Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Литературно-журналистская среда Парижа в 40-50е годы XIX века
1. Новые тенденции в развитии французской журналистики середины XIX века 15
2. Феномен парижской богемы 36
3. Творчество А. Ш. Адана в контексте эпохи. «Биографические заметки» как документ своего времени 66
Глава вторая. Неизвестный Адан
1. Литературное наследие А. Ш. Адана
а) Литература и музыка в едином духовном пространстве культуры человечества (о композиторах - литераторах) 88
б) Общая характеристика литературного наследия А. Ш. Адана 98
2. Адольф Шарль Адан - журналист 130
Заключение 183
Библиография 191
Приложение: Рецензия А. Ш. Адана на премьеру оперы Дж. Мейербера
«Пророк» («Конститюсьонель», 18 апреля 1849 г.) 201
- Новые тенденции в развитии французской журналистики середины XIX века
- Феномен парижской богемы
- Литература и музыка в едином духовном пространстве культуры человечества (о композиторах - литераторах)
- Общая характеристика литературного наследия А. Ш. Адана
Введение к работе
Диалог культур России и Франции, насчитывающий многовековую историю, постоянно ведется с таким неослабевающим взаимным интересом, что, казалось бы, невозможно обнаружить на этом пространстве какие-либо «белые пятна».
ПРЕДМЕТОМ нашего исследования явилось практически неизвестное в России литературно-журналистское наследие французского композитора Адольфа Шарля Адана (1803 - 1856), которого у нас знают лишь как автора романтического балета «Жизель», вошедшего в «золотой репертуар» Большого театра. Между тем, перу А.Ш. Адана принадлежит 53 музыкально-сценических произведения (оперы, балеты, водевили, пантомимы) на сюжеты из Гёте, Беранже, Гофмана, Шекспира, Байрона, Гейне, а также два тома литературно-журналистского наследия - «Воспоминания музыканта» ("Souvenirs d'un musicien") и «Последние воспоминания музыканта» ("Derniers souvenirs d'un musicien").
Эти книги, увидевшие свет уже после смерти композитора стараниями его вдовы - концертной певицы Шери-Куро (она же и дала им названия), были составлены из лучших прижизненных публикаций Адана в периодической печати. На родине композитора, во Франции, его литературно-журналистские сочинения заинтересовали публику не меньше, чем его театрально-музыкальные работы, и только за вторую половину XIX века они издавались четырежды: в 1857-59 гг., в 1868, 1871 и 1884 гг. В России же о них было фактически известно лишь узкому кругу специалистов по истории французской музыки, владеющих языком оригинала.
Несколько лет назад, будучи редактором Научной библиотеки Московской консерватории им. П.И.Чайковского, автор этих строк обнаружил в фондах первые парижские издания книг А. Ш. Адана, в
России не переводившихся. В одной из них («Воспоминания музыканта») были помещены «Биографические заметки» ("Notes biographiques"), которые, как следовало из примечания к ним, не предназначались самим Аданом для печати, однако объясняли, почему известный композитор обратился к литературе и журналистике. Оказывается, последние восемь лет жизни - со времени связанного с революционными событиями 1848 г. разорения основанного Аданом «Национального театра» и до самой смерти (1856) ему пришлось зарабатывать на жизнь ремеслом журналиста: вести музыкально-театральные разделы в крупнейших газетах эпохи «Конститюсьонель» и «Ассамбле Насьональ». Конечно, Адан не оставил сочинения музыки - именно в эти годы им был написан, например, также идущий сегодня в театрах балет «Корсар»; но успех сценических произведений у публики - вещь капризная, к тому же нестабильность политических режимов во Франции на рубеже 40-50х гг. вызвала отток зрителей из театров, и композитору, оказавшемуся фактически без средств к существованию, с массой невыплаченных долгов, ради постоянного, надежного заработка пришлось взяться за перо. Из «Заметок» же мы узнали, что литературный дар Адана проявился гораздо раньше - он с молодых лет в свободное от сочинений для театра время писал о музыке в различные периодические издания, был постоянным автором и входил в редакцию «Газетт мюзикаль де Пари» со дня её основания (1834), наряду с такими музыкальными знаменитостями эпохи, как Лист и Берлиоз.
Даже ознакомившись только с двумя вышеупомянутыми книгами, включающими лишь часть его сочинений, поражаешься диапазону творческих интересов Адана-литератора и журналиста: музыкально-критические статьи просветительского характера, обстоятельные рецензии на нашумевшие спектакли; научно документированные жизнеописания французских и зарубежных композиторов XVIII-XIX веков, романтические повести и новеллы (для «фельетонных», т.е. рубрик
«с продолжением»); популярный в то время жанр музыкально-театрального анекдота и многое другое.
В 2003 г., к двухсотлетию со дня рождения Адольфа Шарля Адана автором этих строк была подготовлена на русском языке книга избранных литературных сочинений композитора «Воспоминания музыканта».1 ЗАДАЧА же данной работы - ввести литературно-журналистское наследие А. Ш. Адана в научный оборот.
Повторяясь, объясним ещё раз, почему мы говорим именно о литературно-журналистском наследии А. Ш. Адана: все его словесные сочинения - статьи, рецензии, новеллы, даже крупные формы (повести, жизнеописания композиторов) были предназначены для страниц периодической печати (большие по объему произведения - для «фельетонных» рубрик).
