Содержание к диссертации
Введение
І. Творчество Дж. Фаулза в контексте эллинистической традиции в литературе англии XX века 14
1.1. Роль традиции в эстетике Дж. Фаулза. Рецепция Фаулзом эллинистической традиции в английской литературе 31
П. Греция и греческая культура в нефикциональной прозе Дж. Фаулза
2.1. Греция в эссеистике Фаулза
2.1.1. Проблема национальной и культурной самоидентификации в эссе Дж. Фаулза 64
2.1.2. Греческий свет как одна из доминант эллинистической концепции Дж. Фаулза 73
2.1.3. «Островомания» Дж. Фаулза 79
2.1.4. «Одиссея» Гомера в интерпретации Дж. Фаулза 87
2.2. Рецепция идей Гераклита в философском сочинении Дж. Фаулза «Аристос» 98
III. Эллинистические образы и мотивы в романах ДЖ. Фаулза
3.1. Образ Греции и мифологические аллюзии в романе Дж. Фаулза «Волхв» 129
3.2. Мифологическая образность и ее функции в романах «Коллекционер» и «Женщина французского лейтенанта» 156
3.3. Образ Музы в романе Дж. Фаулза «Мантисса» 168
Заключение 174
Список литературы 179
- Роль традиции в эстетике Дж. Фаулза. Рецепция Фаулзом эллинистической традиции в английской литературе
- Проблема национальной и культурной самоидентификации в эссе Дж. Фаулза
- «Одиссея» Гомера в интерпретации Дж. Фаулза
- Мифологическая образность и ее функции в романах «Коллекционер» и «Женщина французского лейтенанта»
Введение к работе
В истории мировой и, в частности, английской литературы XX век отмечен активизацией интереса писателей к эллинистическому наследию, который проявился на фоне всеобщего увлечения интеллектуальной Европы историей, географией, культурой Древней Греции. Рассмотрение творчества Джона Фаулза (John Robert Fowles, 1926-2005) в указанном аспекте позволяет показать эту тенденцию на материале прозы признанного английского классика минувшего века.
Выделение подобной темы правомерно, ибо сам Фаулз называл Грецию своей второй родиной и многократно обращался к образам и мотивам греческой культуры, восхищаясь своеобычностью греческого ландшафта, делился воспоминаниями о годах своей молодости, проведенных на одном из островов Греции, последующих путешествиях по стране, нашедших отражение в творчестве писателя. Интерес Фаулза к Греции проявился как вследствие личных впечатлений от пребывания в стране, так и в результате его глубокого увлечения древнегреческой мифологией, философией (особенно философией Гераклита), творчеством античных авторов (прежде всего, Гомера), поэзией XX в.: К. Кавафиса, Г. Сефериса, Я. Рицоса, О. Элитиса.
Дж. Фаулз еще при жизни был признан классиком английской литературы, и уже в 1970-е годы началось серьезное изучение его творчества.
Критическая литература о творчестве Дж. Фаулза на сегодняшний день труднообозрима. Существуют сотни рецензий на его произведения, огромное количество интервью с писателем, десятки статей о разных аспектах его творчества, множество диссертаций и монографий о нем.
Первые монографии и сборники статей о романах Фаулза появились в США (У. Палмер, 1974) и Франции (Etudes sur «The French Lieutenant’s Woman» de John Fowles. Caen, 1977). Затем в 1980-90-е годы выходит ряд научных трудов, в которых исследуется проблематика романов Фаулза, их поэтика, философско-эстетические взгляды писателя, проблема соотношения художественной системы Фаулза и постмодернизма, влияние на его творчество экзистенциализма, рецепция Фаулзом классического наследия (в первую очередь, Шекспира), а также викторианской литературы. Среди трудов этого периода следует особо выделить монографии П. Конради, К. Барнум, Б. Вудкока, Х. Фокнера, Р. Хаффейкера, П. Вульфа, С. Онега, Б. Олшен, С. Лавдея, Дж. Эчесона, Дж. Обри, М. Салями, К. Тэрбокс, К. Максуини. Специальный выпуск журнала The Twentieth Century Literature (Spring, 1996) был посвящен Джону Фаулзу, что еще раз говорит о неугасающем интересе к творчеству писателя.
Зарубежные исследования творчества Фаулза базируются в основном на трех концепциях. Согласно самому распространенному взгляду, берущему начало в первых монографиях о писателе, это романист философского склада, с традиционной английской моралистической тенденцией, которая во второй половине XX в. окрашивается под влиянием времени в экзистенциалистские тона (У. Палмер, П. Вульф, Б. Олшен, К. Максуини).
