Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Глубинные истоки мотивированности производного слова 12
1.1. Понятие производности 12
1.2. Пропозициональная обусловленность словообразования 18
1.3. Фреймовая структура человеческой мысли и словообразовательные модели 26
1.4. Семантическая перспектива и ее роль в порождении новых глагольных единиц 34
1.5. Семантические типы предикатов и семантические роли аргументов 40
Выводы 46
Глава 2. Типология ситуаций и специфика их отражения префиксальными десубстантивными глаголами 49
2.1. Исходные положения и принципы анализа 49
2.2. Семантико-синтаксическая характеристика десубстантивных дериватов с интегрированным медиативом 53
2.3. Семантико-синтаксическая специфика префиксальных десубстантивных дериватов с интегрированным объективом 68
2.4. Семантико-синтаксические особенности десубстантивных дериватов с интегрированным результативом 73
2.5. Фреймовые структуры ситуаций, передаваемых глаголами-гипонимами, мотивированными медиативом и объективом 78
2.6. Специфика отражения ситуаций, описываемых десубстантивными дериватами с интегрированными объективом и директивом 88
2.7. Фреймовые структуры ситуаций, описываемых производными глаголами, мотивированными медиативом и результативом 93
Выводы 97
Глава 3. Принципы системной организации корпуса десубстантивных глаголов 103
3.1. Семантические ниши в системе глагольных образований с интегрированными аргументами 103
3.2. Семантические блоки в системе немецких десубстантивных дериватов 119
Выводы 147
Заключение 151
Библиография 161
Список словарей 177
Источники фактического материала 178
- Понятие производности
- Пропозициональная обусловленность словообразования
- Исходные положения и принципы анализа
- Семантические ниши в системе глагольных образований с интегрированными аргументами
Введение к работе
Настоящая диссертация посвящена изучению и комплексному описанию с позиций семантического синтаксиса и когнитивной лингвистики семантической специфики высказываний, характерной для синтаксических структур, содержащих в своей основе десубстантивные глаголы, получившие в работе в соответствии с их когнитивной спецификой название «глаголы с интегрированными в словообразовательную структуру аргументами».
Теоретические работы по словообразованию последнего времени Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Е. С. Кубряковой, В. 3. Демьянкова, Е. В. Рахилиной, Ю. С. Степанова, Г. И. Кустовой, М. Н. Янценецкой, X. Марчанда, Г. Лайтнера, Р. Лэнекера и других ученых свидетельствуют о всё возрастающем интересе к глубинным аспектам словообразовательной семантики. Учение о семантике производных единиц уже не удовлетворяется общепринятыми положениями, согласно которым при производстве нового слова обобщается многообразный опыт человека и приобретенные им знания, а производная лексема представляет неизвестное через известное и является не только обозначением некоторого понятия, но и средством передачи этого понятия в коммуникационных актах. Существующие на сегодняшний день проблемы, возникающие в связи с описанием деривационных процессов, могут быть наиболее полно освещены и исследованы, как нам представляется, с позиций семантического синтаксиса и когнитивной лингвистики.
Преимущество когнитивного подхода при анализе языковых явлений состоит в том, что он не только расширяет наши знания о законах функционирования мышления, выявляет механизмы обработки поступающей в мозг информации и типовые структуры хранения полученных знаний, но и определяет способы отражения объективной действительности. Последнее особенно важно именно при исследовании глагольных образований, составляющих значительную часть словарного состава немецкого языка, поскольку глагол не просто называет какое-то событие, но и содержит в себе информацию о способе отражения называемого им фрагмента объективной действительности.
Актуальность избранной темы определяется назревшей необходимостью привлечения для более глубокого осмысления деривационных процессов на уровне высказывания основных положений когнитивной лингвистики и семантического синтаксиса. Сказанное касается прежде всего синтаксических структур, в основе которых лежат глагольные лексемы с интегрированными в деривационную структуру аргументами.
Исходя из этого, объектом и одновременно единицей исследования являются синтаксические структуры с десубстантивными глаголами, а предметом - их семантико-синтаксическая характеристика.
Цель настоящей работы состоит в установлении семантико-синтаксической специфики немецких глагольных дериватов с интегрированными в их словообразовательную структуру аргументами.
