Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Причины и характер советско-китайского конфликта
1.1. Причины конфликта 33
1.2. Характер советско-китайского противостояния 43
1.3. «Культурная революция» и дальнейшее обострение советско-китайских отношений 65
Глава II. Внутренние аспекты политики КНР в отношении СССР (1969-1982 гг.)
2.1. Социально-экономическое и политическое развитие КНР 79
2.2. СССР в политических установках китайского руководства 94
2.3. Использование вопроса об отношении к СССР во внутриполитической борьбе 100
2. 4. Советская тема в китайской пропаганде 109
Глава III. Внешние аспекты политики КНР в отношении СССР (1969-1982 гг.)
3.1. Международное положение КНР 129
3.2. Внешнеполитические концепции Пекина 140
3.3. Политика КНР в отношении СССР на международной арене 150
3.4. Вопросы двусторонних советско-китайских отношений 164
Заключение 193
Список использованных источников и литературы 201
- Причины конфликта
- «Культурная революция» и дальнейшее обострение советско-китайских отношений
- Советская тема в китайской пропаганде
- Вопросы двусторонних советско-китайских отношений
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Китайско-советский конфликт 60-х - начала 80-х годов был одним из наиболее значительных событий мировой истории второй половины XX века. Расколовшийся в ходе конфликта «социалистический лагерь» уже не обладал прежними потенциалом и стабильностью, и это, несомненно, ускорило его крушение.
Данная работа посвящена изучению периода острой конфронтации между двумя странами, пришедшегося на один из самых сложных этапов в истории КНР. Внутри страны левые радикалы отчаянно пытались насадить «казарменный коммунизм», но в конце концов потерпели поражение. На внешнеполитической арене Китай боролся за международное признание и стремился найти свое место в мире в качестве самостоятельной, независимой от «сверхдержав» силы. К концу 60-х годов конфликт между КНР и СССР уже перестал быть внутренним делом «социалистического лагеря» и начал оказывать все более сильное влияние на международную обстановку.
Анализ политики КНР в отношении СССР особенно важен, так как в ней нашли отражение самые разные аспекты китайско-советского конфликта, дающие представление о его характере, особенностях и значении как для самого Китая, так и для всего мирового развития.
Актуальность темы исследования состоит также в том, что она затрагивает наиболее сложные, привлекающие внимание многих ученых вопросы новейшей истории Китая и его международных отношений. Кроме того, она связана с крупными темами, разработка которых уже началась, например, международного проекта «История холодной войны», или предстоит в ближайшем будущем. Существует и объективная необходимость в переосмыслении опыта российско/советско-китайсюгх отношений, многих прежних взглядов и оценок.
Степень разработанности темы. Политика КНР в отношении СССР в период конфронтации активно изучалась как в нашей стране, так и за рубежом. Для советских ученых был характерен акцент на поисках ее классовой природы. Они исходили из того, что маоизм, лежащий в основе политики Пекина, зародился в крестьянской стране еще до победы революции. Крестьянство как класс мелких собственников рассматривалось в качестве мелкой буржуазии. Курс китайского руководства в отношении СССР также считался проявлением мелкобуржуазных, националистических тенденций.
Концепция мелкобуржуазности китайского руководства получила в СССР и идеологическое обоснование. В постановлении пленума ЦК КПСС, состоявшегося в феврале
1964 г., его политическая линия была определена как «мелкобуржуазный авантюризм и великодержавный шовинизм». Эта официальная оценка вошла в научный оборот, и уже никакие доводы не могли ее поколебать, хотя в результате исследований советских ученых было установлено, что до революции 1949 г. капиталистические отношения не получили сколько-нибудь значительного развития в китайской деревне '. То есть китайское крестьянство не было мелкобуржуазным2.
Данная концепция использовалась в течение длительного времени. В начале 80-х годов появились публикации о «проимпериализме» Пекина, к которому он пришел в результате «мелкобуржуазного», «националистического» курса. Взаимодействие Китая с Западом на антисоветской основе, казалось бы, подтверждало ее правильность, но уже к XII съезду КПК стало понятно, что Пекин не попал под влияние империализма и продолжал проводить независимую внешнюю политику.
В отечественной историографии различные аспекты политики КНР в отношении СССР рассматривались в работах О.Б. Борисова, О. Владимирова, Ю.М. Галеновича, М.С. Капицы, Б.Т. Колоскова, A.M. Малухина, А.К. Машановой, B.C. Мясникова, М.И. Спад-ковского, С.Л. Тихвинского, А.Г. Яковлева и других авторов3.
Первой крупной работой, затрагивающей исследуемую нами тему, была монография О.Б. Борисова и Б.Т. Колоскова «Советско-китайские отношения. 1945-1977 гг.» (М, 1977). В книге показано, что утвердившийся в КНР режим не был заинтересован в нормализации китайско-советских отношений. Враждебность к СССР использовалась для нагнетания милитаристских настроений в обществе. Антисоветская пропаганда служила целям оправдания внутренней и внешней политики Пекина. Авторы довели анализ советско-
Ковалев Е.Ф. Аренда и арендные отношения в Китае. М., 1947; Мугрузин А.С. Аграрные отношения в Китае в 20 - 40-х годах XX в. М., 1970.
Мугрузин А С. Социально-экономическая характеристика китайского крестьянства (Сравнительный анализ полуфеодального китайского и русского мелкобуржуазного крестьянства) // Проблемы Дальнего Востока. М., 1984. № 4; Васильев Л.С. История Востока. М., 1993. Т. 2.
3 Борисов О.Б. Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк. М., 1982; Борисов О. Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. 1945-1977. М, 1977; Владимиров О. Советско-китайские отношения в сороковых - восьмидесятых годах. М., 1984; Владимиров О.Е., Ильин М.А. Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х - начале 80-х годов. М, 1980; Галснович Ю.М. «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений. М., 1992. Т. 1,2; Григорьева Е.А. О нынешней позиции руководства КНР по вопросам советско-китайских отношений // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1980. № 98, Иринин BE. Фальсификация исследования Центрального Тяньшаня с целью оправдания территориальных претензии Пекина к СССР // Проблемы Дальнего Востока. М, 1979. № 2; Капица М. С. КНР: три десятилетия - три политики. М., 1979; Колосков Б.Т Внешняя политика Китая. 1969-1976. М., 1977, Малухин A.M. Некоторые аспекты маоисіского курса в отношении СССР // Информ бюлл / ИДВ АН СССР. М., 1976. № 75; Машанова А.К. Организация, методы и формы антисоветской пропаганды группы Мао Цзэдуна // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М., 1969. № 25. С. 3-54; Мясников B.C. Несостоятельность маоистской историографии формирования советско-китайской границы // Информ бюлл. // ИДВ АН СССР. М., 1976. Ч I. № 73, Сладковский М.И. Китай: основные проблемы истории, экономики, идеологии. М , 1978, Тихвинский С.Л История Китая и современность М . 1976, Он же. Великохань-скип гегемонизм и публикации на исторические темы в КНР // Вопросы истории М , 1975 № 11. Яковлев А.Г.
