Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Генезис государственно-церковных отношений: греко-римский мир 36
1. Религия как формообразующий фактор гражданских и государственных и нститутов 36
2. Религиозная природа верховной власти в античных государствах 54
3. Идеальная модель государственно-церковных отношений с появлением и распространением христианства и вероисповедная политика Римской Империи 66
Глава II. Византийская модель государственно-церковных отношений: соотношение двух властей внутри Империи 109
1. Особенности системы властных отношений христианской империи и христианской церкви 109
2. Споры вокруг Символа веры и императорская васть 134
3. Императорская власть и государственная политика в отношении нехристианского населения Византийской империи 149
Глава III. Государственно-церковные отношения в политической истории России (досоветский период) 162
1. Генезис государственно-вероисповедных отношений и особенности рецепции византийской симфонии на Руси (IX—XIII вв.) 162
2. Государство и религиозные институты в период господства Золотой Орды (XIII-XV вв.) 187
3. Государство и церковь в Московской Руси (XV-XVII вв.). Российская имперская идея и истоки российского евразийства 197
4. Синодальная модель государственно - церковных отношений (XVIII — нач. XX в.) 209
5. Необходимость реформирования синодального строя и построения новой модели государственно-вероисповедных отношений на рубеже XIX-XX вв. 223
Глава IV. Вероисповедная политика советской власти (1917-1991)... 236
1. Феномен политической борьбы с религией и государственная религиозная политика в СССР. Советская модель государственно-церковных отношений 237
2. Поворот в вероисповедной политике советского руководства накануне и в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период 252
Глава V. Выбор новой модели государственно-церковных отношений в постсоветской России 265
1. Теоретико-методологические основы современной модели государственно-вероисповедных отношений в России 265
2. Государство и религиозные институты в условиях секуляризации и вероисповедного плюрализма 287
3. Российские реалии религиозной свободы и проблемы духовной безопасности 312
4. Государственно-вероисповедное партнерство: опыт политико-правового регулирования 331
5. Общие контуры современной российской модели отношений государства и религиозных институтов 352
Заключение 374
Список использованных источников и литературы 381
- Религия как формообразующий фактор гражданских и государственных и нститутов
- Особенности системы властных отношений христианской империи и христианской церкви
- Генезис государственно-вероисповедных отношений и особенности рецепции византийской симфонии на Руси (IX—XIII вв.)
Введение к работе
ВВЕДЕНИЕ
Начало XXI в., опровергнув ожидания предшествующих десятилетий, не внесло ясности в стратегические вопросы развития человечества. Развитие информационных и коммуникационных технологий поставили мир на порог политического, научного и социально-культурного феномена «информационного общества», привнесшего качественно новое измерение в устоявшиеся представления о месте и роли традиционных общественных институтов -властных, экономических, правовых и религиозных. Нестабильность, непредсказуемость и неоднозначность происходящих в стране и в мире процессов повышают востребованность политологического и теоретико-методологического анализа, в фокусе которого в том числе оказываются государственно-церковные отношения, вероисповедная политика, их цивилиза-ционные особенности.
Многогранный процесс становления и развития гражданского общества немыслим без установления цивилизованных взаимоотношений государства с религиозными институтами. Эта задача порождает проблемы, связанные с анализом взаимоотношений государства и церкви, форм и особенностей, которые они могут приобрести в многоконфессиональной и полиэтнической стране, особенно такой, как Россия. В каком объеме они должны учитывать интересы традиционных, повсеместно распространенных конфессий и небольших новообразований? Это также исследование воздействия на них современной светской культурной среды с приоритетами науки, технического прогресса, образования и информатики. Кроме того - это выбор оптимального варианта вероисповедной политики государства для решения основной задачи модернизации страны. Теоретическое и практическое решение проблем далеко неоднозначно. Ответы на них предлагаются разные — от механического копирования чужестранных моделей до простого воспроизведения отечественной старины.
Изучение, анализ процесса становления и развития государственно-церковных отношений, как и их современных особенностей, в разных странах, - научная основа для выработки и совершенствования отечественной вероисповедной политики. В то же время фундаментом, без которого невозможно рассчитывать на оптимальное решение российских проблем, является доскональное знание особенностей культуры, правовых и духовно-нравственных норм и ментальности своего народа. Взвешенное, разумное сочетание мирового опыта, с одной стороны, социально-политической и культурно-духовной ситуации в России, с другой, позволят достигнуть искомого результата - предложить концепцию вероисповедной политики, способствующую демократическому обновлению Российского государства.
Осознанные усилия по построению современной модели государственно-церковных отношений невозможны без понимания роли и места религии в истории и жизни российской цивилизации, без всестороннего исследования культурной и исторической традиции, уходящей в ряде случаев своими корнями в античную древность. Наличие в стране значительного количества верующих, основанный на поликонфессиональном религиозном опыте, неповторимый национально-культурный облик, ускорен-ность религиозного компонента в различных сферах общественном жизни, умноженные на духовный и мировоззренческий потенциал православия, ислама, буддизма, иудаизма и других религии, придают религиозному фактору ведущую системообразующую роль в сохранении и развитии российской цивилизации.
При разработке модели государственно-вероисповедных отношений для современной России особую актуальность приобретает обращение к незападному культурно-историческому опыту, в частности выработанному в русле восточно-христианской культурной традиции. Разумеется, рецепция государственно-вероисповедных отношений, существовавших в эпоху православно-христианских империй, как Византийской, так и Рос-
сийской, в условиях постсоветской России представляется совершенно нереальной. Разрабатывая современную концепцию государственно-церковных отношений и политические механизмы ее практической реализации не следует забывать, что восточно-христианский опыт наиболее близок России в цивилизационном плане, а большая часть россиян независимо от религиозных и политических предпочтений, учитывая провалы, потери и неудачи при проведении реформ 1990-х гг., не стремится к возвращению в дореформенное прошлое, но выступает за совмещение традиционных ценностей российской цивилизации с базовыми правами и свободами в условиях социально ориентированной рыночной экономики, что подтверждают результаты многочисленных социологических опросов последних лет, согласно которым большинство верующих и неверующих граждан Российской Федерации отвергают атеистический диктат советского периода и одновременно негативно относятся к идее клерикализации государства, признавая при этом аксиологическое значение религиозной веры.
Это требует научного теоретико-методологического осмысления долговременных исторических факторов, включая роль системных составляющих российской цивилизации.
Ошибочно полагать, что проблема гармонизации государственно-церковных отношений является тактической задачей, решаемой, с одной стороны, с помощью администрирования, а с другой - применением современных политических технологий и PR-методов.
Недооценка роли и влияния религиозной составляющей на происходящие процессы национального возрождения и обновления чревата разбалансированием базовых подходов к преодолению кризиса и реформированию российского общества.
Актуальной для политической науки является проблема раскрытия взаимодействия религиозного мировоззрения и политической воли, протекающего в конкретной системе государственных и общественных координат. В прикладном выражении она определяется структурными и содержательны-
ми аспектами моделей государственно-церковных отношений, присущих различным цивилизациям. Научный интерес представляет раскрытие различных подходов к построению новой модели государственно-церковных отношений - от радикально-либерального до консервативно-протекционистского, в какой степени эти подходы обеспечили качественное совершенствование государственной вероисповедной политики, гармонизацию межконфессиональных отношений, дан ли ответ ожиданиям российского общества на полноценное возрождение религиозной жизни. Выбор осложнился беспрецедентным внешним давлением, ставшим неизбежным в утверждавшемся в России открытом гражданском обществе.
В ряду этих проблем все большую актуальность приобретает глубокий анализ событий, предшествовавших нынешней обстановки в России, а также политических процессов сегодняшнего дня, который позволит найти правильные решения острых задач, стоящих в области государственно-вероисповедных отношений. Углубление социально-экономических реформ в условиях глобализирующегося мира и стабилизация российской государственно-политической системы в начале XXI в. создали объективные предпосылки для последовательного разрешения назревших вопросов, связанных с определением роли и места религиозного фактора в преобразовании российского общества, а также задач государства по установлению правового режима регулирования социально-политических и организационных аспектов взаимодействия власти и церкви.
В современной России религиозные объединения, духовно окормляя значительную часть населения, выступают важным структурным элементом гражданского общества, укрепляющего свои позиции в ходе протекающих демократических процессов. От состояния государственно-церковных отношений, таким образом, во многом зависит развитие эффективного, конструктивного диалога между обществом и государством, гражданский мир и согласие.
