Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Место концепции Франкла в философском постижении страдания 16
Параграф 1. Страдание как лейтмотив философского постижения жизни 17
Параграф 2. Несчастье - основное жизненное правило 25
Параграф 3. Экзистенциальная версия страдания 31
Глава II. Специфика философского толкования страдания у Франкла 42
Параграф 1. Теория экзистенциального анализа 44
Параграф 2. Страдание в контексте нравственного достижения 52
2.1 Система ценностей по Франклу 52
2.2 Роль принципа наслаждения в психической структуре личности 56
Параграф 3. Смыслополагание человека: деятельность, любовь, страдание 63
Глава III. Философское постижение страдания в контексте духовного роста личности 76
Параграф 1. Избегание страдания как искусственное преодоление мучений 76
1.1 Духовно-преобразующее начало страдания 80
Параграф 2. Жестокость как антропологическая данность 85
2.1 Энергия уничтожения 90
Параграф 3. К.С.Льюис о христианском*понимании страдания 95
Параграф 4. Диалектическое соотношение конформизма и личной
ответственности. Теория смыслополагания Виктора Франкла 101
Параграф 5. Оправдание мазохизма 110
5.1 Мазохизм в традиции религии 116
5.2 Демаркация мученичества и мазохизма 129
Глава IV. Феномен страдания в контексте смысла жизни 137
Параграф 1. Франкл: психолог и педагог. Концепция смысловой регуляции 143
1.1 Проблема осмысленности человеческого существования. Метание духа как поиск смысла 156
Заключение 171
Приложение 175
Библиография 178
- Страдание как лейтмотив философского постижения жизни
- Теория экзистенциального анализа
- Духовно-преобразующее начало страдания
- Франкл: психолог и педагог. Концепция смысловой регуляции
Введение к работе
/- Актуальность избранной темы исследования обусловлена, прежде
всего, укоренённостью современной экзистенциалистской рефлексии. Философы всё чаще обращаются к философскому размышлению по поводу таких экзистенциалов, как забота, тоска, страдание, фанатизм, тревога, печаль, страх. В философской антропологии утвердилось представление о том, что человек не может руководствоваться в своём поведении только инстинктами в силу их слабости и ненадёжности. Мир человеческих страстей, по мнению Э.Фромма, создаёт дополнительную систему ориентации для людей. Властолюбие, корыстолюбие, свободолюбие, любовь, - не они ли правят миром? В ряду человеческих экзистенциалов особую роль играет страдание. Исторический опыт показывает, что человек вовсе не рождён для счастья, как птица для полёта. В своей жизни он встречается с катастрофами, болезнями, крушением надежд и смертью. Неужели страдание — вечный удел человека? Можно ли избежать мучительной душевной боли? Есть ли смысл в том, что человек страдает? Можно ли говорить об искупительном содержании страдания? Не является ли приверженность страданию обыкновенной мазохистской перверсией? Эти вопросы неизменны в философском постижении.
Современная культурная практика далека от культа страдания. Нынешний тип цивилизации пытается убедить людей в том, что человек рождён для наслаждения, а цель информационного производства состоит в том, чтобы обеспечить человеку максимум удовольствий. Сегодня аскетизм не имеет общественного признания, а постмодернизм считает человека «машиной желаний».
В современной культуре аскетизм никем не рассматривается как ценность. Многие люди хотят иметь множество товаров, различных жизненных благ, потреблять всё, что может предложить
постиндустриальная цивилизация. Господство таких ценностных ориентации вызывает тревогу у социальных мыслителей. Как отмечал американский социолог Д.Белл, нынешняя цивилизация вызвала потребительский энтузиазм, спровоцировала различные потребности,, которые невозможно удовлетворить, поскольку земные энергетические ресурсы не беспредельны. Между тем, люди стремятся потреблять все больше и больше. Эпиграфом к книге «Культурные противоречия капитализма»1 Белл мог бы взять слова Н.А.Некрасова:
«Громадная,
К соблазну жадная
Идёт толпа...»
Особенность нашего времени состоит в том, что множество ценностных ориентации стало постепенно стягиваться к единой точке. Ради богатства сегодня можно пренебречь честью, дружбой, верой, святостью, достоинством. Вот почему ценностный аспект бытия нуждается сегодня в глубоком философском постижении.
Реклама уверяет покупателей, что во вселенной не найти абсолютных ценностей, а вера в сверхъестественное — не более, чем предрассудок. Жизнь начинается здесь и здесь же заканчивается. Её цель — наслаждение, доступное в единственном для нас мире. Каждое общество вырабатывает собственный этический код для себя самого. Поскольку счастье — венец жизни и поскольку мы есть существа разумные, мы имеем право судить самостоятельно, когда жизненные тяготы перевешивают радости жизни и когда наступает срок прервать свой жизненный путь - то ли собственными руками, то ли при помощи семьи и врачей.
Белл.ДКультурные противоречия капитализма// Пер. с англ. А.К.Оганесяна. Выполнен по изданию: Bell D. The Cultural Contradictions of Capitalism. N. Y., 1976
2 Некрасов H.A. Кому на Руси жить хорошо / Николай Некрасов; - М.: Астрель, 2006. - С. 224
3 Бито Л. Эвтаназия? Эвтелия! Счастливая жизнь - благая смерть // Ласло Бито, пер. с венг. Т.