китайских отношений до 1977 г., времени выхода книги в свет, когда еще не завершился период конфронтации, и было затруднительно делать обобщающие выводы.
Книга О. Владимирова «Советско-китайские отношения в сороковых-восьмидесятых годах» (М, 1984) продолжает тему отношений между двумя государствами. Особое внимание обращено на проблему, вызывавшую в те годы серьезную озабоченность в СССР, -антисоветскую направленность контактов Пекина с Западом. К достоинствам работы О.Владимирова следует отнести довольно подробное освещение хода советско-китайских пограничных переговоров.
В 70-е - начале 80-х годов было опубликовано несколько работ, посвященных взаимосвязям внутренней и внешней политики КНР: «Основные аспекты китайской проблемы. 1965-1975» (М., 1976); О.Е. Владимиров, М.А. Ильин. «Эволюция политики и идеологии маоизма в 70-х - начале 80-х годов» (М, 1980); О.Б. Борисов. «Внутренняя и внешняя политика Китая в 70-е годы: Политический очерк» (М, 1982). Вопрос об отношении КНР к СССР в них также затрагивался, но не являлся предметом исследования.
Советско-китайские отношения на фоне внешней политики КНР рассматривались в работах Б.Т Колоскова «Внешняя политика Китая. 1969-1976 гг. Основные факторы и ведущие тенденции» (М., 1977) и М.С. Капицы «КНР: три десятилетия - три политики» (М, 1977). Оба исследователя учитывали влияние внутриполитических факторов, специально не углубляясь в эту тему. Но позиция Пекина в международных отношениях показана ими достаточно полно. Из материалов, представленных в этих двух книгах, хорошо видно, как различные регионы мира - от Европы до Юго-Восточной Азии и от Африки до Латинской Америки, постепенно становились ареной советско-китайского противостояния.
Кроме монографий в СССР публиковалось немало статей о внутренней и внешней политике КНР и советско-китайских отношениях. Однако следует учитывать, что большинство из них написаны в годы конфликта в связи с конкретными текущими событиями и далеко не беспристрастны.
После паузы, продлившейся с середины 80-х годов до конца десятилетия, исследования политики КНР в отношении СССР в период конфронтации вновь стали активизироваться. В 1989 г. были опубликованы статьи Е.П. Баженова и С. Гончарова, в которых без предвзятости оценивались опыт и уроки советско-китайских отношений прошлых лет . В
КНР и социалистический мир. 1949-1979 М.. 1981 Книга 2; Яковлев А Г. Внешняя политика КНР в первой половине 70-х годов // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР М„ 1976 № 75.
' Бажанов Е.П. Советско-китайские отношения уроки прошлого и современность // Новая и новейшая история. М, 1989. № 2; Он же. СССР и КНР" конец большой размолвкн // Алія и Африка сегодня. М., 1989. № 8;
1992 г. вышел двухтомник Ю.М. Галеновича «Белые пятна» и «болевые точки» в истории советско-китайских отношений». 25-летию даманских событий посвящены статьи В. Усова и А. Волоховой («Проблемы Дальнего Востока». 1994. № 3). Вопрос о советско-китайских разногласиях и конфронтации поднимался в докладах Б.Т. Кулика и А.Г. Яковлева на IV, VIII и X международных научных конференциях «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва. 1993, 1997, 1999 гг.). Субъективные факторы конфликта, связанные с позицией лидеров двух стран, рассматривал Л. П. Делюсин («Азия и Африка сегодня». 1999. № 7,8).
В 1996 г. в Иркутске Гу Вэндинь защитил кандидатскую диссертацию «Эволюция китайско-советских отношений в 60-е - 80-е годы: от конфронтации к нормализации и сотрудничеству». Одна из трех глав - о периоде конфронтации. Судя по автореферату, основное место в ней отведено внешнеполитическим факторам и почти не затрагиваются внутриполитические аспекты конфликта.
Западное китаеведение в отличие от советского демонстрирует полный плюрализм. По идее множественность подходов должна в итоге дать объективную характеристику исследуемого объекта, а различие во взглядах и столкновение мнений - помочь поиску истины. Но на практике это выливается в доминирование нескольких теорий. В вопросах внешней политики это - теория классического реализма, уделяющая основное внимание борьбе за власть между государствами; неореализм, делающий акцент на поиск безопасности в условиях анархии; неолиберальный институционализм, исследующий эволюцию и влияние международного сотрудничества режимов. При объяснении специфики внешней политики Китая обычно говорится о его борьбе за национальные интересы, о роли культуры, идей, идентичности, о значении индивидуального восприятия в процессе подготовки решений, а также о влиянии бюрократии и фракционной борьбы5.
В отечественной историографии подробно рассматривались работы западных ученых, в которых исследовалась политика КНР в отношении СССР 6. Поэтому в диссертации отмечены лишь наиболее характерные концептуальные подходы.
Гончаров С. От союза через враждебность к добрососедству. 40 лет советско-китайских отношений // Литературная газета. М, 1989. 4 окт.
! Nathan A. J, Ross R. S The Great Wall and the Empty Fortress. China's search for security. N Y., L.. 1997. 6 Мировицкая P.A. Буржуазные китаеведы об актуальных проблемах советско-китайских отношений и их истории (начало 70-х годов) //Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М, 1976. № 75, Карганова Т.Д. Буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Там же, Современный Китай в зарубежных исследованиях. М., 1979, Светличный РБ Американская буржуазная историография о причинах советско-китайских разногласий // Информ бюлл. / ИДВ АН СССР. М, 1983; Он же. Проблемы советско-китайских отношений в американской буржуазной историографии 1949-1983 гг. // Информ. бюлл. /ИДВ АН СССР. М . 1985. № 134, Труш СМ. Внешнеполитический потенциал и движушие факторы политики КНР в оценке американской политологии (Критический анализ американской лігтературьі 70-х - начала 80-х годов ) // Информ. бюлл. / ИДВ АН СССР. М . 1986 № 139.
Такие китаеведы, как С. Шрам, Д. Загория, Р. Торнтон придерживались мнения, что борьба Пекина против СССР была обусловлена его стремлением к самостоятельности, желанием избавиться от «советской опеки» и самому распоряжаться своей судьбой '. Некоторые авторы основную причину конфронтации между СССР и КНР видели в различии идеологий. М. Мейснер отметил тот факт, что присущие идеологии Мао Цзэдуна черты популизма входят в противоречие с технократическими и бюрократическими тенденциями ленинизма 8. Другие западные ученые, в том числе Р. Гароди, обращались к анализу различий китайской и советской моделей социализма 9.