Знание истории становления и развития, а также современных особенностей государственно-церковных отношений в разных странах, - важная предпосылка для выработки и совершенствования отечественной государственной вероисповедной политики. Вместе с тем российская модель государственно-церковных отношений должна отвечать национальным цивилизаци-онным традициям, обогащенным мировым опытом, а не представлять собой чужеродный, навязываемый извне компонент внутренней политики государства.
Источниковая база исследования и степень научной разработанности проблемы.
Поднимаемые в работе вопросы имеют обширную источниковедческую базу и богатую историографию, представленную философской, политологической, исторической, богословской, религиоведческой, социологической, юридической литературой.
Генезис государственно-церковных отношений в античности рассмотрен на греко-римском материале по классическим историческим трудам Н.Д.Фюстеля де Куланжа и Т.Моммзена, а также религиоведческим исследованиям Шантепи де ла Сосея и Мирча Элиаде. Сочинения Тита Ливия, Плутарха, Гая Петрония, Марка Теренция Варрона, а также древние юридические памятники - законодательство Солона и Клисфена, древнеримские «Царские законы» и более позднее собрание «Законов XII таблиц» - наряду с археологическими древностями детально и глубоко раскрывают роль религии в качестве формообразующего фактора по отношению к гражданским и государственным институтам. Исторический материал, введенный в научный оборот историками-позитивистами XIX в., послужил одним из источников формирования социально-философских взглядов российских мыслителей Ивана Ильина и Льва Тихомирова, чьи взгляды и выводы на предмет исторической эволюции государственно-церковных отношений широко использованы в исследовании.
Возникновение христианства и становление учения о царстве небесном и царстве земном в греко-римском мире широко освещено в библейских текстах и трудах раннехристианских авторов, заложивших теоретический фундамент учения об отношениях божественной и земной власти в исторических реалиях Римской империи начала нашей эры. Основы «внешней экклесиологии» (учения о бытии Церкви в мире) изложены в посланиях апостола Павла и в вероучительном сборнике «Дидахи» («Учение Двенадцати апостолов»), датируемом кон. I - нач. II вв. Более детально положения о «внешнем бытии» Церкви раскрыты в т. н. «Писаниях мужей апостольских» - церковных писателей I - сер. II вв., непосредственно связанных с апостолами и писавших, следуя руслу апостольской проповеди, «по образу их». Церковная традиция относит к ним апостола Варнаву («апостола из 70-ти»), Дионисия Ареопагита, Климента Римского, Игнатия Антиохийского, Поликарпа Смирнского, Папия Иерапольского и Ерма (Герма).
Эпоха гонений отражена в римской историографии, начиная с трудов римских историков Светония и Корнелия Тацита, а также писем государственного деятеля и писателя Плиния Младшего. Роль идеологического обоснования религиозной политики римской власти сыграли труды античных критиков христианства (Элий Аристид, Кресценций, Лукиан Самосат-ский, Фронтон, Цельс и др.), изученные и систематизированные в исследовании А.Б.Рановича. Ответ на критику вероучения в сочинениях раннехристианских апологетов II - III вв. ознаменовал следующий этап развития философской концепции отношения христианства к государственной власти. Наибольший интерес для задач исследования представляют сочинения Иустина (Юстина) Философа, Аполлония, Феофила Антиохийского; богословские труды латиноязычных писателей африканской Церкви - Тертул-лиана, Киприана Карфагенского, Лактанция; а также наследие восточной греческой апологетики, представленной писателями Александрийской бо-
гословской школы - Климентом Александрийским, Оригеном, Григорием Неокесарийским, Дионисием и Феоном Александрийскими.
Событийная канва воцерковления Римской империи и становления христианского государства, ставшего колыбелью христианских цивилизаций средних веков и нового времени, достаточно известна и многократно описана в трудах церковных и светских историков, начиная с 10-томной «Церковной истории» и «Жития императора Константина» современника событий епископа Евсевия Кесарийского (Евсевия Памфила). Ему же принадлежит авторство теории христианской империи, определившей строй и алгоритмы развития византийской цивилизации напоследующее тысячелетие. Знакомый с суждениями о божественной природе царственности Плутарха и трудами древнегреческих философов II - III вв. Диотогена, Экфан-та и др., а также с идеями Филона Александрийского и Оригена об избранности Римской империи, Евсевий сформулировал идеальную концепцию государственно-церковных отношений, утвердившуюся в реалиях византийской жизни.
Эпоха Константина Великого и его преемников, безусловно, воспринималась исследователями как пролог к истории Византийской империи, ставшей, в свою очередь, важнейшим этапом развития восточно-христианской и, впоследствии, российской цивилизации. Соответственно, она получила широкое освещение в работах церковных и светских отечественных историков - Ф.Курганова, А.Лебедева, В.Сокольского, Ф.Успенского, Ю.Кулаковского, А.Васильева, А.Карташева, Г.Литаврина, Иоанна Мейендорфа и др. Особо следует выделить работы выдающегося русского церковного историка профессора Казанской духовной академии Ф. Курганова, которые, по словам Льва Тихомирова, «так глубоко проникнуты Византийским духом, как будто автор явился прямо из Константинополя времен Юстиниана». Примечательны также рассуждения о роли византийской цивилизации выдающегося русского мыслителя К.Н.Леонтьева («Византизм и славянство»). Из современных исследователей византийской
модели ГВО, ее особенностей и исторического воплощения использованы работы С.Рансимена, А.Дворкина, прот. В.Асмуса, В.Сокольского и А.Кузнецова.
Источниками по византийской церковно-политической философии, воплотившейся в концепции «симфонии священства и царства», служат труды христианских богословов (начиная с трех «великих каппадокийцев», вселенских отцов и учителей Церкви - Василия Великого, его младшего брата Григория Нисского и Григория Богослова, а также близкого к ним Иоанна Златоуста), исторические хроники и юридические акты византийских императоров. Среди последних выделяются «Кодекс Феодосия» 438 г. и, особенно, «Кодекс Юстиниана» 529 г. - обширный свод императорских законов в 12 книгах, содержащий 4600 государственных актов. Новые законы Юстиниана, принятые после выхода этого Кодекса, назывались «Новеллы» (всего их известно 175). Другими источниками права являлись «Ди-гесты» - извлечения из трудов римских юристов, а также «Институции» -систематические изложения римского права. Начиная с XII в., «Кодекс Юстиниана», «Новеллы», «Дигесты» и «Институции» в совокупности составили Свод гражданского права (Corpus Juris Civilis), положенный в основу правовых систем христианских государств Европы.
В «Новеллах Юстиниана» юридическая мысль менее скована установлениями классического римского права и более исходит из насущных проблем государственной и общественной жизни. Не случайно основные законоположения о государственно-церковных отношениях были сформулированы именно в «Новеллах», адресованных для исполнения Константинопольскому патриарху.
Обширное и разнообразное законодательство Юстиниана по церковным вопросам в последние годы его правления систематизировалось канонистом Иоанном Схоластиком в сборнике из 50 глав. Позднее этот сборник вошел в состав «Номоканона» («Законоправила») - свода канонического права, составленного патриархом Фотием. С именем последнего связана
подготовка законодательного сборника «Эпанагога» (886 г.), наиболее полно и всесторонне изложившего существо «симфонии священства и царства». Содержавшиеся в императорских установлениях идеи в дальнейшем обосновывались и развивались византийскими канонистами, в число которых наряду с упомянутым Иоанном Схоластиком и патриархом Фотием входили Феодор IV Вальсамон (XII в.) и Матфей Властарь (XIV в.).
Генезис государственно-церковных отношений в Древней Руси и особенности рецепции византийской «симфонии» нередко оказывались в фокусе внимания исследователей славянских древностей, однако комплексное, всестороннее изучение этой темы еще ждет своего часа. Наряду с В.Ключевским, М.Тихомировым, Р.Скрынниковым, Я.Щаповым, Н.Никольским и другими учеными XIX-XX вв. взаимоотношения власти и Церкви в древнерусском обществе и влияние на них византийской традиции затрагивали в своих трудах церковные историки и богословы (А.Карташев, Е.Голубинский, игумен Иоанн Экономцев, прот. А.Шмеман и др.). Основой их исследований служили летописные источники («Повесть временных лет», «Житие святого Владимира») и идейно-философское наследие древнеславянских религиозных мыслителей, особенно «Слово о Законе и Благодати» Киевского митрополита Иллариона, ярко выразившее мироощущение молодого русского народа, обратившегося к христианской вере.
