Содержание к диссертации
Введение
Глава I . Некоторые проблемы теории сложного приложения в тюркологии II
1.1. Понимание сложного предложения в современной тюркологии 12
1.2. Понятийно-терминологический аппарат исследования 16
1.3. Темпоральные полипредикативные конструкции как объект исследования 29
Глава П . Структурные типы временных полшрецщкатившх конструкций , 53
0. Общая характеристика структурных типов 53
0.1. Синтетический тип 53
0.2. Аналитико-синтетический подтип 54
0.3. Аналитический тип 54
1. Спрягаемые полипредикативные конструкции . 55
I.I. Лично-финитный тип спряжения зависимой ПЕ . 58
I.I.I. Синтетические ІШК лично-финитного типа спряжения ШЕ 58
1.1.1.1. Причастно-падежные полипредикативные конструкции 58
1.1.1.1.1. Причастно-падежные конструкции с простой основой сказуемого зависимой ПЕ 60
1.1.1.1.2. Причастно-падежные конструкции со сложной основой зависимого сказуемого 66
1.1.1.2. Глагольные формы в позиции зависимого сказуемого $9
1.1.1.3. ШШ с формами имен в позиции сказуемого зависимой ПЕ 79
1.1.1.3.1. Имена наличия (бар) и отрицания (чок) 80
1.1.1.3.2. Имена существительные (/V) И прилагательные (А).. 81
І.І.І.4. Формы косвенных наклонений в позиции сказуемого зависимой ПЕ 83
1.1.1.4.1. Форма условного наклонения на -са 83
1.1.1.4.2. Предельное наклонение на -гыже 87
І.І.2. Аналитико-синтетические ПИК лично-финитного спряжения 91
1.1.2.1. ППК с частицей -ла в составе сказуемого зависимой ПЕ 92
1.1.2.2. Причастно-послеложные ППК 93
1.1.2.3. ППК со служебными именами в составе сказуемого ЗПЕ 97
1.2. Притяжательный тип спряжения ЗПЕ 105
І.2.І. Аналитико-синтетические ППК притяжательного типа спряжения 105
1.2.1.1. Причастно-послеложные ППК 106
1.2.1.2. Притяжательный тип спряжения зависимых предикатов в сочетаниях со служебными именами III
1.2.1.2.1. Спряжение ЗЛЕ через причастно-глагольную форму.. III
1.2.1.2.2. Спряжение ЗПЕ через служебное имя 115
2 . Неспрягаемые полипредикативные конструкции 119
2.1. Моносубъектные причастно-падежные ППК 119
2.2. Моносубъектные ППК причастно-послеложного типа.. 120
2.3. Моносубъектные ППК со служебными именами в составе сказуемого ЗПЕ 121
2.4. Полипредикативные конструкции деепричастного типа 122
Глава III. Функционіигшо-семантическйе шш временных полипрвдикативных конструкций 139
0. Общая характеристика функциональных типов 139
0.1. Семантические типы 140
0.2. Исследование семантических типов тувинских темпоральных ШК ,. 143
0.3. Синонимия синтаксических моделей 145
1. Общая временная соотнесенность как один из семантических типов темпоральных ППК 147
I.I. Модели и варианты моделей 148
2. Разновременность 150
2.1. Следование (ЗГ) 150
2.1.1. Общее следование 150
2.1.2. Близкое следование 153
2.1.3. Ограничительное следование 156
2.2. Предшествование (ГЗ) 158
2.2.1. Общее предшествование 159
2.2.2. Близкое предшествование 160
2.2.3. Ограничительное предшествование 162
3. Одновременность 167
3.1. Простая одновременность 169
3.2. Ограничительная одновременность 172
Заключение 177
- Понимание сложного предложения в современной тюркологии
- Спрягаемые полипредикативные конструкции
- . Неспрягаемые полипредикативные конструкции
- Общая временная соотнесенность как один из семантических типов темпоральных ППК
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена описанию одного из функциональных типов сложного предложения тувинского языка - полипредикативным конструкциям со значением времени (ППК).
Синтаксис сложного предложения - малоразработанный раздел общего языкознания. Его понятийный аппарат ориентирован на языки европейского типа - на конструкции с союзными средствами связи частей сложного предложения. В языках агглютинативного строя, к числу которых относятся тюркские языки, представлены конструкции другого типа - со специальными глагольными формами, в составе которых специальные аффиксы сигнализируют о наличии синтаксической зависимости между частями сложной конструкции. Передавая характер смысловых отношений между ситуациями, описываемыми в этих частях, они делают союзы совершенно излишними.
В исследованиях языков народов Сибири не только теоретическое, но и практическое описание синтаксиса сложного предложения пока отстает от исследований в области фонетики и морфологии. Кроме якутского языка, исследованного Е.И.Убрятовой /І68, 169J., ни один язык Сибири не имеет специального описания сложного предложения. Не исследовано и сложное предложение тувинского языка.
Всестороннему описанию сложного предложения должны предшествовать частные описания отдельных его сторон. В настоящей работе описываются темпоральные ППК тувинского языка.
