Введение к работе
Актуальность темы исследования. В настоящее время в отечественной и мировой науке наблюдается рост интереса к проблематике исторической памяти и исторической политики1. Он обусловлен повышением значимости использования истории в политических целях; «антропологическим» и «культурным» поворотами в исторической науке; подъмом этнического и регионального самосознания в государствах бывшего СССР, поставившим профессиональную историографию перед новыми вызовами; активизацией геополитического соперничества на постсоветском пространстве, в котором трактовки истории используются как один из способов мобилизации сторонников.
Данные проблемы (историческая память, е формирование, изменения и роль прошлого в существовании коллективных идентичностей)2 относятся к сфере направления исторической науки, называемого интеллектуальной историей. Методы, которыми пользуется интеллектуальная история, в силу е междисциплинарного характера представляют собой объединение инструментов разных направлений исторической науки, таких, как история мен-тальностей, социальная история, историческая антропология, историческая имагология, теории идентичности и символов и др. Социальную память изучают такие разделы интеллектуальной истории, как история исторической памяти, политики памяти, исторической политики. Последнее понятие имеет германо-польское происхождение, а о его границах применения и взаимодействии с политикой памяти в настоящее время идут споры.
Тема исторической памяти впервые стала разрабатываться французским социологом первой половины ХХ в. М. Хальбваксом, объяснившим наиболее общие механизмы е функционирования. Среди наиболее видных продолжателей этого направления следует назвать Я. Ассмана (деление исторической памяти на коммуникативную и культурную), П. Рикра и П. Хат-тона (демократизация и диверсификация памяти). Французский историк П. Нора, внсший огромный вклад в исследование исторической памяти, ввл понятие «мест памяти» как феноменов, с которыми общество связывает свои коллективные воспоминания о прошлом, создал их классификацию и изучил механизмы образования.
Политика памяти представляет собой различные виды создания и регулирования коллективной памяти о прошлом, увековечения памяти о важ-
1См., например: Историческая политика в XXI веке: сборник статей / под ред. А.И. Миллера, М.А. Липман. М.: Новое литературное обозрение, 2012. 648 с.; Профессиональная историография и историческая память: опыт пересечения и взаимодействия в сравнительно-исторической перспективе / Под ред. О.В. Воробьвой, О.Б. Леонтьевой. М.: Аквилон, 2017. 256 с.
2Репина Л.П. Историческая память и национальная идентичность: подходы и методы исследования // Диалог со временем. Специальный выпуск № 54. Национальная идентичность и феномен исторической памяти. М.: ИВИ, 2016. С. 9.
ных событиях и деятелях прошлого и настоящего. Как предмет изучения историков – это не только содержание памяти, выражаемое государственными и общественными институтами, но и «интерактивные каналы», с помощью которых происходит распространение, обсуждение, оспаривание или замалчивание идей о прошлом.
Появление понятия «историческая политика» (Geschichtspolitik) относится к середине 1980-х гг. во время «спора историков» в Западной Германии, главными фигурами которого были Э. Нольте и Ю. Хабермас. В Германии тогда «историческая политика» стала означать «интерпретации истории, избранной по политическим, то есть партийным, мотивам, и попытки убедить общественность в правильности такой интерпретации»1. Позднее, в 2000-е гг., данный термин (polityka historyczna) был интерпретирован в положительном значении польской партией «Право и справедливость», а затем распространился по Европе, в первую очередь Восточной. Сторонники «современной исторической политики» в Польше заявляли своей целью борьбу с искажениями польской истории за рубежом, в первую очередь, в рамках ЕС, и распространение знаний о героических моментах польской истории в ХХ в.
Главным актором исторической политики всегда выступает государственная власть. Именно она обладает необходимым для е проведения сочетанием мотиваций (воспитание граждан в духе лояльности определнной идеологии) и ресурсов (право заказывать и одобрять школьные учебники, вводить общенациональные праздники устанавливать памятники, выборочно публиковать архивные документы в политических целях, принимать «мемориальные законы», вводить награды за участие в тех или иных событиях, финансировать съмку исторических кинофильмов, карать или освобождать от ответственности участников тех или иных исторических событий и т.п.). Одни специалисты по исторической политике подчркивают принципиальное е отличие от политики памяти, другие – производный характер политики памяти от исторической политики, объясняя это именно преобладающей ролью государства в е формулировании и проведении2.
