Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Трансмедийное повествование как феномен современных медиаисследований 18
1.1. Смысловое содержание термина трансмедийное повествование 18
1.1.1. Повествование 19
1.1.2. Медиа. 27
1.1.3. Трансмедиа . 34
1.2. Трансмедийное повествование: понятие и сущность 40
1.3 Свойства трансмедийного повествования 62
1.3.1. Принцип миросоздания. 63
1.3.2. Сериальность 66
1.3.3. Субъективность 69
1.3.4. Преемственность vs. множественность 70
1.3.5. Перформативность 72
1.3.6. Распространяемость vs. проницаемость 74
1.3.7. Вовлекаемость vs. экстрагируемость 76
Глава II. Новости как трансмедийное повествование 80
2.1. Радикальная интертекстуальность в новостном освещении 80
2.1.1 Новостная история как нарратив 80
2.1.2 Сериальность новостного повествования
2.2. Новостная реальность как трансмедийная вселенная 114
2.3. Соучастие в новостном освещении 127
Заключение 162
Библиография 166
- Трансмедиа
- Субъективность
- Новостная история как нарратив
- Новостная реальность как трансмедийная вселенная
Введение к работе
Актуальность исследования. Интенсивное развитие информационных технологий в условиях постмодернистского информационного общества и глобализационных перемен дало толчок колоссальным изменениям в медиакультуре, проявившимся прежде всего в новых стратегиях производства и доставки контента. Одним из основных результатов появления этих стратегий стало проникновение феномена развлекательности во все сферы информационно-коммуникационной деятельности, в том числе и в новостную журналистику. Сегодня новостная журналистика адаптировала многие приемы и форматы индустрии развлечений, как то: персонификация событий, фрагментарность, повествовательность (нарративность) и зрелищность, и постепенно превратилась в средство развлечения публики посредством новостных историй. Под новостными историями мы пониманием тематические циклы, состоящие из законченных новостных сюжетов, связанных общим событием, составом действующих лиц и/или причинно-следственными отношениями.
С другой стороны, бурное развитие информационно-коммуникационных технологий последних десятилетий, появление дешевых и доступных средств производства и распространения контента (домашние звуко- и видеозаписывающие, компьютерные и мобильные устройства) уравняло аудиторию с профессиональными производителями медиаконтента. Таким образом, вслед за изменением стратегий производства и доставки контента изменилась и тактика его потребления: аудитория теперь вовлечена в его производство и распространение.
Подобные процессы, базирующиеся на качественном изменении характера производства и потребления журналистских текстов, позволяют говорить о расцвете специфического феномена - трансмедийного повествования как в массовой культуре, так и в новостной журналистике. В современной зарубежной коммуникативистике термин «трансмедийное повествование», или «трансмедийный сторителлинг» (transmedia storytelling) применяют к процессу создания таких тематических конструкций (thematic formations), или циклов, которые, во-первых, состоят из множества относительно самостоятельных субсерий или историй (фрагментов), объединенных одной «вселенной» (storyworld) и, во-вторых, создаются и распространяются с помощью различных информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) и средств, не относящихся к информационно-коммуникационным технологиям.
Медиаспециалисты, работающие в сфере маркетинговых коммуникаций, активно используют трансмедийные истории для своих профессиональных целей, например, для продвижения брендов в интернет-среде. Согласно результатам исследования, проведённого школой коммуникаций Университета Северной Каролины (USC Annenberg School for Communication and Journalism), опрошенные маркетологи и PR-специалисты из разных стран мира считают, что сторителлинг в цифровых медиа (digital
storytelling) будет лидирующим коммуникационным трендом в течение ближайших пяти лет.
Данную тенденцию в России констатирует «Атлас новых профессий», составленный Агентством стратегических инициатив совместно с Московской школой управления «СКОЛКОВО» в рамках масштабного исследования «Форсайт Компетенций 2030». По мнению экспертов-практиков, одной из профессий, которые будут востребованы в России в ближайшее десятилетие, станет «архитектор трансмедийных продуктов». С 2017 года в Национальном исследовательском университете «Высшая школа экономики» открыта магистерская программа «Трансмедийное производство в цифровых индустриях», выпускники которой должны «не только заниматься продюсированием отдельных мобильных приложений, мультимедийных книг, видеоигр, веб-сериалов, но и управлять (выделено нами — Алъ-Ханаки Д.А.-Н.) сложными трансмедийными проектами, предполагающими многоплатформенность».
