Роль “группы Судзуки” в формировании российского направления внешней политики Японии (1991–2001 гг.) Малашевская Мария Николаевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Российско-японские отношения в первой половине 1990-х гг. и образование «группы Судзуки» 32

1. Основные факторы развития внешней политики Японии во второй половине ХХ в. 33

2. Российское направление политики Японии и российско-японские отношения в 1991 – 1996 гг. 52

2.1. Дипломатия Японии в отношении России в начале 1990-х гг. 52

2.2. Формирование «группы Судзуки» 61

2.3. Роль «группы Судзуки» в российско-японских отношениях в первой половине 1990-х гг . 84

Глава II. Внешнеполитическая деятельность «группы Судзуки» в 1996 – 2001 гг. 117

1. Курильские проекты Судзуки Мунэо 125

2. Участие «группы Судзуки» в российско-японских переговорах на высшем уровне в 1997 – 2001 гг .134

2.1. Российско-японские переговоры 1997 - 1998 гг 135

2.2. Влияние «группы Судзуки» на российско-японские переговоры (1997 – 1998 гг.) .146

2.3. «Группа Судзуки» и российско-японские переговоры 2000 – 2001 гг 152

3. Коррупционный скандал 2002 г. и крах «группы Судзуки» 161

Глава III. Научная и педагогическая деятельность Того Кадзухико и Сато Масару после 2002 г .178

1. Исторические работы Того Кадзухико и концепция «пяти упущенных возможностей» 178

2. История России и российско-японские отношения в работах Сато Масару .

Заключение .207

Список использованных источников и литературы 213

Список иллюстраций .260 Иллюстрации

• Дипломатия Японии в отношении России в начале 1990-х гг.
• Роль «группы Судзуки» в российско-японских отношениях в первой половине 1990-х гг
• Участие «группы Судзуки» в российско-японских переговорах на высшем уровне в 1997 – 2001 гг
• История России и российско-японские отношения в работах Сато Масару

Введение к работе

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что политика Японии на российском направлении в конце ХХ века является одной из наиболее дискуссионных тем для российского японоведения. В первую очередь это вызвано наличием японских претензий на южные острова Курильского архипелага («территориальная проблема»). Кроме того, до сих пор не выработаны единые критерии оценки событий, связанных с развитием двухстороннего взаимодействия в 1990-х годах.

Изучение истории российско-японских отношений является предметом многих исследований в России и Японии. Проблема формирования межгосударственной границы проходит красной нитью в работах научного, научно-популярного, публицистического характера, касающихся истории взаимоотношений России и Японии в ХХ и начале ХХI вв.

Однако некорректно сводить российско-японские отношения только к
«территориальному вопросу». В 1990-е гг. наблюдались значительные перемены
во всем комплексе двухстороннего взаимодействия, которое подверглось
существенной перестройке в связи с окончанием «холодной войны» и
крушением СССР. В результате этих перемен, для японской дипломатии
сложилась принципиально новая ситуация, предоставившая большие

возможности для активной внешней политики. В короткий десятилетний период японским политикам и дипломатам удалось применить новую модель дипломатии на российском направлении.

В данном случае, главную роль сыграла группа политиков и дипломатов, объединившихся вокруг депутата парламента Японии Судзуки Мунэо. Ядром «группы», помимо самого депутата, стали дипломаты Того Кадзухико и Сато Масару, которые тесно сотрудничали с ним в 1990-е годы. Сам Судзуки Мунэо никогда не занимал должностей в министерстве иностранных дел, однако имел обширные связи в политических и дипломатических кругах Японии, был связан с самыми влиятельными политиками Японии 1990-х годов и смог приобрести большое влияние на политику японского правительства. Это позволило ему стать основной фигурой в группе дипломатов и политиков, придерживавшихся

сходных с ним взглядов относительно перспектив российско-японских отношений. В последнем десятилетии ХХ века эта «группа» фактически определяла курс японского правительства в отношении России и занималась выработкой конкретных предложений в ходе ведения переговоров на высшем уровне.

Обстоятельное изучение деятельности этой «группы» на рубеже XXI века позволяет на конкретном материале предметно проследить и проанализировать работу японской стороны в деле формирования политики на российском направлении (выявить мотивацию, раскрыть конкретные механизмы и рабочие схемы японского правительства). Практическая деятельность «группы Судзуки» не была подробно изучена в российской научной литературе, а их, за незначительными исключениями, публикации не были переведены на русский язык. В Японии имя Судзуки Мунэо и его сторонников хорошо известно широкой публике по изданным представителями «группы» воспоминаниям и интервью, выступлениям на телевидении, радио, упоминании их имен в СМИ.

Объектом исследования является политика Японии на российском направлении в конце ХХ века, а предмет исследования - идеи, подходы, концепции развития российского направления политики Японии на рубеже ХХ – XXI веков, предложенные представителями «группы Судзуки», и их реализация.

Хронологические рамки исследования – 1991 – 2001 гг. – обусловлены тем, что именно в этот период «группа Судзуки» оказывала определяющее влияние на формирование политики японского правительства в отношении России.

Цель и задачи исследования

Цель данного исследования состоит в выявлении и разборе концепций политики Японии на российском направлении и их реализации в 1990-е гг. на основе изучения деятельности «группы Судзуки».

Из основной цели исследования вытекают следующие задачи:

1. Провести анализ эволюции деятельности МИД Японии на

российском направлении в 1990-е гг. с учетом исторической преемственности и принимая во внимание внутриполитические и внешнеполитические факторы;

1. Рассмотреть практическую деятельность «группы Судзуки» в 1991 – 2001 гг., определить её этапы и содержание;

2. Оценить степень значимости действий «группы Судзуки» для российского направления политики Японии до 2001 г. и определить, был ли нанесен ущерб российско-японским отношениям после коррупционного скандала вокруг Судзуки Мунэо и его сторонников в 2002 г.;

3. Проанализировать результаты научной деятельности Того Кадзухико и Сато Масару, рассмотрев их основные исследовательские работы по истории дипломатии Японии и российско-японским отношениям, опубликованные после 2002 г.

