Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки изучения имени собственного в системных исследованиях 9
1.1. Трактовка имени собственного в исследованиях логического направления 10
1.2. Трактовка имени собственного 17
в исследованиях антропоцентрического направления 17
1.3. Проблема дифференциации имен собственных и имен нарицательных 25
1.4. Концепция имени 31
1.4.1. Мифологическая концепция имени 31
1.4.2. Теологическая концепция имени 34
1.4.3. Антропоцентрическая концепция имени 37
1.5. Понятие ономастической системы. Типология ономастических систем. 40
1.6. Тип ономастической системы и трактовка имени собственного 45
1.7. Имя собственное и его лексико-морфологические характеристики 47
1.8. Имя собственное и его функции 51
Выводы по первой главе 56
Глава 2. Онтологические основания и языковая реальность ономастической системы мифологического типа 59
2.1. Предпосылки становления ономастической системы мифологического типа 59
2.2. Философско-лингвистические предпосылки становления ономастической системы мифологического типа 68
2.3. Логико-лингвистические предпосылки становления ономастической системы мифологического типа 76
2.4. История выделения категории имени собственного на примере китайской грамматической традиции 82
2.5. Формальная сторона имени собственного в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности 86
2.5.1. Грамматологический уровень 89
2.5.2. Фонетический уровень 93
2.6. Содержательная сторона имени собственного в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности 97
2.7. Функции имени собственного в ономастической системе мифологического типа 104
2.8. Лингвистический статус имени собственного в ономастической системе мифологического типа 110
Выводы по второй главе 118
Глава 3. Основные характеристики антропонимов в ономастической системе мифологического типа 122
3.1. Языковые факторы антропонимической номинации 123
3.1.1. Семантический фактор 123
3.1.2. Грамматологический фактор 138
3.1.3. Фонетический фактор 140
3.2. Экстралингвистические факторы антропонимической номинации 141
3.2.1. Космологический фактор 141
3.2.2. Сакральный фактор 157
3.2.3. Эстетический фактор 160
3.3. Структурно-словообразовательный анализ антропонимов в ономастической системе мифологического типа 163
Выводы по третьей главе 169
Заключение 173
Список использованной литературы 179
Список использованных словарей и принятые сокращения к ним 196
Приложение 1 197
- Проблема дифференциации имен собственных и имен нарицательных
- Философско-лингвистические предпосылки становления ономастической системы мифологического типа
- Семантический фактор
- Структурно-словообразовательный анализ антропонимов в ономастической системе мифологического типа
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования определяется важностью разработки в ономастике ряда вопросов, связанных с определением сущности имен собственных в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, а также необходимостью расширения трактовки категории имени собственного в ономастической теории в связи с возможностью существования ономастических систем мифологического типа на современном этапе.
Объектом настоящего исследования являются антропонимы в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.
Предметом исследования стала ономастическая система мифологического типа в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности.
Материалом исследования послужили современные китайские антропонимы, собранные посредством анкетирования, а также методом сплошной выборки из специальной литературы, посвященной способам антропонимической номинации в Китае. Общий объем привлеченного к анализу материала составляет более 2000 антропонимов.
Цель диссертации заключается в исследовании основных характеристик антропонимов в ономастической системе мифологического типа, в установлении особенностей их функционирования.
Общей целью предопределены следующие задачи:
проанализировать и обобщить основные подходы в отечественной и зарубежной лингвистике к исследованию имени собственного;
проследить зависимость статуса имени собственного от типа ономастической системы;
выявить типологию ономастических систем;
проанализировать формально-содержательные и функциональные характеристики антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности;
определить тип китайской ономастической системы, описать особенности ее функционирования, выявить аспекты развития и становления;
осуществить систематизацию и классификацию антропонимов в ономастической системе мифологического типа на материале одного из языков.
Методы исследования. В исследовании используются общие методы лингвистических исследований: описательный, сравнительно-сопоставительный, интерпре-тативный, структурный, статистический анализ; метод анкетирования, а также специальные методы ономастических исследований - выявление ономастических универсалий, словообразовательный и этимологический анализ.
Теоретической основой данного исследования являются работы зарубежных и отечественных лингвистов по теории имени собственного (Дж. Милль, Б. Рассел,
A. Гардинер, О. Есперсен, Е. Курилович, Н. Д. Арутюнова, А. В. Суперанская,
Д. И. Ермолович, С. Н. Смольников, М. В. Крюков, Л. Р. Концевич, Ван Ли, Ма
Цзянчжун, Чжао Юаньжэнь, Чжан Цзялинь, Хуэй Юань и мн. др.); философии име
ни (П. А. Флоренский, А. Ф. Лосев, С. Н. Булгаков); лингвокультурологии и этно
лингвистике имени собственного (Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, Ю. М. Лотман,
B. Н. Топоров, М. М. Маковский, В. А. Никонов, Т. В. Топорова и мн. др.), грамма
тологии (Ж. Деррида, О. М. Готлиб), философии и логики Китая (Е. А. Торчинов,
А. И. Кобзев, А. А. Крушинский, В. Е. Еремеев и др.).
