Содержание к диссертации
Введение
1 Понимание как философская проблема 13
1.1 Понимание как историко-философская проблема 13
1.2 Особенности философского текста и специфика его понимания 35
2 Смыслотворчество как предмет философской рефлексии 57
2.1 Проблема смысла в истории философии 57
2.2 Смысл - содержание понимания 79
2.3 Понимание текста как творение читателем своего смысла 92
Заключение 113
Библиографический список 118
- Понимание как историко-философская проблема
- Особенности философского текста и специфика его понимания
- Проблема смысла в истории философии
- Понимание текста как творение читателем своего смысла
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Начиная с Платона, человечество имеет философию в текстах. Доступ к текстам весьма открыт; их чтение - одна из самых сложных форм умственного труда, поскольку соприкосновение с оригиналом есть «единственная философская учеба».
Изучение философии через тексты обостряет проблему понимания, которое является целью прочтения философского текста. Однако понимание достигается не просто. Почему? Потому что в философском тексте ни одно слово не подразумевает того, что оно значит. Кроме того, философский текст изначально «избыточен»: в нем есть все, что найдешь. По этим причинам у каждого читателя философской литературы свой Платон, свой Аристотель, свой Аквинский, в то время как у всех один Ньютон, один Планк, один Эйнштейн.
Что следует понимать в читаемом тексте? Конечно, смысл. Но почему так трудно понимать смысл текста? Смысл не равен прямому значению. Смысл не прочитывается, а угадывается, озвучивается внутренним голосом. Прочитывается только значение, смысл находится в иной плоскости. Действительно, в философском тексте есть много такого, о чем нельзя прочитать: смысл здесь присутствует неявно, имплицитно. Он как бы находится за текстом. «Маячащий смысл, - как остроумно заметил В.В. Бибихин, - при приближении к нему отдаляется, пока идет искание, присутствует как ориентир. Смысл присутствует как отсутствующий и искомый. Другими словами, смысл оборачивается своим отсутствием. В силу этого смысл приходится «насильно» извлекать, воссоздавать.
Возможно ли это, ведь известно, что люди не понимают друг друга, а если и понимают, то искаженно, неадекватно. Д.Н. Овсянников-Куликовский, ссылаясь на Гете, Гумбольдта, Потебню, утверждает, что никто не понимает другого, никто при тех же самих условиях не думает того, что думает другой. Разговор, чтение у различных лиц возбуждают различные роды мыслей.
Поэтому всякое понимание вместе с тем есть непонимание, в лучшем случае можно привлечь внимание к своим словам, возбудить сочувствие других, но это еще не составляет понимания.
В таком случае, что понимает читатель? Что такое философский смысл, и почему он всегда зашифрован, спрятан, закодирован, сокрыт? Что такое смысл текста и почему он - содержание понимания? Смысл находится в тексте или смысл текста - в голове читателя? Почему философский смысл нельзя прямо высказать? Почему философский текст - всегда зашифрованный смысл? Можно ли утверждать, что смысл - это феномен особого рода, присутствующий везде и нигде? Почему философские тексты каждым читателем понимаются по-своему? По Витгенштейну, философский текст состоит из сказанного и несказанного. В связи с этим - как прочитать сказанное в тексте, чтобы понять несказанное? Верно ли, что смысл не «лежит в наличии», что единственной формой существования смысла философского текста является его постоянное порождение? Все это неполный перечень вопросов, которые обостряются заявленной темой, и являются достаточной причиной для проведения диссертационного исследования.
Степень разработанности темы исследования. Исследование проблемы понимания на основе философских текстов имеет давнюю традицию и сохраняет свою актуальность до сегодняшнего дня. Древнегреческие ораторы считали, что любой текст необходимо ставить в контекст, который обуславливает смысл сказанного. У Платона понимание близко к искусству предсказания: здесь пророк как толкователь специфического сверхразумного смысла. Аристотель, в работе «Об истолковании», рассуждал о проблеме истинности суждений и высказываний.
Представители средневековой герменевтики (Филон, Ориген, Кассиан, Августин, Фома Аквинский) занимались методиками истолкования смысла библейских текстов.
В эпоху Ф. Шлейермахера, геременвтика пережила второе рождение со времен античности, возникнув из сплава библейской экзегезы, классической
филологии и юриспруденции. Ф. Шлейермахер закладывает основы теории интерпретации как искусства понимания устной и письменной речи другого. Он уделяет особое внимание средствам выражения, в чем, с его точки зрения, воплощается индивидуально-стилистические манеры произведения. Постижение смысла высказывания увязывается им с практическим правилом герменевтики, предполагающим восхождение от частей к целому и от целого затем к частям.
