Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I Лексические особенности высказываний несобственно-прямой речи 32
1. Анализ лексических единиц, нейтральных в стилистическом отношении
2. Анализ- лексических единиц, стилистически окрашенных
ГЛАВА II Синтаксические особенности высказываний несобственно-прямой речи 67
1. Конструкции разговорного синтаксиса в высказываниях несобственно-прямой речи 68
2. Способы выражения и типы модальных отношений в высказываниях несобственно-прямой речи 96
ГЛАВА III Некоторые логические и лексико-семантические связи несобственно-прямой речи с окружающим контекстом 127
1. Несобственно-прямая речь при эксплицитном модусе
2. Несобственно-прямая речь при имплицитном модусе
Заключение 150
Список литературы
- Анализ лексических единиц, нейтральных в стилистическом отношении
- Анализ- лексических единиц, стилистически окрашенных
- Конструкции разговорного синтаксиса в высказываниях несобственно-прямой речи
- Несобственно-прямая речь при эксплицитном модусе
Введение к работе
Объектом исследования данной диссертации служит свободно-косвенная речь в испанском языке (далее СКР), - явление, носящее в русском языке название несобственно-прямой речи (далее НПР). НПР, рассматриваемая в одном ряду с прямой и косвенной речью, является, как и они, одним из основных видов воспроизведения высказывания.
С целью передачи чужого (реже своего) высказывания в устной речи говорящий чаще всего пользуется косвенной речью. В рамках художественного произведения авторы передают речь своих персонажей при помощи прямой и косвенной речи. Однако, начиная с XIX векаfв художественной литературе грамматически оформляется и начинает широко использоваться и НПР как прием художественной изобразительности. Речь ведется от лица автора с соответствующим оформлением ее структуры, но общее содержание высказывания, его модальность, подбор лексики, словоупотребление, временной план переносятся в субъектное "поле" речи и мышления героя (Шведова, 1952, 2).
Явление НПР носит универсальный характер, имеет место в литературных произведениях практически на всех современных языках, привлекая к себе постоянное внимание как лингвистов, так и литературоведов.
Сфера функционирования НПР ограничивается, в основном, рамками художественной прозы, чем и определяется, в конечном счете, специфика этого явления как в структурном, так и в функциональном плане.
Литературное произведение характеризуется сложной многоступенчатой системой отношений, складывающихся из взаимодействия множества факторов.
_ 4 -
Одним из основных факторов, воздействующих на все элементы произведения в целом, является его идейно-эстетическая направленность, связанная с творчеством определенного автора, отражающего в своих произведениях определенную историческую и социальную действительность, которая в свою очередь вызывает к жизни определенные традиции и тенденции. В прямой зависимости от этого основополагающего фактора находится стиль художественного произведения. Стиль художественной литературы, "исторически обусловленный такими факторами как страна, эпоха, литературное направление, характер дарования писателя" (Будагов, 1976, 205), составляют различные компоненты, такие как образы, композиция, художественное содержание и т.п. Все это, как известно, воплощается языковыми средствами. Более того, художественное содержание произведения "сращено со своим формальным носителем - поэтическим языком, вне которого оно не существует" (Проблемы, 1971, I, 128). Причем, в литературном произведении язык наряду с другими языковыми функциями, и прежде всего коммуникативной, выполняет еще одну, особую функцию, отличающую стиль художественного произведения, а именно функцию эстетическую; поэтический язык это средство эстетического воздействия на читателя (Виноградов, 1963, 204; Будагов, 1967*, 1976, 205; Шмелев, 1977, 35).
Поэтому советские ученые выделяют особую сферу исследования -язык художественной литературы.
Анализ языка художественной литературы предполагает различные подходы, самостоятельные уровни исследования составляющих художественное произведение компонентов: лингвистический анализ, т.е. анализ языковых средств выражения художественного содержания, позволяющий установить общие закономерности какой-либо языковой фор-
мы?и литературоведческий анализ, выявляющий функционирование дан-нои языковой формы в составе художественного целого.
Функционирование НПР в рамках художественного произведения открывает многочисленные азпекты исследования явления не только на различных уровнях лингвистического или литературоведческого анализа, но и аспекты взаимодействия этих уровней.
Об НПР, особенно за последние 30 лет, написано много работ на материале различных языков (см. библиографию). Однако даже в последних из этих работ исследователями высказывается мнение о том, что "сделаны лишь первые шаги к обнаружению сущности НПР" (Сахарова, 1970, 2), что "понятие НПР трактуется противоречиво в научной литературе" (Андриевская, 1969, 2), что "средства воспроизведения высказываний изучены недостаточно" (Дарканбаева, 1980, 3).
Таким образом, актуальность выбора темы диссертации определяется, с одной стороны, широким использованием НПР в современной художественной прозе писателями, пишущими на разных языках и принадлежащими к различным школам и направлениям, а, с другой стороны, множественностью аспектов изучения явления, не все из которых нашли отражение в опубликованных до настоящего времени работах.
Явление НПР на материале испаноязычной литературы ранее советскими исследователями не изучалось. Данная диссертация является первым в нашей стране опытом изучения НПР в испанском языке. В этом состоит научная новизна работы.
I) И в том и в другом случае цель исследования должна быть направлена на уяснение общих тенденций движения содержательной формы и не может быть оторвана от самого произведения, представляющего собой многоуровневую систему, в которой формальные и содержательные компоненты находятся в диалектическом единстве.
Среди работ зарубежных авторов нам известны лишь статья Ф. То-деманна "Die erlebte Rede im Spanischen" (Rom. Forschungen, 44, 1930), основное содержание которой сводится к утверждению существования НПР (СКР) в испанском языке , а также монография испанского ученого Г.Вердина Диаса "Введение в свободно-косвенную речь в испанском языке" (Introduccion al estilo indirecto libre en espa-nol. Madrid, 1970). Как можно увидеть из названия, это исследование не претендует на всеобъемлющий охват явления, носит эскизный характер.
Хотя настоящая диссертация опирается на результаты работ многих исследователей, изучавших явление НПР на материале различных языков (русского, французского, английского, немецкого), тем не менее, автор приходит к ряду новых выводов, которые могут быть использованы при дальнейшем изучении НПР как на материале испанского, так и на материале других языков.
Поскольку НПР часто встречается в художественных произведениях или во фрагментах из гах, на основе которых проводится обучение иностранному языку, то материалы диссертации могут быть использованы в
I) Ф.Тодеманн приводит случаи использования НПР не только писателями XIX-XX веков, но усматривает наличие этого явления и в произведениях предшествующих веков, начиная со Средневековья (например, в "Песне о Сиде" - стихи 309-310, ІЗІЗ, 1358-1359, I8I9-I820, 2067, 2533, 3100 и др.). Сразу заметим, что вряд ли можно говорить об НПР в текстах ХП века как об установившемся явлении, поскольку в староиспанском языке разные способы передачи высказывания синтаксически не были противопоставлены, а глагольные времена еще очень свободно варьировались, условия их употребления не были еще расчленены.
практике преподавания испанского языка. Знание специфики НПР, ее отличительных характеристик, а также элементов авторского контекста, помогающих ее обнаружению и.идентификации, необходимо для правильной интерпретации значения средств ее выражения, нахождения адекватных эквивалентов при переводе на русский язык, а также для понимания идейно-эстетической направленности художественного произведения в целом.
Краткая история изучения НПР зарубежными и советскими
лингвистами
Впервые в зарубежной научной литературе на явление НПР указал в 1894 году А.Тоблер (Tobler,1894), который определил НПР как "своеобразное смешение прямой и косвенной речи".
Особое внимание лингвистов НПР начинает привлекать после выхода в свет работ Ш.Балли "Le style indirect libre en francais moderne" (Bally, 1912) и "Figures de pensee et formes linguistiques" (Bally, 191^).
Вышеназванные работы Ш.Балли и положения, изложенные в них, выз
вали вокруг явления НПР оживленную полемику. В нее включились Т.Ка-
лепки (Kalepky, 1913), Э.Лорк (Lorck, 1914;
1921), Г.Лерх (Lerch, 1922),Л.Шпитцер (Spitzer, 1928), А.Тибоде (Thibaudet, 1922), М.Липс (Lips, 1926), Ш.Тодеманн (Todemann, 1930), выпустившие в период с 1912 по 1930 годы ряд работ, посвященных НПР. Однако полемика практически не выходила за границы споров по вопросам отдельных характеристик НПР, не охватывала это явление в целом.
