Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Формирование системы управления колхозами в конце 1920-х — 1930-е гг 22
1.1. Колхозы и крестьянское самоуправление накануне сплошной коллективизации 22
1.2. Трансформация системы управления деревней в 1930-х гг. в русле сталинской модернизации: ведущие направления и результаты 42
Глава 2. Социально-профессиональная структура колхозного руково дства Юга России в 1930-х гг 66
2.1. Социальный состав колхозной администрации 66
2.2. Дифференциация административно-управленческих групп в колхо зах 98
Глава 3. Образ жизни и деятельность колхозного руководства 135
3.1. Профессиональная деятельность колхозного руководства в условиях командно-административной системы: задачи и противоречия 135
3.2. Особенности взаимоотношений руководства и рядовых колхозников: проблема «колхозной демократии» 168
3.3. Колхозный администратор в повседневной жизни 195
Заключение 221
Источники и литература 230
- Колхозы и крестьянское самоуправление накануне сплошной коллективизации
- Социальный состав колхозной администрации
- Профессиональная деятельность колхозного руководства в условиях командно-административной системы: задачи и противоречия
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В постсоветской России, в условиях коренной перестройки социально-экономических и общественно-политических структур, особую важность приобретает проблема формирования административно-управленческой системы, отвечающей особенностям и потребностям гражданского общества и правового государства. Не случайно В.В. Путиным, после избрания его на пост Президента Российской Федерации, были предприняты решительные действия по дальнейшему реформированию и, в особенности, укреплению «вертикали власти». На рубеже 1990-х - 2000-х гг. очевидным стал тот факт, что при отсутствии эффективной системы управления невозможно не только осуществить в полной мере демократические преобразования, но и сохранить территориальную целостность и саму независимость нашей страны.
Одним из важных направлений реформирования административно-управленческой системы в России является комплекс мер, направленных на перестройку тех административных структур, которые призваны контролировать функционирование аграрной экономики. Важность данного участка преобразований определяется не только собственно экономическими, но и социально-политическими факторами. В аграрной сфере, где трудовые отношения и весь образ жизни земледельцев неразрывно связаны, административные органы не только осуществляют управление производством, но и вмешиваются в повседневную жизнь села. Отмеченная специфика была усилена коллективизацией сельского хозяйства СССР в 1930-х гг., когда повсеместно созданные колхозы стали не только сельхозпредприятиями, но и низовыми звеньями командно-административной системы и, более того, - «определенными способами организации социальной жизни деревни в том виде, в котором она была нужна «социалистическому городу».1 Соответственно, сельская администрация спо-
1 Никольский С.Л. Аграрная экономика, сельская общность и проблема социально-экономических укладов // Вопросы философии. 2001. № 12. С. 20.
собна оказывать существенное влияние на коллективные настроения крестьянства и общественно-политические процессы в деревне. Поэтому преобразования советских управленческих структур в сельском хозяйстве имеют не только экономический, но и социально-политический характер, что чрезвычайно важно в условиях демократизации и создания гражданского общества.
В этих условиях весьма актуальным представляется анализ структур управления колхозным производством в СССР, осмысление опыта, полезного при осуществлении современных нам аграрных реформ. Тем самым исследование процессов формирования и функционирования органов управления колхозами приобретает не только научно-теоретическое, но и ярко выраженное практическое значение. В особенности информативными представляются результаты анализа функционирования колхозов 1930-х гг. (когда колхозная система, как и постсоветские аграрные структуры, находилась на стадии становления), осуществленного на примере ведущих аграрных регионов России, к числу которых относятся Дон, Кубань и Ставрополье.
Хронологически исследование охватывает период с конца 1920-х гг. по начало 1940-х гг. Начальный рубеж определяется активизацией усилий советской власти по «колхозному строительству», последовавшей после XV съезда ВКП(б) в 1927 г., и переходом к сплошной форсированной коллективизации с конца 1929 г. Завершает период Великая Отечественная война, прервавшая поступательное развитие колхозной системы.
Территориальные рамки исследования охватывают ведущие аграрные регионы Юга России — Дон, Кубань и Ставрополье, входившие в рассматриваемый период времени в состав Северо-Кавказского (1924 - 1933 гг.), затем - Азово-Черноморского и Северо-Кавказского (1934 - 1937 гг.) краев. В 1937 г. эти регионы приобрели административную самостоятельность в границах Ростовской области, Краснодарского и Орджоникидзевского (с 1943 г. — Ставропольского) краев.
Степень научной разработанности темы. Такая тема исследования, как процесс формирования, развития и функционирования административно-
управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России, входит в качестве составного компонента в общую проблематику «колхозного строительства» в России (СССР) на протяжении исторического периода с конца 1920-х гг. до начала 1940-х гг. Коллективизации посвящены тысячи различных работ, в которых в той или иной степени освещались и вопросы становления системы управления коллективными хозяйствами.
Анализ содержания работ, посвященных «колхозному строительству» (и, в том числе, — формированию корпорации колхозных управленцев и их профессиональной деятельности) дает основания для выделения ряда этапов в процессе научного осмысления интересующей нас темы:
Конец 1920-х гг. - начало 1940-х гг. (накопление и первичная обработка фактического материала, как правило, с целью оптимизации «колхозного строительства»);
Вторая половина 1940-х гг. - середина 1980-х гг. (расширение источ-никовой базы исследований коллективизации, повышение уровня научно-теоретического осмысления темы в рамках советской моноиделогии);
Вторая половина 1980-х гг. - наше время (привлечение новых материалов, радикальное переосмысление прежних оценок «колхозного строительства»).
Одновременно с развертыванием форсированной коллективизации в СССР появились работы, в которых предпринимались попытки не только осветить, но и проанализировать ход и первые результаты «колхозного строительства». Поскольку данные исследования были современны коллективизации, они отличались крайне узкой источниковой базой, зачастую представленной лишь материалами периодики, свидетельствами очевидцев и участников событий, наблюдениями самих авторов; в итоге уровень анализа происходивших в деревне изменений был невысок. Формирование и функционирование колхозного административно-управленческого аппарата рассматривалось, как правило, в качестве одного из частных вопросов «колхозного строительства».
В основном в работах советских ученых, общественных и политических деятелей, журналистов 1930-х гг. освещалась деятельность партийных организаций по укреплению кадров колхозных администраторов (в частности, большое внимание уделялось направлению в деревню на руководящую работу рабочих-двадцатипятитысячников), борьба председателей колхозов, бригадиров и других представителей колхозной администрации с «кулаками», создание и организационно-хозяйственное укрепление колхозов. Анализировался социальный и половозрастной состав колхозных управленцев, их образовательный уровень, динамика численности.1
Те же тенденции были характерны для развития региональной южнороссийской историографии. В публикациях и брошюрах И. Повалюхина, П. Беляч-кова, Г.Ф. Ильина и других авторов рассматривались вопросы партийного руководства деятельностью колхозных управленцев, организации административно-управленческих органов коллективных хозяйств (в частности, В. Тодрес достаточно подробно рассмотрел специфику устройства руководящих органов ряда коллективных хозяйств Терского округа Северо-Кавказского края). Также анализировались социальный и половозрастной состав колхозных администраторов, деятельность председателей отдельных колхозов (или директоров машинно-тракторных станций), которые сумели вывести доверенные им предприятия в число передовых." Отличительной, характерной чертой данных работ
1 См., например: Наумов К. Вопросы колхозного строительства // На аграрном фронте. 1928. № 5. С. 92 —
113; Дудин К.Ф. Организация тракторных колонн. М., 1929; Ангаров А. Сельсовет и ликвидация кулачества как
класса// Большевик. 1930. № 6. С. 3 - 18; Власов М. Коллективизация советской деревни. М., 1930; Анастасенко
Ф.И., Кричевский А.О. 25-тысячники краснопутиловцы на колхозной стройке. М. -Л., 1931; Папшицкий Н.М.,
Сигаров М.С. Организационно-хозяйственное укрепление колхозов и задачи пролетарского шефства. Саратов,
1932; Андрианова К.И. и др. Постоянная бригада и внутрибригадная организация труда. М., 1934; Жуйко И. Учет
труда в колхозах. М., 1935; Яковлев Я.А. Вопросы организации социалистического сельского хозяйства. М., 1935;
Шуваев К.М. Старая и новая деревня. М., 1937; Лаптев И. Советское крестьянство. М., 1939.
