Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Советское законодательство в отношении лишенных избирательных прав и практика его применения в Западной Сибири 44
1. Эволюция законодательства о "лишенцах" (1918 -1936 гг.) 44
2. Практика применения избирательного законодательства в отношении "лишенцев" в Западной Сибири в 1920-е - 1936 г. 88
Глава II. "Лишенцы" города Новосибирска (1926 - 1936 гг.) 123
1. Демографические, социальные и культурные характеристики 123
2. Категории "лишенцев" города Новосибирска 149
Глава III. Сельские "лишенцы" (1926 - 1936 гг.) 190
1. Демографические и социальные характеристики 190
2. Категории сельских "лишенцев" 213
Заключение
Список использованных источников и литературы
Приложение I
Приложение II
- Эволюция законодательства о "лишенцах" (1918 -1936 гг.)
- Практика применения избирательного законодательства в отношении "лишенцев" в Западной Сибири в 1920-е - 1936 г.
- Категории "лишенцев" города Новосибирска
- Категории сельских "лишенцев"
Эволюция законодательства о "лишенцах" (1918 -1936 гг.)
Впервые избирательное право в России было введено, как известно, в годы первой русской революции, законами от 6 августа и 11 декабря 1905 г., а также Положением о выборах в Государственную Думу 1906 г. Оно было цензовым; значительная часть населения вообще не имела избирательного права; выборы не были прямыми (сначала выбирали выборщиков, а те избирали членов Государственной Думы, при этом для рабочих они были многоступенчатыми) и проводились по куриям; голосование проходило открыто.
По законам 1905 г. и Положению 1906 г. избирательные права были предоставлены всем оседлым гражданам, имевшим недвижимую собственность, землю, платившим налоги, служившим на службе в государственных и общественных учреждениях или работавшим на больших промышленных предприятиях; иными словами, "всем тем, кого легко усчитать"1. Для остальных были введены цензы по имуществу, налогу, работе и т.п. Вовсе были лишены избирательных прав: женщины, граждане моложе 25 лет, учащиеся и студенты, военные, представители администрации и полиции, инородцы и иностранные подданные, опороченные и привлеченные к суду. Вводилась куриальная система выборов, которая ущемляла права значительной части населения. В 1906 г. были созданы три курии: уездных землевладельцев, городских избирателей и крестьян, в 1907 г. появилась еще одна - рабочая. Каждая курия избирала определенное количество выборщиков, которые потом избирали депутатов Думы. Однако число выборщиков не соответствовало числу социальных групп населения. Землевладельцы имели право выбирать больше выборщиков, чем рабочие и другие представители городского населения. Таким образом дворянству и крупным собственникам обеспечивалось преимущество на выборах2. Очевидно, что избирательная система царской России не являлась демократичной и значительная часть населения оказывалась лишенной избирательной прав (имели право избирать из 78 млн лишь 14 млн крестьян и из 21 млн лишь 750 тыс. рабочих)3. В ведущих европейских странах - Англии, Франции, Германии также существовали значительные ограничения в избирательных правах части населения, не стоит забывать, что само понятие "всеобщее избирательное право" в начале XX в. отличалось от современного. В большинстве стран не обладали избирательными правами женщины, военные, неимущие и др.
Радикальные изменения в российскую избирательную систему внесла Февральская революция. Уже 3 марта 1917 г. Временное правительство утвердило Декларацию, в которой обещало созвать Учредительное собрание на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. 25 марта Временное правительство приняло постановление "Об образовании Особого Совещания для изготовления проекта Положения о выборах в Учредительное собрание"5. К 23 сентября 1917 г. работа над положением о выборах была окончена. Закон предусматривал принцип всеобщего избирательного права. Специально оговаривалось "без различия пола", чем уже осуществлялась революция в избирательных системах того времени. Возрастной ценз был снижен до 20 лет6.
Участвовать в выборах могли лица, имевшие российское гражданство. Лишались избирательных прав лишь умалишенные, глухонемые, находящиеся под опекой, осужденные в определенных случаях, несостоятельные должники, дезертиры, члены царской семьи. Проводился принцип прямых выборов - избрание депутатов непосредственно населением. Согласно установленному принципу равных выборов, никто не мог иметь больше одного голоса, и эти голоса были равноценны. Голосование проводилось тайно, путем подачи записок7.
