Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Чешское еврейство в период Средневековья: конфликт и благосостояние 38
1.1 История еврейских общин Чехии до 1356 г. 40
1.2 «Золотая булла» Карла IV и ее влияние на иудео-христианские отношения в Чехии и Моравии 56
1.3 Погром пражского еврейства 1398 г. 72
Глава 2. Еврейское население в период Гуситских войн 99
2.1 Развитие иудео-христианских отношений в раннегуситский период (1400-1419 гг.) 100
2.2 Положение евреев в условиях гуситской революции: конфликты с католиками и гуситами в Чехии и Моравии 108
2.3 Чешское еврейство в постгуситский период (1471-1526 гг.) 126
Глава 3. «Конец» чешского еврейства с приходом власти Габсбургов: опыт Западной и Центральной Европы 144
3.1 Привилегии Владислава II как прямая противоположность испанскому антисемитизму времен Фердинанда и Изабеллы в контексте нациестроительных процессов. 144
3.2 Изменение положения чешского еврейства с приходом к власти Фердинанда I Габсбургского 164
3.3 Зависимость положения евреев в Чешском и Испанском королевствах в контексте нациестроительных процессов раннего Нового времени 167
Заключение 176
Список использованных источников и литературы 183
- История еврейских общин Чехии до 1356 г.
- Погром пражского еврейства 1398 г.
- Чешское еврейство в постгуситский период (1471-1526 гг.)
- Зависимость положения евреев в Чешском и Испанском королевствах в контексте нациестроительных процессов раннего Нового времени
История еврейских общин Чехии до 1356 г.
При относительном обилии чешских источников о раннем периоде истории Чехии практически ни в одном из них нельзя найти упоминаний о таком народе, как евреи. Если опираться исключительно на христианские документы, то выходит, что евреи спонтанно оказались на чешской земле летом 1096 г., пострадали от рук крестоносцев и вскоре после этого бежали в Моравию80. Дальнейшие упоминания о евреях также редки за исключением сообщений об одном или двух погромах.
Однако если обратить внимание на нехристианские источники, можно установить, что евреи стали проживать на территории Чешского королевства задолго до Первого Крестового похода. В данной ситуации следует обратиться к таким источникам, которые классифицировались бы как произведения арабской описательной географии. Разумеется, в связи с тем, что эти источники часто определяются именно как «произведения литературы» из-за их высокого художественного уровня, существуют определенные проблемы при работе с ними, о которых будет сказано позже.
В любом случае, можно сказать, что известных источников о ранней истории евреев в Чехии слишком мало. Практически нет таких документов, которые бы позволили с точностью описать расселение евреев по восточноевропейским территориям. Из-за этого фактически невозможно сказать, когда евреи впервые появились в Чехии. Однако можно относительно точно установить, к какому времени они уже точно присутствовали на чешской территории. В данной ситуации необходимо обратиться к произведению Абу-ль Касима Убайдаллаха ибн Абдаллаха ибн Хордадбеха «Книга путей и стран»81.
В «Книге путей» ибн Хордадбех описывает славянские земли и их население. Чешские земли упоминаются почти исключительно как место, через которые проходили важные маршруты раданитов82. Раданитами назывались особые еврейские странствующие купцы, наделенные торговыми привилегиями во многих королевствах. Именно раданитам было доверено установление торгово-экономических связей между восточными мусульманскими землями и христианской Европой. Караваны раданитов достигали самых дальних границ Священной Римской Империи и Китая.
Истинность и точность «Книги путей» не раз ставилась под сомнение. Современные исследователи критикуют исключительную краткость описания восточноевропейского региона, а также спорадичность объяснения топографических названий. При описании Великого Шелкового Пути ибн Хордадбех утверждает, что по нему можно добраться до стены, за которой заперты народы и силы Гога и Магога83; Черное море ибн Хордадбех именует Хазарским и т.д.
Отдельным предметом критики этого источника является использование термина «раданиты», а не «евреи». Сам термин может переводиться с персидского языка как «знающие дорогу»84, что вовсе не приравнивает раданитов к одной национальности. Этот же термин используется достаточно неоднородно – при описания пути в «Арменийу» ибн Хордадбех отмечает, что там встречаются не просто раданиты, а раданиты-евреи, что теоретически подразумевает существование раданитов-неевреев85.