В России наиболее известными исследователями этой проблемы являются А.И. Миллер, занимающийся в первую очередь исторической политикой в России и Восточной Европе3, и В.А. Шнирельман, в сферу интересов которого входят Закавказье и Центральная Азия4. В работах В.А. Шнирель-
1Шеррер Ю. Германия и Франция: проработка прошлого // ProetContra. 2009. № 3 –4 (46). С. 95.
2Требст С. «Какой такой ковр?» Культура памяти в посткоммунистических обществах Восточной Европы: попытка общего описания и категоризации // Империя и нация в зеркале исторической памяти: сборник статей. М.: Новое издательство, 2011. С. 144. 3Миллер А.И. Лабиринты исторической политики // Россия в глобальной политике. 2011. № 3 [Электронный ресурс] // URL: (дата обращения: 19.11.2017 г.); Миллер А.И. Россия: власть и история // ProetContra. 2009. № 3-4 (46). С. 6 –23.
4Шнирельман В.А. Войны памяти: мифы, идентичность и политика в Закавказье. М.: Академкнига, 2003. 592 с.; Шнирельман В.А. Ценность прошлого: этноцентристские истори-4
мана раскрываются механизмы использования археологии, академической и «народной» истории для борьбы за территории республик Закавказья между разными этническими группами до и после распада СССР.
Большая часть исследований по вопросам исторической памяти в политике, однако, затрагивает функционирование данных явлений на уровне государств-членов ООН. За рамками внимания остаются государства, не пользующиеся широким международным признанием и членством в ООН – значимый феномен постсоветского пространства. Одно из таких государств – Приднестровье (Приднестровская Молдавская Республика). Изучение исторических аргументов и образов, применяемых ей и претендующей на е территорию Молдовой, с целью обосновать свои права на эту территорию, позволяет выявить как примы и мотивации использования историографии в политике, так и особенности самовосприятия этих государств в целом.
Особая практическая актуальность исследования исторической политики в отношении Приднестровья связана с тем, что его статус остатся неурегулированным, а расположение в регионе острой конкуренции между Россией и Западом позволяет рассматривать приднестровскую тематику как стратегически важную. С научной же точки зрения теме исследования прида-т актуальность существующая нехватка исследований по внутриполитическим аспектам жизни непризнанных и частично признанных государств, образовавшихся на территории бывшего СССР.
Объект исследования – политика памяти и историческая политика, проводимые в Республике Молдова и непризнанной Приднестровской Молдавской Республике. В данном исследовании под ними понимается использование интерпретаций истории для целей политики и эксплуатация исторических аргументов в актуальных политических конфликтах. Предмет исследования – молдавская и приднестровская точки зрения на характер приднестровской проблемы и историю региона, выраженные в формирующихся национальных исторических традициях, а также отражение этой проблемы и истории региона в образовании и мемориальной культуре данных государств.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1990 – 1991 гг. по 2006 г., когда формируются государства – акторы приднестровского конфликта (2006 г. – дата референдума о независимости ПМР и фактического снятия вопроса о воссоединении двух частей бывшей МССР с повестки дня), у них появляется необходимость подкреплять свои территориально-политические, юридические и идеологические претензии с помощью исторических аргументов, складываются механизмы и содержание политики в области исторической памяти, проводящейся РМ и ПМР.
Территориальные рамки работы охватывают Республику Молдова (РМ) в е международно признанных границах (включая левобережное
ческие мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов / Под ред. А. Малашенко и М.Б. Олкотт; Моск. Центр Карнеги. М.: Гендальф, 2000. 99 с.
Приднестровье), как зону замороженного конфликта; для некоторых задач включается территория между Южным Бугом и Днестром.
Степень изученности. Работ, темой которых является политическая сторона историографии именно приднестровского конфликта, и историческая политика, проводимая его участниками, сравнительно немного. Среди них можно назвать работу Л. Присак «Историография приднестровского сепара-тизма»1, где рассматриваются основные подходы и сюжеты, характерные для исследований феномена приднестровского конфликта в Молдавии, Румынии, США и ЕС, России и ПМР; рецензия А.С. Стыкалина на сборник статей «Приднестровская государственность: история и современность» 2004 г., где подробно рассматриваются основные исторические аргументы в поддержку приднестровского государственного проекта и сопоставляется их содержание с современными общественно-политическими реалиями Республики Молдова2; статьи авторов разных стран, напечатанные в журнале Ab Imperio. В частности, статья Ш. Трбста3 детально описывает усилия приднестровских властей по созданию отдельной государственной идентичности в ПМР, в том числе использование исторических инструментов. Автор оценивает усилия руководства непризнанной республики на этом пути как сравнительно успешные. В других подобных статьях речь идт о конфликтах на почве истории и национальной идентичности, возникающих в Молдавии, а приднестровская тематика затрагивается как реакция на вызов румынизма в момент распада СССР4.
