Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы изучения англосаксонского политогенеза 20
1.1. Современное состояние теории политогенеза 20
1.2. Раннеклассовые общества Средневековья в отечественной исторической науке 35
1.3. Политогенез в современной англосаксонистике 60
Глава 2. Политический строй англосаксов в VI–VII вв 79
2.1. Поселенческая иерархия 79
2.2. Королевская власть и политическая система 92
Глава 3. Социально-экономический строй англосаксов в VI–VII вв 112
3.1. Экономика .112
3.2. Социальная структура 132
Заключение .151
Список источников и литературы 155
- Современное состояние теории политогенеза
- Политогенез в современной англосаксонистике
- Королевская власть и политическая система
- Социальная структура
Современное состояние теории политогенеза
Вопросы политогенеза рассматривает политическая антропология – дисциплина, изучающая процессы формирования институтов власти и контроля в доиндустриальных незападных социумах периода колониализма и постколониализма1. Как наука о колониальных обществах и их модернизации она сформировалась в 1940-е гг. на Западе. Основополагающие труды по данной теме изданы в Великобритании. К ним относятся сборник «Африканские политические системы» (1940), а также две книги британского антрополога Э. Эванса-Причарда – «Политическая организация анунаков Англо-Египетского Судана» (1940) и «Нуэры: описание способов жизнеобеспечения и политических институтов одного из нилотских племен» (1940) (рус. перевод 1985 г.)
Тем не менее, попытки понять феномен становления государства были известны и раньше. Например, энциклопедисты Нового времени пытались осмыслить, что заставляло массы людей на определенном историческом этапе отказаться от личной свободы и организоваться в государство. Так, Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.Ж. Руссо создали теорию «общественного договора» между людьми для обеспечения порядка и неприкосновенности собственности.
Т. Гоббс считал, что в естественном состоянии жизнь общества была жестокой и короткой. Однако, вскоре люди поняли необходимость объединиться, заключив общественный договор и выдвинув к власти индивида или группу людей – представителей воли большинства. Сама жизнь, по Т. Гоббсу, толкнула общество на этот шаг. Оно отказалось от своих прав в обмен на образование государства, обеспечивающего регулирование выработанных законов, защищающих жизнь и частную собственность1.
Дж. Локк, напротив, считал людей в естественном состоянии менее ограниченными в действиях, но еще живущими в страхе. Как считал Дж. Локк, частные лица были бы согласны создать государство на основе судейства2.
Ж. Ж. Руссо также видел существующий политический строй несправедливым, потому что во главе общества стояла группа богачей, хитростью эксплуатирующих большинство. Философ указывал на то, что этот первый договор изжил себя, поэтому было необходимо разорвать существующий порядок и заключить более справедливый договор путем революции3.
Известна также завоевательная теория, согласно которой государство возникает благодаря завоеванию кочевыми обществами земледельческих народов. Кочевники, таким образом, формируют аппарат управления, разделяют общество на классы, создают администрацию, опираясь на экономический базис проигравших. Одним из сторонников подобной теории являлся Л. Гумплович, исследовавший процесс возникновения государств Европы. Он показал, что государство сформировалось из предшествовавших ему политических объединений, чье военное столкновение привело к генезису власти определенной группы над большинством4.
Ф. Оппенгеймер в книге «Государство» (1914)1 тоже обращал внимание на эксплуатацию большинства меньшинством и основным условием для преодоления неравенства считал ликвидацию монополии государства на средства производства2.
Проблема политогенеза разрабатывалась и в марксистской историографии, считавшей государство политической машиной подавления господствующим меньшинством трудящегося большинства. Ф. Энгельс выделял два пути становления государства – восточный (политарный) и античный. Первый путь основан на узурпации вождями управленческих функций и превращении их в господ над большинством. Для второго пути характерно классовое общество с частной собственностью, товарными отношениями (античный полис)3.
В «Происхождении семьи, частной собственности и государства» (1884)4 Ф. Энгельс, основываясь на работе Л.Г. Моргана «Древнее общество» (1877)5, показал, что развитие экономики приводит к росту прибавочного продукта, появлению имущественного неравенства и классов6.