Другая группа исследователей видит в Фаулзе крупнейшего представителя английского постмодернизма (Р. Скоулз, А. Флейшман, Р. Берден, С. Лавдей, Т. Д'Ан, М. Брэдбери, Л. Хатчеон, Д. Лодж) с типичной склонностью к мифологизму, сложной игре повествовательных планов, интертекстуальности.
Наконец, следует особо выделить оригинальную концепцию Р. Хаффейкера, автора одной из первых диссертаций о Фаулзе, который в 1980 году выпустил книгу, в основу которой были положены материалы личного общения с писателем и переписка c ним. Хаффейкер считает Фаулза, прежде всего, «натуралистом», писателем, в основе литературного творчества которого лежат его взаимоотношения с природой.
Отечественное фаулзоведение начало складываться в конце 70-х годов прошлого века. Читателям творчество Фаулза представила Е.Ю. Гениева в своем послесловии к русскому переводу повести «Башня из черного дерева» («Ebony Tower». Исследователи, анализировавшие творчество Фаулза в середине 80-х годов XX века (Н.П. Михальская, А.П. Саруханян, В.В. Ивашева, А.А. Долинин, В.Л. Фрейбергс, И.В. Кабанова, В.Г. Тимофеев, С.Н. Филюшкина), рассматривали творчество Фаулза в контексте реалистической традиции.
Некоторые исследователи изучали влияние модернизма на художественное творчество Джона Фаулза и отмечали, что система построения романов, литературные аллюзии, параллели, приемы игры и подражания сближают романы Фаулза с произведениями Г. Гессе, Ж.-П. Сартра, А. Камю, Дж. Джойса, А. Роб-Грийе (А.М. Зверев, Л.А. Исаева, Е. Касаткина).
Однако современное зарубежное и отечественное литературоведение традиционно склоняется к идее постмодернистской основы поэтики писателя (М. Салями, Р. Уилсон, Дж. О’Салливан; Э.Г. Годованная, К.Б. Солодовник, М.А. Хольнева и др.).
В последние годы в России творчеству Джона Фаулза уделяется все больше внимания. Только с 2000 года было защищено порядка пятнадцати диссертаций (среди которых следует особо выделить работы Я.Ю. Муратовой, Н.А. Смирновой, Д.С. Папкиной, Э.Г. Годованной, И.Б. Картузовой, М.А. Хольневой, Е.А. Дайс, К.Б. Солодовник, Е.В. Яценко); вышли в свет монографии Н.А. Смирновой «Тезаурус Джона Фаулза» (2000), В.Г. Тимофеева «Уроки Джона Фаулза» (2003), печатаются статьи в научных изданиях. Современных исследователей волнуют самые разные аспекты творчества писателя: эволюция философско-эстетических взглядов Фаулза, постмодернистская основа его произведений, диалог с традицией, интертекстуальность, лексико-стилистические особенности языка, проблемы экфрасиса и многое другое.
Что касается «греческой темы» в творчестве Фаулза, то она находит отражение в ряде научных работ (В.Л. Фрейбергс, Э.Г. Годованная, К.Б. Солодовник и др.), в основном, на уровне изучения мифологической интертекстуальности в романах писателя. Однако до сих пор не было специального исследования, собравшего воедино все аспекты проявления греческой культуры в творчестве Дж. Фаулза (на материале эссеистики, философского труда и романов писателя). Столь важная проблема, как восприятие Фаулзом Греции, ее культуры, литературы, философии и того, как это отразилось в художественном мире писателя, требует более пристального изучения.
Актуальность работы. Тема исследования находится в русле активно разрабатываемых современным литературоведением проблем диалога с традицией и культурных взаимосвязей. До сих пор не уделялось должного внимания одному из важнейших аспектов творчества Дж. Фаулза, связанному с восприятием писателем Греции и греческого культурного наследия. Основным критерием системного подхода к анализу художественного произведения является комплексный подход к решению литературоведческих проблем, заключающийся в необходимости рассматривать произведение в системе влияний и взаимодействий, что открывает возможности его нового прочтения. Диалог Фаулза с античной традицией, а также рецепция новогреческой культуры позволяют включить творчество писателя в контекст эллинистической традиции в литературе Англии XX века.
Научная новизна. Несмотря на то, что творчество Дж. Фаулза неоднократно привлекало внимание зарубежных и отечественных исследователей, важный для понимания всей художественной системы вопрос о его отношении к греческому культурному наследию до сих пор не становился предметом специального исследования. А, между тем, Греция и греческая культура явились мощным фактором, в значительной мере предопределившим своеобразие творчества английского классика.
