Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Подготовка и начало войны
$ 1. Русские планы и превентивные меры
2. Планы Наполеона и материальная подготовка войны
3. Функционирование тыловых служб Великой армии и «скифская тактика»
4. Наполеон и Литва
Глава II. Нарастание напряжения
I. Великая армия в Белоруссии
2. Развёртывание партизанской и народной войны
3. Колебания Наполеона и обустройство тыла армии
4. Ужесточение '(скифской тактики» и растягивание коммуникаций Великой армии
Глава III. Апогей противоборства
I. Великая армия в Москве
2. «Малая война с большим преимуществом»
3. «Дубина народной войны»
4. Функционирование тыловых служб Великой армии
Глава IV. Отступление и гибель Великой армии
1. Начало эвакуации и выбор направления отступления
2. Сворачивание коммуникации и действия партизан
3. Крушение тылов и гибель Великой армии
4. Масштабы катастрофы
Заключение
Список использованных источников и литературы
Приложения
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена масштабами событий, происходивших на территории Российской империи в 1812 г., а также размерами порождённых этой войной последствий, изменивших дальнейшую судьбу Европы. "Из всего множества военных кампаний,- пишет крупнейший военный историк Д.Г. Чэндлер,- на всём протяжении истории от века пороха до начала 20-го века вторжение Наполеона в царскую Россию в 1812 г., вероятно, наиболее известная в мире, и на то есть причины. С точки зрения масштаба вовлечения людских ресурсов и географического охвата единственным подходящим словом является "эпичность". Были задействованы более полумиллиона солдат Наполеона и, в конечном счёте, почти столько же воинов Александра I. От Берлина до Москвы тысяча миль, а для французов и их союзников семьсот миль после пересечения реки Неман пролегали через неприятельские и в основном бесплодные лесные и равнинные пространства. Для Наполеона Неман стал его Рубиконом: должны были последовать роковые и необратимые результаты - приводя его к двойному поражению - сначала в апреле 1814 г., затем в 1815 г. Масштаб операций в 1812 г. почти невероятен, а потери - военные и гражданские, французских захватчиков и русских защитников - вызывают содрогание даже сегодня, несмотря на несоизмеримо большие потери в двух последовавших одна за другою мировых войнах в 20-м веке. Но не стоит забывать, что население в 1812 г. было значительно меньше, чем в 1914 или 1939 гг. - поэтому пропорционально различия были меньше, чем кажется на первый взгляд"1.
Война 12-го года стала стратегическим переломным моментом, который в конечном итоге привёл к изменению политической карты всей Европы. Велико было её значение и для России, так как она вызвала небывалый всплеск патриотизма, примеры которого навечно останутся в анналах отечественной истории, и привела к зарождению революционного движения.
Необходимо отметить и политическую актуальность событий 1812 г. для российского общества. Героическая сторона этой войны постоянно "эксплуатировалась" всеми последующими поколениями российских политиков и идеоло-
гов самых разных направлений. И в современную переломную эпоху по-прежнему сохраняется весьма пристальный интерес отечественных исследователей и широких слоев населения к этой войне. Причина этого, по словам В.Н. Земцова, заключается в том, что "в сознании россиян идёт активный процесс национальной самоидентификации. Пытаясь понять смысл собственной исторической судьбы, мыслящая часть российского общества обращается к ключевому событию национальной истории - к 1812 году, когда Россия, столкнувшись с общеевропейским вторжением и одержав победу, впервые по-настоящему ощутила масштабы своей силы и органичность своих связей с европейскими и мировыми процессами"2.
Отечественная война 1812 г. была и остается одной из самых популярных тем в российской историографии, но, несмотря на это, в её истории до сих пор остаются "белые пятна". Среди слабоизученных проблем советские историографы назвали стратегический план Наполеона, деятельность французских оккупационных властей, их социальную политику; они отметили слабое знание советскими авторами иностранных источников и исследований. До недавнего времени в отечественной историографии отсутствовали глубокие исследования, посвященные Великой армии Наполеона в 1812 г. С другой стороны, Н.Л.Троицкий заметил, что война 12-го года является предметом "большего, пожалуй, чем в какой-либо другой теме, количества стереотипов, оплошностей, домыслов"3. Эти отрицательные обстоятельства порождают необходимость нового обращения к данной теме, более глубокого и всестороннего её изучения.
Хронологические рамки исследования ограничиваются 1812 г., хотя освещается также процесс подготовки к войне и некоторые предшествовавшие ей события. Территориальные границы исследования охватывают те области Российской империи, которые были охвачены войной, оккупированы неприятелем и где действовали русские партизаны, а также "прифронтовые" районы, где была развёрнута народная война.
Объектом исследования является Отечественная война 1812 г. Предметом исследования стали все стороны деятельности тыловых служб Великой армии,
функционирование её коммуникаций, устройство магазинов, депо, госпиталей, этапных пунктов, передвижение резервов и маршевых пополнений, эвакуация больных и раненых, содержание и конвоирование военнопленных, фуражировки и т. д. Кроме того, рассматривается устройство и функционирование органов военной администрации, её взаимодействие с населением. С другой стороны, анализировались действия российской стороны: депортация "ненадёжного элемента", "скифская тактика", партизанские действия и народная война. Оба комплекса проблем тесно связаны друг с другом, ибо степень эффективности работы тылов и "пропускная способность" коммуникаций Великой армии напрямую зависели от партизанских действий и народного сопротивления.
Изученность проблемы. Опубликованные недавно историографические обзоры освобождают нас от необходимости подробного анализа всей литературы о войне 12-го года4. Мы коснёмся лишь тех исследований, которые имеют непосредственное отношение к анализируемым в диссертации вопросам. Во французской историографии 19 - начала 20 вв. к русскому походу проявлялся живой интерес. Но книги того периода в значительной степени устарели по причине узости их источниковой базы. Сочинения участников войны Г. Гурго, Э. Лабома, Ф. Водонкура, Ф. Ссгюра, Л. Фэна сохраняют значение лишь в части их мемуарной "составляющей". Исключение составляет лишь исследование Ж. Шамбрэ, отличающееся объективностью суждений и солидной документальной базой. Он впервые использовал переписку Наполеона с генералами, командовавшими в тылу, и привёл документы об устройстве коммуникационной линии5. В самом начале 20 в. был значительно расширен корпус документальных источников, что в известной мере "обесценило" предыдущую историографию, открыв в то же время невиданные ранее возможности для историков. Но последовавшие затем две мировые войны перетянули к себе внимание французских историков, что, в купе с отказом от имперских амбиций, привело к тому, что во второй половине 20 в. интерес к 1812 г. настолько иссяк, что, несмотря на наличие огромного количества источников, они почти не анализируются историками. Показательна в этом плане обобщающая работа Ж. Тири, ко-
торый ограничился привлечением узкой группы давно известных источников. Прекрасно иллюстрированное издание Ж. Транье и Ж. Карминьяни носит лишь популярный, познавательный характер6. В связи с 200-летним юбилеем консульства и империи, интерес к наполеоновской эпохе вновь возродился. Но французы ограничиваются переизданием устаревших исследовании 19 и начала 20 вв. и изданием новых работ о крупнейших баталиях Наполеона, в которых из всей русской кампании описывается только Бородинское сражение8.
Аналогичная картина наблюдается в немецкой историографии. В 19 в. вышло множество работ о походе в Россию, к настоящему времени полностью утративших научное значение9. Исключение составляют стратегический обзор знаменитого военного теоретика К. Клаузевица и по-немецки основательное исследование Ф. Рёдера. Самое обстоятельное немецкое исследование о войне 1812 г. К. Остен-Сакен унд фон Райна увидело свет в самом начале 20 в.10. Но и оно в значительной мере устарело, так как было написано до издания сборников Маргерона, Фабри и Шюке. В начале 20 в. огромную публикаторскую работу проделал П. Хольцхаузен, издавший также солидный обобщающий труд "Немцы в России", где использовал около 150 мемуаров. Но, в целом, Хольцхаузен остался на уровне добросовестного комментатора, и всестороннего анализа кампании в его работе нет11.
Из всех зарубежных исследований самым подробным и глубоким является сочинение М.В. Кукеля, общим объёмом более 1000 стр. Его книга основана на анализе огромного числа разноязычных источников всевозможных видов и освещает разные аспекты войны. По мнению Троицкого, несмотря на демонстративную объективность, "заметно снижают её уровень отдельные стереотипы, заимствованные из европейской и русской историографии XIX в. и, в особенности, антирусская тенденциозность с неумеренным акцентированием героизма поляков" . Тем не менее, по широте и обилию использованных источников с трудом Кукеля не может сравниться ни одно исследование о войне 1812 г.
Обстоятельной работой о русском походе является книга американского военного историка Дж. Нафзигера, но она посвящена исключительно военным
проблемам. Это беглый, большей частью неглубокий обзор боевых действий, за исключением некоторых сражений, прописанных весьма детально1 . В Великобритании последним крупным изданием, посвященным войне 1812 г., стал трёхтомник П. Бриттен Остина, общим объёмом в 1144 стр.14. Автор использовал более 100 мемуаров, пересказы и цитаты из которых составляют львиную долю текста. Но сочинение Остина не является научным исследованием, так как он не привлекал официальных документов и русских источников, да и серьёзного анализа кампании у него нет. В целом, в англоязычной историографии наблюдается тенденция к расширению источниковой базы, но пока она остаётся всё же вторичной. Тем не менее, она прогрессирует быстрее, чем французская и немецкая.
В западной историографии интересующие нас вопросы затрагивались в общих трудах, но специального комплексного исследования о состоянии тылового пространства и коммуникаций Великой армии не существует. Лишь в специальных статьях были освещены отдельные частные вопросы - о продовольственном обеспечении и транспорте Великой армии, о заболеваниях, поразивших её солдат, о системе управления оккупированными областями, о пленных .
Помимо общих трудов, автором были привлечены многочисленные издания (некоторые из которых были написаны участниками войны)16, посвященные участию в русской кампании различных национальных контингентов Великой армии,17 отдельных её соединений и полков, в которых широко использовались архивные документы и неопубликованные мемуары. Многие из этих подразделений несли службу в тылу и сражались с партизанами .
В отечественной литературе вопрос о тылах и коммуникациях Великой армии, за исключением организации медицинского обеспечения,19 не исследовался, и потому наблюдался явный анахронизм в понимании того, что они из себя представляли. От Москвы до Смоленска полоса территории, занятая наполеоновской армией, была узкой. Только партии фуражиров и мародёры удалялись от тракта, обозы и маршевые колонны шли по дороге. Ближайшая от Смоленского тракта местность была покинута жителями, и стычки крестьян с непри-.-
ятельскими партиями происходили лишь тогда, когда те проникали за ои и оо-лее вёрст от дороги20.
Неизученным остался вопрос, какие части составляли гарнизоны оккупированных селений, как они функционировали, какие войска двигались по коммуникации и на кого нападали партизаны. О применённой русскими "скифской тактике" упоминали все историки, но никто не определял масштабов её применения. Вообще для отечественного менталитета не характерно отягощать себя вопросом о цене победы. Вопреки фактам до сих пор уверяют, что именно противник поджигал деревни и города на Смоленском тракте. Эта проблема логически подводит нас к вопросу о виновниках московского пожара.
В советской литературе был сознательно искажён вопрос об отношении к войне населения Литвы и Белоруссии, то есть земель, незадолго до того отвоёванных Россией у Речи Посполитой. При освящении этой проблемы мы опирались на многочисленные документы, опубликованные К.А. Военским, и на ре-
'У 1
зульгаты специальных исследований Я. Ивашкевича и Б. Дундулиса . До революции было опубликовано немало работ о событиях в областях, затронутых войной22. Публиковалось кое-что об этом и в советское время23. Тем не менее, как заметили историографы, "нуждается в дополнительном изучении социально-экономическая политика Наполеона и его администрации на занятой территории России". Советские авторы умалчивали, или говорили скороговоркой о сотрудничестве части российских подданных с оккупационной властью24. Ещё один так и не решённый в нашей историографии вопрос касается отношения Наполеона к крепостному праву в России: почему он отказался разыграть революционную "карту"? Важные мысли по этому поводу высказывали многие историки, но окончательного ответа так и не прозвучало.
В отличие от указанных проблем, описание народной и партизанской войны началось уже в дворянской историографии, и делалось это в верноподданническом духе - писали о единении сословий вокруг престола, замалчивая обострение классовой борьбы. Начало "народной войны" относили ко времени прибытия русских армий в Смоленскую губернию и связывали с манифестами царя.
Понятия "партизанская" и "народная" война различались: в трудах А.И. Михайловского-Данилевского и М.И. Богдановича им были посвящены отдельные главы . Впервые о "народной партизанской войне" заговорил Н.С. Голицын 6, затем и другие авторы стали называть крестьянские дружины партизанскими27, и вскоре возник вопрос, кого можно считать партизаном и кто был пионером на этом поприще?28.