Воронкиной. -М.: Энигма, 2006
Современный человек в такой системе ценностей есть «Всё», но в то же время «Ничто». При этом происходит распадение личности: она удваивается, утраивается, становится множественной и в этом состоянии перестает быть личностью. Родители нередко ставят перед детьми странную задачу: «Будьте никем». Иначе говоря, не надо стремиться к тому, чтобы состояться, получить образование, добиться личностного роста. Это весьма трудно, это напрягает. Лучше просто идти по жизни, без особых усилий...
Мир превращается в арсенал моделей, противоположность искусственного и естественного исчезает. Создание искусственного климата, возможности моделирования собственного тела и даже полное воспроизведение себя путём клонирования, изменение психологического образа приводит к тому, что сама личность растворяется в потоке сменяющихся образов.
История человечества знает и иные модели жизнеустройства. Христианство обрело колоссальную популярность благодаря свойственной ему идеи жертвенности. «Христианская цивилизация - это не только мир Церкви, - говорит современный публицист и социолог А.Ципко, - мир тела Христова, это ещё и система христианских ценностей, которые вошли в культуру, в быт, в систему представлений, что можно и что нельзя. Христианскими представлениями о грехе и покаянии, о сострадании, о любви к ближнему была пронизана вся классическая русская литература».4 Жертвенность — нравственная установка, предполагающая предельное бескорыстие по отношению к другому, включая готовность к реальному отступлению от собственных интересов в пользу людей.
Идея жертвенности благородна и созидательна. Материнство — первооснова нашего бытия, это самоотречение. Несомненно, и любовь
Спасет ли православие христианскую цивилизацию? Круглый стол «Литературной газеты» \\ Литературная газета, 2007, № 27. - С. 4
предполагает жертвенность. Но разве женщина, вскормившая ребёнка, обречена на отступничество от земных радостей? Неужели любовь не несёт в себе ощущение полноты бытия? Жертва - это и обретение, причём не обязательно только в последующей связи.
В центре христианской нравственности — Крест. Самополагание Бога в жертву за человеческий род, за каждого человека в отдельности есть выражение Его сущностной любви. Иисус Христос, распятый на кресте, не только становится в один ряд со страдающим человечеством, но и открывает новый путь нравственного развития. Это путь добровольной жертвенности может быть приемлемым для человека только в свете Воскресения Христова.
Если мы говорим, что человек создан по образу Бога, то по Его же образу он должен и любить, жертвуя собой ради ближних и дальних, потому что такая жертвенность запечатлена в самом Христе. Каждый человек, называющий себя его последователем, призван повторить в жизни духовные постулаты Сына Божьего. Но это вовсе не значит, что в каждом конкретном моменте нравственного выбора христианин должен руководствоваться примером жертвенного служения Христа. Когда мы говорим, что в основе нравственности любого христианина должна быть любовь по примеру любящего мир Бога, то имеем в виду именно жертвенное служение Богу и ближнему. Любовь немыслима без жертвенности. Хотим мы этого или нет, но эта жертвенная любовь лежит в основе человеческого общежития. Однако жертвенность — не самоцель, не политический лозунг.
«Трагедия наших детей, которые лишены своих собственных родителей, - пишет кандидат богословия А.Ранне, - заключается именно в том, что общество не нашло достаточно веских аргументов для утверждения в нашей жизни именно жертвенного служения». Горечь, однако, в том, что в нашей стране именно идея жертвенности (в её
5 Ранне А. «Управитель прекрасного сада» \\ журнал Наука и религия, 1988. - С. 21
преобразованном виде) эксплуатировалась и насаждалась сталинизмом. Разве ратоборцы «казарменного социализма» не призывали к аскетизму и отречению? Кто, как не они, предлагали сложить жизни к подножию будущих поколений во имя сияющих вершин? Разве им недоставало аргументов для обоснования жертвенного служения высоким идеалам? Была жертвенность, были жертвы... Невинные восходили на плаху. Опозоренные, смиренно склоняли головы. Миллионы шли на Голгофу, уверенные в грядущем торжестве намеченных целей. Как измерить цену утраченного, рухнувших святых надежд? Нужны ли искупительные жертвы, чтобы торжествовало зло? Не расплачиваемся ли мы сегодня за тупую покорность, за окоченение мысли и чувства?
Изведав опыт слепой, бессмысленной жертвенности, мы хотим сегодня возродить нравственные ценности, укрепить дух преобразования жизни. Нас заботят судьбы человеческого рода. Мы хотим утвердить идеал свободной мысли в свободной стране. И конечно, нравственным гарантом секулярного общества может быть только ближайшая заинтересованность каждого конкретного человека в общественной судьбе человечества.
Объектом исследования является философское постижение страдания как феномена.
Предметом исследования служит рассмотрение сугубой оригинальности в подходе к страданию, которая содержится в трудах В.Франкла.
Цель диссеутаиионного исследования состоит в том, чтобы дать, по возможности, разностороннее философское истолкование феномена страдания в работах австрийского философа и психолога В.Франкла.