Таким образом, в результате Февральской революции в России была установлена демократичная избирательная система. В ней коренным образом пересматривались обычные для того времени ограничения по лишению избирательных прав, принятые в европейских передовых странах. К сожалению, опыт выборов в Учредительное собрание в 1917 г. на основе демократичного избирательного права не был закреплен дальнейшей политической практикой.
Советские правоведы, оправдывая слом "старой буржуазной" избирательной системы и создание недемократичной советской избирательной системы, называли "созданное после Февраля избирательное право являлось вчерашним днем и пройденным этапом" , поскольку основой советской избирательной системы послужила практика выборов в советы, сложившаяся в 1905 и в 1917 гг. С точки зрения советских исследователей, советы с момента своего возникновения действовали как классовые организации: в них избирали рабочих, либо защищавших их интересы, профессиональных революционеров, аналогичным образом формировались советы солдатских и крестьянских депутатов после Февральской революции); в них не могли избирать и быть избранными другие группы населения9. Другим излюбленным доказательством демократичности советской избирательной системы для советских историков и правоведов служил тот факт, что в советской России оказалось лишенными избирательных прав всего "5 - 10%", тогда как в царской России, напротив, обладало избирательным правом лишь незначительное меньшинство.
Большевики изначально не скрывали, что они собираются создавать пролетарское, а не демократическое государство. Поэтому в выборах рабочие получили преимущество перед крестьянами, а бывшие привилегированные классы вообще не получили права на участие. Проблему отстранения от выборов части населения большевики рассматривали как первоочередную, поскольку она непосредственно была связана с завоеванием и удержанием власти. Уже в декабре 1917 г. Комиссариат внутренних дел издал специальное обращение "Ко всем Советам рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов", в котором рекомендовалось "не избирать в Советы крестьянских депутатов кулаков, торговцев и других эксплуататоров"10. Эта идея нашла отражение в "Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа", а в Конституции РСФСР, принятой 10 июля 1918 г. V Всероссийским съездом Советов, была окончательно оформлена в виде статьи, предусматривавшей лишение избирательных прав. Лишение избирательных прав как мера устранения части населения от выборов сама по себе не отличалось новизной, но до большевиков лишение избирательного права не считалось основанием для ограничения в других политических и социальных правах. Большевики установили прямую зависимость между наличием избирательного права и другими правами. Если в 1918 г Конституция РСФСР предусматривала только два ограничения в правах (не обладали активным и пассивным избирательными правами, а также не имели права защищать Советскую республику с оружием в руках11), то уже в годы гражданской войны их стало больше, а к концу 1920-х гг. - более десяти.
В ст. 65 Конституции РСФСР 1918 г. определяли семь категорий лишенных избирательных прав:
а) лица, прибегающие к наемному труду, с целью извлечения прибыли;
б) лица, живущие на нетрудовые доходы, как-то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.;
в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;
г) монахи, духовные служители церквей и религиозного культа;
д) служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранного отделения, а также члены царствовавшего дома;
е) умалишенные и состоящие под опекой;
ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором12.
Единого основания для лишения избирательных прав не было. Прежние (существовавшие в царской России) основания большевики как бы перевернули наоборот: теперь мотивом для дискриминации становились не отсутствие, а наличие имущественного ценза, профессиональная деятельность в прошлом или социальное происхождение.
Помимо уже названной ст. 65 Конституции, имелась ст. 23, которая давала возможность "лишать отдельных лиц или группы прав, которые пользуются ими в ущерб интересам социалистической революции" . По сути именно эта статья заложила основы для дальнейшего произвола в толковании мотивов к лишению избирательных прав, т.к. позволяла подвести под нее любую группу населения, которая в определенный момент, с точки зрения властей, могла представлять угрозу. Примером могут быть категории административно-ссыльных, бывших белых офицеров и многих других.
