Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Общетеоретические параметры и специфические свойства деепричастия даргинского языка 11
1. Сущность и определение деепричастия 11
2. Лексико-семантические разряды деепричастий 18
3. Отыменные и отнаречные деепричастия 31
4. Аналитические деепричастия 33
ГЛАВА II. Морфологические особенности деепричастия 36
I. Словоизменения деепричастия 36
1.1. Изменение деепричастий по классам 36
1.2. Изменение деепричастий по числам 40
1.3. Изменение деепричастий по лицам 42
1.4. Изменение деепричастий по падежам 45
1.5. Участие деепричастий в образовании аналитических словоизменительных форм глагола 46
1.6. Образование отрицательных и вопросительных форм деепричастий 56
2. Словообразование деепричастий 62
2.1. Образование деепричастий времени 64
2.2. Образование деепричастий места 77
2.3. Образование общих деепричастий 83
2.4. Образование условных и уступительных деепричастий 85
2.5. Образование деепричастий цели, причины, меры и степени 89
2.6. Образование деепричастных форм от вспомогательных глаголов 92
3. Исторические и синхронные взаимоотношения деепричастий со смежными образованиями 97
ГЛАВА III. Синтаксические особенности деепричастия 105
1. Сочетательные потенции и валентность деепричастия... 107
2. Синтаксические связи деепричастия и средства их выражения
2.1. Управление деепричастия 114
2.2 Согласование деепричастия 121
2.3. Деепричастие в сфере синтаксической связи примыкания 124
3. Деепричастное словосочетание и его виды 126
4. Зависимое деепричастие в структуре синтаксических единиц 135
5. Деепричастие и деепричастное словосочетание в структуре предложения 136
5.1. Деепричастия в роли членов предложения 137
5.2. Деепричастные словосочетания в составе осложненного и сложного предложения 138
Заключение 145
Принятые сокращения 150
Библиография 151
- Сущность и определение деепричастия
- Лексико-семантические разряды деепричастий
- Образование деепричастий времени
- Образование деепричастий места
Введение к работе
Объектом настоящего диссертационного исследования является деепричастие даргинского языка, история изучения и современное состояние изученности которого обусловили актуальность темы.
Актуальность данной работы заключается, во-первых, в отсутствии специального монографического исследования, посвященного всестороннему лингвистическому анализу деепричастия даргинского языка, во-вторых, в том, что, как показывает история изучения темы, имеющиеся сведения о деепричастии фрагментарны и разноречивы; в-третьих, насущной потребностью иметь адекватное всестороннее освещение деепричастия, занимающего особое место в системе отглагольных образований даргинского языка в силу высокой степени частотности его употребления в речи.
Целями и задачами исследования являются: а) выявление, систематизация и подробное описание всего состава слагаемых плана содержания и выражения рассматриваемой грамматической категории - деепричастия даргинского языка; б) определение синтаксических атрибутов деепричастия.
Для достижения отмеченных целей необходимо решить следующие задачи:
- установить степень разработанности всех аспектов проблемы деепричастия в даргиноведческой лингвистической литературе;
- выявить общетеоретические и сугубо специфические свойства даргинского деепричастия и дать их подробное грамматическое описание.
Поставленные цели и задачи во многом определили выбор методов, приемов и принципов исследования, которые в основном ориентируются на традицию синхронного описательного исследования грамматических категорий, направленного на осмысление характерных особенностей, сущности и природы даргинского деепричастия. Следовательно, в диссертации употребля лись принципы и приемы описательного, структурно-семантического и функционального методов исследования, при помощи которых лингвистическому анализу подвергался фактический материал даргинского языка, извлеченный, прежде всего, из живой разговорной речи, художественной литературы, фольклорных и публицистических текстов.
И, наконец, следует указать на то, что в работе при решении ряда проблем использовались также приемы сопоставительного метода. Те или иные свойства даргинского деепричастия нередко квалифицировались путем сопоставления их со свойствами деепричастия русского языка, что позволило более точно определить как общетеоретические, так и специфические особенности деепричастия даргинского языка.
Научная новизна исследования заключена в самом характере подхода к исследованию рассматриваемой грамматической категории, которая до сих пор не подвергалась системному научному анализу во всестороннем монографическом аспекте. Подобный подход позволил,
- во-первых, выявить и уточнить полный перечень компонентов, образующих систему словоизменения и словообразования деепричастия;
- во-вторых, установить полный перечень лексико-семантических разрядов деепричастий на основе двух критериев: в соответствии с лексико- грамматическими свойствами глагола с одной стороны, и наречия, с другой;
- в-третьих, определить виды деепричастия по структуре (синтаксические и аналитические) и по частеречной принадлежности словообразующей основы (отглагольные, отыменные и отнаречные), на которые до сих пор в дар- гиноведении не обращалось внимания. Чрезвычайно важным, с нашей точки зрения, представляется ряд новых синтаксических свойств деепричастия в рамках его сочетательных потенций и валентности, в системе его синтаксических связей и средствах выражения этой связи и в функционировании зависимого деепричастия в структуре синтаксических единиц;
- в результате монографического многоаспектного анализа деепричастия, удалось выяснить отдельные особенности в его функционировании в структуре словосочетания и предложения;
- выявить также определенные специфические особенности деепричастного словосочетания в его функционировании в составе простого осложненного и сложного предложения, которые позволяют по-иному квалифицировать синтаксические функции деепричастия и деепричастных словосочетаний.