Рецепция византийской модели ГВО на древнерусской почве наиболее отчетливо проявилась в правовой сфере. Для целей предлагаемого исследования проанализированы древнерусские «Кормчие книги», составленные на основании переводных сборников византийских законов («Мерило Праведное» и «Закон Судный людям»), нормы русско-славянской правовой системы, изложенной в «Русской правде», а также тексты княжеских уставов, утвердивших статус Церкви в русском государстве. В их числе следует указать «Устав князя Владимира Святославича о десятинах, судах и людях церковных» и «Устав князя Ярослава о церковных судах», не
имевшие прямых аналогов в византийском законодательстве и регламентировавшие источники и порядок материального обеспечения духовенства и монастырей, а также судебные прерогативы епископата и его иммунитет-ные права.
Монголо-татарское нашествие и золотоордынский период с их глобальными цивилизационными последствиями оказали глубокое воздействие на развитие российской модели ГВО. Основы религиозно-политической доктрины чингизизма раскрывают современники событий -историки Ата-Мелик Джувейни, Абу-Хашим Ал-Макризи и Абуль-Фарадж, в переложении которых сохранилось содержание Великой Ясы («Запретов и законов Чингисхана») - общемонгольского свода законов, утвержденного курултаем 1225 г.
Никоновская и Лаврентьевская летописи, сочинения русских книжников, «Правило» Собора 1274 г. и тексты ханских ярлыков - иммунитет-ных грамот, выдававшихся русскому священноначалию золотоордынскими правителями, наряду с работами отечественных философов, историков и культурологов (Л.Тихомирова, Г.Вернадского, Б.Грекова, А.Горского и Б.Успенского) служат источниками и историографией состояния ГВО и поддерживающей их политической философии в золотоордынский период. В свою очередь, в классических работах академика В.Бартольда «Халиф и султан» и «Теократическая идея и светская власть в мусульманском государстве» детально проанализирована исламская концепция государственности, в которую со временем органически погрузилась доктрина чингизизма.
Становление Московского государства как своеобразного преемника Византийской империи и Золотой Орды на рубеже XV-XIV вв. сопровождалось формированием сложного комплекса религиозно-идеологических представлений, получивших свое выражение в формуле «Москва - Третий Рим». Переводы исторических «Повестей о Вавилонском царстве» и появившиеся вслед за ними «Сказание о князьях Владимирских» и «Послание о Монома-
ховом венце» предшествовали посланиям старца Филофея, адресованным в 1514-1524 гг. великокняжескому дьяку Михаилу Мунехину и великому князю Василию III. Именно в них были сформулированы основы российской имперской идеи. Вытекавшую из нее развернутую концепцию царской власти изложил в своих трудах современник Филофея Иосиф Волоцкий, чьи идеи оказали глубокое влияние на политическую философию Ивана IV Грозного.
Драматические страницы российской истории ГВО в XVI-XVII вв. привлекали внимание не только историков (Г.Вернадский, Н.Каптерев, А.Карташев, Р.Скрынников, Н.Никольский) и культурологов (Б.Успенский), но и выдающихся российских философов И.Ильина, В.Зеньковского, Г.Флоровского, С.Булгакова и К.Леонтьева. Их суждения и выводы раскрывают особенности и пути развития русского православия, его могучий вклад в формирование российской цивилизационной общности.
Становление принципиально новой модели государственно-церковных отношений при Петре Великом отражают законодательные установления царя-реформатора («Духовный регламент» 1721 г. с «Прибавлением о правилах притча церковного и чина монашеского»), а также сочинения Стефана Яворского и Феофана Прокоповича. В проповедях и трактатах последнего («Слово о власти и чести царской», «Правда воли монаршей», «Розыск о понтифексе») в противовес византийской симфонии обосновывалась идея абсолютного верховенства власти государя над любой иной властью, включая церковную.
Правовой статус православной церкви в Российской империи и синодальная модель государственно-церковных отношений устанавливались различными императорскими указами, но окончательно оформились в своде «Основных государственных законов», принятом в 1832 г. Источники по петербургскому периоду российской истории достаточно многочисленны и широко отражены в обширной историографии. Особенности вероисповедной политики имперских властей проанализированы многими современными исследователями - В.Федоровым, С.Римским, А.Полуновым, О.Курило, С.Цатуряном, Э.Бакаевой, О.Ершовой, Л.Митрохиным и другими. Кризисные
явления в модели государственно-церковных отношений на рубеже XIX и XX вв. и воспоследовавшие им реформы отражены в публицистике тех лет, работах К.Победоносцева, императорском манифесте и указах («Об укреплении начал веротерпимости», 17 апреля 1905 г.), статьях и выступлениях С.Витте и П.Столыпина. Среди тех, кто активно высказывался в печати по проблемам государственно-церковных отношений и чьи работы позволяют полно представить религиозную ситуацию в стране, отношение в обществе к государственной церковной политике, почувствовать ожидаемые верующими и неверующими перемены, назовем К. К. Арсеньева, В. Иванова, С. А. Котлярев-ского, М. А. Рейснера, П. В. Каменского, А. В. Карташева, А. Орлова, В. Д. Бонч-Бруевича.
Постановления и декреты Временного правительства и другие вероисповедные законы, направленные на формирование либеральной (демократической) модели государственно-церковных отношений, равно как и документальные материалы Поместного собора, восстановившего патриаршество, позволяют раскрыть тенденции утверждения в общественной и религиозной жизни либеральных принципов буржуазных свобод, не отрицавших вместе с тем цивилизационного значения традиционных вероисповеданий.
Об антирелигиозной политике советской власти и драматической судьбе миллионов верующих написаны десятки книг, при этом следует выделить философские наблюдения С.Булгакова, А.Игнатова и В.Шубарта, отмечавших квазирелигиозный характер коммунистической идеологии. Положение религии, церкви и верующих в России и, особенно, в Советском Союзе всегда было объектом научных интересов зарубежных ученых. Среди них У. Коларз, У. Флетчер, А. Бурдо, Д. Эллис, Д. Поспеловский и др., чьи труды известны российской научной общественности и содержат в себе немало ценных и точных наблюдений, объективных выводов об истории государственно-церковных отношений в Советской России.
Событийную канву масштабных антирелигиозных гонений в коммунистическую эпоху помогают восстановить официальные документы советской
власти, воспоминания современников (в т.ч. церковных иерархов и государственных деятелей) и исторические изыскания, однако уникальная «антимодель» государственно-церковных отношений, возникшая в ходе глобального по своим цивилизационным последствиям социального эксперимента, еще ждет всестороннего изучения и анализа. Для целей настоящего исследования эта задача особо актуальна в связи с поиском путей гармонизации государственно-церковных отношений в пореформенной России.
Большинство отечественных исследований относится к 1990-м - нач. 2000-х гг. и характеризуются введением в научный оборот ранее не публиковавшихся архивных материалов и результатов социологических исследований. Плодотворно разрабатывают данную проблематику В.Алексеев, Ю.Зуев, А.Ионова, А.Кашеваров, Г.Керимов, А.Лещинский, Л.Митрохин, А.Нуруллаев, Ф.Овсиенко, М.Одинцов, В.Пинкевич, В. Савельев, Н.Трофимчук, Э.Филимонов, Д.Фурман, М.Шкаровский, В.Цыпин. Тема ГВО стала предметом докторских и кандидатских диссертаций В.Алексеева, Ю.Бабинова, О.Васильевой, Н.Волкова, Н.Кривовой, М.Нечаева, В.Полосина, А.Трухачева, Г.Фаизова.
Последнее десятилетие характерно и тем, что резко возрос объем литературы, издаваемой религиозными центрами и издательствами. В ней содержится неизвестная ранее информация о жизни и деятельности религиозных организаций, их взаимоотношениях с государством и, одновременно, их точка зрения на существо государственно-церковных отношений на различных этапах российской истории. Выделим публикации таких авторов, как митрополитов Иоанна (Снычева) и Кирилла (Гундяева), игумена Иннокентий (Павлова), А. Кураєва, В.Цыпина, С.Гордуна.