Тема советско-китайского конфликта освещалась также в работах по проблемам международных отношений. А. Барнет и Ань Тайсун полагали, что политика Пекина в отношении СССР отражала те противоречия, которые исторически присущи России и Китаю, особенно по вопросу о границе ш. Р. Скалапино был твердым сторонником идеи о том, что СССР угрожает Китаю, пытается его «окружить», и не изменил своей позиции, несмотря на начавшуюся нормализацию отношений между двумя странами
Разрабатывая концепцию баланса сил, западные авторы допускали, что китайская политика борьбы с «гегемонизмом двух сверхдержав» является естественной реакцией слабейшей стороны в «треугольнике» СССР - КНР - США . Также уделялось внимание позиции Пекина в отношении СССР и роли китайского фактора в мировой политике ' .
В конце 80-х и в 90-е годы, когда события конфликта стали отдаляться и уходить в историю, появилась возможность изучить их более основательно. Наибольший интерес представляют несколько крупных работ, вышедших на Западе в этот период. В 15-м томе «Кембриджской истории Китая» тема советско-китайского конфликта является одной из основных. С. Шрам, анализируя учение Мао Цзэдуна, отдельный параграф отвел рассмотрению причин и последствий советско-китайского раскола. В главе, написанной Т. Робин-
7 Schram S. The marxist II Мао Tse-tung in the scale of history. Cambridge e.a., 1977; Thornton R. The Sino-Soviet relationship. 1917-1972. Bloominglon - L, 1973; Zagoria D. S. Mao's role in the Sino-Soviet conflict II Pacific affairs. Vancouver, 1974. Vol. 47. No. 2; Zagoria D.S. Ideology and Chinese foreign policy II Ideology and foreign policy: A global perspective. N. Y., L, 1978. Meisner M. Leninism and Maoism: Some Populist Perspectives on Marxism-Leninism in China II China Quarterly. L., 1971. No. 45.
9 The logic of "maoism". Critiques and explications. N.Y., 1974
10 Barnett A. D. China and the major powers in East Asia. Wash.. 1977; An Tai Sung. The Sino-Soviet territorial dispute.
Phil., 1972.
" Scalapino R. A. The United States and the security of Asia II Internal and external security issues in Asia. Berkeley (Cal), 1986
,! Scalapino R.A. Asia and the road ahead. Issues for the major powers. Berkley ea., 1975; Terril R. China's foreign policy II Atlantic. Boston, 1973 Vol 231 No. 6,
Copper J F. China's Global Role. An analysis of Peking's National Power capabilities in the context of an evolving international sistem. Stanford (Cal), 1979; Yahuda M В China's Role in World Affairs. L„ 1978; The China's Factor Sino-American relations and the global scene Englwood Cliffs, New Jersey, 1981; Clubb О E. 20-th century China 3-ed. ed NY, 1978.
соном и посвященной военной и дипломатической конфронтации КНР и СССР, прослежены события по 1975 г. включительно ' . Роль внутреннего фактора в формировании политики Пекина помогает понять исследование Г. Розмана, который изучил все китайские публикации за 1978-1985 гг. о советской системе и убедительно показал, что в начале реформ борьба мнений по вопросу об отношении к СССР сыграла заметную роль в изменении курса внутренней, а затем и внешней политики КНР 15. Л. Диттмер в капитальном труде, посвященном нормализации китайско-советских отношений, анализирует развитие ситуации и изменение соотношения сил в «треугольнике» СССР - Китай - США. За период 1945 - 1990 гг. он выделяет семь трансформаций этого «треугольника» ,6.
Отличительной особенностью китайских публикаций, посвященных периоду конфронтации между двумя странами, является сохранение многих прежних взглядов на китайско-советские отношения. Правда, .критика СССР с леворадикальных позиций была прекращена". В «Исследовании сорока лет нового Китая» (Пекин, 1989) указывается, что главной причиной ее возникновения стала ошибочная точка зрения о необходимости расширения классовой борьбы, выдвинутая в КПК в период борьбы с правыми (1957 г.). Однако в вопросах международных отношений старые подходы продолжали сохраняться. Так, в «Очерках внешних связей КНР» (Шанхай, 1989) отрицательные моменты в двусторонних отношениях связываются исключительно с деятельностью СССР, а Пекин предстает в образе борца против «советской угрозы» 18.
В изданной в 1989 г. в Пекине «Истории КНР» позиция Китая оценивается как курс на самостоятельность и независимость в международных делах. Высказывается сожаление, что борьба против «ревизионизма» вылилась в необоснованную критику различных сторон жизни советского общества, но международная обстановка рассматривается с прежних позиций: говорится о противостоянии «двум сверхдержавам» ".
Наиболее широко и объективно к проблеме конфликта подходит Линь Цзюнь. В книге «Китайско-советские отношения. 1689-1989» (Харбин, 1989) он обращает внимание на то, что союз СССР и КНР возник в условиях послевоенного разделения мира на два лагеря. Усиление каждого из них сопровождалось ростом мощи не только их лидеров - СССР и
14 The Cambridge History of China Taipei, 1991. Vol. 15. Part 2.
" Rozman G The Chinese debate about soviet socialism. 1978-1985. Princeton, 1987.
16 Dittmer L. Sino-Soviet Normalization and Its International Implications. 1945-1990 Seattle and L. 1992.
17 Cheng J Sino-Soviet relations in the 1980's II Asia Pacific community. Токіо, 1985. No. 27; Jin Chunming. What
Caused the "Cultural Revolution"? II Beijing review. Beijing, 1986. Vol. 29. No. 23, Синь чжунго сыши нянь яньцзю.
Исследование сорока лет нового Кігтая Пекин, 1989; Юй Гуаньюань Цун шицзе хэ чжунго лиши пай кань шэхуй-
чжуи цзяньшэ шици ды гайгэ. Реформы периода строительства социализма в свете мировой и китайской истории
// Чжунго шэхуй юсюе. Пекин, 1985. № 1
|я Чжунхуа жэньминь гунхэго дуйвай гуаньси гайшу. Очерки внешних связей КНР. Шанхай, 1989. 14 Чжунхуа жэньминь гунхэго ши История КНР. Пекин, 1989.
США, но также союзников, что в конечном счете привело к изменению всей международной обстановки и переходу от биполярного мира к многополярному. Советский Союз и Китай под влиянием разногласий и раскола между двумя партиями и государствами от дружбы перешли к враждебности. В 70-е годы усилилось их стратегическое противостояние.
Линь Цзюнь отмечает воздействие внутриполитического положения КНР на ее внешнюю политику. Он пишет, что во время «культурной революции» «контрреволюционные группировки», используя левое идейное течение, вмешивались в дипломатическую работу. Это влияло на позицию Китая в вопросах войны и мира и препятствовало ослаблению напряженности в китайско-советских отношениях20.
В 90-е годы китайские ученые продолжили исследования советского направления политики Пекина периода конфронтации. В публикациях анализировались действия руководства КНР и процесс формирования новой внешнеполитической стратегии, основанной на сближении с Соединенными Штатами21.