Другим ранним свидетельством еврейского присутствия называют схожее произведение, гораздо меньшее по объему. Это записки Ибрагима ибн-Якуба ал-Андалус из Тортосы, иберийского путешественника еврейского происхождения86. Получив разрешение германского императора, он посетил Чехию и прочие восточноевропейские славянские земли в 965-966 гг. В своем описании Праги ибн-Якуб упоминает еврейских торговцев, однако не сообщает, были ли они странствующими торговцами или они проживали в Праге на постоянной основе87. Преимуществом работы ибн-Якуба является подробное описание Праги как главного для евреев торгового центра, может быть наиболее важного для них во всем мире. Согласно его записям, привезенные в Прагу еврейскими купцами византийское золото и восточные пряности обменивались на рабов, металлы, звериные шкуры и пушнину, и, самое главное, на зерно88.
Несмотря на то, что записки этих путешественников могут быть самыми ранними достоверными источниками по истории чешских евреев, их крайне трудно проверить перекрестным способом из-за вышеупомянутой нехватки христианских источников. Существуют, к тому же, другие, менее авторитетные источники с еврейской стороны. Они сообщают, что первой еврейской общиной на территории современной Чехии была община в Тршебиче, появившаяся уже в первых веках н.э.89, практически сразу же после достижения еврейской диаспорой европейских территорий.
Во многих существующих монографиях точкой отсчета еврейского присутствия становится вторая половина XI в., когда уже можно точно сказать, что евреи проживали на постоянной основе в чешских землях. Большую роль в определении нижней границы начала чешской еврейской истории сыграла «Чешская хроника» Козьмы Пражского. Третья книга «Хроники» приближается к описанию Первого Крестового похода, и помимо описания разгрома пражской еврейской общины летом 1096 г.90, она предоставляет две достаточно важные даты – основания крупных общин в Брно в 1090 г. и в Моравии 1091 г., за несколько лет до начала движения крестоносцев91. Книга третья – единственная книга «Хроники», в которой вообще упоминается еврейское население. Более того, в данной книге евреям уделяется достаточно пристальное внимание. Там также освещаются события последующих лет и скандала с Яковом Апеллой.
Представляется нелогичным объявить единственное описание тех событий достоверным. Современные исследователи «Хроники» согласны в том, что она представляет собой тщательно отредактированный набор субъективной информации, предназначенной для сохранения и передачи определенного набора взглядов автора9293.
Козьма Пражский описывает фактически два феномена, которые позже становятся известны как Первый крестовый поход, - собственно, поход на Иерусалим, а также сопутствующее религиозное рвение, достигшее такого пика, что в немецких областях и в восточной Франции в городах и деревнях осталось лишь немного жителей94. Вся эта масса двинулась в сторону Иерусалима, а ее часть решила пройти через Чешские земли.
В отличие от остальных хронистов, Козьма не дает ни имен лидеров тех крестоносцев, ни описания их состава. Единственное, на что Козьма указывает, так это на насилие над евреями, совершенное участниками того похода. Тем не менее, Козьма описывает это насилие общими словами, не называя числа убитых или крещенных. Он не дает тех красочных описаний, которыми пестрят первые две книги «Хроники». Не называется даже ориентировочная дата, время года, в которое были совершены эти нападения на евреев. Однако отмечается протест епископа Праги Козьмы (1091-1098 гг.) против насильственного крещения евреев, что далеко не по вкусу Козьме-хронисту95.
Погром пражского еврейства 1398 г.
Вацлав IV продолжал политику своего отца там, где считал нужным. Здесь следует отметить, что он изо всех сил старался сохранить благоприятные отношения с чешским еврейством. Как и Карл IV, он воспринимал евреев исключительно как «слуг королевской казны» при помощи которых можно быстро и эффективно пополнять казну148. Для еврейских общин такое отношение продолжало оставаться выгодным? так как оно гарантировало определенные права, свободы и привилегии. Еврейские торговцы, ремесленники и ростовщики пользовались обширными налоговыми льготами и вычетами, а также привилегиями на путешествия и использование городских услуг.