Степень изученности темы

В японских исследованиях российское направление политики Японии в основном рассматривается в связи с изучением истории российско-японских отношений. Признанные японские специалисты по данной теме – историк-русист, профессор университета Хоккайдо Кимура Хироси, известный историк, профессор Токийского университета Вада Харуки, советолог, профессор университета Аояма Хакамада Сигэки. Они в своих трудах детально рассматривают историю пограничного размежевания между Россией и Японией, однако конкретно о работе Судзуки Мунэо, Того Кадзухико и Сато Масару в их исследованиях сведений почти нет.

Вада Харуки писал, что в связи с глобальными переменами в конце 1980-х гг. началась новая эпоха развития российско-японских отношений, и «в министерствах иностранных дел обеих стран большую роль сыграло возникновение новых взглядов»¹. Он подразумевал именно идеи представителей «группы Судзуки» и дал высокую оценку внешнеполитическим концепциям, разработанным при их непосредственном участии².

Западные исследователи, занимающиеся изучением истории российско-японских отношений и проблемами Восточной и Северо-Восточной Азии, знакомы с деятельностью «группы Судзуки», однако эта деятельность не стала предметом специальных исследований на Западе. Развитие российско-японского

¹ Вада Харуки. Хоппорё:до:мондай. Рэкиси то мирай [Проблема северных территорий. История и
будущее]. Токио, 1999. Р. 11.

² Ibid. Р. 319-320, 362-363, 365 – 366.

диалога в исторической перспективе рассмотрено в работах историка, профессор Принстонского университета Гилберта Розмана и специалиста Национального Совета евразийских и восточноевропейских исследований Джозефа Фёргюсона. Примечательно, что Г. Розман в статье, вышедшей в 1998 г., критически отозвался о сторонниках «дипломатии лицом к лицу», которая является одним из базовых элементов подхода Судзуки Мунэо и его единомышленников³. Дж. Фёргюсон, рассматривая изменения в отношениях России и Японии в 1990-е гг., подчеркивал, что МИД Японии, благодаря профессионализму отдела России, являлся самым влиятельным и компетентным игроком на российском направлении политики Японии, «однако положение «русской школы» было ослаблено скандалом вокруг «дела Судзуки» в 2002 г.»⁴. Таким образом, он акцентировал внимание на роли «группы Судзуки» в российско-японском диалоге, однако отдельно ее работу не рассматривал.

В российской научной и публицистической литературе, изданной за последние 20 лет, работа «группы Судзуки» упоминается только в нескольких публикациях. В публицистической работе известного московского японоведа И.А. Латышева «Путин и Япония. Будут ли уступки?» событиям 2002 года, связанным с коррупционными обвинениями в адрес Судзуки Мунэо и его сторонников, посвящена отдельная глава «“Дело Судзуки” – небывалый скандал в стенах Министерства иностранных дел (весна – лето 2002 года)»⁵. В исследовании А.В. Иванова (МГИМО) «Российско-японские отношения: вчера, сегодня, завтра» о работе Судзуки Мунэо и его единомышленников упоминается лишь в контексте развития российско-японских переговоров на высшем уровне в конце ХХ века⁶. В статье специалиста Центра японских исследований ИДВ РАН В.В. Кузьминкова «Об искусстве проведения переговоров Масару Сато» рассмотрена одна из работ Сато Масару, вызвавшая большой интерес на родине дипломата⁷. Данная статья, хотя она носит ознакомительный характер, является единственной опубликованной в России научной работой, рассматривающей

³ Rozman G. Northeast Asia: Regionalism, a clash of civilizations, or a strategic quadrangle? // Asia-Pacific
Review. 1998. Vol. 5. № 1. P. 109.

⁴ Ferguson J.P. Japanese-Russian Relations: 1907–2007. N.Y., 2008. Р. 152.

⁵ Латышев И.А. Путин и Япония. Будут ли уступки? 2000 – 2005. М., 2005. С.194 – 221.

⁶ Иванов А.В. Российско-японские отношения: вчера, сегодня, завтра. М., 2009. С. 73 – 139.

⁷ Кузьминков В.В. Об искусстве проведения переговоров Масару Сато // Япония наших дней. 2010. № 3
(5). С. 56 – 79.

труды «генератора идей» «группы Судзуки» - Сато Масару. Деятельность «группы Судзуки» кратко затронута в учебном пособии «Внешняя политика Японии: история и современность», однако она рассмотрена фрагментарно на фоне развития всего комплекса российско-японских отношений.

Авторы упомянутых выше работ не обобщают и не анализируют действия «группы Судзуки» в деле развития российско-японских отношений, а только вскользь пишут об ее участии в российско-японских переговорах в 1990-е годы. Слабая изученность данной темы также связана с тем, что, во-первых, на данный момент еще не обнародованы дипломатические документы по периоду, когда «группа Судзуки» активно действовала на российском направлении внешней политики Японии. Во-вторых, сведения, которые могут быть использованы исследователями, опубликованы лишь в Японии и не переведены на другие языки. К настоящему времени в научной литературе фактически нет исследований по проблематике, затронутой в данной диссертации.

В ходе написания представленного исследования были использованы источники на русском, английском и японском языках.

Среди источников официального происхождения следует выделить стенограммы заседаний Комитета по внешней политике и Комитета по делам Окинавы и «северных территорий» нижней палаты парламента Японии за период 1991 – 2002 гг., которые являются ценным источником для представленной диссертации. В этих документах автор исследования почерпнула важные сведения о дискуссиях в стенах японского парламента о российско-японских отношениях и о новом курсе, предложенном «группой Судзуки». Кроме того, Судзуки Мунэо, входивший в состав этих комитетов, выступал на заседаниях, и тексты его выступлений необходимы для анализа деятельности политика в области российско-японских переговоров.