2 Белячков П. Назревшие вопросы (партстроительство на селе) // Ленинский путь. 1929. № 7 - 8. С. 23
- 26; Повалюхин И. Партийное руководство колхозным строительством // Известия Северо-Кавказского
крайкома ВКП(б). 1929. № 7. С. 8 - 13; Романовский М.М. Коммуна Северного Кавказа «Коммунистический ма
як» Георгиевского района Терского округа. М. - Л., 1929; Гарус И.И. Крупный колхоз «Октябрь». Ростов н/Д., 1930;
Криволапов С. Коммуна «Наша жизнь». Ростов н/Д., 1930; Тодрес В. Колхозная стройка на Тереке. Пятигорск,
1930; Давыдов Ю. «Красный терец» (о колхозе ст. Ново-Павловской, Георгиевского района). Ростов н/Д., 193; Иль
ин Г.Ф. Партячейка в колхозе. Ростов н/Д., 1931; Дьяченко Н. Рабочий план в колхозе. Ростов н/Д., 1931; Андреев
В. Обезличка- враг колхоза. Ростов н/Д., 1932; Перерва В. Производственная бригада в колхозе. Ростов н/Д., 1932;
Мидцев В. Колхоз-миллионер. Ростов н/Д., 1938; Некрасов И. Проточная МТС // Социалистическое сельское хо-
/
являлось то, что они, как правило, имели вполне практическую цель: создать позитивный образ колхозной системы и помочь в решении насущных вопросов, которые приходилось решать руководителям коллективных хозяйств.
В годы Великой Отечественной войны анализировались в основном текущие вопросы функционирования колхозов, а коллективизации на некоторое время оказалась за пределами внимания исследователей. Возрождение исследований по истории коллективизации начинается лишь в послевоенный период, но уже на качественно новом научно-теоретическом уровне. На протяжении второго из выделенных нами этапов историографии существенно расширилась источниковая база исследований проблемы формирования и функционирования системы управления колхозами 1930-х гг. Данное обстоятельство, которое можно оценить лишь положительно, позволило ученым более глубоко и детально рассмотреть ряд вопросов в рамках интересующей нас темы.
Новые тенденции в рассмотрении проблемы коллективизации и, в частности, формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов (обширная источниковая база, углубленный анализ вопросов) четко проявились в исследованиях второй половины 1940-х - 1950-х гг., таких, как монографии А. Анисимова, Э.Н. Бурджалова, М.А. Краева, СП. Трапезникова.1 Дальнейшее развитие перечисленные тенденции получили в 1960-х - первой половине 1980-х гг., прежде всего в фундаментальных работах А.А. Амвросова, М.А. Вылцана, В.П. Данилова, И.Е. Зеленина, Н.А. Ивницкого, В.В. Кабанова, Ю.А. Мошкова, В.Б. Островского и других исследователей, а также в коллективных монографиях. Здесь анализировались вопросы форми-
зяйство. 1939. № П. С. 37 - 47; Мацкевич С. МТС им. Кагановича Краснодарского края. М., 1939; Аниси-мов Ф.М., Кудряшева А.Ф. Колхоз-миллионер «Красный буденовец». Пятигорск, 1940.
1 Анисимов А. Советское крестьянство. М., 1947; Бурджалов Э.Н. СССР в период борьбы за коллекти
визацию сельского хозяйства (1930 - 1934 гг.). М., 1950; Трапезников СП. Борьба партии большевиков за
коллективизацию сельского хозяйства в годы первой сталинской пятилетки. М., 1951; Краев М.А. Победа
колхозного строя в СССР. М., 1954.
2 См., например: Зеленин И.Е. Политотделы МТС (1933 - 1934 гг.) // Исторические записки. Т. 76. М.,
1965; Островский В.Б. Колхозное крестьянство СССР. Саратов, 1967; Вылцан М.А. Советская деревня нака
нуне Великой Отечественной войны (1938 - 1941 гг.). М., 1970; Амвросов А.А. От классовой дифференциа
ции к социальной однородности общества. М., 1972; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация
кулачества как класса (1929- 1932 гг.). М., 1972; Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А.
рования корпорации колхозных управленцев, социально-профессиональной дифференциации колхозников, деятельности руководителей колхозов по их организационно-хозяйственному укреплению, и т. п.
В связи с хрущевской «оттепелью» в историографии коллективизации наметилась тенденция к переоценке некоторых устоявшихся постулатов и выводов. В частности, исследователи более определенно заговорили о «перегибах», свойственных деятельности руководителей местного уровня при осуществлении «колхозного строительства». В период брежневской ресталинизации критический настрой исследователей по отношению к ряду вопросов коллективизации заметно снизился. Однако полного возврата к прежним, «сталинским», оценкам деятельности колхозного и местного руководства, не произошло.
На Юге России в послевоенный период появился ряд работ, где на примере отдельных колхозов освещалась эффективная деятельность колхозных предсе-дателей, бригадиров, звеньевых и т. д. Это был традиционный подход к освещению темы деятельности колхозной администрации, ведущий свое начало еще со времен сплошной коллективизации. Положительной чертой работ являлось то, что в них содержалась масса интереснейших материалов о жизнедеятельности колхозников (в том числе управленцев) отдельных коллективных хозяйств. Но уровень авторского анализа здесь был, как правило, невысок.
Но, наряду с этим, впервые появляется значительное количество работ аналитического характера, в которых углубленно и детально анализировались вопросы управления колхозами. В коллективных трудах, диссертационных ис-
Коллективизация сельского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. Краткий очерк истории. М., 1982; История советского крестьянства. В 5-ти т. Т. 2. (1927 - 1037 гг.). М., 1985; Т. 3. (1938 - 1945 гг.). М., 1987.
1 См., например: Богденко М.Л. К истории начального этапа сплошной коллективизации сельского хозяйства
СССР // Вопросы истории. 1963. № 5. С. 19-35; Мошков Ю.А. Зерновая проблема в годы сплошной коллективиза
ции сельского хозяйства СССР. М., 1966; Ивницкий Н.А. Классовая борьба в деревне и ликвидация кулачества как
класса (1929 - 1932 гг.). М., 1972; Вылцан М.А., Данилов В.П., Кабанов В.В., Мошков Ю.А. Коллективизация сель
ского хозяйства в СССР: пути, формы, достижения. М., 1982.
