Содержание к диссертации
Введение
Гл. I. Визуализированный образ как результат научно-познавательной деятельности 12
1. Визуализация как способ развития научного знания 14
2. Природа визуализированного образа и его виды 31
3. Формирование визуализированного образа в научном познании 41
Гл. II. Функции визуализированных образов в научно-познавательной деятельности 55
1. Визуализированный образ как средство объективации и трансляции научного знания 56
2. Герменевтическая функция визуализированного образа в научном познании 79
3. Визуализированный образ как средство обобщения научного знания 100
4. Визуализированный образ как средство креативного мышления в научном познании 116
Заключение... 131
Список использованной литературы 135
- Природа визуализированного образа и его виды
- Формирование визуализированного образа в научном познании
- Герменевтическая функция визуализированного образа в научном познании
- Визуализированный образ как средство креативного мышления в научном познании
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется потребностью анализа научного знания и его места в современном обществе, в котором наука стала неотъемлемой частью культуры. Уже с появлением науки между научными идеями и их материальными воплощениями возник некий виртуальный мир объектов, обладающих одновременно и рациональной, и чувственной природой – визуализированные образы, представляющие собой наглядные выражения научно-теоретического знания. Пренебрежительное отношение к этим объектам является, на наш взгляд, одной из причин отрыва научной теории от практики, теоретических исследований от материального производства.
В середине ХХ века американский физик У. Бриджмен разрабатывает так называемый операциональный подход, представляющий собой концепцию, снимающую противопоставление теории и практики. Согласно Бриджмену, научная теория представляет собой «инобытие» практических или «карандашно-бумажных» операций, поэтому значение научных понятий определяется им совокупностью опытных операций (прежде всего измерением).
В области философии большой вклад в разработку практических основ знания внесли В.С. Степин, Э.В. Ильенков и Д.В. Пивоваров.
В работах вышеуказанных авторов исследуется и обосновывается, главным образом, взаимосвязь практики и научной теории. Однако промежуточный мир между этими феноменами каким-то образом оказался вне поля зрения ученых и философов. В лучшем случае их внимание было привлечено к моделям как материализованным или схематизированным репрезентантам научных теорий. Но визуализированный образ, представляющий собой синтез теоретического знания и модальностей зрительного отражения, переживаемый субъектом познания как реально существующий объект, оказался малоисследованным феноменом в эпистемологии и общей теории познания.
С другой стороны, актуальность темы обусловлена и тем, что с середины 90-х годов ХХ столетия возрастает интерес к виртуальной реальности, связанный как с всеобщей компьютеризацией культуры, так и с «кризисом реальности», ее заменой бытием, состоящим из симулякров ( что, в свою очередь, означает замену моноонтической реальности полионтической. Эта проблема требует концептуализации феномена виртуального мира, придания понятию «виртуальная реальность» философского статуса.
Есть еще одна проблема, делающая настоящее исследование актуальным для сегодняшнего дня. Это проблема трансляции научно-теоретического знания во вненаучные сферы культуры, прежде всего в сферу образования. К сожалению, ни в эпистемологии, ни в педагогике эта проблема почему-то не привлекает внимание исследователей, несмотря на ее важность.
Степень научной разработанности проблемы. В философии визуализированные представления изучались, прежде всего в дихотомии «образ-мысль», где они противопоставлялись рациональному знанию. К примеру, Платон считал зрительные представления низшим видом знания по отношению к идеям, которые в его философии рассматриваются в качестве первоначала и сущности вещей. Эта традиция оказалась господствующей в европейской философии: Р. Декарт, Г. Лейбниц, Г.В. Гегель внесли свой вклад в европейский рационализм. И только Д. Локк нарушил эту традицию, сформулировав в ясном виде основную парадигму сенсуализма: «ощущения образуют основу знания».