Как и при Карле IV, продолжалось преследование недобросовестных заемщиков еврейских ростовщиков. Среди первых документов, которые мне удалось обнаружить, интерес представляет один случай оформления ссуды. 15 марта 1378 г. Йиндрих из Хлубани, Маркварт из Ржебржика и Ярослав из Врановиц предоставили некой Кужеловой из Длажковиц и ее наследникам единовременную ссуду в 45 коп пражских грошей с обязательством выплатить эту сумму за два года до дня св. Мартина. В случае, если деньги не будут возвращены в срок, он будет продлен до дня св. Галла с процентом в 15 грошей. А если долг не будет погашен вовсе, то двое из заемщиков будут переданы в Раковник, а по истечении двухнедельного срока из их имущества могут забрать что угодно в уплату долга «в христианах и евреях» с равными правами на изъятое имущество149.
Эта формулировка используется гораздо чаще в 1380-х и последующих годах. Особенно любопытно ее распространение в документах, никак не связанных с еврейскими ростовщиками. «В христианах и евреях» появилась в имущественных спорах между родственниками, в документах о предоставлении денег в долг между христианами и во взыскании местными властями штрафов с христиан.
28 мая 1381 г. судья Йиндрих Сетлин и верные бургомистры засвидетельствовали продажу сыновей Микулаша Гуринера, Петрмана и Микулаша, Франтишеком Эрвином и его наследникам. Плату за молодых людей должна была внести Эла Пешатова и ее сын Якеш. Их платеж в 64 пражских гроша был разделен на две равные части. В случае, если Эла и Якеш не заплатили бы, то Франтишек имел право компенсировать себе задолженность из их имущества, из которого он продаст «в христианах и в евреях»150.
Частично сохранившийся документ от 19 марта 1383 г. описывает процесс, которым руководил кастелян Домерат из Познани. В этом документе приводятся имена нескольких польских жителей, взявших в долг у чешских немцев 12 гривен в пражских грошах. Аналогично другим случаям, при неуплате долга, кредиторы могли компенсировать собственные потери из их имущество «в христианах и в евреях»151.
26 сентября 1385 г. Герман из Градца в Новом Месте Пражском обязался платить священнику Гебхарду, алтарнику храма Тела Божьего в Йиндржиховом Градце, годовой оклад в 10 коп пражских грошей. Наследники Германа, перечисленные в этом документе, должны были продолжать выплачивать деньги Гебхарду по установленным датам два раза в год. Если бы эти обязательства были нарушены, то им грозило заключение в Йиндржиховом Градце, а алтарник имел бы право забрать в уплату долга их имущество «в христианах и в евреях»152.
Признание равных прав на изымаемое имущество между евреями и христианами может показаться незначительным, однако сразу же возникает вопрос, распространялось ли это решение в уравнении прав этих двух групп населения на то имущество, которым евреям формально не рекомендовалось владеть. Дальнейшее исследование данного вопроса – реального применения различных пунктов официальных документов – может стать основой последующих научных работ в данной сфере.
От подобного равноправия, даже в столь узкой области, становится только печальнее при рассмотрении изменения положения чешского еврейства во время правления Вацлава IV. Несмотря на все его усилия, он не мог остановить тех процессов, которые начались отчасти задолго до правления его отца, а отчасти были заложены решениями того же Карла IV. Тем не менее, чешское еврейство и окружающее его христианское население навсегда утратили свои относительно благоприятные отношения.
В 1389 г., в начале второго десятилетия правления Вацлава IV, произошло событие, которое переломило историю чешского еврейства надвое. Теперь в чешской еврейской истории появилось «до» и «после». Погром 1389 г. в Праге стал самым кровавым за всю историю чешских евреев и первым реальным погромом, который устроили сами чехи.
Существуют данные о других еврейских погромах в Чехии и Моравии в XIII в. – например, ранее уже упоминавшийся погром в Эгере и самый первый погром 1096 г., устроенный немецкими крестоносцами. Однако, как отмечалос, установить точное число погибших невозможно либо из-за скупости сведений, либо из-за стилистики источников. Поэтому принято считать именно этот Пражский погром тем событием, которое изменило иудео-христианские отношения в Чешском королевстве. Пражский погром упоминается в многочисленных еврейских документах и в целом ряде христианских153. Одним из таких источников является малоизученный литературный памятник в жанре литургической пародии на Евангелие – «Страсти евреев пражских»154.
Этот источник написан на латыни в распространенном жанре литургической пародии. В данном случае «пародия» не подразумевает какой-либо комедии. «Страсти евреев пражских» это хорошо собранный текст из отсылок к Евангелию страстей Христовых, содержащий множество реминисценций пасхальной литургии и других христианских религиозных текстов, которые были хорошо знакомы потенциальным читателям из числа образованных христиан.