Другая большая группа источников – это официальные дипломатические документы: «Голубая книга» МИД Японии, межгосударственные договоры и соглашения между правительствами России и Японии, заключенные в изучаемый период. Это наиболее достоверные источники для реконструкции исторических процессов, происходивших в российско-японских отношениях в конце ХХ столетия. Особое значение для изучения российско-японского

взаимодействия и эволюции политики японского правительства на российском направлении имела «Токийская декларация о российско-японских отношениях» 1993 года, которая стала первым документом, подписанным главами двух стран после образования Российской Федерации, и она носит определяющий характер для диалога России и Японии до настоящего времени. «Московская декларация об установлении созидательного партнерства между Российской Федерацией и Японией» (1998 г.) и «Иркутское Заявление Президента Российской Федерации и Премьер-министра Японии о дальнейшем продолжении переговоров по проблеме мирного договора» (2001 г.) – два документа, которые определили суть российско-японского диалога в начале ХХI века, их положения были сформулированы при прямом участии Того Кадзухико и Судзуки Мунэо.

Ежегодные обзоры внешнеполитической деятельности («Голубая книга»), публикуемые МИД Японии, были привлечены с тем, чтобы проследить изменения во внешнеполитической линии Японии в послевоенный период. Автор обратился к изданиям за период 1971 – 2002 гг., что позволило рассмотреть тридцатилетнюю историю развития политики Японии в отношении СССР и РФ. Внешнеполитические концепции, сформулированные Того Кадзухико, были зафиксированы в этих документах.

В работе использованы тексты официальных заявлений премьер-министров Японии за период 1991 – 2001 гг., в которых нашли отражение подходы правительства Японии к вопросу формирования внешнеполитического курса. Эти документы дополнены выступлениями советских и российских официальных лиц в рассматриваемый период (М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина, В.В. Путина).

В особую группу источников выделены японские и российские периодические издания за период 1991 – 2001 годов и Интернет-версии этих газет с начала 2000-х годов. Для анализа развития российско-японских связей были задействованы японские авторитетные газеты «Асахи» и «Ёмиури», а также крупнейшие российские периодические издания («Известия», «Российская газета», «Коммерсантъ») и другие.

Ключевое значение для исследования имели источники личного происхождения: мемуары ведущих представителей «группы Судзуки». Это

работа Судзуки Мунэо «Бесславие. Признание человека, которому государство разрушило жизнь», сочинения Сато Масару «Ловушка государства. Как меня прозвали Распутиным МИДа» и «Саморазрушающаяся империя», а также труд Того Кадзухико «Тайные хроники переговоров по вопросу «северных территорий». Пять упущенных возможностей»⁸. Указанные публикации дают богатый материал для анализа: в мемуарах авторы описали свою деятельность в 1990-е гг., они рассказали о личных взглядах и оценках российско-японских отношений, о проблемах японской дипломатии на российском направлении. Кроме этого, Того Кадзухико в 2005 г. издал объемный труд по истории японской послевоенной дипломатии «Дипломатия Японии 1945 - 2003 гг.: в поисках упреждающей внешней политики», в котором отражены его взгляды на внешнюю политику Японии в целом⁹. В книге также представлены фрагменты воспоминаний о работе автора в МИД. Хотя эти источники представляют материал первостепенной важности для представленного исследования, к ним необходимо относиться критически, поскольку некоторые факты представлены в выгодном для авторов свете, эмоционально окрашены и тем самым искажены. Кроме того, эти авторы описали только те исторические события, которые с их точки зрения имели наиболее существенное значение для российско-японских отношений. Многие из упомянутых в этих книгах данных достоверно проверить достаточно сложно. В работах Судзуки Мунэо автор данного исследования нашел спорные моменты, касающиеся его интерпретации исторических фактов и его видения логики поведения россиян, с которыми он контактировал.

В качестве источников были привлечены немногочисленные переводы некоторых небольших статей и интервью Сато Масару и Того Кадзухико в периодическом издании ИДВ РАН «Япония наших дней» за последние несколько лет¹⁰.

⁸ Судзуки Мунэо. Омэй. Кокка ни дзинсэй о убаварэта отоко но. Токио, 2009; Сато Масару. Кокка но
ванна. Гаймусё: но расупу:тин то ёбарэтэ. Токио, 2005; Сато Масару. Дзикайсуру тэйкоку. Токио, 2006;
Того Кадзухико. Хоппо:рё:до ко:сё: хироку. Усинаварэта годо но. Токио, 2007.

⁹ Togo Kazuhiko. Japan's Foreign Policy 1945-2003: The Quest for a Proactive Policy. Leiden, Boston, 2005.

¹⁰ Сато Масару. Не упустите хорошую возможность для японо-российского сближения // Япония наших
дней. 2012. № 1 (11). С. 49 – 57; Сато Масару. Переговоры по «северным территориям» // Япония наших
дней. 2013. № 2 (16). С. 178 – 180; Сато Масару. Сближение Японии и России на фоне опасений в
отношении Китая // Япония наших дней. 2013. № 1 (15). С. 117 – 134; Сато Масару. Стратегическое
значение визита С. Маэхары в Россию // Япония наших дней. 2012. № 3 (13). С. 45 – 62; Того Кадзухико.
Как должны проводиться переговоры по территориальному вопросу между Японией и Россией при

Среди публицистических работ хотелось бы особенно выделить книгу журналиста А.Е. Куланова «Обратная сторона Японии». Одна из глав этой работы: «Русские тайны Мунэо Судзуки» - посвящена деятельности Судзуки Мунэо и Сато Масару, однако их работа представлена достаточно бегло¹¹. В основном автор сконцентрировал свое внимание на анализе скандала 2002 г. Существенно то, что А.Е. Куланов лично знаком с Судзуки Мунэо, поэтому оценки и замечания автора представляли большой интерес для настоящей работы.

