Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Парламентская журналистика как объект научного исследования 19
1.1. Исторические предпосылки исследования парламентской журналистики 19
1.2. Теоретическая база исследования парламентской журналистики 32
Выводы 55
ГЛАВА 2. Когнитивно-прагматические аспекты изучения идеологизированного дискурса 58
2.1. Идеологизированный дискурс в композиционной схеме контекста 58
2.2. Принципы организации идеологизированного дискурса 76
2.3. «Образ журналиста» в парламентской журналистике 86
Выводы 112
ГЛАВА 3. Речемыслительная организация идеологизиро ванного дискурса в текстах парламентской журналистики
3.1. Текстовые структуры выражения концептуальной мысли 115
3.2. Заголовочный комплекс в современных текстах парламентской журналистики и его воздействие на адресата 129
3.3. Риторические приемы в текстах парламентской журналистики 140
Выводы 161
Заключение 163
Библиография
- Теоретическая база исследования парламентской журналистики
- Принципы организации идеологизированного дискурса
- «Образ журналиста» в парламентской журналистике
- Заголовочный комплекс в современных текстах парламентской журналистики и его воздействие на адресата
Теоретическая база исследования парламентской журналистики
Цицерон в своих речах провозглашал роль оратора как политического и государственного деятеля, который так же «управляет государством», как и специальные субъекты управления, но с задачей воздействия «на человеческие чувства, нравы, мышление и жизнь». В трактате «Оратор» (46 г. до н. э.) он сформулировал задачу политического оратора в следующем: «убедить, доставить наслаждение, подчинить себе слушателей». Его политический идеал – «единомыслие всех достойных» и неуклонное следование «нравственному долгу, совпадающему с общественным благом и мировым законом». Поэтому его ораторский идеал – «сознательное владение всеми средствами, способами убедить».
Для Марка Фабио Квинтилиана, римского ритора I века н. э., искусство убеждать было связано со словесным даром оратора и умением рассуждать. И что имеет особую ценность в политических (следовательно, и парламентских) дебатах, это – умение управлять психикой человека, возбуждать в нем чувства и страсть и использовать все это в разных стилях красноречия. Он говорит о таком стиле, употребляемом для изложения дела: сильном – для возбуждения чувств и цветущем, когда автор использует приемы изобразительности. Взаимосвязь этих компонентов создает определенную мысль, составляющую главную идею текста, нужные слова формируют ее для эффективного воздействия, так как сами по себе «никакой живости не имеют» [75, с. 209].
Так, Квинтилиан обратил внимание на важную составляющую политических выступлений оратора и изложил эти принципы в 12 книгах «Риторических наставлений», где отмечает специфику разных стилей по необходимости и отстаивает мысль обучаться искусству слова оратору. Среди этих наставлений была и такая точка зрения – убедить при помощи «красивой речи», так как «высшее искусство лучше самой хорошей материи» [Там же]. Именно Квинтилиан в большей степени, чем другие авторы, связал идею мысли (и в политической ориентации) с риторическим складом выражения.
Ориентация на политическую риторику в эпоху античности определила в дальнейшем и путь острых дебатов в английском и французском парламенте. Так в книге Томаса Карлейля «Французская революция. История» (1837) (второй ее перевод на русский язык был осуществлен в 1991 г.) отмечены факты, со слов участников событий, характеризующие парламент Франции того времени, но высказаны интересные мысли об общей его сущности, политической направленности, полемике в спорах и дискуссиях и эффекте речевого воздействия. Свои мысли о роли и значении парламента автор развивает, основываясь на тезисе Ж.Ж. Руссо о том, что «законодательная власть есть сердце государства». Законодательное Собрание в Париже начало работу с 1 октября 1791 г. Структура его была демократичной. Имело «правую и левую стороны», которые вступали в прения и жаркие дискуссии: «Бурное, но благонамеренное Собрание только слишком легко воспламеняется. В нем постоянно летали искры. Вся его история есть череда вспышек и ссор при искреннем желании выполнить свою миссию…несчастные 745 избранников! Они истинные патриоты, но из слишком горючего материала: посаженные в огонь, они брызжут огнем: это сенат, состоящий из трута и ракит, в мире бурь, где постоянно летают гонимые ветром искры» [46, с. 307].