Задачи исследования заключаются в том, чтобы
показать место философской версии страдания, разработанной в трудах В.Франкла, в истории европейской философии вообще и философской антропологии в частности;
раскрыть особенности трактовки страдания в работах В.Франкла, позволяющие выразить специфику его экзистенциальной концепции;
оценить вклад В.Франкла в разработку данной проблемы с учётом трагического опыта XX века;
обозначить связь концепции В.Франкла с современной философской антропологией;
выявить тенденции дальнейшей разработки концепции В.Франкла в современной философской литературе.
Степень разработанности темы
Страдание как феномен открыто обсуждалось на протяжении всей человеческой истории. И в то же время причинение страданий игнорировалось, не замечалось. «Высшее существо этого мира, мы видим, во многих отношениях слабее низшей твари. И первое ощущение трагичности жизни является в этом познании слабости человека среди окружающего мира в том, что он и высшее творение в этом мире, и одновременно - наиболее хрупкое.
Трагично страдание праведников и страдание каждого человека за правду. Трагична земная тщетность многих чистых жертв и святых усилий души, измена друзей и пусть недолгое, но чистое торжество злых деятелей в истории. Трагично и то, что высокое и святое унижается, предаётся, распинается, а низкое торжествует... И вершина трагизма истории — Голгофа Богочеловека».
Архиепископ Иоанн Сан-Францисский (Шаховской) Избранное. Петрозаводск: Святой остров, 1992. - С.
Уже в античной философии сложились различные версии, в рамках которых обнаруживалось философское постижение страдания. Так, согласно этике эвдемонизма, в своём поведении человеку необходимо стремиться к золотой середине. Склонность к умеренности является для него оградительным щитом от возможных страданий. Выход за обозначенный предел неизбежно сталкивает человека с действительностью, полной разочарований, лишений и невзгод. Эвдемонистическая традиция Эпикура проповедует «незаметную жизнь»,
*7
свободную «от телесных страданий и душевных невзгод». Хотя такой уход не придаёт реальности желаемые очертания, но он определённо смягчает её неминуемые удары.
Стоическая философская школа несколько, иначе трактует страдание. Стремление к самодостаточности посредством благодетели, высшего морального постулата стоической традиции, — таков путь к идеалу, то есть к бесстрастию и апатии. Стоицизм - это. учение о самоспасении от страдания и достижении состояния покоя*. В. этике стоиков находит отражение моралистический эвдемонизм, ставящий акцент на умении правильно переносить физическую и нравственную боль, дабы свести к минимуму неизбежные мучения. Необходимо признать, что стоическая этика свидетельствует о высоком нравственном усилии человека, однако она носит оттенок пессимизма. Это — этика страха перед страданиями жизни и смерти. Один, из крупнейших представителей стоицизма Луций Анней Сенека призывает к покорности судьбе, к примирению с роком. По мнению мыслителя, человек должен жаждать безмятежной жизни не ради стремления к счастью, но ради приобретения покоя. Искусство мудреца, философа заключается, по Сенеке, в умении укрощать беды, делать кроткими страдание, нищету,
Эпикур приветствует Менекея // Материалисты Древней Греции. Собрание текстов Гераклита, Демокрита и Эпикура. - М.: Гос-ое изд-во политической литературы, 1955. — С. 211-212
поношение, темницу, изгнание 8, Истинной целью философии мудрец признаёт формирование таких черт характера человека, при которых он оказывался бы способен противостоять всем ударам судьбы.
Фундаментальные основы понимания истинного предназначения страдания заключены во всех мировых религиях, в частности, в буддизме. Основополагающим тезисом буддизма является формула: «Жизнь есть страдание». Раннее учение Будды признаёт, что жизнь представляет собой бесконечную вереницу сменяющих друг друга страданий. Но все несчастья и беды, приходящиеся на долю людскую, несут в себе освобождающую силу нравственного воспитания, базирующуюся на способности человеческого рода к самосовершенствованию.
Однако подлинное видение страдания как центральной антропологической категории мы находим в христианстве. «Страдание связано не только с беспомощным животным состоянием человека, — отмечал Н.А. Бердяев, - но также и с его духовностью, с его свободой, с его личностью, т.е. с его высшей природой. Отказ от духовности, от свободы, от личности мог бы облегчить страдание, уменьшить боль, но это означало бы отказ от достоинства человека. Да и ввержение человека в низшее животное состояние ни от чего не спасает, потому что жизнь в этом мире не бережётся и не охраняется...»
Наиболее значимые философские трактовки мы находим в наследии таких философов, как, Н.А.Бердяев, И.А.Ильин, И.Кант, В.С.Соловьёв, Виктор Франкл, А.Шопенгауэр. Разностороннюю оценку страдания дали философы-экзистенциалисты С. Кьеркегор, М.Бубер, А.Камю, Ж.П.Сартр, С.Л.Франк, М.Хайдеггер, К.Ясперс и др. В отечественной философской литературе проблемам страдания посвящены работы С.С.Аверинцева, Р.Г.Апресяна, В.С.Барулина, П.П.Гайденко,
см. Сенека Л.Л. «Нравственные письма к Луциллию», М.: Алетейа: Новый Акрополь, 2000. - глава 85, параграф 41 9 Бердяев Н.А. О назначении человека. М.: Республика. 1993. - С. 289
П.С.Гуревича, А.А.Гусейнова, Д.А.Леонтьева, Е.Н.Некрасовой, В.С.Стёпина, В.К.Шохина.
