Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Полномочия, привилегии и принципы комплектования гвардии в России в конце XVII - первой четверти XVIII вв.
1. Формирование Преображенского и Семеновского полков в конце XVII в . 49
2. Полномочия гвардии Петра Великого 61
3. Привилегии Преображенского и Семеновского полков 89
4. Принципы комплектования гвардии 125
Глава II. Гвардия в системе общественных отношений
1. Гвардия и император 159
2. Гвардия и армия 185
3. Гвардия и русское общество конца XVII - первой четверти XVIII вв 199
Глава III. Взаимоотношения внутри корпорации
1. Взаимоотношения в рамках двух полков 222
2. Взаимоотношения преображенцев и семеновцев 256
Заключение 280
Список источников и литературы 286
- Формирование Преображенского и Семеновского полков в конце XVII в
- Гвардия и император
- Взаимоотношения в рамках двух полков
Введение к работе
История гвардии Петра Великого, безусловно, не принадлежит к числу забытых тем. Исследования в этой области проводятся уже на протяжении почти трех столетий. При этом мы можем наблюдать, во-первых, все увеличивающийся объем собранного историками материала, во-вторых, неослабевающий интерес к теме элитных воинских подразделений России.
Обе эти тенденции, несомненно, способствовали стремлениям проанализировать имеющиеся данные на ином качественном уровне. Попытки представить эти части не просто как «отборное войско по близости государя щеголевато одеваемое и жалуемое преимуществами против армии...», а как мощную и, что особенно важно, организованную силу на политической арене предпринимались неоднократно.
При этом было очевидно стремление разработать новую или адаптировать уже использующуюся терминологию. Гвардия представлялась то «группой, выражающей единые социально -политические интересы»1, то основным источником пополнения генералитета и крупной бюрократии, которые, в свою очередь, стремились «замкнуться в касту, отделяясь от низшего дворянства своими правами, образом жизни, даже языком» 2, то одной из «политико-психологических групп» . Наиболее же ярким представляется высказывание В.О.
1 Keep, John L.H. Solders of the Tsar: Army and society in Russia 1462 -1874. Oxford, 1988.102.
2 Романович-Славатинский A.B. Дворянство в России от начала XVIII в. до отмены крепостного
права. Свод материала и приуготовленные этюды для исторического исследования. СПб., 1870.
С. 60-73.
3 Гордин ЯЛ. Меж рабством и свободой. СПб., 1994. С. 191.
61-1780004 (2298x3406x2 tiff)
Ключевского, поддержанное некоторыми современниками историками4, о том, что гвардейские офицеры составляли особую «корпорацию»5.
Ряд исследователей, так или иначе касавшихся истории Преображенского и Семеновского полков, не стремясь дать им какое-либо определение, тем не менее, выделяли их в особую группу. Л.Н. Семенова в своей книге «Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII в.)» посвятила указанным полкам часть целой главы, названной «Двор и гвардия»6. Точно так же А.С. Лавров в монографии, никак не связанной с историей указанных частей, в частности, отметил, что «...в петровское время
.. .дворяне все более и более решительно распадались на две части — вестернизированную, связанную с гвардией... (здесь и далее курсив мой -прим. авт.) и провинциальную, ориентированную на армейскую службу и жизнь на склоне лет в собственном поместье» . В обоих случаях гвардия, несомненно, определяется как отдельная структура в рамках столичного дворянства.
Впрочем, положение гвардии по отношению к столичному дворянству не всегда представляется исследователям очевидным. Например, B.C. Жидков и К.Б. Соколов, упоминая в своем исследовании о событиях 1730 г., связанных с передачей престола императрице Анне, дают следующую трактовку событий: «Анна Иоанновна...прибыв в Москву, быстро обнаружила, что «затейка» «верховников» не пользуется поддержкой ни у массы дворян, ни у гвардейцев (здесь и далее курсив мой - прим. авт.)»8. Следовательно, гвардия здесь - отдельная группа, имеющая иной взгляд на внутриполитическую обстановку в стране, отличный от мнения дворянства. И это при том, что чуть ранее
4 Там же. С. 95.
5 Ключевский В.О. Сочинения в 9 томах. Т. 4. М., 1989. С. 77-78.
6 Семенова Л.Н. Быт и население Санкт-Петербурга (XVIII в.). СПб., 1998.
7 Лавров А.С. Колдовство и религия в России (1700 - 1740 гг.). М., 2000. С. 268-269.
8 Жидков B.C., Соколов К.Б. Десять веков российской ментальности: картина мира и власть.
СПб., 2001. С. 229.
61-1780005 (2292x3403x2 tiff)
гвардейские полки были названы «основным орудием борьбы за власть между враждовавшими группировками господствующего класса»9.
Даже сравнения преображенцев и семеновцев с другими группами были связаны с тенденцией на знаковом уровне подчеркнуть сплоченность гвардии путем демонстрации ее принадлежности к целому ряду военных структур, характеризующихся исключительной замкнутостью. Это видно на уровне сопоставлений петровской гвардии с римскими преторианцами, турецкими янычарами, древнерусскими дружинниками10.
Таким образом, можно сделать вывод, что за гвардией Петра Великого утвердилась репутация устойчивого единства. Однако как само содержание такого единства, так и основы, на которых оно могло сформироваться, представляются более чем туманными. Последнее вполне объяснимо. Ведь такие попытки никогда не были облечены в форму самостоятельного исследования.
Между тем необходимость такой работы очевидна. В современной научной литературе практически отсутствуют исследования процессов сословно-статусной самоидентификации применительно к военной сфере указанного периода. Изучение же именно этого аспекта - один из важнейших элементов понимания основ формирования как офицерского корпуса Российской империи, так и русского дворянства в целом. Перенесение акцентов в сферу психологии исторической группы позволяет глубже оценить весь спектр исторической проблематики, связанной с формированием элитных воинских подразделений первой четверти XVIII в. Ведь по справедливому замечанию В.Н. Марасиновой, богатейшая историография истории России не всегда в состоянии адекватно исследовать тот или иной феномен, поскольку «выпадает одно важное
9 Жидков B.C., Соколов К.Б. Указ. соч. С. 225.
10 Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции по русской истории. Т.З. М., 1846. С. 213-
221.
61-1780006 (2292x3403x2 tiff)
звено - психология человека, и потому не работают многие, казалось бы, убедительные причинно-следственные связи»11.
Таким образом, данное исследование представляет собой попытку оценить появление в системе российской государственности новой, возникшей в условиях становления абсолютизма структуры - гвардии. Структуры особой, обладающей только ей присущими функциями и формами развития, которые, в свою очередь, стали основой для становления корпорации, появления своеобразного корпоративного сознания.
В предложенной работе применительно к Преображенскому и Семеновскому полкам будет использоваться термин «корпорация».
Выбор именно этого понятия обусловлен, во-первых, его наибольшей исторической устойчивостью. Ведь само слово «корпорация» было в обиходе еще в XVIII в. Так, 4 февраля 1724 г. Петр I писал А.Д. Меншкову: «Господин полковник и светлейший князь. Абрам (Абрам Ганнибал), которой во Франции служил капитаном, привез свидетельство. Того ради определите ево поручиком в бомбардирскую роту к инженерам... Надлежит собрать корпоральство из наших полков и из детей, которые этому (то есть «инженерству») обучаются» . И хотя слово «корпоральство» здесь используется для простого обозначения группы людей и, вероятно, не несет дополнительной нагрузки, сам факт использования его в России в первой четверти XVIII в. представляется знаковым. Впоследствии сам термин не только не был утрачен, но и был активно используем в исторической науке13.
11 Марасинова В.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII в. М.,
1999. С. 27.
12 Бобровский П.О. История лейб-гвардии Преображенского полка. Приложение к Т. 2. СПб.,
1900. С. 17.
13 Русский энциклопедический словарь, издаваемый профессором Санкт-Петербургского
университета И.Н. Березиным, посвященный Его Императорскому Высочеству государю
наследнику цесаревичу. Т. 8. СПб., 1878. С.357; Всенаучный энциклопедический словарь,
составленный под редакцией В. Клюшникова. СПб., 1878. С. 967; Энциклопедический словарь
61-1780007 (2291x3401x2 tiff)
Предпочтение, отданное автором термину «корпорация», было связано также с наибольшей адекватностью последнего по сравнению с другими имеющимися в научной литературе вариантами (социально -политическая группа, политико-психологическая группа, и т. д.).
Однако, отношение к этому термину в современной историографии неоднозначное. С одной стороны, считается, что появление корпораций относится к истории средневековой Европы (цехи, гильдии, компаньонажи, монастыри, духовно-рыцарские ордена) или же к периоду становления фашистских государств14. В русле этих научных концепций появление корпорации трактуется как признак замкнутости и отсталости и оценивается часто резко негативно.
С другой стороны, нельзя не отметить все большую частоту употребления термина «корпорация» в нашей историографии в последнее время применительно к разным сословным группам (в частности, к истории русского дворянства15, армии16 и офицерского корпуса дореволюционного периода17). Хронологические рамки употребления термина при этом становятся более и более широкими, он, по сути, используется как понятие универсальное. Историки указывают на корпоративность княжеских дружин, стрелецкого войска18, с одной стороны, и советского офицерского состава в период между мировыми
Ф. Павленкова. СПб., 1910. С. 1063-1064; Русская энциклопедия (под редакцией приват-доцента С.А. Адрианова, профессора Э.Д. Гримма, заслуженного профессора А.В. Колоссовского и профессора Г.В. Хлопина). Т. 10. СПб., - Пг., 1911-1915. С. 387-388.
14 Советская историческая энциклопедия. Т. 7. М., 1965. Большая советская энциклопедия. Изд.
2. Т. 23. М., 1953. С. 48.
15 Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты. СПб., 1997. С. 20.
16 Калашников Г.В. Проблемы биографики военных деятелей России XVIII в. //
Источниковедческие и методологические проблемы биографических исследований. Сборник
материалов научно-практического семинара. СПб., 2002. С. 5.
17 Аурова Н.Н. Атмосфера и быт в кадетских корпусах Российской империи в конце XVIII -
первой половине XIX вв. // Военно-историческая антропология. Ежегодник 2002. М., 2002. С.
184; Волков СВ. Русское офицерство как историко-культурный феномен // Военно-
историческая антропология. Ежегодник 2002. М.5 2002. С. 171.
18 Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции по русской истории. Т. 3. М., 1846. С. 219.
61-1780008 (2292x3403x2 tiff)
войнами XX в., с другой стороны19. Во всех случаях термин используется, несомненно, как положительный.
Разночтения такого рода вызваны, вероятно, разной трактовкой содержания самого термина. В связи с этим при исследовании предложенной темы необходимо определить суть и значение самого понятия «корпорация» или, иными словами, сформулировать его.
«Корпорация» рассматривается как объединение, являющееся самостоятельным субъектом прав и обязанностей, отличающееся особой внутренней организацией, коллективными представлениями и интересами, а также заинтересованное в защите прав и привилегий своих членов.
Применительно к рассматриваемому периоду корпоративность тесно связана с сословной или профессиональной принадлежностью своих членов, но не определяется лишь ею исключительно.
Корпоративность не предполагает полную унификацию. В ее рамках могут сосуществовать разные люди, разные уровни отношений и субгруппы. Суть лишь в том, что границы, барьеры между этими группами не абсолютны, а, напротив, достаточно прозрачны.
Цель исследования заключается в необходимости доказать корпоративность Преображенского и Семеновского полков конца XVII -первой четверти XVIII вв., опираясь на комплексное изучение источников по ее истории и основываясь на предложенной ниже терминологии.
В задачи работы не входит рассмотрение роты Кавалергардов и Лейб-регимента. Причины такого подхода связаны, во-первых, с тем, что обе структуры были созданы значительно позднее (Лейб-регимент был организован 11 мая 1719 г.20, а Кавалергарды - 30 мая 1724 г.21) и в связи с
19 Сенявская Е.С. Психология войны в XX в.: исторический опыт России. М., 1999. С. 111.
20 Об учреждении лейб-регимента, 11 мая 1719 г. // Полное собрание законов Российской
Империи с 1649 (далее - ПСЗ). Т. 5. № 3370.
61-1780009 (2296x3405x2 tiff)
иными причинами. Кроме того, эти части не обладали ни правами и привилегиями упомянутых гвардейских полков, ни присущим последним комплексом обязанностей.
