Освещение религиозно-политического экстремизма в российской прессе в период с 2000 по 2015 гг. (на примере общефедеральных и региональных газет республики Дагестан) Абдуллаев Мурад Халилович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические подходы к исследованию публикаций СМИ на темы религиозно-политического экстремизма .16

1.1. Средства массовой информации как инструмент пропаганды: исторический опыт достижения результативности 16

1.2. Ситуация в Дагестане: стремление экстремистов использовать СМИ в своих целях 25

1.3. Государственная политика по борьбе с религиозно-политическим экстремизмом и возможности участия прессы 35

1.4. Ключевые понятия антиэкстремистской пропаганды 49

Краткие выводы .68

Глава 2. Религиозно-политический экстремизм в отображении прессы: выявление особенностей центральных федеральных и дагестанских изданий .70

2.1. Общая характеристика подходов к освещению религиозно-политического экстремизма 70

2.2. Молодежь и религия глазами журналистов 90

Краткие выводы .116

Глава 3. Типичные недостатки публикаций СМИ на темы религиозно-политического экстремизма .118

3.1. Политизация ислама 118

3.2. Некорректное использование терминов 134

3.3. Язык вражды 164

Краткие выводы .189

Заключение 192

Библиография .197

• Ситуация в Дагестане: стремление экстремистов использовать СМИ в своих целях
• Ключевые понятия антиэкстремистской пропаганды
• Молодежь и религия глазами журналистов
• Некорректное использование терминов

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Уже второй десяток лет Дагестан
– практически самый неспокойный регион России. Процесс распространения
радикальных исламских взглядов и антиконституционных действий
террористических бандформирований здесь вышел из-под контроля властных
и правоохранительных структур. Они пытаются бороться с этим злом, однако
успехов пока немного. Экстремистское бандподполье оказалось очень
изощренным в вопросах продвижения своей идеологии. Помимо силовых
мер, экстремисты активно применяют психологические и идеологические
методики пропаганды, используя в этих целях и существующие средства
массовой информации. Именно инструментарий влияния на массовое
сознание и большие группы людей, которым владеют средства массовой
информации, стал решающей причиной обращения экстремистов к
возможностям массмедиа. Идеологи и вербовщики радикальных группировок
отдельных мусульманских течений делают всё, чтобы мощное

информационное оружие оказалось в их руках, и часто это им удаётся.

Превратив некоторые издания в рупор антиконституционной
пропаганды на юге России, экстремисты и террористы нанесли серьёзный
урон состоянию сознания граждан Дагестана. Ввиду этого, в научной мысли
Северного Кавказа сложилось четкое убеждение, что в таких условиях
традиционные силовые меры противодействия религиозно-политическому
экстремизму представляются не только недостаточными, но и

малоприемлемыми. Государственные структуры сделали ставку на
оздоровление ситуации в средствах массовой информации с тем, чтобы
максимально использовать их функциональные особенности для

антитеррористической и антиэкстремистской пропаганды. Перед наукой о средствах массовой информации встала задача выявить все их возможности для успешного участия в противодействии религиозно-политическому экстремизму. Именно этим определяется актуальность и значимость темы данного диссертационного исследования.

Степень изученности темы. Проблематика религиозно-политического

экстремизма становилась объектом научного изучения в большом количестве различных научных трудов и рассматривалась в разных аспектах: политологическом, религиоведческом, философском, социологическом, правовом и многих других. Немало посвящено этому явлению публицистических работ. Однако непосредственно предметом научных поисков религиозно-политический экстремизм стал лишь во второй половине 90-х годов XX века. Именно тогда начали появляться труды отечественных и зарубежных ученых, где религиозно-политический экстремизм был осмыслен не как отдельно взятая проблема, а в контексте других, параллельно идущих проблематик, в частности, политизации ислама, фундаменталистских идеологий в мусульманской религии, радикализации ислама, связи радикального ислама и международного терроризма.

Непосредственно проблематике религиозно-политического

экстремизма посвящены научные труды таких авторов, как А.К. Алиев, З.С. Арухов, И.П. Добаев, А.А. Игнатенко, Х.Т. Курбанов, Д.А. Макаров, К.М. Ханбабаев, Ю.М. Захарченко, М.Я Яхьяев и многих других¹.

Проблемы идеологических поисков и функций исламской религии, а также взаимодействия между светским государством и исламом, в том числе вопросы роли и места религиозного фактора в общественно-политической жизни, стали предметом изучения И.Л. Алексеева, В.Н. Белогорцева, С.В. Голунова, А.В. Малашенко, А.А. Нуруллаева, Н.Н. Поташинской, Г.В. Станкевич, Ф.И. Хачима, М.Я. Яхьяева.²

Религиозно-политический экстремизм и этноконфессиональная толерантность на Северном Кавказе / А.К. Алиев, З.С. Арухов, К.М. Ханбабаев; Регион. центр этнополит. исслед. ДНЦ РАН. – М. : Наука, 2007; Арухов З.С. Экстремизм в современном ислама. Очерки теории и практики. – Махачкала, 1999.; Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. – Махачкала, 1999.; Добаев И.П. Исламский радикализм: сущность, идеология, политическая практика. Дис. …докт. филос. наук. – Ростов н/Дону, 2003.; Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе. Доклад на семинаре в Московском центе Карнеги. – М., 2000.; Курбанов Х.Т. Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика (на материалах Республики Дагестан). – Отв. ред. И.П. Добаев. – Ростов н/Дону, 2006.; Макаров Д.А. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. – М.: Центр стратегических и политических исследований, 2000.; Ханбабаев К.М. Религиозно-политический экстремизм. Учебное пособие для студентов высших учебных заведений. – Махачкала, 2009.; Захарченко Ю.М. Институт федерализма в политических процессах на северном Кавказе (конфликтологический анализ): Дис. ...канд. полит. наук.- Москва, 2006.; Религиозно-политический экстремизм: сущность, причины, формы проявления, пути преодоления. Научная монография / Под общей ред. проф. Яхьяева М.Я. – М.: Парнас, 2011.

