Введение к работе
Актуальность исследования
Важность изучения подтекста художественного произведения обусловлена недостаточностью исследования данного явления, на что указывают многие лингвисты (Долинин, 1983; Заморина, 2005; Звегинцев, 1976; Soke-land, 1980; Исаева, 1996; Kayser, 1971; Киселева, 1985; Лисоченко, 1992; Ро-lenz, 1985; Сильман, 1969 и др.), а также необходимостью его познания, поскольку в семантической структуре художественного произведения подтекст играет первостепенную роль, хотя в традиционной интерпретации текста он чаще всего не учитывается.
Значимыми для исследования являются, в частности, проблемы декодирования подтекста художественного произведения, раскрытия механизма его актуализации, разработки типологии, рассмотрения языковых средств его организации, дефиниции и т.д.
Кроме того, подтекстовая информация не получила должного научного обоснования и в теории переводоведения. К примеру, малоизученными остаются средства и способы передачи подтекста в процессе художественного перевода, которые обеспечивают семантическую эквивалентность оригинала и переводного произведения, их одинаковый эффект воздействия на адресата (Виноградов, 1974; 2001; Галеева, 1984; Кузьмин, 1989; Фомичева, 1989 и др.).
Многоуровневость организации художественного текста, его зависимость от духовной сферы, которая не сводится только к рациональным формулам (Бычков, 1995; Humboldt, 1959, 1984; Колшанский, Постовалова, 1987; Лосев, 1982, 1994), недоступность подтекстового содержания для непосредственного наблюдения обусловливают тот факт, что скрытая информация, которая интересовала исследователей и художников с глубокой древности, подавалась фрагментарно, неполно. И в настоящее время не существует общей теории подтекста, синтезирующей различные аспекты данной проблемы.
Объектом изучения в данной диссертации является художественный текст, теория которого, казалось бы, в основном сформировалась, однако некоторые ее положения на рубеже веков по-прежнему остаются дискуссионными.
Импульсом для декодирования художественного произведения и выхода за рамки его поверхностного прочтения послужило обращение к семантическим, синтаксическим и особенно к прагматическим аспектам семиотики.
Это дало возможность рассматривать константные признаки художественного текста не как конечный, а как отправной пункт исследования произведения, в котором репрезентирован скрытый, имплицитный смысл.
Иными словами, текст в данном случае анализируется не как застывший продукт, описывается не только его структура, но и процесс формирования нового смысла.
Предметом настоящего исследования избран подтекст, скрытый смысл художественного произведения, выражающий внутреннюю сущность последнего, его концептуальную информацию.
Возросший в настоящее время интерес к недостаточно исследованным вопросам множественных вторичных смыслов текста как к проблеме междисциплинарной позволяет увидеть иные возможности толкования языкового знака в процессе его функционирования в художественном произведении, выявить его вторичные смыслы и сверхсмыслы на уровне понимания и предпонимания, формировать конструктивное направление интерпретации художественного текста (декодирования подтекстового смысла), синтезирующее и интерпретирующее парадигмы научного знания, концентрирующее внимание на возможностях нового, семантического, по Э.Бенвенисту (1974), означивания фактов.
Цель данного научного труда заключается в попытке сформулировать единую многоплановую концепцию существования подтекстовой информации художественного текста как сложного явления, обусловленного как собственно языковыми, так и экстралингвистическими факторами.
Эта цель предполагает решение следующих задач-
Выявление и признание уникальности художественного произведения как центрального звена художественной коммуникации исходя из его доминантной поэтической функции.
Характеристика подтекста художественного творения как основополагающего компонента его семантической структуры, выражающего скрытую авторскую интенцию.
Описание механизма актуализации подтекстового содержания.
Рассмотрение проблемы классификации подтекстовой информации.
Обоснование вариативной природы подтекста, его обусловленности концептуальной системой интерпретатора.
Описание статуса языковых единиц и принципов их функционирования в художественном тексте как средства организации подтекстового смысла.
Выявление основных способов и приемов реализации различных видов подтекста.