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые в отечественной лингвистике осуществляется комплексный анализ антропонимов в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности, выявляются лингвистические и экстралингвистические факторы, обусловившие особенности развития и становления категории имени собственного в данном типе языка. Впервые выдвигается и доказывается предположение о том, что категория собственности в данном языке представляет собой вторичную номинативную функцию имен нарицательных.
В основе исследования лежит гипотеза о том, что ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности относится к ономастическим системам мифологического типа.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Семиотическая и семантическая сущность антропонимов определяется типом ономастической системы в рамках триады «мифологический тип - теологический тип - антропоцентрический тип»;
-
Ономастическая система языка с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности относится к мифологическому типу ономастических систем;
-
Антропоним в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности обладает сложной, синкретичной формой и содержанием, которые обусловлены особым статусом имени собственного в ономастической системе мифологического типа;
-
Сущность категории имени собственного в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности сводится к вторичной номинативной функции апеллятивов;
-
Антропоним в языке с изолирующим строем грамматики и наличием идеографической письменности являет собой полноценный языковой знак, обладающий сигнификативным значением, наряду с денотативным и коннотативным. При этом сигнификат антропонима совпадает с сигнификатом соответствующего ему апелля-тива.
Теоретическая значимость настоящей работы заключается в том, что ее результаты вносят вклад в развитие теории языка в части исследований, посвященных изучению имени собственного. В диссертации предлагается расширить трактовку имени собственного с учетом возможности существования ономастических систем мифологического типа на современном этапе.
Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в подготовке бакалавров, магистров и аспирантов при изучении таких теоретических курсов, как «Общее языкознание», «Лексикология», «Теоретическая грамматика», «Теория и практика перевода», «Введение в межкультурную коммуникацию», спецкурсов по ономастике, лингвокультурологии, этнолингвистике, а также при написании курсовых и дипломных работ.
Апробация работы. По теме диссертации сделаны доклады на конференциях: «Неделя науки ИГЛУ» (2-5 марта 2009 г., 1 -5 марта 2010 г., 26 февраля-1 марта 2011 г.), «Аспирантские чтения ИГЛУ» (май 2011 г.), на факультете Русского языка Северо-Восточного Педагогического Университета (КНР, г. Чанчунь) (17.12.2008). Основные положения работы отражены в 7 публикациях, в том числе 2 в ведущих научных рецензируемых изданиях. Общий объём публикаций составляет 2,1 печатных листа.
Объем и структура работы. Данное диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии, одного приложения. Каждая глава делится на параграфы и сопровождается выводами. Список библиографии состоит из 197 наименований, включая 36 работ на иностранном языке. Общий объем работы составляет 200 страниц.
Проблема дифференциации имен собственных и имен нарицательных
Неопределенность формальных и содержательных признаков, отличающих имена собственные от имен нарицательных, порождает новый круг проблем, связанных с тем, какие типы имен следует относить к именам собственным, а какие нет. В результате в ономастике по-прежнему нет однозначного ответа на вопрос о том, чем являются прозвища, клички, названия предприятий и организаций и т.д. - именами нарицательными или именами собственными. Существуют классификации, согласно которым названия предприятий, учреждений, обществ, объединений относятся к именам собственным, а товарные знаки - к именам нарицательным, т.к. у последних есть «основная черта, не позволяющая причислять их к собственным именам», а именно «теснейшее соединение товарных знаков с предметными признаками товаров» [Суперанская, 1973, с. 212].
А. В. Суперанская отмечает, что в процессе своего образования оним часто ПРОХОДИТ три фазы становления - от «микроименования» до «макро «Микроименования» близки к нарицательным и отличаются от них лишь привязанностью к отдельным объектам, которым они даны в инди вилл алъном порядке.
Микроназвания понятийны, несистемны. Собственно названия (мезо) непонятийны, системны. Макроназвания системны и отчасти понятийны [Суперанская, 1973, с. 169].
Согласно данной классификации к микроантропонимам автор относит «прозвищные именования людей с яркой характеристикой: Косолапый, Пучеглазый, Долговязый и т.п.». К макроантропонимам «групповые именования определенных коллективов: имена семей, родов, династий». Отнесенность остальных видов онимов (имена, отчества и т.д.) к классу «микро» или «мак-ро» отдельно не оговаривается.
Выводы относительно принадлежности прозвищ к определенному подклассу существительных делает А. А. Пашкевич. По замечанию А. А. Пашкевич, прозвища - «дополнительные, неофициальные именования человека использующиеся для наиболее точной, личностной, оценочной характеристики называемого и выделяющие его в коллективе» [Пашкевич, 2006, с. 8]. Исходя из данного определения, следует, что прозвища являются разновидностью антропонимов и, соответственно, имен собственных. Однако, проанализировав структурно-семантические особенности прозвищ, А. А. Пашкевич приходит к выводу, что прозвища относятся к нарицательным именам, т.к. даются определенному классу людей, закрепляются за классом объектов, описывая тем самым обозначаемый объект посредством указания в нем тех или иных признаков. Прозвища «не только репрезентируют тот или иной объект, но и обладают характеризующей функцией, а это свойственно нарицательным именам» [Пашкевич, 2006, с. 8-9].
