пастернака и Сельвинского». (с. і74). ⁵ На этот сборник откликнулся с доброжелательной рецензией Вивиан Итин («Сибирские огни». 1924. №4).

Владивосток был в те годы довольно мощным центром русской культуры. Здесь возникали и распадались различные литературно-художественные объединения, издавались многочисленные журнала и альманахи.⁶ Наиболее заметными были «Багульник», «Бирюч», «Творчество». Выходили стихотворные сборники со «взрывными» названиями «Бомба», «Железная пауза» и т.д. Между тем политическая атмосфера в городе становилась все более напряженной и небезопасной для бывшего белого офицера. Сам Несмелов не хотел покидать Россию до последней минуты, но два года жизни под надзором ОГПУ, унизительная необходимость еженедельно отмечаться в «органах», все более усиливающиеся слухи о том, что вот-вот «поставят к стенке», не оставляли Несмелову выбора и он, с группой товарищей, решается бежать через границу — В Китай. Этот эпизод найдет отражение в его рассказе «Le Sourire», в автобиографической повести «Наш тигр. Из воспоминаний о Владивостоке» (см. Главу 2-ую настоящей диссертации), а также в главе из неоконченного романа «Продавцы строк» — «Ленка Рыжая». В стихотворении «Переходя границу», он с горечью пишет, обращаясь к Родине, «... прощайте, знаю: навсегда». И здесь он тоже оказался провидцем.

В изгнанье он забирает с собой единственное и самое драгоценное — «великий и могучий» русский язык: «Да, ваш язык. Не знаю лучшего / Для сквернословии и молитв. / Он, изумительный, от Тютчева / До Маяковского велик» — напишет он в этом же стихотворении.

Харбин, куда после долгих перипетий добрался Несмелов, был в то время последним «осколком» старой России, сохранившим быт и уклад небольшого, уездного города. Здесь, в «русском Китае», кипела многообразная культурная жизнь: работали театры, библиотеки, различные институты, издавались многочисленные журналы и газеты, стремительно возникали и исчезали литературно-художественные объединения и кружки. Несмелов сближается с творческой интеллигенцией города, бывает в гостях у музыкального деятеля В.Д.Трахтенберга, известной артистки драматического театра Е.И.Корнаковой-

Об этом периоде своей жизни с большой доле юмора Несмелов пишет в недавно опубликованных его воспоминаниях «О себе и о Владивостоке» — Рубеж. №2 (864).

Бринер, у директора издательства Г.Н.Шипкова, посещает оперный театр, ходит в оперетту. В Харбине Несмелое активно печатался в местной прессе, редактировал газету «Рупор», подписывался псевдонимами Анастигмат, Тетя Розга, Н.Рахманов, Мпольский, Н.Арсеньев, Арсений Бибиков, Николай Дозоров (под этим именем вышли книга «Только такие!», поэмы «Георгий Семена» и «Восстание»).

Жизнь Несмелова в Харбине, как и многих эмигрантов, была наполнена постоянными заботами о поисках заработка. Он никогда не отказывался от литературной «подёнщины»: необходимо было кормить семью (в 1925 году к нему из Владивостока переехали жена и маленькая дочка). Небольшие гонорары как-то помогали выжить, хотя конечно их не хватало, поэтому он подрабатывал сторожем, имел другие случайные заработки. Материальное положение Несмелова резко ухудшилось в 1927 году, когда закрылась газета, где он имел постоянную работу, начались разлады в семье. Несмелое перешел на положение «свободного художника», пытаясь зарабатывать исключительно литературным трудом. Помимо дальневосточных изданий, его произведения печатают в парижских «Современных записках», пражских «Воле России» и «Вольной Сибири». В Америке его публикации вышли в журнале «Москва» (Чикаго), сборнике «Земля Колумба» (Сан-Франциско). Его стихи вошли в антологию эмигрантской поэзии «Якорь» (Берлин, 1936). В 30-е годы Несмелов много работает: он пишет стихи и поэмы, фельетоны и рецензии, редактирует газету «Чураевка», переписывается с собратьями по перу. Отдельными изданиями выходят его первые эмигрантские сборники стихов «Кровавый отблеск» (Харбин, 1929, на обложке — 1928), «Без России» (Харбин, 1931) Из прижизненных изданий Несмелова следует назвать также сборник стихов «Полустанок» (Харбин, 1938), в котором нашла отражение тема Харбина, поэму «Протопопица», созданную по мотивам «Жития» протопопа Аввакума (Харбин, 1939), и, наконец, последний сборник стихов «Белая флотилия» (Харбин, 1942). В настоящее время Несмелов становится известным и как талантливый прозаик, автор рассказов о Первой мировой и гражданской войне. Книга прозы Несмелова вышла в 1936 г. в Шанхае.

С появлением на харбинском литературном небосклоне в 1927 году еженедельного литературно-художественного журнала «Рубеж» начинается тесное сотрудничество писателя с этим наиболее популярным в дальневосточном зарубежье изданием. В этом журнале были опубликованы многие произведения Несмелова. Творчество приносило радость, но политические события и личная жизнь порождали пессимистические настроения даже у такого мужественного человека, каким был Арсений Несмелов. Брак его, уже последний, с Аллой Кушель довольно быстро распался, друзья или покидали Харбин, уезжая кто в Шанхай, а кто и далее, или просто спивались, потеряв цель в жизни. После создания в 1935 году прояпонского марионеточного государства Маньчжоу-Го жизнь в Харбине становилась все тяжелее и тяжелее. На глазах Несмелова рушилась уникальная по тем временам образовательная система города, культурная жизнь русскоязычного населения подвергалась различным ограничениям и цензуре. Положение усугубилось после начала Второй мировой войны: литераторы должны были открыто демонстрировать свою лояльность по отношению к японским властям. В это время Несмелов руководит одним из литературно-художественных кружков, участниками которого были в основном молодые люди, родившиеся в первой половине 20-х годов. По воспоминаниям одного из участников, одно из занятий Несмелов посвятил творчеству «советских» поэтов: Маяковского, Есенина и др.⁷

Жизненный и творческий путь Арсения Несмелова закончился в 1945 году, в возрасте 56 лет. После прихода советских войск в Маньчжурию он был арестован и отправлен в СССР. Вот как описывает эти события В.Перелешин: «Чтобы никто не ускользнул, они устроили вечер литераторов и журналистов, пригласив поименно всех. А в конце вечера арестовали всех гостей поименно, посадили в автобус... Были задержаны и исчезли Несмелов, Ачаир, поэт и писатель Михаил Шмейсер, вся редакция "Луча Азии", "Зари".. ,»⁸

Умер А.Несмелов все же на родине, на полу пересыльной тюрьмы в Приморском крае, на станции Гродеково, недалеко от китайской границы⁹. ¹ Е.Витковский. «На сопках Маньчжурии» // Арсений Несмелов. Без Москвы, без России. -М., \ 990, -С.18. ⁸ Цит. По: «Рубеж». 1995. 2 (864), - С.266. ⁹ О подробностях смерти Несмелова см.: Воспоминания И.Н.Пасынкова —«Октябрь», 1988. № ц.

Актуальность исследования. Процесс возвращения не известных широкому кругу читателей имён первой волны русской литературной эмиграции приобретает в последнее время все более интенсивный характер. Несмотря на то, что в 1980-90-е годы было издано достаточно много научных работ, обобщающих творческий опыт литературы дальневосточного зарубежья,¹⁰ следует признать, что творчество одного из выдающихся писателей первой волны эмиграции А.Несмелова до еих пор остается практически не исследованным. Таким образом, актуальность нашего исследования обусловлена насущной необходимостью целостного, системного анализа поэтического и прозаического наследия А.Несмелова в контексте русской литературы конца XIX — начала XX веков. Подобный анализ позволяет проследить идейно-художественную и проблемно-тематическую эволюцию творчества писателя, выявить основные аспекты таких концептуально важных проблем, как «традиции и новаторство», «художественный мир писателя», «система художественно-выразительных средств», «особенности языка писателя» и т.д. Принципиально важной, на наш взгляд, относительно творчества А.Несмелова, остается проблема «Восток и Запад», если учитывать тот факт, что значительная часть жизни писателя прошла на Дальнем Востоке, в окружении древнейшей китайской культуры.

Научная новизна. Если поэтическое дарование Несмелова было общепризнанно еще при его жизни, то прозаическое наследие писателя не освещалось ни в эмигрантской критике, ни, за редким исключением,¹¹ в современном российском литературоведении. В предлагаемой диссертационной работе впервые дается анализ основных поэм и прозаических произведений А.Несмелова (в том числе и не известных широкому кругу читателей) в контексте всего творческого пути писателя. Новизна исследования заключается и в том, что нами вводятся в научный оборот труды китайских ученых по теме диссертации, архивные материалы и прозаический сборник А.Несмелова, отсутствующий в библиотеках России и любезно предоставленный нам бывшим активным членом литературно-художественного объединения «Чураевка» (Харбин) ^,0 См. обзор литературы во Введении и Библиографию настоящей работы. ¹¹ См., например, ст. Ю.Иванова. Близость к человеку // Дальний Восток. - 1992. - №1, а также публикации Е.В.Витковского и глава в книге В.В.Агеносова, о которых речь пойдет ниже.

В.А.Слободчиковым, а также отдельные поэтические и прозаические тексты А.Несмелова, полученные от известного исследователя литературы русского зарубежья, поэта и переводчика Е.В.Витковского. Впервые подвергается анализу и «заказная» ультраправая поэзия А.Несмелова.

