Жоффруа де Ла Тур Ландри Крылова Юлия Петровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Историко-интеллектуальный контекст возникновения «Книги поучений» 47

1.1. Французские поучения родителей собственным детям (ХШ-начало XVI вв.) 49

1.1.1. Людовик Святой 51

1.1.2. Кристина Пизанская 55

1.1.3. Номпар де Комон 58

1.1.4. Жильбер де Ланнуа 60

1.1.5. Людовик XI 63

1.1.6. Анна Французская 65

1.2. Жоффруа де Ла Тур Ландри - автор «Книги поучений» 70

1.3. Особенности процесса составления книги 86

1.3.1. Замысел и цель создания «Книги поучений» 86

1.3.2. Источники и круг чтения автора 92

1.3.3. Методы работы сочинителя 106

1.3.3.1. Общие наблюдения... 1 106

1.3.3.2. «Зерцало праведных женщин» 116

Глава II. Система взглядов и представлений Жоффруа де Ла Тура по «Книге поучений» 125

2.1. Религиозно-этическая концепция автора 127

2.2. Тендерные аспекты: идеалы и реальность 140

2.3. Социально-нравственные представления автора 182

Глава III. Социокультурное бытование «Книги поучений» 194

3.1. Источниковедческие аспекты бытования 194

3.1.1. Списки и кодексы 194

3.1.2. Издание А. де Монтеглона 212

3.1.3. Некоторые текстологические особенности списков 255

3.2. Круг читателей ...220

3.2.1. Потомки автора 220

3.2.2. Владельцы сохранившихся кодексов 230

3.2.3. Переводы и публикации XV-ХХвв 241

3.2.4. Заимствования: «Книга поучений» и авторы конца XIV-XVI вв 248

3.2.5. Приписываемые тексты или другие сочинения Жоффруа? 264

3.2.5.1. «Книга о Мелибее и Прюданс» 265

3.2.5.2. «Наставление в военном деле» 266

3.2.5.3.«Роман о Понтюсе и Сидуане» 270

3.3. Особенности популярности «Книги поучений» 277

Заключение 283

Библиографический список 290

Приложения 301

• Французские поучения родителей собственным детям (ХШ-начало XVI вв.)
• Религиозно-этическая концепция автора
• Списки и кодексы

Введение к работе

Современная медиевистика заслуженно считает XIV-XV века во Франции «читающей» эпохой¹. Интерес к чтению выходит за пределы монастырей, покидает церковную среду и стремительно охватывает светское общество. Технические достижения (новые методы переписывания манускриптов, появление бумаги), политические, интеллектуальные потребности стали способствовать увеличению количества книг, их разнообразию, а также возможности и желанию их приобретать. Читать в каком-то смысле стало «модным». В позднее средневековье, в отличие от предыдущих времен, для себя читали уже молча², что ускоряло процесс чтения и позволяло освоить большее количество книг. Частные собрания увеличивались, собственные библиотеки стали появляться и у женщин, в основном высокопоставленных, от аристократов не отставали и буржуа. Во Франции король Иоанн Добрый заложил основание будущей королевской библиотеки, которая уже при Карле V (вторая половина XIV в.) стала крупнейшим светским собранием, насчитывавшим около тысячи томов. Помещенная в Соколиной башне Лувра, библиотека была открыта для читателей (известно, что в ней работала Кристина Пизанская), «символизируя тем самым новое место, которое отныне заняла культура»³. Перестав быть сугубо личным, книжное собрание теперь не рассеивалось после смерти владельца, а передавалось старшему сыну вместе с короной⁴.

Другая важнейшая тенденция этого времени - появление нового отношения к книгам. Теперь их используют не только в образовательных

¹ Существует обширная литература об этом. См. общие работы: Histoire de la lecture dans
le monde occidental. I Ed. Cavallo G., Chartier R. P., 1997. Histoire des bibliotheques francaises.
T.l. Les bibliotheques medievales duVa 1530.1 Sous la dir. A. Vernet. P., 1989. Cerquiglini-
TouletJ. La couleur de la melancolie. La frequentation des livres au XlVe siecle, 1300-1415. P.,
1993. Eadem. V amour des livres au XIV siecle. II Melanges de philologie et de litterature
medievales offerts a Michel Burger. Geneve, 1994 и др.