Теоретическая значимость проведенного диссертационного исследования определяется тем, что полученные результаты и выводы, бесспорно, помогут углубить знания о сущности и природе даргинского деепричастия, ибо получены новые сведения о природе последнего, имеющие теоретическое значение для даргинской грамматики, в методологическом аппарате которой место и роль деепричастия считаются определенными, что, разумеется, может послужить стимулом для дальнейших исследований грамматического строя даргинского языка. Теоретическая значимость исследования заключена также в том, что работа вносит существенный вклад в определение природы отглагольных образований в дагестанских языках.
Практическая ценность исследования_определяется тем, что полученные выводы и результаты могут быть успешно использованы при корректировке теоретических сведений о деепричастии даргинского языка, имеющих место в вузовских и школьных учебниках, пособиях. Кроме того, выводы и результаты исследования имеют определенное практическое значение и при уточнении некоторых вопросов орфографии и пунктуации даргинского языка, поскольку деепричастия и деепричастные обороты имеют относительно высокую степень частотности употребления в даргинском языке.
Научной базой диссертации явились современные научные достижения, нашедшие место в теоретических положениях общего, русского и кавказского языкознания, особенно в области исследования нефинитных форм глагола.
В результате проведенного исследования на защиту выносятся следующие основные положения:
1) Определены состав общетеоретических и специфических особенностей деепричастия даргинского языка;
2) Установлен статус деепричастия даргинского языка как синкретической грамматической категории,, в которой совмещены признаки глагола, наречия, в некоторой степени и имени (деепричастия места склоняются по локальным падежам как и имена);
3) Показана обусловленность грамматических свойств даргинского деепричастия особенностями присущими глаголу и наречию даргинского языка, и поэтому деепричастия, образованные от классных глаголов, изменяются по классам и числам.
4) Уточнен состав разрядов деепричастия в соответствии с глагольными признаками, с одной стороны, и в соответствии с признаками наречия - с другой, и обоснована целесообразность классификации деепричастий по часте-речной принадлежности производящей основы на отглагольные, отыменные и отнаречные, а по структуре - на синтетические и аналитические.
5) Уточнена также система словоизменения и словообразования деепричастия. Выяснены словоизменительные категории деепричастия и весь состав деепричастиеобразующих суффиксов.
6) Вскрыты синхронные и диахронные взаимоотношения деепричастия со смешанными структурами.
7) Определены слагаемые, образующие систему синтаксических особенностей деепричастия. Это синтаксические отношения, сочетаемостные и валентные свойства, компоненты спектра синтаксических связей деепричастия и средств их выражения в даргинском языке, а также система моделей деепричастных словосочетаний, где выделены впервые вводимые в научный оборот дар-гиноведения модели посессивной, безличной, лабильной, каузативной и неполной конструкции.
f
8) предложены рабочие критерии, позволяющие, на наш взгляд, адекватно квалифицировать статус деепричастных словосочетаний, погруженных в структуру предложения. Q
Апробация работы. По проблематике исследования опубликовано .... статей. Работа обсуждалась на заседании кафедры дагестанских языков Дагестанского государственного университета, где были апробированы основные положения диссертации.
Композиция и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. Общий объем работы 170 страниц машинописи.
§2. Из истории изучения деепричастия даргинского языка
Первые сведения о деепричастии даргинского языка мы находим в работе П.К. Услара «Хюркилинский язык» (1892), посвященной исследованию даргинского языка в его урахинской (по Н.К. Услару, хюркилинской) диалектной форме. В данной работе приведен материал, дающий первоначальное представление о деепричастных формах даргинского языка и показано девять деепричастных форм урахинского диалекта [Услар 1892:112-114].
Работа П.К. Услара, будучи первым опытом исследования, проведенного на материале одного диалекта, не смогла полностью охватить всю сложную систему деепричастных форм даргинского языка. Более того, отдельные примеры, приведенные в качестве деепричастий {....дирулри, ванадирари), вызывают сомнения.