Методологическая и теоретическая основа исследования
В диссертационном исследовании, прежде всего, нашли отражение положения экзистенциальной философии. Ведущим методологическим фундаментом исследования является структурно-генетический подход, в котором структурная сторона представлена предметностью философской (в частности, философско-исторической) мысли, а генетическая — индивидуальной неповторимостью, уникальностью самого философа как места общезначимого события.
Научная новизна диссертационного исследования Основополагающая теоретическая идея исследования базируется на следующих положениях:
впервые в отечественной философии прослеживается разносторонняя трактовка феномена страдания в экзистенциальной рефлексии В.Франкла;
отмечено, что философская трактовка страдания в работах В.Франкла тесно связана с историко-философской традицией и в то же время является новой, впитавшей в себя трагический опыт минувшего столетия;
раскрыто специфическое мироощущение человека в предельных условиях выживания и базирующееся на этом утверждение человеческого достоинства и глубинный катарсический эффект;
выявлена роль страдания как одного из важнейших свойств человеческой природы;
проанализировано принципиальное отличие страдания от мазохистской перверсии.
Источниковую базу исследования составили труды философов разных эпох: Сенеки, Августина Блаженного, А.Шопенгауэра, Х.Ортега-и-Гассета, Ф.Ницше, Н.А.Бердяева, Э.Фромма, М.Хайдеггера, К.Ясперса, в трудах которых чётко прослеживается связь антропологической, онтологической и философско-исторической проблематики.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Страдание — живое, трепетное, экзистенциальное переживание. Я
страдаю - значит, я существую. Страдание связано с самим
существованием личности и личного сознания. Если я принимаю жизнь,
то я принимаю и страдание. Оно есть основная тема всех религий
искупления и основная религиозная тема. Страдание есть опыт жертвы
части во имя целого. В человеческом вопрошании о страдании
наибольший интерес представляет буддизм, стоицизм и христианство.
Вместе с тем эта тема заняла важное место в философии Шопенгауэра, в
русской религиозной философии и экзистенциализме.
2. В.Франкл описал ужасы концентрационного лагеря. Но его
работы вовсе не апологетика жалости, не голос виктимного неудачника.
Это демонстрация мужества, силы духа и школы выживания. Мировая
психология обогатилась множеством открытий, которые раскрывают
действие психологических механизмов на краю жизни. В работах
В.Франкла описана «психопатология масс», выделены схожие реакции
людей, находящихся в ситуации шока, безвыходности, постоянной угрозы
смерти. Вместе с тем показано, что попытка гестаповцев насильственно
привить каждому заключённому психологию и поведение ребёнка,
подавить индивидуальность, разрушить способность человека к
самополаганию, предвидению оказалась несостоятельной. Способность
думать о будущем в условиях крайней изоляции оказывается весьма
эффективной. Выживание человека зависит от умения сохранить за собой
некоторую область свободного поведения, удержать контроль над какими-
то важными аспектами жизни, любой ценой оставить за собой некоторую автономность и сберечь человеческое достоинство, несмотря на условия, которые кажутся непреодолимыми.
Страдание может быть мазохистским, не связанным с попыткой его преодоления. Человек настолько странное существо, что он ищет не только освобождения от страдания. Он ищет страдания и готов истязать себя и других. Страдание связано с трагической основой жизни и имеет глубокий источник. Но это вовсе не предполагает, что человек — раб страдания. Страдание побеждается любовью, всем жизненным устремлением человека к счастью.
Страдание связано с глубинным катарсическим эффектом. Оно способно перестроить внутреннюю структуру личности, вызвать возвышенные чувства, выстроить новую стратегию жизни.
5. В.Франкл связывает страдание с психологией выживания в
концентрационном лагере. Полемическая оценка этого суждения
предполагает, что такой опыт не является исключительным. Сегодня
жизнь сама по себе чревата непредвиденными чрезвычайными
ситуациями - нигилизмом, терроризмом, попыткой взнуздания истории. В
этой точки зрения изучение феноменологии страдания остаётся
актуальной исследовательской задачей.
Теоретическая и практическая значимость работы Результаты диссертационного исследования могут быть применимы при дальнейшей разработке экзистенциального мышления, развития философской антропологии, более основательного изучения философской рефлексии минувшего столетия. Они могут быть значимы также при изучении психологии экстремальных ситуаций, при анализе преображения современных ценностных ориентации. Полученные результаты могут быть использованы при чтении лекции по истории философии, философской антропологии и спецкурсов по экзистенциальной тематике.
Структура диссертации
Работа состоит из введения, четырёх глав, заключения и библиографии, отражающих существо рассматриваемой проблемы и логику исследования.