² Histoire de la lecture dans le monde occidental... P. 147 и далее.

³ Poirion D. Le poete et le prince. L'evolution du lyrisme courtois de Guillaume de Machaut a
Charles d'Orleans. Grenoble, 1965. P.26.

^AAutrandFr. Charles V le Sage. P., 1994. P. 719.

-5-целях, но и для удовольствия, собирают из «жадности и тщеславия»⁵, растет книготорговля⁶. Именно в XIV веке начинают складываться первые крупные частные библиотеки. Книги становятся более доступны, их теперь не обязательно вдумчиво читать, а можно просто полистать: «книги становятся тем пространством, где приятно прогуляться»⁷. Так, например, Жан Беррийский был известен своим собранием прекрасно иллюстрированных рукописей, в частности, «роскошных» Часословов, изготовление которых стоило немалых денег.

Но в первую очередь, книги, бесспорно, читали. Не случайно известный русский филолог В.Ф. Шишмарев назвал позднесредневековый период во Франции «весной Возрождения», явно полемизируя с образом «унылого заката», «печальным обликом стареющего века», распространенным в историографии Х1Х-начала XX вв.⁸. Хотя речь велась, в основном, о литературе, Шишмарев переносит свой взгляд на общее настроение эпохи. Ключевое слово в его концепции - «поиск». Для него XIV-XV столетия - время «напряженной работы», «сложных», «лихорадочных исканий»; «живой, отзывчивый на современные запросы, подвижный период»⁹.

Высказанное, в первую очередь, об авторах, это соображение, как мне представляется, можно в полной мере отнести и к читателям, тем более, что сочинители в силу традиции также являлись читателями, заимствовавшими идеи. Читатель мог стать автором нового сочинения, которое

⁵ Cerquiglini-Toulet J. Vamour des livres au XIV siecle. II Melanges de philologie et de
litterature medievales offerts a Michel Burger. Geneve, 1994. P. 334

⁶ Деятельность торговцев книгами становится столь обширной, что начинает требовать
урегулирования со стороны властей. См.: Шишмарев В.Ф. К характеристике французской
литературы XIV-XV вв. // Шишмарев В.Ф. Избранные статьи. Французская литература.
М., 1965. Т. 1.С. 371

⁷ Cerquiglini-Toulet J. IS amour des livres...P.335

⁸ К характеристике французской литературы... особ. С. 373-37'4. Эта работа впервые была
опубликована в 1903 г.: Журнал Министерства народного просвещения. 4.350. ноябрь
1903. с. 131-166. Через 16 лет, переживая катастрофы Первой Мировой войны, Й.
Хейзинга выскажет концепцию об «осени средневековья», о закате прекрасной
позднесредневековой культуры, об ее последнем «предсмертном» цветении.

⁹ К характеристике французской литературы ... С. 390, 387, 390, 391 соотв.

-6-распространялось среди других читателей, побуждая их к составлению собственных произведений или, по меньшей мере, к заимствованию сюжетов. Между тем, сочинения одних авторов принимались обществом, были читаемыми, дожили до наших дней и продолжают издаваться, другие же просуществовали в одном экземпляре и нашли теперь пристанище в архиве, не интересуя ни ученых, ни библиофилов, известные лишь по каталожной карточке. Для того, чтобы приблизиться к пониманию связи автор и читателя, необходимо разобраться в процессе функционирования этой пары в интересующее нас время. Какие книги читали люди? Что они надеялись в них найти? Кто были эти читатели? Иными словами, в чем состояла интеллектуальная потребность французского позднесредневекового общества? Почему некоторые читатели, не довольствуясь существующими книгами, сами брались за труд сочинителей?

