Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Определение пределов правомерности крайней необходимости в истории уголовного законодательства России и в зарубежном законодательстве 14
1. Определение пределов правомерности крайней необходимости в зарубежном законодательстве 14
2. Определение пределов правомерности крайней необходимости в истории уголовного законодательства России 49
Глава 2. Пределы правомерности крайней необходимости, принципы и критерии их определения 75
1. Пределы правомерности крайней необходимости, их виды и соотношение с условиями ее правомерности 75
2. Временные пределы правомерности крайней необходимости и критерии их определения 96
3. Предел допустимого вреда, причиняемого в состоянии крайней необходимости, принципы и критерии его определения 116
Заключение 152
Список литературы 157
- Определение пределов правомерности крайней необходимости в зарубежном законодательстве
- Определение пределов правомерности крайней необходимости в истории уголовного законодательства России
- Временные пределы правомерности крайней необходимости и критерии их определения
- Предел допустимого вреда, причиняемого в состоянии крайней необходимости, принципы и критерии его определения
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Статистика свидетельствует, что катастрофы природного и техногенного характера стали происходить в мире намного чаще, чем прежде. Глава МЧС России С.К. Шойгу отметил, что за последние полтора года на планете произошел ряд серьезных событий - семь крупнейших катастроф, повторяемость которых - один раз в тысячу лет. Это природные пожары в России летом прошлого года, катастрофическое наводнение в Пакистане, ледяные дожди зимой 2010 года в Центральной России, переросшая в техногенную природная катастрофа в Японии весной этого года. По данным одной из крупнейших страховых компаний, в 2010 г. по причине природных и техногенных катастроф погибли 295 тыс. чел. При этом материальные потери составили 130 млрд долл.
Актуализировал необходимость поиска эффективных средств сохранения нормальной жизнедеятельности общества экономический кризис. Принятие крайних мер требует и ситуация, характеризующаяся ростом террористических угроз. В обозначенном аспекте возрастает роль средств, с помощью которых можно предотвращать возможный вред. Одним из таких средств является крайняя необходимость. От эффективности использования этого средства, как сотрудниками специализированных служб, так и простыми гражданами, нередко зависит сохранение здоровья и жизни многих людей.
Фактором, существенно сдерживающим желание лиц предотвращать вред в состоянии крайней необходимости, является боязнь быть привлеченными к уголовной ответственности за превышение ее пределов. О сложности установления пределов правомерности свидетельствует большое количество ошибок, допускаемых судебно-следственными органами при применении норм, регламентирующих крайнюю необходимость, в результате которых правомерно действовавшие лица привлекаются к уголовной ответственности. Отрицательные последствия таких ошибок очевидны и крайне негативны: сотрудники специализированных служб из-за страха поставить под угрозу свои интересы неэффективно выполняют свои обязанности, растет количество граждан, не желающих участвовать в предотвращении грозящих опасностей, в обществе усиливается правовой нигилизм, нивелируется авторитет власти.
Отсутствие регламентации в уголовном законе четких объективных и субъективных признаков, на основании которых можно было бы отграничивать правомерную крайнюю необходимость от превышения ее пределов, является одной из причин такой ситуации, создавая условия для принятия неправомерных решений, связанных с ошибками при квалификации содеянного. Недостатки законодательства, в том числе норм, регулирующих обстоятельства, исключающие преступность деяния, формируют причины, при которых в правоприменительной практике зачастую нарушаются основополагающие принципы уголовного законодательства, в особенности принципы законности, вины, справедливости, что приводит с грубым правовым ошибкам в процессе установления и правовой оценки оснований уголовной ответственности.
Недостаточное внимание проблемам применения законодательства, регламентирующего крайнюю необходимость, уделяется как на законодательном уровне, так и на уровне судебного толкования. Только за время действия УК РФ 1996 г., нормы, закрепляющие право граждан на необходимую оборону, существенно реформировались три раза (ФЗ от 14 марта 2002 г. № 29-ФЗ; ФЗ от 8 декабря № 162-ФЗ; ФЗ от 27 июля 2006 г. №153-ФЗ). Несмотря на значительную часть исследований, вскрывших факты несовершенства норм, регламентирующих крайнюю необходимость, затрудняющих их применение, они не реформировались. Весьма показательным является и тот факт, что разъяснению проблемных вопросов, связанных с применением законодательства, обеспечивающего право граждан на необходимую оборону, в период так называемого современного уголовного права было посвящено три постановления Пленума Верховного Суда СССР (1956, 1969, 1984). Проблемные вопросы крайней необходимости Пленумами Верховных Судов СССР и РФ (РСФСР) не толковались.
Все указанное позволяет говорить об актуальности выбранной темы исследования.
Степень научной разработанности темы исследования. Острота и насущность проблем реализации норм, регламентирующих крайнюю необходимость, привлекала пристальное внимание ученых разных отраслей знаний и в разные периоды истории.