Предметом исследования является эллинизм в мировоззрении и творчестве Дж. Фаулза. Понятие эллинизм в данной работе включает широкий круг аспектов: образ Греции XX века, отношение к ее истории, ландшафту, природе, представление о греческом национальном характере, рецепцию отдельных явлений новогреческой культуры, античного наследия, в частности, мифологии, философии, литературы.
Объектом исследования являются эссеистика и дневники Фаулза, помогающие определить роль биографического фактора в интересе писателя к Греции; философское сочинение «Аристос», в котором преломляются идеи древнегреческого философа Гераклита; роман «Волхв», являющийся самым «греческим» романом писателя, где в наибольшей степени обнаруживается рецепция греческой культуры, а также романы «Коллекционер», «Женщина французского лейтенанта» и «Мантисса», в которых присутствует мифологическая интертекстуальность.
Цель исследования – изучение рецепции Греции и греческой культуры в эстетике и художественном творчестве Дж. Фаулза.
Задачи исследования:
Охарактеризовать процесс возрастания интереса к Греции и ее древней самобытной культуре в Западной Европе с конца XVIII века.
Сопоставить греческий мотивно-тематический комплекс в творчестве Фаулза с эллинистической традицией в английской литературе XIX–XX вв. и определить своеобразие эстетики и творчества писателя в контексте данной традиции.
Выявить предпосылки возникновения интереса Дж. Фаулза к Греции и ее культуре.
Провести сопоставительный анализ «Аристоса» и «Фрагментов» Гераклита с целью выявления рецепции Фаулзом идей Гераклита, их преломления в его философском сочинении и отражения в художественном мире писателя.
Проанализировать образ Греции в романе «Волхв».
Выявить роль мифологических образов, мотивов, аллюзий в романах Фаулза («Волхв», «Коллекционер», «Женщина французского лейтенанта», «Мантисса»).
Методология диссертационного исследования определяется сравнительно-историческим, типологическим, культурно-историческим и биографическим подходами. Теоретико-методологической основой диссертации являются работы по теории и истории литературы (А.Н. Веселовский, М.М. Бахтин, В.М. Жирмунский и др.), по истории английской литературы (Г.В. Аникин, Н.П. Михальская, Н.Я. Дьяконова, Е.Ю. Гениева, В.В. Ивашева, Е.В. Сомова и др.), по проблемам изучения античной литературы и мифологии (А.Ф. Лосев, И.М. Тронский, М.Е. Грабарь-Пассек, Ф.Ф. Зелинский, Б. Малиновский, Е.М. Мелетинский, Г.Я. Голосовкер, В.Н. Топоров, А.А. Тахо-Годи, О.М. Фрейденберг, М. Элиаде, Дж. Фрэзер и др.), по вопросам изучения античной философии (В.Ф. Асмус, А.А. Гусейнов, Г. Скирбекк, Н. Гилье и др.), а также литературоведческих работ, касающихся творчества Дж. Фаулза (Н.П. Михальская, А.П. Саруханян, А.А. Долинин, В.Л. Фрейбергс, В.Г. Тимофеев; У. Палмер, Р. Хаффейкер, У. Стефенсон, Дж. Эчесон и др.).
Научно-практическая значимость диссертации определяется возможностью использования результатов исследования в курсах лекций и семинаров по истории зарубежной литературы XX века, при чтении спецкурсов и проведении практических занятий, написании исследовательских работ по истории английской литературы и творчеству Дж. Фаулза.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования были апробированы в научных докладах и статьях по теме диссертации. Опубликовано шесть работ, две из которых в журналах, рекомендованных ВАК. Основные теоретические положения и выводы диссертации были обсуждены на кафедре всемирной литературы Московского педагогического государственного университета, представлены на ежегодных Всероссийских научно-практических конференциях молодых ученых МПГУ, XXII Пуришевских чтениях, межвузовской научной конференции в Санкт-Петербурге, VI Поволжском научно-методическом семинаре по проблемам преподавания и изучения дисциплин античного цикла в Нижнем Новгороде.
Структура работы. Диссертация общим объемом 208 страниц состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы, который включает 400 наименований, из них 109 на английском языке.
Положения, выносимые на защиту.
Значительные археологические открытия, многочисленные исследования в области древнегреческой культуры XIX - начала XX вв. способствовали активизации интереса писателей XX столетия к греческой культуре, мифологии, литературе.
Предпосылками возникновения интереса Дж. Фаулза к Греции и ее культуре послужили как факты биографии самого писателя, так и его литературные и культурные предпочтения.
Творчество Дж. Фаулза отмечено влиянием различных литературных традиций, с которыми писатель вступает в эстетический диалог; тем не менее, эллинистическая направленность явно выделяется в спектре его пристрастий и интересов.
