Содержание к диссертации
Введение
Глава 1: Неисполнение договорных обязательств в теории гражданского права 11
1: Неисполнение обязательственного правоотношения в теории гражданского правоотношения 11
2: Неисполнение и объект обязательственного правоотношения 33
3: Сущность категории «неисполнение обязательства» с точки зрения материального содержания правоотношения 58
Глава 2 : «Неисполнение обязательственного правоотношения» как самостоятельная категория гражданского права 71
1: Принцип реального исполнения и его влияние на категорию «неисполнение договорных обязательств» 71
2: Реальное исполнение и его связь с неисполнением договорных обязательств; ненадлежащее исполнение и неисполнение 88
3: Общая характеристика оснований квалификации нарушений в качестве «неисполнения договорных обязательств» 106
Глава 3 : Правовые последствия неисполнения и его влияние на судьбу обязательства 126
1: Неисполнение как основание применения мер гражданско-правовой ответственности 126
2: Общая характеристика принуждения к исполнению обязанности в натуре и возможность применения данной меры защиты при «неисполнении договорного обязательства» 149
Заключение 164
- Неисполнение обязательственного правоотношения в теории гражданского правоотношения
- Принцип реального исполнения и его влияние на категорию «неисполнение договорных обязательств»
- Неисполнение как основание применения мер гражданско-правовой ответственности
Введение к работе
условиях развития в России рыночной экономики проблемы обязательственных правоотношений приобретают особое значение. Расширение масштабов применения, например, гражданско-правовых договоров обостряет проблему лисциплиньт сторон, последствий неисполнения их обязательств. В то же время трактовка понятия «неисполнение обязательства» в теории гражданского права не носит однозначного характера, действующее законодательство также не содержит его определения,
В настоящее время отсутствуют комплексные монографические исследования, посвященные проблемам неисполнения обязательственных правоотношений. Ранее вопросы неисполнения рассматривались советскими учеными, как правило, в совокупности с положениями о гражданско-правовой ответственности (например, работы ЕМ. Яковлевой, 0,С. Иоффе). Н.И. Красновым проведено исследование вопроса о соотношении требования реального исполнения с невозможностью исполнения и ответственностью за неисполнение договорных обязательств. Несмотря на ряд существующих проблем, связанных с неисполнением обязательственных правоотношений, возникающих, в частности, в правоприменительной практике, авторы современных публикаций, затрагивающих: проблемы неисполнения обязательств, основываются на общепринятых в науке гражданского права положениях. Однако развитие рыночных отношений требует такого правового регулирования, которое способствовало бы уменьшению отрицательных последствий нарушения обязательственных правоотношений, а как следствие - формированию их стабильности. При этом необходимо изменение и дополнение рада норм гражданского законодательства, в них имеются и отдельные противоречия, требующие устранения. Нуждается в осмыслении и формирующаяся обширная судебно-арбитражная практика.
Кроме того, интерес к исследованию проблем неисполнения обязательственных правоотношений вызван их особой значимостью для
участников гражданских правоотношений, а также тесной связью изучаемого правового явления с такими основополагающими понятиями гражданского права; как гражданское правоотношение, его содержание, объект. Рассматривая категорию неисполнения, большинство современных авторов связывают данное понятие, прежде всего? с категорией обязанности и считают - для того, чтобы дать определение неисполнения обязанности, необходимо ответить на вопрос: было ли совершено предусмотренное правовой нормой действие или нет? И отмечают, что только при отрицательном ответе на данный вопрос можно говорить о неисполнении (например, Д. Гришин, Ю.М. Доренкова)1. Исследование природы действия и его места и роли в обязательственном правоотношении не носило комплексного характера.
Таким образом, научная и практическая значимость указанных проблем, недостаточная их теоретическая разработка и дискуссионность ряда вопросов предопределили выбор темы диссертации. В данной работе анализируются как теоретические вопросы содержания понятия «неисполнения договорных обязательств», так и вопросы применения специальных норм, регулирующих, например, действие отдельных санкций за неисполнение договора.