Военные историки чётко отличали партизанскую войну от народной и отно-сили её к "малой войне" .В 19 вв. это понятие имело широкое толкование - так называли все действия войск малыми отрядами, в отличие от действий крупных соединений и армий. Г.В. Валентини, книга которого была переведена в 1811 г., писал, что "малой войной" "называются те воинские действия, кои способствуют только к произведению в действие предприятий армии или корпуса, скрывают от неприятеля главную силу, доставляют армии возможную безопасность и вообще клонятся к обессилению неприятеля, лишая его способов выдержать кампанию". К "малой войне" относили: - охранение собственных войск (службу на аванпостах, караулы, патрули, пикеты, разъезды, фланкёры, прикрытие транспортов и фуражиров, расположение на квартирах, построение каре, прохождение дефиле и мостов), - действия отрядами (простые и усиленные рекогносцировки, засады, нападения на фланги, на колонны, обозы, фуражиров, магазины, депо). К этим последним относились и партизанские действия, которые считались "венцом малой войны". Если "малая война" означала второстепенные операции войны, то партизанская война - это "война в малом виде"30.
Военная энциклопедия начала 20 в. констатировала, что при современных массовых армиях "под понятие малая война можно подвести лишь партизанские действия"31. Таким образом, понятия партизанская и "малая война" стали синонимами, и второе понятие вышло из употребления. Но мнение военных историков разделялось не всеми. Н. Поликарпов считал, что образ действий крестьян-партизан и армейских партий ничем не отличались, а разница в моральной стороне действий была громадной, так как крестьяне-партизаны "действовали по своему почину, за свой страх и риск, их подвиги могли остаться и без
награждения" .
Редакция юбилейного семитомника разделяла понятия партизанская и народная война, коим были посвящены отдельные главы, но автор одной из них, В.П. Алексеев, воспринял широкое толкование партизанской войны, как и автор популярного очерка о партизанах А.Г. Левшин33 и В.М. Вороновский, описавший народную войну в Смоленской губернии34. Итак, пытаясь показать активную роль в войне гражданского населения, некоторые историки отождествили понятия "партизанская" и "народная" война. В результате даже армейские партизаны превратились в "героев народной войны"35. А.К. Дживелегов попытался объективно взглянуть на народную войну, но его голос не был услышан .
Советские авторы пересмотрели выводы дореволюционной науки с марксистских позиций. Они заявили, будто "крестьянское партизанское движение" началось прямо от границы.37 "Дворянско-буржуазные военные историки,-писал А. Кочетков,- ограничивали изучение партизанской войны 1812 г. только деятельностью армейских отрядов, они не считали вооружённые отряды крестьян партизанскими отрядами. Тем самым они сужали рамки партизанской войны и принижали сё значение"38. Эти "недостатки" были устранены с помощью беспардонной фальсификации39. Подвиги мирных жителей сочинялись буквально из ничего40.
Официальными историками, писавшими обобщающие работы о войне, стали "люди в погонах", "присяжные историки военного ведомства". Они штамповали работы "весьма низкого профессионального уровня, иногда просто анекдотические по своему невежеству"41. Немудрено, что на этом сером фоне как безусловное достижение стали восприниматься книги Е.В. Тарле. Разумеется, академик, получивший прекрасное образование до революции, сохранял традиции старой школы, и его труд по Континентальной блокаде является классическим. Но книга об Отечественной войне написана им под влиянием политической конъюнктуры, в ней встречается немало фактических неточностей, ошибок и передержек в угоду воцарившей "классовой теории". Другой известный советский биограф Наполеона А.З. Манфред при описании войны 1812 г. про-
сто повторил вслед за Бескровным и Жилиным все советские стереотипы-фальсификации42.
Наиболее глубоко партизанская война была изучена А.Н. Кочетковым, но выводы его противоречивы. Он верно заметил, что "было бы ошибочным по аналогии с Великой Отечественной войной представлять партизанскую войну 1812 г. как боевые действия организованных, вооружённых самодеятельных отрядов по типу наших партизан. Исторические условия, обстановка, сами люди были совершенно иными. Партизанскими отрядами в более или менее точном смысле слова были лишь немногие из вооружённых групп населения". Но затем он причислил к партизанам все народные дружины и созданные по инициативе дворян кордоны, которые именовал "народными партизанскими отрядами самообороны", не замечая противоречия в самом определении43.
Главной заслугой автора последнего обобщающего труда Н.А. Троицкого является развенчание самых очевидных фальсификаций советской литературы. Но, оставшись приверженцем марксистской идеологии, о народной и партизанской войне он не сказал ничего нового, а повторил прежние мифы. Он заявил, что "партизанских отрядов из крестьян было во много раз больше, чем армейских", что "они действовали по всему театру войны". Он назвал руководителем одного из них дворянина Н.М. Нахимова, который, на самом деле, организовал кордоны в Сычовском уезде .
Заметным явлением стало исследование О.В. Соколова, посвященное анализу армии Наполеона. На основе широкого крута источников он осветил все стороны жизни французской армии, затронул проблемы устройства её тыловых служб, а также высказал своё мнение о причинах гибели Великой армии в России. Последнего вопроса коснулся также В.Н. Земцов, который успешно применил метод "военной микроистории" для анализа внутренней структуры Великой армии перед началом войны и детально изучил её действия в Бородинском сражении45.
Тем не менее, означенный нами комплекс вопросов остаётся недостаточно изученным. Советские историографы констатировали, что "опубликованные
работы не дают ещё полного представления о географии, размахе, масштабах, формах, этапах и историческом значении партизанской войны в тылу наполеоновской армии. Слабо, а порой упрощённо показаны причины возникновения партизанского движения. Узка источниковедческая база исследований". Л.Л. Ивченко также отметила, что "несмотря на огромное количество источников, до сих пор не оценён реальный вклад армейских партизан в поражение неприятеля. Специальные обобщающие исследования по этой теме ещё не написаны. Армейских партизан часто смешивают со стихийным народным движением"46.
До недавнего времени отечественные авторы не изучали судьбу Великой армии в России. Подход историков к армии Наполеона был, так сказать, "фронтальным", она описывалась лишь с внешней стороны, как противник русских армий на полях боёв и сражений; её внутреннее состояние и устройство не исследовались. Поэтому назрела необходимость проанализировать ход этой кампании в ином ракурсе, а именно изучить деятельность Великой армии "изнутри", с точки зрения функционирования её тыловых служб, коммуникаций и оккупационных властей. При таком подходе станут видны процессы, протекавшие внутри это гигантского военного организма, выявятся его сильные и слабые стороны, высветятся некоторые до сих пор не изученные аспекты войны, например, судьба российских военнопленных или раненых Великой армии. Анализ "внутренней жизни" наполеоновской армии в России потребует привлечения большого количества иностранных источников, а это, в свою очередь, позволит сделать более аргументированные и взвешенные выводы и по иным аспектам войны.
В конечном итоге, новый ракурс в исследовании войны позволит более точно установить причины "скоротечной кончины" Великой армии. Концепция автора базируется на двух посылах. Во-первых, Великая армия представляла собой невиданное ещё в истории по численности "ополчение" почти всей Европы, во главе которого стоял полководец, признаваемый даже его противниками гениальным. Почти никто из чинов этой армии не сомневался в победе, тем более
что в западных российских губерниях их ожидали как освободителей многочисленные сторонники из числа польско-литовского населения. Во-вторых, эта грандиозная армия менее чем за полгода была уничтожена почти полностью, так что её крушение вошло в историю как "классический пример" крупнейшего поражения, как наилучшая иллюстрация к афоризму её вождя: "От великого до смешного всего один шаг". Это разительное несоответствие между ожидаемым и реально получившимся результатом привело автора к убеждению, что столь грандиозную и быстротечную катастрофу невозможно объяснить какой-то единственной или главной причиной, как это делали предшествующие историки. Причин было несколько, некоторые из них назывались в историографии, так что проблема состоит в том, чтобы все их установить и "ранжировать" по степени важности.
Как заметил Земцов, историки всё ещё "ищут, как подойти к проблеме убедительной акцентировки причин поражения нашествия "двунадесяти" европейских языков на Россию: роли и места в этом поражении "остервенения народа", пожара Москвы, роли русской армии, Александра I, воздействия природных факторов, воешю-опсративных и политических просчётов Наполеона и т.д."47. Выдвигались различные объяснения результатов этой кампании. Западные авторы в качестве основных причин называли природно-климатические условия России и ошибки Наполеона. В отечественной литературе на эту роль выдвигали промысел Божий и единение сословий, либо партизанскую и народную войну. В советской литературе партизанская война была объявлена частью войны народной, а народ признан главным "виновником" победы.
Целью настоящего исследования стал детальный анализ состояния тыловых служб (снабжения, санитарного обеспечения и т.д.) и коммуникаций армии вторжения, структуры оккупационной администрации, её национальной и социальной политики, выяснение их влияния на исход кампании и, в конечном итоге, определение степени значимости каждой из причин, приведших к катастрофе наполеоновской армии.
В соответствии с поставленной целью и исходя из степени научной разрабо-
танности проблемы, автор диссертации поставил перед собой следующие основные задачи: - рассмотреть вопрос о материальной подготовке Наполеона к предстоящей кампании; - проанализировать работу тыловых органов Великой армии в период её наступления; - выявить отношение к ней населения Литвы и Белоруссии, организацию управления этими областями и социальную политику оккупационных властей; - определить масштабы применения "скифской тактики", а также время начала партизанских действий и развёртывания народной войны; - реконструировать состояние коммуникации между Смоленском и Москвой, установить состав гарнизонов и численность подкреплений; - исследовать действия партизанских отрядов на различных театрах войны, а также кордонов в коренной России и Малороссии; - определить, по каким причинам Наполеон не решился провозгласить отмену крепостного права в России; - проследить судьбу российских военнопленных. Решение всей совокупности поставленных задач позволит в конечном итоге уточнить, какой характер носила война 1812 г. для России.
Методологической основой исследования явился диалекгический метод познания истории, включающий принципы историзма, объективности и системности. Вследствие специфики исторического познания, достижение объективности есть дело крайне сложное, но это является идеалом, к которому историк должен стремиться. Каждое новое поколение пишет историю заново, расставляя свои акценты, открывая новые грани. Но понимание относительности исторического познания не может быть основанием для скатывания к бесперспективному релятивизму или к антинаучному "принципу партийности". Для создания объективной картины прошлого автор использовал традиционные для исторической науки методы.
Метод историзма, предусматривающий рассмотрение всех явлений и процессов в их возникновении и развитии, применялся нами, чтобы проследить создание, функционирование, сбои и коллапс тыловых служб Великой армии. Генетический метод, концентрирующий внимание на истоках, происхождении изучаемого явления, помог нам выявить изначальные изъяны в материальной
подготовке войны Наполеоном. Автор придерживался системного подхода, согласно которому основные компоненты общественного организма существуют не как простая сумма факторов и явлений, а как система. Великая армия рассматривалась как системное образование, в котором одно слабое звено (тыловые службы) отрицательно повлияло на состояние прочих (боеспособность войск, состояние конского состава). Автор исходил из мпогофакторного объяснения исторических процессов, при котором происхождение и развитие явления рассматриваются как результат взаимодействия комплекса различных факторов. Судьба Великой армии в России была предрешена воздействием на неё целого комплекса факторов, как объективного, так и субъективного свойства. Сравнительный метод применялся автором при анализе народной (национальной) войны в России в 1812 г., которую уже сами современники сравнивали с гверильей, развернувшейся в Испании в 1808 г. Ретроспективный метод направлен от настоящего к прошлому, от следствия к причинам. Выяснив масштабы случившейся с Великой армией катастрофы, можно предполагать, что тому было несколько причин. Автор использовал и общенаучные методы: индуктивный и дедуктивный, идеографический и генерализующий.
Важным принципом исследования является критическое отношение к источникам, ибо "история - это память человечества, а любая память подвержена аберрации". Автор полностью разделяет методический принцип А. Тартаковского: "Опираясь по возможности на всю совокупность сохранившихся по нашей теме источников..., в событийно-фактических построениях отдавать предпочтение синхронному слою информации, запечатленному в современной переписке, дневниках, памятных заметках и т.д., корректируя ими сви-детельства ретроспективные, прежде всего мемуарные" .
В современной отечественной исторической науке В.Ф. Коломийцев выделил с известной долей условности две школы: "фактологическую" и "концептуальную". "Неписаный закон для исследователей первой школы - архивы, парламентские документы, печать как главные первоисточники и отыскание малоизвестных фактов как цель. Для второй школы на первом месте стоят идеи, но-
вые концепции, рекомендации, политические прогнозы"49. Строго говоря, представители второй школы являются не историками, а социологами и политологами, мы же придерживаемся первого направления, которое в западной науке именуется "идеографическим"50.