Несмотря на то, что литература и журналистика Франции постоянно привлекали внимание отечественных исследователей, СТЕПЕНЬ ИЗУЧЕННОСТИ выбранной нами темы - «Адольф Шарль Адан - журналист и писатель» - до сих пор оставалась явно недостаточной. Даже в специальных работах, затрагивающих вопросы французской музыкальной критики и журналистики, литературно-журналистскому наследию А. Ш. Адана уделяется мало внимания, хотя оно сыграло важную роль в творческой судьбе самого композитора и в культуре эпохи. Например, в такой серьезной работе, как «Музыкальная эстетика Франции XIX века», вышедшей в серии «Памятники музыкально-эстетической мысли»2, невзирая на то, что в предисловии Адан и Берлиоз называются двумя крупнейшими музыкальными критиками первой половины XIX века, творчество последнего представлено значительно шире. Кстати, и с первыми переводами на
1 Адан А.Ш.Воспоминания музыканта. Перевод с фр., сост. и прим. Е.Овчаренко-
Чернодубровской. - М: МАКС Пресс, 2003.-104 с.
2 Сост. текстов, вступ, статья и вступ, очерки Е.Ф. Бронфин. - М.: Музыка, 1974. -
327 с.
русский язык «Мемуаров» Берлиоза, который разрешил их напечатать только после своей смерти, в России познакомились уже через год после его кончины - в 1870 г., а на сегодняшний день у нас имеется два полных издания весьма значительных по объему «Мемуаров» Г.Берлиоза, сборник его избранных статей, переиздан двухтомник писем, не говоря уже о многочисленной литературе о композиторе, включающей монографии и популярные издания.1 Правда, Берлиоз дважды успешно гастролировал в России как композитор и дирижер - в 1847 и 1867/68 гг., представляя симфоническую музыку, столь всегда ценимую у нас знатоками, а Адан побывал в России единожды, зимой 1839/40 гг. в качестве театрального композитора и дирижера и отклонил лестное предложение стать музыкальным директором Императорских театров, поскольку сильно простудившись, с трудом оправился от горячки, едва не сведшей его в могилу. Однако при оценке творчества этих композиторов гораздо большее воздействие на русских любителей музыки оказало мнение известного музыкального критика В. В. Стасова и ряда выдающихся петербургских композиторов эпохи (М. Балакирева, А. Бородина, Н. Римского-Корсакова, М. Мусоргского, Ц. Кюи), вошедших в историю русской музыки под именем «Могучей кучки», а также личные дружеские отношения Г. Берлиоза с М. Глинкой - благодаря их авторитетным отзывам русская публика восторженно следила за всем, что касалось творчества Берлиоза. Более того: в библиотеке Петербургской консерватории хранятся подлинные парижские газеты со статьями Г. Берлиоза, собираемые на протяжении всей его долгой, более сорока лет, журналистской карьеры.2 Разумеется, и его столь солидный
См. Берлиоз Г. Мемуары. -М: Гос.муз. изд-во,1962. -916 с; 2е изд.-М.:Музыка,1967.-813 с.;Берлиоз Г. Избранные статьи.-М.:Гос.муз. изд-во, 1956.-406 с; Берлиоз Г. Избранные письма в 2х кн.,2е изд.: Кн. 1(1819-1852),М.:Музыка, 1984.-240 с. и Кн.2 (1853-1868),М.:Музыка,1985.-271 с. 2 См. Предисловие к кн.: Берлиоз Г. Избранные статьи, с.З.
журналистский «стаж» - по сравнению с восемью годами А. Ш. Адана1 -тоже «работал» на Берлиоза. К этому нужно прибавить ещё одно очень существенное обстоятельство биографии последнего: «В течение большей части жизни литературная работа являлась наиболее верной материальной опорой существования Берлиоза», - говорится в очерке В. Александровой и Е. Бронфин «Гектор Берлиоз - музыкальный критик», предпосланном сборнику его избранных статей на русском языке.2 Композиторская судьба Адана сложилась удачнее: он всегда зарабатывал свой хлеб сочинением музыки и только последние восемь лет делал это как журналист и литератор. Поэтому неудивительно, что к Адану и слава композитора пришла гораздо раньше, и в ряды «академиков» Института Франции он был избран соотечественниками в 1844 г., а Берлиоз - лишь в 1856 г., и по иронии судьбы - на место скончавшегося Адана. Но в России XX века Адан снова оказался в тени Берлиоза: образ музыканта-борца более соответствовал идеологии культуры, порожденной Октябрьской революцией 1917 г., а балеты Адана «Жизель» и «Корсар», напротив, казались «осколками» старой, имперской жизни.
Безусловно, интерес к любому композитору всегда связан с той или иной оценкой потомками его музыкального наследия, поэтому скажем несколько слов о судьбе композиторских сочинений Адана в России. Отметим, что и сегодня в России любителям классической музыки гораздо ближе музыка симфоническая («серьезная»), а не музыка театральная («развлекательная»), Адан же был сугубо театральным композитором,3 автором свыше 40 опер и около десяти балетов, но так
1 Даже если Адану считать его журналистский «стаж» с первой публикации 1834 г., то
все равно получится почти вдвое меньше - 22 года.
2 См. указ. соч., с. 17.
3 Например, вот как выглядит дискография сочинений композитора по каталогу
фонотеки крупнейшей в стране Российской государственной библиотеки: несколько
вариантов записи балета «Жизель» оркестрами разных театров мира; немецкая запись
оперы «Почтальон из Лонжюмо»; чешская запись увертюры к опере «Если бы я был
королем»; Вариации для сопрано на тему Моцарта в исполнении знаменитой Милицы
Корыос и латышской певицы Эльфриды Пакуль. Нет нужды говорить, что
случилось, что все многочисленные оперы А. Ш. Адана уже принадлежат истории музыки. (Большинство написанных композитором опер -комические, самая популярная из них - «Почтальон из Лонжюмо»[1836], хотя он работал и в жанре «большой оперы», например, «Ричард в Палестине»[1844]). Больше повезло в России балетам «Жизель» и «Корсар», причем «Жизель», появившаяся на сцене Большого театра в 1843 г., два года спустя после парижской премьеры, была забыта на родине Адана и «возвращена» французам гастролями «Большого балета» во второй половине XX века!
