Введение к работе
Актуальность темы. В год 80-летия окончания первой мировой войны, или Великой войны, как ее называют на Западе, мы наблюдаем исследовательский бум вокруг проблематики этого глобального конфликта. Налицо значительный интерес к истокам многих процессов, происходящих сегодня на разных уровнях и в различных сферах. Поистине вещими стали слова крупнейшего русского философа Н.А. Бердяева: "Я чувствовал с первых дней войны, что и Россия, и Европа вступают в новое историческое измерение"1. То, что тогда интуитивно ощущал Бердяев, теперь стало очевидной истиной. С точки зрения живущих ныне фактически XX век стартовал в 1914 г., а эпоха, начатая первой мировой войной, продолжается до сих пор. Поэтому не вызывает сомнений актуальность изучения истории этой войны, которая в отечественной историографии долгое время оставалась "забытой" или "полузабытой". Она не изучалась систематически, а в общественном сознании обрастала разного рода мифами, искажениями и преднамеренными лжетолкованиями. Вследствие чрезмерной идеологизации и создания "белых пятен" война рассматривалась преимущественно в контексте созревания предпосылок Октябрьской революции, а многие важные страницы, например, дипломатической истории войны предавались забвению. Одной из них является история заключения несостоявшегося сепаратного мира между коалицией стран Антанты и Болгарией после ее вступления в войну на стороне Центральных держав 14 октября 1915 г.
С крушением в Болгарии коммунистического режима в этой стране активизировалось движение за вхождение в конструируемый европейский дом, чему в немалой степени должно способствовать строительство его балканского этажа. Причины многих современных проблем в межбалканских отношениях коренятся в итогах первой мировой войны, которая не разрешила, а усугубила одни проблемы и породила другие. Поэтому в Болгарии в последние годы проявляется устойчивый интерес к вопросам дипломатической предыстории Нейиского мирного договора 1919 г., генезиса Версальской системы
международных отношений и места Болгарии в ней. Исследовать же эти вопросы можно, лишь изучив историю участия Болгарии в войне. Здесь существует много лакун, и вопрос о вероятности достижения сепаратного мира между Болгарией и Антантой является одной из них.
У обозначенной темы имеется еще один аспект, придающий ей дополнительную актуальность. В годы господства коммунистических режимов по идеологическим причинам существовало "табу" на упоминание о российско-болгарском военном, политическом и дипломатическом противостоянии в годы первого общемирового конфликта. Исходя из своего понимания социалистического интернационализма, историки СССР и Болгарии стремились фокусировать внимание на героических страницах "братства по оружию", избегая упоминания о том, что в двусторонних отношениях были периоды, когда Россия и Болгария находились в противоборствующих лагерях, а их армии сражались друг против друга.
После крушения мировой системы социализма мы являемся свидетелями так называемого "маятникового эффекта", который выразился в активизации русофобских настроений в Болгарии. В современных условиях, когда два демократических государства -Россия и Болгария - стремятся создать принципиально новую основу для дружественных и взаимовыгодных отношений, важно, чтобы груз исторических напластований не "давил" на них. Необходимо без предвзятостей, с максимально возможной объективностью рассмотреть историю двусторонних отношений в годы первой мировой войны. Длительная историческая дистанция - восемьдесят лет - и наличие обширного комплекса источников позволяют сделать это.
Степень научной разработанности проблемы. Научная значимость представленного труда определяется недостаточной степенью изученности темы в исторической науке. Национальная, т.е. болгарская историография данной проблемы не слишком обширна. Объективное изучение участия Болгарии в войне затруднялось самим исходом войны и его тяжелыми политическими и морально-психологическими последствиями для болгарского народа. Горечь национальной катастрофы 1918 г., юридически зафиксированной в Нейиском мирном договоре 1919 г.,
делала в межвоенный период чрезвычайно болезненным перелистывание страниц участия Болгарии в первой мировой войне. Слишком кровоточила свежая рана, а относительно короткая историческая дистанция мешала разглядеть детали событий, за которыми часто скрывались амбиции еще действовавших политиков.