Положения дореволюционного законодательства, регламентировавшего обстоятельства, исключающие преступность деяния, исследовались в работах таких видных ученых, как Н.Н. Розин, И.В. Рейнгардт, Н.С. Таганцев.
Исследования законодательства советского периода нашли свое отражение в трудах таких ученых, как Ю.В. Баулин, В.А. Владимиров, Н.Д. Дурманов, С.А. Домахин, В.Ф. Кириченко, А.А. Пионтковский, М.И. Паше-Озерский, И.И. Слуцкий, Т.Г. Шавгулидзе, Ю.И. Ляпунов, Н.И. Загородников и ряда других.
Современное уголовное законодательство в части обстоятельств, исключающих преступность деяния, исследовали такие ученые, как А.А. Арямов, В.А. Блинников, А.П. Дмитренко, В.Л. Зуев, Н.Г. Кадников, А.В. Наумов, В.В. Орехов, Т.Ю. Орешкина, С.В. Пархоменко, Э.Ф. Побегайло, А.М. Плешаков и др.
На диссертационном уровне вопросы крайней необходимости исследовались В.Н. Козаком (1981), В.Н. Винокуровым (1999), В.Ф. Антоновым (2000), Г.М. Гехфенбаумом (2003), Г.В. Шкабиным (2004) и другими авторами.
В работах названных ученых институт крайней необходимости подвергнут глубокому и обстоятельному исследованию, однако многие аспекты этой крупномасштабной проблемы все еще остаются неразработанными или дискуссионными, требующими комплексного исследования. Прежде всего, следует отметить, что проблемы пределов правомерности крайней необходимости еще не получали детальной разработки на монографическом уровне. Более того, ни в одной работе не исследовались правила квалификации крайней необходимости при наличии норм иных отраслей права, раскрывающих ее бланкетное содержание.
Указанные аспекты обострили потребность теории и практики в выделении всех проблем, связанных c определением пределов правомерности крайней необходимости, в самостоятельный предмет диссертационного исследования.
Изучение деятельности следственных и судебных органов свидетельствует о том, что они испытывают острейшую потребность в научно обоснованных комментариях и рекомендациях по всему кругу не только дискуссионных, но и вновь возникших вопросов применения норм, регламентирующих крайнюю необходимость, научно обоснованном толковании предусмотренных в них признаков.
Указанными соображениями руководствовался автор, избрав для своего исследования тему данной диссертации, которую с учетом высказанных выше доводов она считает достаточно актуальной.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является проведение комплексного анализа всех вопросов определения пределов правомерности крайней необходимости, формулирование на этой основе предложений по совершенствованию их законодательного регламентирования и повышению эффективности применения действующих норм, предусматривающих крайнюю необходимость.
Представленные цели диссертационного исследования решались автором путем разрешения комплекса охватываемых темой следующих задач:
- проведено исследование норм зарубежного уголовного законодательства, определяющего пределы правомерности крайней необходимости;
- проанализировано определение пределов правомерности крайней необходимости в истории уголовного законодательства России;
- исследовано соотношение условий и пределов правомерности крайней необходимости;
- сформулировано и раскрыто понятие пределов правомерности крайней необходимости и определены их виды;
- раскрыто содержание временных пределов крайней необходимости;
- определены критерии установления предела вреда, допустимого при крайней необходимости, и предложены правила оценки причиненного и предотвращенного вреда;
- проведено отграничение крайней необходимости от смежных явлений.
Объектом исследования является совокупность общественных отношений, возникающих в связи с реализацией уголовно-правовых норм, регламентирующих крайнюю необходимость.
Предметом исследования выступает уголовное, конституционное, гражданское, административное, международное законодательство, акты судебного толкования и материалы судебно-следственной практики, касающиеся проблем применения уголовно-правовых норм, регламентирующих крайнюю необходимость.
Методологическую основу диссертационного исследования составляет диалектический метод научного познания, отражающий взаимосвязь теории и практики. В процессе исследования использовались также методы: исторический, формально-логический, статистический, системный, сравнительно-правовой и конкретно-социологический.
Нормативную базу работы составили: Конституция Российской Федерации, международное законодательство, уголовное законодательство Российской Федерации и дореволюционное российское законодательство, разъяснения Пленума Верховного Суда РФ, относящиеся к проблематике рассматриваемых вопросов, законы и подзаконные нормативные акты.
