Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие «языковая игра» в исследованиях российских и немецких лингвистов 12
1.1. Понятие «языковая игра» в исследованиях российских лингвистов.. 12
1.1.1. Языковая игра как нарушение языковой нормы 12
1.1.2. Языковая игра как проявление комического в языке 13
1.1.3. Языковая игра как определяющая характеристика игрового стиля 15
1.2. Понятие «языковая игра» в исследованиях немецких лингвистов 17
1.2.1. Типологические классификации языковой игры в немецкой лингвистике 22
Выводы к главе 1 37
Глава 2. Механизмы создания языковой игры в игровом тексте (на примере романа А. Мушга „Der Rote Ritter") 39
2.1. Модели фразеологических модификаций 39
2.1.1. Формальная модификация 46
2.1.2. Формально-семантическая модификация 50
2.1.3. Семантическая модификация 63
2.1.4. Нарушение семантического согласования 76
2.2. Каламбур как вид языковой игры 77
2.2.1. «Соседи» 81
2.2.2. «Маска» 94
2.2.3. «Семья» 96
Выводы к главе 2 106
Глава 3. Восприятие языковой игры в игровом тексте современными носителями языка (на примере романа А. Мушга „Der Rote Ritter") .109
3.1. Подготовка и проведение электронного анкетирования 111
3.2. Результаты электронного анкетирования 112
3.2.1. Задание 1 112
3.2.2. Задание 2 119
3.2.3. Задание 3 12.4
Выводы к главе 3 128
Заключение .129
Библиография
- Языковая игра как проявление комического в языке
- Понятие «языковая игра» в исследованиях немецких лингвистов
- Формально-семантическая модификация
- Результаты электронного анкетирования
Введение к работе
Реферируемое диссертационное исследование посвящено языковой игре как стилистическому приему, в основе которого - сознательное нарушение языковой нормы с целью создания неканонических языковых форм и структур, способных вызвать у слушателей (читателей) определенный стилистический эффект.
Актуальность настоящего исследования определяется недостаточной изученностью игровых механизмов как в функциональном стиле художественной литературы в целом, так и в художественных текстах с игровой доминантой, или в игровых текстах. Основная жанровая особенность игрового текста заключается в установке на игру с читателем, который в процессе чтения становится сообщником автора и соавтором текста [Рахимкулова 2003, 2004; Люксембург 2004]. Наряду с игрой на уровне сюжета, композиции и образной системы, неотъемлемой составляющей текстового игрового пространства является языковая игра, представляющая, таким образом, несомненный интерес для лингвистического исследования.
Объектом исследования настоящей диссертации является игровой текст - роман швейцарского писателя А. Мушга „Der Rote Ritter. Eine Geschichte von Parzival" (1993), в котором представлена авторская интерпретация сюжета средневекового романа Вольфрама фон Эшенбаха «Парцифаль» (после 1200 г.).
Уже в поздравительной речи по случаю присуждения А. Мушгу премии Рикарды Хух отмечалось, что игра - ключевое понятие романа. Его текст разворачивается в огромное игровое поле, на котором встречаются самые разнообразные игры: языковые игры, аллюзии, игры со стихом Вольфрама, игры с персонажами, игры со временем.
Роман „Der Rote Ritter" - это своего рода концентрат, сгусток игры во
всех ее формах и проявлениях, включая языковую игру. Однако до сих пор
роман становился объектом исследования исключительно
1 Кожина М. Н. (ред.) Стилистический энциклопедический словарь русского языка. М., 2003. С. 657.
литературоведческих статей [Wagemann 1998; Obermaier 2000; Лейман 2007] и монографий [Niermann 2004; Carnevale 2005; Лейман 2008]. Восхищаясь виртуозностью техники языковой игры А. Мушга, большинство исследователей обычно ограничивались упоминанием отдельных ее примеров, поскольку более подробный анализ выходил за рамки стоявших перед ними задач. На этом основании в качестве предмета настоящего диссертационного исследования была выбрана языковая игра в игровом романе А. Мушга „Der Rote Ritter", ее функции и механизмы создания.