Выход из сложившейся ситуации, по мнению британского лингвиста Р Коутса, можно найти, если рассматривать категорию собственности не как структурную или изначально присущую неотъемлемую категорию, а как категорию референтную. В частности, автор говорит о том, что существует два вида референции, т.е. способа соединения какого-либо выражения с именуемым объектом: семантический, с опорой на смыслы составляющих его единиц; и ономастический, без привлечения лексических значений компонентов, т е. бессмысленный. Таким образом, «если в речевой ситуации говорящий не привлекает смысл лексических единиц, он использует выражение, обладающее «собственностью». Теряя общее значение, такие выражения становятся собственными» [Coates, 2005-а, р. 6].
Узнать о том семантически или ономастически употреблено выраже ние т е как нарицательное или как собственное имя, по словам Р. Коутса, нельзя, не зная интенции (намерения) говорящего или восприятия слушающего. Значит, «собственность» - категория узуальная, а не структурная или присущая. Она базируется на различных путях референции, т.е. на разнице в отнесённости. Следовательно, стать именем собственным значит «начать употребляться так, чтобы обозначать независимо от смысла, или бессмыс-ленно, т. е. собственное = бессмысленное» [Coates, 2005-а, р. 6].
Типичные proper nouns - «это чёрные дыры, куда навсегда проваливается смысл» [Coates, 2005-а, р. 8], т.е. имеет место ономастический дефолт, при котором составляющие то или иное выражение элементы не могут реализовать свои основные функции или раскрыть себя в полной мере [Coates, 2005-а, р. 7]. Иными словами: «невозможность осуществления каких-либо языковых связей даёт имя собственное» [Coates, 2005-а, р. 5]. Р. Коутс также пишет о том, что философы отвергают идею того, что одно и то же выражение может быть и собственным, и нарицательным.
В. Бланар считает названия обществ, организаций и т.п. амбимодаль-ными, т.е. такими, которые могут быть и нарицательными, и собственными. Они «мотивированы лексическими значениями своих компонентов и идентифицируют единичные объекты определённого ряда как их официальные наименования» [Blanar, 1996, s. 43].
Исходя из вышесказанного, следует, что в ономастике по-прежнему нет единого мнения о том, «где проходит граница между ИС и ИН», в чем за-ключаются категориальные признаки ИС. По этой причине, возникают противоречивые ситуации, когда клички, являясь индивидуальным (и групповым) названием - именем собственным, относятся к классу имен нарицательных, т.к. наличие сигнификативной семантики не позволяет их отнести к ИС Дискуссионным также остается вопрос о том, что считать сигнифика-титшьтм значением имен с открытой семантикой - первичное значение лексе («классифицирующее» значении имени собственного). В сигнификатом ИС, так называемое, классифицирующее значение (указание на пол, возраст и т.п.), возникает вопрос о том, чем явля 28 ется первичное значение единиц в составе имени, которое в некоторых языках не утрачивается.
В мире по-прежнему существует ряд языков и ономастических традиций, в которых нет фиксированного списка имен, т.е. в состав ИС и ИН могут входить одни и те же слова, и их нельзя назвать омонимами, или языки, где имена, образуясь от апеллятива, не приобретают отдельную словоизменительную парадигму. Таким образом, ситуация неопределенности границ между ИС и ИН постоянно обнаруживает себя и в настоящее время, а механизм перехода одного в другое по-прежнему мало изучен. Граница между ИС и ИН подвижна и «до известной степени условна» [Топоров, 2004, с. 374], о чем говорят многочисленные случаи перехода ИС в ИН и наоборот (явления онимизации, апеллятивизации).
Единственным подходом, в рамках которого ИС признаются «не яр-лыком этикеткой, а символом, который сложным образом соотносится с природой индивида» [Топорова, 2006, с. 20], и поэтому не противопоставляются ИН по признаку наличия или отсутствия семантики, является подход, который был выработан в анализе имен в мифологических традициях. Исследователи обнаружили закономерность, согласно которой «грань между име-нем собственным и апеллятивом ...зависит от того, что для данной общест-венной структуры важнее, — личная идентификация или коллективная, что является исходным, какова ориентация - от личного к коллективному или наоборот» [Топоров, 2004, с. 375]. В связи с этим, в ономастических исследованиях стали обращать особое внимание на такие экстралингвистические факторы как «особенности мышления и сознания», которые, как выяснилось, особенности функционирования имени собственного.
Философско-лингвистические предпосылки становления ономастической системы мифологического типа
Проблема соотношения «имен» и «реалий» рассматривалась всеми основными философскими школами древнего Китая: конфуцианцами, даосами, монетами (мо цзя), школой имен (мин цзя), натурфилософами (инь-ян цзя; у син цзя), легистами (фа цзя)) [Торчинов, 2007, с. 28].