Интересно также взглянуть на политогенез с точки зрения эволюционизма, в рамках которого делался вывод об универсальном (однолинейном) законе социальной эволюции от низших форм к высшим7. Иначе говоря, существовали цивилизованные и нецивилизованные общества.
Эволюционизм, таким образом, фиксировал различия в их социальных, производственных, технологических отношениях; согласно этому с помощью систематизации этнографических данных, возможна реконструкция развития человечества по пути к прогрессу – конечной фазе эволюции.
Данную схему отстаивал Л.Г. Морган (дикость – варварство – цивилизация). Дикость характеризуется: господством рыболовства, охоты, собирательства; отсутствием частной собственности; социальным равенством. У варваров возникают: земледелие; скотоводство; частная собственность; общественная иерархия. Цивилизация основана на: возникновении городов; классов; государства; письменности1.
Однако к концу XIX в. обнаружилось, что собранный материал о системах производства, общественного строя и обмена примитивных обществ, слишком различен и не вписывается в однолинейную схему. Вследствие чего эволюционизм в конце XIX в. утратил влияние.
Эволюционистское направление стало вновь популярным во второй половине ХХ в. в рамках неоэволюционизма. Основоположником этой школы считается Л. Уайт, определявший культуру как способ адаптации людей к окружающей среде, когда человек получает из внешнего мира энергию. История культуры, соответственно, есть увеличение энергии для совершенствования технологий. Прогресс, по мнению Л. Уайта, измеряется: количеством обуздываемой энергии на душу населения; эффективностью технологических средств; числом продуктов и услуг2.
Л. Уайт также вывел ряд революций: аграрную; топливную; термоядерную, энергетическую. Считал, что культуру нужно изучать методами естественных наук и рассматривать ее в отрыве от общества. «Реалистичная и научно адекватная интерпретация культуры будет достигнута в том случае, если мы отвлечемся от существования самого человека»1.
На стыке марксизма и неоэволюционизма были созданы теории неолитической и городской революций В.Г. Чайлда. Рассматривая государство, он вывел десять его признаков: 1) увеличение размеров и плотности поселений, превращения их в города; 2) классовое расслоение; 3) существование механизмов извлечения излишков для поддержания госаппарата (налоги, дань); 4) строение политической организации по территориальному принципу; 5) общественное разделение труда (выделение ремесленников, специалистов непроизводственных сфер); 6) наличие экономики, предусматривающей внешнюю торговлю; 7) возникновение письменности; 8) зачатки точных наук; 9) развитие изобразительного искусства; 10) монументальное строительство2.
На неоэволюционизм существенное влияние оказали идеи Дж. Стюарда, показавшего вариативность трансформаций культуры (многолинейная эволюция/множественность эволюций), проходящей стадии от охоты и собирательства до индустриализации. Таким образом, эволюция, считал он, ведет либо к росту сложности, либо к развитию новых форм культуры3.
Политогенез в современной англосаксонистике
Тема формирования ранней государственности является одним из ключевых вопросов, на которые пытается ответить западная наука. За рубежом, как и в СССР, подобная проблематика занимала существенное место, но, как правило, изучалась с иных методологических позиций.
Более того, важно отметить принципиальный момент: западные ученые, как и советские, в итоге пришли к выводу, что феномен варварских королевств не вписывается в однолинейный эволюционный процесс становления государственности. Другими словами, политиям германских народов, обустроившихся на территориях некогда могущественной Римской империи, лишь предстояло развиться в полноценные государства. Некоторые из подобных образований и вовсе не сформировались до этой стадии, будучи поглощенными более крупными политиями.
Не стали в этом отношении исключением и социополитические образования англосаксов в V–VII вв., сущность которых по-прежнему не определена, т.к. зачастую письменный материал расходится с антропологическим и археологическим. Это объясняется упором преимущественно на церковные сочинения, преувеличивавшие заслуги христианства и его основополагающее воздействие на ход британского государствогенеза. В такой парадигме работали английские и американские историки, чью общность интересов и тесную связь между собой принято определять понятием Anglo- Saxonism1.