Практика применения избирательного законодательства в отношении "лишенцев" в Западной Сибири в 1920-е - 1936 г.
Изучение проблемы воплощения норм инструкций о выборах в реальность предполагает анализ того, как в действительности обстояли дела с лишением и восстановлением в избирательных правах в Западной Сибири; с какими сложностями сталкивались местные власти при лишении избирательных прав в разные кампании; каковы были основные нарушения и какие меры предпринимались к их устранению.
Выше уже отмечалось, что в первой половине 1920-х гг., когда только складывались процедуры, связанные с лишением избирательных прав, центральные и местные власти не проявляли особого интереса к этой группе. Ей не уделялось много внимания и в посвященных выборам документах этого периода. В различных отчетах, сводках о проведении выборов про "лишенчество" либо вообще не упоминалось, либо отмечалось изменение численности "лишенцев". В редких случаях отмечались процедурные нарушения, связанные с лишением прав. Судя по такого рода сводкам вышестоящие органы интересовались в первую очередь проведением выборных собраний, тем, кто становился депутатом, его партийная и социальная принадлежность, грамотность и т.д.
В начале 1920-х гг. сибирские власти, согласно предписаниям сверху, издавали собственные инструкции, в которых учитывались местные особенности. В 1921 г. Сибревкомом издается "Временная инструкция по выборам в советы". В ее главе об избирательном праве, оговариваются помимо перечисленных в Конституции 1918 г., особые категории, которые на территории Сибири также должны были лишаться избирательных прав. К ним, в частности, относились: "д) комсостав Колчаковской милиции и все сотрудники Колчаковской контрразведки; з) состоящие менее года на службе в Советских учреждениях и в Красной армии, бывшие офицеры и чиновники Колчаковской армии, а также служащие и чиновники учреждений Колчаковского правительства" . Эти дополнения к категориям оправдывались условиями только что закончившейся гражданской войны. Впрочем, уже в 1922 г. в циркуляре о проведении выборов эти категории исключаются из списка подлежащих лишению избирательных прав171. В отличие от других регионов, весьма произвольно трактовавших Конституцию и дополнительно лишавших избирательных прав до десятка различных категорий172, в Сибири особых нарушений не было. Процедурные вопросы, связанные с составлением и оглашением списков, восстановлением в правах, в местных инструкциях начала 1920-х гг. вообще не оговаривались.
Составление списков "лишенцев" согласно инструкций 1922, 1924 и 1925 гг., возлагалось на членов сель-, вол- или горизбиркомов. Однако в Сибири этим занимались члены избирательных комиссий, как правило, в городах, да и то не во всех. В деревнях же вопрос о составе списков зачастую решался либо непосредственно на перевыборных собраниях, либо на общих сельских сходах. "Списки лишенных избирательного права повсеместно рассматривались на общих сельских собраниях, где таковые и составлялись по каждому сельсовету отдельно", - сообщал в своем докладе "о перевыборах сельсоветов и райисполкома в Анжеро-Судженском районе" 12 ноября 1924 г. секретарь райкома РКП(б) Муравник . Типичное явление первой половины 1920-х гг. - отсутствие в отдельных селах категории "лишенцев" как таковой. Так, в информационном отчете ответственного секретаря Смоленского райкома РКП(б) Канаева, направленного в Бийский уездный комитет РКП(б) 18 октября 1924 г., приводились сведения по каждому, входящему в этот район селу, из которых следовало, что в трех из девяти селах вообще не оказалось ни одного человека, лишенного избирательных прав174.
В избирательную кампанию 1925 г. численность лишенных избирательных прав сократилось еще более, что связано в первую очередь с расширением круга избирателей на основе инструкции ВЦИКа от 13 октября 1925 г. Правда, как отмечается в информационной сводке от 28 декабря 1925 г., составленной по материалам информационно-статистического подотдела Сибкрайкома РКП(б), "это уменьшение объясняется также и тем, что места стали лучше и внимательнее разбираться в этом вопросе"175. Однако так ли это?