Болгария оказалась единственной из побежденных стран, в которой виновники поражения были преданы суду. Помимо прочего, им инкриминировались два основных преступления: вовлечение Болгарии в войну "не на той стороне" и несвоевременный, запоздалый выход из нее. По утверждениям государственных обвинителей, если бы Болгария заключила сепаратный мир с державами Антанты на рубеже 1915-1916 гг., непосредственно после военного разгрома Сербии и вооруженного захвата болгарской армией Вардарской Македонии, то поражения Г918 г. и последовавшей за ним национальной катастрофы, по всей вероятности, удалось бы избежать. Отсюда вопрос о сепаратном мире в межвоенной Болгарии стал предметом острой политической борьбы. Беспристрастное обсуждение темы существования альтернативных путей решения болгарского национально-территориального вопроса в годы первой мировой войны, и в частности, вероятности быстрого выхода из нее путем примирения с Антантой в 1916 г., были невозможны.
После 1944 г. историки Болгарии взяли на вооружение ленинский тезис, определявший первую мировую войну как империалистическую и несправедливую для большинства стран, в том числе для самой Болгарии. До второй половины 50-х гг. даже проведение научных исследований по истории этой войны считалось грубой политической ошибкой2. И в последующие десятилетия в болгарской исторической науке господствовали оценки, остро критиковавшие всю внешнюю политику буржуазии в обеих мировых войнах.
Ситуация начала меняться с середины 80-х гг. Пионером в изучении проблемы сепаратного мира стал болгарский ученый С. Дамянов. Долго и целенаправленно работавший в архивах Франции, опираясь на неизвестные ранее французские дипломатические документы, он в 1985 г. опубликовал большую статью3.
Для Дамянова Франция стала "исходной" страной в изучении вопроса о возможности заключения сепаратного мира между антантовским блоком и Болгарией. Поэтому вполне объясним французский "флюс", присущий этой статье, - он проистекал из характера источников, которыми располагал автор.
После безвременной кончины Дамянова в 1986 г. эстафету перенял И. Илчев. Результатом длительной работы в архивах Франции, Великобрита нии и США стала его глубоко фундированная и свободная от идеологических клише монография4. Использовав неизвестные ранее архивные материалы, публикации дипломатических документов, мемуары, дневники политиков, военных и дипломатов изучаемого периода, болгарскую и иностранную прессу, Илчев создал широкомасштабную картину взаимоотношений Болгарии и держав Антанты в годы войны. Закрытость российских архивов сыграла для него, как и ранее для Дамянова, свою отрицательную роль, что признал сам автор. "Если о политике Франции, Великобритании и Болгарии можно было найти обширные источниковые сведения о способах принятия решений правящими кругами, о мнениях и сведениях, направляемых экспертами разного уровня и влияния, - писал Илчев, - то в отношении российской политики наш выбор был значительно более ограничен, и это неизбежно наложило отпечаток на исследование"5. Основная часть книги посвя-щена событиям, предшествовавшим вступлению Болгарии в войну. Только в пятой, последней главе рассмотрен трехлетний промежуток с 14 октября 1915 г. до выхода болгар из войны 29 сентября 1918 г. Поэтому хронологическому отрезку с октября 1915 г. по март 1916 г. Илчев уделил лишь 15 страниц. Многие важные сюжеты затронуты мимоходом. Это относится, в частности, к первым зондажам на предмет отрыва Болгарии от Центрального блока, осуществленным антантовской дипломатией в начале 1916 г. (стокгольмская беседа А. Вальса и А. Грекова, миссия леди М. Пэджет, предложения, исходившие от итальянских официальных и полуофициальных лиц и др.).
Ученик Илчева Н. Кайчев сосредоточил свое внимание на отношении британских офицеров к Болгарии и их предложениях по поводу сепаратного мира с ней. Если взгляды начальника британского Генштаба генерала У. Робертсона по данному
вопросу ранее все же подвергались анализу в англоязычной историографии (например, в книгах В. Ротвелла и Дж. Леона), то Кайчеву принадлежит приоритет в рассмотрении позиций британских офицеров, находившихся на Салоникском фронте. Особую ценность его исследованиям придает тот факт, что Кайчев впервые ввел в научный оборот документы из центрального государственного архива военного министерства Великобритании (the War office)7.