Для достижения указанной цели были поставлены следующие задачи:
Рассмотрение Преображенского и Семеновского полков как нового явления, феномена в контексте проведения структурных реформ конца XVII - первой четверти XVIII вв., а именно определение функциональных особенностей использования этих частей, наделение их привилегиями, определение принципов комплектования.
D Определение места гвардии в системе общественных отношений посредством исследования взаимоотношений преображенцев и семеновцев с императором, армейскими чинами и столичным дворянством.
D Анализ взаимоотношений в рамках корпорации как таковой, с учетом возможного установления субгрупп.
Хронологические рамки работы охватывают период с момента учреждения Преображенского и Семеновского полков (начало 1680-х гг.) до года смерти Петра Великого (1725 г.), то есть на протяжении 35-40 лет.
Источники
Источниковая база истории гвардии в целом и периода царствования Петра Великого в частности значительна. При этом материалы отличаются чрезвычайным разнообразием и многоплановостью. В связи с этим характеристика всех опубликованных и архивных документов по истории Преображенского и Семеновского полков указанного периода не представляется возможной. В предложенном параграфе будут проанализированы лишь основные источники, использованные в данной работе.
21 Об учреждении Кавалергардии в числе 23 человек, и о жалованье, рационах, амуниции и фураже сему корпусу, 30 мая 1724 г. // ПСЗ. Т. 7. № 4876.
61-1780010 (2286x3398x2 tiff)
В основу исследования положен комплекс опубликованных и неопубликованных источников. В общей сложности в диссертации использованы документы 19 фондов, извлеченные из 5 архивохранилищ (РГВИА, РГАДА, РГИА СПб., Архив РАН СПб и Рукописный фонд РНБ).
Особую значимость для указанной работы представляют гвардейские полковые архивы. В Российском Государственном военно-историческом архиве (РГВИА) сохранились фонды Преображенского (ф. 2583) и Семеновского (ф. 2584) полков. Документы, содержащиеся здесь, также весьма разнообразны. Большую часть фондов составляют документы официального делопроизводства, а именно: доклады, отчеты, приказы, статистические материалы, а также послужные списки личного состава. Сохранившиеся здесь многочисленные эпистолярные источники могут быть отнесены к указанной группе, так как являются результатом официальной переписки. Поскольку формулировка темы предполагала комплексное исследование самых разных аспектов истории гвардии (формирование комплекса прав и привилегий, комплектование, складывание официальных и неофициальных взаимоотношений преображенцев и семеновцев в рамках самих полков, а также за их пределами и т. д.), то вопрос об отборе из общего числа документов наиболее важных был ограничен лишь хронологическими рамками работы. Фактически сохранившиеся документы полковых архивов за период конца XVII - первой четверти XVIII вв. были использованы в полном объеме.
Послужные списки преображенцев и семеновцев стали основным источником по вопросу о формировании личного состава гвардии и возникновении семейственности, доклады, отчеты и приказы по полкам -для рассмотрения сложившегося здесь комплекса взаимоотношений. Переписка гвардейского полкового начальства с Петром I была важной
61-1780011 (2282x3396x2 tiff)
составляющей анализа связей императора с преображенцами и семеновцами.
Значительная часть указанной группы источников была использована для выявления новых данных об исполнении специальных поручений, возлагаемых на команды солдат и офицеров этих полков, а также на отдельных гвардейцев. Кроме того, эти источники предоставляют информацию о содержании Преображенского и Семеновского полков: выплате жалованья, выдаче довольствия, поощрениях и наградах.
Рассмотрение документов гвардейских полковых архивов как единого комплекса позволило раскрыть целый ряд обстоятельств возникновения корпоративных основ гвардии.
Необходимо отметить относительную скудость объема материалов фонда Семеновского полка по сравнению с другой гвардейской частью. Большая часть представленных здесь документов связана с детальным учетом личного состава. Семеновцы были озабочены сбором едва ли не каждодневной информации и статистики о составе солдат и офицеров, о наличии лошадей и подвод, количестве больных и т. д. .
Информация такого рода в документах Преображенского полка встречается значительно реже. В целом фонд этой части выглядит иначе. Информация дел здесь, с одной стороны, значительно менее структурирована и подробна, нежели у семеновцев, а с другой стороны, более разнообразна и многопланова. Встречаются в фонде материалы, относящиеся к истории других частей русской армии, например Ингерманландского полка23.
Отметим, что в целом фонды гвардейских частей, несомненно, связаны друг с другом. Так, в делах Преображенского полка сохранились
22 См., например: Письма разных лиц командиру Преображенского полка, 1705-1719 гг. //
РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д. 7; Письма разных лиц командиру Преображенского полка, 1705 -
1720 гг. //РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д. 8.
23 Письма разных лиц командиру Преображенского полка, 1705 - 1720 гг. Л. 3-4 об., 19.
61-1780012 (2287x3399x2 tiff)
многочисленные материалы семеновцев, в частности содержащие сведения о правонарушениях солдат и офицеров этого полка24, а также их допросы и челобитные25. В делах Семеновского полка также есть небольшая часть документов, принадлежащих преображенцам. Однако чаще это документы практического свойства. Например, цифры, связанные с учетом числа больных преображенцев, оставленных «на дороге» вместе с семеновцами26.
Источники по начальному периоду гвардии хранятся также в целом ряде фондов Российского Государственного архива древних актов (РГАДА).
Это, прежде всего, обширное собрание документов Преображенского приказа (ф. 371). Содержащиеся здесь дела чинов гвардии по уголовным преступлениям предоставляют данные о наиболее частых правонарушениях, совершаемых преображенцами и семеновцами. Изменения количественного и качественного соотношения последних позволяют оценить весь комплекс изменений, произошедших в гвардии на протяжении царствования Петра Великого. Для указанного исследования были привлечены также судебные дела, в которых гвардейцы выступали как пострадавшая сторона. Анализ источников такого рода позволил сделать ряд важных заключений об изменении отношения представителей разных социальных страт к преображенцам и семеновцам.
Сведения о полномочиях, привилегиях в гвардии, а также об организации службы в Преображенском и Семеновском полках предоставляют фонды «Уголовные дела по государственным преступлениям и событиям особой важности» (ф. 6), «Сенат и его учреждения: дела и приговоры» (ф. 248), а также «Дворцовый архив» (ф.1239).
24 См., например: Доклады царскому величеству, ордеры, челобитныя, вопросы и прочил
(30 сентября 1716 - 1 декабря 1717). // РГВИА. Ф. 2583. Оп. 1. Д. 35.
25 См., например: Допросы и челобитные разных чинов, 1715 г. // РГВИА. Ф. 2583. Оп. 1. Д. 18.
26 Письмо Г. Девесилова кн. В.В. Долгорукову от 8 декабря 1713 г. // РГВИА. Ф. 2584. Оп. 1. Д.
7. Л. 88-88. об.
61-1780013 (2280x3395x2 tiff)
Ряд дополнительных фактов об участии гвардии в войнах конца XVII - первой четверти XVIII вв., функционировании «майорских розыскных канцелярий» и финансировании Преображенского и Семиеновского полков дают материалы Российского Государственного исторического архива в Санкт-Петербурге (РГИА СПб.): Высочайшие повеления по придворному ведомству, 1703 - 1894 гг. (Ф. 466), Кабинет его императорского величества (ф. 468), Именные указы и высочайшие повеления Сенату, 1704 - 1917 гг. (Ф.1329), а также Ф. 140 Архива Российской Академии Наук в Санкт-Петербурге (Архив РАН СПб.).
Большое значение для исследования имели неопубликованные источники, хранящиеся в частных коллекциях Рукописного отдела Российской Национальной библиотеки (РНБ Рукописный фонд). Сохранившаяся тут переписка разных лиц, ряд указов Петра I, выписки из бумаг XVIII в. содержат многочисленные данные о самых разных сторонах жизни полков гвардии изучаемого периода. Информация, связанная с организацией жизни преображенцев и семеновцев в новой столице, переводами в гвардию, выплатами чинам указанных полков разного рода «дач», секретными поручениями, а также сведения о разного рода взаимных дружеских услугах, которыми обменивались гвардейцы и представители столичного дворянства и высшей бюрократии времен царствования Петра I содержатся в архивах В.А. Бильбасова и А.А. Краевского (ф. 73), Г.В. Есипова (ф. 277), П.А. Картавова (ф. 341) Олениных (ф. 542) В.А. и Д.В. Поленовых (ф. 595), И.В. Помяловского (ф. 608), С.Н. Шубинского (ф. 874), в фонде «Погодинские автографы» (ф. 588), а также в Собрании отдельных поступлений (ф. 1000).
К исследованию были привлечены разные типы опубликованных источников, что диктовалось необходимостью проведения многоаспектного анализа.
В работе использованы законодательные документы конца XVII -первой четверти XVIII вв., связанные с реализацией петровской
61-1780014 (2286x3398x2 tiff)
государственной политики в области военного строительства. К ним относятся указы самого императора27, Сенатские приговоры28 и военные уложения29. Анализ таких документов позволил оценить положение Преображенского и Семеновского полков в рамках русской армии и общества указанного периода.
Особенно значимыми здесь представляются военные уставы: «Воинский Устав» 1716 г., а также более ранние установления, такие как «Уложение или право воинского поведения 1702 г.», «Указ о порядке принесения жалоб военнослужащими и запрещении коллективных челобитий 1706 г.», «Воинский артикул» 1714 г., а также собственноручные поправки и дополнения к нему Петра Великого30. Информация, содержащаяся в вышеперечисленных документах, дает возможность изучить правила и нормы, принятые или, по крайней мере, декларированные в русской армии конца XVII - первой четверти XVIII вв. Выявление отношения гвардии к последним стало основой для понимания ее места в армии времен царствования Петра Великого.
Общегражданское законодательство и приговоры Сената предоставляют информацию о правовом положении Преображенского и Семеновского полков в указанный период.
Особое место среди опубликованных материалов по проблеме занимают источники личного происхождения.
Эта группа источников включает в себя тексты, принадлежащие перу как русских, так и иностранцев в России.
Поскольку личностное начало является одним из отличительных видовых признаков этого корпуса источников, и «личность автора
27 ПСЗ. Т. 4-7. СПб, 1830.
28 Доклады и приговоры, состоявшиеся в Правительствующем Сенате в царствование Петра
Великого (далее - Доклады и приговоры). Т. 1-5. СПб, 1880-1897.
29 Военные уставы Петра Великого (под редакцией проф. Н.Л.Рубинштейна). М., 1946.
30 Воинский устав, 30 марта 1716 г. // ПСЗ. Т. 5. № 3006; Военные уставы Петра Великого. С. 5-
79.
61-1780015 (2289x3400x2 tiff)
выступает... как организующий стержень мемуарного повествования»31, то документы русских и иностранцев в источниковедческом очерке стоит, видимо, рассматривать отдельно. Это достаточно стандартное для нашей историографии разделение тем более оправдано, что подход к факту, отбору фиксируемой информации, акцентировке тех или иных аспектов событий применительно к представленному периоду времени у авторов русских и у иностранцев традиционно различен.
Среди источников личного происхождения, обязанных своим созданием русским авторам и значительным по своей информативности для данного исследования, хотелось бы указать на следующие.
Прежде всего, это мемуары Б.И. Куракина - «Гистория о царе Петре Алексеевиче» и «Записки» И. А. Желябужского . Сюда же можно отнести и документы, носящие в целом мемуарный характер, но близкие по изложению материала к запискам или к историческому повествованию - «Записки» В.А. Нащокина34 и «История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии и взятия в плен остальных шведских войск при Переволочне» Ф.Прокоповича , а также «Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве» С.А. Медведева36. Чрезвычайно важными представляются также род официальных документов в форме ежедневных записок, направленных на описание каждодневных действий царя («Походные журналы» Петра Великого )
31 Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика: опыт источниковедческого изучения.
М., 1980. С. 27.
32 Куракин Б.И. Гистория о царе Петре Алексеевиче. // Архив кн. Ф. А.Куракина. Кн. 1. СПб.,
1892. С.39-78.
33 Желябужский И.А. Записки. СПб., 1840.
34 Нащокин В.А. Записки. СПб., 1842.
35 Прокопович Ф. История императора Петра Великого от рождения его до Полтавской баталии
и взятия в плен остальных шведских войск при Переволочне, включительно, сочиненная
Феофаном Прокоповичем. СПб., 1773.