В работах либо подтверждалось существование НПР как третьего способа (кроме прямой и косвенной речи) передачи высказывания, либо проводилась критика отдельных положений статей Ш.Балли.
В отличие от многих современных ему лингвистов Ш.Балли увидел в НПР (и в этом, по словам А.А.Андриевской, состоит прежде всего его заслуга) не просто "лингвистическую форму", а "фигуру мысли", т.е. новый способ восприятия и воспроизведения чужого высказывания (Андриевская, 1970, 5).
В 1926 году М.Липс в монографии "Le style indirect libre" (Lips, 1926) осуществила систематическое и подробное описание НПР на материале французских текстов, начиная от средневековых памятников и кончая произведениями Г.Флобера. М.Липс в своем исследовании опирается на предложенную Ш.Балли характеристику НПР как "определенную синтаксическую конструкцию в системе языка" (Bally, 1912, 597).
Результаты первого этапа изучения НПР, завершающегося 1930 годом, дают возможность представить следующим образом основные характерные черты явления:
НПР как переданная речь характеризуется тем, что репродукция происходит (как и'в косвенной речи) с точки зрения, с позиции лица, передающего речь, т.е. автора художественного произведения. Поэтому: І) в предложениях НПР (за исключением тех произведений, в которых повествование ведется от 1-го лица) употребляются формы глаголов и местоимений 3-го лица, как и в косвенной речи; 2) предложения НПР сохраняют модальные и временные признаки подчиненного предложения (по типу косвенной речи); 3) но в отличие от предложений косвенной речи, предложения НПР являются синтаксически независимыми, не вводятся глаголами речи, не зависят ни от какого подчинительного союза; 4) будучи синтаксически независимыми, предложения НПР часто сохраняют экспрессивные элементы первоначального высказывания, лежащего в их основе.
Перечисленные универсальные характеристики НПР и явились основанием для первых определений этого явления, таких, как "смешение
прямой и косвенной речи" (ТоЬГег, 1894), "сочетание предложений прямой и косвенной речи" (Козловский, 1890), хотя речь здесь идет не о смешении прямой и косвенной речи, а о появлении еще одного самостоятельного вида воспроизведения высказывания, отличительная черта которого - объединение признаков самостоятельного предложения с грамматическими признаками зависимой предикативной синтагмы (Алисова, 1971, 232). Исследование предложений НПР в испанском языке, проделанное Г.Вердином Диасом в вышеупомянутой монографии, показывает, что в них мы встречаемся, в основном, как и в других романских языках, с такими временами как имперфект и плюсквамперфект и с такими формами как кондиционал. Хотя эти времена или формы употребляются в независимых предложениях, их значение в НПР существенно отличается от значения подобных времен и форм в независимых предложениях авторской речи. Как писал Ш.Балли, "формы имперфекта и кондиционала не имеют того значения в этой конструкции, на которое указывают сами эти формы" (Bally, 1912, 5^9). В НПР в испанском языке имперфект указывает не на прошедший характер действия, а на его одновременность с моментом произнесения речи, являясь, таким образом,транспонированным настоящим; плюсквамперфект в НПР указывает на предшествование действия моменту речи и является транспонированным Prete'rito Perfecto или Preterito Indefinido; а кондиционал: (форма на - ria) указывает на действие, будущее по отношению к моменту речи, т.е. это транспонированное будущее. Иными словами, употребление подобных времен и форм как бы обуславливается имплицитным, а иногда и эксплицитным глаголом речи или мысли в авторском контексте, не связанным, однако, грамматическими отношениями подчинения с предложениями НПР.
На основании появления в НПР транспонированных глагольных времен, а также транспонированных местоимений и часто наречий, обозна-чающих временные и пространственные отношения, так же, как это проис-
ходит в косвенной речи, данное явление и получило в романских языках название "свободно-косвенной речи" (style indirect libre - во французском языке, estilo indirecto libre - в испанском, stile in-diretto libero - в итальянском). В русском языке в предложениях НПР усматривалось больше грамматических аналогий с предложениями прямой речи, поэтому в отечественном языкознании данное явление и получило название несобственно-прямой речи. В дальнейшем мы будем употреблять оба термина - "свободно-косвенная речь" и "несобственно-прямая речь" -как синонимы, точнее, как функциональные семантические эквиваленты, соотносящиеся с одним понятием в разных языках
Интерес к НПР, несколько угасший в зарубежной лингвистике после 1930-го года, вновь разгорается в 50-х и 60-х годах. Эта вспышка связана с появлением новых аспектов изучения явления. НПР исследует- . ся уже не просто как изолированная грамматическая форма, а как определенный стилистический прием в узком и широком контексте художест- , . венного произведения. Среди работ об НПР этих лет можно отметить исследования А.Нойберта (Neubert,1957), Г.Херцега (Herczeg , 1963), непосредственно посвященные проблеме НПР. Вопросов функционирования НПР касаются в ряде работ М.Коэн ( Cohen, 1954, I; 1954, П), Ж.Мару-зо ( Marouzeau, 1959), К.Мейер (Meyer, 1957), Ульман (Ullmann, 1964).
В 1970 году в Мадриде вышла упоминавшаяся выше монография профессора Мадридского университета Г.Вердина Диаса "Введение в свободно-косвенную речь в испанском языке", на которой мы остановимся подробнее.
1)Подобное употребление представляется вполне допустимым, поскольку в советской лингвистической литературе термин "свободно-косвенная речь" трактуется произвольно (ср. Поспелов, 1957 и Кодухов, 1955). Как правило, этим термином обозначаются разновидности НПР.
- II -
В предисловии к монографии говорится, что книга является первым систематическим исследованием свободно-косвенной речи в испанском язаке. Указывая на то, что этот язык "необыкновенно богат способами выражения в СКР", автор видит свою задачу "не только в том, чтобы доказать существование СКР в испанском языке, но и в попытке обобщить, свести воедино особенности этого явления на материале испан-ского языка с учетом исследований других лингвистов" (Verdin Diaz, 1970, 3).
Г.Вердин Диас вкратце излагает историю изучения СКР в зарубежной лингвистике, ограничивая, однако, обзор литературы работами до 1930-го года, полагая, что к этому времени ведущие лингвисты уже высказали свое мнение по вопросу об СКР, "четко объяснив", что она собой представляет; оживленная дискуссия уже утихла. Таким образом, из поля зрения испанского ученого выпали довольно интересные работы зарубежных исследователей, опубликованные в последние два десятилетия перед 1970-м годом, годом публикации монографии Г.Вердина Диаса. Испанский ученый, по-видимому, не знаком также с многочисленными исследованиями советских лингвистов, посвященных изучению данного явления в различных, в том числе в романских языках.
Г.Вердин Диас объявляет себя последователем взглядов Ш.Балли на проблему СКР и в своей монографии опирается на основные положения Ш.Балли об этом явлении. Следующим образом Г.Вердин Диас излагает высказывание Ш.Балли о СКР: "СКР возникает в состоянии фигуры. Ее синтаксис в таких случаях сходен с синтаксисом авторской речи; однако у читателя возникает необходимость объяснить это явление, имеющее полную видимость речи автора, как воспроизведенный отрезок, полный жизни, принадлежащий персонажу, несмотря на то, что конструкция склоняет нас к мысли об авторе и иногда нас путает" (Verdin Diaz, 1970, 13).
Г.Вердин Диас предлагает изучать СКР не изолировано, а как третий вид воспроизведения высказывания наряду с прямой и косвенной речью. СКР, согласно автору, занимает промежуточное положение между прямой и косвенной речью. С одной стороны, она обладает экспрессивностью, свойственной прямой речи, с другой - сохраняет транспозицию глаголов, местоимений, обстоятельств места и времени, как косвенная. Поэтому в главе о СКР автор предпосылает выделенные в самостоятельные главы разделы, посвященные описанию особенностей прямой и косвенной речи.
Для прямой речи, считает автор, характерна "буквальная транскрипция"; воспроизводимое высказывание вводится в повествование при помощи определенных формул (т.е. прямая речь имеет свою конструкцию); вводящим элементом являются глаголы (отглагольные формы), сочетания глагола с существительным, существительные, обозначающие речь или мысль, а также другие заменяющие их предикаты, объясняющие характер высказывания; вводящий элемент может предшествовать прямой речи, следовать за ней, помещаться внутри высказывания или же отсутствовать вовсе; прямая речь наделяется экспрессивными элементами языка.
Косвенная речь начинается с употребления вводящего союза; по сравнению с прямой она отличается единообразием синтаксического построения; в косвенной речи наблюдается транспозиция времен , личных, указательных и притяжательных местоимений, обстоятельств места и времени.