\
Страдание как лейтмотив философского постижения жизни
Уже в античной философии сложились различные версии, в рамках которых обнаруживалось философское постижение страдания. Так, согласно этике эвдемонизма, в своём поведении человеку необходимо стремиться к золотой середине. Склонность к умеренности является для него оградительным щитом от возможных мучений. Выход за обозначенный предел неизбежно сталкивает человека с действительностью, полной разочарований, лишений и невзгод. Эвдемонистическая традиция Эпикура проповедует «незаметную жизнь», свободную «от телесных страданий и душевных невзгод». Хотя такой уход не придаёт реальности желаемые очертания, но он определённо смягчает её неминуемые удары. Своеобразное решение проблемы находят представители философского учения, имеющего в своей основе понятие удовольствия - гедонизма. Все моральные определения выводятся, таким образом, из дихотомии удовольствия и страдания. Самобытность человека главенствует над социальными устоями, которые понимаются в качестве простых условностей, мешающих личности проявлять себя и ограничивающих её свободу. Аристотель считал наслаждение составляющей частью добродетели, а огорчение понимал как чувство, недостойное человека. И хотя удовольствие Аристотель не выделял достойным как само по себе, однако наиприятнейшую жизнь считал одновременно и наилучшей. Философ писал: «Делающий прекрасное дело с огорчением - недостойный человек, поэтому добродетель не должна соединяться с огорчением; следовательно, она должна соединяться с удовольствием. Итак, наслаждение не только не помеха, но скорее побуждение к действию, и добродетель вообще не может быть без приносимого ею удовольствия».
Вторил Аристотелю и Платон в своих поздних произведениях. Несколько иную трактовку избегания страданий находим в эвдемонизме Эпикура, полагающего конечным благом достижение состояния атараксии, то есть состояния освобождения от телесных страданий и душевных тревог посредством ограничения всяческих потребностей, отхода от мира и социума и умеренности в желании получить наслаждение.
Стоическая философская школа несколько иначе трактует страдание. Стремление к самодостаточности посредством благодетели, высшего морального постулата стоической традиции, — таков путь к идеалу, то есть к бесстрастию и апатии. Стоицизм - это учение о самоспасении от мучения и достижении состояния покоя. В этике стоиков находит отражение моралистический эвдемонизм, ставящий акцент на умении правильно переносить физическую и нравственную боль, дабы свести к минимуму неизбежные терзания. Необходимо признать, что стоическая этика свидетельствует о высоком нравственном усилии человека, однако она носит оттенок пессимизма. Это — этика страха перед страданиями жизни и смерти. Стоицизм — это учение о спасении от душевной боли. И хотя стоики являют миру высокое нравственное усилие человека в выборе не апатичного покоя, но стремления навстречу жизни, пускай и наполненной горькими переживаниями, они хотят согласовать страдание с принципом разумности. Идеал стоицизма - мудрец, руководствующийся непогрешимым нравственным идеалом апатии, позволяющим ему не испытывать ни радости, ни страдания и признающий лишь власть разумного нравственного закона.
Один из крупнейших представителей стоицизма Луций Анней Сенека призывает к покорности судьбе, к примирению с роком. По мнению мыслителя, человек должен жаждать безмятежной жизни не ради стремления к счастью, но ради приобретения покоя. Искусство мудреца, философа заключается, по Сенеке, в умении укрощать беды, делать кроткими страдание, нищету, поношение, темницу, изгнание. Истинной целью философии мудрец признаёт формирование таких черт характера человека, при которых он оказался бы способен противостоять всем ударам судьбы.
Фундаментальные основы понимания истинного предназначения страдания заключены во всех мировых религиях, в частности, в буддизме. Основополагающим тезисом буддизма является формула: «Жизнь есть страдание». Раннее учение Будды признаёт, что жизнь представляет собой бесконечную вереницу сменяющих друг друга страданий. Но все несчастья и беды, приходящиеся на долю людскую, несут в себе освобождающую силу нравственного воспитания, базирующуюся на способности человеческого рода к самосовершенствованию. Согласно буддизму, человеческое существование есть бесцельное вращение в круге постоянных перерождений. Даже сама жизнь представляется неиссякаемым потоком идущих друг за другом страданий. И единственный способ их избежать — полностью отрешиться от жизни, достичь нирваны. По сути, буддизм есть учение, проповедующее боязнь страданий. Отрицательное восприятие страдания характерно и для стоиков. Пессимистическое мировоззрение усматривает преобладание в мире страданий, а так же совершенно определённо указывает на тщетную борьбу добра со злом. Безысходность и бесцельность жизни, торжество несправедливости - вот основные тезисы философии пессимизма. Страдание в целом одинаково и вместе с тем индивидуально, различно. Являясь лейтмотивом человеческого бытия, оно каждым поколением и каждым отдельно взятым человеком осмысливается по-новому.