Медиарынок России сегодня нуждается в качественных научных исследованиях, посвященных теоретическому осмыслению трансмедийного повествования для выработки практических рекомендаций по управлению трансмедийными проектами, интегрированными в журналистский контент. Особый интерес для нас в условиях очередной информационной войны представляет анализ проявления трансмедийных принципов именно в новостных историях. Расширение опыта взаимодействия с новостной историей, ее миром и персонажами неизбежно влечет за собой процессуальные изменения в сознании индивида. Во-первых, речь идет о структурировании времени и пространства. Во-вторых, происходит создание смыслов посредством сортировки фактов, между которыми устанавливаются связи и иерархии. К тому же достигается договоренность с обществом об общепринятых мировосприятии и миропонимании.
Перечисленные обстоятельства позволяют считать предложенную тему актуальной и востребованной. Таким образом, с одной стороны, возникает объективная необходимость дать полноценное непротиворечивое теоретическое описание (с опорой на англоязычные первоисточники) трансмедийного повествования как инструментальной модели производства смыслов. С другой стороны, предстоит объяснить (с использованием достижений отечественной филологической школы в том числе), каким образом данная модель может эффективно использоваться в новостной журналистике.
Степень разработанности темы. Число актуальных работ на русском языке пока весьма незначительно, медиаисследователи только формулируют основные подходы к анализу трансмедийных повествований в различных областях. При этом зарубежные исследователи активно разрабатывают тему трансмедийного сторителлинга в течение последних 14 лет, и у них есть полезные практикоориентированные результаты.
В целом научные источники, в которых рассматривается понятие «трансмедийное повествование», представляется целесообразным разделить
на 3 группы. В первой группе исследований дается понятие и сущность трансмедийного повествования; к этой же группе можно отнести научные работы, посвященные нарративу и его зависимости от способа представления, т.е. медиа. Ко второй группе источников относятся исследования, посвященные новостям как повествованию, к третьей -исследования культуры соучастия (participatory culture).
Первые научные исследования трансмедийных циклов в массовой культуре датируются 90-ми годами прошлого века. Так, в 1991 г. профессор университета Южной Каролины Марша Киндер проанализировала причины успеха наиболее популярных тогда во всем мире детских анимационных сериалов: «Черепашки-ниндзя», «Гарфилд и его друзья», «Динозаврик Динк» и ряда других. Автор исследования обратила внимание на то, что вокруг их персонажей формируются «расширяющиеся развлекательные суперсистемы» (an expanding supersystem of entertainment), построенные на комбинации «трансмедийной интертекстуальности» (transmedia intertextuality) и интерактивности. Таким образом, именно М. Киндер ввела термин «трансмедиа» в научный оборот.
В 2003 г. профессор университета Южной Каролины Генри Дженкинс опубликовал в научном журнале университета Technology Review статью «Трансмедийное повествование» (Transmedia Storytelling), после которой многие западные медиаисследователи с энтузиазмом принялись обсуждать новый феномен. Дискуссии развернулись вокруг необходимости найти наиболее подходящий термин, которым можно обозначить описываемый феномен, для выявления сущности и определения родовых признаков и видовых различий определяемого явления.
Вопрос о трансмедийном повествовании и особенностях нарратива в журналистских расследованиях и очерках впервые был рассмотрен в 2010 г. в работе аспиранта факультета социальных исследований университета Денвера (США) Кевина Молони «Перенос трансмедийного сторителлинга в журналистику». С тех пор никаких значимых академических работ о стратегии трансмедийного повествования в журналистике отмечено не было. Тем не менее трансмедийное повествование как стратегия производства медийного контента уже давно вызывает интерес зарубежных медиаисследователей, а его понятие, сущность и признаки по сей день остаются предметами для дискуссий. Как справедливо заметила австралийская исследовательница Кристи Дена, термин «трансмедиа» используется во множестве научных исследований, но подразумевает совершенно разные явления.
Большой вклад в изучение родовых признаков и видовых отличий трансмедийного повествования от прочих типов повествований внесли работы французской исследовательницы Марии-Луизы Райан. Будучи нарратологом и опираясь на труды М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, К. Бремона, Ю. Кристевой, она предложила понимание трансмедийности с точки зрения нарратологии как набора возможностей и потенциалов, а также представила свое видение концепции возможного мира как мира истории.
Гораздо детальнее в современной науке исследована журналистика, в том числе новостная, с позиций социологии, истории, культуры, политики, жанра и т.д. Для нас особое значение имеет работа британского медиаисследователя Дайя Туесу «News as entertainment: The rise of global infotainment». Автор рассматривает новости как продукт индустрии развлечения, заполняющий досуг публики и доставляющий удовольствие с помощью адаптации и интеграции мультимедийных нарративов: элементов компьютерных игр, игрового кино (особенно action) и т.д. Однако он рассматривает проблему лишь с точки зрения производителей новостей, оставляя аудитории роль пассивного потребителя новостного контента. Отметим, что такая тенденция, когда рассматриваются инфотейнмент и новости в основном с учетом мнения преимущественно журналистов и редакторов, прослеживается в большинстве научных исследований. Поэтому роль аудитории в новостном процессе, ее мотивация отмечать и комментировать определенные новости, делиться ими, актуализируют направление дальнейших исследований в науке о медиа и журналистике.
