Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Творчество Тэффи в дореволюционной российской журналистике 10
Глава 2. Публицистика 1920 года: юмор и сарказм в изображении эмигрантского быта и Совдепии .
2.1. В центре русского зарубежья начала 20-х годов 43
2.2. Политическая сатира: обличение большевизма и советской действительности 50
2.3. «Беженская жизнь»: трагическая судьба русской эмиграции 59
Глава 3. Публицистика 1937-1940-х годов: трагикомедия человеческой жизни .
3.1. Изменения в жизни и мировоззрении Тэффи 78
3.2. Тоска по родине и неполноценность человеческой судьбы 88
3.3. «Чудеса, спасающие от одиночества» 110
3.4. «Смешная нотка» в «трагедии современности» 122
3.5. Публицистика «синего времени» 130
Глава 4. Особенности публицистического мастерства .
4.1. Тайна «смеющихся слов» 139
4.2. Поэтика изображения окружающего мира 167
4.3. Богатство жанровой палитры 173
Заключение 184
Библиография 191
Приложение 1 199
Приложение 2 201
- Творчество Тэффи в дореволюционной российской журналистике
- В центре русского зарубежья начала 20-х годов
- Изменения в жизни и мировоззрении Тэффи
- Тайна «смеющихся слов»
Введение к работе
На протяжении последних десяти лет в нашей стране наблюдается устойчивый интерес к истории русского зарубежья. Духовная трагедия русских эмигрантов, покинувших родину после Октябрьской революции 1917 года, по-прежнему требует своего полного осмысления. Особенно актуально тема восстановления прерванных интеллектуальных и культурных связей звучит сегодня, в эпоху информационных войн и общей политической нестабильности, когда наиболее ценным становится творчество, ориентируемое на сохранение истинных человеческих ценностей. В этом аспекте обращение к творческому наследию выдающегося публициста и литератора русского зарубежья Н.А.Тэффи, утверждавшей в своих лучших произведениях идеи добра и мира, гуманизма и самопожертвования, приобретает принципиально важное значение.
Актуальность темы исследования обусловлена важностью изучения публицистического наследия Н.А.Тэффи периода эмиграции. Публицистика писательницы 20-30-х годов прошлого века, ее регулярные выступления на страницах газет и журналов Русского Зарубежья, к сожалению, еще не нашли своего исследователя. Сотрудничество Тэффи с одной из самых заметных и влиятельных газет русской эмиграции «Последние новости» (1920 - 1940 года) требует также детального рассмотрения и изучения. Именно в этот период «в нашей стране шел, развивался своеобразный историко-публицистический процесс. После гражданской войны как бы образовались две России: советская и зарубежная. Либерализация жизни в Советской России позволила установить в годы нэпа духовную связь между метрополией и эмиграцией. Русское зарубежье имело в 20-е годы многообразную газетно-журнальную периодику».1
Овсепян Р.П. История новейшей отечественной журналистики. М., 1999. С.63.
Неотъемлемой частью печати русского зарубежья 20-30-х годов являлась публицистика, принадлежащая перу яркой и талантливой писательницы Н.А.Тэффи. В своих материалах, опубликованных на страницах самых различных изданий, она, по меткому выражению Андрея Седых, «вскрывала пошлость эмигрантских будней». Соединив в своем творчестве актуальность и злободневность, неотъемлемые составляющие газетной работы, с глубоким художественным осмыслением действительности, Тэффи удалось стать не только «совестью русского общества за рубежом», но и выразительницей его надежд, духовных поисков и разочарований.
Имя Надежды Александровны Тэффи всегда было связано с историей отечественных периодических изданий. «Прозаические произведения Тэффи широко публиковались на страницах московской, петроградской, украинской прессы вплоть до 1919 года, когда писательница покинула страну».1 В эмиграции литературная судьба Тэффи также развивалась в тесной связи с ведущими изданиями Русского Зарубежья в Париже, Риге, Берлине... Причем не только в силу сформировавшегося еще в дореволюционной России стиля работы (все рассказы и фельетоны Тэффи проходили свое «первое крещение» на страницах газет и журналов и только потом переиздавались отдельными сборниками), но и потому что в эмиграции особенно возросло значение русской культуры и языка, русской литературы и публицистики: «Естественно, что и русскоязычная печать служила для эмигрантов средством выражения их принадлежности к «обществу в изгнании» и осуществления той культурной миссии, которую русское зарубежье выполняло по отношению к обеим Россиям».
1 Тэффи. Собрание сочинений. В 3 т. Том первый. - СПб., 1999. С. 15.
2 Кузнецов И.В., Зеленина Е.В. во имя России// Публицистика Русского зарубежья.
М., 1999. Сб.
Газета «Последние новости» (1920 - 1940) по праву считается одной из самых влиятельных и долговечных в истории русской эмиграции. Именно этому изданию, по утверждению современников, принадлежала «руководящая роль в жизни русской эмиграции».1 Глеб Струве также отмечает, что «Последние новости» «быстро стали... самой читаемой русской газетой во Франции... и завоевали себе подписчиков и читателей в других странах Европы и даже в Новом Свете».2
Первым редактором газеты стал бывший петербуржец, присяжный поверенный М.Л. Гольдштейн. В своем первом обращении к читателям он отметил, что главная задача газеты «излагать факты, как они есть, т.е. говорить правду - и не ту, которая той или иной партии... кажется правдой, а ту, которая есть правда. Служение объективной правде... вот наш девиз».3 Спустя год, по причине серьезных финансовых трудностей, газета официально перешла в руки республиканско-демократической группы партии Народной Свободы и с 1 марта 1921 года стала выходить под редакцией П.Н. Милюкова.