Объект исследования — массив художественных текстов А.Несмелова, поэтических и прозаических, созданных им на протяжении всей творческой биографии. Нами проанализированы все этапы творчества писателя, в различной степени затронуты все изданные при жизни книги стихов и поэм («Военные странички: Стихи и рассказы», «Стихи», «Уступы», «Кровавый отблеск», «Без России», «Полустанок», «Белая флотилия», «Через океан», «Протопопица», а также — под псевдонимом Н.Дозоров: «Георгий Семена», «Только такие!», «Восстание»), издававшиеся при жизни в периодике и посмертно поэмы («Прощёный бес», «Нина Гранина», «Встреча»), кроме того: книга «Рассказы о войне» (включающая 7 рассказов: «Второй московский», «Полевая сумка», «Короткий удар», «Охота на человека», «Шальная пуля», «Тяжёлый снаряд» и «Богоносец»), рассказы «Le Sourire», «Страшная ночь Андрея Петровича», «Ленка Рыжая», «За рекой», «По следам любви», «Сторублёвка», «Маршал Свистунов» и «Ламоза», публиковавшиеся при жизни А.Несмелова только в периодике, а также автобиографическая повесть «Наш тигр».

Цели и задачи. Целью данной работы является сравнительно-типологическое исследование поэзии и прозы А.Несмелова в контексте русской литературы XX века. Автор диссертации поставил перед собой следующие задачи: определение роли и места творчества Несмелова в контексте литературы русского зарубежья Дальнего Востока; определение роли и места конкретных произведений в творчестве А.Несмелова; обоснование проблематики и тематики произведений, их идейной направленности; выявление этапных, «программных» произведений писателя; установление основных тенденций творческой эволюции А.Несмелова в аспекте генетических и типологических связей.

Исходя из этого: определение жанровой специфики произведений писателя, особенностей его творческого метода и стиля; исследование образной системы писателя и определение основных особенностей системы выразительных средств (наиболее типичных и ярко выраженных) и языка.

Методология исследования основана на комплексном подходе к анализу текста, включившим в себя элементы структурного, культурно-типологического, семиотического, историко-биографического, текстологического и других методов.

Практическое значение данной диссертации заключается в том, что результаты проведенной работы с одной стороны могут быть использованы в дальнейших исследованиях творчества А.Несмелова, а также других представителей русской эмиграции на Дальнем Востоке и истории литературы русского зарубежья в целом, кроме того — в культурологических исследованиях, посвященных взаимодействию китайской и русской культур, проблеме «Восток и Запад». С другой стороны, учитывая современную направленность среднего образования в области литературы к изучению ранее неизвестных имён, представляет собой практический интерес использование данных материалов для обновления и расширения темы «Русское зарубежье» в школьном курсе и в аналогичных курсах высших учебных заведений.

Апробация материалов исследования была представлена на межвузовских конференциях: Первые Маймоновские чтения (Южно-Сахалинск, 1999), Шешуковские чтения (МПГУ, 2000). По результатам проведённых изысканий были опубликованы следующие работы: «Рассказы о войне Арсения Несмелова: Опыт целостного анализа» («Проблемы русской литературы XX века: Сборник» — М.: МПГУ, 1998, выпуск 5. — С. 175), «Литература русского Харбина и Шанхая: Сводный реферат», «Русский Харбин» (обе — «Реферативный журнал». 1999. № 4).

Структура исследования. Подчиняясь целям и задачам данной работы, мы рассмотрели творчество А.Несмелова в двух аспектах: Несмелову-поэту посвящена первая глава, состоящая из двух разделов («1.1. Лирика А.Несмелова», где творческая эволюция Несмелова-лирика прослеживается по сборникам стихов, и «1.2. Поэмы А.Несмелова»), Несмелову-прозаику — вторая глава, состоящая из трёх разделов («2.1. Начало творческого пути: стремление к синтезу», «2.2. Рассказы о войне», «2.3. "Дальневосточные" рассказы» и «2.4. Мемуаристика А.Несмелова»), Общая концепция творчества писателя и этапы его творческой биографии наиболее полно представлены в первой главе, особенно в разделе, посвященном лирике, что определяется той ролью, которую занимает лирическая поэзия, т.н. «лирический дневник», в общей эволюции творчества любого поэта. Идейные и эстетические взгляды А.Несмелова наиболее ярко отразились именно в его поэтическом наследии, что будет особо оговорено. В заключении подведены основные итоги исследования.

Обзор научно-исследовательских работ по русской литературе Китая.

История русской эмиграции в Харбине и Шанхае до 1945 года все больше привлекает внимание китайских ученых. Наряду с многочисленными статьями (не всегда отличающимися точностью реалий) китайскими исследователями созданы два академических издания, посвященных этой проблеме. Первое —- книга «Плывущий лотос в буре»¹ является сборником статей авторского коллектива, возглавляемого заместителем заведующего Бюро переводов при ЦК КПК Ли Син Ган.

В книге представлен материал об истории, развитии и различных областях жизни русских эмигрантов в Китае. Она включает в себя шесть разделов. Особый интерес представляет пятый раздел книги «Плывущий лотос в буре», посвященный русской эмигрантской литературе и раскрывающий тот историко-литературный контекст, в котором формировалось творчество интересующего нас автора —

Плывущий лотос в буре / Под ред. Ли Син Ган. — Пекин : Китайское Центральное издательство. Бюро переводов при ЦК КПК, 1997 - 434 с. текста и 102 с. библиографии. - на китайском языке. Следует отметить символическое заглавие книги. Словосочетание "плывущий лотос в буре" в китайском языке является фразеологизмом, который может быть переведен на русский как "нестабильность", "неустойчивость" (жизни - в данном случае). Лотос в Китае символизирует целомудрие. Внешняя подвижность цветка во время бури, объясняется тем, что он имеет глубокие и крепкие корни и всегда находится на поверхности воды. Все это может быть истолковано как своеобразная оценка русской эмиграции в Китае.

Арсения Ивановича Митропольского (Несмелова). Этот аспект мы будем выделять и при обзоре других научных изданий, вышедших в Китае, в СССР, в России.

Литература русского зарубежья в Европе и на Дальнем востоке имеет свою историю возникновения и развития, отмечается авторами книги. Многие образованные люди, покинув Советскую Россию, стали зарабатывать себе на жизнь литературным трудом. Среди них не было широко известных поэтов и писателей. Европейские эмигрантские писатели свысока относились к творчеству своих соотечественников в Китае, а саму китайскую эмигрантскую литературу считали «деревянной» и «второсортной».

В Китае часто появлялись публикации о творчестве европейских писателей-эмигратов, но в Европе очень редко писали о творчестве китайских русских эмигрантов. Например, творчество Арсения Несмелова, известного в Харбине русского эмигрантского поэта, писателя и публициста, не получило должной оценки в европейских литературных кругах. Это не значит, что его творчество не представляло литературной ценности. Его сюжеты и литературные приемы были близки произведениям советской литературы и совсем не похожи на творчество писателей, оказавшихся в Европе.

Критические работы и сборники поэзии, издаваемые в Европе после второй мировой войны, пишет автор статьи, сотрудник Пекинской библиотеки Ли Джен Не, не включали творчество русских писателей-эмигрантов, живших в Китае, В монографии Глеба Струве «Русская литература в изгнании» почти нет упоминаний о творчестве дальневосточных писателей (всего 24 строки). В сборнике «На Западе» (1953), главным редактором которого был Юрий Иваск, в примечаниях на последней странице отмечено: «Жаль, что мы не нашли литературы о харбинских поэтах».

Первым человеком, который написал о русской эмигрантской литературе на Дальнем Востоке, стал Юрий Терапиано. Во введении к его сборнику «Музы в изгнании» читаем: «Там (в Китае) появилось много способных русских литераторов».

В 1972 году в Нью-Йорке появилось фундаментальное 4-томное издание, составленное Михаилом Шаговым, под названием «Полувековой российский ежегодник»; оно включало 3182 журнала, изданных за рубежом, в том числе 300 опубликованных в Китае. Своеобразие русской дальневосточной эмигрантской литературы, по мнению Ли Джен Не, объясняется тем, что дальневосточная русская эмигрантская литература «была оторвана от европейских эмигрантских центров, но смогла не только сохранить свои национальные особенности, но и включить восточные черты, что составляло её своеобразный стиль. Это творчество стало результатом смешения двух культур: восточной и западной».

Далее представлена краткая информация о работах, в которых говорится о творчестве русских эмигрантов в Китае. В частности, упоминается первая книга о жизни русских эмигрантов, об их литературном творчестве в Китае в 1930—1950-е годы — мемуары В.Перелешина «Два полустанка» (1978), большая часть которых посвящена молодежному литературному объединению «Чураевка», а также другим наиболее известным творческим сообществам.

Литературные общества объединяли в своих рядах как писателей, поэтов и драматургов, так и филологов, ученых, изучающих Восток, и переводчиков. Большая часть из них стала печататься после эмиграции в Китае. Находясь в эмиграции, русская интеллигенция не порывала связей с отечественной литературой. С одной стороны, русская литература служила для них духовной поддержкой, с другой — издание русских произведений было средством материальной поддержки.

Говоря о наиболее общих отличительных особенностях эмигрантской литературы в Европе и Китае, автор делает следующие наблюдения: «Политические события, социальный статус и жизненная среда не способствовали созданию оптимистических произведений <...> скорее доминировал пессимистический взгляд на действительность. Творческое содержание, авторская поэзия, и художественные приемы русских писателей-эмигрантов в Китае существенно отличались от творческой деятельности их собратьев по перу, эмигрировавших в Европу. Запечатленные в произведениях русских писателей в

Китае восточная традиция, китайская история, отношения между русскими и китайскими представляют не только художественный, но и исследовательский интерес. В настоящее время многие научные, исследовательские центры Европы, Америки, Австралии, России обратили пристальное внимание на Восток, начали собирать и изучать произведения русских писателей, изданные в Китае» (с. 301).