Для Шлейермахера центральным аспектом понимания становится идентификация исследователя текста с индивидуальным, уникальным содержанием духа («индивидуальностью»), содержащегося за текстом. С его точки зрения, герменевтика имеет дело, прежде всего, не с текстом самим по себе, а с творческим духом, воплощенном в тексте. Поэтому Шлейермахер подчеркивал, что герменевтика как интерпретация должна идти от текста к автору и его жизненному пути. Здесь основная проблема понимания связана с пространственной и временной дистанцией, разделяющей исследователя и объект понимания. Герменевтика может способствовать преодолению этой исторической дистанции. Благодаря этому лучшее понимание текста дает нам лучшее постижение фундаментальных проблем эпохи.
В. Дильтей рассматривает герменевтику как искусство понимания письменно фиксированных жизненных проявлений и поэтому исследование исторического прошлого мыслит в качестве расшифровки текстов. Ориентация в методе на такие «жизненные» понятия, как «переживание», «сопереживание», «значение» привносит в процедуру понимания психологизирующий момент. По мнению, Дильтея понимание в гуманитарных науках должно основываться на способности исследователя воспроизвести, пережить первоначальное переживание (автора). Но как мы можем быть уверены в том, что воспроизведенное нами переживание имеет нечто общее с оригинальным переживанием художника эпохи Возрождения? Здесь Дильтей вводит в свою герменевтику важный принцип. Он допускает, что существует определенное подобие между субъектом, который является источником выражения, и
6 субъектом, который пытается понять это выражение. Это подобие проистекает из общей человеческой природы. Жизнь в любые эпохи раскрывает одни и те же стороны, говорит Дильтей (Дильтей В. Типы мировоззрения и обнаружение их в метафизических системах. - СПб., 1912). Исходя из этого принципа, он утверждает, что существует внутренняя взаимосвязь между жизнью, жизненным опытом и гуманитарными науками. В процессе понимания именно жизнь понимает самое себя. Человек может понять то, что создано человеком. Резюме Дильтея: исследователь истории, в некотором смысле, является таким же, как и ее творец.
Между тем существуют большие различия между отдельными индивидами, так и народами, принадлежащим различным эпохам и цивилизациям. Чем же мы должны руководствоваться, чтобы стало возможным взаимное понимание между эпохами и цивилизациями? Согласно Дильтею, индивиды распознают себя в других индивидах. Понимание строится на определенном подобии людей. Например, однояйцовые близнецы часто чувствуют одинаково. Но если мы все были «теми самыми», тогда не было бы проблемы понимания.
Дильтей подчеркивает творческий элемент понимания выражения. Выражение - это объективизация творческого действия, а понимание само тоже является новым творческим действием, которое может быть объективировано в качестве нового выражения («я понимаю то, что творю сам»). Каждый познавательный акт, по мнению Дильтея, подразумевает круг: мы можем понять слова, чтобы понять предложение, но мы должны понимать и предложение, чтобы правильно понять смысл слов.
По Гуссерлю, сознание имеет дело со смыслами, содержание которых предполагается прозрачным для понимающего «я». Гуссерль активно использует термин смыслопорождение. Смыслопорождение, или смыслоформирование, квалифицируется как реализация смысла человеческой жизни и деятельности в конкретных ситуациях и событиях, личностных актах
или межличностных отношениях. Процесс понимания у него оказывается обращенным вспять потоком вопрошания.
М. Хайдеггер ставит задачу доведения феноменологии до бытийных оснований. Если феноменология обсуждала вопрос о смысле в когнитивном, перцептивном измерении, то М. Хайдеггер говорит об онтологическом статусе смысла: мир имеет смысл, а язык - дом бытия. Говорящий в речи сам присутствует при своем говорении, ибо сущность языка заключена в сказе, то есть показе того, что уже содержится в языке. В языке уже произведен первоначальный учет взаимопринадлежности элементов мира, поэтому понимание имеет онтологическое значение. На долю человека приходится интерпретация как прояснение уже заведомо данного экзистенциального содержания. М. Хайдеггер провозглашает первичность миросознания над самосознанием.
В остроумной критике «реалистической» оксфордской школы Р. Дж. Коллингвуд развил идею некой логики вопроса и ответа: доктрина философа суть ответы на вопросы, которые он задает самому себе. Поэтому всякий, кто не понимает этих вопросов, не может надеяться на то, чтобы понять его теорию. Каждый человек может понять любую философскую систему, если сумеет ухватить те вопросы, на которые автор отвечает.
Х.-Г. Гадамер разработал концепцию философской герменевтики как философию понимания. Под пониманием он разумеет универсальный способ освоения мира, в котором существенную роль играет непосредственное переживание («опыт жизни»), различные формы практики («опыт истории») и формы эстетического переживания («опыт искусства»). Словом, основанием для понимания является опыт, который формируется в языке. Герменевтический опыт имеет дело с преданием. Текст - это переданное смыслосодержание культурной традиции. Его постижение выступает в форме самооосмысления индивида в обществе. Постулируя генетическую укорененность человека в традиции, Гадамер рассматривает понимание в тесной связи с интерпретацией и применением. Герменевтический круг носит у
Гадамера онтологический характер, что делает интерпретацию принципиально незавершенной для опыта последующих поколений.
