Содержание к диссертации
Введение
Глава I. История изучения конструкций простого предложения в кавказских языка 10
ГлаваІІ. Конструкции простого предложения в ингушском языке 41
1 . Номинативная конструкция 47
2. Эргативная конструкция 51
3. Аффективная конструкция 63
4. Генитивная и локативная конструкции 74
5. Лексико-грамматические группы глаголов в ингушском языке 77
Глава III. Критерии определения подлежащего в ингушском языке 91
Заключение 133
- Номинативная конструкция
- Эргативная конструкция
- Аффективная конструкция
- Генитивная и локативная конструкции
Введение к работе
Одной из важнейших задач изучения кавказских языков является типологическое описание их синтаксического строя. При этом типология основных моделей предложения всегда занимала одно из ведущих мест в исследованиях по синтаксису языков различных типов, в т.ч. и кавказских.
В свое время Г. А. Климов отмечал, что в течение длительного времени изучение эративности велось на весьма ограниченном языковом материале. На начальном этапе исследования объектами внимания являлись очень немногие языки эргативного строя: классический тибетский, пушту, баскский, отдельные кавказские. Почти исключительный предмет рассмотрения при этом составляла эргативная конструкция предложения. Само понятие последней, долго не отграничивавшейся от некоторых параллельных ей в языках эргативного строя моделей предложения (особенно - от аффективной), формировалось в науке лишь постепенно1. Между тем и материал кавказских языков изучен неравномерно. Как представляется, в частности, далеко не все синтаксические явления ингушского языка, способные в той или иной степени повлиять на характеристику основных моделей предложения, принимались во внимание исследователями нахских языков.
Между тем, как известно, наличие множества синтаксических конструкций (моделей) предложения является отличительной особенностью нахских языков. В частности, в ингушском языке с точки зрения падежного оформления имени субъекта обнаруживаются следующие конструкции (модели) простого предложения: номинативная, или абсолютная, эргативная, аффективная, или дативная, генитивная, локативная (последние две, впрочем, нередко выпадают из списка основных моделей простого предложения ингушского языка, см. например, очерк ингушского языка в коллективном труде «Языки мира» 2). - номинативная конструкция:(1) Чіондарга оаз ялсмалара йоагіа Скрипка-РОД звук-ЕД-ИМ рай-ЛОК Й/Й-идти-НАСТ Звуки скрипки идут из рая - эргативная конструкция:
(2)Дикача тіехьено дог деладу, воча тіехьено дог делхаду Хороший-КОСВ потомство-ЭРГ сердце-ЕД-ИМ Д-радовать-НАСТ Плохой-КОСВ потомство-ЭРГ сердце-ЕД-ИМ Д-плакать-НАСТ Хорошее потомство сердце радует, от плохого потомства сердце плачет аффективная конструкция: (3) Нанна воі веза, воіа ну скал деза
Мать-ЕД-ДАТ сын-ЕД-ИМ В-любить-НАСТ сын-ЕД-ДАТ невеста-ЕД-ИМ Д-любить-НАСТ Мать любит сына, сын любит невесту - генитивная конструкция: (4) Цох сакхийра Дибай
ЗЕД-ВЕЩ почувствовать-ПРОШ Диба-РОД Диба почувствовала это локативная конструкция: (5) Iexa-м лургвац хьога из В-бмануть-ОТР-БУД 2ЕД-ЛОК ЗЕД-ИМ
Ты не сможешь обмануть его
Эргативная конструкция предложения по сравнению с остальными изучена наиболее детально. Исследованию данной конструкции было посвящено множество работ, среди которых в первую очередь следует назвать монографии по теории эргативности И. И. Мещанинова3, Г. А. Климова4, специально посвященная особенностям функционирования эргативной конструкции в иберийско-кавказских языках работа А. С. Чикобава5, ряд сборников статей, обсуждающих различные аспекты этой проблемы6 и др.
В нахском языкознании целый ряд вопросов, связанных с функционированием конструкций (оборотов) простого предложения поднимался в монографиях по синтаксису ингушского и чеченского языков Н. Ф. Яковлева . В этом ряду также необходимо назвать исследования Ю. Д. Дешериева8 и М. И. Чапанова9, которые ввели в обиход науки фактический материал, содержащий теоретическое осмысление и имеющий особую научную ценность для решения вопроса эргативной конструкции предложения в ингушском языке.