36 Медведев С.А. Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве. //
Россия при царевне Софье и Петре I. М., 1990. С. 45-200.
37 Походный журнал Петра I, 1695 - 1725. СПб., 1853-1855.
61-1780016 (2291x3401x2 tiff)
или высокопоставленных государственных деятелей («Повседневные записки делам князя А.Д. Меншикова (1716 - 1720, 1726 - 1727 гг.)»38).
Эти источники рассматривают события русской истории, произошедшие с начала 1680-х по середину 1720-х гг., то есть на протяжении более чем 40 лет. Однако хотелось бы отметить, что за исключением «Походных журналов» Петра Великого и «Повседневных записок делам князя А.Д. Меншикова» и «Созерцания» С.А. Медведева, указанные произведения направлены на описание в первую очередь событий 1680-х- 1690-х гг. Мемуаристы останавливаются на этом периоде особо, записки освещают его наиболее полно, фактически по дням. Интерес этот объясняется, пожалуй, тем, что именно это десятилетие стало переломным для русского общества. Взятие Азова, Великое посольство, стрелецкие бунты и первые попытки «европеизировать» Россию - все это так или иначе было отличным от прежней жизни, запоминалось, требовало записи.
Отмечу, что лишь двое из авторов - Б.И. Куракин и В.А. Нащокин -служили по военной части. При этом только первый имел прямое отношение к гвардии - проходил службу в Семеновском полку. В.А. Нащокин же во времена Петра Великого находился в армейском Белгородском полку и вряд ли мог быть действительным свидетелем гвардейской жизни интересующего нас периода. Оба эти источника, однако, не могут быть отнесены к категории военной мемуаристики, где информация о военных действиях, передвижениях полков, их комплектовании, обучении, руководстве является доминирующей в силу самого жанра.
Совершенно логично, таким образом, что рассмотрение только истории стрелецких, «новоманирных» или гвардейских полков не было ни
38 Меншиков А.Д. Повседневные записки делам князя А.Д. Меншикова (1716-1720, 1726-1727 гг.) // Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII - XX вв.
61-1780017 (2289x3400x2 tiff)
для одного из авторов самостоятельной целью; повествование о них -лишь часть рассказа об этом времени. И все же парадокс состоит в том, что военное содержание во всех перечисленных источниках занимает едва ли не первое место.
Причиной тому - достаточно жесткий отбор информации со стороны самих авторов: фиксируется то, что могло бы быть интересным для потомков. А это, с точки зрения мемуариста конца XVII - начала XVIII вв., не жизнь отдельного человека, а дела государственные, в первую очередь война.
Другую характерную черту материалов личного происхождения этого периода выявил А.Г. Тартаковский: «На рубеже XVTI - XVIII вв. мемуаристика... сохраняет еще все особенности переходного времени. В эту пору ею захвачена только верхушка столичного дворянства и придворных кругов, затем, в середине века, в ряды мемуаристов включаются представители среднепоместных слоев... но в целом на всем его протяжении мемуаристика развивается в рамках дворянской культуры»39.
Действительно, все вышеперечисленные авторы - представители элиты общества своего времени: чиновники и видные администраторы (И.А. Желябужский), дипломаты (И.А. Желябужский, Б.И. Куракин), военные (В.А. Нащокин, Б.И. Куракин), высокие духовные лица (С. Медведев, Ф. Прокопович), известные литераторы.
Так, например, Б.И. Куракин (1676-1727 гг.), автор «Гистории о царе Петре Алексеевиче» - сделал столь же блестящую карьеру, как и И.А. Желябужский. Пожалуй, даже предпосылки для нее были те же -образование и знатность. Ведь князь Борис Иванович был сыном боярина Ивана Григорьевича Куракина, который в свою очередь приходился
Вып. 10. М., 2000.
39 Тартаковский А.Г. Указ. соч. С. 14.
61-1780018 (2284x3397x2 tiff)
племянником Федору Федоровичу Куракину, воспитателю царя Федора. Сам же князь Борис Иванович был свояком Петра Великого, так как государь и он были женаты на двух родных сестрах - Евдокии и Ксении Лопухиных.
Раннее вступление в ряды гвардии (Семеновский полк), участие во всех потехах, походах на Азов, баталиях Северной войны, в том числе и в сражении под Полтавой, затем блестящее продолжение службы на дипломатическом поприще, назначения представителем России в Италии, Ганновере, Нидерландах, Англии, Франции, участие в европейских конференциях - «генеральных съездах», а также создание одного из первых в русской истории мемуарных произведений - все это сделало князя Б.И. Куракина одним из наиболее знаменитых сподвижников Петра I.
Написанная им «Гистория о царе Петре Алексеевиче и ближних к нему людях за время с 1682 по 1694 гг.» представляет собой обширный отрывок, уцелевший, как принято считать, от исторического труда князя Б.И. Куракина. Возможно, была написана большая часть. Она, однако, до сих пор не найдена. Тем не менее, уже сама «Гистория...», безусловно, свидетельствует о том, что потребность в историческом осмыслении петровских реформ возникла еще при жизни царя-реформатора («Гистория...» была создана в 1723-1727 гг.).
«Гистория...» написана на основе воспоминаний. И хотя возможность использования каких-либо документов для написания работы не исключена, вряд ли она может быть отнесена к произведениям собственно историческим.
Князь, как уже было упомянуто, провел немалую часть своей жизни за границей, и поэтому одной из особенностей источника является значительное количество галлицизмов в тексте. Терминология Б.И. Куракина не соответствует тому времени, к которому относятся события;
61-1780019 (2292x3403x2 tiff)
зачастую она их «опережает», так как многим русским реалиям 1680-х -1690-х гг. здесь даны имена в соответствии с европейской традицией 1720-х гг. Подобная переакцентировка позволяет по-новому оценить ряд явлений.
Высокое социальное и общественное положение, которое занимали авторы указанных мемуаров и записок, позволяет оценить как аспекты истории гвардии в целом, так и восприятие преображенцев и семеновцев обществом того времени.
Так, «Записки» известного дипломата и администратора при дворе царя Федора и царевны Софьи И.А. Желябужского (1638 - после 1709 гг.) предоставляют информацию о ряде внешнеполитических, военно-административных дел конца XVII в. Наиболее значительное место в его произведении заняли описания судебно-сыскных разбирательств. По точному замечанию В.О. Ключевского «в записках окольничего Желябужского, близкого наблюдателя и участника московских дел в те годы, длинной вереницей проходят бояре, дворяне, дьяки думные и простые, судившиеся, пытанные и разнообразно наказанные разжалованием, кнутом, батогами, ссылкой, конфискацией, лишением жизни за разные преступления и проступки...»40. Последовательная запись всех этих дел дает возможность сделать ряд выводов относительно роли не только Преображенского приказа, но и в целом гвардии и ряда других полков в подобного рода мероприятиях.
«Записки» В.А. Нащокина, появившиеся на рубеже 1750-х - 1760-х гг. (о периоде с 7 января 1707 г. по 1 сентября 1759 г.), напротив, не содержат информации о событиях большого политического или военного масштаба. Будучи армейским, а затем гвардейским офицером (во времена царствования Елизаветы Петровны В.А. Нащкин был «записан» в лейб-гвардии Измайловский полк), он много времени проводил в обеих
61-1780020 (2289x3400x2 tiff)
столицах. В своих «Записках» он отражал в основном то, что видел собственными глазами. Наиболее интересны для заявленной темы, однако, не столько достоверные сведения, сообщаемые Нащокиным о событиях времен Петра I, сколько его оценки - оценки человека среды армейской, далекой от элитных гвардейских частей, - взгляд стороннего наблюдателя.
Особое значение для предложенного исследования представляет и первая часть «Повседеневных записок» (1716 - 1720). Именно в это время, А.Д. Меншиков, будучи губернатором Ингерманландии, обладал огромной властью, занимаясь как военной сферой, так и широкими вопросами государственного управления. В 1719 г. он становится президентом Военной коллегии.
Здесь особенно важно, какое место и содержание имели контакты А.Д. Меншикова с сослуживцами - солдатами и офицерами Преображенского полка - в момент, когда светлейший князь находился в водовороте решения разного рода дел с сенаторами и губернаторами, представителями военного командования и местного управления, строителями и корабельными мастерами, архитекторами и купцами. Рассмотрение этого вопроса позволило оценить место гвардии, как в системе государственного управления, так и в отношениях с армией и столичным дворянством и царской семьей.
Западноевропейские источники личного происхождения по истории России конца XVII - первой четверти XVIII вв. более многочисленны. При этом все они обладают рядом общих черт.
Прежде всего, иностранцы, оставившие по завершении своего путешествия более или менее значительные произведения мемуарного характера или записки, посетили Россию либо в 1660-е - 1690-е гг., либо в 1710-е-1720-е гг.
Ключевский В.О. Русская история: полный курс лекций в 3 томах. Т. 2. М., 1993. С. 466.
61-1780021 (2282x3396x2 tiff)
Одни, такие как П. Гордон , И.Г. Корб , К. де Бруин , имели возможность увидеть и рассказать о России Алексея Михайловича, царевны Софьи и юного Петра. Они наблюдали покой и размеренность Московии времен «Тишайшего», раздоры между Софьей и Петром, стрелецкие бунты, едва начавшиеся перемены, первые неудачи модернизации.
Другие же - Ч. Уитворт (Витворт),44 Ю. Юль45, Ф.В. Берхгольц46, Х.Ф. Вебер47, И.-Г. Фоккеродт48 - писали уже о совсем иной России. О России, славной своими военными победами, о новой европейской державе, где количество изменений постепенно переходило в качество.
Между первыми и вторыми был разрыв в 10-15 лет. Но сколь значителен был этот период, сколь велики были произошедшие перемены: начало перестройки органов власти на местах и в центре, реформы в армии, перелом в Северной войне - знаменитая Полтава. Именно по причине «пропуска» этого десятилетия при сопоставлении источников по проблеме гвардии получается весьма своеобразная картина. Можно увидеть самое начало явления и его расцвет, переход же из одного состояния в другое фактически здесь не прослеживается.
Еще одной характерной особенностью этого корпуса источников является обыкновенная для иностранцев тенденция соотносить чуждые
41 Gordon P. Passages of the diary of General Patric Gordon in years 1635 - 1699. London, 1968.
42 Корб И.Г. Дневник путешествия в Московию (1698 и 1699 гг.). СПб., 1906.
43 Де Бруин К. Путешествие в Московию. // Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л., 1989. С.
17-188.
44 Уитворт Ч. Россия в начале XVIII в. М.-Л., 1988.
45 Юль Ю. Записки Юста Юля, датского посланника при Петре Великом (1709 - 1711 гг.).
Перевод Ю.Н. Щербачева. М., 1900.
46 Берхгольц, Ф.В, Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в России в царствование
Петра Великого с 1721 по 1725 гг. Перевод с немецкого И. Аммон. Ч. 1. // Неистовый
реформатор. М., 2000. С. 105-502; Он же. Дневник камер-юнкера Берхгольца, веденный им в
России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 гг. Перевод с немецкого И. Аммон. Ч. 2.
// Юность державы. М., 2000. С.9-324.
47 Вебер Х.Ф. Записки Вебера (перевод П.П. Барсова). // Русский Архив. 1872. Вып. 6. С. 1057-
1167, Вып. 7. С. 1334-1458. Вып. 9. С. 1614-1703.
48 Фоккеродт И.-Г. Россия при Петре Великом. // Неистовый реформатор. М., 2000. С.9-105.
61-1780022 (2291x3401x2 tiff)
явления и структуры с явлениями и структурами своей собственной страны. Выражается такой подход в основном в «назывании» того или иного предмета, в многочисленных сравнениях. Это тем более важно, что наличие в начале XVIII в. такой формы организации внешней и внутренней жизни двора ряда европейских государств (Франции, Англии, Пруссии), какой была гвардия, давно уже стало привычным. Поэтому сам факт употребления иностранцем слова «гвардия» (зачастую к полкам, официально не имеющим подобного статуса) является чрезвычайно интересным.