Материал книги удивительно точно раскрывает специфику текстов парламентской журналистики и является своеобразным руководством к композиции и стилю таких публикаций и в современную эпоху: от факта с объективно-реальным объяснением его сущности к субъективным и эмоциональным оценкам его восприятия.
В России активный поворот к гражданской, общественной и политической тематике произошел в эпоху Петра I, когда проводились преобразования государственных структур правления. Прежде всего, в период его царствования впервые были зафиксированы государственные задачи в новой создаваемой им России. Определились и острейшие вопросы действительности во всех сферах общественной жизни. Реформы Петра I осуществлялись на фоне острой политической борьбы с реакционными силами оппозиции, поэтому нуждались в убеждающей силе слова. Политическая сила его выступлений и эффективность влияния на людей были обусловлены не только логикой и аргументацией, силой императорского слога, но и риторикой убеждения с использованием эмоциональных, экспрессивных компонентов речи.
М.В. Ломоносов в «Кратком руководстве к красноречию» много внимания уделял ряду риторических правил, особенно характерных для стиля парламентских выступлений, когда надо не просто говорить красиво, но и доказывать свои мысли с такой силой, «чтобы упрямого преклонить на свою сторону, когда другое мнение в уме его вкоренилось» [74, с.17] .
Для гарантии успеха в укреплении государственной власти и законодательных форм общественной жизни он предлагал ряд способов организации речи: расположение по силлогизму «присовокуплением посылок к доказательствам», структурирование выступлений по особым типам речей: «согласных, прекослов-ных и сомнительных». Также он говорил о роли риторических приемов речи, которые усиливали значение пропагандируемых средств языка в воздействии на общественное и политическое сознание адресата (слушателей или читателей). Он пишет, что «просто говорить красиво – несомненно, привлекает внимание», но важно доказывать свои мысли с такой силой, «чтобы увлечь его и склонить на свою сторону». Но как это доказать, «ежели не употребить способов к возбуждению страстей на свою сторону или не утолить противных?». В планах структурирования идеологизированного текста работа Ломоносова содержала четкие ориентиры на приемы, способствующие убеждающему воздействию. Среди них выделим те, которые гарантируют успех и в парламентской тематике, это «расположения по силлогизму», когда убедительное доказательство строится системой посылок, «присовокупляемых к ним причин и взглядов как следствия размышлений». И все это вводится для усиления эффективности в риторических способах выражения.
Принципы организации идеологизированного дискурса
В конкретном представлении речь идет не только о языковых приемах, но прежде всего – о выражении типизированного мышления определенной части самих журналистов, пишущих на темы парламентской жизни. При исследовании таких текстов следует учитывать, что информация в материале на заданную тему распределяется, а затем рассматривается в иерархии ряда процедур, в частности, авторской концептуализации и коммуникативно-речевой стратегии. Учитывая дискурсивную организацию идеологизированного текста, субъект речи определяется в речетворческом процессе выражения собственного мнения и его творческих приемов, обуславливающих достоверность аргументации и убедительность речевых средств в стремлении автора добиться согласия аудитории с его позицией.
Все это нуждается в эффективном речевом обеспечении, поэтому ставится вопрос о системе лексико-семантических средств. Общая направленность этой категории была определена еще Ф.Ф. Фортунатовым – основателем Московской лингвистической школе, где он говорит о преобразовании слова в определенном речевом контексте, когда оно «в результате живых соотношений (сходства, различия, “их формальной принадлежности”)» создает «внешнюю и внутреннюю его форму», это определило идею «взаимосвязи между словами отдельного языка» и привело «к особой научной дисциплине “ о семантических сдвигах”, вскрыть которые возможно лишь при изучении связи данного слова с другими словами того же языка». Эти соотношения слов «в контексте» составляют особое «семантическое поле», в которое входят и «представления о материальности языкового знака», и экспрессивные формы его возможного означивания [109, с. 252 – 253].
Результатом такого «живого соотношения» слов в тексте как раз и является структура организации концепта, в котором словесные компоненты тесно связаны с синтаксическими и создают особое семантическое поле, соединяющее компоненты концепта. С учетом такого фактора изучаются концептуальные способы выражения идеологизированного дискурса парламентской журналистики. Сфера такого выражения может быть самая разнообразная. Это может быть жанровая специфика, идейная направленность взглядов субъекта речи, индивидуальные творческие способности речевого выражения в различных типах текста.