Целью исследовании является разработка теоретических положений, имеющих основанием понятие «неисполнение договорного обязательства», а также дальнейшее совершенствование его правового регулирования. Достижение поставленной цели осуществляется на основе решения комплекса исследовательских задач:
аналитического осмысления понятия «неисполнения договорного обязательства», его (понятия) выработки,
критического анализа исторических аспектов развития понятия неисполнения договорного обязательства,
1 См.: Гришин Д. Об исполнении обязательств в натуре: поиск оптимальных решений I Д. Гришин // Хозяйство и право. - 2000. - № 5. - С. 26, Доренкова Ю.М. Реальное исполнение договорных обязательств / Ю.М. Доренкова // Законодательство. - 2000- - № 6. - С. 17 и др.
определения системы правовых норм, регулирующих рассматриваемые отпошепия,
проведения анализа гражданского законодательства и правоприменительной практики, связанных с проблемами неисполнения, для разработки на этой основе рекомендаций по совершенствованию законодательства.
Объект исследования. В диссертация исследуются отечественные нормативные правовые акты, регулирующие вопросы неисполнения договорных обязательств; правоприменительная деятельность по реализации данных норм; основные научные концепции по проблематике темы.
Предметом исследования являются предпосылки, понятие и гражданско-правовые последствия «неисполнения договорного обязательства».
Методология и методы исследования основываются на всеобщем диалектическом методе познания, а также частно-научных методах: догматическом, историческом, логическом, сравнительно-правовом, системно-структурном и др.
Научная новизна работы. В диссертации исследуются основные дискуссионные проблемы понятия «неисполнения обязательственного правоотношения», а также применяемые на его основе конкретные гражданско-правовые меры. Излагаются и аргументируются конкретные предложения по совершенствованию законодательства.
Новизна диссертации выражается также в основных положениях, выносимых на защиту:
L Признав правоотношение особым идеологическим отношением, соотносящимся с общественным отношением как форма и содержание, имеющим содержанием субъективные права и обязанности, мы считаем необходимым исключить реально совершенные действия из состава содержания правоотношения. В ходе исследования нами обоснована нецелесообразность рассмотрения содержания правоотношения с точки
зрения единства юридической формы и материального содержания, что не позволяет нам согласиться с мнением авторов, включающих действие (реально совершенное) в состав содержания правоотношения (В Л. Мозолин, Ю.И. Гревцов и др.1). Данные действия являются элементами материального содержания правоотношения - общественного отношения.
Использование термина «неисполнение обязательства» к случаям неисполнения «обязанностей» одной из сторон (при взаимном наличии обязанностей у сторон) неправомерно с точки зрения структурного анализа правоотношения, несмотря на то, что использование данного термина может быть объяснено с точки зрения встречного характера обязанностей в большинстве договорных обязательств, где непредоставленис исполнения одной из сторон освобождает другую сторон;' от исполнения, что, в конечном счете, и влечет полное недостижение запрограмхмированного сторонами результата, т.е. «неисполнение обязательства» в целом.
Специальные требования, предъявляемые, например, к предмету в обязательствах; связанных с передачей имущества, не могут быть квалифицированы как самостоятельные гражданско-правовые обязанности, несмотря на то, что закон и правоприменительная практика предлагают именно такую трактовку. Они входят в состав обязанности должника по передаче имущества., в результате чего неисполнение данных требований автоматически не влечет признание нарушения «неисполнением обязанности» и, как правило, характеризует исполнение как ненадлежащее.
Закрепляя потенциальное поведение участников правоотношения как на стадии нормального развития обязательства^ так и на аномальной
См., например, Мозолин В Л. О гражданско-процессуальном правоотношении / В.П. Мозолин // Советское государство и право, - 1955. -№ 6. - С. 52; Гревцов Ю.И. Социальный и юридический аспекты правоотношения / Ю.И. Гревцов // Правоведение. - 1977. - № 2. - С. 13; Гражданское право. Том 1. Учебник. Издание пятое, переработанное и дополненное. / Под ред. А.П. СергееваЮ.К. Толстого. - М.: «ПБОЮЛ Л.В. Ролшиков», 2000. - С. S3 - 89.