Для достижения данной цели были поставлены следующие конкретные задачи:
определить когнитивный и семантико-синтаксический статус десубстантивного глагола;
- установить типы ситуаций, выражаемые структурами с десубстантивными глаголами и лежащие в основе их отражения семантические модели;
— выявить отличия, проявляющиеся в осмыслении ситуаций, передаваемых исследуемыми глаголами по сравнению со способами эксплицированного оформления аргументных позиций при глаголе-гиперониме;
— установить аргументы к глаголу-гиперониму, мотивирующие образование исследуемых глагольных дериватов;
— описать базовые когнитивные операции, лежащие в основе концептуализации событий, представленных в немецком языке десубстантивными глаголами;
— определить и охарактеризовать словообразовательные ниши и структурно-семантические блоки, в которые входит корпус отсубстантивных глагольных дериватов;
— обнаружить сферы жизнедеятельности человека, для которых данные глаголы наиболее характерны, и выяснить, насколько распространенным является исследуемый способ глагольного словообразования в современном немецком языке.
Научная новизна работы заключается в том, что в ходе исследования с опорой на последние достижения когнитивной лингвистики и синтаксической семантики впервые выявлена и описана специфика семантической структуры высказывания с глагольными дериватами, в словообразовательных структурах которых содержатся интегрированные аргументы. Такой подход позволил нам интерпретировать структуры с десубстантивными глаголами как характерную для носителей современного немецкого языка репрезентацию особой когнитивной модели в системе альтернативных способов отражения созидательно-преобразовательной деятельности человека.
Теоретическая значимость исследования состоит в развитии и уточнении основных положений и понятий семантического синтаксиса, а также в осмыслении деривационных процессов с позиций глубинной семантики. Полученные результаты могут способствовать развитию теории лингвистики и дальнейшей разработке вопросов деривационных сфер словообразования.
Практическая ценность выполненной работы обусловлена возможностью использования материалов диссертационного исследования в лекциях по теоретической грамматике немецкого языка, а также при создании спецкурсов и учебных пособий по синтаксической семантике. Конкретные данные о структуре и значении десубстантивных глагольных образований могут найти применение на практических занятиях по немецкому языку.
Материалом исследования послужили немецкие десубстантивные префиксальные глагольные дериваты с интегрированными в словообразовательную структуру аргументами в количестве 324 единиц, отобранные путем сплошной выборки из Большого словаря немецкого языка (Duden. Das groBe Worterbuch der deutschen Sprache, 1993; 1996), из Универсального словаря немецкого языка (Duden. Deutsches Universalworterbuch, 2001), из Большого немецко-русского словаря в двух томах под редакцией О. И. Москальской и из немецко-русского (основного) словаря авторов К. Лейна, Д. Г. Мальцевой и других, а также примеры на их употребление из немецко-русских словарей и текстов художественной и публицистической литературы на немецком языке. В тексте они обозначены цифрами, которые указывают на порядковый номер в источниках фактического материала.
В качестве основных методов в исследовании используются: метод моделирования, описательный, сравнительно-сопоставительный и трансформационный методы.
В своем исследовании мы опирались на следующие положения, доказанные в лингвистической литературе:
1. Новые наименования, рождающиеся для отражения новых понятий и новых значений, формируются на уровне слова в виде производных единиц. Производное слово - это любая вторичная единица деривации, созданная в номинативных целях, обладающая статусом слова и обусловленная другими единицами языка, принимаемыми за исходные (Г. О. Винокур, Е. С. Кубрякова, К. А. Левковская, Г. И. Кустова, X. Марчанд, Г. Лайтнер и др.).
2. Любое производное и непроизводное слово, выполняющее функцию производящей единицы, может рассматриваться с пропозициональных позиций. Пропозиция трактуется как аргументно- предикатная структура, лежащая в основе конкретных высказываний (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, И. П. Сусов, С. Д. Кацнельсон, Ч. Филлмор, М. Н. Янценецкая и др.).
3. Основной единицей когнитивного плана для освоения ситуаций действительности признается фрейм, под которым, как правило, понимают универсальные структуры для представления знаний (Н. Д. Норман и Д. Е. Румельхарт, М. Минский, В. В. Петров, В. И. Герасимов, Т. А. ван Дейк и В. Кинч), а также реализованные и закрепленные в языковой системе мыслительные структуры, представляющие определенный способ видения реального события (Ч. Филлмор, X. И. Херингер, Р. Лэнекер).