Практически все упомянутые иноземцы находились в России по делам дипломатической службы. А это значит - так или иначе были заинтересованы в получении информации достоверной и подробной. Способы получения таких данных были у каждого свои. Ведь занимаемые должности были самыми различными: от секретаря посольства до посла. Так, трое из авторов находились на достаточно высоких постах. Это Ч. Уитворт, Ю. Юль и Х.Ф. Вебер - английский, датский послы и брауншвейг-люнебургский резидент соответственно. Остальные - И.Г. Корб (секретарь австрийского посольства), И.-Г. Фоккеродт (секретарь королевского прусского посольства), Ф.В. Берхгольц (камер-юнкер герцога Голштинского при его посольстве) - занимали гораздо более низкие должности. Последнее, впрочем, особой помехой не являлось. Уже само положение иностранца легко открывало путь в высшее общество Москвы и Петербурга. Так попадали на страницы их дневников, донесений и мемуаров многочисленные сведения о жизни двора и факты участия в ней гвардейских или иных полков.
Лишь двое из иноземцев, посетивших в это время Россию, преследовали иные, не дипломатические цели.
Один из них - голландский этнограф и художник К. де Бруин. Будучи просто путешественником, направлявшимся через Московию на
61-1780023 (2277x3392x2 tiff)
Восток - в Персию и Индию, он, в принципе, мало интересовался жизнью высшего общества. Его, в силу профессиональных интересов, больше занимали народности, населяющие Россию, их традиции, обряды. И тем не менее, находясь в столице, он был свидетелем ряда торжеств с участием гвардейских полков.
Исключением из общего правила является и генерал П.Гордон. Иностранец на русской военной службе во времена царствования Алексея Михайловича, царевны Софьи и Петра I, он наблюдал все события как бы изнутри, как человек, которого все происходящее касалось непосредственно. С другой стороны, его «Дневнику» также присуща оценочность иностранца, человека, воспитанного в иной культурной среде.
Это произведение является, пожалуй, одним из основных источников по представленной теме.
«Дневник П. Гордона, веденный им во время его шведской и польской служб от 1655 до 1661 гг. и во время его пребывания в России от 1661 до 1699 гг.» был отмечен историографией, а именно Г.Ф. Миллером и Г.З. Байером, еще в XVIII веке. Именно к этому времени относятся и первые попытки его перевода (Гордон писал свое сочинение на английском языке). Полный перевод, однако, до сих пор еще не выполнен49. Но, по точному замечанию Д. Робертсона, автора вступительной статьи к английскому изданию «Дневника», «...фактические данные «Дневника», хотя, как правило, в искаженном виде, продолжают
49 Перевод 1892 г. (Гордон П. Дневник генерала П. Гордона, веденный им во время его шведской и польской служб от 1655 до 1661 гг. и во время его пребывания в России от 1661 до 1699 гг. М., 1892. 4.1-2) не может считаться полноценным, так как он выполнен лишь на две трети. Новейший проект перевода и публикации «Дневника» также пока не достиг своего завершения. К настоящему времени увидела свет лишь часть произведения (Гордон П. Дневник (1635-1659 гг.). М„ 2000; Он же. Дневник (1659-1667 гг.). М, 2002.). Таким образом, наиболее интересная для данного исследования часть (1680 - 1690-е гг.) остается, пока не опубликованной. Отдельный перевод этих глав был выполнен, хотя и не самым лучшим образом, и опубликован П.О.Бобровским в Приложении к Т. 1 его работы История лейб-гвардии Преображенского полка (1683-1900 гг.). СПб., 1900-1904. и в Приложении к Т. 1 его Истории 13-го лейб-гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет (1642-1892 гг.). СПб., 1892.
61-1780024 (2274x3390x2 tiff)
использоваться. В период с 1766 по 1834 гг. в России появилось до 6 изданий, основой которых стала информация, извлеченная из него»50.
П. Гордон долгое время находился на шведской, польской и русской военной службе, а значит в оценке чего бы то ни было в военной сфере (а воєнне содержание в «Дневнике» преобладает) он был компетентен. При этом знания П. Гордона напрямую касались и элитных воинских подразделений. Для темы гвардии, ее функций при дворе небезынтересен тот факт, что П. Гордон в течение двух лет служил в лейб-роте шведской армии, составленной из шотландцев. Рота эта имела ряд преимуществ и была своего рода школой для офицеров.
Отметим, однако, одну особенность: будучи в течение многих лет близким к русскому «высшему обществу», он не считал нужным записывать что-либо о государственных делах (если только речь шла не о войне), давать оценку приближенным царей и даже записывать сведения о русских и иностранных нравах и обычаях. «Дневник» П. Гордона стоит по содержанию у начала традиции военных мемуаров и дневников, нашедшей свое продолжение в XIX - XX вв. Основной чертой такого рода источников является в основном чисто военное содержание, сведение почти на нет бытовых описаний и эмоциональных оценок, постоянное ощущение своего «я» как части некого единства.
Обилие фактической информации о жизни армии в 1690-е годы привлекает к «Дневнику» многих историков. В связи с этим стоит упомянуть, что, являясь командиром Бутырского полка, П. Гордон пишет не только о нем одном. В поле его зрения попадает и Лефортовский полк, руководимый Ф. Лефортом, и стрельцы, и преображенцы, и семеновцы. Причем он сообщает не столько о жизни людей внутри этих структур,
50 Gordon, P. Passages from the diary of general Patric Gordon (in years 1635 - 1699). London, 1968. P. X. (Перевод мой - прим. авт.).
61-1780025 (2291x3401x2 tiff)
сколько о существовании и о сосуществовании самих структур, что позволяет сделать ряд принципиально важных выводов.
Еще одним важным источником по истории Преображенского и Семеновского полков конца XVII - первой четверти XVIII вв. являются и эпистолярные документы. К исследованию была привлечена переписка преображенцев и семеновцев друг с другом и с Петром I, а также послания лиц, имевших возможность сообщить какие-либо дополнительные сведения об указанных полках.
Работа с эпистолярными документами позволяет восполнить ряд пробелов, содержащихся в материалах официального делопроизводства. Так, переписка и челобитные позволяют оценить взаимоотношения гвардейцев в рамках полков, а также их связь с императором (РГАДА ф. 6, 1239; РГВИА ф. 2583, 2584, РГИА СПб. ф. 466, 468, 1329; РНБ Рукописный фонд ф. 73, 277, 341, 588, 542, 595, 608, 874, 1000; Архив РАН СПб. ф. 140). Кроме того, переписка, как один из наиболее ярких способов самовыражения, становится прекрасным источником для изучения ментальносте того времени.
Следует отметить хронологически неравномерное распределение источников по истории гвардии, от достаточно скудного в первые годы создания Преображенского и Семеновского полков (начало 1680-х гг.) до вполне обширного к концу царствования Петра Великого.
В целом в данной работе использованы источники различного происхождения, позволяющие с максимальной полнотой решить поставленные в диссертации задачи.
Историография
Историография военных реформ Петра Великого в целом и формирования первых гвардейских Преображенского и Семеновского полков в частности огромна.
61-1780026 (2291x3401x2 tiff)
Ранняя литература по проблеме, относящаяся к XVIII - XIX вв. была ориентированна на поиск источников информации по теме, а также дальнейшее выявление фактического материала. Подобные издания не обладали существенными аналитическими критериями. Заметим, между прочим, что описательный характер ряда исторических работ середины -второй половины XVIII в. был вполне традиционен и связан с необходимостью накопления определенной базы данных.
Такие работы по теме русской гвардии появилась практически сразу после смерти царя-реформатора. Первым подобным случаем могут быть названы труды Г.Ф. Миллера по предложенной проблеме51. Толчком к рассмотрению военной истории Петровского времени послужили занятия Миллера историей сословий в России. В 1776 г. появляются его «Известия о дворянах Российских» . Именно в этой работе в разделе II «Какие бывали дворянские службы и какие ныне есть?» появляется первая характеристика стрелецкого войска конца XVII века. Автор прежде всего отмечает, что «стрельцами в малолетие Петра Великого приведено было государство ко краю своей погибели», так как войско это было «зброд людей без военной науки и дисциплины, ко всяким вольностям привыкший». «Зброд» этот «не мог себе приобрести почтения», так как «всенародное на них негодование простиралось и до их начальников»53.
Значение этих строк Г.Ф. Миллера чрезвычайно велико. Подобная точка зрения существует и сейчас. Не вдаваясь в дискуссию о военной подготовке стрелецких полков, хотелось бы, тем не менее, заметить, что
51 Работа П.Н. Крекшина «Журнал великославных дел императора Петра I», первый том
которой был преподнесен императрице Елизавете Петровне в 1742 г., не может быть названа
первым исследованием истории русской гвардии. Дошедшие до нас выдержки этого труда (См.:
Крекшин П.Н. Журнал великославных дел... императора Петра I. Т. 28. СПб., 1756. // РНБ.
Рукописный фонд. Ф. Собрание Семевских. Д. 13) указывают на то, что, написанный в
хронологическом порядке «Журнал» почти дословно повторяет информацию источников,
известных П.Н. Крекшину, без аналитического разбора содержащихся в них фактов.
52 Миллер Г.Ф. Известия о дворянах Российских // Миллер Г.Ф. Сочинения по истории России.
Избранное. М., 1996. С. 180-226.
53 Там же. С. 217.
61-1780027 (2299x3407x2 tiff)
участие стрельцов в бунтах с давних пор и по настоящий момент расценивается нашей историографией в основном как нечто исключительно варварское, антигосударственное, тогда как сверхактивное содействие гвардии в проведении дворцовых переворотов вызывает зачастую положительную оценку. И это не случайно. Уже в XVIII в. в литературе появляется установка на рассмотрение первых гвардейских полков и стрелецкого войска как структур различных и даже враждебных друг другу по своей сути. Происходит это в силу достаточно устойчивой идеи о том, что все созданное Петром I ново и принципиально отлично от структур допетровских.
Примером тому - первая в историографии отдельная работа о гвардейских полках. Это статья «Известие о начале Преображенского и Семеновского полков»54, принадлежавшая перу все того же Г.Ф. Миллера, появившаяся двумя годами позже «Известия...».
Помимо установления и подтверждения всех фактов о создании команды преображенцев и семеновцев, в частности, определения времени, когда начался набор Потешных (с точки зрения Миллера, это не 1683, а 1687 год), значительное место в работе уделяется фактам дружеского отношения Петра с Потешными, первого проявления преданности с их стороны (Троицкий поход 1689г.), а также описания многочисленных солдатских «экзерциций», в ходе которых Потешные и стали хорошо подготовленными в военном отношении полками.
Ценность двух упомянутых работ не ограничивается лишь тем, что они первые. В сущности Г.Ф. Миллер создал не только некую «базовую», классическую историю двух полков, точнее определил набор фактов для ее воссоздания55.
54 Миллер Г.Ф. Известие о начале Преображенского и Семеновского полков // Миллер Г.Ф.
Частица из истории Петра Великого. М., 1778.
55 Единственной «неклассической» деталью было заявление историка о том, что «Государь
иногда в солдатских эксерцициях упражнялся, но чтоб действительным солдатом числился и в
61-1780028 (2280x3395x2 tiff)
Co временем индивидуальные архивные разыскания перерастают в историографические направления. Прекрасными примером тому может служить появление так называемой полковой историографии. С 1810-х гг. начинают активно публиковаться книги, посвященные отдельным родам войск, как то: кавалерия, пехота и т. д., написанные неизвестными широкой публике авторами, как правило, офицерами, часто в соавторстве с архивистами.
Полковая литература сама по себе чрезвычайно примечательна. Она оказалась на редкость устойчивой и просуществовала вплоть до 1910-х гг. Этот пласт литературы огромен. По подсчетам А. Григоровича существовавшие к 1909 г. 33 гвардейские части имели 5 кратких и 24 полные полковые истории, из них 13 были не раз переизданы. Еще 4 находились в процессе написания56. Даже в последние годы своего существования это направление было едва ли не самым динамичным в историографии. Ведь, как полагает Л.В. Беловинский, «... к 1917 году вышло около 650 разного рода изданий полковой историографии, занявшей более 750 томов. Все гвардейские части имели по нескольку изданий, а всего о гвардии вышло более 200 томов» . Секрет столь успешного развития прост: издание таких книг не только считалось престижным для полка, но и было широко поддержано властями.
Следует, однако, подчеркнуть, что эта литература находится как бы на обочине историографии: такие книги, несмотря на прекрасное оформление, видимо, мало кто читал и в XIX веке, в веке XX же они стали неинтересными даже для специалистов. Суть в том, что подобные работы имеют ряд характерных особенностей. Это всегда подробные многотомные издания, написанные с привлечением широкого спектра источников.