Сотрудничество Тэффи с газетой «Последние новости» распадается на два неравных периода: первый включает в себя 1920 год, второй длится с 1937 по 1940. За эти неполные пять лет писательница опубликовала здесь около ста семидесяти рассказов, фельетонов, очерков... Кстати, в современной критике распространено ошибочное мнение о том, что Тэффи печаталась в газете «Последние новости» вплоть да 1925 года, что не соответствует действительности. После смены владельцев газеты в начале 1921 года и изменения политического курса писательница отказалась от продолжения сотрудничества. В ее творческой биографии начался новый этап, связанный с подготовкой и изданием своего первого эмигрантского сборника рассказов «Рысь».
1 Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, 1979. С. 152.
1 Струве Г. Русская литература в изгнании. Париж, 1984. С.77.
3 «Последние новости», 1920, 27 апреля. С.2.
Среди возможных причин ухода Тэффи из «Последних новостей» -несоответствие внутренней, гражданской и личностной позиции писательницы новому политическому направлению газеты.1
Надежда Александровна Тэффи возобновила публикацию своих материалов в газете «Последние новости» только в самом начале 1937 года, чем вызвала бурю негодования у противников политических взглядов П.Н. Милюкова. Так, Лоллий Львов в журнале «Возрождение» назвал возвращение Тэффи в «левые «Последние новости» «политической ошибкой».2 На самом деле, в этот момент Тэффи меньше всего думала о политической подоплеке своего решения. По свидетельству ее близкой знакомой В.Васютинской, в конце 30-х годов писательница переживала не только глубокий внутренний кризис, но и серьезные материальные трудности. Душеприказчица Тэффи М.Н. Верещагина прямо указывает на то, что Надежда Александровна «перешла в либерально-демократические «Последние новости», так как ей предложили более выгодные условия».3
Степень разработанности темы. В истории отечественной журналистики публицистика и периодические издания Русского Зарубежья долгое время оставались запретной темой. После изменения политического климата в нашей стране секретные архивы крупных российских библиотек были открыты для исследователей. Одним из самых авторитетных исследований литературы и журналистики русской диаспоры за рубежом по-прежнему остается монументальный труд непосредственного очевидца и участника бурной общественной жизни эмигрантов Глеба Струве «Русская литература в изгнании», выдержавший несколько переизданий. Именно Струве назвал Тэффи «газетной писательницей» и первым отметил своеобразную
1 См.: Николаев Д.Д. Тэффи и русские периодические издания в Чехословакии//
Творчество Тэффи и русский литературный процесс. М., 1999. С. 117.
2 Львов Л. Памяти Тэффи// Возрождение. Париж, 1952, №24. С.34.
3 Васютинская В. Н.А.Тэффи//Тэффи. Печальное вино. Воронеж, 2000. С.556.
«привязанность» Надежды Александровны к сотрудничеству с ежедневными газетами. Ему же принадлежит попытка проанализировать не только литературное творчество писательницы, но и ее участие в газетной и журнальной периодике русской эмиграции.
Американская исследовательница Элизабет Нитраур опубликовала одну из самых проникновенных и объективных статей о жизни и творчестве писательницы «Жизнь смеется и плачет...» в качестве предисловия к сборнику рассказов и воспоминаний Тэффи «Ностальгия» (Ленинград, 1989год). Год спустя в свет вышли сразу три книги, объединившие рассказы Тэффи разных лет: одна в Минске и две в Москве. В этих сборниках исследователям О. Михайлову, Е. Трубиловой и Д. Николаеву удалось создать яркие, самоценные и не похожие друг на друга очерки жизни и творчества незаслуженно забытой писательницы.!
Имя Тэффи и краткую историю ее творчества можно встретить и в библиографическом словаре «Русские писатели», выпущенном в 1990 году в Москве.
В 1993 году в книге А.Д. Алексеева «Литература русского зарубежья. Книги 1917-1940: Материалы к библиографии» были перечислены почти все, изданные в эмиграции, сборники рассказов Тэффи. В этом же году в Москве была издана еще одна важная книга в процессе изучения и осмысления наследия русской эмиграции -«Литература русского зарубежья возвращается на родину». В этой книге были представлены все сборники рассказов Тэффи, а также вспомогательная литература и критические статьи о творчестве писательницы, увидевшие свет за последние годы.
1 См.: Трубилова Е.М. В поисках страны Нигде// Аверченко, Тэффи. Рассказы. М., 1990. Михайлов О. Два портрета// Аверченко, Тэффи. Юмористические рассказы. Минск, 1990. Николаев Д. Жемчужина русского юмора//Тэффи. Юмористические рассказы. М., 1990.
Первая попытка изучить эмигрантский период творчества Тэффи по выпущенным писательницей сборникам за границей была предпринята в 1994 году Еленой Максимовной Трубиловой. Ее диссертация «Творческий путь Тэффи (эмигрантский период)» остается одним из самых авторитетных исследований в данном направлении. В 1999 году в Москве вышла книга Л.А. Спиридоновой «Бессмертие смеха: комическое в литературе русского зарубежья» с подробной главой, посвященной анализу данного периода творческого наследия Тэффи. В это же время Институт мировой литературы им. A.M. Горького, РАН выпустил сборник «Творчество Тэффи и русский литературный процесс первой половины XX века», основу которого составили материалы международной юбилейной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рождения и 45-летию со дня смерти писательницы. Сборник содержит весьма ценные и любопытные статьи по многим вопросам, связанным с литературным наследием Тэффи, но, к сожалению, история многолетнего сотрудничества писательницы с одной из самых влиятельных газет Русского Зарубежья «Последние новости» не нашла в нем своего отражения.