4. Глубинный содержательный аспект предложения представляет собой комплексную семантическую структуру, в которой представлена точка зрения на событие, способ осмысления фрагмента действительности, возникающий в результате избираемой семантической перспективы (Ч. Филлмор, П. Гребе, М. Веттлер, Т. А. ван Дейк, В. Кинч, К. Дюршайд, А. Шторрер, К. А. Переверзев, М. Минский и др.).
На защиту выносятся следующие положения: 1. Модель языкового закрепления производных глагольных лексем, предполагаемая фреймом, предопределяет рамки образования не только заместителей конкретных аргументных позиций, но и глаголов для обозначения самого события.
2. Мотивирующими аргументами при образовании десубстантивных глаголов выступают медиатив, объектив, результатне и директив. Выбор того или иного семантического аргумента в качестве мотивирующего образование нового глагола ведет к преобразованию полной исходной фреймовой структуры отражения ситуации, представленной глаголом-гиперонимом. Исходная фреймовая структура претерпевает изменения, проявляющиеся в том, что один из аргументов исходного фрейма переходит в ранг семантического предиката, а аргументы в основном периферийного плана (аблатив, директив, адресат и др.) повышаются до уровня объектива. В результате такого преобразования вырабатываются новые фреймы, представленные уже глаголами-гипонимами, чем в конечном итоге и объясняется возможность альтернативного отражения одного и того же события.
3. Специфику новых фреймовых структур определяет при этом семантическая перспектива события, понимаемая как комплексное явление, включающее в себя целый ряд ментальных операций, таких как: отражение типовой ситуации в виде одного из четырех типов семантических предикатов; определение числа предметных аргументов, попадающих в перспективу; установление ранговой последовательности семантико-синтаксических функций; выбор семантического аргумента, который займет центральную позицию в структуре фрейма и соответственно позицию логического и грамматического субъекта в высказывании.
4. Десубстантивные глагольные образования (за исключением процессуальных) находят широкое применение при номинации созидательно-преобразовательной деятельности человека, о чем свидетельствует их распределение по семантическим нишам и структурно-семантическим блокам.
Апробация исследования. Основные положения и результаты работы были изложены на ежегодных научных конференциях профессорско-преподавательского состава ВолГУ (Волгоград 2001-2004), на третьей Всероссийской научно-практической конференции «Теория и практика германских и романских языков» (Ульяновск 2002), на второй международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культорологическом аспектах» (Челябинск 2003), на апрельской научной конференции ВГТГУ «Аксиологическая лингвистика: проблемы коммуникативного поведения» (Волгоград 2003). По теме диссертации опубликовано пять статей.
Структура и объем диссертации. Диссертация включает введение, три главы, в конце которых приводятся основные выводы, заключение, библиографию (176 наименований), список использованных словарей (10 наименований), список источников фактического материала (27 наименований). Текст диссертации составляет 179 страниц.
Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, новизна проведенного исследования, формулируются цель и задачи работы, раскрывается ее теоретическая и практическая значимость, предлагается характеристика материала, описываются методы исследования, приводятся положения, выносимые на защиту.
Первая глава посвящена теоретическим вопросам дериватологии и ее отношению к синтаксической семантике и состоит из пяти параграфов. В первом параграфе работы предлагается обзор лингвистической литературы по проблеме понятия производности. Во втором, третьем и четвертом параграфах раскрываются глубинные истоки мотивированности производного слова и анализируются возможности когнитивного подхода к словообразованию. В пятом параграфе устанавливается типология и раскрывается сущность таких базовых составляющих фреймовых структур отражения событий как семантические предикаты и семантические роли аргументов.
Вторая глава диссертационного исследования посвящена комплексному анализу семантической и синтаксической специфики класса немецких глаголов с интегрированными в их словообразовательную структуру аргументами.
Третья глава работы представляет собой попытку выявления системной организации корпуса десубстантивных глагольных дериватов.
В заключении обобщаются результаты, подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные выводы по диссертации и намечаются пути дальнейшего развития темы.