Так постепенно в России Адольф Шарль Адан превратился в автора одного театрального произведения - балета «Жизель». Соответственно, был невелик и интерес к человеческой судьбе Адана:1 в таком солидном издании, как «Музыкальная энциклопедия» в шести томах, в качестве литературы о композиторе на русском языке приведена единственная давняя брошюра Ю. Слонимского о балете «Жизель» 1926 г.!2
Совсем по-другому относятся к музыкальному и литературному творчеству А. Ш. Адана у него на родине. Мы уже говорили о многочисленных переизданиях его книг; в год двухсотлетнего юбилея ему был посвящен тематический номер музыкального журнала «Опера энтернасьональ»;3 важно отметить и интерес к нему современников - три года спустя после смерти композитора о его творческой и человеческой судьбе напишет друг и коллега, композитор Я. Ф. Галеви,4 а в 1877 г. появится первая подробная биографическая книга об Адане его соотечественника Артюра Пужэна «Адольф Адан: его жизнь, карьера и
дискография сочинений Берлиоза не идет ни в какое сравнение с этими несколькими записями.
1 О других, менее значимых причинах безвестности его литературно-журналистских
сочинений в России мы поговорим в Заключении работы.
2 См.: «Музыкальная энциклопедия» в шести томах. - М.: Советская
энциклопедия,1973-1982.-Т.1,с.54.
3 Opera internatinal, 2003, № 7; А. Ш. Адан родился 24 июля 1803 г.
4 Halevy J. Notice sur la vie et les ouvrages de A.Adam.-Paris,l 859.
артистические мемуары»», содержащая малоизвестные материалы, которые следовало бы ввести в научный оборот. Немаловажное достоинство этой книги в том, что она включает обширный, не публиковавшийся ранее документальный материал из личного архива Адана (письма, неизданные рукописи, дневники) - А. Пужэн имел к нему доступ благодаря вдове композитора, - рассказывающий значительно подробнее о культуре эпохи, чем это сделано, например, в «Биографических заметках». Кроме того, книга содержит ценнейшее «Приложение», где представлены, по выбору Пужэна, помимо писем и отрывков из рукописей, некоторые журналистские работы Адана. Надо сказать, что автор этих строк потратил немало времени и сил на поиски подлинных статей А. Ш. Адана в «Конститюсьонеле», «Ассамбле Насьональ» и других изданиях того времени - в центральной библиотеке страны РГБ оказалась лишь неполная подшивка «Конститюсьонеля» за 1871 г., находящаяся в Музее книги.
Ещё одно замечательное качество биографической книги А. Пужэна - это объективная оценка и музыкальных, и литературно-журналистских произведений А. Ш. Адана: некоторые являлись «проходными», «однодневными» для его творчества и казались устаревшими уже ко времени написания книги - 70м гг. XIX века. Словом, это вполне серьезный, документально обоснованный труд, который пора представить отечественной научной общественности.
ОСНОВНАЯ ЦЕЛЬ нашей диссертации заключается в том, чтобы показать место и значение литературно-журналистского наследия А. Ш. Адана в культурном контексте эпохи. Творчество Адана-журналиста, по природе своей музыканта до мозга костей, посвящено музыке, осмыслению её роли в обществе, попытке перевода её эстетики на язык литературы, от чего возник его неповторимый собственный
Pougin A. Adolphe Adam: sa vie, sa carriere, ses memoires artistiques.-Paris, 1877.-370 p.
художественный стиль, где музыке принадлежит содержание произведения, а литературе - форма изложения.
Журналистика во многом отлична от литературы и являет собой особый вид творческой деятельности - даже для писателей,1 но когда ей начинают заниматься люди профессий, с ней напрямую не связанных, это вызывает особый интерес у исследователей культуры.2
Уже давно отмечено, что музыканты особенно часто обращаются к литературе и журналистике. Словесный дар присутствовал у Листа, Берлиоза, Вагнера, а Роберт Шуман сначала приобрел известность как музыкальный критик и лишь позднее - как композитор. Замечательными талантами - и музыкальным, и литературным - был наделен немецкий романтик Э. Т. А. Гофман. Причины этого «перетекания» творческих интересов мы попытались объяснить, опираясь на недавно опубликованные теоретические изыскания в этой области доцента Оренбургского государственного педагогического университета Н.М.Мышьяковой,4 а также на «гофмановские» страницы великолепной книги академика В.Н.Топорова «Петербургский текст русской литературы»5 и интереснейший научный сборник «Литература и музыка», где исследуется вопрос, до сих пор систематически не
См., например, книги: Chollet Roland. Balzac journaliste. Le toumant de 1830.-Paris,1983; Reboul Pierre.Chateaubriand et "Le Conservateur" (1818-1820).-Paris,1973.
2 Назовем в качестве примера любопытную книгу о журналистской деятельности
Поля Гогена в период его жизни на Таити: Danielsson Bengt et O'Reilly
Patrick.Gauguin, journaliste a Tahiti et ses articles des "Guepes"(1899-1902).-Paris,1966.
3 Кстати, в России интерес к литературному творчеству Р.Вагнера возник очень давно
- см., например, кн.: Лиштанберже Анри. Рихард Вагнер как поэт и мыслитель.
Перевод со 2-го франц. изд. и прим. Сергея Соловьева.- Творческая мысль, 1905.-
367 с.
4 Мышьякова Н.М. К вопросу о «литературности» музыкальных произведений //
Русская словесность.-2004, № 8.-С.6-10.; К проблеме «музыкальности» литературного
произведения//Русская словесность.-2004, № 1.-С.5-10.
5 Топоров В.Н.Петербургский текст русской литературы. Избранные труды. -СПб.:Искусство-СПБ, 2003.-616 с.