В целом, отечественная историография преодолевает былые недостатки в исследовании проблем свободы совести и вероисповеданий в истории России. Не все указанные работы имеют одинаковую теоретическую и практическую значимость. В некоторых встречаются недостаточно точные оценки процессов коммунистической секуляризации, религия в них рассматривается
исключительно как «пережиток прошлого», ее воспроизводство не связывается с современными социальными деформациями и противоречиями. С другой стороны, процесс секуляризации предстает как исключительно навязанное сверху «упразднение» религии, недооценивается его исторически объективный характер, уходящий корнями в социально-экономические и духовные изменения XX в. Тем не менее, указанные работы содержат богатый эмпирический материал, а многие положения и выводы представляют значительный интерес для проблематики нашего исследования.
Идейно-философские истоки понятий свободы совести и вероисповеданий мы находим в трудах мыслителей XIII-XIV вв. - У.Оккама и Марсилия Падуанского. Последний в трактате «Защитник мира» впервые предложил отделить церковь от государства, предоставив ей исключительно духовную жизнь людей, и подчинить священнослужителей светскому суду и светской власти. В эпоху Возрождения и в Новое время наибольший вклад в разработку концепции свободы совести и свободы вероисповеданий внесли Н.Макиавелли, Т.Мор, Б.Спиноза, Т.Гоббс, Дж.Локк и французские просветители XVIII в., ставшие радикальными проводниками идей религиозной свободы.
На понимание свободы совести как права на свободу религиозного или безрелигиозного мировоззренческого выбора оказали большое влияние взгляды немецких философов Гегеля и П.Канта, показавших в том числе, что система религиозных представлений изначально влияет на формирование нравственных, правовых и культурных ценностей общества, придавая им императивный характер. С их идеями перекликаются мысли И.Ильина, глубоко раскрывшего в работе «Аксиомы религиозного опыта» приоритет автономии совести над религиозной гетерономией, навязываемой человеку государственной властью.
Правовая интерпретация понятия религиозной свободы как системной категории изложена в работах современных российских правоведов (А.Ловинюков, И.Куницын и др.) и основывается на международно-
правовом определении принципов свободы совести и свободы вероисповеданий. Определяющую роль в оформлении современной модели государственно-церковных отношений сыграли «Всеобщая декларация прав человека» 1948 г., «Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод» 1950 г., «Международный пакт о гражданских и политических правах», вступивший в силу в 1976 г.
Европейские декларации по правам человека, включающие разделы, посвященные свободе совести, как правило, связаны с деятельностью Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). В работе использованы «Заключительный Акт», подписанный в Хельсинки в 1975 г., в частности гл. YII «Уважение прав человека и основных свобод, включая свободу мысли, совести, религии и убеждений», итоговые документы Мадридской (1983 г.) и Венской (1989 г.) встреч представителей государств-участников СБСЕ.
В Российской Федерации приверженность закрепленным в международно-правовых актах принципам религиозной свободы подтвердили Закон РСФСР «О свободе вероисповеданий» (1990 г.) и его новая редакция - Федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях» (1997 г.), «Декларация прав и свобод человека и гражданина» (1991 г.) и «Конституция Российской Федерации» (1993 г.).
Сходные подходы к содержанию религиозной свободы формулировались в документах международных религиозных организаций - на Амстердамской ассамблее Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) в 1948 г. и генеральных ассамблеях ВСЦ в Нью-Дели (1961 г.) и Найроби (1975 г.). В работе использованы материалы ассамблей Всемирной Лютеранской Федерации в Дар-эс-Саламе (1977 г.) и в Будапеште (1984 г.), документы проходящих раз в десять лет Ламбертских конференций Англиканской церкви, а также «Декларация о религиозной свободе», принятая Вторым Ватиканским Собором в 1965 г.
Позицию православного мира в вопросах религиозной свободы раскрывают декларация «Об отношениях Церкви и государства», принятая в 1917 г. Всероссийским Поместным Собором по докладу профессора С.Булгакова, адресованная Правительству СССР «Памятная записка соловецких епископов» и «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые юбилейным Архиерейским Собором в августе 2000 г.
В свете рассматриваемых проблем в работе проанализированы «Каирская декларация прав человека в исламе» (1990 г.), принятая государствами-членами организации «Исламская конференция», и вышедший в 2001 г. программный документ Совета муфтиев России «Основные положения социальной программы российских мусульман».
Экклесиологическое и философское обоснование принципа отделения религиозных институтов от государства рассмотрены на основании трудов крупнейшего представителя отечественного славянофильства XIX в. философа и публициста А.Хомякова («Церковь одна», «Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях»), цикле лекций «Основы христианской культуры» И.Ильина и созвучных им работах видного протестантского теолога XX в. швейцарца Карла Барта («Христианин в обществе» и «Познаваемость Бога»). Для обоснования необходимости определения границ применения «либерального стандарта» религиозной свободы потребовалось обратиться к углубленной трактовке понятия «права человека», нашедшей отражение в трудах мыслителей XX в. (С.Франк, И.Ильин, Х.Ортеги-и-Гассет, А.Солженицын).
Секуляризации общественно-духовной жизни, правовым основаниям и социальным последствиям формирования и развития различных моделей государственно-церковных отношений посвящен ряд публикаций в периодических изданиях последних лет («НГ-Религии», «Свободная мысль», «Социологические исследования», «Вопросы философии», «Государство и право», «Мировая экономика и международные отношения», «Православная беседа»), из авторов которых следует назвать В.Чаплина,
А.Себенцова, А.Малашенко, М.Тульского, И.Смирнова, Э.Соловьева, В.Лекторского, Л.Иванову, Л.Морозову, Е.Рашковского, А.Зубова и других современных исследователей. Получивший широкое распространение феномен новой (альтернативной) религиозности рассмотрен в работах А.Авиловой, А.Полонского, М.Штерина, Н.Трофимчука, А.Дворкина, Э.Филимонова, в свою очередь широко использовавших труды зарубежных философов и социологов.
Для целей исследования детально проанализированы конституции и законодательство зарубежных стран, выдержки из которых по вопросам государственно-церковных отношений обобщены в сборниках, изданных под редакцией А.Протопопова.
Также были проанализированы три концепции современной модели ГВО, разработанные: кафедрой религиоведения Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации (июнь 2001 г.); Институтом государственно-конфессиональных отношений и права и Главным управлением Министерства юстиции Российской Федерации (июль 2001 г.); Историко-правовой комиссией Русской Православной Церкви (апрель 2003 г.). В исследовании рассмотрены законодательные инициативы, устанавливавшие критерии традиционности для российских религиозных объединений. Для разработки цивилизационного подхода к формированию российской модели государственно-церковных отношений наряду с идеями знаменитого английского социолога XX в. А.Тойнби использованы взгляды культуролога Б.Ерасова и современного исследователя М.Мчедлова, разрабатывающего методы цивилизационного анализа применительно к российской действительности.
Завершая источниковедческий и историографический обзор, отметим, что задача научного изучения места и роли государственно-церковных отношений в системе цивилизационнообразующих факторов и характеристик осталась до конца неразрешенной, и исследователям пока не удалось воссоздать целостную картину становления и развития государственного
церковных отношений в рамках цивилизационного подхода. Учитывая это обстоятельство, диссертант предпринял исследование данной проблемы.
Объект исследования - государственно-церковные отношения.
Предмет исследования - анализ моделей государственно-церковных отношений, причинно-следственных связей, факторов, детерминирующих процесс их формирования и функционирования на различных этапах политической истории мира и России.
Исследовательская гипотеза. Автор исходит из научного предположения о том, что отношения между государственной властью и религиозными институтами являются динамично развивающейся системой, отражающей, с одной стороны, текущее, исторически обусловленное состояние взаимоотношений властных и религиозных структур, а с другой, выражающей имманентные характеристики, присущие данной цивилизацион-ной модели развития. Характер государственно-церковных отношений оказывает прямое воздействие на уровень общественно-политической стабильности, формы и методы презентации и отстаивания акторами политического процесса своих интересов, представления о целях и назначении политической деятельности. Конструктивный диалог власти и церкви -один из ведущих механизмов легитимации власти и ее решений, формирования и эффективного функционирования гражданского общества.