Понятие производности
Внимание лингвистов второй половины XX - начала XXI вв. все более привлекают проблемы, связанные с исследованием семантической стороны языка. Центральное место семантики среди других лингвистических дисциплин следует из того положения, что язык по своему основному назначению является средством общения, средством кодирования и декодирования определенной информации. Сказанное касается всех значимых уровней языка, в том числе и словообразования. Как известно, развитие общества и общий прогресс человечества отмечается появлением новых реалий и понятий, установлением множества новых отношений, а также познанием глубочайших тайн природы и т. д. Все это обусловливает потребность в новых обозначениях для появившихся понятий и реалий. Перед языком, в свою очередь, постоянно стоит задача обеспечить все стороны жизни и деятельности человека новыми наименованиями. Трудно представить себе, чтобы для каждого нового познанного объекта, свойства, отношения, события, для любой вновь обнаруженной детали в устройстве мира или общества, если учесть, что их бесчисленное множество, человек должен был бы создавать отдельные названия. Весь языковой опыт свидетельствует о том, что создание действительно новых названий — процесс сравнительно редкий. Поэтому вряд ли у кого-нибудь может вызвать сомнение положение о том, что в современных языках подавляющее большинство новых наименований создается в сфере словообразования. Как бы ни был велик приток заимствований из других языков, он никогда не обеспечивает полностью потребности в новых словах. Изобретается или придумывается тоже не так уж много слов. Основной способ пополнения лексикона языка - это развитие новых значений у уже имеющихся единиц, а также конструирование новых слов из существующих по определенным словообразовательным моделям (Кубрякова 1965, с. 29; 1975, с. 48; Кустова 2000, с. 90-104).
Готовые производные слова - это результат деятельности говорящего, формальной операции, закрепляющей различные типы отношений между явлениями и предметами объективной действительности. Результат этой деятельности фиксируется в языковой единице. В любом производном слове отражается динамизм языка и его статичность (Ищенко 2000). Поэтому сложно сказать, создаем ли мы всякий раз в процессе речи по аналогии и известной нам словообразовательной модели производное слово или воспроизводим в речи готовую лексическую единицу. О. Д. Мешков считает, что «в процессе речи происходит непрерывный словотворческий процесс, который в подавляющем большинстве случаев вовсе не создает новых слов» (Мешков 1976). Несомненно, в процессе коммуникации мы применяем готовые единицы номинации, а также используем модели для создания новых лексем, которые хранятся в нашей памяти, а конкретная ситуация общения определяет выбор мотивирующих единиц и формальной операции для образования производной лексемы. Исходя из сказанного, А. М. Шахнарович определяет словообразование как «процесс, целиком ориентированный на коммуникацию, на передачу знаний о мире, на структурирование тех элементов окружающего мира, которые в процессе деятельности субъект выделил и которыми овладел» (Шахнарович 1991).
По существу, новые наименования образуются на каждом уровне строения языка: t на уровне фонетики и фонологии создаются звукоподражательные комплексы, на синтаксическом уровне возникают названия событий и ситуаций, на лексическом — слова развивают новые значения и т. д. Но ни для одного уровня, кроме словообразовательного, задача конструирования наименований не является главной и определяющей. По мнению Е. С. Кубряковой, организация номинативной деятельности - создание специальных средств и способов наименования внешнего мира на уровне слова и составляют главную задачу словообразования (Кубрякова 1980, с. 63). Иными словами, пополнение словаря каждого языка новыми наименованиями со статусом слова — наименованиями, вызванными к жизни потребностями говорящих и обусловленными необходимостью дать имена новым понятиям как новым комплексам значений, - одна из главных функций словообразования.
Новые наименования, рождающиеся для того, чтобы отразить и новые понятия, и новые значения, формируются на уровне слова в виде производных единиц. Современное учение о словопроизводстве исходит из объяснения производности как единицы двух планов, двух аспектов: аспекта формального (структурного) и аспекта семантического (смыслового). Формальный аспект реализуется в совокупности морфологических и морфонологических средств выражения производности, а семантический - в значении производных единиц (Больдт 1986, с. 173).
Классическим определением производного слова можно по праву считать определение Г. О. Винокура, который впервые подчеркнул роль исходного или мотивирующего слова в формировании семантики слова мотивированного или производного, и который указал, что «значение слова с производной основой всегда определимо посредством ссылки на значение соответствующей первичной основы, причем именно такое разъяснение значения производных слов, а не прямое описание соответствующего предмета действительности, составляет собственно лингвистическую задачу в изучении значений слов» (Винокур 1959, с. 421). Как следует из определения Г. О. Винокура, специфику значения производного слова нужно искать в первую очередь в том, что оно как бы отсылает нас к семантике другого знака, принятого за исходный.