Теоретическую базу работы составили труды А.А. Арямова, И.А. Бобракова, Н.И. Ветрова, В.А. Владимирова, Л.Д. Гаухмана, А.П. Дмитренко, Н.Д. Дурманова, А.В. Ендольцевой, Г.Ю. Лесникова, О.С. Капинус, Н.Г. Кадникова, В.С. Комиссарова, Ю.А. Красикова, В. Н. Кудрявцева, Ю.И. Ляпунова, С.Ф. Милюкова, А.В. Наумова, К.В. Ображиева, Т.Ю. Орешкиной, А.М. Плешакова, С.В. Пархоменко, Э.Ф. Побегайло, А.А. Пионтковского, Ю.Е. Пудовочкина, А.И. Рарога, Ю.М. Ткачевского, Н.С. Таганцева, М.Д. Шаргородского, Б.В. Яцеленко, П.С. Яни и др.
В процессе исследования проанализированы соответствующие акты толкования высших судебных инстанций, опубликованная судебная практика.
Научная новизна исследования определяется тем, что пределы правомерности крайней необходимости до настоящего времени не становились предметом самостоятельного монографического исследования.
В диссертации по-новому дана классификация условий правомерности крайней необходимости, подтверждена целесообразность выделения временных и интенсивного пределов крайней необходимости.
Углубленное исследование института крайней необходимости послужило основой для формулирования и юридической характеристики объективных и субъективных критериев, характеризующих возникновение и прекращение состояния крайней необходимости.
Новизной отличаются результаты проведенного исследования признаков и принципов, на основе которых определяются пределы допустимого вреда, причиняемого в состоянии крайней необходимости.
С учетом обоснования скрытой (неявной) бланкетности норм, предусматривающих крайнюю необходимость, предложен механизм оценки причиняемого и предотвращеного вреда, не имеющего стоимостного выражения.
С учетом анализа существующих позиций по реформированию уголовного законодательства выработаны предложения по совершенствованию норм, регламентирующих крайнюю необходимость и смежные с ней явления.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Обоснование авторской позиции о существовании двух видов пределов правомерности крайней необходимости: временных и интенсивного.
2. Вывод о том, что начальный и конечный моменты состояния крайней необходимости следует определять на основе объективных и субъективных критериев. Объективными критериями, свидетельствующими о наличии состояния крайней необходимости, являются следующие: 1) сложилась обстановка, свидетельствующая о значительной степени вероятности возникновения опасности; 2) сложилась обстановка, свидетельствующая о неизбежности возникновения опасности; 3) опасность возникла, но вред правоохранемым интересам еще не причинен; 4) опасность возникла, и вред правоохраняемым отношениям уже причиняется.
3. Предложение о признании состояния крайней необходимости не окончившимся, когда опасность отпадает лишь на небольшой промежуток времени, и ее возобновление может последовать немедленно, в самый ближайший момент.
4. Вывод о том, что в ч. 2 ст. 39 УК РФ закреплены только два признака, которые могут быть положены в основу определения пределов правомерности крайней необходимости – это вред причиненный и вред предотвращенный. Указание на характер и степень угрожавшей опасности и обстоятельства, при которых опасность устранялась, могут быть использованы только для определения размера грозящего вреда.
5. Обоснованная в работе позиция о скрыто бланкетном содержании норм, регламентирующих крайнюю необходимость, позволяют предложить способ оценки благ, основанный на имеющихся разъяснениях в нормах иных отраслей права. Несмотря на то, что такие нормы не создают самостоятельных признаков, они могут конкретизировать содержание признаков, закрепленных в нормах уголовного закона. Для подобных ситуаций формула, закрепленная в ч. 2 ст. 39 УК РФ, - «когда указанным интересам был причинен вред, равный или более значительный, чем предотвращенный» - это лишь бланкетная норма, которая заполняется конкретным юридическим содержанием положений иных норм.
6. Предложения в порядке de lege ferenda об изменении содержания ч. 1 ст. 39 УК РФ в целях конкретизации начального и конечного моментов состояния крайней необходимости. Предлагаем следующую редакцию: «Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения существующей опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, а также от опасности, которая реально может возникнуть в будущем, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости».
7. Предложение в порядке de lege ferenda о дополнении УК РФ нормой (ч. 3 ст. 37 УК РФ), предусматривающей самостоятельный вид освобождения от уголовной ответственности лица, превысившего пределы правомерности крайней необходимости в состоянии сильного душевного волнения.
8. Предложение о дополнении УК РФ статьей 76.1 следующего содержания: «Освобождается от уголовной ответственности лицо, причинившее вред охраняемым уголовным законом интересам для устранения опасности, но не предотвратившее ущерб по не зависящим от него причинам, если оно осознавало, что совершаемое им деяние могло предотвратить опасность».