В зарубежной науке исследования визуализированных представлений активизировались в 1950-е годы, после более чем трех десятилетий застоя в этой области, когда был утрачен интерес к образным явлениям. Р. Хольт назвал это время периодом изгнания образов из науки. Исследованием природы образных представлений, их связи с практическими действиями субъекта занимались Ф.Г. Олпорт, Р.Л. Грегори, К. Кофка, Р.С. Вудвортс, Дж. Брунер, Р. Арнхейм, Дж. Гибсон, У. Нассер, Д. Бом и др. В отечественной психологии заметные результаты в исследовании зрительных образов, прежде всего восприятия, связаны с именами представителей деятельностного подхода – Л. Венгера, Н. Вергилеса, Ю. Гиппенрейтера, А. Запорожца, В. Зинченко, А. Леонтьева, А. Логвиненко, А. Рузской, В. Столина, Т. Гагошидзе, Е. Храмской.
Исследованию проблем виртуального бытия, его компонентов и соотношения с другими формами реальности посвящены работы Ж. Бодрийяра, С. Жижека, М. Хейма, А.С. Горинского, О.И. Елховой, М.Ю. Опенкова, С.С. Хоружия и др.
В эпистемологии исследованию сущности, гносеологических функций, креативных возможностей визуальных представлений посвящены работы Н.И. Губанова, Л.А. Мясниковой, В.Г. Панова, В.И. Жуковского, Д.В. Пивоварова, А.В. Славина. Но в них не различаются образы восприятия и образы, сформированные в процессе визуализации. Важно заметить, что последние имеют искусственное происхождение. В диссертационном исследовании Б.С. Галимова они называются «теоретизированными- конструктами», В.Ф. Сетькова – образами «вторичной наглядности», Р.Ю. Рахматуллина – «наглядными образами».
В отечественной философии науки проблема визуализации научного знания впервые была исследована В.П. Бранским, который весьма критично оценил возможности визуализированных представлений в развитии теоретической науки. Напротив, в работах А.В. Славина, В.С. Стёпина, Д.В. Пивоварова они рассматриваются в качестве необходимого компонента науки. Позднее появляется большое количество публикаций, защищаются диссертации, посвященные исследованию научной картины мира, содержащей в себе особый вид образных представлений – наглядных образов, представляющих собой синтез научной теории с модальностями чувственного отражения. Особенность этих образов состояла еще и в том, что они, благодаря свойству интенциональности сознания, переживались человеком как реально существующие объекты. В работах В.С. Стёпина, Д.В. Пивоварова, Д.А. Нуриева, Р.Ю. Рахматуллина вводится понятие онтологизации, под которым авторы полагают наделение теоретических объектов науки модальностями чувственного образа. В этих исследованиях онтологизированный образ как элемент научной картины мира рассматривается в качестве разновидности визуализированного научно-мировоззренческого представления. Но, как показывают педагогическая практика, рекламное дело, имиджелогия, , не всякое визуализированное представление является репрезентантом мировоззренческого знания: трансляция научных знаний в образовательную систему, массовую культуру возможна и без онтологизированных образов.
Объектом диссертационного исследования является научное познание как многомерный феномен философской культуры, которая пронизывает все духовные виды деятельности человека.
В качестве предмета исследования выступает применяемый в научной сфере визуализированный образ как результат научного познания и его репрезентант.
Цель диссертационного исследования заключается в систематическом освещении генезиса, природы и роли визуализированного образа в сфере научного познания.
Для реализации этой цели в диссертации решаются следующие задачи:
раскрыть содержание понятий «образ», «визуализация», «визуализированный образ», построить классификацию визуализированных образов;
обосновать необходимость визуализированных представлений в научном познании;
выявить механизм формирования визуализированного образа в сфере научного познания;
раскрыть обобщающие и творческие возможности визуализированного образа в науке;
выявить семантическую роль визуализированного образа в научном познании;
исследовать особенности представления и трансляции научной информации в форме визуализированного образа.
Методологическая и теоретическая основа диссертации. Работа основывается на принципах диалектического подхода: единства онтологии и гносеологии, эмпирического и теоретического, познания и практики, рационального и чувственного. Также использован принцип восхождения от абстрактного к конкретному и социокультурной детерминированности научного познания.
Историко-научный материал для обоснования основных положений диссертации почерпнут из работ классиков науки: Г. Галилея, Д. Гильберта, В. Гейзенберга, Н. Лобачевского, А. Эйнштейна, Г. Фреге и др. Ряд методологических идей заимствован из педагогических сочинений В.В. Давыдова, В.Ф. Шаталова, Я.А. Коменского.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в гносеологии проводится концептуальный анализ результата визуализации научного знания, которым является визуализированный образ, способный транслировать научно-теоретические идеи во вненаучные сферы культуры.