Творческая индивидуальность Джона Фаулза сформировалась в русле литературного контекста, отмеченного широким интересом к Греции и ее культуре. Обращаясь в своем творчестве к Греции, как античной, так и современной, Дж. Фаулз продолжает эллинистическую традицию в английской литературе XX века, которая активизировалась еще в XIX веке в творчестве Дж.Г. Байрона, П.Б. Шелли, Дж. Китса, Ли Ханта, У. Лэндора, Т.Л. Пикока и других.
Идеи Гераклита, переосмысленные в контексте новейшего времени, предопределили важнейшие мировоззренческие позиции Дж. Фаулза.
Греция в творчестве Фаулза предстает на двух исторических уровнях: античном и современном. В современной Греции писателя восхищает неповторимый облик пейзажа, расцвет новогреческой поэзии XX в., его волнует память о пережитых греками военных событиях Первой и Второй мировых войн. Равно притягательным является для Фаулза культурное наследие Греции античной: мифология, философия, литература.
В обращении Дж. Фаулза к греческой мифологии и трактовке ее образов немалую роль сыграла глубокая увлеченность философией К.Г. Юнга.
Мифологические образы (Одиссей, дилемма Калипсо-Пенелопа, Ариадна и Тесей, муза и сатир, лабиринт) у Фаулза могут быть признаны в качестве сквозных, поскольку встречаются в ряде романов писателя, что свидетельствует о существовании в творчестве Фаулза устойчивого круга архетипических образов.
Роль традиции в эстетике Дж. Фаулза. Рецепция Фаулзом эллинистической традиции в английской литературе
В начале XIX века Вильгельм фон Гумбольдт проводит в Германии реформу образования, в основу которой было положено обучение греческому языку и материал исследований античности. По мнению Гумбольдта, каждый должен был учить «язык муз», поскольку вместе с греческим языком усваивался греческий дух. Главной целью образования, по Гумбольдту, было формирование и развитие гармоничной полноценной личности с ориентацией на классический образец. Призывая к изучению истории классических идей древности, Гумбольдт подчеркивал: «Когда я говорю об античности, я имею в виду исключительно греков, а среди них -преимущественно афинян»20. Именно афиняне, а не спартанцы и их преемники римляне со своей тенденцией подчинения личности военно-государственной машине, дали начало «золотому веку человечества».
В письме знаменитому филологу Фридриху Августу Вольфу Вильгельм фон Гумбольдт объяснял, почему он решил построить эталон образования на греческом образце: «Греки по существу представляли собой самое совершенное воплощение идеи человека. Богатство и разносторонний характер развития, выраженный в их культуре, формирует характер, который преодолевает все неблагоприятные ситуации в жизни с достоинством и спокойствием»2 .
В культуре Германии XIX века греческие вкусы, греческая эстетика возобладала во всех областях. Благодаря реформе образования Гумбольдта греческий язык стал важной составной частью бытовой культуры; в архитектуре воспроизводились традиции греческой архитектуры и скульптуры; греческие трагедии послужили образцом, для. творений Гете и Шиллера.
Энтузиазм изучения Древней Греции в те времена распространился по Германии, Англии и другим странам с невероятной быстротой. При этом восхищение древней культурой сочеталось с глубоким интересом к потомкам великой европейской нации. Положение, в котором тогда находились греки, возмущало образованных европейцев. Эллинофилия стала поразительно повсеместным явлением. Возникали общества помощи грекам, учреждались, школы для обучения греческих детей, европейцы путешествовали в Грецию для строительства больниц и школ, сражались в Греческой освободительной войне, которая избавила греческий народ от османского владычества.
Как справедливо отмечает Е.В. Сомова, интерес к Греции в XIX,в. был в значительной, мере: инициирован важными историко-археологическими открытиями, многочисленными художественными, и историографическими исследованиями, новыми музейными коллекциями.(основание Ватиканского музея, открытие античных залов в Лувре, в Британском музее и др.) . Что касается Англии, то она становится одним из центров изучения греческой культуры. В.Англии уже при Карле I (1600-1649) Томас Говард (21-й граф Арундель) приобретал греческие скульптуры для своих коллекций, которые позже были помещены в Оксфорде. Поскольку изучение греческого языка и эллинской культуры входило в классический курс образования, английские путешественники начали осваивать Грецию задолго до того, как в первой половине XIX века внимание к ней Европы было привлечено войной за независимость (1821-1829) и трагической судьбой Дж.Г. Байрона. Одной из первых работ о Греции, вызвавшей интерес англичан к этой стране и ее древней культуре, была книга Р. Чендлера «Путешествие в Грецию»
(«Travels in Greece», 1776). Показательно, что в свое время она была оценена как «описание путешествия в самую неисследованную страну» . Положение, однако, стремительно менялось. В 1733 году в Лондоне было основано своеобразное Общество любителей древностей (Society of Dilettanti), первоначальной целью которого было дать возможность путешественникам по Греции и Италии поделиться своими впечатлениями от поездок. Вслед за путешественниками в Грецию отправились археологи. «Пионерами классической археологии» в Греции стали англичане Джеймс Стюарт и Николас Риветт, благодаря усилиям которых были измерены и зарисованы архитектурные и скульптурные памятники Афин. По результатам экспедиции, самой значительной из раннее предпринимавшихся, в течение 1790-1816 гг. издавался монументальный труд «Древности Афин» («Antiquites of Athens»). Книга Дж. Стюарта и Н. Риветта произвела необыкновенное впечатление в Англии и на долгое время определила популярность форм греческой архитектуры в Лондоне и Эдинбурге24.