Аффективной модели предложения посвящена кандидатская диссертация М. Е. Алексеева «Проблема аффективной конструкции предложения»10, в которой данная конструкция рассматривается в типологическом аспекте, не ограничиваясь материалом кавказских языков. В кавказоведении специальные работы, посвященные генитивной и локативной конструкциям, отсутствуют.
Хотя выделение эргативной конструкции простого предложения в кавказских языках, наряду с номинативной, считается в кавказоведении общепринятым, включение в этот ряд аффективной, генитивной и локативной конструкций некоторым исследователям до сих пор представляется не столь очевидным.
Так, например, А. И. Халидов в монографии «Типологический синтаксис чеченского простого предложения»11, во многом посвященной исследуемой в настоящей диссертации проблеме, выдвигая целый ряд новых для нахского языкознания положений, отрицает самостоятельный статус аффективной, генитивной и локативной конструкций.
Ведущую роль в формировании структуры простого предложения играют субъектно-объектные отношения, которые имеют особое значение для синтаксиса в целом , будучи принадлежностью коммуникативного уровня. В основе этих отношений лежит семантика, которая при коммуникативном членении выдвигается на первый план, в то время как членение по формально-грамматическим показателям в этом отношении оказывается второстепенным.
В языках номинативного строя подлежащее выражается формой именительного падежа. В языках эргативного строя соответствующее этому подлежащему имя может быть выражено разными падежными формами. Именно это явилось предметом разногласий мнений многих ученых кавказоведов в вопросе о подлежащем в неноминативных конструкциях простого предложения в языках эргативного строя.
Целью настоящей работы является последовательное исследование всех конструкций предложения, наличествующих в ингушском языке: номинативной, эргативной, аффективной, генитивной и локативной для определения их синтаксического статуса.
Реализация этой цели потребовала от нас решения следующих задач:
1) описание основных особенностей анализируемых конструкций предложения в ингушском языке с точки зрения морфологии, синтаксиса и семантики;
2) лексико-грамматическая классификация глагольной лексики, лежащей в основе соответствующих конструкций предложения в ингушском языке;
3) критический обзор, выдвигающихся в научной литературе критериев определения подлежащего и установление их релевантности для определения подлежащего в ингушском языке;
4) обоснование ведущей роли трансформационных критериев как индикатора «подлежащности» того или иного члена предложения. Научная новизна работы видится в том, что конструкции простого предложения в ингушском языке до настоящего времени в полном объеме не исследовались, и их дифференциальные признаки до сих пор не были выявлены. Полный список критериев определения подлежащего, в т.ч. набор диагностических трансформаций, рассмотренных в настояшей диссертации, в таком объеме не был рассмотрен на материале других кавказских языков, хотя многие из них рассматривались в работах А. Е. Кибрика13, в частности трансформации рефлексивизации, сочинительного сокращения и некоторые другие.
Поскольку среди критериев определения подлежащего в
Кибрик А. Е.Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания (Универсальное, типовое и специфическое в языке). М., 1992; Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. СПб.: Алетейя, 2003. - С. 454-679 и др. диссертационной работе приоритет отдается различного рода трансформациям, среди приемов и методов исследования здесь делается опора на использование трансформационного метода, при котором простое предложение предстоит как целый набор своих непосредственных реализаций как самостоятельных, так и в составе более сложных структур.
Сопоставительный метод используется в работе постольку, поскольку специфика ингушского языка, а также эргативных языков в целом более явно может продемонстрирована на фоне языков иной типологии, в частности номинативной. Сопоставление позволяет также определить сущностные параметры тех или иных критериев: относятся ли они к поверхностному уровню и тем самым не могут считаться принадлежностью «глубинной структуры» предложения или же демонстрируют глубинные свойства предложения и его главных членов.
Теоретическая значимость нашей работы состоит в том, что ее результаты в определенной степени вносят вклад в изучение синтаксиса ингушского, а также кавказских языков в целом. Эти результаты могут быть использованы в типологическом изучении синтаксиса ингушского языка и родственных ему чеченского и бацбийского языков, а также в сопоставительном и типологическом исследовании других кавказских языков. В определенной степени наши материалы и выводы могут представлять интерес и для общего языкознания, в частности в теории синтаксиса.