К работам, где анализируются отдельные аспекты политики в отношении исторической памяти в ПМР, можно причислить статьи В.А. Колосова и Д.В. Зайца5; Н. Кожокару и С. Сухан6; М. Бобика1; В.В. Репина,2 С. Мустяцэ3 цэ3 и др.
1Prisac L. Istoriografia separatismului transnistrian. Iai: Lumen, 2008. 141 p.
2Стыкалин А.С. Ещ одна восточнославянская государственная традиция? Полемические заметки // Неприкосновенный запас = НЗ: Дебаты о культуре и политике. 2009. № 1 (63). С. 270 – 284.
3Trbst S. “We are Transnistrians!”: Post-Soviet Identity Management in The Dniester Valley //Ab Imperio. 2003. № 1. P. 437 – 466.
4Дигол С. Парадигмы и парадоксы концепции национального государства в постсоветской Молдавии: язык, государственность и национальная идентичность // AbImperio. 2005. № 3. С. 499 – 516; Кушко А., Таки В. «Кто мы?» Историографический выбор: румынская нация или молдавская государственность. // Ab Imperio. 2003. № 1. С. 485 – 495; Гром О.А. Молдаване или румыны? Война идентичностей в Молдове/Бессарабии, ХХ в. начало ХХI в. // Проблемы развития полиэтничного макрорегиона: геополитические, экономические и социокультурные процессы: сборник статей по материалам Всероссийской научной конференции (Ростов-на-Дону, 19–23 сентября 2016 г.) / [отв. ред. акад. Г.Г. Матишов]. Ростов н/Д: Изд-во ЮНЦ РАН, 2016. С. 89 – 108.
5Колосов В.А., Заяц Д.В. Молдова и Приднестровье: национальное строительство, территориальные идентичности, перспективы разрешения конфликта // Вестник Евразии. 2001. № 1. С. 88 – 122.
6Cojocaru N., Suhan S. Transnistria: the Socio-Ideological Context of Invented Identities // Transitions. 2006. № 3. Vol. 45/2. P. 153 – 170.
Итак, можно заключить, что в настоящее время исследование политики памяти в отношении приднестровского конфликта сделало заметные успехи в сборе и обработке материала для исследований. С другой стороны, обобщающее целостное рассмотрение политизации истории Приднестровья на данный момент в историографии ещ не проведено.
Цель работы – изучить политику памяти и историческую политику, проводимые сторонами приднестровского конфликта (Молдавией и ПМР), с целью подтверждения своих позиций в отношении желаемого статуса территории Приднестровья.
Достижению этой цели подчинены следующие задачи исследования:
– провести анализ предпосылок и основных этапов приднестровского конфликта;
– изучить переговорный процесс в отношении урегулирования конфликта, выявить основные задачи и стратегии переговоров, проявленные сторонами, а также связь исторической политики с ними;
– показать специфику интерпретаций истории приднестровских земель до конца ХХ в. различными идеологическими направлениями в Молдавии и связь этих интерпретаций с их политическими интересами;
– выявить оценки событий 1989 – 1992 гг. в Приднестровье основными идейными группами в Молдавии в связи с их интересами, а также эволюцию данных оценок в течение постсоветской истории республики;
– показать отличительные черты изображения приднестровского конфликта в молдавских СМИ, учебной и популярной литературе, а также политическими силами;
– продемонстрировать ключевые образы в описании истории Приднестровья историографией ПМР и их взаимосвязь с политическими интересами государства;
– рассмотреть основные черты изображения приднестровского конфликта историографией ПМР, выделить сходства и различия с молдавским описанием;
– проанализировать образы приднестровской истории в учебной литературе и историко-культурном ландшафте.
Источниковую базу работы составляют опубликованные источники.
Одним из важнейших источников для темы исторической политики являются официальные документы, связанные с историей Приднестровья.
1Bobick M. (2011): Profits of disorder: images of the Transnistrian Moldovan Republic // Global Crime, Vol. 12. No. 4. November 2011. P. 239 - 265.