В результате проделанной работы получены следующие положения, выносимые на защиту:
определено, что визуализация есть способ трансформации знания в зрительную форму, возникающий как средство его понимания и переноса в иные, отличающиеся от области его генезиса сферы культуры;
уточнено содержание понятия «образ», который рассматривается как психическая форма визуального выражения информации, обладающая структурным соответствием с отражаемым в нем предметом и переживаемая человеком в качестве реально существующего объекта;
выявлено, что визуализированный образ как результат восхождения научной идеи от абстрактного к конкретному представляет собой более развитую форму знания, чем научная теория, ибо выступает синтезирующим итогом концептуального и чувственного познания, «мостом», соединяющим результаты абстрактной теории с практикой;
раскрыт объем понятия «визуализированный образ» при помощи систематизации видов визуализированных образов;
обнаружена герменевтическая функция визуализированных представлений как семантической и прагматической основы языка науки;
обоснована идея участия визуализации при формировании мировоззренческого научного знания в виде онтологизированных образов научной картины мира;
выявлена специфика обобщения и синтеза научной информации при помощи визуализированного образа;
выявлен эвристический потенциал визуализации научного знания, прежде всего, благодаря свойству визуализированного образа выступать в качестве средства структурной аналогии;
визуализированный образ рассматривается в качестве вида объективированного научного знания, применяемого для трансляции научных идей во вненаучные сферы культуры.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретическое значение исследования определяется новыми возможностями, заключенными в идее визуализации как средства репрезентации и развития научного знания. Это позволяет обогатить методологию науки, создает возможности для разработки новых методов изложения и объяснения научной информации, обогащая тем самым саму методику педагогических и психологических исследований, что позволяет реабилитировать принцип наглядности, часто отодвигаемый на задний план в процессе преподавания теоретических дисциплин.
Практическое значение исследования заключается в том, что результаты исследования найдут применение при разработке понятия «виртуальной реальности», связанного, прежде всего, с массовой компьютеризацией современной культуры, а также в рекламном деле, имиджелогии. Отдельные фрагменты диссертации можно использовать при чтении курсов философии, истории и философии науки, а также спецкурсов по методологии научного познания и гносеологии.
Положения и выводы диссертации могут быть использованы в процессе модернизации действующих учебных планов и программ подготовки бакалавров и магистров, при формировании научных программ для исследования актуальных проблем педагогической и психологической наук, маркетинга и имиджелогии.
Апробация исследования. Основные положения, идеи и результаты диссертационного исследования обсуждались автором на ряде научных и научно-практических конференций, в том числе: на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005 г.); на VIII Республиканской научной конференции студентов и аспирантов по социально-гуманитарным наукам (Уфа, 2005 г.); на международной научно-практической конференции «Социальная работа: состояние, проблемы, перспективы» (Казань, 2006); на международной научно-практической конференции «Роль классических университетов в формировании инновационной среды регионов» (Уфа, 2009); на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные вопросы профессиональной коммуникации» (Уфа, 2010), а также отражены в 8 публикациях автора общим объемом 1,9 п.л.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав (первая глава содержит три, вторая – четыре параграфа), заключения и списка использованной литературы, включающего 204 наименования. Общий объем диссертации – 151 страница.
Природа визуализированного образа и его виды
Итак, визуализированный образ, как результат визуализации, является результатом творческой деятельности субъекта познания. Именно этим он и отличается от обычного зрительного представления.