Переходя к более детальному объяснению проблем политгенеза в Британии, необходимо вновь напомнить, что в зарубежной литературе до 1970-х гг. политии V–VI вв. считались государствами2. До этого периода их изучение велось по письменным источникам без привлечения археологии и антропологии. Однако по мере накопления и осмысления материала этих наук все большее число исследователей не считают общества V–VI вв. государствами3.
Действительно, говорить о государственности, вероятно, можно, когда присутствуют: письменные законы; чиновники; суды1; налоги, растущее расслоение и конкуренции в обществе2; торговля на дальние расстояния контролируемая элитой3; способности вождя к принуждению; формирование королевских династий; территориально-административное деление; королевская монополия на чеканку монет4.
В V–VI вв. у англосаксов данные признаки отсутствуют. Правда, отдельные из них5 появляются в конце VI начале VII в., но полноценное государство по-прежнему не формируется, т.к. власть короля еще слабая и не распространяется на общество. Полноправным лидером король станет лишь в IX в. и то во многом благодаря внешней угрозе со стороны викингов.
Таким образом, вопрос о природе британских политий V–VI вв. остается открытым. Существуют разные мнения на этот счет: от описания их как вождеств и до рассмотрения их как ранних государств. Кроме того, похоже что англосаксонский государствогенез вписан в более широкий процесс политогенеза V–XI вв.6. Это означает, что государственное строительство в Британии начинается только через два века после миграции англосаксов на остров (V в.), что делает несостоятельными концепции историков XIX в., удревнявших этот феномен.
В англоязычной науке генезис государственности традиционно начинался, как упоминалось, в V в. До 1970-х г. это утверждение главенствовало, однако, в итоге упор на тексты не привел к пониманию структуры институтов государства1. Только после сбора, анализа и интерпретации археологического и антропологического материала усилился интерес к проблемам британской политической организации с иных позиций. Одними из первых кто попытался по-новому взглянуть на привычную проблему, стали археологи,2 утверждавшие, что важнейшую роль в формировании ранней государственности сыграла дальняя, преимущественно по воде, торговля товарами роскоши/престижа под контролем элит3. Так формировались политии доколониальной Африки4, Оттоманской империи5, отчасти Китая6, ацтеков7.
У англосаксов фиксировался похожий фактор, благодаря контролю над торговлей через emporium VII в.8. Для варварской знати коммерция такого рода являлась возможностью поддерживать авторитет, что объясняет отсутствие укреплений в эмпориях, так как их безопасность обеспечивалась вождем. В некоторых случаях контроль лидеров над emporium был столь велик, что последние переносились на другие места из-за перемещения местного центра власти1.
Торговля через emporium наравне с важностью экономической функции, как показали Т. Пестелл2, Р. Ковалев3, Н. Нунан4, Д. Скре5, стимулировала так же и социальную дифференциацию.
Помимо торгового фактора был выделен и иной способ государствогенеза, заключавшийся в слиянии политий Британии под властью reges, reguli или subreguli 6.
Reges, reguli и subreguli – термины для определения более мелких политических лидеров (sub-kings), чья природа дискуссионна7. Тем не менее, известно, что погребения людей высокого статуса разнятся по форме и количеству инвентаря по сравнению с могилами лидеров нижних рангов8. Поэтому вполне вероятно, что к концу VI началу VII в., крупнейшая политическая единица, образовавшаяся из более мелких политий, охватила, в итоге, иные территориально-административные земли более слабых управителей1.
Существенное влияние на археологию англосаксонских государств сыграла книга Х. Дж. Классена и П. Скальника2. Применив ее концепцию к археологическому материалу, выяснилось, что британская государственность возникла, как результат конкуренции политий VI–VII вв. за ресурсы и влияние в регионе.