Вслед за П.К. Усларом о деепричастии даргинского языка писал Л.И. Жирков в работе «Грамматика даргинского языка « [1920: 20-44]. В частности, он указывал на способы образования тех или иных деепричастных форм, на разновидности деепричастий по значению. Кроме того, он отметил участие деепричастия в образовании аналитических финитных форм глаголов. Необходимо отметить, однако, что в работе Л.И. Жиркова отсутствуют критерии, ко торые позволяют разграничить деепричастия от некоторых других глагольных форм. В результате глагольные формы, которые в современном даргиноведе-нии квалифицируются как формы прошедшего времени совершенного вида изъявительного наклонения, Л.И. Жирков, почему-то называет деепричастными формами, а деепричастия времени - «образованиями от причастий « [1926: 44]. С позиций современной лингвистики, на наш взгляд, трудно согласиться с подобной квалификацией отмеченных глагольных образований.
Значительное место глаголу и отглагольным образованиям отводится в работе С.Абдуллаева [1954], где описываются образование деепричастий, отдельные морфологические и синтаксические особенности каждой формы деепричастия., даётся этимология отдельных деепричастных формантов и отмечаются некоторые семантические разряды деепричастий.
На дальнейшее развитие концепции деепричастия даргинского языка в той или иной степени оказали влияние исследования З.Г. Абдуллаева [1969, 1971, 19891], А.А. Магометова [1963, 1982], Б.С. Сулейманова [1964], СМ. Га-сановой [1961,1971], М.-Ш. Исаева [1982, 1989]), М.-С.Мусаева [1989], А.А.Сулейманова [1999], P.O. Муталова [2002] и др. Особо необходимо отметить кандидатскую диссертацию М.-Ш. Исаева, которая посвящена исследованию нефинитных форм глагола даргинского языка и его же пособие «Словосо-четания даргинского языка и их изучение в школе», в которых характеризуются в основном синтаксические особенности отглагольных образований, в том числе и деепричастия даргинского литературного языка [Исаев 1982].
В последней четверти XX века в дагестановедческой лингвистической науке стали появляться специальные исследования, посвященные нефинитным формам глагола отдельных языков Дагестана - кумыкского [Джаимовов 1967], аварского [Мустафаева 1995], лезгинского [Абдулмуталибов 1997] и др.
Важную роль в выяснении и научной квалификации природы отглагольных дериватов в кавказских языках сыграли материалы ХП-ой регио-нальной научной сессии по изучению системы и истории иберийско-кавказских языков (21-23 сентября 1988 г.) Сессия была специально посвя щена исследованию проблем отглагольных образований в иберийско-кавказских языках.
Материалы сессии были опубликованы в сборнике «Отглагольные обра-зования в иберийско-кавказских языках» [Черкесск, 1989].
Определённую ясность в понимание природы и свойств деепричастий (конвербов) в последние годы стали вносить труды авторов Московской лингвистической школы профессора А.Е.Кибрика, посвященные описанию малочисленных бесписьменных языков Дагестана [Кибрик 1977; 1999; 2003].
Указанные выше, а также все работы, имеющие непосредственно отношение к исследуемой теме, подробно рассматриваются в соответствующих разделах диссертации.
Необходимо отметить, что в рассматриваемых исследованиях отсутству-ет единое однозначное понимание всего комплекса вопросов, связанных с квалификацией деепричастия как в свете общетеоретической, так и в частно-лингвистическом аспектах. Во-первых, в научной литературе встречается двоякая квалификация семантико-грамматического статуса деепричастия, квалифицируется то как самостоятельная часть речи, то как нефинитная форма глагола. Так, например, даже в вузовских учебниках последних лет деепричастие называется то самостоятельной частью речи, [Диброва (ред.) 2001: 170-173], то неизменяемой формой глагола [Розенталь 1998: 244].
Во-вторых, деепричастные конструкции рассматриваются то в качестве словосочетания, то - как придаточные предложения. Так, например, все деепричастные конструкции даргинского языка З.Г. Абдуллаев [1971] и вслед за ним М.-Ш.А. Исаев [1982] квалифицируют как словосочетания. Другие же дар-гиноведы С.Н.Абдуллаев [1951], М.-С.М. Мусаев [1995] и Б.С. Сулейманов [1966] одни деепричастные конструкции (не имеющие своего субъекта) рассматривают как словосочетания, другие (имеющие свой субъект) — как предложения. Отсутствие единого подхода в решении отмеченной выше проблемы определяет актуальность темы настоящего диссертационного исследования, потребность в адекватной и системной научной квалификации природы даргин "А ского деепричастия в свете современных общетеоретических достижений, опираясь на результаты комплексного научного анализа рассматриваемой проблемы.