Специфика большинства отечественных исследований эмигрантского периода творчества Тэффи заключается в том, что их авторы в своих выводах опираются на изучение изданных в разное время сборников рассказов писательницы, а не на собственно сами периодические издания, в которых эти рассказы впервые появились. Как известно, после окончания второй мировой войны, вследствие экономического кризиса, в котором оказалась Европа, многие из задуманных писательницей сборников так и не вышли в свет. Соответственно, полное понимание и анализ тематики и проблематики произведений Тэффи возможно только при систематическом изучении периодических изданий, с которыми писательница сотрудничала в это время.
Научная новизна исследования в том, что впервые предпринимается анализ публицистической деятельности Н.А.Тэффи в газете «Последние новости». Акцентируется внимание на развитии публицистических жанров в творчестве писательницы, особенностях ее художественного мастерства и отражения действительности. Газетные выступления писательницы рассматриваются в контексте общих настроений и духовных поисков русской эмиграции.
Цели и задачи исследования состоят в стремлении изучить публицистическое творчество эмигрантского периода Н.А.Тэффи. Опираясь на материалы газеты «Последние новости», с которой Тэффи была связана на протяжении весьма долгого периода своей жизни, автор пытается не только прояснить многие вопросы в литературной биографии писательницы, но и проследить эволюцию ее творчества.
Для достижения указанной цели ставятся следующие задачи:
обозначить основные мотивы и общий характер дореволюционного журналистского творчества;
выявить специфику и отличительные черты публицистических выступлений Тэффи в 1920 и конце 30-х годов в газете «Последние новости»;
проанализировать жанровую палитру и особенности публицистического мастерства;
показать важность изучения газетных выступлений Тэффи для журналистов-практиков.
Объектом исследования являются материалы, опубликованные Н.А. Тэффи на страницах ведущей газеты русского зарубежья «Последние новости». Таким образом, хронологические рамки исследования - 1920 - 1940 годы. Следует особо отметить, что большая часть рассмотренных в данной диссертации произведений 1920 года и конца 30-х никогда не переиздавалась, следовательно, оказалась недоступной для большинства исследователей.
Методологические и теоретические основы диссертации.
Комплексный характер исследования объясняет необходимость привлечения работ по истории отечественной журналистики Б.И Есина, Г.В. Жиркова, И.В. Кузнецова, Р.П. Овсепяна, М.Я. Махониной, А.Г. Менделеева; по теории журналистики и публицистики, типологии периодических изданий и публицистических жанров В.М. Горохова, Е.И. Журбиной, В.Я. Канторовича, Э.А. Лазаревич, В.Д. Пельта, Е.И. Пронина, Е.П. Прохорова, Я.Р. Симкина, Б.В. Стрельцова, М.И. Стюфляевой, В.В. Ученовой, М.В. Шкондина и др.; по проблеме языка и стиля публицистики Ю.А. Бельчикова, К. И. Былинского, Л.М. Грановской, Г.Я. Солганика.
Перечисленные выше труды по проблемам публицистического творчества позволили глубже и обстоятельнее раскрыть тему диссертации. Были использованы также метод сравнительного анализа источников, систематизация обширного фактического материала, критическая оценка исследований, входящих в библиографию диссертационной работы.
Наиболее важными при написании диссертации оказались периодические издания (газеты «Последние новости», «Русское слово», журнал «Возрождение»), многочисленные мемуары, принадлежащие современникам, друзьям и коллегам Н.А.Тэффи, а также ее собственные воспоминания и письма.
Особенно ценной оказалась мемуарная литература, содержащая важные сведения об исследуемом периоде творчества писательницы - 20-30-х годах прошлого века. Авторы Г. Адамович, Г. Алексинский, В. Васютинская, Дон-Аминадо, И. Одоевцева, П. Пильский, А. Седых, Ю. Терапиано, 3. Шаховская, И. Ясинский и др. отразили в своих воспоминаниях не только ключевые моменты биографии Тэффи, но и ее взгляды на собственное творчество, основные слагаемые мировоззрения и общественную позицию.
В данной работе используется также обширный справочный и фактический материал о писателях и литературных направлениях русского зарубежья, основных периодических изданиях и центрах сосредоточения русских беженцев. Справочная литература, словари и энциклопедии помогли уточнить и объективно оценить процессы, которые происходили в истории журналистики и публицистики русского зарубежья.
Практическое значение работы в том, что исследование публицистического творчества выдающейся русской писательницы XX века Н.А.Тэффи, позволяет не только прояснить отдельные моменты ее литературной биографии и мировоззрения, но и глубже осмыслить процессы, происходившие в истории новейшей отечественной журналистики 20-30-х годов. Выводы, представленные в диссертационной работе, а также приложения будут полезны как издателям и составителям сборников рассказов писательницы, так и всем последующим исследователям ее творческого наследия.
Структура диссертации определена целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и двух приложений с полным перечнем всех материалов, опубликованных Тэффи на страницах «Последних новостей» в 1920 году и в период с 1937 по 1940 год.