Одновременно с монографией Илчева вышла в свет книга югославского историка Б. Храбака8. Его заслугой стало привлечение неизвестных ранее документов из архивохранилищ Югославии и Италии. Опираясь на них, автор аргументированно развил тезис о том, что Италия на всем протяжении войны была заинтересована в сохранении сильной Болгарии, способной воспрепятствовать созданию большого югославянского государства. Ведь сам факт образования Югославии должен был пресечь претензии итальянцев на то, чтобы занять место Османской империи на Балканах и Габсбургской монархии в Подунавье. По словам Храбака, "вследствие такого поведения апеннинской великой державы, ей ...уделено больше внимания, чем к этому могло обязывать место, занимаемое Италией в системе Антанты"9. В целом, книга югославского историка ценна широтой источниковой базы и обилием вводимых в оборот новых фактов, хотя в данном случае фактография требует осторожного подхода.
Периоду с октября 1915 по март 1916 г. Храбак уделил почти две главы из десяти. Историография стран Центральной и Юго-Восточной Европы, посвященная первой мировой войне, издавна и совершенно определенно делится на две части: сочинения победителей и побежденных. Югославские историки всегда относились к первым. Поэтому не удивительно, что Храбак иногда дает тенденциозную, антиболгарски-просербскую, на наш взгляд, трактовку исторических фактов. Подобную тенденциозность, только с обратным, антисербским знаком, можно наблюдать и у болгарских историков. Но в книге Храбака неприятие вызывает его методика источниковедческого анализа дипломатических документов и прессы. Во введении к своему труду он справедливо отметил, что пресса как исторический
источник "носит пропагандистский характер и историку служит только как дополнительный материал. Сведения, сообщаемые в газетах, можно использовать для реконструкции и интерпретации политических или военных событий... Нередко измышлялась та или иная новость, которая служила пробным шаром для того, чтобы вызвать реакцию противника и тем самым заставить его раскрыть свои карты"10. Но наряду с этими бесспорными утверждениями и призывами Храбака к внимательному анализу прессы, приходится констатировать, что сам он часто передает слухи о внутриполитической ситуации в Болгарии, без должной проверки сообщаемые антантовской прессой, а затем говорит о событиях, ставших предметом данных слухов, как о свершившихся фактах".
Чтобы уяснить недостатки методики Храбака, надо представлять характер внутренней дипломатической корреспонденции, циркулировавшей в МИД Болгарии после ее вступления в войну, т.е. донесений посланников из нейтральных государств в Софию. Дипломаты, аккредитованные в Швейцарии, регулярно читали французскую и итальянскую прессу, в Нидерландах -английскую, в Швеции - российскую. Они более или менее точно воспроизводили в своих депешах и телеграммах содержание материалов, касавшихся Болгарии и Балкан. Очень редко воспроизведение сопровождалось комментарием и выражением собственного отношения дипломатов к этим материалам. Как бы само собой подразумевалось, что они являлись плодами измышлений и антиболгарских интриг Четверного согласия. Храбак же иногда приписывает мысли и заключения, содержавшиеся в этих статьях, тем болгарским дипломатам, которые аккуратно их пересказывали. Это приводит его к неверным выводам. Например, правильно отметив, что в декабре 1915 - январе 1916 г. болгарские представители за границей бдительно следили за миролюбивыми настроениями в державах Антанты, Храбак здесь же говорит о каких-то переговорах между Великобританией и Болгарией, которые якобы тогда имели место в Бухаресте. На самом деле до сих пор нет данных о таких переговорах.
В российской историографии к этой теме обращался только сотрудник Института мировой литературы РАН Б.В. Соколов12. Его заслугой является установление очевидной взаимосвязи
вопроса о сепаратном мире между Антантой и Болгарией с проблемой отрыва Турции от Четверного союза. Поскольку такая взаимосвязь и даже взаимозависимость была тесной вплоть до окончания войны, Соколов рассмотрел оба нереализованных варианта коалиционной политики Антанты в рамках одной статьи. Он же впервые выделил четыре периода в развитии контактов Союзников с Турцией и с Болгарией после их присоединения к Центральному блоку, взяв за основу общую периодизацию истории первой мировой войны. Статья Соколова базируется исключительно на российских дипломатических документах, как опубликованных, так и почерпнутых в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), и в этом смысле удачно дополняет работы Дамянова, Илчева и Храбака. Но если в последних есть крен в сторону рассмотрения позиции западных держав антантовского блока, то в статье Соколова, написанной без должного внимания к внутренней ситуации в Болгарии, наоборот, имеется российский "флюс". Статья производит впечатление односторонней.