Значимое место среди исследований греческих древностей занимают работы таких авторитетных кембриджских ученых, как Э. Кларк и Э. Доуэлл. Э. Кларк, посетивший в 1801 г. Афины, северную Грецию, Македонию и Фессалию, собрал уникальную коллекцию греческих ваз и монет; а труд Э. Доуэлла «Классическое и топографическое путешествие по Греции» («Classical and Topographical Tour trough Greece», 1819), проиллюстрированный гравюрами «Виды Греции», являлся в первой половине XIX века одним из фундаментальных исследований эллинистической культуры.
Среди англичан наиболее прославленным археологом и путешественником первой половины XIX века, посвятившего свою жизнь исследованию Греции, был сэр Уильям Джелл. Его труды «Топография Трои» («Topography of Troy», 1804), «География и древности Итаки» («Geography and Antiquities of Ithaca», 1807), «Путевые заметки о Греции» («Itinerary of Greece», 1810) служили основным источником и для исследователей античности, и для людей искусства, художников, романистов. Известно, что эти книги1 попали в поле зрения Дж.Г. Байрона. Так, его особый интерес и одобрение вызвал труд У. Джелла о географии и древностях Итаки, которому поэт дал высокую оценку в рецензии, опубликованной в «Monthly Review» в августе 1811 года.
Проблема национальной и культурной самоидентификации в эссе Дж. Фаулза
Заметим, что Фаулз в «Волхве» также обращается к истории современной Греции. Устами Мориса Кончиса Фаулз описывает все ужасы захвативших также и Грецию Первой и Второй мировых войн; оккупацию Греции немецкими войсками, развернувшееся там партизанское движение. Писатель показывает всю бессмысленность, беспощадность войны и выступает с жестким осуждением фашизма: «...порядок он (фашизм — А.П.) превратил в хаос. Попрал заповеди, отверг сверхличное...Он провозгласил: дозволено истреблять малых сих, дозволено убивать, дозволено мучить, дозволено совокупляться и вступать в брак без любви. Поставил человечество перед самым опасным искушением. Правды не существует, все позволено!» . Фаулз восхищается самоотверженностью, твердостью, «неподатливостью» греков в их сопротивлении. Он поднимает важнейшую для своего творчества тему - свободы выбора. Элефтерия - в переводе с греческого - свобода - для Фаулза превыше всего. По мысли писателя, в каких бы обстоятельствах ни оказался человек, у него всегда есть право свободного выбора — каким бы этот выбор ни был. В эссе «Греция» Фаулз писал: «Я испытываю глубочайшее сочувствие и жалость к стране, перенесшей не только всеобщий ужас и боль нацистской оккупации, но и долго окутывавшую ее тьму Оттоманской империи в предыдущие века. ... Я всегда помню, сколько она выстрадала, как фатально расколота и насколько по-прежнему ее древняя душа остается праматерью для всех нас и тем не менее какой по-молодому црекраснои она все еще может нам являться. Греция — это словно двойное чудо, экзистенциальное и историческое; она не просто есть, она есть всегда: как сам свет, она есть в каждом сейчас».