Сущность и определение деепричастия
В составе грамматических категорий, присущих даргинскому языку особое место занимает деепричастие, как одно из отглагольных образований, которое отличается сложностью и многообразием форм, а также своеобразием выполняемых им синтаксических функций. Особое место деепричастия в грамматическом строе даргинского языка обусловлено тем, что деепричастия очень употребительны, совместно с вспомогательными глаголами они образуют различные аналитические формы, играют важную роль не только в синтаксисе простого предложения, но весьма часто употребляются в сложном предложении в функции сказуемого придаточного предложения. Именно к деепричастиям имеют прямое отношение такие спорные проблемы современного кавказоведения, как определение природы и статуса деепричастных конструкций. В силу всего вышеизложенного подробное исследование и детальный анализ всех компонентов формальной и семантической сторон деепричастия как синкретической единицы семантико-грамматической системы языка не только позволяет внести ясность в понимание сущности деепричастия, но и будут способствовать решению спорных вопросов, с ним связанных.
Деепричастие, которое является одной из важных грамматических категорий даргинского языка, представляет собой нефинитную форму глагола, сочетающую в себе признаки двух частей речи — глагола и наречия. Деепричастие обозначает действие как признак другого действия. Действие, «обозначаемое деепричастием, является второстепенным и подчиненным главному действию, выраженному сказуемым в предложении» [ЛЭС 1990:128]. Отглагольные образования, имеющие подобную семантику, распространены в языках различных типов. В даргинском языке отмечается целый ряд различных деепричастных словоформ, которые образуют довольно сложную систему. Деепричастие даргинского языка в нашем понимании является специфической формой глагола, включающей в себя и признаки наречия. В то же время в лингвистической литературе деепричастие часто определяется как неизменяемая глагольная форма. На наш взгляд, подобное определение не совсем верно отражает природу деепричастия даргинского языка, поскольку, как это будет показано ниже, деепричастие даргинского языка в той или иной степени изменяется по классам, числам, лицам, а отдельные же разряды деепричастий и по падежам. Не во всех случаях функционирования деепричастий даргинского языка встречается и такой часто приписываемый деепричастиям грамматический признак, согласно которому деепричастие обозначает только второстепенное подчиненное действие. То, f4TO подобным признаком далеко не во всех случаях обладают деепричастия даргинского языка, убедительно подтверждается, тем, что последние довольно часто выступают в качестве сказуемых придаточных предложений, а также тем, что они употребляются вместе со вспомогательными глаголами в роли сказуемого независимого предложения.
Необходимо отметить, что тем не менее существенным и определяющим признаком даргинского деепричастия является то, что обозначаемое им действие в том или ином аспекте является все-таки второстепенным подчиненным, выражающим признак главного действия сказуемого. Следовательно, деепричастие - носитель признака действия. Если здесь, иметь ввиду и то обстоятельство, что и само деепричастие тоже обозначает действие, то в результате следует, что признаки одного действия определяются в качестве его отношения к другому действию. Характер этих отношений будет нами описан далее. В первую очередь попытаемся выяснить какие признаки глагола и наречия заключает в себе деепричастие и какие нет, так как оно, явля ясь «гибридной глагольно-наречной категорией» [Виноградов 1972:308] должно какие-то признаки глагола иметь, а какие-то не иметь, уступив место тем или иным наречным признакам. Кроме того, деепричастие должно носить какие-то признаки наречия, а какие-то не носить, уступив место тем или иным признакам глагола. Принимая во внимание то обстоятельство, что совмещение признаков глагола и наречия является основным и определяющим свойством деепричастия любого языка, мы переходим к рассмотрению глагольных и наречных признаков, представленных в деепричастии даргинского языка. Бесспорным является утверждение, что деепричастие даргинского языка, может носить в себе только те признаки глагола и наречия даргинского языка, которыми наделены эти части речи в даргинском языке. Деепричастие даргинского языка включает в себя следующие признаки даргинского глагола: 1) как и глагол, оно выражает действие или состояние предмета, хотя и второстепенное, добавочное, ср.: бату/? «оставил» и батурли «оставив», учіиб «читал»учіули «читая» и т.д.; 2) изменяется по классам, ср.: вакіиб (1 кл.) «пришел» и вакlimit «придя», ракіиб (2 кл.) и рак J или «придя», бакіиб (3 кл.) и бак 1 или «придя» и т.