Иногда отмечается, что проблема соотношения «имен и реалий» в Ки-тае является производной от сформулированной Конфуцием (6 - 5 вв. до н.э.) проблемы «выправления имен» (IE ). Это социально-гносеологическая концепция, суть которой - необходимое для политико-административного управления требование адекватности реального номинальному.
Когда Конфуция спросили, с чего бы он начал, если бы ему вручили управление государством, он ответил: «Самое необходимое - это исправление имен!» [ШШШ, 2002, Ж Щ. Человек, занимающий некоторое социальное положение, должен вести себя соответствующим этому положению образом. В нарушении этого требования конфуцианцы видели причину всех беспорядков в обществе.
У Конфуция идея «выправления имен» подразумевала необходимость соответствия действительного положения и поведения индивидуума его эти-ко-ритуальному статусу в интересах упорядочения общества: «Правитель (должен быть) правителем, сановник - сановником, отец - отцом, сын - сыном»; «Когда имена неправильны, суждения несоответственны; когда суждения несоответственны, дела не исполняются» («Лунь юй», гл. «Цзы Лу»). Эти тезисы стали результатом рефлексии на изменение социально-экономической и политической ситуации, когда, с одной стороны, содержание социальных ролей менялось при сохранении прежних наименований (в частности, теряла влияние наследственная власть), с другой - эти наименования (титулы и прочее) присваивались теми, кто не мог претендовать на них с точки зрения обычного права и традиционных этико-ритуальных норм [КФЭС, 1994, с. 241].
Философский смысл «имен» ( ) был описан в трактате Дун Чжуншу «Обильная роса на летопись Чунь Цю». Дун Чжуншу писал: «Суть управления Поднебесной состоит в том, чтобы достичь способности выделять главное. Суть выделения главного состоит в том, чтобы глубоко исследовать имена и названия, ибо имя - это внешнее проявление существа вещи. Если мы схватим существо этого внешнего проявления, и разглядим все то, что заложено в самой вещи, то сумеем отличить истину от лжи, согласное с естеством и противное ему сами откроют свое существо, и тогда мы сможем постигнуть Вселенную. Различение истины и лжи достигается с помощью того, согласуется ли нечто с естеством или противоречит ему. Различение согласия и противоречия естеству осуществляется с помощью имен и названий. Различение имен и названий достигается с помощью природы, ибо природа является главным смыслом имен и названий» [Софронов, 1996, с. 119-120].
Утверждение о том, что вопрос соотнощения имен и реалий является ПРОИЗВОДНЫМ от вышеизложенной конфуцианской доктрины, вероятно, является не совсем корректным. Скорее всего, данная проблема уже рассматривалась (висела в воздухе) философами того времени, о чем говорит, например, более древнее учение даосов, в котором понятие «имя» является одним из центральных.
Даосизм - одно из главных направлений китайской философии и традиционная религия Китая. Важнейшим в даосской философии является уче ние о дао которое выступает как субстантивированная закономерность всего сущего закон спонтанного бытия космоса, человека и общества.
Согласно представлениям даосов, эгоистические устремления и отступление от дао порождают заблуждения у людей, которые начинают членить мир на отдельные вещи, понимаемые как самосущие единичности. Однако дао не имеет никаких границ и разделений; «в дао-вселенной все уравнено и объединено в единое и нечленимое целое. Все противоречия гармони 70 зированы, субъект и объект не противопоставлены, различия не имеют сущностного характера и не принадлежат объектам самим по себе» [Древнекитайская философия, 1972, Т.1, с. 114-139].
Философы даосского направления, в отличие от конфуцианцев, считают, что связь между словом и вещью - произвольная. «Дорога получается оттого, что по ней ходят; вещи становятся тем, что они есть, оттого, что их называют. Например, нет поступков на самом деле хороших или на самом деле дурных; есть лишь поступки, которые называют хорошими или дурными» [Духовная культура Китая, 2009, с. 493].
Согласно «Чжуан-цзы» мир множества самосущих единичностей, вещей является фикцией рассудка, поскольку реальность едина и нерасчлени-ма. Но эта «фикция коренится в языке, создающем предпосылку для убеждения в том, что каждому слову (4з) соответствует реальная сущность (5), когда в действительности такого соответствия нет» [Торчинов, 1993, с. 76].
Проблема соотношения имен и реалий также рассматривалась многи МИ ЛЮУГИМИ философскими школами древнего Китая, к ним, прежде всего, стоит отнести школу номиналистов (Мин цзя) и моистов (Мо цзя).