Таким образом, механизм идеологизированного дискурса подчиняется инициативе автора, его взглядам, установкам, мышлению. Дискурс в этом случае становится формой существования авторских условий – утвердить позицию автора в оценке, квалификации, координатах прагматической ориентации.
Отсюда при структурировании идеологизированного дискурса в парламентской журналистике учитываются особые факторы его программирования в демонстрации идеологических позиций субъекта речи (в их соотнесенности с той группой лиц, с которыми он себя отождествляет), но в обязательном аспекте личного «субъективизма», т.е. осмысления, проявляющегося в своеобразном «навязывании» какой-либо идеологии, стремлении «подчинить» своим позициям и взглядам. Такая схема и создает формы идеологизации в дискурсе.
Идеологизированный дискурс изучается в повествовательных, описательных формах высказываний, текстах-рассуждениях, в структурах комментирования и т.п., но в соотнесенности текстов парламентской журналистики с характером тематики, конкретной целевой задачей материала, с учетом стилевой (в позитивном или негативном направлении) специфики жанра и индивидуальных речевых приемов.
Чрезвычайно важным моментом в анализе данных структур является вопрос о концептуальном представлении материала – организации публицистических концептов как речемыслительных формул высказывания и развернутой цепи рассуждений, подводящих к определенному идеологическому выводу журналиста.
В монографии Е.В. Шириной дается характеристика публицистического концепта, в систему которого укладываются принципы политических концептов и парламентской журналистики: «Концепт – сложная речемыслительная категория, способная нести в себе различную информацию о личности и его язы-ке…структура не только внутреннего, языкового плана, но и внешнего, по которому объективная реальность, заложенная общим значением в слове – номинативе, получает и другое, индивидуально-личностное содержание и оценку в целенаправленном дискурсивном пространстве автора» [148, с. 257–259].
Концептуальные характеристики могут быть выражены в узком и широком пространстве текста: как специальная формула и как структура в концептуальном означивании описательного или другого текста для распространенного выражения в свободном изложении. Концептуальная организация речи ведет к выводам по анализу того или иного материала и поэтому должна получить выражение в итоговых, заключительных позициях автора.
Предосновой существования концепта в текстах парламентской журналистики, по нашему мнению, являются идеологемы, утверждающие идею авторского видения вопроса в концептуальных характеристиках и способах их языкового выражения. Само по себе понятие «идеологема» в определенной степени сходно (но не тождественно) значению слова идеограмма («письменный знак, условно изображающий понятие» [92, с. 34]), под «знаком» разумеется структура, в каком-либо виде изложения, утверждения (с точки зрения позитивного или негативного взгляда) определенной позиции автора, выраженной в словесной форме.
Идеологема входит в концептуальные формы означивания по объективно-реальному изложению, но в идеологизированном дискурсе – в соответствии с субъективным желанием говорящего лица подчинить адресата своему влиянию, привести его к согласию с собой. Характерными идеологемами парламентской журналистики являются структуры «политической составляющей» – по подчинению информации в прессе определенным политическим установкам.
В конкретном назначении политика связана с борьбой старых и новых мировоззрений, она имеет прямое отношение ко всем сферам жизни общества, включая экономику и социологию. Политика коррелирует с определенным гражданским общественным строем, а также системой всех общественных отношений в государстве.