Сопоставление оригинала и перевода художественного произведения с целью обнаружения средств и способов адекватной передачи подтекстовой информации в переводном тексте, обеспечивающей семантическую эквивалентность оригинала и перевода, их одинаковый эффект воздействия на читателя.
Научная новизна исследования и его теоретическая значимость Необходимость придать научный статус такому новому объекту исследования, как множественные вторичные смыслы текста, вовлекла лингвистов в сферу активного исследовательского поиска в общенаучном методологическом контексте междисциплинарного уровня, имеющего семиотические обоснования.
В связи с этим в данной работе предпринята попытка наметить обобщающую, многоаспектную концепцию исследования такого сложнейшего феномена, как скрытая, подтекстовая информация художественного текста, обосновав динамический подход к интерпретации художественного произведения, декодированию его подтекстового смысла.
Научный поиск ведется с учетом продуктивных идей исследователей, принадлежащих к различным направлениям, таким, в частности, как семиотика (семантика, синтактика, прагматика) (Аверинцев, 1989; Барт, 1994; Бенве-нист, 1974; Витгенштейн, 1994; Грайс, 1985; Карцевский, 1965; Лосев, 1982; Лотман, 1965, 1985; Моррис, 1983; Остин, 1986; Пирс, 1983; Серль, 1986; Степанов, 1971; Якобсон, 1983 и др.); психология (Арнаудов, 1970; Басейн, Пран-гишвили, Шерозия, 1978; Выготский, 1987; Лурия, 1975; Фрейд, 1989; Шапиро, 1978 и др.); философия - общая философия, герменевтика, феноменология, религия и т.д. (Брянчанинов, 2001; Гадамер, 1988, 1991; Гумбольд, 1984; Гуссерль, 1994; Деррида, 1998; Лосев, 1993; Рикёр, 1995; Филиппов, 1991; Флоренский, 1990; Фуко, 1991; Хайдеггер, 1991; Эко, 1998 и др.); искусство (Бычков, 1991; Григорьев, 1979; Sotting, Muller, 1998; Kayser, 1971; Мукаржовский, 1967, 1975; Славиньский, 1975; Тодоров, 1975; Шкловский, 1974, 1983 и др.); логика (Витгенштейн, 1994; Грайс, 1985; Фреге, 2000 и др.).
Такой подход позволил представить реализацию подтекстовой информации как движение от вербального стимула, текста (статической семиотической структуры, специально организованной автором), к творческой стихии индивидуального сознания, обеспечивающего различную степень глубины и вариативности (динамики) подтекста в зависимости от личностных характеристик интерпретатора, вместе с тем придать методике изучения подтекстовой информации новую направленность; констатировать универсальный характер механизма актуализации подтекстового содержания; разработать критерии, согласно которым дифференцированы типы подтекста и описаны способы их актуализации; доказать на основе сопоставительного анализа структурно-семантической организации оригинального и переводного художественных произведений приоритет подтекста, недооценка которого является причиной неадекватного понимания и неэквивалентного, перевода художественного творения.
Комплексное решение вышеназванной проблемы определяет новые возможности рассмотрения вопроса функционирования языка в такой сложнейшей сфере, как художественный текст, строение которого является малоизученной комбинацией «доструктурной», «структурной» и «сверхструктурной» данности (Лосев, 1994).
Принципиально важным для данной работы является представление художественного произведения не как типовой конструкции текста, анализ которого ограничивается жесткими доказательствами, описанием его структурно-семантического единства на уровне первичной номинации языковых единиц. Художественный текст рассматривается как феномен искусства, как малоизученный эстетический объект, источник импульсов, специфическая смысловая структура со сложнейшей игрой языковых знаков вторичного уровня.
Поэтому проблематика текста как художественного творения, как явления искусства с его символической направленностью предстает в новом свете, определяет перспективы исследования (с исключением концепций, возводящих язык к абсолюту, трактующих значение языковых единиц как замкнутое в себе целое).
К ним в первую очередь относится возможность углубленного изучения поэтического языка с его символической, духовной направленностью, которая названа Б.И.Кононенко (2003) проблемой XXI в., а также языковой личности - автора и адресата с их концептуальными системами, детерминирующими ту или иную степень актуализации подтекстовой информации, сферы художественного перевода с его сложным процессом передачи адекватной эстетической ценности оригинала и др.