солдатском списке стоял сего по достоверным российским свидетельствам не явствует». Там
же. С. 13.
56 Григорович А. Перечень историй и памяток войсковых частей. Ч. 1. СПб., 1909. С. IV.
61-1780029 (2287x3399x2 tiff)
Выдержки из источников занимают зачастую несколько страниц, за первой цитатой сразу же идет другая. При этом автор критически документы не рассматривает; свою цель он видит в простом пересказе последних, чтобы проследить цепь событий, выявить факт, а не интерпретировать его.
Причины такого подхода, помимо уже отмеченной необходимости выявления основных фактов русской военной истории, заключаются также в том, что писать полковые истории заказывали (а большинство из них написаны именно «по повелению») военным, служащим в соответствующих полках, знакомым с их традициями, имеющим возможность заглянуть в источники, но не обладающим, естественно, навыками профессионального историка. Именно поэтому полковые истории превращались, по выражению М.И. Семевского, в «биографии»
кафтанов, брюк, штанов, штиблет, сапог, шляп и прочее» .
Начало традициям написания историй полков русской армии положила книга именно об одной из гвардейских частей - «Таблица-хроника истории лейб-гвардии Семеновского полка», вышедшая в свет еще в 1810 году. Автором этой работы был генерал-майор Н.М. Сипягин59. «Таблица...», не являясь, по существу, исследованием, может, тем не менее, служить знаком того, что тема гвардии становиться интересной для определенного, пусть пока и чрезвычайно узкого, круга людей, чьи профессиональные обязанности не связаны со знанием истории.
После победоносной войны 1812 года и успешных заграничных походов 1813 г. полковая историография начинает набирать силу. Возникает идея, что «нельзя не надеяться великих последствий, ежели б
каждого полка вышла история» .
57 Беловинский Л.В. Истории полков русской армии // Военно-исторический журнал. 1988. №
12. С. 88.
58 Семевский М.И. Полковые историографии //Русский инвалид. 1874. Т. 2. № 10-11. С. 262.
59 Сипягин Н.М. Таблица - хроника истории лейб-гвардии Семеновского полка. М., 1810.
60 Писарев А. А. Военные замечания и письма, наиболее относящиеся к незабвенному 1812 году
и последующим. СПб., 1817. С. 35.
61-1780030 (2287x3399x2 tiff)
Становится популярной и гвардия как таковая, и ее история. Свидетельством тому - появившаяся уже в 1844 году первая обобщающая работа по этой проблеме - «История императорской российской гвардии» И.И. Пушкарева61. Эта книга как и все последующие созданные в этой традиции, работы об отдельных гвардейских частях, была написана в форме развернутой хроники происходивших изменений в вооружении, обмундировании, управлении полков. Автору удалось собрать значительный фактический материал об учреждении гвардейских полков, их устройстве, службе, наградах за нее, а также о ряде частных событий. Материал охватывает период времени от царствования Петра Великого до царствования Александра Павловича.
Отсутствие поставленной проблемы в книге соответственно влечет за собой отсутствие выводов. Значимость работы, однако, несомненна. Информация, накопленная в ней (о разнородности источников формирования гвардии, о привлечении гвардейцев к государственному управлению), широко использовалась в последующей литературе, посвященной этой теме.
Поскольку неисследовательский характер какой бы то ни было работы автоматически ставит ее за скобки историографического очерка, то следует, очевидно, перечислив основные публикации такого рода по истории Преображенского и Семеновского полков, остановиться поподробнее лишь на тех из них, что выходят из этого ряда.
Дальнейшую полковую литературу можно разделить по хронологическому принципу на две большие группы.
Первая - книги, приходящиеся на конец 1870-х - начало 1880-х гг. Среди них можно назвать работы В. Штейнгеля «Императорская
Пушкарев И.И. История императорской российской гвардии, составленная И.Пушкаревым. Ч. 1-2. СПб., 1844.
61-1780031 (2291x3401x2 tiff)
российская гвардия 1700 - 1878 гг.: хронологические таблицы»62, С.А. Панчулидзева «История кавалергардов (1725 - 1799 - 1899 гг.)»63, П.Н. Дирина «История л.-г. Семеновского полка»64. Анализ содержания этих работ позволяет говорить о том, что все они своего рода реакция на успешную русско-турецкую войну 1877 - 1878 гг. и подъем патриотических настроений.
Следующая, вторая группа - издания, появившиеся в 1900-1910 гг. Такие, как: «Потешные Преображенские. Лейб-гвардии Преображенский полк 1683-1912 гг.» А.Я. Чернявского65, «История лейб-гвардии Преображенского полка» А.В. Павлова66. Очевидно, что причин для появления таких публикаций в это время было довольно много. Здесь и неудачи русского оружия (русско-японская война 1904-1905 гг.), желание вспомнить иные, славные времена, и, поскольку близилась Первая мировая война, начало «мировой дискуссии» на тему: чья армия и флот сильнее, чьи военные заслуги больше и т. д.
Подытоживая рассмотрение описательной историографии указанной темы, необходимо подчеркнуть ее важность для дальнейшего развития литературы. Лишь активная разработка фактической истории первых лейб-гвардии полков и последующее накопление огромного материала позволили вывести рассмотрение проблемы на новый уровень. Следует также отметить, что представленные выше традиции историографии XIX в. оказали сильнейшее влияние на развитие военной литературы следующего, XX в. Книги и статьи такого рода продолжают широко издаваться67.
62 Штейнгель В. Императорская российская гвардия 1700 - 1878 гг.: хронологические таблицы.
СПб., 1878.
63 Панчулидзев С. История кавалергардов (1725 -1799 - 1899 гг.) в 4 томах. СПб., 1899-1903.
64 Дирин П.Н. История лейб-гвардии Семеновского полка: в 2 томах. СПб., 1883.
65 Чернявский А.Я. Потешные Преображенские. Лейб-гвардии Преображенский полк 1683 -
1912 гг. СПб., 1912.
66 Павлов А.В. История лейб-гвардии Преображенского полка. Т. 1-2. СПб., 1900 - 1904.
67 См.: Леонов О.Г., Ульянов И.Э. Регулярная пехота (1698-1801 гг.). М., 1995; Паласиос-
Фернандес Р. Московские стрельцы: «непременные войска» русского государства XVII в. //
Цейхгауз. 1991. № 1. С.8-15.
61-1780032 (2289x3400x2 tiff)
В 80 - 90 гг. XIX в. с появлением таких историков, как С.А. Панчулидзев, П.О. Бобровский и А.К. Пузыревский, традиции написания полковых историй середины - второй половины XIX в. начинают постепенно ломаться.
Связано это с появлением во второй половине XIX в. аналитической литературы, опирающейся на исследование новых источников и введение в научный оборот ранее не известных фактов, преследует цель детальной разработки, обобщения, а главное - оценки накопленных данных.
Уже четырехтомная «История кавалергардов» С.А. Панчулидзева, содержащая многочисленные данные и по истории Преображенского и Семеновского полков, при наличии, впрочем, еще многих недостатков описательной историографии, выпадает из общего ряда полковых историй. Эта книга - не просто летопись полковых событий. Это одна из первых попыток осмыслить феномен лейб-гвардии в целом. При этом «История кавалергардов» - работа, которую отчасти можно назвать исследованием. С.А. Панчулидзев впервые в такой литературе пытается обозначить свою точку зрения, а не точку зрения взятого наугад источника.
Окончательное включение военной историографии в общий круг аналитической исторической литературы происходит с появлением целого комплекса высокопрофессиональных работ по теме петровской гвардии, опубликованных генерал-лейтенантом П.О. Бобровским. Военный историк продемонстрировал возможность и необходимость работы на значительно более широком уровне обобщения материала, чем это было прежде. Подтверждением этому служит тот факт, что из-под его пера выходят такие исследования, как «Преступления против родовой чести в русском войске до Петра I» и «Военные законы Петра Великого». Появление работ подобной тематики ранее было просто невозможно.
61-1780033 (2292x3403x2 tiff)
Данное исследование не позволяет рассмотреть все работы П.О. Бобровского . Стоит, однако, отметить что появление таких исследований, как «История лейб-гвардии Преображенского полка (1683-1900 гг.)», а также «Потешные и начало Преображенского полка (по официальным документам)» стало настоящим событием в военной историографии петровской гвардии.
Кроме того, именно этот историк предпринял первую попытку создать работу о гвардии, написанную на основе сравнительно-исторического метода. И в этом смысле значение его небольшого по объему исследования «Царь Петр Алексеевич и военная школа четырех первых регулярных полков в России (1690-1699 гг.)»69 огромно. Основная проблема книги - создание четырех первых регулярных полков России (к ним автор относит Преображенский, Семеновский, Бутырский и Лефортовский полки) точнее, принципы, заложенные в основу построения новых полков и возможность их последующего применения к другим воинским соединениям.
П.О. Бобровский попытался сравнить полки гвардии, созданные непосредственно по желанию царевича Петра, с двумя Выборными московскими полками - Бутырским и Лефортовским, которые были организованы несколько раньше (в 1642 г.) и без непосредственного участия Петра I. По значению опыта их создания для дальнейшей истории автор ставит все четыре полка в один ряд.
Исследователь приходит к широко признанному позднее, в XX в., хотя, возможно, не столь уж тривиальному для века XIX выводу о том, что
68 Его работы, имеющие отношение к теме гвардии: Бобровский П.О. История лейб-гвардии Преображенского полка (1683 - 1900 гг.) СПб., 1900. Т.1-4.; Он же. Потешные и начало Преображенского полка (по официальным документам). СПб., 1899; Он же. Преступления прошв родовой чести в русском войске до Петра I. СПб., 1888; Он же. Военное право в России при Петре Великом. Артикул воинский. СПб, 1887; Он же. Военные законы Петра Великого в
і ^ '" І І'- "' *
в России (1690 - 1699)!хПб.Гі892.
61-1780034 (2287x3399x2 tiff)
«построение» новых полков стало прекрасным опытом для царя-реформатора. Банальность заключений, очевидно, оттолкнула историков от этой работы. Историографическое ее значение не было оценено. Тогда как статья эта весьма неординарна и в плане нового подхода к проблеме, и в ряде промежуточных выводов (в частности, об уставе А.А. Вейде 1698 г., о совместных учениях полков). Значительно это исследование и по количеству введенных в научный оборот новых, требующих специальных разработок, структур. В сущности, данная работа единственная в историографии, освещающая в той или иной степени проблему сосуществования полков гвардии и так называемых «полков нового строя», к которым ряд исследователей (включая самого П.О. Бобровского) относят и Выборные полки.
Еще одна книга, написанная на основе компаративного метода, -работа А.К. Пузыревского «Развитие постоянных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра I» , гораздо больше и по объему, и по охвату материала. И хотя автор рассматривает структуры глобальные - европейские армии в момент формирования регулярных частей, - гвардии в своем повествовании он отводит немало места, рассматривая ее как основу формирования армии в ряде стран (Россия, Великобритания, Турция).
К сожалению, все эти наработки также не были восприняты. Причиной тому, отчасти, обособленное положение военной историографии как в XIX, так и в XX веке, отчасти — многолетний спад в развитии сравнительно-исторической методологии в России.
В настоящий момент компаративные исследования переживают свое второе рождение. И хотя полноценных работ, направленных на
Пузыревский А.К. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра I. СПб., 1889.
61-1780035 (2282x3396x2 tiff)
сравнительное изучение элитных военных структур, по-прежнему нет, хочется отметить, что их появление в ближайшее время весьма вероятно.
Важной работой по истории гвардии времен Петра Великого является опубликованная в 1875 г. книга М.П. Погодина «17 первых лет в жизни императора Петра Великого»71, которая, как это видно из названия, была направлена на детальную разработку событий политической истории начала царствования Петра I и не предполагала описания только военных потех. Задачи книги были гораздо шире. Но несколько глав, тем не менее, были посвящены образованию Преображенского и Семеновского полков. Пытаясь объяснить происхождение гвардии, Погодин предложил необычную трактовку, которая оспаривала идею Г.Ф. Миллера о том, что «Потешные еще не есть гвардии полки». Историк считал, что юного царя с 1683 г. окружали действительные солдаты, составлявшие де-факто команду, компанию; в официальных же сферах и приказах эти солдаты именовались спальниками, стольниками, истопниками, пушкарями и т.д. с соответствующими таким официальным званиям окладами содержания.