Х.-Г. Гадамер в своей «логике вопроса и ответа» приходит к выводу о необходимости предварительного вопроса для всякого познания и всякого речения - знание приходит через вопрос; рассматривает внутреннюю взаимосвязь вопроса и ответа; анализирует феномен вопрошания: спрашивать -значит выводить в открытое; доказывает, что понимание вопроса означает понимание предпосылок вопроса: понять вопрос - значит его поставить, понять мнение - понять его как ответ на некий вопрос.
Что вопрос «достает» заложенный в тексте смыл - не вызывает сомнения. Но это касается только заложенного автором смысла. А как быть со смыслотворчеством читателя, без которого ему не понять самого себя? Как читателю при помощи Платона, Пруста или кого-либо еще решать свои собственные проблемы?
Хакуз П.М. в своей теории проблемного анализа науки и философии показал, что для понимания текста нужна встречная мысль, каковой является вопрос. Только при условии, что читатель будет читать Платона, Пруста, будучи озадаченным своими собственными вопросами, может их понять. «Смысловой горизонт», о котором говорит Гадамер, без которого не возможно понимание текста, здесь это - вопросы, с которыми читатель читает Платона, Пруста. Вот тогда Платон, Пруст становятся «контекстами» читателя. Читатель, читающий текст со своими вопросами, решает свои собственные проблемы через читаемый текст. Через свои вопросы читатель творит свой собственный смысл, который и понимается. Только соединившись с вопросами, текст начинает «высказывать» («выказывать») смыслы. Более того, задавая тексту разные вопросы, читатель получает разные ответы, творит разные смыслы.
Современная зарубежная и отечественная герменевтическая традиция исходит из того положения, что интерпретатор способен понять автора лучше, чем он сам себя понимал. Понимать нечто в таком случае - значит испытывать собственное мнение о мнении другого. Интерпретатор вкладывает новые
смыслы в старый текст. Проблема понимания текста здесь трактуется как проблема смыслотворчества. Такой подход к проблеме смыслотворчества мы находим в философии: Н. Бердяева, Г. Шпета, С.Л. Франка, М.М. Бахтина, С.Л. Выготского, Ю.М. Лотмана, М. Мамардашвили, П.М. Хакуза.
Это, пожалуй, то немногое, на что можно сослаться в области «производства» смысла, что делает особенно актуальным разработка идеи, согласно которой понимание философского текста есть смыслотворчество. Человек, согласно И. Канту, понимает только то, что творит сам. Понимаемый читателем смысл есть его собственное творчество.
Приведенные мнения свидетельствуют о достаточно устойчивом интересе ученых к проблеме данного исследования. Однако интерес этот носил, как правило, сопутствующий характер и проявлялся в процессе решения иных исследовательских задач. Тем не менее проделанная работа весьма существенна и представляет собой серьезную основу для дальнейшего изучения проблемы.
Из приведенного анализа литературы стало очевидным, что понимание философского текста как творение читателем своего смысла разработано не в достаточной степени, что и определило цели и задачи нашего исследования. Цель диссертационного исследования - показать, что понимание философского текста есть смыслотворчество.
Основная цель определила постановку и решение следующих задач:
проанализировать историко-философские воззрения на проблему понимания;
выявить специфику философского текста;
провести историко-философский анализ проблемы смысла;
показать взаимосвязь смысла и понимания;
выявить механизмы смыслотворчества при чтении философского текста. Объектом исследования диссертационной работы выступает
философский текст как источник смыслотворчества.
Предметом исследования стали смыслотворческие процессы восприятия текста.
Методология исследования. Общей методологией исследования стали единство исторического и логического, теория диалектики, концепция противоречивого единства чувственной и рациональной сторон теоретического познания, методы восхождения от абстрактного к конкретному и наоборот, общие принципы герменевтики. Приводимые сведения историко-философского и научного характера, ссылки на отечественных и зарубежных авторов подчинены позитивному анализу поставленных задач.
Логическое построение работы подчинено разработке концепции, согласно которой понимание философского текста есть смыслотворчество читателя. Для этого рассмотрено развитие представлений о понимании в истории философии. Выявление особенностей философского текста позволило установить специфику его понимания. Проведенный историко-философский анализ проблемы смысла обусловил вывод о том, что смысл каждый раз приходится открывать заново, в противном случае смысл «замирает» и утрачивает свой эвристический потенциал. В результате рассмотрения взаимосвязи смысла и понимания было установлено, что понимание - средство получения смысла, а смысл - содержание понимания. Работа логически завершается анализом механизмов смыслотворчества.