Алексеев И.Л. Ислам в общественной жизни России. Дис. …канд. ист. наук. – М., 2002.; Белогорцев В.Н. Религия как фактор социокультурных изменений в новое время. Ростов н/Д.: Изд-во Феникс, 2007.; Голунов С.В. Ислам в СНГ в общественно-научной мысли Запада. Дис. …докт. филос. наук. – М., 1985.; Малашенко А.В. Феномен исламской политической жизни СССР/СНГ. Дис. …докт. ист. наук. – М., 1995.; Нуруллаев А.А. Религия и политика. – М.: КМК, 2006; Поташинская Н.Н. Религиозные аспекты политических и социальных конфликтов современности // Противодействие терроризму. Проблемы XXI века. 2013. № 4.; Станкевич Г.В., Косов Г.В. «Исламский мир» как субъект внутренней и ми-ровой политики. – Ставрополь: Ставропольское книжное издательство «Пара-граф», 2010; Станкевич Г.В. Религиозный фактор современного политического процес-са. – Ставрополь: Изд-во «Ставролит», 2012.; Хачим Ф.И. Государственно-исламские отношения. Дис. …канд. юрид. наук. – М., 1992.; Яхьяев М.Я. Фанатизм и ислам: монография – Махачкала: Изд-во «Лотос», 2011.

Изучение политизации ислама и радикализации политических целей отдельных мусульманских течений содержится в научных трудах В.Х. Акаева, В.В. Горбатовой, М.С. Зинченко, А.А. Игнатенко, Д.Г. Котеленко, Р.Г. Ланды, С.А. Модестова, А.Г. Никитина, С.А. Самедова, В.Н. Страды и многих других.¹

Весьма актуальным и противоречивым остается вопрос функций исламской религии как «прикрытия» экстремистской религиозной деятельности, в которой непосредственно «исламский компонент» - не что иное как средство достижения конечных политических целей. Данная проблема рассматривается в ряде научных исследований, авторы которых -В.Х. Акаев, М.Г. Алиев, З.С. Арухов, С.Е. Бережной, И.П. Добаев, Н.М. Вагабов, Э.Ф. Кисриев, Г.Н. Махачев, А.А. Ярлыкапов.²

Концепция джихада стала предметом рассмотрения в трудах З.С. Арухова, К.М. Ханбабаева, М.М. Шахнович, М.Я. Яхьяева и др.³, в том числе в научных трактатах зарубежных ученых, например, М. Муттахари, Абу Маадуди и многих других.⁴

Следует сказать, что вклад зарубежных исследователей в изучение
проблематики религиозно-политического экстремизм очень значителен. Во
многих их работах не просто раскрывается общая суть политических
аспектов мусульманской религии, но и даётся истолкование

организационных предпосылок развития политического ислама в поле общеизвестных теорий политического институционализма. Усилия для того,

¹ Акаев В.Х. Суфизм и ваххабизм на Северном Кавказе. М., 1999.; Горбатова В.В. Информационно-
пропагандистская политика радикальных исламских организаций (на примере Хамас, Хизбаллы и Аль-
каиды). Дис. …канд. полит. наук. – М., 2013.; Зинченко М.С. Политизация ислама как фактор современного
политического процесса (на материалах Северного Кавказа). Дис. …канд. полит. наук. – Краснодар, 2010.;
Игнатенко А.А. Политический радикализм в исламе. – М., 2004.; Котеленко Д.Г. Концепт исламизма в
политической теории. Дис. …канд. полит. наук. – Ростов н/Дону, 2005.; Ланда Р. Г. Политический ислам:
предварительные итоги. М.: Институт Ближнего Востока, 2005.; Модестов С.А. Геополитика ислама. - М.,
2003; Никитина А.Г. Политизация религии // Вопросы философии. – М., 1994. №3; Семедов С.А. Ислам в
политике: идеология и практика / С.А. Семедов. – М., 2009.; Страда В. Размышления о «политических
религиях» ХХ века // Религия и политика в ХХ веке. М.: ИВИ РАН, 2005.

² Акаев В.Х. Ислам: социокультурная реальность на Северном Кавказе. – Ростов-н/Дону, 2004.; Алиев М.Г.

В поисках согласия. - М.: Республика, 2002.; Арухов З.С. Экстремизм в современном исламе. Очерки теории и практики. – Махачкала, 1999.; Бережной С.Е., Добаев И.П., Крайнюченко П.В. Ислам в современных республика Северного Кавказа. – Ростов-н/Дону.: Изд-во СКНЦ ВШ, 2002.; Вагабов Н.М. Ислам и Запад. Транслокальность религиозных идей в эпоху глобализации. – Махачкала: Изд-во ДГПУ, 2003.; Кисриев Э.Ф. Ислам и власть в Дагестане. – М., 2004.; Махачев Г.Н. Исламское измерение. Ислам, США и религиозный фактор в международной политике. – М., 2002.; Ярлыкапов А.А. Радикализм и экстремизм в мусульманской среде на Северном Кавказе // Терроризм и политический экстремизм: вызовы и поиски адекватных ответов. – М., 2002.

³ Арухов З.С. Концепция джихада в раннем исламе. Дис. …канд. филос. наук. – Махачкала, 1995.;
Ханбабаев K.M. Критика исламской концепции свободы воли. Дис. …канд. филос. наук. - Баку, 1986.;
Шахнович. М.М. Религии мира. Учебное пособие. - СПб., 2006.; Яхьяев М.Я. Феномен религиозного
фанатизма. – Махачкала: ИПЦ ДГУ, 2006.

⁴ Mutahhari, Murtada. Gihad in the aur'an Gihad and Shahadat.- Gihad and Shahadat. Struggle and Martyrdom in

Islam. Edited by Legenhausen. Houston, Texas, 1986.; Maadudi, S. Abu. Gihad in Islam. Lahore: Islamic Publications, 1980.