Харбин в 1920-30-е годы стал центром дальневосточной русской эмиграции. Здесь было сосредоточено большинство русских эмигрантов, так как.у них было больше возможностей зарабатывать на жизнь, не зная китайского языка. Большинство принадлежало к интеллигенции. Именно в Харбине многие из них и начали печать свои первые литературные произведения. Развитие русской литературы в Харбине, по Ли Джен Не, можно разделить на три этапа. Первый этап — с конца XIX в. (построение Харбина) по 1920-е годы (до создания литературного объединения «Чураевка»), В это время активно работали русские поэты, приехавшие в Китай до 1918 г., то есть формально принадлежавшие к первой волне русской эмиграции. Среди них самые известные — Александра Петровна Паркау (псевдоним Нилус), Федор Камышнюк, Сергей Алымов.

Второй этап — 1926-1935гг. Это период создания объединения «Молодая Чураевка», куда входили молодые поэты и поклонники поэзии. Освещая второй этап развития русской литературы в Харбине, Ли Джен Не подчёркивает роль в этом процессе литературного общества «Чураевка». В книге содержится информация о периодических изданиях, выпускаемых «Чураевкой», об их оценке русскими эмигрантами в Европе: «3 июля в Харбине стала выходить первая еженедельная газета «Молодая Чураевка». Она стала приложением русской полосы «Харбинских вечерних новостей». Но уже через месяц, 6 августа, она прекратила издаваться. Было выпущено всего шесть номеров. Вскоре. 27 декабря 1932 г. вышел первый номер литературной газеты «Чураевка». Её издавали на литературных курсах Харбинского христианского молодежного общества. Газета состояла из 8 страниц и выходила в типографии «Любава». Позже её главным редактором стал В.Перелешин» (с. 304). Высоко оценил газету известный русский писатель Г.Адамович, живший в Париже (Последние новости - 1934.-29 марта).

Начало третьего этапа Ли Джен Не связывает с изменениями в жизни русских эмигрантов в Харбине, вызванными продажей КВЖД Маньчжоу-Го и Японии, когда после распада «Чураевки» любители литературы создали еще около семи литературных кружков — их называли именами поэтов К.К.Романова, Н.Гумилева, Н.Байкова. Кружки стали новыми центрами литературной жизни Харбина. Третий этап литературной жизни русского Харбина продолжался недолго, из-за жесткого контроля японских властей. Последнее заседание кружка имени Константина Романова состоялось в 1944 году (на юбилей 125-летия петербургского университета) Поскольку денег, чтобы снимать помещение для подобных мероприятий, не было, кружок распался. «Приложение» к книге включает «Список публикаций русских эмигрантов в Китае» (составитель — библиотекарь Бюро переводов при ЦК КПК Чжан Гу Джюнь) и «Список книг русских эмигрантов, изданных в Китае» (составитель Ли Джен Не).

Вторая книга «История русской эмиграции в Шанхае»¹³ является авторской монографией профессора Ван Джи Чана и одновременно справочником.

Книга представляет собой первую попытку систематического обзора русской эмиграции в период между первой и второй мировыми войнами и состоит из трех разделов. В «Приложении» приводятся: 1) русско-китайский именной указатель; 2) англо-китайский указатель старых названий улиц Шанхая; 3) фотоснимки русских эмигрантов в Шанхае.

В первом разделе «Развитие русской эмиграции в Шанхае» отражается период до Октябрьской революции, и затем в 20-е и 30-е годы, на которые приходится экономический и культурный расцвет Шанхая. Отдельно рассматриваются беженский процесс 20-х годов и роль адмирала Старка, генерала Глебова, дальневосточной казачьей группы в этом процессе, В «Заключении» раздела анализируются причины распада русской эмиграции в Шанхае. Во втором разделе содержится «Анализ социальных вопросов русской эмиграции в Шанхае». В третьем разделе «Обзор всех слоев и отраслей русской эмиграции в Шанхае», в ¹³ Ван Джи Чан. История русской эмиграции в Шанхае. - Шанхай, 1994. - 832 с. — на китайском языке. соответствии с заглавием, дается социально-экономический очерк жизни русской эмиграции в Шанхае.

Шестая глава третьего раздела называется «Русская культура — полцарства в международной и культурной жизни Шанхая». В ней исследуется деятельность русских эмигрантских культурных и литературных объединений. Автор приводит фактический материал, опираясь на периодические издания Шанхая («Шанхайская Заря», «Слово»).¹⁴

В России интерес к литературе дальневосточного зарубежья, и, в частности, к творчеству Арсения Несмелова, начал повсеместно проявляться с конца 80 — начала 90-х годов, когда появились первые публикации литературных произведений, критические статьи и отдельные работы по различным направлениям. В настоящее время в рамках диссертационного исследования обозреть их, даже кратко, не представляется возможным. Мы остановимся на наиболее значимых работах последних лет.

Заметным событием стало издание книги «Русский Харбин»,¹ составителем которой является бывшая харбинка Е.П.Таскина, известная как автор статей и книг по культурной жизни дальневосточной диаспоры. Книга «Русский Харбин» является сборником материалов о жизни русской диаспоры в Китае с 1902 по 1950-е годы. В первый раздел «Страницы истории» включены воспоминания Н.А.Байкова, Вс.Н.Иванова, Н.В.Устрялова, О.Н.Падерина, Н.Н.Рериха, Е.П.Таскиной, рассказывающие о возникновении русской колонии в Харбине в связи с созданием совместной с Россией Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), о жизни русского Харбина в 1920-е годы.

Последующие разделы книги повествуют о русских ученых-синологах и краеведах, о театральной и музыкальной жизни города, о работавших в Китае русских художниках, о развитии высшего образования в Харбине, о русском спорте. ¹⁴ Например, сведения о содружестве «Понедельник» существенно расширяют представление о нем, данное в публикации Е. П. Таскиной о журнале «Понедельник». ¹⁵ Все основные работы и статьи включены в библиографию. ¹⁶ Русский Харбин / Сост., предисл. и коммен. Е.П.Таскиной. — М,: Изд. МГУ «ЧеРо», 1998. - 272 с.

Литературный Харбин представлен в мемуарах бывших членов поэтической студии «Чураевка» В.Слободчикова, ВЛерелешина и Л.Андерсен. Дополняют эту тему материалы о журналах «Рубеж» и «Ласточка», написанные Ю.В. Крузенштерн-Петерец и Е.А.Васильевой, а также отклики европейских критиков о своеобразии литературы русского Китая в целом и об отдельных русских писателях (Вс.Н.Иванове, А.Несмелове. В.Перелешине и др.). «Жизнь русской эмиграции в Харбине и в Шанхае сложилась иначе, чем <...> на Западе, — писал Н.Голенищев-Кутузов в статье «Русская литература на Дальнем Востоке» в парижском «Возрождении» в 1932 году. — Быть может, правы дальневосточные писатели, утверждая, что их быт "проще, суровее, но красочнее" <.. .> на их стороне преимущества более активной, волевой жизни, обусловленной тем, что они не являются в Китае беженским, случайным элементом, но пионерами русской культуры, завоевавшими ценой многих жертв и усилий определенное и весьма почетное положение. Русское население китайского Дальнего Востока не поглощается местным: благодаря высокому уровню русской цивилизации ему легко отстаивать свою самобытность» (с. 106). Возможно, что, говоря о специфике литературы русского Китая, парижский критик опирался на рецензию М.Щ. (Михаила Щербакова), опубликованную в шанхайском «Понедельнике» (1930, № 1) и также включенную в этот сборник. «Здесь, на Востоке, — писал М.Щербаков, — мы гораздо меньше оторваны от родины, продолжающей невидимо питать нас своими соками, тогда как на Западе этот живоносный родник иссякает всё больше и заметнее под давлением механической цивилизации» (с. 112).

В книге подробно прослежена история самого крупного литературно-общественного издания Харбина — журнала «Рубеж». «Первые номера "Рубежа", — пишет Ю.В Крузенштерн-Петерец, — вышли в свет в 1927 году» (с. 95). Журнал просуществовал 18 лет, выходя с 1929 года до конца войны в 1945 году еженедельно по субботам в объеме 24 страниц. В воспоминаниях Крузенштерн- Петерец названы фамилии редакторов журнала: первого — Г.Н.Шипкова, проработавшего в этой должности год, и «долголетнего» — М.С.Бибицова (псевдоним М.С.Рокотова), тиражи издания, перечислены наиболее существенные материалы, опубликованные на страницах «Рубежа». Существенным дополнением к названному материалу служит редакционная статья «500 "Рубежей"», опубликованная к 10-летию журнала (№ 35), где перечислены зарубежные писатели, сотрудничавшие с «Рубежом», в т.ч. Андре Моруа,

Ценнейший материал о деятельности литературного объединения «Чураевка» представлен в воспоминаниях одного из её председателей В.А.Слободчикова. Автор рассказывает о литературных собраниях в домах Паркау-Нилусов, Барри. «После одного из таких собраний у Александры Паркау, — пишет В.А.Слободчиков, — группа молодежи, не желая расходиться, ещё долго толковала на улице возле её дома. Как передавали, к группе подошел поэт Алексей Ачаир (Грызов) и предложил продолжить дискуссию в помещении гимназий Христианского союза молодых людей (ХСМЛ)». Так возникло «объединение молодых любителей русской словесности, и Ачаир предложил назвать объединение "Молодая Чураевка"» (с. 67). «Сердцем "Чураевки", её движущей силой была поэтическая студия. Председателем студии был поэт Николай Щеголев, а фактическим руководителем "Чураевки" — поэт Алексей Ачаир (Грызов). В актив студии в это время входили такие поэты и писатели, как Лариса Андерсен, Михаил Волин, Николай Светлов, Николай Кичий, Петр Лапикен, Василий Обухов, Наталия Резникова, Лидия Хаиндрова, Михаил Шмейссер и Александр Шнапштис» (с. 70). «Хотя заседания студии считались закрытыми, её стали посещать на правах гостей молодые люди, увлекавшиеся литературным творчеством. Некоторые из них, наиболее активные, становились ее членами. Так к студии примкнули поэт Георгий Гранин, Тамара и Нина Мокринские, Валерий Перелешин, Николай Петерец, Сергей Сергин, Ольга Тельтофг, Галина Худыковская, Виктория Янковская и писатели Владимир Рамбаев, Борис Юльский и Альфред Хейдок. Изредка на заседания приходили поэты Тамара Андреева, Мария Визи, Маргарита Достоевич, Елена Жемчужная, Нина Ильнек, Галина Копытова, Аркадий Упшинский. Студию посещали и писатели старшего поколения: Вс.Н.Иванов, Василий Логинов, Арсений Несмелов, Елизавета Рачинская и Григорий Сатовский-Ржевский» (с. 71).