По всей видимости, до конца VII в. на территории Британии существовало десять королевских семей, контролирующих определенные территории. К концу VII в. в результате ряда событий, преимущественно военных, некоторые из политий перестали существовать. В основе подобного процесса лежит конкуренция за ресурсы – землю, людей и того, что они в сочетании могут дать3.
Существенный момент: поскольку вожди таких политий достигают контроль над областью в результате конкуренции с соседями, то увеличение их власти достигается путем «слияний», вызванных политическими браками либо войнами4. Чаще всего преобладал второй вариант.
Таких столкновений, похоже, было много, т.к. раннее Средневековье являлось временем бесконечных войн локального характера, когда победители, поглотив территорию побежденных, устанавливали собственные порядки на захваченных землях. Соответственно, не удивительно, что к концу VI началу VII в., появляются первые крупные захоронения военных лидеров подобных политий (Саттон-Ху, Снэп), свидетельствующих о разделении общества на элиту и управляемых5.
Во многом поздняя фиксация генезиса государственности в Британии (VII в.) оказалась результатом консенсуса между историками и археологами1, сформулировавшими современный подход к этому вопросу2. До VII в., безусловно, у англосаксов существовали какие то политические образования (вождества?)3, конфликтующие друг с другом. В результате войн большинство из них к VII в., уступили место Гептархии4.
Природа соперничества таких политий оказалась сродни футболу5, когда кубок забирают сильнейшие команды, а аутсайдеры перестают участвовать в игре6. Далее семь политий были объединены Уэссексом7. Такая схема, вероятно, наиболее актуальна сегодня8.
Благодаря вышеназванным особенностям формирования сложной социополитической системы, была поднята не менее существенная проблема интерпретации подобных образований до VII в. Это в свою очередь показывает англосаксонский государствогенез частью обширного процесса политогенеза V–IX вв.
Британские политии V–VI вв. этом отношении могут рассматриваться в качестве вождеств. Тем не менее, вопрос об их сущности по-прежнему остается спорным9. Вполне допустимо, что образование раннего англосаксонского государства стало итогом единения таких вождеств различного уровня сложности, занимавших территорию Британии в V–VI вв.10.
Королевская власть и политическая система
Предыдущие разделы исследования отражали изменение социальной структуры и формирование поселенческой иерархии, постепенно фиксирующие возвышение вождя над обществом. Тем не менее, остается не ясным вопрос относительно степени привилегий таких лидеров.
Необходимо отметить, что проблематика властных отношений находится в центре внимания большинства англоязычных исследований с середины 1960–1970-х гг. Однако вплотную к этой проблеме историки приступили только сейчас, так как власть короля раньше мыслилась институтом, уже, якобы, сложившимся в ходе миграции англосаксов в Британию.
Это устаревшая точка зрения. Сегодня, с введением в научный оборот генеалогий, королевских списков, археологических находок и с учетом работ антропологов, стало возможным изучать природу власти глубже1. И все же данная тема не полностью осмыслена по ряду причин: сложно на конкретном историческом примере зафиксировать превращение военного лидера в господина над обществом; источниковая база ограничена1.
Таким образом, важно остановится на общей характеристике подходов ученых к этим вопросам. Данный параграф не ставит задачу историографического обзора политической истории британского государства, а лишь фиксирует наиболее перспективные проблемы, разрабатываемые в современной англосаксонистике.
Однако сначала необходимо сжато остановиться на трех подходах к общественно-политическому устройству англосаксов.
Вигское направление, теория «государства знати», концепция сосуществования знати и народа.
В английской медиевистике второй половины XIX – начала XX в. господствовало вигское направление, представители которого были убеждены в том, что общественно-политическое устройство англосаксов оказалось заложено еще до миграции и являлось демократическим, потому что основным социальным контингентом был слой свободных, изъявлявших свою волю через народное собрание. Поэтому изначально королевская власть имела «народный характер» и лишь со временем эволюционировала в господство правителя над подданными2.
Для этого подхода характерна концепция, показывающая развитие английского парламентаризма в результате народной борьбы за свободу против деспотизма королей. Одним из ярых сторонников такой школы был Дж. Кембл, видевший в англосаксонских политиях истоки ограниченной монархии3. Сюда же можно отнести С. Палгрейва1, У. Стаббса2, Э. Фримена3.
