Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Чувствительность к глюкокортикоидам и свободно-радикальное окисление в условиях анксиогенного стресса 9
Глава 2. Материалы и методы исследования 30
2.1. Объект исследования 30
2.2. Общая характеристика экспериментальной модели 30
2.3.Методы анализа изучаемых явлений 31
Глава 3. Эндокринно-метаболические признаки стресса с тревожно- депрессивным характером расстройств поведения 45
Глава 4. Влияние стресса с тревожно-депрессивным характером расстройств поведения на чувствительность органов мишений к экзогенному глюкокортикоидному препарату 69
Заключение 97
Выводы 104
Список литературы
- Чувствительность к глюкокортикоидам и свободно-радикальное окисление в условиях анксиогенного стресса
- Объект исследования
- Эндокринно-метаболические признаки стресса с тревожно- депрессивным характером расстройств поведения
- Влияние стресса с тревожно-депрессивным характером расстройств поведения на чувствительность органов мишений к экзогенному глюкокортикоидному препарату
Введение к работе
Актуальность. Стрессорные ситуации играют существенную роль в
формировании поведенческих расстройств. В свою очередь поведенческие
расстройства являются частыми последствиями травм опорно-двигательного
аппарата (О.В.Зубарева и др., 2003). Одной из особенностей травматической
болезни является то, что она приводит к нарушениям не только
органического и физиологического характера, но и к психологической и
социальной несостоятельности (Т.П. Котельников, 2004). Психические
изменения, которые возникают при травмах, оказывают большое влияние на
течение заболевания. Психические нарушения при травматическом стрессе
характеризуются депрессивным настроением, тревогой, беспокойством,
повторным переживанием больным психотравмирующего события
(О.В.Зубарева и др., 2003). В настоящее время доказано, что повышенный
уровень тревожности связан с чрезмерной активацией Гипоталамо-
Гипофизарно-Надпочечниковой Системы (ГГАС). В свою очередь это
обусловлено нарушением регуляции ГГАС по механизму «отрицательной
обратной связи», проявляющимся в повышении гипоталамического порога
чувствительности к ингибирующему действию глюкокортикоидных
гормонов. Кроме того, в результате гиперпродукции
экстрагипоталамического кортиколиберина, являющегося основным медиатором тревожности, происходит активация высших центров Симпато-Адреналовой Системы (САС) и в первую очередь Locus Coeruleus. В итоге при стрессорных ситуациях, обуславливающих тревожно-депрессивные расстройства, наблюдается повышенный уровень стрессорных гормонов. Согласно современным представлениям, эта ситуация приводит к «аллостатической перегрузке», под которой подразумевается формирование неадекватного уровня «гормонов стресса» в результате развития аллостаза или гомеостаза, осуществляемого путём «напряжения нейро-эндокринных механизмов стресса». Однако, «тяжесть» стресса определяется не только содержанием катехоламинов и глюкокортикоидов, но и уровнем
4 чувствительности к ним органов-мишеней. В случае пониженной адренореактивности и десенситизации органов и тканей к кортикостероидам, в значительной мере, может быть смягчена выраженность «повреждающей стрессорной ситуации».
В большинстве исследований поведенческие расстройства сопоставляются с уровнем стрессорных гормонов, игнорируя при этом, чувствительность к ним со стороны различных органов-мишеней. Между тем, на основе этих параметров возможна регуляция стрес с-реализующих систем. Одним из наиболее известных отечественных исследователей в области нейро-эндокринной регуляции гипоталамической активности А.А.Филаретовым (1987) было совершенно справедливо отмечено: «Помимо регуляции по уровню гормонов, можно предположить, что гипофизарно-адренокортикальная система управляется по эффектам, вызванным действием кортикостероидов на клетки, органы и системы. В этом случае установкой и сигналом обратной связи должны быть метаболические сдвиги, поведенческие реакции и. т.д. Правда, никаких экспериментальных работ на этот счёт нет». В последнее время этот недостаток начал преодолеваться в исследованиях, посвященных проблеме выбора адекватной адаптационной стратегии в экстремальных ситуациях, поскольку он связан с селекцией не только гормонов, но и рецепторов к ним. Так, было установлено, что переход от стрессорной стратегии адаптации, имеющей гиперкатаболическую направленность, к ресурсосберегающей толерантной стратегии сопряжён с десенситизацией к глюкокортикоидным гормонам. Однако, сниженная чувствительность к кортикостероидам сама по себе может иметь дезадаптивные последствия, проявляющиеся в повышенной чувствительности к флогогенам и к усилению процессов свободно-радикального окисления. Последнее может быть связано, с усилением моноаминооксидазной активности вследствие десенситизации к глюкокортикоидам. Усиление МАО - активности в органах и тканях может усугублять проявления «повреждающей стрессорной ситуации», а также
5 поведенческие расстройства. Таким образом, сниженная чувствительность к глюкокортикоидам может как ограничивать, так и усугублять дезадаптивные последствия стресса. К сожалению, это обстоятельство часто игнорируется при изучении стрессорных воздействий.