Теория экзистенциального анализа
Глубокую разработку проблемы мотивации человеческого поведения в контексте поиска смысла и осознания ценностей находим у австрийского психотерапевта Виктора Франкла, разработавшего направление логотерапии или теорию экзистенциального анализа как методику терапии неврозов. Логотерапия, как направление психотерапии, делает опору на духовную составляющую жизни человека. (Греческое слово «logos» в данном контексте имеет значение «смысл») Согласно логотерапии, движущей силой человеческого поведения является стремление найти и реализовать существующий во внешнем мире смысл жизни. Человек не задаёт этот вопрос, а отвечает на него своими реальными поступками. Философ пишет: «Если мы начнём речь издалека, с осмысления мира, тогда нам придётся дать вопросу о смысле жизни коперниковский поворот: жизнь сама есть то, что задаёт человеку вопросы. Ему не надо спрашивать; скорее, он сам — спрашиваемый, тот, кто отвечает перед жизнью, держит перед ней ответ». Термин «логотерапия» Франки предложил еще в 20-е годы, впоследствии в качестве равноценного использовал термин «экзистенциальный анализ». «Логос» для Франкла — это не просто «слово», как это обычно понимается в отечественной традиции.43 Франки опирается на более широкое понимание греческой основы: «логос» — это не «слово» как вербальный акт, а «слово» как квинтэссенция идеи, смысла, то есть сам смысл. Такая трактовка проясняет многие недоразумения при толковании евангельского текста: «В начале было слово...» (Иоанн 1:1) Для логотерапии религия является и может быть лишь предметом — но не основанием. Логотерапия должна действовать по эту сторону веры в откровение и отвечать на вопрос о смысле по эту сторону развилки теистического и атеистического мировоззрений. И если она, таким образом, рассматривает феномен веры не как веру в Бога, но как более широкую веру в смысл, то она имеет полное право затрагивать феномен веры и заниматься им. В этом понимании она сходится с теорией Альберта Эйнштейна, по мнению которого, постановка вопроса о смысле жизни означает наличие религиозности. Воплощением самодетерминации человека выступают способности: к самотрансценденции, направленности вовне себя; к самоотстранению; к принятию позиции по отношению к внешним ситуациям и самому себе. Свобода воли в понимании Франкла неразрывно связана с ответственностью за совершаемые выборы, без которой она вырождается в произвол («Человек в поисках смысла», 1990). Логотерапия строится на осознании пациентом ответственности за нахождение и реализацию смысла своей жизни в любых, даже критических жизненных обстоятельствах.
Логотерапия основывается, прежде всего, на сопоставлении экзистенции с духом и её мотивации через дух. Согласно Франклу, сущность человека состоит в его включённости в мир смысла и ценностей и находится одновременно в полярном поле напряжения между бытием и долженствованием. Бегство же от этого напряжения есть невроз, ибо, чем более снижено напряжение, тем меньший элемент свободы вносится в действия самим человеком и тем большее влияние приобретают биологические, психологические и социологические составляющие. Психолог подчёркивает, что имея в своей душе идеальный образ, к которому человек невольно стремится, личность оказывается раздираема противоречиями: с одной стороны она имеет ценностные ориентации, с другой же обусловлена бытием и долженствованием. Франкл называет человека существом, «трансцендирующим необходимость». Однако связь с необходимостью является по своей сути свободной. Вторит ему и Гордон Олпорт, утверждающий, что слишком высокая удовлетворённость означает патологию, а разлад между действительным существованием и желаемым понимает как здоровый разрыв.
Декларируя, что человек - существо ответственное и что он должен актуализировать потенциальный смысл своей жизни, необходимо подчеркнуть, что подлинный смысл жизни должен быть найден в окружающем мире. Точно так же реальная цель человеческого существования не может быть достигнута посредством так называемой самоактуализации. Человеческое существование в сущности скорее самотрансцендентно, нежели самоактуализируемо. Самоактуализация вообще не может быть целью по той простой причине, что чем больше человек будет стремиться к ней, тем больше он будет ошибаться. Ибо только в той мере, в какой человек будет посвящать себя осуществлению цели своей жизни, он и будет себя актуализировать. Иными словами, самоактуализация не будет достигнута, если это становится самоцелью, но может являться лишь сопутствующим эффектом самотрансценденции. Франкловская антропология рисует человека целиком и полностью проникнутым стремлением к смыслу, в котором он обрёл бы наполненность, сообразную его сущности. Это осуществляется благодаря двум основным его духовным способностям: к самодистанцированию и к самотрансценденции. 5 При этом всё же человек как персона, как личность в итоге остаётся тайной. Это глубокое уважение, почтение к достоинству личности, её совести и её смыслу, которым она живет и за который отвечает, характерно для экзистенциального анализа и логотерапии.
Духовно-преобразующее начало страдания
В философии страдание обычно рассматривается в двух основных аспектах. В первом из них страдание интерпретируется в качестве необходимого и самой жизнью заданного удела человека, поскольку телесность последнего несовершенна и подвержена неминуемому старению и болезням. Те органические изменения, которые составляют сущность развития и которые обеспечивают жизнедеятельность человеческого организма, в конечном итоге приводят к его полному распаду и утрате всех функций, поскольку наступает физическая смерть. Таким образом, человек изначально сталкивается с пониманием неизбежности прекращения своего существования. И, в отличие от других природных форм жизни, ни один из представителей которых не осознаёт угрозу небытия, человек как духовное и как социальное существо оказывается раздираемо экзистенциальной антиномией, и приемля смерть, мирясь с её неизбежностью, всем своим существом всё же протестует против неё. Иными словами, можно говорить об отношении человека к жизни как к непреложной ценности, а к её утрате как к восприятию утраты этой ценности.