Цель диссертации - описание механизмов языковой игры, их свойств и функций на примере немецкоязычного игрового романа.
Намеченная цель определила следующие конкретные задачи:
провести сопоставительный анализ российских и немецких классификаций языковой игры;
определить терминологическое соотношение ключевых понятий теории языковой игры в российской и немецкой лингвистике;
выявить основополагающие и факультативные характеристики языковой игры в игровом тексте;
выбрать в соответствии с особенностями игрового текста основополагающий классификационный принцип для анализа и систематизации механизмов языковой игры;
применить выбранный принцип для анализа и систематизации механизмов, при помощи которых создаются представленные в тексте романа „Der Rote Ritter" виды языковой игры;
выявить основные функции языковой игры в игровом тексте;
наметить перспективы исследования механизмов языковой игры и их систематизации применительно к функциональному стилю художественной литературы.
Для решения поставленных задач были использованы следующие методы и приемы исследования материала: аналитико-описательный метод, включающий анализ теоретических работ по языковой игре отечественных и
немецких лингвистов, а также лингвостилистический анализ собственно языкового материала с последующей классификацией и систематизацией полученных результатов; метод электронного анкетирования информантов-носителей языка.
Материалом для исследования послужили 250 примеров языковой игры в тексте игрового романа А. Мушга „Der Rote Ritter. Eine Geschichte von Parzival", общий объем которого составляет 1000 страниц.
В рамках настоящей диссертации критерии отбора материала не предполагают строгих ограничений. Поскольку в качестве источника языкового материала использовался только текст романа "Der Rote Ritter", актуальность для исследования представляли все примеры языковой игры, которые после сплошной выборки систематизировались в зависимости от их функции и механизма их создания.
Научная новизна работы заключается в том, что в настоящем диссертационном исследовании впервые предпринята попытка разработать принципы лингвистического описания механизмов создания и функционирования языковой игры в немецкоязычном игровом романе.
Теоретическая значимость диссертации определяется
разработанными в результате исследования принципами систематизации механизмов и функций языковой игры в художественном пространстве романа "Der Rote Ritter", что имеет значение не только для описания идиостиля А. Мушга, но и для дальнейшей разработки общелингвистической теории языковой игры.
Практическая ценность диссертации заключается в возможности использования теоретических положений настоящего исследования и корпуса примеров языковой игры в теоретических курсах «Лексикология», «Стилистика», «Теория и практика перевода», а также на практических занятиях по немецкому языку (лингвостилистический анализ текста). Результаты восприятия языковой игры в художественном тексте
информантами-носителями языка могут быть использованы в качестве дополнительного материала в курсе психолингвистики. Апробация результатов исследования
Результаты исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры немецкого языкознания филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова (2007-2010 гг.). Теоретические положения диссертации уточнялись во время проведения электронного опроса информантов-носителей языка (сентябрь-декабрь 2009 г.)
Результаты исследования излагались в докладах на конференции «Ломоносовские чтения» (2008, 2010 гг.) и Ежегодной богословской конференции ПСТГУ (2007, 2010 гг.).
По материалам диссертации в специализированных изданиях опубликованы три статьи.
На защиту выносятся следующие положения:
Языковая игра в игровом романе А. Мушга "Der Rote Ritter" является неотъемлемой составляющей текстового игрового пространства и требует такого же подробного и тщательного анализа, как и игра на уровне сюжета, композиции и образной системы.
Языковой игре, независимо от функции и механизмов создания, присущи две универсальные характеристики - аномальность (нарушение языковой нормы) и адресованностъ (нацеленность на адресата). Свойство автономности (контекстуальной независимости) языковой игры обладает факультативным статусом и в рамках игрового романа уступает место контекстуальной обусловленности.
Для систематизации игровых механизмов целесообразно использовать такие классификационные принципы, которые предоставили бы исследователю большую интерпретационную свободу, не ограничивая ее жесткими структурными рамками. Гибкость классификационных принципов имеет особую значимость для игрового (или, шире, художественного) текста,
который является уникальным воплощением индивидуального стиля определенного автора.