2 Поспелов Н.А. На обновленной земле. Ставрополь, 1948; Ильин М., Смирнов П. Пионер социалистического
земледелия - колхоз имени Сталина Сальского района. Ростов н/Д., 1947; Горсткина Л. Колхоз «Украина». Ростов н/Д,
1950; Кузнецов В.И. История колхоза имени Военсовета СКВО Ростовской области: Дне канд. ист. наук. М., 1950.
3 Очерки истории Краснодарской организации КПСС. Краснодар, 1966; Очерки истории Ставропольской
организации КПСС. Ставрополь, 1970; Ленинский путь донской станицы. Ростов н/Д., 1970; Очерки истории
следованиях (как правило, кандидатских диссертациях), монографиях, публи-кациях анализировалась роль политотделов МТС в налаживании эффективного руководства колхозами, мероприятия власти по расширению, укреплении и приданию когорте колхозных управленцев «классовой чистоты», взаимоотношения руководства колхозов и МТС, хозяйственная деятельность колхозной администрации, и пр.
При этом выводы и оценки специалистов отличались большей взвешенностью и объективностью. Хотя позитивное значение «колхозного строительства» не подвергалось сомнению, признавались факты «перегибов» и неудовлетворительного руководства колхозами. В частности, Е.Н. Осколков привел
партийных организаций Дона. Ч. 2. 1921- 1971 гг. Ростов н/Д., 1973; Ставропольский край в истории СССР. Ставрополь, 1975; Очерки истории Ставропольского края. Т. 2. С 1917 года до наших дней. Ставрополь, 1986.
1 Оганян А.Г. Историческая роль политических отделов МТС в деле укрепления колхозного строя в
СССР. 1933 - 1934 гг. На материалах работы политотделов МТС Северо-Кавказского края: Дис. ... канд.
ист. наук. М., 1948; Левизов А.Г. Политические отделы машинно-тракторных станций в борьбе за политиче
ское и организационно-хозяйственное укрепление колхозов Дона: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1950;
Канцедалов П.З. Коллективизация сельского хозяйства на Тереке: Дис. ... канд. ист. наук. Пятигорск, 1951;
Пейгашев В.Н. Большевики Ставрополья в борьбе за сплошную коллективизацию сельского хозяйства: Дис.
... канд. ист. наук. Пятигорск, 1951; Денисенко П.И. Создание машинно-тракторных станций и их роль в {
проведении сплошной коллективизации сельского хозяйства (1928 — 1932 гг.) (По материалам Украинской ССР, Северо-Кавказского края и Поволжья): Дис. ... канд. ист. наук. M., 1954; Бабайцев А.А. Роль машинно-тракторных станций в победе и укреплении колхозного строя. На материалах северного Кавказа (периода первой и второй пятилеток): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1955; Мельситов В.А. Азово-Черноморская краевая партийная организация в борьбе за политическое и организационно-хозяйственное укрепление колхозов годы второй пятилетки: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1969; Негодов Д.Г. Терская партийная организация в борьбе за коллективизацию сельского хозяйства округа (1927 - 1931 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1971; Узлов Ю.А. Партийно-политическая работа на селе по претворению ленинского кооперативного плана в период подготовки наступления социализма по всему фронту (1926 - 1929 гг.). На материалах Северного Кавказа: Дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 1973; Сафонов В.Д. Борьба КПСС за укрепление ведущей роли Советского государства и рабочего класса в осуществлении коллективизации сельского хозяйства в 1927 - 1934 гг. (По материалам Кубани и Дона): Дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 1974; Пономарев Е.Г. Партийное руководство советским строительством на селе в 1926 - 1932 годах (На материалах Дона, Кубани и Ставрополья): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Л., 1988; Серебрякова Т.Е. Деятельность Северо-Кавказского крайкома(1924- 1934 гг.). Дисс.... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1990.
2 Молчанов М.В. Победа колхозного строя на Дону и Кубани. Шахты, 1960; Турчанинова Е.И. Подготовка
и проведение сплошной коллективизации сельского хозяйства в Ставрополье. Душанбе, 1963; Чернопицкий П.Г.
Усиление роли сельских советов Дона в борьбе за подъем сельского хозяйства в 1928 - 1929 гг. Ростов н/Д., 1965;
Иванов В.И., Чернопицкий П.Г. Социалистическое строительство и классовая борьба на Дону (1920 - 1937 гг.).
Исторический очерк. Ростов н/Д., 1971; Осколков Е.Н. Победа колхозного строя в зерновых районах Северного
Кавказа. Ростов н/Д., 1973; Филькин В.И. Северокавказская краевая партийная организация ВКП(б) в период
строительства социализма (1926 - 1937 гг.). Грозный, 1975; Пейгашев В.Н. Коллективизация сельского хозяйства
Ставропольского края (1927 - 1932 гг.) // Ученые записки Пятигорского государственного педагогического универси
тета. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 191 -270; Кривохижа Ф.И. Партийная организация Ставропольского края в борьбе за
развитие народного хозяйства в третьей пятилетке (1938 - 1941 гг.) // Ученые записки Пятигорского государственного
педагогического университета. Т. 16. Пятигорск, 1958. С. 271 - 366; Лаптев СИ. Партийные организации Северного
Кавказа в борьбе за организационно-хозяйственное укрепление колхозов (1933 - 1934 гг.) // Ученые записки Ростов
ского государственного педагогического института. Вып. 4. Ростов н/Д., 1958. С. 181 -208; Петижев У.И. Социальная
структура колхозного крестьянства Северного Кавказа в 30-х годах // Социально-экономическая структура населения
Дона и Северного Кавказа / Отв. ред. А.И. Козлов. Ростов н/Д., 1984. С. 46 - 54.
целый ряд примеров администрирования и «перегибов» при создании колхозов в Северо-Кавказском крае, справедливо отметив, что «все это вызывало раздражение, недовольство и сопротивление середняков и даже бедноты».1 О широком распространении администрирования, «перегибов» при проведении коллективизации писала и Е.И. Турчанинова.2
Подчеркнем, что на протяжении советской эпохи исследователи в основном придерживались историко-экономического и историко-политологического подходов при освещении процессов формирования и функционирования колхозного административно-управленческого аппарата (в том числе и на Юге России). В соответствии с указанными подходами внимание акцентировалось на партийных мероприятиях по созданию и укреплению кадров колхозного руководства, социальном составе управленцев, их деятельности по руководству коллективными хозяйствами, и пр. Все это существенно сужало поле научного поиска.
Начало третьему этапу историографии темы было положено масштабными общественно-политическими процессами («перестройка», распад СССР, создание суверенной российской государственности), ликвидировавшими примат марксисткой методологии и предоставившими исследователям возможность анализировать ранее закрытые вопросы и подвергать существенной переоценке постулаты о ходе и результатах «колхозного строительства». Помимо прочего, серьезной переоценке подверглись деятельность колхозного руководства и его роль в коллективизации и организационно-хозяйственном укреплении колхозов.
На основе рассекреченных и впервые введенных в научный оборот документов исследователи констатировали факт широкого развертывания государственного насилия по отношению к массам крестьянства в период коллективизации. Представители колхозной администрации, а также разного рода сельские активисты в этом случае рассматриваются как конкретные исполнители сталинской аграрной политики, проводившие «раскулачивание», составлявшие списки
1 Осколков Е.Н. Победа колхозного строя... С. 206.