Цель исследования: изучить влияние стрессорных воздействий с пассивно-тревожным характером поведенческой активности на чувствительность к глюкокортикоидам и соотношение между прооксидантными и антиоксидантными системами в крови и во внутренних органах. Задачи исследования:
Изучить влияние редко чередующихся иммобилизаций на поведенческую активность, содержание циркулирующего кортикостерона и соотношение между провоспалительными и антивоспалительными цитокинами сыворотки крови.
Изучить влияние стресса с пассивно-тревожным характером поведения на показатели коагуляционного гемостаза, пероксидации липопротеидных фракций и нитроксидэргическую систему.
Изучить влияние анксиогенного стресса на содержание молекулярных продуктов ПОЛ и соотношение между прооксидантными и антиоксидаными системами во внутренних органах.
Изучить влияние стресса с пассивно-тревожным характером поведения и экзогенного глюкокортикоидного препарата триамцинолона ацетонида на выраженность реакции гиперчувствительности замедленного типа.
Изучить влияние предварительного анксиогенного стресса на содержание молекулярных продуктов ПОЛ и выраженность лейкоцитарной инфильтрации в печени и почках при дополнительном введении экзогенного глюкокортикоида.
Изучить влияние предварительного анксиогенного стресса на уровень липопероксидации и устойчивости иммунных органов к гипоплазирующему действию экзогенного глюкокортикоида.
Научная новизна.
Установлено, что для стресса с пассивно-тревожным характером
поведенческой реакции характерно сочетание гипонитроксидемии с
повышенным уровнем липопероксидации в проатерогенных
липопротеидных фракциях и с прокоагулянтными сдвигами в гемостазе.
Обнаружено, что стрессорные воздействия с пассивно-тревожным
характером поведения сопровождаются накоплением молекулярных
продуктов ПОЛ в печени и почках крыс. Установлено, что при
дополнительном введении глюкокортикоидного препарата
предотвращается постстрессорная активация МАО-Б и ПОЛ, а также уменьшается выраженность анксиогенных расстройств поведения. Обнаружено, что предварительный стресс уменьшает влияние триамцинолона ацетонида на содержание циркулирующих лимфоцитов, количество костномозговых лимфоидных клеток, а также на число гепатоцитов и моноцитов/макрофагов в печени. Установлено, что на фоне постстрессоного введения триамцинолона развивается иммунодепрессия и гепатогенная гиперферментемия, сопровождающиеся нейтрофильным лейкоцитозом в периферической крови со снижением числа зрелых нейтрофилов в костном мозге и селезёнке. Теоретическое и практическое значение работы.
Обосновано представление о сниженной чувствительности к
глюкокортикоидам как факторе, модулирующем липопероксидацию.
Полученные данные позволяют говорить о развитии устойчивости к
экзогенным глюкокортикоидам при тревожно-депрессивных
расстройствах поведения. Данный факт говорит о необходимости
дальнейших клинических исследований, направленных на разработку
схем терапии у больных с патологией и состояниями, требующими
лечения глюкокортикоидными препаратами с учётом
психоэмоционального состояния больного и использования
психометрических тестов с этой целью. Показано, что тревожно-
7 депрессивные расстройства сопровождаются появлением признаков эндотелиальной дисфункции и прокоагулянтными сдвигами в системе гемостаза. Отсюда следует необходимость разработки новых научно обоснованных схем профилактики тромбозов глубоких вен нижних конечностей и тромбоэмболии при переломах трубчатых костей, тел позвонков, эндопротезировании крупных суставов и другой патологии, сопровождающейся высоким риском тромботических осложнений. Положения, выносимые на защиту:
При редко чередующихся иммобилизациях развитие пассивно-тревожного характера поведенческой активности ассоциируется с активацией гипоталамо-гипофизарно-адреналовой системы и сниженной чувствительностью к глюкокортикоидам.