4. Наиболее обоснованным принципом систематизации примеров языковой игры в тексте романа А. Мушга является принцип семантической маркированности. Данный принцип может быть также применен к любому виду языковой игры, поскольку позволяет наиболее полно проследить проявление игровых аномалий на уровне плана выражения и плана содержания.
Структура и объем работы определяются задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографии (более 160 наименований работ отечественных и зарубежных исследователей), а также двух приложений. Приложение 1 представляет собой образец электронной анкеты лингвистического опроса на материале текста романа А. Мушга „Der Rote Ritter". В Приложении 2 приводится сводная таблица типологических классификаций языковой игры в немецкой лингвистике.
Языковая игра как проявление комического в языке
Данная точка зрения тесно связана с пониманием языковой игры как нарушения нормы, поскольку именно с нарушением нормы традиционно связывается сама природа комического. Так, согласно определению в «Поэтике» Аристотеля, «смешное - это какая-нибудь ошибка или уродство, не причиняющее страданий и вреда, как, например, комическая маска. Это нечто безобразное и уродливое, но без страдания» (V,1070). Современные исследователи уточняют, что комизм при нарушении нормы всегда обусловлен возникновением второго плана, который резко противопоставлен первому и реализуется либо как эффект обманутого ожидания (контраст между ожиданием субъекта и реальностью), либо как эффект комического шока (внешне удивительное оказывается естественным и понятным) [Санников 2002:22].
По мнению авторов монографии «Русская разговорная речь», способность языковой игры создавать комический эффект - наиболее частая, но не единственная ее функция. «Когда говорящий «играет» с формой речи, когда свободное отношение к форме речи получает эстетическое задание, пусть даже самое скромное», возникает особый род комического, благодаря которому, с одной стороны, реализуется поэтическая и эмотивная (экспрессивная) функция языка, с другой - устраняется серьезность тона [РРР 1983:172-174].10
Специально на создание комического эффекта направлен особый вид языковой игры - языковая шутка. Однако в силу размытости границ между языковой игрой и языковой шуткой, что связано, в частности, с субъективностью восприятия того или иного языкового явления, целесообразнее избегать строгого разграничения данных понятий, рассматривая их как взаимозаменяемые. Языковая шутка, или игра, не допускает в своем составе синонимических замен и обычно не может быть без потери смысла дословно переведена на другой язык. В этом ее принципиальное отличие от предметной шутки, основанной на комизме ситуации или характеров [Санников 2002].п
Игровой текст представляет собой сложную игровую систему, все элементы которой ориентированы на то, чтобы через игровое отношение писателя к жизни и искусству, вовлечь читателя в игру с автором и с созданным им текстом: «Читателя активизируют, мистифицируют, вовлекают, дразнят, шельмуют; если ему сообщить нечто, то достоверность сообщаемого более чем сомнительна, а если что-то утаивают, он должен учиться выискивать скрытый смысл по намекам и недомолвкам» [Рахимкулова 2004:34].
В игровом тексте игра осуществляется на двух уровнях - на уровне структуры текста и на уровне языка.
Уровень структуры текста включает всю систему художественных средств, способствующих его созданию, в то время как уровень языка предполагает установку на языковую игру, т.е. на «игровые манипуляции с языком — его лексическими, грамматическими и фонетическими ресурсами». Цель языковой игры - «получение «квалифицированным» (посвященным) читателем-эрудитом эстетического удовлетворения от построенного на игровых взаимоотношениях с ним текста» [Рахимкулова 2004:52].
Структура текста является объектом изучения игровой поэтики,12 язык - игровой стилистики, которая трактуется как вариант функциональной стилистики, действующей на стыке лингвистики и литературоведения, поскольку затрагивает и смысловое наполнение текста.