Согласно имеющимся данным, в Страстную субботу (17 апреля 1389 г.) некий священник совершал крестный ход с дароносицей вокруг своей церкви. Он зашел на еврейскую улицу и в тот же момент еврейские дети начали глумиться над ним. Распаленные отсутствием ответных ругательств со стороны священника, дети подняли с земли камни и забросали им священника, осквернив его и разбив дароносицу. Мощи святого, которые нес священник, рассыпались по улице155.
Разгневанные нападением на священника и подобным отношением к христианским святыням, местные добропорядочные христиане схватили нескольких евреев и отвели их в ратушу для суда. Они требовали наказать евреев по всей строгости закона вне зависимости от покровительства им короля Вацлава – монарха непопулярного и не пользовавшегося авторитетом даже среди простого народа156. «Страсти евреев пражских» описывает гнев толпы следующими словами:
«И когда христиане, исполненные Божьей благодати и пылкой Его любви, приняли слова [проповедников] к своим сердцам, то [они] проигнорировали советы епископов и магистратов, и сказали степени, «Страсти пражских евреев» это исключение из общего жанра passio, пародий на Священное Писание. Оно не имеет никаких комических сюжетов и относится к числу нескольких известных политических passio, появившихся впервые в Англии. См. Passio Judaeorum Pragensium secundum Johannem rusticum quadratum, ed. LehmannPaul, in Die Parodie im Mittelalter, mit 24 ausgewhlten parodistischen Texten,2nd ed. (Stuttgart: Hiersemann, 1963), 211–16
Они: «Что мы делаем здесь? Ведь вероломная толпа евреев не только против нас грешит и совершает позорные поступки, но и против Иисуса, причем безнаказанно. Если мы разрешим им избежать [наказания], то все люди будут оскорблены ими»… И в тот день и в тот час они замыслили уничтожить всех евреев, говоря: «Если только гнев Господень не обрушится на нас, то да возьмем мы [еврейские] товары и изгоним позорный народ с земель…»157.
Конфликт с еврейской общиной подогревался обычными людьми, недовольными ростовщической деятельностью, которая защищалась непопулярным королем. Другим противником евреев-ростовщиков в данной ситуации стал теологический факультет Пражского университета. Он находился в постоянном непрекращающемся споре с Вацлавом IV по поводу ростовщичества, которое воспринималось богословами как один из видов деятельности, ускоряющий приход Антихриста на землю158.
Чешское еврейство в постгуситский период (1471-1526 гг.)
Пражская еврейская община следила тщательно за сменой власти в королевстве, однако отражение этой тенденции в «Еврейской пражской хронике» вызывает некоторое любопытство.
Запись о смерти короля датирована 2 нисана 5231 г. (24 марта 1471 г.) называет имя короля – Сарсиг. Йиржи из Подебрад скончался 22 марта 1471 г., на два дня раньше. Предположительно, Сарсиг и есть Йиржи из Подебрад – даты очень близки друг к другу и существует возможность, что еврейский хронист записал дату похорон датой смерти. Однако происхождение имени «Сарсиг» неизвестно, как и неизвестна причина, по которой Йиржи мог упоминаться в еврейской хронике под подобным именем241.
Следующая запись в «Еврейской пражской хронике» достаточно коротка и не сообщает даже имени нового короля. Она просто констатирует факт, что 1 элуля 5231 г. (18 августа 1471 г.) в Прагу приехал польский король. Этим королем был Владислав II Ягеллон, сын Казимира IV Польского. Несмотря на то, что дата дана верно - Владислав Ягеллон был коронован 22 августа 1471 г., а прибыл в Прагу на четыре дня раньше242 - отсутствие имени в записи и определение нового монарха только как «польского короля» вызывает любопытство243.
Еще до официальной коронации Владислава Ягеллона продолжалось официальное преследование должников и так же продолжалось предоставление ссуд. Три дела 1473-1491 гг. - дело Петра из Ржичан244, Самюэля из Градка и из Валечова245 и Вилема Рута из Дирнего246 - показывают, что суммы, которые люди заимствовали и использовали постепенно уменьшались (составляя максимум 500 коп пражских грошей в случае Самюэля из Градка, являвшегося подкоморником Чешского королевства). Эти три документа также говорят от о дроблении пеней на мелкие части, составляя по мимо коп (которые состояли из 60 грошей) еще и из penze (букв. «деньги»; 1 грош равнялся 14 penzch). Петр из Ржичан брал деньги в долг в венгерских златых, выплату по которому он обязан был производить также дробно, причем уже в грошах и penzch. Вилем Рут должен был возвращать свой долг в нескольких видах грошей и в дробных деньгах.