Рассказывая об открытых «вторниках» «Чураевки», автор воспоминаний особенно подробно характеризует доклады Дмитрия Григорьевича Сатовского-Ржевского (о философии Анри Бергсона), Михаила Архиповича Талызина-Суганова (о проблемах эстетического развития России) и Николая Константиновича Рериха (о подвиге Сергия Радонежского). Особый раздел в статье В.А.Слободчикова посвящен поэтической студии «Чураевки», а также судьбам Г.Гранина (Сапрыгина), Н.Петерец, С.Сергина (Петрова), ЛАндерсен (с.70-82).

Завершая свою статью, В.А.Слободчиков пишет: «"Чураевка" оставила богатое литературное наследство. За годы ее активной деятельности издано четыре сборника стихотворений: "Лестница в облака", "Семеро", "Багульник" и "Излучины". Широкое признание получили поэтические сборники Андерсен, Ачаира, Визи, Жемчужного, Логинова, Перелешина, Резниковой, Сатовского-Ржевского, Светлова, Тельтофт, Хаиндровой, Энгельгардт и многих других; прозаики Лапикен, Хэйдок, Янковская издали ряд книг. Произведения чураевцев разбросаны по периодическим изданиям Дальнего Востока и Западной Европы, Некоторые члены поэтической студии, уехавшие из Харбина в разные страны, продолжали активную творческую жизнь и проявили себя как в области поэзии, так и в других сферах литературной и научной деятельности, используя знания и умения, приобретённые в "Чураевке". Так, Валерий Перелешин издал в Бразилии 15 сборников стихотворений, в том числе "Поэму без предмета". Михаил Волин опубликовал в Австралии стихи на русском языке с переводом на английский, 12 книг на английском языке по индийской философии и множество статей и рассказов. Его книги переведены на разные языки. Наталия Резникова издала книгу стихов и несколько романов. Виктория Янковская, издав несколько книг стихов, продолжает регулярно печатать новые стихи и рассказы в США. Писатель Альфред Хэйдок, доживший почти до столетнего возраста, опубликовал в России ряд прозаических произведений» (с. 83).

Неизвестный материал о чураевской газете содержат воспоминания В.Перелешина. Здесь уточнена история возникновения издания: «С июля 1932 года страница литературной студии кружка "Молодая Чураевка ХСМЛ" выходила в качестве еженедельного приложения к газете на английском языке "Harbin Daily News" ("Харбинские ежедневные новости"), которую издавал и редактировал североамериканец Визи <...> Вышло всего шесть номеров Приложения, а с 27 декабря "Чураевка" стала выпускать свою собственную литературную газету. Прилагательное "молодая" было убрано. Была введена двойная нумерация — седьмой номер отарой серии, первый — новой, вышел 27 декабря 1932 года. Но теперь газета выходила не на двух, а на восьми страницах <...> Передовые статьи писали Ачаир или Щеголев.

Статьи по литературным вопросам писали: Щеголев, Петерец, Сергин, Слободчиков, Лев Густов, В.Рамбаев, Елена Жемчужная. Художественную прозу — Щеголев, Гранин, Петерец, Упшинский, Лидия Хаиндрова. Лапикен. Стихи напечатали: Ачаир, Петерец, Сергин, Лариса Андерсен, Щеголев, Псрелешин, Резникова, Гранин, Упшинский, Хаиндрова, Слободчиков, Янковская, Волин, В л .Померанцев, Виктор Ветлугин, Матвей Сукеник, А.Розовский, Мария Кареева» (с. 84-85).

О еще одном издании Харбина детском журнале «Ласточка» рассказывает его редактор и главный автор Е.А.Васильева (псевдоним — Юрка): «В каждом журнале был рассказ из жизни детей. Была сказка — я лично предпочитала писать о приключениях зверюшек, одетых, как детишки, и живущих человеческой жизнью. Но были сказки и о гномах, и о принцессах — самые разнообразные, на все вкусы. Приятель мой, Кешенька Кухин, который хорошо знал китайский язык, нередко переводил мне для "Ласточки" китайские сказки.

В отделе "Почему и отчего" были всякие полезные сведения, но это уж писала не я, это не моя специальность, разве что описания китайского Нового года или японского праздника детей. Шарады, загадки, ребусы — тут моими сотрудниками зачастую были сами ребята. И они же, конечно, присылали свои собственные сочинения в отдел "Наши читатели — сами писатели" (с. 99).

С приходом в Харбин японцев, пишет в главе «Конец харбинской "Чураевки"» В .А.Слободчиков, «фашистский "Русский клуб" пытался всеми средствами завлечь нас к себе. Делалось это так: утром в газете мы читали объявление: сегодня в такое-то время в "Русском клубе" состоится доклад такого- то (например, Щеголева или Лапикена) и после доклада выступят со своими стихами такие-то поэты (далее перечислялись имена чураевских поэтов) <.„> Нас никто не приглашал и с нами вопроса не согласовывал, но общеполитическая обстановка в Харбине была уже такая, что не пойти было опасно. Ситуация в городе настолько усложнялась, что русские начали массовый исход из Харбина. Преимущественно в Шанхай» (с. 82).

Именно здесь был создан последний сборник харбинских «чураевцев» — «Остров», история возникновения которого приведена в воспоминаниях Л.Н.Андерсен: «Харбинские поэты, перебравшиеся в Шанхай, решили еженедельно собираться вместе. Для "раскачки" выдумали игру: название стихотворения вытягивалось из "урны" и каждый был обязан написать к следующей встрече стихи, как-то подходящие к этому названию. Вдохновение послушалось и пришло <...> Так, к концу войны [в 1946 году - Ч.Л.] возник наш сборник — альманах "Остров"» (с.91).

Среди рецензий на произведения наиболее крупных русских писателей в Китае, помещенных в книге «Русский Харбин», выделяются две: одна — на «Сонеты» (Харбин, 1929) Всеволода Никаноровича Иванова и принадлежащая перу А.Несмелова («Понедельник», 1030, № 11); другая, посвященная творчеству самого Арсения Несмелова, написана И.Н.Голенищевым-Кутузовым и опубликована в Парижском «Возрождении» (1932, 8 сент.). «Дарования поэта Всеволода Иванова в том, что он, как никто из современных русских художников, умеет чувствовать и передавать аромат допетровской Руси, — пишет А.Несмелов. — Следы допетровской Руси, корни её, не тронутые Западом, корни, которые никакой Запад не стронет никогда с их вековечных гнезд, Всеволод Иванов умеет найти и показать и в послепетровщине, и в современности <...> Его музы носятся где-то у истоков славянства, у той грани, за которой уже "хаос шевелится", где слагались первые очертания нации, у могил пращуров, у родников рода. В этом отношении у Всеволода Иванова есть нечто общее с Клюевым, но без узости последнего, без его "мужикования" <...> Прекрасный изобразитель, Всеволод Иванов не останавливается только на живописи. Он динамичен, ибо его творчество часто избирает моменты столкновения вековечно русского с тем, что приходит с Запада» (с. 114). «Творческий взор Всеволода Иванова прикован к глубинам нации, к её первооснове — роду, семье» (с. 115).

Эти же черты отмечает И.Голенищев-Кутузов в поэзии самого А.Несмелова. Противопоставляя творчество восточного русского поэта поэтам европейской эмиграции, критик относит А.Несмелова к тем немногим, «достигнувшим бездны», кто понял, «что дальше падать не нужно, что для личности и для коллектива возможен лишь один путь — путь духовного восстановления. Они выросли среди могил, они — питомцы беспризорных годин революции. Роковое наследие отцов ими не отвергнуто, но жертвенно принято. Действительность для них не унизительна, но трагична, в её возвышенной горечи они ощущают начало катарсиса, очищения. Они готовы вольно соединить свою личную, неповторимую судьбу с духовным началом России, с архангелом, стоящим на страже у её субботнего гроба.

К ним, кажется мне, принадлежит и Арсений Несмелов, Он еще не совсем свободен от "страшного мира". Он еще не верит до конца в возможность духовного возрождения. Недавнее прошлое — мировая и гражданская войны, первые годы изгнания — владеют его душевным миром. Но он уже чувствует, что дно достигнуто, что где-то рядом открывается путь восхождения. Несмелов — поэт взвихренной России, огненных лет, непосильных испытаний <...> Лирика его мужественна, пафос поэта, эпический пафос, — груб. В парижских сенклях он чувствовал бы себя как Одиссей, попавший в сновидческую страну лотофагов, пожирателей лотоса» (с. 110).

Книга снабжена комментариями и сведениями об авторах воспоминаний и исторических очерков, о русских синологах и краеведах, а также иллюстрациями.

Заметным событием в процессе все более интенсивного освоения, систематизации и обобщения творческого наследия эмиграции стало издание книги В.В.Агеносова «Литература Russkogo зарубежья».^{1? 17} Агеносов В.В.: Литература Russkogo зарубежья. М., 1998.