Э. Фримен, к примеру, негативно оценивал Нормандское завоевание, отобравшее, по его мнению, у англосаксов свободу, подчинившее общество жесткой тирании и задержавшее развитие английского конституционализма4. У. Стаббс, наоборот, считал, что только с приходом Вильгельма возникло централизованное государство5. По мнению исследователя английский государствогенез стал возможным благодаря синтезу двух правовых систем: 1) англосаксонской с развитыми органами местного самоуправления; и 2) лучше консолидированной нормандской6.
На рубеже XIX и XX вв. в противовес вигским историкам сложилась теория государства знати, согласно которой власть вождя объединяла вокруг себя общество, которое делилось на аристократию и подчиненное большинство7. Теория государства знати утверждала, что определяющим фактором развития германцев был вождизм, когда король основывал господство на харизматичности, собирая вокруг себя народ и опираясь на дружину. Представители данной точки зрения – Г.М. Чэдвик8, Ф. Мэтланд9.
Согласно теории государства знати у англосаксов не было ни чистой демократии, ни господства элиты, однако в обществе сосуществовали знать и народ. Среди работ историков этого направления больше всех выделяется книга Д. Дж. Фишера10, анализирующая события политической истории раннесредневековой Британии и организацию власти. По мнению Дж. Д.
Фишера, англосаксонское государство X–XI вв. было настолько совершенным с точки зрения управления, что ни одно раннесредневековое государство не могло конкурировать с ним. Историк считает, что только в Британии, в отличии от континентальных политий, король полностью контролировал налогообложение и чеканку монет.
Формирование центральных органов власти.
Исследование англосаксонской политической организации по-прежнему наталкивается на ряд проблем, одной из которых является период формирования органов власти.
Вначале XX в. по этой проблематике вышла классическая книга X Ф. Стентона1, в которой он считал раннюю государственность англосаксов слабой на период вторжения норманнов2. Историк изучал деятельность региональных чиновников, анализировал природу сотен, графств и судов. Главную роль в формировании территориально-административной структуры и органов власти на местах, по мнению Ф. Стентона, сыграла именно целенаправленное королевское влияние3.
В это же время вышли наиболее авторитетные работы Л. Ларсона4 и Ф. Либермана5. Книга Л. Ларсона анализирует становление придворной службы до XI в. Л. Ларсон пришел к выводу, что королевский двор англосаксов был схож с каролингским6. Ф. Либерман комплексно исследовал институт уитенагемота, его структуру и эволюцию на протяжении веков7.
В литературе еще 1960-х гг. присутствуют работы как общего характера (П. Блэр)8, так и специальные исследования (Г.Р. Лойн, С.В. Холлистер) по этому вопросу1. В общем и целом историки говорили о высоком уровне развития англосаксонских институтов власти только к XI в., но в то же время подчеркивали, что даже после прихода Вильгельма многие англосаксонские потестарные черты воспринялись норманнами. Однако среди историков были разногласия по поводу природы местных органов власти. Так если Г. Лойн настаивал на их аристократическом характере2, то П. Блэр указывал на то, что и рядовые кэрлы могли участвовать в их работе3.
Для 1960-х гг. наиболее заметными являются исследования, написанные Г. Лойном «Англосаксонская Англия и нормандское завоевание» (1962 г.)4 и Е. Джоном «Orbis Britanie» (1966 г.)5, считавшими главным фактором государственного развития деятельность королевской власти и дружинников, из среды которых формировались органы местного самоуправления.