чтобы выявить и изучить конкретные радикальные проявления религиозно-политического экстремизма, способствовавшие политизации ислама, приложили многие ученые, в том числе востоковеды и исламоведы, например, Р. Бэйрон, Д. Гринберг, Г. Грюнебаум, А. Массэ, С. Наср, Д. Тримингэм, С. Хантингтон.¹

Неоднократно становилось объектом научных интересов и

функционирование средств массовой информации в условиях меняющегося
мира и сложных геополитических процессов. Ряд отечественных и
зарубежных исследователей рассмотрели развитие и функционирование
СМИ не только сквозь призму политической коммуникативистики, но и с
точки зрения роли средств массовой информации в вопросах этнополитики,
проблем многоконфессионального общества, национальной безопасности
страны в ситуации террористических и экстремистских угроз. До сих пор
сохраняют своё теоретическое и практическое значение труды,

принадлежащие С. Болл-Рокичу, Д. Клапперу, Г. Лассуэллу, М. Маккомбсу, М. Маклюэну, Э. Ноэль-Нойману, Д. Шоу.² Современные зарубежные исследователи также проявляют интерес к вопросам функционирования СМИ в условиях политизации различных сфер общества. В этом ряду - Д. Брайант и С. Томпсон³, рассматривающие важнейшие аспекты воздействия СМИ на аудиторию; Э. Деннис и Д. Мэррилл, Р. Доулинг, Дж. Гербнэр, Э. Перс, Р. Харрис.⁴

Непосредственно вопросами проблематики средств массовой

информации занимается отечественная школа теории и методологии журналистики, которую представляют М.В. Шкондин, Г.С. Вычуб, Т.И. Фролова, А.А Тертычный, С.Г. Мельник, А.Н. Тепляшина⁵; отдельные

¹ Бэйрон Р., Гринберг Д. Организационное поведение: от теории к практике. – М., 2004.; Грюнебаум Г.Э.

фон. Классический ислам. – М., 1988.; Массэ А. Ислам: Очерк истории. – М., 1982.; Наср С.Х. О столкновении принципов западной и исламской цивилизаций // Сравнительное изучение цивилизаций. – М., 1998.; Тримингэм Д. Суфийские ордены в Исламе. – М., 1989.; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. – М., 2010.

² Ball-Rokeach S., DeFleur M. A Dependency Model of Mass Media Effects // Communication Research. -
Evanston, 1976.; Klapper J. The Effects of Mass Communication. - N.Y.: Free Press, 1960.; Лассуэлл Г.
Структура и функции коммуникации в обществе / Назаров М.М. Массовая коммуникация в современном
мире. – М, 2002.; McCombs M., Shaw D. The Evolution of Agenda-Setting Research: Twenty-Five Years in the
Marketplace // Journal of Communication. - 1993.; Маклюэн М. Понимание медиа: внешние расширения
человека. - М.: Жуковский: «КАНОН-пресс-Ц», 2003.; Ноэль-Нойман Э. Общественное мнение. Открытие
спирали молчания. - М.: Прогресс-Академия, Весь Мир, 1996.;

³ Брайант Д., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. - М.: Вильяме, 2004.

⁴ Деннис Э., Мэррилл Д. Беседы о массмедиа. - М.: Вагриус, 1997.; Dowling R. Terrorism and the Media: A
Rhetorical Genre // Journal of Communication. - Oxford, 2006.; Gerbner J. Violence and Terror in the Mass Media
// Reports and Papers on Mass Communication. - Paris, 2011.; Perse E. Media Effects and Society. - Mahwah, NJ:
Erlbaum, 2001.; Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. - СПб.: Прайм- Еврознак, 2011.

⁵ Проблематика СМИ: Информационная повестка дня: Учеб. пособие для студентов вузов / Под ред. М.В.

Шкондина, Г.С. Вычуба, Т.И. Фроловой. – М.: Аспект Пресс, 2008.; Лазутина Г.В. Основы творческой деятельности журналиста. Учебник для студентов вузов. Изд 2-е, переработанное и дополненное. - М., Аспект Пресс, 2010.; Методы профессиональной деятельности журналиста / А.А. Тертычный. – М.:

аспекты проблематики СМИ рассмотрены в диссертациях М.А. Бережной, О.В. Хомченко и др.¹

Следует отметить важность имеющихся публикаций, посвященных
проблематике межконфессиональных отношений как объектов

журналистского интереса. Здесь нужно назвать труды таких авторов, как М.А. Аствацатурова, К.С. Гаджиев, Г.С. Денисова, А.Г. Дугин, А.Т. Керашев, М.В. Савва, А.Н. Смирнов и др.²

Что касается изучения особенностей контента, посвященного религиозно-политическому экстремизму, а также способов его предъявления в журналистских материалах, то оно только начинается.

Новизна диссертационного исследования связана именно с этим
аспектом деятельности СМИ. В работе предпринята попытка углублённого
анализа журналистских публикаций, которые либо рассматривают
проблематику религиозно-политического экстремизма, либо сами

представляют собой экстремистские материалы. Непосредственно новизна диссертации заключается в следующем:

1. определено содержание понятия «религиозно-политический экстремизм» и рассмотрено его соотношение с понятиями, которые используются как его синонимы;

2. в результате анализа публикаций печатных массмедиа, интернет-изданий и материалов аудиовизуальных СМИ выявлены причины, снижающие результативность участия прессы в противостоянии религиозно-политическому экстремизму;

3. выявлены способы протаскивания идей и призывов радикальных экстремистских сил в публикации изданий, имеющих широкую аудиторию;

«ВК», 2011.; Мельник Г.С., Тепляшина А.Н. Основы творческой деятельности журналиста. – СПб.: Питер, 2008.

¹ Бережная М.А. Проблематика социальной сферы в телевизионной журналистике: актуализация

позитивного дискурса. Дис. …докт. филол. наук. – СПб., 2009.; Хомченко О.В. Религиозная проблематика в массовой газете. Дис. …канд. филол. наук. – СПб., 2012.

² Аствацатурова М.А. Ставропольский край // Межэтнические отношения и конфликты в постсоветских
государствах. Ежегодный доклад, 2001. // Под ред. В. Тишкова, Е. Филипповой. - М.: ОАО «Авиаиздат»,
2002.; Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. - М.: Международные отношения, 2011.; Денисова Г.С.
Этнический фактор в политической жизни России 90-х годов. - Ростов н/Д: Изд-во РГПУ, 1996.; Дугин А.Г.
Основы геополитики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. - М.: Арктогея-центр,
2010.; Керашев А.Т. Средства массовой информации и политика. Средства массовой информации Северного
Кавказа и современные проблемы совершенствования межнационального сотрудничества. - Майкоп:
Меоты, 1999.; Савва М.В. Мифоидеологемы - знамена сепаратизма (на примере Северного Кавказа) /
Евразия. Люди и мифы / Сост., отв. ред. С.А. Панарин. - М.: Наталис, 2003.; Смирнов А.Н.
Этнополитические процессы на Северном Кавказе: особенности и основные тенденции. - М.: ИМЭМО РАН,
2001.