Исследование заявленной темы заставило обратиться к понятийному аппарату, поскольку, с одной стороны, содержание некоторых понятий претерпело изменения по сравнению с изучаемой эпохой, с другой стороны, некоторые из них до сих пор являются дискуссионными. Для большей точности мы обратились к участнику войны и военному теоретику К. Клаузевицу. Он подчеркнул, что система снабжения войск приобрела в современной войне гораздо большее значение, потому, что армии стали многочисленнее и находятся в состоянии постоянной готовности. Для снабжения войск возможны четыре пути: "довольствие от квартирохозяина, сбор припасов непосредственно войсками, общая реквизиция и магазины". Первый способ имеет то преимущество, что не требует перевозочных средств, но он не может быть длительным. При войсковой реквизиции "наблюдается наибольшая расточительность, ибо отдельные части берут сверх меры, много пропадает зря", но она неизбежна при наступлении. Правильная реквизиция самая действенная, ибо запасы получаются путём развёрстки, которая выполняется местными властями, но она неприменима при наступлении. Довольствие из магазинов имеет главный недостаток - необходимость иметь огромные обозы и перемещать их на большие расстояния.
Когда армия начинает наступление, она зависит от источников снабжения и пополнения, каковые именуются "операционным базисом". Коммуникационные линии - это дороги, которые ведут от операционного базиса к армии и которые обычно избираются ею для отступления; "они образуют связь базиса с армией, и на них надо смотреть, как на её жизненные артерии". По ним передвигаются транспорты боеприпасов, маршевые колонны, почта, курьеры, госпитали, артиллерийские парки, которые имеют решающее значение для армии. "Как пути отступления, дороги составляют подлинный стратегический тыл армии". Коммуникациями являются лишь дороги, оборудованные складами, госпиталями,
этапами, почтовыми станциями, где имеются коменданты, жандармы и гарнизоны. В неприятельской стране "армия будет смотреть как на коммуникационные линии лишь на те дороги, по которым она уже сама раньше проходила".
Противники стремятся перерезать друг другу коммуникации, чтобы прервать подвозы к неприятелю и принудить его к отступлению, либо лишить его самой возможности отступления. Для обеспечения коммуникаций необходимы "укрепление подходящих пунктов, хорошее обращение с населением, установление на тыловых путях строгой дисциплины, организация в занятой области хорошей полиции, настойчивая работа по улучшению дорог"51. Итак, на понятийном уровне ясно большое значение коммуникаций для ведения войны.
Сложнее обстоит дело с понятиями "партизанская" и "народная" война. Военная наука до начала 20 в. под партизанской войной понимала действия мобильных армейских отрядов в тылу и на коммуникациях противника. Их целью являлось уничтожение запасов, военных учреждений, транспортов, колонн из рекрутов и выздоравливающих, нападения на этапные посты, освобождение своих пленных, нарушение связей неприятельской армии с её тылами, установление связи между частями своей армии, возбуждение народной войны, добывание сведений о противнике, постоянное беспокойство неприятеля, чтобы лишить его отдыха и привести в расстройство. Партизанские действия осуществлялись в двух видах: - кратковременные набеги "летучих корпусов", - длитель-
ные "поиски" мелких "партий". Применение той или иной формы зависело от размеров предстоящей задачи: партии предназначались для повседневного беспокойства неприятеля, а "летучие корпуса" - для единовременных предприятий, называвшихся "экспедициями".
Но советские авторы стали назвать партизанскими и крестьянские дружины. Решить эту дилемму можно лишь обратившись к источникам. Выясняется, что современники относили к партизанам "партии" и "летучие отряды", которые часто одинаково именовались "партизаны, партии, отряды"52. Но более крупные из них назывались ещё "малый корпус, отряд легких войск, сильный кавалерийский отряд, летучий корпус"53. Давыдов фиксировал разницу между
"летучими отрядами" из нескольких полков, и "партиями" из 200-300 чел.,^ но иногда он одинаково именовал их "отрядами, партиями, партизанами", ибо они решали одинаковые задачи55. Наиболее аутентичные определения приведены в "Военном словаре" 1818 г.: "Малая война - война, производимая малыми отрядами и набегами в неприятельские земли"; "партия - отделенная часть войска, определенная для каких-либо особых военных предприятий"; "партизан - чиновник, имеющий особливые военные способности, которому поручаются партии, составленные из отборных легких войск. Должность его есть беспокоить набегами неприятельскую армию, снимать посты или отделенные пикеты, захватывать транспорты"56.
Клаузевиц также различал понятия "народная война" и "партизаны", которые "совершают смелые марши и нападают со своими маленькими отрядами на мелкие неприятельские гарнизоны, транспорты, команды, ободряют взявшуюся за оружие часть населения и соединяются с ней для отдельных предприятий". Для эффективного применения "народной войны" необходимо, чтобы война велась внутри страны, чтобы театр военных действий охватывал значительное пространство, чтобы местность была сильно пересечённой и труднодоступной, чтобы характер народа благоприятствовал этому мероприятию, поскольку "бедный, привыкший к тяжёлой работе и к лишениям народ обычно проявляет большую воинственность и силу". Народные отряды не применяют против главных сил неприятеля, "их задача - не дробить орех, а понемногу подтачивать его скорлупу. Народ должен поднимать восстания в провинциях, расположенных по сторонам театра военных действий, куда неприятель не может ввести крупные силы". Причём, без поддержки регулярных войск "у населения боль-
. СП
шей частью не хватит веры в свои силы и энергии, чтобы взяться за оружие" .
Те, кого советские авторы числили партизанами, в источниках назывались иначе: "Вооруженные обитатели, поселяне, крестьяне, кордоны пограничные,
ополчение, внутреннее охранное войско" . Давыдов различал "партизан и поселян", "партии и поселян", называя последних "поголовным ополчением", "общим и добровольным ополчением поселян", и писал о "народной войне,
возбуждаемой и поддерживаемой партизанами". Р. Вильсон, сообщив о посылке из армии партизан, добавил: "Теперь также набираются многочисленные крестьянские ополчения, коим роздано достаточное число оружия". В листовках партизаны также отличались от крестьян, каковые, "устраивают между собою ополчения", и фиксируется разница между "отделенными нашими отряда-
«59
ми и земскими ополчениями .
Давыдов писал, что партизаны и поселяне истребляли мародёров и фуражиров, но подчеркнул, что это "более было делом поселян, нежели партий, рину-тых на сообщение неприятеля с целью гораздо важнейшей той, которая состояла только в защите собственности от сей отрепи французской армии". Далее он перешёл "к главному предмету партизанского действия, а именно к похищению и истреблению неприятельских подвозов с боевыми и съестными припасами, отрядов, команд и войск, проходящих в армию или из оной". Партизаны также осуществляли "неотступный надзор, беспрерывные покушения, внезапные наскоки на команды, отстранявшиеся от колонн", освобождали русских пленных, наказывали "богоотступников, изменников и ослушников начальству"60.
В инструкции о создании кордонов говорилось, что вооруженные обыватели, "само по себе разумеется, защищают только себя от нападений, возвращают из домов их похищенное и преграждают пути к их разорению". Отряды из гражданского населения назывались "внутренним охранным войском". Они охраняли область не только от противника, но также от русских мародёров, изменников и лиц, распространявших "вредные" слухи.
Различия между партизанами и кордонами состояли в следующем:
Таким образом, крестьянские отряды самообороны (кордоны и дружины) не
попадают под определение партизанских.
Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и архивные источники, многие из которых впервые введены в научный оборот в отечественной историографии.
По истории войны 1812 г. опубликовано огромное количество источников, главным образом в России, Франции,61 Германии и Польше. Основная их масса увидела свет в 19 - начале 20 в.; публикация продолжается до сих пор, но не с такой интенсивностью. В советское время введение в научный оборот иностранных источников прекратилось, лишь некоторые авторы использовали те мемуары, что были переведены до революции . Советские историографы констатировали этот недостаток и считали, что "необходимо максимально учесть иностранные источники, отложившиеся в советских архивах". "Никто из советских историков,- писали они,- кроме В.Г. Сироткина, не использовал самое большое в мире собрание иностранных печатных изданий о войне 1812 г., которое входит в коллекцию "Россика"" РНБ, где хранится более 1100 книг, брошюр и листовок63. Советские авторы не цитировали даже обширную военную корреспонденцию Наполеона. От незнания иностранных источников проистекали "однобокость" и примитивизм суждений, наивная убеждённость в том, что с точки зрения фактологии об этой войне уже всё известно и нужно лишь "перелицевать" её на марксистский лад.
Прежде всего, была проанализирована обширная переписка Наполеона , а также многочисленная и разнообразная военная документация, опубликованная Л.Ж. Маргероном, Ж.Г. Фабри и А. Шюке65. Первый опубликовал различные документы о материальной подготовке русского похода с 1810 по 1812 г. В фундаментальном пятитомнике Фабри собрана вся военная документация Великой армии от начала войны до 19 августа, из французского военного архива, из архивов Германии, Австрии и России. Отсутствие достаточного числа документов о действиях центральной группировки в сентябре-ноябре не позволило продолжить эту публикацию. Материалы же о действиях фланговых группировок представлены в зарубежных архивах полнее и охватывали события вплоть до декабря, поэтому Фабри выпустил ещё два сборника . Шюке опубликовал четыре сборника различных документов (рапорты, отрывки из мемуаров и т.д.), а также приказы Наполеона, не вошедшие в другие издания. Большое значение имеет переписка некоторых французских генералов и министров,67 а также те биографии маршалов и генералов Великой армии, в которых использованы архивы и личная переписка68.
Огромный комплекс источников являют собой дневники и мемуары участников войны. Особенно многочисленны воспоминания, вышедшие из-под пера французов,69 немцев,70 поляков71. Мемуары издавались и на других европейских языках. Помимо того, изданы сборники отрывков из различных мемуаров . Публикация этого рода источников продолжается до сих пор . Самые информативные дневники и мемуары принадлежат генералам, штабным и штаб-офицерам; менее содержательны воспоминания обер-офицеров; записки же нижних чинов в основном освещают обыденную солдатскую жизнь и личные переживания авторов74.
Для нашей темы особую ценность представляют воспоминания тех военнослужащих, которые с российской стороны служили в партизанских отрядах,75 а с неприятельской стороны - в тылу и на коммуникациях . Кроме того, из русских источников важное значение для темы имеют донесения уездных и губернских властей, документы комитета министров, министерства полиции, из-
вестия из армии, листовки. Большая часть приказов и донесений, относящихся к военным действиям, содержится в 22 томах "Материалов Военно-учёного архива"77. Для изучения народной и партизанской войны важными являются сборники документов, посвященные МИ. Кутузову и народному ополчению . В меньшей степени приходится доверять газетной и журнальной периодике, так как именно на её страницах рождались первые мифы об этой войне.
Из фондов российских архивов (РГВИА, РГИА, ГАРФ, РГАДА, ОР РНБ, ГАКО) были извлечены важные для данного исследования источники. Из них наиболее интересными являются: служебная переписка губернатора Смоленска Ж. Барбанегра, донесения А. Бертье Наполеону, донесения Д.В. Давыдова, И.С. Дорохова, В.В. Орлова-Денисова и Н.М. Бороздина о действиях их отрядов, дело "О мерах, принятых к защите от неприятельских вторжений в сычов-ской округе", "Дело по наблюдению за политическим настроением жителей губерний, присоединенных от Польши", дело "О лицах, оказавших усердие Российскому правительству и о лицах, действовавших в пользу неприятеля во время занятия России французами", "Прокламации к населению, распоряжения французских властей в период французской оккупации Витебской губернии", "О прокламациях Наполеона к жителям Смоленской губернии", "Дело о разных лицах, употребленных французами в различных должностях" и другие .
Корпус использованных источников с точки зрения содержащейся в них информации можно условно разделить на несколько групп. Военная документация включает рапорты, отношения, предписания, журналы и записки о деятельности армейских частей, гарнизонов, тыловых служб, партизанских отрядов, кордонной стражи, ополчений, народных дружин и т.п. Распорядительная документация включает в себя рескрипты, повеления, циркуляры, приказы и предписания как военного командования, так и органов государственной власти, определявшие направления деятельности гражданской администрации, как российской, так и оккупационной. Использование этой документации позволяет определить юридическую основу деятельности администрации по устройству магазинов и госпиталей, организации реквизиций, "посполитого рушения",
ополчений и кордонов, содержания и конвоирования военнопленных и т.п.
Служебная переписка включает в себя отношения, предложения, требования, предписания, рапорты и расписки, характеризующие деятельность административных органов и чиновников по исполнению распоряжений высшего начальства, будь то по сбору реквизиций или организации кордонов, содержанию пленных или созданию магазинов, госпиталей, депо и т.д. Изучение этой переписки, благодаря значительному объёму содержащегося в ней фактического материала, способствует решению всего комплекса исследуемых проблем. Документы личного происхождения — письма, дневники, мемуары. Сохранилось несколько сотен писем из России чинов Великой армии, большая часть которых была опубликована до революции, а часть хранится в архивах80. Письма и дневники отличаются от мемуаров тем, что возникают во время совершения самих событий, хронологически с ними совпадают и не подвержены последующей деформации. "Средством воссоздания в дневнике действительности,-писал Тартаковский,- выступает не память, как в мемуарах, а "непосредственное воспроизведение" "сиюминутных", свежих, "неостуженных" впечатлений от окружающей жизни". Дневников в чистом виде сохранилось меньше, чем воспоминаний, но они часто использовались при составлении мемуаров81.