д.; 3) изменяется по числам при помощи классно-числовых показателей, ср.: вак 1 іти (1кл., ед.ч.) «придя» и бак limn (1 кл., мн.ч.) «придя», рак limit (2 кл., ед.ч.) «придя» и бак limit (2 кл., мн.ч.) «придя»; бак limit (3 кл.,ед.ч.) и дакіили (З кл., мн.ч.); 4) может быть переходным и непереходным, ср.: дудеити даре белчіун «отец прочитал уроки дудеити даре белчіи и «отец, прочитав урок», будет вакіиб «отец пришел» и будет вак limn «отец придя» и т.д.; 5) может иметь каузативную форму, ср.: белкіуп «написал» и белкіахьун «заставил написать», белкіи «написав» и белкіахьи «заставив написать» и т.д.; г 6) имеет формы совершенного и несовершенного видов, ср.: батур «оста вил» и балти «оставлял», батурли «оставив» и балтули «оставляя» и т.д.; 7) как и финитная форма глагола сочетается с наречиями, ср.: даг батур «оставил вчера» и даг батурли «оставив вчера», ахъли гьаиикіулри «громко разговариваешь» и ахъли гъайик\ули «разговаривая громко» и т.д.; 8) сохраняет глагольное управление, ср.: школализи вакіиб «пришел в школу» и школализи вакіили «придя в школу», школализивад арякьун «ушел из школы» и школализивад аркьули «уходя из школы» и т.д.: 9) при сочетании деепричастий с местоимениями I и II лиц мн.числа представленные в них классные показатели окаменевают как и в глаголах, в то время как при сочетании деепричастий с местоимениями III лица мн.числа они не подвергаются окаменению, ср.: пуша дакіира «мы (будь мужчины, женщи ны или зайцы) пришли» и нуша дакіили «мы (будь мужчины, женщины и зай цы) приходя»«, хіуша дакіирая «вы (будь мужчины, женщины или зайцы) пришли» и хіуша дакіили «вы (будь мужчины, женщины или зайцы) приходя» и итди бакіиб «они (мужчины или женщины) пришли», итди бакіили «они (мужчины или женщины) приходя», итди дакіиб «они (зайцы) пришли» и ит ди дакіили «они (зайцы) приходя» и т.д.
Лексико-семантические разряды деепричастий
Деепричастие по-своему общекатегориальному значению, как нами было уже отмечено выше, без особого труда можно различить от смежных грамматических единиц. Общекатегориальное же значение деепричастия состоит из целого ряда частных значений, которые в свою очередь образуют различные частные лексико-грамматические разряды. Среди таких разрядов деепричастий можно отметить те, которые выделяются в соответствии с лексико-грамматическими группами глаголов, с одной стороны, и разряды, выделяемые в соответствии с разрядами наречий, с другой.
В соответствии с лексико-грамматическими свойствами глагола, которые полностью сохраняются и в деепричастии, необходимо отметить следующие а также характерные показатели. Любое деепричастие даргинского языка каждого из этих разрядов, обусловленное глагольными признаками сохраняет лексико-грамматические особенности производящего глагола. Поэтому деепричастие переходного разряда всегда производно от переходного глагола и хотя обозначает добавочное зависимое действие, но, как и действие основного глагола, направленно на объект, выраженный именем в форме им.падежа, субъект же (производитель) действия оформляется активным падежом (ср.: дудешли жуз бучіули, чичилра лехіирхьули ахіен «отец (ак.п.) книгу (им.п.) читая, никого не слушает»). Действие, выраженное деепричастием и направленное на предмет, как и действие, выраженное производящим глаголом, может привести к созданию предмета (ср.: юрт барили «построив дом»), к разрушению предмета (ср.: юрт гьятіаііли «разрушив дом») или может остаться без изменения, так как подвергается зрительному или иному восприятию (ср.: юрт чебиули «видя дом»).
Непереходное деепричастие образуется от непереходного глагола и обозначает добавочное зависимое действие, производимое субъектом и замкнутое в сфере субъекта действия, выраженного в им.п. (ср.: неш рисули ракіиб «мама плача пришла»). Несмотря на то, что почти все глаголы даргинского языка по своим лек-сико-грамматическим свойствам делятся на две большие группы — на переходные и непереходные, существует ограниченное количество глаголов, которые, составляя исключения, могут употребляться как в роли переходных, так и в ро ли непереходных. Поэтому и деепричастные формы, образованные от этих глаголов., сохраняя признаки производящих глаголов, также могут быть как переходными, так и непереходными, т.е. лабильными, ср. неииги кьаці берціиб «мама испекла хлеб» и нейти кьаці буціули ила ракіес рирули ахіен, букв, «мама (ак.п.) испекая хлеб (им.п.) туда придти не может»; иш карилаб кьаці жявли берціиб «в этой печке хлеб быстро испекся» и иш карилаб кьаці жагали буціули или, иша ну кьаці берціес ракіилра букв.: «в этой печке хлеб красиво испекшись, поэтому я сюда хлеб испечь пришла».