Все три документа также содержат приписку о том, что заемщики обязываются выплатить соответствующие суммы под страхом заключения в указанных городах или в радиусе нескольких миль от него. Это свидетельствует о том, что изъятие имущества, хотя и продолжает считаться серьезным наказанием, теряет определенную силу, которым оно обладало. Эти три документа также говорят о том, что пражские гроши начали понижаться в статусе среди монет - предпочтение венгерской валюты показывает, что экономический кризис продолжал развиваться.
Об этом свидетельствует запись из «Еврейской пражской хроники»: «5244 (1483) - на Симхат Тора (23 сентября) многие евреи здесь (в Праге) были ограблены»247.
Это сообщение выглядит особенно печальным по нескольким причинам. Во-первых, любое сообщение об ограблении евреев свидетельствует об ухудшении как положения всей общины, так и об ухудшении иудео-христианских отношений. Обеднение христианского населения не могло не сказываться негативно на отношение к евреям, особенно на фоне распространения западноевропейской католической риторики Иоанна Капистрано. Во-вторых, летопись сообщает о том, что набег на еврейскую общину Праги был совершен во время празднования Симхат Тора, праздника завершения чтения цикла Торы и начала нового цикла. Это один из самых светлых праздников еврейской культуры, во время которого свитки Торы выносятся из синагоги и община совершает акафот - торжественное ликующее семикратное шествие вокруг бимы (возвышения, на котором читают Тору), во время которого неоднократно провозглашается любовь и преданность к Богу. Название праздника -ЯТ1Я ЛПйК? - Симхат Тора, переводится с иврита как «радость Торы». Со времен распространения идей каббалы в празднике принимали участие дети, несущие горящие свечи в руках. Поэтому погром или ограбление, совершенное в самый радостный день для местной общины, мог быть настоящим ударом по еврейскому населению Праги.
В 1490 г. умер главный соперник Владислава Ягеллона – венгерский король Матьяш Корвин – и чешский монарх унаследовал его венгерскую корону. Объединенное чешско-венгерское королевство осталось недостижимой мечтой. Как и его предшественники, Владислав предпочел Венгрию Чехии, перенеся в Венгрию свою резиденцию и сделав ее центром своего внимания. В Чешском королевстве установилась сословная монархия, управлявшая чешскими землями через сейм, собиравшийся ежегодно для приятия правовых, экономических и религиозных решений. В сейм входили представители высшего и низшего дворянства, рыцари и мещане. Богемию в отсутствие короля возглавлял высший пуркрабий, Моравию – земский гетман.
После коронации Владислава II, 16 июня 1497 г. он подтвердил ряд пражских привилегий, которые издал Карл IV Люксембургский и подтвержденные Вацлавом IV. Большая часть новых подтвержденных привилегий касались Старого Места и регулирования торговли в Праге. Сами привилегии описываются как предоставленные по просьбе старейшин Старого Места, которые новый монарх подтверждает как знак доброй воли.
В 1497 г. Владислав II Ягеллон подтвердил ряд старых привилегий и издал новые, которые подтверждали, что иностранные купцы не имели права продавать товары «иным купцам и покупателям». Самая любопытная часть данных привилегий касается прав и свобод, данных староместским пуркмистрам и коншелам, которым предоставлялось право пользования теми полномочиями, которые были у них «издревне», особенно правом запрета торговли евреям, проживающим на территории Старого Места248. Поскольку эти привилегии являлись обязательными к исполнению, можно с уверенностью сказать, что для пражской еврейской общины данные привилегии только ухудшили положение. В Моравии же сложилась иная ситуация, демонстрирующая потерю Владиславом II власти над регионом. 4 сивана 5258 г. (25 мая 1498 г.) хронист в Праге записал о том, что из-за «беззакония нашего кеhила (община) в Тршебиче была сожжена, освящая имя Бога. Да отмстит за них Господь!»249.
Здесь также важно упомянуть, что это единственная запись об этом событии. Нет ни одного другого документального упоминания о погроме в Тршебиче этого периода.