2 Турчанинова Е.И. Подготовка и проведение сплошной коллективизации... С. 196-201.
кандидатур на выселение, подавлявшие крестьянские акции протеста, и пр. Во многом выводы отечественных историков-аграрников перекликаются с оценками зарубежных исследователей (Р. Дэвиса, Р.Т. Маннинг, Ш. Фицпатрик, Т. Шанина и др.). В рамках интересующей нас проблематики особого упоминания заслуживают работы М.Н. Глумной и Ш. Фицпатрик, в которых представлен портрет колхозного администратора 1930-х гг., отражены особенности коллективной психологии управленцев, описаны практика их хозяйственно-организационной деятельности, взаимоотношений с вышестоящим начальством и рядовыми колхозниками, ит. д.3
В региональной историографии на Юге России также господствуют перечисленные тенденции. Ряд исследователей осветили участие местных руководителей и активистов Дона, Кубани и Ставрополья в процессе насильственного насаждения коллективных хозяйств, констатируя факты широкого распространения методов принуждения, запугивания, различных злоупотреблений властью («перегибов»). Отмечался факт слома «нэповской» системы управления
Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и итогах того, что случилось с нами в 30- 40-е годы. М., 1989; Коллективизация: истоки, сущность, последствия. Беседа за «круглым столом» // История СССР. 1989. № 3. С. 3 - 62; Данилов В., Ильин А., Тепцов Н. Коллективизация: как это было // Урок дает история. М., 1989. С. 138 - 182; Данилов В.П. Коллективизация сельского хозяйства в СССР // История СССР. 1990. № 5. С. 7 - 30; Рогалина Н.Л. Коллективизация: Уроки пройденного пути. М., 1989; Тепцов Н.В. Аграрная политика: На крутых поворотах 20 — 30-х годов. М., 1990; Зеленин И.Е. «Революция сверху»: Завершение и трагические последствия // Вопросы истории. 1994. № 10. С. 28 - 42; Его же: Сталинская «революция сверху» после «великого перелома». 1930 - 1939: политика, осуществление, результаты. М., 2006; Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х гг.). М., 1994.
2 Дэвис Р., Хлевнюк О.В. Вторая пятилетка: механизм смены экономической политики // Отечествен
ная история. 1994. № 3. С. 92 - 108; Таниучи Ю. К истории коллективизации сельского хозяйства в СССР:
государство и община // Россия в XX веке: Судьбы исторической науки / Под общ. ред. А.Н. Сахарова. М.,
1996. С. 364 — 372; Маннинг Р.Т. Политический террор как политический театр. Районные показательные
суды 1937 г. и массовые операции // Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. М., 2004. С. 51 - 70; Грациози
А. Великая крестьянская война в СССР. Большевики и крестьяне. 1917— 1938. М.,2001.
3 Фицпатрик Ш. Как мыши кота хоронили. Показательные процессы в сельских районах СССР в
1937 г. // Судьбы российского крестьянства. М., 1995. С. 387 — 415; Ее же: Сталинские крестьяне. Социаль
ная история Советской России в 30-е годы: деревня. М., 2001; Глумная М. К характеристике колхозного со
циума 1930-х гг. (на материалах колхозов Европейского Севера России) // XX век и сельская Россия. Рос
сийские и японские исследователи в проекте «История российского крестьянства в XX веке» / Под ред. Хи-
роси Окуда. Токио, 2005. С. 265-285.
4 Осколков Е.Н. Голод 1932 / 1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Рос
тов н/Д., 1991; Его же: Трагедия «чернодосочных» станиц: документы и факты // Известия вузов. Северо-
Кавказский регион. Общественные науки. 1993. № 1 - 2. С. 3 - 23; Токарева Н.А. Деформация социально-
экономических отношений в станицах и селах Северо-Кавказского края в 1928 - 1929 гг.: Дис.... канд. ист. наук.
Ростов н/Д., 1994; Баранов А.В. Социальное и политическое развитие Северного Кавказа в условиях новой эко
номической политики: (1921 - 1929 гг.). СПб., 1996; Его же: Многоукладное общество Северного Кавказа в усло
виях новой экономической политики. Краснодар, 1999; Мальцева Н.А. Очерки истории коллективизации на
коллективными объединениями (колхозами, кооперацией) и насаждения командно-административных методов руководства колхозами Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х - начале 1930-х гг.1 Обращалось внимание на то, что за верную службу сталинский режим демонстрировал местной администрации свое покровительство, оказывал поддержку при одновременном безразличии к нуждам простых колхозников. В частности, В.В. Криводед привел в своей работе документы, доказывавшие, что во время Великого голода 1932 — 1933 гг. колхозная администрация и активисты получали материальную помощь.2
Был освещен и другой аспект темы - сопротивление членов ВКП(б), представителей местной и колхозной администрации безжалостному налогово-экономическому давлению сталинского режима на коллективизированную деревню. Рассматривались аспекты карательной политики сталинского режима в отношении колхозных управленцев, не выполнявших предписания властей (особенно планы хлебозаготовок) или заподозренных в «классовой чуждости».4
Анализ историографии позволяет утверждать, что такая проблема формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов Юге России 1930-х гг. рассматривалась как один из аспектов «колхозного строительства», но не анализировалась в рамках специального исследования. Не получил удовлетворительного освещения ряд вопросов темы, таких, как:
- специфика хозяйственно-административной деятельности управленцев;
Ставрополье. СПб., 2000; Кругов А.И., Шевченко И.А. Крестьянство и власть на Ставрополье в 1930- 1950-е годы // Северный Кавказ и кочевой мир степей Евразии: V «Минаевские чтения» по археологии, этнографии и краеведению Северного Кавказа. Тез. докл. межрегион, науч. конф. Ставрополь, 2001. С. 199-203.
1 Токарева Н.А. Деформация социально-экономических отношений в станицах и селах Северо-
Кавказского края в 1928- 1929 гг.: Дис. ... канд. ист. наук. Ростов н/Д., 1994; Игонин А.В. Партийно-
государственная политика в сельских районах Ставрополья, Кубани и Дона: историко-политический и теоретический
аспекты (1928 - 1934 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ставрополь, 1997; Панарин А.А. Развитие сельскохозяйст
венной кооперации на Дону, Кубани и Ставрополье в 1921 -1929 гг. Армавир, 2000.
2 Криводед В.В. История села Львовского на Кубани. Краснодар, 2002. С. 62 - 63.
3 Осколков Е.Н. Голод 1931 /1932... С. 49 - 51,57 - 63; Кислицын С.А. Вариант Сырцова. Из истории форми
рования антисталинского сопротивления в советском обществе в 20 — 30-е гг. Ростов н/Д., 1992; Алексеенко И.И. Ре
прессии на Кубани и Северном Кавказе. Краснодар, 1993; Кропачев С.А. Большой террор на Кубани. Драматические
страницы истории края 30-40-х гг. Краснодар, 1993; Козлов А.И. М.А. Шолохов: Времена и Творчество. По архивам
ФСБ. Ростов н/Д., 2005.
4 Бондарев В.А. Крестьянство и коллективизация: Многоукладность социально-экономических отно
шений деревни в районах Дона, Кубани и Ставрополья в конце 20-х - 30-х годах XX Ростов н/Д., 2006; Ско-
рик А.П. Многоликость казачества Юга России в 1930-е годы: Очерки истории. Ростов н/Д., 2008.