Отдельные части диссертации были опубликованы в книге «Журналисты XX века: люди и судьбы», выпущенной в издательстве «ОЛМА-ПРЕСС» в 2003 году, в журнале «Меди@льманах» (№2, 2003 год), в сборнике «Ломоносв - 2004». Материалы международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых» (Москва, МГУ, 2004), в сборнике «Неизвестные страницы отечественной журналистики. Сборник научных статей кафедры истории отечественных СМИ факультета журналистики МГУ. (Сдано в печать).
Творчество Тэффи в дореволюционной российской журналистике
Многочисленные поклонники Надежды Александровны Тэффи в своих воспоминаниях и мемуарах единодушно утверждают, что она была одной из самых обаятельных, остроумных и элегантных женщин своей эпохи. «Какая она была рассказчица, как умела она мимикой оживить рассказ, взять нужный акцент, воплощая то актрису, то девочку, то бабу, то шофера такси»1, - с восторгом вспоминает Зинаида Шаховская. Но самый главный талант Тэффи (помимо литературного, разумеется) - ее удивительная доброта и человечность. «Надежда Александровна была не только талантлива, остроумна, с редким у женщины юмором, но еще и доброжелательный человек, старалась мирить, не ссорить, что так свойственно многим другим. Она говорила: «ну, вот кошка пробежала и убежала, ее больше нет, так можно же вернуться к прежним дружеским отношениям»,2 - рассказывает о Тэффи В.Крымов, литератор и журналист, близко знавший писательницу. Даже в последние, самые трудные годы своей жизни, во время тяжелой болезни она не позволяла себе выглядеть плохо и мучить окружающих жалобами и просьбами о помощи. Напротив, она не переставала шутить и подсмеиваться над своей старостью.
...Надежда Лохвицкая (в замужестве Бучинская) родилась в известной петербургской семье 27 апреля (9 мая) 1872 года. Прадед Кондратий Лохвицкий (1774 - 1830) увлекался мистическими учениями и писал стихи на «магические темы» во времена Александра Первого. Именно это обстоятельство позволило его правнучке Надежде в автобиографической анкете Ивану Фидлеру назвать свой литературный дар «наследственным» и «атавистичным». Отец Александр Владимирович Лохвицкий (1830 - 1884) был адвокатом, талантливым и остроумным оратором, автором многочисленных научных трудов, издателем и редактором «Судебного вестника». О выдающихся способностях Александра Владимировича в области юриспруденции писал в свое время Антон Чехов: «Прочность и постоянство законов природы заключается в том, что их не может обойти адвокат (кроме Лохвицкого, конечно)».1
Надежда Александровна Тэффи выросла в большой и дружной семье: «Воспитывали нас всех вместе и на один лад, - вспоминала писательница, - с индивидуальностями не справлялись и ничего особенного от нас не ожидали».2 С детства она отличалась характером впечатлительным: «Помню, как первый раз ребенком услышала в балете в Мариинском театре «Соло на арфе» Цабеля. Я была так потрясена, что, вернувшись домой, ушла одна в гостиную, обняла жесткую диванную подушку с вышитой бисерной собачкой и плакала...»3
Чувствительные барышни Лохвицкие, Мария, Варвара, Лидия, Надежда и Елена, очень рано пристрастились к чтению и читали все без разбору. Надежда Александровна в детстве больше всего любила Толстого, десятки раз перечитывала его «Детство и Отрочество». Позже, в старших классах гимназии на Литейном проспекте ученицы просто обожали Андрея Болконского, главного героя романа Л.Н.Толстого «Война и мир». Конечно, в него была влюблена и наша героиня: «Я влюблена в князя Андрея Болконского. Я ненавижу Наташу, во-первых, от того, что ревную, во-вторых, от того, что она ему изменила».4 После долгих раздумий и душевных терзаний тринадцатилетняя гимназистка Лохвицкая вместе со старенькой няней отправляется домой к великому писателю, чтобы попросить его не убивать своего любимого героя в конце романа. Многие годы спустя Тэффи с присущим ей юмором вспоминала об этом походе на страницах парижской газеты «Последние новости» в рассказе «Мой первый Толстой».