Научная новизна исследования. В процессе исследования:
рассмотрены изменения представлений о понимании в истории философии в семантическом аспекте;
выявлена специфика философского текста (вариативность, многогранность, незавершенность и т.д.);
проведен историко-философский анализ проблемы смысла;
показана взаимосвязь смысла и понимания: читатель понимает творимый им в ходе прочтения философского текста смысл;
- выявлены механизмы смыслотворчества при чтении философского текста.
Выносимые на защиту тезисы:
В истории философии проблема понимания решалась: в античное время понимание отождествлялось с истолкованием; в 19 веке понимание означало умение воспроизвести авторский смысл текста; в 20 веке понимание было равносильно созданию нового смысла (смыслоформирование).
Философский текст имеет свои особенности (вариативность, многогранность, незавершенность и т.д.), в силу чего его понимание есть творение читателем собственного смысла.
Особенности смысла (недоступность для прямого наблюдения, подвижность, изменчивость, невозможность полной рефлексии и т.д.) делают его поиск бесконечным процессом: смысл каждый раз приходится открывать заново, в противном случае смысла нет.
Понимание всегда есть понимание смысла: понимание - средство получения смысла, смысл - содержание понимания.
Смыслотворчество в процессе прочтения философского текста осуществляется через следующие механизмы: эффекты сопереживания, исходной противоречивости; эффект чтения во времени; самовопрошание; метафора.
Теоретическая значимость работы. Результаты работы позволят расширить теоретическое представление о взаимосвязи смысла и понимания и их влиянии на смыслотворческий процесс. Исследование состоит в выявлении процедур понимания философских текстов; в раскрытии специфики философского текста; в обнаружении особенностей процесса интерпретации философских текстов и механизмов смыслопорождения.
Практическая ценность исследования. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы для совершенствования процедур интерпретации философских текстов. Кроме того, материалы исследования могут быть применены в процессе подготовки специалистов в области философии, эстетики, культурологи и психологии.
Апробация работы. Основные положения и выводы, сделанные в ходе данного диссертационного исследования, обсуждались на заседаниях кафедры
философии КубГТУ. Материалы диссертации использовались при разработке лекционных курсов и на соответствующих семинарских занятиях по философии в КубГТУ. Публикации автора качественно и количественно отражают проведенное исследование.
Структура диссертации. Необходимость логического изложения материала обусловила структурирование работы по двум главам. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии. Общий объем диссертации - 128 страниц. Библиографический список включает 132 источника, из них 1 на немецком языке.
Во введении обоснована актуальность темы диссертационного исследования, определены его объект, предмет, цель и задачи, степень изученности проблемы, описана методология исследования, показаны научная новизна, теоретическая и практическая значимость, сформулированы положения, выносимые на защиту.
В первой главе проводится историко-философский анализ проблемы понимания. Уточняется понятие текста, специфика философского текста, его отличие от других видов текста.
Во второй главе рассматривается история возникновения понятия смысла. Уточняется понятие смысла, основные характеристики смысла. Проводится анализ взаимосвязи смысла и понимания. Исследуются механизмы смыслотворчества и их влияние на рождение новых смыслов.
В заключении обобщены результаты и подведены итоги проведенного исследования и намечаются перспективы дальнейшего исследования проблемы понимания философских текстов.
1 ПОНИМАНИЕ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА
Поскольку важнейшая часть учения о передаче знания состоит в создании книг, писал Ф. Бэкон, то соответствующая ей часть представляет собой чтение книг1. Чтение философских книг - одна из самых сложных форм умственного труда, ибо соприкосновение с текстом - «единственная философская учеба». В связи с этим непреходящий интерес представляют вопрос: Как в истории философии видоизменялись представления о понимании текста? Каковы особенности философского текста, определяющие специфику понимания философского текста? Ответы на эти вопросы сделают более прозрачной проблему понимания философского текста.
Понимание как историко-философская проблема
Несмотря на то, что понятие «понимание» считается общеизвестным и постоянно употребляется в философских работах, оно не имеет строгого общепринятого определения. Причиной тому является стремление отдельных наук дать собственное определение данному понятию. А между тем проблема понимания до сих пор остается открытой. Дискуссии по этому поводу продолжаются и в наши дни. В данном параграфе рассмотрены основные направления восприятия феномена понимания в истории философии, а также в современных отечественных и зарубежных исследованиях.
Выделим несколько аспектов современного использования термина понимание.