Помимо письменных автор использовал иконографические источники, главным образом две большие серии рисунков, сделанных с натуры и позднее гравированных, которые были составлены обер-лейтенантом Х.В. Фабер дю Фо-ром и рисовальщиком штаба 4-го корпуса А. Адамом. Оба они были свидетелями нападений русских партизан на Смоленский тракт и оставили зарисовки, касающиеся этапных пунктов на коммуникационной линии82.
Научная новизна исследования определяется тем, что представленная диссертация является первой в отечественной и зарубежной историографии попыткой комплексного анализа состояния тыла и функционирования коммуникаций Великой армии, как одного из факторов, определивших исход кампании. Впервые в научный оборот был введён обширный круг архивных и опубликованных иностранных источников. Большинство тем диссертационного исследо-
вания являются первым опытом их научной разработки. Так, впервые в отечественной литературе изучена материальная подготовка войны Наполеоном, выявлены недостатки в этой работе. На основе архивных данных освещены превентивные меры русских властей перед войной и в её начале.
В диссертации впервые изучена деятельность тыловых служб Великой армии, установлены причины сбоев и провалов в этой системе, а также исследовано устройство коммуникаций Великой армии, состав и численность подошедших к ней пополнений; прослежено воздействие на коммуникации партизанских отрядов. Проанализирована деятельность кордонов, определён их вклад в дело победы. По-новому решён вопрос о соотношении понятий "партизанская" и "народная" война. Выявлено различие в отношении к наполеоновской армии в западных губерниях и в коренной России. Реконструирована созданная Наполеоном система управления захваченными территориями и выявлены причины её несовершенства. Выяснены причины гибели Великой армии и определены самые важные из них.
Научно-практическое значение. Материалы диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории Отечественной войны 1812 г., в учебном процессе в высших и средних учебных заведениях, а также при создании в музеях исторических выставок и экспозиций, посвященных партизанским действиям и народной войне. Они могут быть использованы и в патриотическом воспитании подрастающего поколения и личного состава вооружённых сил.
Основные положения, выносимые на защиту заключаются в следующем: -предпосылки быстрого разложения и гибели Великой армии были заложены уже на этапе подготовки войны и заключались в несоответствии собранных Наполеоном людских и материальных ресурсов с одной стороны, и транспортных средств, запасов продовольствия и фуража с другой. По этой причине, а также вследствие применённых русским командованием "скифской тактики", партизанской и народной войны тыловые службы Великой армии не смогли справиться с возложенными на них задачами; - Наполеон не собирался "пора-
бощать" Россию и превращать её в колонию, но пытался заставить её соблюдать условия Континентальной блокады и лишить влияния на западноевропейскую политику. В ходе войны стратегические планы обеих сторон претерпели изменения: русские не планировали отступать далее Двины и Днепра, Наполеон не рассчитывал сразу наступать на Москву; - формы организации оккупационной администрации, а также её социальная и национальная политика были различными на территории Литвы и Белоруссии, где противник использовал антирусские настроения польско-литовского населения, и коренной России, где он столкнулся с народным сопротивлением; - партизанские действия и народная война планировались российским командованием заранее, но их полномасштабное применение стало возможным только в коренных русских губерниях. Инициаторами "народной войны" выступили Александр I, церковь, дворянская администрация, а не само крестьянство, как заявляли советские авторы. Она началась не от самой границы, а лишь со Смоленской губернии; - партизанская и народная война - это два различных явления, несмотря на их внешнюю схожесть; их чётко различали сами участники войны, военные историки и теоретики, а потому не следует их отождествлять. Большинство крестьянских отрядов, называемых советскими авторами "партизанскими", на деле являлись звеньями кордонной системы, созданной дворянской администрацией; - партизанские действия сыграли гораздо большую роль в разгроме неприятеля, как по времени, так и по масштабам применения, нежели народная война, значение которой было непомерно раздуто в советской литературе; - "скифская тактика", после Смоленска переросшая в "истребительную войну", способствовала быстрому ослаблению личного и конского состава Великой армии, но её "оборотной стороной" было разорение собственной страны и гибель российских военнопленных; - император Наполеон I вёл с императором Александром I сугубо "политическую" (по понятиям XVIII-XIX вв.) войну, и не пошёл на отмену крепостного права в России по политическим соображениям; - причин катастрофической гибели Великой армии было несколько, основными из них являлись стратегия и тактика русского командования, и фатальные ошибки, допущенные На-
полеоном, в котором политик "подмял под себя" полководца; - для российской стороны война 1812 г. обрела характер Отечественной отнюдь не с самого её начала, а лишь со вступлением её в пределы коренных российских губерний.
1 Chandler D.G. Foreword II Britten Austin P. 1812: The March on Moscow. London, 1993. P. 7.
2 Земцов B.H. Россия и русские глазами французов в 1812 г. // Отечественная война 1812 г.
Источники. Памятники. Проблемы. М., 2002. С. 97.
3 Абалихин Б.С., Дунаевский В.А. 1812 год на перекрёстках мнений советских историков,
1917-1987. М., 1990. С. 172-173; Троицкий Н.А. Отечественная война 1812 г. История темы.
Саратов, 1991. С. 4. В сносках полное название книг будет приводиться лишь при первом
упоминании, в последующем будут указываться только фамилия автора, номер тома и стра
ницы. При цитировании несколько работ одного автора, при повторных ссылках будут ука
зываться и первые слова названия. Инициалы, воинские звания и должности участников
войны будут называться лишь при первом упоминании. Даты даются по новому стилю, а при
цитировании русских источников - и по старому стилю.
4 Троицкий НА. Отечественная война 1812 г.: История темы. Саратов, 1991 (далее: Троиц
кий. История темы); Земцов В.Н. Великая армия Наполеона в Бородинском сражении. Екате
ринбург, 2001. С. 7-120; Шеин И.А. Война 1812 г. в отечественной историографии. М, 2002.
Vaudoncourt G. Memoires pour servir a 1'histoire de la guerre entre la France et la Russie en 1812. T. 1. Paris, 1817; Labaume E. Relation complete de la campagne de Russie. Paris, 1820; Fain A. Manuscrit de 1812. Bruxelles, 1827; Chambray G. Histoire de l'expedition de Russie. T. I-III. Paris, 1838; Segur Ph.P. Histoire de Napoleon et de la Grande Armee en 1812. Paris, 1824; Gourgaud G. Napoleon et la Grande Armee en Russie. Paris, 1825.
6 Thiry J. La campagne de Russie. Paris, 1969; Tranie J., Carmigniani J.C. Napoleon 1812. La cam
pagne de Russie. Paris, 1981. Обстоятельную и объективную характеристику французской
историографии см.: Земцов. Великая армия. 7-33.
7 Marco de Saint-Hilaire Е. Histoire de la campagne de Russie en 1812. Vol. 1-2. Paris, 1846; ibid.
Napoleon en Russie. La campagne de 1812. Paris, 2003.
8 См.: Le livre chez vous. Libraire catalogue 2000/2001,2001/2002,2002/2003, 2003/2004.
9 Becker G.W. Der Krieg der Franzosen gegen Russland. Dursburg, 1813; Venturini C. Rupiand
und Deutschland Befreiungskriege. T. 1. Leipzig-Altenburg, 1816; Liebenstein L.A. Der Krieg Na
poleons gegen Russland. Th. I-1I. Frankfurt am Mein, 1819; Celner L. Geschichte des Feldzugs in
Russland im Jahre 1812. Reutlingen, 1839; Bischoff L. Geschichte des Feldzuge von 1812 in
Russland. Wesel-Leipzig, 1840; Steger F. Der Feldzug von 1812. Braunschweig, 1845; Beitzke H.
Geschichte des Russischen Krieges im Jahre 1812. Berlin, 1856; Forster F. Napoleons I russischer
Feldzug 1812. Berlin, 1857; Grube A.W. Napoleons Kriegszug nach Moskau im Jahre 1812. Stutt
gart, 1874; Bleibtreu С Der russische Feldzug 1812. Leipzig, 1893.
Клаузевиц К. 1812 год. M., 1937; Roder F. Der Krieszug Napoleons gegen Russland im Jahre 1812. Leipzig, 1848; Osten-Sacken und von Rhein С Der Feldzug von 1812. Berlin, 1901. 1' Holzhausen P. Die Deutschen in Russland. Bd. 1 -2. Berlin, 1912.
12 Kukiel M. Wojna 1812 roku. T. I-II. Krakow, 1937; Троицкий. История темы. Ш; Земцов. 54-55. n Nafziger G.F. Napoleon's Invasion of Russia. Novato, 1988 (далее: Nafziger. Invasion).
14 Austin P.B. 1812: The March on Moscow. London, 1993; ibid. 1812: Napoleon in Moscow. Lon
don, 1995; ibid. 1812: The Great Retreat. London, 1996.
15 Kerckove. Histoire des malades observes a la Grande Armee pendant les campagnes de Russie en
1812. Anvers, 1836; Kirckhoff J.R.L. Observation medicates, faites pendant les campagnes de Rus
sie en 1812 et d'Allemagne en 1813. Autrecht, 1822; Ebstein W. Die Krankheiten im Feldzuge
gegen Russland. Stuttgart, 1902; Meixner O. Historische Riickblik iiber die Verpflegung der Armee.
Wien, 1895. S. 95-201; Geza Perjes. Die Frage der Verpflegung im Feldzug Napoleons gegen
Russland II Militargeschichtliche Mitteilungen. 1968. № 2. S. 35-64; Lemazurier M.J. Medicinische Geschichte des Russichen Feldzuges von 1812. Jena, 1823; Nafziger G.F. Logistics in the 1812 Campaign: The Cause of Napoleon's Defeat II The Consortium on Revolutionary Europe. T. XIX. Tallahassee. 1988. P. 308-315 (далее: Nafziger. Logistics); Bernard L. Les prisonniers de guerre du Premier Empire. Paris, 2002.
16 Cerrini С Die Feldzuge der Sachsen in den Jahren 1812 und 1813. Dresden, 1821; Miller M.
Darstellung des Feldzuges... gegen die Russen im Jahr 1812. Th. I-II. Stuttgart-Tubingen, 1822;
Odeleben E.O. Sachsen und seine Krieger in den Jahren 1812 und 1813. Leipzig, 1829; Volderndorf
und Waradein Ed. Kriegsgeschichte von Bayern... Bd. 3. Miinchen, 1826; Welden L. Der Feldzug
der oesterreicher gegen Russland im Jahre 1812. Wien, 1870.
17 Barsewisch T. Die Badener in Russland. Karlsruhe, 1893; Behm W. Die Mecklenburger 1812 im
russischen Feldzuge. Hamburg, 1912; Bernays G. Schicksale des Grossnerzogthums Frankfurt und
seiner Truppen. Berlin, 1882; Braun R. Die Bayern in Russland 1812// Wittelsbach und Bayern.
Bd. HI/1. Miinchen, 1980; Cappello G. Gli italiani in Russia nel 1812. Citta di Castello, 1912; Ex-
ner M. Der Antheil der koniglich sachsischen Armee am Feldzuge gegen Russland 1812. Leipzig,
1896; Gebler W. Oesterreichische Auxiliarcorps im Russischen Feldzuge 1812. Wien, 1863;
Gerhardt O. Die Wurttemberger in Russland 1812. Stuttgart, 1937; Krauss T. Geschichte der bay-
erischen Heersabteilung im Feldzuge gegen Russland 1812. Augsburg, 1857; Obst A. Die Ham
burger 1812 im russischen Feldzuge. Hamburg, 1912.
18 Goltz G.F.G. Geschichte des kuniglich preussischen dritten Ulanen-Regiments. Furstenwalde,
1841; Griininger С Geschichte des 8 Infanterieregiments. Stuttgart, 1868; Guretzky-Cornitz H.
Geschichte des 1. Brandenburgichen Ulanen-Regiment... Berlin, 1866; Heilmann J. Die Bayerische
Cavallerie-Division Preysing im Feldzuge von 1812// Jahrbiicher fur die Deutsche Armee und Ma
rine. Bd. 17. 1875; Hundert K. Das Bataillon Anchalt in Russland 1812. Zerbst, o. J.; Rethore L.J.
Historique du 92-e regiment d'infanterie. Paris-Limoges, 1889; Rbder von Diersburg K. Geschichte
des 1 Grossherzoglich hessischen Infanterie (Leibgarde) Regiments. Berlin, 1899; Roulin L. Le
125-e regiment d'infanterie. Orleans, 1890; Sabron F.H.A. Geschiedenis van het 124-ste Regiment
Infanterie van Linie onder Keizer Napoleon I. Breda, 1898; ibid. Geschiedenis van het 33ste Regi
ment Lichte Infanterie. Breda, 1910; Schneider C.D.H. Het 126-ste Regiment Hollandsche in
fanterie in Rusland in 1812. Amsterdam, 1898; Ulrich M. Die Konigs-Chevaulegers. Miinchen,
1892.
19 Идельсон E.M. Болезни и врачебная помощь в эпоху войны 1812 г. Казань, 1912; Кассир-
ский И.А. Ж.Д. Ларрей и скорая помощь на войне. М.-Л., 1939; Баранов А.А. Медицинское
обеспечение армий в 1812 г. //Эпоха 1812 г... Труды ГИМа. Вып. 132. М., 2002. С. 119-124.