В целом, круг исследований по данной проблематике свидетельствует об определенной работе, проделанной историками по выяснению различных сторон вопроса о сепаратном мире между Болгарией и державами антантовского блока на протяжении относительно короткого хронологического отрезка - с октября 1915 по март 1916 г. Вместе с тем, есть основания утверждать, что во многих своих важных аспектах тема еще не получила научного освещения. Это делает правомерным появление настоящей диссертации.
Дели и задачи исследования. Имея в виду степень изученности отдельных аспектов темы, диссертант провел исследование, целью которого было рассмотрение проблемы сепаратного мира под различными углами зрения. Главное внимание уделялось развитию взглядов военных и политических деятелей, дипломатов в каждой из четырех держав' Согласия на саму возможность и целесообразность отрыва Болгарии от Центрального блока. Важно было проследить нюансы в различиях, проявлявшихся по данному вопросу не только между Союзниками, но и внутри каждой державы антантовской коалиции. Чем определялись эти различия? Каковы тайные и
/
явные пружины, обусловившие благосклонность к Болгарии одних лиц, равнодушие других и непримиримость третьих? В какой степени эти факторы - объективные и субъективные -влияли на процесс принятия внешнеполитических решений, касавшихся Болгарии, в странах Антанты? Был ли возможен сепаратный мир в принципе? Все эти вопросы поставлены в центр диссертации.
Рассмотрение указанных вопросов велось параллельно в двух плоскостях - внутри- и внешнеполитической. Изучение внутреннего аспекта проблемы предполагает ознакомление с развитием ситуации в самой Болгарии после вступления в войну. Существовали ли там вообще реальные политические силы, способные не только воспринять, но, самое главное, осуществить идею сепаратного мира с антантовской коалицией? Ведь Болгария являлась не только объектом политики Четверного согласия, но и субъектом общеевропейской системы международных отношений.
При подходе к внешнеполитической стороне проблемы подразумевался общебалканский срез, в частности, отношение соседей Болгарии к ее возможному примирению с антантовским блоком. При этом основу анализа составило рассмотрение вопроса на широком общеевропейском фоне. В изменявшихся условиях войны перед всеми государствами-участниками обоих враждовавших блоков вставали проблемы коалиционной войны, соотношения внешнеполитических целей и военных средств, внешней политики и военной стратегии. Поэтому вопрос о сепаратном мире между Болгарией и странами Антанты рассмотрен в контексте выработки этим блоком общесоюзнической стратегии, путем раскрытия механизма принятия важнейших внешнеполитических и военных решений, разногласий между военными и политическими деятелями.
Такой подход к изучению проблемы обусловил хронологические рамки работы. Исходным рубежом является 14 октября 1915 г. - дата вступления Болгарии в общеевропейскую войну. Верхняя грань - март 1916 г.-обозначена решениями военной конференции в Шантийи и политической конференции в Париже, на которых страны Антанты приняли общие принципы ведения коалиционной
войны, при этом более или менее определившись в своем негативном отношении к возможности заключения сепаратного мира с Болгарией. Правда, и после указанной даты, вплоть до самого выхода Болгарии из войны в сентябре 1918 г., этот вопрос время от времени снова "всплывал" в дипломатических канцеляриях, парламентах и военных штабах стран антантовского блока. Продолжали поступать проекты, рекомендовавшие заключение такого мира. Имели место и взаимные зондажи, главным образом, в нейтральных странах. Но все же решения мартовских (1916 г.) конференций Антанты направили развитие событий в такую колею, из которой оно уже не вышло, да и не могло выйти. Вопрос был принципиально решен в марте 1916 г. на самом высоком уровне, и решен отрицательно, а после этого на межсоюзнических конференциях более не ставился. Поэтому последующие действия антантовской дипломатии в этом направлении' можно квалифицировать всего лишь как маневры тактического характера.
Методологическая основа диссертации. Автор руководствовался требованиями современной исторической науки и научной методологии. Следуя принципу междисциплинарное в исследовании международных отношений и внешней политики государств, диссертант применил методы широкого диапазона -от традиционных историко-логических до методов системного анализа, социальной психологии, имиджелогии и теории принятия внешнеполитических решений. Несмотря на методологический плюрализм, в основе исследовательского подхода все-таки было стремление изучить вопрос с позиций традиционной дипломатической истории, в поле зрения которой находились взаимоотношения государств преимущественно на правительственном уровне. В конечном итоге автор стремился отобразить внешнеполитический процесс, сфокусированный на человеческой деятельности и на конкретных личностях. В этом сказалось влияние французской школы историков-международников, основоположником которой являлся П. Ренувен. Сочетая эвристический подход с константным тяготением к первоисточнику, диссертант осуществлял научный эмпирический анализ, внешнюю и внутреннюю критику источников, используя методику комплексного источниковедения. Осмысление многообразного конкретно-
эмпирического материала влекло к выходу на уровень компаративизма и синтеза как общенаучных методов.