Во-первых, понимание - это личностный процесс, связанный с особенностями психики, нервной системы, духовного развития и т.п. Обычно человек понимает только то, что соответствует его внутренним установкам, прогнозам, гипотезам, если что-то не соответствует его ожиданиям, то первой реакцией бывает непонимание. Мы ориентируемся на наиболее правдоподобные события. Чем необычнее, неожиданнее событие, тем больше требуется усилий, чтобы понять его. Если же говорить о понимании другого человека, о взаимопонимании, оно не возможно, если отсутствуют личностные отношения между людьми, в основе которых лежит наше аффективно-эмоциональное отношение к объекту понимания. Это очень важно для характеристики понимания. Мы всегда соотносим текущую ситуацию с той, какая должна быть по нашим представлениям. Личное представление всегда субъективно, поэтому одно и то же событие разные люди воспринимают по-разному, в зависимости от того, в какой контекст личностного знания они включают понимаемый предмет. Этим объясняется, почему иногда один человек не понимает другого, - высказывания и поступки партнера не совпадают с представлениями субъекта о том, какими они должны быть.
Во-вторых, понимание - это универсальная категория мышления. Именно в понимании выражается участие мышления в регуляции деятельности. Мыслить человек начинает, когда у него возникает желание что-то понять. Мышление нужно человеку, чтобы получать новые знания о мире. Каждый раз мы, помыслив о чем-то, получаем новые знания о мире. А имеет ли понимание непосредственное отношение к получению новых знаний о мире? Понимание -это компонент мышления, который направлен не на получение новых знаний, а на их осмысление. Ключевое слово для объяснения понимания как гносеологического феномена - это слово смысл. Нам понятны только те явления, которые приобретают для нас какой-то смысл. Результатом осмысления является понимание. Способность понимать окружающий мир, других людей и самого себя составляет необходимое условие реализации человека как родового существа.
Представляется, что при более глубоком определении сущности данного понятия целесообразно обратиться к генезису проблемы понимания, обозначив тем самым ее историко-философские границы.
В науке и культуре проблема понимания существует в узком и широком смысле. Узкий - познавательный подход, попытка научными средствами изучить, что такое понимание. С середины 20 века понимание стало принимать экзистенциальный характер, оно теперь рассматривается не как одна из процедур человеческого мышления, а как нечто большее, как универсальная психическая способность и даже как способ бытия человека в мире. Крупные мыслители (Хайдеггер, Гадамер, Рикёр и др.) стали рассуждать о том, что понимание - это вообще главное, что нужно человеку в мире. С позиций философии бытия понимание всегда оказывается чем-то большим, чем акт познания, это всегда «бытийное реагирование». При переходе из познавательного анализа в экзистенциальный в феномене понимания открываются новые, неведомые до сих пор философам грани.
Понимание - основное понятие герменевтики. Именно герменевтика выступает сегодня как то направление в современной западной философии, которое претендует на монополию в постановке и исследовании проблемы понимания.
Истоки проблемы понимания просматриваются еще в античности и связаны с аллегорической интерпретацией мифов, а в философии - с трактатом Аристотеля «Об истолковании», где речь идет о теории суждения, предложения, грамматики. Термин «герменевтика» употребляет и Платон. В ряде случаев (в частности в «Тимее»3) платоновское употребление этого слова близко к греческому «mantike», искусству предсказания; здесь пророк как толкователь специфического сверхразумного смысла.
Платон приводит интересное сравнение герменевтики с «предсказанием» или «гаданием» (толкованием). Согласно ему, ни то ни другое не является источником мудрости. Причина этого в том, что толкователь понимает лишь то, что было сказано, не зная, является ли оно истинным. Иначе говоря, как гадалка, так и толкователь, хотя и имеют способность понимать смысл высказывания, не умеют, однако определить его истинность.
Особенности философского текста и специфика его понимания
Разные тексты воспринимаются по-разному. Чтобы увидеть специфику понимания философского текста, надо выяснить его особенности.
Тексты принадлежат к числу самых привычных феноменов человеческой жизнедеятельности. Поэтому, видимо, возникает впечатление, что текст есть нечто само собой разумеющееся, вполне понятное и не порождающее никаких особых проблем. Между тем, более внимательный взгляд легко обнаруживает, что понятие «текст» представляет собой очень сильную абстракцию, за которой скрывается большое разнообразие конкретных явлений, различия между которыми столь значительны, что неизбежно возникают сомнения в целесообразности отождествлять эти явления самим актом подведения их под одно понятие.