В последние два-три года российские ученые также стали проявлять интерес к проблемам трансмедийного повествования. Однако исследования сводятся либо к вольным переводам западных работ по данной теме, либо рассматривают трансмедиа только как перспективную технологию создания и продвижения того или иного медийного проекта. До сих пор значимых исследований в русле интересующей нас тематики в отечественной науке предпринято не было.
Таким образом, данную работу можно назвать первым крупным отечественным исследованием о трансмедийном повествовании в новостной журналистике.
Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые новостные истории анализируются как трансмедийное повествование, выявляются специфика и принципы, лежащие в основе создания новостных историй как трансмедийных проектов, а также условия и факторы, оказывающие определяющее влияние на степень вовлеченности аудитории в процесс их создания.
Объект диссертационного исследования — первичная теоретическая модель трансмедийного повествования как база для структурирования системной модели и как инструмент производства новых смыслов.
Предмет исследования — принципы трансмедийного повествования в создании и распространении новостных историй.
Основной целью исследования автор считает выявление закономерностей и принципов трансмедийного повествования в новостной журналистке.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих исследовательских задач:
-
Определить понятие и сущность трансмедийного повествования;
-
Выявить его основные принципы и свойства;
-
Дать характеристику новостным историям как спонтанному трансмедийному повествованию;
-
Проанализировать роль каждого принципа трансмедийного повествования в создании новостной истории;
-
Выявить факторы, влияющие на степень вовлеченности аудитории в создание новостной истории.
Основные положения, выносимые на защиту:
1) Новостная журналистика, представляя собой информационно-
пропагандистскую платформу для диалога между представителями
различных политических направлений и механизм контроля и участия в
политическом процессе, является также средством равноправных
коммуникаций с публикой посредством новостных историй.
2) Новостная история - это спонтанный, естественный трансмедийный
проект, поскольку представляет собой тематическую конструкцию,
состоящую из серии самостоятельных фрагментов (новостных материалов),
рассеянных на множестве платформ. Чтобы как можно больше узнать о
происходящем, человек должен обойти определенное количество платформ и
собрать максимально возможное число фрагментов истории. Аудитории
предлагается сыграть в игру, где каждый сам определяет направление,
действия и их последовательность в поиске частей новостной истории,
получая в итоге собственную (виртуальную) версию происходящего.
-
Новостная история строится на тех же принципах, что и любой многомерный трансмедийный проект: радикальная интертекстуальность, мультимодальность, cо-участие.
-
Каждая новостная история создает и развивает свое множество возможных миров К и знание об этом множестве). Количество возможных миров новостной истории зависит от количества интерпретаций, иначе говоря - вариаций истории. В принципе, каждая новостная история имеет бесконечное множество возможных миров и лишь один лор, который способен аккумулировать бесконечный объем данных, источников, сюжетных поворотов и интерпретаций. Таким образом, лор большинства новостных историй создается совместно журналистами и аудиторией.
-
Степень вовлеченности аудитории во вселенную истории, т.е. ее желание участвовать в создании новостной истории, зависит от тематики, эмоциональной заряженности материала и возможности для «додумывания».
Теоретической базой исследования послужили классические и новейшие концепции в области журналистики, медиаисследований, литературоведения, нарратологии, лингвистики, политологии, изложенные в трудах таких отечественных и зарубежных учёных, как В. Я. Пропп, Ю. М. Лотман, Д. С. Лихачев, Э. Лессинг, Я. Н. Засурский, Е. П. Прохоров, В. Т. Третьяков, А. Грамши, К. Маккалах, Г. М. Маклюэн, Г. Иннес, В. Шмидт, А. Белл, А. Бергер, Дж. Бигнелл, Н. Фэрклоу, Л. Монови,
M. Монтгомери и др. В области трансмедийного повествования за основу были взяты работы Генри Дженкинса, Марши Киндер, Кристи Дена, Мари-Лауры Райан и Карлоса Альберто Сколари.
Методологическая база. Поскольку с точки зрения создания и представления контента большой разницы между историями, основанными на вымышленных событиях и реальных фактах, нет, то нам представилось оправданным заимствовать некоторые методы и логику из тех областей науки, которые уже давно занимаются теорией литературы, нарратива, искусства и прочих культурных практик, популярных в социуме. Так, например, увеличивающееся сходство процессов циклизации и сериализации в современной художественной литературе и новостной журналистике дает возможность использовать в нашей работе методы сюжетно-композиционных исследований.