Неудивительно, что начитанные и очень образованные дети активно пробовали свои силы в литературе: «В нашей семье все дети писали стихи. Писали втайне друг от друга стихи лирические, сочиняли вместе стихи юмористические, даже экспромтные».1 Надя Лохвицкая гордилась одой собственного сочинения, приуроченной к юбилею любимой гимназии:
«...И пусть грядущим поколениям, Как сон, сияет правды свет, Здесь, в этом храме просвещенья, Еще на много, много лет».2
Первой популярность на литературном поприще снискала старшая сестра Надежды Александровны Мария. Под именем Мирра Лохвицкая она публиковала стихи и несколько раз была награждена Пушкинской премией. Наставником Марии в поэтическом творчестве был Игорь Северянин, а влюбленный в нее Константин Бальмонт посвящал свои стихи «русской Сафо». Мирра Лохвицкая прожила очень короткую, но яркую и стремительную жизнь. Современники вспоминали о ней как о необычайно талантливой, очаровательной и хрупкой девушке. В своих стихотворениях Мирра воспевала любовь, страсть и чувственные наслаждения. Она рано вышла замуж за человека, весьма далекого от мира поэзии и искусства, и родила пятерых детей. «Мирра Лохвицкая писала смелые эротические стихи, среди которых славился «Кольчатый змей», и была самой целомудренной замужней дамой в Петербурге», -писал журналист и литератор И. Ясинский. С теплым чувством о Марии вспоминал Иван Бунин: «Все воображали ее себе чуть ли не вакханкой, совсем не подозревая, что она... большая домоседка, по-восточному ленива: часто даже гостей принимает лежа на софе и капоте, и никогда не говорит с ними с поэтической томностью, а, напротив, болтает с ними здраво, просто, с большим остроумием, наблюдательностью и чудесной насмешливостью, - все, очевидно, родовые черты, столь блестяще развившиеся у ее сестры Н.А. Тэффи».1
Варвара Лохвицкая под псевдонимом Мюргит помещала свои очерки в «Новом времени», а ее пьесы ставили в модном экспериментальном театре «Кривое зеркало». Самая младшая Елена не уступала сестрам в литературном мастерстве и тоже сочиняла пьесы для разных петербургских театров. Правда, старший брат, Николай, к литературе остался равнодушным и связал свое будущее с карьерой военного. Он дослужился до чина генерала, командовал экспедиционным корпусом во Франции. Это о нем писала Тэффи в письме своей дочери: «Твой дядюшка генерал Лохвицкий имел английский орден, который давал право быть баронетом».2
Надежда особенно была близка со своей младшей сестрой Еленой. «Младшая моя сестра Лена... Она всегда была со мной рядом, мы вместе росли. Всегда у своего плеча видела я ее розовую щеку и круглый серый глаз... Лена тоже рисовала. Она всегда делала то же, что и я. Когда я хворала и мне давали лекарство, то и ей должны были накапать в рюмочку воды...»3
В центре русского зарубежья начала 20-х годов
«В силу разных причин политическим центром русской эмиграции с самого начала стал Париж»,1 - утверждает Глеб Струве, один из самых авторитетных исследователей истории и литературы Русского Зарубежья. Особую притягательность столицы Франции для русских Струве объясняет финансовыми причинами: именно в Париже обосновался Торгово-промышленный и финансовый Союз, в руках которого имелись довольно крупные денежные средства. Французские власти относились к русским беженцам достаточно лояльно и выдавали виды на жительство на большие сроки, что также было в интересах практически бесправных эмигрантов. Многие исследователи говорят и об исторических причинах особой симпатии русских и французов. Например, Елена Менегальдо, автор изящного труда «Русские в Париже. 1919-1939», указывает на особенное родство русской и французской культуры, а также на многовековую политическую близость России и Франции. Дорогу во Францию для русского дворянства первым открыл Петр Первый в начале XVIII века, а период с 1880 по 1917 год Менегальдо и вовсе называет «золотым веком» в отношениях двух стран.2
По жестокой иронии судьбы, в двадцатых годах XX века для многих русских беженцев Париж, этот прекрасный город, воспетый художниками и поэтами, символ роскоши, блеска и легкого отношения к жизни, стал жалким и временным прибежищем, небольшой остановкой в долгом и скорбном пути. Сначала французы уважительно называли их «политическими эмигрантами», а потом просто - русскими... Они легкомысленно считали, что все русские - князья и генералы, в прошлом - баснословно богатые, а теперь - просто нищие шоферы такси с удивительной осанкой и выправкой. «Лерюссы» местное население интриговали, затем раздражали, а после - и вовсе оставляли равнодушными. Русские селились в Париже и его пригородах, объединялись в общества и организации, открывали русские церкви и рестораны. Они основали Русскую среднюю школу, Высший технический институт, Высшую русскую школу общественных наук, русское отделение в университете Сорбонны, общество помощи бывшим русским военным, Русскую военную миссию, общество попечения о русском солдате, управление русского красного креста, бюро русской прессы...
В первое время русские эмигранты селились поближе друг к другу и часто занимали целые дома и улицы в одном районе. В XV квартале Парижа можно было найти самые дешевые квартиры, их русские жильцы работали на заводах «Рено» и «Ситроен». Здесь, на улице Конвансьон, в начале 30-х поселится писатель Роман Гуль и его супруга. Они будут тяжело жить, скудно питаться и ходить по городу только пешком, потому что не будет денег даже на трамвайный билет... Куда больше повезет семьям Цетлиных и Мережковских: еще до революции им удалось купить квартиры в престижных парижских районах, между XVI округом и пригородом Нейи. Именно здесь они откроют свои литературные салоны и будут собирать гостей. Салон Михаила Цетлина, литературного критика и коллекционера живописи, привлекает людей солидных, с приличной репутацией, например, политических деятелей - Милюкова и Керенского. Салон Дмитрия Мережковского и его супруги Зинаиды Гиппиус, напротив, открыт для молодых поэтов и писателей. В доме № 11 по улице Колонель-Бонне по традиции устраивают Религиозно-философские собрания и литературные вечера. Часто появляются соседи Борис Зайцев и Алексей Ремизов, а также писательница Надежда Тэффи. «Эвакуировавшись из СССР в Константинополь, Тэффи недолго оставалась там и уже в 1920 году поселилась в Париже. Первое время жила в отеле, а потом обосновалась в квартире со своими друзьями -артисткой Т.А.Оксинской-Лавровой и ее мужем»,1 - вспоминает Г.Алексинский, известный политик, депутат второй Государственной Думы и хороший приятель Н.Тэффи.
Пребывание писательницы в Константинополе, и в самом деле, было недолгим, но оставидо в ее душе множество ярких впечатлений. В 1921 году в Берлине вышла книга «Стамбул и солнце», в которой Тэффи подробно рассказывает о том, каким увидели этот древний город русские беженцы. «Прищурив золотые ресницы, смотрит сонный Босфор на чужую суету жизни», - пишет Тэффи. Русские беженцы торопливо снуют по улицам старого города, равнодушного, погруженного в неведомые мысли. Здесь каждый занят своим делом, и местных жителей вовсе не интересуют несчастные русские эмигранты. Турецкие торговцы сходят с ума от собственного крика и к вечеру не способны нормально разговаривать даже с собственными покупателями.