Появление свободно-косвенной речи Г.Вердин Диас объясняет "потребностью человека расширить узкие рамки языковых формул, чтобы дать выход своему внутреннему миру"; поэтому-то и возникают новые формы самовыражения, вводящие нас во внутренний мир человека (Ver-din Diaz, 1970, 79).
- ІЗ -
По определению Г.Вердина Диаса СКР это включение в повествование диалога с тем же синтаксисом, что и косвенная речь, но независимое от вводящих глаголов или союзов, которые указывали бы на подчинение или зависимость. Подчинение в СКР - имплицитное, мысленное, поскольку формально фраза в СКР ни от чего не зависит. Характеристики СКР, согласно Г.Вердину Диасу, складываются из отличительных черт как прямой, так и косвенной речи (Verdin Diaz, 1970, 80).
Особенностями же СКР, отличающими ее от прямой и косвенной речи, автор считает "объективность" и "особую конструкцию".
Под "объективностью" Г.Вердин Диас подразумевает тот факт, что субъектами предложений СКР никогда не бывают местоимения первого и второго лица: воспроизведение высказывания в СКР, утверждает автор, всегда происходит в третьем лице, которое является менее конкретным, более обобщенным, и, тем самым, более близким к объективному.
Несмотря на категоричность утверждения о том, что в СКР "никогда" не встречаются местоимения 1-го лица, сам автор в исследовательской части монографии пишет, что "в испанском языке иногда в СКР появляется I лицо" (Verdin Diaz, 1970, 109), не уточняя, что при этом само авторское повествование ведется от 1-го лица. Подобное употребление 1-го лица Г.Вердин Диас считает исключением из правила о транспозиции глагольных времен, местоимений и наречий в СКР. В "Выводах" автор высказывает мнение о том, что такое отсутствие транспозиции имеет "стилистические причины", придает СКР эмоциональную окраску, чего не наблюдается при употреблении 3-го лица. Данное утверждение Г.Вердина Диаса нигде и ничем в монографии не доказывается.
Переходя к описанию рассматриваемого явления, Г.Вердин Диас замечает, что оказывается сложным представить в каком-то определенном порядке разнообразие форм этого нового способа воспроизведения высказывания, а также указывает на возникающие иногда трудности вычле-
нения СКР из повествования. Трудность состоит в том, подчеркивает автор, что иногда в одном примере СКР могут присутствовать все ее характеристики, а иногда часть их, или они могут отсутствовать вовсе.
Однако, подобная ссылка не оправдывает непоследовательность автора в подходе к материалу исследования. Деление главы о СКР на разделы, соответствующие тем или иным характеристикам этого явления, обнаруживает отсутствие логической последовательности разделов. Вот, например, названия нескольких первых, следующих один за другим разделов главы: "СКР как приложение"; "Отсутствие глагольной транспозиции в стилистических целях"; "СКР без вводящего глагола"; "СКР внутри прямой речи"; "Изменение глагольных форм в связи с изменением линии мысли"; "Восклицательные и вопросительные предложения - основа СКР" и т.п.
Хотя во "Введении'Т.Вердин Диас говорит о необходимости изучения СКР в ее сравнении с прямой и косвенной речью, в главе об СКР не проводится четкой линии такого сравнения.
Целью исследования Г.Вердина Диаса является обнаружение, выявление СКР в контексте.
Такому обнаружению, по мнению автора, могут помочь так называемые "ложные вводящие глаголы" ("los falsos verbos introductores") -глаголы мысли, речи или заменяющие их, которые могут находиться во фразе, предшествующей высказыванию в СКР,могут следовать за ней, а также находиться внутри высказывания.
Еще на первых страницах книги автор пишет о том, что особенностьк СКР является ее "свобода": СКР не подчиняется никакому глаголу, не нуждается ни в каком вводящем элементе. Однако Г.Вердин Диас постоянно употребляет термин "вводящий глагол", имея в виду глагол речи или мысли, указывающий на возможность появления СКР. Этот термин встречается и в первом разделе главы о СКР, озаглавленном "СКР в качестве
приложения (aposicion) к прямому дополнению при переходном глаголе", т.е. сама формулировка предполагает некую зависимость, которую автор никак не объясняет. Раздел 3 носит название "СКР без вводящего глагола", и только в разделах 7-Ю говорится, наконец, о том, что СКР очені часто сопровождается глаголами мысли или речи, которые автор в этих разделах и предлагает называть "ложными вводящими глаголами".
Вряд ли можно согласиться с подобным определением этих глаголов: хотя их наличие не влечет за собой с необходимостью появления СКР, случаи употребления СКР при verba dicendi дают нам полное право называть их действительно "вводящими", а не "ложными". Отношения между вводящим элементом (модусом) и воспроизводимым высказыванием (дик-тумом) строятся в СКР иначе, нежели это происходит в прямой или косвенной речи. Но назначение модуса при этом не меняется.
Автор указывает на возможность использования вместо вводящих глаголов перифрастических сочетаний типа segun su opinion; segijn el cura; segun aquella voz, поскольку они имплицитно содержат в себе глагол: segun opinaba, segun decia el cura, segun decfa aquella voz. Но существительные той же семантики, такие;как idea?reflexion и т.п. он относит в другой раздел (12) под названием "СКР без вводящего глагола, но вытекающая из контекста", объединяя их с такими элементами как анафорическое местоимение 1о в контексте, утвердительная и отрицательная частицы si, по, противительный союз рего в составе СКР. Такое разъединение, с одной стороны, и объединение, с другой, представляется неправомерным.
Называя СКР синтаксическим явлением и исследуя его преимущественно с грамматической точки зрения, Г.Вердин Диас не отрицает, тем не менее, что оно имеет и другую сторону, предполагающую другую область исследования. Так, Г.Вердин Диас пишет, что "изучение СКР открывает новые возможности в области стилистики" и что "испанский
язык необыкновенно богат способами выражения в СКР". В главе об СКР мы встречаем несколько разделов, в которых дается стилистическая трактовка явления. Например, раздел под названием "СКР и ее отношения с прямой и косвенной речью". Под "отношениями" автор подразумевает возможность использования в одном отрезке текста всех трех видов передачи высказывания. В этом случае, считает Г.Вердин Диас, текст становится более экспрессивным, более богатым стилистическими оттенками, а переход от одного вида воспроизведения высказывания к другому может производить определенный психологический эффект.
Однако включение стилистических разделов в главу об СКР делается автором без всякого перехода, не отделяется от грамматических разделов; автор не указывает на то, что это уже иная область исследования.
Таким образом, у Г.Вердина Диаса не дается четкого разграничения двух сторон явления СКР - его формы и его функции, т.е. грамматической структуры и стилистического назначения (хотя исследователем и осознается их существование).
Г.Вердин Диас касается в монографии вопроса взаимоотношений автора и персонажа. Он считает, что в СКР никогда не могут фигурировать мысли автора, т.к. в этом случае персонажи, им созданные, не будут иметь своего лица, их мысли будут подчинены образу мышления или углу зрения автора. В СКР, пишет Г.Вердин Диас, говорит персонаж, а автор передает его мысли, вспоминая его слова, живет реальностью этого момента.
Главное содержание СКР состоит, по мнению Г.Вердина Диаса, в том, что она отражает состояние духа героя, причем чаще всего в ней выражаются отрицательные эмоции (сомнение, неуверенность, страх, угрызения совести и т.п.).
Несмотря на то, что монография Г.Вердина Диаса является до сих
пор единственной работой об СКР на материале испаноязычной литературы, написанной испанским ученым, и хотя в ней приводится обширный фактический материал, она, по существу, является лишь иллюстрацией на материале испанского языка положений Ш.Балли и М.Липс об
CKR, изложенных в их работах в 20-30 годы.
не,
Нам известно о других, сколько-нибудь значительных работах об
СКР в испанском языке, изданных за рубежом.
В нашей стране до настоящего времени также не было опубликовано ни одной специальной работы об этом явлении на материале испаноязычной литературы. Лишь Х.Морено-Пальи в диссертации "Косвенная речь в современном испанском языке" (М., 1955) затрагивает и проблему СКР. Однако Х.Морено-Пальи вовсе отрицает ее существование, считая, что имеются лишь две формы передачи высказывания: прямая и косвенная речь. Автор трактует СКР как "вариант конструкции косвенной речи, которая сохраняет свою самостоятельность, не становясь частью сложного предложения" (Морено-Пальи, 1955, 10).