«Школа Мо», школа моистов в основе своего учения о познании так-же положила проблему «соотношения «имен» (мин 4з) и «реалий», «действи-тельности» (ши 3). Согласно учению Мо цзя, знание является отражением действительности в форме «имен» - понятий; последние суть «названия реалий», которые для своего существования «не нуждаются в именах». Свойство не существует отдельно от вещи; познавая свойства, человек познает вещь; ни одно из свойств - тех, что познаны, и тех, что не известны, - нельзя изменить, не изменив предмета» [Древнекитайская философия, 1972, Т.1, с. 175-201]. По Мо Ди, данная проблема относится прежде всего к возможности идентификации того, что относится к плану «имен», с тем, что принадлежит «реальности»; например, слепец знает слова «белое» и «черное», но не может выбрать предмет нужного цвета. После выдвижения конфуцианского требования об «исправлении имен» (чжэн мин), Мо-цзы первым поднял вопрос о «понятии» (мин) и «действительности» (ши) до уровня категории в теории познания и дал на него материалистический ответ. Мо-цзы считал, что «действительность» (объективная реальность) определяет «понятие», а «понятие» (в философском смысле) отражает «действительность». Он протестовал против того, чтобы кто-то «носил имя прославившегося выполнением долга без выяснений дей-ствительного положения», считая, что знание одной славы без знания того, чем она заслужена, не есть настоящее знание. Мо-цзы требовал подтверждения названия сущностью.
Монеты предложили классификацию «имен», определив их по степени обобщения «реалии», как да мин ( Х «всеобщее», или «распространенное имя»), лэй мин (Ц45 «родовое имя»), сы мин ( А «частное имя»). Понятие «всеобщего имени» они определяли как «имя, (относящееся ко всем) наличным реалиям, (с которыми приходится) иметь дело», например «вещь» (у $$) «Родовое имя» подразумевало «некоторый ряд реалий, требующий для правдивого (выражения их существа одного) имени», например «лошадь». «Частное имя» - такое, которое «непосредственно исходит из данной реалии», т.е. выражает предельно конкретное единичное явление. Например, к «частным именам» относятся имена собственные [КФЭС, 1994, с. 360].
Один из крупнейших философов и просветителей древнего Китая -Сюнь Куан (Сюнь-цзы) (4 - 3 вв. до н.э.) осуществил синтез даосских и конфуцианских взглядов на проблему соотношения «имен» и «реалий». Сюнь-ттзы считал что названия «устанавливаются соглашением и закрепляются обычаем» (юэ дин су чэн). Нет изначальной связи между названием и реальностью название дается людьми по договоренности; но когда название становится привычным его привычное употребление считают правильным.
Философ предложил следующую классификацию «имен» по степени обобщения свойств вещей. Конкретные вещи обозначаются «единичными именами» (дань мин #-4) и «составными именами» (цзянь мин М%)- По 72 следние применяются в том случае, если «для выражения (смысла) единичного имени недостаточно». Если «единичные» и «составные» имена не исключают друг друга, они могут быть заменены «общим именем» (гун мин ). Наивысшую степень обобщения выражает «большое общее имя» (да гун мин Х7Л . Например, «вещь»). Между «общими именами» и «большими общими именами» Сюнь Куан помещает категорию «различительных (отдельных) имен» (бе мин Ш%). Здесь высшая ступень обобщения - «большие различительные имена» (да бе мин ±Ш.%. Например, «птицы и звери»). В синологической литературе «общее имя» у Сюнь Куана иногда отождествляется с «частным именем» (сы мин А4з) у поздних моистов, а их «всеобщее имя» - с «большим общим именем» Сюнь Куана, «родовые имена» - с «большими различительными именами» [Древнекитайская философия, 1972, Т.1, с. 201-212].
Мин Цзя («Школа имен», номиналисты) - философское направление 5 - 3 вв. до Н.Э.. Одна из главных проблем, вокруг которой складывались построения Мин цзя - соотношение «имен и реалий».
Семантический фактор
Мотивированность антропонимов в ономастической системе мифологического типа, обусловленная «интенцией на осмысленность как всего имени, так и его компонентов, определяемая мифопоэтическим статусом nom.pr., предполагающим значимость имени для судьбы его носителя» [Топорова, 1996, с. 128], не только позволяет осуществить их анализ с точки зрения семантики, но также выполнить их классификацию согласно семантическому признаку.
Несмотря на семантическое разнообразие китайских антропонимов, вызванное отсутствием готового, единого списка имен, всю совокупность значений антропонимических элементов представляется возможным свести к трем большим семантическим сферам «Вселенная (Макрокосм)», «Человек (Микрокосм)»-и «Табу», каждая из которых в свою очередь распадается на соответствующие семантические поля.
Семантическая сфера «Вселенная (Макрокосм)» отражает ключевую концепцию мифологической картины мира о том, что Вселенная представляет собой «живой организм, все члены которого связаны друг с другом» и включает следующие семантические группы: «Космология» и «Природа».
Семантическая группа «Космология» в свою очередь распадается на семантические поля Время (цикл) и Место (пространство).
Как известно, космологические представления занимают особое место среди ДРУГИХ форм мифопоэтического мировоззрения, «поскольку описывают пространственно-временные параметры вселенной» [Топоров, 1991, с. 6].