В і сборниках стихов («Своя страна», 1943; «Города, равнины и люди», 1946; «Deus Loci», 1950; «Иконы», 1966) Даррелл вновь обращается, к Греции. Он противопоставляет реальной истории и обществу свою «геральдическую вселенную», вневременное бытие личности (стихотворение «Геральдические темы», 1936), современной Англии - стилизованный экзотический миф о «боге места» - Средиземноморье. Поэта интересует особая эмоциональная атмосфера средиземноморской жизни - пейзажи, вызывающие тонкие чувства, загадочные любовные страсти, которые вдохновляют человека и в то же время предательски преследуют его. В стихотворениях, посвященных Греции, - «В Коринфе», «К Аргосу» господствует мотив смерти-. В стихотворении «Письмо греку Сеферису» в образе «одинокой горящей свечи1 на столе» символизируется вневременное, «беспамятное» существование человека. Бытие, по Дарреллу, - это упадок, изгнанничество, разлука, одиночество, это жизнь без будущего, ибо будущее представляется каю «искаженный образ прошлого», человеку остается только терпеливое приятие неизбежного . Заметим, что мысли- об отсутствии будущего, одиночестве личности, изолированности, необходимости приятия личного страдания будут впоследствии высказываться и Фаулзом в его философском труде «Аристос».
Центральное место в творчестве Лоренса Даррелла занимает жанр романа. В 30-е годы, после ряда очень слабых произведений, которые (как замечает автор в письмах к своему другу Генри Миллеру ) писались исключительно ради заработка («искусство ради денег»), он создает замеченный критикой роман «Черная книга» («The Black Book», 1938). В первом издании роман имел подзаголовок «Хроника английской смерти», передающий содержание и тональность всей книги. Тема умирающей Англии излагается устами иронического рассказчика Лоренса Люсифера, человека, не имеющего прочных основ в жизни. Люсифер порывает с мрачной Англией и ищет творческое начало бытия в Греции. Холодной английской зиме противостоит лето в Греции с ее теплым климатом и прекрасной природой. Заметим, что герой фаулзовского «Волхва» также бежит из мрачной (все еще переживающей отголоски викторианства) Англии в солнечную Грецию, которая полностью переворачивает его жизнь. В противопоставлении пейзажей Англии и Греции подчеркивается. предпочтение автора.и соответственно его героя.
В романе Даррелла «Темный лабиринт» («Dark Labyrinth», 1947; в первом издании назывался «Сефалу», «Cefalu) описывается бедствие, постигшее английских туристов, приехавших на пароходе «Европа» и оказавшихся в пещере на острове Крит. Центральная метафора романа -лабиринт на Крите - и основной мотив - жизнь персонажей под сенью смерти, в ожидании катастрофы - передают ощущение XX в. как века глубочайшего кризиса. Люди на ощупь пробираются в темных лабиринтах. Одни навсегда отрезаны от мира в результате обвала и умирают в пещере; другие как будто бы находят выход из лабиринта, но обнаруживают, что они очутились среди непроходимых скал. По мысли автора (как замечает Г.В. Аникин73), этим современным Робинзонам даже повезло, ибо они освободились от пороков и условностей цивилизованного общества. Благо жизни вне общества, вне морали, смирение, пассивность - вот то, что противопоставляет Даррелл смертельно больной европейской цивилизации. Позднее в статье «Нет пути к пониманию бытия» («No Clue to Living», 1961) Даррелл писал: «Человечеству сегодня вынесен смертный приговор, и оно продолжает жить лишь отсрочками его исполнения - в удобных тюремных камерах, где ему не отказано ни в пище, ни в книгах, ни в чернилах, ни в бумаге ... Технократическое общество поглотило индивидуальность» . Позднее увидим родственные высказывания Фаулза в «Аристосе» о неизбежной гибели человечества, об утрате индивидуальности, об относительной свободе воли: «...земли обетованной не будет» (А, 20); «...солнце увеличивается в размерах и раскаляется все сильнее ... наступит день, когда мир превратится в раскаленный добела шар посреди огненного моря» (А, 21); «Мы заточены в тюремную камеру, довольно, однако, просторную, а если нет, со временем можно сделать ее просторнее; и в ее стенах мы можем стать относительно свободными» (А, 85).
«Одиссея» Гомера в интерпретации Дж. Фаулза
Другой аргумент Фаулза основан" на том, что у примитивных народов чаще всего основными носителями (хранителями) фольклорных произведений были женщины. Не случайно греки обозначают рассказываемый вслух эпос словом rhapsody (от греч. rhapto — «сшиваю» и ode - «песнь»), что можно перевести как «сшитая песнь». Ткачество, вышивание было исключительно женским занятием. (Так, например, Пенелопа, желая скоротать дни своего долгого ожидания, занимается ткачеством). По мнению Фаулза, оно лежит в основе всякого повествования, как и в основе всякого украшательства и оформительского искусства. Женщины, в совершенстве владея этими навыками, с легкостью перенесли их на словесное творчество. Женщина хорошо знала внутренний мир, порожденный воображением и наполненный сказочно-мифологическими образами, и могла умело в песенной форме комбинировать правду с вымыслом, как бы вплетая отдельные эпизоды в общую канву повествования. Это сплетение реального с вымышленным, по мнению Фаулза, является сутью всего искусства.