Темпоральные конструкции составляют ядро всей функциональной и структурной системы сложного предложения. Временные отношения между событиями так или иначе выражаются в любых ППК. Но в специальных типах они составляют фон, а в темпоральных конструкциях - основное синтаксическое содержание связи. Они являют- ся той базисной структурой, на которую налагаются специализированные типы отношений. Мы исследуем именно такие полипредикативные конструкции, где временные отношения событий составляют главное синтаксическое содержание связи.
Эмпирическое исследование структурных типов сложного предложения (СП) того или иного языка должно опираться на некоторую теоретическую концепцию СП в целом. Но в общей теории сложного предложения продолжает оставаться еще много спорных, неразрешенных проблем. Само понятие сложного предложения даже в наиболее изученных языках Европы, в том числе и русском языке, не получило пока достаточного теоретического осмысления [23, с. I58J. Еще больше спорных вопросов возникает при описании СП в языках агглютинативного строя. В тюркологии до сих пор продолжаются разногласия, связанные с пониманием объема категории "сложное предложение" и, соответственно, с вопросом о статусе предложений с причастными, деепричастными и глагольно-именными оборотами и самих этих оборотов.
Основные точки зрения, высказанные в ходе дискуссии 1956 г. [38J, наметились значительно раньше. Еще в середине прошлого века М. Казем-Бек [93J оценил эти конструкции как придаточные предложения. дискуссия, которая ведется на протяжении многих лет, в настоящее время приобрела в значительной мере терминологический характер. Это видно и на примере многочисленных наименований обсуждаемых конструкций и их компонентов: "причастный и деепричастный обороты" в терминах Н.П.Дыренковой [71-72]; "развитой член предложения" - у Д.М.Насилова [120J; "потенциальное (квазж) предложение" по Ж.Дени и А.П.Поцелуевскому [129]; "сложноподчиненное предложение синтетического типа" в терминах М.З.Закиева [83J; "синтетический асиндетон" по С.А.Соколову [157]; "сложноспаянные предложения" по В.Г.-Адмони [А]; "осложненные предложения с синтаксическими оборотами" по Х.М.Есенову [ 77]. Существенно, что независимо от того, как ученые называли эти предложения, инфинитные формы глагола в их составе признаются сказуемыми зависимой части. В результате конструкции, о которых идет речь, оказались изученными довольно глубоко по многим тюркским языкам /84, с. 35J, "как в плане их построений, так и в плане значения входящих в эти конструкции компонентов" [14, с. 40J.
Мы в своем исследовании подходим к материалу с позиций синтаксиса сложного предложения. В этой синтаксической дисциплине как в европейской лингвистической традиции, так и в тюркологии накоплен значительно больший, по сравнению с синтаксисом простого предложения, фонд терминов и понятий, позволяющий теоретически осмысливать и описывать интересующий нас тип конструкций. Очень существенно, что средствами исследуемых причастных, деепричастных конструкций передаются в разных языках почти все основные значения, которые в индоевропейских языках выражаются средствами сложноподчиненного предложения [19б]. Это еще раз подчеркивает необходимость привлечения для их описания теоретического аппарата синтаксиса сложного предложения [І82;109;8б].
Понимая сложное предложение как специальную форму, выражающую определенные отношения между двумя событиями, исследуемые нами конструкции мы рассматриваем с точки зрения теории полипредикативности [182]. Это позволило нам включить в состав рассматриваемых темпоральных ППК собственно сложные конструкции и конструкции, которые не признаются и не являются сложными: деепричастные моно-и разносубъектные ППК и моносубъектные ЗШК причастного типа.
Интересующей нас проблеме временных сложноподчиненных предложений на материале других тюркских языков Сибири посвящена диссертационная работа Н.Н.Ефремова и сопутствующая ей серия статей, написанная на материале якутского языка; статьи Т.Н.Боргояковой на материале хакасского языка; Т.П.Филистович - на материале алтайского языка.
На материале тувинского языка сложные предложения временной семантики специальному исследованию подвергаются впервые.
Общая характеристика наиболее употребительных временных конструкций тувинского языка была дана в вышедшей в 1903 г. работе Н.Ф.Катанова "Опыт исследования урянхайского языка...". Затем довольно долго специальных работ по этому вопросу не выходило. В 1956 г. вышла статья Ф.Г.Исхакова /91], в 1959 г. появились статьи Ш.Ч.Сата и Г.Ф.Бабушкина, описывающие основные синтаксические функции причастных и деепричастных форм fl4j. В I960 г. опубликованы работы Ш.Ч.Сата fl45j и А.К.Делгер-оола [62], посвященные отдельным типам сложных предложений. В этих работах были выявлены и в общих чертах семантически охарактеризованы некоторые конструкции со сказуемыми зависимой части в форме деепричастия на -каш, в форме причастия на -р и на -ган в сочетании с некоторыми служебными именами.
В работах Ш.Ч.Сата, вышедших после I960 г., дается краткий обзор некоторых способов выражения временных отношений в тувинском языке [Ї44, I46J.
Временные отношения, выражаемые в простом предложении формами глаголов прошедшего, настоящего и будущего времени изъявительного наклонения исследуются детально в работах Д.А.Монгуша flI2-115]. Но выражение временных отношений в сфере сложного предложения до сих пор остается почти не исследованным. Таким образом, ак- туальность іфедпринимаемого нами исследования определяется отсутствием в грамматической литературе детального описания тувинских сложных предложений со значением времени.