В первой половине 1920-х гг. местные власти при недостатке инструктирования и опыта по своему усмотрению определяли круг "лишенцев", не всегда в соответствии с инструкциями и Конституцией. Местные органы лишали избирательных прав "прибывших в деревню недавно"; достаточно часто пользовались оговоркой об ограничениях по возрасту (мужчины до 55 лет, женщины до 50 лет) . В сводках нередко встречаются сведения о лишении избирательных прав глухонемых, слепых, инвалидов, "замеченных в самогонокурении, а иногда и просто в пьянстве" . Встречались, впрочем, и ошибки, вызывавшие особое недовольство со стороны вышестоящих властей, - предоставление прав тем, кому они не должны принадлежать. В информационной сводке по перевыборам советов в Сибири, составленной по материалам информационно-статистического подотдела Сибкрайкома ВКП(б) от 28 декабря 1925 г., отмечалось, что "в Барнаульском округе были отдельные случаи попыток предоставления избирательных прав бывшим урядникам на том основании, что они де за последнее время исправились"178. Вместе с тем, в первой половине 1920-х гг. нарушения при лишении избирательного права не носили массового характера. Это подтверждается, в частности, малочисленностью жалоб со стороны неправильно лишенных. К сожалению, нам не удалось выявить сведения об общем количестве жалоб за этот период по Сибири (хотя возможно, что их не существовало из-за невысокого интереса к ним властей). В избирательную кампанию 1925 г. все инстанции констатировали определенное увеличение жалоб из-за того, что лишенные в прошлую кампанию избирательных прав требовали своего восстановления в связи с изменением инструкции о выборах. Как отмечалось в отчете Славгородского уездного комитета РКП(б), за 1925 г. "количество жалоб, по сравнению с прошлой кампанией, значительно увеличилось, если в прошлый раз с города поступило одно заявление, а с уезда ни одного, то в эти перевыборы пришлось разбирать поступивших с города 14 и с уезда 17"179. Конечно, эти цифры кажутся ничтожными по сравнению с будущими; в кампанию 1926/1927 г. поток жалоб увеличится в десятки раз, а в 1928/29 г. - достигнет 1,5-2 тыс. на каждый округ.
В виду небольшого числа самих "лишенцев" и поступавших от них заявлений о неправильном лишении жалобы разбирались практически сразу. По крайней мере, нам не удалось обнаружить в документах жалоб на их несвоевременное или несправедливое рассмотрение. В первой половине 1920-х гг., возможно, из-за отсутствия отработанных норм каждый избирком представлял себе процедуру восстановления в правах по-своему и поступал сообразно обстоятельствам. В 1925 г., когда в инструкции уже оговаривался порядок восстановления, в деревнях в нарушение норм инструкции продолжали восстанавливать в правах не после подачи заявления в избирком, а непосредственно на перевыборном собрании или сельском сходе .
Немаловажным фактором отсутствия в начале 1920-х гг. пристального интереса самих граждан к их лишению избирательных прав являлось то, что первоначально оно не подразумевало особых ограничений, помимо невозможности служить в Красной Армии и принимать участие в выборах в советы. Кроме того, жесткого прессинга на "лишенцев" еще не было, сами "лишенцы" и окружающие относились к подобному ограничению относительно спокойно. По крайней мере борьба за восстановление в правах не доходила до угроз, террористических актов по отношению к членам избиркомов, как это будет позже.
С выходом инструкции ВПИКа 4 ноября 1926 г. ситуация с лишением и восстановлением в правах значительно изменилась: существенно расширился круг "лишенцев", изменилась процедура лишения и ужесточились условия восстановления в избирательных правах. Но главным являлось то, что и центральные, и местные власти вопросу лишения избирательных прав стали уделять значительно больше внимания, чем прежде.