Практическая значимость нашего исследования заключается в том, что она может стать основой составления базового вузовского учебника по синтаксису ингушского языка, тем более, что таковые, и сожалению, отсутствуют.
Материалом для работы послужили произведения современных ингушских писателей; с целью проверки выдвигаемых в ходе работы гипотез по поводу диагностичности тех или иных трансформаций приходилось опираться на данные устной речи, полученные в ходе работы с носителями ингушского языка, а также собственные языковые знания.
Апробация работы. Основные положения данной работы обсуждались на заседаниях отдела кавказских языков Института языкознания РАН. По теме диссертации опубликовано несколько статьей общим объемом около 2 п.л.
Структура работы. Работа включает введение, три главы, заключение и список литературы. В первой главе «История изучения вопроса» содержится обзор основной литературы по данному вопросу от ранних исследователей до настоящего времени.
Во второй главе описываются конструкции простого предложения в ингушском языке. Последовательно анализируя каждую конструкцию по отдельности, мы попытались определить сущность рассматриваемых понятий. Здесь также дана классификация глаголов по лексико-грамматическим группам.
В третьей главе рассматриваются различные критерии определения подлежащего, в т.ч. трансформации и порядок слов, которые обладают, на наш взгляд, большей объяснительной силой, чем падежное оформление именных членов предложения и согласование с ними глагола-сказуемого. Соответственно, в работе оценивается диагностичность различных трансформаций для определения подлежащего в ингушском языке. Рассматривается порядок слов во всех конструкциях, а также фиксируются случаи инверсии. Соответственно, в этой главе делается попытка ответа на вопрос, какой именной член является подлежащим в различных синтаксических конструкциях простого предложения в исследуемом языке.
В заключении подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы.
Номинативная конструкция
Конструкция, в которой в качестве падежа субъекта выступает именительный падеж, называется номинативной. (19) Тахан сахалале гіеттай Кайпа Сегодня рассвет-ЛОК Й-встать-ПРОШ Кайпа-ИМ Сегодня Кайпа встала на рассвете (А. Боков «Сыновья Беки») (20) Коа юкъе дагіар ціенош Двор среди (Поел) Д/Д-стоять-ПРОШ дом-МН-ИМ Дома стояли посреди двора В приведенных предложениях связь между подлежащим и сказуемым выражается классными показателями глаголов, показывающими классную отнесенность и число подлежащего, т. е. классные показатели непереходного глагола полностью зависят от класса и числа субъекта. (21) Тахан сахилале гіетшав Тархан Сегодня рассвет (НАР) В-встать-ПРОШ Тархан-ИМ Сегодня Тархан встал на рассвете Как мы видим, с изменением класса имени субъекта, изменяется и классный показатель глагола. Аналогичное согласование имеет место тогда, когда глагол имеет показатель в своей основе. Когда в роли сказуемого выступают неклассные глаголы, связь между субъектом и сказуемым внешне не выражена. Изменение же временной формы глагола (давнопрошедшей и будущей) восстанавливает эту связь. Например: (22) Алихан хьога хьеж Алихан-ИМ 2ЕД-ЛОК ждать-НАСТ Алихан тебя ждет (23) Алихан хьога хъийжав Алихан-ИМ 2ЕД-ЛОК В-ждать-ПРОШ Алихан тебя ждал (24) Алихан хьога хьежаргва 1ЕД-ИМ 2ЕД-ЛОК В-ждать-БУД Алихан будет тебя ждать Из приведенных примеров видно, что в предложении с глаголом-сказуемым настоящего времени (22) классный показатель субъекта в глаголе может отсутствовать, в то время как предложения с глаголом-сказуемым прошедшего и будущего времени (23, 24) классный показатель налицо в суффиксальной позиции. Заметим, что такие предложения, в которых функционирует имя объекта в одном из косвенных падежей (в данном случае в локативе), можно считать двучленными номинативными предложениями. Классные показатели в формах финитных глаголов могут быть префиксами и суффиксами и выступать в составе глагольной словоформы одновременно: (25) Цкъа Цаген хьунагіа вахав Однажды Цаген-ИМ лес (НАР) В-пойти-В-ПРОШ Однажды Цаген пошел в лес В данном примере в составе глагольной словоформы одновременно