Для лучшего понимания результата визуализации необходимо, как мы полагаем, раскрыть содержание понятия «образ», которое в психологической, искусствоведческой и философской литературе раскрыто неоднозначно. К примеру, в работе Платона «Кратил» есть фрагмент, где он отождествляет понятия «образ» и «образец»: «Если во время работы челнок у него (столяра — З.А.) расколется, то, делая новый, станет ли он смотреть на расколовшийся челнок или на тот образ, по которому он его делал?»1. В этом случае образ обладает объективным существованием наряду с предметами материального мира. Нужно сказать, что такая традиция в определении образа встречается нередко. По этому поводу B.C. Тюхтин еще в 1970-х годах заметил, что в большинстве работ по опознанию «под образом разумеется понятие множества объектов -материальных или идеальных - объединенных общими и относительно устой-чивыми свойствами»". Но является ли материальный предмет образом? Мы полагаем, что нет. Образ есть психический феномен, его не следовало бы отождествлять с образцом, который может быть и материальным.
В отечественной философии советского периода, следуя ленинской традиции, образом называли даже ощущения. «Ощущение есть субъективный образ объективного мира», - это ленинское определение было стержневым для психологических и гносеологических работ того времени3. Мы полагаем, что ощущение, как низший уровень чувственного отражения, не является образом. Например, ощущение боли вряд ли можно назвать образом болезни, а ощущение запаха яблока — образом яблока. По нашему мнению, об образе можно говорить только на более высокой форме чувственного отражения — восприятии, как совокупности структурированных в одно целое ощущений.
Известный советский методолог науки Б.А. Штофф считал образами все компоненты языка, что приводит к полному размыванию границ между образными представлениями, с одной стороны, и символами и знаками, с другой1. Примерно такая же ошибка совершается С.А. Азаренко — автором статьи об образе в авторитетном философском словаре: «В современной философии образ понимается не только как продукт сознания, но и как то, что формируется ... в виде знака, или даже, выходя за границы поля сознания в форме симулякра.. .»2. Не соглашаясь с подобными представлениями образа, отметим, что одним из важных свойств образных представлений является наличие изоморфизма, структурного соответствия между отражаемым объектом и его образом. Именно такой тип определения образа начинает складываться в начале 1970-х годов. Так, советский философ B.C. Тюхтин определяет образ как такой результат познания, в котором «упорядоченность элементов... соответствует упорядоченности свойств, связей, отношений объекта (оригинала)»3. Позднее, Н.И. Губанов и И.С. Нарский пишут об адекватном характере соответствия чувственного образа отражаемому объекту-оригиналу4. Но, как правильно заметили Р.Ю. Рахматуллин, Л.В. Сафронова и Т.Р. Рахматуллин, условиям такого определения отвечают «и научная теория, и модель, которые часто соответствуют отражаемому ими объекту-оригиналу»5. Из приведенных выше определений более всего подходящим, на наш взгляд, является дефиниция Л.О. Резникова, который еще в 1960-х годах предлагал рассматривать образ в качестве объединенной в одну систему совокупности перцептивных сигналов, структурно соответствующих объекту отражения1. Похожее определение образа дается в одной из монографий Р.Ю. Рахматулли-на, который подразумевает под образом «интегративное качество совокупности перцептивных сигналов, субъективно переживаемое как модальности, тождественные формам самих отражаемых объектов»2. Однако, в этих двух определениях есть один недостаток: перцептивные (чувственные) сигналы охватывают собой и болевые, и слуховые, и зрительные, и вкусовые, и кинестезические формы отражения. Но ведь боль, вкус, запах, проприорецептивная чувствительность не обладают структурным соответствием (изоморфизмом) с отражаемыми ими объектами! По этой причине приходится констатировать, что образ все-таки имеет визуальную природу.
Но визуальность, как свойство образа, присуща и чертежам, диаграммам, схемам и другим формам наглядного отображения информации. По этой причине необходимо указать еще одно важное свойство образа — интенционалъ-ность, то есть «направленность сознания на свой предмет, безотносительно к тому, является ли он реальным или только воображаемым»3. Свойство интен-циональности сознания, раскрытое Эдмундом Гуссерлем, является одним из фундаментальных свойств психики. Вот как объясняет этот феномен профессор Д.А. Нуриев: «Субъективное объективируется, онтологизируется, натурфици-руется... Понятия «материя», «вещество», «поле», «движение», «пространство», «время», «масса», «тяжесть», отражение» и т.д., становятся, соответственно, материей, веществом, полем, движением, пространством, временем, массой, тяжестью, отражением и т.д., название «вещь» - самой вещью, понятие «свойство - свойством, «сознание» — сознанием и т.п. Таким образом, с помощью понятий, слов и т.д. отображаемые в них реальности так или иначе рассматриваются или как сама действительность, или как относительно самостоятельно существующие ее фрагменты»1. Как заметил А.Н. Леонтьев, «... в образе нам даны не наши субъективные переживания, а сами объекты. Так, например, световое воздействие вещи на глаз, воспринимается как объективная фор-ма вещи, находящейся вне глаза» . Короче говоря, образ переживается человеком не как психический феномен, а как реально существующий объект, репрезентантом которого он выступает. Этим он отличается от модельных представлений средств графической наглядности, которые не обладают свойством ин-тенциональности и основной функцией которых является репрезентативная.