социально-классовый состав колхозной администрации, причины и масштабы проникновения в административный аппарат колхозов «кулаков»;
особенности взаимоотношений колхозных администраторов с вышестоящим руководством и рядовыми колхозниками;
быт, повседневная жизнь, менталитет представителей колхозной администрации на Юге России, и др.
Источниковую базу исследования составляют архивные материалы, сборники документов и материалов, сочинения и тезисы выступлений большевистских лидеров, периодические издания, эпистолярные источники.
В работе использованы архивные материалы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), в Центрах документации новейшей истории Ростовской области (ЦЦНИ РО) и Краснодарского края (ЦДНИ КК), в Государственном архиве новейшей истории Ставропольского края (ГАНИ СК), в Государственных архивах Ростовской области (ГАРО), Краснодарского (ГАКК) и Ставропольского (ГАСК) краев, в Таганрогском (ТФ ГАРО) филиале Государственного архива Ростовской области. В целом при написании исследования были использованы архивные материалы в объеме 33 фондов и свыше 190 дел.
В материалах ЦИК СССР (ГАРФ, ф. 3316), ЦК ВКП(б) (РГАСПИ, ф. 17), ВЦСПС (ГАРФ, ф. 5451) содержится массив сведений о деятельности «пролетарских шефов» в деревне, о положении и работе двадцатипятитысячников, о функционировании колхозного административно-управленческого аппарата на Юге России и о взаимоотношениях управленцев и рядовых колхозников. В личном фонде И.В. Сталина (ф. 558), помимо прочего, сосредоточены свидетельства современников «колхозного строительства» о достижениях и (чаще) недостатках в работе колхозных управленцев. Статистические сведения и материалы, хранящиеся в РГАЭ (ф. 1562), позволяют представить динамику численности колхозных управленцев в рамках изменениях количественных пара-
метров колхозов и колхозного крестьянства, а также материальное положение различных групп населения коллективизированной деревни, в том числе и руководства. Здесь же хранится архив «Крестьянской газеты» (ф. 396), в котором содержатся письма колхозников с жалобами на своих руководителей.
В ЦДНИРО содержатся документы Северо-Кавказского (ф. 7), Азово-Черноморского (ф. 8) краевых комитетов ВКП(б), Северо-Донского окружного комитета ВКП(б) (ф. 76) и Ростовского областного комитета ВКП(б) (ф. 9), позволяющие реконструировать процесс формирования управленческих структур в коллективизированной деревне. В частности, отмеченные документы предоставляют сведения о порядке оплаты труда колхозных управленцев, об их взаимоотношениях с вышестоящим руководством и колхозниками (сохранилось, например, немало жалоб колхозников на председателей и бригадиров), о специфике хозяйственной деятельности, и пр. Сходную информацию предоставляют документы Краснодарского (ЦДНИ КК, ф. 1774-а) и Орджоникидзевского (ГАНИ СК, ф. 1) крайкомов ВКП(б), Терского окружкома ВКП(б) (ГАНИ СК, ф. 5938).
Уникальны по объему и разнообразию информации материалы политсек-тора Северо-Кавказского и Азово-Черноморского краевого земельного управления (крайзу), хранящиеся в ЦДНИ РО (ф. 166). Здесь сосредоточены сводки и отчеты ОПТУ и политотделов МТС, в которых, как правило, содержатся сведения негативного характера о жизнедеятельности колхозных администраторов. Аналогичные материалы содержатся в фондах Северо-Кавказского краевого (ГАРО, ф. р-1185) и Кубанского окружного (ГАКК, ф. р-226) управлений Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ).
В документах краевых земельных управлений (крайзу) Северо-Кавказского, Азово-Черноморского (ГАРО, ф. р-1390) и Орджоникидзевского (ГАСК, ф. р-2395) краев сосредоточены постановления и инструкции, касающиеся профессиональной деятельности колхозных управленцев, а также сведения об их численности, жалобы колхозников, и пр. Не менее информативны документы Северо-Кавказского краевого союза сельскохозяйственных коллективов (Крайколхоз-
союза) (ГАРО, ф. р-2399). Материалы о динамике численности различных категорий административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России содержатся в делах статистических управлений Ростовской области (ГАРО, ф. р-4034) и Краснодарского (ф. р-1246) края, а также в документах Азо-во-Черноморского краевого управления народно-хозяйственного учета (ГАРО, ф. р-98) и Краснодарской (ГАКК, ф. р-1378) краевых плановых комиссий.
Важными источниками при освещении проблемы положения и деятельности колхозных администраторов являются указы, постановления, распоряжения партийно-советских органов, материалы и резолюции пленумов ЦК, нормативно-правовые акты, на основе которых регулировалось функционирование административно-управленческого аппарата колхозов, отчеты и докладные записки ОПТУ - НКВД. Значительное количество подобных документов и материалов содержится в сборниках, изданных как в советский, так и постсоветский период.1 Выходили такие сборники и на Юге России. Особо следует выделить сборник документов «История колхозного права», в котором опубликованы базовые нормативно-правовые акты колхозной системы и каждого коллективного хозяйства в отдельности — «Примерные уставы сельхозартели» 1930 и 1935 гг.3
В работе широко использовались материалы прессы в количестве 29 наименований газет и журналов, в том числе 13 центральных и 16 региональных изданий. Центральная пресса представлена журналами «Коллективист», «Социалистическая реконструкция сельского хозяйства», «Социалисти-
1 КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 1898- 1953. 7-е изд. В 2-х ч. Ч. 2.
М., 1953; Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Сб. документов. Т. 2.
1929 - 1945. М., 1957; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и мате
риалы в пяти томах. 1927- 1939 / Гл. ред. В.П. Данилов, P.T. Маннинг, Л. Виола. - Т. 1. Май 1927- ноябрь
1929. М., 1999; T.2. Ноябрь 1929-декабрь 1930. М., 2000; T.3. Конец 1930- 1933. М., 2001; Т. 4. 1934- 1936.
М., 2002; Т. 5. Кн. 1. 1937. М., 2004; Кн. 2. 1937 - 1939. М., 2006; Советская деревня глазами ВЧК- ОПТУ -
НКВД: Документы и материалы / Под ред. А. Береловича, В.П. Данилова. 1918 - 1939. - T.2. 1923 - 1929. М.,
2001; T.3. Кн.1. 1930- 1931. М., 2003; Кн. 2. 1932-1934. М., 2005.
2 Коллективизация сельского хозяйства на Кубани. 1918 — 1927 гг.: Сб. документов и материалов / Под
ред. С.Ф. Таращенко, А.Н. Трубицыной. Краснодар, 1959; Коллективизация и развитие сельского хозяйства
на Кубани (1927 - 1941 гг.): Сб. документов и материалов / Под ред. И.И. Алексеенко. Краснодар, 1981;
Коллективизация сельского хозяйства на Северном Кавказе (1927 - 1937 гг.) / Под. ред. П.В. Семернина и
Е.Н. Осколкова. Краснодар, 1972; Краснодарский край в 1937 - 1941 гг. Документы и материалы / Гл. ред.
А.А. Алексеева. Краснодар, 1997.
История колхозного права. Сборник законодательных материалов СССР и РСФСР. 1917- 1958 гг. / Сост. Н.Д. Казанцев, B.K. Григорьев, А.И. Волков, Е.Н. Колотинская, Г.В. Иванов, A.B. Смирнов. T.1. 1917 -1936. М., 1959.