В данной работе мы не будем останавливаться на рассмотрении трудов об СКР других зарубежных исследователей, т.к. наиболее интересные из них подробно изложены или нашли свое отражение в ряде исследований советских лингвистов (Андриевская, 1967; 1969; Сахарова, 1970; Кусько, 1980; 1981).
В советском языкознании постановка проблем, связанных с НПР, относится к 30-ым годам и принадлежит М.М.Бахтину, В.В.Виноградову, Ю.Тынянову, заложившими основы подхода к данному явлению. Однако пристальное изучение НПР советскими лингвистами и литературоведами начинается, в основном, с 50-х годов и характеризуется постоянным ростом интереса к этой проблеме. За последние три десятилетия опубликовано много работ на материале как русского, так и ряда других
языков (французского, английского, немецкого). Проблематика изучения НПР становится более обширной, исследование ведется не только в пределах высказываний НПР, но и с учетом окружающего контекста, а также контекста произведения в целом; НПР исследуется в системе способов передачи речи, наряду с прямой и косвенной; появляется еще один важнейший аспект изучения функционирования НПР - стилистический.
Широкий анализ различных сторон явления НПР находим мы в работах Л.А.Соколовой (Соколова, 1968), Н.Ю.Сахаровой (Сахарова, 1970), А.А.Андриевской (Андриевская, 1967; 1969), Г.М.Чумакова (Чумаков, 1975), Е.Я.Кусько (Кусько, 1981).
Во всех работах, характеризующихся самыми разнообразными подходами к явлению НПР, мы встречаемся с попытками дать определение "сущности" НПР. Причем оказывается, что при известном совпадении точек зрения на проблему, многие исследователи, рассматривая явление лишь в некоторых его аспектах и выявляя какие-либо его характерные, отличительные черты, объявляют их "сущностью", "спецификой", "природой", НПР, отвергая при этом любые другие подходы.
Пытаясь классифицировать НПР в большинстве случаев по одному основанию, одни исследователи объяляют ее синтаксическим явлением (Г.М.Чумаков), другие - стилистическим (Л.А.Соколова), третьи -
I) Недаром Г.М.Чумаков пишет в своей книге "Синтаксис конструкций с чужой речью" (Киев, 1975): "Несмотря на то, что о<ней (об
НПР) в последнее десятилетие написано очень много работ4 >, пока
еще, к сожалению, нет веских оснований для того, чтобы сделать вывод о наличии законченной, стройной теории несобственно-прямого сообщения, четко определившей бы его сущность, конститутивные - смысловые и структурные-признаки, средства выражения, типологические разновидности, общие формы реализации, место в системе речи вообще, в системе чужих речений в особенности" (Чумаков, 1975, 38).
лингвостилистическим (А.А.Андриевская), и, наконец, четвертые -неким конгломератом синтаксической конструкции и стилистического приема (Сахарова Н.Ю.). Лишь в последней по времени работе Е.Я. Кусько "НПР в современной немецкой литературе" (Киев, 1981) последовательно проводится мысль о том, что НПР - явление многогранное, не допускающее однолинейной категоризации и интерпретации (Кусько, 1981, 3).
Категорическиз-же утверждения о принадлежности явления к одной категории, и только к ней, оборачиваются попыткой подогнать явление под созданную схему классификации.
Так, Г.М.Чумаков считает, что решить вопрос о сущности НПР можно лишь исходя из ее лингвистического характера и рассматривая ее в системе передачи чужого высказывания (Чумаков, 1975, 15, 39, 96).
Л.А.Соколова в монографии "Несобственно-авторская (несобственно-прямая )речь как стилистическая категория" (Томск, 1968) отказывает НПР в ее грамматической специфике, называя это явление "чисто" стилистическим. Л.А.Соколова определяет НПР как "одно из основных стилистических понятий в художественном произведении, объединяемых общим термином - способы изложения содержания". Таких способов изложения, по мнению автора, три: авторская речь, речь персонажей и несобственно-прямая речь, в которой происходит "совмещение субъектных планов автора и героев", и которую автор и предлагает называть несобственно-авторской. Появление термина НПР (или СКР), считает Л.А.Соколова, обусловлено тем, что первые исследователи этого явления Ш.Балли и М.Липс изучали его как синтаксическую конструкцию системы языка, сопоставляя ее с прямой и косвенной речью. "В связи с этим, делает вывод Л.А.Соколова, явление стиля было_пр_оизв_ольно_ (разрядка наша. Л.И.) классифицировано как явление языка и отнесено
к числу синтаксических конструкций" (Соколова, 1968, 10). В этом, продолжает автор, содержится противоречие, состоящее в том, что
прямая и косвенная речь - категории синтаксические, а явление НПР
I)
- стилистическое.
Следуя точке зрения, высказанной В.В.Виноградовым, М.М.Бахтиным и другими советскими учеными, мы придерживаемся мнения о том, что всё, что есть в художественном произведении, это авторская речь, в том числе и речь персонажей, которая является переданной автором речью. Таким образом, как уже говорилось выше, художественное произведение, рассматриваемое с точки зрения способов изложения содержания, распадается на два конструктивных элемента: I) речь, непосредственно принадлежащая автору, или, условно, авторская речь; и 2) речь, принадлежащая персонажам и переданная автором, т.е. переданная (воспроизведенная) речь.
Характер "переданности" и является основным критерием для объединения НПР в одном ряду с прямой и косвенной речью, различаются же они по их синтаксической форме.
В рамках романа и прямая и косвенная речь, как и НПР, - а не только эта последняя, как утверждает Л.А.Соколова, - становятся чер-
I) Подобная теоретическая установка совершенно справедливо
подвергнута критике в упоминавшейся выше книге Г.М.Чумакова: "Клас
сификация, имеющая в своей основе ряд "речь автора - речь персона
жей - несобственно - прямая речь" не может быть принята 7 ?
потому что в таком случае смешиваются типологические разновидности разных рангов речевой системы: образуя вместе с другими многообразными типами и модификациями единую систему, они тем не менее входят в разные ряды оппозиционных отношений. Первые два - результат противопоставления двух компонентов художественного произведения, а НПР - один из способов передачи чужой речи" (Чумаков, 1975, 39 и далее).
тами стиля, не теряя при этом своего грамматического оформления и предназначения. Простейшее доказательство - использование, например, такого стилистического приема, как чередование прямой, косвенной и несобственно-прямой речи (в разных комбинациях) в одном абзаце или в одном связном отрезке текста, при помощи чего достигаются определенные стилистические эффекты.
Несобственно-прямой речи посвящена кандидатская диссертация Н.Ю.Сахаровой "Несобственно-прямая речь в системе способов передачи речи" (на материале французской литературы). Л., 1970. Исследование, по словам автора, затрагивает "общие вопросы теории НПР и в нем ставится задача определить ее сущность как способа передачи речи" (Сахарова, 1970, I).
Для решения этой задачи автор разрабатывает "концепцию системы способов передачи речи", в основе которой лежит их "знаковый характер". В отличие от других способов передачи речи сущность НПР, по мнению автора, заключается в ее "воспринятости".
Однако оказывается трудным определить, что следует понимать под термином "воспринятая речь" /"Воспринятая речь - форма выражения восприятия автором 'речи его персонажей" (Цит. по Кусько, 1980, 21)/ и почему "воспринятость" характерна лишь для НПР, а не для
І) В качестве примера использования прямой речи как стилистического приема организации текста назовем роман современного испанского писателя Ф.Авалоса "В рассрочку" (Avalos, 1961). Роман состоит исключительно из реплик персонажей, переданных автором при помощи прямой речи, причем даже авторские ремарки составляют всего лишь около 1% текста и имеются далеко не во всех главах. (Кстати, прямая речь как воспроизведение чужого высказывания фукционирует, в основном, в составе художественного произведения; в устной речи для этой цели мы пользуемся ею относительно редко, что лишний раз указывает на то, что в романе прямая речь несет определенную стилистическую нагрузку).
всех видов воспроизведения высказывания.
Н.Ю.Сахарова называет НИР стилистическим явлением, но свою теоретическую концепцию строит, исходя из лингвистической трактовки
* 2)
системы способов передачи речи.
В то же время автор определяет НПР как "явление комплексное, имеющее две сферы функционирования - языковую (коммуникативную) и эстетическую". Поэтому, считает автор, его можно рассматривать и как "синтактико-стилистическую конструкцию в отвлечении от конкретной эстетической мотивированности ее употребления в художественном тексте, что делает ее сопоставимой с другими способами передачи речи" (Сахарова, 1970, 3).