По словам В. Е. Еремеева, процессуальное описание действительности «более значимы для китайской мысли» [Еремеев, 2005, с. 23]. Соответст-венно семантическое поле «Время (цикл)» представлено несколькими субпо-лями элементы которых обозначают такие проявления цикличности времени как времена года, периоды движения небесных тел, календарь, обозначе 124 ние возраста человека, очередность рождения и т.д. Например, ШЩ - доел, «второй победитель, второй призёр»; Ф Т - доел, «средний сын»; ШМ «седьмая луна (календаря)»; ЩЛ «Месяц тунгового дерева»; Х Л седьмой лунный месяц, доел, «превосходный месяц»; -Л+ «семьдесят» (имя ребенка в честь семидесятилетия бабушки).
Напротив, семантическое поле «Место» не столь велико и не распадается на последующие субполя. Например, Ы&. (їЖ) «рожденный в г. Ухань» или доел, «рожденный мужчиной»; местность, в которой жили предки литератора эпохи Тан Ханьюя (ШШ), называлась Чанли (!Щ), поэтому в жизни его называли Хань Чанли (ШЩ ), т.е. Хань из местности Чанли (доел, «процветают массы»).
Семантическая группа «Природа» представлена несколькими семантическими полями:
- Пейзаж (гор, вод, населенных пунктов)
Цзянь Фэн ф-Щ) «горный пик острый, как меч»; Юэ Янь (Л Ш) «утес, скала под светом луны»; У Шань (#Ш) «туман, дымка в горах»; Цзин Ху (Ш Ш) «зеркальное озеро»; Цин Чи (ШШ) «чистый пруд»; Хун Бо (ШШ) «водяной вал»; Пэн Пай (ШШ) «шум прибоя»; Гуан Тянь (РШ) «широкое поле»; Сюэ Юань (ШЛ) «заснеженная равнина»; Цю Цзэ ($С#) «осенняя низина»; Тянь Чоу (ШЩ) «пахотная земля, пашня»; Тань Ту (Й)й) «ровная и широкая дорога»; Синь Чэн (ШШ) «новый город»; Юй Цунь (РШ) «деревня под дождем»; Шань Сян (ШІО «горная деревня».
- Растения (деревья, цветы)
Юнь Чжу ( ІТ) «высокий, достигающий облаков бамбук»; Син Линь ( Щ «абрикосовый лес (обр. о преуспевающем враче: врач ШФ Ш в. брал гонорар за излечение саженцами абрикосов и оставил после себя рощу в 100 тыс. деревьев)»; Тан Цисюэ (ШШШ) «ива в снегу»; Гуан Шэн (Шщ) «шум пальмы»; Сун Тао (ШШ) «сосновый прибой (обр. о шуме ветра в сосновых ветвях)»; Гуй Хуа (ШЩ «цветок коричного дерева»; Юй Лань (3 .) «нефритовая орхидея»; Фан Цао 0$Щ «ароматные травы (также обр. в знач.: благородство; добродетель; высокие душевные качества)».
- Животные (животные, птицы, рыбы, насекомые)
Чэн Бяо (ДЗЩ) «стать тигром»; Бай Лу (ЙЛІ) «белый олень»; Цзян Байци (ТШШ) «река силой в сто вороных скакунов»; Мэй Дяо (HIS) «красивый соболь»; Чунь Янь (##) «весенняя ласточка»; Тянь Э (ЛШ) «лебедь»; Си Цюэ (Шн1) «сорока (как вестница счастья), доел, счастливая сорока»; Ду Цзюань (Ш!) «кукушка»; Ли Юй (ІІЙ) «карп»; Фу Юй (?1Й) «счастливая рыба»; Ся Де (MM) «летняя бабочка»; Чань Инь (ШФ) «стрекотание (пение) цикад».
- Погодные явления
Линь Шуанцзе ДОШ) «лес в серебристом инее»; Юй Нинфан (&Ш 7з) «приятный запах мороза»; Сюй Цинвэнь (/&ШЁ) «гряды облаков в солнечную погоду»; Цай Ся (ШШ) «играющая красками заря»; Юй Ся (Мв) «прозрачная дымка во время дождя».
- Самоцветы
Ли Цюн (ШШ) «прекрасная драгоценность», «прелестная красная яшма»; ЦиЧэнь (ШЖ) «удивительное сокровище»; Хань Цзинь (&Ш) «таить в себе драгоценность»; Шэн Пу ( Ш) «замечательный неотшлифованный драгоценный камень»; Мин Чжу (ЩЩ) «чистая жемчужина, драгоценность».
- Небесные тела
Хань Син (ШШ.) «зимние звёзды»; Хуэй Син (ИМ) «комета»; Хун Син (ІїЩ «красная звезда»; Син Юнь (ЖЖ) «туманность» (астрологический термин); Син Чэнь (Ш.й) «небесное светило; звезда» (также «созвездие»); Син Кун И.$ «звёздное небо»; ММ «Млечный Путь»; Сюй Жи (д! 0 ) «взошедшее [лучезарное] солнце».