Подобные лабильные глаголы даргинского языка впервые были подробно исследованы М.-С.М. Мусаевым, который квалифицировал данное свойство некоторых переходных глаголов в качестве зачатков развития категории залога в даргинском языке [Мусаев 1980: 26-30]. Говоря об аффективных и посессивных деепричастиях, следует отметить, что, как известно, в кавказских языках, в том числе и в даргинском, наряду с номинативными и эргативными, функционируют, хотя и не так широко, также дативные и посессивные конструкции, которые обусловлены семантикой глагола. Отмечается, что при глаголах чувственного восприятия субъект оформляется в дательном или в одном из местных падежей. [Климов и др. 1980: 257-258]. Производные от этих глаголов аффективные деепричастия, сохраняя глагольные признаки, требуют оформления своих субъектов также в дательном или в одном из местных падежей. Объект же восприятия, выраженный именем оформляется в именительном падеже, ср.: рурсилис сунела нет дебали дигахъу, букв.: «девочка своя мать очень любит» и рурсилис сунела неш дигухіели риэс асубирар, илкьяйда рикіуси, букв, «девочке своя мама сильно любя, поэтому, может быть, она так и говорит».
Здесь следует отметить, что в даргинском литературном языке в отличие от ряда диалектов, только один глагол дигахъес/дигес ««любить»« в настоящее время управляет субъектом в дательном падеже. Другие же глаголы чувственного восприятия управляют субъектом в эргативе.
Разные формы посессивных деепричастий образованы от посессивного глагола «иметь», которые как и «производящий» глагол требуют оформления субъекта в родительном падеже, а объекта (прямого дополнения) в именительном падеже, ср.: нушала унрала машина леб, букв, «у нашего соседа машина имеется», т.е. «наш сосед имеет машину» и нушала унрала машина лебли, нушара иличир аркъулра, букв, «нашего соседа машина имея, и мы на ней едем», т.е. «наш сосед машину имея (имеет), и мы на ней едем».
Глагол даргинского языка в отличие от ряда других дагестанских языков характеризуется наличием ярко выраженной морфологической категорией вида, т.е. почти все глаголы за небольшим исключением имеют морфологически противопоставленные формы совершенного и несовершенного вида. Это свой-ство глаголов неизменно сохраняют и образованные от них различные виды деепричастий, которые также противопоставляются семантически и формально, ср.: батур «оставил» и батурли «оставив» - балти «оставлял» и балтули «оставляя» и т.д. От одновидовых глаголов несовершенного вида образуются не-противопоставленные и только одновидовые деепричастия несовершенного вида, ср.: бузи «работали» и бузухіели «когда работали». Что же касается одновидовых глаголов совершенного вида, то от некоторых из них могут образоваться противопоставленные видовые формы деепричастия, ср.: бурее ««сказать»« бу-риб «сказал» и бурили «сказав» и бурули «сказывая». Однако от семантически близкого к данному глаголу эс «сказать» 1иб «сказал» образуется деепричастие только совершенного вида ср.: или «сказав».
Образование деепричастий времени
Деепричастия времени образуются при помощи целого ряда специальных суффиксов, общее количество которых более десяти. В их составе можно выделить первичные и вторичные, простые и сложные. Конкретно такими суффиксами является: -хіели, -xleiic, -х 1ейчибадала, -хіейчилла, -хіелил, -цадхіи, -ларгіи, -мад (-мадан), -айчи, -ичу, -ила. - хіели Деепричастия на -хіели могут быть образованы на базе четырех разных производящих основ: г а) на базе формы прошедшего совершенного; б) на базе основы несовершенного вида или на основе формы настоя щего и будущего времен; в) на базе инфинитива; г) на базе формы третьего лица будущего времени индикатива. Как известно, форма прошедшего совершенного в даргинском литературном языке имеет четыре разных показателя в виде -ynL -уб, -иб, -ур. Суффикс деепричастия - хіели в равной степени присоединяется ко всем этим четырем формам прошедшего времени и образует деепричастия вре-мени совершенного вида, ср.: вакіиб «пришел» и вакіиб+хіели «когда пришел»; батур «оставил» и батур+хіели «когда оставил»; белкіун «написал» и белкіун+хіели «когда написал; акіуб «родился» и акіуб+хіели «когда родился». При образовании данной модели деепричастия времени морфологические процессы не наблюдаются. Производящая основа и деривационная морфема остаются без изменений. Путем присоединения суффикса -хіели к основе несовершенного вида образуется деепричастие несовершенного вида. Основой глагола несовершенного вида в даргиноведческой литературе, как правило, считают глагольную основу, состоящую из первичной глагольной основы несовершенного вида и тематического гласного -у в виде балт+у (ср.: балт +ес «оставлять» при бат +ес «оставить»), которая в такой форме в даргинском литературнбм языке не является словоформой ни одной из словоизменительных парадигм глагола. Необходимо отметить, однако, что аналогичная форма отдельных глаголов представляет собой словоформу 3-го лица будущего времени изъявительного наклонения, ср.: 1л. бирцис «продам» 2 л. бирцид «продашь» 3 л. бирцу «продаст». От данного глагола бирцес «продавать» деепричастие несовершенного вида образуется от формы 3-го лица бирцу будущего времени изъявительного наклонения, ср.: бирцу +х1ели «когда продавали». Однако, как нам кажется, глагольная основа, на базе которой образуется деепричастие несовершенного вида при помощи морфемы -хіелщ нельзя считать основой глагола несовершенного вида, так как в ней фактически основой несовершенного вида является его часть без гласного -у, ср.: бат+ес «оставить», бат +ур «оставил» и балт + ее «оставлять» и балт + и «оставлял».
