Введение к работе
Исследование логики художественного процесса и механизмов его движения связано с вниманием к литературе и искусству как развивающейся системе. Развитие литературного процесса определяют две движущие силы: внешняя — социальная действительность, воздействующая на художественный процесс и выдвигающая перед искусством нерешенные вопросы, и внутренняя — противоречия художественного сознания, изменяющегося под воздействием новых исторических реалий, под влиянием науки, философии, религии и других материальных и духовных факторов. Поэтому формирование нового искусства, искусства новой эпохи всегда происходит в атмосфере сложного диалектического противоборства традиции и новаторства. Приверженность художников традиции принято соотносить с эволюционирующей тенденцией развития искусства, эстетикой тождества (термин Ю. М. Лотмана); используя типовые условия коммуникации, она приводит к накоплению текстов с одним и тем же художественным кодом и установлению эксплицитно сформулированного свода правил — кодификации. Пристрастие же художников к творческим новациям связывается с революционными изменениями в искусстве, эстетикой противопоставления (термин Ю. М. Лотмана); реализуя себя в системах, кодовая природа которых неизвестна аудитории, она разрушает привычные правила, вырабатывая в процессе творческих экспериментов новый художественный код. Эволюционный или революционный характер конкретной художественной системы определяет и форму ее динамики — парадигматическую или синтагматическую.
Применение этой известной теоретической модели к контексту живого литературного процесса порождает ряд принципиально важных вопросов. Как эстетика тождества и эстетика противопоставления взаимодействуют в синхронии и сменяют друг друга в диахронии? Каковы приемы разрушения общепринятой системы правил и создания нового, экспериментального художественного кода? И, наконец, какова эстетика установления новой коммуникации?
Этим проблемам и посвящено настоящее исследование. Ключом к их решению автору видится структурирование понятий традиции и новаторства, введение принципа градации для уяснения меры и степени их эволюционности / революционности, тождества / противопоставления, парадигматики / синтагматики. Материалом исследования выступило литературное творчество Н. А. Львова (1753—1803) — поэта, драматурга, архитектора, садового художника, книжного графика, искусствоведа, исследователя древностей, переводчика, фольклориста, проанализированное в его отношении к русскому художественному процессу последней трети XVIII в.
Уникальное дарование позволило Львову стать наравне с XVIII веком — веком энциклопедистов и универсальных художественных гениев. XVIII век не был однороден: в нем парадоксально сошлись бездумная роскошь и кокетничанье перед лицом рока, выраженное в девизе «aprs nous le dluge» («после нас хоть потоп»), — и грандиозные замыслы и радикальная переоценка ценностей. Духовно и нравственно раздвоенный, XVIII век призвал каждую нацию выдвинуть своего героя — гения мысли, слова и дела. Гении не замедлили явиться — так, собственно, всегда бывает в истории. В этом смысле имя Львова навечно вписано в контекст высочайшего развития философско-эстетической мысли и художественного вкуса — в тот контекст, в который входят и великие мыслители и художники немцы Винкельман и Гете, французы Вольтер, Дидро и д’Аламбер, англичане лорд Берлингтон, Уолпол и Поуп, итальянцы Метастазио и Альгаротти и многие другие. Рожденный ими мощный поток обновления — «воды потопа, освежившего лицо земли» — А. Бенуа справедливо назвал «лабораторией, выработавшей высокие и благородные идеи».