2Репин В.В. Истоки приднестровского конфликта в споре современных историографий Молдовы и Приднестровской Молдавской Республики // Международные отношения: история, теория, практика: материалы II науч.-практ. конф. молодых учных фак. междунар. отношений БГУ. Минск, 2012. 252 с. С. 57 - 60.
3Mustea S. Predarea istoriei n colile din regiunea separatist nistrean // Predarea istoriei: ndrumar metodic pentru profesori / coord. i cuv. nainte: Sergiu Mustea. Chiinu: Pontos, 2010 (F.E.-P. „Tipografia Central”). P. 92 - 99.
Данную группу источников составляют в первую очередь сборники документов, связанных с конфликтом конца ХХ в. и переговорным процессом по его урегулированию1. Эти документы являются свидетельствами той деятельности основных акторов исторической политики – молдавского и приднестровского государств, которая и является первичной в понятии «историческая политика», и включают в себя ссылки на историю в обосновании принимаемых политических решений.
Исторические сочинения представлены трудами историков Молдавии, Приднестровья и Румынии 1920-х – 1940-х гг. В Приднестровье особенность историографии – в том, что она возникла почти одновременно с образованием непризнанного государства. В приднестровских изданиях на тему истории региона и конфликта конца 1980-х – начала 1990-х гг. использовано большое количество первичных источников, чего может не хватать в иностранных работах, посвящнных этнополитическим постсоветским конфликтам. Кроме того, формирующаяся историография создат у жителей этого государства образ прошлого, имеющий значение для урегулирования замороженных конфликтов в будущем. За время существования ПМР там было издано значительное количество книг, затрагивающих проблематику образования республики и войны за е независимость в 1992 г.2
1Переговорный процесс между Приднестровской Молдавской Республикой и Республикой Молдова в документах. Издание второе, переработанное, дополненное / Под ред. Н.В. Штански (на русском и английском языках). Бендеры: Полиграфист, 2014. 482 с.; ranu A., Gribincea M. Conflictul Transnistrean: culegere de documente i materiale (1989 – 2012). Vol. 1 (1989 – 1993). Chiinu: Lexon-Prim, 2012. 600 p.; ranu A., Gribincea M. Conflictul Transnistrean: culegere de documente i materiale (1989 – 2012). Vol. 2 (1994 – 2002). Chiinu: Lexon-Prim, 2013. 612 p.; ranu A., Gribincea M. Conflictul Transnistrean: culegere de documente i materiale (1989 – 2012). Vol. 3 (2003 – 2006). Chiinu: Lexon-Prim, 2014. 636 p.
2Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Приднестровский конфликт: исторические, демографические, политические аспекты. Тирасполь: РИО ПГУ, 1998. 90 с.; Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г., Шорников П.М. Государственность Приднестровья: история и современность. Тирасполь: Полиграфист, 2007. 344 с.; Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Бендеры: расстрелянные, непокорнные. Тирасполь: Научно-исследовательская лаборатория истории Приднестровского региона, 1993. 84 с.; Бабилунга Н.В., Бомешко Б.Г. Дубоссары – кровоточащая рана Приднестровья. Тирасполь: Научно-исследовательская лаборатория истории Приднестровского региона, 1993. 40 с.; Бомешко Б.Г. Проблема «1940 года» в истории приднестровской государственности // Июнь 1940-го. Бессарабия и Северная Буковина в составе СССР: Материалы международной научно-практической конференции. М.: издатель Сте-паненко, 2010. С. 13 – 19; Буриан А.Д. Молдавская государственность и 1940 год в судьбах молдавского народа: международно-правовая оценка // Июнь 1940-го. Бессарабия и Северная Буковина в составе СССР: Материалы международной научно-практической конференции. М.: Там же. С. 116 – 122; Петракова Л.Е. Изучение истории освобождения Бессарабии и образования Молдавской ССР на уроках истории родного края в школах ПМР // Июнь 1940-го. Бессарабия и Северная Буковина в составе СССР: Материалы международной научно-практической конференции. М.: Там же. 2010. 300 с. С. 141 – 147; Якушик В.М. Государственность Приднестровья: цивилизационное и политическое измерение // Июнь 1940-го. Бессарабия и Северная Буковина в составе СССР: Материалы меж-8
В отличие от приднестровских исторических изданий, в молдавской литературе, посвящнной приднестровскому конфликту, наблюдается значительный плюрализм. Основных направлений, в соответствии с которыми ве-дтся описание истории, два. Первое из них – прорумынское (унионистское), основанное на постулате, согласно которому молдаване – это часть румынского народа, и их историческая судьба связана либо с воссоединением с Румынией, либо с интеграцией в ЕС1. Второе направление – молдовенистское. Сами его представители называют себя молдавскими традиционалистами или государственниками. Они отстаивают суверенитет Молдавии, существование отдельного молдавского этноса и его особые исторические связи с Россией, во многих вопросах истории они придерживаются унаследованных от советского периода трактовок2.