разрабатывающийся в литературоведении: о влиянии музыки на художественную литературу европейских стран.1
Зарубежные исследователи тоже постоянно проявляют интерес к этой теме, особенно к взаимоотношениям музыки и литературы в эпоху романтизма, но на общем фоне своей основательностью явно выделяется фундаментальный труд французского ученого Жозефа-Марка Бэльбе «Роман и музыка во Франции в эпоху Июльской монархии (1830 -1848)», который помог нам при раскрытии темы дать общую характеристику культурным процессам середины XIX века во Франции.
Одной из важных задач исследования был детальный анализ литературно-журналистских произведений А. Ш. Адана, характеристика их проблематики и художественных особенностей, что позволило показать их своеобразие на фоне работ других замечательных критиков того времени - уже упоминавшегося Г.Берлиоза, а также Ж.Жанена, Т.Готье, Ш.Сент-Бёва (он был коллегой Адана по редакции «Коститюсьонеля»).
Учитывая действительно колоссальный интерес к музыке во Франции середины XIX века, что, в свою очередь, вызвало подъем музыкальной журналистики, отметим преимущественное внимание А. Ш. Адана и многих его коллег к опере: на протяжении более чем двух столетий она занимала господствующее положение во французском музыкальном искусстве и сумела воплотить разнообразные жизненные явления и идеи, донести их до широкой аудитории. Поэтому почти все рассматриваемые нами статьи Адана-журналиста посвящены операм или оперным композиторам.
1 Литература и музыка: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Б.Г.Реизов. - Л.: изд-во ЛГУ,1975.-
227 с.
2 См.,например, Marix-Spire Т. Les romantiques et la musique.-Paris,1955; Guichard L. La
Musique et les Lettres au temps du Romantisme.-Paris,s.a.
3 Bailbe Joseph-Marc. Le roman et la musique en France sous la monarchic de Juillet (1830-
1848).-Paris,1970.-XI+446 p.; собственно, он представляет собой диссертацию на
звание доктора литературы, как указывает его автор.
Поскольку Франция XIX столетия была явно
литературоцентричной страной (как и Россия!), печатное слово имело там большую власть. Вступая в литературу и журналистику в то время, когда творили такие корифеи, как Бальзак и Гюго, Адан избирает свой путь: он не стремится описывать нравы, как первый, не берется за социально-политические темы, как второй; ему ближе эпоха Просвещения со своим стремлением через знания сделать человека лучше. Просветительские мотивы литературно-журналистского творчества А. Ш. Адана, темой для которого неизменно служила музыка и музыканты, впоследствии были развиты во французской литературе на том же материале Роменом Ролланом.
АКТУАЛЬНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ заключается в том, что на конкретном примере (литературно-журналистское наследие композитора А. Ш. Адана, которое до сих пор не привлекало внимания отечественных ученых как самостоятельный предмет изучения) ещё раз подтверждается мысль о единстве всей художественной деятельности человечества -своеобразной «радужной сети» мировой («многонародной») культуры (определение Н. С. Трубецкого).
НАУЧНАЯ НОВИЗНА определяется рассмотрением в данной работе совершенно неизученных образцов литературно-журналистского наследия А. Ш. Адана, а также анализом их места в журналистике Франции первой половины XIX века и роли Адана-критика в литературно-художественном процессе эпохи.
Задачи работы предопределяют комплексный, выходящий за пределы одной специальности МЕТОД ИССЛЕДОВАНИЯ, который строится, с одной стороны, на тщательном анализе конкретных литературно-журналистских сочинений А. Ш. Адана, затрагивающем художественные и семантические аспекты выбранных автором произведений; с другой стороны, рассматривается их взаимодействие с культурными процессами разного значения - от новых тенденции в
развитии французской журналистики XIX века до феномена парижской богемы.
ОБЪЕМ И СТРУКТУРА РАБОТЫ. Диссертация состоит из введения, двух глав (разбитых соответственно на три и два параграфа) и заключения, а также содержит подробные примечания к текстам, библиографию по данной теме (автор счел необходимым обозначить в ней разделы источников, справочной и использованной литературы) и приложение, где приведена целиком рецензия А. Ш. Адана на оперу Дж. Мейербера «Пророк» («Конститюсьонель» от 18 апреля 1849 г.).
ПРАКТИЧЕСКОЕ ПРИМЕНЕНИЕ. Представленные в диссертации материалы, сделанные наблюдения и выводы могут быть востребованы в исследованиях по синтетической истории искусств, по истории литературы и журналистики Франции первой половины XIX века, поскольку ученым предлагаются малоизвестные французские печатные источники (литературно-журналистское наследие А. Ш. Адана и некоторые другие, связанные с ним тематически или во временном пространстве); а также лечь в основу пособия просветительского характера для уроков музыки и истории мировой художественной культуры в общеобразовательных школах, школах искусств и ДМШ, поскольку подобная литература о музыке для школьников (отечественных авторов и переводная) представлена достаточно скудно.1
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Материалы, положенные в основу исследования, были представлены на юбилейном вечере в Музее Большого театра России (сентябрь 2003 г.) по случаю 200-летия со дня рождения А. Ш. Адана и 160-летия балета «Жизель» на сцене театра.
Правда, здесь встречаются совершеннейшие неожиданности вроде прекрасной книги М.Л.Гершензона «Две жизни Госсека» (М.гДетская литература, 1968.-319 с.) - о ныне совсем забытом композиторе Ф.Ж.Госсеке (1734-1829), одном из основателей Парижской консерватории, блиставшем в эпоху Революции, но уволенном из консерватории в период Реставрации; он - один из персонажей повести Адана «Глюк и Мегюль».
Тогда же состоялась презентация книги литературных произведений композитора на русском языке «А. Ш. Адан. Воспоминания музыканта», подготовленной автором данной работы.