Среди исследований тайваньских авторов наибольший интерес представляют работы Су Ци. В его книге о нормализации китайско-советских отношений, опубликованной в 1991 г. и охватывающей события с 1979 г., учитывается влияние как внутренних, так и международных факторов 22. Более раннему периоду посвящена работа - «Китайско-советские пограничные переговоры: 1969-1978» (Тайбэй, 1984), но она затрагивает только пограничную проблему
В целом можно заключить, что, несмотря на обилие публикаций как в отечественной, так и в зарубежной литературе, политика КНР в отношении СССР освещена еще недостаточно полно.
Хронологические рамки диссертации: 1969-1982 гг. - это наиболее сложный этап в отношениях между двумя странами. І Іижняя граница исследуемого периода обозначена IX съездом КПК (1969 г.), официально закрепившим курс на конфронтацию с СССР. Верхняя граница - XII съезд КПК (1982 г.), после которого начал набирать силу процесс нормализации советско-китайских отношений.
20 Линь Цзюнь. Чжун Су гуаньси. Китайско-советские отношения. 1689-1989. Харбин, 1989.
21 Ню Цзюнь ] 969 нянь Чжун Су бяныдзе чунту юн Чжунго вайцзяо чжаньлюе ды тяочжэн. Китайско-советские
пограничные столкновения 1969 г. и урегулирование стратегии внешних связей Китая // Дандай Чжунго ши янь-
цзю Пекин, 1999 >*? 1; Лю Чжинань. 1969 нянь. Чжунго Чжаньлюе юй дуй Мэй Су гуаньси ды яньцзю хэ тяоч
жэн 1969 год, стратегия Китая и исследования и урегулирование в отношении американо-советских связен // Там
же. 1999. №3.
22 Су Ци. Лунь чжун су гун гуанси чжэнчанхуа. О нормализации отношении между юггайскнмн и советскими
коммунистами. Тайбэй, 1991
"Su. Chi. Sino-Soviet Border Negotiations 1969-1978 Гаіреі, 1984
Объект исследования - политика КНР в отношении СССР в период конца 60-х -начала 80-х годов. Изучение внутренних и внешних аспектов этой политики, их взаимосвязей и взаимовлияния дает возможность более глубоко понять сущность советско-китайского конфликта и его роль в истории КНР.
Связь внутренней и внешней политики является сложной проблемой, которая была и остается в поле зрения политиков и ученых. Анализ опыта разных государств позволяет уточнить уже известное и выявить новые особенности этих связей. В этом отношении новейшая история Китая представляет особый интерес, так как в ходе внутренних потрясений и острейшего конфликта со своим союзником - СССР наиболее отчетливо проявилось значение внутренних и внешних аспектов политики.
В качестве источников в диссертации использованы материалы съездов КПК и пленумов ЦК КПК, выступления китайских руководителей, другие официальные документы, в которых затрагивался вопрос об отношении к СССР. Они отражают эволюцию политики Пекина, ее переход от решительной конфронтации с Советским Союзом на более умеренные позиции, зафиксированные в документах XII съезда КПК.
Обширный материал по исследуемой теме дает китайская пресса. Часто это были совместные статьи трех редакций - органа ЦК КПК газеты «Жэньминь жибао», журнала «Хунци» и армейской газеты «Цзефанцзюньбао», а также материалы, подготовленные специальными авторскими группами. В первую очередь внимание обращалось именно на эти публикации.
Для пропаганды официального курса Пекина в отношении СССР в Китае поощрялся выпуск соответствующих научных и художественных изданий. Особенно много было статей и книг на исторические темы. Все эти материалы, отражавшие официальную точку зрения Пекина, также можно рассматривать в качестве источников.
Подборки документальных материалов о китайско-советских отношениях неоднократно публиковались в КНР и других странах. В большинстве случаев они содержат уже известную информацию, хотя собранная вместе она иногда помогает глубже понять как изучаемую проблему в целом, так и ее отдельные аспекты 4.
По ходу изложения темы, особенно по вопросам отношений между СССР и КНР, приходилось также обращаться к советским официальным документам: материалам съездов КПСС, пленумов ЦК КПСС, заявлениям советского правительства.
24,"АМ Under the Heaven Is Great Chaos". Beijing, the Sino-Soviet Border Clashes, and the Turn Toward Sino-American Rapprochement. 1968-69 '.' Cold War International History Project Bulletin. - Washington, D С , Winter 1998 Issue 11
Цель исследования состоит в выявлении роли и значения внутренних и внешних аспектов в формировании и осуществлении политики КНР в отношении СССР в период острой конфронтации между двумя странами.
Методологической основой диссертации является диалектика отношений внутреннего и внешнего в исследуемом объекте. Каждая из этих сторон имеет еще и свои противоречия. Рассмотрение разнообразных диалектических связей и отношений объекта помогает выявить его сущностные черты.
В системе гегелевской философии внутренняя и внешняя политика рассматриваются с точки зрения развития объективного духа и относятся к философии права, понимаемого как воплощение идеи свободы. Реализуется эта идея в деятельности государства, которое выступает в качестве высшего носителя суверенитета. Будучи направленным вовне, он чреват войнами, но их причины прежде всего внутренние и связаны с потребностью укрепления государства, его способности противостоять как внутренним смутам, так и внешним угрозам25.
Марксизм также руководствуется принципом единства внутренней и внешней политики. Он исходит из того, что в основе деятельности государства лежат интересы господствующего класса. И хотя признается влияние внешних факторов - мирового рынка, системы государств и т. д., приоритет остается за внутренними. Внешняя политика обычно считается продолжением внутренней.
Современный методологический подход предложен А. Д. Воскресенским в выдвинутой им концепции взаимодействия России и Китая. Исследуя возможности многофакторного равновесия в международных отношениях, автор определяет роль экзогенных и эндогенных детерминант поведения государств 2б. Методология, предложенная А.Д. Воскресенским, может быть использована при изучении конфликтов и других деструктивных процессов, где также действуют внутренние и внешние факторы.
Научная новизна. В диссертации использована оригинальная авторская концепция возникновения китайско-советского конфликта как результата противоречий, возникших между двумя странами на индустриальном этапе цивилизационного развития. Обращено внимание на системный характер конфликта и особенности его развертывания на глобальном, региональном и межгосударственном уровнях. Более полно, чем прежде, рассмотрен ряд аспектов внутренней и внешней политики КНР, определена их роль в изменении курса
25 Гегель Г. В Ф. Философия права. М., 1990; Нарсесянц B.C. Диалектика внутренней и внешней политики в учении Гегеля // Взаимосвязь и взаимовлияние внутренней и внешней политики М , 1982.
36 Воскресенский А.Д. Россия и Китай, теория и история межгосударственных отношений М„ 1999, Он же Россия и Китай парадигма взаимодействия в исторической динамике и преемственности//Восток. М, 1999 №3.
Пекина в отношении СССР. Выявлена общая тенденция к преобладанию внешнеполитических факторов, позволяющая рассматривать советско-китайский конфликт как часть процесса перестройки всей системы международных отношений.