Методологическая основа исследования

Проблематика исследования рассмотрена в динамике исторического развития с учетом внутриполитического, внешнеполитического, экономического и социокультурного факторов. Данная диссертация фокусируется на изучении «элитной группы» («группа Судзуки») в японском политическом истеблишменте на фоне международно-политической и внутриполитической обстановки, в которой оказались Россия и Япония в конце ХХ столетия.

Автор работы использовал историко-описательный, аналитический, сравнительный, биографический и хронологический методы, позволяющие более полно исследовать поднятую в диссертации проблематику применительно к рассматриваемому историческому периоду.

Научная новизна и практическая значимость работы

Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в российской научной литературе рассматривается деятельность представителей «группы Судзуки» в 1991 – 2001 гг., предложивших новую модель политики Японии в отношении России. В данном исследовании подробно описан также разгром «группы» в 2002 г. и возбуждение уголовного дела против Судзуки Мунэо и некоторых из его сторонников.

В исследовании комплексно представлены концепции «расширенного равновесия» и «многоуровневого подхода», разработанные членами «группы» и применённые на российском направлении в 1990-е годы. Автором диссертации проведен анализ предложений японского правительства по вариантам

премьер-министре Хатояме // Япония наших дней. 2009. № 2. С. 119 – 137; Того Кадзухико. Перспективы японо-российских отношений // Япония наших дней. 2011. № 3 (9). С. 6 – 11. ¹¹ Куланов А.Е. Обратная сторона Японии. М., 2011. С. 35 – 54.

территориального размежевания между Россией и Японией в 1990-е годы («концепция поэтапной передачи островов» и ее варианты, «план определения границ»).

Практическая значимость исследования состоит в том, что изучение опыта «группы Судзуки» может, с одной стороны, способствовать пониманию российской дипломатией методов и механизмов, к которым прибегает японская, с другой стороны, помочь в поиске компромиссов в переговорах с японской стороной.

Данное исследование может быть использовано в качестве материала для разработки лекций по истории Японии ХХ в., истории российско-японских отношений и истории дипломатии Японии.

Апробация результатов работы

Автор диссертации выступал с докладами по теме диссертации на конференциях в Санкт-Петербурге и Москве в 2010 – 2015 гг. По данной теме автором были опубликованы статьи в научных журналах, рекомендованных ВАК (3 статьи, общий объем 1,8 п.л.), сборниках научных конференций, раздел в монографии (8 статей, общий объем 2,1 п.л.) и на сайте проекта «Японоведение в России» (), курируемого МОО Ассоциация японоведов (2 статьи, общий объем 0,4 п.л.).

Результаты исследований были представлены автором диссертации в виде докладов на следующих конференциях:

1. ««Пять упущенных возможностей» - концепция истории русско-японских отношений 1956 - 2002 годов во взглядах Того Кадзухико» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 16 - 17 марта 2012 г.);

2. «Работа Сато Масару в посольстве Японии в Москве в 1987 - начале 1991 гг. по материалам книги «Саморазрушающаяся империя»» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 24 - 26 апреля 2013 г.);

3. «К вопросу об истории российско-японских отношений в 1990-е гг. и концепции «взвешенного диалога» (Того Кадзухико)» (Москва, РГГУ, февраль 2013 г.);

4. «Российско-японские переговоры 1990-х гг. через призму японской газетной карикатуры (на основе материалов газеты Асахи-симбун)» (Москва, РГГУ, февраль 2014 г.);

5. «Japan’s diplomacy conceptions towards Russia in 1990’s and the “Suzuki group”» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 6 – 10 октября 2014 г.);

6. «Деятельность «группы Судзуки» на российском направлении дипломатии Японии в 1996 - 2001 гг.» (Москва, ИДВ РАН, 19 декабря 2014 г.);

7. «Линия Судзуки – Сато – Того в российско-японских отношениях 1990-х гг.: достижения и провалы» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 22 – 24 апреля 2015 г.).

Диссертация была обсуждена на заседании кафедры теории

общественного развития стран Азии и Африки Санкт-Петербургского государственного университета 23 сентября 2014 г.

Дипломатия Японии в отношении России в начале 1990-х гг.

Ключевое значение для исследования имели мемуары ведущих представителей «группы Судзуки»: Судзуки Мунэо, Сато Масару, Того Кадзухико. Это работа Судзуки Мунэо «Бесславие. Признание человека, которому государство разрушило жизнь», сочинения Сато Масару «Ловушка государства. Как меня прозвали Распутиным МИДа» и «Саморазрушающаяся империя», а также труд Того Кадзухико «Тайные хроники переговоров по вопросу «северных территорий». Пять упущенных возможностей»11 . Эти работы дают богатый материал для анализа: в своих мемуарах авторы описали собственную работу в 1990-е гг., они рассказали о своих взглядах и оценках российско-японских отношений, о проблемах японской дипломатии на российском направлении. Кроме этого, Того Кадзухико в 2005 г. издал объемный труд по истории японской послевоенной дипломатии «Дипломатия Японии 1945-2003 гг.: в поисках упреждающей внешней политики», в котором отражены его взгляды на внешнюю политику Японии в целом12 . В книге также представлены фрагменты воспоминаний о работе автора в МИД. Хотя эти источники представляют материал первостепенной важности для представленного исследования, к ним необходимо относиться критически, поскольку некоторые факты представлены в выгодном для авторов свете, эмоционально окрашены и тем самым искажены. Кроме того, эти авторы описали те исторические события, которые с их точки зрения имели наиболее существенное значение для российско-японских отношений.