Естественно, что такие явления как три основные способа воспроизведения высказывания невозможно квалифицировать лишь в чисто стилистическом или чисто синтаксическом аспекте: ведь используемые в художественной речи формы языка приобретают в ней различные функции, в том числе и стилистические.
Е.Я.Кусько также подвергает критике концепцию воспринятой речи, предложенную Н.Ю.Сахаровой, считая, что она лишь усложняет проблему сущности НПР (Кусько, 1980, 21).
Характерно, что автор, хотя и считает НПР явлением однопо-рядковым с прямой и косвенной речью, не относит эти два последних способа репродукции к стилистическим категориям.
3)С рассуждениями на эту тему мы встречаемся в книге М.М.Бахтина "Эстетика словесного творчества": "Грамматика и стилистика сходятся и расходятся в любом конкретном языковом явлении: если рассматривать его только в системе языка, то это грамматическое явление, если же рассматривать его в целом индивидуального высказывания или речевого жанра, то это стилистическое явление. Ведь самый выбор говорящим определенной грамматической формы есть акт стилистический. Эти две точки зрения должны органически сочетаться на основе реального единства языкового явления" (Бахтин, 1979, 244).
А.А.Андриевская рассматривает проблемы НПР в монографии "НПР в художественной прозе Луи Арагона" (Андриевская, 1967) и в докторской диссертации "НПР в современной французской художественной прозе" (Андриевская, 1969). Это одно из наиболее полных исследований НПР.
В своих работах А.А.Андриевская исходит из положения о том, что НПР - категория лингвостилистическая.
Диссертация А.А.Андриевской охватывает обширную область аспектов исследования явления, которые до этого не были отражены в других работах. Однако автор также не избегает смешения формы и функции НПР. Так, одна из классификаций диссертации в качестве разновидностей НПР содержит следующие несовместимые разделы: I) НПР - одна из форм передачи чужого высказывания, непосредственно соотносимая с речью прямой и косвенной; 2) НПР - изображающая внутреннюю речь персонажа; и т.д. Как можно видеть из самой формулировки, первая группа предполагает рассмотрение формы, тогда как вторая отражает одну из стилистических возможностей использования НПР.
Со сходной ошибкой мы сталкиваемся в диссертации С.Ю.Завадов-ской "Структура внутреннего монолога в современном французском языке" (Завадовская, 1971). Попытки классифицировать явление по одному основанию приводят автора к такой формулировке цели работы: "дать развернутое определение внутреннего монолога, Траничит_ь применение _этр_го _тер_мина _от_те_рмина_НПР" (разрадка н а ш а, Л.И. ), и к выводу, что внутренний монолог и НПР это "не одно и то же" (Завадовская. 1971, 2).
В данном случае неправомерна сама постановка вопроса, т.к. сравниваются не поддающиеся сравнению разноуровневые категории.
В литературном произведении монологическая и диалогическая речь
представляются нам, с одной стороны, формами организации речи персонажей, а с другой стороны, формами отражения действительности, образами определенных речевых ситуаций, создаваемыми художественным мышлением писателя.
Понятия "внутренняя речь" и "произнесенная речь" являются содержательными наполнителями монолога и диалога (внутренняя речь чаще всего в художественном произведении представлена в форме монолога, однако она может фигурировать и в репликах диалогических единств)
Языковыми же формами в_ос_пр_оизв_ед_ения монологической и диалогической речи являются (повторяем, речь идет о литературном произведении) прямая, косвенная и несобственно-прямая речь, которые представляют собой совершенно иную систему, иной уровень исследования.
Причем, если монологическая или диалогическая речь (внутренняя или произнесенная), как уже говорилось выше, являются в плане содержания образами реальной действительности, то языковые формы их выражения существуют лишь в сознании передающего речь лица (автора художественного произведения), выбор той или иной формы зависит от него, и эти формы становятся фактом действительности лишь во время или после акта воспроизведения речи.
Здесь еще раз уместно напомнить о том, что литературное произведение это есть "единство многообразных и разнородных элементов, взаимосвязанных и взаимодействующих друг с другом, так что ни один из них не может рассматриваться изолированно, вне этих взаимосвязей, тем более, что один и тот же материальный элемент может выполнять различные функции и иметь различные значения в разных системах отношений" (Гиршман, 1979, 449).
Например, такие категории как речь персонажей (внутренняя, произ несенная) - монолог, диалог - прямая, косвенная, НПР, принадлежащие
к разным уровням системы, в составе художественного целого могут рассматриваться как стилевые черты его композиционной структуры.
Возвращаясь к диссертации А.А.Андриевской, отметим, что сущность НПР как лингвостилистического явления, по мнению автора, состоит в "речевой контаминации" автора и персонажа.
Признак совмещения в НПР субъектно-модальных речевых планов автора и героя ("речевая контаминация", "речевая интерференция"), в основе которого лежит концепция М.М.Бахтина о "двуголосом слове", с необходимостью находит отражение почти во всех работах советских лингвистов на эту тему. Более того, в советских лингвистических исследованиях последнего времени признак "двуголосия" считается "главным структурно-семантическим признаком НПР" (Чумаков, 1975, 46).
Однако авторами делаются самые разнообразные выводы по поводу содержания "двуголосия": в НПР - автор говорит или думает за персонажа (Грамматика русского языка, I960, 429; Поспелов, 1957, ІУ); в НПР - речь автора и героя воспринимается одновременно (Инфантова Г.Г. 1958, 6); НПР - совпадение двух речевых планов, автора и героя (Ков-тунова, 1953, 2); в НПР - говорит автор и действующее лицо в одно время (Калугина, 1950, 5); в НПР говорит герой, а не автор и персонаж сразу (Глушкова, 1965, 2); в НПР автор говорит за персонажа, или, говоря иначе, персонаж говорит словами автора (Кодухов, 1957, 7); автор говорит от лица героя; прячется за него; голос автора преобладает над голосом персонажа; в НПР говорит прежде всего герой; в НПР автор становится на точку зрения героя; в НПР автор солидари-
I)"Сопряженность НПР, рассматриваемой как совокупность явлений формально-языковой данности и как стилистический прием организующей их речевой интенции говорящего (автора) и образует смысловой стержень анализируемого нами понятия" (Андриевская, 1969, 36).
зируется с героем; НПР - авторская речь, пропущенная через призму сознания героя (Чумаков, 1975, 43) и т.д.
Приведенные определения являются результатом поисков существенных, конститутивных признаков явления. Однако, взятые в отдельности, они не могут составлять главное содержание НПР, т.к. каждое из них отражает лишь одно из стилистических намерений автора при передаче высказывания в НПР.
Опыт многочисленных исследований НПР был широко использован в последней по времени работе об этом явлении, в докторской диссертации Е.Я.Кусько "НПР в современной немецкой литературе" (Кусько, 1981), а также в монографии того же автора "Проблемы языка современной художественной литературы (НПР в литературе ГДР)" (Кусько, 1980).
Материалы исследования и изучение литературы по данному вопросу приводят Е.Я.Кусько к выводу, разделяемому и нами, о том, что НПР это сложное, разноплановое явление, и что "линейная категориальная одноплановость ведет к ограниченному пониманию конститутивной сущности явления, исключается самой природой НПР" (Кусько, 1981, 3; 5). В диссертации автор выступает против того, чтобы к НПР был привязан один из терминов-определений, которые ей даются как явлению лингвистическому, стилистическому, смешанному и т.п.
В своей работе Е.Я.Кусько опирается на концепцию "контаминиро-ванной речи", принятую в докторской диссертации А.А.Андриевской (Андриевская, 1969), но считает необходимым добавить такой конститутивный фактор как "перспективно^ смещение^, т.е. субъектно-автор-скую транспозицию, смену в НПР точек зрения, позиций, настроений, эмоций, впечатлений и т.п., т.е. структур плана содержания (Кусько, 1981, 8). Таким образом, сущность НПР автор определяет как речевую контаминацию субъектно-авторских планов, смещение и взаимопроникно-
вение субъектно-авторских перспектив.
Идея о "перспективном смещении" - справедлива. Однако, необходимо подчеркнуть, что в НПР происходит смещение не только перспектив авторской речи (что, кстати, имеет место и при передачи высказывания в прямой и косвенной речи), но и перспективы речи персонажа (что наблюдается и в косвенной речи).
Речь персонажа переносится в плоскость авторской речи, т.е. в зону лица, передающего речь. Авторская речь со своей стороны включает в себя эту репродуцируемую речь, подчиняя ее своему субъектному плану (но без признаков грамматического подчинения, как в косвенной речи); в романских и в ряде других языков это происходит посредством глагольно-временной и местоименной транспозиции.