Поэтому гласный -у в деепричастной структуре балт+у+х1ели является особой морфемной единицей, природа и история которой пока не совсем ясны. Возможно, она является историческим суффиксом архаичной причастной формы, ср.: цуд. дикку «любимый» от диччиз ( —диккиз) «любить». Н.Трубецкой считал ее тематическим гласным [Трубецкой 1987:8], а 3.Г. Абдуллаев — промежуточным гласным [Абдуллаев 1969:65]. Процедура образования данной модели деепричастия не сопровождается какими-либо морфологическими процессами. Остается неясной только природа «тематического» гласного -у-. Следует отметить, что в отдельных диалектах вместо тематического гласного -у- выступает гласный -а -, ср.: лит. балт -у+ хіели и мург. балт — а + хіале «когда оставляют»; лит. лукі -у+ хіели и мург.гов. лукі — а+ хіале «когда пишут» и т.д. Третьей мотивирующей основой, с которой сочетается суффикс -хіели, образующий специфическое деепричастие с оттенком модальности, является инфинитив, ср.: вакіесхіели хіекіили, гьанна вакіилрив? «когда надо прийти, не пришел, сейчас пришел? да?).
В данном предложении отмечается деепричастие времени вакіес +х!ели «когда надо прийти», которое,, как вероятно образовалось путем сочетания инфинитива и суффикса деепричастия -хіели. От некоторых нестандартных глаголов, деепричастие времени при помощи суффикса -хіели образуется на базе их форм третьего лица будущего времени совершенного вида, ср.: лебху (3 л.) «принесет» и лебху+хіели «когда будет приносить» (т.е. «в момент принесения»), лебку (Зл.) «приведет» и лебку+хіели «когда приведут, когда будут приводить».
Как показывают материалы исследования, подобные деепричастия выражают действие, которое должно совершиться в будущем. Деепричастия времени несовершенного вида при помощи -хіели образуются на базе формы третьего лица индикатива у целого ряда переходных глаголов, ср.: бирцу (Зл.) «продаст» и бирі{у+х1ели «когда продает, когда будет продавать», кайсу (Зл.) «возьмет и кайсу+хіели «когда берет или будет брать».
Однако целый ряд переходных глаголов имеет форму третьего лица будущего времени инфинитива с исходом на гласный -а, ср.: балта (3 л.) «оставит», лукіа «напишет», бука (3 л.) «съест» и т.д. От таких глаголов деепричастия времени несовершенного вида образуются путем замены исходного глас 66 » ного -а гласным -у, ср.: балта (3 л.) «оставит» и балту + хіели «когда оставляют», лукіа (З л.) «напишет» и лукіу + хіели «когда пишет» и т.д. С.Н.Абдуллаев полагал, что суффикс -хіели происходит от слова хіял «время, положение» [Абдуллаев 1954: 1961]. Рассматривая этимологию суффикса - хіели нам кажется более правильной точка зрения М.-С.М. Мусаева, который считает, что данный суффикс представляет собой бывшее существительное, обозначающее понятие «день», ср.: хіери «день», хіерели «днем» при дуги «ночь» и бугели «ночью».
Образование деепричастий места
Деривационных формантов, образующих деепричастия места, в даргинском литературном языке сравнительно мало. Их всего три: - xlu, -на, -над, которые отмечены в даргиноведческой литературе [Абдуллаев С. 1954:195; Аб-дуллаев 3. 1969:64; Сулейманов 1964:195; Муталов 2002:164]. Процедура образования деепричастий при помощи данных суффиксов характеризуется некоторыми характерными особенностями. -xlu (- uxlu) Специалисты расходятся в определении производящей основы и деривационного форманта в деепричастиях места на -xlu. Так, например, З.Г.Абдуллаев выделяет -xlu [Абдуллаев 3. 1969: 64] , С.Н. Абдуллаев - xlu и йхїй [Абдуллаев С. 1954: 195], Б.Сулейманов - uxlu и -уйхіи [Сулейманов 1964: 195]. Дело в том, что этимология звуков - и- /-й- и комплекса звуков - уй -, стоящих перед суффиксом -xlu, остается недостаточно ясной, о чем и будет сказано несколько ниже. Деепричастия места на -xlu образуется путем присоединения суффикса -xlu к форме прошедшего времени совершенного вида с примыкающим тематическим гласным -м-д ср.: вакіиб «пришел» и вакіиб-и + xlu «туда, куда пришел», батур «оставил» и батур -и + xlu «туда, где оставил, белкіун «написал» и белкіун -и + xlu «туда, где написал», бегіун «посеяли» и бегіун-u + xlu «туда, где посеяли», акіуб «родился» и акіуб - и + xlu «туда, где родился».