Например, по М. Хайдеггеру, текст - «это любая информация между двумя субъектами понимания: письменный текст, устный текст (речь), интонация, взгляд, жест, молчание»4 . Текст - это последовательность предложений, построенная по правилам данной системы языка. Поль Рикер подразумевает под текстом «объединенные или структурированные формы дискурса, зафиксированные материально и передаваемые посредством последовательных операций прочтения»42. Слово «текст», а также производные от него и производящие его корни имеют следующий ряд значений: соединение, строение, слог, стиль, структура, связное изложение; слагать, сочинять, сочетать, выдумка, замысел, план; сладкоречив . В своем исходном значении, наиболее близком к обыденному употреблению, текст понимается как письменная фиксация звуковой речи. В этом случае объективированная в нем мысль кодируется не только средствами естественного языка, но также и используемой системой письменности, т.е. мысль, подвергается двойной кодировке, и чтобы понять данный текст, реципиент должен владеть обоими кодами. Речь оказывается лишь частным видом текста. Именно в этом значении термин «текст» употребляется нами до сих пор .
Текст выступает, с одной стороны, как конкретизация мысли, а с другой - как абстракция, оживающая лишь в ходе ее освоения субъектом. Текст - как бы граница между конкретизацией посредством воплощения и интерпретацией, пониманием. Поэтому проблема понимания текста возникает в рамках любого узкоспециального подхода и специфических задач исследования языка. Диалоговая природа текста проявляет себя и в узких рамках специального исследования, что вынуждает к отказу от ограничения текста рамками его непосредственного представления. Чем больше мы отождествляем текст с его словесным воплощением, тем меньше мы имеем дело с его подлинным смыслом. Желая постичь его как данность, мы превращаем его в пустую абстракцию. «Событие жизни текста, т.е. его подлинная сущность, всегда развивается на рубеже двух сознаний, двух субъектов»45. Будучи формально замкнутым, текст есть открытая система.
В повседневной речи мы нередко употребляем слова «философское произведение» и «философский текст» в качестве синонимов. В обыденной речи выражения «произведение Канта» или «текст Канта» воспринимаются как имеющие одинаковое значение. Однако даже на этом уровне они имеют ряд смысловых оттенков, на которые необходимо обратить внимание. Выражение «произведение Канта» указывает на философское авторство, позволяющее его отличить от произведений, например, Шекспира или Толстого. При случае «ссылкой» на «произведение Канта» выражается стремление какого-либо автора указать на адекватное воспроизведение смысла высказывания философа. В этом случае возникает необходимость употребления выражения «философский текст». Поэтому следует осмыслить единство и различие понятий «философский текст» и «философское произведение».
Если при выявлении сущности философского произведения речь идет о философских категориях как основных элементах философского языка, то при определении специфики философского текста необходимо проанализировать особенности таких видов философской деятельности, как «письмо», «чтение», «перевод». В отличие от философского произведения, которое выступает своеобразным итогом философских размышлений, философский текст обеспечивает особенности воспроизводства системы философских категорий в определенных социокультурных условиях.
Исследование философского «письма», «чтения» и «перевода» для философского творчества позволяет выделить принципиальное различие, существующее между понятиями «философское произведение» и «философский текст». Философское произведение, как было отмечено ранее, представляет собой систему философских категорий, а философский текст - это способы воспроизводства данной смысловой целостности, существующие в устной и письменной формах, которые создают условия для ее понимания.
Проблема смысла в истории философии
Проблема смысла и родственная ей проблема понимания не принадлежат к числу традиционных философских проблем. Их актуализация в современную эпоху связана с тем, что возрастает удельный вес философских исследований языка. Создавшуюся ситуацию образно описал американский психолог М.Б. Крилмен: «... смысл, подобно загадочной девушке, остается по-прежнему нераспознанным и неуловимым. Возможно, что одна из трудностей здесь кроется в том, что разные поклонники этой девушки представляют ее каждый по-своему и ее многоликость увлекает их на поиски ее различных проявлений. Некоторые считали ее простодушным созданием, другие считали ее тонкой и изощренной. Одни сосредотачивали свое внимание на ее интеллектуальных качествах, другие же воображали ее чувствительной и эмоциональной. Были и такие, кто, смирившись с окутывающей ее тайной, заранее соглашались с тем, что могут овладеть ею только в своем воображении, заключив, что она по сути своей недоступна и непонятна»71.
Категория смысла - это основная категория герменевтики: интерпретация какого-либо странного языкового факта может считаться законченной, если найден, обнаружен, понят смысл этого факта. Категория смысла не является очевидной и тем более простой, ошибочно думать, что смысл возникает сам собой - из изучения языковой эмпирии. Мы всегда находим только то, что ищем. Если мы видим в фактах тот или иной смысл, то только потому, что осознанно или, чаще, неосознанно пользуемся той или иной теорией смысла.
На уровне порождения именно смысл программирует отбор и распределение языковых единиц и тем самым задает ту или иную форму предложения или текста. При понимании смысл также играет существенную роль, будучи не только результатом декодирования текста, но и средством такого декодирования. Другими словами, необходимость понимания возникает там, где существует смысл.