С принятием новой инструкции у сибирских властей в первую очередь возникли вопросы, касающиеся толкования некоторых пунктов инструкции. Наибольшее количество вопросов было по впервые введенной категория бывших белых офицеров. Ранее, в 1925 г., возникал вопрос о министрах и товарищах министров в правительстве Колчака, занимавших ответственные должности при Сиб-ревкоме. Но тогда речь шла хотя и о ценных, но все же нескольких сотрудниках . В 1926 г. после введения инструкции возникла ситуация, когда сибирские власти должны были лишить избирательных прав бывших белых офицеров, давно работавших в советском аппарате. Местные власти полагали, что поскольку бывшие белые офицеры и военные чиновники в связи с амнистией к десятой годовщине Октябрьской революции были сняты с особого учета ОПТУ, то они автома-тически должны быть восстановлены в правах . Однако как следовало из разъяснений ВЦИКа, амнистия не имеет никакого отношения к избирательным правам бывших белых офицеров183. Более того, на просьбу Сибкрайисполкома о предоставлении избирательных прав бывшим белым офицерам, не служившим в Красной Армии, но являющимся ценными работниками, ВЦИК ответил отказом, сославшись "на большие политические затруднения и осложнения в профсоюзах"184. Однако Сибкрайисполком проявил настойчивость в своем нежелании причислять к "лишенцам" бывших белых офицеров, а также увольнять их с работы и исключать профсоюзов).
Категории "лишенцев" города Новосибирска
В ст. 65 Конституции РСФСР 1918 г. определялись семь категорий граждан, не имевших права избирать и быть избранными в Советы всех уровней. Прежде всего к ним относились "лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли" . Необходимо иметь в виду, что разделение по ряду категорий "лишенцев" (нетрудовые доходы, "эксплуатация наемного труда", предпринимательство и торговля) было весьма условным. Местные власти зачастую лишали избирательных прав человека сразу по нескольким пунктам инструкции. Происходило это потому, что, например, владелец любого предприятия, по мнению властей, не только эксплуатировал наемный труд, но и жил на нетрудовые доходы. "Кулаков", кустарей лишали избирательных прав также и за "эксплуатацию наемного труда", и за торговлю собственными изделиями и продуктами.
В Новосибирске, как и в других городах страны, категория "эксплуататоров наемного труда" в составе "лишенцев" не была многочисленной ни во второй половине 1920-х, ни в первой половине 1930-х гг., в разные годы она не превышала 3,4 - 4,7% .
Здесь в изучаемой группе "эксплуататоры наемного труда" составляли 12% от общего числа. При этом в 1920-е гг. они включали преимущественно бывших помещиков, а также кустарей и мелких хозяев, использовавших наемный труд. В 1930-е гг. численность данной категории увеличилась за счет бежавших из деревни "кулаков".
В конце 1920-х - начале 1930-х гг. в городе, в отличие от села, группа "эксплуататоров" была очень разнородной. Она состояла примерно на 50% из бывших "кулаков", на 40% - из кустарей, единоличников и мелких хозяев, использовавших наемный труд и на 10% из предпринимателей и помещиков, которых можно отнести к т.н. бывшим эксплуататорам.
Женщины среди рассматриваемой категории составляли всего 3%, что вполне объяснимо, т.к. они не являлись ни главами зажиточных крестьянских семей, ни владельцами предприятий и ремесленных мастерских. Лишь после смерти мужа, значительно реже отца, представительницы слабого пола вынуждено становились главами семей и в этом случае могли быть причислены к упомянутой категории "лишенцев".
В изучаемой совокупности лиц, лишенных избирательных прав за эксплуатацию наемного труда, преобладали люди среднего от 30 до 50 лет - 56% и старшего (более 50 лет - 28%) поколений, в то время как молодежи было лишь 16%. Большинству "кулаков" было от 30 до 50 лет. Среди ремесленников и мелких городских хозяев, напротив, более трети составляли молодые люди до 30 лет.
В отличие от большинства других категорий (кроме членов семей) в группе "эксплуататоров" много уроженцев Сибири (43%). Они доминировали среди кустарей и мелких хозяев. Среди "кулаков" более половины составляли коренные сибиряки, хотя было немало (35%) и переселенцев из Центральных, Волго-Вятского регионов, Украины, Белоруссии. Большинство мигрантов оказались в крае во время столыпинской реформы. Среди тех, кого можно было бы назвать помещиками и крупными предпринимателями, почти все - выходцы из других регионов (Центрального, Поволжского, Украины).