Практическая значимость работы. Материалы диссертации были использованы автором при разработке курса лекций для студентов по истории стран Восточной Азии. В дальнейшем на их основе возможна подготовка спецкурса и отдельных разделов в учебных пособиях по истории.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, разбитых на параграфы, заключения и списка использованных источников и литературы.
Причины конфликта
Чтобы выявить коренные причины советско-китайского конфликта, имеет смысл сначала попытаться разобраться в том, что же привело к сближению, а затем тесному сотрудничеству и даже союзу двух стран в предшествующий период, какие противоречия существовали или были заложены уже тогда и в чем их суть.
Начало советско-китайского сближения относится к первым годам советской власти. Тогда Сунь Ятсен, стремясь создать государство, хозяином в котором был бы народ, обратил свой взор к Советской России как республике нового типа, сочетавшей, по его мнению, народовластие и социальную справедливость. Пример России был тем более привлекателен, что в нем ему виделось сходство с опытом радикальных социальных преобразований в Тайпинском государстве .
Положительное восприятие Сунь Ятсеном Советской России, кроме политических и эмоциональных моментов, в немалой степени было связано с выдвинутым им учением о приоритете познания по отношению к действию. Испокон веку в Китае было принято считать, что «познание легко, а действие трудно». Основатель Китайской Республики увидел в таком пренебрежительном отношении к познанию главную причину неудач своей страны и посвятил первую часть «Программы строительства государства» доказательству особой ценности познания как источника эффективной деятельности. Он писал: «Чем можно объяснить создавшееся положение: неспособностью, недеянием или незнанием? Я уверен, что это скорее недеяние, чем неспособность, и даже не недеяние, а незнание. Ибо, если бы ты только сумел познать, осуществить строительство страны было бы не труд нее, чем повернуть руку ладонью вверх или сломать веточку с дерева» 2. Придерживаясь такой позиции, он уделял большое внимание как разработке идей, так и их пропаганде и опыту Советской России в этом деле.
Сунь Ятсена интересовали «подлинно научные знания, основанные на строго научных положениях». Он считал необходимым приглашать иностранных специалистов и перенимать западные методы, как это делали Япония и Сиам, но при этом «использовать иностранный капитализм для создания социализма в Китае и, гармонично сочетая эти две экономические силы, движущие человечество вперед, заставить их действовать вместе и тем самым ускорить развитие будущей мировой цивилизации» . В надежде на щедрые капиталовложения и привлечение ученых и специалистов он направил правительствам всех стран свой «Международный план совместного развития китайской промышленности». Однако здесь его ждало разочарование: капиталисты не спешили на помощь Китаю. Но вскоре самая активная поддержка, в основном военная и политическая, которая больше всего в тот период бьша нужна Сунь Ятсену, была получена со стороны Советской России 4.
Большевики с симпатией относились к китайским революционерам -сторонникам Сунь Ятсена и рассматривали их как своих союзников по антиимпериалистической борьбе. При всех отличиях и особенностях для них также бьша характерна настойчивая приверженность к познанию, вершиной которого они считали марксизм. Хорошо понимая сложность обстановки в Китае, большевики старались «не увлекаться целями насаждения коммунизма» в этой стране 5. Но полностью удержаться от конфликтов, а потом и разрыва с гоминьданом все же не удалось.
Демократия и социализм, которые послужили толчком к сближению Советской России и Китая, а потом немало способствовали раздорам между ними, указывают на общую западную культурную основу их отношений. Учение Сунь Ятсена - европейски образованного мыслителя, обладавшего энциклопедическими знаниями, - несомненный результат западного влияния на Китай. Пришедший из Советской России марксистский социализм -также плод западной культуры. Их встреча означала, что эта культура охватила мир. Но сама контактная зона оставалась слабым звеном. Программные установки Сунь Ятсена еще только предстояло осуществить. Китайское общество оставалось в основном традиционным, и Запад не хотел признавать этого «больного человека Азии» равным партнером. Что касается Советской России, то она своим радикализмом сама противопоставила себя Западу. Попытки большевиков разжечь «мировую революцию» потерпели провал, и только в Китае у них была возможность действовать, оказывая помощь в борьбе против местных милитаристов и в организации революционного движения.
Волны западной культуры, соединившиеся в Китае, оказались предвестниками нового наступления индустриальной цивилизации, которая за годы первой мировой войны распространила влияние на прежде не развитые в промышленном отношении территории и заметно укрепила позиции в таких странах своего второго эшелона как Россия.
В 1919 г. Сунь Ятсен разработал грандиозный промьппленный план, в котором намечалось строительство дорог, портов, городов, развитие всех отраслей промышленности. С самого начала этот план задумывался как международный, служащий интересам не только его страны, но и других государств. Для них участие в индустриализации Китая было бы хорошей возможностью переключить на мирные цели те производственные мощности, которые прежде работали на войну, и таким образом избежать послевоенного кризиса. Разработка китайских природных ресурсов и использование возможностей нового огромного рынка сбыта позволили бы, по его мнению, поглотить избыточные капиталы, избавиться от конфликтов на почве торговой конкуренции и даже от войн . Тогда не удалось развернуть осуществление задуманного. Однако, как только гоминьдан установил кон троль над большей частью территории страны, правительство стало уделять промышленности первостепенное внимание. В 1926 - 1936 гг. среднего до-вой прирост производства составил более 7 % . В период антияпонской войны на незанятых противником территориях выпуск промышленной продукции увеличился почти в четыре раза 8. Крупнейшая в стране база тяжелой промышленности была создана на оккупированном Японией Северо-Востоке. Тем не менее, к 1949 г. Китай все еще оставался преимущественно аграрной страной. Доля промышленности в валовом общественном продукте составляла 25,2%, а в произведенном национальном доходе - 12,6% 9.
В России первая мировая война подготовила новый этап индустриального развития. Военно-инфляционные концерны при поддержке банков смогли установить контроль над хлебными рынками, металлургическими и машиностроительными заводами, источниками сырья, транспортными путями. Стянутая воедино экономическая мощь давала возможность перевести производство на новую техническую базу, увеличить его объем и прибыльность. В расчете на послевоенную перспективу начали создаваться заделы и разрабатываться проекты развития металлургии и машиностроения, особенно в связи с необходимостью механизации сельского хозяйства 10. После Октябрьской революции крупная частная собственность была национализирована, и процесс индустриализации продолжен. В 1920 г. был принят план электрификации России. В 1925 г. партия большевиков на своем XIV съезде объявила курс на индустриализацию страны. К началу 50-х годов эта цель была в основном достигнута.
«Культурная революция» и дальнейшее обострение советско-китайских отношений
К середине 60-х годов борьба двух политических тенденций в китайском руководстве - леворадикальной, представленной Мао Цзэдуном и его сторонниками, и умеренной, выразителями которой были Лю Шаоци и Дэн Сяопин, достигла своего апогея. Мао Цзэдун был готов к самому худшему развитию событий - вплоть до того, что вновь придется уйти в горы и начать партизанскую борьбу, если его политический курс будет отвергнут. Трудно сказать, насколько были серьезны его намерения. Во всяком случае в мае 1965 г. он специально посетил и осмотрел район у границы провинций Хунань и Цзянси, где в 1927 г. им была создана партизанская база 61.