Разумеется, изучить все дошедшие до нас позднесредневековые книги не под силу даже целому сообществу историков. Как бы ученые ни жаловались на скудость информации, оставленной нам той эпохой, количество рукописей превышает возможность их обработать. В решении этой задачи не поможет и выделение какой-то одной группы документов, ограничение их, например, по жанру или узкому временному отрезку. Ведь чтобы понять особенности чтения группы сочинений, требуется выяснить условия и обстоятельства возникновения каждого отдельного произведения, понять интеллектуальный контекст, в котором оно появилось и существовало, детально изучить палеографические и кодикологические признаки его бытования, без которых практически ничего нельзя сказать о характерных особенностях его чтения. Наиболее эффективным на этом пути мне представляется изменение ракурса исследования. Иначе говоря, представляется целесообразным на примере конкретного текста XIV-XV веков проследить весь путь, который проделывает сочинение: от задумки автора, находившегося, к примеру, под влиянием от прочитанных книг, через особенности его творческого процесса (насколько это достижимо для

-7-исследователя) к читателю, которого это сочинение могло вдохновить на создание собственного труда.

На основе какого источника можно было бы провести подобное исследование? Думается, что для XIV-XV веков, эпохи нарастающего, в отличие от предшествующих времен, «дидактизма», когда все наставляли всех (в стихах, прозе, пластических и декоративных искусствах), когда все читали поучения и пересказывали вычитанные «полезные» истории, базовым источником мог бы стать поучительный трактат. Кроме этого, трактаты -«жанрово» интересный источник. Они «воспроизводят расхожие идеи, не претендуя на оригинальность трактовки тех или иных вопросов, а значит -передают мысль и по содержанию, и по логике развития именно массовую»¹⁰. Вместе с тем, каждый трактат обладает своей конкретной спецификой: один, как показывают ученые, был популярен и читаем, другой - не вызывал интереса читателей.

В поиске ответов на поставленные вопросы исключительно любопытный материал может представить поучительный трактат французского рыцаря Жоффруа де Ла Тура Ландри «Книга поучений дочерям» (1371-1372). В связи с нашей проблематикой это сочинение интересно в нескольких аспектах. Прежде всего, книга была довольно популярной в конце XIV-XVI вв. Согласно позднесредневековым каталогам, она содержалась во многих аристократических, и в первую очередь, королевских и герцогских, библиотеках. Автору приписывали чужие произведения, его переводили на иностранные языки и заимствовали у него идеи¹¹. На счастье историков, автор «Книги поучений» весьма откровенен: он нередко посвящает читателей в подробности своего творческого процесса. Кроме этого, несмотря на такую уже упоминавшуюся особенность эпохи, как всеобщий «дидактизм», когда были интересны любые наставления, «Книга поучений» представляется весьма оригинальной. Она является редким

¹⁰ Малинип Ю.П. Общественно-политическая мысль позднесредневековой Франции XIV-
XV вв. СПб., 2000. С. 11-12.

¹¹ См. об этом подробнее Главу III.

-8-образцом родительского поучения собственным детям, и редчайшим, если не сказать единичным, примером наставления отцом дочерей. До нее во Франции известно лишь одно поучение отца дочери - письмо Людовика Святого Изабелле (XIII в.), то есть, по сути, у этой книги практически нет предшественников. Вместе с тем, ее переписывали и переиздавали вплоть до XX века (новое издание - уже XXI века - сейчас готовится). Таким образом, у нас достаточно поводов для обращения к этому интереснейшему источнику, которому историками XX столетия пока не было оказано должного внимания .

¹² Разработка столь увлекательной и актуальной темы стала возможной благодаря гранту ИНТ АС и любезной помощи сотрудников Лаборатории западной медиевистики Парижа, и особенно ее руководителя Жана-Филиппа Жене, которым я выражаю глубокую признательность.

Французские поучения родителей собственным детям (ХШ-начало XVI вв.)

В средние века поучений писали действительно много, однако вплоть до позднего средневековья сами родители чрезвычайно редко выступали авторами подобных сочинений своим собственным детям. Истоки родительского наставления следует искать еще в меровингскую эпоху. Первыми сохранившимися поучительными сочинениями являются письма Херхенфреды своему сыну Дезидерию, будущему епископу Кагора (VII в.). «Набор» ее правил, останется традиционным, как минимум, на ближайшее тысячелетие. Мать рекомендует сыну, живущему при дворе, пребывать постоянно в мыслях о Боге, любить и страшиться Его; остерегаться недобрых дел; быть милосердным и целомудренным, заботиться о душе; быть верным сюзерену; вдумчиво выбирать друзей, быть осторожным в словах и поступках9.