Таким образом, М.П. Погодин поставил под сомнение само существование Потешных как некоторого переходного звена, зародыша будущих полков. По его мнению, Потешные изначально были задуманы как реальное воинское соединение, полк, организованный в 1683 г. и разделенный с увеличением числа в 1687 г. по местам расположения на Преображенский и Семеновский полки. Позднейшая историография эту версию не приняла.
Дальнейшее развитие историографии указанного направления
связано с именем В.О. Ключевского, чей «Курс русской истории» оказал огромное влияние на последующие уже в XX в. разыскания по теме петровской гвардии. Взгляды историка на войну, как главную пружину
71 Погодин М.П. 17 первых лет в жизни императора Петра Великого. М., 1875.
72 Ключевский В.О. Сочинения в 9 томах. М., 1989.
61-1780036 (2280x3395x2 tiff)
преобразований Петра І не получили широкой поддержки: их, как правило, воспринимают критически. Но его тезис о гвардии как о представительнице дворянского сословия и о том, что ее роль в переворотах середины - второй половины XVIII в. способствовала «установлению дворяновластия», был расценен как ключевой в понимании этой темы.
Был намечен В.О. Ключевским и ряд других линий, например точка зрения о том, что гвардия, являясь основой регулярной армии, не была равна последней во всем, так как многообразие исполняемых функций, на нее возложенных, выходило за рамки чисто военной службы. Историк предложил также некоторые возможные пути сравнения русской гвардии (с преторианцами, янычарами), хотя, видимо, не придавал им большого значения73.
Забегая вперед, стоит отметить, что практически через 100 лет после опубликования сравнительно-исторического исследования П.О. Бобровского, во второй половине XX в., когда компаративистика как одно из направлений историографии стала набирать силу, его утверждения были практически не замечены, тогда как целый ряд оценок В.О. Ключевского пережил свое второе рождение. В частности, это коснулось и определения русской гвардии. В.О. Ключевский, как уже было упомянуто выше, сравнил гвардию, преторианцев и янычар лишь назывно, по принципу наличия сходных свойств. К сожалению, и сейчас ученые в ряде работ, о которых речь пойдет ниже, совершенно оставляя за бортом все какие бы то ни было разработки в области методологии, предпочитают случайные назывные сравнения (дающие, безусловно, яркую картинку, но не объясняющие явление как таковое) сравнениям по сути.
Возвращаясь к состоянию социально-политической историографии гвардейских полков Петра Великого, заметим, что почти параллельно с
61-1780037 (2282x3396x2 tiff)
В.О. Ключевским («Краткое пособие по русской истории» которого вышло в 1899 г.) идея дворянского состава гвардии была высказана и С.Ф. Платоновым в его «Лекциях по русской истории»74.
Рассматривая гвардию, как и В.О. Ключевский, в контексте событий первой половины - середины XIX в., С.Ф. Платонов расставил акценты совершенно по-другому. Он считал гвардию частью «шляхетства», соглашался с тем, что ее «политическое значение передалось всему дворянскому классу», но признавал также наличие общенациональных интересов в выступлениях гвардейцев в ходе дворцовых переворотов. Таким образом, С.Ф. Платонов косвенно вступал в полемику с В.О. Ключевским.
На этом рассмотрение истории гвардейских полков конца XVII -первой четверти XVIII вв. было завершено.
К началу XX в. по указанной теме был собран огромный материал. В это время начинают появляться и первые библиографические издания по проблеме. Наиболее полным дореволюционным изданием такого порядка, как представляется, следует считать «Перечень историй и памяток войсковых частей». А. Григоровича. Эта работа включала в себя информацию и о иностранных изданиях, посвященных русской гвардии, даже тех из них, что были не доступны русскому читателю75.
Следующим важным шагом в развитии темы русской гвардии является работа А.И. Верховского «Очерк по истории военного искусства в России XVIII и XIX вв.», вышедшая в Москве в 1922 г.
Рассматривая военную историю Российской империи, А.И. Верховский не мог, конечно, не упомянуть о гвардии Петра Великого.
Там же. Т. 4. С. 77-78.
Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. М., 1993.
Григорович А. Перечень историй и памяток войсковых частей. Ч. 1. СПб., 1909.
61-1780038 (2277x3392x2 tiff)
В этой работе он затронул вопрос о боевом духе преображенцев и семеновцев76, их социальной принадлежности77, ориентации на подготовку командного состава для русской армии того времени78 и целый ряд других аспектов. Однако рассуждения такого рода не были здесь основными. А.И. Верховского значительно больше интересовали взаимоотношения гвардии и Петра I.
Преображенцев и семеновцев он считал несомненными приверженцами царя-реформатора, то есть группой людей, состоящей из представителей среднего и мелкого дворянства («из смоленских «худородных» дворян»), «готовых идти за новым знаменем, готовых оторваться от старины». «Их интересы совпадали с интересами страны, и в этом была их сила»79. Автор оговаривается, что приверженцы Петра І в целом и гвардейцы в частности были связанны пролитой кровью, «...шли на все, не стесняясь никакими средствами», а значит, их жизнь определялась необходимостью постоянно делать жестокий выбор -«смерть или победа»80. Это происходило, поскольку «...все они: и Петр, и Меншиков, и Апраксин, и гвардейцы знали, что в случае поражения во внешней, так же как и во внутренней, войне их ждет одно - плаха на Красной площади в Москве»81.
А.И. Верховский был первым после революции 1917 г. историком, который упомянул важность осмысления истории элитных военных подразделений и смог акцентировать внимание на аспектах психологии представителей этих подразделений.
Верховский А.И. Очерк по истории военного искусства в России XVIII и XIX вв. М., 1922. С. 27.
77 Там же. С. 22.
78 Там же. С. 26
79 Там же. С. 18-19.
80 Там же. С. 20.
81 Там же. С. 35.
61-1780039 (2279x3394x2 tiff)
Точку зрения А.И. Верховского разделили многие представители русской эмиграции. А.В. Геруа в своей работе «Полчища», изданной в 1923 г. в Софии, назвал гвардию первой четверти XVIII в. «этическим резервом» армии82, а Б.Н. Санградский в своем труде «Вооруженные силы и политика» - носительницей национальных идеалов83. Р.К. Дрейлинг, давая оценку «Воинскому уставу» Петра Великого, указывал на попытки в это время сломать «сословное рабство» русской армии и заменить его «свойствами личности» за счет изменения статуса военной службы84. Вслед за ними Б.А. Штейфон обратил внимание своих читателей на то, что петровская идея построения русской армии в целом и гвардии как ее важной составляющей представляла собой новый уровень реализации православной традиции и культуры85. А.К. Баиов, в своей статье «Инициатива как воинская добродетель» считал преображенцев и семеновцев времен Петра Великого свободными в праве принятия самостоятельного военного решения86.
Таким образом, очевидно, что в среде русских эмигрантов -историков, психологов и военных деятелей сохранилась тенденция оценивать элиту русской армии с морально-этической стороны, а значит, интерес к психологии представителей таких частей оставался высоким.
Напротив, отношение к теме в Стране Советов было иным. Первой работой о гвардии здесь стала статья В.А. Александрова «Гвардейцы -
Геруа А.В. Полчища // Душа армии: русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы. Российский военный сборник. Вып. 13. М., 1997. С. 577.
83 Санградский Б.Н. Вооруженные силы и плитка // Сигнал. 1939. №. 49. С. 2.
84 Дрейлинг Р.К. Воинский устав Петра Великого и Суворов // Душа армии: русская военная
эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы. Российский
военный сборник. Вып. 13. М., 1997. С. 327-356.
85 Штейфон Б.А. Воин-Христов // Душа армии: русская военная эмиграция о морально-
психологических основах российской вооруженной силы. Российский военный сборник. Вып.
13.М., 1997. С. 319-326.
86 Баиов А.К. Инициатива как воинская добродетель // Душа армии: русская военная эмиграция
о морально-психологических основах российской вооруженной силы. Российский военный
сборник. Вып. 13. М., 1997. С. 380.
61-1780040 (2279x3394x2 tiff)
доверенные люди Петра»87, посвященная проблеме, которая отчасти ясна из заглавия: были ли гвардейцы доверенными людьми Петра Великого, отличалось ли их положение по отношению к императору от положения офицеров в армейских полках. Автор отвечает на этот вопрос положительно. С его точки зрения, гвардия отличалась от всей остальной армии возможностью участия (по инициативе Петра І) в системе государственного управления. Ценность этого сообщения приуменьшать нельзя, так как уже следующая работа, посвященная истории Преображенского и Семеновского полков первой половины XVIII в., опирается на сделанные В.А. Александровым выводы.
Новейшими разработками темы являются работы Ю.Н. Смирнова88. Хотелось бы остановиться на двух из них - диссертации на тему «Русская гвардия первой половины XVIII в. (социальный состав, принципы комплектования, участие в системе государственного управления)»89 и статье «Роль гвардии в укреплении органов власти российского абсолютизма в первой половине XVIII в.»90. Основной вопрос, который решает автор, таков: каковы особенности социального состава, принципов
Александров В.А. Гвардейцы - доверенные люди Петра I // Труды НСО МГУ. Вып. 1. М., 1947.
88 Смирнов Ю.Н. Армия и дворцовые перевороты XVIII века // Общественно - политические
движения России XVIII - XX вв.: Межвузовский сборник. Самара, 1993. С. 4-14; Он же. В.О.
Ключевский о взаимосвязи армии, самодержавия, дворянства в России XVIII в. // Ключевский:
сборник материалов. Вып. 1. Пенза, 1995. С. 254-261; Он же. Особенности социального состава
и комплектования русской гвардии в первой половине XVIII в. // Классы и сословия России в
период абсолютизма. Куйбышев, 1989. С. 87-107; Он же. Роль гвардии в укреплении органов
власти российского абсолютизма в первой половине XVIII века // Правительственная политика
и классовая борьба в России в период абсолютизма. Куйбышев, 1985. С. 15-31; Он же. Русская
гвардия в первой половине XVIII века (социальный состав, принципы комплектования и
участие в системе государственного управления. Диссертация. М., 1981; Он же. Русская
гвардия в XVIII веке (пособие к спецкурсу). Куйбышев, 1989; Он же. Социальный состав и
комплектование русской гвардии в первой четверти XVIII в. // Проблемы истории СССР. Вып.
8. М., 1979. С. 74-89.
89 Он же. Русская гвардия в первой половине XVIII в. (социальный состав, принципы
комплектования и участие в системе государственного управления). Диссертация. М., 1981.
90 Он же. Роль гвардии в укреплении органов власти российского абсолютизма в первой
половине XVIII в. // Правительственная политика и классовая борьба в России в период
абсолютизма. Куйбышев, 1985. С. 15-31.
61-1780041 (2298x3406x2 tiff)
ВЖЕрЬ" ;.:;''''''
комплектования русской гвардии в первой половине века, а также сколь значительно ее участие в системе государственного управления.
Отметим, что исследования Ю.Н. Смирнова - это реальный прорыв в изучении темы элитных воинских частей в России, во-первых, по количеству введенных в научный оборот новых исторических фактов, связанных прежде всего с подсчетами доли дворян во всех гвардейских полках, их национальным составом, имущественным положением; во-вторых, в силу самих выводов автора. Суть последних сводится к тому, что гвардейские полки времен Петра Великого формировались на принципиально других основаниях, чем армейские, что и позволило им выполнять функции, выходящие, зачастую, далеко за рамки военной службы. А это, в свою очередь, привело к тому, что гвардия Петра I утвердила себя в русской истории не только как привилегированная армейская структура, но и как параллельный аппарат управления государством.
Единым текстом все обобщения историка с небольшими дополнениями представлены в книге «Русская гвардия XVIII в. (пособие к спецкурсу)»91.
Историографическое значение работ чрезвычайно высоко. Они, безусловно, способствовали оживлению интереса к теме элитных формирований русской армии, в частности к теме гвардии первой половины XVIII века92.