Принципы организации идеологизированного дискурса
Следующий пример – заголовок «Промолчи – попадёшь в первачи» (И. Казаков, Известия, 2016 г., 14 июля) примечателен тем, что несёт в себе уже не сколько ироничность, сколько открытое обличение, связанное с богатым ассоциативным рядом, который порождается строчкой песни Александра Галича «Старательский вальсок», использованной в заголовке. В публикации речь идёт о депутатах Государственной Думы, которые за время работы в парламенте ни разу не выступили в ходе заседаний. Последующий текст в целом можно охарактеризовать как нейтральный, не несущий какой бы то ни было авторской оценки. Однако именно благодаря заголовку позиция автора по отношению к депутатам 137 «молчунам» предельно ясна, заголовком он выразил всё и даже, возможно больше. Ведь последние строки стихотворения А. Галича из сборника «Я выбираю свободу!» утверждают: «Вот так просто попасть в первачи! Вот так просто попасть в палачи!» Одно только использование цитаты из произведения поэта-шестидесятника настолько говорит само за себя, что читателю становится уже не важно, о чём говорится в тексте – строка А.Галича ещё до прочтения публикации сформировала резко негативное отношение аудитории к депутатам-«молчунам». А у многих читателей – ко всем депутатам вообще. Стоит отметить, что эта эмоциональная оценка, основанная на отечественном менталитете, не имеет ничего общего с обязанностями депутатов парламента с правовой точки зрения, так как деятельность членов Государственной Думы заключается в формировании законодательной базы и работы с избирателями в территориях, от которых депутаты избраны. Если говорить формально, работая в комитетах по профилю, парламентарий действительно может ни разу не выступить за всё время созыва с высокой трибуны во время заседаний Государственной Думы. Если конкретный законопроект тщательно проработан со всех сторон соответствующим комитетом и выносится в повестку дня заседания Государственной Думы, остаётся только поставить его на голосование, прения уже излишни. Кроме того, не редки случаи, когда депутаты определённого склада и политических взглядов стремятся попасть на трибуну лишь для того, чтобы «засветиться» на телевидении, стать центром внимания для корреспондентов различных СМИ. Всей этой «внутренней кухни», разумеется, из публикации Игоря Казакова не узнать, но дело своё он сделал – при помощи заголовка сформировал резко негативное мнение читателей о депутатах-«молчунах».
Удачное заглавие обычно содержит в себе основную идею публикации и предопределяет отношение читателя к тексту. Обратимся к статье «Блогеру закон написан!» (К. Редичкина, Парламентская газета, 2014 г., № 16 (с), 29 апр.). В ней идёт речь о законодательном регулировании блогосферы, а именно давно обсуждаемому «закону о блогерах». Заголовок - это перефразированная русская пословица «дураку закон не писан», и она настраивает читателя на определённое отно 138 шение к публикации. Несмотря на то, что в материале утверждается решение: «Совет Федерации поддержал думских коллег и одобрил закон», – у аудитории остаётся сомнение в исполнении данного закона, возникшее после прочтения заголовка. Помимо этого, пословица связывает в сознании читателя «блогера» и «дурака», чем тоже снижается доверие к блогерам как таковым.
В текстах политической проблематики (в том числе и о законодательной деятельности) авторы часто используют в заглавиях метафорические формы концептов, что в большей степени привлекает к публикации внимание читателей. Например: – «ИГИЛ» – это чудовищная кровавая медуза, которая расползается по всему миру» (Парламентская газета, 2015 г., 11-14 сент.). – «Бумажная децентрализация обернулась кровью у Рады» (Парламентская газета, 2015 г., 4-10 сент.). – «Депутаты хотят предотвратить повторение «ночи больших ковшей» (о сносе самовольных построек) (Известия, 2016 г.,18 фев.). Другие формы концептуальных заголовков в экспрессивной форме передают разнообразные модальные характеристики, подтверждающие достоверность концептуального утверждения той или иной позиции автора, твердого пожелания его (следует, надо, необходимо, нельзя), положительную или отрицательную оценку, настрой на размышления, императивное, волевое утверждение. Например: – «Ледникового периода в диалоге Законодателей не будет!» (Парламентская газета, 2015 г., 9-15 окт.). – «Сорос – из избы!» (Парламентская газета, 2015 г., 3-9 июль). – «Музыкантам не понравился законопроект о концертной деятельности» (Ведомости, 2015 г., 24 дек.).
Концептуальные заголовки предопределяют сущность утверждающих формул концепта в последующем тексте. Это характерно, например, для материала «“Кукушки” переполошились» ( Александр Мальчуков, Завтра, 2013 г., янв.). Тема публикации – о торопливых законах, принимаемых Государственной Думой во 139 обще и о «законе Димы Яковлева». В большей степени статья нацелена на размышления о сторонниках усыновления российских детей иностранными гражданами, которых автор представляет в негативном свете: «последствия действий “кукушек” гораздо пагубнее, чем у птичьих сородичей», « принятие Госдумой и Советом Федерации России “закона Димы Яковлева”…, запрещающего усыновление российских детей гражданами США, вызвало переполох у российских “кукушек” и их американских партнеров», «о какой лучшей доле и гуманизме твердят “кукушки”, если только в США за последние годы по вине приемных родителей погибли 19 детей».