Целью нашего исследования является описание различных структурных моделей темпоральных ШПС тувинского языка, выражаемых ими временных отношений и отношения между синтаксическими формами и синтаксическими смыслами.
В соответствии с общей целью исследования в работе ставятся следующие конкретные задачи:
I.Представить, по возможности, полный список (инвентарь) моделей временных ППК тувинского языка; разработать методику исследования данного типа конструкций и описать механизм спряжения зависимыхпредикативных единиц (ЗЛЕ) в составе темпоральных ППК.
Сгруппировать модели с семантикой времени по структурным признакам и описать структурную типологию ППК тувинского языка.
Исследовать функциональные группы временных ППК: состав групп и их наполнение конкретными моделями. Описать содержательные отношения моделей внутри групп и соотнести структурные и функциональные типы.
Сопоставить привлеченные к анализу факты с аналогичными фактами других алтайских языков Южной Сибири.
Исследование, посвященное в основном одному языку, имеет и определенную типологическую установку. По мере возможности и необходимости к анализу привлекаются данные других тюркских языков Сибири: хакасского, алтайского и др., а также типологические параллели из бурятского и эвенкийского языков [85, с. 9-18; I33J.
Теоретической и методологической базой исследования послужили труды -русских и зарубежных ученых по синтаксису сложного предложения в языках разных систем. При построении теоретической концепции мы существенно опирались на теорию сложного предложения, разработанную Е.И.Убрятовой в монографии "Исследования по синтаксису якутского языка", и на работы М.И.Черемисиной по сопоставительно-типологическим проблемам синтаксиса СП языков разных систем. Данная работа выполнялась в рамках плановой темы Отдела филологии "Синтаксические исследования языков народов Сибири", входящей самостоятельным блоком в комплекс гуманитарных исследований Программы "Сибирь".
Исследование производится на материале 5 тыс. фраз темпоральной семантики. При этом из текстов художественной литературы (разных авторов) выписано 2 тыс. 300 фраз.
Для интенсивного сбора материала была разработана синтаксической группой Отдела филологии ИИФФ СО АН СССР программа-вопросник, куда входит более 400 фраз на русском языке. Они представляют основные обстоятельственные типы конструкций, инвентарь которых был составлен под функционально-семантическим углом зрения на базе описания русского синтаксиса. Вопросник, ориентированный на функциональные типы, давал одновременно материал и о структурных типах, конструкций, используемых в языке для выражения разных, в том числе и темпоральных отношений.
Нашими информантами были, в основном, учителя родного языка, работники радио, врачи, научная интеллигенция и др., то есть люди в одинаковой мере владеющие русским и родным языком.
Массовый материал собирался нами в экспедициях 1980-1982 гг. в Двинскую АССР, Горно-Алтайскую и Хакасскую АО.
Параллельно с опросом информантов по программе-вопроснику, проводилась обработка художественных текстов классиков тувинской литературы С.Токи, С.Сарыг-оола, О.Саган-оола, а также К.ЕУдажы, И.Кенин-Лопсана и др. Это позволило дополнить и быстро накопить материал.
Фразы, полученные от информантов, а также выписанные из текстов, мы представляли в виде формул, построенных на символике, сложившейся в ходе коллективного сопоставительного исследования и получившей апробацию в публикациях Отдела филологии /126-12 [l32*I59j и ряде диссертаций. Это позволило наглядно представить материал, сделало его сопоставимым.
Основным методом нашего исследования является структурно-семантический, предполагающий исследование объекта как со стороны его структуры, так и со стороны семантики.
Приемами исследования явились: наблюдение, элементы компонентного и трансформационного анализа, статистико-вероятностный подсчет, опрос информантов.
Диссертации состоит из Введения, 3 глав, Заключения, приложений и списка литературы, на которзгю делаются ссылки в тексте диссертации.
В первой главе обсуждаются исходные понятия исследования: субъект, предикат, полипредикативная конструкция, предикативная единица, модель, формула, конструкция. Здесь же кратко описывается история исследования сложного предложения в тюркологии, дается исходное представление об объекте исследования и формулируются основные проблемы темпоральных ПИК тувинского языка.
Как показало наше исследование, все темпоральные ППК тувинского языка являются синтетическими. Конструкции аналитического (союзного) типа для тувинского языка в целом не характерны; они представлены в таких функциональных типах как причинные, целевые и некоторые другие ППК. В нашей выборке темпоральных конструкций аналитический тип представлен единственной фразой, извлеченной нами из работы ШЛ.Сата /I44J.
Во второй главе описываются результаты исследования структур- ных типов полипредикативных конструкций. Здесь представлены и проиллюстрированы примерами все выделенные модели (всего 85). Структурные модели группируются в структурные типы в зависимости от формы зависимого сказуемого, от наличия и характера аналитических показателей, уточняющих семантику сказуемого.