Функционирующий во внутринаучном пространстве визуализированный образ можно сравнить с художественным образом, как продуктом творчества писателя. Он, как и визуализированный образ науки, является продуктом визуализации, синтезирующим в чувственной форме значимые в определенном культурном пространстве идеи. И так же, как визуализированный образ, он может быть заимствован из образа реально существующего объекта: еще М. Горький писал, что основой типизации в литературе очень часто выступает реально существующий прототип3.
Формирование визуализированного образа в научном познании
Из перечисленных выше результатов визуализации наиболее развитой формой, на наш взгляд, является визуализированный образ. Как же он появляется в процессе научного исследования?
Выше уже отмечалось, что от обычных чувственных образов он отличается тем, что представляет собой синтез чувственного и рационального. Если сказать более точно, это воплощенная в зрительную форму идея или теория. Следовательно, начало его становления нужно искать в лоне теоретического исследования. Известный отечественный специалист в области философии науки B.C. Степин считает, что «своеобразной клеточкой организации теоретических знаний на каждом из его подуровней является двухслойная конструкция — теоретическая модель и формируемый относительно нее теоретический закон» . Характеризуя далее теоретическую модель, автор выделяет в ней элементы и структуру. В качестве элементов теоретической модели выступают абстрактные объекты («теоретические конструкты»), а структуры - их связи и отношения друг с другом2.
По нашему мнению, формирование визуализированного образа начинается именно с абстрактного объекта как результата абстрагирования. Он составляет основной объект онтологии теории, которая отвечает на вопрос «Что описывает и объясняет данная теория?». В частности, В.П. Прытков характеризуя теорию, выделяет «1) предметную область теории, т.е. сферу реальности, включающую объекты (явления, процессы), на описание, объяснение и предсказание свойств и поведения которых претендует теория...; 2) область применения теории, т.е. сферу реальности, по отношению к которой законы теории являются относительно истинными» . Таким образом, абстрактный объект является исходной клеточкой онтологии теории, представляющей ее предметную область. В работах А.Н. Авдонина в качестве исходных клеточек теоретического исследования рассматриваются такой вид абстрактных объектов, как идеализированные объекты, которых автор называет «теоретическими объектами» .
Итак, мы полагаем, что становление визуализированного образа начинается с абстрактного объекта. Это первый этап на пути его формирования. Такие абстрактные объекты, как галактика, элементарная частица, политическая партия образуются в процессе абстрагирования, то есть мысленной элиминации от непосредственно данного воспринимаемого объекта несущественных признаков. «Абстрагирование - мысленное выделение, вычленение некоторых элементов конкретного множества»2. Известный канадский ученый Ганс Селье замечает, что это «... дар пренебрежения несущественным в целях выделения существенного» . В результате абстрагирующей деятельности разума формируется обобщающий целый класс тождественных объектов образ, обозначаемый одним термином («растение», «хромосома», «атом» и т.п.). Корректность абстрагирования проверяется заменой полученного абстрактного объекта любым единичным объектом, входящим в его объем. Например, высказывание «Атом имеет ядро» будет корректным, если вместо абстрактного объекта «атом» подставить единичное понятие «атом водорода».