Для редко чередующихся иммобилизаций сниженная чувствительность к глюкокортикоидам ассоциируется с формированием макрофагальной инфильтрации сосудистой стенки и типичных для эндотелиальной дисфункции изменений ряда биохимических и гемостазиологических показателей.
Введение глюкокортикоидного препарата триамцинолона ацетонида после завершения редко чередующихся иммобилизаций предотвращает постстрессорную активацию липопероксидации в паренхиматозных и в иммунных органах.
Апробация работы
Основные положения работы изложены и представлены на 12th International Congress of Immunology (Montreal, Canada, 2004), межрегиональной научно -практической конференции «Новая идеология в единстве фундаментальной и клинической медицины» (Самара, 2005), научно — практической конференции с международным участием «Достижения фундаментальных наук в решении актуальных проблем медицины» (Астрахань, 2006), 5th international congress of patliophysiology, (Beijing, China, 2006), 16th European Congress of immunology (Paris, 2006).
8 Публикации
По теме диссертации опубликовано 16 печатных работ, из них 5 - в
рецензируемых журналах по перечню ВАК Минобразования РФ (Проблемы
эндокринологии №6, 2002; Бюллетень экспериментальной биологии и
медицины №1, 2005; Экспериментальная и клиническая фармакология №1,
2005; Вестник Российской академии медицинских наук №8, 2005);
Российский физиологический журнал им. И.М. Сеченова. 2005, №4). Структура и объём диссертации
Диссертация изложена на 132 страницах машинописного текста и состоит из введения, обзора литературы, описания материалов и методов, двух глав собственных исследований, обсуждения результатов, выводов. Библиографический указатель включает 245 источников: 118 — на русском языке и 127 — иностранных. Работа содержит 20 таблиц, 8 рисунков.
Чувствительность к глюкокортикоидам и свободно-радикальное окисление в условиях анксиогенного стресса
Из-за отсутствия адекватных критериев для объективизации уровня тревожности, часто приходится ограничиваться субъективной оценкой этого состояния, основанной на результатах анкетирования пациентов. Ввиду субъективного характера анксиогенных расстройств, представляется затруднительной разработка экспериментальных моделей на животных. Тем не менее, потребность в понимании нейробиологической основы развития личностной тревожности побуждает к поискам моделей, отражающих формирование анксиогенных расстройств. Обычно, животные подвергаются действию или интероцептивных или экстрацептивных стимулов, способствующих развитию тревожности у людей. Затем регистрируются особенности поведенческих реакций, либо отсутствие их как таковых. Те поведенческие реакции, которые провоцируются этими стимулами и устраняются благодаря анксиолитическим лекарствам, расцениваются как объективные характеристики тревожности. При этом экстроцептивные стимулы, должны наносить неизбежный ущерб, как например, при моделировании конфликтных ситуаций или при моделировании поражения электрическим током, тогда как интероцептивные стимулы предусматривают введение анксиогенных лекарств или электростимуляцию определённых отделов мозга. Типичным примером экстроцептивных стимулов может служить социальная изоляция у крыс, что проявляется в развитии эмоционального стресса сопровождающейся активацией ГГАС с нарушением механизмов отрицательной обратной связи со стороны глюкокортикоидов, с последующим увеличением уровня КРФ, являющегося основным медиатором тревожности (Weiss I.C. et al., 2004). В этом случае признаки анксиогенных расстройств идентифицируются по выраженности непроизвольных поведенческих реакций. Этот подход сталкивается с определёнными сложностями в связи с трудностью разграничения тревожности от сопутствующего стресса. Поэтому существует предпочтение в пользу экспериментального моделирования фармакологически-индуцированной тревожности (Lai Н., Emmet-Oqlesby М., 1983).