стадии, содержание правоотношения не является тем элементом, который играет существенную роль в квалификации «неисполнения обязательства». Отправной тонкой в данном случае выступает «объект правоотношения», под которым применительно к обязательственному правоотношению понимается весь комплекс действий, совершения которых вправе требовать кредитор (как запрограммированный результат), что не позволяет говорить о тождестве категорий «содержание правоотношения» и «объект правоотношения». Данный вывод вытекает из понимания объекта правоотношения как его цели, что основано на выводах современной социальной философии о двух уровнях социального отношения.
Недопустимым, по нашему мнению, является определение «неисполнения обязательства» через категорию предмета правоотношения (Е.А. Зверева) в силу обоснованного нами в ходе исследования признания предметом правоотношения материальных и нематериальных благ, а также результатов деятельности-
С точки зрения материального содержания правоотношения «неисполнение обязательства» представляет собой отсутствие реализации запрограммированного в «объекте обязательственного правоотношения» результата, где воздержание от совершения активных действий не может быть признано единственным элементом, учитывая возможность объединения активного и пассивного поведения в рамках категории объекта. Следовательно, отсутствие активных действий обязанной стороны, по нашему мнению, является сущностной характеристикой именно «неисполнения обязательства».
«Неисполнением обязательственного правоотношения» необходимо признать отсутствие реального исполнения (как исполнения, соответствующего всем условиям договора о месте, времени, способе совершения и т.д.), сопряженное с прекращением самой возможности реального исполнения обязательств. Основанием чего служит установленная действовавшим во времена административно-командной системы хозяйствования принципом реального исполнения обязательств
зависимость между неисполнением и возможностью реального исполнения (в результате чего случаи прекращения реального исполнения четко регламентировались действовавшим законодательством, что исключало возможность их установления самими сторонами). Данная зависимость сохранена и на сегодняшний день, однако признание ранее существовавшего принципа реального исполнения обязательств лишь общим j грани лом гражданского законодательства обосновывает, по нашему мнению, возможность самостоятельного согласования сторонами случаев прекращения возможности реального исполнения, в результате чего помимо невозможности исполнения и приравненных к ней случаев «неисполнение обязательственного правоотношения» включает и слз^чаи, когда исполнение возможно, по его нет. В результате чего мы считаем необходимым заменить п,п. 3-4 ст. 425 ГК РФ пунктом следующего содержания: «Законом или договором может быть установлен срок реального исполнения обязательства, истечение которого влечет невозможность предъявления соответствующих требований об исполнении обязательства в натуре». Исключить пункт 4 ст. 425 ГК РФ; п. 2 ст. 396 главы 25 ГК РФ («Ответственность за нарушение обязательств») необходимо изложить в следующей редающи: «Неисполнение обязательства как отсутствие исполнения со стороны должника, связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательства, влечет возмещение убытков».
8. По нашему мнению, необходимо различать фактическое неисполнение и «неисполнение договорного обязательства» как самостоятельную категорию гражданского права. Критерием их разграничения выступает сохранение возможности реального исполнения: обязательств, истечение срока исполнения обязательства не влечет автоматическую квалификацию нарушения в качестве «неисполнения договорного обязательства». Сохранение возможности реального исполнения на стадии аномального развития обязательства служит критерием разграничения категорий «неисполнения» и «ненадлежащего исполнения».