В октябре 1965 г. Мао Цзэдун первым начал наступление на своих противников. На рабочем совещании Постоянного Комитета Политбюро ЦК КПК он потребовал развернуть кампанию критики У Ханя - видного партийного деятеля и драматурга, автора исторической драмы «Разжалование Хай Жуя», в которой все увидели намек на Пэн Дэхуая, выступившего в 1959 г. с критикой «большого скачка» и попавшего затем в опалу. Однако попытки критики У Ханя встретили противодействие в Пекине. Мао Цзэ-дун вынужден был перебраться в Шанхай, где у него было больше сторонников, и заняться подготовкой новых атак на лиц, «находящихся у власти и идущих по капиталистическому пути».
Обострение борьбы в китайском руководстве, кроме всех прочих причин, было связано с тем, что проводившаяся левыми радикалами после провала «большого скачка» политика реванша вступила в завершающую фазу. Кампания «социалистического воспитания», начатая в 1963 г. в деревне, распространилась на города, затронула интеллигенцию и, наконец, высшие эшелоны руководства. Против тех, кто сочувствовал «правому оппортунисту» Пэн Дэхуаю, выдвигались чудовищные обвинения. Будто эти «контрреволюционное ревизионисты», «подобные Хрущеву», проникли в партию, правительство, армию, в сферу культуры и «готовы при первом удобном случае захватить власть в свои руки и превратить диктатуру про-летариата в диктатуру буржуазии» . Под давлением Мао Цзэдуна одиннадцатый пленум ЦК КПК восьмого созыва, состоявшийся в августе 1966 г., принял решение начать «Великую пролетарскую культурную революцию», призванную «разгромить тех, кто находится у власти и идет по пути капитализма», и стать «новым, еще более глубоким, еще более широким этапом развития социалистической революции». Вновь были подняты на щит установки периода «большого скачка». Их дополнили лозунгами «в промышленности учиться у Дацинских нефтяников, в сельском хозяйстве - у Дач-жайской производственной бригады, всей стране учиться у Народно-освободительной армии, усилить идейно-политическую работу». В основу деятельности КПК были положены «идеи Мао Цзэдуна». Во внешней политике поставлена задача «четко отмежеваться» от КПСС и других «ревизионистских» партий и «довести борьбу против них до конца» .
Развертывание «культурной революции» - прежде всего личная «заслуга» председателя Мао 64. Но определенная поддержка, которой он поль зовался, заставляет обратить внимание на содержательную сторону его позиции. Из его выступлений видно, что им двигало стремление к уравнительности, сохранению тесных связей партии с массами и протест против бюрократического перерождения, «обуржуазивания» кадров:
«В течение трех лет - 1949, 1950 и 1951 годов - массы поддерживали и уважали нашу партию, поскольку тогда мы были упорны в борьбе и скромны в быту, питались чумизой, жили в шалашах... Если прежде [кадровые работники] питались, одевались, жили так же, как массы, то теперь несколько оторвались от масс.
Почему так могло произойти? Да потому, что меня не слушались. Лю Шаоци, Гао Ган, Пэн Дэхуай перенимали все у Советского Союза.
Я не одобряю систему заработной платы [здесь, вероятно, для ганьбу]. Не одобряю также и стремление перенимать все у Советского Союза. Наша нынешняя великая культурная революция должна все это изменить...» .
В письме к министру обороны КНР Линь Бяо от 7 мая 1966 г. Мао Цзэдун высказывается за то, чтобы армия стала «большой школой», как это бьшо на всех антияпонских опорных базах в годы второй мировой войны. В этой школе нужно изучать политику, военное дело, создавать средние и мелкие предприятия, производить продукцию. Военные могут участвовать в движении за социалистическое воспитание на заводах и в деревнях. Для них всегда найдется работа среди масс, поэтому народ и армия будут навечно сплочены воедино 6б.
Идея такой организации, сочетающей труд и политическую учебу, вскоре была положена в основу «школ 7 мая», в которых предстояло пройти «перевоспитание» многим, подвергшимся преследованиям и репрессиям в ходе «культурной революции». То есть дело не ограничилось борьбой с теми, кто тянет к «капитализму». Надо бьшо изменить их мировоззрение и таким образом выкорчевать корни «ревизионизма» . Более отдаленная цель затеянных политических потрясений, о которой даже сам «великий кормчий» говорил с некоторой робостью, состояла в том, что в китайской нации «произойдут более последовательные изменения, чем в любой другой нации». Созданное ею общество будет наиболее «лучезарным». «Великое единение» китайской нации завершится успехом раньше, чем в любом другом районе мира68.
Таким образом, для Мао Цзэдуна это была борьба за «лучезарное» будущее своей страны. Она продолжала многовековую традицию поиска путей к созданию идеального общественного устройства б9. Вместе с тем это было современное политическое течение, использующее материалистическую диалектику и теорию классовой борьбы. Как часть общего революционного потока, порожденного Октябрьской революцией, оно имело целью преобразование не только ІСитая, но и всего мира. Поэтому для китайских левых радикалов борьба против более умеренного советского социализма послесталинского образца - «современного ревизионизма», как течения, по их мнению, ошибочного, вредного, мешающего скорейшему достижению коммунизма, представлялась актуальной как в плане внутренней, так и внешней политики. Особенно она активизировалась с началом «культурной революции».
Своих противников, в том числе и высших руководителей - Лю Шао-ци, Дэн Сяопина, Ло Жуйцина, левые радикалы обвиняли в том, что они действуют заодно с «советскими ревизионистами». В провинции Хэйлунц-зян некоторые ветераны Объединенной антияпонской армии Северо-Востока были брошены в тюрьму как «шпионы советского ревизионизма». Там же было состряпано «дело предательской антипартийной клики, поддерживающей тайные связи с советским ревизионизмом». По нему проходили 168 руководящих кадровых работников. Среди них секретарь и 12 бывших членов провинциального парткома. Они были названы главными в этой «предательской клике» 70.
Советская тема в китайской пропаганде
Пропаганда являлась одним из важнейших направлений деятельности пекинского руководства по мобилизации масс на поддержку официального курса. В годы конфликта с СССР для этой цели активно использовалась советская тема. Критика «советского ревизионизма» должна была укреплять господствующее положение идей Мао Цзэдуна, а раздувание угрозы со стороны «социал-империализма» усиливало в обществе ощущение внешней опасности, делало его более управляемым и облегчало проведение в жизнь политики правящего режима.