В ней, наряду с творчеством наиболее крупных писателей первой волны «литературы в изгнании» (И.Бунин, И.Шмелев, Д.Мережковский, З.Гиппиус, М.Алданов, Г.Иванов, Г.Газданов, Б.Поплавский и др.), рассматриваются основные её тенденции и закономерности, а также дается развернутая картина развития литературы второй и третьей волны эмиграции. Не вдаваясь в подробный анализ этой наиболее серьезной и обеспеченной научным аппаратом книги о зарубежье, отметим, что для нас особый интерес представлял раздел «Литературный Харбин», в котором даётся краткая характеристика периодики, литературных объединений и творчества отдельных писателей, и глава, посвященная творчеству А.Несмелова. Автор, используя сугубо филологический подход, создал творческий портрет «романтика трагического XX века», в равной степени талантливо проявившегося и в прозе и в поэзии. Методологически верный подход В.В.Агеносова, отметившего идейно-тематическую и образную взаимосвязь прозы и поэзии Несмелова, позволяет в дальнейшем рассматривать их в органичном художественном единстве. Завершается глава аннотированным списком произведений самого писателя и его исследователей.

Первым и наиболее полным изданием произведений Несмелова в России стал сборник «Без Москвы, без России», включающий в себя избранные произведения из первой книги и пять последующих книг поэта, пять поэм и десять рассказов разных лет.

Предваряет сборник статья Е.Витковского «На сопках Маньчжурии», в которой подробно рассматривается жизнь и творчество Несмелова на фоне общественно-политической и культурной жизни Харбина. В частности, автор акцентирует внимание читателей на обстоятельствах смерти Несмелова и особенностях его политических взглядов, утверждая, что «Арсений Митропольский об идеологии, кажется, так и не задумался до самой смерти: видимо, ему ее заменяла офицерская честь. Поэтому не следует переоценивать ни его "советские стихи" ("Аккумулятор класса", "1905-му году"), ни ставить на нем позорное клеймо за поэму "Георгий Семена" <...> из-за того, что на обложке этой ¹⁸ А.Несмелов. Без Москвы, без России: Стихотворения. Поэмы, Рассказы. / Сост. и коммент. Е.В.Витковского и А.Ревоненко. М.,1990. поэмы Николая Дозорова нарисована свастика» . Е.Витковский является также автором небольшого предисловия к публикации глав из поэмы Несмелова «Тысяча девятьсот четырнадцатый» в тихоокеанском альманахе «Рубеж» и статьи о нём в литературной энциклопедии Русского Зарубежья Энциклопедическая статья Витковского в настоящее время представляет наиболее полный и точный вариант биографии Несмелова, в ней определяются основные этапы его творческого пути, список изданий Несмелова и литературы о нём.

Большой вклад в популяризацию творческого наследия Несмелова внёс американский издатель Э.Штейн. Им были опубликованы в серии «Книги русского Китая» книга избранной прозы Несмелова (первое посмертное издание) и I том его стихотворений, куда вошли прижизненные сборники писателя, поэмы (в том числе «Георгий Семена»), стихотворения, опубликованные в сборнике рассказов «Военные странички», фото-архив и указатель рисунков Е.Васильевой-Орловой. Обе книги вышли в издательстве «Антиквариат» с предисловием и комментариями Э.Штейна. В предисловии к сборнику «Без России», в который вошли все без исключения сборники стихов поэта, он писал: «С грустью приходится констатировать, что в Зарубежье сейчас интерес к творчеству Арсения Несмелова почти угас, но зато в России муза поэта находит себе все больше новых почитателей, публикации его стихотворений следуют одна за другой»²³. Действительно, как отметил Е.Витковский, «поток публикаций 1988-1989 годов²⁴ оказался приурочен к столетию со дня рождения поэта. Не нужно особой религиозности, даже суеверности не нужно для того, чтобы увидеть в этом особый перст Судьбы» («Рубеж». 1992. № 1/863. - С. 6). ¹⁹ Указ. сб. С. 7. ²⁰ Витковский Е. Ещё одна страница//Рубеж. 1992.№ 1/863.-С.6. ²¹ Писатели русского зарубежья: Литературная энциклопедия Русского Зарубежья, 1918-1940. —^: М: РОССПЭН, 1997. ²² Арсений Несмелое, Избранная проза — Orange: Антиквариат, 1987; Арсений Несмелов. Без России. Томі. — Orange: Антиквариат, 1990. ²³ Арсений Несмелов, Без России. - С. 6. ²⁴ Арсений Несмелов: Стихи. / Публ. и вступ. Ст. ЛХаиндровоЙ // Знамя. 1988. №9. - С.76-86; А.Несмелов. Стихи. II Юность. 1988. № 9. — С. 80-82; Арсении Несмелов. Из литературного наследия. Стихи, / Вступ, ст. и публ. Е.Витковского // Октябрь. 1988. N« И. - С. 144-149; А.Несмелов, Стихи, // Ковчег. Поэзия первой эмиграции, — M.J991.-C. 214-246.

С каждым годом растёт интерес исследователей и читателей к литературе русского Китая, в связи с чем назрела необходимость более широко издавать труднодоступные или вовсе недоступные тексты писателей этой малоизученной ветви русского зарубежья. В 2001 году вышла в свет антология «Русская поэзия Китая»²⁵ — плод многолетней работы американского профессора, поэта, главного редактора «Нового Журнала» Вадима Крейда и канадского профессора Ольги Бакич. В антологию включено более 600 стихотворений 58 русских поэтов Харбина и Шанхая, среди которых, кроме наиболее известных, А.Несмелова, В.Перелешина, А.Ачаира, множество малознакомых имена (ЛАндерсен, М.Визи, М.Колосова, Ю.Крузенштерн-Петерец, В.Март, Л.Хаиндрова, ЕЛшнов и др.), на которые и был сделан упор. А.Несмелов представлен 26-ю стихотворениями, из которых 6, опубликованные при жизни поэта в периодике, не вошли в самый полный на сегодняшний день сборник «Без Москвы, без России» (это «В Китае», «Гряда», «Из Китайского альбома», «В закатный час», «Старое кладбище» и «В полночь»).

Антология снабжена примечаниями, краткими биографическими справками о каждом из авторов, а также исчерпывающим списком поэтических книг, вышедших в Китае в 1918-1947 годах.

В предисловии к антологии — «Все звёзды повидав чужие» — В.Крейд даёт обзор русской поэзии в Китае, задаваясь резонным вопросом: «Много или мало 58 поэтов на эмиграцию количеством от ста до четырехсот тысяч согласно двум крайним исчислениям? Во всяком случае, словесности русского Китая хватило бы для создания не слишком бедной литературы какой-нибудь богатенькой страны» (С. 6). Крейд выявляет главные отличия русской поэзии Китая и Запада. Он справедливо пишет о том, что «до японской оккупации русские жили в Китае в условиях духовной свободы, вполне сравнимой, а в чём-то даже превосходящей степень свободы на Западе. Китайская республиканская администрация доброжелательно относилась к выходцам из России» (С. 10). Слабые стороны литературного процесса в эмигрантской Франции он видит в том, что там «долго ^г5 Русская поэзия Китая: Антология / Сост. В.П.Крейд,О.М.Бакич.^—М.: Время, 2001. — 720 с. ²⁶ Крейд В.П. Все заезды повидав чужие: Предисловие. // Указ. антология, 2001. - С. 5-38. Далее цитаты по этому изданию. существовала окаменелая иерархия. Писатели и поэты делились по поколениям на тех, кто начал печататься в России, и тех, кто стал писателем за границей. Существовали ограничивающие возрастные и иные деления. Молодые находились в тяжёлом, порой безысходном положении. В Китае не было "незамеченного поколения", хотя Ю.Крузенштерн-Петерец и писала о таковом под впечатлением от нашумевшей в эмиграции книги Вл.Варшавского "Незамеченное поколение"²⁷. Идейные противостояния отцов и детей в Харбине не принимали напряжённых форм, как это случалось в Париже. "Живя в Одичавшей Европе, в отчаянных материальных условиях, не имея возможности участвовать в культурной жизни и учиться... молодое поколение было обречено", — писал Г.Газданов в парижских "Современных записках". Русская молодежь в Харбине имела возможность учиться; ей были открыты двери трех университетских факультетов, Политехнического института и др. Чувство обреченности в целом им было чуждо» (С. 11-12).

Однако это не мешает Крейду разделить русских поэтов Китая на три поколения: старшее, поколения Несмелова (С.Алымов, А.Ачаир, ВсИванов, В.Март и др.), проявившее себя в 1920- годы, младшее — поколение Перелешина (Л.Андерсен, М.Волин, Л.Хаиндрова и др.), самое многочисленное, вошедшее в литературу в 1930-е годы, и среднее — поколение М.Колосовой, К.Батурина, Ю.Крузенштерн-Петерец и др. Крейд подчёркивает ту особую, объединяющую и авторов и поколения, роль, которую в русском Харбине играли многочисленные поэтические кружки (прежде всего, «Чураевка»), литературные газеты («Молодая Чураевка», «Чураевка»), журналы («Русское обозрение», «Рубеж», «Понедельник»).

Автор предисловия с сожалением признаёт тот факт, что «парижанами русский Харбин и Шанхай воспринимались как провинция, от которой в культурном плане многого ожидать не приходится» (С. 15). Но в том и заключается своеобразие Восточной ветви русского зарубежья, что она «оказалась предоставленной самой себе» (С. 14), а творчество дальневосточных поэтов «отличалось определённой тональностью. Их редко спутаешь с поэтами других ²¹ Крузенштерн-Петерец Ю. Чураевский питомник // Возрождение. 1968. №204. культурных центров эмиграции — Берлина, Парижа, Праги, Белграда, Варшавы, Риги, Ревеля. Из всех культурных центров русский литературный Китай отличался наибольшей изолированностью, даже провинциальностью (хотя не в такой степени, как довоенная Америка) и наименьшим следованием литературной моде. От культурных центров Харбин был отделён расстоянием, но не обделён талантами. Талантливых поэтов здесь оказалось больше, чем, скажем, в Польше или на Балканах. "Они принесли с собою из России символизм и акмеизм, влияние Маяковского, Есенина, Пастернака и даже Северянина, а затем изживали эти влияния каждый по-своему" » (С. 32).