Междисциплинарный характер феномена трансмедийного
повествования обусловил использование в нашем исследовании двух типов методов:
1) общенаучные методы: концептуальный анализ, феноменологический
анализ, классификация, конструкция и деконструкция. Кроме того, в работе
использовались описательный, сравнительный и типологический методы;
2) в зависимости от решаемых задач в работе использовались
специальные научные методы: тематический анализ, исторический метод,
дискурсный анализ и нарративный метод, интертекстуальный анализ, анализ
архетипов и повторяющихся сюжетов, статистический анализ частоты
упоминаний, а также методы интерпретации, стилистического и
контекстуального анализа текста.
Даже с учетом междисциплинарного характера исследования, следует особо отметить, что важную часть работы составляет ее филологический компонент: большинство эмпирических сведений получено с помощью анализа текстов (в том числе аудиовизуальных), который осуществлен традиционными филологическими средствами.
Эмпирической базой исследования послужило несколько групп анализируемых источников:
деконструированные (по концепции Ж. Деррида) тексты основных исследователей трансмедийного повествования: М. Киндер, Г. Дженкинса, К. Дены, К. Молони;
новостные истории о событиях, вошедших в ежегодные списки Google «Год в поиске/События» (2008-2015 гг.); новостные истории о самых обсуждаемых событиях в социальных медиа и федеральных медиа по версии информационно-аналитической системы «Медиалогия» (2011-2016 гг.);
— результаты социологических исследований и мониторингов,
представленные в открытом доступе ВЦИОМ, «Левада-центром», компанией
«Ромир», Gallup International, CESSI;
— материалы (статьи, интервью, контент персональных сайтов и
блогов) экспертов-практиков по теме «сторителлинг».
Теоретическая ценность исследования. Изучив роль принципов
трансмедийного повествования в новостной журналистике, в работе обобщена и систематизирована информация, которая может быть использована в качестве основы для дальнейшего исследования как самого феномена трансмедийного повествования, так и проблем эффективности новостного освещения событий. В рамках проведенного исследования сформулирована дефиниция термина «трансмедийное повествование», что является вкладом в теорию новостной журналистики с учётом современных медиатрендов и нарративных реалий.
Практическая значимость диссертации. Результаты исследования могут быть включены в соответствующие разделы лекционных курсов по современной журналистике, культурологии и нарратологии. Представленные в данной работе материалы и выводы могут также послужить основой для разработки отдельного спецкурса (практического семинара) по феноменологии трансмедийного повествования, адресованного как студентам вузов, так и пробующим себя в журналистике молодым авторам. В то же время творческая адаптация результатов исследования может послужить основой проектного интерактивного курса для старшеклассников, обучающихся на подготовительных вузовских курсах.
Апробация исследования. Основные положения диссертации легли в основу научных докладов, сделанных автором в Российском университете дружбы народов на конференциях кафедры теории и истории журналистики филологического факультета. Диссертационная работа прошла обсуждение на кафедре теории и истории журналистики РУДН. Результаты диссертационного исследования отражены в 11 научных публикациях автора.
Структура диссертации подчинена сформулированным целям и задачам настоящего исследования. Работа состоит из введения, основной части, содержащей 2 главы, заключения, списка использованной литературы и приложения. Главы сопровождаются выводами, в которых перечисляются результаты исследования.
Трансмедиа
Так «Краткая литературная энциклопедия» (1968 г.) прямо утверждает, что повествования включает в себя такие способы выражения мысли, как «описание, рассказ о событиях (иногда повествованием называют только его), рассуждение»2. Энциклопедия «Литература и язык» (2006 г.) под редакцией А.П. Горкина уже включает в повествование «авторские рассуждения, описания различных предметов, мест, людей, несобственно-прямую речь героев, практически весь текст, кроме прямой речи героев»3. Таким образом, эта группа определений рассматривает повествование как способ или технологию рассказывания.
В последнее время в среде зарубежных и отечественных менеджеров, маркетологов и других специалистов-практиков популярность приобретает термин, заимствованный из английского языка, «сторителлинг» (англ. storytelling), или «нарративная коммуникация», в значении коммуникационного и маркетингового приёма, использующего медиапотенциал устной речи. В случае же трансмедийного сторителлинга мы имеем дело с «культурными практиками потребителей и специфическим опытом восприятия современных масс-медиа»4. Здесь главной задачей является развитие бренда через искусную и хорошо спланированную доставку контента аудитории с помощью нескольких медиаформатов5. Таким образом, понятие «сторителлинг» в основном описывает коммерческие, экономические аспекты трансмедийного повествования. Но поскольку в данной работе мы решили сфокусироваться на социокультурных сторонах рассматриваемого явления, то нам представляется целесообразным использовать более привычный в академической среде термин «повествование».