Третья глава посвящена функциональному анализу тех же конструкций. Исходя из общелингвистического представления о возможных типах временных соотношений между событиями, мы выделяем группы конструкций, выполняющих одну и ту же функцию и, соответственно, связанных отношениями синонимии. Модели, принадлежащие разным функциональным группам, связаны между собою отношениями непосредственной или опосредованной противопоставленности. Передаются эти специализированные временные отношения средствами причастно-после-ложных конструкций. Общий объем выборки с этими моделями значительно меньше объема выборки моделей причастно-падежного типа, что свидетельствует об их меньшей употребительности.
В приложениях дается список моделей темпоральных ІШК тувинского языка и список литературных источников.
В заключении суммируются основные выводы, полученные в результате исследования.
На защиту выносятся следующие положения:
Ядро всей системы временных ЇЇПК составляют причастно-па-дежные конструкции, наиболее многочисленные и простые по своему устройству. Этот структурный тип ППК передает первичные временные отношения - общую временную соотнесенность. Причастно-послеложные конструкции, передающие специфические временные отношения - предшествование, следование, - устроены сложнее и встречаются реже.
Чем проще, синтетичнее форма ШК, тем сложнее система функций, выполняемых данной формой. Набор функций, выполняемых деепри- частными формами, богаче и разнообразнее, чем у простейших причастных форм; при этом, однако, значительная часть функций, выполняемых деепричастиями, выходит за рамки исследуемых временных отношений, что подтверждает гипотезу о том, что простейшие формы в семантическом плане наиболее сложны.
3. Специфика временной системы тувинского языка по сравнению с другими тюркскими языками Сибири усматривается в следующем: а) небольшое количество базовых форм: причастий - 3 (из ко торых одно - на -галак - задействовано очень слабо); деепричастий - 6; б) незначительное участие частиц в формировании специфиче ских форм ШК в выражении оттеночных временных смыслов; в) большая по сравнению с другими языками роль сложных гла гольных форм, построенных по модели Tv -п + вспомогательный гла гол. Особая роль в системе зависимой предикации форм с вспомога тельными глаголами тур-, олур-, чыт-, чор-; г) регулярное использование дательного падежа причастия на -р для выражения общей временной соотнесенности, в то время как в большинстве тюркских языков Южной Сибири (алтайском, хакасском и др.) эта форма используется в функциях инфинитива.
4. Зависимые предикативные единицы в составе темпоральных ШК тувинского языка спрягаются по двум типам: по финитному типу (по образцу спряжения формы на -ды) и притяжательному типу. Выяв лено и описано семь конкретных парадигм спряжения.
Понимание сложного предложения в современной тюркологии
Проблемы сложного предложения в разносистемных языках в настоящее время широко обсуждаются в лингвистической литературе. Это объясняется не только относительно слабой изученностью данной области синтаксиса, но и тем фактом, что здесь проблематика общего языкознания ближе всего смыкается с проблемами смежных наук, изучающих мыслительные процессы. Сложные предложения выражают различные отношения между событиями, и сами эти отношения фиксируются и осознаются именно через различные модели СП /179, с. 3-I8J. Вопрос о грамматической природе СП "нельзя считать удовлетворительно решенным" /23, с. I59J даже в русистике, несмотря на обилие специальных работ. Предложенное В.А.Белошапковой определение СП, как "сочетания предикативных единиц, построенного по той или иной структурной схеме и предназначенного для функционирования в качестве целостной единицы сообщения" - одно из наиболее глубоких и полных. Но и оно не разрешает всех проблем, так как оставляет открытым вопрос о границах понятия "предикативная единица", который в тюркологии становится особенно острым/42; 44; 45; 60; 17у.
Тюркское сложное предложение на протяжении последних десятилетий исследовалось много и разносторонне. Этой проблеме посвящены работы А.П.Поцелуевского, А.Н.Кононова, С.А.Соколова на материале турецкого языка. На материале азербайджанского языка - работы М.Ши-ралиева, Н.З.Гаджиевой; татарского языка - М.З.Закиева; киргизского - К.Сартбаева, М.Мураталиева; узбекского языка - Э.А.Груниной, М.А.Аскаровой. На казахском материале сложное предложение исследуется в работах Н.Т.Сауранбаева, Н.Х.Демесиновой. В последние годы СП казахского языка активно изучается Х.М.Есеновым/"Ю,89,99,136,141/.
Что касается тюркских языков Сибири, то первое монографическое описание СП было выполнено Е.И.Убрятовой на материале якутского языка, оно вышло в свет в 1976 г. Специально сложным предложениям времени в том же якутском языке посвящено диссертационное исследование Н.Н.Ефремова, опубликованное как монография [78].
По другим тюркским языкам Сибири специальных работ пока немного. Определительным конструкциям шорского языка посвящена диссертация А.В.Есиповой. Отдельные аспекты СП хакасского языка освещаются в работах В.Г.Карпова, 0.В.Субраковой, О.П.Анжигановой, Т.Н.Боргояковой. Сложное предложение алтайского языка исследуется в работах Т.П.Филистович, Т.П.Шубиной, И.В.Перцовской.
На материале тувинского языка специальному исследованию подверглись синтаксические функции причастий в работах Ш.Ч.Сата. Определительные конструкции исследуются М.В.Оюн.