Некоторые положения диссертации и новые данные, полученные в ходе работы, были сообщены на конференциях и семинарах в Методическом кабинете по учебным заведениям искусств и культуры Комитета по культуре г.Москвы, Академии танца Натальи Нестеровой, использованы для подготовки очерка о жизни и творчестве А. Ш. Адана для энциклопедии «Большой театр» (выйдет в издательстве «Большая Российская энциклопедия»); ряде публикаций: органе Союза композиторов России «Российской музыкальной газете» («Снова в России», 2003, № 9, с.7); в «Роман-журнале XXI века» (статья «Неизвестный Адан: «Выводить ноты было мне сподручнее, чем буквы...» и публикация новеллы «Алюминиевая скрипка», 2003, №10, с.63 - 65); газете «Культура» (статья «Неизвестный Адан» в полосной рубрике «Публикация» от 19-25 февраля 2004 г., с. 14); в научно-теоретическом и критико-публицистическом журнале «Музыкальная академия» (статья «Глюк и Адан, или Несколько слов по поводу двух юбилеев» и публикация повести «Глюк и Меполь», 2004, № 4, с. 215 - 222).
В заключение выразим надежду, что наша работа будет способствовать изменению в России представления об А. Ш. Адане как авторе одного произведения - балета «Жизель», а интерес к его журналистскому и литературному творчеству проявит не только российский балетный мир, который всегда ценил его как композитора, причем фрагменты из балетной музыки Адана, как и много лет назад, являются обязательной программой балетных конкурсов, в том числе и состоявшегося в Москве летом 2005 г. X Международного конкурса артистов балета и хореографов.1
См. «Российская газета» от 22 июня 2005 г., с. 14.
Адольф Шарль Адан - журналист и писатель
Новые тенденции в развитии французской журналистики середины XIX века
Девятнадцатый век явился для Франции веком небывалого расцвета литературы и искусства, коренных изменений в системе печати страны, но в то же время он оказался и веком больших политических потрясений - от глобалистских амбиций Наполеона I начала столетия до национальной катастрофы в результате поражения во франко-прусской войне 1870-71 гг.
Обстановку середины XIX века, т.е. его 40-50х гг., тоже во многом определили события политические, открывшиеся Июльской революцией 1830 года, которая возвела на престол «короля-буржуа» Луи-Филиппа, являвшегося не только представителем Орлеанской ветви королевской династии, но и крупнейшим лесовладельцем и финансистом. Июльская революция знаменовала собой победу буржуазии над дворянством, или новой политической силы страны над старой, традиционной.
Что же представляла собой литературно-журналистская среда1 этой эпохи? Определение выдающимся французским критиком Ш.Сент-Бёвом (1804 - 1869) журналистики как «одного из наиболее действенных орудий современности» и «гибкого, подвижного, практического искусства» замечательно объясняет взаимоотношения её представителей со сменяющими друг друга политическими режимами Франции в 40-5Ое гг. XIX века.
Правительство Луи-Филиппа, быстро оценив влияние прессы на умы соотечественников и руководствуясь излюбленным принципом буржуазии - «Всё продаётся, всё покупается»3 - пошло на подкуп наиболее сговорчивых издателей. «Постоянные правительственные субсидии получала, например, «Журналь де Деба» - орган орлеанистской буржуазии, а позднее и сохранившая видимость независимости «Пресс» Эмиля Жирардена»;4 кроме того, многие известные журналисты (назовем Вильмена, Кузена, Гизо, Тьера из редакции «Глоб») получили посты в правительстве Луи-Филиппа.5 Похоже, «король баррикад» делал особую ставку на журналистов. Как совершенно справедливо указывает современный исследователь истории французской печати Кристиан Дельпорт, именно журналистика «послужила отправной точкой в карьере Тьера, ...а десятки других журналистов были избраны депутатами, стали префектами, обладателями должностей в кабинете министров, дипломатическими представителями; критики же становились директорами театров».
Буржуазный дух финансовой предприимчивости, который расцвел в эпоху правления Луи - Филиппа, не мог не затронуть и самую суть прессы: она должна служить не только источником информации, но и приносить прибыль - как любое капиталистическое предприятие. Неудивительно поэтому, что такое новшество, как «сорокафранковая пресса», родилось именно после Июльской революции. Идея издания первой французской дешевой, но прибыльной газеты принадлежала уже упоминавшемуся Эмилю де Жирардену (1806 - 1881). Её появление, совершенно изменившее облик литературно-журналистской среды Парижа, базировалось на чисто экономическом расчете в духе времени: увеличение тиража путем снижения цены за подписку. Значительную прибыль «Пресс» приносили платные объявления и знаменитые «романы-фельетоны» (от франц. ТешПе" - «листок») — уникальное изобретение газеты, тут же взятое на вооружение всеми изданиями - независимо от их политических и литературных пристрастий. «Газеты ведут между собой непрерывную войну, вышучивают, оскорбляют, поносят друг друга во всем, что касается политики, но братаются, как только речь заходит о романах с продолжением», - констатирует Сент-Бёв.1 Публикация из номера в номер романов-новинок, авторами которых были литературные светила эпохи (А.Дюма-отец или О.де Бальзак, например) или временами даже затмевавшие их модные любимцы публики вроде Сулье и Сю, приобрела невероятный размах. Романы-фельетоны способствовали небывалому расцвету парижской прессы, дали ей возможность ощутить вкус прибыли, но, кроме того, открыли доступ к литературе самым широким массам читателей. Так, «Парижские тайны» Эжена Сю печатались в «Журналь де Деба» на протяжении ста сорока семи номеров в течение полутора лет (1842 - 1843 гг.); газета из номера в номер поднимала тиражи, но его все равно не хватало. Поутру перед редакцией собирались толпы, жаждавшие продолжения, неграмотные учились грамоте, чтобы прочитать «Парижские тайны», а поэт и критик Теофиль Готье утверждал, что «неизлечимые больные не умирали, чтобы дождаться окончания «Парижских тайн»; магическое «продолжение в завтрашнем номере» заставляло их через силу жить день за днем, и смерть понимала, что и в мире ином они не успокоятся, если не узнают развязку этой причудливой эпопеи». А год спустя респектабельный «Конститюсьонель» печатает новый роман Сю «Вечный жид», принесший ему сразу 15 тысяч подписчиков. Тираж газеты возрос в восемь раз (ничего подобного ни до, ни после не случалось). Газету рвали из рук в библиотеках-читальнях, там за чтение «Конститюсьонеля» стали брать отдельную плату. Потом на его же страницах появился «Граф Монтекристо» А.Дюма-отца, и ныне любимый читателями приключенческий роман...