В настоящей диссертации в рамках концепции игрового стиля сформулировано определение игрового текста, выбранного в качестве объекта исследования. Однако, как будет показано далее, данная концепция вызывает ряд возражений в трактовке понятия языковой игры. В связи с этим анализ языковой игры с позиций игровой стилистики представляется для настоящего исследования нецелесообразным. Представленные в настоящий момент в отечественной лингвистике подходы к исследованию языковой игры не являются взаимоисключающими. Они, скорее, взаимодополняют друг друга, наиболее ярко высвечивая определенную грань исследуемого феномена. Комический, лингвокреативныи, игровой потенциал языковой игры, ее аномальность можно рассматривать как свойства, проявляющиеся в зависимости от того, где, когда, кем и с какой целью используется данный стилистический прием.
Независимо от подхода, большинство исследователей выделяют в качестве обязательных признаков языковой игры аномальность (нарушение языковой нормы) и адресованность (нацеленность на адресата).14
На этом основании среди существующего многообразия определений языковой игры наиболее удачным представляется определение, сформулированное В. 3. Санниковым, поскольку в него включены обе вышеназванные характеристики: «Языковая игра - это некоторая языковая неправильность (или необычность), осознанно допущенная говорящим (пишущим) и именно так понимаемая читателем (собеседником)» [Санников 2002:23]. Данное определение языковой игры будет использовано далее в настоящей диссертации.
Понятие «языковая игра» в исследованиях немецких лингвистов
Речь идет о рыцаре-паромщике, переправляющем других рыцарей к замку Шатель Марвей, — страстном рифмоплете, предпочитающем даже советы давать в стихах. Фразеологизм wie er im Buche stent (типичнейший, букв, «как в книге»), на первый взгляд, не подвергается ни формальной, ни семантической модификации, но его соседство в одном предложении с существительным Worte (слова) - единственное, на что не скупится паромщик - акцентирует внимание читателя на буквальном значении фразеологизма, который воспринимается в контексте как забавное объяснение единственного и столь необычного предмета щедрости скупого рыцаря.
Аналогичный механизм буквализации фразеологизма использован также в следующих примерах: Die Welt ist schwarz geworden, Ihr glaubt nicht, wie. Man merkt es erst, wenn einem wieder ein Licht aufgeht [Muschg 1993:384]. По мнению одного из героев, мир почернел (погряз во зле), но это заметно лишь тому, на кого снизойдет озарение. Возможность буквального прочтения фразеологизма jemandem geht ein Licht auf (кого-либо (наконец) осеняет, кто-либо (наконец) прозревает, начинает сообраэюатъ) возникает за счет столкновения в одном предложении двух семантически противопоставленных слов - прилагательного schwarz (черный) и существительного (das) Licht (свет).
Mit der Lustigkeit sei es ja immer so eine Sache — eine elende Sache, bei Licht betrachtet -, und recht lustig werde sie erst hinterher, beim Wein [Muschg 1993:383]. - С весельем-то ведь всегда такая история - печальная история, если разобраться. Более или менее веселой она покажется только, когда пропустишь стаканчик-другой.
Обыгрываемая антитеза «веселое-печальное» в первой части предложения выражена в оксюмороне Mit der Lustigkeit sei esja immer so eine Sache — eine elende Sache. - С весельем-то ведь всегда такая история -печальная история. Вся фраза строится по принципу эпифорического синтаксического повтора. Она состоит из двух частей, каждая из которых завершается дополнением, выраженным существительным с предлогом bei. Комический эффект определяется разным лексико-семантическим статусом словосочетаний bei Licht betrachtet и beim Wein (betrachtet). Первое является фразеологически связанным сочетанием со значением «если разобраться (в чём дело)», второе — свободным. Однотипность синтаксической конструкции актуализирует буквальное значение существительного (das) Licht (свет). Отсюда возникает подготовленная соотнесенностью обеих частей антитеза: то, что выглядит печально при свете, кажется веселым за вином. Капп man nach alledem noch behaupten, sie glichen wie ein Ei dem anderen, Dipekd, Kadipe und Pekadi? [Muschg 1993:107] - Ну, разве можно после всего продолжать утверждать, что они - копии друг друга - Дипека, Кадипе и Пекади? — задает автор читателям, скорее, риторический вопрос, в котором фразеологизм sich (einander) wie ein Ei dem anderen gleichen (походить друг на друга как две капли воды (букв, «как два яйца») получает буквальное прочтение, ведь «агенты повествования» — это три яйца. Pekadi hat fur die Fabel kein Auge, und niemals wird erfur sie ganz Ohr sein konnen.... [Muschg 1993:105] «Агенты повествования» отличаются друг от друга своими способностями. Так, яйцо по имени Пекади обладает завидным красноречием, зато не может ни видеть, ни слышать, поэтому не способно ни к зрительному, ни к слуховому восприятию фабулы. В результате фразеологизмы ein Auge fur etwas haben (разбираться в чем-либо; иметь вкус к чему-либо; знать толк в чем-либо) и ganz Ohr sein (напряэюёнпо слушать, обратиться в слух) воспринимаются и как фразеологически связанные, и как свободные словосочетания.