Дон-Аминадо, старый друг и коллега Тэффи по работе в газете «Русское слово», в книге «Поезд на третьем пути» рассказывает о своей первой встрече с писательницей в Париже: «Н.А.Тэффи приехала на месяц раньше, чувствовала себя старой парижанкой и в небольшом номере гостиницы, неподалеку от церкви Мадлен, устроила первый литературный салон, смотр новоприбывшим, объединение разрозненным».3
Открыть собственный литературный салон - было горячим желанием Надежды Александровны, таким образом, она надеялась подбодрить своих друзей и знакомых, волею судьбы оказавшихся вдали от Родины. Когда-то в Петербурге в ее квартире часто собирались знакомые художники, писатели и поэты, и Тэффи надеялась воскресить эту прекрасную традицию.
«Скоро состоится открытие моего салона, - писала Тэффи в письме Г. Алексинскому, - народу, очевидно, будет гибель. И мне, очевидно, будет гибель. Отвыкла от болтовни и все слова путаю...»1
Первый же вечер в салоне писательницы прошел с большим успехом, если, конечно, можно назвать успешным собрание растерянных, усталых и чудом уцелевших людей, в считанные дни потерявших свою страну, свой дом и своих близких. Впоследствии Тэффи прозвала свой салон «птичьим двором» за постоянную суету и неразбериху, но вечера устраивала постоянно, по четвергам, до тех пор, пока были силы и позволяло здоровье. Очевидно, что именно здесь, в разговорах с самыми разными людьми писательница находила темы для своих будущих рассказов. Именно так на свет появился рассказ «Ке фер?», который Тэффи опубликовала в первом номере газеты «Последние новости». Дон-Аминадо утверждает, что историю о забавном русском генерале-беженце, на старости лет оказавшемся в Париже, Тэффи рассказал один из ее гостей, Александр Арнольдович Койранский. «Выдумал ли он его недавно или тут же на месте и сочинил, но короткий рассказ его не только сразу поднял температуру на много градусов, вызвал всеобщий и искренний восторг, но в известной степени вошел в литературу и остался настоящей зарубкой, пометкой, памяткой для целого поколения».2
Изменения в жизни и мировоззрении Тэффи
Возвращению Тэффи в газету «Последние новости» предшествовала весьма благожелательная рецензия Георгия Адамовича на выход в свет ее новой книги «Ведьма». Критик отметил, что чтение произведений писательницы для него - это всегда приятная встреча с умным человеком: «Оттого и удовольствие читать Тэффи: с первых страниц удивляешься и радуешься, как будто глядя на то, что знакомо уже давно, но лишь сейчас, в данную минуту, сверкнуло новой краской».[
Сборник «Ведьма», выпущенный Тэффи в 1936 году, стал шестой самостоятельной книгой в ее эмигрантской жизни (не считая переизданий дореволюционных рассказов и стихов). Эта книга была высоко оценена критикой русского зарубежья. Литератор и журналист Петр Пильский отмечал, что основное содержание нового сборника Тэффи «отзвук, отражение тени, голоса прошлого, русские легенды, приметы, сказания, суеверия - таинственный и фантастический мир, замирающий, почти замерший, и теперь вновь воскрешенный, как некая драгоценность, как исповедь простых душ, как отлетевшая жизнь, былой неповторимый быт».2 П.Бицилли говорил о том, что писательница умеет «видеть то, на что мы привыкли смотреть как на «постороннее», «мертвое», как на вещи «низшего порядка», живым, родным, «нашим».3 Кстати, сама Тэффи книгу «Ведьма» считала одной из самых лучших в своей жизни: «В этой книге наши древние славянские боги, как они живут в народной душе, в преданиях, суевериях, обычаях. Все, как встречалось мне в русской провинции, в детстве. Эту книгу очень хвалили Бунин, Куприн и Мережковский, хвалили в смысле отличного языка и художественности».1
На первый взгляд кажется, что за семнадцать лет отсутствия Тэффи в «Последних новостях» в жизни писательницы не случилось кардинальных перемен. Тэффи по-прежнему оставалась лидером русской эмигрантской колонии в Париже и продолжала широко сотрудничать с периодическими изданиями Русского Зарубежья. Место «Последних новостей» в ее творческой жизни занимает ежедневная газета «Возрождение», которая начинает выходить в Париже в 1925 году. Писательница активно сотрудничает с этим изданием вплоть до 1936 года, когда газета изменяет периодичность выхода и становится еженедельной.
Во всех житейских невзгодах Надежда Александровна сохраняла свое редкое, удивительное обаяние. «Тэффи, в сущности, была единственной «дамой» литературного Парижа - не «литературной дамой», а очаровательной, хорошо воспитанной и «столичной» дамой»,2 -вспоминала Зинаида Шаховская. О полноте и насыщенности эмигрантской жизни писательницы можно судить по ее участию в общественных мероприятиях. Например, в одном только 1925 году Тэффи появляется на вечере памяти А. Аверченко в марте, в мае она выступает в Клубе молодых литераторов, в октябре на «Вечере юмористов», а через месяц появляется в роли хозяйки бала, устроенного журналом «Иллюстрированная Россия»...