Какое отношение к визуализации имеет логическая операция абстрагирования? Выше уже отмечалось, что абстрактные объекты составляют содержание онтологии теории. Должна ли быть у теории предметная область? Думается, это риторический вопрос. Как пишет К.Б.Батороев, «...если теория — это объяснение явлений, то она должна отвечать некоторым требованиям человеческого интеллекта, ... доставлять интеллекту удовлетворение и уверенность в том, что она дает адекватное толкование наблюдаемых явлений в терминах наглядных моделей»1. Дело в том, что невозможность чувственного представления объекта исследования нередко служит психологической причиной недоверия к теории. Например, А. Эйнштейн очень настороженно относился к «копенгагенской» интерпретации квантовой механики именно из-за невозможности ее наглядного представления2.
Мы солидарны с А.И. Ракитовым, который полагает, что абстрактный объект теории находится в интервале, в пределах которого совершается переход от объектов предметно-орудийной деятельности к знаковым средствам3. Но считаем истинным и другое высказывание - абстрактный объект есть «мост» для перехода от знаковых средств к визуализированным образам, а от последних - к их опредмечиванию в направлении практики (построение конкретных материальных объектов — моделей, приборов, предметов быта и т.п.).
Есть еще одна важная функция абстрактного объекта, делающая его необходимым компонентом научно-исследовательской деятельности: он придает смысл самой теории. Мы отчасти согласны с американским философом и педагогом Джоном Дьюи, предложившим рассматривать научные теории в качестве инструментов4. На самом деле, конечной целью какой-либо экономической теории является решение определенной материальной проблемы общества или человека, а медицинская теория - это специфический инструмент для лечения определенной болезни. Согласны мы и с другим представителем американского прагматизма - Ч. Пирсом — основателем новой теории значения, построенной на тезисе «значение есть применение»5. Но если это так, то она (научная теория) должна ясно представлять, что же она репрезентирует из объектов материального мира. По другому говоря, теоретику приходится решать вопрос об онтологических основаниях своей теории, которые, как правило, приходится представлять в виде чувственных образов - аналогов объективно существующих предметов. Еще на заре исследования визуализированных представлений в отечественной философии А.В. Славин писал, что человек ощущает большую. психологическую потребность наглядного представления объекта познания1. Позже B.C. Степин, разрабатывая проблематику онтологизации научного знания, пишет, что даже тогда, когда «был создан аппарат квантовой механики..., среди физиков продолжались острые дискуссии вокруг проблемы, что же описывает созданный аппарат в самой природе, каковы особенности физического мира, отражаемого в понятиях квантовой механики»2.
Герменевтическая функция визуализированного образа в научном познании
Герменевтика (греч. hermeneia - толкование) философское и культурологическое понятие для обозначения понимания. В античности ее предназначением было толкование воли богов, в средневековье — она выступает в виде экзегетики (греч. exegeomai - истолковываю), т.е. части христианской теологии, предметом которой было истолкование Священного Писания и текстов, отражающих учения Отцов Церкви. В последнем случае герменевтика выступает как реконструкция, воспроизведение того смысла, который был задуман автором текста. В XX веке зарождается еще одно понимание герменевтики — как порождения новых смыслов в диалоге традиций (Гадамер, Хабермас, Рикёр).
Основу герменевтики составляет проблема понимания. Особый интерес к пониманию пробудился в XX веке, и связан, по нашему мнению, интенсификацией коммуникативных процессов в культуре, с одной стороны, и усиливающейся традицией выражения информации при помощи логико-математического исчисления.
В более широком - философском аспекте - интерес к проблеме понимания вызван формированием во второй половине XIX века неклассического типа рациональности, а во второй половине XX века - постнеклассической рациональности. Причем среди ученых, проявивших интерес к этому феномену, мы встречаем как представителей естественных наук, психологии, математики, лингвистики, так и профессиональных философов1. Философские проблемы понимания впервые поднял и изложил Фридрих Шлейермахер, придавший этому понятию категориальный статус. Он придерживался средневековой традиции понимания как реконструкции: по его мнению, понимание есть процедура обнаружения смысла текста, изначально заложенный его автором. Эта традиция была продолжена и развита Х.Г. Гадамером и М. Хайдеггером .
Обилие и разноплановость приведенной здесь литературы поражает и указывает на важность рассматриваемой проблемы.