В двух последующих примерах, продолжающих линию «агентов повествования», комический эффект возникает за счет ассоциаций, связанных со свободным значением одного из компонентов в составе фразеологизма и существительным яйцо.
Так, в первом примере «реанимируется» буквальное значение словосочетания Huhnchen rupfen (ощипывать цыпленка) в составе фразеологизма mit jemandem ein Huhnchen zu rupfen haben (разобраться с кем-либо, сводить счеты), во втором — in die Pfanne hauen (разбить на сковороду) в составе фразеологизма jemanden in die Pfanne hauen (разнести в пух и прах, разбить наголову; стереть в порошок): Und wenn es fur Eier moglich ware, miteinander Huhnchen zu rupfen, so taten sie tagein tagaus nichts anderes in ihrem Nest [Muschg 1993:109] — И если бы яйца имели возможность сводить друг с другом счеты, они бы только этим в своем гнезде и занимались. Gut, ihr Eier: alles soil moglich sein. Dann musst ihr leider auch mit der Moglichkeit rechnen, dass die Fabel euch in die Pfanne haut, wenn sich nichts anderes zu essenfindet [Muschg 1993:114]. —Хорошо лее, яйца: нет ничего невозможного. В таком случае вам, к сожалению, нельзя исключать возмоэ/сность того, что фабула, если нечего будет есть, разобьет вас на сковороду.
Формально-семантическая модификация
Анкетирование является одной из методик, позволяющих судить о различных особенностях восприятия текста реципиентами [Залевская 2005:270]. Проведение электронного анкетирования носителей языка в рамках настоящей диссертации обусловлено необходимостью проверки некоторых основных свойств языковой игры применительно к игровому роману, предполагающему своего рода диалогические отношения между игровым текстом, его автором и идеальным читателем-сообщником. В игровом «диалоге» автора и читателя особую значимость получает свойство адресованности языковой игры, которое обеспечивает восприятие адресатом игровой аномалии как «ошибки со смыслом» [Hausmann 1974], как средства специфической коммуникации [Hausmann 1974; Heibert 1993].
Значимость контекстного окружения для соответствующего восприятия языковой игры оценивается лингвистами неоднозначно. Ф. Й. Гаусманн и Ф. Гейберт [Heibert 1993] полагают, что зависимость от контекста является основным свойством всех языковых игр. Однако Ф. Гейберт допускает, что не все виды языковых игр обладают этим свойством в равной степени.84
В диссертации В. К. Приходько [Приходько 1998] на примере каламбура рассматриваются несколько ступеней контекстуальной обусловленности языковой игры. Каламбур может восприниматься на уровне микроконтекста (контекста одной фразы), макроконтекста (контекста соседних предложений или всего текста), а также предполагать у адресата наличие определенных внетекстовых фоновых знаний.
По мнению В. 3. Санникова, именно благодаря смысловой и грамматической законченности, иначе - автономности в структуре текста, языковая игра является идеальным объектом лингвистического исследования, поскольку может быть извлечена из контекста без особых смысловых потерь [Санников 2002:15].