4. проявлена связь политизации ислама в современных российских СМИ и умонастроения аудитории, определяемого как «исламофобия»;

5. определены и охарактеризованы условия, при которых результативность выступлений прессы по проблематике религиозно-политического экстремизма может возрасти.

Цель исследования состояла в изучении практики российских СМИ (федеральных и региональных – дагестанских), направленной на освещение проблем религиозно-политического экстремизма, и выявлении условий, при которых участие прессы в противостоянии религиозно-политическому экстремизму может стать более результативным.

Для достижения цели диссертации оказалось необходимо решить следующие задачи:

1. изучить имеющиеся в научной практике теоретико-методологические подходы к изучению таких категорий, как «религиозно-политический экстремизм», «радикальный ислам», «политизация ислама» и др.;

2. рассмотреть теоретические подходы к исследованию публикаций СМИ, посвященных религиозной проблематике;

3. проанализировать публикации прессы на темы религиозно-политического экстремизма и выявить особенности, характерные для освещения этой проблематики в федеральных и региональных (дагестанских) печатных изданиях;

4. выявить типичные недостатки публикаций на тему религиозно-политического экстремизма в федеральных и региональных СМИ;

5. рассмотреть функции «языка вражды» и последствия его применения журналистами, освещающими проблематику религиозно-политического экстремизма;

6. определить условия, при которых участие СМИ в противостоянии религиозно-политическому экстремизму может быть более результативным.

Объектом диссертационного исследования является участие СМИ в
идеологическом противостоянии государства и сил религиозно-

политического экстремизма на Северном Кавказе России.

Предмет исследования – особенности отражения проблем религиозно-политического экстремизма в российской федеральной и региональной (дагестанской) прессе.

Гипотеза исследования представляет собой предположение о том, что информационная повестка российской федеральной и региональной

(дагестанской) прессы, связанная с проблематикой религиозно-

политического экстремизма, не опирается на разработанную стратегию,
формируется во многом стихийно, что нередко приводит к

дисфункциональным эффектам выступлений.

Теоретико-методологическая основа диссертации. В основу методологии диссертационного исследования были положены принципы системного, сравнительного и структурно-функционального анализа. На этой базе осуществлено комплексное изучение поставленных проблем. Для анализа функционирования СМИ в поле противостояния религиозно-политическому экстремизму в качестве основного выступил типологический подход. В свою очередь, для глубокого и содержательного изучения практики федеральных СМИ и региональных массмедиа был применен метод качественного анализа изучения журналистских публикаций.

Особое значение для методологии диссертационного исследования
имели принципы научной объективности и методы наблюдения (прежде
всего, внешнего выборочного наблюдения). Также были применены
прикладные методы анализа, например, контент-анализ печатных

публикаций массмедиа.

С целью изучения экспертной оценки проблематики религиозно-политического экстремизма и ее отражения в СМИ, а также для выявления имеющихся прогнозов развития сложившейся в республике Дагестан ситуации был использован метод интервью с авторитетными экспертами общероссийского и республиканского уровня, среди которых - представители научных организаций, социологи, политологи, журналисты и религиозные деятели.

В источниковую базу диссертации входят труды отечественных
ученых и исследователей в области политологии, социологии,

религиоведения; работы теоретиков журналистики и массовых

коммуникаций, посвященные кругу проблем, связанных с религиозно-политическим экстремизмом, а также научно-теоретические исследования, в которых рассматриваются особенности проблематики в современных СМИ, вопросы влияния журналистских публикаций на массовую аудиторию и др.

Важную часть базы источников занимают различного вида правовые документы, в частности, конституционное законодательство Российской Федерации, федеральные законы и иные нормативно-правовые акты.

Эмпирическая база диссертации основывается на следующих группах источников:

1) материалы печатных средств массовой информации (федеральная

и региональная общественно-политическая пресса);

2. материалы интернет-СМИ, позволяющие оперативно отслеживать текущие события по теме диссертационного исследования и анализировать происходящее в режиме реального времени;

3. выступления политических и общественных деятелей, посвященные идеологическому противодействию религиозно-политическому экстремизму, и освещение данных выступлений с позиций редакции того или иного СМИ;

4. официальные статистические данные Министерства печати и информации РД, Министерства внутренних дел РД, Комитета по совести и делам религий РД;

5. материалы социологических опросов, проведенных авторитетными центрами изучения общественного мнения.

Период, за который рассматриваются публикации СМИ, - 15 лет: с 2000 года по настоящее время.

Филологический компонент работы обеспечивается использованием филологических методов исследования текстов СМИ в комплексе с социологическими методами.

Теоретическое значение диссертации состоит в том, что она ставит
вопрос о принципах формирования редакционных стратегий,

ориентированных на достижение ощутимых результатов в идеологическом противостоянии религиозно-политическому экстремизму, и определяет условия, при которых эти результаты могут быть достигнуты. Некоторые из сформулированных автором теоретических положений могут быть использованы в целях обогащения практики исследований вредоносного воздействия на различные сферы общества экстремистских идей и радикального мировоззрения отдельных религиозных течений.

Практическая значимость результатов исследования заключается в тех наработках и предложениях, которые излагаются автором в качестве практических советов современным журналистам, специализирующимся на освещении религиозной тематики, проблемах религиозного экстремизма и радикализма, террора и исламского фанатизма. Материалы диссертации могут быть использованы в качестве информационно-аналитической базы для последующих общественно-политических и социально-экономических исследований, а также для включения в профильные учебные дисциплины, читаемые на отделениях и факультетах журналистики, в частности, такие, как «Проблематика СМИ», «Основы журналистского мастерства», «Правовые основы журналистики», «Актуальные проблемы СМИ и журналистика», «Религиозно-политический экстремизм» и др.