20 Наивными реминисценциями из времён Великой Отечественной звучат заявления совет
ских авторов, будто бы "в тылу у противника целые районы становятся недоступными для
него крепостями. На территории Смоленской губернии партизанами удерживались города
Рославль, Юхнов, Сычевка, Белый", что "на оккупированной территории существовали рай
оны, контролируемые крестьянскими партизанскими отрядами: Гжатский и Сычевский уез
ды Смоленской губернии, Борисовский уезд в Минской, Вохонская область и окрестности
Колоцкого монастыря в Московской" (Лещинский Л.М. Кутузов и "малая война" //
М.И. Кутузов. М., 1947. С. 146; Из истории классовой борьбы в'дореволюционной и совет
ской России. Волгоград, 1967. С. 119; Бычков Л.Н. Крестьянское партизанское движение в
Отечественной войне 1812 г. М., 1954. С. 26). На самом деле только Рославль был однажды
захвачен фуражирами; к прочим упомянутым городам неприятель не приближался. Из на
званных уездов оккупированным был только Борисовский, но там крестьяне не "партизани
ли", а отказывались исполнять работы на помещиков.
21 Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г.// Сб. РИО. Т.
128. СПб., 1909; Т. 133. СПб., 1911; Т. 139. СПб., 1912; Dundulis В. Napoleon et la Lituanie en
1812. Paris, 1940; Gronsky P.P. L'Administration francaise en Russie en 1812 II Revue d'histoire
moderne. 1928. № 17. P. 401-412; Iwaszkiewicz J. Litwa w 1812 r. Krakow, 1912.
22 М.Д. Город Белый и его уезд в 1812 г. // ВС. 1872. № 5; Военский К.А. Вильна в 1812 г. СПб., 1912; Добровольский В.К. Витебская губерния в Отечественную войну. Витебск, 1912; Краснянский В.Г. Город Борисов и Борисовский уезд в Отечественную войну 1812 г. Гродно, 1913; Кудринский Ф.А. Вильно в 1812 г. Вильно, 1912; Лавринович М. Вильна в 1812 г. // ИВ. 1897. № 12. С. 871-909; Мурзакевич Н.А. История города Смоленска. Смоленск, 1903; Орловский Е.Ф. Гродненская губерния в 1812 г. Гродна, 1912; Смоленск под управлением французов // PC. 1901. № 4; Татищев Ю.В. Вильна и литовские губернии в 1812-1813 гг. Вильна, 1913.
Андреев П.Г. Смоленская губерния в Отечественной войне 1812 г. Смоленск, 1959; Кор-нейчик Е.И. Белорусский народ в Отечественной войне 1812 г. Минск, 1962; Кудий С.А. Гродно в 1812 г. // ВИ. Вып. 11. Минск, 1984; Отечественная война 1812 г. на Брестчине. Брест, 1990.
2 Абалинин, Дунаевский. 180; Тартаковский А.Г. Неразгаданный Барклай. Легенды и быль 1812 г. М., 1996. С. 247; Родина. 1992. № 6-7. С. 32-35, 128-132.
2 Елоховский А. Преданность к своим государям и Отечеству жителей Смоленской губернии... // Отечественные записки. 1826. Ч. 25. Кн. 3. С. 405, 408; Михайловский-Данилевский А.И. Описание Отечественной войны 1812 г. Ч. 3. СПб., 1840. Гл. V, VI; Богданович М.И. История Отечественной войны 1812 г. Т. 2. СПб., 1859. Гл. XXVTII, XXIX.
Голицын отметил, что "партизаны могут действовать с успехом и пользою только в оборонительной народной войне, потому что главная опора их в сочувствии и содействии народа, без чего действия этого рода более или менее трудно исполнимы". "Все достоинство такого рода отрядов должно заключаться в необыкновенной удободвижимости и быстроте". Хотя Д. Давыдов писал, что испанские гверильясы - "более восставший на отмщение народ, нежели в полном смысле партизаны", Голицын заговорил о "народной партизанской войне" (Голицын Н.С. О партизанских действиях в больших размерах... // ВС. 1859. № 7. С. 41-57).
27 Эпизоды из войны 1812 г.// Смоленские губернские ведомости. 1857. № 9. Приложение. С.
45,47; Дубровин Н. Москва и граф Ростопчин в 1812 г. // ВС. 1863. № 8. С. 450-454; Альбов-
ский Е. Один из партизанов 1812 г. // PC. 1898. № 7. С. 96-102; Слезскинский А.Н. Смолен
ские партизаны в 1812 г. // PC. 1900. № 9. С. 651-665;то же// РА. 1901. № 5. С. 5-26.
28 "Принято смешивать,- писал Мясоедов,- понятие "партизаны" с понятием о народном
ополчении, между тем, как разница в этом огромная. Партизанские отряды состоят исключи
тельно из военного элемента и формируются по объявлении высочайшего манифеста. Они
имеют чисто военную организацию и характер деятельности их - военный. Народное же
ополчение состояло исключительно из народа и преимущественно из помещичьих крестьян,
и первая мысль о народном ополчении не могла возникнуть иначе, как в помещичьей среде"
(Мясоедов Д. Кто был первый народный партизан на Руси в эпоху Отечественной войны? //
ИВ. 1903. № 12. С. 828-833). у
29 Ф. Гершельман отметил, что "народная война тоже.имеет характер партизанских дейст
вий", но лишь по форме, и "эта общность наружной формы, кажущееся сходство, заставляет
некоторых смешивать эти два понятия". "Народная война составляет средство вполне само
стоятельное, совсем отдельное от партизанской войны. Два эти средства могут существовать
рядом, могут находиться в связи одно с другим,- тем не менее они никогда не сливаются".
"Партизанская война развивает и поддерживает народную войну", но не сливается с ней, а
"самостоятельно существует рядом с нею, хотя, в свою очередь, и опирается, в некоторой
степени, на народную войну". "Партизанскими действиями,- писал Н. Михневич,- надо назы
вать самостоятельные действия лёгких отрядов, отделяемых от армии, преимущественно в
тыл и на фланги противника, с главною целью парализовать все жизненные отправления не
приятельской армии". Успех партизанского действия базируется на неожиданности, а та - на
скрытности и быстроте движений, поэтому партизанские отряды состоят из кавалерии (Вуич.
Малая война. СПб., 1850. С. 257, 239-243, 249-251; Гершельман Ф. Партизанская война.
СПб., 1885. С. 14-17, 94; Михневич Н.П. Партизанские действия кавалерии в 1812 и 1813 г. СПб., 1888. С. 2-3, 13,47).
Валентини Г.В. Правила малой войны и употребления легких войск. СПб., 1811. 31 Военная энциклопедия. Т. XV. Пг., 1914. С. 136; Т. XVII. Пг., 1914. С. 303.
2 Он писал, что "относительно партизанов 1812 года существуют самые противоположные,
самые разноречивые мнения, и даже до сих пор точно еще не установлено, кого же, собст
венно, следует называть партизанами: части ли регулярных и казачьих войск или же добро
вольцев, действовавших по своей инициативе, за свой страх и риск, с сформированными ими
же из желающих крестьян отрядами" (Поликарпов Н.П. Очерки Отечественной войны // Но
вая жизнь. 1911. № 8. Стб. 137-139; он же. Серые герои Отечественной войны... // Тысяча во
семьсот двенадцатый год. 1912. № 11_12. С. 415-418, 393; № 13-14. С. 468-472, 475).
3 Левшин верно заметил, что главным качеством партизанского отряда "должна быть наи
большая подвижность, делающая его неуловимым, ибо эта неуловимость и есть самое
страшное и опасное для неприятеля свойство партизанского отряда". Но далее он заявил,
будто в эти партии пошли "и охочие люди из помещичьих и государственных крестьян и на
родная война закипела во всю русскую мощь". Он писал, что Давыдов, Сеславин и Фигнер -
это "присяжные партизаны, а мало ли было добровольных", и записал в их число всех народ
ных героев. По словам Алексеева, народная война началась после воззвания Барклая, где
указывалось, "какими способами мирному населению вести эту впервые тогда начинавшую
ся партизанскую войну". Он писал, что Смоленская губерния "стала первым и главным по
прищем партизанских действий - Сычевский, Гжатский, Поречский, Вельский уезды в осо
бенности приобрели знаменитость в истории народной войны". Ясно, что для автора парти
занская и народная война - синонимы (Левшин А. Г. Партизаны в Отечественную войну. М,
1912. С. 11-13, 28-29, Алексеев В.П. Народная война// ОВиРО. Т. IV. М, 1912. С. 208, 227-
228).
4 Вороновский считал, что "из всех различных проявлений народной войны наиболее могу
чим и осязательным представляются партизаны. Термин этот не имеет вполне точного и
единообразного содержания в нашей военной литературе и потому не встречается препятст
вий понимать его в широком смысле, разумея под ним людей, ведущих всякую вооруженную
борьбу с неприятелем, как в определенной связи с армией, так и вне такой связи". Он назвал
партизанами всех помещиков и старост, отбивавшихся от фуражиров и мародёров (Воронов
ский В.М. Отечественная война 1812 г. в пределах Смоленской губернии. СПб., 1912. С. 237,
257,261,266,274).
5 К столетнему юбилею были изданы дешёвые популярные брошюры, никакого отношения
к науке не имеющие: Булгаковский ДГ. Наши ополченцы и партизаны в отечественной вой
не. СПб., 1912; Жерве Н.П. Славные партизаны 1812 г. М, 1912; Зарин А.Е. Женщины-
героини в 1812 г. М., 1913; Черемухин В. Старостиха Василиса и другие герои народной
войны 1812 г. М., 1912.
36 "Обычное представление о "народной войне",- писал Дживелегов,- складывается из трёх элементов: крестьяне принимали очень деятельное участие в войне; они обнаруживали большое ожесточение против французов; они сильно содействовали разгрому неприятеля". Рассмотрев каждый из элементов, он пришёл к выводу, что крестьяне участвовали в войне только после Смоленска. Если бы в Великой армии было больше дисциплины, отношения с крестьянами были бы нормальными, но фуражиры превращались в мародёров, от которых крестьяне "естественно защищались, и для защиты, именно для защиты и не для чего больше, образовывались крестьянские отряды". Так как у крестьян не было политических прав, то "у русского мужика не было никакой патриотической ненависти". Были случаи зверских расправ, но "режиссёрами свирепств" были люди ростопчинского типа, "способные пробудить и разжечь ненависть в тёмной массе". Противник был разбит армией, "значение же народной войны в собственном смысле было ничтожно". При крепостном строе борьба крестьян с захватчиками была бы борьбою за помещичьи интересы и "поэтому не было в России в
1812 году "народной" войны против французов. "Народная" война 1812 года не более, как обман зрения". Очевидно, что историк, выступая против одной крайности, впал в другую (Дживелегов А.К. Александр I и Наполеон. Исторические очерки. М, 1915. С. 219-236).
37 Бычков Л.Н. Крестьянское партизанское движение против нашествия Наполеона в Россию
в 1812 г. // Исторический журнал. 1937. № 8. С. 65; 1938. № 10. С. 62; его же. Крестьянское
партизанское движение. 28, 59; Андреев П.Г. Народная война в Смоленской губернии в 1812
г. Смоленск, 1940. С. 6,37,123,132.
38 Кочетков А.Н. М.И. Кутузов - организатор армейских партизанских отрядов // Полководец
Кутузов. Сб. Ст. М, 1955. С.338; Рындзюнский П.Г. М.И. Кутузов - руководитель народного
ополчения и крестьянских партизанских отрядов в 1812 г. //Там же. С. 370-371.
39 Гарнич писал, будто "едва враг переступил границу, как в Литве, Белоруссии и на Украине
возникла народная, партизанская война", "развернулось массовое партизанское движение".
Е. Корнейчик заявил, будто "повсеместное выступление крестьян Литвы и Белоруссии про
тив оккупантов и помещиков угрожало положить конец могуществу Наполеона"! П. Жилин
выдумал, будто "в районе Витебска, Орши, Могилева отряды крестьян-партизан совершали
частые дневные и ночные налёты на обозы противника", а В. Евланов - будто они "соверша
ли и диверсионные акты: поджигали складские помещения, разрушали мосты, портили доро
ги, устраивали на них лесные завалы" (Гарнич. 60, 63, 65-66; Бычков. Крестьянское парти
занское движение. 28; Полководец Кутузов. 340; Жилин П.А. Гибель наполеоновской армии
в России. М., 1974. С. 235, 238; Корнейчик Е.И. Белорусский народ в Отечественной войне
1812 г. Минск, 1962. С. 33, 44-45; Бабкин В.И. Народное ополчение в Отечественной войне
1812 г. М., 1962. С. 32, 43-44; Евланов В.А. Действия партизан в Отечественную войну 1812
г. // ВИЖ. 1987. № 9. С. 82).
40 Писали, будто "упорное сопротивление было оказано врагу при занятии Могилева, где ко
манда внутренней охраны города совместно с жителями нанесла удар захватчикам" (Бычков.