В 1970–1980-х гг. появляются работы о формировании и функционировании управленческой системы и ее элементов6. В них по прежнему присутствуют разночтения о времени складывания управленческого аппарата. По мнению М. Дэнсли это произошло в конце VI – начале VII в.7, Б. Лайон указывал на X – начало XI в.8; Л. Ларсон и С. Чраймс настаивают на завершении этого процесса при норманах9. К наиболее значимым работам по вопросу относятся исследования Д. Дамвилля1, А. Вильямса2, П. Чеплес3, А.Р. Рамбла4, Г.Р. Лойна5, А. Рэбина6, А. Лавеля7, С. Дж. Недермана и Дж. Кэмпбела8. Все эти специалисты приводят абсолютно противоположные датировки процесса генезиса и развития государственного аппарата раннесредневековой Британии, что порождает еще большие споры.
В последнее время особо стоит отметить перспективное направление, в основе которого лежит идея изучения истории отдельных графств, в результате чего поднимаются общегосударственные проблемы. Одним из лучших изданий в этом отношении является книга о графстве Чешир написанная Н. Дж. Хаймом, который утверждает, что возникновение графств – ячеек административно-территориальной системы государства – было поэтапным9.
Социальная структура
Этот подраздел освещает наиболее важные изменения в англосаксонском обществе рубежа VI–VII вв., а именно начальную стадию социальной дифференциации, когда социум уже не эгалитарен, но и раннее государство еще не сформировалось.
Таким образом, подобная промежуточная стадия должна быть как то интерпретирована. Письменный материал, к сожалению, не объясняет этот процесс в силу скудности информации об исследуемом периоде. Помощь, вероятно, может оказать археология, способная пролить свет на социальную эволюцию англосаксонских общественных систем от простых к сложным.
Существенная часть информации об англосаксонском обществе в период перехода от вождества к раннему государству содержится не в текстах, хотя, безусловно, они кое-что повествуют об этом. Тем не менее, исследователю лучше обратиться к памятникам материальной культуры представленной захоронениями.
Известно, что изменения практики погребения в VI в. в Британии отражают увеличивающуюся стратификацию общества, когда меньшинство подчиняет себе большинство. Таким образом, социум рубежа VI–VII вв. делится, как будет показано далее, по крайней мере, на две возникающие социальные страты – управителей и управляемых. Отношения между ними характеризуются политическим господством первых и данническими обязанностями вторых.
Этот тезис отчетливо был зафиксирован при раскопках кладбища Сэнди, расположенного в Бедфордщире1. Изучение памятника показало, что наиболее распространенным типом захоронения в Британии VI в. являлась кремация, что характерно для рядовых членов общины, так как статусных лиц зачастую хоронили либо в ладье с обилием инвентаря, либо в отдельных курганах.
Судя по материалу, возникает картина социальной дифференциации основанной на различных типах погребального ритуала и обилия артефактов в захоронениях1. Дело в том, что наиболее почетные люди погребались в отдельных могильниках с многочисленным инвентарем, в то время как захоронениях общинников обнаруживается дефицит предметов2.
В этом вопросе нельзя не упомянуть Ф. М. Стентона3, чьи исследования стали хрестоматийными книгами для многих поколений исследователей. Он характеризовал общество Британии как социум свободных производителей, составляющих ополчение (fyrd)4. К VII в. историк выделил троякую структуру: 1) элита (eorl в Кенте и gesith в Уэссексе); 2) свободные (ceorl); 3) рабы (teow, esne)5. С появлением профессионального войска, служившего королю за землю, ополчение постепенно перестает формироваться. Отныне крестьяне концентрируются только лишь на производительной функции6.
В 1970-х гг. полемика между исследователями по вопросу социальной иерархии в целом отсутствовала. Большинство английских историков принимают деление англосаксонского общества на: 1) eorl; 2) ceorl; 3) theow, esne7. Дебаты велись только о статусе ceorl.
Так, традиция, идущая от Ф. Сибома1 и Т. Н. Эстона2 указывает на их зависимое положение3. Ф. Сибом и Т.Н. Эстон считали ceorl аналогами вилланов XII–XIII вв.,4 тогда как Ф. Стентон отвергал это положение5.