В отличие от тех гениев эпохи, чей новаторский опыт был непосредственно востребован XIX—XX вв., судьба Львова сложилась иначе. Его художественные эксперименты, удивлявшие и шокировавшие современников, горячо принимались друзьями и резко отвергались официозными кругами — и потому не были кодифицированы. Лишь отдельные его сочинения изданы при жизни, большая часть рукописей пропала, остальные в разрозненном виде разбросаны по разным архивам. Поэтому для XIX в. Львов оказался фигурой фоновой, периферийной, неким обертоном кодифицированного при жизни Державина. ХХ век открыл для себя Львова — но лишь в отдельных гранях его дарования. Причины этого — в отсутствии сколько-нибудь полного свода трудов художника: единственным системным изданием на сегодня является том его избранных сочинений (1994), другие труды практически не описаны и не изданы. Поэтому и в современных исследованиях Львов представлен односторонне: только как литератор (К. Ю. Лаппо-Данилевский), только как фольклорист (О. Е. Лебедева), только как архитектор (М. В. Будылина, О. И. Брайцева, А. М. Харламова, А. К. Андреев, Н. И. Никулина, А. Б. Никитина) или садовый художник (Е. П. Щукина).
При таком подходе целостная личность Львова, разъятая на отдельные сферы деятельности, искусства и жанры, утрачивает свою универсальность. Вслед за этим ускользает от понимания оригинальный эвристический опыт художника — проблема комплексного изучения его художественных экспериментов в науке даже не поставлена. А между тем творческие эксперименты Львова — неотъемлемая часть русской культуры порубежной эпохи, и, не принимая их во внимание, невозможно понять процессы, происходившие в русском художественном сознании последней трети XVIII в. и подготовившие наступление нового этапа в развитии искусства.
Актуальность диссертации обусловлена необходимостью реконструировать литературное творчество Львова в многообразии его эвристических форм, художественных кодов и коммуникативных тенденций, введя в научный оборот архивные материалы и забытые источники информации.
Кодификация экспериментальной художественной практики Львова, запоздавшая на двести лет, позволит восстановить неоднозначный характер русского литературного процесса последней трети XVIII в. Движущей силой этого процесса был не только мейнстрим — эстетика тождества, ставшая за прошедшие два века хрестоматийной. В равной степени его развитие стимулировали альтернативные мейнстриму тенденции, и наиболее артикулированным в этом качестве было экспериментальное литературное творчество Львова. Именно взаимодействие официозного мейнстрима и полярных ему маргинальных литературных дискурсов (которые ХХ век назвал бы андеграундом) и определяет истинное лицо русского XVIII века как лаборатории идей и образов (по формуле А. Н. Бенуа).
Материалом диссертационного исследования послужили художественные (поэтические, прозаические, драматические), эстетические (фрагменты, программы, искусствоведческие труды) и автобиографические тексты Н. А. Львова, а также базовые концепты, «центры семантических сфер» (В. В. Виноградов), лежащие в основе его художественной системы.
Впервые введен в научный оборот альбом «Овидиевы превращения» из коллекции ГРМ. Впервые описаны как театральный эксперимент авторские редакции пьесы «Сильф, или Мечта молодой женщины», хранящиеся в коллекциях РНБ и РГАЛИ. Впервые описаны и проанализированы как художественное целое кантата на три голоса и «Опыт о русских древностях в Москве», опубликованные на рубеже ХХ—XXI вв. без каких-либо комментариев; их тексты, некорректно воспроизведенные в публикациях, выверены по архивным источникам. Впервые описаны как сложный комплексный объект театральная программа «Пролог», а также переводные издания Львова: «Анакреон» (в проекте второй редакции, из коллекции РГАДА), «Рассуждение о проспективе» Э.-А. Петито и «Четыре книги архитектуры…» А. Палладио. Впервые исследованы в аспекте этнографических наблюдений художника и его концепции экологии искусства материалы Итальянского дневника, Гатчинского альбома и Путевых тетрадей.