Следующая группа определений трактует повествование как сам акт или процесс рассказывания. В данном случае в понятие «повествование» вкладывается смысл «процессуальность самоосуществления»1, которая разворачивается «ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность, то есть, в конечном счете, вне какой-либо функции, кроме символической деятельности как таковой»2. Эта идея особенно популярна среди нарратологов и сторонников структурализма в литературоведении.
При данном подходе повествование представляет собой «общение повествующего субъекта (повествователя или рассказчика) с адресатом-читателем, благодаря которому можно понять отношение носителя речи к лицам, событиям и явлениям, изображенным в произведении»3.
В этом смысле нам следует согласиться с идеей профессора журналистики университета Южной Калифорнии Уолтера Фишера, что любая осмысленная коммуникация представляет собой повествование – последовательное изложение событий. Адресат-читатель переживает и осмысливает жизнь как серию развивающихся на его глазах историй, каждая из которых имеет свой собственный конфликт, героев, начало, середину и конец.
Для обозначения повествования как процесса рассказывания был введен специальный термин «наррация». Жерар Женетт объяснил это необходимостью разделить «собственно повествовательный текст» и «порождающий повествовательный акт»1. Таким образом, повествование как процесс и наррация стали синонимами.
И, наконец, коль скоро мы упомянули текст, то стоит вспомнить еще одну, важную для нас, группу определений, которые рассматривают повествование как «текст, функция которого — информировать адресата о событиях» и который имеет сюжет2. То есть здесь речь идет о результате акта рассказывания, или «собственно повествовательном тексте».
Как результат повествование представляет собой «рассказ о событиях, происходящих во внешнем по отношению к повествователю мире»3 и развернутых во времени и пространстве4. В основе этих событий лежат ретроспективные отношения или «ретроспективная память и перспективные отношения»5. Американский литературовед и критик М.Л. Райан, основываясь на классической работе У. Лабова и Дж. Валецки6, предложила определить минимальные условия возникновения повествований, которые она назвала нарративностью (т.е. способностью пробуждать историю в умах аудитории), с помощью следующих элементов7:
1. События происходят в вымышленном, возможном или реальном мире, населенном индивидуализированными действующими силами (персонажами) и объектами (например, Мир Игры Престолов, Петербург Достоевского, Викторианская Англия, Pax Americana, Pax Romana, Русский мир и т.д.)
2. Мир должен подвергнуться непредсказуемым (до некоторой степени) изменениям, вызванным непреднамеренными или умышленными активными физическими действиями (action) разумных существ (студент убил старуху-процентщицу и ее сестру; в 401 г. Аларих вторгся в Италию; хакер Guccifer 2.0 взломал компьютерную базу данных Комитета Демократической партии по выборам в Конгресс США1 и т.д.)
3. Эти действия влекут за собой цепь событий, которые, во-первых, связаны причинно-следственными отношениями: если бы не случилось одно, не произошло бы другое. Если бы Долли Облонская не узнала об измене мужа, брата Анны Карениной, и не заявила, «что не может жить с ним в одном доме», Анна не поехала бы в Москву. Если бы она не поехала в Москву, то не встретилась бы с Вронским, и т.д. Пример из реальной действительности: малазийский Боинг MH-17 не был бы сбит на востоке Донецкой области, если бы и.о. президента Украины не объявил АТО и не начал боевые действия на юго-востоке страны. Но он бы не начал антитеррористическую операцию2, если бы группы протестующих в нескольких городах восточной Украины не захватали административные здания и не провозгласили Харьковскую и Донецкую народные республики3.
Субъективность
Дискуссия – это третий вид соучастия, где тема, а не результат лежат в основе сотрудничества. Здесь мы чаще наблюдаем несогласие, чем поддержку, когда участники вовлечены в горячечный, часто в режиме реального времени, обмен мнениями на тему личного или профессионального интереса. Практикующие дискуссию как форму соучастия, как правило, не являются приверженцами какой-либо одной медиаплатформы (скажем, какой-либо конкретной газеты, ТВ-программы или онлайн-форума). Чаще всего они переходят с одной платформы на другую в поисках информации по интересующей их теме1.