Другой рассматриваемый аспект страдания указывает на его сущность единственно возможного пути духовного преображения личности, её совершенствования. В каждом из людей, по мнению немецкого философа Ф.Ницше, существуют одновременно и тварь и творец, низменное, грязное и бессмысленное соседствуют с благородным, божественным и высоким. Проходя через горнило мучений, душа человеческая закаляется и совершенствуется; обретая себя через страдания, человек воспитывает в себе высокие моральные нормы, нарушить которые он будет уже не в состоянии. Собственное страдание даёт возможность глубже и полнее прочувствовать чужую боль, тем самым преодолевая в себе собственный животный эгоизм.
Страдание - одно из глубинных экзистенциальных переживаний человека. Оно служит испытанием его сокровенных сил на путях к свободе. Страдание - не самоцель, а средство постижения духовной умиротворённости, выражение огромного человеческого духовного потенциала. Никакие теологические системы, никакие авторитеты не могут прекратить человеческих страданий и мучений.
Н.А.Бердяев связывает интенсивность страдания с интенсивностью самой жизни человека и с выраженностью его личности. Философ рассуждает таким образом: «Отказ от интенсивности жизни, отказ от личности может ослабить боль. Человек уходит в себя от мира, который полон страданий и причиняет ему страдания. Но, уходя в себя и изолируясь, человек начинает испытывать новые страдания, и у него является потребность уйти от себя, побудить мучительную самопоглощённость».77 Страдание обладает вектором движения, задающим определённую цель, ведущим к идеалу. Саму жизнь часто сравнивают с онтологическими качелями, то опускающимися к боли, то поднимающимися к наслаждению. Но состояние счастья, душевного достатка, наслаждения и успеха является всё же конечным результатом, которому не присуще желание дальнейшего развития. Человек стремиться к такому состоянию, предпочитает его страданию.
Русский мыслитель И.А.Ильин рассуждает о страдании в контексте закона бытия, общего для каждого земного существа. Философ предлагает учиться страдать возвышенно, достойно и одухотворённо. В этом он видит искусство жизни и её тайну. И.А.Ильин выводит возникновение страдания из способа жизни, который является непреложностью и данностью. Наличие бессмертной души с одной стороны и её ограничение законами телесности с другой рождает душевные муки и терзания. « Я — свободный дух; но этот свободный дух всю жизнь остаётся подчинённым всем необходимостям природы и ограниченным всеми невозможностями
Бердяев Н. А. Диалектика божественного и человеческого. - М.: ACT; Харьков: Фолио, 2005, - С. 4 естества... Во мне живёт некая обобщающая сила сознания, охватывающая миры и разверзающая мне необъятные духовные горизонты; но эта сила всю свою жизнь замурована в стенах своего единичного тела, она слабеет от голода, изнемогает в переутомлении и иссякает при бессоннице».78
Однако философ предлагает на минуту представить себе иную, противоположную картину мира. Все счастливы. Полный достаток душевный и телесный. Ни голода, ни боли, ни какого бы то ни было неудовлетворения. Полное всеобъемлющее счастье. И.А.Ильин рассуждает, что в таком случае началась бы новая эпоха в существовании человечества. Мыслитель определяет её как эпоху породы «человекообразных». Последуем за его мыслью: «...Порода безразборчивых наслажденцев, пребывающих на самом низком душевном уровне. ... Это были бы неунывающие лентяи; ничем не заинтересованные безответственные лодыри, без темперамента, без огня, без подъёма и без полёта; ничего и никого не любящие, ибо любовь есть прежде всего чувство лишённости и голода. ... Слышите их нечленораздельную речь, это безразличное бормотание вечной пресыщенности, этот невесёлый смех идиотов? Страшно подумать об этой погибшей духовности, об этой тупой порочности, об этом унижении ничего-не-вытесняющих полулюдей, которые прокляты Богом и обречены на то, чтобы не ведать страдания...»79 Именно присутствие напряжения, а не отсутствие его, в конечном счёте, определяет человеческую жизнь. Желание изменить ситуацию, достигнуть результата, наконец, обрести духовное богатство толкают человека на поиск необходимых решений, на осмысленные душевные устремления к некоему идеалу.
Франкл: психолог и педагог. Концепция смысловой регуляции
Проблема образования в наше время является одной из главных тем для обсуждения в различных кругах. Человеку необразованному в современном мире практически нет места. Родившаяся в древние времена поговорка «Век живи — век учись» в наши дни не только не утратила своего житейского смысла, но даже приобрела глубокий философский оттенок. Сегодня она звучит не как ироническое пожелание, а как настоятельная рекомендация, от следования которой зависит само существование человека в эпоху современности, характеризующуюся высокими темпами научно-технического развития. Однако современные философы «бьют тревогу», усматривая тенденцию становления человека производственным придатком технологий, чьи темпы сменяемости растут на глазах. Таким образом, концепция непрерывного образования из цели духовного роста человека превращается в средство поддержания некоего социального статуса и неотъемлемого атрибута современной жизни.