- Число
Число есть фундаментальный принцип, лежащий в основе мира вещей. Оно - начало всех вещей и той гармонии вселенной, стоящей за их внешней связью. Число - это основной принцип соразмерности вселенной в пластическом искусстве, ритмике, музыке и поэзии. Числа не просто количественны, они имеют качественную символику. Например, Ян Сы (ШЩ «единство мысли»; Ху Саныпэн (ЙЦН#) «трижды проверить (себя)»; Ван Цзюсы (H- LS) «девять образцов» (определяющих поведение благородного человека; ясное зрение, четкий слух, почтительная манера, внимательная служба и пр.);
- Цвет (глянец)
Понятие цвета в древних обществах обычно понималось через указание на предмет определенного цвета. Цвет обладает обширной символикой.
Сюй Бибо {ШШШ) «изумрудная волна»; Ли Маньхун ( Ші) «целиком красный, полностью красный»; Чжоу Цзиньхуан (Щ& ) «желтое золото»; Ван Хуэй (З.Щ) «блестящий»; Лю Сюй ( Ш) «лучезарный».
Наряду с единым и целостным космосом, все элементы которого находятся во взаимосвязи и гармоническом единстве, существует и космос человека, в Китае «основанный на нравственном начале». Об этом, в частности, свидетельствует наполнение семантических полей сферы «Человек (Микрокосм)».
Семантическая сфера «Человек (Микрокосм)» распадается на семантические поля:
- Счастье, богатство
Фу Чэн (?]$/) «полностью счастливый, стать счастливым»; Цзе Фу (А-Ш) «великое счастье»; Да Фу (Xт) «очень богатый»; Фу Лэ ( ) «радость от богатства».
- Здоровье, долголетие
Вэн Дуцзянь (ШШШ) «исключительно здоровый»; Сун Юннянь
( Ж -) «долголетие».
- Интеллект
Хуэй Чжи (!Ш) «ум и мудрость»; Чжи Сян ( Щ «предзнаменование мудрости»; Шу Минь (ШШ) «блестящий ум»; Минь Я (ШШ) «умный и образованный»; Цун Фэнь (Щ ) «ум воодушевляет».
Структурно-словообразовательный анализ антропонимов в ономастической системе мифологического типа
Имена собственные в некоторых языках мира (особенно в ономастических системах мифологического типа) представляют собой «слово, словосочетание или предложение» [ЛЭС, 1990, с. 473]. В связи с этим, некоторые исследователи предположили, что категория собственности должна выходить за рамки лексики. В частности не редко высказываются предположения [Ша-рандин, 2001, с. 69] о том, что имена собственные не являются лексико-грамматическим разрядом существительных, «это, скорее всего, самостоятельный класс слов, особая часть речи, имеющая свое категориальное значение» [Матвеев, 2004, с. 9], а «слово - только одна ипостась имени». Таким образом, подвергается сомнению существующий на протяжении нескольких тысячелетий постулат о том, что имена собственные, наряду с именами нарицательными, относятся к классу имен существительных.
В качестве доказательства своей правоты сторонники данной точки зрения обычно приводят примеры имен из, так называемых, экзотических языков. Например, Сат-хум-хайтум-лох - «лог семи бежавших мужчин», Нял-пахетын-керас - «скала, в которую пускают стрелы» [Хайдаков, 1964, с. 204]; в языках аборигенов Австралии встречаются глагольные топонимы как в личной, так и в неопределенной форме, ср.: Jingubullaworrigee - «я пойду туда», Ningoola - «не могу выйти», Woollongong - «там, где прошло чудовище» [Беленькая, 1980, с. 179. цит. по Матвеев, 2004, с. 9].
Для носителей индоевропейских языков существование таких имен может показаться довольно странным, т.к. обычно «полная субстантивация меняет словоизменительную и словообразовательную парадигму слова, а вместе с тем и его морфологическую и синтаксическую валентность» [Су-перанская, 1973, с. ПО].
Китайские антропонимы также представляют собой «слова, словосочетания или предложения». Однако объективные характеристики китайского языка (изолирующий строй грамматики, особенности словообразования) позволяют наглядно проиллюстрировать данный механизм субстантивации и, соответственно, дать ответ на вопрос о том, являются ли сложные по структуре имена - именами существительными.
Антропонимическая модель китайцев включает два элемента: стоящую на первом месте фамилию, или наследственное имя (Ш xing), и следующее за ним индивидуальное имя ( ming). Фамилия обычно односложна, например Ван ( ), Чжоу (jl), Ma (Ц), редко двусложна, например Сыма ( Ц), Оуян (ІШ). «Индивидуальное имя чаще двусложно, реже односложно, поэтому полное имя китайца, включающее фамилию и имя, записывается чаще всего тремя иероглифами, например: Ли Дачжао ( ХЩ» [Крюков, 1986, с. 164]. В связи с этим, может появиться вопрос, каким образом могут возникнуть проблемы с выделением китайского имени собственного (в тексте), если его структура в принципе известна: фамилия и следующее за ним имя.