В настоящее время изучение нейроэндокринных механизмов депрессий является одним из важнейших направлений психонейроэндокринологии. Однако возможности исследований в клинических условиях ограничены. Большие преимущества имеют эксперименты с моделированием депрессивных состояний на животных. В работах Мироновой В.И. и Рыбниковой Е.А. проводилось изучение нейроэндокринных механизмов генеза депрессивноподобного состояния у крыс Wistar в классической экспериментальной модели эндогенной депрессии — «выученная беспомощность». У крыс, подвергнутых воздействию неизбегаемого аверсивного стресса, формируются признаки нарушения регуляции гипофизарно-адренокортикальной системы (ГАС), характерные для эндогенной депрессии человека: отсутствие подавления в дексаметазоновом тесте, повышение базального уровня кортикостерона. Также наблюдаются агедония, моторная ретардация, повышение уровня тревожности (В.И. Миронова, Е.А. Рыбникова., 2007).
Существуют данные о том, что у крыс хорошо воспроизводятся ситуации гомологичные отмене бенздиазипамовой зависимости. Вместе с тем, состояние тревожности возникает как результат непредсказуемых стрессорных воздействий, имеющих нерегулярный, апериодический характер. В таких случаях развитие тревожности сопряжено с поведенческой депрессией. Поэтому представляется правомерным представление «о едином нейрофизиологическом субстрате» для поведенческой депрессии и анксиогенных расстройств. В пользу этого свидетельствует факт эффективной коррекции бензодиазепамовыми агонистами депрессивного поведения «беспомощности», вызванного неизбегаемыми стрессорными
воздействиями (Paul S., 1988). Примечательно, что бенздиазепамовый антагонист RO 15-778 полностью отменяет анксиолитическое действие бенздиазепамовых миметиков (Cappel Н. et. al., 1999). Аналогичным свойством обладает другой антагонист бенздиазепамовых рецепторов флумазенил (Tzquierdo I. et al.,1990).
Предполагается, что анксиолитическое действие бенздиазепамовых агонистов связано с повышением аффинности для ГАМК-рецепторов. Напротив, производные карбохолина вследствие блокады ГАМК-рецептор зависимых СГ каналов проявляют анксиогенное действие. Разнообразные стрессорные воздействия одновременно подавляют функциональную активность ГАМК-рецепторного комплекса и вызывают анксиогенные расстройства поведения (Biqqio J. et al., 1990; Concas A. et al., 1994). Вместе с тем, имеются данные о способности бенздиазепамовых антагонистов реализовать своё анксиогенное действие за счет активации холецистокининэргических нейронов (Pelissolo А., 1995). Вместе с тем, действие антагонистов бенздиазепамовых рецепторов предусматривает ещё и активацию продукции опиоидных пептидов в гипофизе. Причём действие этих блокаторов не затрагивает непосредственно гипофиз, а реализуется на уровне гипоталамической продукции КРФ (Maiewsky S. et al., 1985). Если опиоидные пептиды традиционно рассматриваются как анксиолитические факторы, то в отношении субстанции Р большинство исследователей придерживаются иной точки зрения. В частности имеются данные об увеличении содержания этого пептида при анксиогенном стрессе (Ebner К et. al., 2004). Соответственно блокада рецепторов нейрокинина-1 приводила к ограничению анксиогенной реакции при стрессе.
Анксиогенные эффекты стресса также может минимизировать активация серотонинэргических нейронов. Имеются данные о том, что мыши, генетически нокаутированные по серотониновому транспортёру, проявляли повышенную тревожность в ответ на стрессорные стимулы (Adamec R. et. al., 2006). Кроме того, агонист серотониновых рецепторов 1 типа изапирон, по механизму рецепторной сенситизации, снижал эмоциогенные расстройства при стрессе, оказывая при этом анксиолитическое действие (Bonus В. et al., 1990). В тоже время, в этой работе обсуждается вероятность воздействия серотонинового агониста на глюкокортикоидные рецепторы по механизму crossalk взаимодействий. Авторы приводят данные о вовлечённости кортикостероидных рецепторов в передачу серотонинового сигнала. В свою очередь, дефицит серотониновых рецепторов 1 типа приводит развитию тревожности в условиях посттравматического стресса. При этом, развитие тревожности, как правило, ассоциируется с увеличением активности нейронов префронтального кортекса (Bruening S. et al., 2006). В тоже время, имеются данные о значительных поражениях оперативной памяти на фоне увеличения плотности серотониновых рецепторов 1 типа и снижения их аффинности. Существует точка зрения о важной роли серотонинэргичской системы гиппокампа в развитии посттравматического стресс-синдрома (Harvey В.Н. et al., 2007). Интересно отметить, что предварительная активация серотониновых рецепторов 1 типа, предупреждала вызванные острым трёхчасовым иммобилизационным стрессом поведенческие расстройства анксиогенной направленности (Rioja A. et al., 2004). Кроме того, имеются данные о появлении анксиогенных реакций при блокаде серотонинэргических нейронов на фоне хронического стресса (Netto S.M. et al., 2004).