Положения, выносимые на защиту:

1. Несмотря на то, что в государственных документах РФ по противодействию международному терроризму и религиозно-политическому экстремизму роль и задачи СМИ чётко определены, деятельность федеральной и региональной (дагестанской) прессы на данном направлении не является удовлетворительной. Немало случаев, когда журналистские выступления вызывают дисфункциональные эффекты, а иногда прямо служат пропаганде экстремистских идей.

2. Низкое качество многих журналистских выступлений связано с тем, что информационная повестка изданий, направленная на идеологическое противостояние международному терроризму и религиозно-политическому экстремизму, формируется спонтанно, не опирается на разработанную стратегию, а в профессиональном журналистском сознании нет чёткого представления об условиях, при которых деятельность СМИ в этой области может быть результативной.

3. Разработке продуманной стратегии дагестанских изданий мешают ситуации напряженности, а иногда и конфликтности с государственными органами, которые, борясь с экстремизмом и террором, нередко переступают поле конституционных прав и свобод граждан, что вносит раскол между властью и гражданским обществом, усугубляя сложное положение прессы.

4. Условиями, которые могут поднять качество журналистских выступлений и сделать участие СМИ в противостоянии религиозно-политическому экстремизму более результативным, являются повышение политологической, религиоведческой, терминологической, профессиональной грамотности журналистов; отказ от политизации ислама, задевающей чувства верующих, и от использования «языка вражды», возбуждающего агрессию; взвешенность, этическая корректность позиции журналистов по отношению к персонажам публикаций и аудитории издания.

Апробация результатов диссертационного исследования

осуществлялась через участие автора в работе международных,

всероссийских, региональных научно-практических конференций, форумов и конкурсов (Москва, Нижний Новгород, Санкт-Петербург, Казань, Нальчик, Махачкала), через участие в выполнении научных грантов (госзадание

№2014/33 Министерства образования и науки Российской Федерации в сфере научной деятельности), а также на заседаниях кафедры печатных СМИ филологического факультета Дагестанского государственного университета; результаты исследования были применены в качестве практического материала на лекционных занятиях по курсам «Правовые основы журналистики», «Проблематика СМИ», с/к «Мастерство журналиста». Ряд научных публикаций диссертанта, подготовленных по результатам диссертационного исследования, отмечены дипломами и благодарственными письмами МГУ им. М.В. Ломоносова, Даггосуниверситета, Академии наук о Земле и др.

Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения, библиографии и приложений. Объем кандидатской диссертации – 212 страниц.

Ситуация в Дагестане: стремление экстремистов использовать СМИ в своих целях

На рубеже тысячелетий средства массовой информации, обогатившись новыми коммуникационными технологиями, обрели свойства, многократно усилившие возможности их влияния на человека и общество. Используя эти возможности, масс медиа из передатчиков новостей превратились в мощное орудие пропаганды, стали рупором манипулирования общественным сознанием. Выполняя роль инструмента для насаждения ценностей, взглядов, идей, которые, к тому же, далеко не всегда носят позитивный характер, они оказались, с одной стороны, рычагом давления на общество, а с другой -участником конструирования социального мира1.

Прежде чем перейти непосредственно к анализу возможностей средств массовой информации как инструмента пропаганды, попытаемся рассмотреть понятие СМИ с позиций теории манипулирования и психологического воздействия на массовую аудиторию. Привлекает внимание определение Ф.Н. Козлова, который понимает деятельность масс медиа в этом ключе как систематическое распространение информации с целью утверждения духовных ценностей данного общества и оказания идеологического, политического, экономического или организационного воздействия на оценки, мнения и поведение людей2.

Данное определение наглядно показывает, насколько широки границы воздействия СМИ как инструмента пропаганды, инструмента внедрения идей в умы миллионов людей, формирования их ценностных установок, взглядов, взаимоотношений друг с другом, социальными и политическими институтами, их отношения к сложившейся политической ситуации.

В этой связи можно даже сказать о незащищенности общества от средств массовой информации. Ведь манипулирование общественным сознанием, общественным мнением достигается прежде всего через подсознание путем психологического давления и постоянного пропагандистского напора, а большая часть общества либо не чувствует его, либо не задумывается о нём, так как никакого явного насилия над людьми не происходит. При этом СМИ могут манипулировать даже неосознанно, не ставя перед собой манипуляцию как основную цель. А массовая аудитория в результате воспринимает и интерпретирует важные политические, экономические, социальные и иные события в стране и в мире через призму СМИ, доверяя им, что называется, «на слово». Тем более, что воздействие захватывает и эмоциональную сферу личности, особенно в период глобальных перемен и потрясений: революций, политических переворотов, смены режимов и др. В итоге читатель или зритель вольно или невольно воспринимает и усваивает идеи, пропагандируемые изданием, и на их основе перестраивает собственную точку зрения и позиции. Выходит, что масс медиа становятся «посредником между действительностью и когнитивными установками аудитории».

От позиции СМИ по тому или иному вопросу может зависеть позиция огромного числа людей, поэтому неслучайно средства массовой информации уже давно прозвали «четвертой властью». Как пишет С.В. Володенков, интерпретация того или иного события журналистами и СМИ способна сформировать совершенно разные модели восприятия этого события в общественном сознании в зависимости от того, какой точки зрения придерживаются СМИ, чьи интересы они выражают2. По сути, именно журналисты, именно СМИ решают, какую информацию будет читать или смотреть аудитория; масс медиа сами делают выбор, к каким событиям или персонажам необходимо особое внимание, о чем снять пятиминутный проблемный репортаж, а о чем написать пару строк в колонке. Да и критерии, по которым определяется значимость фактов, тоже определяют СМИ. И, что не менее важно, именно СМИ решают, с какой стороны подавать информацию, как и в чьих интересах событие будет освещено, кому дать слово для комментария), а к кому подходить за комментарием не нужно. Это всё тоже моменты манипулирования. Тем самым редакции и журналисты получают «зелёную улицу» для пропаганды идей, которых придерживаются они или их владельцы, неважно кто это - государственная власть или частные предприниматели. СМИ транслируют то, что им нужно и важно, и массовая аудитория, практически не обороняясь, принимает на себя «информационный удар».