28; Корнейчик. 37; Бескровный Л.Г. Партизаны в Отечественной войне 1812 г. // ВИ. 1972. №
КС. 115). На самом же деле жители поспешно убежали из города, а гарнизонный батальон с
боем отступил к д. Дашковой.
41 Тартаковский. Неразгаданный Барклай. 11.
42 Тарле Е. Нашествие Наполеона на Россию. М., 1938; Манфред А.З. Наполеон Бонапарт.
Изд. 4-е. М., 1987. С. 586, 616-618, 623-624,631-634.
43 Под партизанами он понимал "два совершенно различных типа вооруженных групп: 1)
вооружённые отряды и группы населения различной силы и степени организованности, 2)
армейские летучие отряды" (Полководец Кутузов. 338-369; Кочетков А.Н. Партизанская
война// 1812 г. Сб. Ст. М., 1962. С. 164-180).
44 Троицкий Н.А. 1812. Великий год России. М., 1988. С. 98,221; он же. Фельдмаршал Куту
зов: мифы и факты. М., 2002. С. 241-247.
45 Соколов О.В. Армия Наполеона. СПб., 1999; Земцов В.Н. Великая армия Наполеона в Бо
родинском сражении. Екатеринбург, 2001.
Абалихин, Дунаевский. 173; Ивченко Л.Л. Герой? Разбойник? // Родина. 1992. № 6-7. С. 82.
47 Земцов. Великая армия. 464.
48 Тартаковский. Неразгаданный Барклай. 308, 17-18.
49 "Ныне мало кто оспаривает мнение о том, что история - описательная наука, и в этом её
особенность. Имея дело только с единичными, уникальными событиями и фактами, история,
если так можно сказать, "несистематическая" или "несистемообразующая" дисциплина".
Кроме того, "история - "синтетическая" наука, использующая достижения и методы других
общественных наук"; "история - объясняющая, а не теоретизирующая наука" (Коломийцев
В.Ф. Методология истории. М., 2001. С. 179,137, 145, 159).
50 В схоластическом споре о том, что важнее для историка: сбор фактов или их обобщение,
мы согласны с С.Л. Утченко, который высказывался за "принципиальное равноправие обоих
моментов. Поэтому ставить вопрос о том, что "важнее" — описание или осмысление, в общем
также нелепо, как спрашивать, что необходимее для историка - факт или вывод, поскольку
любой научно-исторический вывод может быть сделан лишь на основе обобщения фактов.
Одинаково "важно" и то, и другое" (Утченко С.Л. Глазами историка. М, 1966. С. 245).
51 Клаузевиц К. О войне. Т. I. М., 1937. С. 400-429.
32 Кутузов. IV. 1. 243,246, 301, 370, 387, 399-400,420,426.
" Кутузов. IV. 1. 107, 256, 277, 279-280, 309, 336, 341, 353, 370, 382; IV. 2. 137, 144, 146, 147,
158, 184, 221, 273, 313, 399; Листовки Отечественной войны 1812 г. Сб. док. М, 1962. С. 54.
54 Листовки. 44; Давыдов. 161, 287, 310, 352.
55 Давыдов. 164, 280, 293, 316. Ср.: Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. М., 1985. С. 189.
56 Тучков М.С. Военный словарь. М, 1818. Ч. I. С. 239, Ч. II. С. 36.
57 Клаузевиц К. О войне. Т. II. М., 1937. С. 112, 172, 192-199.
58 Народное ополчение. 144, 183-184, 187, 194-196.
59 Давыдов. 166, 169, 170, 175, 215, 223, 238, 274, 276; Вильсон Р.Т. Дневник и письма 1812-
1813. СПб., 1995. С. 175; Записки о 1812 годе Сергея Глинки, первого ратника Московского
ополчения. СПб., 1836. С. 331; Листовки. 50, 53, 56.
60 Давыдов. 166, 167, 169, 170-172, 174, 187, 188, 199, 207, 218, 220, 223, 230-235, 237-241.
61 Безотосный В.М. Французские источники по истории Отечественной войны 1812 г. // Ис
тория СССР. 1990. № з. С. 212-219.
62 Французы в России. Т. І-Ш. М., 1912.
63 Абалихин, Дунаевский. 184,243; Сироткин В.Г. Наполеон и Россия. М., 2000. С. 4.
w Correspondance de Napoleon I-er. Т. 23-24. Paris, 1867-1868 (далее: Corr.); Chuquet A. Ordres et apostilles de Napoleon I-er. T. 1-3. Paris, 1911-1912 (далее: Chuquet. Ordres. П.); Picard E., Tu-etey L. Correspondance inedite de Napoleon I. T. 3-5. Paris, 1913-1925 (далее: Picard. III-V).
65 Margueron L.J. Campagne de Russie. Vol. 1-4. Paris, 1897-1906 (далее: Margueron. I-IV);
Fabry G. Campagne de Russie. 1812: Operations militaires. T. I-V. Paris, 1900-1903 (далее: Fabry.
I-V); ibid. Campagne de 1812: Documents relatifs a l'aile gauche. Paris, 1912 (далее: Fabry.
Gauche); ibid. Campagne de 1812: Documents relatifs a l'aile droite. Paris, 1912 (далее: Fabry.
Droite); Chuquet A. Lettres de 1812. I serie. Paris, 1911 (далее: Chuquet. Lettres), ibid. 1812. La
Guerre de Russie: Notes et documents. 1-3 series. Paris, 1912 (далее: Chuquet. Notes); ibid. Ordres
et apostilles de Napoleon I-er. T. 2. Paris, 1912 (далее: Chuquet. Ordres).
66 Васильев А.А. Обзор французских документов-трофеев Отечественной войны 1812 г... //
Документальные реликвии российской истории. Вып. II. М., 1998. С. 132-134.
67 Correspondance du marechal Davout. Т. 3. Paris, 1885; Du Casse A. Memoires et correspon
dance politique et militaire du prince Eugene. T. 7. Paris, 1859 (далее: Eugene. VII); ibid. Le ge
neral Vandamme et sa correspondance. T. 2. Paris, 1870; Ernouf A. Maret, due de Bassano. Paris,
1878; Беляев В. К истории 1812 г.: Письма маршала Бертье к принцу Евгению-Наполеону Бо
гарне... СПб., 1905; Lettres, ordres et apostilles de Napoleon I-er extraits des archives Daru. Paris,
1965.
68 De Blocqueville A.L. D'Eckmuhl. Le marechal Davout. T. 3. Paris, 1880; Friant F. Vie militaire
du lieutenant-general comte Friant. Paris, 1857; Dessaix J., Folliet A. Le general Dessaix. Sa vie
politique et militaire. Annecy, 1879; Mestre P.M. Le general Claparede. Sa vie militaire, ses cam-
pagnes. D'apres des documents inedits. Paris, 1899; Ternaux-Compans N.D.M. General Compans.
Paris, 1912.
69 См.: Tulard J. Bibliographic critique des memoires sur le Consulat et ГЕтріге. Geneve, 1971;
ibid. Nouvelle bibliographic critique des memoires sur l'epoque napoleonienne. Geneve, 1991.
70 Holzhausen P. Die Deutschen in Russland. Bd. 1-2. Berlin, 1912.
71 Pamietaiki wojenne. 1792-1812. Drezno, 1871. Библиографию мемуаров на польском языке
см.: Maliszewski Ed. Bibliografia pamietnikow polskich. Warszawa, 1928.
72 Klessmann E. Napoleons Russlandfeldzug in Augenzeugenberichten. Munchen, 1964; 2-Aufl.
1982; Baye J. Smolensk. Les origines Гёрорёе de Smolensk en 1812. Paris, 1912.
73 Sachs K. Erinnerungs-Blatter eines badischen Soldaten an den Russischen Feldzug von 1812 bis
1813. Ulm, 1991; Vieillot R. Souvenirs d'un prisonnier en Russie. Luneray, 1996; Guibert F. Souvenirs d'un sous-lieutenant d'infanterie legere. Paris, 1997; Hausmann F. A Soldier for Napoleon. London, 1998; Gardier L. Journal de la Campagne de Russie en 1812. Paris, 1999; Guyot C.E. Car-nets de campagnes. Paris, 2000; Cheron A. Memoires inedites sur la campagne de Russie. Paris, 2001; Szymanowski J., Turno Ch. Souvenirs de deux generaux polonais au service de la France. Paris, 2001.
Об особенностях мемуаров как исторического источника см.: Тартаковский А.Г. 1812 год и русская мемуаристика (опыт источниковедческого изучения). М., 1980. С. 17-42.
Бенкендорф А.Х. Описание военных действий отряда Винцингероде // Щукин П.И. Бумаги, относящиеся до Отечественной войны 1812 г. Ч. III. М., 1903. С. 249-253 (Далее: Щукин); Бискупский К. А. Воспоминания о партизанском движении в 1812 г. // Щукин. VII. С. 293-344; Кожухов А.С. Воспоминания о 1812 г. // Щукин. VII. С. 179-282; то же // Харкевич В.И. 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Вып. I. Вильна, 1900. С. 244-247 (Далее: Харкевич. 1-ІЙ); Воспоминания князя А.А. Шаховского // РА. 1886. Кн. 3. С. 372-402; Давыдов Д.В. Стихотворения. Проза. М, 1987; Волконский С.Г. Записки. Иркутск, 1991; Записки Бенкендорфа. М, 2001; Martens С. Beitrage zur Geschichte des russisch-franzosischen Feldzugs im Jahr 1812. Breslau, 1814.
Bellot de Kergorre A. Un commissaires des guerres... Paris, 1899; Conrady L.W. Aus sturmischer Zeit. Berlin, 1907; Everts H.P. Campagne et captivite en Russie II CdS. 1901; Furtenbach F. Aufzeichnungen. Niirnberg-Leipzig, 1912; Giesse F. Tagebuch wahrend des russisches Feldzuges... Leipzig, 1912; Godar K. Memoires. Paris, 1895; Hogendorp D. Memoires. Paris, 1887; Linsingen. Auszug aus dem Tagebuch II Beihefte zum Militar-Wochenblatt. 1894; Poncelet J.V. Souvenirs sur la campagne de Russie II Revue Napoleonienne. 1903-1904; Raven O.G.E. Tagebuch des Feldzuges in Russland im Janre 1812. Berlin, o.J.; Roder F. Der Krieszug Napoleons gegen Russland im Jahre 1812. Leipzig, 1848; Roder von Bomsdorf O.W. Mittheilungen... Th. I-II. Leipzig, 1816; Sayve A.de. Souvenirs de la Pologne et scenes militaires de campagne de 1812. Paris, 1833.
77 Отечественная война 1812 г. Материалы ВУА. Т. XIII- XXI. СПб., 1910-1914. (далее: ВУА).
78 М.И. Кутузов. Сб. док. Т. IV. Ч. 1. М., 1954, Ч. 2. М., 1955 (далее: Кутузов. IV. 1,2); Народ
ное ополчение в Отечественной войне 1812 г. Сб. док. М., 1962 (далее: Народное ополчение).
79 РГИА. Ф. 1286. Оп. 2. Д. 192; ГАРФ. Ф. 1165. Оп. 1. Д 6, 46, 65, 67, 75, 80; РГВИА. Ф. 846.
Оп. 16. Д. 3585, 3588, 3601, 3602, 3617; Ф. 103. Оп. 208 а. Св. 0. Д. 1. Л. 504-511, Д. 2, 5, 8;
ГАКО. Ф. 260. Оп. 1. Д. 137.Л. 219-244; ОР РНБ. Ф. 152. Оп. 1. № 33-34, 37, 36, 65, 66, 313,
321; Ф. 859. К. 9. № 101-125; К. 6. № 4, 6, 10; К. 30. № 30; К. 42. № 50.
80 Затворницкий Н. К истории 1812 г.// PC. 1907. № 9. С. 459-478; № 11. С. 305-318; № 12. С.
563-575; Выдержки из писем, писанных в 1812 г. из Великой армии. //PC. 1913. № 5. С. 420-
424; Goriainow S.E. Lettres interceptees par les Russes durant la campagne de 1812. Paris, 1913
(далее: Goriainow); РГАДА. Ф. 30. On. 1. Д 239-243, 245-254,260-264, 266-268.
81 Тартаковский. 1812 год и русская мемуаристика. С. 35-36.
82 Adam A. Voyage pittoresque et militaire de Willenberg en Prusse jusqu'a Moscou fait en 1812...
Munich, 1827-1833; Faber du Faur Ch. Blatter aus meinen Portfeuille, im Laufe des Feldzugs 1812.
Stuttgart, 1831; Pigeard A. La campagne de Russie (1812) vue par Albrecht Adam et Ch.W. von
Faber du Faur// Tradition magazine. 1997. Hors Serie № 3; North J. With Napoleon in Russia: The
Illustrated Memoirs of Faber du Faur, 1812. London, Mechanicsburg, 2001; Faber du Faur Ch. En
Russie avec Napoleon. Paris, 2003.
Русские планы и превентивные меры
Вопрос о стратегическом плане русского командования до сих пор остаётся дискуссионным. Причиной этого является не только состояние источников, но и предвзятый подход историков к этой проблеме.