Итак, трансмедийное повествование – это процесс создания «тематических конструкций», основанный на принципах радикальной интертекстуальности, мультимодальности и соучастия и представляющий собой совокупность фрагментов, рассеянных на множестве медиаформ (кино, печать, компьютерные игры, веб-сайты и т.д.)»2
В идеале успешный трансмедийный проект, основывающийся на принципе соучастия, должен состоять из фрагментов двух типов. Во-первых, это фрагменты, созданные профессионалами, чье авторство и авторские права защищены законом и признаны всеми, и потому эти произведения считаются каноном. «Канонические» фрагменты предназначены для «содействия» участию аудитории и координации ее активности. Второй тип – это произведения, созданные фанатами, которые, собственно говоря, и являются целевой аудиторией трансмедийных проектов. Именно представители очень заинтересованной аудитории, какой являются фанаты, распространяют оригинальные любительские произведения по медийным платформам (включая социальные сети), увеличивая тем самым как объем контента, так и заметность повествовательной «вселенной» в публичном пространстве и знание о ней.
В последнее время в среде сообществ фанатов стал популярным еще один термин – «лор» (от англ. Lore - знание, предание, миф). Впервые он стал использоваться в фандоме «Вселенная Warcraft» для обозначения всей совокупности знаний по истории расширяющейся вселенной цикла.
Особенность «лора» как совокупности знаний о мире истории заключаются в том, что его невозможно актуализировать в объективный. Это виртуальная когнитивная конструкция (фабула/история). Однако ее источниками являются фрагменты, выраженные в объективной форме: книги, комиксы, энциклопедии, компьютерные и настольные игры, фильмы, радиопрограммы и подкасты, в том числе и неофициальные произведения, созданные фанатами, различная маркетинговая продукция, в том числе коллекционные экшн-фигурки, футболки с символикой и т.д.
Итак, лор всегда остается виртуальным, несмотря на многочисленные безуспешные попытки создать единый целостный нарратив. Поскольку лор постоянно расширяется, пополняясь фрагментами, часто противоречащими друг другу – альтернативными версиями, он и сам постепенно становится полон противоречий.
Возьмем в качестве примера популярный цикл «Песни льда и пламени». В сериале одна из главных героинь цикла Санса Старк выходит замуж за Рамси Болтона; в книге женой Рамси является совсем другая женщина. В сериале во время кровавой свадьбы погибают Роберт Старк, его мать и беременная жена; в книге жена Роберта не поехала на свадьбу и, следовательно, осталась жива и т.д. Похожие противоречия мы встречаем и в циклах, основанных на реальных событиях. Так, по мнению Президента Украины П. Порошенко, малазийский Боинг 777 рейса MH17 был сбит «агрессорами и боевиками на Донбассе»1. Служба безопасности Украины утверждает, что Боинг был сбит российскими военными, переправившимися вместе с ракетной установкой «Бук» с территории России. Российские официальные лица придерживаются версии, что малайзийский лайнер был сбит украинской ракетой класса «земля-воздух» или «воздух-воздух».
Отсюда следует, что лор допускает, что «одна и та же ситуация может иметь несколько различных исходов или, наоборот, способна образовываться несколькими различными путями»2. Очевидно, что если кто-то соберется писать единый целостный рассказ, то будет вынужден устранить эти противоречия, т.е. отобрать одни факты и игнорировать другие. Однако лор, как мы видим из примеров, вмещает в себя и те, и другие факты. Это напоминает нам об онтологическом принципе холизма: «целое больше, чем сумма его частей», и с этой точки зрения, лор – это единое целое, а составляющие его отдельные нарративы имеют смысл только как часть общего.
Кроме того, мы можем указать еще на ряд особенностей лора: 1) коллективное авторство или отсутствие автора у лора, если дело касается реального мира. Безусловно, трансмедийные циклы предполагают существование некой основы – «базового», «начального» текста, вокруг которого строится множество повествовательных линий, создаются различные медийные форматы1, каноны; однако благодаря непрерывному расширению лора, согласно принципу культуры соучастия, происходит постоянное размывание как авторства, так и канона. 2) Противоречивость и виртуальность лора приводит к размыванию «моральной установки» – одного из параметров нарративной состоятельности, и становится непонятно, что хорошо и что плохо, или кто «наши и не наши». Наглядным примером сегодня может служить развитие российско-турецких отношений в период 2015-2016 гг. После того, как был сбит российский самолет, отечественные СМИ методично начинают формировать образ врага в отношении Турции. Запускается мем «удар в спину» и т.д. Через год русско-турецкие отношения выходят на новый – качественно противоположный – этап. Реджеп Эрдоган приносит официальные извинения. Российские СМИ возобновляют рассказы о Турции как о стратегическом партнере России. 3) Принцип радикальной интертекстуальности влияет на высокий уровень зависимости источников лора от базового текста. Сегодня мы можем обнаружить две точки зрения на уровень независимости фрагментов трансмедийного цикла.