Если появление прямой или косвенной речи (с их четкими и постоянными конструктивными характеристиками) разрывает авторское повествование, немедленно переносит читателя в зону героя, то использование НПР не нарушает цельности авторского изложения. Третье лицо в высказываниях НПР позволяет органически и стройно сочетать чужую речь с авторским контекстом. Голос персонажа доносится до читателя исподволь, часто осознается "ретроспективно" (Сахарова, 1970, 4) и в той степени, с той силой звучания, которую хотел придать ей автор.
Но в то же время авторская речь стремится и противопоставить себя чужой речи, указать каким-то способом (лексическим, синтаксическим) на смену речевых планов. В этом случаевНПР сохраняются специфические интонации голоса персонажа, которому принадлежит воспроизводимая речь.
Через это одновременное смещение по направлению к друг другу двух различных субъектных планов и осуществляется, по нашему мне-
- 28 -нию, контаминация.голоса автора и персонажа.
Аспекты проблематики НПР, освещаемые в диссертации
НПР - явление, сферой функционирования которого является литературно-художественное произведение. Именно как категория художественной речи НПР и анализируется в данном исследовании; возможные случаи ее употребления во внехудожественнои речи нами не рассматриваются и не учитываются .
Принадлежностью НПР к системе художественного произведения определяются, в конечном итоге, все особенности и характерные черты явления.
Сложная, многоуровневая система художественного произведения при рассмотрении любого ее элемента требует особого подхода, о чем в связи с проблемой НПР пишет Г.М.Чумаков, ссылаясь на высказывания Л.В.Щербы, Р.А.Будагова, В.Г.Адмони и других лингвистов о необходимости многоаспектной, ступенчатой классификации явлений: "Только диалектический подход к структуре, - с учетом многогранности явления и его связей, зачастую непрямолинейных, необычайно сложных, с другими явлениями данного яруса и другими ярусами системы, - может привести к положительным результатам в поисках новых решений проблемы, отличающейся многоаспектной и в то же время вполне опре-ленной, внутренне цельной системой понятий" (Чумаков, 1975, 13).
При анализе НПР как элемента художественного произведения необходимо помнить о том, что сущность данного явления проявляется через его содержание, форму и функцию, составляющих различные уровни исследования.
Содержание НПР составляет ее характер пе^еданной^ во_спр_оизв_е-денной_ав_торо_м_речи персонажей художественного произведения, что
совпадает с содержанием таких соотносительных с ней понятий?как прямая и косвенная речь. Т.е. одно и то же предполагаемое первоначальное высказывание по выбору автора и в соответствии с его художественным намерением может быть передано любым из этих видов передачи речи. Различаются же они по их форме, т.е. прямая, косвенная и несобственно-прямая речь являются различными формами воспроизведения высказывания.
Под формой в данном случае подразумевается определенная синтаксическая модель, характеризующаяся своими отличительными признаками.
Отдельные характеристики перечисленных форм могут совпадать; отличаются эти формы друг от друга некоторым набором признаков, единственным, специфическим для каждой из них.
Различно семантическое наполнение форм прямой, косвенной и несобственно-прямой речи. В прямой речи - голос автора не звучит; в косвенной речи он, наоборот, преобладает, но иногда могут появляться и интонации, свойственные персонажу; в НПР происходит интерференция голоса автора и голоса персонажа (степень звучания того и другого голоса зависит от авторской интенции).
Этот семантический наполнитель форм и служит основой для образования ряда стилистических характеристик, одни из которых рассматриваются в сфере художественной речи, другие же участвуют в создании композиционно-содержательной стороны произведения.
Наконец, прямая, косвенная и несобственно-прямая речь, имеющие свою форму, наделенные определенным содержанием и обладающие своими семантическими признаками, в структуре художественного произведения выполняют разнообразные функции, характер которых определяется в зависимости от уровня, на котором эти формы анализируются.
- зо -
Как мы уже говорили, полное раскрытие сущности НПР может быть достигнуто лишь при ее рассмотрении в составе художественного целого. Однако.- первым этапом установления закономерностей, характерных для этого явления, с необходимостью должен быть анализ на отдельных, взятых изолированно уровнях системы. Одним из таких уровней, который, по нашему мнению, составляет первооснову исследования, и без которого невозможно дальнейшее адекватное проникновение в сущность НПР, является анализ ее языковой формы.
Поскольку в одной работе не представляется возможным осветить все вопросы, связанные с НПР, к тому же многие из них нашли отражение в работах других авторов, мы решили ограничить исследование явления анализом лишь некоторых аспектов его языковой формы.
В диссертации, таким образом, ставится задача выявления некоторых языковых характеристик НПР в испанском языке, помогающих ее идентификации в авторском контексте.
Намечены два направления исследования:
обнаружение характерных признаков НПР в пределах воспроизведенного высказывания (Глава I - выявление лексических характеристик НПР; Глава П - анализ синтаксических особенностей высказываний НПР);
определение условий появления НПР в авторском контексте (Глава Ш).
Материалом исследования послужили 60 художественных произведений испанских и латиноамериканских писателей, в основном, XX века; использовались также произведения, написанные в прошлом веке. Для анализа было отобрано (методом сплошной выборки) 1000 отрезков текста, включающих НПР. Отбор производился интуитивным путем, с пози-
I) Язык, пишет В.В.Виноградов, "в его двуединой, диалектической природе - языка и речи" является первоматерией, материальной основой художественного произведения (Виноградов, 1981, 86).
- ЗІ -
ции читателя, которого автор в данном отрезке заставил "услышать" речь персонажа.
Метод исследования: тексты с НПР как компоненты художественного целого (художественного произведения) анализировались как более или менее самостоятельные микросистемы, автономные содержательные единицы.
I) Для исследования привлекались и отрезки НПР, извлеченные из произведений, в которых в качестве элемента организации повествования использован рассказчик, не тождественный автору. Произведения, написанные от 1-го лица, представляют собой еще более сложную систему отношений, в которой появляется еще одна категория воспроизведенной речи - собственная, а не только чужая переданная речь. На специфику такой переданной речи указывают некоторые исследователи (например, Буковская, 1969). В задачу данного исследования не входило определение специфических черт и набора опознавательных признаков воспроизведенных высказываний этого типа. Они использовались нами лишь в той мере, в какой помогали установить некоторые общие закономерности аспектов НПР, выбранных для анализа.
Анализ лексических единиц, нейтральных в стилистическом отношении
Впервые в зарубежной научной литературе на явление НПР указал в 1894 году А.Тоблер (Tobler,1894), который определил НПР как "своеобразное смешение прямой и косвенной речи".
Особое внимание лингвистов НПР начинает привлекать после выхода в свет работ Ш.Балли "Le style indirect libre en francais moderne" (Bally, 1912) и "Figures de pensee et formes linguistiques" (Bally, 191 ).
Вышеназванные работы Ш.Балли и положения, изложенные в них, выз вали вокруг явления НПР оживленную полемику. В нее включились Т.Ка лепки (Kalepky, 1913), Э.Лорк (Lorck, 1914;
1921), Г.Лерх (Lerch, 1922),Л.Шпитцер (Spitzer, 1928), А.Тибоде (Thibaudet, 1922), М.Липс (Lips, 1926), Ш.Тодеманн (Todemann, 1930), выпустившие в период с 1912 по 1930 годы ряд работ, посвященных НПР. Однако полемика практически не выходила за границы споров по вопросам отдельных характеристик НПР, не охватывала это явление в целом.
В работах либо подтверждалось существование НПР как третьего способа (кроме прямой и косвенной речи) передачи высказывания, либо проводилась критика отдельных положений статей Ш.Балли.
В отличие от многих современных ему лингвистов Ш.Балли увидел в НПР (и в этом, по словам А.А.Андриевской, состоит прежде всего его заслуга) не просто "лингвистическую форму", а "фигуру мысли", т.е. новый способ восприятия и воспроизведения чужого высказывания (Андриевская, 1970, 5).
В 1926 году М.Липс в монографии "Le style indirect libre" (Lips, 1926) осуществила систематическое и подробное описание НПР на материале французских текстов, начиная от средневековых памятников и кончая произведениями Г.Флобера. М.Липс в своем исследовании опирается на предложенную Ш.Балли характеристику НПР как "определенную синтаксическую конструкцию в системе языка" (Bally, 1912, 597).