9 - «Неисполнение обязательства» не тождественно понятию «существенное иаруптенис договора», которое представляет собой самостоятельное явление, только включающее черты ненадлежащего исполнения и «неисполнения», имеющее самостоятельные правовые последствия (что исключает, в частности, предъявление требований, вытекающих из ненадлежащего исполнения, после установления (как в судебном порядке, так и но соглашению сторон или в силу прямого указания закона) существенного нарушения). Решающее значение при разделении понятий «неисполнение обязательства» и «существенное нарушение договора» играет соответствие действительно представленного исполнения и того запрограммированного результата, на достижение которого направлены действия сторон.
Неисполнение обязательственного правоотношения, являясь основанием применения мер гражданско-правовой ответственности (характеризуемых государственным принуждением, отрицательными для нарушителя последствиями и общественным осуждением), имеет место исключительно в рамках этого правоотношения. Возмещение убытков, подлежащих возмещению при неисполнении договорных обязательств, как мера іражданско-правовой ответственности, прекращает гражданско-правовое обязательство, в результате чего возмещение убытков за неисполнение должно быть указано в числе оснований прекращения обязательственных правоотношений в главе 26 («Прекращение обязательств») ГК РФ.
«Неисполнение обязательственного правоотношения», связанное с прекращением возможности реального исполнения обязательственного правоотношения, исключает применение «принуждения к исполнению обязанности в натуре» (не входит в состав мер гражданско-правовой ответственности), которое действует в рамках правомочия кредитора, заключающегося в возможности требования соответствующего поведения от обязанного лица и соответствующей ему обязанности должника совершить определенные действия в пользу
кредитора, т.е, в рамках сохранения возможности «реального исполнения обязательства».
Теоретическая и практическая основы исследования, В процессе работы над диссертацией были изучены и проанализированы труды философов, работы русских правоведов дореволюционного периода (Д.И. Мейера, Г.Ф. Шершеневича) и современных ученых как в обпасти общей теории государства и права, так и отраслевых юридических наук по рассматриваемым в диссертации и смежным проблемам. В работе использованы материалы, опубликованные в печати и собранные автором в Комитете по управлению имуществом города Самары, Администрации города Самары, Арбитражном суде Самарской области, а тлкже полученные при помощи правовой базы «Консультант плюс».
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Автором сформулированы положения и выводы по исследуемой теме,
адекватные современным экономическим условиям развития
законодательства. В результате чего результаты исследования могут
служить основанием для совершенствования российского
законодательства в процессе нормотворческой деятельности. Могут быть использованы в судебно-арбитражной практике, а также в качестве основы для дальнейших разработок рассматриваемой проблематики и в процессе преподавания курса гражданского права.
Апробация диссертационного исследовании. Основные содержащиеся в диссертации положения и выводы нашли свое отражение в опубликованных автором работах? в его выступлениях на научных конференциях молодых ученых Самарской области «Актуальные проблемы частноправового регулирования» в Самарском государственном университете в 2001г., 2004г., всероссийской научно-яракти ческой конференции «Проблемы развития инвестиционного права», проведенной Самарской государственной экономической академией в 2001г.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения.
Неисполнение обязательственного правоотношения в теории гражданского правоотношения
Трактовка понятия, «неисполнение обязательства» в теории гражданского права не носит однозначного характера, действующее законодательство также не содержит определения данного понятия. Однако оно (определение) имеет огромное как теоретическое, так и практическое значение. Показательна в этом смысле уже только неоднозначность судебной практики, в частности, по вопросам применения мер ответственности; защиты, например, принуждения к исполнению обязанности в натуре и иных.
Kaic справедливо отмечено Л. А. Чеговадзе, гражданское правоотношение и гражданское правонарушение - это одно и то же явление, только на разных стадиях1. Следовательно, возникает вопрос о критерии, лежащем в основании квалификации «неисполнения обязательств», влекущем переход от «нормальной» стадии развития обязательства к «аномальной». Большинство современных авторов связывают рассматриваемое явление, прежде всего, с категорией деятельности и считают - для того, чтобы дать определение «неисполнения обязанности», необходимо ответить на вопрос: было ли совершено предусмотренное правовой нормой действие или нет? И отмечают, что только при отрицательном ответе на данный вопрос можно говорить о неисполнении . Возникает вопрос о месте, природе и роли действия в обязательственном іфавоошошении. Следовательно, только обращение к общей теории правоотношения позволит более четко определить исходные позиции сделать необходимые для дальнейшего рассмотрения выводы.