В работах тюркологов разных поколений в той или иной мере решаются различные проблемы СП. Однако основной вопрос об объеме категории "сложное предложение" все еще продолжает оставаться спорным.
Понятие "сложное предложение", как мы уже видели, определяется через понятие предикативности, которая признается в русистике бобязательным и единственным конституирующим признаком компонентов сложного предложения" [55, с. 652]. Но понятие предикативности не имеет в лингвистике общепринятого, единого определения. Так, в русистике одни авторы трактуют ее как смысловые отношения между главными членами предложения - подлежащим и сказуемым. Другие - как свойственный всякому предложению комплекс значений модальности и времени (а по мнению ряда синтаксистов, также и лица), который актуализирует номинативное содержание предложения [23, с. 120].
В тюркологии эта проблема оказывается еще сложнее. Здесь так же существуют разные точки зрения на предикативность. Одни исследователи видят предикативность только в тех конструкциях, сказуемое которых выражено формой vez&um /Шіит /22; 72; 189; 19]. Другие считают предикативными и неличные формы, если они соотносятся с собственным подлежащим [б; 66; 68; 71; 73-77; 82-83; 118]. Сторонники третьей точки зрения противопоставляют два способа выражения предикативности: аналитический (синтаксический) и синтетический (морфологический). В первом случае обязательно наличие обоих членов предикативной связи - подлежащего и сказуемого, - которые не связаны морфологически. Во втором случае предикативность сигнализируется специальными показателями сказуемого (аффиксами сказуемости или принадлежности). Сочетание первого и второго способов составляют третий, комбинированный аналитико-синтетический тип предикативной связи (l49, с. 122-134].
Из сказанного ясно, что проблема предикативности в тюркологии в конечном итоге связана с определением грамматического статуса инфинитных форм (причастий, деепричастий, имен действия, отглагольных имен). На предикативный характер этих форм указывала Н.З.Гаджиева (40, с. 9I-98J. Предикативный характер тюркских, прежде всего якутских инфинитных форм, детально раскрывает Е.И.Уб-рятова, которая отмечает, что их предикативный характер как и специфические способы выражения синтаксических отношений в сложном предложении, определены всей системой тюркского синтаксиса, все стороны которой должны рассматриваться вместе [169, с. 23).
Важная в плане нашего исследования специфика тувинского языка по сравнению с многими другими тюркскими языками, например хакасским, казахским, состоит в том, что личное оформление предиката зависимой части подавляющего большинства ППК, в том числе итемпоральных, в этом языке оказывается грамматичным, обязательным, совершенно регулярным. Эта черта сближает тувинский язык с другими алтайскими языками Сибири - якутским, эвенкийским.
Определенные теоретические трудности в понимании границ предикативности в алтайских языках связаны с тем, что субъект зависимой части синтетических ППК в этих языках может выражаться не только прямым (неопределенным) падежом, но и некоторыми косвенными падежами (родительным, винительным, исходным) /94-95]. Особенно последовательно родительный падеж подлежащего наблюдается в бурятском языке, где он выступает во временных конструкциях.
Однако наши материалы свидетельствует о том, что во временных конструкциях тувинского языка подлежащее, представленное отдельной словоформой, почти всегда выражается прямым падежом. Кроме того, субъект может выражаться и часто выражается личным оформлением зависимого сказуемого. Причастия или формы косвенных наклонений, выступающие в этой роли, обязательно имеют личные показатели. В качестве показателей 1-го и 2-го лица используются аффиксы, материально тождественные притяжательным аффиксам, 3-е лицо выражается отсутствием показателя.
Спрягаемые полипредикативные конструкции
В этом параграфе рассматриваются ППК синтетического типа лично-финитного I.I. Лично-Финитный тип спряжения зависимой ПЕ Как мы уже отметили, к лично-финитному типу спряжения ЗПЕ мы относим такие констрзгкции, где предикат зависимой ПЕ получает обязательное личное оформление аффиксами І-2-го грамматического лица и нулевое оформление 3-го лица. По лично-финитному типу спрягаются ППК синтетического типа и аналитико-синтетического подтипа. І.І.І. Синтетические ППК лично-Финитного типа спряжения ЗПЕ К названному в заголовке типу синтетических ППК относятся констрзгкции, где предикат зависимой ПЕ выражен причастно-падеж-ными формами, собственно глагольными формами и формами имен, а также формами косвенных наклонений. І.І.І.І. Причастно-падежные полипредикативные конструкции Причастно-падежными мы называем такие полипредикативные кон-струтщии, где в функции зависимого предиката выступает причастие в определенной падежной форме. В интересующих нас конструтсциях -это формы косвенных (локальных) падежей. В тувинском языке из семи причастных форм в образовании темпоральных ППК участвуют три: причастие будущего времени на -р, прошедшего времени на -ган и предполагаемого будущего на -галак. Важнейшей особенностью констрзгкции этого типа является личное оформление предиката зависимой ПЕ аффиксами 1-го и 2-го лица и нулевое оформление в Зчя лице. Подлежащее зависимой части всегда в форме неопределенного падежа. В качестве показателей, выражающих синтаксические отношения подчинения, используются аффиксы местного и дательного падежей. Употребление дательного падежа во временном значении является спецификой тувинского языка по сравнению с другими тюркскими языками Южной Сибири и сближает его с якутским fI69,c.I08j. В таких языках, как алтайский, хакасский, дательный падеж во временных конструкциях не задействован. Форма на -р=га в этих языках выступает в функции инфинитива; постановка зависимой ПЕ в дательном падеже бывает связана с выражением либо причинных отношений, либо с тем, что этого падежа требует управляющий причастием конечный предикат [132].