В игровом романе А. Мушга языковая игра является неотъемлемой частью текстового игрового пространства, наряду с игрой на уровне сюжета, композиции и образной системы, поэтому ее извлечение из контекста в ряде случаев неизбежно должно приводить к смысловым потерям. Так, например, каламбуры, связанные с образами «агентов повествования» Дипека, Пекади и Кадипе, непонятны, если читатель не знает, что обладатели столь причудливых имен - яйца и что каждый «агент» наделен лишь одним органом восприятия: 1. Die Helden der Fabel werden sich eines schonen Tages nicht mehr ihren Kopf zerbrechen, sondern gleich euren — und die Loffel werden sich schon finden, mit denen man eure Weisheit fressen kann. 2. Pekad1 hat fur die Fabel kein Auge, und niemals wird er fur sie ganz Ohr sein konnen.... 3. Die Nase wurden sie nicht rumpfen - sie haben keine -, aber den Mund verziehen; denn einen Mund, wahrlich, haben sie! 4. So knirschen sie in ihrem Nest und wiinschen einander dies und das an den ОС Hals, den sie nicht haben. В то же время восприятие любого текста, тем более текста художественного, субъективно. Не исключено, что читатель, даже не знакомый с романом, ассоциативно поймет, в чем суть вышеприведенных примеров. Чтобы проверить, является ли языковая игра в романе А.Мушга автономной или контекстуально обусловленной, респондентам (носителям языка) было предложено выполнить три вида заданий: 1. Назвать устойчивые словосочетания (feste Wortverbindungen// Redensarten), которые обыгрываются в приведенных цитатах.87 2. Перефразировать своими словами цитату, содержащую пример языковой игры. 3. Оценить приведенную цитату по следующим критериям: смешно/ остроумно (witzig/geistreich), странно (seltsam), непонятно (unverstandlich), глупо (diimm), нейтрально (nicht auffaUig).
Поскольку задача опроса заключается в проверке на практике теоретических положений диссертации, отобранные для анкеты примеры максимально полно отражают основные виды игровых модификаций с фразеологизмами, а также некоторые виды проанализированных в работе каламбуров.
В опросе приняли участие 46 респондентов -12 мужчин и 34 женщины в возрасте от 17 до 19 лет. Большой возрастной разрыв и неравномерное распределение респондентов по возрастным группам (до 20 лет - 1чел., от 20 до 30 лет - 13 чел., от 30 до 40 лет - 5 чел., от 40 до 50 лет - 17 чел., от 50 до 60 лет - 4 чел., старше 60 лет - 5 чел.) обусловлены характером проведения опроса. Электронный вариант анкеты произвольно рассылался потенциальным респондентам. 34 респондента имеют высшее образование. 2 респондента указали, что имеют степень кандидата наук. 3 респондента получили специальное профессиональное образование. Кроме того, в опросе приняли участие 7 студентов и 1 ученица гимназии. К сожалению, многие респонденты с высшим образованием не указывали свою специальность, поэтому по результатам опроса невозможно определить количество респондентов с гуманитарным и техническим образованием. Однако, исходя из имеющихся данных, можно предположить, что уровень ответов и восприятие языковой игры определяются не только и не столько специальностью респондентов, сколько их начитанностью и языковым чутьем.88 Ни один из участников опроса не читал роман. 7 респондентов указали, что слышали о нем.
Ввиду сравнительно небольшого количества опрошенных и неравномерного распределения респондентов по возрастным группам сформулированные далее выводы лишь намечают тенденции в восприятии языковой игры и требуют подтверждения результатами более масштабного опроса с большим количеством респондентов.
Результаты электронного анкетирования
Это подтверждается и результатами второго задания, поскольку сформулированные респондентами варианты допустимой интерпретации в ряде случаев объединяются в несколько групп аналогичных ответов.
Так, мнения респондентов разделились при интерпретации примера „Hoffentlich bleibt mir noch ein guter Geist, Each dies zu senden, denn es scheint ja, dass ich von alien verlassen bin" [Muschg 1993:600]. 28,3% сформулировали вариант „Hoffentlich finde ich jemanden in dieser Einode, dem ich diesen Brief mitgeben капп"(«Надеюсь, я найду, кому отдать письмо в этой глуши»). 41,3% респондентов поняли цитату несколько иначе: „Hoffentlich bleibt mir noch genug Verstand, euch den Brief zu senden, denn es scheint, dass ich doch verruckt bin" («Надеюсь, мне хватит оставшегося рассудка, чтобы отослать валі письмо, потому что, мне кажется, я сошел с ума»).