Феномен парижской богемы
В 1849 году увидел свет роман Анри Мюрже (1822 - 1861) «Сцены из жизни богемы». Это произведение, вышедшее в 1851 году отдельной книгой, принесло писателю литературную известность и впоследствии было переработано в пятиактную пьесу «Богема» (соавтор - Т.Барьер), которая также имела шумный успех. В конце XIX века итальянский композитор Джакомо Пуччини написал на этот сюжет оперу «Богема» (1896), тоже принесшую ему широкую известность и поныне не сходящую со сцен театров мира.
«Сцены из жизни богемы» Мюрже, благодаря своей невероятной популярности, лишь закрепили (но отнюдь не создали!) во многих языках, включая французский, понятие, которое и ныне зовется «богемой». Сегодня под этим словом мы подразумеваем «обозначение среды художественной интеллигенции (актеров, музыкантов, художников, литераторов), ведущей беспорядочную и необеспеченную жизнь; образ жизни, быт такой среды», т.е. трактуем это понятие очень широко.2
Интересно, что слово «богема» ("boheme"), так полюбившееся творческим людям, говорящим на самых разных языках, лишь с середины XIX века, во французском языке существует с незапамятных времен - в этимологических словарях указывается дата «около 1372 года», в "De la propriete des choses" (J. Corbichon), но тогда оно ещё употреблялось в значении «житель Богемии» ("habitant de la Boheme"). Такое же значение имело и появившееся несколько позднее слово "bohemien" (J. de Vignay, "Le Miroir historial, trad, du Speculum majus de Vincent de Beauvais", 1495). Однако Edit в 1561 году уже трактует «богемца» ("bohemien") как «кочевника в кибитке», т.е. человека, чья жизнь проходит в пути ("nomade en roulotte"), и, наконец, в первом издании Словаря Французской Академии (1694) дается и переносное значение - «кочевая, беспорядочная жизнь», о чем сделана пометка ("vie de bohemes", fig. - "Dictionnaire de l Academie francaise, 1 ed., 1694). В современном французском языке слово «богема» ("boheme") не менее популярно, чем в русском, и одновременно означает и «богему как среду обитания», и «богемца» - человека, ведущего такой образ жизни - в отличие от слова "Bohemien" -представителя цыганской нации, цыгана. Сохранилось в неизменности и выражение "vie de boheme" - «беспорядочная жизнь» в его переносном значении.1
Следует отметить, что слово «богема», конечно, встречалось во французской литературе и искусстве и до сделавшего его популярным романа Мюрже. Достаточно вспомнить рассказ О.де Бальзака «Принц богемы», включенный писателем в «Человеческую комедию». Впервые он был напечатан в журнале «Ревю паризьен» в 1840 году под другим названием - «Фантазии Клодины», но его первая часть уже называлась «Парижская богема», а в 1844 году, Бальзак, готовясь издать его отдельной книгой, назвал рассказ «Принц богемы».2 Большим успехом у парижан пользовалась и серия гравюр художника Оноре Домье (1808 -1879) «Богема Парижа» (1840 - 1842). Но, разумеется, для нас гораздо важнее, какой же смысл вкладывали современники в понятие «богема» в середине XIX века, и надо сказать, что их мнения весьма отличались друг от друга. Так, Бальзак в уже упоминавшемся рассказе «Принц богемы» описывает представителей деклассированного дворянства, пытающихся выказать свое пренебрежение «королю-буржуа» Луи-Филиппу и его окружению, но, вместе с тем, в чем-то с ними соглашаясь, писатель-реалист не может не отметить моральную опустошенность, цинизм и «благородный» нарциссизм «принца богемы» де ла Пальферина. Совсем иная картина предстает перед нами в романе А.Мюрже «Сцены из жизни богемы», который историки литературы относят к направлению «искреннего реализма». Члены этой группы требовали от искусства искренности и считали, что писать нужно только о том, что пережил сам. Герои их произведений - вовсе не дворяне, как у Бальзака, потому что они вышли совсем из другой среды - мелкой буржуазии, городской бедноты, из крестьян. Мюрже - сын швейцара, вдохновитель «искреннего реализма» Шанфлери - сын секретаря мэрии провинциального городка, Барбара - сын мелкого торговца музыкальными инструментами. Вот как характеризует «искренних реалистов» и их богемное содружество отечественный исследователь французской литературы Б.Г.Реизов, посвятивший им в своей монографии о французском романе XIX века отдельную главу: «Во время Июльской монархии происходила быстрая демократизация литературы, связанная с демократизацией общества. Из провинции в Париж стекалась молодежь, оказывавшая значительное влияние на художественную культуру. К концу 40х годов образовалась группа молодых людей, студентов, писателей, художников, живших впроголодь, ютившихся на чердаках, кое-как зарабатывавших деньги на ежедневное пропитание, веселившихся по мере возможности и иногда кончавших самоубийством. Это была так называемая богема, наименование, получившее широкое распространение после появления книги Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы». Собственно этот термин - «реализм» (именно так, в кавычках!) принадлежал художнику Гюставу Курбе, связанному с «искренними реалистами» тесной дружбой и вождю «реализма» в живописи. Об их чаяниях в области литературы, объясняющих это странное название - «искренний реализм», Б.Г.Реизов пишет следующее: «Искренность в искусстве предполагала передачу впечатлений, сохранивших ещё жизненную теплоту и интимную недавность. Но в таком случае драгоценным материалом «реалиста» должно было стать действительно пережитое, познанное и прочувствованное самим автором.