Герменевтические проблемы можно исследовать в разных аспектах. Мы, следуя за П. Рикёром, выбрали семантический аспект. Последний рассматривает герменевтику в гносеологическом плане как семантическую сторону текста, изучение его смысла3. Будем следовать этой традиции.
Известно, что любое языковое выражение должно иметь адресата, которому понятен смысл сообщения. Научно-познавательный процесс можно рассматривать в аспекте коммуникации, внутринаучного и межнаучного общения, как синхронического обмена сообщениями. В большей степени это общение строится в виде обмена текстами. Поэтому средневековая функция герменевтики как реконструкции текста в нынешнее время не исчезает : довольно много усилий в ученом сообществе тратится на понимание смысла текстов, написанных другими учеными. Еще больше эта проблема ощущается в сфере образования, когда школьник, студент, аспирант старается не читать те тексты, которые ему не понятны. Если с прикладными науками здесь особых проблем не возникает, то в сфере освоения фундаментальных наук проблема понимания стоит довольно остро. Вставшая сейчас в России актуальной проблема школьных учебников, так же связана с проблемой понимания. Известно, что хороший ученый не всегда способен написать хороший учебник. В вузах авторитет преподавателя определяется студентами не только его знаниями, ученой степенью и званием, количеством научных публикаций, а, прежде всего, умением в доступной форме объяснить сложные проблемы современной науки.
В процессе изучения современных работ по герменевтике, знакомства с результатами исследования творчества крупных ученых (И. Ньютона, Дж. Максвелла, В. Гейзенберга, Э. Шрёдингера, Б. Рассела, Г. Галилея, Э. Резерфорда, А. Эйнштейна, Г. Селье и других авторов, мы пришли к выводу, что, в конечном счете, понимание исследуемого объекта возможно лишь тогда, когда мы можем представить его в сфере своей деятельности в виде определенного предмета. Мы убеждены, что понимание всегда основывается на чувственной стороне сознания. Постараемся это доказать.
В основе понимания лежит механизм сведения неизвестного к известному, незнакомого к знакомому. Согласно логическому закону достаточного основания любое знания должно покоиться на достаточных для обоснования его истинности основаниях. Автор этого закона - Г. Лейбниц - говорил, что «всё существующее имеет достаточное основание для своего существования». Но в теории доказательств есть один парадокс, связанный с редукцией нового знания к его основаниям: основание, на котором строится новое знание, нуждается в своем основании. А оно, в свою очередь, также нуждается в своем обосновании. И так до бесконечности. Но в таком случае, ни одно знание не является достаточно обоснованным!
На этот парадокс в 1962 году обратил внимание Имре Лакатос (Липсиц) в статье «Бесконечный регресс и основания математики», в которой пишет: «Классический скептический подход базировался на бесконечном регрессе. Можно попытаться связать значение термина, определяя его в других терминах, - это ведет к бесконечному регрессу, или путем определения его в «совершенно известных терминах». Однако действительно ли три термина в выражении «три совершенно известные термины» совершенно известные термины? Нетрудно заметить, что и в этом случае возникает недуг бесконечного регресса. Каким образом тогда философия математики все же утверждает, что в математике есть или должны быть точные понятия? Каким образом она надеется обойти скептический критицизм? Как может она заявлять, что выдвинуты основания математики — логицистские, метаматематические и интуиционистские? И даже допуская «точные» понятия, как можем мы доказать, что суждение истинно? Каким образом можем мы обойти-бесконечный регресс в определениях? Значение и истина могут лишь передаваться, а не устанавливаться. Но если так, как мы можем знать!», — пишет Лакатос, заканчивая изложение этой проблемы кантовским вопросом1.
Визуализированный образ как средство креативного мышления в научном познании
Наука — специализированная когнитивная деятельность по. производству нового научного знания1. Ценность ученого и научного коллектива определяется, прежде всего, тем вкладом, который вносится ими в массив существующего знания. Поэтому основным приоритетом научно-познавательной деятельности является научное творчество, направленное на получение новой истины. Новизна, наряду с полезностью и истинностью, считается главной ценностью научного познания. Но как ее добиться?