Оформление предиката зависимой ПЕ аффиксами лица в тувинском языке является обязательным. В алтайском языке личное оформление носит регулярный характер, но возможны случаи их опущения. Для хакасского же языка оформление зависимого предиката личными показателями не характерно.
Причастно-падежные конструкции, как наиболее простые по своему устройству, употребляются в языке особенно широко. Этот структурный тип полшредикативных конструкций передает первичные временные отношения - обшую временную соотнесенность, при которой указывается лишь факт соотнесенности двух событий во времени и не определяется характер этой соотнесенности /55, с. 728 JIIlJ.
Поскольку во временных конструкциях тувинского языка задействован, кроме местного, дательный падеж, то оказываются возможны три функционально близких модели: Т -р//да, Т\/-р//га, Т/-ган//да, совпадающих в типовом значении - общая временная соотнесенность. Это заставляет особенно внимательно рассмотреть вопрос о том, как эти модели соотносятся между собой. В каких случаях новители ту винского языка предпочитают оформить зависимое сказуемое аффиксом дательного падежа, а в каких случаях - местного? Когда избирается форма причастия на -ган в местном падеже, когда - причастия на -р в местном или дательном падеже.
Опираясь на такие системообразующие признаки как: I. Ецинич-ность-повторяемость, регулярность событий; 2. Абсолютный временной план:прошлого-непрошлого (настоящего и будущего); 3. Наличие аспек-туалышх характеристик выражаемого действия; 4. Форма основы сказуемого ЗПЕ (простая и аналитическая), - мы выделили следующие типы конструкций. I. Причастно-падежные конструкции с простой основой сказуемого ЗПЕ. Модели этих конструкций: Ту -р/Да, Ти-р//да, Ти-ган//да. Общим для этих конструкций является отсутствие абсолютного временного плана, способность сочетаться со всеми формами конечных сказуемых. П. Причастно-падежные конструкции с аналитической формой основы сказуемого зависимой ПЕ. Для конструкций этого типа характерна аспектуальная характеристика длительности (с глаголами тур-, олур-, чыт-, чор-) и недлительности (со всеми остальными глаголами). Модели конструкций с аналитической основой зависимого сказуемого: Т/-п 1 //да, -nVTy //ra, Tv-n ган//да. I.I.I.I.I. Причастно-падежные конструкции с простой основой сказуемого зависимой ПЕ Модель Тї-р//да (I): Эта модель может выражать действие единичное в прошлом; широкое настоящее; действие, отнесенное в план будущего. Например: (I) Аалдан ун=ер=им=де хун дал дгъш, ОГНУН аптара. баарынга турган. (С.С.,А., с. 100) - Когда=я=вышел из аала, солнце было в зените. (2) Оске ееру уруглары-биле чавыдак аъттарга ийи-ийи кылдар ушкажып алгаш, Суузунма Шаган-Арыгга кел=ир=де, кидин час турган. (К.К., Уйгу, с. 84) - Когда Сузунма приехала в Шаганар с другими девочками-подростками на неоседланных лошадях, был разгар весны. Предикат главной части в приведенных примерах выражен формой причастия прошедшего времени на -ган. Возможна также форма прошедшего категорического на -да. Форма на -р//да передает здесь действие единичное в прошлом.