В связи с этим важной представляется точка зрения Э.Бенвениста (1974) о необходимости создания нового аппарата понятий и определений для изучения семантической сферы высказывания, т.е. уровня вторичной номинации с ее множественностью смыслов.
Методология исследования
Основная методологическая установка в процессе изучения вышеназванной проблемы заключается в интерпретации подтекста как многомерного феномена, актуализация которого обусловлена взаимодействием разнородных связей и отношений как языкового, так и экстралингвистического характера.
Интерпретатор-исследователь художественного произведения в ходе изучения подтекстовой информации сталкивается с проблемой междисциплинарных связей, в частности, с вопросами философии, психологии, искусства, семиотики, логики, литературоведения и т.д. Отсюда следует, что методологический принцип дополнительности в отношениях между разными аспектами того или иного явления, когда одни науки могут стать объяснительными по отношению к другим, играет в данном исследовании существенную роль.
Изучение подтекстового смысла в художественном контексте многоаспектной знаковой ситуации обусловливает необходимость рассмотрения «поликанальности» сознания, которое воздействует не только на уровне формально-логических конструкций, но и, при определенных условиях, открывает перед человеком иные горизонты знания в формах особого духовного опыта.
Учет этого, более глубинного, неформализуемого уровня сознания позволяет постичь смысл, лежащий в области философии, в скрытых от прямого восприятия участках сознания, порождаемый и воспринимаемый на уровне интуитивного созерцания.
Таким образом, язык (а соответственно и подтекст) предстает перед интерпретатором не только как семиотическая, но и как онтологическая сущность. Он двуедин по своей природе, «двубытийствен», двусмыслен, стремится к двум мирам: к тому, которому он принадлежит предметно, и к тому, на который он символически указывает (Барт, 1994; Бычков, 1991,1996; Гадамер, 1991; Гумбольдт, 1984; Рикёр, 1995; Флоренский, 1988,1989; Эко, 1998).
В ходе исследования были использованы следующие методы: описательно-аналитический, предусматривающий непосредственное наблюдение исследуемых языковых фактов в тексте и выявление закономерностей их функционирования, а также метод синтезирующей перспективы, позволяющий выявить динамику движения смыслов в связи с необходимостью установления направления развития подтекста. Рассмотрение семантических параметров текста и выявление на их основе дополнительного смысла, заключенного в подтексте, потребовали привлечения методов компонентного анализа, актуального членения, семантического (логического) поиска по формуле «если А, то В».
Важным для данной работы является использование сопоставительного анализа, с помощью которого была выявлена значимость учета подтексто-вой информации при переводе художественного текста на другой язык с целью сохранения его тональности, эстетического эффекта.
В качестве материала исследования избраны художественные произведения немецких писателей XX столетия - Б.Апитца, Г.Бёлля, В. Борхерта, Г.Бюргера, О.Домма, Г.Г.Конзалика, Э.М.Ремарка, а также перевод рассказа В.Борхерта «Das Brot» Л.Черной на русский язык.
Значительное количество проанализированных контекстов невозможно исчислить, поскольку они в каждом художественном тексте образуют многоплановую иерархическую систему.
В диссертации выдвигается следующая гипотеза.
Автор художественного произведения передает в нем значительно больше информации, чем выражено вербально, прямым способом маркирования, полагаясь на концептуальную систему читателя, способного декодировать косвенно воплощенный в тексте скрытый смысл через специально скомбинированные языковые средства. Последние, обеспечивая доступ к глубинной информации, свидетельствуют об объективном характере подтекста на основе рациональных лингвистических критериев.
В ходе исследования гипотеза подтвердилась.
На защиту выносятся следующие положения.
1. Подтекст может рассматриваться не только как предмет исследова
ния, но и как средство познания природы языка, представление о которой
связано с изучением вторичных систем, явлений производного характера,
включающих и подтекстовую информацию.
Специфика подтекста, его противоречия обусловлены прежде всего самим языком, его скрытой потенцией, которая может актуализироваться при определенных коммуникативных условиях, проявляться как диалектическая сущность самого языка.