В период «десятилетней смуты» средства массовой информации были заполнены мифами о том, что СССР стремится поработить Китай и свергнуть там «диктатуру пролетариата» П6. Для создания негативного образа «ревизионистов» публиковались материалы о «господстве бюрократической монополистической буржуазии» в СССР и о «беспощадной эксплуатации трудящихся»
После смерти Мао Цзэдуна не произошло ослабления антисоветизма. Печать, радио и телевидение по-прежнему пытались убедить китайский народ во враждебных намерениях Советского Союза. В ответ на это советское правительство 19 мая 1977 г. направило правительству КНР ноту, в которой решительно осуждались действия Пекина и были подвергнуты критике содержание, характер и цели ведущейся в Китае антисоветской пропаган ДЫ118.
Кроме средств массовой информации в пропаганде использовались дацзыбао, выставки, различные курсы по подготовке кадровых работников.
В первой половине 70-х годов довольно широкое распространение получило создание «отрядов теоретиков» из рабочих, солдат, крестьян и студентов. Значительная часть антисоветских материалов китайской печати была подготовлена при их участии.
Антисоветские положения была также включены в программные документы КПК, профсоюзов 119, женских и других общественных организаций 12. Идеологической обработке в антисоветском духе подвергался личный состав НОАК и жители приграничных с СССР районов 121.
Направленная против СССР пропаганда велась достаточно интенсивно. Использовались самые разнообразные каналы идеологического воздействия, в том числе история, литература, искусство, просвещение. В Китае, обладающем многовековой культурной традицией, этим каналам воздействия издавна придавалось исключительно важное значение.
Наибольшее внимание уделялось исторической науке. Крупная пропагандистская акция была предпринята в 1972 г., когда журнал «Хунци» опубликовал серию антисоветских статей Ши Цзюня о всемирной истории. В том же году было возобновлено издание журналов «Каогу» и «Вэнъу», которые с помощью археологии стали «обосновывать» территориальные притензии Китая к Советскому Союзу. С 1974 г. материалы на эти темы начал публиковать возобновивший свое издание ведущий исторический журнал «Лиши яньцзю».
Китайские ученые активно взялись за обоснование «исторических прав» Китая на земли значительной части советского Дальнего Востока и Средней Азии. Для этого они занялись поиском «фактов» из древней и средневековой истории, которые якобы подтверждают принадлежность Китаю данных территорий Одновременно выходило множество работ, преследовавших цель убедить читателей в том, что Китай утратил эти зем-ли в результате «агрессивной» политики России.
Говоря о своих «исторических правах» на сопредельные территории, в Пекине руководствовались концепцией «единой китайской нации», согласно которой китайский народ всегда жил в рамках общей государственности с окружающими его соседними народами. Эта концепция совпадает с более ранними китаецентристскими теориями 124. Она прямо затрагивала интересы соседних с КНР стран, в том числе Советского Союза 125.
Развивая тему агрессивности северного соседа, китайские авторы много писали о «неравноправном» характере русско-китайских договоров, в которых зафиксировано территориальное размежевание двух стран . При этом подчеркивалось, что политика России в отношении Китая была особенно враждебной и наиболее сильно ущемляла его интересы. Обобщающим трудом на эту тему стало предпринятое в 1978 г. издание 4-х томной «Истории агрессии царской России в Китае». Чтобы убедить читателей в том, что «гегемонизм» издавна присущ России, публиковалось большое количество статей о ее «агрессивности и экспансионизме» по отношению к другим странам и народам 127. Все эти публикации на исторические темы были обращены к современности и лишь дополняли поток пропагандистских материалов о «советском гегемонизме». Целью было доказать преемственность «гегемонистской» политики «старых и новых царей».
Использование истории на службе политики порой принимало экстравагантные формы. В ходе кампании «критики Линь Бяо и Конфуция» публикация материалов о сюнну - племенах, в древности живших к северу от Китая и совершавших на него набеги, представляла собой плохо замаскированныи выпад против современного северного соседа
Восхождение китайских альпинистов на пик Томур летом 1977 г. послужило поводом для шумной пропагандистской кампании. В столичном дворце спорта состоялся массовый митинг, на котором присутствовали заместитель председателя ЦК КПК Ли Сяньнянь и другие китайские руководители. Китайская печать, освещая эти события, писала, что земли к югу и северу от Тянь-Шаня и к востоку и югу от озера Балхаш еще во времена ханьских и танских императоров «официально были включены в состав единой многонациональной родины». В качестве «аргумента» приводилась ссылка на то, что в этих местах родился великий китайский поэт Ли Бо 129.
Много внимания пекинская пропаганда уделяла популяризации подобных «исторических знаний». С этой целью издавались соответствующие книги и брошюры, в основном рассчитанные на молодежь. В 1973 г. в Шанхае была выпущена серия из девяти брошюр под общим названием «Избранные книги по новой истории Китая». Одна из ее основных тем -«коварные и вредные» методы «агрессии» царской России против Китая 130.
В качестве «материала для чтения по истории» в 1976 г. была опубликована «Краткая история агрессии царской России в Китае», в которой так же говорилось о «захвате» русскими обширных китайских территорий Массовым тиражом в 1981 г. в Чанчуне была издана книга «Пятитыся-челетний Китай», рассчитанная на молодежь, а также рабочих, крестьян и кадровых работников низшего звена. В ней, в частности, говорилось, что Нерчинский договор определенно установил принадлежность Китаю района рек Амур и Уссури, но Россия, не считаясь с этим, стала «захватывать» не только Северо-Восток, но и Северо-Запад, а также устье Амура и остров Сахалин, - всего полтора миллиона квадратных километров территории. Авторы книги сделали вывод, что за короткий срок Россия стала «злым демоном восточных народностей» ш.
Об «агрессивности» России рассказывалось и в популярных в Китае книжках-картинках, в которых наряду с иллюстрациями приводились «факты» о политике северного соседа. Например, из книжки «Резкий отпор старым царям», изданной в Шанхае, читатель мог узнать, что к северо-востоку от пограничной реки Уссури лежат прекрасные обширные земли, по площади равные четырем провинциям Цзянсу, на которых проживали маньчжуры, орочены и другие народности Китая, что в 722 г. при Танской династии было установлено китайское управление над районом современного г. Хабаровска. Сообщалось, что Россия - это европейская страна, которая 3-4 века назад начала экспансию на восток, пока не встретила сопротивления китайского народа. Приводились и другие такого же рода сведения, призванные показать, что «новые цари советского ревизионизма идут по стопам старых царей, как и старые цари, они получат отпор китайского народа и народов мира» 133.
Вопросы двусторонних советско-китайских отношений
После пограничных столкновений 1969 г. отношения между двумя странами оказались окончательно испорченными. Москва, правда, пыталась как-то сгладить конфликт заявлениями о том, что «коренные интересы советского и китайского народа совпадают», что она будет стремиться сохранять и поддерживать дружеские чувства, которые, несомненно, есть у обоих народов по отношению друг к другу ш. В Пекине же заявляли, что между Китаем и Советским Союзом существуют непримиримые принципиальные разногласия ш.