Правоотношение представляет собой сложное явление. Помимо того, что оно является основополагающим для многих отраслей права, оно выражает связь права с другими явлениями общественной жизни, что предполагает широкое использование материалов других наук, в частности, философских категорий.
Нередко под правовым отношением понимается само общественное отношение, урегулированное нормалш права . Данное представление было господствующим в юридической литературе длительное время. Так, еще дореволюционные авторы придерживались данной позиции, например, ЇІ.М. Коркунов считал, что юридическое отношение «есть житейское: бытовое отношение, регулируемое юридической нормой» .
Причем одни указывают что в процессе правового воздействия общественное отношение приобретает правовую форму, в результате чего рассматривают юридическое отношение в единстве его правовой формы, относящейся к надстройке, и содержания, являющегося базисным явлением (P.O. Халфина, ЕЛ. Невзгодина, Н.Д. Егоров), что позволяет выделить то звено, в котором соприкасаются элементы надстроечного я базисного характера. Развивая данный тезис, некоторые теоретики в результате подвергают сомнению идеологический характер правоотношения (P.O. Халфяна ).
Другая группа авторов относит правоотношение к надстроечным явлениям, в результате чего нельзя не подвергнуть сомнению объективньтй характер базисных отношений. Например, А,В. Венедиктов прямо указал, что «когда социалистическое государство, регулируя ... те или иные общественные отношения, придает им новое качество: преврагцает их в правовые (курсив наш) отношения, оно тем самым признает носителей этих OTHOJ нений субъектами права» .
Данный подход к соотношению правового и общественного отношений подвергся критике Б юридической литературе. Наиболее распространенным доводом было то, что рассмотрение каждого надстроечного явления в единстве базиса и надстройки в конечном итоге порождает отказ от четкого разграничения материального и идеологического общественных отношений, невозможности отграничения правоотношения и того общественного отношения, которое лежит в его основе, вследствие чего, по мнению теоретиков, рассматриваемое определение недостаточно отражает специфику правоотношений как идеологических отношений (С.Ф. Кечекьян, Ю-К. Толстой, О.А, Красавчиков3). Кроме того, такое понимание соотношения правового и общественного отношений порождает вывод о том, что всякие отношений, в том числе и базисные (производственные), могут быть превращены в правовые, а, следовательно, правоотношения существуют лишь в гносеологическом, а не онтологическом плане.
По мнению А.К. Стштьгевича, при признании правоотношения общественным отношением, урегулированным нормами права, юридические отношения выпадают из схемы правового регулирования и отождествляются с предметом правового регулирования. Право регулирует общественные отношения непосредственно, что влечет определенные последствия, например, признание возможности существования субъективных прав вне правоотношений2. Однако авторы, придерживающиеся данной трактовки соотношения правовых и общественных отношений, рассматривая вопросы, касающиеся правового регулирования, как правило, отделяют правовое отношение от общественного, делая его звеном в реализации правовой нормы3. Отметим, что о нетождественном характере правовых и общественных отношений свидетельствует уже и сам термин «реализация правоотношения», принимая во внимание, что явление не может быть реализовано само в себе.
Принцип реального исполнения и его влияние на категорию «неисполнение договорных обязательств»
В результате проведенного нами исследования установлено, что длительное время понятие «неисполнение обязательственного правоотношения» применялось исключительно к случаям невозможности исполнения (т.е. прекращению возможности реального исполнения независимо от воли сторон), что связано, по нашему мнению, с действием принципа реального исполнения обязательств.