2. Подтекстовый смысл представляет собой сверхструктурную дан
ность, и в сложной иерархии глубинных и поверхностных смыслов художе
ственного текста ему принадлежит ведущая роль, доминирующее положе
ние. Подтекстовая информация является организующим принципом непо
средственной структуры художественного произведения, но, будучи над-
структурным элементом в своей основе, подчас трудно поддается логическому учету и формализации.
3. Художественное произведение представляет собой адресное сообще
ние, обусловливающее форму художественной коммуникации, важным ком
понентом которой является субъектный (экстралингвистический) фактор -
автор и читатель с их концептуальными системами.
Автор кодирует текст, тесно переплетая эксплицитно и имплицитно выраженные смыслы, организуя языковую игру через необозримое множество возможных комбинаций языковых единиц, программирует читательскую интерпретацию.
Языковые средства кодирования произведения, создающие его глубинную напряженность и многоплановость, являются в данном случае логически производными от интенции автора, его ментальной направленности к объектам описания.
4. Лингвистической основой подтекста, механизм актуализации которого
универсален, является языковой знак любого уровня, который в потенциально
беспредельной комбинации с другими знаками демонстрирует в художествен
ном тексте свою специфику как знак вторичной номинации (иконический,
индекс, символ), реализуя при этом свою полифункциональность, бесконеч
ную гибкость, смысловую заряженность, богатую оттенками динамику.
Языковой знак и лингвистический контекст как вербальный стимул формируют определенную семантическую гипотезу, задают программу поведения адресата при интерпретации произведения, прогнозируют подтекст.
Отсюда следует, что подтекстовая информация художественного текста есть чистая потенция, лишь возможная актуализация подтекста.
5. Одним из факторов, обусловливающих адекватное восприятие художест
венного произведения, извлечение из него подтекстового смысла, является при
знание того, что языковой знак есть результат деятельности субъекта, интерпре
тирующего текст на уровне своей концептуальной системы.
И тем беспредельным многообразием, с каким каждая языковая личность в каждом конкретном случае проявляет себя, определяется динамика подтекста, ее богатая оттенками вариативность - от полной невостребованности подтекстовой информации и ее искажения до максимально возможной ее актуализации.
Критерием же инвариантности подтекстового содержания является непосредственная структура текста, его форма.
6. Философское понятие двойственности бытия - реального (эмпириче
ского) и ирреального (трансцендентного, запредельного), а соответственно -
сознаваемой и неосознаваемой психической деятельности личности может
быть использовано в качестве критерия классификации подтекстовых смы
слов: рационального и иррационального.
Первый осознается и вербализуется по формуле импликативных отношений «если А, то В» между вербально выраженной в тексте частью семантического комплекса (антецедентом) и соответствующей пресуппозицией, эксплицирующей скрытый смысл этого комплекса (консеквентом).
Рациональная подтекстовая информация находит воплощение в соположении несовместимых или избыточных языковых единиц, в дистантной перекличке лингвистических средств, в функционировании языкового знака в специально организованном контексте и т.д.
Иррациональный подтекст как неявное знание не вербализуется и воспринимается адресатом на бессознательном (созерцательном) уровне. Основным его содержанием являются чувства, эмоции, аффекты и духовные ощущения, что находит выражение в звуковой аранжировке текста, а также в ритме, основу которого составляет синтаксис языка со всеми его базовыми параметрами.
Система способов выражения скрытого смысла художественного произведения, очевидно, остается открытой, поскольку беспредельны возможные комбинации языковых знаков, его детерминирующих, бесконечна языковая игра, его порождающая.
7. Степень проникновения интерпретатора в подтекст художественного
произведения может быть различной в зависимости от его мировоззренче
ской установки. Высокий интеллект, творческий потенциал, соответствую
щий уровень языковой компетенции позволяют ему декодировать скрытый
смысл, выражающий фрагменты реальной действительности, - рациональ
ный (интеллектуальный, эмпирический) подтекст.
Однако существует более высокий уровень восприятия глубинной информации, связанный с иным миропониманием, с духовным опытом, когда человек осознает и чувствует высокое предназначение личности перед лицом вечности. Такой подтекст можно квалифицировать как иррациональный (духовный, онтологический).