К концу средневековья наставлений становилось все больше. Поучительными стали уже почти все жанры литературы. Авторы вставляли свои «советы» всюду: от любовных «ди» до романов. В позднее средневековье писали всевозможные наставления принцам (Дюран де Шампань, Жиль де Ром, Кристина Пизанская, Жильбер де Ланнуа); женщинам (Робер де Блуа, Дюран де Шампань, Кристина Пизанская); отдельно женам («Menagier de Paris» или так называемый «Парижский Домострой»); детям (Винсент Бовезийский, Раймон Луллий, Гийом де Турнэ). Однако поучений собственным детям сохранилось немного: письмо-наставление Людовика Святого (XIII в.), книги Анны Французской (начало XVI в.), Дуоды (IX в.)10, Номпара де Комона (начало XV в.), трактат Людовика XI (конец XV в.), поучительные катрены Кристины Пизанской для сына (начало XV в.). Кроме того, в группу авторов необходимо включить бургундского сеньора фламандского происхождения Жильбера де Ланнуа (1386-1462), которому приписываются два поучительных сочинения «Наставление юному принцу» и «Родительские наставления». Таким образом, мы имеем несколько поучений собственным детям, вышедших из круга знати, притом трое составителей - дамы. Из них отдельно к дочерям обратились лишь два первых автора. Несмотря на то, что трактаты написаны на французском языке в достаточно короткий промежуток времени - около ста тридцати лет (за исключением Людовика Святого) - и относятся к этологическому жанру, все же они достаточно разные: по замыслу, целям, стилю. Они не образуют стабильного сравнительного ряда, то есть об устойчивой традиции в данном случае говорить не приходится.

Большинство дошедших до нас поучений написано духовными лицами или - редко - людьми неблагородного происхождения. Тогда как все родительские сочинения написаны представителями светской знати. То есть если они и сочиняли наставления, то исключительно для собственных детей. Других аристократических поучений, скажем - женам или принцам -неизвестно. Судя по всему, у каждого из авторов была веская причина наставить своего ребенка, а если ее не было, знать предпочитала другие литературные жанры: в первую очередь поэзию или, к примеру (как двое из упомянутых моралистов), «записки путешественников». Литературное времяпрепровождение благородных людей ко второй половине XIV века становится, до некоторой степени, нормой.

Далее мы рассмотрим все имеющиеся поучительные сочинения собственным детям второй половины ХШ-начала XVI в. Подобные хронологические рамки обуславливаются следующим образом. Большинство исследуемых трактатов относятся к XIV-XV столетиям, включая наш базовый источник - «Книгу поучений» Жоффруа де Ла Тура, не рассматриваемый, однако, в представленном ниже обзоре. К этой группе отнесен и типологически близкий текст Анны Французской, составленный в первые годы XVI века, но задуманный, безусловно, человеком предыдущего столетия, на которое пришлось основное, событийно насыщенное время ее жизни. И, наконец, открывают обзор наставления Людовика Святого, реанимирующие забытый со времен Херхенфреды и Дуоды жанр поучений собственным отпрыскам, а в отношении наставления дочери и вовсе показывают для историков, по сути, новую страницу в истории дидактической мысли.

Религиозно-этическая концепция автора

Как у любого средневекового автора, мысль о Боге постоянно присутствует в сочинении Жоффруа и разумнее всего, полагаю, начать именно с размышлений автора о божественных проявлениях. Эти мысли автора нередко вплетаются в его рассуждения о женском поведении, которому посвящена большая часть сочинения. Наиболее яркие портреты женщин связаны именно с их отношением к Богу, церкви, религиозным обрядам. Хотя грешить против Бога дамам нередко помогают мужчины.

Зачастую благочестие дам совсем не совпадает с представлениями о нем Жоффруа. Он обращается к дочерям: «Велико мое желание, чтобы вы обратили свои сердца и помыслы к Богу, боясь Его и служа Ему, дабы обрести благополучие и честь в этом мире и в том; так как несомненно, что всякое подлинное благо, честь и достоинство мужчины и женщины исходят от Него, по милости Его Святого духа...все совершается по желанию и указанию Его, и поэтому вознаграждает Он стократно всякое добро и службу, которую оказывают Ему...благо - служить такому сеньору, который многократно вознаграждает»2. Этот пассаж показывает нам отношение Жоффруа к Богу и его деяниям. Внешнее его благочестие прикрывает внутренние помыслы автора. Цель их - не только воздаяние в «том» мире, но всяческие блага в «этом». Эта мысль прослеживается на протяжении всей книги. Идея воздаяния скрыта во всех его высказываниях о Боге: «всё благо и честь исходят от Бога»3, «Господь не забывает служения Ему» и т.д.