Затем, в работах Сато Масару представлено большое количество диалогов с российскими и японскими политиками, которые он воспроизводит по памяти, однако в них могли быть допущены как неточности, так и чисто лингвистические и переводческие ошибки. Более того, достоверно проверить эти данные достаточно затруднительно. В работах Судзуки Мунэо автор данного исследования также нашел достаточно спорные моменты, касающиеся его интерпретации исторических фактов, о чем сказано ниже, и его видение логики поведения россиян, с которыми он контактировал.

В качестве источников были привлечены немногочисленные переводы некоторых небольших статей и интервью представителей «группы» Сато Масару и Того Кадзухико в периодическом издании ИДВ РАН «Япония наших дней» за несколько последних лет13.

Мемуары представителей «группы Судзуки» дополняют воспоминания Б.Н. Ельцина: «Записки президента» и «Президентский марафон. Размышления, воспоминания, впечатления». Хотя именно эти мемуары представляются достаточно спорными по степени достоверности, тем не менее, в них нашли отражение воззрения первого президента и его окружения на сущность японской политики в отношении России, планы правительства Б.Н. Ельцина относительно дальнейшего развития двухсторонних связей. Для данной работы интересны представленные в этих книгах оценки встреч с премьер-министрами Японии в 1993 г. в Токио и в 1997 г. в Красноярске.

Значимой представляется книга российского дипломата А.Н. Панова о российско-японском диалоге на рубеже ХХ и ХХI столетий, которая содержит много автобиографических данных о работе автора на японском направлении внешней политики России в это время 14 . Как участник переговорных процессов между двумя странами в 1990-е гг., А.Н. Панов изложил не только официальную хронику двухсторонних встреч и переговоров, но и некоторые закулисные договоренности между российскими и японскими политиками. Эти сведения представляют большой интерес для представленного исследования.

Был привлечен также сборник интервью «Воспоминания о дипломатии Хасимото Рютаро». В книге содержится интервью с бывшим премьер-министром Хасимото, касающееся переговоров с российским президентом в 1997 – 1998 гг. Хотя оно занимает всего несколько страниц, в тексте подчеркнуты базовые моменты, которые определяли дипломатию японской стороны в отношения России при премьер-министре Хасимото.

Из публицистических работ можно выделить книгу А.Е. Куланова «Обратная сторона Японии», в которой содержится глава «Русские тайны Мунэо Судзуки» 15 . Она посвящена деятельности Судзуки Мунэо и Сато Масару, однако их работа представлена достаточно бегло. В основном автор концентрировался на анализе скандала 2002 г. Автор был лично знаком с Судзуки Мунэо, поэтому его оценки представляют большой интерес для настоящего исследования.

В ходе исследования была использована научная литература, касающаяся развития японского государства в послевоенный период. Были привлечены две общие работы по истории Японии в новое и новейшее время: второй том «Истории Японии» япониста-историка А.Е. Жукова и коллективный труд «История Японии. XX век». В них раскрыты ключевые этапы развития японского государства в ХХ в. и современные трактовки причин и следствий исторических процессов. Обе книги касаются событий, связанных с наиболее важными моментами развития советско/российско-японских отношений во второй половине ХХ в. Помимо этого, в соответствующих разделах «Истории Японии. XX век», написанных специалистами Института Востоковедения РАН Э.В. Молодяковой и С.Б. Маркарьян, подробно описаны события начала 1990-х гг., когда Японии было брошено одновременно несколько «вызовов» внешнего и внутреннего характера. Упоминается о том, что после коллапса «экономики мыльного пузыря» в 1990-м г. и начала «политических коллизий» в 1993-м г. японское общество оказалось на стадии переоценки ценностей и формирования новой экономической и политической модели. Представители «группы Судзуки» были напрямую включены в эти процессы и действовали во многом в русле складывающейся в стране ситуации.

Для понимания структуры японской политической жизни большое значение имела коллективная работа «Политическая система современной Японии», вышедшая под редакцией профессора МГИМО, япониста, доктора исторических наук Д. В. Стрельцова. В книге детально рассмотрено формирование и функционирование политических институтов Японии после окончания Второй мировой войны до 2010-х гг. В этом учебном пособии представлена структура и механизмы работы послевоенных органов власти, описана номенклатура должностей японских чиновников и депутатов парламента. Это необходимо для грамотного анализа работы «группы Судзуки» в японском парламенте и правительстве. С этой же целью были задействованы работы дипломата А.Н. Панова16 и дипломатов, сотрудников отдела Японии МИД РФ А.В. Илышева и М.Ю. Галузина17. В обеих работах достаточно подробно раскрыты особенности структуры и функционирования японского МИД. В книге А.Н. Панова охарактеризованы «группировки» или «школы» японского МИД, которые курируют направления дипломатической деятельности (американское, европейское, китайское, российское, экономическое и пр.).

Роль «группы Судзуки» в российско-японских отношениях в первой половине 1990-х гг

Судзуки Мунэо родился в городе Асёро на острове Хоккайдо в 1948 г. и был вторым сыном в семье фермера Судзуки Кано. В 1966 г. окончил школу в г. Асёро, в 1970 г. окончил факультет политологии и экономики университета Такусёку и поступил на службу к политику Накагава Итиро в качестве секретаря167. В 1973 г. Судзуки Мунэо женился (имя супруги -Судуки Норико, №ИТ-), в браке у него появилось трое детей: двое сыновей и дочь168.

Хотя патрон Судзуки Мунэо принадлежал к фракции Фукуда Такэо, и сначала он тяготел к ней, свою карьеру Судзуки Мунэо строил в самой влиятельной фракции - суперфракции Танака Какуэй. Судзуки Мунэо называет его не иначе, как учителем. В одном из интервью Судзуки Мунэо подчеркнул, что, так как он относился к «фракции Танака», а его патрон Накагава Итиро – к «фракции Фукуда»170, это позволило ему «хорошо знать «культуру» обеих фракций», и, соответственно, завести полезные знакомства в ЛДП171.