По национальной принадлежности большая часть (87%) "эксплуататоров" -русские, хотя представлены и другие национальности: украинцы, белорусы, евреи, татары, поляки, (см. табл.5.)
Именно среди них было больше всего неграмотных (26%) и менее всего людей со средним и высшим образованием (10%). Столь высокий процент неграмотных объясняется присутствием бывших "кулаков", жителей сельской местности. Впрочем, 45% среди них имели начальное или сельское образование, что для деревни является достаточно высоким показателем (по переписи 1926 г. в сельской местности Новосибирского округа неграмотными оставались 44,2% мужчин, а в Сибирском крае в целом этот показатель составлял 60,3%)19. Почти все кустари и мелкие хозяева, за редким исключением (менее 2%), имели начальное образование. Самыми образованными среди лиц данной категории, естественно, были бывшие помещики и предприниматели.
Поскольку категория "эксплуататоров наемного труда" была весьма разнородной по своему составу, занятия ее представителей очень сильно различались. Самыми стабильными они были у "кулаков", которые основную часть жизни занимались землепашеством, хотя, переселившись в Сибирь, одни из них в молодости работали по найму, другие занимались кустарным трудом. Единственный серьезный перерыв в их традиционном занятии был связан с участием в войнах. Значительная часть "кулаков" принимала участие в первой мировой и гражданской войнах (как на стороне белых, так и красных). При этом в Красной Армии служил каждый пятый, а в белых - лишь каждый десятый. После демобилизации крестьяне вернулись к хлебопашеству и занимались им до 1929 - 1930 гг. Некоторые в рассматриваемой группе "кулаков", не дожидаясь "раскулачивания", ликвидировали свое хозяйство и переселились в город. Были и такие, кто оказывались в Новосибирске после отбывания наказания. Все они, став горожанами, радикально поменяли уклад своей жизни, привычные занятия, старались устроиться на стройки, заводы, работали плотниками, печниками, извозчиками и т.д.
Бывшие помещики и предприниматели в изучаемой группе в гражданской войне активного участия не принимали и после экспроприации принадлежащего им имущества, устраивались в советские учреждения. Большинство из них сохранили профиль своего занятия. Так, например, Д.Ф. Могилевский до революции владел кожзаводом, а позже стал специалистом по кожевенному сырью в Сибкрайгосторге20, И.И. Туренко до революции имел завод, а в 1928 г. работал заместителем управляющего Сибирской краевой конторой машинного синдиката21, A.M. Горталов, П.М. Гаркун - до революции помещики, в годы советской власти - агрономы22.
Судьбы кустарей и мелких хозяев складывались по-разному. Одни ремесленники прошли через ученичество, затем трудились в собственной мастерской с наймом учеников или рабочих (возможно, с перерывом на период войны). Другие и особенно выходцы из деревень, до открытия своих мастерских сменили немало занятий: вернувшись с войн, работали по найму, на предприятиях, занимались торговлей и лишь затем открывали свои мастерские. В 1927 - 1929 гг., когда кустарей, работавших с использованием наемного труда, лишили избирательных прав, они стали добиваться своего восстановления в правах. Поняв, что это невозможно, на рубеже 1929-1930-х гг. сочли за благо закрыть свои кустарные мастерские и устроиться на предприятия, стройки или в кустарные артели.
Крайняя нестабильность была характерна для занятия новосибирских извозчиков, которых также причисляли к категории "эксплуататоров" за найм работников для работы на второй лошади или по болезни. Редко кто из них занимался извозом более двух-трех лет. В годы нэпа они перепробовали все возможные занятия: торговлю, работу по найму и на предприятиях. После лишения избирательных прав они старались найти стабильную работу или устроиться извозчиками в советские учреждения, на предприятия.
Мелкие городские хозяева (владельцы парикмахерских, постоялых дворов, столовых, чайных и т.п.) в годы нэпа обзавелись своим делом, перепробовав до этого массу других занятий, в т.ч. мелкую торговлю, работу по найму, на предприятиях и т.п. После лишения избирательных прав они старались ликвидировать свое дело, тем более что для большинства оно приносило небольшие доходы.