Заглавие в газетно-журнальной прессе напрямую связано с текстом. Но характерным является соединение его с подзаголовком, называемом «врезом», лидом. Эта рубрика вместе с заглавием составляет «малый контекст». В этом случае структура создает «актуализированную конструкцию», выполняющую функцию темы последующей публикации – то есть содержит то «новое» относительно рассматриваемого вопроса, которое послужит основанием содержания текста в аспекте актуализированных в нем мыслей автора [113, с. 214– 215]. Заставка, или подзаголовок вписывается в систему структур с концептуальным означиванием «нового» в тексте.
Виды подобных подзаголовков типичны для парламентской журналистики, ибо они концентрируют внимание адресата на основном идейном смысле публикации. Так, например, Александр Чуйков, характеризуя «антикризисный план» в экономике России, в беседе с депутатом Госдумы в форме вопросительных предложений передает концептуальную оценку ответов в последующем тексте:
«Почему кризис тушат керосином? Кто выиграет сотни миллиардов от действий экономического блока Кабмина? Куда «послали» реальную экономику?» На эти и другие антикризисные вопросы отвечает депутат от «Справедливой России» Оксана Дмитриева. (Аргументы недели, 2015 г., № 4, 24 февр.).
Заголовочный комплекс в современных текстах парламентской журналистики и его воздействие на адресата
Развернутая аллюзия соединяет в себе тропеические и фигуральные риторические средства, содержащие намек на какие-либо обстоятельства и ситуации, сходные с данными. В результате имеется «второй план» значения. Это могут быть исторические или литературные ассоциации, имена, аналогичные высказывания в виде цитат, полных или частичных, известные фраземы, крылатые выражений, антитезы (противопоставление одного явления с другим) и т.д.
Характеризуя процессы аллюзии в средствах массовой коммуникации, О.В. Платонова (совместно с С.И. Виноградовым) пишет в книге-пособии «Культура русской речи», что такие структуры «многофункциональны. Они раздвигают временные рамки и расширяют культурное пространство текста; обогащают его смысловыми и эмоциональными оттенками (в том числе создают предпосылки для возникновения у читателей разнообразных ассоциаций; служат средством выражения оценки и создания комического эффекта; используются для усиления аргументации; наконец, способствуют формированию имиджа журналиста как человека высокой культуры» [25, с. 275].
Безусловно, аллюзия в парламентской журналистике не относится к распространенным приемам, но фиксируется часто в редакционных журналистско-ориентированных текстах как имеющая более сильное влияние на читательскую аудиторию; допускает свободное внедрение журналиста в обсуждаемую тематику парламентской жизни.
С точки зрения применения приёма аллюзии интересен материал, посвя-щённый принятию поправок в закон о лотереях, «Вся жизнь - игра» (Кирилл Дементьев, Российская Федерация сегодня, 2016 г., № 4, апр.). Сразу обращает на себя внимание заголовок, ассоциативно отсылающий читателя к монологу из комедии У. Шекспира и арии Германа из оперы П.И. Чайковского «Пиковая дама». На этом богатство аллюзий не исчерпывается – автор начитает публикацию с цитаты из кинофильма «Бриллиантовая рука»: «Кто возьмёт билетов пачку, тот получит водокачку!» - говорили колоритные герои старого советского фильма. С тех пор мечта о водокачке и тому подобных приятных выигрышах греет души наивных российских граждан. А с принятием поправок к закону о лотереях, доработкой которых занимался Минфин, эта мечта может стать осязаемо близкой».
Ещё один пример, в котором автор прибегнул к аллюзии, – публикация «Как пройти между Сциллой и Харибдой в системе ОМС» (Ольга Шульга, Парламентская газета, 2016 г., 12 – 18 фев.). Собственно, в заголовке эта стилистическая фигура уже проявилась; далее в тексте, отвечая на вопрос автора, председатель комитета Совета Федерации Валерий Рязанский рассуждает на тему о совершенствовании системы обязательного медицинского страхования и о связанной с ней проблеме с самозанятым населением: «Соответствующий законопроект уже разрабатывается: юристы ищут форму, как пройти между Сциллой и Харибдой, чтобы, с одной стороны, не нарушить конституционные права граждан на бесплатное здравоохранение и право заниматься тем, чем им нравится, а с другой, восстановить социальную справедливость».