Многие женщины в книге Жоффруа относятся к религиозным проявлениям прохладно и довольно легкомысленно. Автор сетует на меньшую набожность своих современниц по сравнению с некоторыми героинями его «историй»: «Я думаю, что сегодня мало женщин, слушающих, по меньшей мере, три мессы, их вполне удовлетворяет и одна; столь малую любовь и почитание они испытывают к Богу»5. Автор отнюдь не возмущен и говорит об этом, как бы смирившись с таким поведением. Зная об отсутствии особой набожности у его современниц, автор также снисходительно обращается к дочерям: «Если вы не можете поститься три дня в неделю, по крайней мере, поститесь в пятницу в честь драгоценной крови и страстей Господних...если вы не можете поститься, питаясь хлебом и водой, то, по крайней мере, не ешьте животную пищу...». У автора отсутствует категоричность, он понимает малую эффективность приказного тона в наставлениях. Жоффруа спокойно уведомляет читателей, что «почитается благом читать молитвы и слушать все мессы натощак».

Автор, судя по всему, несколько раздражен поведением некоторых прихожан, болтающих во время мессы, и намекает на то, что в этом опять более всего повинны женщины . Жоффруа рассказывает историю о святом Мартине Турском и его помощнике святом Брисе (Brice)9. Последний «увидел дьявола, который записывал всех женщин и мужчин, переговаривающихся во время службы»10. Св. Бриса рассмешило то, что свиток у чертенка был мал, а болтунов было много, и уцепившись зубами за пергамен, он пытался его растянуть. А тянул он так усердно, что ударился головой о стену". Его рассказ дал основания св. Мартину Турскому «обратиться с проповедью на эту тему к женщинам и сказать, какой это великий грех болтать и переговариваться во время мессы» 2. Устами своего героя, Жоффруа дает понять читателю, что винит в разговорах именно женщин, они же втягивают в этот грех своих спутников13.

Следующая за этой глава посвящена той же проблеме нерадивости прихожан. Некая благородная пара (un chevalier et une dame), любившая поспать с утра, постоянно опаздывала на церковную службу, а то и вовсе не приходила. Священник принадлежавшего им прихода не осмеливался без них начинать и нередко прихожане оставались без мессы. В связи с этим Жоффруа считает нужным сказать дочерям: «остерегайтесь, чтобы из-за вас другие отвлекались от мессы и своего благочестия по причине вашей лени и небрежности»14. Позже автор опять вернется к этому сюжету и скажет: «много в мире спящих и ленящихся творить и слушать божью службу...»15. Герои его «истории», как и следовало быть, наказаны, ведь «Господь воздает каждому по его заслугам»16.

Списки и кодексы

На сегодняшний день мы знаем о существовании 21 списка «Книги поучений» той или иной степени полноты. Что представляют собой эти рукописи? Проанализируем для начала сведения о количестве списков.

В Приложении 3 (графа «Примечания») приведены данные о составе большинства существующих списков. Мы видим, что в одном из них (BNF Ms. fr.5084) содержится лишь три последние главы и те в довольно приблизительном изложении. Рукопись Ms. 5871 из фондов библиотеки Арсенала в Париже и вовсе представляет собой сборник выдержек и печатных вырезок «из собрания старых книг», в котором извлечениям из книги Жоффруа отводится пять листов. Тем не менее, большинство ученых упоминает о наличии 21 списка. Вместе с тем, никто прежде не задумывался о полноте самих списков. Можно ли вообще считать части кодексов 5084 (о чем еще пойдет речь) и 5871 списками, то есть более или менее точными копиями памятника с незначительными неосознанными изменениями в тексте? Учет их в качестве полноценных списков, безусловно, работает на гипотезу о популярности сочинения, о чем мы еще будем говорить, но включение их в общее число требует особого осмысления. Конечно, другие экземпляры тоже неполные, но иначе. Вырванная, пострадавшая при пожаре или выпущенная по небрежению переписчика тетрадь - эти факторы не могут влиять на статус рукописи, бесспорно являющейся списком. Таким образом, подразумевая количество, представляется не совсем корректным говорить о 21 манускрипте. Иначе дело обстоит с тем, какое количество списков может свидетельствовать о былой популярности.