Следует отметить, что академическая историография в рамках данного исследования чаще всего выступает как источник с целью выявления в первую очередь не фактов, а содержащихся в ней политических тенденций и вытекающих из них идеологических схем.
Мемуарная литература включает в себя воспоминания руководителей РМ в период конфликта3. Е особенность как источника состоит в личной
дународной научно-практической конференции. М.: издатель Степаненко, 2010. С. 274 -292; Кодряну Г. Днестровский разлом. Приднестровский кризис и рождение ПМР: роль и место спецслужб. Тирасполь: ГИПП «Типар», 2002. 208 с; История Приднестровской Молдавской Республики. Тирасполь: РИО ПГУ, 2000. 592 с; История Приднестровской Молдавской Республики. Т. 2. Ч. 1. Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. 413 с; История Приднестровской Молдавской Республики. Т. 2. Ч. 2. Тирасполь: РИО ПГУ, 2001. 512 с. ^ojocaru G. Е. 1989 la Est de Prut. Chiinu: Prut International, 2001. 215 p.; Cojocaru G. E. Separatismul n slujba Imperiului. Chiinu: Civitas, 2000. 192 p.; Fruntau І. О istorie etnopolitic a Basarabiei (1812 - 2002). Chiinu: Cartier, 2002. 624 p.; Gribincea M. Politica rus a bazelor militare: Georgia i Moldova. Chiinu: Civitas, 1999. 206 p.; Moraru A. Istoria Romnilor. Basarabia i Transnistria (1812 - 1993). Chiinu: Universul, 1995. 560 p.; Munteanu A. Sacrificiu i trdare: rzboiul de secesiune din Republica Moldova (1990 - 1992). Bucureti: S.I., 2005. 640 p.; Serebrian O. Politosfera. Chiinu: Cartier, 2001. 266 p.; Кашу И. Был ли Советский Союз империей? Взгляд из Кишинёва // Неприкосновенный запас = НЗ: Дебаты о культуре и политике. 2011. № 4 (78). С. 123 - 134; Рора I., Рора L. Romnii, Basarabia i Transnistria. Bucureti: Editura Fundajia European Titulescu, 2009. 289 p. 2Шорников П.М. Молдавская самобытность. Тирасполь: Издательство Приднестровского университета, 2007. 400 с; Стати В. История Молдовы. Chiinau: S.n. (F.E.P. “Tipogr. Centrala"), 2002. 480 с; Степанюк В.Ф. Государственность молдавского народа: исторические, политические и правовые аспекты. Chiinu: Tipografia Central, 2006. 630 с; Репида Л.Е. Суверенная Молдова: история и современность. Chiinu: Inst. Patrimonial (F.E.P. “Tipogr. Centrala"), 2008. 384 с; История Республики Молдова. С древнейших времён до наших дней / Ассоциация учёных Молдовы им. Н. Милеску-Спэтару. Chiinu: “Elan-Poligraf”, 2002. 360 с.
3Costa I. Transnistria 1989 - 1992. Cronica unui rzboi “nedeclarat”. Bucureti: RAO CLASS, 2012. 696 p.; Snegur M. Labirintul destinului: Memorii: Vol. 1: Calea spre Olimp (Perioada de pn la 03.09.1990). Chiinu: “Fundajia Draghitea”, 2007. 857 p.; Snegur M. Labirintul destinului: Memorii: Vol. 2: Independent: nitre euforie i zbucium. Chiinu: “Fundatia Draghitea”, 2008. 889 p.
политической заинтересованности авторов представить сво поведение во время конфликта в наилучшем виде, что имеет следствием, с одной стороны, демонстрацию активной борьбы за целостность страны, а с другой – снятием с себя ответственности за оказавшиеся неудачными решения об эскалации конфликта в июне 1992 г.