Эмпирическая база исследования. Для обоснования выводов, обеспечения должной репрезентативности исследования было изучено 87 уголовных дел, связанных с нарушением условий и пределов правомерности крайней необходимости; 56 материалов, по которым вынесены постановления об отказе в возбуждении и прекращении уголовных дел в связи с причинением вреда в состоянии крайней необходимости; 7 дел, по которым были вынесены оправдательные приговоры по тем же основаниям. Сбор эмпирического материала, положенного в основу настоящего исследования, осуществлялся в Москве, Московской, Тульской, Ростовской областях, Краснодарском и Ставропольском краях. Изучены определения по применению норм, регламентирующих крайнюю необходимость, опубликованные в Бюллетене Верховного суда СССР и Верховного суда РФ (РСФСР). Автор провел социологические исследования по важнейшим аспектам указанной проблемы. Опрошено 30 специалистов, в их числе научно-педагогические работники в области уголовного права, криминологии и правоохранительной деятельности, следователи, прокуроры, судьи.
При подготовке работы соискателем использовались результаты эмпирических исследований, полученные другими авторами при разработке смежных тем.
Теоретическая и практическая значимость результатов диссертационного исследования. Изложенные в диссертации положения, выводы и предложения могут быть использованы в следующих областях:
- законотворческой деятельности по совершенствованию действующего уголовного законодательства, а также при подготовке руководящих разъяснений высших судебных органов и ведомственных нормативных актов;
- деятельности правоохранительных органов, применяющих нормы, регламентирующие крайнюю необходимость. Выработанные автором научно-практические рекомендации способны оказать помощь в правильной квалификации крайней необходимости;
- преподавании курсов «Уголовное право», «Теоретические основы квалификации преступлений» в юридических вузах, а также на курсах повышения квалификации практических работников, при подготовке лекций и учебных пособий по данной проблематике;
- научно-исследовательской работе - при проведении дальнейшей разработки проблем института крайней необходимости, где социологическая, теоретическая и другая информация данного исследования будет служить исходным материалом.
Апробация результатов исследования осуществлялась в форме обсуждения положений и выводов диссертации на научно-практических конференциях и семинарах, подготовки научных публикаций, внедрения материалов исследования в учебный процесс и практическую деятельность правоохранительных органов.
Отдельные аспекты проведенного исследования и вся работа в целом докладывались на заседаниях кафедры уголовного права Московского университета МВД России и получили одобрение. Основные результаты исследования и предложения по совершенствованию уголовного и других отраслей законодательства изложены соискателем в трех опубликованных статьях, в том числе в одной статье в издании, входящем в перечень ВАК Министерства образования и науки России.
Сформулированные концептуальные положения были доложены диссертантом на научно-практических конференциях: в Московском университете МВД России по темам «Основные направления современной уголовной политики» (2008); «Значение норм Федерального закона «О полиции» для осуществления современной уголовной политики» (2011); в г. Туле по теме «Актуальные проблемы уголовного права» (2009), а также на круглых столах и семинарах, проведенных на кафедре уголовного права Московского университета МВД России в 2008-2011 гг.
Результаты исследования внедрены в учебный процесс Московского университета МВД России, Тульского филиала Московского университета МВД России; в деятельность ОВД по Зареченскому району г. Тулы и других структурных подразделений правоохранительных органов, о чем имеются соответствующие акты внедрения.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и библиографического списка.
Определение пределов правомерности крайней необходимости в зарубежном законодательстве
Познание подлинной юридической природы какого-либо явления выяснение его социальных функций и эффективности законодательной конструкции норм его регламентирующих невозможно без изучения истории его развития. Крайняя необходимость как самостоятельное уголовно-правовое деяние была закреплена в древнеримском законодательстве.
В римском праве существовали положения о допустимости причинения вреда при защите более ценного блага. В эдиктах Ульпиана сказано: «при коллизии двух неравноценных благ устраняется всякий иск», «не подвергается никакой ответственности тот, кто выбросил в море чужой товар для спасения своего». Социальная потребность законодательной регламентации крайней необходимости, в этих нормативных актах обосновывалась инстинктом самосохранения, который признавался наивысшей ценностью, на котором и основывалась ненаказуемость причинения вреда.
Смежный подход нашел свое отражение в средневековом каноническом праве. В частности, правомерным признавалось совершение священником богослужения при отсутствии надлежащей обстановки, употребление запрещенной церковными правилами пищи, нарушение принятого обета и т. по значимости, также могли быть нарушены и иные обязанности. Наказание за эти нарушения либо устранялось, либо смягчалось. Смягчение наказание было возможно в таких ситуациях, когда мотивом действий лица был страх, что, по сути, также сводится к инстинкту самосохранения. Соответственно средневековые канонисты выводят два основополагающих принципа отнесения деяния к крайней необходимости: «нужда закона не знает», «что не дозволено законом, делает дозволенным необходимость, «необходимость не знает закона и сама творит себе закон». Вместе с тем, в этих положениях уже можно усмотреть своеобразные формы закрепления определенной соразмерности причиненного вреда и предотвращенного. Например, кража по нужде наказывалась при совершении ее неоднократно .