Но осмысление необходимо не только в случае восприятия текста, но и при освоении действительности: материальной, ментальной, социальной и других ее форм. Именно поэтому категория смысла характеризуется таким широким диапазоном сфер приложения. В связи с этим вполне естественно, что смысл - это интердисциплинарное явление. Он интересует, помимо лингвистики, и логику, и философию, и психологию. Несмотря на то, что в центре пересечения интересов этих дисциплин находится язык с его отнесенностью к мышлению, с одной стороны, и к действительности - с другой, каждая из этих дисциплин усматривает в данной проблеме все же свой интерес. В результате, как уже отмечалось, представление о смысле характеризуется таким большим многообразием и неоднозначностью, что складывается впечатление, как будто речь идет о каких-то разных явлениях, почему-то называемых одним именем. Тем не менее, есть основание считать, что во всех случаях, где рассматривается смысл, речь идет все же об одном и том же явлении. Задача заключается в том, чтобы найти то глубинное, наиболее общее основание, которое позволило бы интегрировать расплывчатые характеристики смысла в более четкое и определенное понятие.
Известно, что предпринимались неоднократные попытки исключить смысл из сферы научного анализа. Следует отметить, что для этого имеются определенные основания. Одно из них связано с представлением о смысле как экстралингвистическом явлении. В этом легко убедиться, если обратиться к тем определениям данного явления, которые даются в некоторых словарях. Наиболее общим признаком, содержащимся практически в каждой дефиниции данного понятия, является его отнесенность к ментальной, а не языковой сфере. Согласно таким определениям, смысл - это «внутреннее содержание, значение, постигаемое разумом...»72, «идеальное содержание, идея, сущность...»73 и др.
Другим основанием, по которому выделяется данное понятие, являются характеристики, связанные с деятельностью сознания: «разумное основание, назначение, цель, резонная причина...»74, «предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо...»75 и др. Все это, несомненно, имеет отношение к экстралингвистическим явлениям: «смысл события, смысл происходящего, смысл поступка, смысл жизни» и др.
Из отмеченных выше словарей собственно языковой аспект смысла отражен лишь в Советском энциклопедическом словаре, где он рассматривается как частный случай, как одно из значений. Приведем это определение полностью: «Смысл - идеальное содержание, идея, сущность, предназначение, конечная цель (ценность) чего-либо (смысл жизни), целостное содержание какого-либо высказывания, несводимое к значениям составляющих его частей и элементов, но само определяющее эти значения..., в логике, в ряде случаев в языкознании - то же самое, что значение»76. Лингвистический аспект смысла представлен также в Логическом словаре-справочнике: «Смысл -содержание знакового выражения; мысль, содержащаяся в словах (знаках, выражениях)...»77. Экстралингвистический характер смысла раскрывается в ряде работ, принадлежащих не только лингвистам, но и логикам, философам. Как видно из приведенных выше определений, понятие смысла, помимо экстралингвистичности, характеризуется также тем, что включает в себя широкий круг различных явлений: от смысла жизни до смысла «знакового выражения». Это является другой причиной, затрудняющей его однозначное определение. Не способствует этому также и то, что смысл характеризуется нечеткостью, вариативностью, изменчивостью, субъективностью, вследствие чего он практически не формализуем и, что самое главное, он плохо поддается непосредственному усмотрению. Можно сказать, что понятие смысла космополитично, у него нет своей «родины», если не считать таковой территорию языка. Но пределы достаточности в установлении смысла достаточно очевидны. Уловки языка, как известно, полностью не схватывают сам смысл, но у него есть средства отметить его присутствие. По мнению Г. Шпета, смысл образует внутреннее содержание вещи, идеи, предмета. Смысл угадывается, хотя это и не всегда обязательно, в форме некоторого действия. Бытие можно «увидеть» только в событии и через смысл, пульсирующий в событии .
Понимание текста как творение читателем своего смысла
Одна из самых важнейших загадок человеческого разума, как подчеркивал Х.-Г. Гадамер, это его способность развертывания себя из себя самого. В этой связи: почему понимание философского текста есть смыслотворчество и как оно (смыслотворчество) возможно?
Философский текст не «завершен» - здесь всегда нужно домыслить. В то же время философский текст самодостаточен, целен, в нём есть всё, что найдешь. Так, известное высказывание Сократа «я знаю, что ничего не знаю», которое анализируют уже более двух тысяч лет, и сейчас не обрело точного значения. Каждое новое прочтение открывает ранее неизвестные элементы его содержания. Многообразие истолкований высказывания Сократа демонстрирует семантическую незавершенность философского текста.
Кроме того, понимание текста может быть одновременно и пониманием того, что не соответствует авторскому замыслу. Читатель может найти в тексте даже то, о чем автор не подумал. Это, видимо, происходит потому, что в тексте есть все, что там найдешь. Чтение в этом свете приобретает характер творческого акта.