выступают префиксальный (в препозиции) и суффиксальный (в постпозиции) показатели класса мужчин в-. В инфинитных глаголах (в формах причастий, деепричастий и обстоятельственных формах) классные показатели занимают препозицию, т. е. выступают как префиксы. Выступая суффиксами в формах прошедших времен глагола, классные показатели являются как бы и временными формантами. Опровергая мнение о том, что номинативная конструкция эргативных языков может быть только непереходной, приведем классификацию номинативно построенных предложений по признаку переходности и непереходности. Однозначно непереходными являются номинативные конструкции с простым финитным глаголом: (26) Боскар хіанз а діаверзанзар Якъубагахъа Боскар-ИМ теперь и В-повернуться-ПРОШ-ОТР Якуб-ЛОК Боскар и теперь не повернулся к Якубу Номинативные конструкции с составным сказуемым представлены группами непереходных и переходных конструкций. Непереходные номинативные конструкции В этой группе выделяется несколько подтипов в зависимости от структуры глагольной формы: а) непереходные номинативные конструкции с составным инфинитно глагольным сказуемым (инф.+спрягаемый глагол): (27) Махъмад тіем тіа ваха вралл Магомед-ИМ война-РОД на(Посл) В-пойти-ИНФ В-быть-НАСТ Магомед собирается пойти на войну б) непереходные номинативные конструкции с составным именным сказуемым (имя+вспомогательный глагол): (28) Мурад спортсмен ва Мурад-ИМ спортсмен-ЕД-ИМ В/Б-есть-НАСТ Мурад спортсмен в) Непереходные номинативные конструкции с составным инфинитно глагольным (деепричастие +глагол) сказуемым: (29) КІаьнк тика тіа врдаш ва Мальчик-ЕД-ИМ в магазин В/Б-идти-ДЕЕПР В/Б-быть-НАСТ Мальчик идет в магазин
Эргативная конструкция
Здесь аз «я» - имя субъекта, стоит в эргативном падеже, хий «вода» -имя объекта - в именительном, глагольная форма будущего времени дахъаргда «принесу» является сказуемым.
Падеж объекта в эргативной конструкции - это именительный падеж, являющийся известной и в языках номинативного строя морфологической единицей. Однако, говоря об этом, обычно упускают из виду то обстоятельство, что этот именительный падеж обладает необычной синтаксической функцией, выражая не только подлежащее, но и дополнение, прямой объект. Таким образом, эргативная конструкция характеризуется своеобразием падежей и субъекта, и объекта, что обусловливается своеобразием переходного глагола, являющегося основным рычагом эргативной конструкции. Это своеобразие дает определенные основания считать эргативные конструкции аналогом пассивных оборотов номинативных языков. Положение о пассивности переходного глагола в эргативной конструкции, впервые было выдвинуто, как уже было сказано в первой главе, П. К. Усларом в монографии «Чеченский язык» и обосновано им при анализе аварского глагола86. Эту же точку зрения поддерживали в свое время Ф. Мюллер, Г. Шухардт, Н. Я. Марр и другие языковеды. Своеобразную точку зрения на проявление залога в эргативных языках высказал Н. Ф. Яковлев, писавший, что в ингушском языке насчитывается столько залогов, сколько в них оборотов, исключая оборот с обобщенным субъектом, который не имеет специальной ему свойственной морфологической формы сказуемого . В тоже время эргативная конструкция, по мнению Н. Ф. Яковлева, имеет активный характер. Другая концепция эргативности признает за ЭК нейтральный характер. А. С. Чикобава, в частности, утверждал, что «переходный глагол в эргативнои конструкции нейтрален, т. е. его нельзя считать ни активным, ни пассивным» . Критикуя концепции пассивности, А. И. Халидов пишет: «Отождествление ЭК и пассивной конструкции означает, ни много, ни мало, установление знака равенства между переходностью и пассивностью, непереходностью и активностью глаголов и образуемыми ими конструкциями. Но если переходная ЭК с финитным глаголом пассивная, как должны интерпретироваться их трансформы с причастным или мнимо причастным (причастным по функции и значению и деепричастным по форме) предикатом: As kniga juoosu - Kniga as juoosus ju - Я книгу читаю - Книга мною читая (читаемая) есть? Вряд ли носители языка так нерациональны, чтобы создавать и употреблять синтаксически равнозначные конструкции одного и того же содержания» . По нашему мнению, доводы А.