Механизм получения нового знания остается одной из важнейших проблем эпистемологии. В современной философии науки существуют общие рекомендации по организации творческой деятельности. Считается, что для ее успешности важно соблюдение пяти условий: 1) четко сформулированная проблема; 2) профессионализм, т.е. обладание запасом накопленных в изучаемой сфере знаний и навыками исследовательской деятельности; 3) способность к переструктурированию, перекомбинации имеющихся элементов существующего знания; 4) релевантность, т.е. способность к отбору значимых, перспективных фактов; 5) когнитивная смелость, т.е. способность к принятию-нестандартных, рискованных решений2. Подход к научному творчеству как к сугубо рациональной деятельности не позволяет выяснить процесс зарождения нового знания. Если бы творчество было бы возможно лишь» на рациональной основе, то можно было бы, уловив его алгоритм, создать компьютерную программу, и из имеющихся знаний и фактов выводить новое знание. Пытаясь понять суть математического творчества, А. Пуанкаре пишет: «Оно заключается не в создании новых комбинаций с помощью уже известных математических объектов. Это может сделать мало ли кто; но число комбинаций, которые можно найти этим путем, было бы бесконечно, и даже самое большое их число не представляло бы ровно никакого интереса. Творчество состоит как раз в том, чтобы не создавать бесполезных комбинаций, строить такие, которые оказываются полезными; а их ничтожно меньшинство. Творить - это отличать, выбирать»1.
Но что значит «отличать», «выбирать»? Задав сам себе этот вопрос, Пуанкаре приходит к ответу, что это, главным образом, внерациональный, бессознательный процесс. Ссылаясь на мнения других математиков и на собственный опыт творчества, он пишет, что его «поражает этот характер внезапного прозренья, с несомненностью свидетельствующий о долгой бессознательной работе; роль этой бессознательной работы в процессе математического творчества кажется мне неоспоримой; следы ее можно было бы найти и в других случаях, где она является менее очевидной»2. Доказывая невозможность сведения математического творчества к логическим алгоритмам, Пуанкаре высмеивает возможность создания логики открытия. В таком случае, пишет он, ученого можно было бы заменить логической машиной, подобной легендарной машине в чикагском мясокомбинате, в которую вкладывают живых свиней, а на выходе получают окорока и сосиски3.
Французский математик историк науки Ж. Адамар, исследуя особенности творчества Пуанкаре и других ученых (в частности, Эйнштейна) приходит к выводу, что вначале ученый, основываясь на собранных данных, пытается представить себе проблему в целом, что приводит к необходимости ее визуализации. Если удается создать визуализированный образ проблемной ситуации, то нередко возникает схема ее решения, которая впоследствии может быть облачена в понятийную форму1. Он приводит слова Эйнштейна, который говорил, что в процессе решения проблемы, у него сначала возникают образы-или знаки визуального характера, которые он комбинирует по своему усмотрению. А слова для вербального выражения полученного1 решения он потом с трудом подыскивает1. Успех создания специальной теории относительности великий физик объяснял тем, что пытался визуализировать «аксиоматическую геометрию», представить ее в виде «практической», в которой имеют место реальные измерения2.
Важная роль внерационального в творчестве доказана многочисленными психологическими исследованиями. В частности, в работах отечественного психолога B.C. Ротенберга доказывается незаменимая роль образов в научном и художественном творчестве. Выделяя левополушарное и правополушарное мышление, как взаимодополняющие, он пишет о главенствующей роли в творчестве правополушарного, образного мышления: «Имеются прямые доказательства решающего значения для творчества правополушарного мышления, создающего специфический пространственно-образный контекст. Показано, что при органическом поражении левого полушария мозга у художников и музыкантов практически не страдают их артистические способности, а иногда даже повышается уровень эстетической выразительности творчества»3. Креативность образа автор объясняет его неисчерпаемостью: «Любой образ... многогранен и неисчерпаем. Никакой анализ не может обеспечить полной характеристики образа, ибо сколь угодно подробное расчленение образа на его составные элементы не в состоянии дать всеобъемлющего и адекватного представления об образе... Основной отличительной особенностью пространственно-образного... мышления является одномоментное установление многочисленных связей между предметами и явлениями. Отдельные свойства образов... могут вступать во взаимодействие друг с другом сразу в нескольких «смысловых плоскостях»,