Похожие законодательные формулировки содержаться и в древне-германском праве. Так, Вестготский проект предусматривал такую ситуацию, при которой бедняк, не нашедший себе работу, для утоления собственного и голода своих близких тайно совершает хищение. Это лицо не признается виновным и наказанию не подвергается, к нему принимаются карательные меры лишь за третью такую кражу. Глубокую философскую разработку, с позиции естественного права, крайняя необходимость получила в работах Гроция, Пуффендорфа, Томазиния, Матея. Фактически они с философских позиций обосновывают
Каноническое право - это право, исходящее из законодательного авторитета христианской церкви.
Энциклопедия государства и права / Под ред. П. И. Стучки. Т. 2. - М.: Изд. Коммунистической академии, 1930. С. 423. См.: Розин Н. Н. Указ. соч. С. 43. 7 См.: Розин Н. Н. Указ. соч. С. 49. инстинкт самосохранения как основной принцип, на котором основано рассматриваемое явление, указывая, что действия, совершенные в состоянии крайней необходимости основываются на человеческой слабости.
Г. Гроций придерживается того, что право на совершение действий в состоянии крайней необходимости вытекает из естественного права человека на жизнь, которое основано на инстинкте самосохранения. В своем труде «О праве войны и мира» он писал, что «в состоянии крайней необходимости возрождается первоначальное право пользования вещами (находящимися в частной собственности), как если бы они оставались в общем владении» .
Следует акцентировать внимание на том, что Г. Гроций впервые попытался определить условия крайней необходимости, которые могли быть использованы при формулировании нормативных актов. Он указывает, что причинение вреда в состоянии крайней необходимости будет правомерным в следующих случаях: если использованы все возможности выхода из создавшегося положения или, если собственник вещей находится в таком же крайнем состоянии, то использование чужих вещей запрещено. Неприкосновенность права частной собственности является основной ценностью и в данных условиях положение владельца будет преимущественным. Также право пользования чужим имуществом ограничено, и нанесенный ущерб должен обязательно быть возмещен .
Пуффендорф, разрабатывая свою теорию о крайней необходимости, также как и другие исследователи, в качестве социальной ее основы выделял главным образом инстинкт самосохранения. Однако в сравнении с предшествующими теоретиками, он расширяет пределы правомерности крайней необходимости за счет того, что допускает возможность столкновения между собой человеческих жизней. Законодатель бесспорно заботиться о всех гражданах в целом, но не учитывает естественную природу каждого человека, который при возникновении опасности пытается спастись любыми способами. Пуффендорф делает вывод о том, что крайняя необходимость должна учитываться в любой ситуации, где это не запрещено законом. Он первый смоделировал ситуацию, в которой сталкиваются человеческие жизни; при кораблекрушении кто-либо для спасения своей жизни схватится за доску, на которой не могут поместиться двое, а другой человек, спасаясь от смерти, схватится за ту же доску, что естественно погубит обоих. Пуффендорф считает непреступным, если первый человек столкнет с доски второго и поступит правильно, таким образом, спасая себя.10
Томазини также является сторонником использования инстинкта самосохранения в теории крайней необходимости. Он считает, что устраняя опасность, человек действует правильно, так как нужда не знает закона. «Общая польза более выигрывает от сохранения интересов частных лиц, чем от строгого соблюдения закона».11
Сторонник школы естественного права, идеолог Ж. Ж. Руссо также отмечает; «... в естественном состоянии обязанности человека всегда подчинены заботе о самосохранении, которая и есть наиболее важная из всех»12.
Определение пределов правомерности крайней необходимости в истории уголовного законодательства России
Дальнейшее свое развитие институт крайней необходимости получает в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года. В ст. 98 одной из причин, по «каким содеянное не должно быть вменено в вину» указывалось и «принуждение от превосходящей непреодолимой силы».
Статья 106 Уложения 1845 года гласит, что «не вменяется в вину» лицу противозаконное деяние, совершенное при «непреодолимом к тому от превосходящей силы принуждения» и «токмо для избежания непосредственно грозившей его жизни и в то самое время неотвратимой Другими средствами опасности».
Анализ приведенной нормы показывает, что состояние необходимости исключает преступность деяния только при спасении собственной «жизни и тела». Данный нормативный акт закрепил объективные и субъективные критерии допустимости причинения вреда в состоянии необходимости. Объективные критерии включают в себя, прежде всего: наличие непосредственной опасности для жизни лица; неотвратимость характера такой опасности; невозможность избежать опасность другими способами. Субъективные критерии выражаются в наличии определенного целеполагания причинителя вреда, который действует по своему усмотрению.
Но критерий соразмерности причиненного вреда предотвращенному здесь отсутствует76. Уложение в ст. 140 п. 7 крайнюю необходимость определяло как обстоятельство, которое смягчает наказание, в ситуации: «если преступник учинил сие преступление единственно по крайности и совершенному неимению никаких средств к пропитанию»77.