Объектом исследования стал весь корпус атрибутированных Н. А.Львову художественных и эстетических произведений, рассмотренных сквозь призму представлений о творческом эксперименте в русской культуре последней трети XVIII в. Различие форм репрезентации личности в художественном слове позволило создать целостное описание текстов, разнородных по авторской установке, жанровой природе и эстетической функции, и выявить особенности образного мышления и художественной практики Львова. Для уяснения специфики художественных экспериментов поэта его литературное наследие сопоставлено в работе с трудами его предшественников и современников (М. В. Ломоносова, А. П. Сумарокова, В. И. Майкова, М. Н. Муравьева, Г. Р. Державина, В. В. Капниста, Н. П. Осипова, А. М. Бакунина, М. В. Попова, Н. П. Николева, М. А. Матинского, А. О. Аблесимова, В. А. Левшина, В. Г. Рубана, Л. Максимовича, А. Ф. Малиновского) в аналогичных идейно-тематических сферах и жанровых формах.
Цели данного исследования:
— выявить основные направления творческих исканий Львова и уяснить истоки, сущность и цель его художественных экспериментов;
— определить место и роль художественно-экспериментальной практики в русском литературном процессе последней трети XVIII в. и уяснить диалектику взаимодействия в нем эстетики тождества и эстетики противопоставления.
Целями исследования обусловлены его задачи:
— представить целостное описание художественных форм, в которых Львов воплотил свое понимание ключевых проблем эпохи;
— определить содержание понятия эксперимент в художественном творчестве, поэзии и эстетике; охарактеризовать специфику художественного эксперимента в русской культуре последней трети XVIII в., выделив его доминанты и ключевые параметры;
— описать специфику восприятия Львовым идей современного ему европейского искусства и их роль в становлении его художественной аксиологии и творческого почерка;
— уяснить особенности интерпретации Львовым русского фольклорного наследия и реконструировать его экспериментальную концепцию национального искусства;
— охарактеризовать отношение Львова к классическому наследию и новаторские идеи его интерпретации в современном художнику искусстве России;
— очертить контуры личной мифологии Львова с привлечением его поэзии и автокомментариев;
— раскрыть суть львовской концепции экологии культуры и искусства на материале его литературно-эстетических программ.
Методология исследования основана на представлении о единстве литературного процесса, которое обеспечивает возможность целостного анализа художественно-экспериментальной деятельности на фоне традиционно эволюционирующего искусства.
Эксперимент в искусстве — духовно-практическая деятельность по созданию художественного дискурса, осмысляемого как принципиально новое, независимое и своеобразное культурное явление. В художественном эксперименте как особом случае реализации языка искусства наиболее остро ставятся все традиционные проблемы эстетики (в литературном эксперименте — проблемы лингвистического и литературоведческого знания). В основе художественного эксперимента лежит творческий процесс максимального раскрытия возможностей языка искусства. Художественный эксперимент позволяет осмыслить и такие явления, как границы языка искусства и сознания автора / реципиента, взаимодействие различных художественных языков, возможность создания единого языка для разных видов искусства, а также единого языка науки и искусства.
Под художественным экспериментом в работе понимается творческая деятельность, направленная на исследование автором собственных эстетических и познавательных возможностей средствами искусства. Сферой действия художественного эксперимента является не только литературный опыт, но, шире, вообще любые формы интеллектуального творчества: философия, научная поэтика, изобразительные искусства, театральное творчество, музыка. При этом процесс метаязыковой рефлексии происходит как в структуре самих произведений искусства, так и в теоретико-эстетических работах художника, обретая выражение в словесной форме.
Перечисленные сферы реализации художественного эксперимента диктуют необходимость анализировать его в качестве явления междискурсивного, сопряженного с различными формами творческого высказывания одновременно: поэтическим, музыкальным, театральным, философско-эстетическим дискурсом. Ввиду этого настоящее исследование мыслится как междисциплинарное, затрагивающее и такие дисциплины, как эстетика словесного творчества, философия слова и языка, семиотика творчества.