Объект исследования
Исследования проведены на 246 половозрелых беспородных крысах обоего пола массой 120-190 г. Животных содержали в условиях лабораторного вивария на стандартной диете. За 24 часа до эксперимента животным прекращали подачу пищи при неограниченном доступе к воде. Эксперименты проводились с учетом «Европейской конвенции по защите позвоночных животных, используемых для экспериментальных и других научных целей» (Страсбург, 1985). Общая характеристика экспериментальной модели1
Все животные были равномерно распределены на 4 экспериментальные группы. Крыс двух изученных групп подвергали четырёхкратному иммобилизационному стрессу по методу В. Э. Цейликмана и соавт. (1991). Длительность однократной иммобилизации составляла 60 мин, стрессовые воздействия повторяли с интервалом в 72 часа. Иммобилизации животного осуществлялись на спине с фиксацией за конечности, применяя для этих целей прямоугольные планшеты, изготовленные из фанеры (Волчегорский И.А. и соавт., 2000). Всё выше описанное является способом моделирования анксиогенного стресса, т.е. данный временной интервал между отдельными стрессорными эпизодами затрудняет развитие габитуации и содержит определённый элемент внезапности. Поэтому данный метод иммобилизационного стресса гомологичен «стрессу повседневной жизни», для которого характерно формирование резистентной стратегии адаптации (Волчегорский И.А., 2002).
Через 24 часа после завершения последнего сеанса стрессорного воздействия животных наркотизировали диэтиловым эфиром, взвешивали. С целью моделирования стрессорной активации ГГАС подкожно вводили им пролонгированный глюкокортикоидный препарат триамцинолона ацетонид (кеналог, Veb Berlin Chemie, Германия) в дозе 2 мг/кг, предварительно суспендированный в 0.9% растворе NaCl (Волчегорский И.А., 1993, 2000). Животные другой группы получали эквиобъёмное количество 0,9% NaCl. Еще две группы крыс получали аналогичные инъекции без предварительного стрессирования и через тот же промежуток времени.
Временной интервал между последним стрессорным эпизодом и последующим введением триамцинолона ацетонида выбран с целью достаточно точного сопоставления полученных результатов с данными других исследователей. И связано это с тем, что дополнительное воздействие экстремальным фактором через 24 часа после завершения периодических стрессорных воздействий, является общепринятым эталоном при экспериментальном моделировании адаптационных реакций организма (Волчегорский И.А. и соавт., 2000). А также в связи с тем, что через 24 часа происходит нормализация показателей лейкоцитарного звена системы в ответ на острый иммобилизационный стресс (Горизонтов П.Д., Белоусова О.И., Федотова М.И., 1983).
Через 96 ч с момента подкожного введения триамцинолона ацетонида или 0,9% NaCl крыс забивали под эфирным наркозом, путём цервикальной дислокации. Чувствительность к ГКГ оценивали по степени кеналогиндуцированного снижения массы вилочковой железы (Волчегорский И.А. и соавт., 2000).
Поведенческие реакции животных изучались в актографе открытое поле", разработанном Волчегорским И.А. (1993) (риснок 2.1). Крыс помещали в актограф, после чего в течение 10 минут регистрировали число пересечений границ квадратов (горизонтальная активность), подъёмов на задние лапы (вертикальная активность) и количество выглядываний в отверстия (исследовательско-ориентировочная активность). Регистрировали также число стереотипных умываний (груминг). Эмоциональную реакцию страха в "активном поле" оценивали по числу фекальных болюсов. Подбор и интерпретацию изучаемых показателей проводили по рекомендациям, изложенным в литературе (Archer J., 1973; Contreras G. et al., 1986; Elliot P. et al., 1986; Gray P. et al., 1976; Loke W.Y. et al., 1984).