В качестве важного источника использовались публицистические текст ы, принадлежащие активным политическим деятелям Молдовы и Приднестровья, не являющимся историками1. В них предложены нарративы истории приднестровской проблемы и средств е разрешения, принятые и реализующиеся на уровне государственной политики. Отличительной их особенностью является цель написания – продвижение собственной политической программы, которую разделяет автор статьи, с привлечением рациональных аргументов и мотивировок в свою пользу.
Периодические издания представлены в основном журналом «Дипломатический вестник Приднестровья», где представлена официальная точка зрения ПМР на широкий круг событий прошлого и современности2, молдавским литературно-публицистическим журналом “Limba Romn”, в котором часто публикуются статьи и рецензии, связанные с приднестровской проблемой3, и газетой(с 2013 г. – журналом) Министерства обороны РМ “Oastea Moldovei”4.
Были использованы учебная литература, по которой ведтся преподавание в Молдавии и Приднестровье (делится на молдавскую, характеризующуюся разнообразием изданий и плюрализмом интерпретаций при сохранении приоритета геополитических объяснений приднестровского конфликта5, и приднестровскую, в которой выстроена протягивающаяся в дал-
1Нантой О. Истоки и перспективы разрешения Приднестровского конфликта // Moldova – Transnistria: Eforturi comune pentru un viitor prosper. Procesul de negocieri = Молдова – Приднестровье: Общими усилиями – к успешному будущему. Переговорный процесс = Moldova – Transdniestria: Working Together for a Prosperous Future. Negotiation Process. Chiinu: “Cu drag” SRL, 2009. С. 55 – 74; Штански Н. Становление «новой» постсоветской идентичности в условиях этнополитического конфликта на примере Приднестровья // Moldova – Transnistria: Eforturi comune pentru un viitor prosper. Aspecte sociale = Молдова – Приднестровье: Общими усилиями – к успешному будущему. Социальные аспекты = Moldova – Transdniestria: Working Together for a Prosperous Future. Social Aspects. Chiinu: “Cudrag” SRL, 2009. C. 102 – 118; Основные этапы урегулирования молдо-приднестровских отношений // Дипломатический вестник Приднестровья. 2010. № 2. С. 47 – 51.; Переговорные механизмы урегулирования молдо-приднестровских отношений // Дипломатический вестник Приднестровья. 2010. № 1. С. 44 – 45.
2Дипломатический вестник Приднестровья. 2010. № 1 – 2; 2011. № 3 (5), 4 (6); 2012. № 1 (7), 2 (8); 2013. № 3 (9), 4 (10); 2014. № 2 (12); 2016. № 14, 15.
3Limba Romn. 1991. № 3 – 4; 1992. № 2 – 3; 1994. № 2; 1996. № 3 – 4; 2001. № 4 – 8; 2006. № 11 – 12; 2010. № 11 – 12; 2012. № 3 –4; 2013. № 9 – 12; 2014. № 5.
4Oastea Moldovei. № 4 –5 (531 - 532). 2011. 5 martie; № 3 (554).2012. 15 februarie; № 4 (555).2012. 29 februarie; 2013. № 2.
5Enciu N. Istoria Romnilor. Epoca contemporan: man. pentru cl. a 12-a de liceu / Nicolae Enciu; Min. Educaiei al Republicii Moldova. Chiinu: Civitas, 2004. 184 p.; Vizer B. Istoria
кое прошлое генеалогия ПМР, привязанная к российской и украинской истории, и объяснение приднестровского конфликта на основе сочетания национальных и социальных мотивов1); статьи и интернет-сайты, где даются сведения о «политике памяти» приднестровских властей, связанных с музейными экспозициями и городской топонимикой в ПМР2; описания коммемора-ции событий Днестровской войны3; издания, посвящнные истории денежных знаков, использовавшихся на территории нынешней ПМР4.