Литература и музыка в едином духовном пространстве культуры человечества (о композиторах - литераторах)
Творческие связи литературы и музыки, идущие из глубины веков, общеизвестны и постоянно привлекают внимание исследователей культуры: «Взаимодействия художественной литературы и музыки давно были предметом размышлений и исследований композиторов, певцов, писателей, историков литературы и музыки».1 Многогранность же большинства творческих натур позволяет им (нередко в силу определенных обстоятельств) переходить от одного вида искусства к другому, в частности, от музыки к литературе. Практически все выдающиеся музыканты-современники А.Ш.Адана брались за перо: Г.Берлиоз, Р.Вагнер, Ф.Лист, Р.Шуман. Но почему музыканты обращаются именно к литературе? Эту проблему давно изучает доцент кафедры мировой литературы из Оренбургского государственного педагогического университета Н.М.Мышьякова, и её исследования в этой области кажутся нам настолько глубокими и убедительными, что позволим себе привести несколько её цитат-размышлений из работ «К проблеме «музыкальности» литературного произведения» и «К вопросу о «литературности» музыкальных произведений». Например, Н.М.Мышьякова подметила следующее: «Как для художников слова музыка, так для музыканта литература - область манящая и во многом образцовая... Если для писателей музыка символизировала невыразимое, то для музыкантов словесное произведение - демиург смысла, дающий имя голосу чувств». Далее автор делает интересное наблюдение, проливающее свет на наш вопрос: если художественная система композитора ориентирована не только на звук, музыку, но и на слово, то в его творчестве всегда много таких жанровых структур, которые по природе своей связаны со словом: «Простое количество музыкально-словесных форм в творчестве композитора - один из важнейших показателей художественной системы».2 Это значит, что литература становится неотъемлемой частью художественной системы многих композиторов задолго до того, как они сами приступят к словесному творчеству. Действительно, литература вошла в круг интересов ранее упомянутых композиторов намного раньше, чем они стали литераторами: известно о программности музыки (т.е. попытке словесного выражения) Берлиоза (драматическая легенда «Осуждение Фауста», симфонии «Ромео и Юлия», «Фантастическая», «Гарольд в Италии» и др.); Р.Вагнер черпал материал для либретто своих монументальных опер в родном германском эпосе и создал музыкальную драму, применив литературный прием -характеристики-лейтмотивы героев; Ф.Лист в своей музыке часто передавал впечатления от литературных произведений (например, соната «По прочтении Данте»3); Р.Шуман вошел в историю музыки как создатель программных фортепианных циклов, а музыка его вокальных циклов («Любовь поэта», «Любовь и жизнь женщины», «Круг песен», «Мирты») неразрывно связана с их поэтическими текстами. Вообще же по поводу литературных текстов к музыкальным произведениям у композиторов существует множество противоречивых мнений, крайнее из которых выражено в статье «Отношение к тексту» классика XX века композитора Арнольда Шёнберга: он, оказывается, не имеет ни малейшего представления, что происходит в текстах его любимых песен Шуберта и сам пишет музыку к песням, не читая их - под впечатлением звучания первых слов стихотворения.1 Мы же, в свою очередь, отметим ещё одну ставшую традиционной несогласованность музыки и текста: музыка с её канонами всегда как бы «смягчает» самые драматические повороты сюжета, часто вызывая недовольство зрителя - достаточно вспомнить знаменитые рулады умирающей от чахотки Виолетты в «Травиате» Верди. Поэтому неудивительно, что часто музыкальное произведение, написанное на известный литературный сюжет, значительно отличается от своего первоисточника. В качестве примера приведем очень показательную эволюцию образа Мими - от романа-фельетона Мюрже до оперы Пуччини. В романе с продолжением «Сцены из жизни богемы», публиковавшемся в газете «Корсэр-Сатан», ветреная Мими, не задумываясь, оставляет своего возлюбленного, поэта Рудольфа ради богатого бретонца, который сулит ей щедрое содержание. Но конец вышедшего отдельной книгой романа оказался очень жестоким: по тайной просьбе дяди Рудольфа Мими, под мнимым предлогом, расстается с возлюбленным, но, чувствуя приближающуюся смерть от туберкулеза, приходит проститься с ним. Она не застает его дома, а когда Рудольф спешит навестить её в больнице, ученик лекаря, спутав больных, сообщает ему о её смерти. Рудольф понимает, что идти не к кому, а Мими умирает неделю спустя, с мыслью, что она покинута, и её тело оказывается в общей яме, где хоронили тех, за кем никто не придет. При работе над пьесой соавтору Мюрже водевилисту Т. Барьеру удалось уговорить его заставить Мими в финале благородно умереть - подобно Даме с камелиями. Конечно, и финал оперы Пуччини «Богема» тоже трагичен, но безнадежно больная Мими счастлива: помирившись с любимым, она умирает на руках Рудольфа.
Обратившись к творчеству А.Ш.Адана, мы сразу заметим, что оперный, «словесный» жанр преобладает над другими: из его 53 произведений для сцены 40 составляют оперы на «литературные» сюжеты. Из них наиболее известны: «Хижина» (1834) по И.-В.Гёте; «Король Ивето» (1842) по П.Ж.Беранже; «Нюрнбергская кукла» (1852) по новелле «Песочный человек» Э.Т. А. Гофмана; «Фальстаф» (1856) по В.Шекспиру. Что же нам может подсказать отбор композитором определенных литературных произведений для либретто? «Имя выбранного писателя, его повторяемость - это вход в стилистику композитора, ключ к его «языку».1 Особого внимания заслуживает упоминание в этом ряду имени Э.Т.А.Гофмана (1776 - 1822), человека универсального дарования, крупнейшего представителя немецкого романтизма. Для немецких романтиков музыка стала любимейшим из искусств: «Под влиянием музыки вырастали целые литературные направления, заимствуя из музыки её особые методы познания и выражения, как то было, например, с английским и немецким романтизмом, преодолевавшим рационализм предшествовавшей эпохи...» .