Данная экспериментальная модель является модификацией теста, разработанного В.И. Кулинским и соавт. (1986) на мышах. Устойчивость животных к асфиксии утопления рассматривается В.И. Кулинским и И.А. Ольховским как один из интегральных показателей толерантной (т.е. гипометаболической) стратегии адаптации. Для проведения теста требуется ёмкость с прозрачными (стеклянными) стенками. Ёмкость заполняется водой с температурой 15-18С. Испытуемые животные помещаются в воду таким образом, чтобы была исключена возможность контакта с воздухом (рисунок 2.2). Устойчивость животных к асфиксии оценивается по латентности гипоксическои комы, о которой судят по моменту прекращения спонтанных движений животного.
Эндокринно-метаболические признаки стресса с тревожно- депрессивным характером расстройств поведения
В настоящее время, появилось мнение о том, что «стресс повседневной жизни», характеризующийся формированием поведенческих расстройств анксиогенной направленности, приводит к ишемизации различных органов в результате вазоконстрикции. Кроме того, анксиогенный стресс считается одним из пусковых моментов в развитии гипертонической болезни. В связи с этим, необходимо обратить внимание на то, что центральным звеном вышеуказанных патологических состояний, является нарушение функциональной активности эндотелия сосудистой стенки.
Большинство исследователей под эндотелиальной дисфункцией (ЭД) понимают дисбаланс между медиаторами, обеспечивающими в норме оптимальное течение всех эндотелий - зависимых процессов. Вследствие ЭД нарушается регуляция гемостаза, тонуса гладкомышечных клеток, снижается антитромботическая и антиатерогенная активность сосудистой стенки. В связи с полифункциональностью эндотелиоцитов затруднительно судить об их дисфункции на основе единичных критериев.
Одним из методов оценки выраженности эндотелиальной дисфункции является оценка содержания в крови веществ, вырабатываемых эндотелием как в неактивированном состоянии, так и при стимуляции (NO, простациклины, брадикинин, простагландины, ангиотензин II, фактор Виллебранда, Р-селектин, тканевой активатор плазминогена, эндотелии-1, ICAM-1, VCAM-1, Е-селектин, PAI-1 и т.д.) или исследование содержания в крови факторов, повреждающих эндотелий, уровень которых коррелирует с эндотелиальной дисфункцией. К таким факторам (медиаторам повреждения эндотелия) относятся: А) гиперхолестеринемия Б) гипергомоцистеинемия В) цитокины (ИЛ -1, ИЛ-6, TNF, ИЛ - 8 и др.) Г) глюкокортикоиды Д) переокисленные липопротеиды из проатерогенных фракций
Все перечисленные маркёры эндотелиальной дисфункции ассоциированы с такими заболеваниями как атеросклероз, ишемическая болезнь сердца, гипертоническая болезнь. Однако неизвестно, в какой степени они связаны с формированием поведенческих расстройств тревожно-депрессивной направленности. В ряде работ показано, что у больных артериальной гипертонией пограничные психические расстройства, включающие такие синдромы как тревожный, неврастенический и депрессивный наблюдаются у 60-80% пациентов и оказывают отрицательное влияние на течение заболевания (B.C. Задионченко, 2004). В связи с этим, мы посчитали целесообразным изучить признаки эндотелиальной дисфункции в условиях экспериментального анксиогенного стресса.
Использованный режим четырёхкратного иммобилизационного стресса вызывал уменьшение локомоции, груминга и исследовательского поведения крыс в "открытом поле" (рисунок 3.1а). Подобные сдвиги рассматриваются как результат подавления мотивации изучения незнакомого пространства, а также выполнения гигиенического стереотипа (груминг). Отмеченные мотивационные нарушения сопровождались нарастанием частоты дефекаций (рисунок 3.16), что считается вегетативным эквивалентом тревоги у крыс. Полученные результаты соответствуют ранее опубликованным данным (Волчегорский И. А., и соавт., 2002) и согласуются с критериями тревожно-депрессивных расстройств поведения (Вейн А. М., и соавт. 2002).