Пытаясь вписаться в советскую действительность, многие бывшие "эксплуататоры наемного труда" старались устроиться на работу в советские учреждения и на предприятия, вступить в профсоюзы. Так, к моменту подачи апелляций половину из них составляли члены профсоюзов. Бывшие владельцы кустарных мастерских, заведений и даже бывшие помещики и предприниматели, как правило, состояли членами профсоюзов. Это давало дополнительный шанс к их восстановлению в правах. Наибольшие проблемы с устройством на работу и вступлением в профсоюз были у бывших "кулаков".
Категории сельских "лишенцев"
Лишенные избирательных прав за использование наемного труда ("кулаки") не являлись самой многочисленной категорией в сельской местности ни во второй половине 1920-х, ни в первой половине 1930-х гг. В 1925 - 1926 гг. в целом по стране их было 3,7%, в 1927 г. - 11,1, в 1929 г. - 10,5, в 1931 г. - 20,1%п. В Сибирском крае доля этой категории была несколько выше, чем в целом по стране: в 1927 г. они составляла 14,4% от общей численности "лишенцев", в 1929 г. -16,2%12.
Как отмечалось выше, советское избирательное законодательство в разные периоды причисляло к "кулакам" различные группы крестьян. До 1926 г. применение сезонного наемного труда не каралось лишением избирательных прав. Позже список "признаков" т.н. кулаков стал увеличиваться. Наконец, постановление ЦИК и СНК СССР от 23 февраля 1930 г. об утверждении нового Положения о едином сельскохозяйственном налоге и введении его в действие на 1930/1931 гг. причислило к "кулакам" практически все категории сельских "лишенцев", включая "владельцев промышленных предприятий", торговцев, "сдающих внаем жилье", и даже служителей религиозного культа. Если исходить из духа и логики последнего документа, то всех сельских "лишенцев" можно рассматривать как некую единую группу.
Деление сельских "лишенцев" на категории было очень условным. Наибольшие сомнения возникали у нас при разделении крестьян на "эксплуататоров наемного труда", владельцев сельскохозяйственных "предприятий" и торговцев, потому что крестьянин, торговавший на рынке или имевший лавку, вел хозяйство и мог использовать наемный труд. Владельцы сельскохозяйственных "предприятий" также имели хозяйства и, как правило, прибегали к наемному труду и т.д. При анализе личных дел сельских "лишенцев" выяснилось, что избирательные комиссии обычно выделяли главный пункт лишения и уже под него "собирали" доказательства. При причислении к торговцам обычно указывали вид и размер торговли (патент, доходность, налогообложение и т.п.), к владельцам сельскохозяйственных "предприятий" - род, доходность, налогообложение "предприятия", иногда год приобретения, применение наемного труда. К "классическим кулакам" относили тех, кто использовал для сельскохозяйственных работ наемный труд, и сдавал в наем сложные сельскохозяйственные машины. В соответствии с этим подбирались и нужные доказательства: договоры о найме труда (или свидетельские показания), карточки неземледельческих заработков, сведения о доходности и т.п.
К категории "кулаков" нами отнесены сельские "лишенцы", которым вменяли в вину эксплуатацию наемного труда и сдачу в наем сельскохозяйственных машин. Эти два основания для лишения прав практически всегда сопутствовали друг другу, редко прав лишали по одному из них. По двум пунктам лишили 88,5% представителей данной группы, только за эксплуатацию наемного труда - 9,7, за сдачу в наем сельскохозяйственных машин - 1,8%.
В изучаемой нами группе сельских "лишенцев" "эксплуататоры наемного труда и сдававшие в наем сельскохозяйственные машины" были самой многочисленной категорией: в 1920-е гг. они составляли 35% от общей численности группы, в 1930-е гг. - 66%. До 1926 г. никто из них не подвергался дискриминационной мере. Впервые в кампанию 1926/27 гг. за это был лишен избирательных прав 1%. Пик же лишения прав по этим пунктам пришелся на перевыборные кампании 1928/29 гг. (33%) и на 1930 г. (31%). В дальнейшем число вновь лишенных "эксплуататоров" сократилось и составило в 1931 г. 12%, в 1932 г. - 7, в 1933 г. -14%. Поиск "кулаков" не прекращался и в 1934 г., лишенными по этим пунктам оказались еще 2% (см. Табл. 8).