В.В. Пугачёв, изучавший данный вопрос, писал: "С 1810 г. до начала войны в адрес высшего военного руководства было подано около 30 планов действий против Наполеона от русских генералов и от иностранцев. Проекты будущей кампании в большинстве своём не могли отвечать реальной обстановке нака нуне войны, так как авторы их не располагали полной информацией ни об ар мии Наполеона, ни о состоянии русских войск на границе"1. Л.Г. Тартаковский отмечал, что "мысль об отступательной войне в целом была чужда русской ар мии. Со времени нашествия Карла XII - в течение целого столетия - Россия не видела в своих пределах иноземного врага, победоносные войны екатеринин ской эпохи велись на окраинах империи", в коалиционных войнах россияне воевали на территории союзников, так что "желание наступать преобладало не только в рядовой офицерской и солдатской массе, но и среди генералитета, также психологически не подготовленного к оборонительной войне". Наступа тельные проекты предлагали П.И. Багратион, JI.Л. Беннигсен, А. Вюртембергский. Впрочем, от замыслов превентивной войны окончательно 2 ч отказались к марту 1812г. Некоторые участники войны и историки полагали, что у российского командования не было заранее продуманного замысла отступления, каковое, по их мнению, осуществлялось стихийно, на ощупь, под давлением обстоятельств. А.Н. Попов полагал, что первоначальный план не предполагал отступления в глубь страны, П.А. Жилин писал, что "никаких планов ведения "скифской войны", расчетов на отход армии в глубь страны не было". По мнению же М.И. Богдановича и Тартаковского, "идея "скифского плана" родилась задолго до 1812 г. и впервые была выдвинута ни кем иным, как Барклаем" В 1810 г. он представил Александру I записку "О защищении западных пределов России", в которой предлагал "избрать главную оборонительную линию, углубившись внутрь края, по Западной Двине и Днепру". Русская армия должна была сопротивляться "в польских провинциях до тех пор, пока совершенно истощатся все пособия, какие только можно будет взимать от земли, дабы тогда, отступая в постоянную оборонительную линию, оставить неприятелю, удаляющемуся от своих магазинов, все места, опустошенные, без хлеба, скота и средств к доставлению перевозкою жизненных припасов". После истощения сил противника, русская армия переходила бы в наступление3.
По мнению Тартаковского, "скифская" идея получила признание в наиболее осведомлённых военных кругах, которые "хорошо понимали, что нет более надежного способа противостоять полководческому гению Наполеона... Особое значение придавалось при этом бескрайним пространствам страны, суровому, непривычному для французов климату, русскому бездорожью". Эту "скифскую" идею разрабатывали офицеры штаба и военной разведки, которые обладали максимально возможной информацией: П.М. Волконский, Я.П. Гавердовский, Ф.В. Тейль фон Сераскернен, А.И. Чернышёв4.
Своеобразным итогом разных проектов стала аналитическая записка подполковника П.А. Чуйкевича, сотрудника Секретной экспедиции Военного министерства, прекрасно информированного о состоянии военного потенциала противостоящих держав. Записка была подана Барклаю 2 апреля 1812 г. Ценность её состояла в убедительной аргументации необходимости отступления до момента равенства сил и ведения активной партизанской войны. Чуйкевич отметил, что "не столько страшен Наполеон в самой войне сколько посреди мира", ибо "перо его опаснее самого меча", поскольку он сеет в государствах "дух мятежа и неудовольствия". Он подчеркнул, что России придётся рассчитывать только "на собственные свои силы и прибегнуть к средствам необыкновенным, кои обрящет в твердости своего Государя и преданности ему народа, который должно вооружить и настроить как в Гиитапии с помощью Духовенства" Наполеона прославляют за быстроту действий, но главная причина этого заключается в том, что он боится затягивания войны, ибо имеет за спиной порабощенные европейские народы. Поэтому Наполеон "ищет генеральных баталий, дабы одною или двумя решить участь целой войны. Весьма часто нетерпеливость Наполеонова вовлекала его в важные ошибки".
От констатации Чуйкевич перешёл к рекомендациям: "Оборонительная война есть мера необходимости для России. Главнейшее правило в войне такого роду состоит: предпринимать и делать совершенно противное тому чего неприятель желает"5. Поскольку Наполеон ищет генеральных баталий, то "нам должно избегать генеральных сражений до базиса наших продовольствии. Он часто предпринимает дела свои и движения на удачу и не жалеет людей... Надобно вести против Наполеона такую войну, к которой он еще не привык и успехи свои основывать на свойственной ему нетерпеливости от продолжающейся войны, которая вовлечет его в ошибки". Итак, "уклонение от Генеральных сражений; партизанская война летучими отрядами особенно в тылу операционной неприятельской линии, не допускання до фуражировки и решительность в продолжении войны: суть меры для Наполеона новые, для французов утомительные". Необходимо будет "беспрестанно развлекать внимание неприятеля, посылая сильные партии иррегулярных войск беспокоить его денно и нощно... Дело их есть прорывать беспрестанно неприятельскую операционную линию и действовать на флангах и в тылу неприятеля истреблением того, что будет им по силе и возможности". Вероятно, "что Россия в первую кампанию оставит Наполеону большое пространство земли", но зато, собрав свежие силы, может дать битву против его утомленных и численно сократившихся войск. "Потеря нескольких областей не должна нас устрашать, ибо целость Государства состоит в целости его армий" .
"Можно только подивиться,- писал Тартаковский,- той ясности и конкретности, с какими за два с лишним месяца до перехода Наполеоном границы был предвосхищен в трактате весь, так сказать «концепт» Отечественной войны... Если бы мы не знали времени написания трактата, то его следовало бы счесть не замечательно глубоким прозрением, а обобщением опыта уже совершившейся кампании". Историк полагал, что в этой записке "выражена суть замысла Барклая, которым он и руководствовался, отводя 1-ю армию в глубь страны -иначе просто нельзя объяснить разительное совпадение установок трактата с направленностью и мотивациями его полководческих усилий"7.
Пугачёв, Тартаковский и СВ. Шведов доказывали, что у Барклая был свой "скифский замысел", отличный от плана Фуля, который ограничивал пределы отступления Дрисским лагерем. Они ссылались при этом на высказывания Александра I о готовности отступать вплоть до Камчатки, на записку 1810 г. и "оправдательные письма" Барклая и на проект Чуйкевича. Но, эти документы не доказывают наличия некоего детального, официально принятого плана отступления. "Приходится констатировать,- писал Пугачёв,- что в числе документов нет плана, который был бы утверждён Александром І в качестве официального", "нет никаких документов о его выработке и утверждении". Шведов также признаёт, что "отсутствие письменного плана отступления действительно является историческим фактом"; "у царя была масса серьёзных причин не оформлять своё решение письменно, что не мешало последовательно его исполнять"8.
А.Л. Монахов и Л.Л. Ивченко доказали, что такового плана не существовало. Можно согласиться с мнением Монахова, что "Александр, Барклай и Фуль, не имея точных данных о намерениях Наполеона, не стали составлять подробно разработанного плана, а ограничились тем, что определили способ ведения боевых действий, отражённый в инструкциях". Ивченко считает, что Барклай исполнял "план, который скорее можно назвать намерением, выразившимся в желании реализовать идею Дрисского плана"9. Но данные авторы не делали чёткого различия между понятиями "скифская тактика" (как способ ведения боевых действий) и "скифский план" (как официально принятая доктрина веде ния войны путём глубокого отступления). Между тем, очевидно, что русское командование заранее предполагало применить "скифскую тактику" - об этом говорят все распоряжения Барклая перед войной и в самом её начале.
Проект Фуля, в переложении Л. Вольцогена, выглядел следующим образом: "Численное превосходство противника может быть нейтрализовано путём искусного отступления. Чем дальше Наполеон будет удаляться от своих ресурсов, тем больше будет испытывать всякого рода нужду. Его армия, двигаясь по почти необитаемой стране, будет ежедневно слабеть морально и физически, в то время как русские, выигрывая время, будут всё больше концентрироваться и усиливаться". Фуль предлагал сформировать две армии, из которых одна должна была "отступать там, где находится сам Наполеон и где имеются превосходящие войска, в то время как другая армия должна атаковать противостоящего ей противника, где можно бить его и затем действовать в тыл главным силам Наполеона". Причём, отступление 1-й армии "будет продолжаться только до укреплённого лагеря на Двине"10.
События первых недель войны свидетельствуют о том, что русские армии действовали именно по плану Фуля - 1-я армия отходила к Дрисскому лагерю, 2-ой и 3-ей было приказано действовать неприятелю во фланг. Барклай писал Багратиону: "Воля государя императора не была, чтобы, чтобы армии вкупе действовали, но были бы между собой в связи и одна другой, в случае нужды, подавала бы помощь..., стараясь всегда обходить неприятельские фланги, давая ему частые сражения и обеспокоивая его беспрерывно иррегулярными вой-сками"11.
Великая армия в Белоруссии
По мере движения Великой армии к Витебску Наполеон организовывал коммуникацию и тыловые службы. Он приказал, чтобы по дороге в Глубокое отыскали 2 монастыря для размещения амбулансов, а в самом городе - помещение для 1200 больных и депо. Там был оставлен генерал в качестве коменданта нескольких дистриктов с гарнизоном в 500 чел., военный комиссар и начальник администрации, которые должны были устроить магазин возле монастыря; в саду монастыря следовало построить 12 печей, а на помощь булочникам призвать местных женщин. Недалеко от Глубокого учреждалось кавалерийское депо1. 21 июля Бертье велел "генералу Гомез-Фрейру принять временно командование городом и дистриктом Глубокое, приказал оставить здесь гарнизоном один батальон из наиболее утомлённых баварских войск". Губернатором в Глубоком был оставлен 22 июля генерал Г.Р. Вивье2.
Наполеон велел распространить в Белоруссии газеты из Вильно: "Нужно, чтобы в направлениях на Оршу и Могилев были посланы польские комиссары с прокламациями". Он велел отпечатать в Вильно 6 тыс. экземпляров прокламаций к полякам, служившим в рядах русской армии, с призывом дезертировать. 21 июля Комиссия временного правительства Литвы обратилась с воззванием к "гражданам Белой Руси". В нём говорилось: "Связанные с Вами узами крови, мы всегда считали себя одним с Вами народом. Все поляки белорусские и литовские граждане-родственники и должны быть воодушевлены одними и теми же благородными и высокими чувствами. Надеемся вскоре увидеть вас достойными ваших предков. Присоединяйтесь только к общей всем областям польской Конфедерации и тогда вскоре врата земель наших закроем навсегда от неприятельских набегов". Но население опасалось грабежей и покидало селения. Ординарец императора М.К. д Опуль доносил из Бешенковичей: "Большая часть евреев возвратилась в город, но крестьян мало. Кажется даже, что в окрестностях большая часть жителей сосредоточилась в лесах из страха перед мародёрами, и что сами помещики не имеют более никакой власти, чтобы возвратить их"3.
Наполеон пытался помешать осуществлению русскими тактики уничтожения всяческих запасов. 22 июля он написал Богарнэ, что Груши "охраняет Ор-шу, где имеются большие магазины, потерять которые было бы несчастьем. Говорят, в Бешенковичах также имеются значительные магазины. Если удастся их сохранить, это будет большая удача". 24 июля он послал своего ординарца Г. Гурго в Лепель и Чашники, чтобы осмотреть магазины. Он потребовал от Маре ускорить формирование магазинов, подвозы из Ковно в Вильно и снабжение продовольствием дорог из Вильно в Минск и Витебск4.
Русские продолжали применять "скифскую тактику". Генерал-губернатор Белоруссии А. Вюртембергский приказал спустить все суда и паромы из Орши, Бабиновичей, Копыса, Могилева в Рогачев или сжечь их, снять мост в Могилеве и уничтожить запасы5. 27 июля русские подожгли в Витебске и его окрестностях магазины с сеном и продуктами. 29 июля 4-й корпус занял Сураж, население которого состояло в основном из евреев. "Они оказывают нам кое-какие услуги,- записал Ложье.- Верные своей системе, русские и здесь (повсюду, где успели) сожгли свои магазины, рассыпали зерно и уничтожили все, чего не могли захватить"6. 30 июля бригада Дж. Виллаты захватила в Велиже большие магазины и 60 пленных. 31-го баварская кавалерия разогнала вооружённых крестьян, пытавшихся оказать сопротивление, и захватила несколько магазинов. Их 22-я бригада расположилась в поместье графа Потёмкина в Коряках, "которое оказалось уже разрушенным и откуда почти все продукты были увезены. Должно быть, русские войска были виновниками этого, но кажется скорее, что оно было преднамеренно приведено в такое состояние самими обитателями". 21-я бригада была послана в Поречье, правобережная часть которого вместе с магазинами была обращена русскими в пепел, а другая половина была покинута жителями; продуктов здесь почти не осталось. Баварцы вернулись в
Велиж, чтобы охранять захваченные там магазины водки, муки и сухарей. 6 августа полковник Г.С. Жишчевский донёс из м. Затони: "Казаки, по своему обыкновению, грабят все дома, которые они встречают при своём прохождении. Они захватывают многих частных лиц, среди прочих господ Пиотровского и Мекевича"7.