Условиями для возникновения новых модификаций художественного дискурса являются следующие обстоятельства: недостаточность, с точки зрения художника, общепринятых идейно-образных практик для отражения социокультурных и идеологических изменений, происходящих в обществе; наличие не освоенных данной национальной культурой идейно-художественных дискурсов, сложившихся в культуре других стран, а также маргинальных идейно-художественных дискурсов, проявляющих себя в региональной, этнической, субкультурной словесных практиках; оценка художником этих дискурсов как источника кардинального обновления языка национального искусства.
В основу методологии положен комплексный подход, сочетающий историко-литературный, компаративный, культурологический, семиотический и междисциплинарный методы исследования. В этом методологическом комплексе учтены частные методы, выработанные в фундаментальных исследованиях по русской литературе и культуре XVIII в. (Я. К. Грот, Г. А. Гуковский, В. А. Западов, Д. С. Лихачев, А. Н. Глумов, Н. И. Никулина, Н. Д. Кочеткова, К. Ю. Лаппо-Данилевский, М. В. Строганов), трудах по европейскому и русскому искусству — архитектуре, живописи, музыке и танцу (А. Н. Греч, Н. Ф. Гуляницкий, В. Н. Гращенков, Е. И. Кириченко, М. В. Будылина, О. И. Брайцева, А. М. Харламова; А. Н. Бенуа, И. Э. Грабарь, В. Г. Власов, Н. И. Уварова; Ю. В. Келдыш, Е. И. Канн-Новикова, А. С. Розанов; С. Н. Худеков), работах по типологии культур (О. М. Фрейденберг, М. М. Бахтин, С. С. Аверинцев, Ю. Б. Борев, Ю. М. Лотман, А. В. Михайлов), теоретических и исторических исследованиях по мифологии (Э. Кассирер, К. Хюбнер, Дж. Кэмпбелл, Вяч. Иванов, А. Ф. Лосев, В. Я. Пропп, Е. М. Мелетинский, В. Н. Топоров), этнологии и этнографии (Дж. Фрезер, А. Н. Пыпин, С. А. Токарев, К. А. Богданов, Б. М. Соколов), социологии искусства (Ж. Ле Гофф, М. Хайдеггер, В. А. Библер, Л. Г. Ионин) и семиотике (У. Эко, Ю. М. Лотман, Б. А. Успенский, В. П. Руднев).
Положения, выносимые на защиту:
1. Художественное творчество Львова воплотило ключевые проблемы эпохи: «дух времени» (поиск новых средств и способов отражения в искусстве социокультурных изменений последней трети XVIII в.), «дух народа» (постижение через фольклор и средневековое искусство национальной специфики русского народа в контексте мирового человеческого общежития), «спор о древних и новых» (проблемы сохранения, понимания, эстетической оценки и творческой интерпретации классического наследия). Жизнетворческий опыт Львова по осмыслению ключевых проблем эпохи отразился в пространстве его литературно-художественного, эстетического и автобиографического текста.
2. Синтез идей современного искусства определил становление уникальной художественной аксиологии Львова в форме творческого эксперимента. Базовый концепт понятия эксперимент в его художественном творчестве и эстетике — принцип целенаправленной опытной обработки жизненного, художественного, языкового материала. Направления художественного эксперимента Львова определяет специфика контекста русской культуры последней трети XVIII в.: недостаточность идейно-художественных практик русского классицизма и просветительского реализма для отражения социокультурных и идеологических изменений, происходивших в России последней трети XVIII в.; наличие художественного опыта Европы от античности до современности, еще не освоенного русским искусством во всем богатстве своего художественного потенциала; существование маргинальных идейно-художественных дискурсов, проявлявших себя в региональной, этнической, субкультурной словесных практиках и не востребованных современным Львову искусством; оценка Львовым названных ресурсов как источника кардинального обновления языка искусства. Творческие эксперименты Львова представляют собой системное явление, основанное на качественном изменении исходного материала, смещении пропорций и связей в его образной и языковой структуре с целью его художественного преобразования и выработки нового дискурса искусства.