Ещё серьёзней ситуации, когда мы сталкиваемся с преднамеренными, направленными попытками средств массовой информации повлиять на общественное сознание и общественное мнение. Масс медиа, имеющие доступ к «мозгу» аудитории, способны не просто изменить взгляды и ценности человека, но и спровоцировать его на определенную реакцию, на практические действия и поступки. И тут встает вопрос о том, что путем манипулирования СМИ могут достичь даже цели переориентации общества, разрушения сложившихся в нём основ: определенной системы ценностей, установок, стереотипов, наконец, и государственного устройства.

Нужно сказать, что такие возможности появились у СМИ не вдруг. Бесспорно, цифровая революция и новые коммуникационные технологии серьёзно обогатили способы воздействия масс медиа на общественное сознание. Однако опыт манипулирования им начал накапливаться у СМИ не пять, десять или двадцать лет назад. Еще со времён появления прототипов современных газет люди поняли, какую силу несёт в себе информация, особенно та, что предназначается массам. Именно ориентация на «массовость», на «массовую аудиторию» заставляла политические партии, капиталистические структуры, государственную власть в различные исторические эпохи обращаться к идее создания газет, а позже радио и телевидения. Истории известно немало примеров, когда масс медиа удавалось превратить людей в управляемые массы, манипулировать которыми можно было через простое печатное слово. Весьма показательной с этой точки зрения является практика фашистской пропаганды конца 20-х – начала 30-х годов XX века, ориентированной на лозунг: «ложь, повторенная многократно, становится правдой». Создателем этой пропагандистской машины в эпоху становления и развития фашистской Германии был министр народного просвещения и пропаганды нацистского правительства Йозеф Пауль Геббельс. «Отец лжи», «отец всех газет», «самый гениальный пропагандист» - всё это эпитеты в адрес Йозефа Геббельса, разработавшего и эффективно применявшего на практике различные способы манипулирования сознанием.

Ключевые понятия антиэкстремистской пропаганды

Таким образом, напрашивается вывод, что отождествлять исламизм с экстремизмом и синонимировать обозначающие их понятия нельзя, т.к. исламизм – более узкая категория, которая относится только к отдельным проявлениям мусульманской религии. Экстремизм же – понятие широкое: он может быть и православным, и католическим, и буддистским, и вообще он необязательно должен быть именно религиозным.

Следует отметить, что идеология исламистов предполагает допустимость и даже обязательность джихада против всех неверных — как немусульман, так и, что крайне важно, тех мусульман, которые не желают следовать радикальным проявлениям ислама. Такие мусульмане объявляются вероотступниками в результате такфира, признания их неверными. Исламисты, используя специфически толкуемые положения шариата, допускают и рекомендуют совершение террористических актов, в том числе «слепых» (направленных против случайного набора людей в местах их концентрации), использование террористов-смертников

Здесь налицо приверженность к радикальным мерам, к так называемому «радикализму». Известный ученый, профессор Дагестанского государственного университета Мухтар Яхьяев в своей монографии «Религиозно-политический экстремизм: сущность, причины, формы проявления, пути преодоления» пишет, что для понимания сущности религиозно-политического экстремизма необходимо разъяснить суть категории «радикализм». Ученый придерживается точки зрения, что экстремизм выступает одной из специфических форм радикализма.

Целесообразность такого подхода подтверждается жизненной практикой. Именно радикализм, радикальные действия против конституционных основ российского государства, радикальные методы свержения власти и установления в республике Дагестан шариатского государства стали главным инструментом необъявленной войны, которые ведут сегодня экстремисты. 1 Исламизм после 11 сентября 2001 г. и начала глобальной антитеррористической операции. Стенограмма семинара. [Электронный ресурс: http://niiss.ru/s_st6.shtml] Дата обращения: 30.12.2014 г. 2 Религиозно-политический экстремизм: сущность, причины, формы проявления, пути преодоления.

Научная монография / Под общей ред. проф. Яхьяева М.Я. – М.: Парнас, 2011. – С. 30. Согласно формулировке, данной в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, радикализм – это «стремление доводить политическое или иное мнение до его конечных логических и практических выводов, не мирясь ни на каких компромиссах»1.

Радикализм в научной публицистике и в прессе, как правило, употребляется неотделимо от термина «радикальный ислам» (так как речь идет именно о проявлениях радикализма в мусульманской религии), который можно определить как тотальное распространение идей мусульманской религии, полностью отвергающих существование любых других верований и религиозных течений. В случае с Дагестаном, речь идет о радикализации салафитов – приверженцев «нетрадиционного» ислама, которые отвергают официальное духовенство и интерпретируют по-своему каноны мусульманской религии.

Путаница возникает и тогда, когда речь идет о том, как правильно говорить: салафиты или ваххабиты? Прежде всего, необходимо понимание, что салафиты и ваххабиты – это одна и та же группа лиц; как правило, это приверженцы радикальных взглядов и идей внутри мусульманской общины, главная особенность которых заключается в полном неприятии нововведений или новшеств, привносимых в ислам. Они выступают за так называемый «чистый ислам», тот, которому следовали во времена пророка Мухаммада.

На первый взгляд, ничего радикального в мировоззрении ваххабитов (салафитов) нет. Но здесь важным является не то, что радикально мнение ваххабитов, а то, что радикальны формы выражения этого мнения и меры, применяемые для навязывания и пропаганды своих идей. Поэтому, в современном Дагестане за последние два десятилетия сформировались два противоположных лагеря, один из которых объединил приверженцев традиционного, привычного для дагестанцев ислама (тарикатисты), а второй – это салафиты (т.е. ваххабиты), которые первым активно противодействуют.

В СМИ часто употребляются две группы диаметрально противоположных понятий: Говоря о «приверженцах традиционного ислама», как правило, подразумевают тарикатистов, последователей традиционного для Дагестана мусульманского течения тарикатизм. В первую очередь, тарикатизм и ваххабизм отличаются друг от друга своим отношением к новшествам, которые привносились в ислам за 14 веков его существования.