Среди "кулаков" превалировали мужчины, женщины составляли лишь 1,4% от категории. Ситуация, когда женщина являлась главой хозяйства была совершенно нетипичной и складывалась лишь ввиду отсутствия (утраты) мужа или взрослых сыновей. В этом случае, как верно отметил В.П. Данилов, женщина ока-зывалась скорее эксплуатируемой и была вынуждена нанимать работников . В своем ходатайстве Евдотья Егоровна Каргина, лишенная прав "за эксплуатацию наемного труда", с возмущением писала: "После смерти мужа жила с малолетними детьми в такой бедности работала больше лошади, и исплотировала (так в документе. - Авт.) только саму себя"14.
Вполне ожидаемо, что главами зажиточных хозяйств являлись люди преимущественно среднего и старшего поколений, т.е. те, у кого были взрослые (подрастающие) дети - работники и опыт ведения хозяйства. Не случайно, что те, кому в 1930 г. было от 30 до 49 лет составляли 64,2%, старшее поколение (от 50 до 80 лет) - 27,4%, а молодые хозяева среди - лишь 8% (см. Таблицу 12).
Более четверти "кулаков" не указали в ходатайствах места своего рождения, поэтому не ясно кто преобладал в этой категории - коренные жители или мигранты. Достоверно известно, что около трети "кулаков" являлись сторожилами, родились в Сибири. Как правило, в одной деревне жили их родственники. В 1929 -1930 гг. нередко в вину "кулакам" ставилась зажиточность хозяйств их дедов или прадедов. Мигранты из центральных и западных регионов среди "кулаков" составляли 42,2%. Более всего было выходцев из Европейской России (в основном из Центрального и Центрально-Черноземного регионов). Доля мигрантов из Украины и Белоруссии достигала почти 15%. Большая часть "кулаков" оказалась в Сибири в начале века, во время столыпинской реформы.
Поскольку выходцев из западных регионов было достаточно много, то и национальный состав "кулаков" оказался весьма разнородным. В категории преобладали русские (83,6%), доля других восточнославянских народностей также была значительной: украинцев - 11,8%, белорусов - 4,8% (см. Табл. 13).
До революции все "кулаки" принадлежали к самому массовому российскому сословию - крестьянству. Однако выяснить реальное социальное соотношение - невозможно. Сами "эксплуататоры наемного труда" решительно опровергали свое якобы "кулацкое" происхождение и, напротив, утверждали, что до революции были батраками, бедняками или "вечными середняками". Многие подробно описывали, что именно крайняя бедность, нужда и малоземелье заставили их переселиться из родных мест в Сибирь. Избирательные же комиссии имели прямо противоположное мнение о социальном происхождении лишенных прав за эксплуатацию наемного труда. Официальные лица, как правило, утверждали, что и сами крестьяне, и их родители являлись "кулаками". В этой ситуации даже приблизительное соотношение социальных групп выяснить нельзя, поскольку каждая из сторон была заинтересована в доказательстве выгодных ей дореволюционного происхождения и положения.
Уровень грамотности "кулаков" можно оценить как сравнительно высокий, неграмотные составляли около трети (достоверно известно, что неграмотных было 25,5%, но необходимо также учесть тех, о ком сведений нет, но которые также, вероятнее всего, являлись неграмотными). Поскольку в данной категории преобладали мужчины, то показатели корректнее сравнить с данными по мужскому населению. Так, среди взрослых мужчин Новосибирского округа в сельской местности неграмотных было 44,2%, т.е. примерно на 13 - 15% больше, чем в рассматриваемой группе. 41% "кулаков" не оканчивали школ, но умели читать и с трудом писать (были малограмотными). Около четверти окончили до революции церков-но-приходские школы (см. Табл. 14).
Похожие диссертации на Лишение избирательных прав как форма социально-политической дискриминации в середине 1920-х - 1936 гг. : На материалах Западной Сибири