Работая в качестве секретаря Накагава Итиро172, Судзуки Мунэо смог заслужить доверие своего начальника и среди коллег получил «прозвище» -«хранителя казны Накагава»173 . Именно Накагава Итиро оказал сильное влияние на молодого Судзуки Мунэо, в том числе в вопросе «возвращения северных территорий»174 . После самоубийства патрона в 1983 г. Судзуки Мунэо баллотировался на 37-х выборах в нижнюю палату парламента как депутат от пятого округа Хоккайдо (округ, от которого избирался его патрон). Судзуки Мунэо пришлось выдержать сложную конкурентную борьбу со старшим сыном своего бывшего начальника Накагава Сёити 175 , и с кандидатом от Социалистической Партии Японии Оката Тосихару176 . Он смог заручиться поддержкой видного японского политического деятеля и благотворителя, депутата нижней палаты парламента от ЛДП Нонака

Хирому - их тандем даже приобрел название: «линия Нонака - Судзуки» (нонака судзуки райн, Таким образом, работая еще под руководством Накагава Итиро, Судзуки Мунэо смог приобрести полезные связи в политических кругах в Японии, которые впоследствии способствовали его восхождению по карьерной лестнице. Его карьерный рост в целом соответствует стандартному карьерному пути целеустремленного политика в Японии, который имел сильного патрона и вступил в самую влиятельную фракцию в начале службы.

Судзуки Мунэо занял место депутата парламента от ЛДП, несмотря на огромную волну протеста против его кандидатуры, поднятую противниками в прессе. С 1983 по 2002 гг. он занимал кресло депутата нижней палаты шесть раз. После того, как в 1983 г. Судзуки Мунэо получил кресло депутата в нижней палате парламента, в течение 20 лет он занимал разные должности в ЛДП, парламентских и государственных структурах. Он занимал пост парламентского советника 178 начальника УНО (БШ&Ш&ІГ), парламентского советника министра иностранных дел ( ШШШЖ Й), должность председателя исполнительного комитета нижней палаты парламента (МШШШШШ ШШМ.М), директора Агентств по развитию Хоккайдо и Окинавы сущ. 1950 - 2001 г. 179 ), генерального секретаря кабинета министров заместителя генерального секретаря ЛДП (Й йй±$Ш Й), директора отдела по общим вопросам ЛДП (ШШМзП). Судя по его послужному листу, он мог, по установившейся в ЛДП традиции, занимать должности министра и претендовать на то, чтобы встать в очередь на должность премьера.

Его активная работа по формированию российского направления японской дипломатии пришлась на 1990-е гг. В июне 1991 г. Судзуки Мунэо в должности парламентского советника министра иностранных дел Японии посетил Москву. Цель визита – встреча с заместителем министра иностранных дел И.А. Рогачёвым. В ходе этой поездки 7 июня 1991 г. Судзуки Мунэо впервые встретился со своим будущим ближайшим соратником Сато Масару, который на тот момент служил третьим секретарем посольства Японии в СССР. Японский депутат писал в своих мемуарах: «Мои глаза остановились на странном молодом человеке с характерной внешностью, когда он очень просто поздоровался со мной в посольстве Японии в Москве»180. Во время первой встречи Сато Масару произвел на Судзуки Мунэо, по его собственному признанию, странное впечатление.

Во второй раз Судзуки Мунэо услышал имя Сато Масару через два месяца после первой встречи, т.е. в августе того же года. Во время «Августовского переворота» 1991 г. в СССР Сато Масару находился на своем рабочем месте в посольстве Японии в Москве, в его служебные задачи входило информирование МИД и правительства Японии относительно развития ситуации в стране. Так как за пять лет работы в Москве Сато Масару сумел завести обширные связи среди советских демократов и консерваторов, он имел доступ к информации, которую другие сотрудники посольства получить не могли. Во время переворота 19 - 21 августа 1991 г., в странах Европы и в Америке, с подачи ЦРУ, стал распространяться слух о том, что консерваторы убили президента СССР М.С. Горбачева, однако Сато Масару первым направил достоверное сообщение в Токио, что лидер Советского Союза жив, – это и была «вторая встреча» внимательно следившего за ходом событий в СССР Судзуки Мунэо с Сато Масару181.

Следующая встреча Судзуки Мунэо и Сато Масару произошла в октябре 1991 г. в Литве182. Судзуки Мунэо являлся главой парламентской делегации, направленной для установления официальных контактов с бывшими Прибалтийскими республиками СССР183. Судзуки Мунэо изъявил желание, чтобы Сато Масару состоял при нем переводчиком во время переговоров, т.к. последний прекрасно владел русским языком.

Накануне встречи с представителями правительства Литвы Сато Масару посоветовал переводить переговоры на английский язык, т.к. в Прибалтике русский язык в тот момент ассоциировался с «советской оккупацией». Судзуки Мунэо протестовал, доказывая, что на переговорах с настроенным на либеральные и демократические реформы В. Ландсбергисом 184 нужен переводчик, способный донести выгодные японскому правительству идеи с тем, чтобы установить тесные отношения с руководством страны.

Участие «группы Судзуки» в российско-японских переговорах на высшем уровне в 1997 – 2001 гг

Объявление Японией «дипломатии Великого шелкового пути» вызвало интерес в Кремле. Тем более, что во второй половине 1990-х гг. Россия обратила более пристальное внимание на возможности, открывающиеся в связи с развитием отношений с восточноазиатскими соседями, особенно КНР,

Японией, Южной Кореей. В 1995 г. Россия подала заявку на вступление в АТЭС. В апреле 1996 г. Б.Н. Ельцин посетил Китай и участвовал в переговорах с председателем КНР Цзян Цзэминем. В мае 1996 г. состоялись переговоры министра обороны П.С. Грачева с начальником Генерального Штаба Народно-освободительной армии КНР Фу Цюанем. 23 апреля 1997 г. Москву с официальным визитом посетил Цзян Цзэминь. Особое внимание было уделено военному и стратегическому сотрудничеству, была подписана «Российско-китайская совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка» 433 . Эти события активизировали двухсторонний российско-китайский диалог, и было положено начало формированию ШОС434.