Цель и задачи исследования.
Цель исследования в разработке теоретико-методологического инструментария и оценки государственно-церковных отношений в качестве неотъемлемого цивилизационнообразующего фактора и важнейшей цивили-зационной характеристики, осмыслении их влияния на культурный, социально-политический ландшафт, исторические особенности развития и современные реалии российского общества.
Сформулированная цель исследования определила необходимость решения следующих теоретических и эмпирических задач:
выявить детерминанты становления и функционирования моделей государственно-церковных отношений, акцентировав внимание на теоретико-методологических основах осмысления цивилизационного развития, научных мировоззренческих источников и политических реалиях соответствующих эпох;
проанализировать основные этапы становления и эволюции государственно-церковных отношений в рамках своеобразного цивилизационного «ствола», ретроспективно уходящего своими корнями в российскую, золото-ордынскую, древнерусскую, византийскую и римскую историю;
дать научно-критический анализ диалектики государственно-церковных отношений с учетом их цивилизационной составляющей;
раскрыть сущность, содержание, принципы и основные итоги реализации исторических и цивилизационных моделей государственно-церковных отношений, оценить эффективность их функционирования, изучить исторический опыт решения «религиозного вопроса»;
провести сравнительный анализ современных моделей правового регулирования государственно-церковных отношений в различных странах;
изучить особенности религиозного состояния общества в условиях нарастающих глобалистских и секуляризационных процессов;
определить роль и место либерального стандарта свободы совести в регулировании современных государственно-церковных отношений.
проанализировать участие русской православной церкви в политическом процессе современной России;
разработать концептуально оформленные рекомендации, направленные на гармонизацию и дальнейшее совершенствование государственно-церковных отношений в Российской Федерации.
Теоретико-методологическая база исследования.
Исследование осуществлено на основе положений политической теории, социальной и политической философии и философии наук. К теоретико-
методологической основе относятся также концептуальные положения теорий модернизации, глобализации, модерна и постмодерна, институциона-лизм, функционализм, социокультурной и цивилизационной парадигм, представляющих многоуровневый комплекс принципов и методов познания, присущих современной науке, обеспечивающих междисциплинарный характер исследования.
В решении поставленных задач применялись принципы диалектики, историзма, системности, комплексности, общенаучные методы наблюдения, систематизации, классификации явлений, контент-анализ, а также элементы метода экспертных оценок. Большое влияние уделялось сравнительному методу исследования государственно-церковных отношений, позволившему выявить общее и особенное в политической практике выстраивания отношений и взаимодействий этих акторов социально-политической жизни в различные исторические периоды и разных странах. В исследовании применялся также нормативно-ценностный подход, подразумевающий оценку установленных фактов в контексте их содействия или, напротив, противодействия государственно-церковным отношениям.
В диссертации использованы положения основополагающих историче
ских и государственных документов, касающихся государственно-
вероисповедных отношений; правовых актов России и зарубежных стран, от
носящихся к исследуемой проблеме. Важное значение придавалось много
мерности анализа, осуществления принципа единства теоретического и эмпи
рического в познании сущности и типов моделей государственно-церковных
отношений.
Ведущее место принадлежит анализу государственно-церковных отношений в контексте цивилизационной теории, концептуальные положения которой отличаются как от формационного подхода, так и от изучения специфических особенностей конкретных политических и социально-экономических систем. Социально-культурные характеристики любой цивилизации исторически устойчивы и действуют на протяжении длительного,
иногда тысячелетнего, периода, переживая смену не только политических режимов, но и общественных систем. Для целей нашего исследования ценность цивилизационного анализа состоит в том, что он предполагает соотнесение и сопоставление ценностей цивилизаций, существовавших, в том числе, и в разные эпохи.
Цивилизационный анализ предполагает вычленение глубинных факторов, архетипических черт, долговременных признаков, таких как культурные, религиозные и этнические характеристики, исторические традиции, поведенческие и психические стереотипы. В этом контексте возможно исследование не только государственно-церковных, но и государственно-вероисповедных отношений, представляющих совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимосвязей между институтами власти и религиозными образованиями. Лежащие в основе государственно-церковных отношений традиционные представления о месте и роли религии в жизни общества сопричастны духовной идентификации и определяют специальность общественной политической жизни, являясь, таким образом, объектом цивилизационного анализа.
Цивилизационная парадигма позволила вписать историю государственно-церковных отношений как самостоятельной сферы в общий процесс цивилизационного развития России и предшествующих ей империй, вычленить применительно к каждому из рассматриваемых этапов устойчивую сумму качеств и системных характеристик отношений государства и религиозных институтов, которая определяется нами как «модель государственно-церковных отношений». Сравнительный междисциплинарный анализ моделей государственно-церковных отношений, существовавших в разные эпохи позволил выявить новые грани и проблемы, ранее не поднимавшиеся в науке.
В рамках той или иной «модели государственно-церковных отношений» выделяются три составных компонента. Первый компонент касается теоретико-методологических основ взаимоотношений государства и религиозных организаций, в политико-философском и богословско-
аксиологическом осмыслении которых участвуют представители властных и церковных институциональных структур. Второй компонент государственно-церковных отношений - правовая база, включающая конституционные, законодательные и иные нормативные акты, определяющие содержание понятий «свободы совести», «свободы вероисповеданий», регулирующих деятельность религиозных организаций, права и обязанности верующих граждан. Организационно-управленческие структуры и механизмы, призванные реализовать политику государства в вопросах свободы совести и вероисповеданий, институализировать взаимодействия власти и церкви составляют третий компонент модели государственно-церковных отношений.
Последовательная смена таких моделей, сравнительный анализ их сущности, принципов и практики реализации обнаруживает общие цивилизаци-онные закономерности и специфику их национального проявления, что расширяет представления об оптимальной конструкции государственно-вероисповедной политики на современном этапе российской истории.
Научная новизна диссертации:
в работе впервые систематизирован разнообразный и многоаспектный исторический, правовой, религиоведческий и философско-методологический материал, позволяющий получить обобщенное представление о сущности и эволюции государственно-церковных отношений в цивилизационнои истории Римской империи, Византии и России;
впервые в научный оборот вводится и обосновывается понятие «модели государственно-вероисповедных отношений», «модели государственно-церковных отношений» устанавливается историческая преемственность моделей государственно-церковных отношений в рамках цивилизационного цикла, завершившегося формированием самобытной и уникальной российской цивилизации;
на основании разносторонних исторических данных впервые доказывается цивилизационная преемственность модели государственно-церковных отношений, складывающейся в пореформенной России, органически воспринявшей принципы международного права о свободе совести и вероисповеданий;
исследование содержания и состояния государственно-церковных отношений и их эволюции в зависимости от исторических условий, динамики и структуры общественного развития, распространения норм демократии и т.д. позволило по-новому раскрыть процессы возникновения составных элементов демократической вероисповедной политики;
сравнительно-правовой анализ механизмов регулирования государственно-церковных отношений в современных государствах Европы и Северной Америки приводит к выводам о возможных путях дальнейшего совершенствования данной сферы государственной деятельности и социально-политических отношений;
выделены и охарактеризованы сущностные компоненты государственно-церковной политики, реализуемой властными структурами в течение веков;
обоснована тенденция поступательного, хотя и непрямолинейного процесса демократизации государственно-церковных отношений;
введен в научный оборот значительный объем ранее неизвестных, архивных, научных материалов и документов, позволяющих по-новому осветить эволюцию государственно-церковных отношений;
доказана необходимость переоценки политики государства в религиозном вопросе в советский период;
раскрывается динамика складывания религиозной ситуации в мире в конце ХХ-начале XXI вв.;
- прогнозируется спад общественного интереса к религии и церкви по мере развития демократических свобод, преодоления экономических и социальных кризисов, укрепления законности и правопорядка.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Авторская трактовка цивилизации как предельно широкой, стабильной социокультурной общности, существующей в определенных пространственно-временных координатах, исходит из объективного факта присутствия в ней устойчивых социальных, материальных и духовных ценностей, в числе которых религиозная и опосредованная ею государственно-вероисповедная составляющие играют ведущие роли. Локальные цивилизации, в формировании которых находит выражение дискретный характер всемирно-исторического процесса, выступают организуемыми религиями гигантскими суперэтническими общностями.