Отметим, однако, что в исследованиях Ю.Н.Смирнова полномочия преображенцев и семеновцев рассмартивались лишь применительно к
Он же. Русская гвардия в XVIII в. (пособие к спецкурсу). Куйбышев, 1989. 92 См., например: Волкова И.В., Курукин И.В. Феномен дворцовых переворотов в политической истории России XVII -XX вв. // Вопросы истории. 1995. № 5-6; Милиции С.Д. Правовой статус гвардии и ее роль в государственном механизме России XVIII в. // Правовые проблемы истории государственных учреждений. Свердловск, 1983. С. 62-68; Павленко Н.И. Страсти у трона: история дворцовых переворотов. М., 1996; Беловинский Л.В. Русская гвардия в XVIII - XX вв. // Вопросы истории. 1983. № 9. С. 94-105; Анисимов Е.В. Россия без Петра. СПб., 1994.
61-1780042 (2274x3390x2 tiff)
процессам формирования системы государственности и становления нового аппарата управления. Вопрос о влиянии функционального использования гвардии на развитие процессов сословно-статусной самоидентификации в этих полках не затрагивался. В сферу наблюдений автора не попали также взаимоотношения между солдатами и офицерами полков, становление общественных представлений об указанной структуре.
Еще одним заметным явлением в современной историографии Преображенского и Семеновского полков стали работы Я.А. Гордина.
Отношение историка к указанной теме формировалось постепенно. Так, в одной из своих первых книг «Мятеж реформаторов 14 декабря 1825
г.» автор, детально и почти поминутно рассматривая вооруженное столкновение, в которое переросли события 1825 г. в Петербурге, приходит к выводу о том, что действовавшими лицами с обеих сторон являлись почти исключительно, как их тогда назвали бы, «чины императорской российской лейб-гвардии». События же 14 декабря могли вылиться в те формы, в которых они протекали, с точки зрения автора, лишь при определенном составе, организации, настроениях тогдашней петербургской гвардии. И вот именно здесь Я.А. Гордин приходит к следующему заключению: российская гвардия подошла к 1825 г. будучи структурой абсолютно своеобразной, корни же этой особости - в веке XVIII. Эта мысль получила свое дальнейшее развитие сначала в статье Я.А. Гордина «Власть и гвардия: взгляд в прошлое России современника августовских событий 1991 г.»94, а затем в двух «Отступлениях о гвардии» его книги «Меж рабством и свободой»95, посвященной иной теме -«затейке» верховников.
93 Гордин Я.А. Мятеж реформаторов, 14 декабря 1825 года. Л., 1989.
94 Он же. Власть и гвардия: взгляд в прошлое России современника августовских событий 1991
года // Знание - сила. 1991. № 11. С. 80-87, № 12. С. 66-72.
95 Он же. Меж рабством и свободой. СПб., 1994.
61-1780043 (2274x3390x2 tiff)
Я.А. Гордин, безусловно, знаком с новейшими исследованиями о гвардии, хотя, видимо, и не со всеми. Во всяком случае, источники он использует скудные, по верхам, потому и работы его часто публицистичны. Гвардию XVIII в. он определяет как нечто принципиально особое, своеобразное, как явление, которое сложно с чем-либо сравнить. Должное внимание уделено и хронологическим рамкам феномена - от петровского царствования до 1825 г., что, очевидно, верно, хотя связь между гвардией XVIII в., гвардией дворцовых переворотов и гвардией 1825 г. ему самому, видимо, до конца еще не ясна.
Оперируя знанием фактологии, автор стремится понять ощущение гвардейца как отдельно взятого человека («ощущение демиурга»), и это ему, как мне кажется, вполне удается. Но, думается, все попытки «собрать» гвардию в некое единство, осмыслить ее как некую «политико-психологическую группу» (термин Я.А. Гордина), оказываются значительно менее успешными. Цельного образа не получается. Он распадается при первой же попытке вписать феномен в грубую схему. А именно это, в сущности, Я.А. Гордин и пытается сделать. В скрытом виде он воссоздает следующую структуру. В России после Петра I есть люди, придерживающиеся, грубо говоря, «непрогрессивных» убеждений и «прогрессивно» настроенные личности, как, например, Д.М. Голицын. Последние ратуют за ограничение самодержавной власти, и они воистину являются людьми нового времени. Другие же выступают за единоличную власть монарха в России, и они, конечно же, многого недопонимают, они -люди прошлого, они ущербны, они - всегда рабы, не знающие счастья конституции и стремящиеся увековечить свое рабское состояние.
И вот именно к этой группе Я.А. Гордин относит гвардию. Последняя для него - оплот монарха (Петра Великого) и монархии. Но какой оплот? Они - «опричники», «рабы с деловыми качествами», порой
61-1780044 (2318x3420x2 tiff)
просто наделенные сверхвластью хамы, именно хамы, так как с точки зрения Я.А. Гордина, гвардия принципиально внесословна.
Следует на это возразить, во-первых, что подобная акцентировка и сравнения (с опричниками, например) возможно и приемлемы в научно -популярной литературе для создания более четкого образа, но не всегда корректны. Во-вторых, заявления о внесословности, безусловно, хороший аргумент в пользу версии Я.А. Гордина об отсутствии в России XVIII в. сословий вообще и наличии «политико-психологических групп»96, но в упоминавшихся исследованиях Ю.Н. Смирнова доказано, что в период с 1725 по 1740 гг. гвардия была в большинстве своем именно дворянской по офицерскому и даже солдатскому составу.
Однако, безусловно, работы Я.А. Гордина вызовут в ближайшее время ряд откликов и, вне зависимости от оценок читателей, будут способствовать дальнейшему развитию темы гвардии.
Зарубежная историография русской гвардии Петра Великого также многопланова.
Первая значительная зарубежная монография, затрагивающая историю элитных частей русской армии начала XVIII в., - книга Вольтера «Россия при Петре Великом»97.
Созданная самым известным просветителем, история царствования Петра I Вольтера практически полностью совпала с положениями Г.Ф. Миллера о гвардии как о самой преданной части армии, противоположной по своим качествам стрельцам, разрушительный потенциал которых
ставил их на одну доску с янычарами и преторианцами .
Дальнейшее развитие темы проходило в рамках изучения военной истории. Как представляется, это наименее удачное из всех
96 Там же. С. 191.
97 Вольтер Ф.-М. История Карла XII, короля Швеции и Петра Великого, императора России.
СПб., 1999.
98 Там же. С. 27-28.
61 -1780045 (2315x3417x2 tiff)
представленных направлений западной исторической литературы. Всплеск интереса к традициям регулярной армии со стороны зарубежных историков был отмечен в конце 1940-х гг. Демонстрация военной мощи СССР в событиях Второй мировой войны, последующая дестабилизация отношений между сверхдержавами и формирование противостоящих военных блоков не могли не сказаться на исследованиях в области русской военной истории как новейшего, так и более раннего периода. Сильнейшая политизированность, публицистичность, зачастую поверхностность большей части подобной литературы не могут не быть отмечены. Более того, принципиальная провокационность такого рода работ способствовала возникновению научных споров с исследователями из СССР, тематика и уровень используемых аргументов в которых порой были весьма далеки от сферы научной деятельности".
1980-е - 1990-е гг., однако, внесли свои изменения в развитие военной литературы как в России, так и на Западе100. В англоязычной историографии появился ряд значительных публикаций, связанных с темой данного исследования101. И хотя специальных монографий, посвященных Преображенскому и Семеновскому полкам, в европейской и американской литературе нет, первые регулярные части всегда занимают значительное место в многочисленных обобщающих работах по истории русской армии. Наиболее удачным исследованием, на наш взгляд, является книга Д. Кипа, исследующая военную историю Российской империи на протяжении XV -
Более подробно об этом см.: Артамонов В.А. Западные историки о русской армии Петра Великого. Обзор концепций (1945 - 1980-е гг.). Рукопись.
100 См.: Clendenning P., Bartlett R. Eighteenth century Russia: a select bibliography of works
published since 1955. Newtonville, 1981.
101 Menning B.W. Russia and the West: the problem of the eighteenth-century military models II
Russia and the West in the eighteenth century (edited by A.G.Cross). Newtonville, 1983. P. 282-293;
Meehan-Waters B. The development and the limits of security of noble status, person and property in
the eighteenth-century Russia II Russia and the West in the eighteenth century (edited by A.G.Cross).
Newtonville, 1983. P. 294-305; Pinter W.M. Russia's military style, Russian society and Russian
power in the eighteenth century II Russia and the West in the eighteenth century (edited by
A.G.Cross). Newtonville, 1983. P. 262-270.
61 -1780046 (2308x3413x2 tiff)
XIX вв.102. Будучи хорошо знакомым с источниками, историк дает обоснованную оценку как армии Петра Великого в целом, так и ее гвардейским частям (численность, социальная стратификация, материальные затраты на содержание и т. д.). Замечательны его ремарки относительно столь часто не замечаемых в российской и советской историографии фактов дезертирства и неповиновения солдат и офицеров элитных частей.
В дальнейшем развитие темы было связано с именем М. Раева, интерпретирующего историю России начала XVTII в. как период образования «полицейского государства»103. В соответствии с данной концепцией историк дал оценку такому и институту гвардии. Элитные части, как, впрочем, и армия в целом, были средством реализации принципов тоталитарного общества.
Впоследствии история русской гвардии рассматривалась как одна из составляющих социальной истории Российской империи104, развития системы государственного управления страны105, создания национальной символики106, становления придворной жизни и быта107.
102 Keep, J. Solders of the Tsar: Army and society in Russia 1462 -1874. Oxford, 1988.
103 Raeff M. Understanding imperial Russia: State and society in Old Regime. New York, 1984.
104 Meehan-Waters, B. Social and career characteristics of the administrative elite, 1698-1761 II
Russian officialdom: the bureaucratization of the Russian society from the seventeenth to the twentieth
century (edited by Walter McKenzie and Don Karl Rowney). London, 1993. P. 76-105; Banac I.,
Bushkovich P. The Nobility in the History of Russia and Eastern Europe II The Nobility in Russia and
in Eastern Europe (edited by Ivo Banac and Paul Bushkovich). New Haven, 1983. P. 3-16; Serman I.
Russian national consciousness and its development in the eighteenth century II Russia in the age of
enlightenment (edited by R.Bartlett). London, 1990. P. 40-56.
105 LeDonn J.P. Absolutism and ruling class: the formation of the Russian political order, 1700-1825.
Oxford, 1991.
106 Уортман P.C. Сценарии власти. Мифы и церемонии русской монархии. Т. 1. М., 2002.
Wortman R. The Russian Imperial Family as a symbol II Imperial Russia: new histories for the
Empire. Bloomington, 1998; Riasanovsky, N.V. The image of Peter the Great in the Russian history
and thought. Oxford, 1985.
107 Уортман P.C. Указ. соч.; Cherniavsky, M. Tsar and People: Studies in Russian Myths. New York,
1969; Whittaker С. H. The Reforming Tsar: The Redefinition of Autocratic duty in the Eighteenth-
Century Russia II Slavic Review. Vol. 51. N 1 (Spring, 1992). P. 77-98.
61-1780047 (2296x3405x2 tiff)
Новейшими зарубежными разработками в рассматриваемой области являются работы британского историка Л. Хьюз . Исследовательница расценивает Преображенский и Семеновский полки как наиболее боеспособную и преданную Петру I часть русской армии, нашедшую свое особое место в рамках социальных структур русского общества.
Заканчивая рассмотрение исторической литературы XX в. по теме элитных полков русской армии конца XVII - первой четверти XVIII вв., необходимо указать на то, что эта историография имеет ряд характерных черт. Трехсотлетняя российская и советская литература по данной проблеме ориентирована прежде всего на фундаментальное исследование военного, политического и социально-политического аспектов. Указанная тенденция, однако, имеет и свою негативную сторону, поскольку такие факторы, как активное вмешательство государственной власти в процесс изучения прошлого, замкнутость, преимущество, которое после революции 1917 г. получали исследования по истории низших сословий, способствовали заметной недооценке, а порой и полному игнорированию иных сторон темы.
Зарубежная историография, напротив, часто не ставя своей целью введение в научный оборот новых фактических данных или исследование политической стороны создания лейб-гвардии Преображенского и Семеновского полков, активизировала исследования в сфере социальных отношений.
Имеющиеся исследования позволяют говорить о том, что история Преображенского и Семеновского полков является устойчивым объектом научного изучения. Однако следует указать на дисбаланс в разработке данной темы. Детальное исследование мельчайших фактов, с одной стороны, и работа с глобальными схемами - с другой, глубокий анализ
108 Хьюз Л. Царевна Софья. СПб., 2001. Hughes, L. Russia in the Age of Peter the Great. New Haven and London, 1998.