В.Крейд в своём предисловии разделяет историю русской эмиграции в Китае, для многих трагически закончившуюся, на два периода: харбинский и шанхайский, так что «харбинско-шанхайскому Зарубежью суждено было пережить три исхода (из России, из Харбина, из Шанхая), два периода рассеяния (один по Дальнему Востоку, другой — по всему миру), а если говорить об индивидуальных судьбах, то на долю людей выпало по две-три, а то и по четыре эмиграции» (С. 38).

Особое внимание уделено Крейдом проблеме взаимодействию русской и китайской культур. Он приводит весьма спорное утверждение Н.Резниковой; «Китайская культура прошла мимо почти всех нас, выросших в Харбине»²⁹, — и замечает: «Скорее всего, поэтесса имела в виду лишь своё ближайшее окружение. В действительности же далеко не все поэты оказались в такой степени изоляционистами. Интерес к приютившей их стране проявлялся в двух направлениях. Во-первых, осуществлён перевод на русский язык большого числа поэтических произведений разных периодов китайской литературы. Во-вторых, в оригинальных стихах многих поэтов присутствует местный колорит, образность, реалии». Перечислив переводчиков китайской поэзии на русский язык и антологии переводов (Семёна Степанова, Якова Аракина, Валерия Перелешина, Н.Светлова, В.Марта, М.Щербакова и др.) и оценив их вклад, он обращается к проникновению «местного колорита» в русские стихи эмигрантов: «Тысячи и тысячи раз дальневосточные реалии, мотивы, пейзажи входили в стихи русских поэтов Китая.

Перелещин В. Русские дальневосточные поэты//Новый Журнал (New York). 1972. № 107. Резникова Н. В русском Харбине//Новый Журнал. 1988, № 172-173. С. 386.

Сопки Маньчжурии, жёлтая Сунгари, лица, виды, уличные сценки, китайские виньетки, музыка, праздники, заклинания, тайфуны, драконы, храмы, рикши и даосские боги — всё это густо, цветисто, одушевлённо впервые пропитало ткань русского стиха. Каждый поэт открывал свой заветный уголок "второй родины"» (С. 24).

Специально же этой проблеме посвящена статья китайской исследовательницы Ли Иннань (Пекин) «Образ Китая в русской поэзии Харбина»³⁰. Она доказывает, «что именно китайские мотивы и образ Китая, озвученный в русских рифмах, создают неповторимую "харбинскую ноту", придают своеобразие произведениям даже второстепенных харбинских поэтов». Ли Иннань сравнивает два взгляда на китайские реалии: как на сказку и как на повседневность. «Эстетизированный Китай — это "забытая сказка", "страна мерцающей загадки", где встают видениями древние дворцы, загибающие к небу кровли черепичных крыш, где в темноте храмов таинственно блещут позолоченные статуи будд, где нас влекут по глади четкой — Тсс... не надо слов... Ярко убранные лодки Вглубь восьми веков. (М.Коростовец. "Пекин".) Богдыханы, мандарины, нежные, как цветок, принцессы с крохотными ножками, едущие в паланкинах... Всё это ассоциируется с повествованиями Марко Поло, с "Соловьем" X.Андерсена и "Принцессой Турандот" К.Гоцци, с картинками "на чайной банке голубой"».

Такой образ Китая, по мнению исследовательницы, восходит к традиции русского «серебряного века», далёкого от реального Китая, который всё более проникает в стихи русских харбинцев: «...хотя Харбин сохранял черты старого русского города, но и в нём существовали обширные китайские кварталы с глинобитными фанзами, с закоптелыми харчевнями, страшными опиекурильнями, где на циновках корчились и умирали люди. А дальше уже джонки на Сунгари, гаоляновые просторы, "лёгкий дым маньчжурских деревень" — огромная живая страна, манящая непонятным бытом, красочными традициями, незнакомой культурой, И вот уже поэзия осторожно спускается со ступеней дворцов и храмов в узкие грязные улочки, где "мелькающие пятки потных рикш чарлъстонят по

Ли Иннань. Образ Китая в русской поэзии Харбина // Русская литература XX века: итоги и перспективы изучения: Сборник научных трудов, посвященный 60-летию проф. В.В.Агеносова, — М., 2002. веселому асфальту" (Н. Светлов. "Весной".), на пыльные деревенские дороги, где "свиньи чёрные у фанз ложатся мордами на север» (А.Несмелов. "Наша весна".)». Таким образом, «Под давлением прозаически-грубой реальности сказка уходит вместе с бродячими кукольниками, которые прячут её в свой потёртый цветной коробок (А.Паркау. "Сказка веков".)». При этом русским переселенцем чужда, по выражению А.Несмелова, «надменность в отношенье рас», в чём, «без сомнения, сказались гуманистические традиции русской литературы с её вниманием к маленькому человеку и уважением к труженику, будь то "бегущий рысцою рикша" или "стайка кули с говором болтливым". Лишь изредка мы видим у авторов пренебрежительное сознание собственного превосходства по отношению к китайцам, но гораздо чаще проявляются сочувствие, сострадательность, добрая усмешка, любование молодостью и физической красотой, уважение к нелегкому труду».

Китайский быт — с одной стороны, с другой — «дыхание древней культурі Эмигрантские «поиски тишины и покоя естественным образом приводят к китайск культуре, в которой покой является одной из глубинных ценностей, не только выраженно] философии буддизма, но и витающей в самой атмосфере древних дворцов и пагод», китайской земле русские изгнанники, как нигде, ощущали связь времён, непрерывно! истории, однако «особое место в художественном мире русских поэтов Харбина заним; китайская классическая поэзия». В стихах русских поэтов Ли Иннань нахо; «классическую тематику китайских стихов — это описание поездок в достопримечательн места, пейзажные зарисовки; стихи, навеянные созерцанием предметов искусст отдалёнными звуками музыки». Очень интересные замечания автор статьи приводит поводу «тональности и образности стихов. Здесь выступают такие поэтические метафор как круг луны, персиковый цвет, звуки лютни, полёт диких гусей (или журавлей). Эп полет, по канонам китайской классики связанный с тоской по родине, стремлением вда вызывает томительную ностальгию и у русских поэтов».

Отдельно рассматриваются образы Китая и России: «Китай и Россия в русской поэз Харбина неразрывно связаны сложными противоречивыми отношениями. Для этих обра; характерна не только различная эмоциональная окраска, но и совершенно разная цветої гамма — если Китай на поэтической палитре окрашен в ровный золотисто-жёлтый цв отливающий бронзой, то Россия встаёт в сине-бело-красных отсветах своего триколор Оказывается, что «на просторах Китая просыпается и подаёт смутный голос другая азиатская — половинка русской души»,

В заключении своей статьи Ли Иннань приходит к выводу, что многие «стрс харбинских поэтов не могут не вызвать резонанса в душе у китайского читателя. Наверн именно по этой причине в Китае говорят о том, что поэзия русского Харбина родилась нашей земле и поэтому она "наполовину наша"». Исследование Ли Иннань ценно, і первых, как одна из первых попыток рассмотреть две культуры — китайскую и русскую объединённые в Харбине, во взаимодействии; во-вторых, как взгляд представите китайской культуры на русскую поэзию Китая, выявивший то, что во многом недоступ русским исследователям. Статья «Образ Китая в русской поэзии Харбина» опроверг; мнение некоторых литературоведов о том, что «китайская культура прошла мимо» русев эмиграции.

Приведённый обзор основных научных исследований по русской литературе в Ки^г говорит о неутихающем интересе к этому предмету как российских, так и китайев специалистов, одновременно оставляя открытыми многие важные вопросы, которым е предстоит быть освещенными в дальнейшем, в частности — в данной диссертационн работе.

Начало пути. Первый сборник «стихи».

Сборник «Уступы» вышел спустя три года после «Стихов» — в 1924, тоже во Владивостоке. Он включает в себя всего 24 стихотворения. Характерно, что если из первой своей книги Несмелов перенес в последующие всего две вещи («Сестричку» и «Спутницу»), то из второй он включал в последующие сборники уже 6 стихотворений.

Характерной особенность этого сборника можно считать накопление собственных жизненных наблюдений, стремление (правда, не до конца воплощенное) обрести свой голос, или говоря словами самого Несмелова, «себя выворачивать» («Может быть, о»).

Мысль эта проходит в целом ряде завершающих сборник стихотворений, наиболее полно воплощаясь в словах: Нынче, под огненной грушею Ночь истребя, Слушаю, бешено слушаю Только себя. («Лампа, полночь») Поэт «выуживает из памяти» и «выковывает линиями» золотые зерна поэзии («Шерсть»), важнейшее из которых мысль о необходимости противостояния судьбе. Как справедливо отмечает в своей монографии «Литература Russkogo зарубежья» проф. В.В.Агеносов, ведущим лейтмотивом этого и последующих книг поэта стало слово «воля» 5. Из 24 стихотворений сборника 11 воспевают волю, силу, несгибаемость объективного или лирического героя перед обстоятельствами. Среди наиболее близких А.Несмелову самые различные, но непременно волевые люди. В стихотворении «Языков» Несмелов создает портрет измученного поэта, противостоящего судьбе:

Измученный одышкой, хмур и желт, Он весь течет в своем обвислом теле. Нет сил вздохнуть, и взор его тяжел: Источники надежды опустели... Но уже конец стихотворения отвергает сдачу, Языков преображается: Но отошло. Освободив аркан, Смерть отошла, и грудь отжала влагу: Поэт вздохнул. Он жив. Звенит стакан: «И пью рубиновую малагу!» Даже мертвый Лермонтов представляется Несмелову действующим борцом, «гейзером» жизни: Поэт, герой! У гроба твоего Грядущее, обняв былое, грезит. И ты не человек, а божество С могилой, превращающейся в гейзер. («Ты грозно умер, смерть предугадав.,.») К западным героям-авантюристам предыдущих сборников в «Уступах» добавляются Жерар де Нерваль, анархисты, бандит из одноименных стихотворений. При этом лишь в первом можно увидеть остатки влияния Н.Гумилёва: И медленный снег, И шорох Парижа -Как будто во сне Под радугой рыжей. Как будто в лесу -Такая ж ночевка, И за восемь су Стальная бечевка. Ступени. Уступ. И сон необорон. Слетевший на труп Нахохленный ворон. И хрипло воззвав О вечном отмщеньи: «Умри: j ai soif» И полночь священник.