Очаровательная «столичная дама» стала постоянной участницей всевозможных благотворительных концертов, детских балов, литературных вечеров и встреч, сбор от которых, как правило, поступал в пользу безработных, больных, ветеранов, нуждающихся студентов... И повсюду популярная писательница поспевает, репетирует с актерами, читает веселые скетчи и по-прежнему развлекает публику своими шуточными миниатюрами и юморесками. При этом по собственному признанию Тэффи, публичные выступления на протяжении всей жизни наводили на нее самый настоящий ужас и необъяснимый страх: «Ничем не могу объяснить то невыносимое отвращение, которое я питаю ко всяким своим публичным выступления. Сама не понимаю, в чем тут дело»,1 - писала Тэффи в своих «Воспоминаниях».
Тэффи занимается устройством дел знакомых и незнакомых людей, организует сбор средств на создание фонда памяти Шаляпина, на открытие библиотеки имени А.И. Герцена в Ницце, а также регулярно появляется в «Очаге друзей русской культуры» со своими юмористическими лекциями. Публика особенно любила авторские выступления Тэффи, современники писательницы единодушно утверждали, что рассказчицей она была неподражаемой: «Какая она была рассказчица, - вспоминала Зинаида Шаховская, - как умела она мимикой оживить рассказ, взять нужный акцент, воплощая то актрису, то девочку, то бабу, то шофера такси, говоря и за умного, и за глупого, и за бедного, и за богатого».2
В личной жизни писательницы за эти годы произошли многие трагические события. Близкие друзья покидали Тэффи. Первым из жизни ушел старый товарищ и верный единомышленник Аркадий Аверченко. Тэффи сразу откликнулась на смерть друга, выступала в Париже на вечере его памяти, читала свои воспоминания о первой встречи с Аверченко. В 1931 году умер близкий друг писательницы, Павел Андреевич Тикстон, о котором в своем письме критику Михайлову вспоминала приятельница Тэффи Верещагина М.Н.: «Он баловал ее, исполняя ее малейшие желания. Она не отходила от господина Т. во время всей его болезни до последней минуты его жизни. Т. посвящена «Книга Июнь», изданная в Белграде».1
Многие коллеги Тэффи по литературному цеху возвращались в Советскую Россию. Уехал старинный приятель Алексей Толстой с женой Натальей Крандиевской. Тэффи на всю жизнь запомнила слова Толстого, сказанные ей на прощанье в Берлине: «Ты понимаешь, что мне без России жить нельзя. Я иссяк. Мне писать не о чем. Мне нужны русские люди и русская земля. Я еще многое могу сделать, а здесь я пропал».2 К счастью, Тэффи удалось избежать литературного кризиса в эмиграции, и возвращаться в Советскую Россию она никогда не собиралась. «После окончания второй мировой войны ее, действительно, звали в СССР и даже, поздравляя с Новым годом, желали успехов в «деятельности на благо советской Родины». На все предложения Тэффи отвечала отказом». Писательница мрачно шутила, что боится снова оказаться в России: ее может встретить плакат «Добро пожаловать, товарищ Тэффи», а на столбах рядом будут висеть Зощенко и Ахматова... Кстати, «приветы» из Совдепии Тэффи регулярно получала и раньше в виде своих собственных книжек, изданных на родине без ее согласия. В одном только 1926 году в Москве и Ленинграде вышли в свет шесть сборников писательницы с уничижительными предисловиями, в которых авторы называли ее «обывательски-юмористичной», «беленькой», а также «бытописательницей зловонных язв эмиграции».4 Один из советских критиков запальчиво отметил, что «Тэффи не видит и не может видеть жизни заграничных рабочих, она не может ощущать вскипающих сил нового класса, несущего обновление всему общественному строю. Отвратительные же гримасы кабацкого веселящегося Парижа запечатлены писательницей ярко и правдиво».1 Дело дошло до того, что мягкая и тактичная Тэффи в своей статье «Вниманию воров!», опубликованной в 1928 году в газете «Возрождение», категорически запретила переиздавать свои книги в Советской России.
Тайна «смеющихся слов»
Удивительная легкость особенного, неподражаемого стиля Тэффи, восхищала и современников писательницы, и ее читателей последующих поколений. Многие исследователи, известные писатели и публицисты пытались разгадать тайну очарования смешных и грустных произведений великой юмористки. По этому поводу Г.Иванов писал, что «Тэффи-юмористка - культурный, умный, хороший писатель. Серьезная Тэффи -неповторимое явление русской литературы, которому через сто лет будут удивляться».1 Петр Пильский отмечал ее «внутреннюю сдержанность» и «чуткость аристократической души»: «У Тэффи чудесный литературный слух, оберегающий от рискованных излишеств, неосторожных выражений, ранящих словесных стрел».2 Георгий Адамович говорил о том, что «какой-то смутный, благодатный восторг, обращенный к миру и бытию, в основе ее писаний присутствовал неизменно». Элизабет Нитрауэр подчеркивала, что лучшие произведения Тэффи несомненно принадлежали к «высокому искусству», «секрет которого почти невозможно описать в точных терминах»4.
В современной критике за Тэффи закрепилась слава писательницы не просто талантливой, а «универсальной». М. Каллаш говорила о том, что «Тэффи в нашей литературе (и только ли в нашей!) - явление единственное и едва ли повторимое. Многоликая, независимая, сама по себе, ни на кого не похожая Тэффи».5 Основанием для подобного заявления послужила своеобразная «всеядность» Надежды Александровны. Она одинаково талантливо писала юмористические рассказы, фельетоны, лирические стихи, басни, театральные пьесы и даже критические статьи...