Нормы Особенной части Уложения, а именно статьи 664, 671 освобождали от наказания владельца судна, если он в условиях голода забирал на встречном судне часть припасов, сбрасывал груз или менял маршрут для избежания кораблекрушения при буре.
Статья 2170 практически дублировала статью 140: «наказание уменьшается, если кража совершена по крайности и неимению никаких средств к пропитанию и работе». Указанное обстоятельство учитывалось как смягчающее не только применительно к краже, но и также к грабежу и убийству с целью похищения.
Круг благ, угрозу которым создавало состояние крайней необходимости, был достаточно ограничен. Так А. О. Кистяковский отмечал, - «такое ограничение не может быть оправдано сущностью вещей. Бывают случаи, где крайняя необходимость может служить достаточным извинением правонарушений, соверщенных для спасения и других благ кроме жизни и целости телесной»78.
Определение крайней необходимости подвергалось критике потому, что закон не относил положение о ненаказуемости причинения вреда при устранении угрозы в отношении третьих лиц, основанное на том, что «закон не может допустить, чтобы всякий и каждый начал по субъективному взгляду спасать одних граждан за счет других»79. Н. С. Таганцев считал: «Указание, делаемое некоторыми авторами, на то, что «такое расширение не согласно с юридическим строем человеческого общежития», было бы справедливо, если бы дело шло не об исключительных случаях необходимости и защита не имела никаких границ и пределов»80.
В российском законодательстве конца XIX века были и специальные постановления, которые регулировали некоторые частные случаи ограничения крайней необходимости и более детальную ее регламентацию. Статья 70 Воинского устава 1875 года гласит, что любое нарушение обязанностей по службе «из страха личной опасности» наказывается «с той же строгостью, как и совершенное с намерением». Статьи 1225 и 1226 Уголовного уложения определяли обязанности корабельщика (или начальника корабля) не покидать корабль и пассажиров даже при наличии опасности для их собственной жизни. В статье 1064 Торгового устава корабельщику позволялось при недостатке продуктов питания во избежание опасности умереть с голоду, взять у встречного корабля съестные припасы против воли и согласия корабельщика другого корабля, также разрешалось применить физическую силу. Законодательство позволяло прибегнуть к действиям, которые относились к грабежу без наличия ситуации крайней необходимости. Но корабельщик должен был вести себя с величайшей осмотрительностью. Он должен брать такое количество продуктов, чтобы не подвергнуть голоду тех лиц, у которых берет. Иначе «корабельщик должен подлежать наказанию как за разбой». Также Торговым уставом регулировался и другой случай. Судну, перевозящему легковоспламеняющиеся вещества, было запрещено до разгрузки входить в гавань и подходить к другим судам. Запрет не всегда действовал, особенно когда управляющие судном были вынуждены к этому бурей или другими «особенными обстоятельствами»81.
Большинство российских теоретиков уголовного права придерживались субъективного обоснования крайней необходимости. Н. Д. Сергиевский полагал, что состояние крайней необходимости уничтожает вменяемость, а лицо лишается возможности «руководствоваться нормами права».82 Н. С. Таганцев расценивал деяния, совершенные в состоянии крайней необходимости, как ненаказуемые, так как «юридическое свойство» таких действий - это то, что они являются эффективными средствами борьбы за право и уголовное наказание здесь должно исключаться. Применение наказания в состоянии крайней необходимости является «бесцельным и с точки зрения преступника, и в интересах общества».83 Г. Е. Клоков объяснял ненаказуемость крайней необходимости: также бесцельностью наказания с точки зрения как общего, так и специального предупреждения; невозможностью требовать от среднего гражданина героизма, при котором он был бы способен перенести эту опасность; бессилием карательной угрозы удержания лица от совершения преступления в рамках крайней необходимости.84
Особый интерес вызывает то обстоятельство, что большинство русских юристов допускало защиту собственной жизни за счет гибели другого человека. А. Лохвицкий такую ситуацию проиллюстрировал на примере. «Стая волков преследует двух едущих в санях, один из них ввиду неизбежной смерти хватает товарища и бросает животным, чтобы задержать их и иметь время ускакать, или, что случается часто, во время кораблекрушения - на лодке нет места всем, кому угрожает смерть. Один из оставшихся сталкивает в воду впереди стоящего, чтобы захватить его место».
Необходимо отметить то, что российское законодательство конца XIX века предусматривало причинение вреда в состоянии крайней необходимости лишь при защите собственных интересов и не могло осуществляться при защите интересов третьих лиц.