В цивилистической литературе нет однозначного подходя к трактовке указанного принципа, более того, в ряде случаев имеет место отождествление принципа с самим «реальным исполнением» (что иногда имеет место и сегодня, например, Ю.М. Доренкова указала, что «в силу обязательства поставки этот принцип означает передачу (курсив наш) продукции (товаров) поставщиком покупателю»1).
Обратимся к историй российского законодательства. Советская наука гражданского права включала положения о реальном исполнении обязательств в число важнейших принципов социалистического договорного права. Однако процесс становления «принципа реального исполнения» носил длительный и противоречивый характер. В качестве общего правила обязательственного права данный принцип был введен Основами гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик 1961 года. Ранее действовавшие кодексы не знали такого принципа, однако, его идея находила в них свое отражение, В то же время нет единства среди теоретиков относительно содержащихся в ГК РСФСР 1922 года норм, отражающих принцип реального исполнения. Большинство авторов считает, что предпосылками становления «принципа реального исполнения» задолго до законодательного закрепления его законченной формулировки явилось закрепление и ГК 1922 года правил об отобрании предмета, определенного индивидуальными признаками, в случае неисполнения обязательства по передаче его в пользование (ст. ст. 120, 158) (где речь идет только об одной группе обязательств, причем вводится только право, а не обязанность кредитора требовать реального исполнения договора), а также позднее распространение данного принципа на все виды плановых договоров в хозяйственной и арбитражной практике1, BJL Райхер, однако, уточнил, что «в отношении индивидуально-определенной вещи право покупателя требовать в принудительном порядке от продавца передачи ее вытекает уже из того: что покупатель в момент заключения договора стал собственником данной веши..., а не только из принципа реального исполнения»2.
Рассматривая данный вопрос, К.К. ЯЕГЧКОВ отметил, что указанный принцип (реального исполнения) получил общее выражение также п ст. 107 ГК РСФСР 1922 года, которая содержит определение гражданско-правового обязательства3, что не является полностью обоснованным. Изложенное положение не отвечает на вопрос о принципе реального исполнения и его специфическом содержании, Представляется, что в данном случае автор отождествил понятия «принцип реального исполнения» (как основное начало) и «реальное исполнение» (т.е. действие, совершения которого вправе требовать кредитор), а также допустил смешение подходов к понятию самого «реального исполнения» (запрограммированный; наиболее желательный, оптимальный результат или фактический результат).
Кроме того, не могут быть отнесены к положениям, отражающим принцип реального исполнения, также и называемые иногда в качестве таковых положения ст. 159 (право нанимателя на производство капитального ремонта, предусмотренного договором или вызываемого неотложной необходимостью, зачет его стоимости в счет наемной платы), ст. 226 ГК РСФСР 1922 года (право заказчика при ненадлежащем исполнении работы поручить продолжение или исправление работы третьему лицу за счет должника). В этом случае кредитор получает удовлетворение в натуре, но не путем реального исполнения обязательства самим должником, а за счет денежной компенсации, выплаченной последним. Данный вывод основан на том, что в подобных случаях отсутствует запрограммированное сторонами действие совершения которого вправе требовать кредитор, в результате чего нельзя говорить об исполнении обязательственного правоотношения, например, при проведения зачета встречного требования, предоставлении отступного, при замене исполнения, предоставлении с целью исполнения, «совершении кредитором действий по исполнению обязанности должника самостоятельно с последующим возложением оплаты па последнего (должника)» и в ряде других случаев. Обязательство прекращено, но при этом ни один из субъектов в действительности не совершил необходимых действий. Следовательно, юридические возможности остались нереализованными, Таким образом, .ото одни из приемов, применяемых в целях упрощения отношений между участниками гражданского оборота. Однако способами исполнения обязанностей они не являются, а: следовательно, нельзя говорить и о реальном исполнении обязательств.