Термином «производное слово» в нашей работе мы будем называть вслед за Е. С. Кубряковой любую вторичную единицу деривации, созданную именно в номинативных целях, которая обладает статусом слова и, которая обусловлена другими единицами языка, принимаемыми за исходные (Кубрякова 1980, с. 87). В противовес непроизводным словам производные оказываются не просто выводимыми единицами языка, а единицами, выводимыми не только формально, но и семантически. Семантическая выводимость, основанная на выводимости одной единицы из другой, позволяет считать одним из главных признаков производного слова его мотивированность. Сказанное можно сформулировать и короче: между парой слов, характеризующейся отношениями производности, устанавливается и формальная, и семантическая связь. Именно последняя особенно типична для словообразовательных отношений. При этом X. Марчанд предлагает исходить при установлении отношений производности из следующего правила: если слово выражает понятие, зависящее от понятия, содержащегося в другом члене пары, то оно должно рассматриваться как производное (Marchand 1955, с. 7).
Пропозициональная обусловленность словообразования
На необходимость обращения к глубинной структуре при осмыслении словообразовательных моделей указывают сегодня многие лингвисты. Так, к примеру, Е. П. Больдт отмечает, что «именно этот глубинный уровень семантики и приводит в движение весь словообразовательный процесс, контролирует его протекание, определяет особенности функционирования и лежит в основе всех изменений словарного состава того или иного языка» (Больдт 1986, с. 171).
С точки зрения Ю. Д. Апресяна (Апресян 1973, с. 294), М. Н. Янценецкой (Янценецкая 1991, с. 8 - 9) и других исследователей, одним из таких глубинных пусковых механизмов, обусловливающих порождение новых слов, является в первую очередь, представленная в глагольной лексеме пропозициональная структура отражения конкретных событий. По их мнению, любое слово, производное и непроизводное, которое выполняет функцию производящей единицы, может рассматриваться с пропозициональных позиций.
Известно, что человек мыслит действительность всегда событийно, как некое «положение дел», как ситуацию, в которой все её участники связаны определенными типами отношений. При этом названные уже лингвисты исходят из того, что глагол как языковой знак, как центр любого высказывания помимо номинативной функции, т. е. функции обозначения некоторой ситуации, выполняет еще и релятивную функцию, иначе говоря, он связывает участников ситуации определенными отношениями, в определенных аспектах. В этой связи В. В. Виноградов утверждал, что глагол выделяется среди других частей речи многообразием своих синтаксических возможностей, своей конструктивной организующей силой (Виноградов 1972, с. 34).
Так, глагол «резать» в предложении «хозяйка режет хлеб» связывает таких участников ситуации, как:
1) субъект действия (хозяйка) со стороны его активности, как участника, который контролирует ситуацию;
2) объект действия (хлеб) со стороны таких его свойств, как допустимая степень твердости, определяющая абстрактное свойство объекта — быть способным подвергаться разделению на части;
3) орудия со стороны его определенной формы (заточенного лезвия) и его опосредующей функции - быть связующим звеном между источником энергии (хозяйкой) и объектом (хлебом), т. е. оно совмещает в себе объектные свойства (испытывающий на себе чужую энергию) и субъектные свойства (непосредственного воздействия на объект). Все это требует появления в языке соответствующих лексических единиц для обозначения участников событий. Глагол же, к примеру, «класть» в предложении «хозяйка кладет нож на хлеб» связывает всё тех же участников, но уже в других отношениях и поэтому освещаются другие аспекты этих участников. Таким образом, данный глагол называет другую ситуацию, нежели предыдущий (Лебедева 1991, с. 96 - 97).