Результаты первого этапа изучения НПР, завершающегося 1930 годом, дают возможность представить следующим образом основные характерные черты явления:
НПР как переданная речь характеризуется тем, что репродукция происходит (как и в косвенной речи) с точки зрения, с позиции лица, передающего речь, т.е. автора художественного произведения. Поэтому: І) в предложениях НПР (за исключением тех произведений, в которых повествование ведется от 1-го лица) употребляются формы глаголов и местоимений 3-го лица, как и в косвенной речи; 2) предложения НПР сохраняют модальные и временные признаки подчиненного предложения (по типу косвенной речи); 3) но в отличие от предложений косвенной речи, предложения НПР являются синтаксически независимыми, не вводятся глаголами речи, не зависят ни от какого подчинительного союза; 4) будучи синтаксически независимыми, предложения НПР часто сохраняют экспрессивные элементы первоначального высказывания, лежащего в их основе.
Перечисленные универсальные характеристики НПР и явились основанием для первых определений этого явления, таких, как "смешение
- 9 прямой и косвенной речи" (ТоЬГег, 1894), "сочетание предложений прямой и косвенной речи" (Козловский, 1890), хотя речь здесь идет не о смешении прямой и косвенной речи, а о появлении еще одного самостоятельного вида воспроизведения высказывания, отличительная черта которого - объединение признаков самостоятельного предложения с грамматическими признаками зависимой предикативной синтагмы (Алисова, 1971, 232). Исследование предложений НПР в испанском языке, проделанное Г.Вердином Диасом в вышеупомянутой монографии, показывает, что в них мы встречаемся, в основном, как и в других романских языках, с такими временами как имперфект и плюсквамперфект и с такими формами как кондиционал. Хотя эти времена или формы употребляются в независимых предложениях, их значение в НПР существенно отличается от значения подобных времен и форм в независимых предложениях авторской речи. Как писал Ш.Балли, "формы имперфекта и кондиционала не имеют того значения в этой конструкции, на которое указывают сами эти формы" (Bally, 1912, 5 9). В НПР в испанском языке имперфект указывает не на прошедший характер действия, а на его одновременность с моментом произнесения речи, являясь, таким образом,транспонированным настоящим; плюсквамперфект в НПР указывает на предшествование действия моменту речи и является транспонированным Prete rito Perfecto или Preterito Indefinido; а кондиционал: (форма на - ria) указывает на действие, будущее по отношению к моменту речи, т.е. это транспонированное будущее. Иными словами, употребление подобных времен и форм как бы обуславливается имплицитным, а иногда и эксплицитным глаголом речи или мысли в авторском контексте, не связанным, однако, грамматическими отношениями подчинения с предложениями НПР.
Анализ- лексических единиц, стилистически окрашенных
В качестве отправной точки анализа высказываний НПР в I и П главах диссертации послужила концепция М.М.Бахтина о "двуголосом слове в романе" и его определение НПР как "контаминации, интерференции голоса автора и персонажа" /Бахтин, 1976, 39/.
Применение теории М.М.Бахтина при анализе языковых средств выражения чужой речи в художественном произведении позволяет по-новому взглянуть на освещавшиеся уже раньше в научной литературе лексические и синтаксические особенности отрезков с переданной речью, в частности с НПР.
М.М.Бахтин так видит проблему взаимоотношений автора и персонажей в романе: "Язык прозаика располагается по степеням большей или меньшей близости к автору и.его последней смысловой инстанции: одни моменты языка прямо и непосредственно выражают смысловые и экспрес сивные интенции автора, другие преломляют эти интенции, он не солидаризируется с этими словами до конца и акцентирует их по-особому: юмористически, иронически, пародийно; третьи еще дальше отстоят от его последней смысловой инстанции, и есть, наконец, такие, которые вовсе лишены авторских интенций: автор не выражает в них себя, они объектны для него" (Бахтин, 1975, III). Одним из существеннейших моментов художественного произведения становится его дну_т]эенняя_диа-ДОЛИНШШ ь.» которая находит свое выражение в ряде особенностей се I) В опубликованных ранее работах положение М.М.Бахтина о "контаминации голоса автора и персонажа" в НПР используется преимущественно при анализе стилистического функционирования явления в составе художественного произведения. мантики, синтаксиса языка писателя и композиции произведения. "В составе художественного произведения как бы разыгрывается диалог между автором и его героями, осуществляющийся в пределах внешне монологических конструкций" (Бахтин, 1975, 132).
Особая роль в романе принадлежит чужой речи, служащей, по выражению М.М.Бахтина, сразу двум говорящим и выражающей одновременно две различные интенции: прямую интенцию говорящего персонажа и преломленную авторскую (Бахтин, 1975, 137).
Проблема взаимоотношений автора и персонажа в литературном произведении, решающаяся различными способами и средствами писателями разных стран, привлекает сейчас особое внимание исследователей. Интерес к проблеме объясняется наличием определенных тенденций, развивающихся в современном литературном процессе. Таких тенденций применительно к русской советской прозе последних десятилетий по мнению авторов монографии "Языковые процессы современной русской художественной литературы" (Языковые процессы, 1977, 5) две:
I) стремление к непосредственному выражению личности писателя; и 2) стремление к максимальному приближению к персонажу или рассказчику, не тождественному автору.
И, если первая тенденция традиционна, уходит корнями в литературу прошлого века, то вторая представляет собой характерное явле I) Теоретические аспекты проблемы взаимоотношений авторского повествования и чужого слова в романе глубоко освещаются в работах советских ученых В.В.Виноградова (Виноградов, 1941;I960;I97I), М.М. Бахтина (Бахтин, 1972; 1975; 1976; 1979), В.В.Кожинова (Кожинов, 1963; 1978; Проблемы, 1977, П, 195), находят широкое отражение и в монографии "Языковые процессы современной русской художественной литературы" (Языковые процессы, 1977).
именно современной прозы, о чем пишет, например, А.Эльяшевич в статье "Литература 70-х" (Эльяшевич, 1979, І9І-2І0): "Отличительная особенность современного романа состоит в том, что из повествования исчезает всезнающий автор-рассказчик, ведущий и комментирующий действие. Образы героев раскрываются поэтому не извне, а изнутри, как бы из самих себя".
0 наличии подобного процесса в испаноязычной литературе свидетельствует испанский литературовед Хосе Кастеллет. Говоря о различной степени авторского "участия" в произведении на разных этапах развития литературы, Х.Кастеллет пишет: "Роман XIX века не знал иной точки зрения повествования, кроме авторской. Автор полностью управлял действиями своих героев, не колеблясь вмешивался в действие романа, делая комментарии, описывая с иронией, любовью или ненавистью свои создания". Явление современной литературы, продолжает далее Х.Кастеллет, "это постепенное исчезновение автора со страниц его книг" (Castellet, 1957).
Особенностью современного романа становится последовательное проведение точки зрения центрального персонажа (или нескольких персонажей), распространяющейся на все конструктивные элементы произведения. Обнаруживается стремление к достижению полной (авторской) объективности в романе и самоустранению автора.
Чтобы показать героя изнутри, "сохраняя своеобразие и цельность его мировосприятия", пишет Э.А.Бальбуров в статье "Лирическая проза в литературных процессах 50-60-х годов" (Бальбуров, 1979, 65), используются "приемы изображения действительности в преломлении конкретного сознания".
Конструкции разговорного синтаксиса в высказываниях несобственно-прямой речи
Исследование явления НПР на синтаксическом уровне позволяет выявить значительный ряд характеристик, относящих высказывание в зону героя.
Авторы, изучавшие НПР на материале различных языков, отводят проблеме ее синтаксических особенностей большое место.
Исследователями отмечается факт обилия в отрезках НПР "предложений, типичных для разговорного плана речи" (Андриевская, 1969, 50), "структур, свойственных устному разговорному языку" (Кусько, 1981, 29). А.А.Андриевская выделяет при этом предложения вопросительные, восклицательные, побудительные, номинативные, а также повторы и подхваты. Е.Я.Кусько указывает на наличие кратких структур, эллиптических предложений, парцеллярных конструкций.
Данное исследование ведется, отталкиваясь от общего принципа, принятого в работе: задачи обнаружения характеристик, служащих симптомами звучания голоса персонажа.
Одной из таких характеристик являются некоторые синтаксические конструкции, функционирующие в сфере устно-разговорной речи.
Подобные синтаксические построения, приближенные к предполагаемому первоначальному высказыванию персонажа, лежащему в основе переданной речи, служат для читателя индикаторами зоны героя. Часто устно-разговорный характер высказывания сопровождается экспрессивными интонациями .