Общая характеристика литературного наследия А. Ш. Адана
Когда человек искусства, получивший признание в какой-либо области, принимается за другой вид творчества, то всегда невольно возникает желание сравнить его прежние достижения с нынешними. Именно это произойдет с российским читателем, открывающим для себя литературные произведения А. Ш. Адана, для которого он пока лишь создатель балетов «Жизель» и - с оговорками - «Корсара».1 Именно так поступали когда-то соотечественники композитора, и, судя по реакции публики на его газетные выступления, а также неоднократное переиздание его книг одним из лучших издательств Франции XIX века «Мишель Леви» (в это же время там, например, издается собрание сочинений Бальзака, выходят многие произведения Жорж Санд, Теофиля Готье и Сент-Бёва), на родине литературное дарование композитора признали. Оказалось, что все лучшее, что есть в музыке Адана, присутствует и в его литературном и журналистском творчестве.
Важно отметить, что достаточно обширное словесное наследие композитора практически невозможно разделить на журналистское и литературное: все его произведения создавались для газет и журналов, в которых он сотрудничал, причем не только различные статьи, рецензии, новеллы, но и повести (они публиковались в рубрике "feuilleton" - с продолжением1); даже жизнеописания композиторов разных эпох писались для специализированных музыкальных периодических изданий. Как мы уже говорили, воедино они были собраны только после смерти А.Ш. Адана и большей частью изданы в двух книгах - «Воспоминания музыканта» (1857) и «Последние воспоминания музыканта» (1859), куда вошли наиболее значительные сочинения разных жанров.
Мы уже знаем, что литературой и журналистикой А.Ш.Адан вплотную занялся после разорения своего театра, во время революции 1848 года, и посвятил этому последние восемь лет жизни - до кончины в 1856 г., но наследие композитора в этой области достаточно многообразно и часть его до сих пор остается неизданной (в основном, это касается писем и дневниковых и путевых записей). Отрывки из неизданного наследия Адана часто цитирует в своей книге о нем его биограф Артюр Пужэн, но найти их опубликованными полностью автору этих строк пока не удалось - так же, как и многим другим заинтересованным лицам, например, М.А.Смондыреву, президенту общества «Друзья Большого балета». Из-за этого, кажется, даже родилась легенда, что существует другой, полный, текст «Биографических заметок» чуть ли не в 1000 страниц, но подтверждения этому мы не обнаружили. Зато в Российской Государственной библиотеке, в отделе рукописей, хранятся два до сих пор неопубликованных автографа А. Ш. Адана - письма к князю В.П.Голицыну (1845) и выдающемуся французскому актеру Фредерику Леметру (1800 - 1876), игравшему в тех же театрах, для которых писал музыку Адан - «Фюнамбюль», «Порт-Сен-Мартен» и др. (1844).
...Ещё в 1840 г. Оноре де Бальзак, работая над «Этюдом о Бейле», попытался обозначить, по его выражению, «три лица литературы своей эпохи». Он выделил литературу образов («элегические, вдумчивые, созерцательные умы»); литературу идей («натуры активные, которым нравится стремительность, движение, краткость») и литературный эклектизм («двусторонние умы, объемлющие все - и лирику, и действия -и изображающие мир таким, каков он есть»). К первому направлению, считает Бальзак, принадлежат Гюго, Шатобриан, Ламартин, Готье, Сент-Бёв. Второе направление - это Стендаль (Бейль), г-жа де Жирарден,3 Мюссе, Мериме, Альфонс Карр, Беранже, Нодье, Делавинь, и оно более всего характерно для Франции. «Что касается третьей школы, обладающей свойствами и одной и другой, - пишет Бальзак, - то у неё меньше шансов, чем у первых двух, воодушевить массы, которые недолюбливают mezzo termine [половинчатость - итал.] и произведения составные; они видят в эклектизме сделку, противоречащую их страстям, поскольку он их успокаивает. Франция любит войну во всем. Даже в мирное время она продолжает сражаться. Тем не менее Вальтер Скотт, г-жа де Сталь, Купер, Жорж Санд, на мой взгляд, прекрасные таланты».1 Сам Бальзак тоже относит себя к литературным эклектикам, считая, что именно это направление предоставляет больше возможностей современному писателю: «Введение драматического элемента, образа, картины, описания, диалога мне кажется необходимым в современной литературе...» - в отличие от литературы XYII и XYIII веков с их «строгими методами».2
Несмотря на то, что дружба связывала Адольфа Шарля Адана с представителями двух первых литературных направлений (Альфонсом Карром и Теофилем Готье, например), литературное наследие самого композитора явно тяготеет к литературному эклектизму и во многом перекликается с творчеством В.Скотта и Жорж Санд (в частности, с дилогией о Консуэло, посвященной судьбам музыкантов).
Так, в основе подавляющего большинства романов Вальтера Скотта лежат подлинные исторические события, описанные весьма достоверно, как и эпоха, в которую они происходят. А.Ш.Адан тоже предпочитает для своей беллетристики сюжеты минувших времен, но обязательно на документальной основе. Например, сюжет повести «Глюк и Мегюль» был рассказан композитору его отцом, профессором Парижской консерватории Луи Аданом, который в молодости был близко знаком с К.В. Глюком, о чем упоминается в «Биографических заметках» («...друг и протеже Глюка, он переложил для клавесина и фортепиано почти все оперы этого великого мастера»).