61-1780048 (2301x3408x2 tiff)
военных аспектов и изыскания в антропологической области, исследование темы с точки зрения политической истории и широкое применение социального метода находятся как бы на противоположных сторонах. Предлагаемое исследование направлено на примирение используемых в русской и зарубежной историографии подходов к изучению истории русской гвардии указанного периода.
Структура работы представляет собой введение, заключение, а также три главы, расположенные согласно тематическому принципу.
Задачей первой главы является рассмотрение базы для формирования гвардии как военной корпорации - а именно первых лет ее существования, особенностей функционального использования и комплектования, а также возникновения статуса элитной структуры за счет реализации политики Петра Великого в отношении Преображенского и Семеновского полков.
Вторая глава направлена на осмысление места гвардии в системе сословных и общественных отношений (взаимоотношения с императором, армией, а также представителями различных социальных слоев и профессиональных групп). Каждому из аспектов посвящен отдельный параграф.
Третья глава представляет собой анализ комплекса внутренних связей в рамках гвардии. Это, во-первых, касается исследования вопроса об индивидуальных личностных взаимоотношений гвардейцев друг с другом: дружеские и семейные связи, конфликтные ситуации и способы их разрешения. Во-вторых, изучены отношения преображенцев и семеновцев, на предмет возникновения возможного первенства одного из полков, причины, а также влияние данной ситуации на развитие корпоративного сознания. Уделено внимание и формированию в рамках гвардии особых привилегированных групп.
Основные выводы исследования даны в заключении.
61-1780049 (2303x3409x2 tiff)
Формирование Преображенского и Семеновского полков в конце XVII в
Датировка формирования Преображенского и Семеновского полков представляет собой то стихающую, то вновь усиливающуюся, но никогда до конца не исчерпанную историографическую дискуссию. Неизменным, однако, остается утверждение, что петровские гвардейские части берут начало от Потешного войска царевича Петра Алексеевича. Последние же, по мнению большинства военных историков, появляются в самом начале 1680-х гг.109.
И.Е. Забелин, а за ним и М.М. Богословский указывают на наличие в начале 1682 г. в Кремле небольшой площадки для потех, на которой была поставлена потешная изба, деревянный шатер, деревянные пушки и рогатки110. В смутном 1682 г. заниматься играми Петру особенно не пришлось, в следующем же году - как раз наоборот. С переездом в мае 1683 г. двора царицы Натальи Кирилловны в с. Воробьеве военные игры царевича начинают приобретать более серьезный характер. В это время, по сведениям И.И. Пушкарева, автора обобщающей «Истории императорской российской гвардии», под началом у Петра было до 50 человек111. Так образовалась рота, названная позже Потешною.
Социальный и возрастной состав первых Потешных несет на себе отпечаток тогдашнего мировосприятия юного Петра. Детское неуважение ко «взрослым» стандартам и принципам здесь очевидно. К примеру, в роту принимались знатные и простолюдины, русские и иностранцы, приближенные ко двору Нарышкиной и случайные люди. Вероятно, рота Потешных была пестрой и по возрастному составу. Вряд ли можно согласиться с утверждением мемуариста П.Н. Крекшина, поддержанным известным историком М.П. Погодиным, о том, что юного царя с 1683 г. окружали действительные «возрастные» солдаты, составлявшие де-факто команду, компанию112. Процент ровесников Петра Алексеевича был здесь, видимо, значителен. И хотя актовые источники дают весьма скудную информацию на сей счет, материалы личного происхождения свидетельствуют о том, что большинство Потешных в 1680-х гг. были.
Однако не следует между тем забывать, что вряд ли группа подростков смогла самостоятельно управиться со значительным военным снаряжением, доставленным в Воробьево. В июле 1683 г. число одних только пушек было не менее 16114. Присутствие взрослых, опосредованно или напрямую связанных с военным делом (возможно, из числа личной охраны царицы Натальи), безусловно, имело место. Сохранились даже имена двоих из них - пушкарей Сергея Бухвостова и Екима Ворнина.
К 1687 г. число Потешных выросло примерно до 1000.116 Их первым командиром стал швейцарец, потомок бежавшего из Франции гугенота Франц Лефорт. Присутствие Ф. Лефорта, вероятно, заметно усилило оттенок игры и забавы, изначально сопряженный со всей затеей формирования Потешного войска. Не лишено оснований также и предположение, что именно в этом периоде кроется объяснение теснейшей дружбы, связывавшей многих гвардейских офицеров с императором Петром I117. Что касается их разделения в этом же году по двум селам
Преображенскому и Семеновскому , то, думается, что принципиального значения для их тогдашней жизни это не имело, так как оба села были смежными и отделялись друг от друга только Хапиловским ручьем.
В начале 1690-1692 гг. Потешные, судя по числу сержантов, образовали несколько рот (2, затем 4). Именно в этот момент появляются первые свидетельства того, что Потешное войско как таковое перестает существовать, образуя два полка119. Именно в 1692 г. П. Гордон впервые называет Преображенских солдат Преображенским полком .
Гвардия и император
Рассмотрение вопроса об отношениях Петра Великого и гвардии представляется чрезвычайно интересным и важным для понимания самого процесса складывания корпоративной организации, поскольку он был вызван не только объективными причинами, но во многом волей царя-реформатора.
Как уже отмечалось, прохождение Петром I службы в гвардии по всей вертикали вплоть до полковника носило во многом условный характер. Данное утверждение относится не столько к самой фигуре Петра, столько к представлениям в обществе и в гвардии о том, какое место он занимал. Иностранцы первыми объявили, что стремление юного царя последовательно пройти все чины гвардии, начиная с самого низшего, напоминает «комедию»509. Офицеры гвардии таких резких оценок, безусловно, не делали, но осознание того, что Петр отнюдь не рядовая фигура в полках, несомненно, можно зафиксировать и здесь.
Известно, что в 1684 г. Петр I был сержантом510, в период с 1701 по 1706 гг. - капитаном бомбардирской роты Преображенского полка. В 1706 г. он был объявлен полковником этой части. Однако один из гвардейцев, Б.И. Куракин, описывая значительно более ранний период, а именно 1701-1702 гг., сообщает, что «...Царское Величество учинен полковником от Преображенскаго полка гвардии первой»511. Таким образом, понимание того, что государь является командиром гвардии, относится к более раннему времени, нежели официальная декларация об этом. Тот факт, что Петр I начал службу в Преображенском полку, а позднее стал его командиром, в любом случае оказал бы на гвардию определенное влияние. Но суть такого воздействия, безусловно, могла быть разной. Ведь царь мог ограничится формальной стороной отношений: рассматривать преображенцев и семеновцев не более чем преданных телохранителей , участвовать в гвардейских смотрах и иногда во время сражения «...свою персоною» быть «при полках гвардии»514. Петр I, однако, далеко вышел за рамки таких отношений.
Ощущая себя командиром гвардии, Петр I все время аттестует эти части как «наши полки»515, Преображенский полк - как «наш полк», а бомбардирскую роту - как «нашу роту» .
Свое положение как первого человека в лучшем полку Петр I использует чрезвычайно часто. Вероятно, апелляция к статусу командира гвардии была очень значима для него. Так, «Походный журнал» именует его в 1703 г. «капитаном», а в 1708 г. - «полковником»518, то есть в соответствии с его гвардейским чином. Еще один пример - сразу после коронации Екатерины император поздравил ее первым «по порядку старшинства» именно как полковник Преображенского полка519.
Такой саморепрезентацией дело, однако, не ограничивалось. Петр I действительно стремился быть командиром гвардии. Вместе с ними он сражается, слушает молебны и обедни, принимает пищу, участвует в разного рода полковых шествиях и празднествах государственного значения . Он не просто контролирует, а активно руководит вопросами снабжения полков, обмундирования, поиска средств передвижения, хороших зимних квартир и выплаты жалованья521. Он сам разрабатывает для них маршрут и старается обеспечить «свободный проход» за границу .
Петр I постоянно следил также и за изменениями в личном составе гвардии. Именно он утверждал назначения и наказания для преображенцев и семеновцев523. Впрочем, стоит отметить, что вердикты Петра особенно во второй половине царствования часто совпадали с приговорами, вынесенными гвардейскими кригсрехтами, полковыми военными судами.
Преображенцы и семеновцы представлялись Петру I столь значимой категорией людей, что, даже покинув элитные полки из-за болезни или ранения, они по прежнему находились в поле зрения Петра, часто определявшего их к управлению рядом важных гражданских дел524.
Взаимоотношения в рамках двух полков
Появившиеся в конце XIX в. определения самого термина «корпорация» представляют это понятие прежде всего как структуру, созданную или разрешенную к созданию сверху735. Такое видение ситуации, несомненно, схоже с процессами, проходившими в России в конце XVII - первой четверти XVIII вв. применительно к элитным воинским подразделениям. Гвардия как самостоятельный субъект прав и обязанностей была создана целиком и полностью волей Петра Великого.
Однако в указанный период эта структура начала активный процесс саморазвития.
В период царствования Петра Великого в гвардии появляется совершенно особая внутренняя организация. Ее создание было связано с комплексом существовавших здесь прав, привилегий, отношений и коллективных представлений.
Во-первых, следует отметить сложности существования здесь общепринятой иерархии чинов. Ведь огромное влияние на отношения чинов в рамках гвардии оказала многоплановость использования этой структуры. Часто при выполнении специальных поручений гвардейцы вступали в противоречие не только с чинами армии или представителями разных социальных страт, но и с собственными командирами. В этом случае о соблюдении жесткого принципа соподчинения вышестоящего нижестоящему речи не шло. Так, например, случилось с капитаном Преображенского полка князем А.Л. Долгоруким, который, выполняя в 1712 г. ряд дипломатических поручений в Польше, однажды вынужден был послать указ подполковнику этого же полка В.В. Долгорукову, то есть своему прямому командиру. Капитан фактически потребовал от своего подполковника не взимать с жителей дополнительного провианта736.
Точно так же разные чины гвардии, бывшие асессорами майорской розыскной канцелярии В.В. Долгорукова, должны были в 1715 г. расследовать дело о подлогах и хищениях в провиантской части, произошедших при участии их сослуживца и командира А.Д. Меншикова.
Отношения Преображенского и Семеновского полков с Петром I, как кажется, также не способствовали укреплению военной иерархии. Очевидно, что среди гвардейцев, особенно среди преображенцев, у царя были свои фавориты. С их привилегированным положением полковым командирам приходилось считаться, порой поступаясь собственным статусом. 22 ноября 1707 г. подполковник Преображенского полка писал Петру о недостаче квартир и фуража, прибавляя, что «...обо всем я болше писал к господину маэору князю Долгорукову, чтоб милости вашей словесно доложил» 737. Иными словами, подполковник преображенцев предпочел решить вопрос не напрямую с Петром, а через посредничество своего подчиненного и несомненного любимца Петра I - В.В. Долгорукова.
Во-вторых, гвардия выделялась совершенно особым, отличным от армейского, уровнем отношений между офицерами и солдатской массой,
Обобщение такого рода не следует рассматривать как абсолютное. В гвардии, как и в любом другом военном подразделении того времени, между солдатами и офицерами, несомненно, существовал определенный статусный барьер. Здесь также были часты случаи избиения и притеснения солдат, использование их труда в личных целях. Так, в 1698 г. целая группа солдат-преображенцев (56 человек) подала Петру I челобитную об «обидах и налогах», причиненных им их каптенармусом Ф. Фанторгиным. По делу был учинен розыск .
Однако явления такого рода здесь никто не поощрял. И хотя, вероятно, рукоприкладство офицеров не считалось чем-то предосудительным, от таких гвардейцев все же старались избавляться. 28 января 1715 А.Д. Меншиков сообщил В.В. Долгорукому, что «по... царскому указу из заполошных офицеров Преображенской и семеновской гвардии определены здесь подпорутчик Сергей Бухвостов в Санкт-Петербургской гварнизон маеором... да порутчики Григорей Рупуов, Тимофей Коптев, подпоручик Родион Маслов, Илья Збруев в Троицкой Александров монастырь для управления монастырских дел и вотчин» . К концу 1710-х - началу 1720-х гг. такая практика, вероятно, стала приносить свои плоды. В материалах гвардейских полков и Преображенского приказа челобитные с жалобами солдат на побои офицеров единичны.