3. Концепт «дух времени» связан с восприятием и освоением Львовым современного мирового художественного опыта в переломный момент его формирования — в период перехода от рефлекторного традиционализма к антитрадиционализму индустриальной эпохи. Для европейского искусства этого времени характерно движение от устаревших постулатов классицизма (абсолютизации идеалов античности, мифологизации государственного начала, регламентации искусства и жизни) через идеологию Просвещения (с ее демократизацией искусства и диффузией литературы и жизни) к системе ценностей предромантизма (индивидуальной аксиологии, мифологизации частной жизни, идее органического в искусстве и жизни). «Дух времени» выразился в стремлении Львова обобщить современный идейно-художественный опыт Европы и найти способы его воплощения в русской творческой практике. Экспериментально новыми формами стали творческая толерантность, мифология повседневности и экология культуры и искусства.
4. Концепт «дух народа» формируется в творческом сознании Львова в процессе освоения живых традиций русского фольклора (в первую очередь календарно-обрядовой, песенной, героической и смеховой). Этническая специфика русского фольклора осознается поэтом в контексте внимания к творчеству народов мира как в живой (устной), так и в мертвой (письменной) формах. Народное осмысляется Львовым как источник национального искусства и его органическая составляющая. Предназначение национального искусства Львов видит в том, чтобы, наряду с продолжением и развитием живых тенденций фольклора, возродить уходящие в прошлое народнопоэтические традиции (и прежде всего героико-эпическую). Идейно-художественное единство народного и профессионального искусства прошлого и настоящего, подпитанное творческими открытиями мировой практики, — стержневая идея созданной Львовым экспериментальной концепции национального искусства. В преемственности исторических форм национального искусства Львов видит залог его устойчивого развития в будущем.
5. Результатом осмысления Львовым важнейшего для XVIII в. «спора о древних и новых» явились концепты историзма и регионализма. Проблема освоения классического наследия потребовала поисков новых форм его интерпретации в современном художнику искусстве России. В числе других новаторскими стали выработанные Львовым принципы русского оссианизма и русской анакреонтики в переводческой и оригинальной поэзии и драме, а также карнавально-смеховая интерпретация античной мифологии в музыкальном театре. В освоении европейской эстетики Львов использовал приемы творческого диалога с читателем и переводимым автором, генерализации локального специального опыта, региональной и социокультурной спецификации универсальных теорий, а также реализовал идею синтеза искусств.
6. Художественные эксперименты Львова были направлены на выработку концепции устойчивого развития культуры и искусства. Ресурсами обновления художественного языка русского искусства в экспериментах поэта выступает национальный фольклор и творческое наследие Европы от древности до современности. Общим художественным кодом Львова в литературной и искусствоведческой экспериментальной эстетике является нарушение симметрии бинарных оппозиций древнее / новое, локальное / всеобщее, аксиологически высокое / аксиологически низкое и их частных вариантов-ответвлений, ведущее к разрушению эстетики тождества.
7. Стремясь решить исторически возникшее в русской культуре последней трети XVIII в. противоречие между идеей кардинального обновления искусства и идеей его постепенного органичного развития, Львов в серии своих художественных экспериментов создает эстетику асимметрии. Эстетика асимметрии, реализованная в разных литературных жанрах и искусствоведческих формах, явилась экспериментальной стратегией художника, диалектически связавшей традиционное и новаторское в искусстве, эстетику тождества и эстетику противопоставления.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в целостном осмыслении экспериментальных художественных стратегий Львова и уяснении их своеобразия в контексте европейской и русской культуры последней трети XVIII в. Анализ приемов и форм новаторского творчества Львова позволяет выявить ту существенную роль, которую некодифицированные художественно-экспериментальные практики играли в русском литературном процессе последней трети XVIII в. Это, в свою очередь, кардинально изменяет бытующее в науке представление об отечественной культуре последней трети XVIII в. как единой и внутренне непротиворечивой. Постижение механизмов противостояния-взаимодействия литературного мейнстрима и маргинальных художественных дискурсов дает возможность уяснить диалектику традиционного (эстетики тождества) и новаторского (эстетики противопоставления) в русском литературном процессе последней трети XVIII в.