О том, какая тяжелая и упорная работа скрывалась за этой видимой легкостью и «универсальностью», рассказывают друзья Тэффи. Дон-Аминадо, коллега писательницы по работе в газете «Последние новости», утверждает, что она писать «терпеть не могла, за перо бралась с таким видом, словно ее на каторжные работы ссылали, но писала всегда много, усердно».1 В. Васютинская вспоминала, что в годы эмиграции Тэффи было особенно трудно работать: «Нечеловеческого напряжения стоило ей подчас и писание рассказов из эмигрантского быта, пересыпанных острыми словечками, меткими замечаниями, неподдельным остроумием. За стеной ее рабочего кабинета медленно угасал тяжело больной, день и ночь нуждающийся в ее присутствии, заботах и уходе. И она годами окружала его своей нежностью, бдела над ним неотступно и... писала развлекавшие читателей веселые рассказы».2
Марк Алданов, страстный поклонник таланта писательницы, сокрушался, что Тэффи не пишет больших по объему произведений: «Какая романистка пропадает в Тэффи!»3 В статье «Как я живу и работаю»4 писательница в шутку заметила, что не собирается писать «большой вещи», потому что нет «большого стола». Однако, спустя четыре года, 17 августа 1930 года газета «Возрождение» начала публиковать «Авантюрный роман» Тэффи (этот роман вышел отдельным изданием в 1932 году). Среди достоинств нового произведения исследователь Глеб Струве отметил довольно сложную форму: «За внешним планом авантюрного сюжета сквозит... внутренний второй план (впрочем, во всех лучших вещах Тэффи есть это подводное течение, которого может не заметить поверхностный читатель, ожидающий от нее только юмора)». Критика к дебюту известной писательницы в жанре большой прозы отнеслась неоднозначно, но, в целом, благожелательно. Современные литературоведы называют этот роман «центральным произведением в творчестве Тэффи эмигрантского периода, который оказал значительное влияние на дальнейшее развитие «малых жанров» в ее прозе».2
Однако особенно ярко и всесторонне своеобразный талант Тэффи раскрылся именно на страницах периодических изданий. Сотрудничество с ведущими газетами и журналами дореволюционной России и Русского Зарубежья всегда было важной статьей в творчестве Надежды Александровны. Она, как никто другой, ценила возможность, которую предоставляла ей газетная работа, - прямого, двустороннего контакта со своим читателем. Как известно, первое признание Тэффи получила в качестве блестящего автора-фельетониста многих дореволюционных изданий, среди которых «Биржевые ведомости», «Речь», «Свободные мысли», «Утро. Понедельник» и др. Под влиянием газетной работы сформировался предпочтительный стиль выступления - как правило, это короткий, тщательно продуманный фельетон (реже рассказ) на острую и злободневную тему, написанный быстро, ярко и образно. Особенно эта тенденция проявилась во время сотрудничества Тэффи с газетой «Русское слово» (1909 -1917 годы), а затем в начале 1920 года в Париже, на страницах газеты русских эмигрантов «Последние новости». Тэффи в полной мере разделяла мнение В. Дорошевича о том, что «непременным условием фельетона» является «остроумие мысли», «очень ловкая, яркая, выпуклая ее постановка».3
В газетных материалах Тэффи счастливо соединились острота, новизна и актуальность, свойственные лучшим образцам публицистики, и несомненная, высокохудожественная «отделка», которая выдает в ней редкий и самобытный талант большого писателя. Интересно, что сама Тэффи нередко называла свои небольшие произведения, опубликованные на страницах газет, миниатюрами: «В миниатюре взвешено каждое слово, каждое движение. Оставлено только самое необходимое».1 В предисловии к сборнику «Земная радуга» Тэффи призналась, что у нее, как и у каждого писателя, есть привычка запоминать «маленькие быстрые впечатления - картинки, сценки, типы, разговоры».2 Все это когда-нибудь пригодится «как деталь, как мелочь в большой вещи, когда по закону ассоциации всплывает в памяти впечатление».3 Писательница виртуозно умела оперировать этими «деталями из жизни», находить им правильное применение, то единственное место в тексте, в котором они заиграют всеми цветами радуги. М. Осоргин особенно отмечал «умный и великодушный аристократизм слова» Тэффи, а Михаил Зощенко называл слова писательницы «прекрасно смешными» и отмечал, что «во всех ее рассказах какой-то удивительный и истинный юмор ее слов, какая-то тайна смеющихся слов, которыми в совершенстве владеет Тэффи».4
«Принадлежу я к чеховской школе, а своим идеалом считаю Мопассана. Люблю я Петербург, любила очень Гумилева, хороший был поэт и человек», - писала Тэффи в «Автобиографической исповеди».5 В этом признании - истоки художественного мастерства Тэффи. О схожести литературных приемов Чехова и Тэффи упоминают многие исследователи творчества писательницы. Пристальное внимание к внутреннему миру отдельного человека, исследование его психологии, личной судьбы и трагедии, противопоставление маленького героя и огромного мира, а также частое использование внутреннего монолога, особый лаконизм и точность в подборе слов - все это роднит обоих писателей. Михаил Зощенко, исследуя художественную манеру Чехова и Тэффи, писал: «Чехов. Одинаковость. Непомерная. Рассказы Чехова и рассказы Тэффи. Если не сравнивать по силе творчества».1 Глеб Струве, развивая эту же мысль, подчеркивал, что родство не только в «экономии художественных средств», но и в изображении «пошлости человеческой жизни».2