Многочисленны на сегодняшний день аллюзии, в основе которых лежат современные нам и ставшие уже знаменитыми высказывания известных политиков, связанные с их деятельностью, получившие распространения в СМИ и имеющие негативные коннотации в последующих контекстах.
В текстах парламентской (и в политической вообще) журналистике нередко встречаются примеры аллюзий, напрямую или косвенно затрагивающие личность Псаки. В её публичных выступлениях оказалось столько ошибок, что будущий пытливый исследователь может составить их классификацию: географические, количественные, не имевшие место быть в действительности…и т.д. Нас же интересует, прежде всего, номинативная функция фамилии Псаки, которая стала не только синонимом непроверенной информации, но и символом невежества, уверенного в собственной непогрешимости. Именно в этом смысле и встречаются аллюзии, связанные с Псаки, в парламентских изданиях, где тема парламентской 159 жизни подаётся в широком контексте не только законодательного, но и представительного аспекта деятельности парламента. Вот лишь несколько примеров. – «А сейчас в ходе конференции посол ФРГ в РФ Рюдигер фон Фрич, оправдывая политику антироссийских санкций, повторяя ничем не обоснованные домыслы американских пропагандистов типа пресловутой Джейн Псаки, заявил: «Все знают, что военные действия на востоке Украины организованы и поддерживаются Россией, включая поставки вооружений». (Анатолий Анисимов, Парламентская газета, Вячеслав Никонов: Западные санкции — это наказание России за преступления Киевского режима, 2015 г., 9 окт.). – «Анти-Псаки, «русская торпеда», как ее называют за рубежом (Светлана Авербух, Парламентская газета, Мария Захарова: В нашей традиции женщины были императрицами!, 2015 г., 15 сент.). – «Простые и доходчивые резоны автогиганта тем не менее вызывают вопросы, ответы на которые если когда-нибудь и прозвучат, то наверняка на манер небезызвестной Дженнифер Псаки. То есть шиворот-навыворот». (Марат Абдуллаев, Парламентская газета, Дженерал Моторс: делай как я?, 2015 г., 3 апреля).
Следующий пример связан с высказыванием Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева, быстро ставшим популярным и у журналистов печатных изданий, и у блогеров.
«Денег нет, но вы держитесь!» – эта фраза, слетевшая с уст российского премьера 23 мая в Крыму в ответ на жалобу по поводу того, что пенсии не индексируются, стала уже настоящим народным слоганом предвыборной кампании «Единой России». Cтоль откровенное высказывание высшего чиновника особенно выпукло выглядит на фоне его же недавнего выступления на пленарном заседании второго этапа XV съезда «Единой России». С высокой партийной трибуны Дмитрий Медведев, он же – лидер «партии власти», изложил основные тезисы предвыборной программы «ЕдРа», которые и по точности, и по искренности, и по адекватности существенно уступают его крымской импровизации». (Александр Дьяченко, Правда, Блеф, 2016 г., 22–25 июля).
В материале Николая Конькова «А был ли бюджетик?» (Завтра, 2013 г., 3 окт.) заголовок, представленный в форме фрактаты - части общеизвестного высказывания, которое используется автором для неадекватного отношения людей к окружающей их обстановке [139], усиливает негативное представление читателей о ситуации с «трехлетним бюджетом», принятым Госдумой и Советом Федерации РФ:
«И куда делся “трехлетний бюджет на 2013-2015 годы”, о котором так много говорилось год назад и который с такой помпой был принят Госдумой, Советом Федерации, подписан президентом страны и приобрел силу закона? Господа хорошие, куда вы дели принятый вами же закон?» Далее в тексте автор отсылает читателей к классической цитате Максима Горького из «Клима Самгина», что и является квинтэссэнцией авторской позиции: «А был ли мальчик? Может, никакого мальчика - то и не было?... Молчание».
Из числа типичных форм риторического искусства в текстах с парламентской тематикой можно назвать структуры аппликации, или «коррекции-вкрапления» в изложение (описательное или повествовательное) авторских точек зрения, комментариев, оценок в характеристике объективно-реальных фактов и ситуаций эмоционально-экспрессивными компонентами, включением (часто – в скобках) отдельных замечаний, одобрения или порицания, иронии, сатиры, пародии. К ним могут относиться пафосные восклицания, речевые элементы сомнения, подтверждения, отрицания.