Кроме того, на синтаксическом уровне мы выявляем еще один симптом, указывающий на принадлежность отрезка текста речи персонажа: выражение в высказывании модальных отношений. Этот аспект ранее не освещался исследователями.
В основе классификации конструкций НПР разговорного типа лежат формальные признаки, вторая часть данной главы связана со смысловой, содержательной стороной высказывания. Причем наличие одного признака не исключает наличие другого. I. Конструкции разговорного синтаксиса в высказываниях НПР.
Синтактико-семантический характер художественного текста это результат взаимодействия целого комплекса взаимообусловленных компонентов, участвующих в создании определенных стилистических эффектов. Художественная речь обладает своей собственной организацией, своими специфическими чертами. Отбор средств изобразительности и выразительности производится автором в соответствии с идейно-эстетической направленностью его произведения. Хотя, как свидетельствуют исследователи, синтаксис художественной речи характеризуется целым рядом черт, восходящих к разговорной речи, которая является главным источником пополнения его экспрессивных ресурсов, в художественной речи нет прямого переноса элементов их разговорной речи; все они подвергаются определенной авторской обработке. В зависимости от своей эстетической задачи автор в художественном произведении пользуется разнообразными разговорными синтаксическими конструкциями. В основном они находят отражение в прямой речи героев. Однако и в НПР в силу ее синтаксической независимости от вводящего глагола, мы довольно часто встречаемся с элементами разговорного, а иногда и экспрессивного синтаксиса, при помощи которых переданное в НПР высказывание как бы приближается к предполагаемому прямому высказыванию, и которые, заставляя "услышать" голос персонажа, часто отражают и его эмоциональное состояние.
Используя различные элементы разговорного синтаксиса в НПР, автор может передавать такие его характерные черты как неофициальность, непринужденность, неподготовленность речи, непосредственность общения, недоговоренность сообщения, прерывистое течение мысли, повышенную эмоциональность речи.
Таким образом, в данном разделе мы рассматриваем синтаксические конструкции, выдающие звучание голоса персонажа, и которые частично или полностью воспроизводят синтаксические построения устной разговорной речи. В таких конструкциях, как правило, линейные отношения между компонентами высказывания отражают не иерархию существующих между ними синтаксических связей, а последовательность появления представлений в сознании говорящего (Кручинина, 1976, 32).
Инвертированные конструкции в высказываниях НПР
Специфика структурной организации предложения зависит от его коммуникативной направленности. Для предложений устно-разговорной речи, к которым восходит значительное количество высказываний НПР, характерно сообщение в первую очередь того, на что говорящий хочет обратить особое внимание, интонационно выделить, подчеркнуть. Обнаруживается стремление к инициальному (или препозитивному) расположению информативно наиболее значимого компонента сообщения, что приводит к превалированию семантической структуры высказывания над его формальной структурой.
В результате инверсии происходит нарушение коммуникативного динамизма: элемент ремы переносится в начало предложения, тема (данное) следует за ним. Фразовое ударение перемещается с конца фразы в ее начало. При помощи интонации могут выделяться и оба компонента инверсии.
При анализе словорасположения в отрезках НПР, в которых читатель как бы слышит интонации устной разговорной речи, были выделены следующие, наиболее характерные для НПР, типы инверсии: а) Инвесия_г]эуппы каз емого_в_пве_ст_во_вател_ьных_пр_едло_же-ниях.
Нейтральный порядок слов в испанском повествовательном предложении предполагает постановку подлежащего, если оно является темой, перед сказуемым - ремой.
Несобственно-прямая речь при эксплицитном модусе
В процессе изучения явления НПР исследователи приходят к тому, что признаков, содержащихся внутри высказываний НПР, не всегда достаточно для идентификации и вычленения ее из авторского повествования.
В одном из высказываний НПР могут быть обнаружены все (или большинство) ее отличительных характеристик, в другом - лишь некоторые из них.
Все это привело исследователей к мысли о необходимости изучения отрезков НПР не изолированно, а с учетом окружающего контекста.
При рассмотрении НПР в ее связях с контекстом, возникает круг проблем, включающих это явление в сферу исследований, которыми за 2) нимается лингвистика текста.
В свете проблематики лингвистики текста высказывания НПР могут рассматриваться в двух аспектах: во-первых, в рамках самой переданной речи, которая чаще всего представляет собой не одно предложение, а несколько предложений, связанных между собой по смыслу и составляющих, таким образом, сложное синтаксическое целое (объект исследования лингвистики текста); и, во-вторых, поскольку предложения НПР (как самостоятельной единицы) оказываются связанными с предложениями авторской речи (авторского контекста) различного рода связями (логико-семантическими, семантико-синтаксическими, синтаксическими), то НПР и авторский контекст вместе образуют еще более общирное синтаксическое целое - целостную конструкцию - текст, включающий НПР; без анализа связей внутри этого единства не может быть до конца понята грамматическая специфика НПР.
Устанавливая некоторые виды связей НПР с окружающим контекстом, авторы работ об этом явлении не дают, однако, ответа на такой важный вопрос: какие из этих связей являются обязательными, необходимыми, или постоянными для существования конструкции-текста, включающего НПР (а также для появления самой НПР или других видов переданной речи), что позволило бы по праву отнести текст с НПР в разряд сложных синтаксических целых и говорить об этой конструкции как о "синтаксической единице, имеющей собственную структуру и представляющей собой моделируемую единицу языка" (Москальская, 1981, II).
Подобный подход к явлению позволил обнаружить наличие различного рода связей, существующих между предложениями НПР и предложениями авторского окружения.
В настоящей главе ставится задача изучения некоторых типов логических и лексико-семантических связей НПР с авторским повество ванием. Такая постановка вопроса не является новой. Еще Ш.Балли писал об употреблении в авторском контексте предикатов речи или мысли, указывающих на возможность появления воспроизведенного высказывания (Bally, 1912, 547). А.А.Андриевская отмечает для французского языка наличие в авторском контексте единиц, которые указывают на репродуктивный характер высказывания: это предикаты со значением речи, мысли, эмоции, волеизъявления или их функциональ-но-синомические, ситуативные субституты, способные своей лексической семантикой, или ассоциативно, опосредствовать переход к репродукции (Андриевская, 1969, 44).
Попытаемся более подробно определить и систематизировать ситуативные условия введения НПР как переданной речи, а также выявить элементы, указывающие на характер лексико-семантических связей НПР с контекстом в испанском языке.
Далее, возникает вопрос: являются ли типы связей, установлен ные в процессе исследования, постоянными и _обязатель_ными_. В случае положительного ответа на этот вопрос, мы получим еще один, причем очень существенный контекстуальный признак НПР.
Классификация материала опирается па сформулированное Ш.Балли положение о модально-диктальных отношениях актов речи (Балли, 1955; Bally, 19 2; Алисова, 1971).- Согласно Ш.Балли, всякий акт речи предполагает наличие, по меньшей мере, двух элементов: самой речи непосредственно, или диктума, и отношения говорящего к сообщаемому высказыванию, или модуса. Между этими двумя элементами существуют отношения дополнительности, которые являются абсолютными в проявлениях речи, т.е. один элемент не может существовать без другого. Иными словами, речевое высказывание (диктум) должно всегда сопровождаться указанием (модусом) на то, что имеет место акт речи.
То же относится и к конструкциям с переданной речью. Они всегда бинарны.
В качестве модуса в таких конструкциях выступает предикат со значением речи или мысли. Цепочка отношений анализируемой конструкции осложняется еще и тем, что в ней различаются, по крайней мере, две позиции модуса говорения (мысли), отличающиеся друг от друга
2) субъектами: говорящим и воспроизводящим речь. Интересующий нас аспект рассмотрения конструкции НПР предполагает учет лишь модуса речи, субъектом которого является говорящий персонаж. Однако именно автор (субъект, воспроизводящий речь) в соответствии со своей художественной задачей выбирает для модуса говорения тот предикат, который должен указать читателю на возможность появления переданной речи. Это верно для случаев с эксплицитным модусом. Однако позиция модуса говорения, как указывал еще Ш.Балли, может оказаться в речи незамещенной. В этом случае мы имеем дело с имплицитным модусом, не выраженным предикатом речи или мысли, но подразумеваемым; в силу дополнительности отношений модуса и диктума он легко восстанавливается в контексте.
Потребность идентифицировать явление внутри авторского окружения приводит нас к выделению двух групп текстов, содержащих НПР: I. Высказывания НПР при эксплицитном модусе; 2. Высказывания НПР при имплицитном модусе.