Источниковая база диссертации состоит из опубликованных и неопубликованных документов.
К числу важнейших документальных публикаций относится вышедшая в 30-е гг. III серия многотомного советского издания "Международные отношения в эпоху империализма", доведенная до 13 апреля 1916 г., т.е. целиком покрывающая хронологические рамки диссертации. Она дополняется изданными НКИД СССР в 20-е гг. тематическими сборниками "Европейские державы и Греция в эпоху мировой войны", "Константинополь и Проливы", "Царская Россия в мировой войне", а также документальными публикациями "МИД и Ставка", "Дневник МИД за 1915-1916 гг.", помещенными в журнале "Красный архив". Поскольку вопрос о сепаратном мире с Болгарией не находился в центре внимания составителей этих публикаций, то вследствие их неполноты диссертант обратился к документальным богатствам АВПРИ.
Были привлечены неопубликованные ранее документы из фондов: "Канцелярия","Политический архив","Секретный архив министра","Отдел печати и осведомления". В последнем фонде внимание привлекли тщательно составленные сотрудниками МИД обзоры прессы о внутреннем положении' и внешней политике Болгарии после ее вступления в войну. Здесь находятся и содержательные докладные записки, исходившие от Г.И. Капчева и Е.З. Волкова. Эти люди не являлись профессиональными дипломатами, но обладали определенной информацией о болгарской внутриполитической ситуации. Их мнения могли оказаться важными для руководства российского МИД, особенно после октября 1915 г., когда Болгария и Россия оказались отгороженными друг от друга своеобразным "железным занавесом".
В тех условиях возросло значение разведданных из Болгарии, получаемых через Дунайскую экспедицию и с помощью русских разведчиков в Румынии. Каждое из трех министерств - военное, морское и иностранных дел - имело на румынской территории свою сеть агентов, действовавших самостоятельно и часто независимо друг от друга. Поэтому
поступавшие от них сведения отложились в трех разных архивохранилищах. Это Российский государственный военно-исторический архив, Российский государственный архив Военно-Морского Флота и Российский государственный исторический архив. В последнем интересные материалы взяты из фонда "Петроградское телеграфное агентство".
Из документов иностранного происхождения наибольшую значимость представляют болгарские. В 1920-1921 гг. Правительство А. Стамболийского выпустило достаточно полную двухтомную публикацию "Дипломатические документы о вступлении Болгарии в европейскую войну". Некоторые невошедшие в нее документы обнаружились в двух фондах Центрального государственного архива Болгарии - министерства иностранных дел и исповеданий и в личном фонде бывшего премьер-министра В. Радославова. Просмотрен (в копиях) небольшой, но важный по значению массив - архив болгарского царя Фердинанда, вывезенный им в 1918 г. после отречения в Германию и ныне находящийся в США.
Здесь же и в научном архиве Института истории Болгарской Академии Наук просмотрены копии французских и британских дипдокументов, касавшихся Болгарии. Итальянская же политика в болгарском вопросе восстановлена по официальной публикации документов МИД Италии13.
Две рукописи обнаружены в софийской военно-исторической библиотеке. Одна представляла подборку австрийских архивных документов об участии Болгарии в войне, а другая являлась дневником К. Жостова, занимавшего в 1915-1916 гг. пост начальника штаба болгарской действующей армии.
С начала 1916 г. проблема сепаратного мира с Болгарией в политике Антанты тесно увязывалась с вопросом о вовлечении в войну Румынии. Поэтому возникла необходимость работы в архивах Бухареста. В Национальном архиве изучались документы фонда "Королевский дом" и микрофильмы материалов из архивохранилищ Франции - министерства иностранных дел и находящегося в Венсене архива исторической секции при Генштабе сухопутных войск. Несколько документов обнаружено в архиве МИД Румынии.