Исходя из сказанного, можно заключить, что в каждом глаголе помимо наименования определенной ситуации представлен и свой особый способ осмысления этой ситуации, иначе говоря, своя пропозициональная структура. Иными словами, в семантике глагола уже есть указание не только на наличие и типы субстанциональных компонентов, необходимых для свершения называемого ими события, но и указание на характер их связей. Так, развернутая актантная структура акционального глагола может образовывать конструкцию с такими местами как субъект действия - орудие — объект і, 2, - место — время. Любой из членов данной пропозициональной схемы может быть выбран в качестве производящего для других ее членов (Янценецкая 1991, с. 16 — 17). Например, мотивирующей основой для образования имени деятеля может стать: а) патиенс (печник, булочник, скотник, телятник и др.), б) само название действия (кормилец, пахарь, косарь и др.), в) комбинация патиенса с названием действия, что наиболее характерно для немецкого языка при словосложении (der Ofensetzer (печник), der
Viehpfleger (скотник) и др.) Это значит, что лексическая номинация является способом отражения в языке целой ситуации, при котором одни ее элементы выражаются структурой производного (производящая основа плюс аффикс), а другие нет. Для производства таких слов, как уже было отмечено, в качестве исходного может стать практически любой аргумент пропозициональной схемы. Поэтому не удивительно и не случайно, что в некоторых языках сосуществуют одновременно два и больше названий одного и того же деятеля, но образованных от разных аргументов пропозиции. Такое явление можно обнаружить в русском, немецком, английском языках. Так немецкое существительное der Backer, где имя деятеля мотивировано названием действия backen - печь, можно перевести на русский язык двояко: 1) булочник и 2) пекарь. В русском языке, как видим, мотивирующей основой для создания названия деятеля в первом случае послужил патиенс (булка), а во втором - название совершаемого действия (выпекать, печь). Это еще раз доказывает, что основы мотивации производности слов заложены все в той же пропозиции, характер которой мотивирует словообразование, например, тот, кто печет булки (булочник), там, где содержатся коровы (коровник), тот, кто пишет книги (писатель), тот, кто пашет землю (пахарь) и так далее. Одновременно необходимо подчеркнуть, что подобный подход к изучению словообразования - с глубинных позиций разрабатывается не только в нашей отечественной лингвистике. Нам известны работы X. Марчанда (Marchand 1971), Г. Лайтнера (Leitner 1974), посвященные процессу мотивации производных лексем через какой-то из членов пропозициональной структуры. И для того, чтобы показать, что такая обусловленность характерна и для немецкого языка, мы будем приводить примеры не только из русского языка, но параллельно из немецкого.
Исходные положения и принципы анализа
Поскольку выбор того или иного семантического аргумента, мотивирующего образование нового глагола, ведет в конечном результате к преобразованию исходного фрейма отражения ситуации, где задействованы все ее участники, то в своей работе для выявления семантических и синтаксических специфик исследуемых глаголов мы будем пользоваться методом моделирования.
Такие полные способы отражения ситуаций обычно приводятся в словарных дифинициях, поэтому мы будем применять их в качестве исходных фреймовых структур и считаем, что новый фрейм получается в результате некоторого трансформационного преобразования. В том же случае, когда такой трансформации или синонимической замены формы без существенного изменения содержания в словаре нет, мы, опираясь на использованные в нем образцы, дадим ее сами. К примеру, в Большом универсальном словаре немецкого языка Дуден (Duden. Deutsches Universal worterbuch, 2001) значение глаголов: verbeulen (помять (металлическую посуду) и т. п.) интерпретируется durch Beulen die Oberflache von etw. beschadigen (посредством вмятины повредить некую поверхность), ummauern (обносить стеной) объясняется как mit einer Mauer umgeben (окружать что-то при помощи стены).
В основу предстоящего анализа указанного класса немецких производных глаголов с интегрированными аргументами мы положим получивший в последние десятилетия прошлого века широкое распространение ситуативный подход к описанию синтаксической семантики, согласно которому реальность вбирает в себя множество конкретных ситуаций, получающих альтернативное отражение, зависящее в общем и целом от семантической перспективизации. Человеческое сознание отражает и обобщает конкретные ситуации, иначе говоря, уже в сознании человека происходит своего рода классификация ситуаций экстралингвистической действительности, что в свою очередь находит выражение в языке. Иначе выражаясь, между языком и реальностью не существует непосредственной связи. Эту связь в обязательном порядке опосредует мышление, что предполагает и одновременно объясняет наличие в языковой системе альтернативных синтаксических структур, в которых закреплены разные способы осмысления ситуаций внеязыковой реальности.
Единицей языкового мышления признается фрейм как разновидность видения целого класса событий. Структуру каждого отдельного фрейма определяет семантический предикат, представляющий собой обобщенный тип события и служащий целям сообщения. Реализуя только свое - абстрактное, понятийное содержание или смысл, он же задает места для участников ситуации, а также определяет их позиции и роли. Компоненты фрейма описываются как семантические функции, роли или как семантические (глубинные) падежи. В каждом случае от понятийного содержания предиката зависит наличие одного, двух или более аргументов. Аргументы к определенным предикатам заполняются соответствующими переменными, которые мыслятся в различных семантических отношениях (агенс, патиенс, адресат и многие другие).