В концентрированном виде позиции сторон были выражены в документах съездов их правящих партий. КПСС старалась быть максимально сдержанной и выражала надежду на улучшение, а затем и нормализацию советско-китайских отношений, хотя бы на принципах мирного сосуществования. Но ее заветным желаниям, высказанным на XXV съезде (1976 г.), был возврат Пекина к политике, «действительно основанной на марксизме-ленинизме», к сотрудничеству и солидарности с миром социализма пз. КПК решительно отвергала саму возможность отказа от «марксистско-ленинской линии, выработанной председателем Мао Цзэдуном». В адрес СССР высказывались обвинения в том, что он оказывает давление на Китай, угрожает его безопасности, не желает заняться решением пограничных вопросов.
Таким образом, разногласия между КНР и СССР касались трех основных проблем: положения на границе, обеспечения национальной безопасности, различий в идеологической ориентации.
В отношении пограничной проблемы советская сторона исходила из того, что «никакого территориального вопроса между Советским Союзом и Китаем в действительности не существует» п . Пекин придерживался противоположной точки зрения. Долгие годы это противоречие было камнем преткновения на советско-китайских переговорах. Еще в конце 1964 г. по этой причине были прерваны начатые годом раньше переговоры о границе. Позже, в заявлении китайского правительства от 24 мая 1969 г., с которым оно выступило в ответ на советскую ноту от 29 марта того же года, перспектива их возобновления вновь была поставлена в зависимость от признания Советским Союзом неравноправной, природы существующих договоров о границе и его принципиального согласия вернуть территории, nous лученные в нарушение этих договоров
Помочь разорвать этот «заколдованный круг» должна была встреча глав правительств двух стран А.Н. Косыгина и Чжоу Эньлая, состоявшаяся 11 сентября 1969 г. в пекинском аэропорту. Но на ней также не было достигнуто взаимопонимания по территориальному вопросу. Чжоу Эньлай настаивал на необходимости признания «спорных районов» и разведения находящихся там войск обеих сторон. А.Н. Косыгин считал, что следует начать переговоры по линии прохождения границы и на основе взаимности разрешать возникающие разногласия. По поводу разведения войск он заявил, что мы не можем оставить население без защиты: мы уйдем, а вы займете эти территории 1б. Следовательно, в главном каждая сторона осталась при своем мнении. Тем не менее на возобновившихся 20 октября переговорах о границе китайцы подняли проблему соблюдения договоренностей, достигнутых между двумя премьерами. В последующем неоднократно к ней возвращались, а в 1981 г. она стала частью официальной китайской позиции
Незадолго до возобновления переговоров, 8 октября 1969 г., агентство «Синьхуа» распространило документ МИД КНР «Опровержение заявления Советского правительства от 30 июня 1969 г.». В нем в обобщенном виде была изложена позиция КНР по всеобъемлющему урегулированию положения на китайско-советской границе. Документ включал все те положения, против которых возражал Советский Союз. О «спорных районах» говорилось, что каждая из сторон должна вернуть территории, которые она занимает в нарушение существующих неравноправных договоров, навязанных Китаю царской Россией. Предлагалось путем консультаций и согласований установить эти районы ш. Так как СССР не имел никаких территориальных претензий к КНР, то получалось, что переговоры предстояло вести о районах, оспариваемых Пекином у советской стороны. Таких районов было пять общей площадью 33 тыс. кв. км, в том числе 20 тыс. кв. км на Памире, от 600 до 700 островов на Амуре и Уссури, стратегически важный Медвежий остров площадью 300 кв. км, расположенный у слияния Амура и Уссури, 140 кв. км на левом берегу Амура у г. Благовещенска и 375 кв. км близ Маньчжоули, на стыке Китая, СССР и Монголии
При столь различающихся исходных позициях успех переговоров был маловероятен. Но в напряженной обстановке того времени обе стороны были заинтересованы в них, надеясь, что это поможет избежать новых вооруженных столкновений и таким образом удержать конфликт в мирных рамках. Особенно сильное беспокойство испытывал Китай. Там не исключали возможности возникновения даже ядерной войны 12. Ускоренными темпами велось строительство оборонительных сооружений, бомбоубежищ. Устраивались учебные воздушные тревоги. 17 октября Линь Бяо издал «Приказ № 1», устанавливающий повышенную готовность НОАК и порядок эвакуации городов 121.
Советскую делегацию, прибывшую на переговоры в Пекин 19 октября, возглавил заместитель министра иностранных дел СССР В.В. Кузнецов, китайскую - заместитель министра иностранных дел КНР Цяо Гуанъхуа. С самого начала переговоры оказались в патовой ситуации, так как не удавалось договориться даже об их повестке. Китайцы предлагали рассмотреть только пограничный вопрос, а советская делегация выступала за то, чтобы обсудить весь спектр разногласий и выработать соглашение, касающееся также вопросов торговли, культуры, уровня дипломатических представительств. Китайскую сторону это не устраивало. На В.В. Кузнецова пытались оказать давление, он стал объектом критики в дацзыбао и подвергся социальному остракизму 122. Наконец свое мнение о переговорах высказал сам председатель Мао. На праздновании 1 мая 1970 г. на площади Тянь-аньмынь он сказал заместителю главы советской делегации на китайско-советских переговорах Ганьковскому (В. В. Кузнецов в это время находился в Москве): мы должны очень хорошо договариваться, чтобы договориться о добрососедских отношениях, надо иметь терпение, вести борьбу словами, а не оружием 12Э.
После нескольких раундов переговоров руководитель советской делегации вернулся в Москву и, сославшись на болезнь, больше не вернулся в Пекин. 15 августа 1970 г. делегацию возглавил Л.Ф. Ильичев . Как позже стало известно, трудности начального этапа переговоров в значительной мере были связаны с разногласиями в китайском руководстве . Линь Бяо считал, что следует продолжить борьбу на два фронта - против США и СССР, тогда как Мао Цзэдун вел дело к сближению с Соединенными Штатами и хотел сохранить постоянный контакт с СССР, чтобы не допустить неконтролируемого развития событий на этом направлении. Только в 1971 г. с устранением Линь Бяо и его сторонников окончательно утвердился новый внешнеполитический курс.
В начале переговоров никак не удавалось решить вопрос о сохранении статус-кво на границе, который возник еще осенью 1969 г. Советская сторона, полагая, что данный вопрос выходит за рамки пограничного урегулирования, выступила с инициативой заключить по нему отдельное межгосударственное соглашение. В июле 1970 г. Москва предложила провести переговоры о ненападении вооруженными силами, включая ядерные, запрещении пропаганды войны и подготовки войны против другой стороны. Это предложение не было поддержано Китаем. 15 сентября 1971 г. советское правительство выступило с новой инициативой: незамедлительно заключить двусторонний договор о неприменении силы или угрозы силой. На подписание отдельного договора китайская сторона не пошла и предложила включить его положения в соглашение о временных мерах по сохранению статус-кво на границе. Когда текст соответствующей статьи был согласован, Пекин стал настаивать еще и на принятии Советским Союзом концеп-ции «спорных районов» . Круг замкнулся, стороны снова оказались у исходной позиции.