. Неспрягаемые полипредикативные конструкции
К названному разряду ППК относятся такие, где сказуемое ЗПЕ, выраженное причастием в форме косвенных падежей (местного или дательного), имеет нулевое личное оформление. Модели этих конструкций мы представляем следующим образом: Ті/=р= =да; Т ган да, Tv=p=jrf=ra, где = = в указанных моделях является значимым грамматическим "показателем моносубъектности. Модель TV=p=gkna (72) (204) Кремльче кир=ер= =де Кызыл шелду тавартыр кирген бис. (БХ, с.8) - Когда (мы) шли в Кремль, мы прошли через Красную пло щадь. Модель Т =ган= =да (73) (205) Кырган-авамнын суурунга кел=ген=/ =де оон ыъды-биле ой наарынта ынак турган мен. - Когда (я) приезжал к бабушке в деревню, я любил играть с её собакой. Как видим, предикат ЗПЕ имеет нулевое личное оформление независимо от конкретного грамматического лица, - в данном случае -1-е лицо ед. и мн. числа. Сравним МСК, где субъект выражен подлежащим в 3-м лице. (206) Оглум чаш тур=ган= да, дуне ыглаар чуве. - Когда мой= сын был маленьким, он часто плакал ночью. (207) Оглум шеригден чедир кел=ген= =де, кезек ажылдаан кижи. - Когда мой=сын вернулся из армии, он некоторое время работал. 2.2. Моносубъектные ПЕК причастно-послеложного типа Из всех послелогов тувинского языка формирующих предикат зависимой ПЕ темпоральных конструкций, в построениях моносубъектного типа используются два послелога: олчаан и дораан. Они управляют прямым (неопределенным) падежом причастия прошедшего времени на -ган. Модель ТУ=ган=е$ дораан (74) (208) Сургуул доос=кан= дораан ажылдан кирипкеш, аадымга ба-рып чёттикпээн, улузумга ужурашпаан хутбай тел мен. (ОСо, с. 174) -Как только школу закончшл, устроился работать,в свой аал съездить не успел, с родными не встретился, бедняга я. (209) Чудурукпай егге кир=ген= дораан, он хире харлыг бичии 121 кара оолжун могаттынган турганып керупкаан. (КК, Уйгу, с. 289) -Чудурукпай как только вошел в юрту, увидел как капризничает маленький смуглый мальчик лет десяти. Модель Т/=ган=е( одчаан (75) (210) Тврээн черивистен кады чоруп=кан олчаан Дугаршн дугай-ында егленип алган деп дыннаандан башка чуве билбес мен. - С тех пор как мы вместе уехали из родных мест, я ничего не слыхал о Дуга-ре, кроме того, что он женился. (211) Кел=ген олчаан чагаа албадым. (ТРС, с. 319) - С тех пор, как я приехал, я не получал письма.
Моносубъектные ІШК со служебными именами в составе сказуемого ЗПЕ Иную картину, по сравнению с рассмотренными выше, представляют ППК, зависимое сказуемое которых выражено сочетанием причастия,оформленного или неоформленного аффиксом родительного падежа со служебными именами. Здесь возможны два способа выражения моносубъектности. А. Если причастный компонент зависимого предиката оформлен аффиксом родительного падежа -ныы, то обязательно появляется показатель относительного грамматического лица, то есть показатель, ориентированный на выражение наличия/отсутствия тождества между субъектами главной и зависимой частей ШЖ("36,с.29]. В нашем конкретном случае таким показателем относительного грамматического лица является аффикс 3-го лица -ы/-и. Модель ЗУ=р=ы=ньш мурнунда бетинда (76) (212) Чорупт=ар=ы=нын мурнунда, мен орем телээр ужурлуг мен. -Прежде чем (я) смогу "уехать, мне надо долг отдать. (213) Удуп чыдыпт=ар=ы==нын мурнунда, мен аяк-саваны ап каапкан мен. - Перед тем как ложиться спать, я убрала посуду. (214) Чорукче унупт=ер=и=нин мурнунда, эки чемненип ал. - Прежде чем отправляться в дорогу, хорошенько поешь. 122 Б. Если причастный компонент зависимого предиката не оформляется аффиксом родительного падежа, то значимым грамматическим показателем тождества субъектов главной и зависимой ПЕ является отсутствие такового показателя, - нулевое оформление. Модель ТУ=Ф=Ж мурнунда (бетинде) (77) (215) Бо хемени садып ал=ыр= мурнунда, даайынга кергус. -Перед тем как покупать эту лодку, покажи ее дяде. (216) Маша еглен=ир= мурнунда авазынга ургулчу дузалап турган. - Маша перед тем как вышла замуж, всегда помогала матери. Мы рассмотрели неспрягаемые МСК причастного типа. 36 ж ж Следует оговорить специфику МСК с формой предельного наклонения на =гыже. Для причастных ІШК как спрягаемых РСК, так и неспрягаемых - МСК характерна модель спряжения с "внутренним" положением лично притяжательного аффикса. В РСК с формой на =гыже лично-притяжатель ные аффиксы 1-2 лица также занимают внутреннее положение: =гыже=м=же В 3-м лице личного аффикса нет, нет и внешнего падежного аффикса: ол кел=гиже= . В МСК с этой формой также нет показателей 1-2 грамматического лица и внешнего падежного аффикса: (217) Сеелгу шылгалдамдужаа=гыже= , кино безин барбайн турдум. До тех пор, пока (я) сдал последний экзамен, я не ходил в кино. (218) Мен бодум одун=мааже= мени оттурба. - Не буди меня, пока я сам не встану. Перейдем к анализу неспрягаемых ШК деепричастного типа. 2.4. ППК деепричастного типа Деепричастиями в русистике называют глагольные формы, обозначающие "второстепенное добавочное действие, примыкающее к главному 123 действию" /J3, C.I25J. Тюркские деепричастия отличаются от деепричастий других языков алтайской типологической общности и от русского языка как в качественном, так и в количественном отношении, В русском языке всего два регулярных деепричастия, -в. и =в, они противопоставлены по виду и, как следствие, по относительному времени (одновременность: предшествование деепричастного действия главному). В тюркских языках Южной Сибири насчитывается от пяти до семи деепричастных форм ҐІ92; I47J. В тех языках, где деепричастий больше (например, в бурятском их более двадцати), эти формы передают разнообразные отношения между событиями. Особенно широко они функционируют в темпоральных полипредикативных конструкциях, выражая различные оттенки одновременности и предшествования. Но их семантические возможности не ограничиваются темпоральными отношениями. Как и в бурятском, эвенкийском, нганасанском языках, в тюркских представлены деепричастия условной семантики (в эвенкийском это форма на -рак и -ми) /"37, C.II2J, в якутском форма на -тар) fl69,c.44j. В языках Южной Сибири ей соответствует форма на -са. В киргизском языке имеется деепричастие целевой семантики на -ганы и семантики обусловленности на -майынча /"193, C.497J; в тувинском причинную семантику передает полифункциональные формы на -гаш и на -п / 96, с. 920-933J.