И. Халидова достаточно обоснованы. В целом эргативная конструкция обусловливается переходными глаголами, в основе которых выделяются несколько лексико-грамматических групп, классификацию которых см. ниже. Отметим здесь лишь, что имеется также и непереходный глагол, образующий эргативную конструкцию. Это глагол деша «читать» и «учиться». Во втором значении этот глагол не имеет объекта и, соответственно, является непереходным, ср.: (35) Асланас газет деш Аслан-ЭРГ газета-ЕД-ИМ Д/Д-читать-НАСТ Аслан читает газету (36) Аз дешаргда хъоца 1ЕД-ЭРГ учиться-БУД 2ЕД-СОВМ Я буду с тобой учиться Заметим, что в этом случае «глагол согласуется в классе с фиктивным объектом»90. Глагол, как известно, является основной формой выражения сказуемого. Из предикативных признаков, характеризующих переходный глагол, главным признаком, обусловливающим построение переходного предложения, служит переходная семантика. Переходная семантика ингушского глагола - это подобно самому глаголу исторически сложившийся предикативный признак, закрепившийся за определенной группой глаголов. В ингушском языке этот признак морфологически не выражается, проявляясь лишь в плане семантики. Ср.: Непереходная конструкция: (37) Вежарий ціабахаб Брат-МН-ИМ В/Б-уехать-ПРОШ Братья уехали Переходная конструкция: (38) Бекъа хъабаъккхар цо Бревно-ЕД-ИМ Б/Д-убрать-ПРОШ ЗЕД-ЭРГ Он убрал бревно В этих предложениях формально непереходный глагол-сказуемое ничем не отличается от глагола-сказуемого в переходном предложении. Они отличаются друг от друга лишь своей семантикой и моделью управления.
Переходный глагол в ингушском языке всегда требует постановки подлежащего в эргативном падеже, если оно присутствует в предложении. Эргативное оформление получает имя, а не глагол, но грамматическая форма имени устанавливается глаголом. В полном построении переходного предложения выступают три его основных члена: подлежащее, прямое дополнение, сказуемое. Наличие глагола в предложении обязательно, в то время как именные члены могут опускаться, не изменяя содержание всей конструкций. В соответствии с этим в ингушском языке выделяются три типа эргативной конструкции.
Первый тип эргативной конструкции - это предложение, которое состоит из переходного глагола с именем субъекта в эргативном падеже и именем объекта в именительном (абсолютном).
Аффективная конструкция
Здесь Алихан - субъект, гармошка - объект, выучил - предикат, субъект является реальным исполнителем действия. (64) Сона дицлац тхоай хъехархочун сибат 1ЕД-ДАТ Д/Д-забыть-ОТР-НАСТ наш-МН-РОД учитель-ЕД-РОД образ-ЕД-ИМ Я не забываю образ нашего учителя Здесь субъект - сона ощущает результат того, что происходит вне его активной воли. Как пишет И. И. Мещанинов ", в аффективной конструкции субъект воспринимается не как активный, каким является исполнитель действия или тот, кому оно принадлежит, а как пассивный. Субъект в этом строе предложения не действует, он воспринимает на себя действие, совершаемое независимо от него. Он ощущает на себе результаты того, что происходит вне его активной воли. Ср.: (65) Еза сона біаьсти, цун екар, хозал деза Й-Любить-НАСТ 1ЕД-ДАТ весна-ЕД-ИМ ЗЕД-РОД звучание-ЕД-ИМ красота-ИМ Д-любить-НАСТ Люблю я весну, её звучание, красоту люблю (66) Берашта-м бовз Бек-хан а, Гирихан а, Іалихан а Дети-МН-ДАТ В/Б-знать-НАСТ Бек-хан и Гирихан и Алихан-ЕД-ИМ Дети знают и Бек-хана, и Гирихана, и Алихана (67) Цунна біаргаяйра беша гіолла діайодаш йиіиг-колонистка ЗЕД-ДАТ Й/Й-видеть-ПРОШ огород-ЕД-ЛОК через(Посл) И/И-идти-ДЕЕПР девочка-колонистка-ЕД-ИМ Он увидел идущую через огород девочку-колонистку (68) Сона дукхахезадлоаман чіожера наъкъаш дувцаш.... 1ЕД-ДАТ много Б/Д-слышать-ПРОШ горный ущельский-ИМ дорога-МН-ИМ Б/Д-говорить-ДЕЕПР Я много слышал о дорогах в горном ущелье Предложение, передающее испытываемое субъектом ощущение, по своему содержанию не подходит ни к пассивному предложению, активному в своем выражении, ни к эргативному строю, активному по восприятию действующего лица как исполнителя данного действия. Аффективное предложение по своему содержанию пассивно.