ческое сельское хозяйство», газетами «Правда», «Социалистическое земледелие», и др. В список региональных изданий включены журналы «Колхозный путь», «Ударник колхоза», газеты «Молот», «Большевик», «Северо-Кавказский большевик», «Орджоникидзевская правда», и т. д.
Особой группой источников выступают произведения и материалы выступлений политических и государственных деятелей: В.И. Ленина, И.В. Сталина, В.М. Молотова, А.А. Андреева, Я.А. Яковлева, Б.П. Шебол-даева, Е.Г. Евдокимова, и др.
Эпистолярные источники представлены как опубликованными письмами колхозных управленцев или рядовых колхозников,1 так и письмами, хранящимися в архивах. В последнем случае можно назвать письмо «крестьян хутора Красюковки, Донской области, Черкасского округа» «товарищам Рыкову, Бухарину и Томскому» (ноябрь 1929 г.); письмо бывшего «красного партизана», члена ВКП(б) Комарова В.М. Молотову (2 августа 1932 г.).
Комплексный анализ различных групп источников позволил получить значительный объем информации, на основе которой удалось осветить целый ряд недостаточно изученных аспектов жизнедеятельности колхозных управленцев Дона, Кубани и Ставрополья в конце 1920-х — начале 1940-х гг.
Объектом исследования является система управления аграрной экономикой СССР в ее динамике и развитии на протяжении исторического периода с конца 1920-х гг. до начала 1940-х гг.
Предмет исследования — формирование, функционирование и производственно-личностные трансформации административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России в конце 1920-х - начале 1940-х гг., в условиях «колхозного строительства».
1 День нашей жизни. Очерки. Статьи. Заметки. Письма. Документы. (15 мая 1940 г.). Ростов н/Д., 1940; Крестная ноша. Трагедия казачества. Ч. I. Как научить собаку есть горчицу. 1924 - 1934 / Сост. B.C. Сидоров. Ростов н/Д., 1994; Письма во власть. 1928 - 1939. Заявления, жалобы, доносы, письма в государственные структуры и советским вождям / Сост. А.Я. Ливший, И.Б. Орлов, О.В. Хлевнюк. М., 2002; Теп-цов Н.В. В дни великого перелома. История коллективизации, раскулачивания и крестьянской ссылки в России (СССР) в письмах и воспоминаниях: 1929 - 1933 гг. М., 2002.
Целью исследования является анализ процессов становления, развития и деятельности административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств 1930-х гг., на примере Дона, Кубани и Ставрополья.
Реализация цели осуществляется путем решения основных задач:
рассмотреть специфику органов управления коллективными хозяйствами и особенности крестьянского самоуправления в конце 1920-х гг., накануне сплошной коллективизации;
проследить трансформацию систем управления деревней в 1930-х гг., в условиях сталинской модернизации;
проанализировать социальный состав представителей колхозной администрации 1930-х гг.;
провести дифференциацию административно-управленческих групп в составе колхозного руководства, установить круг их полномочий и обязанностей;
осуществить анализ профессиональной деятельности колхозного руководства в условиях командно-административной системы;
исследовать особенности взаимоотношений колхозного руководства и рядовых колхозников;
- осветить повседневную жизнь и быт колхозных администраторов.
Теоретико-методологическая база работы основывается на принципах
историзма, системности, всесторонности и объективности, ориентирующих ученого на исследование событий и явлений минувшей реальности во всей их сложности, противоречивости, взаимной обусловленности, в полном соответствии со спецификой эпохи. Говоря о подходах к исследованию проблемы коллективизации, отметим, что в условиях теоретико-методологического плюрализма постсоветской отечественной исторической науки ученые используют различные приемы и способы познания прошлого. Многие специалисты стремятся применять те или иные методологические подходы в их совокупности, поскольку каждый из них обладает собственными достоинствами. Наше исследование также основано на синтезе ряда методологических подходов. Использован ряд положений фор-
мационного подхода, в рамках которого представляется возможным рассмотреть особенности такой социальной группы, как крестьянство, осветить ее место и роль в обществе, проанализировать специфику аграрной экономики. В то же время использовался цивилизационный подход, позволяющий изучить материальную и духовную культуру, структуры повседневности села, коллективное сознание крестьянства и, в частности, корпорации колхозных управленцев как специфической группы в составе сельских жителей.
Важными составными компонентами теоретико-методологической базы исследования выступают положения частно-исторической теории фрагментарной модернизации, изложенные в работах В.А. Бондарева,1 и такого научного направления, как «новая локальная история», обоснованного в работах Т.А. Бу-лыгиной и других исследователей." С позиций частно-исторической теории фрагментарной модернизации процесс «колхозного строительства» трактуется как совокупность частичных и неполных преобразований, осуществленных традиционными для российской государственности методами давления на общество и воскрешающих традиционные же отношения господства-подданства в обществе. Соответственно, формирование колхозной администрации выглядит в таком случае как одно из мероприятий сталинского государства по установлению контроля над крестьянством. «Новая локальная история» представляет собой, в самом общем смысле, «изучение истории региона, в данном случае Северного Кавказа, в исследовательском поле общероссийской истории, с позиций междисциплинарного подхода».3 Данное направление исследований предоставляет специалистам возможность четко определить региональную специфику, которая в ряде случаев серьезно опосредовала преобразования, иниции-
1 Бондарев В.А. Фрагментарная модернизация постоктябрьской деревни. Ростов н/Д., 2005; Его же: Кре
стьянство и коллективизация. Ростов н/Д., 2006.
2 См.: Маловичко СИ., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории // Новая
локальная история. Вып. 1. Новая локальная история: методы, источники, столичная и провинциальная историогра
фия: Материалы первой Всероссийской Интернет-конференции. Ставрополь. 2003. С. 3 - 11; Булыгина Т.А. Историче
ская антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории» // Человек на исторических поворотах
XX века / Под ред. A.H. Еремеевой, А.Ю. Рожкова Краснодар, 2006. С. 27 - 34.
3 Булыгина Т.А. Историческая антропология... // Человек на исторических поворотах XX века. С. 27.
рованные правительством СССР. В том числе «новая локальная история» позволяет с достаточной четкостью выявить специфические характеристики процессов формирования и функционирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств Юга России на протяжении 1930-х гг.
В работе применялись как общенаучные, так и специально-исторические методы исследования. Сравнительно-исторический метод позволил установить общие и специфические компоненты доколхозного и колхозного укладов в аграрной сфере, традиционное и новаторское содержание аграрной политики большевиков на протяжении такого переломного для нашей страны периода, как конец 1920-х - начало 1940-х гг. Историко-генетический метод применялся для определения устойчивых тенденций в сфере взаимоотношений государственной власти и крестьянства, предопределивших особенности насильственной коллективизации «по-сталински» и, в частности, обусловивших специфику формирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств. При помощи метода ретроспективно-логической реконструкции удалось, помимо прочего, воссоздать присущую населению колхозной деревни (в том числе колхозным управленцам) ментальную картину окружающей действительности, оказывавшую существенное влияние на их поведение и деятельность. Метод контент-анализа использовался для поиска смысловых единиц с целью установления количественных показателей того или иного явления, имевшего место в жизни коллективизированной деревни.