Неисполнение как основание применения мер гражданско-правовой ответственности
Реальное исполнение как результат реализации одного из правомочий, входящих в состав субъективного гражданского права, и корреспондирующей ему обязанносіи имеет место в рамках правоотношения. Прекращение возможности реального исполнения в процессе исполнения одного их этих правомочий влечет активизацию правомочия защиты также входящего в состав субъективного гражданского права, и в том числе применение мер гражданско-правовой ответственности. Вопрос о понятии и мерах гражданско-правовой ответственности является одним из наиболее сложных в теории гршкдаиекогп права. Нельзя не согласиться с В.В. Битряпским, указавшим на связь между целью употребления понятия и его смыслом, что объясняет множественность точек зрения относительно сущности понятия «гражданско-правовая ответственность», т.е. «предполагаемые выводы зависят нередко от избранного аспекта исследования этого неоднозначного понятия»1. Однако, несмотря на то, что рассмотрение гражданско-правовой ответственности не является предметом нашего исследования, в целях установления сущности данного явления, его характеристик, а также взаимосвязи с «неисполнением . обязательственного правоотношения» приведем наиболее распространенные подходы к трактовке данного понятия. Одним из оснований выделения различных точек зрения при рассмотрении как в общем юридической, так и гражданско-правовой ответственности является неоднозначная трактовка соотношения понятий «ответственность» и «санкция», в результате чего могут быть выделены три основных подхода. Согласно одному из них гражданско-правовая санкция является разновидностью гражданско-правовой ответственности, согласно другой, которая является логическим антиподом первой, гражданско-правовая ответственность является видом санкции. Наконец, существует третья точка зрения, которая ставит знак равенства между рассматриваемыми категориями. Так, например, О.Э. Лейсх связывал понятие ответственности прежде всего с понятием санкции (под которой понимал «нормативное определение мер государственного принуждения, применяемых в случае правонарушения и содержащих его итоговую правовую одепку» ), где обеспеченность (гарантированность) государственным принуждением - необходимое качество каждой правовой нормы и права в целом. Санкция непосредственно связана с требованием определенного поведения, содержащимся в правовой норме. В юридической обязанности, по мнению автора, выражено требование должного поведения, в санкция - способ государственного принуждения к выполнению (соблюдению) этого требования, угроза принуждением на случай его нарушения . Особенностью имущественной ответственности является тот факт, что гражданско-правовые санкции могут быть осуществлены правонарушителем добровольно, до вмешательства государственных органов . «Имущественная ответственность осуществляется таким образом, что в случае причинения имущественного вреда или нарушения договора на правонарушителя возлагается обязанность возместить вред, уплатить неустойку (штраф, пени) или возместить убытки. Эта обязанность конкретна (поскольку санкции норм об имущественной ответственности в подавляющем большинстве абсолютно определенны), возникает с момента правонарушения и может быть выполнена добровольно» . Основным доводом, высказанным против данной концепции, является то, что понятие санкции шире понятия ответственности, поскольку категория санкций «обслуживает» как механизм действия ответственности, таки механизм тех гражданско-правовых мер, которые не являются сами по себе (по своей природе и сущности) мерами ответственности1. Кроме того, Е.А. Суханов указал, что далеко не всякая санкция устанавливает меру юридической ответственности, не говоря уже о том, что большинство действующих правовых норм не имеет классической трехчленной структуры (гипотеза — диспозиция — санкция) и санкцией может быть даже норма в целом, а во многих нормах санкции отсутствуют, что само но себе еще не означает отсутствия юридической ответственности за их нарушение. Иное дело понимание санкции как установленной законом (или договором) конкретной меры ответственности за правонарушением Главный недостаток названного подхода, по мнению В.А. Хохлова заключается в том, что в центре внимания оказывается именно норма права и ее логическая структура, а ответственность и ее мера выполняют служебную роль. «Если ответственность определять исключительно через содержание санкции как части нормативного установления, мы никогда не раскроем существа самой ответственности». Данный подход представляет слишком широкое ноле для истолкования ответственности, не позволяет провести четкие границы между близкими понятиями (санкции и ответственности) и поэтому мало продуктивен , учитывая, что не всякая санкция есть ответственность.