Теоретическая значимость диссертации заключается в корректировке имеющихся в литературоведении представлений о соотношении традиции и новаторства в литературном творчестве; в разработке теории художественного эксперимента, уяснении его сущности, типологии и функции в русской культуре последней трети XVIII в.; в апробации новых принципов изучения художественных, эстетических и автобиографических текстов Львова; в разработке теории эстетики асимметрии на материале русского литературного процесса последней трети XVIII в.
Практическое значение полученных результатов работы состоит в возможности их использования в преподавании историко-литературных курсов, посвященных русской литературе последней трети XVIII — начала XIX в., теоретико-литературных курсов (раздел «Литературный процесс»), в курсе литературного краеведения, исторической поэтики, а также в рамках специальных курсов.
Основные результаты исследования апробированы в 50 публикациях общим объемом 112 п. л., в том числе 2 монографиях, 7 публикациях на страницах изданий, рекомендованных ВАК для размещения научных результатов по докторским диссертациям, 4 публикациях в зарубежных научных реферируемых журналах, 2 учебных пособиях (одно с грифом УМО по классическому университетскому образованию Министерства образования и науки РФ) и докладах на научных конференциях разных уровней. Среди них: международные конференции «Мир, называемый Львовым» (Тверь: ТвГУ, 2001, 2003); международные конференции «Мир романтизма» (Тверь: ТвГУ, 2001—2009); международные конференции «Россия и мир: вчера, сегодня, завтра: Проблемы образования и коммуникации» (М.: МГИ им. Е. Р. Дашковой, 2002—2009); международные конференции «Пространство и время: физическое, психологическое, мифологическое» (М.: МГУ — РГГУ, 2003—2005, 2008); международный конгресс «Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве» (СПб.: МАПРЯЛ, СПбГУ, 2008); международная конференция «XVIII век: женское / мужское в культуре эпохи» (М.: МГУ, 2008); международная конференция «Родная словесность в современном культурно-образовательном пространстве» (Тверь: ТвГУ, 2008); всероссийская конференция ««Российская Академия (1783—1841): язык и литература в России на рубеже XVIII—XIX веков» (СПб.: ИРЛИ РАН, 2008); межвузовские конференции «Язык и межкультурная коммуникация» (Санкт-Петербург: СПбГУП, 2008—2009), «Литературное краеведение и локальный текст» (Тверь: ТвГУ, 2008), Ищуковские чтения (Тверь: ТвГУ, 2009) и др.
Основные направления исследования обсуждались на заседаниях кафедры истории русской литературы Тверского государственного университета и проводимых ею научных чтениях по проблемам русской литературы XVIII—XIX вв. и литературному краеведению.
Результаты исследования использовались автором в лекционных курсах «История отечественной литературы», «Теория литературы и практика читательской деятельности», «Детская литература» и спецкурсе «Литература с основами литературоведения. Сказкотерапия как современная психолингвистическая технология» в Тверском государственном университете, в лекционных курсах «История мировой литературы» и «История русской литературы» в Высшем театральном училище (институте) им. М. С. Щепкина (Тверской курс), в лекционных курсах «Экология литературы и искусства» и «Анализ литературного произведения» в Санкт-Петербургском Открытом университете экологии искусства при Международной академии наук экологии, безопасности человека и природы.
Структура диссертации включает Введение, 3 главы, Заключение. Каждая глава посвящена одному из важнейших концептов художественно-эстетического мышления Львова, определявших его творческую практику: «дух времени», «дух народа», «древнее и новое». В Заключении содержатся выводы исследования и научные перспективы развития его основных положений. Приложен список использованной литературы.
Объем работы — 400 страниц.