Философский текст имеет свойство рождать себе подобное, оставаясь самим собой. Мы поняли мысль автора, если породили свою мысль по поводу мысли автора. Философское творчество значит помыслить то, что помыслил Платон135. В интерпретации текста заложен мощный творческий потенциал, обеспечивающий многозначное его понимание. Философский текст
Проблемный анализ как направление изучения науки и философии. - Екатеринбург, 1997. многозначно понимаем. Это - понимание нескольких значений одного объекта. Составляющими многозначного понимания являются разные уровни обобщения, удержание в сознании возможности переходить с одного уровня на другой, а так же понимание того, что в реальности все значения непротиворечиво существуют одновременно. Здесь реализуется принцип дополнительности, т. е. субъект понимает текст на разных уровнях обобщения и этих уровней столько, что они включают в себя дополнительные понятия. Таким образом, человек, мыслящий различными уровнями обобщения целого, имеет способность увидеть за текстом сразу множество значений.
Возникает законный вопрос, до каких пределов может развиваться читательское понимание философского текста, есть ли пределы, за которые не может он выйти? Свобода интерпретации философского текста, а, следовательно, и понимания, смыслотворчества определяется общей культурой читателя, философской его грамотностью. Читатель, с одной стороны, максимально подчиняется логике текста, стремится точно отразить мысль автора, что не позволяет уйти далеко от него. С другой стороны, читатель все видит своими глазами, читаемое помещает в контекст своих представлений, взглядов, ожиданий. В результате он развивает мысль, синтезированную из двух позиций: позиции текста и позиции читателя. Читатель оказывается как бы «над текстом», что позволяет ему отказаться от жесткой логики текста, совместить ранее несовместимое и получить решение, не выводимое из предложенного текста, - творческое решение.
Философский текст характеризуется незавершенностью, что позволяет нам по-разному одновременно истолковывать заложенный в него смысл. По мнению Гадамера: «Тот, кто хочет понять текст, постоянно осуществляет набрасывание смысла. Как только в тексте начинает проясняться какой-то смысл, он делает предварительный набросок смысла всего текста в целом. Но этот первый смысл проясняется в свою очередь лишь потому, что мы с самого начала читаем текст, ожидая найти в нем тот или иной определенный смысл. Понимание того, что содержится в тексте, и заключается в разработке такого предварительного наброска, который, разумеется, подвергается постоянному пересмотру при дальнейшем углублении в смысл текста»136. Отталкиваясь от первоначального смысла текста, еще до прочтения, мы проникаем в истинный смысл текста через «набрасывание» все новых и новых смыслов, последовательно приближающих нас к истинному. Этот процесс «набрасывания» смыслов одновременно является процессом «вживления» в текст, когда интерпретатор оказывается способным добраться до конкретного исторического смысла эпохи, лежащего в основе создания текста. Сама возможность набрасывания смыслов говорит о многозначности смысла. Многомерность смысла мешает пониманию текста историком, с одной стороны, а с другой, - является мощнейшим стимулом к развитию мысли интерпретатора. Процесс истолкования текста, как «набрасывания» смысла лежит в основе смыслообразования, т.е. смыслотворчества.
Смыслотворчество, или творение смысла - значит придание смысла высказываниям, текстам. Для Бергсона смыслотворчество выступает как самозабвенное углубление в предмет, как саморастворение в созерцании, для Хайдеггера - как экстатическое выхождение за собственные пределы, высшее напряжение человеческого существа, для Дьюи творчество есть сообразительность ума, поставленного перед жесткой необходимостью решения определенной задачи и выхода из опасной ситуации.
В процессе смыслотворческой деятельности человек сравнивает между собой предметы окружающего мира, которые в этих сравнениях обнаруживают скрытые от поверхностного созерцания стороны и свойства. Так и читатель, «соединяя» или «сравнивая» различные философские тексты, различные точки зрения, высвечивает скрытые смыслы и тем самым творит свой смысл. Текст многомерен, одни и те же его элементы могут быть увидены с разных сторон и, соответственно, по-разному истолкованы. Это истолкование носит индивидуальный характер и является смыслотворчеством.
Гадамер Х.-Г.. Истина и метод: Основы философской герменевтики. - М., 1988, С. .318. Понимаемое нами при чтении философского текста, - это то, что мы сами создали, это наш собственный текст. Понимание текста мы осуществляем по мере того, как мы его переживаем, т.е. по мере того, как преобразуем его содержание по законам нашего мировосприятия. Понимание текста осуществляется через призму наших ощущений. Понять текст - значит впустить его в свое душевное пространство, принять его содержание, но и создать его заново. Успех интерпретации любого текстового пространства культуры напрямую зависит от наличия и обнаружения в тексте неких слоев, обращенных к сознанию человека, вызывающих читателя на диалог, в котором и происходит претворение смыслов текста.