В источниковую базу диссертации включены опубликованные письма, дневники и мемуары, вышедшие в разных странах из-под пера различных лиц. Среди них есть коронованные особы (российская императрица Александра Федоровна, королева Румынии Мария, болгарская царица Иоанна) и политические деятели (Р. Пуанкаре, Д. Ллойд Джордж, В. Радославов, А. Малинов, А. Стамболийский, К. Тодоров, И. Дука и др.), военные (А.А. Поливанов, М. Саррайль, У. Робертсон, Э. Людендорф) и дипломаты (С.Д. Сазонов, А.А. Савинский, А.В. Неклюдов, Г.Н. Михайловский, С. Сонни-но, М. Палеолог, Дж. Бьюкенен, Ф. Берти, Г. Никольсон).
В работе использовалась болгарская и иностранная пресса. В целом обширный комплекс источников позволяет рассмотреть поставленные в диссертации проблемы.
Научная новизна работы определяется тем, что в ней впервые в историографии детально и под различными углами зрения освещается проблема сепаратного мира с Болгарией в политике держав Антанты с октября 1915 по март 1916 г. Новым является само выделение этого периода, как значимого в дипломатической истории войны. Значимость определяется формированием коалиционной дипломатии антантовского блока в отношении Болгарии, концентрацией ее тактических приемов. Обрисована и оценена роль этого небольшого промежутка времени в ходе войны, фактически определившего, тогда еще плохо видные, последствия участия Болгарии в войне. Материалы российских, болгарских и румынских архивов, впервые введенные в научный оборот, позволили в ряде случаев внести уточнения в оценку событий дипломатической истории на данном этапе первой мировой войны, а также представить неизвестные ранее науке факты. Впервые проанализирована роль румынского и греческого факторов в динамике событий. Автором предпринята попытка глубже, чем это делалось раньше, изучить комплекс вопросов, связанных с деятельностью российской дипломатии и разведки в отношении Болгарии после разрыва русско-болгарских отношений в октябре 1915 г.
Практическая значимость диссертации и апробация ее результатов. Результаты проведенного исследования имеют важное значение для понимания особенностей развития Болгарии
и ее внешней политики, российско болгарских и межбалканских отношений в первой четверти XX века, а также для реконструкции событийно-фактологической части истории первой мировой войны. Диссертация может быть использована при написании общей истории Болгарин XX века и истории первой мировой войны. Результаты работы могут учитываться в практике вузовского преподавания: при составлении учебных курсов по истории Болгарии и Балканского региона, а также специальных курсов по истории международных отношений на Балканах.
Диссертация была выполнена и обсуждена в отделе истории славянских народов периода мировых войн Института славяноведения РАН. Ряд рассматриваемых в ней проблем освещался в научных докладах и выступлениях автора на различных конференциях. Среди нігх: круглый стол по теме: "Первая мировая война и ее воздействие на историю XX века" (Москва, декабрь 1992 г.); международная конференция "Роль церкви в истории народов Центральной и Юго-Восточной Европы" (Москва, июнь 1993 г.); международная конференция "Первая мировая война и XX век" (Москва, май 1994 г.); международный научный симпозиум "Европа и македонский вопрос" (г. Делчево, Республика Македония, сентябрь 1994 г.); международная конференция "Болгария и Россия в XX веке: новые документы, новые идеи"(София, декабрь 1995 г.). Информация об этих выступлениях помещена в журналах: "Новая и новейшая история", 1994, №4-5. С. 109-110; "Военноисторически сборник" (София, 1996, №5. С. 180); "Македонски преглед" (София, 1995, №2. С. 154); в информационном бюллетене "Българистика и българисти", 1996, № 1. С. 31, а также в газете "Нова Македошпа", 1.x.1994 г.
Выступление диссертанта на последней из перечисленных конференций встретило положительные отклики у российских (Т.В. Волокитина) и болгарских (П. Димитрова и И. Марчева) коллег (см. журналы: "Славяноведение", 1997. № 1. С. 118; "Исторически преглед", 1996. №3. С. 150; "Bulgarian Historical Review", 1996. № 3-4. С. 208).
Структура работы. В основу изложения материала положен хронологический принцип, позволяющий показать в динамике проблему сепаратного мира между антантовской коалицией и Болгарией в октябре 1915-марте 1916 г., определить основные этапы в развитии вопроса и проанализировать политику каждой из великих держав Антанты в отношении Болгарии в контексте выработки этим блоком стратегии коалиционной войны. Диссертация состоит из введения, трех глав, которые делятся на шесть параграфов, заключения, примечаний и списка употребляемых в работе сокращений.