Наполеон стал подтягивать резервы. В Вильно остались только 129-й полк и три маршевых батальона; из Ковно, где остался Иллирийский полк, в Вильно направились хессенский и мекленбургский батальоны. В подчинении Хоген-дорпа находился и 33-й полк лёгкой пехоты, оставленный в Минске. В июле из Кенигсберга в Вильно были направлены новые войска. Постепенно выдвигались вперёд войска 9-го армейского корпуса К. Виктора9. Вслед за ним на восток двинулись резервные дивизии. В конце июля в Берлин прибыл маршал Ш.П. Ожеро, который сменил здесь Виктора10.
Великая армия расположилась на бывшей границе Речи Посполитой. Термин "польская граница" часто повторялся в служебной корреспонденции. Собирался ли Наполеон провести здесь будущую границу Польши? Он, конечно, хотел отодвинуть границы России на восток. Ещё перед выездом из Вильно он потребовал, чтобы ему представили какого-нибудь белорусского уроженца, чтобы рассказать о стране; но опрошенный бухгалтер университета Тучкевич не смог сказать ничего существенного". Тогда из Вильно были посланы П. Сапега и Л. Радзивилл, а Сераковский предоставил информацию о белорусских землях в меморандуме. От них император узнал, что "Белая Русь даже в польские времена считалась "провинцией" за характерную испорченность российским соседством", что "шляхта вошла во вкус привилегии угнетения крестьян", и это отдаляет её от Польши и Наполеона. Ему советовали сначала решить социальный вопрос, улучшив положение крестьян, но не упразднять их крепость к земле. Отмечалось отрицательное влияние иезуитов и "моральное оподление" обывателей. Ему предоставили большой список "лиц, на которых можно более или менее рассчитывать", но с оговоркой, что "один Бог знает тайны людских душ". 5 августа разведчик донёс: "В Могилевской губернии и в Белой Руси крестьяне привязаны к французам, а господа и евреи к русским". Это не вдохновляло. Перед Витебском Наполеон воскликнул: "Вижу, что здесь уже нет поляков, это край не польский".
Тем не менее, он решил трактовать Белоруссию как часть Польши, как союзническую страну. Назначенный интендантом Белоруссии А.Д. Пасторэ писал: "В целях императора было выгодно как можно шире раздвигать пределы Польши; потому он сделал вид, что, по его мнению, эта местность ещё лежит в её границах, и слово завоевание было заменено словом освобождение". Наполеон заявил Пасторе: "Обращайтесь с Белоруссией как с союзницей, а не как с завоёванной страной" . Он решил, что здесь сохранилось литовское влияние, и, несмотря на недостаток энергии у дворянства, определил его как союзника. 3/15 июля штабс-капитан Кромин донёс Барклаю, что "в Могилеве очень заметна приверженность неприятелю некоторых обывателей". Когда русские оставили город, польское население с радостью встретило французов13. Пристав В. Батура "на лошади встретил входящих французов в Могилев и рассказывал им обо всем", а предводитель дворянства П.С. Крогер "закричал виват Наполеон!". Он встретил французов, а "по прибытии их на площадь, явился и представитель города. Тут Даву назначил контрибуцию с жителей и приказания его переводил Кроер на польский язык". Ключи от города маршалу поднесли городской голова Г. Груша и бургомистр И. Пушкаревич. Даву выразил удивление, "что не находит в здешней губернии того энтузиазма и польского духа, который зрел в прочих губерниях, и не находит тому другой причины, как только, что она истощена под владением России". Зная , что среди слушающих имеются "партизаны русские, их только предостерегает, чтобы опасались быть вредными, надеясь впрочем, что дух польский еще в здешних жителях возродится, а кончил убеждением, что крестьяне останутся по-прежнему в повиновении помещикам своим". В ответ Е. Лускина заверил маршала, что "есть и здесь польский дух".
Великая армия в Москве
При рассмотрении этого периода войны первым делом приходится обращаться к вопросу о причинах и виновниках московского пожара1. Сложность в ответе на него заключается в том, что он имеет две стороны: идеологическую и фактическую, причём первая всегда довлела над второй. Подчеркнём, что московский пожар нельзя рассматривать изолированно от "скифской тактики", применявшейся русскими от самой границы. "Однажды вечером в районе Вязьмы,- пишет биограф Охса,- когда генерал Охс собрал на своём биваке многих штаб-офицеров, он высказался по секрету, что, насколько он оценил русскую систему ведения войны, следует полагать, что Москва также будет покинута всеми жителями и сожжена русскими. Никто с этим мнением не согласился, поскольку такое отчаянное средство казалось немыслимым"2.
Нельзя забывать и о том, что перед началом Бородинского сражения Наполеон обещал своему воинству в Москве окончание всех трудов, удобные квартиры, богатую добычу и скорое заключение мира. Именно с таким настроением двигались к Москве его уставшие воины. 14 сентября вестфальцы узнали о её взятии. "Трудно описать ту радость, которая была вызвана этим известием,-пишет Лоссберг.- Как офицеры, так и солдаты предполагают, что в Москве будет конец всем их страданиям, и их богатая фантазия рисует им самые приятные минуты и убеждает их в близости заключения мира"3. Можно ли допустить, что настроенные таким образом солдаты сами стали бы уничтожать те трофеи, ради которых перенесли столько страданий?
Чтобы определить более вероятную версию возникновения пожара, обратимся к наиболее достоверным свидетельствам очевидцев. Участники похода с поразительным единодушием писали о том, что город подожгли сами русские. 14 сентября солдаты Богарнэ обозревали Москву и "уже в этот день замечали там многие вспышки огня, но принимали их исключительно за пожары магазинов". А. Адам вспоминал: "На крайней восточной оконечности города, которую прикрывала опушка леса, уже поднялся до небес огромный столб дыма; но мы утешали себя тем, что это, вероятно, был магазин, подожжённый неприятелем". Подчеркнём, что войска Богарнэ в город ещё не вступали.
Любовались Москвой и солдаты Нансути. "Уже вечером 14 сентября,- вспоминал Ведель,- мы увидели южнее в противоположной части города столбы дыма, поднимавшиеся от горящих домов. Мы были в очень сильном волнении. Если Москва будет поглощена огнём, как все города прежде, то император Александр не заключит никакого мира! Вместе с Москвой сгорят жилища, одежда, пища, всё, в чём мы нуждались; каждый солдат понял это также хорошо, как и офицер". Пройдя через Москву, кавалеристы Себастьяни расположился на ночлег к югу от города. Они были разбужены страшной силы взрывом и вспыхнувшим пожаром. "Это зрелище удручающе подействовало на нас,- писал Роос,- и мы удивлённо смотрели друг на друга; казалось, каждый видел в этом плохое предзнаменование. Первым заговорил штаб-ротмистр фон Рейнгард: «Это плохая шутка,- сказал он,- это предвещает много плохого и уничтожает надежду на мир. Этот пожар это не неосторожность наших, это дело рук наших противников, решивших пожертвовать Москвой, чтобы погубить нас»"4. Итак, пожар вспыхнул тогда, когда основная масса наполеоновских войск ещё не вступила в Москву!
Утром 15 сентября солдаты Богарнэ увидели густой столб дыма над центром города. "Сначала,- пишет Ложье,- мы все думали, что горит какой-нибудь магазин: русские приучили нас к таким пожарам. Мы приписываем казакам все эти ненужные разрушения и опустошения". Э. Лабом признавался, что вступившими в пустой город войсками овладел "страх, увеличившийся ещё более при виде густого дыма, высоким столбом поднимавшегося в центре города. Сперва мы было подумали, что загорелось несколько магазинов, которые по своему обыкновению перед уходом зажгли русские". Лоссберг записал 15 сентября: "По направлению к Москве видно громадное зарево и огромные столбы дыма.
Страшно становится при мысли, что этот город постигнет такая же участь, как и все другие города, начиная от Смоленска! Что стало бы тогда со всеми нашими пожеланиями!"5. К. Колачковский признавал, что Ростопчин, сжегши Москву, "не только лишил нас запасов, бывших в этом городе, но, свалив на нас вину за сожжение города, выставил нас в глазах русского народа варварами, поджигателями, насильниками всех божеских и человеческих прав, и этим возбудил необразованные классы народа к священной войне за Веру и Царя"6.
Констан также слышал, что "русские сами подожгли город и бросают горючие вещества в те дома, которые ещё не охвачены пожаром". Наполеон не мог в это поверить, но "вскоре понял, что пожар Москвы явился результатом согласованного заговора, замышленного неприятелем". Меневаль заметил: "Сожженная пожаром Москва, казалось, давала знать, что Россия решила сопротивляться нашей армии вплоть до смерти"7. Все эти высказывания однозначно свидетельствуют, что наполеоновским воинам пожар первопрестольной был совершенно невыгоден по многим основаниям.
"Употреблены были,- пишет Е. Сангушко,- все меры для тушения пожара, который был невыгоден для вступившей в город армии. Магазинов действительно не было вовсе, хлеб, а в особенности овес, был редок уже вскоре после нашего вступления в Москву". К. Шенк писал: "То, что Москва была подожжена русскими по приказу графа Ростопчина с помощью специально выпущенных преступников, видимо, не подлежит никакому сомнению, и свидетельствует либо о высоком патриотизме, либо о рабской покорности низших сословий в отношении этого губернатора". 16 сентября А. Муральт видел в Москве "тут и там русских из низших классов народа, которые не покинули Москву, вламывались в дома и выволакивали запасы всякого рода из самых скрытных углов". У Драгомиловской заставы были пойманы 26 поджигателей, в их числе были кузнецы, каменщики, маляры, полицейский, пономарь и лейтенант Московского полка. Лейтенант Калькройт видел "на улицах много мёртвых русских, большей частью старых людей, которые, будучи схвачены на месте преступления поджигающими дома, были расстреляны на месте". Ф. Гиссе беседовал с пленными русскими офицерами в Дорогобуже. "Особенно огорчала их,- пишет он,-гибель их древнего царского города, блеском и величием которого они не могли достаточно нахвалиться, и уничтожения которого они тем определённее ожидали, поскольку генерал-губернатор граф Ростопчин, незадолго до вступления французской армии, выпустил из тюрем более 3000 преступников, которые содействовали этому поджогами и бесчинствами всякого рода"8.
Вильсон, находившийся в близких отношениях с Ростопчиным, был убеждён, что поджог Москвы - дело его рук. "Победоносный неприятель,- пишет он,- надеялся отдохнуть среди богатств и роскоши в ожидании мира, который Бонапарт обещал своей армии ещё в Смоленске. Но русские решились на такое возмездие, каковое стало более гибельным по своим следствиям, нежели борьба посредством оружия... Пожар столицы показал враждебность нации". Кутузов в разговоре с Ж. Лористоном, "не признавая французов в сем деле виноватыми, сказал, что сие было следствием общего мнения русских, которые ценят Москву не более всякого иного города в империи". В одной из листовок сообщалось, что "Лористон утверждал, что французы не поджигали Москвы, что подобные злодеяния не согласуются с их характером", на что "Кутузов возразил: "Я хорошо знаю, что это сделали русские; проникнутые любовью к родине и готовые ради нее на самопожертвование""9.
Ермолов слышал слова Ростопчина, сказанные в Филях: "Если без боя оставите Москву, то вслед за собою увидите ее пылающую". "Собственными нашими руками,- утверждал Ермолов,- разнесен пожирающий ее пламень. Напрасно возлагать вину на неприятеля и оправдываться в том, что возвышает честь народа". Москвич Е.А. Харузин писал: "Въезд Наполеона в Кремль, как известно, был приветствован достойным русских образом: в тот день загорелись на Москве-реке барки с хлебом и на ее набережной хлебные лабазы; в то же время занялся и Гостиный двор". Квартальный надзиратель П.Н. Вороненко писал, что Ростопчин отдал устный приказ "в случае внезапного вступления неприятельских войск стараться истреблять все огнем, что мною и исполняемо было в разных местах по мере возможности в виду неприятеля до 10 час. вечера"10.
Другие прямые и косвенные доказательства, указывающие на Ростопчина как на московского "Герострата", приведены в статьях В.М. Холодковского и Тартаковского, которые доказали, что "факт поджога Москвы русскими устанавливается на основании русских источников", а "рассказы о множестве французских поджигателей являются выдумкой". Пожар Москвы был невыгоден наполеоновской армии ни с экономической, ни с политической, ни с военной, ни даже с "грабительско-мародё рской" точки зрения. Перед выездом из Москвы, Ростопчин написал супруге: "Когда ты получишь это письмо, Москва будет превращена в пепел, да простят меня за то, что вознамерился поступить как Римлянин, но если мы не сожжем город, мы разграбим его. Наполеон сделает это впоследствии - триумф, который я не хочу ему предоставлять". Тартаков-ский резонно заметил, что, "строго говоря, одного этого письма было бы достаточно, чтобы считать решающую роль Ростопчина в сожжении Москвы окончательно доказанной". Кутузов и Ростопчин распорядились вывести из города "весь огнегасительный снаряд", то есть пожарные насосы, что неизбежно обрекало его на сожжение".