Общая временная соотнесенность как один из семантических типов темпоральных ППК
В конструкциях с общим временным значением грамматически выражается лишь "факт временной соотнесенности". Представлена эта семантика девятью моделями с недифференцированным временным значением "общей временной соотнесенности": Т/=ган//да, TV=p/ a, Ті/=р//га, У//да, бар//да, чок//да, Л//да, fZ/да, Т/=са//са. Своеобразие грамматической семантики моделей общей временной соотнесенности состоит в том, что здесь снимается противопоставление одновременности и разновременности: события предстают как связанные во времени, но было ли какое-то из них раньше или позже другого, или они происходили одновременно, - с точки зрения этих моделей не существенно. Таким образом, общим семантическим признаком всех этих моделей является общее временное соотношение" (ОВрС). (1) Соой бер=ген=де аърганын ыяштары дызылап турар апаар. -Когда стоят морозы, в лесу деревья трещат. - В данном примере ас-пектуальная характеристика длительного действия в главной части + длительное действие в зависимой части дают отношения одновременности, параллелизма. Действие имеет характер обычного, постоянного. (2) Ол, мен удуп чыдып ал=ган=ым=да, келген. - Он пришел, ког-да=я лег=спать. - Здесь оба действия, и в главной, и в зависимой частях являются завершенными, краткими. Комбинация аспектуальных характеристик частей следующая: "недлительное событие в главной части + недлительное событие в зависимой части" закономерно дает зна 148 чение непосредственной смены событий. Как видим из этих примеров, при неизменном показателе связи в зависимости от аспектуальных характеристик частей реализуются отношения одновременности или следования. Кроме различных временных отношений форма на =ган//да может выражать также причинные отношения при условии, когда сказуемое в главной части выражено либо повелительным наклонением, либо формой будущего времени [ 1847 Поскольку форма на Ту =ган//да сохраняет значение прошедшего времени, возникает разрыв временных планов, что не характерно для конструкций общей временной соотнесенности. В казахском языке эта форма может передавать условные и временные отношения [77, с. 29J. Формы на Т =р//да и Т =р//га, а также аналитические построения с этими формами также выражают общую временную соотнесенность: (3) Чай каан бол=ур=га, ерт бо-ла болу бээр. - Когда бывает засушливое лето, часто случаются пожары. (4) Чодураа чечектели=п тур=да, арыг ишти ак чайт апаар. - Когда цветет черемуха, весь лес становится белым. Приведем еще пример модели общей временной соотнесенности: V/да: (5) Кижи аныяан=да чуден-даа кортпас. - Когда=молод человек, (он) ничего не боится. Таким образом, говорить об общем, недифференцированном значении мы можем только на уровне модели. Конкретный грамматический смысл фразы определяется аспектуалышми характеристиками сказуемого главной и зависимой части. I.I. Модель и варианты модели Выше мы определили модель как лаконичное, формализованное пред 149 ставление конструкции. Но всякая модель обобщенно представляет множество вариантов. Поэтому, когда мы учитываем в формуле модели ас-пектуальные характеристики, модель приобретает семантическую определенность. В этом случае мы имеем дело уже не с моделью, а вариантами модели , которые не являются самостоятельными языковыми сущностями в силу своей обусловленности аспектуальными характеристиками. Так, например, выражение одновременности моделью Tv=raH//na обуславливается сочетанием аспектуальных характеристик частей ІЇЇІК типа: "длительность события ЗПЕ + длительность события ГПЕ". То есть вариант модели Т/=ган//да представим построением: "длительность события ЗПЕ + Ті/=ган//да + длительность события ГПЕ" (см. пример № I).
Отношения одновременности передаются также вариантами моделей Т»/=р//да, Т/=р//га и др. уточненными названными аспектуальными характеристиками длительности действий: Изиг хунн=ер=де бис эштип чо-руптар бис - Когда стоят жаркие дни, мы ходим купаться (см. также примеры Ш 3, 4, 5). Варианты рассматриваемых моделей, осложненные аспектуальными характеристиками "недлительное событие ЗПЕ + недлительное событие ГПЕ" выражают отношения следования главного события за зависимым. (См. пример № 2). Таким образом, описывая отдельные семантические типы, мы будем учитывать и эти варианты, то есть модели Т\л=ган//да, Tv=p//na, Tv=p//ra появятся в семантических типах разновременности и одновременности. В противоположность названным моделям с общим временным значением, специализированные модели с дифференцированным временным значе нием передают только одно конкретное значение. Такими дифференцированными значениями являются традиционно выделяемые значения одновременности (сема - 0), следования (сема - С) и предшествования (сема -П).