В соответствии с пониманием фреймов, которое предложил Ч. Филлмор, на первое место выходит то, что не все аспекты отражаемого события получают свою отдельную вербализацию, иными словами, не все аргументы появляются в структуре предложения, а во-вторых, они могут быть включены в словообразовательную структуру отсубстантивных дериватов, что приводит к образованию из исходного нового фрейма, в том смысле, что некоторые аргументы могут повышаться до статуса семантического предиката, или же, если в исходной фреймовой структуре есть дополнительные аргументы, то они могут перемещаться на освободившиеся места.
Для исследования из первого и второго томов немецко-русского словаря под редакцией О. И. Москальской, из немецко-русского (основного) словаря, авторами которого являются: К. Лейн, Д. Г. Мальцева, Д. О. Добровольский и др., насчитывающего около 95 000 слов, из Большого словаря немецкого языка в 6-ти и 8-ми томах Дуден (Duden. Das grofie Worterbuch der deutschen Sprache, 1993; 1996), из Универсального словаря немецкого языка -Дуден (Duden. Deutsches Universal worterbuch, 2001) нами было отобрано 184 десубстантивных глагола с отделяемыми приставками: ab-, an-, aus-, auf-, durch-, ein-, um-, zu- и 140 дериватов с неотделяемыми префиксами: be-, ent-, iiber-, um-, ver-, zer-, потому что, как показал анализ, интеграция семантических аргументов присутствует в десубстантивных глагольных образованиях именно с этими перечисленными приставками. Что же касается других префиксальных десубстантивных дериватов с ge-, er-, emp-, mil3-, mit-, nach-, wieder-, то в силу того, что они представлены лишь единичными случаями, что не дает возможности вывести какие-либо закономерности на одном, двух примерах, мы оставили их без особого внимания.
Особенность интересующих нас глагольных дериватов заключается в том, что они могут быть использованы в разных типах семантических предикатов, то есть, могут представлять событие как действие, нередко как процесс и почти всегда как состояние.
В ходе анализа нами будет выявлена специфика отражаемых исследуемыми глаголами типовых ситуаций, способы фиксирования последних в логико-семантических структурах и их манифестации в синтаксически ориентированных моделях. Выбранный путь описания от типовой ситуации - через новый фрейм, порожденный при интеграции аргумента в словообразовательную структуру глагола, что обусловлено изменением семантической перспективы — к синтаксической структуре представляется вполне оправданным. Он позволяет нам выявить основания для распределения всех исследуемых глаголов по семантическим нишам и структурно-семантическим блокам.
Семантические ниши в системе глагольных образований с интегрированными аргументами
Издавна в работах по словообразованию описывалась семантика отдельных словообразовательных средств — префиксов и суффиксов, то есть указывалось, какие лексические категории они могут представлять. Так, например, отмечалось, что немецкий суффикс -ег обозначает принадлежность человека к той или иной профессии или специальности, образует наименования жителей городов и стран, иногда свидетельствует о том, что существительное выражает орудие действия и т. д.
На основе этих наблюдений К. Бальдингер и вслед за ним Л. Вайсгербер выдвинули понятие «семантических гнезд» или «семантических ниш» «Semantische Nischen» у Бальдингера (Baldinger К. 1950), «Wortnischen» у Вайсгербера (Weisgerber L. 1962, с. 213-217), то есть семантических разновидностей слов, входящих в общую словообразовательную модель с конкретным аффиксом. Это понятие заставляет более четко определить смысловую структуру каждой модели и, опираясь на статистические данные, выявить частотность их разновидностей в современном немецком языке.
В качестве примера словообразовательных ниш может быть приведено разбиение корпуса немецких глагольных единиц, образованных по модели с приставкой Ье-: 1) Z e-waffnen - вооружать, Ье-schuhen - обувать, бе-bildern - иллюстрировать, 2) бе-lehnen - давать ссуду (под обеспечение), бе-urlauben - предоставлять отпуск, e-hausen приютить, 3) Z -pudern - посыпать пудрой, &e-schottern — засыпать щебнем, бе-schneien - покрывать (заносить) снегом.