Развитая религиозная система функционирует в двух взаимосвязанных плоскостях - эсхатологической и духовно-практической, определяющей духовную жизнь общества через регуляцию повседневного поведения его членов, а также политическую жизнь, во многом обуславливая механизмы принятия и механизмы политических решений, характер формирования и взаимодействия институтов власти, элиты и народа, структур гражданского общества. Подвергая регламентации общественные ценности, религия обеспечивает системное функционирование нормативно-ценностных компонентов, направленное на обеспечение единства своих приверженцев в деле спасения. Последнее, являясь конечной целью религиозных усилий человека, есть предельное и всеобъемлющее его состояние, достигаемое индивидуально или в соединении с другими людьми в границах определенной общности.
Религия формирует всеобщую социокультурную связь индивидуумов, групп, социальных ячеек и структур локального уровня. Она создает крупномасштабное единство во времени и пространстве, перекрывающее в
ряде отношений политические и экономические связи. Поэтому культурно-религиозные общности являются в сравнении с иными социальными и политическими структурами более устойчивыми единицами. Они обнаруживают самую высокую степень жизнеспособности в периоды социальных потрясений и политических катаклизмов, обеспечивая социальную регенерацию и поддержание культурно-цивилизационной традиции.
4. Согласно церковному канону, повиновение земной власти конча
ется там, где она стремится подменить собой власть небесную, и отсюда
произросли корни глубочайшего конфликта христианской Церкви и Рим
ского государства, правители которого были наделены в глазах подданных
божественными прерогативами. Тем самым закладывались основы воцер-
ковления самой Империи и появления принципиально нового историческо
го и политического феномена - христианского государства. Событие, по
вернувшее европейскую и, в широком плане, мировую историю, не было
случайным, а явилось результатом объективной эволюции позднеримской
государственности периода домината, в том числе и усвоения римской по
литической философией ветхозаветного учения о царе и царстве. Следст
вием осознания особой роли Церкви в государстве и одновременно своей
особой миссии в отношении Церкви стало формирование ее принципиаль
но нового социального статуса и последовательное еоцерковление империи.
Претерпев за свою историю существенную геополитическую трансформацию, восприемник Древнего Рима Византийское государство сохранило единство и преемственность религиозно-политической философии и имперского самосознания, нашедших выражение в идее Вселенской Империи, сочетавшейся нерасторжимым союзом с Вселенской Церковью и объединяющей под властью государя - носителя теократического царского служения - весь христианский мир.
5. Существующая во всякой развитой цивилизации отделенность ду
ховных структур от собственно политических порождала потребность в
образовании взаимодополняющих форм социальной интеграции. В визан-
тийской (восточнохристианской) традиции это было осознано и воплощено в модели государственно-церковных отношений, получившей название «симфонии священства и царства». Поворотным пунктом в христианской истории явилось разделение церквей в XI веке, породившее две принципиально различные модели государственно-церковных отношений, которые повлияли на все последующее цивилизационное развитие.
Византийская симфония, построенная на краеугольных догматах христианской веры, стала моделью государственно-церковных отношений всего восточно-христианского мира и создала цивилизационный алгоритм, упрочившийся в государствах-веропреемниках империи и показала себя более гармоничной и позитивной, нежели утвердившийся в Западной Европе римско-католический клерикализм.
Глубину усвоения Древней Русью византийских начал обусловило то, что оно пришлось на период наивысшего расцвета византийской цивилизации. Русь не столько подражала реальной Византии, сколько стремилась воплотить своеобразный «византийский идеал». Вполне обоснованно рассматривать Россию как особую цивилизационную целостность, в наиболее полной и чистой форме воплотившую духовные заветы Византии, не осуществленные ею самой.
Завоевания Чингисхана привели к радикальной геополитической перестройке евразийского мира. Для анализа средневековой модели государственно-церковных отношений принципиальное значение имеет тот факт, что идеология чингизизма заявила о себе как надконфессиональная доктрина. Византийская религиозно-политическая доктрина, гласившая, что всякое царство утверждается Богом, в условиях ордынского господства трансформировалась в идею о богоустановленности любой монархической власти независимо от ее конкретного культурно-конфессионального содержания.
К сер. XV в. Русское государство как единственная сохранившая
государственную и церковную независимость часть «византийского содружества» заняло в сознании современников место Византийской империи. Имперская идея Московского царства представляла сложный комплекс религиозно-идеологических представлений об эсхатологическом смысле и предназначении российской государственности. Центральное место в нем занимала идея удерживающей государственности.
Не меньшее значение для формирования имперской идеи Московской Руси имели религиозно-идеологические элементы восточного происхождения, позволяющие рассматривать Московское царство не только в плане метаисторической преемственности от Второго Рима, но и как территориально-политического преемника Золотой Орды.
9. В эпоху Петра реформирование церковного управления, начав
шись с ситуативных мероприятий, приняло кардинальный, системный и
глубокий характер и заложило основы синодальной модели государствен
но-церковных отношений, окончательно сложившейся во второй четверти
XIX века. Доктринальные истоки реформы, поставившей церковное
управление в строгую подчиненность светской власти, следует искать в
церковно-политической идеологии Реформации XVI в., однако европей
ский опыт не был механически перенесен на русскую почву.
10. Нарастание системного цивилизационного кризиса определило
состояние государственно-церковных отношений на рубеже XIX-XX вв.
Пытаясь удержать трансформировавшееся российское общество в тотали
тарных рамках имперской политической системы, власть искала опору в
традиционных мировоззренческих устоях, емко выраженных в формуле
«самодержавие, православие, народность». Жизнь диктовала необходи
мость серьезных преобразований в вероисповедной области, где требова
лось решить две взаимосвязанные задачи - реформирование синодального
строя и построение новой системы отношений государства с неправослав
ными исповеданиями. Главной задачей модернизации государственно-
церковных отношений стало освобождение православной Церкви от опеки
и контроля со стороны государства и предоставление ей полной свободы в решении собственных дел. На левом фланге политического спектра и среди религиозных философов набирали силу идеи широкой религиозной свободы, ставшие основой либеральной модели государственно-церковных отношений,
В советский период утвердилась атеистическая модель государственно-церковных отношений; происходило не столкновение безбожия с религией, а противоборство господствующей псевдорелигии со всеми остальными религиозными учениями. В то же время государственная религиозная политика в стране, несмотря на сохранение своей сущностной атеистической основы, претерпела серьезные модификации, а гонения на верующих, как и в древнеримской истории, приобретали волнообразный характер. Несмотря на некоторые послабления, идеология «воинствующего атеизма» сохраняла свое господствующее положение на всем протяжении «коммунистического периода» истории российской цивилизации, а верность ее догматам всегда брала верх над государственными интересами. И в период «перестройки» государственная власть не имела четкого понимания о подходах к реформированию системы государственно-церковных отношений в радикально менявшейся стране. Бессистемные действия в религиозной политике не добавили популярности партийно-советскому руководству и не предотвратили крах коммунистического режима.
В XX в. на базе международно-правовых актов сформировался «либеральный стандарт» свободы совести.
Последнее представляет собой системную правовую категорию, состоящую из взаимосвязанных структурных элементов, среди которых выделяется три группы, представляющие минимум вероисповедных прав: право на исповедание любого вероучения является первичным, оно вбирает в себя: личные права верующих действовать в соответствии со своим религиозным выбором, их право на коллективную деятельность в составе
религиозного объединения, право распространять религиозные воззрения, являющиеся частным случаем реализации права граждан на свободу распространения информации.
Формирование и утверждение западного «либерального стандарта» религиозной свободы шло вне византийско-российского «ствола» цивили-зационного развития. Его повсеместное утверждение в развитых странах Запада стало возможным благодаря противоречивым и неоднозначным по своим результатам процессам, достигшим апогея к нашему времени, - секуляризации социальной и духовной жизни и росту религиозного многообразия.
13. Отделение религии и религиозных объединений от государства
не является абстрактным принципом, носит противоречивый характер.
Оно предполагает формирование и развитие целостной системы позитив
ного взаимодействия государства и религиозных институтов, направлен
ной на осуществление общих целей, что особенно отчетливо прослежива
ется на примере становления системы государственно-церковных отноше
ний в современной России. Ключевым для нее стал вопрос соотношения
стандартов религиозной свободы и традиционных религиозных ценностей.