Ученые единодушно заключают, что 21 список - это достаточное количество, чтобы считать средневековое сочинение читаемым. Однако чем обуславливается та граница, которая отделяет популярное произведение от непопулярного? Невозможно спорить с тем, что «Золотая легенда» Якова Ворагинского (1261-1266) была исключительно популярна: ведь сохранилось около 1000 экземпляров текста. Иногда встречаются утверждения исследователей, что наличие 5-7 списков также свидетельствует о былой читаемости сочинения. Вместе с тем, не менее важен вопрос об адекватности этой прямо-пропорциональной зависимости. Почему мы считаем популярной книгу, наибольшее количество экземпляров которой сохранилось до нашего времени? Представим ситуацию, что самую популярную книгу зачитывали, что называется «до дыр», и у нее просто не было шансов предстать перед потомками в том количестве, в каком она бытовала в свое время. И наоборот, книга, 20 списков которой мы сегодня знаем, могла существовать изначально именно в таком количестве1. Раскрытая один или два раза случайным читателем, она прожила свои сотни лет на полках, тревожимая разве что сыростью и насекомыми.

В поисках ответа на первый из поставленных вопросов возникла необходимость собрать сведения о количестве списков других нарративных сочинений, разбив их по столетиям: XIII, XIV и XV вв. (см. Приложение 4). Имеет ли смысл такое деление? Часто известно, когда написано сочинение, но мы не всегда обладаем данными, в какое время переписана та или иная группа списков в целом. И если мы точно знаем, что все списки сочинений Кристины Пизанской датируются XV в., то такая точность не всегда доступна в отношении, скажем, «Романа о Розе» (300 экземпляров - это рукописи XIII, XIV и XV вв.). Стоит ли сопоставлять текст Жоффруа де Ла Тура с сочинениями XIV в., если 17 из сохранившихся списков датируются XV веком? Между тем, искать ответ на поставленный в начале параграфа вопрос все же необходимо. Большая часть из списков «Книги поучений» относится к первой половине XV в. Попробуем для начала сравнить текст Жоффруа с подобными ему сочинениями, то есть с поучительными текстами 2 пол. XIV и начала XV века, написанными (в том числе переведенными) в прозе по-французски, исходя из предположения, что их списки могли бы относится к этому же промежутку времени.

Теперь, когда мы очертили временные рамки для сравнения, другим сложным вопросом на нашем пути представляется проблема определения жанра сочинения. Что считать поучительным сочинением? Романы во все рассматриваемые века были полны морали и поучений, а дидактика столь же часто использовала в своих целях авантюрные истории и «примеры». В своей выборке я попробую использовать принцип смысловой первоочередности. Например, почти половина объема «Парижского Домостроя» (1393) посвящена искусству охоты и кулинарным рецептам, но это, несомненно, сочинение, написанное со специальной дидактической целью. Кроме того, следует ли различать поучительное и нравоучительное, наставительное, морализаторское, дидактическое сочинения? Полагаю, всю эту литературу можно было бы разделить на две части, следуя за языком оригинала, чтобы не запутаться в русских синонимах. Подобные сочинения были, по сути своей, двух типов: «enseignement» и та или иная вариация «histoire moralise». «Enseignements» - это произведения, написанные с конкретной воспитательной целью, обращенные обычно к детям, женщинам (женам) или, скажем, будущим правителям. К «морализаторским» сочинениям можно отнести самые разные по происхождению тексты, несущие в себе мораль, рассчитанную на всех читателей: например, «Морализованные шахматы» Жака де Сессоля (переводы на французский - середина XIV в.) или «Роман Фовель» Жерве дю Бюса и Шайю де Пестэна (первая половина XIV в.). Для большей ясности в нашем сравнении, полагаю, удобно ограничиться лишь первым типом нравоучительных сочинений, к которому относится и «Книга поучений» Жоффруа.