Данный тип поведенческих расстройств расценивают как следствие гипоталамической гиперпродукции кортиколиберина (КЛ), который рассматривается как медиатор стрессогеннои тревожности, вызывающий состояние "сверхбодрствования" и центральную активацию симпатико-адреналовой системы. Вероятным последствием кортиколиберин-зависимой активации С АС является увеличение потребности в кислороде за счет стимуляции рз-адренорецепторов, что в свою очередь, обуславливает снижение устойчивости к гипоксии. Действительно, через 24 часа после завершения последнего стрессорного эпизода отмечено снижение латентости развития гипоксической комы с 95,9±4,2 сек в контрольной группе до 88,0±3,3 сек в группе «стресс», P 0,05U, п=8. При этом обнаружена обратная корреляция между латентностью развития гипоксической комы и горизонтальной двигательной активностью животных в тесте «открытого поля» (rs = - 0,71, р 0,05) (Таблица 3.1).
При четырёхкратном иммобилизационном стрессе, повышенная чувствительность к острой гипоксии и анксиогенные расстройства развивались на фоне прироста содержания циркулирующего кортикостерона (с 21,61±4,3 нмоль/л в контроле (п=8) до 25,61±5,31 нмоль/л в опытной (п=8) группе Р=0,015 WW). Изучение содержания циркулирующих цитокинов выявило отсутствие значимого влияния анксиогенного стресса на концентрации ИЛ-1, TNF, ИЛ-2 и ИЛ-12. Но при этом наблюдалось снижение уровня циркулирующего ИЛ-4, при одновременном приросте содержания сывороточного ИЛ-6 (таблица 3.1). В связи с этим обращает на себя внимание наличие у стрессированных животных обратной корреляционной связи между показателем груминга и количеством сывороточного ИЛ-4 (rs = - 0,546, р=0,0066). Вероятным последствием пострессорного дефицита противоспалительного цитокина ИЛ-4 является развитие моноцитарной инфильтрации сосудистой интимы (таблица 3.2).
Влияние стресса с тревожно-депрессивным характером расстройств поведения на чувствительность органов мишений к экзогенному глюкокортикоидному препарату
Наблюдаемые при стрессе изменения в системе крови и внутренних органах, во многом, обусловлены действием глюкокортикостероидных гормонов (ГКГ), которые влияют на миелопоэз, «рекрутирование» зрелых лейкоцитов из костного мозга в кровоток, их адгезию к эндотелию, миграцию из сосудистого русла и последующую лейкоцитарную инфильтрацию паренхиматозных органов (Горизонтов П.Д., 1983; Маянский А.И., Маянский Д.Н., 1989). Из клеток крови, наиболее чувствительными к ГКГ, являются мононуклеарные лейкоциты, отличающиеся высокой экспрессией глюкокортикоидных рецепторов (ГР) II типа и низкой плотностью ГР III типа. Это делает мононуклеары "открытой мишенью" для ГКГ (Сергеев П.В., 1987; Голиков П.П., 2002). Наиболее крупным депо внесосудистого пула мононуклеарных лейкоцитов является печень (Маянский А.И., Маянский Д.Н., 1989). Функциональное состояние паренхимы этого органа и интенсивность мононуклеарной инфильтрации печени в значительной степени регулируются ГКГ. Эти общеизвестные закономерности позволяют рассматривать взаимосвязанные сдвиги распределения лейкоцитов в крови и в печени, как систему индикаторов чувствительности организма к ГКГ. Не менее информативными маркерами чувствительности к ГКГ, являются: состояние лимфоидных органов, перераспределение лимфоидных клеток в системе крови и выраженность ТЫ-зависимого иммунного ответа (Горизонтов П.Д., 1983). Реакция первичных (центральных) и вторичных (периферических) лимфоидных органов на экзогенные ГКГ при хроническом стрессе существенно зависит от устойчивости к гипоксии. Весьма информативным подходом к изучению этих различий является оценка реакции системы крови и иммунного надзора на введение триамцинолона ацетонида — фармакологического аналога ГКГ (Волчегорский И.А. и соавт., 2003). Установлено, что постстрессорное увеличение устойчивости к гипоксии сопровождается нарастанием иммунореактивности крыс, уменьшением потери спленокариоцитов и снижением нейтрофилеза при введении триамцинолона ацетонида (ТА), но неизменной выраженностью ТА-индуцированной убыли тимоцитов. Другой режим хронического стресса, ежедневные трехкратные иммобилизации, наряду со снижением устойчивости к гипоксии, отменяет ТА-индуцированное снижение относительной массы тимуса, но не влияет на степень снижения селезеночного индекса при введении ТА (Волчегорский И.А. и соавт., 2003). В основе таких различий могут лежать разнонаправленные сдвиги системы «L-аргинин - окись азота», которая имеет отношение к механизмам антигипоксической защиты, регуляции ГКГ-чувствительности и иммунного надзора.