Новостная история как нарратив
Первый миф – миф о жертве. Не важно, речь идет о реальных или созданных журналистами жертвах, – рассказ о них, как правило, служит для того, чтобы показать, что ровно то же самое происходит со множеством людей. Подобные обобщения чаще всего используются в материалах о социальной несправедливости по отношению к представителям каких-либо меньшинств, о дорожно-транспортных происшествиях или авариях на производствах. Более того, новости часто возносят «жертв» и их близких до уровня «героев». Так, в первых материалах об убийстве 7 января 2015 г. сотрудников редакции французского сатирического журнала Charlie Hebdo, особенно пожилых карикатуристов Жана Кабю (76 лет) и Жоржа Волински (80 лет), при освещении вооруженного нападения на офис издания прослеживается воссоздание мифа о Жертве. Однако детальное повествование о происшествии превращает обычных людей, по случаю оказавшихся в конференц-зале офиса, в настоящих героев (см. выступление Ф. Олланда: «Ce sont aujourd hui nos hros»). В память о них в Париже проводится грандиозный марш с участием глав нескольких десятков государств мира, в частности, Бельгии, Великобритании, Германии, Испании, Италии, Польши, Украины и т.д. Теперь аудитория может найти смысл в, казалось бы, случайной и бессмысленной жестокости: сотрудники журнала пожертвовал собой «за идеалы Франции»1. Буквально через несколько часов после нападения на редакцию французы начали выходить на улицу с плакатами «Je suis Charlie».
«Козел отпущения» во многих новостных материалах – это представитель другой, чуждой религии, национальности, страны, политической партии и т.д., от которого исходит скрытая угроза существованию большинства, и который в этой связи должны быть исключен из общественной жизни. Их, «козлов отпущения», в первую очередь подозревают, когда происходят несчастные случаи или преступления. Вспомним, что в первые минуты после терактов в Норвегии, в их организации подозревали мигрантов-мусульман. В проигрыше Хиллари Клинтон на президентских выборах 2012 г. виноватым оказались российские власти и лично В.В.Путин. Часто в новостях рассказывается о том, как «козлы отпущения» решают открыто бросить вызов обществу и установившемуся порядку: новогодние ЧП в Германии, открытые демонстрации PEGIDA (Патриотические европейцы против исламизации Запада) и EDL (Лига английской обороны) против так называемых европейских ценностей.
СМИ и медиа в целом ответственны за то, как общество воспринимает те или иные социальные группы. В новостных сообщениях мы можем распознавать определенные типы людей. Мы узнаем их, когда наталкиваемся на повторяющиеся элементы в новостном повествовании, например, описание внешности или особенностей поведения. Эти элементы «объясняют» нам, что собой представляют эти социальные группы, и как мы должны к ним относиться. Грэм Бартон1 определил три вида таких элементов: 1) типы, не нуждающиеся в стереотипизации (например, бизнесмен, полицейский и т.д., поскольку «положение обяззывает»); 2) стереотипы – упрощенное представление о внешности, характере или убеждениях человека – создаются посредством повторений из года в год одних и тех же деталей, эпитетов, метафор как в СМИ, так и в обыденных разговорах. Они указывают не только на отношение к определенным группам людей, но и на соотношение сил в данное конкретное время в данном конкретном обществе; 3) архетипы также очень глубоко укоренены в культуру. К ним относятся герои/героини и злодеи, которые воплощают в себе самые глубокие убеждения, ценности и предубеждения общества. Миф о герое (героине) чаще всего обнаруживается в новостях. Великие герои проживают одновременно две увлекательные жизни. Внешняя жизнь – их присутствие в мире и описание того, что они сделали и сказали. Внутренняя жизнь персонажа – это его самосознание, состоящее из чувств, верований, представления о самом себе, неуверенности в себе, подозрений, интуиции и миллиона других загадочных и часто трудно определяемых противоречивых сил внутри него1.
Именно герои воплощают в себе ценности и идеалы общества (смелость, трудолюбие, талант, настойчивость и т.д.), особенно во время политического, экономического, социального и военного кризисов, а также в спорте, в общественных и политических движениях. В качестве героев в новостях выступают, например, национальные лидеры. Так, В.В. Путин в российских новостях постоянно переигрывал Б. Обаму. Кроме того, нередко наше медиатизированное общество превращает героев в знаменитостей.