Новизна представленной работы состоит, в первую очередь, в том, что в ней, впервые в региональной южнороссийской историографии, предпринята попытка комплексного и всестороннего анализа процессов формирования и функционирования административно-управленческого аппарата коллективных хозяйств в конце 1920-х - начале 1940-х гг. Кроме того, в исследовании:
1. Разработана и обоснована периодизация развития системы управления коллективными хозяйствами Юга России (в том числе колхозного административно-управленческого аппарата) в конце 1920-х — начале 1940-х гг., вклю-
чающая в себя три этапа: 1) конец 1920-х гг. - начало 1933 г.; 2) начало 1933 г. - середина 1930-х гг.; 3) вторая половина 1930-х - начало 1940-х гг.
Установлена специфика формирования колхозного административно-управленческого аппарата в конце 1920-х - начале 1940-х гг., доказано, что данный аппарата расширялся на всем протяжении отмеченного периода. Установлены хронологические границы появления в составе колхозного административно-управленческого аппарата новых категорий администраторов, определены их полномочия и обязанности.
Дана характеристика социально-классового состава колхозной администрации Юга России 1930-х гг., выявлены особенности социального происхождения представителей руководства коллективных хозяйств. Доказано, что понятие «кулак» по отношению к колхозным управленцам имело не социально-экономическое, а социально-политическое содержание.
Установлена специфика хозяйственно-производственной деятельности колхозных администраторов в 1930-х гг. Отмечены и детально проанализированы факторы, оказывавшие существенное, а нередко определяющее влияние на деятельность руководства колхозов и ее эффективность.
Доказан факт разительных несоответствий между декларациями партийно-советских лидеров и содержанием нормативно-правовых документов, лежащих в основе функционирования коллективных хозяйств, и реальным положением дел в сфере «колхозной демократии». Освещены особенности взаимоотношений между управленцами и рядовыми колхозниками.
Осуществлен анализ повседневной жизни и коллективной психологии представителей колхозного административно-управленческого аппарата Юга России в конце 1920-х гг. - начале 1940-х гг. Доказано, что историческая повседневность колхозного руководства содержала больше традиционных элементов, чем новаций и отражала особенности колхозной системы, ориентированной на первоочередное удовлетворение нужд государства, но не жителей села.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы использовались при подготовке к проведению занятий по курсу «Отечественная история» в Южно-Российском государственном техническом университете (Новочеркасском политехническом институте) (ЮР1 ГУ(НПИ)). Содержание и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке и чтении лекционных курсов по отечественной истории, краеведению, аграрной истории, истории советского крестьянства.
Апробация работы. По теме исследования опубликованы 18 работ общим объемом 8,92 п.л., в том числе три работы (1,94 п.л.) в периодических изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры теории государства и права и отечественной истории Южно-Российского государственного технического университета (Новочеркасский политехнический институт). Основные положения и выводы исследования были озвучены автором на Международных, Всероссийских и региональных научных конференциях, таких, как «Человек в контексте своего времени: опыт историко-психологического осмысления» (Санкт-Петербург, 2006 г.), «Юридическая риторика в современном информационном пространстве» (Ростов-на-Дону, 2007 г.), «Человек и общество: поиски, проблемы, решения» (Новочеркасск, 2007 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2007 г.), «Девятые всероссийские научные чтения по актуальным проблемам социальной истории и социальной работы» (Новочеркасск, 2008 г.), «Лосевские чтения» (Новочеркасск, 2008 г.).
Колхозы и крестьянское самоуправление накануне сплошной коллективизации
Длительная и кровопролитная Гражданская война закончилась победой большевиков, но все же не совсем так, как хотели лидеры компартии и масса рядовых ее членов. Об этом со всей определенностью сказал лидер РКП(б) В.И. Ленин в ноябре 1920 г.: «наша победа, товарищи, далеко не полна... Мы в наследство от капитализма получили... разрозненную, темную массу, одиночек-хозяев, мы получили неумение, непривычку к общей солидарной работе, непонимание того, что нужно поставить крест над прошлым».1
Действительно, большевики не смогли реализовать свои замыслы о «мировой революции» и «коммунистическом рае» (то же, что было все-таки сделано, представляло собой пугающий антипод розовым иллюзиям). Здесь, конечно, сыграло свою роль нежелание или неготовность граждан зарубежных стран поддержать инициативу российских коммунистов. Если же говорить только о России, то непреодолимым препятствием для большевиков выступила та самая «разрозненная, темная масса», то есть российское крестьянство.
Именно крестьянство, составлявшее большинство населения страны, резко выступило против радикальных «социалистических» экспериментов периода «военного коммунизма», ответив на них многочисленными бунтами и восстаниями, венцом которых стала «антоновщина». Крестьяне сумели создать мощное протестное движение (хотя и не координируемое из одного центра) и воспрепятствовать радикально-иллюзорной политике большевиков. Подчеркивая мощь крестьянских протестов, специалисты указывают, что «крестьянская война против помещиков в 1917 г. уступала по всем параметрам войне крестьян против советской власти, особенно на рубеже 1920 — 1921 годов».1 Не менее справедливы и утверждения, что «крестьянская война, ставшая органической частью гражданской войны... поставила диктатуру пролетариата на грань катастрофы. И только это заставило советскую власть отказаться от социальных экспериментов в деревне, смягчить командные и карательные методы руководства крестьянством»."
Большевики не отказались от своих целей, намереваясь бороться за их достижение.3 Но по окончании Гражданской войны руководство компартии временно смирилось с завоеванным крестьянами правом жить по собственной воле.
Рассуждая об этом крестьянском праве в рамках проблемы формирования и функционирования административно-управленческого аппарата колхозов, следует отметить, что в период нэпа данный аппарат еще не контролировал (как это будет по итогам сплошной коллективизации) жизнь и деятельность крестьянства. О самом наличии такого аппарата в деревне 1920-х гг. можно говорить с известной долей условности. Формально управление делами в нэповской деревне должны были осуществлять сельские советы и волостные комитеты, а также администрация коллективных хозяйств, удельный вес и роль которых, как предполагалось, будут постепенно возрастать. Фактически же управление осуществлялось, зачастую и в большинстве случаев, не колхозной администрацией и даже не местными органами власти, но традиционными институтами крестьянского самоуправлениями - крестьянскими (сельскими) сходами. По справедливому замечанию Т.В. Осиповой, «победа крестьянства на внутреннем фронте гражданской войны возвращала его к традициям дореволюционной патриархально-общинной жизни, далекой от социалистических идеалов».4
Социальный состав колхозной администрации
В основе социальной политики большевиков лежали, как известно, классовые принципы, согласно которым карьера, да и весь жизненный путь гражданина СССР зависели от того, какие позиции он занимал в социально-классовой структуре досоветского общества (а также советского общества эпохи нэпа, когда на время были допущены рыночные механизмы). Представители имущих, высших классов априори считались врагами советской власти, объявлялись «социально чуждыми» и отторгались большевистским режимом, вплоть до заключения в лагеря или физического уничтожения.