Во время визита Б.Н. Ельцина в Пекин в ноябре 1997 г. было подписано совместное заявление, в котором говорилось, что сторонами урегулированы вопросы, связанные с демаркацией границы435. Что касается торгово-экономической области сотрудничества, то в 1998 г. товарооборот между РФ и КНР демонстрировал рост и составил 6 млрд. долл., а к 2001 г. вырос до 10 млрд. долл.436.

Россия и Япония во второй половине 1990-х гг. заметно активизировались в Восточной Азии и на китайском направлении, появилась плодородная почва для всестороннего сотрудничества стран в экономическом, политическом, научном и культурном плане. После избрания в 1996 г. на второй президентский срок Б.Н. Ельцин принял новый формат встреч с лидерами европейских держав – формат неформальных переговоров. В таком формате российский президент обсуждал с канцлером Германии Г. Колем и президентом Франции Ж. Шираком (26 марта 1998 г.) вопрос расширения участия России в европейских делах (концепция «большой Европы»: «то есть «Европа до Урала», - как пространство для совершенно новой европейской политики»437).

В июне 1997 г. на саммите «Группы семи» в Денвере Б.Н. Ельцин на встрече с премьер-министром Японии высказал идею о строительстве стратегического партнерства между двумя странами. Премьер-министр Е.М. Примаков предложил направить совместные усилия на экономическое освоение южных Курильских островов438 . Российский президент в то же время дал понять, что руководство России не намерено идти на территориальные уступки439.

Через месяц, Хасимото Рютаро объявил в отношении России принцип «доверия, взаимных интересов и долгосрочных перспектив» 440 . Он дал зеленый сигнал развитию тесного диалога с Россией и бывшими сателлитами СССР в Центральной Азии и на Кавказе. Был выбран формат неформальных встреч. Японская сторона горячо поддержала такой формат, так как в МИД Японии учли особенности российской политической культуры, когда глава государства может единолично принимать решения государственного масштаба, как это было в сентябре 1992 г. Один из главных вопросов, который продолжал волновать японскую сторону – решение пограничного спора. Первая неформальная российско-японская встреча «без галстуков» состоялась в Красноярске 1-2 ноября 1997 г.

Первый президент России вспоминал об этой встрече так: «1 ноября 1997 года в окрестностях Красноярска мы с премьер-министром Японии Рютаро Хасимото ловили рыбу.

У этой "встречи без галстуков" был … особый, подтекст. Мы не случайно выбрали именно Красноярск - город между Москвой и Токио. И не случайно далеко удалились от глаз посторонних, от глаз журналистов в том числе. Можно было подумать, что это почти туристический слет двух лидеров на великой сибирской реке. На самом же деле на этой встрече решалось многое. Болезненная проблема южнокурильских островов давно стояла между Японией и Россией, практически тормозила наше сотрудничество. А главное - эта проблема не давала нам подписать договор о мире между нашими странами в течение всех послевоенных десятилетий.

Выудить из Енисея мы с Рю хотели не только рыбу, но и мир. Настоящий мир, основанный на четких договоренностях»441. Судя по тому, что писал российский президент в своих мемуарах, он ясно осознавал тупиковое положение, в котором оказались российско-японские переговоры по заключению мирного договора442. Тем не менее, Б.Н. Ельцин не оставлял намерение развивать с Японией добрососедские связи.

По воспоминаниям Хасимото Рютаро, во время первой неформальной встречи он прямо заявил российскому президенту, что без мирного договора не может быть развития стратегического партнерства, а заключение мирного договора не возможно без определения пограничной линии443. Так, еще во время красноярских переговоров возникла новая для японской внешней политики идея, которая заключалась не в акте передачи территорий, а в определении границы между государствами.

Основная идея российского правительства в преддверии переговоров, заключалась в укреплении совместных региональных связей, в том числе и активизация совместной хозяйственно-экономической деятельности на Курильских островах. Со своей стороны, в японском правительстве осознавали, что Россия становится участником восточноазиатских интеграционных процессов – в Японии внимательно следили за российско-китайским сближением, а также трехсторонним российско-китайско-американским диалогом444. Однако предложение, какую бы форму оно не принимало, заключалось в приоритете заключения соглашения о пограничном размежевании.

История России и российско-японские отношения в работах Сато Масару

Того Кадзухико рассмотрел историю взаимодействия СССР и Японии 1945 - 1985 гг., указывая основные периоды, события и характер диалога. Переговоры 1956 г. он характеризовал как «неудачу», однако «маятник отношений» сдвинулся в зону положительных значений. Вскоре последовало охлаждение, вызванное заключением «нового» «Договора безопасности» между Японией и США в 1960 г., на что советская сторона отреагировала негативно. Очередное улучшение двухсторонних отношений он связал с визитом премьер-министра Танака Какуэй в Москву (1973 г.). Того Кадзухико считает, что это был подъем отношений. Однако, в связи с улучшением японо-китайских связей и рядом политических событий, контакты с СССР в середине 1970-х гг. начали постепенно охлаждаться. После подписания японо-китайского мирного договора в 1978 г. отношения с СССР на протяжении последующих 8 лет были «заморожены»609.

Очередной подъем в диалоге произошел после 1985 г., когда М.С. Горбачев взял курс на завершение «холодной войны» и диалог с Западом, что стало «окном возможностей» для японской дипломатии на советском направлении.