К глубокому сожалению, сегодня очень часто образование приравнивается к накоплению определённого интеллектуального капитала. Очень распространён культ знаний и связанных с ним материальных притязаний, которые в дальнейшем реализуются в достижении различных житейских благ, социального престижа. Одновременно ослабляются позиции духовно-нравственных принципов, способствующих самоопределению и становлению человека не как интеллектуальной машины, а как личности. Вследствие этого, концепция образования должна апеллировать не только к накоплению интеллектуального багажа, но к всестороннему духовному развитию человека.
Обретённое знание даёт психологическую уверенность и комфорт, рождает самостоятельность и независимость. Процесс его приобретения удовлетворяет познавательный интерес, тесно связанный с радостью и удовольствием познания. Сегодня зачастую смешиваются понятия образования и обучения. Очень мало делается педагогами для понимания человеком смысла собственного интереса в постоянном приобретении знаний. Простое соответствие профессиональному, социально-полезному рождает абсурдную концепцию активности ради самой активности. Символом рубежа XX - XXI веков стала, по словам немецкого философа-экзистенциалиста К.Ясперса, техника, которая «превратила всё существование в действие некоего технического механизма, всю планету - в единую фабрику». Философ говорит о полном отрыве человека от его почвы: «Он становится жителем земли без родины, теряет последовательность традиций. Дух сводится к способности обучаться и совершать полезные функции».147 Очень важно понять, что духовная свобода достигается не посредством приобретения знаний, а развитием ценностно-ориентированной личности. При этом на основе включённости в жизнедеятельность приобретается миропонимание, формируется самодисциплина, расставляются приоритеты.
Система образования, направленная только на обучение, не рассматривает человека как ценность. Сведение человека до уровня профессионального работника означает сужение понимания его сущности, способствует становлению человека без человеческого. О.Финк, немецкий философ и педагог, критикуя в своей работе «Основные вопросы систематической педагогики» отношение современной школы к процессу образования, писал: «Человек тоже рассматривается как сырьё, как «человеческий материал», который становится податлив в ту или иную сторону, если только прибегнуть к правильным методам влияния и управления».
Таким образом, целью образования должен являться не работник, а гармонично, — то есть и духовно, и нравственно, - развитый человек, член определённого общества.
В человеческом обществе на протяжении веков существовало два глобальных направления образования и воспитания — авторитарное и гуманитарное. Образовательные системы Древности и Средневековья носили выраженный авторитарный характер, в наше же время мы говорим о гуманитарной, личностно-ориентированной педагогике. В то же время ярким примером не-подавления служат беседы Платона со своими учениками в садах Академии в Афинах; известен педагогический принцип Сократа, выражавшийся в приверженности к убеждению, а не в принуждении; широко известны взгляды великого гуманиста Ж.Руссо, призывающего идти от природы человека.
На современном этапе развития нам уже не требуется доказательств немаловажности гуманистического подхода в процессе образования. Его явным преимуществом является прежде всего внимание к внутреннему миру человека. Но с другой стороны, нельзя сроить систему образования исключительно на интересах человека и на культивировании уникальности его личности. Так что же предпочтительнее — управление развитием личности или её свободное воспитание?
Ответ необходимо искать за пределами чистой педагогики. Философское понимание человека может стать ядром для его педагогического понимания. Различные философско-антропологические концепции человека солидарны в понимании его как существа открытого, постоянно и заново определяющего себя.
Рассмотрим концепцию экзистенциализма и тесно связанный с ней подход к образованию Виктора Франкла. Исследуя позицию экзистенциализма, чьи положения, казалось бы, не связаны с теорией воспитания, можно найти достаточно чёткие методологические основы воспитания. Согласно экзистенциализму, человек познаёт мир не отстранённым разумом, а пропускает через себя, постигая его посредством своих поступков, удач или страданий. Основным методом воспитания служит диалог и эвристическая беседа, в результате которых у человека возникает потребность в самоанализе и вырабатывается способность смотреть стоически жизни в лицо. Согласно экзистенциализму, не может существовать научной теории воспитания, так как личность и её проявления исключительно индивидуальны. Общими задачами педагогики являются создание условий для обнаружения учеником смысла своего существования, осознание важности морального выбора и несения ответственности за него.
Виктор Франкл отмечал, что человек не обусловлен полностью обстоятельствами. Не какая-то неведомая сила влечет его к моральному поведению, а это он сам решает вести себя морально. Этим он не просто удовлетворяет свою моральную потребность, а делает это в соответствии с представлениями о своём человеческом статусе и смысле своего существования. Кроме того, человек не в состоянии выживать в своей «человечости» без осмысленного отношения к своему бытию и его назначению, то есть пребывая в экзистенциальном вакууме.
Вопрос о смысле существования является для человека глубоко насущным и причину этого Франкл видел в том, что человек утерял в своей истории сначала охранявшие его животные инстинкты, а потом -традиции, которые служили опорой его поведения и оказались разрушенными в современности. Сейчас «никакой инстинкт не говорит ему, что он вынужден делать, никакая традиция не подсказывает ему, что он должен делать, вскоре он уже не знает, что он хочет делать. Всё больше он начинает руководствоваться тем, что заставляют его делать другие, всё в большей степени становясь жертвой конформизма».