Персонажи стихотворения «Анархисты» уже собственно несмеловские портреты, люди революции, и двойственное отношение к ним романтический флер и одновременно осуждение — тоже типично несмеловские: ...приготовляющие нитрогицерин Не смеют быть мягче кристаллов кварца, Они таинственные рыцари Из ордена монаха Бертольда Шварца. Опустив глаза, пересекают пустыри, Никому не знакомые, все видят зорко. Их лаборатории (или монастыри?) В предместьях Парижа, Лондона и Нью-Йорка. И когда разрывается снаряд, Разорвав короля в торжественном появленьи, — Старухи крестятся и говорят О наступающем светопреставленьи.

Старухам не верят: зачем хвост? Анархисты нечистого злее еще. И только ребенку, который прост, Снится хвостатый и с бомбой тлеющей. Еще более типичен для Несмелова образ несдающегося бандита: Когда пришли, он выпрыгнул в окно,.. Переодевшись и обрив усы, Мазнув у глаз две темных полосы, Он выехал к любовнице на дачу.

Когда же ночью застучали в двери, — Согнувшись и вися на револьвере, Он ждал шести и для себя — седьмой. Оскаленный, он хмуро тверд был в этом, И вот стрелял в окно по силуэтам, Весь в белом, лунной обведен каймой...

Пристрастие поэта к борьбе, проявляется и настойчивом повторении названии оружия, владельцы которого являются его героями. В «Бандите» это романтически звучащий «верлей», в «Рассказе» -— «маленький пистолет с зазубренным курком». Финал «Бандита» трагичен, «Рассказа» — только напряжен:

И поразительная ясность — Смертельная! — текла в крови, Пленительная, как опасность, Преследуемой любви.

Но герои обоих — бойцы, не намеренные покоряться обстоятельствам, находящие смысл жизни в напряжении, в опасности. Впрочем, и собственно лирический герой не собирается сдаваться судьбе. В стихотворении «Возмездие» он, например, провозглашает: Тебя, затрубившего в гибель, Встречаю глазами в глаза. От судьбы-льва, скажет лирический герой стихотворения «Ожидание», Я напряженным дротиком строки Без промаха еще обороняюсь... И даже в смерти лирический герой окажется сильней собаки-судьбы, только прикинувшейся царем природы: Что ж, прыгай, пес, прикинувшийся львом, Усилье нерассчитанное глупо: Ты пятишься, трусливо сжатый в ком, Перед простым и белым взглядом трупа. Особое место принадлежит в сборнике стихотворениям «Солдат» и «Лось». Не случайно поэт включил их в следующий сборник «Кровавый отблеск». В них

Развитие обретённого в книге стихов «уступы».

Сборник «Уступы» вышел спустя три года после «Стихов» — в 1924, тоже во Владивостоке. Он включает в себя всего 24 стихотворения. Характерно, что если из первой своей книги Несмелов перенес в последующие всего две вещи («Сестричку» и «Спутницу»), то из второй он включал в последующие сборники уже 6 стихотворений.

Характерной особенность этого сборника можно считать накопление собственных жизненных наблюдений, стремление (правда, не до конца воплощенное) обрести свой голос, или говоря словами самого Несмелова, «себя выворачивать» («Может быть, о»).

Мысль эта проходит в целом ряде завершающих сборник стихотворений, наиболее полно воплощаясь в словах: Нынче, под огненной грушею Ночь истребя, Слушаю, бешено слушаю Только себя. («Лампа, полночь») Поэт «выуживает из памяти» и «выковывает линиями» золотые зерна поэзии («Шерсть»), важнейшее из которых мысль о необходимости противостояния судьбе. Как справедливо отмечает в своей монографии «Литература Russkogo зарубежья» проф. В.В.Агеносов, ведущим лейтмотивом этого и последующих книг поэта стало слово «воля» 5. Из 24 стихотворений сборника 11 воспевают волю, силу, несгибаемость объективного или лирического героя перед обстоятельствами. Среди наиболее близких А.Несмелову самые различные, но непременно волевые люди. В стихотворении «Языков» Несмелов создает портрет измученного поэта, противостоящего судьбе: Измученный одышкой, хмур и желт, Он весь течет в своем обвислом теле. Нет сил вздохнуть, и взор его тяжел: Источники надежды опустели... Но уже конец стихотворения отвергает сдачу, Языков преображается: Но отошло. Освободив аркан, Смерть отошла, и грудь отжала влагу: Поэт вздохнул. Он жив. Звенит стакан: «И пью рубиновую малагу!» Даже мертвый Лермонтов представляется Несмелову действующим борцом, «гейзером» жизни: Поэт, герой! У гроба твоего Грядущее, обняв былое, грезит. И ты не человек, а божество С могилой, превращающейся в гейзер. («Ты грозно умер, смерть предугадав.,.») К западным героям-авантюристам предыдущих сборников в «Уступах» добавляются Жерар де Нерваль, анархисты, бандит из одноименных 35 Агеносов В,В, Литература Russkogo зарубежья. - М., 1998. - С. 267, стихотворений. При этом лишь в первом можно увидеть остатки влияния Н.Гумилёва: И медленный снег, И шорох Парижа -Как будто во сне Под радугой рыжей. Как будто в лесу -Такая ж ночевка, И за восемь су Стальная бечевка. Ступени. Уступ. И сон необорон. Слетевший на труп Нахохленный ворон. И хрипло воззвав О вечном отмщеньи: «Умри: j ai soif» И полночь священник. Персонажи стихотворения «Анархисты» уже собственно несмеловские портреты, люди революции, и двойственное отношение к ним романтический флер и одновременно осуждение — тоже типично несмеловские: ...приготовляющие нитрогицерин Не смеют быть мягче кристаллов кварца, Они таинственные рыцари Из ордена монаха Бертольда Шварца. Опустив глаза, пересекают пустыри, Никому не знакомые, все видят зорко. Их лаборатории (или монастыри?) В предместьях Парижа, Лондона и Нью-Йорка. И когда разрывается снаряд, Разорвав короля в торжественном появленьи, — Старухи крестятся и говорят О наступающем светопреставленьи. Старухам не верят: зачем хвост? Анархисты нечистого злее еще. И только ребенку, который прост, Снится хвостатый и с бомбой тлеющей. Еще более типичен для Несмелова образ несдающегося бандита: Когда пришли, он выпрыгнул в окно,.. Переодевшись и обрив усы, Мазнув у глаз две темных полосы, Он выехал к любовнице на дачу.

Когда же ночью застучали в двери, — Согнувшись и вися на револьвере, Он ждал шести и для себя — седьмой. Оскаленный, он хмуро тверд был в этом, И вот стрелял в окно по силуэтам, Весь в белом, лунной обведен каймой...

Пристрастие поэта к борьбе, проявляется и настойчивом повторении названии оружия, владельцы которого являются его героями. В «Бандите» это романтически звучащий «верлей», в «Рассказе» -— «маленький пистолет с зазубренным курком». Финал «Бандита» трагичен, «Рассказа» — только напряжен:

И поразительная ясность — Смертельная! — текла в крови, Пленительная, как опасность, Преследуемой любви.

Но герои обоих — бойцы, не намеренные покоряться обстоятельствам, находящие смысл жизни в напряжении, в опасности. Впрочем, и собственно лирический герой не собирается сдаваться судьбе. В стихотворении «Возмездие» он, например, провозглашает: Тебя, затрубившего в гибель, Встречаю глазами в глаза. От судьбы-льва, скажет лирический герой стихотворения «Ожидание», Я напряженным дротиком строки Без промаха еще обороняюсь... И даже в смерти лирический герой окажется сильней собаки-судьбы, только прикинувшейся царем природы: Что ж, прыгай, пес, прикинувшийся львом, Усилье нерассчитанное глупо: Ты пятишься, трусливо сжатый в ком, Перед простым и белым взглядом трупа. Особое место принадлежит в сборнике стихотворениям «Солдат» и «Лось». Не случайно поэт включил их в следующий сборник «Кровавый отблеск».