Временные пределы правомерности крайней необходимости и критерии их определения
Основываясь на системности и единообразии понимания смежных уголовно-правовых явлений, за аргументацией высказанной точки зрения полагаем возможным обратиться к актам судебного толкования. Так в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № и «О применении судами законодательства, обеспечивающего право граждан на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» относительно моментов установления временных границ необходимой обороны разъясняется, что «состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения»1 б1. По мнению диссертанта в целях эффективного предотвращения большего вреда, вполне допустимо использовать это правило и для ситуаций крайней необходимости. В качестве дополнительного аргумента, можно привести весьма красноречивое высказывание М. С. Гринберга. Он, цитируя положение Воинского Устава Петра I «Не должно есть соперника себе первого удара ожидать, ибо чрез такой удар может тако учиниться, что и противиться весьма забудет», указывал, что промедление или бездействие в ожидании «первого удара» от природы не менее опасно, чем ожидание такого же удара от преступника, ибо способно исключить возможность предотвращения вреда 62.
Проведенное изучение судебно-следственной практики показало что правоприменители допускают возможность наличия состояния крайней необходимости при реальной угрозе возникновения опасности для правоохраняемых отношений в будущем. В качестве примера можно привести следующее дело. Маршрутное такси с одиннадцатью пассажирами направлялось в аэропорт. Неожиданно из-за поворота показался движущийся навстречу грузовик, у которого отказали тормоза. Обстановка сложилась так что если свернуть налево, то грузовик ударит в бок такси и наверняка погибнут люди, если направо — возможно столкновение со встречным потоком машин, сзади идет рейсовый автобус с детьми. Водитель М. резко затормозил, поставил такси под колеса МАЗа, крикнул пассажирам. «Быстрее выходите» и в последний момент сам выскочил из машины. В результате происшествия была повреждена передняя часть машины, но все пассажиры и водитель остались живы163. В данной ситуации опасность возникла с момента появления на пути у движущегося с неисправными тормозами грузовика маршрутного такси, что создало угрозу неизбежного причинения вреда правоохраняемым интересам.
Итак, полагаем, что состояние крайней необходимости может возникать, как при возникшей опасности, так и при реальной угрозе ее возникновения в будущем. С таким выводом согласились 77% опрошенных респондентов Изучение судебно-следственной практики, научно обоснованных позиций позволили выделить ряд объективных критериев, при наличии которых может возникать состояние крайней необходимости: 1) сложилась обстановка, свидетельствующая о значительной степени вероятности возникновения опасности; 2) сложилась обстановка, свидетельствующая о неизбежности возникновения опасности; 3) опасность возникла, но вред правоохранемым интересам еще не причинен; 4) опасность возникла, и вред правоохраняемым отношениям уже причиняется.
Начиная рассмотрение первого критерия, следует отметить что не все ученые соглашаются с возможностью признания состояния крайней необходимости возникшим при наличии обстановки, свидетельствующая о значительной степени вероятности возникновения опасности. В частности, в одном из комментариев к уголовному кодексу РФ указывается что будущая опасность не может создавать условия крайней необходимости164. С такой позицией можно согласиться, только в тех ситуациях, когда временной промежуток между созданием обстановки, свидетельствующей о неизбежности или высокой степени вероятности возникновения опасности, допускает возможность ее устранения средствами, не связанными с причинением вреда правоохраняемым отношениям. При отсутствии такой возможности состояние крайней необходимости следует признать возникшим. М. А. Якуньков, указывает, что «если очевидно, что ни при каких условиях независимо от достаточности времени для охранительных мер, устранение угрожающей опасности невозможно без причинения вреда правоохраняемым интересам и благам, то преждевременность действия субъекта крайней необходимости юридического значения не играть не может»165. Эта позиция представляется более аргументированной. Наличие обстановки, свидетельствующей о значительной степени вероятности возникновения опасности можно проиллюстрировать на следующих примерах из судебно-следственной практики. Военный суд Московского военного округа, рассмотрев протест военного прокурора в/ч 27951, а затем Военная коллегия, рассмотрев протест заместителя Генерального прокурора Российской Федерации, не нашли оснований к отмене оправдательного приговора в отношении 3.
Как видно из материалов дела, 3. прослужил в армии около года и характеризовался удовлетворительно. Уклонений от воинской службы ранее не допускал.
В ноябре 1994 года Ц. потребовал от 3. до 27 ноября передать ему 150 тысяч рублей, а за три дня до указанной даты вместе с Б. напомнил ему о деньгах, когда же 3. ответил, что таких денег у него нет, Ц. в грубой форме потребовал найти деньги, иначе, как 3. понял, последует расправа.
Зная, что Ц. избивает сослуживцев, 3. 27 ноября не вернулся с объекта работы в часть. Он, ни от кого не скрываясь, стал открыто проживать рядом с частью у прораба А. и настойчиво добиваться перевода в другую часть. Сначала 3. по личной инициативе встречался с заместителем командира своей воинской части, рассказал о сложившейся ситуации и на просьбу перевести в другую часть получил отказ. Затем он также обратился к начальнику управления и начальнику штаба УНР, но они его проблему не разрешили. После этого 3. обратился к военному комиссару Республики Мордовия с просьбой решить вопрос о его переводе в другую часть.