Деепричастия на -xlu образуются на базе основы несовершенного вида с наращением комплекса -уй-, ср.: ваш-ес «приходить» и ваш-уй+ xlu «туда, куда ходит» балт-ес «оставлять» и балт- уй+ xlu «туда, где оставляют», бик-ес при-водить и бик -уй + xlu «туда, куда приводят», белгі-ес «сеять» и белгі-уй + xlu «туда, где сеют» и т.д. Кроме того, при помощи суффикса -xlu (- uxlu) деепричастия места образуются от формы инфинитива совершенного и несовершенного видов, что до сих в даргиноведении оставалось не замеченным, ср.: вакіес +и + xlu «туда, куда надо прийти» вашес + и + xlu «туда, куда надо приходить» и т.д.
Как было подробно показано выше, деепричастия места склоняются по местным падежам, дифференцируя пространственные отношения на более конкретные частные отношения в соответствии с ответами на вопросы: чина? «ку-да?» чинаб? «где?» чинабяхП «в какую сторону?» и чинад? «откуда?» Элементы -и-, -й-, -у-, -уй-, отмечаемые между производящей основой, равной конкретной завершенной глагольной форме (формам прошедшего со вершенного индикатива) или первичной глагольной основе несовершенного вида с конечным историческим корневым согласным (ср.: лукі-, ваш-, бик-, балт- и т.д.) и суффиксом -xlu, в существующей литературе, как правило, квалифицируются как тематические гласные [Трубецкой 1987:83; З.Абдуллаев 1969:65; Магометов 1979: 220-225] или «пустая морфема» [Мута-лов 2002:164]. Говоря об этимологии этих тематических гласных необходимо отметить, что существуют определенные основания, чтобы предположить, что они представляют собой остаточные компоненты суффиксов исторических причастий [Мусаев 1989:169-172].
Весьма уместно, указать и Via то, что за тематическим гласным -у- исторически, быть может, следовал согласный: у — у + согласный [Трубецкой, там же]. Этот предполагаемый согласный, на наш взгляд, был ничем иным, как окаменелым классным показателем. В связи с этим важно отметить, что в ряде диалектов функционирует причастный суффикс - уй, напоминающий тематический комплекс звуков -уй-, о котором мы говорили выше, ср.: губ. вашуй «приходящий» и ваги-уй +xlu «туда, куда ходит». Следовательно, элемент -уй-, отмечаемый в литературном языке между глагольной основой и суффиксом -xlu, действительно является историческим суффиксом причастия. Это подтверждается еще и тем, что в историческом аспекте форма многих деепричастий представляет собой историческое причастие + наименование пространственного или временного понятия.
Если в данном аспекте рассмотреть и другой теиматический гласный -и-, отмечаемый между производящей основой, равной современной глагольной форме совершенного вида прошедшего времени индикатива и деепричастным суффиксом -xlu (ср.: вакіиб - и + xlu «туда, куда пришел»), довольно убедительно раскрывается и его этимология. Думается, что тематический гласный -и- представляет собой часть известного в ряде диалектов суффикса прилагательного и причастия -ил, В таком случае современная деепричастная форма места вакіиб- и + xlu «туда, куда пришел» в своем истоке представляет собой сочетание причастия вакіибил «пришедший» с суффиксом -xlu, восходящим к названию пространственного понятия, ср.: вакіибил +xlu букв, «пришедшее место» — вак1ибилх1и — вакіиби хіи — вак1ибих1и «туда, куда пришел». Примечательно то, что в урахинском диалекте тематический гласный -и- в по добных деепричастиях является долгим (ср.: урах. вакіибихіи), что может быть, как нам кажется, является следствием утраты последующего согласного -л. Аналогичным является происхождение другого деепричастия места на -xlu, образованного от инфинитива, которое в своем истоке являлось также сочетанием причастия и морфемы -xlu. В данном случае причастие образовано от инфинитива (ср.: вакіес + ил или вак1ес+си, «тот, который должен прийти»), с которым и сочетается морфема -xlu, ср.: вакіесил + xlu —+вак1есих1и іти вакіесси + х 1 и— вак 1 исих 1 и.