Археология же, в отличие от историков, опирающихся на тексты, зачастую, не всегда фиксирует наличие промежуточных страт общества, высвечивая деление, возможно грубое, на элиту и производителей, работающих на узкую прослойку аристократии. Это особенно характерно показывает инвентарь погребений. Примером тому служит классификация драгоценных брошей Суффолка, Кенингсхолла и Суссекса. Материал охватывал период с V по VII вв. и отражал социальные изменения в англосаксонском обществе. Во время раскопок выяснилось, что наибольшее число драгоценных брошей находилось в захоронениях статусных англосаксов, указывая на их высокий статус и престиж6. Это показывает, что в обществе VI в. фиксировалось углубление социальной дифференциации и разделение на: 1) большинство; 2) элитное меньшинство7.
Помимо размеров погребения и количества инвентаря в нем социальный статус определяло и наличие земли.8 Во многих случаях положение свободного человека зависело от обладания hide (гайдой), но по рождению она не передавалась из-за отсутствия необходимого количества свободных земель9.
Стоит отметить, что археология, будучи изначально дисциплиной ориентированной на изучение древних реликвий и их классификацию, к 1960–1970-м гг. превратилась в полноценную научную систему знаний. Во многом это было заслугой процессуализма1. Другими словами, археология перешла от описания артефактов к объяснению изменений, происходящих в конкретной культуре2. Объяснять социальную эволюцию, а не коллекционировать и описывать артефакты – так можно охарактеризовать ее задачу3. Кроме того, процессуалисты призывали рассматривать общества в качестве систем и видеть в них полноценные единицы анализа, вместо сосредоточения внимания на изучении отдельных элементов. Значительная часть работы процессуалистов фокусируется на количественном анализе кладбищ для выяснения общественной иерархии, так как имущественный разрыв в организации погребений может дать представление о социальной структуре и генезисе ранней государственности.
Термин процессуальная археология эквивалентен понятию социальная археология. Впервые его употребил один из ведущих представителей процессуализма К. Ренфру в 1973 г. во время лекции в Саусгэмптоне4. Затем он выпустил исследование «Подходы к социальной археологии» (1984) – одну из важнейших теоретических работ по этой тематике5. По К. Ренфру, археология должна заниматься реконструкцией социальной организации обществ и их взгляда на мир1.
В этом вопросе примером может служить погребение из Снэпа2. Дело в том, что это крупнейшее после Саттон-Ху англосаксонское захоронение в ладье с богатейшим инвентарем. Проведя детальный анализ, археологи вывели классификацию товаров престижа, свидетельствующих о высоком статусе умершего. Среди общинников подобных предметов не наблюдалось. Богатство погребения, как справедливо отмечалось, служит показателем экономического благосостояния и социального престижа3 возникающей страты управителей.
Тем не менее, такие вожди, как правило, являлись военными лидерами, чьи успехи большей частью зависели от удачных походов. Иными словами, в ту пору вожди еще не господствовали над народом, как это произойдет к IX в.4.
Таким образом, находки из погребений в Снэпе и Саттон-Ху5 показывают начальный признак социополитической эволюции англосаксов от горизонтальных структур власти (предводитель, народное собрание, совет старейшин) к более иерархиезированной форме политии с усиливающейся ролью вождя1 (чифдом).
Англосаксонские политии такого типа, вероятно, являлись простыми вождествами VI в. С другой стороны говорить о полной монополизации военным лидером функции управления не приходится так как важно помнить, что жесткая монополия на принуждение со стороны вождя/короля, являющаяся одной из основных составляющих возникающих государств, не характерна для Средневековья.
К такому же выводу о социальной дифференциации англосаксов VI–VII вв. пришли Мейес П. и Деан2, выделившие общинников и управленцев.
Конечно, двоякая социальная структура имеет ряд особенностей. Так, к примеру, необходимо отметить следующее: зависимое от узкой страты элиты население было неоднородным. Речь о неопределенном термине laet. Представители этой категории не однородны, прежде всего, из-за стоимости вергельда – пени за убийство в 80, 60, 40 шиллингов3. Впрочем, сегодня специалисты сходятся во мнении, что лэты (литы) – это, скорее всего, иноплеменники, захваченные в ходе завоевания Британии и уплачивающие оброк за пользование землей4.