Дальнейшее ослабление власти Владислава II и принятые в 1500 г. Владиславское земские уложения привели к тому, что фактически власть перешла в руки чешской аристократии250251.
Подобное положение дел также пошло на пользу королевским городам, освободившимся от чрезмерной королевской опеки. В Чехии установился шаткий мир, во многом обеспеченный равновесием политической и экономической силы городов и дворянства. Вновь отмечается значительный экономический рост панских городов, усиленных новым еврейским ремесленничеством и ростовщиечеством. Для евреев, переселившихся в панские города и деревни, это должно было казаться привлекательным, так как в подобной обстановке гораздо меньше вероятность возникновения иудео-христианского конфликта.
Зависимость положения евреев в Чешском и Испанском королевствах в контексте нациестроительных процессов раннего Нового времени
Ранее уже говорилось об Альгамбрском (Гранадском) эдикте. Дальнейший анализ этого документа ярко демонстрирует, как именно Фердинанд и Изабелла использовали испанское еврейство во время изгнания:
«Поэтому мы, по совету и наставлению прелатов и великих кабальеро наших королевств и других ученых мужей нашего совета, усердно думая об этом, рассылаем речи евреям и еврейкам наших королевств, чтобы никогда они не повернулись и не вернулись в них [королевства] или некоторым из них. Поэтому мы направляем наше письмо всем евреям и еврейкам, какой веры они бы ни были, что живут и находятся в наших королевствах, графствах и владениях, будь они местными или нет, с тем, чтобы к началу месяца июля этого года оставили [они] королевства наши и владения со своими сыновьями и дочерьми, слугами и семьями, вне зависимости от их возраста. И да не посмеют они вернуться в те места, ни проживать [там] ни мимоходом, ни каким-либо иным способом. Да не посмеют они возвращаться или находиться в любой части жилища или [порога]. Если же найдут, что не выполнили они эти требования и найдут их во владениях наших и королевствах, проживая в них, то навлекут они на себя смертную казь и конфискацию всего их имущества для нашей казны. Наказние понесут они за сами эти действия, без суда, приговора или признаний. И мы повелеваем и настаиваем, чтобы ни один человек или люди в королевствах наших, вне зависимости от их состояния, достоинства, что осмелятся приютить, принять, защитить [евреев]…»312
Во-первых, здесь говорится об окончательном изгнании евреев из Испании без возможности для евреев найти способов остаться в Испании.
Ранее уже в работе был анализирован параграф эдикта, сравнивающий евреев с заразной болезнью, которая поразила бы окружающее христианское население. Единственным способом предотвратить распространение подобной болезни стало удаление присутствия предполагаемой заразы. Однако Альгамбрский эдикт предполагает любопытную деталь – полную конфискацию имущества евреев, которые попытаются остаться на территории испанской короны по истечению срока. Речь идет о движимом и недвижимом имуществе, которое будет отобрано у евреев в пользу королевской казны без возможности оспаривания королевского решения в суде. Дальнейшее описание процесса устранения еврейского присутствия в Испании подчеркивает крепость связи некоторых христиан с евреями, подразумевая, что некоторые христиане предложат евреям укрыться в их жилищах:
«Да не сокроют они ни одного еврея или еврейки после указанного срока в конце июля в их землях или в их домах, или где-либо еще во владениях наших королевств под страхом потери всех их владений, вассалов, крепостей и прочего наследства. Более того потеряют они все финансовые грамоты, которые даны им нашей казной»313.
Угроза финансовому благосостоянию семей христиан, которые пожелали бы помочь евреям укрыться в Испании после окончания установленного для евреев четырехмесячного срока, во время которого они обязаны покинуть территорию королевства, несомненно негативно сказывалось на количестве людей, желавших рискнуть ради помощи ближнему. Однако для того, чтобы предположительно уберечь евреев от насилия со стороны бандитов и прочих людей, желающих получить выгоду от положения евреев, испанская корона предложила ряд следующих мер:
«И так чтобы упомянутые евреи и еврейки могут в течение указанного периода до конца месяца июля могли лучше распорядиться своей собственностью и лавками, мы принимаем их под свою охрану, протекцию и защиту короны, и мы заверяем их [евреев] и их имущество чтобы в течение указанного времени последнего дня месяца июля они могли бы ходить и быть в безопасности, чтобы они могли продать, обменять и отдать их движимое и недвижимое имущество и избавиться от него свободно и по своей воле и в этот период никто да не будет неправилен и не нанесет им урон, не введет их в заблуждение, лично [им] или их имуществу под страхом нарушения [гарантии] королевской защиты. Пусть все евреи и еврейки вывозят имущество и товары свои по морю и по суше, но не вывезут они ни золота, ни серебра, ни монет или других вещей, запрещенных [к вывозу] законом королевства нашего, за исключением того, что разрешено [вывозить] законами королевства»314.