В рамках контекста романа оба варианта в целом допустимы, поскольку речь идет о рыцаре, который, несмотря на то, что кругом ни души, все же не теряет надежды найти способ отправить письмо своей тетушке. Однако при наличии намеренно опущенного в опросе контекста ответы, возможно, были бы более однородными.100 В примерах 6 и 8 можно выделить уже три группы однотипных ответов. Пример 6: Die Burger hielten ihnfur hinreichend verstandig, ihrem Handel und Wandel nichts in den Weg zu legen; und fur hinreichend jung und narrisch, dass man notfalls mit ihm Schlitten fahren konnte, auch im Sommer.
Первая часть фразы (Die Burger hielten ihn fur hinreichend verstandig, ihrem Handel und Wandel nichts in den Weg zu legen) понята большинством респондентов одинаково — горожане считают, что у героя достаточно ума и сообразительности, чтобы не вмешиваться в их дела //не мешать их торговле. При интерпретации второй части фразы (und fur hinreichend jung und narrisch, Опущено следующее за приведенной цитатой предложение „Kein КпесЫ weit und breit "(«Поблизости нет ни одного слуги»). Анализ примера см. на с. 56. dass man notfalls mit ihm Schlitten fahren konnte, auch im Sommer) приводились три варианта ответов: 1. 28,3% - Парцифаль еще достаточно молод, так что при необходимости на него можно оказать влияние (Jung genug, ит ihn ggf. beeinflussen zu кбппеп). 2. 10,9% - Парцифаль еще достаточно молод и глуп, так что при необходимости его можно провести (Jung und dumm genug, ihn notfalls an der Nase herumzufuhren). 3. 8,7%- Парцифаль еще достаточно молод и глуп, так что можно в любой момент подвергнуть его серьезному наказанию (hinreichendJung und narrisch, dass man ihn auch jederzeit heftig bestrafen konnte). Все три варианта являются допустимой интерпретацией, поскольку в романе речь идет о недовольстве жителей Пельрапер их новым правителем. Парцифаль для них слишком юн и неопытен, поэтому, если он попытается вмешаться в их дела, с ним можно будет (независимо от времени года) не особенно церемониться.
Пример 8: Am meisten interessierte Frau OrgeV se das Gesicht der Konigin GinovS r, an dem nichts verwelkt war aufier der Jugend.
В приведенном примере речь идет о том, что молодящаяся королева Гиневра на самом деле уже немолода и некрасива. Однако за счет использования приема языковой демагогии1 истинный негативный смысл фразы смягчается, так что в интерпретации наиболее многочисленной группы респондентов, попавших в «демагогическую ловушку» (37%), фраза получает положительный смысл: королева Гиневра привлекает внимание Оргелузы, поскольку, несмотря на возраст, она (королева) осталась юной душой (Frau Orgel se war an der Konigin Ginov r interessiert, da diese trotz ihres Alters noch geistigjung geblieben ist). Лингвистическая демагогия - термин, обозначающий некоторые приемы «мягкого речевого манипулирования, эксплуатирующих возможности системы языка в целях достижения определенного коммуникативного эффекта», например, сокрытия негативной оценки [Культура русской речи 2003: 293].
Ответы оставшихся респондентов можно объединить в две группы. В интерпретации первой группы (32,6%) Оргелуза с интересом разглядывает лицо королевы и в результате заключает, что королева постарела (Das Gesicht der Konigin erweckt das Interesse der Frau, die darauf schliefit, dass die Konigin bereits alter ist). По мнению второй группы респондентов (15,2%), Оргелуза с интересом разглядывала старое морщинистое лицо королевы (Frau Orgel se interessiert das alte undfaltige Gesicht der Konigin).