Научная новизна определяется тем, что в работе впервые создана целостная характеристика образов истории приднестровского региона в современной молдавской и приднестровской историографии. Введено понятие «массовые формы исторической политики» и предложены его образующие черты. Проведн анализ научных и научно-публицистических работ, изданных в Молдове и Приднестровье в 1990-х– 2000-х гг., а также румынских исследований первой половины ХХ в., связанных с тематикой приднестровской проблемы. Описаны важнейшие черты образов истории Приднестровья и его населения в официальной культуре РМ и ПМР.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в предложении и обосновании использования термина «массовые формы исторической политики», выделении их основных функциональных качеств и соответствующих им характерных черт. Возможно использование данных схем в изучении политики памяти в отношении других локальных конфликтов в посткоммунистическом мире. Материалы исследования могут быть использованы при написании работ по истории Молдавии, исторической политики, постсоветских этнополитических конфликтов, а также учебников и курсов
contemporan a romnilor. Materiale pentru clasa a IX-a. Chiinu: tiina, 1997. 166 p.; arov I., Palade Gh., Cau I. Istorie. Epoca contemporan. Istoria romnilor. Istoria universal. Manual pentru clasa a IX-a. Chiinu: Cartdidact-Civitas, 2009. 240 p.; Dragnev D., Dragnev E. Istoria modern a romnilor. P. 1 (Mijlocul secolului al XVII-lea – 1848). Manual pentru clasa a VII-a. Chiinu: tiina, 2000. 156 p.
1Бабiлунга М.В., Бомешко Б.Г. Iсторiя рiдного краю: Пiдручник для загальноосвiтнiх навчальних закладiв. 6 – 7 кл. Тирасполь: ДОЗ «ПДIРО», 2009. 244 с.; Бабилунга, Н.В., Бо-мешко Б.Г. История родного края. Учебник для общеобразовательных учебных заведений, 8-9-е классы. Тирасполь: РИО ГИПК, 2005. 352 с.
2Благодатских И.М. М.И. Кутузов в военно-историческом наследии Приднестровья // Русин. 2012. № 4 (30). С. 39 – 48; Список памятников (бюстов), установленных на объектах ГУП ИВМК «Бендерская крепость» [Электронный ресурс] //URL: (дата обращения: 2.11.2017 г.)
319 июня в Приднестровье – День памяти и скорби. День Бендерской трагедии [Электронный ресурс] // URL: (дата обращения: 21.11.2017 г.); День Памяти объединил участников войны на Днестре и политиков [Электронный ресурс] //URL: (дата обращения: 19.09.2017 г.)
4Кривенко А.В. История Приднестровья в денежных знаках. Бендеры: Полиграфист, 2013. 128 с.
лекций на данные темы. Ознакомление с содержанием и инфраструктурой исторической памяти в Молдове и Приднестровье может быть важным для целей эффективного миротворчества с опорой на общества двух берегов.
Методологическая основа исследования. Для данной работы, в связи с тем, что е предмет относится к сфере интеллектуальной истории, приоритетными являлись методы, применяемые в этой области. В то же время был применн и набор более общих методов изучения истории. Основа методологии работы – конструктивистский подход к этнополитическим конфликтам, основанный на понимании их как результата сознательной деятельности заинтересованных акторов.
В работе использовалась концепция «мест памяти» П. Нора, исходящая из того, что в современном обществе места памяти поддерживаются с помощью разнообразных ритуалов и проявлений почтения к ним, перемена их смыслов, борьба вокруг интерпретации явлений – ключевая тема для исследований мест памяти. Понятие национального нарратива как особой формы исторического сознания стало методологической рамкой для изучения молдавской и приднестровской историографии (а также учебной литературы), е отличительных черт и характеристик, целей е применения в исторической политике.
Для выявления образов Приднестровья в историко-публицистической литературе ПМР, комплексных образов противника в публицистике, историографии и школьном образовании Молдавии и Приднестровья применялся метод исторической имагологии. В качестве аналитического инструмента, связанного с этим методом и ставшего необходимым для исследования способов управления исторической памятью в Приднестровье в е наиболее «видимых» материальных формах, стало понятие историко-культурного ландшафта.
Использовались также сравнительно-исторический метод для сопоставления представлений об одних и тех же исторических фактах в произведениях авторов разных направлений, аналитический метод, позволяющий рассмотреть разные детали явления, метод диахронического повествования, применнный для описания развития приднестровского конфликта и меняющейся за это время исторической политики сторон, а также метод экстерна-листского подхода к историографии, предполагающий исследование общественно-политической ситуации, под влиянием которой формируются исторические представления.
Положения, выносимые на защиту:
1. Внутриполитические процессы, связанные с политикой памяти и исторической политикой в де-факто государствах, к числу которых относится и Приднестровье, в работе обосновываются как явление, требующее изучения теми же методами, как и политика памяти в государствах-членах ООН, особенно недавно получивших независимость или вовлечнных в территориальные споры с соседями. Приднестровская непризнанная государственность, образовавшаяся в период распада СССР, имеет своим источником сочетание этнополитических, экономических и региональных противоречий, вызванных
серьзными различиями в развитии двух составных частей Молдавской ССР в советский период.