В результате утверждение «либерального стандарта» религиозной свободы
привело не только к возрождению традиционных российских конфессий,
но и к росту и усилению влияния квазирелигиозных структур.
14. Все многообразие существующих моделей государственно-
церковных отношений можно свести к двум основным типам правового
регулирования статуса религиозных объединений - универсальному и
дифференцированному. В большинстве европейских стран утвердился
дифференцированный тип, выступающий основой кооперационной моде
ли государственно-церковных отношений, именуемой также «партнерст
вом особого рода». В рамках указанной кооперационной модели можно
выделить три вида правового положения религиозных объединений: ста
тус государственной церкви, договорной (консенсуальный) статус; статус
официально признанных (традиционных) конфессий. Россия исторически является государством европейской христианской (более точно - евразийской христианско-исламской) цивилизации, в связи с чем ей ближе кооперационная модель государственно-церковных отношений,
15. Российская цивилизация выступает как культурно-историческая общность универсального типа, характеризующаяся наличием в пределах общего цивилизационного ареала сразу нескольких религий, историческое значение которых было далеко не одинаковым. Некоторые вероисповедания приобрели характер цивилизационной доминанты, определив этническую, географическую и геополитическую среду истории страны: восточное православное христианство и ислам, сыгравшие государствообразую-щую роль и явившиеся для России основными источниками цивилизационного синтеза, в ходе которого локальное многообразие культур интегрировалось вокруг фундаментальных ценностей. В данном аспекте именно приоритетное партнерство государства с традиционными вероисповеданиями, направленное на расширение участия последних в духовном просвещении и культурном возрождении, позволит России обрести собственное самоопределение в системе цивилизационных координат. Только в этом случае она будет способна занять адекватное место в складывающемся многополярном мире.
Научно-практическая значимость исследования.
Проведенное исследование, существенно дополняя имеющиеся по этой проблематике работы, расширяет возможности дальнейшего изучения сущности государственно-церковных отношений, особенностей их функционирования и развития в политической истории России и мира, углубляет представления о моделях государственно-церковных взаимодействий, условиях, факторах, детерминирующих вероисповедные отношения.
Полученные теоретические выводы и практические рекомендации могут содействовать совершенствованию системы государственного управле-
ния, деятельности органов государственной власти, институтов гражданского общества в разработке и осуществлении религиозной политики.
Собранный и проанализированный материал по истории государственно-церковных отношений, выявленные тенденции процесса их демократизации, прогнозы относительно динамики развития, религиозной ситуации в мире и России в ближайшей перспективе, практические рекомендации и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы государственными структурами, политическими партиями и общественными организациями при выстраивании взаимоотношений с религиозными организациями, а также гармонизации сферы межконфессиональных и этно-конфессиональных отношений. Предложения диссертанта могут лечь в основу модернизации государственно-церковных отношений, конструктивного диалога выстраивания паритетного партнерства государства с традиционными вероисповеданиями, направленного на расширение участия последних в духовном просвещении и культурном возрождении общества, что будет способствовать самоидентификации России в системе цивилизационных координат.
Теоретический и фактологический материал может быть использован в исследовательской работе светских и церковных научных центров и учреждений, преподавателями ВУЗов при чтении курсов лекций и спецкурсов по религиоведению, отечественной истории, политологии, политической истории России, правоведению, а также в лекционно-просветительской работе.
Апробация диссертации. Основные положения и выводы диссертации изложены соискателем в научных публикациях объемом более 50 п.л.
Результаты исследования апробированы в выступлениях автора на международных и всероссийских научных и церковно-богословских конференциях, семинарах, «круглых столах», излагались в лекциях, выступлениях, интервью. Многие положения концептуального характера были реализованы автором во 2-ой половине 1990-х гг. XX века в работе Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации и деятельности Управления внутренней политики Администрации Пре-
зидента Российской Федерации. В 2000-2006 гг. автор апробировал положения диссертации в своей деятельности в качестве полномочного представителя Правительства Российской Федерации в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации и члена правительственной комиссии по вопросам религиозных объединений.
Религия как формообразующий фактор гражданских и государственных и нститутов
Историческое развитие религиозных представлений и становление первых общественных и государственных институтов у всех древних народов протекали параллельно. Причем на ранних этапах человеческой истории разделения жизненных сфер на сакральную и просранную просто не существовало, вследствие чего государство и религия представали как единое и неразделимое целое, а само государство было практически растворено в универсуме древних религиозных систем, будь то египетская, шумерская, ассиро-вавилонская, древнеиудейская или античная (греко-римская). При этом религия в древности выступала в качестве формообразующего фактора по отношению ко всем гражданским и государственным институтам.
Не претендуя на всесторонний анализ этой проблемы, полагаем целесообразным рассмотреть основные тенденции данного процесса на материале греко-римского мира, поскольку именно он составил первоначальную базу формирования христианских цивилизаций, к одной из которых в значительной мере относит себя и российская. Подобная задача существенно облегчается наличием классического труда выдающегося французского историка Н. Д. Фюстель де Куланжа (1830-1889) "Древняя гражданская община", опубликованного в 1864 г., к основным положениям и выводам которого мы будем обращаться при рассмотрении генезиса отношений государства и религиозных институтов .
Предваряя свое исследование, историк обращает внимание на то, что гражданские и государственные учреждения античных Греции и Рима могут быть правильно поняты лишь исходя из характера и особенностей античной религии. По его мнению, "сравнение верований и законов показывает, что первобытная религия установила греческую и римскую семью, учредила брак и власть отца, обозначила степени родства и освятила право собственности и наследования. Та же самая религия, расширив и распространив семейную группу, установила более крупную ассоциацию — общину, где и продолжала властвовать так же, как и в семье. Из нее вытекают все учреждения точно так же, как и все частное право древних. От нее гражданская община получила свое руководящее начало, свои нормы, свои обычаи, свое управление" (218. С. 6).
Здесь несколько слов надо сказать о самом характере античной религии. Греческая и римская античность имела весьма смутные представления о едином Боге во всей Вселенной, в религиозных системах того времени они не играли особой роли.
Находясь в Афинах, апостол Павел обнаружил среди большого числа жертвенников и алтарей, посвященных различным божествам, алтарь с надписью: "Неведомому Богу", после чего, проповедуя афинянам в ареопаге, сказал: "Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам. Бог, сотворивший мир и все, что в нем, Он, будучи Господом неба и земли, не в руко-творенных храмах лшвет" (Деян 17. 23-24). Однако проповедь апостола Павла относилась уже ко времени упадка античной религии, когда вера в старых богов постепенно начала угасать.
Античная религия представляла собой многоуровневую динамичную систему, включавшую в себя несколько подсистем. Первую из них составляла домашняя религия, выросшая из культа обожествленных предков — покровителей рода и семьи: греческие маны, римские гении, лары и пенаты — так называемые боги домашнего очага. Ее святилищами были родовой домашний очаг и родовая усыпальница — "второе жилище семьи".
Более высокий уровень составлял сонм божеств Олимпа и Капитолия, первоначально бывших олицетворением всех природных стихий (боги физической природы), а затем в значительной мере совместившихся с вышеупомянутыми божествами первой группы — божественными предками-покровителями. Наиболее же значительную группу составляли низшие божества, выражавшие полиморфную массу разнообразных народных верований анимистического и магического характера.
В Древнем Риме широкое распространение получило также обожествление абстрактных понятий и идей, лишенных антропоморфных (человеческих) черт: существовали храмы Здоровья, Счастья, Доблести, Чистоты, Согласия, Победы (алтарь Победы — покровительницы Рима — находился в помещении римского сената). В период своего наивысшего расцвета древнеримская религия насчитывала до 30 тыс. различных божеств. Это позволило известному римскому писателю-сатирику I в. Гаю Петронию посетовать на то, что в некоторых италийских городах богов даже больше, чем людей.
Особенности системы властных отношений христианской империи и христианской церкви
Система отношений христианской империи и христианской Церкви, сложившаяся в IV в. при императоре Константине Великом и его преемниках, наиболее полное развитие получила в византийский период истории восточнохристианской цивилизации. Эта эпоха нашла широкое освещение в произведениях церковных и светских отечественных историков, что не было случайным, ибо, "восприняв из Византии начала религии, мы связали себя с нею нерасторжимыми узами" (88. Т. 1. С. 26). Здесь можно отметить фундаментальные труды Ф. Курганова и А. Лебедева, В. Сокольского и Ф. Успенского, 10. Кулаковского и А. Васильева, А. Карташева и Г. Литаврина, И. Мейендорфа и др.