Конструкция с дательным падежом субъекта представляет собой переходное построение по количеству главных членов предложения (субъект, объект, предикат), по форме прямого дополнения, по согласованию глагола-сказуемого с прямым объектом и по своему общему значению. В синтаксисе ингушского языка Н.Ф.Яковлева дается следующее определение переходного оборота (=конструкции): «Переходный оборот выражает действие, имеющее продукт труда или вообще объект. Следовательно, в переходном предложении всегда имеется налицо или подразумевается прямое дополнение» 10.
К числу все еще нерешенных вопросов, затрагивающих самую сущность аффективной конструкции предложения, относится вопрос о том, что является подлежащим в данной модели - имя субъекта или имя объекта. В литературе выдвигались различные критерии определения подлежащего: 1) падеж подлежащего; 2) согласование (классное или личное в зависимости от наличия соответствующей категории в языке); 3) порядок слов; 4) трансформационные критерии. Детальный разбор этих критериев см. в третьей главе.
В формировании аффективного построения предложения особо важную роль играет глагол-сказуемое, который своей семантикой (и, следовательно, своим лексическим качеством) определяет специфику данной конструкции. Именно поэтому, на наш взгляд, мы должны обратить внимание на состав глаголов, которыми она задается.
В подавляющем большинстве описательных грамматик указывается, что «дативная» (т. е. аффективная) конструкция предложения встречается при глаголах чувственного восприятия - verba sentiendi. Действительно, глаголы чувствования и восприятия («видеть», «слышать», «любить» и др.) составляют ядро группы аффективных глаголов. Однако в него входят и другие глаголы, в частности, характеризующие умственную деятельность человека: ха «знать», дагада «помнить» и т.п.), а также ряд глаголов, относящихся к выражению «посессивных» отношений: корада «находить».
Не случайно, поэтому о понятии аффективного глагола еще Г. Шухардт писал следующее: "Термин «глаголы душевного восприятия», которым я пользуюсь, следует понимать в широком смысле (к таким глаголам относится, например, "найти"). Объем содержания этого термина в большей или меньшей степени изменяется в различных языках»101.
В литературе предлагались различные классификации аффективных глаголов. Так, У.Чейф предлагал делить эту группу на глаголы процесса («видеть», «любить») и состояния «знать»), при этом на подобные классы разбиваются и составные глаголы. Т. Гивон предлагает классификацию данных глаголов с точки зрения их отношения к препозиции. В итоге все глаголы «осознания» оказываются разделенными на две группы: «фактивные» (знать, помнить, забывать, видеть, слышать, сожалеть и др.) и «нефактивные» (надеяться, бояться, думать, верить, чувствовать, предполагать, представлять и др.).
Генитивная и локативная конструкции
В ингушском языке, как и в других иберийско-кавказских языках, относящихся к языкам эргативного строя, принято выделять в качестве профилирующей классификацию глаголов и, соответственно, предложений на непереходные и переходные106. Эта классификация конкретизируется здесь в связи с более подробным делением глаголов не только на переходные и непереходные, а также и на аффективные, в результате чего здесь выделяются эргативная, номинативная (абсолютная) и дативная конструкции предложения.