Выполненные исследования показали, что стрессорные воздействия, с признаками эндотелиальной дисфункции, модифицируют органотропные эффекты глюкокортикоидного препарата.
Введение триамцинолона ацетонида нестрессированным животным привело к увеличению на 34 % количества гепатоцитов и снижению в 4 раза содержания малодифференцированных гематогенных моноцитов/макрофагов в печени (таблица 4.1). При этом не учитывалось количество Купферовских клеток. Этот факт позволяет говорить о соответствии между сдвигами мононуклеарной инфильтрации печени, феноменом постстрессорного моноцитоза и уменьшением костномозгового пула моноцитов/ макрофагов после введения ТА стрессированным крысам.
Введение ТА интактным крысам приводило к снижению коэффициента де Ритиса, хотя и не вызывало статистически значимого роста сывороточной активности трансаминаз (таблица 4.1).
При введении триамцинолона ацетонида животным наблюдалось нарастание уровня диеновых конъюгатов в гептановой фазе липидного экстракта печенн с одновременным снижением содержания кетодиенов и сопряженных триенов (таблица 4.2), что отражает замедление окислительной деструкции ацилгидроперекисей и их конверсии во вторичные интермедиаты липопероксидации. В целом, полученные результаты хорошо согласуются с имеющимися в литературе данными о противоспалительных гепатотропных эффектов глюкокортикоидов (Маянский Д.Н., 1991).
У нестрессированных животных глюкокортикоидный препарат ТА оказывал антивоспалительное действие по отношению к почкам. Это проявлялось в снижении уровня нейтрофильной инфильтрации при одновременном уменьшении площади некроза (таблица 4.3).
Введение ТА контрольным крысам увеличивает содержание гептан-растворимых диеновых конъюгатов в почках на фоне одновременного уменьшения уровня изопропанол-растворимых липопероксидов (таблица 4.4). Этот сдвиг может быть связан с нарушениями ограничительной регуляции фосфолипазы An эндогенными ГКГ, уровень которых снижается при введении фармакологических доз глюкокортикоидного препарата. одобный механизм описан в литературе как причина развития стероидных язв желудка (Зурочка А.В., 1983). ацетонид",
Предварительные стрессорные воздействия оказывали, однотипные с ТА, гепатотропные и нефротропные эффекты. Так, через 96 часов после
завершения последней иммобилизации, в печени наблюдалось снижение в 2 раза количества малодифференцированных моноцитов/макрофагов (таблица 4.1). В почках наблюдалось достоверное снижение количества нейтрофилов и снижение в 2,5 раза площади некрозов (таблица 4.3).
В печени и в почках повторные иммобилизации сопровождались усилением ПОЛ как в гептановой, так и в изопропанольной фазе (таблицы 4.2, 4.4). Так, у стрессированных животных в печени возросло на 17% содержание гептан-растворимых диеновых конъюгатов (ДК) и на 11% изопропанол-растворимых ДК. Для кетодиенов (КД) и сопряженных триенов (СТ) характерно возрастание показателей на 9,5% в гептановой фазе и на 11% в изопропанольной. Аналогично, в почках незначительно, но статистически значимо, увеличилось содержание гептан-растворимых и изопропанол растворимых ДК, а также изопропанол-растворимых КДиСТ.
Стрессогенное усиление ПОЛ в печени и почках было связано с увеличением активности МАО-Б. Четырехкратная иммобилизация крыс приводила к достоверному нарастанию активности фермента в почках и вызывала аналогичную тенденцию в печени (таблица 4.2, 4.4). При этом, у стрессированных животных содержание гепган-растворимых ДК в почках прямо коррелировало с активностью МАО в них (Rs= 0,65; р 0,05), а активность МАО в печени — с уровнем гептанофильных КД и СТ в этом органе (Rs = 0,7; р 0,05).