Традиционно началом самостоятельной исторической жизни Восточной Римской (Византийской) империи считается 395-й год, поскольку именно тогда, после смерти императора Феодосия Великого, власть перешла к двум его сыновьям — Аркадию (395-408), ставшему императором на востоке, и Гонорию (395 23), утвердившемуся на западе империи. Однако в глазах современников и потомков данное событие вовсе не означало распада единой Римской империи. Разделение императорской власти между несколькими соправителями являлось обычным делом еще со времени правления императора Диоклетиана, когда законодательные акты на востоке и на западе выходили от имени сразу двух императоров. Внешне ситуация не изменилась и после того, как на территории западных провинций Римской империи возникли государственные образования германских народов. Их правители de jure считались римскими союзниками-федератами и охотно принимали от императоров римские государственные звания и титулы.
В 476 г. вождь германского племенного союза скиров Одоакр, командовавший императорской гвардией, сверг с престола последнего западно-римского императора Ромула Августула. Эта дата считается временем падения Западной Римской империи. Одоакр, признав de jure власть восточно-римского императора Зинона, получил от него титулы патриция и консула. Аналогичные титулы впоследствии носил и свергнувший Одоакра Теодорих Великий (493-526), основатель Остготского королевства в Италии.
Римская империя, таким образом, считалась неуничтожимой независимо от тех или иных политических перипетий, а византийцы, рассматривая себя в качестве носителей римской имперской идеи, продолжали именоваться ромеями (римлянами): в 968 г. посол германского императора Отгона I Лиупрандт Кремонский не был принят при дворе Никифора II Фоки (963— 969) лишь потому, что его верительные грамоты были адресованы императору греков.
Византийская империя, возникнув в восточной части греко-римского мира, за тысячу лет своего существования претерпела весьма существенную трансформацию: от мировой империи Юстиниана Великого, объединившего под своей властью не только восток, но и часть западных провинций Древнего Рима, до небольшого греческого государства при последних Па-леологах, постоянно сокращавшегося в своих размерах. Тем не менее циви-лизационные контуры Византийской империи были более чем очевидны, в связи с чем можно говорить о единстве и преемственности религиозно-политической философии и имперского самосознания на протяжении всего периода существования государства.
Прежде всего следует выделить приверженность византийцев теократической идее христианского царства, которую в IV в. сформулировал Евсе-вий Кесарийский, а императоры Константин и Феодосии попытались воплотить в жизнь. Речь шла о сугубо религиозном убеждении, что империя есть образ Царства Божия на земле.
Византия считала себя вселенской империей. По словам С. Рансимена, "идеально она должна была соединить всех людей на земле, которые — идеально — должны были бы стать членами единственной истинной христианской Церкви, т. е. членами ее собственной православной Церкви. Как человек был создан по подобию Божию, так и царство людей на земле было создано по подобию Царства Божьего. Как Господь царствует на небесах, так и император по Его подобию должен править на земле по Его заповедям" (154. С. 142). Идея вселенской империи, сочетавшейся нерасторжимым союзом со Вселенской Церковью и объединявшей под властью христианского государя — носителя теократического царского служения — весь христианский мир, столетиями не подлежала никакому сомнению, несмотря на многочисленные военные поражения и утрату обширных территорий.
Размывание имперского господства и иные политические неуспехи рассматривались духовными и светскими идеологами лишь как временное попущение Божие, ниспосланное за грехи. Принятие же христианства каким-либо варварским народом (германским или славянским) в глазах византийцев автоматически означало его включение в состав христианской империй, а если это оказывалось невозможным, то также воспринималось как явление временного характера (38).
Генезис государственно-вероисповедных отношений и особенности рецепции византийской симфонии на Руси (IX—XIII вв.)
К началу VII в. в широком географическом ареале античных цивилизаций сложился обширный христианский мир, охвативший Западную Европу, Переднюю Азию и Северную Африку с отдельными очагами в Юго-Восточной Азии и Центральной Африке. Соответственно центральным стержнем перехода от античной древности к средневековью явился генезис системы христианских цивилизаций, последовавший за возникновением Церкви и распространением христианства.
Как отметил профессор Ю. Кобищанов, прививка христианской религии к позднеантичной цивилизационной основе породила первую группу христианских цивилизаций, в число которых вошли западная (романо-германская), византийская (романо-эллинская) и восточная (копто-сирийская). Дальнейший процесс формирования цивилизационного многообразия христианского мира был связан с христианизацией германских, славянских и финно-угорских протоцивилизационных общностей. Вследствие этого они возвышались до уровня христианских цивилизаций, подчас образуя их особые региональные и локальные варианты (222. С. 171-176).
Результатом христианизации славянских народов, в ходе которой происходили адаптация и трансформация византийской цивилизации, стало формирование своеобразного цивилизационного ареала, получившего наименование "византийское сообщество (содружество) наций". Причем в истории славянских государств и народов принятие христианства по византийскому образцу с самого начала приобрело значение, далеко выходящее за пределы сугубо религиозного выбора.
Вместе с тем вхождение Древнерусского государства в византийский цивилизационныи ареал носило принципиально иной характер, нежели у южных славян. Для понимания этого следует обратиться к византийской политической философии, согласно которой император Византии считался политическим главой всего христианского мира, а вселенский Константинопольский патриарх (первенствующий епископ столичного города) — его церковным возглавителем.
Поскольку обе вышеупомянутые власти (священство и царство) пребывали в симфоническом единстве, крещение других стран и народов рассматривалось как их вхождение не только во Вселенскую Церковь, но и одновременно во вселенскую империю, составлявшие единое церковно-государственное тело. Соответственно император получал верховенство над всеми новокрещеными народами, даже если они жили вне византийских границ. Поэтому, по мысли византийцев, отношения между империей и другими православными государствами не могли строиться на равных правах: последние в зависимости от политической ситуации считались либо подданными (hypekooi), либо друзьями (proxenoi) империи.
В модели православно-христианского мира в виде "византийского содружества" во главе с императором просматривается своеобразная христианская интерпретация древнего римского понятия федерации как сообщества союзных народов Рима (cocii popule Romani). Последние в результате договора с Римом (foedus) получали покровительство и право на самоуправление (130. С. 5). Поэтому при заключении мирного договора с варварами византийская дипломатия всегда старалась включить в его условия крещение предводителя противной стороны, для того чтобы иноплеменники признали над собой главенство императора. В таком случае они из врагов сразу становились союзниками, а империя независимо от реальных итогов войны праздновала победу.
Признание (как правило, номинальное) политического верховенства императора не исключало ожесточенных военных столкновений внутри ви зантийского сообщества. С одной стороны, империя пыталась включить в себя сопредельные славянские государства, подчинив их не только номинально, но и фактически. С другой стороны, балканские славяне в своем противоборстве с византийцами стремились создать собственную православную империю, "повторив в славянстве византийский опыт" (232. С. 305).
В отличие от южнославянских государств Древняя Русь не являлась геополитическим соперником Византийской империи и не претендовала на ее владения и статус, а Византия не обладала ни военными, ни политическими возможностями для своего господства над Русью. Военные столкновения между двумя государствами, довольно частые в IX-X вв., после принятия Русью христианства практически сошли на нет. Единственным серьезным русско-византийским вооруженным конфликтом после Крещения Руси можно считать неудачный поход русско-норманнского флота на Константинополь в 1043 г. Однако он не имел ничего общего с борьбой за имперское наследство.
Имперская идея в византийском смысле не была присуща политическому мышлению киевских князей ни до ни после принятия христианства, поскольку вхождение Древнерусского государства в среду византийского сообщества не было обусловлено военно-политическим давлением империи или притязаниями российских правителей на императорский престол. Рецепция важнейших византийских цивилизационных элементов, протекавшая параллельно с христианизацией Руси, объясняется не внешними, а сугубо внутренними причинами, и прежде всего возросшим самосознанием правящих социальных слоев древнерусского общества, выражавших объективные потребности его развития. В этом плане следует признать справедливым суждение о том, что византийское влияние явилось мощным импульсом для проявления русско-славянской сущности (20. С. 173-180).