Исследователь Н. Ф. Яковлев, наряду с термином "конструкция предложения" использовал термин "оборот", так характеризуя сущность последнего: "Оборотом, или конструкцией предложения, называется форма связи главных членов предложения между собой. Таким образом, в ингушском языке мы имеем столько оборотов, сколько в нем существует грамматических способов согласования сказуемого с подлежащим и прямым дополнением и грамматических форм для выражения смыслового (логического) подлежащего и смыслового (логического) прямого дополнения".107 Надо сказать, что понятие оборота у Н. Ф. Яковлева включает и традиционное понимание конструкции предложения. Так, по Н. Ф. Яковлеву , непереходный "оборот" (предложение = номинативная конструкция) выражает действие, которое не имеет продукта труда или объекта вообще. Поэтому в непереходном "обороте" (предложении) прямое дополнение не может быть выделено ни по форме, ни по смыслу.
При разработке приводимой ниже классификации была использована классификация, предложенная в работе Г. А. Климова и М. Е. Алексеева "Типология кавказских языков" (М., 1980). В соответствии с отмеченной выше классификацией к предложениям непереходного типа относятся такие предложения, в которых в качестве сказуемых употребляются непереходные глаголы. Например: (114) Йисита сихха хьалгіеттар Есита-ИМ быстро (НАР) встать-ПРОШ Есита быстро встала (115) Со кхоана тіем mla вода 1ЕД-ИМ завтра война-ЕД-ЛОК[Б/Д] на идти-В/Б-БУД Я завтра иду на войну При непереходных глаголах может иметься имя объекта, но лишь косвенного, например: (116) Со вода йишийца 1ЕД-ИМ идти-В/Б-НАСТ сестра-ЕД-ОРУД Я иду с сестрой Аналогичное определение непереходности дается в описаниях других языков. Например, непереходные глаголы русского языка "называют действие, не предполагающее объекта, выраженного формой вин. п"109. Поскольку категория переходности-непереходности, связанная с глубинными семантическими различиями профилирующих групп глаголов, противопоставление которых ведет к разграничению соответствующих типов предложения, представляется целесообразным рассмотреть более детально вопрос классификации глаголов по лексико-грамматическим группам. В монографии «Синтаксис ингушского языка» Н. Ф. Яковлев впервые привел наиболее полный список глаголов, относящихся к различным синтаксическим группам в ингушском языке, и классифицировал их следующим образом: 1) непереходные глаголы; 1) переходные глаголы; 2) глаголы, требующие дательного субъекта. Все эти глаголы приведены в монографии в форме повелительного наклонения. Поскольку детальная классификация глаголов по лексико-грамматическим группам в работе Н. Ф. Яковлева отсутствует, характеристика их в названной книге оказывается неполной. Также он пишет, что в ингушском языке, помимо приведенных глагольных групп, имеются отдельные глаголы, которые приобретают то непереходное, то непереходное значение в зависимости от контекста, и дает список этих глаголов: Непереходное значение Переходное значение Оагабе - сотрясись, дрогни Оагабе - вытряси. Харца - опрокинься, перевернись Харца - переверни. Диза - наполнись, насыться Диза - наполни. Йожа - упади Йожа - запряги. Нужно отметить, что данная интерпретация не может признана верной, потому что соответствующие лексические единицы в ингушском языке представлены непереходными и переходными глаголами с различной семантикой, которые имеют отличные от приведенных Н. Ф. Яковлевым формы, например: У Н. Ф. Яковлева Должно быть Непереходые глаголы Оагабе - сотрясись, дрогни оагале {оагадала) Харца - опрокинься, перевернись харца (харца) Переходные глаголы Оагаде - вытряси оагаде (оагаде) харца - опрокинь, переверни хоарцае (хоарцаде) Ср. в предложениях: (117) Дуне оага-д-алар Мир-ИМ трясти-Д(НЕПЕР)-ПРОШ(ОЧЕВ) Мир сотрясся; (118) Аз га оага-й-ир 1ЕД-ЭРГ дерево-ЕД-ИМ[Й/Й] трясти-Й/Й-ПРОШ(ОЧЕВ) Я встряхнул дерево Непереходный Переходный Йожа "упасть" йожа "запрячь" Эти формы, на наш взгляд, адекватнее квалифицировать как переходный и непереходный омонимы, поскольку семантическое различие этих глаголов не ограничивается рамками переходности/непереходности.