Едва ли не главное подтверждение женской предпочтительности автор находит в системе персонажей поэмы, где женщины, на его взгляд, не только занимают важное место, но и вызывают неизменное сочувствие. Фаулз подчеркивает особое положение и роль «очаровательной и обладающей изысканным умом» богини Афины, которая «может быть прочитана как духовная версия Пенелопы». Особое значение имеет для Фаулза дилемма Калипсо-Пенелопа, явившаяся, весьма плодотворной для его собственного творчества. В интерлюдии с Калипсо Фаулз усматривал «типичный конфликт между мечтой и реальностью, тот самый случай, когда одинокая женщина безнадежно- влюблена в одинокого мужчину, не менее безнадежно влюбленного в свою собственную судьбу» . По признанию Фаулза, Калипсо вызывает у него искреннее сочувствие,, начиная с первого прочтения «Одиссеи». Сочувствие к ней порождает двойственное отношение к, Одиссею. Фаулз, писал: «... я перечитывал, этот великий, роман множестве раз, уже понимая, что- внутренняя и внешняя, логика развития сюжета должны были заставить Одиссея уплыть с острова Калипсо, но, тем не менее, я так и не смог до конца простить его. И я убежден: эта раздвоенность чувств была придумана и столь искусно отражена в литературном произведении отнюдь не мужчиной» .
Джон Фаулз продолжает последовательно доказывать свою мысль о том, что автором «Одиссеи» была женщина, опираясь на свидетельства, содержащиеся в самом произведении. Самая первая глава эпопеи посвящена отнюдь не главному герою Одиссею, а его покинутой жене с ее бесчисленными домашними проблемами. Причем симпатия автора к Пенелопе и ко всему тому, что свойственно обычно молодым женщинам, совершенно очевидна, в то время как мало кто из героев-мужчин в эпопее (людей или божеств) обладает какой-то особой привлекательностью и имеет возможность быть счастливым. Мужчины, покинувшие свой дом, навлекают на себя гнев богов и несут наказание. «Похвалы же, которых удостаиваются в «Одиссее» мужчины, предназначены тем, кто либо вообще оставался дома, либо послушно и вовремя вернулся домой: Менелаю, Нестору, Алкиною, незаконнорожденному принцу-свинопасу Эвмею, старику Лаэрту»169. Здесь нельзя не заметить явной иронии Фаулза.
По мнению Фаулза, центральной реалистичной темой романа является «трудная жизнь женщины, которую оставили править царством в отсутствие мужа» . Причем автор постоянно заостряет внимание на описании того упадка, который произошел в царстве Одиссея за время его отсутствия. Женщина без твердой правящей мужской руки неспособна навести порядок. Однако Одиссей вынужден скитаться Фаулз находит этому объяснение: «С одной стороны, он (Одиссей — А.П.) самый4 непривлекательный персонаж из всех - с его непременными (и довольно убедительным), враньем, с его подозрительностью с его неверностью, с его мстительным гневом; но с другой стороны, уже само его имя означает «гневаюсь», то есть он — «жертва» гнева или, иными словами, параноик»171. Однако Фаулз указывает и на положительные стороны героя, которые делают его «универсальным мужчиной». Это «его несомненное мужество, смелость, постоянное стремление вперед, к заветной цели, его неустанный поиск, его способность выживать в любых передрягах, его проницательность и чувство юмора, его подверженность ошибкам и, наконец, его мужское естество со всеми свойственными ему издержками и добродетелями и столь же крепко сотканное из необходимых для него биологических компонентов, как тот саван, что ткала на своем станке его верная супруга»
Мифологическая образность и ее функции в романах «Коллекционер» и «Женщина французского лейтенанта»
Попав в хитросплетенные сети-ловушки, расставленные Кончисом (недаром Кончис сравнивается с пауком: «...он продолжал плести паутину; и снова я влетел прямо в раскинутую сеть» (В, 129)), Николас не раз ассоциирует себя с Тесеем: «Сердце стучало как оглашенное, отчасти в преддверии встречи с Жюли, отчасти из-за прихотливого чувства, что я плутаю в дальних коридорах самого таинственного на европейской земле лабиринта. Вот я и стал настоящим Тесеем; там, во тьме, ждет Ариадна, а может, ждет и Минотавр» (В, 327). Кончис намечает путь главного героя, а Лилия (Ариадна) играет роль проводника в этом загадочном лабиринте. Для Фаулза лабиринт ассоциируется с «загробным миром- и спасением- оттуда, связанным с возрождением»,225 а центр лабиринта символизирует истинное самопознание, причем он находится «не в раскрытой заранее тайне, а в самом процессе ее раскрытия». По мысли Фаулза, именно эта тема лежит в основе мифа о Дедале: лабиринт на Крите, из которого он спасся, был лабиринтом-узором - графическим- изображением самого древнего весеннего танца -танца плодородия или «танца куропатки». Изначально он исполнялся на настоящих зерновых токах и только позднее - на символическом токе выложенного из камешков лабиринта. Именно поэтому лабиринт - это символ танца птицы, несущей земле плодородие, а людям пищу . В то же время, лабиринт - символ загробного мира (можно проследить дополнительную связь: Деметра — богиня плодородия, связанная с подземным миром). Мифологическое избавление Тесея из лабиринта символизировало его второе рождение, избавление от смерти. Николас Эрфе, добравшись до центра лабиринта, также должен переродиться, обрести свое истинное «я».