-
Исследование переговорного процесса вокруг урегулирования статуса Приднестровья показывает, что он прошл ряд этапов чередования активизации (1996 – 2001, 2003 – 2005, 2012 – 2013 гг.) и «заморозки» (2001 – 2003, 2006 – 2011, 2014 – 2017 гг.) переговоров между сторонами конфликта. Последовательная линия приднестровской дипломатии, проявляющаяся в президентство как И.Н. Смирнова, так и Е.В. Шевчука, состоит в минимизации уступок в вопросах статуса республики при стремлении к сотрудничеству с Молдовой по экономическим и гуманитарным вопросам.
-
Изучение молдавско-румынской историографии показывает, что интерпретации истории приднестровских земель тесно связаны с этнополитиче-ским самоопределением автора. С целью доказать правомерность претензий Молдовы (либо Румынии) на Приднестровье используются ссылки на демографическое, политическое и культурное присутствие на этой территории молдаван на протяжении многих веков, а также молдавское политическое движение в ХХ в. Молдавская АССР сторонниками существования отдельной молдавской нации рассматривается как форма государственности этой нации, а приверженцами представления о молдаванах как части румынского этноса – как в первую очередь искусственно созданное и чисто декоративное образование, враждебное румынскому народу (что не мешает претендовать на е территорию).
-
Отношение к политическому кризису вокруг Приднестровья в 1989 – 1991 гг. и войне 1992 г. в историографии также определяется этнополитиче-ской ориентацией историков. Для румынистов Приднестровье – это марионеточное государство, созданное в целях помешать «национальному возрождению» бессарабских молдаван, а война 1992 г. – агрессия России против независимости республики. Для молдовенистов эти же события – в первую очередь гражданская война внутри Молдовы, ответственность за которую несут в первую очередь прорумынские силы в Кишинве.
-
В качестве отличительных черт представления политического кризиса и войны в молдавских СМИ и популярной литературе выступают взгляд на конфликт глазами военных, в противоположность приднестровской версии, основанной на описании страданий мирных жителей, представление именно молдавских силовиков практически главными жертвами войны; отношение к противнику как к «чужакам», «кочевникам», не имеющим исторической связи с приднестровской землй, в отличие от молдаван/румын. Население Приднестровья описывается как «денационализированные» «мигранты» советского периода.
6. Ключевыми для описания истории Приднестровья в историографии
ПМР являются образы края как древних восточнославянских земель (при иг
норировании вопросов о молдаванах и их предках на этой территории), орга
нической части Российского государства, его «форпоста». Представление о
Приднестровье как пограничье, перекрстке цивилизаций позволяет как вы
годно показывать его «естественную» полиэтничность в отличие от «нацио-
13
налистической» Молдовы, так и ссылаться на особо важное геополитическое положение этих земель для России, несовместимое с пребыванием в составе Молдавского государства.
7. Движение за создание Приднестровской автономии и выход из со
става Молдавской ССР историография ПМР рассматривает как справедли
вую и по сути своей оборонительную борьбу всего населения края за ценно
сти «интернационализма» против агрессивного румынского национализма в
Кишинве. Характерно изображение причин конфликта не в этнических, а в
социально-экономических понятиях (развитое промышленное Приднестровье
против союза старой номенклатуры, националистической интеллигенции и
маргинальных слов из Молдовы, желавших с помощью этнонационализма
улучшить или сохранить свой статус).
8. В историческом ландшафте Приднестровья доминируют военные
образы, связанные с присоединением к России, освоением и защитой терри
тории республики. Главные имена военачальников в этой связи – А.В. Суво
ров, М.И. Кутузов, П.Х. Витгенштейн и А.И. Лебедь. Символическое присут
ствие не относящихся к российскому периоду истории событий наиболее за
метно в Бендерах.
Степень достоверности и апробация результатов. Достоверность результатов исследования обеспечивается репрезентативностью источниковой базы, уровнем анализа историографии и научной методологией исследования. Основные положения диссертации были представлены на трх международных и двух всероссийских научных и научно-практических конференциях. По теме исследования опубликовано 9 работ общим объмом 3,2 п.л., в том числе 3 статьи – в журналах, включнных в перечень рецензируемых научных изданий, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки РФ.
Структура работы. Работа состоит из введения, трх глав, заключения, списка использованных источников и литературы.