Основным способом словообразования в китайском языке является словосложение. Это касается и имен существительных: любое сложное по структуре имя существительное (а таких в современном китайском языке большинство) образуется из сочетания отдельных корневых морфем. В результате этого «соединения» между ними возникают определенные отношения: сочинительные (копулятивные), атрибутивные, глагольно-объектные, субъектно-предикативные [Готлиб, 2002, с. 14]. Например, слово «родители» (5#) состоит из элементов «отец (!$)» и «мать (#)», соответственно, слово образовано по сочинительной связи. Слово «землетрясение (ШШ)» состоит из элементов «земля» и «трястись», соответственно, связь в слове субъектно-предикативная.
Китайское имя собственное по евоей структуре также представляет собой сложное образование, т.к. состоит из сочетания как минимум фамилии и имени (односложного или двусложного). В результате, между именем и фамилией или двумя элементами имени тоже возникают определенные отношения: сочинительные (копулятивные), атрибутивные, глагольно-объектные, субъектно-предикативные, т.е. китайские имена собственные в принципе образуются по тем же структурам, что и обычные (нарицательные) имена существительные. Следует учесть, что определенные связи между элементами выстраиваются исходя из их семантики, что принципиально возможно только при условии наличия этой семантики (прозрачной внутренней формы) у слов, входящих в китайское имя. Таким образом, с точки зрения структурно-словообразовательных свойств, китайское имя собственное, как и имя нарицательное, может представлять собой как слово, так и словосочетание и даже предложение (предикативную связь). Например, Чжи Линь (ШЩ «апельсиновый лес»; Шоу Ли ( TL) «соблюдать церемонии»; Шу Чжэнь (Шй) «целомудренная и добродетельная»; Пун Фэнь (%Ш) «ум воодушевляет». Таким образом, основным способом образования имен собственных, как и имен нарицательных в китайском языке является словосложение.
Способ образования (ИС) путем словосложения также называют синтаксическим. Синтаксический способ имяобразования, по всей видимости, был довольно распространенным в ономастических системах мифологического типа, что объясняется той важностью, которые древние придавали именам: имена выражали сущность своего носителя и, соответственно, должны были обладать семантикой, сложное имя способно выразить более точное значение.
Однако, если в некоторых языках, наличие в сложном (двусложном) имени морфологических формантов позволяет установить грамматические отношения между элементами имени. В частности Т. В. Топорова, с точки зрения грамматических отношений, выделяет четыре типа древнегерманских ономастических композитов: 1. Координативные (сочинительные с равноправными компонентами); 2. Детерминативные (с управлением и зависимостью одного члена от другого); 3. Посессивные (имена собственные со вторым членом, выраженным именем существительным и трансформированные в прилагательные, причем флексия второго элемента относится ко всему имени (имя цельнооформленно). Наиболее обобщенный смысл таких имен передается сочетанием «имеющий отношение к чему-либо (кому-либо)»; 4. «Композиты, в которых первый член (в большинстве случаев, предлог) управляет вторым» [Топорова, 1996, с. 153].
Однако китайский язык относится к числу изолирующих, для которых характерны «невыраженность в формах слов их отношение к другим словам», «независимость форм друг от друга», «синтаксическая равноценность форм» [Солнцев, 1995, с. 19]. Соответственно, определить грамматические отношения внутри китайского имени представляется довольно сложной задачей. Во-первых, потому что двусложное или трехсложное сочетание, образующее китайское имя образует слишком небольшой контекст (микроконтекст), в рамках которого семантика сочетания нередко может интерпретироваться несколькими способами. Во-вторых, по этой же причине, т.е. в связи с невыраженностью «в формах слов их отношения к другим словам», китайский антропоним порой может наделяться отдельной семантикой, читаясь как слева направо, так и справа налево.
Соответственно, анализировать китайские антропонимы представляется возможным только с точки зрения структуры (и то с определенной долей условности, т.к. в некоторых случаях структура может зависеть от интерпретации). Выявить же более детальные грамматические отношения единиц внутри имени практически невозможно, т.к. они просто «не выражены в форме». Это дает основания для широкого круга возможных интерпретаций заключенного в имя значения (имя может читаться как слева - направо, так и справа-налево).
Таким образом, семантическая прозрачность не дает оснований считать, что имена в мифопоэтических традициях в целом однозначны. Причина этого парадокса «кроется не в невозможности подобрать синтетическое значение для двух компонентов, а в реконструкции на основании исходных данных не оного, а нескольких значений (или амальгамы значений), не всегда поддающихся строго научной верификации» [Топорова, 1996, с. 127].
Стоит отметить, что в китайском языке морфологический способ словообразования также существует, но он преимущественно используется в об-разовании имен нарицательных, и не используется в образовании имен собственных. Данный факт, по всей видимости, объясняется мифологическими представлениями о важности имени, о важности семантического наполнения имени. Морфологические же форманты (в китайском языке) нередко обладают лишь грамматическим значением, чего для того, чтобы слово стало именем в мифологии - недостаточно. Вместе с тем, в состав китайских имен иногда входят служебные части речи - предлоги, союзы. Однако их роль преимущественно сводится к тому, чтобы более точно показать отношения двух других элементов имени, выразить более точные отношения между ними.