Следует отметить, что по отношению к нововведениям внутри ортодоксального ислама (суннизма) образовались четыре признанные научные школы (мазхабы), самой либеральной по отношению к нововведениям в мусульманскую религию из которых является ханифизм (именно к этой школе относят тарикатистов). А вот ханбализм стоит за принципы полного запрета и отказа от любых новшеств. Как пишет Р.А. Раджабов, ханбализм считает, что, с точки зрения религиозной практики, только то законно, что предписано исключительно Кораном и Сунной, и только в том виде, как это предписано. Ваххабизм, таким образом, выступает крайней формой ханбализма.

Еще одну принципиальную разницу между тарикатистами и ваххабитами описывает религиовед С.М. Саидов: «Канонические противоречия между тарикатистами и ваххабитами, как показали события последних лет, не были только борьбой за влияние на общественное сознание. Ваххабиты Дагестана имели своей целью захват политической власти. Но есть ли достаточные основания полагать, что тарикатисты не преследуют те же цели? По всей вероятности нет. Вся проблема упирается в формы и методы достижения этой цели»2.

Молодежь и религия глазами журналистов

Свою роль играют здесь и обычный максимализм, присущий молодежной среде, и массовая маргинализация населения, являющаяся следствием резко усилившихся в последние десятилетия миграционных потоков из горных районов на равнину, в результате чего происходит не только конфликт ценностей, но и норм поведения, сформировавшихся в разных культурных средах, и отсутствие в обществе нормальной религиозной культуры, деформированной за десятилетия атеистического прошлого, и социальная безысходность, не позволяющая многим молодым людям, обладающим хорошими профессиональными знаниями, определиться со своим социальным статусом, и глубоко ущемленное чувство социальной справедливости»1.

По мнению исследователей, играет определённую роль в негативном развитии событий и тот факт, что доля молодежи в составе населения Дагестана уже давно перешагнула критические 20% - рубеж, после которого начинаются волнения и дестабилизация в любых, даже самых стабильных государствах. По данным Росстата, доля молодежи в населении республики Дагестан сегодня - 46%, и показатель этот постоянно растет.

Какова же медиакартина этой проблемной ситуации?

Отражение сложившейся ситуации в контенте медиа свидетельствует о том, что молодежь как та часть гражданского населения, которая до конца ещё не сформировалась идейно и духовно, на протяжении последних двух десятилетий продолжает оставаться мишенью для всевозможных сект и других деструктивных псевдорелигиозных организаций. Для приверженцев религиозно-политического экстремизма, пытающихся обосновать свои действия якобы четким следованием мусульманской религии, молодые люди – наиболее подходящее «поле» для распространения экстремистских «зерен».

Можно ли сегодня найти среди федеральных или региональных СМИ России такие издания, которые имеют возможность воздействовать на молодежь, вооружая её идеями религиозно-политического экстремизма? Ответить на этот вопрос сложно, однако есть основания считать, что публикации отдельных СМИ способны не только заставить прислушаться к мнению журналиста или редакции, оправдывающему боевиков, но и стать призывом к действиям, имеющим противоправный, общественно опасный характер. Речь здесь - о распространенном среди республиканских изданий интересе «играть» с опасными темами и понятиями.

В качестве примера можно привести ряд материалов (как правило, в жанре колонки), которые публиковались и продолжают публиковаться по сей день в республиканском общественно-политическом еженедельнике «Черновик». Эта газета не раз оказывалась в поле зрения правоохранительных органов и Прокуратуры Дагестана: многочисленные предупреждения в адрес редакции и даже заведенных уголовных дел не стали фактором смены радикального тона журналистских публикаций этой газеты – наоборот, авторы «Черновика» в своих текстах принялись обвинять политический бомонд и силовой блок республики в ущемлениях и попытках ограничения свободы слова.

Рассмотрим несколько примеров и постараемся дать оценку содержанию отдельных цитат и авторских мнений. В колонке «Чего вы боитесь?» постоянного автора «Черновика» Абдулмумина Гаджиева под прикрытием проблемы «борьбы с экстремизмом» журналистом на самом деле предпринимается попытка бескомпромиссной критики любой попытки со стороны местных властей противодействовать распространению радикальных идей среди молодежи. Причем свою критику Гаджиев не подкрепляет ни одним конкретным, обоснованным примером, а лишь констатируют: «Идея оторвана от жизни»1. Мало того, журналист подвергает сомнению, что все «лесные» (по сути, это участники незаконных бандформирований, пропагандирующие свои радикальные идеи, терроризирующие население республики и скрывающееся в лесах горного и высокогорного Дагестана) – бандиты. Судя по тону публикации, у Абдулмумина Гаджиева свое мнение на этот счет, правда конкретнее выразить его он не решается.

Какую же мысль пытается донести до читателя журналист Гаджиев? Прежде чем поделиться своей позицией, автор ставит перед аудиторией ряд вопросов, которые призваны заставить читателя задуматься: «…Не говоря уже о том, что люди в лес не за безопасностью и тем более не за стабильной экономикой уходят. Она там вряд ли стабильнее. А за чем? Хороший вопрос. Я бы даже сказал фундаментальный. Прежде чем трезво и, главное, честно на него ответить, там, наверху, сначала надо разобраться: чего вы боитесь больше: ислама или экстремизма? Действительно ли вы желаете порядка и благополучия своему народу или подобные акции нужны вам лишь для реализации своих личных корыстных временных политических интересов? Неужели вы действительно считаете, что можно вот так вот, за один день, решить проблему, которая связана с идеологией, о которой вы не имеете (и не хотите иметь) понятия, объединившей такое количество самых разных во всех отношениях людей?...»1.

Почему-то говоря об «идеологии», автор не подмечает, что в своей основе она радикальная, имеет экстремистский, деструктивный характер, прежде всего, именно для дагестанской молодежи.

Отметим, что ряд, на первый взгляд, риторических вопросов, способных привлечь читателя к соразмышлению, а затем «раскрытие карт» самим автором (т.е. его личная позиция) - достаточно характерное явление для аналитических текстов в дагестанской периодике. Важно отметить и тот факт, что именно аналитические тексты в большей степени способствуют реализации идеологической функции СМИ, когда журналист не просто «осмысливает действительность, констатирует или воссоздает ее фрагмент, в котором отражается реальный мир»2, но и пытается сформировать у читателя устойчивое мнение о тех или иных проблемах, которое бы совпадало с позицией журналиста или издания.