Начало творческого пути: стремление к синтезу

Первые литературные опыты А.Несмелова относятся к 1912-13 году (журнал «Нива»). В 1915 году в издательстве А.П.Гамова выходит книга «Военные странички: стихи и рассказы». В нее вошли двенадцать рассказов и пять стихотворений. Тематика сборника обозначена в заглавии. Это впечатления молодого, начинающего поэта, солдата, офицера, отдельные, порой излишне натуралистически воспроизведенные эпизоды войны и военных буден. Стихи и проза, хотя и неравнозначны по художественному уровню, в значительной степени взаимодополняемы. Так в рассказе «Дети» и стихотворении «Там» изображается смерть волею судьбы оказавшихся в центре боевых действий детей. Маленький Ян («Там») и поплатившийся за свое любопытство Владек («Дети») — невинные жертвы войны, на которой смерть не разбирает кто прав и кто виноват. Смертельно раненый в живот австриец (стих. «Австриец») вызывает лишь чувство сострадания: «Наша часть, проходившая мимо, / Вкруг бедняги столпилась в кольцо..,» Наши лица угрюмы и строги... Мы проходим по грязной дороге, Не надеясь вернуться назад. Ночной отдых солдат — это краткая передышка перед боем, пока «тихий ветер шепчет над полями»: Спите, братья. Спите безмятежно, Отдыхайте сердцем истомленным!.. Сзади вас, в покинутых селеньях, Ваши сестры, матери и жены.., («Над полем», с. 442) Это же ощущение передается в стихотворении «Скоро утро...» Прерывистость покоя, отдыха обозначена одиноким выстрелом, ожиданием нового боя. Обобщенный образ солдата раскрывается в стихотворении «В походе». Солдатское братство, тяготы походной жизни («Эх тяжела солдатская винтовка, / И режет плечи ранец и мешок»), раскисшие дороги, ледяная земля в окопах, солдатский юмор на биваке («Эй, землячок, смотри, брат, не распухни!») — над всеми этими реалиями походной жизни довлеет традиционный для раннего творчества Митропольского образ смерти: А утром — бой. Угрюмо пушка ухнет, И смерть откроет черные клещи... (с.445)

Автором, вероятно, были усвоены уроки знаменитого в то время «мастера ужаса» Леонида Андреева, в образе «красного смеха» метафорически отразившего безумие человеческой бойни, Олицетворение пушки (рассказ «Номер второй»), которая становится во время боя мистическим орудием возмездия, делает ее «вещью в себе» наделенной независимой от человека волей: «Казалось, не пушка это была, а человек, существо с общей душой, давшее обет не выпускать австрийцев из леса, пока пехота не перестроится в нужный порядок и не встретит врага с честью. И вид у пушки был особый: острый, ненавидящий и жадный; она бросала снаряды с убийственной меткостью. И их низкие разрывы причиняли противнику огромный урон».

Символичен и образ мертвеца, догоняющего денщиков (рассказ «Денщики»), смерть мистически отвлечённа, ее пропитан тревожный воздух, и в то же время, она предельно ощутима и наглядна, как, например, в изображении убитого Владека («..что-то маленькое, кровавое и наполовину засыпанное землей»).

Реалистическое бытописание войны — вот та задача, которую ставит перед собой автор, не ограничивая, впрочем, себя в выборе художественно-изобразительных средств. В ранней военной прозе Митропольского еще нет индивидуализированных образов: они появятся уже на другом этапе осмысления им военной темы, но вполне справедлив вывод о том, что «В первой книге писателя вырастает и коллективный образ русского воинства, намечен, пусть еще не полно, склад народного характера. Реплики безымянных солдат, прослаивающие терпеливость. Все эти свойства народной души по достоинству оцениваются рассказчиком, хотя он и избегает лирического комментария. Русские офицеры в изображении молодого автора близки к своим подчиненным по службе, уважительно, заботливо относятся к серым шинелям; судьба-то у всех военная, общая...))71

Таким образом, в своем первом литературном опыте освоения военной тематики Митропольский, избегая любой политической оценки событий (что было, вероятно, обусловлено и цензурными соображениями), стремился, прежде всего, раскрыть наиболее тяжелые и опасные стороны ратного труда, показать жестокую и бесчеловечную сущность войны.

Гуманистическая позиция писателя складывалась и оформлялась в достаточно сложное для России время, когда ее потрясали войны и революции, но в изображении человека на войне он неизменно придерживался нравственной прерогативы: человеческая жизнь есть высшая ценность в этом мире, ее насильственное прерывание — трагедия. Тема Первой мировой войны станет для Несмелова темой всей творческой жизни, и к ней он будет обращаться и в прозе, и в поэзии, раскрывая психологию человеческих поступков и душевные переживания своего излюбленного героя — волевого и смелого бойца, воина.

Рассказы о войне

В настоящее время проза А.Несмелова возвращается к читателям по мере того, как становятся доступными тексты, при жизни автора собранные в две небольшие книги («Военные странички». М, 1915 и «Рассказы о войне)). Шанхай, 1936). Книга «Рассказы о войне» отсутствует в библиотеках России и Китая. Четыре рассказа из этой книги были переизданы сначала в США Э.Штейном (А.Несмелов. «Избранная проза». — Антиквариат, 1987), три — вошли в составленный Е.Витковским сборник А.Несмелова «Без Москвы, без России» (М.,1990. Три из семи («Полевая сумка», «Шальная пуля» и «Охота на человека») не переиздавались, В немногих работах, посвященных А.Несмелову, эти рассказы никогда не анализировались, В связи с недоступностью книги не предпринимались и попытки ее целостного анализа.

Представленная нам одним из участников харбинского объединения «Чураевка» проф. В.А.Слободчиковым возможность изучить весь корпус книги «Рассказы о войне» позволяет впервые рассмотреть книгу как сюжетно-композиционное единство. На правомерность такого рассмотрения указывает и авторское предисловие, В частности, объяснение причин включения в корпус военных повествований рассказа «Второй московский» о кадетском детстве героя-рассказчика. «Большинство моих героев — офицеры, питомцы кадетских корпусов, — пишет А.Несмелов. — Их души формировались именно в той обстановке, в которой развивается действие этого рассказа и где происходит маленькая, детская, война. В каких-то долях, однако, тоже требующая героизма».

Героизм — одна из ведущих тем книги. Композиция книги позволяет проследить самые разные стороны формирования и проявления героизма.

Уже первый рассказ «Полевая сумка» дает реалистическое изображение перехода сознания молодого человека от юношеских романтических представлений о войне к мужественно взвешенным оценкам войны с ее героическими и одновременно натуралистическими подробностями. Самый большой по объему рассказ «Короткий удар», с одной стороны, показывает мужество русских солдат и их офицеров, с другой — является обвинением бессмысленному уничтожению этих людей.

По мере развития мысли писателя романтические описания все чаще сопровождаются раздумьями о бесчеловечности войны. О фатальности судьбы человека на войне. Первая тенденция отчетливо выражена в рассказе «Второй московский» и, частично, в «Охоте на человека». Характерно для А.Несмелова восхищение как героизмом русских солдат и офицеров, так и мужеством их врагов. Вторая тенденция отчетливо выражена в «Шальной пуле» и «Тяжелом снаряде».

Принципиальное значение для идейного смысла книги имеет финальный рассказ «Богоискатель». С одной стороны, как справедливо пишет проф. В.В.Агеносов, этот рассказ «свидетельствует об усилении в творчестве писателя религиозной проблематики»,72 с другой — выражает непреходящее уважение Несмелова к простому русскому человеку. Солдаты, над которыми издевается капитан РжещевскиЙ, духовно выше этого потерявшего веру человека. Так смелость, мужество — это важнейшие для писателя качества — обретают духовное обоснование.

В обращении «К читателям» Несмелое указывал на то, что его проза о войне создавалась до появления романов Э.-М-Ремарка и «Тихого Дона» М.Шолохова. «Работая над этой беллетристикой, — отмечал автор, — я не сгущал красок и не мудрствовал лукаво, Я хотел лишь правдиво рассказать о том, что происходило в душе человека, неожиданно вырванного из мирной обстановки, поставленного перед лицом ежеминутно угрожающей ему смерти с этой угрозой постепенно свыкающегося». В этом авторском признании заключается та самая сверхзадача, которую он перед собой ставил как художник и участник всех описываемых событий Первой мировой войны, как человек не раз сталкивавшийся лицом к лицу со смертью и прочувствовавший ее холодящее дыхание на собственном боевом опыте. Именно поэтому читатель верит Несмел ову, который даже в мельчайших деталях не отступает от правды жизни, пытаясь художественно исследовать психологию поступка, состояние души человека на войне: от рядового до командарма. Очевидный психологический подтекст «военной» прозы Несмелова позволяет читателю полнее понять характеры героев, их душевное состояние в пограничной ситуации между жизнью и смертью.

Можно сказать, что в рассказах Несмелова о войне художественно переосмыслен определенный отрезок жизни самого писателя (например, в рассказе «Короткий удар» герои — солдаты и офицеры 11-го гренадерского Фанагорийского полка, в котором служил сам автор и т.д.). Издавая их, спустя много лет отдельной книжкой, Несмелов сознавал, что в определенной степени его «беллетристика» уже устарела (рассказы были написаны в 20-е годы — Ч.Л.\ ибо «новая война, если ей суждено случится, будет много страшнее той», картины которой он восстанавливал.

Герои военной прозы Несмелова — люди разными путями пришедшие на войну, но симпатии автора на стороне тех, кто не кичась своей храбростью и безрассудством, исполняют свой воинский долг (Ярыгин в «Коротком ударе», Бубекин в «Богоискателе», Афонин в «Полковнике Афонине»), Основная мысль автора: человек на войне должен оставаться человеком, помня о заповеди «возлюби ближнего своего», не теряя человеческого достоинства и офицерской чести. Несмелову глубоко чужды представители высшего командования, для которых простые солдаты — «пушечное мясо», фигурки в шахматной партии (Нилов в «Коротком ударе»). Его авторская позиция близка мироощущению подпоручика Бубекина (рассказ «Богоискатель»), умеющего радоваться жизни, вкушать все ее прелести даже на фронте, и в то же время ощущать глубоко в душе «живого Бога».

Гуманистический идеал Несмелова, очевидно, складывался под влиянием лучших традиций русской классической литературы и прозы начала XX века (Л.Н.Толстой, А.И.Куприн, Н.С.Лесков, Ф.М.Достоевский, И.А.Бунин и др.). Так, например, в несмеловских рассказах о войне обнаруживается влияние «Севастопольских рассказов» Л.Толстого. Это относится как к их идейно-смысловому содержанию, так и к языковому воплощению. В художественной манере Несмелова соединяются лирическое и эпическое, дневниковость с патетикой, психологизм с публицистическим началом и исторической конкретикой. И, наконец, реалистическое видение мира автора с романтическим мироощущением его героев. Приобретенный литературный опыт заметен и на уровне стиля и в способах создания и раскрытия характеров героев, но в целом проза Несмелова о войне оригинальна и поэтому занимает свое, неповторимое место в литературе этого направления.

Похожие диссертации на Творчество Арсения Несмелова

Творчество Арсения ЛарионоваБойченко Людмила Васильевна