Миф о добродетельной матери – это рассказ о святой жизни, о сострадании, чистейшей доброте. «Житейские истории и миф о добродетельной матери подтверждает, насколько поступки каждого отдельного человека влияют на жизнь общества в целом»
Новостная реальность как трансмедийная вселенная
Во-первых, существует три различных типа потребителей новостей1: приверженцы одной сюжетной линии – пользователи, которых интересуют отдельные эпизоды истории (без учета контекста единой истории, например: катастрофа малазийского Боинга, а не война на Востоке Украины в целом; гуманитарная катастрофа в восточном Алеппо, а не война на Ближнем Востоке как таковая; «Пиццагейт», а не вся переписка Подесты и т.д.); потребители одного медиа – пользователи, которые узнают новости через определенный медиаканал и намерены оставаться с этим медиа до конца (например, те, кто смотрит ежедневные политические ток-шоу или узнает актуальную информацию только из новостной ленты Facebook); трансмедийные потребители – пользователи, курсирующие между различными медиаплатформами, чтобы увидеть различные аспекты истории. Во-вторых, движущей силой новой стратегии являются неформальные субкультурные сообщества, объединенные одним общим интересом и исповедующие принцип «сделай сам». Развитие информационно коммуникационных технологий, в частности компьютерных сетей, стимулировало рост и дифференциацию таких сообществ. Сегодня они формируются вокруг различных областей культурного досуга: хобби, развлечений, медийных продуктов, идей и в том числе событий, освещающихся в новостях. В-третьих, основываясь «на принципе сделай сам», упомянутые сообщества предлагают свои способы чтения медиатекстов, и эти способы зачастую далеки от изначально задуманных производителями. Особенно это заметно в сфере журналистики. Так, например, в основе любительского фильма «Разменная монета» (Loose coin) лежат документальные кадры, снятые профессиональными журналистами 11 сентября 2001 г. и показанные различными американскими телекомпаниями1. Но интерпретация видео совсем иная: 18-летние авторы доказывают, что взрывы башен-близнецов организовало федеральное правительство.
Кроме того, заслуга Интернета состоит в том, что он сломил монополию профессиональных медиа на освещение и интерпретацию самых резонансных событий в мире. Так, если освещение и интерпретация событий Первой войны в Заливе (1990) полностью принадлежала профессионалам, а конкретно – CNN, то уже при освещении Второй войны в Ираке профессионалам пришлось делить пальму первенства с блогерами, участвующими в боевых действиях2.
В-четвертых, поскольку в основе активности неформальных субкультурных сообществ лежит обмен ключевой информацией, то, рано или поздно, они приходят к созданию альтернативных СМИ. Речь идет о некоммерческих непрофессиональных изданиях, находящихся вне государственного и иного контроля, выходящих малым тиражом и нерегулярно, использующих дешевые и наиболее доступные технологии. Они развивают идеи и художественные течения, не получившие адекватного отражения в официальной печати или расходящиеся с принятыми идеологическими или эстетическими нормами.
Таким образом становится понятно, что культура соучастия существовала задолго до цифровой эпохи, достаточно вспомнить и российский самиздат, и западную андеграундную прессу 60-70-х гг. ХХ века, и фанзины (в том числе и панкзины и комиксзины), выходящие до сих пор, если не в бумажном виде, то в электронном.
Итак, члены аудитории, участвуя в формальных и неформальных сообществах, общими усилиями создают, распространяют и совместно используют контент. В массовой культуре такой контент пополняет лор той или иной выдуманной Вселенной («Вселенная Звездных войн», «Магический мир Гарри Поттера», «Мир Игры престолов»). Можно вполне утверждать, что в новостной журналистике происходят идентичные процессы: журналисты с помощью аудитории создают лор «реального» актуального мира.
Как это происходит, наиболее ярко видно в запущенном в феврале 2012 г. газетой The Guardian рекламном ролике «Три поросенка»1, снятом для продвижения проекта Open Journalism. По версии The Guardian, в современном медиапространстве последствия конфликта между Волком и Поросятами вызвали бы огромную шумиху, к которой непременно подключились бы печать, радио, телевидение и, конечно же, социальные медиа. И привычная история, где Волк – плохой, Поросята – жертвы, спасшиеся от агрессии хищника исключительно благодаря трудолюбию и смекалке, уже не выглядела бы простой и однозначной. Прежде всего, журналисты и блогеры принялись бы обсуждать каждую деталь этой истории, поставив под сомнения мотивы и возможности каждого из действующих лиц.
Таким образом, рекламный ролик выявляет некоторые характерные черты партиципативной новостной культуры, которые мы можем обнаружить в освещении резонансных событий, случившихся в последние несколько лет, будь то террористические акты в Париже 13 ноября 2015 года или Президентские выборы в США 2016 и т.д.