Некорректное использование терминов

В этом случае нужно отдать должное региональным дагестанским средствам массовой информации, в частности, газете «Черновик» и телеканалу «РЕН-ТВ Махачкала», подготовившим журналистские материалы, в которых конкретными фактами и убедительными доводами опровергается недостоверная информация федеральных СМИ (например, что организация, проводившая занятия в медресе, была официально зарегистрирована и о ней хорошо знали в официальном Духовном управлении мусульман Ставрополья) Однако огульно обвинять центральные издания в распространении непроверенной информации в данном случае нельзя – журналисты говорили и писали о том, что передали им силовые ведомства. Тем не менее, данный факт не освобождает их от ответственности и необходимости перепроверять полученные данные, ведь эффект от сообщений типа «в мусульманском учебном центре (медресе) готовили шахидок и пропагандировали радикальный ислам» возможен крайне негативный и отразится он, прежде всего, на отношении россиян, исповедующих другие религии, к мусульманам.

Следующий принцип – интерактивный - представлен группой «мнимой обороны» - «побуждение к действиям против какой-либо нации, расы или религии различными способами: от оправдания геноцида до различных призывов к дискриминации и насильственным действиям по отношению к представителям определенной группы»1. Проанализировав достаточный массив текстов СМИ, мы не обнаружили ни одного случая пропаганды в журналистских текстах геноцида или дискриминации лиц, исповедующих ислам; также не было выявлено случаев, когда журналисты призывали к насильственным действиям по отношению к мусульманам.

Перцептивному концепту психолого-правовых основ межгруппового общения соответствует группа «ложной атрибуции» - «приписывание враждебных действий и опасных намерений представителям какой-либо нации, расы, религии»2. Как правило, в эту группу входят попытки перенести ответственность за определенные негативные деяния отдельных лиц из данной группы на всю группу. Такие нарушения есть. В качестве примера можно привести статью М. Ремезова, опубликованную в «Независимой газете». В ней автор, апеллируя к опасности, исходящей от «тотальной исламизации», к которой большая часть верующих мусульман не имеет отношения, выдвигает мысль о том, что позволить мусульманам построить очередную мечеть или дать разрешение на ношение хиджабов в школах – это значит пойти на поводу у «лидеров» и «симпатизантов» ваххабизма:

«В связи с этим непродуктивна уступчивость государства по отношению к той эскалации требований, которая задается «спиралью исламизации» (строительство новых мечетей в центрах больших городов немусульманских регионов, разрешение на ношение хиджабов в публичном пространстве, легитимация «судов шариата» в той или иной форме и т.д.). Эта уступчивость воспринимается как зеленый свет дальнейшей исламизации, о чем можно судить по многим заявлениям лидеров и симпатизантов ваххабизма. То есть это типичный пример так называемой провокации слабостью»1.

Как правило, в высказываниях подобного типа эффект от нескольких фактов или событий, к которым имела отношение отдельная группа лиц, принадлежащая к конкретной религии, переносится в целом на всю религиозную группу или религию в целом (об этом говорит журналистский посыл типа: «мусульманам нельзя давать разрешение на строительство мечетей»).

Кстати, так было в случае, когда московские городские власти выдали разрешение на строительство мечети на юго-востоке Москвы в сентябре 2010 года. Тогда жители близлежащей округи подняли бунт по той причине, что раньше на этом месте хотели построить церковь, но власти не выдали на это разрешения. Зато на строительство мечети разрешение нашлось, удивлялись москвичи. Возмущение горожан подхватили СМИ, которые не только начали активно муссировать конфликт, которого по сути не было, но и, ссылаясь на события, участниками которых стали отдельные представители ислама, позволили себе ряд громких заявлений.

В частности, информационный портал «Город новостей» опубликовал на своем сайте материал под заголовком «Исламисты уже грозят занять православные храмы Москвы», хотя никаких угроз не было, и вообще термин «исламисты» (имеющий резко негативный оттенок) был применен в отношении одного лица, который, помимо прочего, является представителем официального мусульманского духовенства России, так что называть его «исламистом» автор публикации не имел права. И самое главное, что слова имама-хатыба Московской соборной мечети Ильдара Аляутдинова были неверно интерпретированы и поданы читателю как угрозы, причем не со стороны конкретного лица, а неких «исламистов»:

«Повторим, в интервью «Метро» он не только посетовал, что «нам не хватает молельных помещений», но фактически пригрозил: «Мусульманам разрешено отправлять религиозные потребности в православных храмах, но не хотелось, чтобы люди прибегли к этой крайней мере»»1. Мало того, журналист в высказываниях Аляутдинова увидел угрозу всей православной церкви России: «Слова главного имама московской Соборной мечети Ильдара Аляутдинова о возможности молитвы мусульман в православных храмах Москвы можно расценивать как угрозу в адрес православного большинства и откровенный шантаж московских властей»2.

Раздувая конфликт, автор текста приводит в том числе слова руководителя Ассоциации православных экспертов Кирилла Фролова, который обвиняет Ильдара Аляутдинова, действительно позволившего себе резкие, недопустимые высказывания, в религиозном экстремизме: «Налицо откровенный религиозный экстремизм, и очень тревожно, что его демонстрирует один из влиятельных членов Совета Муфтиев России. Если раньше Аляутдинов просто в разы раздувал реальное число мусульман в Москве и в России в целом, то теперь он и его коллеги пытаются им шантажироват ь и власть, и общество»1.

Бесспорно, в данной ситуации можно выразить претензии и Ильдару Аляутдинову, неосторожное слово которого обернулось негативной общественной и журналистской реакцией, и журналисту Хрусталеву, который на волне разгорающегося конфликта решил подхватить «горячую» тему и «подлить масла в огонь». Данный пример наглядно демонстрирует, как ловко и действенно журналистское слово может выразить агрессию, неприязнь и передать эти чувства через язык вражды читателю.