Первая упущенная возможность. В 1985 - 1987 гг. в советско-японском диалоге наметилась тенденция к улучшению. В марте 1985 г. Москву с неофициальным визитом посетил премьер-министр Накасонэ Ясухиро. Затем, глава МИД СССР Э.А. Шеварднадзе, сменивший на этом посту А.А. Громыко, 15 - 19 января 1986 г. посетил Токио. По словам Того Кадзухико, это был визит, «растопивший лед» после многолетней паузы 610 . Хотя министр иностранных дел СССР не говорил о том, что советское руководство готово начать «переговоры о территориях», Того Кадзухико писал, что в японском МИД ощутили, что грядут серьезные перемены по данному вопросу. Затем министр иностранных дел Японии Абэ Синтаро нанес ответный визит в Москву в мае того же года. В июне 1986 г. кресло министра иностранных дел занял Куранари Тадаси, при котором Того Кадзухико состоял секретарем. Тогда по дипломатическим каналам началось обсуждение возможного визита М.С. Горбачева в Японию в январе 1987 г. Эти условия стали для Японии «окном возможностей». Однако осенью 1986 г. японское правительство приняло решение о присоединении к американской исследовательской программе «Стратегическая оборонная инициатива», в СССР этот шаг был расценен, как недоброжелательный611 . Более того, в апреле 1987 г. разразился скандал вокруг одной из компаний-партнеров Тосиба, которая передала советской разведке специальные технологии для подводных лодок, вследствие чего был выслан японский военный атташе612. Это повлекло за собой некоторое охлаждение связей и утрату благоприятной возможности развернуть «переговоры о территориях»613.

Вторая упущенная возможность. По мнению Того Кадзухико, в 1988 г. напряженность в двухсторонних отношениях спала. Визит Накасонэ Ясухиро в СССР в июле 1988 г. и встреча с М.С. Горбачевым благотворно сказались на советско-японских связях. Того Кадзухико считает визит Накасонэ Ясухиро в Москву «поворотным моментом» в диалоге двух стран, открывшем новое «окно возможностей». Однако непоследовательные заявления с требованием начала «переговоров о территориях» министра иностранных дел Японии Уно Сосукэ в январе 1989 г. на встрече с Э.А. Шеварднадзе в Париже на конференции по сокращению вооружений вызвали негативную реакцию в СССР. По мнению Того Кадзухико, тогда была потеряна вторая возможность для Японии сдвинуться в «территориальном вопросе» с мертвой точки6

Визит президента СССР в Японию 16 - 19 апреля 1991 г. и впервые прозвучавшее официальное признание наличия нерешенной «территориальной проблемы» не имели, по мнению Того Кадзухико, решающего значения. Это было обусловлено шатким положением президента СССР615. Однако в тот же период японской стороне, как считает Того Кадзухико, удалось наладить контакт с российскими демократами во главе с Б.Н. Ельциным. В январе 1991 г. будущий президент России посетил Токио в составе парламентской делегации РСФСР и продемонстрировал готовность к компромиссу, что было воспринято японской стороной с воодушевлением.

Третья упущенная возможность. В очередной раз для Японии сложились благоприятные условия в начале 1992 г., когда 31 января президент только что образованной Российской Федерации встретился с премьер-министром Японии Миядзава Киити в Нью-Йорке. Президент России заявил о намерении посетить Токио с визитом в сентябре того же года. Того назвал подготовку визита Б.Н. Ельцина в Японию - «план 1992 г.» (кю:дзю:нинэн тэйан, Х -ШШ) 616 . В соответствии с «планом» японские политики намеревались прийти к консенсусу с российской стороной по «территориальному спору» и ряду других вопросов двухстороннего сотрудничества. По дипломатическим каналам велись переговоры с А.В. Козыревым и Г.Ф. Кунадзе. Весной 1992 г. российская сторона проявляла такое стремление найти решение из сложившегося тупика в двухстороннем диалоге, какого в предшествующий период, как писал Того Кадзухико, не наблюдалось617.

Российский президент был расположен к экономически развитой Японии, а в МИД России появилась группа во главе с Г.Ф. Кунадзе, которая, по оценкам японского МИД, была «серьезно настроена в отношении возможности передачи Японии южных Курильских островов с целью улучшения двухстороннего диалога» 618 . Таким образом, для Японии открылось окно возможностей, инициатором которого являлась российская сторона. Того Кадзухико подчеркнул, что Япония со своей стороны увеличила объемы финансовой помощи в Россию. Хотя, как было показано выше, в общем объеме помощи стран Запада, японский вклад был незначительным. Соответственно, Того Кадзухико сделал излишне большой акцент на этом обстоятельстве.

В первой половине 1992 г. российская сторона была готова пойти на уступку Хабомаи и Шикотан с тем, чтобы скорейшим образом заключить мирный договор. Японский МИД испытывал доверие к «новой команде российского МИД во главе с группой Козырева - Кунадзе»619 . Министр иностранных дел России во время поездки Токио в апреле 1992 г. заявил о возможности подписания мирного договора с Японией согласно условиям «Совместной декларации» 1956 г.620. Однако в правительстве Японии решили воспользоваться слабостью российского режима и начали оказывать давление на Б.Н. Ельцина, что привело к отмене визита621. Так закрылось третье «окно возможностей».

Тем не менее, в начале 1993 г. вновь началось обсуждение визита Б.Н. Ельцина в столицу Японии. Того Кадзухико считает, что результаты токийской встречи заложили «новое основание» российско-японскому диалогу, хотя российская сторона проявляла уже меньший энтузиазм и не пошла на требование Японии признать правовую силу «Совместной декларации» 1956 г. 622 . Того Кадзухико подчеркнул, что несмотря на дружественный характер переговоров, российский президент был вынужден сконцентрироваться на внутриполитических вопросах. Он указывает на то, что к концу года обстановка в России кардинально изменилась, в связи с чем последовала «четырехлетняя пауза» в двухсторонних отношениях623.