Данный пример наглядно показывает, что приведенные отсубстантивные глаголы образуются по одной и той же словообразовательной модели, но значения у них абсолютно разные, так, в первом случае префикс Ье- придает глаголу значение орнативности (снабженности чем-либо), во втором — значение предоставления чего-либо кому-нибудь в распоряжение, а в третьем примере неотделяемая приставка Ье- несет семантику покрытия предмета чем-либо сверху или со всех сторон.
Тот факт, что одна и та же словообразовательная модель с одним и тем же отделяемым или неотделяемым префиксом одновременно используется для производства десубстантивных глаголов, мотивированных разными семантическими аргументами, станет для нас отправным пунктом при анализе создаваемых на их основе семантических ниш.
На основе выделенных семантических ниш в рамках единиц, образованных по той или иной модели, представляется возможным описание «структурно-семантических блоков» («Wortstande») (Weisgerber L. 1962, с. 412), под которыми Л. Вайсгербер понимает набор моделей, способных реализовать то или иное семантическое поле. В качестве примера структурно-семантического блока приведем поле, объединенное значением орнативности. В поле орнативности в немецком языке входят глагольные словообразовательные модели с приставками be-,ein-, iiber-, ver-: e-fliigeln - окрылять, be-waffhen — вооружать, ein-olen - смазать маслом, е/и-fetten - смазать жиром, йбег-glasen -застеклить, iiber-znckem — посыпать сахаром, ver-glasen — застеклить, ver-golden — позолотить.
В данной части нашей работы нам предстоит определить, какие же семантические ниши составляют исследованные нами десубстантивные дериваты, мотивированные различными семантическими аргументами и образованные при использовании практически одних и тех же префиксов. Нам представляется, что выделение таких семантических ниш и сведение их затем в словообразовательные блоки вполне реально, благодаря обозримости и исчисляемости структурных моделей и возможности проследить особенности смысловой структуры каждой из них.
В процессе исследования отобранного лексического материала выяснилось, что отсубстантивные дериваты, мотивированные медиативом с артефактным значением, образуются при помощи следующих отделяемых и неотделяемых префиксов: аЪ- abdeichen (ограждать дамбой), abdammen (перегородить плотиной), abmauern (отделять стеной), abzaunen (обносить забором); an- ankreuzen (отмечать крестиком), anhaken (отмечать галочкой), anschnuren (привязывать шнуром); ein- einhaken (застегивать на крючок) einpflocken (укрепить колышками), einriegeln (запирать на засов); ит- umgittern (обносить решеткой), ummauern (обносить стеной), umzaunen (обносить забором); \er- vergattern (обносить решеткой), vergittern (обносить решеткой); zu- zuhaken (закрывать на крючок), zuknopfen (застегивать на пуговицы), zuriegeln (закрывать на засов). Десубстантивные глаголы, мотивированные медиативом с инструментативным значением, образуются по структурным моделям со следующими префиксами: аЪ- abbursten (чистить щеткой), abfeilen (спиливать напильником), abharken (сгребать граблями), abpumpen (откачивать насосом); auf- aufbursten (вычистить щеткой), aufbugeln (разгладить утюгом), auffeilen (распилить напильником), aufschaufeln (насыпать лопатой); aus- auspumpen (откачивать насосом); be- bepinseln (обмазывать кистью); durch- durchfeilen (перепиливать), durchsagen (распиливать); ein- einpinseln (смазывать кистью); ver- verbolzen (соединять болтами), verankern (закреплять якорем), verkeilen (закреплять клиньями); zu- zuhammern (заколачивать). Глагольные образования, мотивированные медиативом с композитивным значением, производятся от имен существительных посредством таких приставок, как ab- abatzen (удалять травлением), abbeizen (удалять травлением); an- ankitten (прикреплять замазкой), anleimen (приклеивать); aus- ausatzen (вытравливать), ausbeizen (вытравливать); be- bemehlen (посыпать мукой), berussen (покрывать сажей), beschneien (заносить снегом); ein- einfetten (смазывать жиром), einolen (смазывать маслом), eincremen (намазать кремом); uber- tibergipsen (загипсовать), uberkrusten sich (покрыться корочкой), uberzuckern (посыпать сахаром); ver- verkitten (замазывать), vergipsen (заливать гипсом), vernickeln (никелировать),уеггискегп (засахаривать); zu- zugipsen (замазать гипсом), zukitten (заделать замазкой, замазать).