Напротив, представители низов общества рассматривались как надежные союзники партии большевиков. Таковыми были признаны представители городского пролетариата (рабочего класса), которые объявлялись социальной базой большевистского режима, «классом-гегемоном». На втором месте шли представители батрачества (сельского пролетариата) и беднейших слоев крестьянства. Еще В.И. Ленин предельно четко обозначил эту позицию: «мы партия наемных рабочих и беднейших крестьян; их интересы мы желаем охранять». По отношению к середнякам большевики проявляли гораздо большую сдержанность, поскольку, как указывал Ленин, это «...такой класс, который колеблется. Он отчасти собственник, отчасти труженик». Наконец, по отношению к кулакам большевики были настроены непримиримо и намеревались устранить их из сельского сообщества. И.В. Сталин, выступая на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), обобщил взгляды большевиков на крестьянство, придав им характер неоспоримой формулы: «беднота как опора рабочего класса, середняк как союзник и кулак как классовый враг, - таково наше отношение к этим социальным группировкам» (выделено в источнике - авт.).
В ходе «колхозного строительства» классовые принципы, исповедовавшиеся большевиками, проявились в полной мере. Рабочий класс, как социальная опора советской политической системы, конечно, не мог остаться в стороне от реализации такой важной задачи, как «социалистическое переустройство» аграрного производства и сельского быта. По мере развертывания «колхозного строительства» в деревню направлялось все больше рабочих бригад, члены которых вели активную агитацию за колхозы, проводили и участвовали в различных хозяйственно-политических кампаниях, и пр.
К моменту развертывания сплошной коллективизации Северо-Кавказский край не отличался высоким удельным весом рабочих среди населения. В конце 1920-х гг. в крае на 100 крестьян приходилось всего лишь 1,2 представителей пролетариата. Да и эта немногочисленная группа была по большей части представлена не рабочими крупных заводов и фабрик, относящихся к сфере металлургии, машиностроения и т. п., а работниками кустарных, мелких и средних предприятий легкой, пищевой и перерабатывающей промышленности,2 социальная ценность которых для большевиков была намного ниже.
Несмотря на «слабость пролетарской базы», руководство Северо-Кавказского края в конце 1920-х — начале 1930-х гг. сумело расширить участие рабочих в «колхозном строительстве». Только из Ростова-на-Дону осенью 1929 г. в деревню выехало 149 бригад (688 человек), а из окружных центров -215 бригад (638 чел.). В целом осенью 1929 г. в сельских местностях Северо-Кавказского края принимали участие в хлебозаготовках и коллективизации не менее 2,5 тыс. рабочих, то есть в два раза больше, чем весной того же года. Активизировалась и шефская работа в сельских местностях, заключавшаяся в том, что группы рабочих перед началом сельхозкампаний выезжали в деревню и помогали крестьянам в ремонте и наладке инвентаря, одновременно проводя массово-пропагандистскую работу. Такая практика имела место едва ли не на всем протяжении 1920-х гг. (хотя нередко эффект ее был минимален2), а коллективизация придала ей, образно говоря, второе дыхание. Перед весенней посевной в села и станицы Северо-Кавказского края выехали 149 шефских рабочих бригад (700 чел.), не считая 650 чел., выехавших туда же разновременно; то есть общее количество шефов (1 350 человек) в два раза превышало их численность в 1928 г.3 Помимо производственной помощи (ремонт не менее 6 тыс. единиц сельхозинвентаря), шефы вели агитацию и содействовали проведению хозяйственно-политических кампаний.4 Шефы не оставляли своим вниманием колхозную деревню и позже. К 1934 г. шефскими организациями Юга России было послано на постоянную работу в деревню около 1 тыс. человек, а на временные работы - 165,5 тыс.5
Профессиональная деятельность колхозного руководства в условиях командно-административной системы: задачи и противоречия
Можно отметить немецкие колхозы Юга России, которые пользовались широкой известностью в регионе из-за отличных результатов производственной деятельности, что отчасти являлось заслугой колхозных управленцев. Так, «благодаря правильной расстановке сил и хорошему руководству», колхоз им. Тельмана Матвеево-Курганского района Северо-Кавказского края сумел по итогам тяжелейшего 1932 г. выдать своим членам на трудодень по 8,2 кг пшеницы и в самые сжатые сроки осуществить весеннюю посевную кампанию 1933 г.1 В источниках 1930-х гг. насчитывается множество примеров эффективной работы администрации колхозов Юга России или деятельности отдельных колхозных управленцев.
Но, наряду с массой положительных примеров, общая тенденция профессиональной деятельности колхозных управленцев Юга России в 1930-х гг. (особенно в первой половине десятилетия) предоставляла мало поводов для оптимизма. Представители южнороссийских регионов, выступая в начале 1930-х гг. на сессиях ВЦИК, неоднократно говорили о неудовлетворительном исполнении колхозными управленцами своих профессиональных обязанностей (подчеркивая при этом, что именно на администрацию колхозов ложится основная ответственность за правильную организацию работ, укрепление дисциплины и т. д.).2 А в конце 1930-х - начале 1940-х гг. члены партийно-советского руководства объясняли многочисленные примеры тяжелого состояния животноводства халатностью колхозных председателей, бригадиров, зоотехников.3 При этом подчеркивалось, что во многих колхозах, напротив, состояние животноводческих МТС Северо-Кавказского «О партийно-массовой работе среди немецкого населения» был сделан обоснованный вывод: немцы трудятся хорошо не потому, что здесь отличный актив, а в силу специфических характеристик, при сущих немецкому крестьянину-колонисту: трудолюбия, высокой работоспособности, и т. д. ферм было превосходным благодаря «хорошему подбору и правильной расстановке животноводческих кадров».1
С представителями власти были вполне согласны рядовые колхозники. Осознавая специфику колхозной системы, основанной на единоначалии и административно-командном диктате, они во всех бедах и неудачах обвиняли не самих себя, но колхозных управленцев. Так, на первом Северо-Кавказском краевом съезде колхозников-ударников в марте 1934 г. многие делегаты говорили: «[если руководство] было хорошее, то и сами колхозники были хорошими», «нет плохих колхозников, а есть плохие колхозные руководители... в этом гвоздь вопроса». Первый секретарь Азово-Черноморского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев говорил в ноябре 1935 г. на слете отличников-ударников сельского хозяйства: «когда читаешь письма колхозников, очень часто встречаешься с жалобами, в том или ином виде, на то, что «настоящего хозяина» в колхозе нет». Недовольство колхозников была тем сильнее, что именно от деятельности (или бездействия) колхозных администраторов в значительной мере зависело их материальное благосостояние.
Стремясь заставить колхозных администраторов добросовестно выполнять свои задачи, сталинский режим, не отличавшийся излишней гуманностью, не скупился на репрессивные меры. Одним из самых мягких наказаний для представителей колхозного руководства являлось смещение с занимаемой должности. Чаще, однако, смещение сопровождалось арестом, а то и смертной казнью.
Так, во время уборочной кампании 1934 г. краевое руководство Азово-Черноморского края приняло постановление о необходимости «привлекать к судебной ответственности работников колхозов, допускающих запахивание по- \ей, на которых не убраны колосья, оставшиеся после косовицы» (причем районное руководство и работники политотделов МТС принимали подобные ре-шения и ранее ). В Северо-Кавказском крае колхозные администраторы также подвергались арестам за те же провинности.3 Арестованные управленцы могли считать себя счастливчиками, по сравнению со своими коллегами, подвергнутыми смертной казни. В частности, в конце марта 1933 г. были расстреляны два бригадира колхоза им. Шевченко Старо-Деревянсковской МТС Северо-Кавказского края за допущенный ими «вредительский» сев на площади 4 га.4