Одновременно с этим эдикт декларирует обязательный характер исполнения его постановлений под страхом конфискации всего имущества и недвижимости тех, кто попытался бы игнорировать его. При этом говорится обо всех «подданных и естественных вассалах», которых касается Альгамбрский эдикт.
Более того, для усиления эффекта эдикта устанавливается порядок распространения информации о нем для того, чтобы никто не мог потенциально сослаться на незнание при попытке оправдать свои действия, а именно – либо оказании помощи евреям, либо ограблении евреев:
«И так как это должно быть новостью для всех [подданных] чтобы никто не мог притвориться незнающим, мы повелеваем [прикрепить - вывесить] эту хартию в местах и на площадях упомянутых городов, деревень и епископств как объявление и публичное дело. И никто не навредит и не испортит [хартии] каким-либо образом под страхом милости нашей и отчуждения и официальной конфискации товаров и имущества, которым они владеют. Более того, мы требуем чтобы тот, кто будет распространять сию хартию, призвал тех, кто выступает против хартии предстать перед нашим судом в тот же день, и мы хотим, чтобы в течение первых пяти дней после указанного штрафа был отправлен любого публичного человека для того, чтобы рассказать [другим] людям, что исполняется [постановление наше]».
Дано в нашем граде Гранада, 31 дня месяца марта, года рождения нашего Господа и Спасителя Иисуса Христа 1492»315.
Первое изгнание евреев из Чехии – настоящее изгнание евреев из королевства, а не из отдельных королевскох городов – произошло в 1541 г. Несмотря на то, что данное событие выходит за хронологические рамки данного исследования, необходимо рассмотреть это событие для проведения прямого сравнения изгнания евреев в двух прямо противоположных европейских странах.
Причины изгнания 1541 г. точно неизвестны, однако существует несколько версий, отраженных в ряде исторических источников.
Первым источником, сообщающим причину изгнания евреев из Богемии, является учебник по истории Давида бен Шломо Ганса, сообщающий следующую информацию:
«Было множество пожаров по всей Богемии в году 5301 (1541 г.), [сотворенные] неизвестным поджигателем. Пастухи и евреи были обвинены и люди сказали «Вы сотворили это зло». Из-за обвинений людей, Фердинанд, король Богемии, изгнал евреев из всего королевства богемского, разрешив лишь десятерым евреям временно остаться в Праге. Но вскоре, всего через год, король и люди узнали, кто был виновником того несчастья, и поняли, что евреев ложно обвинили, и [они] стали благосклонно говорить о них [евреях]… и евреи вернулись в их родную страну и родину как ранее»316.
Несмотря на потенциальную схожесть с кровавыми наветами, обвинение в поджогах является оригинальным обвинением для средневекового европейского еврейства. Хроники не упоминают погибших или пострадавших в этих пожаров, рассказывая только о факте их существования. В «Еврейской хронике», другом источнике, описывающем изгнание евреев, это событие описывается совершенно иначе:
«В году 5302 (1542 г.) король Фердинад, да возвысится он, изгнал евреев из всех городов Богемии, а здесь в Праге только десять домов [еврейских] осталось. После этого он разрешил им вернуться с Божьей помощью»317.
Примечательно, что официальные чешские документы не протеворечат этим утверждениям. В них сообщается о нескольких пожарах, которые случились на чешских территориях один за другим и о слухах, ходивших среди чехов о том, что поджигателями были евреи. При этом чешские документы корректируют цифру оставшихся в Праге евреев – их предположительно было 15, а не 10318. Примечателен также тот факт, что каким-то образом король Фердинанд I и все чешское общество вскоре узнали, что евреи были невиновны и евреи смогли вернуться в Чехию. Одной из версий причин возвращения евреев в чешские земли является выплата крупных сумм денег еврейскими общинами в пользу королевской казны, однако подтверждения этой информации в еврейских источников мной не было обнаружено.