Предел допустимого вреда, причиняемого в состоянии крайней необходимости, принципы и критерии его определения
В.Н. Козак, предложил компромиссное решение, указав что мотивы не всегда снимают объективную общественную опасность деяния и это необходимо принимать в расчет при решении вопроса о правомерности причинения такого вреда, но лишь при наличии легкомыслия со стороны субъекта. В остальных случаях оно должно рассматриваться как правомерное. Свою позицию он аргументировал тем, что иное решение ни в коей мере не будет стимулировать решимость граждан поступать впредь подобным образом257. Все приведенные позиции содержат убедительные аргументы но представляются нам дискуссионными. Рассматриваемые деяния нельзя признать крайней необходимостью, поскольку они имеют отличную от нее социальную и юридическую природу. В частности, когда действительно за счет причинения вреда меньшего причиняется вред больший эти деяния являются общественно полезными либо социально допустимыми. Деяние же причинившее вред, но не предотвратившее больший, не социально полезным не социально допустимым признаваться не может. Соответственно не подпадают рассматриваемые деяния и под признаки, предусмотренные ст. 39 УК РФ, поскольку крайняя необходимость является правомерным деянием предотвратившим за счет причинения меньшего вреда больший.
Вместе с тем, следует согласиться с В.Н. Козаком, указывающим, что, в рассматриваемых деяниях, мотивы существенно понижают характер и степень общественной опасности содеянного. Выход из сложившейся ситуации отчасти обоснован М.Д. Шаргородским и И. И. Карпецом, которые предложили выделять крайнюю необходимость, которая, в одних случаях может исключать только наказуемость, исходя из презумпции полезности этого института, но это не исключает ее противоправности. Однако, по нашему мнению, такие деяния следует признавать не крайней необходимостью, а самостоятельным видом освобождения от уголовной ответственности. Соответственно предлагаем дополнить УК РФ самостоятельной нормой следующего содержания: «Освобождается от уголовной ответственности лицо, причинившее вред охраняемым уголовным законом интересам для устранения опасности, но не предотвратившее ущерб по не зависящим от него причинам, если оно осознавало, что совершаемое им деяние могло предотвратить опасность».
Также определенный интерес в свете обозначенной проблемы представляет уголовное законодательство Украины. Так, в ч. 3 ст. 39 УК Украины устанавливается, что лицо не подлежит уголовной ответственности за превышение пределов крайней необходимости, если вследствие сильного душевного волнения, вызванного угрожающей опасностью, оно не могло оценить соответствие причиненного вреда этой опасности258.
В данном случае имеет место установление уже не крайней необходимости, а частного вида освобождения от уголовной ответственности при превышении ее пределов. Такой подход к определению правовой природы, в том числе и к причинению смерти для спасения нескольких жизней может быть признан обоснованным. Полагаем целесообразным использовать такой опыт в процессе реформирования уголовного законодательства. Однако сформулировать следует норму, предусматривающую не обстоятельство, исключающее преступность деяния а один из видов освобождения от уголовной ответственности. Основанием должно выступать исключительно нахождение лица, превышающего пределы правомерности крайней необходимости в СОСТОЯНИИ СИЛЬНОГО душевного волнения, независимо от факторов его вызвавших
В аспекте совершенствования уголовного законодательства, регламентирующего крайнюю необходимость, полагаем обоснованным предложить норму, закрепляющую самостоятельный вид освобождения от уголовной ответственности лица, превысившего пределы правомерности крайней необходимости в состоянии сильного душевного волнения Ее редакцию можно было бы изложить следующим образом; «Лицо превысившее пределы правомерности крайней необходимости в состоянии сильного душевного волнения освобождается от уголовной ответственности».
Исследование ранних теоретических обоснований существования рассматриваемого института позволило констатировать, что изначально возникла теория крайней необходимости, основанная на субъективном критерии, который предполагает наличие у лица особого психического состояния, делающее невозможным регулирование его поведения е помощью правовых норм. Такие действия признавались внеправовыми либо неправомерными (преступными), но ненаказуемыми. Вторая теория обосновывающая существование крайней необходимости, в своей основе содержала объективный критерий, предполагающий сравнение благ и соответственно допустимость причинения меньшего зла для предотвращения большего. Исследование современного зарубежного законодательства позволило констатировать, что для стран континентального права в большинстве случаев характерно определение крайней необходимости как правомерного деяния, причиняющего меньший вред для предотвращения больщего, если иными способами его устранение было невозможным. В основу сопоставления благ положен принцип соразмерности.
Регламентация института крайней необходимости в законодательстве стран общего (англо-саксонского) права отличается от континентальной прежде всего, тем, что основывается на субъективном восприятии субъекта, а предел допустимого вреда определяется с учетом его предположения о грозящей опасности.