8. Подтекстовая, глубинная информация составляет важнейший компо
нент семантической структуры художественного произведения, являясь в
основном универсальной в национальном плане, и недоучет ее в процессе
перекодирования оригинала на другой язык ведет к неадекватному эффекту
воздействия на адресата исходного текста и его перевода.
Практическая значимость работы связана с возможностью использования ее результатов в преподавании курса общего языкознания, теории перевода, стилистики, поэтической речи, при составлении учебных и методических пособий, а также при разработке целенаправленной системы обучения студентов декодированию подтекста художественного произведения в практике интерпретации текста.
Апробация и внедрение результатов исследования
Монография «Подтекст как полидетерминированное явление», в которой изложены основные положения диссертации, была отмечена на конкурсе научных работ по категории «Ведущие ученые» Пермской области Дипломом первой степени лауреата премии Пермской области имени В.С.Мерлина за 2000 год.
Учебному пособию по спецкурсу «Текст. Контекст. Подтекст» был присвоен гриф учебного пособия Советом по филологии УМО по классическому университетскому образованию (2002 г.).
Результаты исследования прошли апробацию на следующих международных, всероссийских и региональных научных конференциях и семинарах: «Проблемы функционального описания языковых единиц» (Свердловск, СГПИ, 1990); «Проблемы языков для специальных целей, научной и профессиональной коммуникации» (Киев, КНУ, КИМО, 1992); «Теоретические и прикладные проблемы подготовки учителя иностранных языков» (Пятигорск, ПГПИИЯ, 1992); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПИ, 1992); «Новые технологии обучения при многоуровневом университетском образовании» (Пермь, ПГУ, 1994); «Лингвометодичні концепціі навчання мови для спеціальних цілей» (Київ, КНУ, КІМВ, 1995); «Новые тенденции в лингвистике и методике преподавания иностранных языков» (Пермь, ПГПУ, 1996); «Филология на рубеже ХХ-ХХ1 веков» (Пермь, ПГУ, 1996); «Молодые ученые и студенты -науке и производству» (Пермь, ПГУ, 1996); «Стратеги та методики навчання мови для спеціальних цілей» (Киів, КНУ, КІМВ, 1997); «Проблемы языкознания и мировой литературы рубежа XXI века глазами молодых исследователей» (Пермь, ПГУ, 1997); «Нормы человеческого общения» (Н.Новгород, НГЛУ, 1997); «Женщины и общество: вопросы теории, методологии и социальных исследований» (Ижевск, УдмГУ, 1998); «Проблемы языка и литературы: Методология, теория, история» (Пермь, ПГУ, 1998); «Стратегіі та методики навчання мови для спеціальних цілей» (Киів, КНУ, КІМВ, 1999); «Университеты в формировании специалиста XXI века» (Пермь, ПГУ, 1999); «Университетское образование и регионы» (Пермь, ПГУ, 2001); «Изменяющийся языковой мир» (Пермь, ПГУ, 2001); «Социальная власть языка» (Воронеж, ВГУ, ВМИОН, 2001; «Мурзинские чтения: Динамика языка в синхронии и диахронии» (Пермь, ПГУ, 2002); «Лингвистические/психолингвистические проблемы усвоения второго языка» (Пермь, ПГПУ, 2003); «Учебный процесс в современной высшей школе: содержательные, организационные и научно-методические проблемы» (Пермь, ПГУ, 2004); «Иностранные языки и литературы в системе высшего регионального образования и науки» (Пермь, ПГУ, 2006).
Основные положения диссертации нашли свое отражение в монографии, учебных пособиях, статьях и материалах докладов и сообщений. Содержание работы представлено в 40 публикациях.
Результаты исследования внедрены в учебную практику: проводится спецсеминар «Подтекст в художественном произведении», читается спецкурс «Перспективные направления в исследовании подтекста», по указанной проблематике защищаются курсовые и дипломные работы.
Структура диссертационного исследования
Диссертация состоит из введения, семи глав, заключения, а также библиографии и перечня исследованных художественных текстов.