В «Волхве» образ лабиринта возникает не только благодаря аллюзии с Тесеем, но и при обращении к мифу о Дедале и Икаре. После одной из бесед с Кончисом Николас сочиняет стихотворение, в котором называет себя Икаром, порицая свое нетерпение, свою неосмотрительность в поведении с Кончисом: «...Икар отринутый, забава века...» (В, 95).
Морис Кончис реализует в романе несколько архетипов. Об этом писал Фаулз в предисловии к «Волхву» 1976 года: «Я хотел, чтобы мой Кончис продемонстрировал набор личин, воплощающих представления о Боге - от мистического до научно-популярного» (В, 11). Кончис предстает то Зевсом, то Аидом, то языческим богом, то демоном, то колдуном. Подобный набор архетипов позволяет Николасу пережить почти все известные зримые и чувственные образы Бога, с каждым разом поднимаясь все выше- по ступеням самопознания и освобождаясь от ложных понятий-об абсолютном знании и абсолютном могуществе.
Аналогия Кончиса с Аидом налицо. Аид в греческой мифологии — владыка царства мертвых, брат Зевса и Посейдона. Гомер называет Аида «щедрым», «гостеприимным», так как смертная участь не минует ни одного человека. Аид богат, поскольку владеет несметными людскими душами и скрытыми в земле сокровищами. Он обладатель волшебного- шлема, делающего его невидимым. Морис Кончис, как и. Аид, сказочно богат (в его доме собрана невероятная художественная коллекция), он поражает" Николаса своим гостеприимством и щедростью (герой не может избавиться от ощущения, что на вилле специально готовились к его визиту), вездесущность и всеведение Кончиса наталкивает героя на мысль, что за ним постоянно следят (будто Кончис надевает шлем, который делает его невидимым).
Яркая деталь образа Кончиса — «обезьяньи глаза» (В, 78). Обезьяна — животное, с весьма противоречивым символическим смыслом. Ее способность к подражанию и многообразие форм поведения (вспомним многообразие масок, которые примеряет на себя Кончис) позволяют ей олицетворять как положительные, так и отрицательные стороны человеческого поведения. Обезьяну почитали в Древнем Египте, Африке, Индии и Китае, однако христианская традиция относится к ней с большим подозрением, отождествляя ее с тщеславием, любовью к роскоши, пороком, дьяволом (еще одна ипостась Кончиса).
Родство с Посейдоном, братом Зевса, богом морей и покровителем всех мореплавателей, также очевидно: Кончис одет во флотскую рубашку, туфли у него в пятнах соли, а в душевой виллы холодная морская вода. Величественная статуя Посейдона, сооруженная на острове по велению Кончиса, еще раз отсылает к данному образу. Сам же Кончис сравнивает себя с верховным божеством: «Когда расспрашивают Гермеса, Зевс не остается в неведении» (В, 79), - отвечает он на расспросы Николаса.
С образом Гермеса также связана немаловажная деталь. Прибегая к аллюзии-антономасии (разновидность аллюзии на имя собственное), Фаулз напрямую отсылает нас к греческому богу Гермесу, вестнику богов, покровителю путников и проводнику душ умершихь в. царство Аида. При декодировании данной аллюзии, заложенный в. нее смысл вряд ли может быть искажен,, поскольку аллюзия-антономасия содержит вполне определенные оттенки смысла и вызывает точные ассоциации. Персонажи с аллюзивными именами чаще всего наделены либо характером, либо.судьбой, своего прототипа. Так почтальон Гермес — единственный человек, который посещает виллу Бурани и возвращается обратно в деревню. Подобно своему божественному покровителю, он приносит вести Кончису, а также является проводником между миром живых и мертвых (Бурани). Согласно мифу, именно Гермес открыл Одиссею секрет травы моли, спасшей путника от чар Цирцеи.
