Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Цели и методы борьбы Англии с Францией в конце XVIII в. 32
1.1. Внешняя политика Англии накануне и в процессе формирования первой антифранцузской коалиции 32
1.2. Английская политика нейтралитета (1791-1792 гг.) 53
1.3. Политическая и военная деятельность Англии в первой антифранцузской коалиции (1793-1797 гг.) 68
Глава 2. Формирование и деятельность второй антифранцузской коалиции 93
2.1. Англия и принципы формирования коалиции 93
2.2. Роль Англии в поисках и привлечении союзников. Взаимоотношения с нейтральными странами 116
2.3. Политика и война. Участие Англии в деятельности коалиции 132
Глава 3. Процесс распада второй коалиции. Продолжение борьбы Англии с республиканской Францией 154
3.1. Англо-русское взаимодействие, возникновение противоречий, распад союза 154
3.2. Англия и «Лига вооруженного нейтралитета» 171
3.3. Борьба Англии с Францией в Египте. Заключение Амьенского мира 1802 г. 190
Заключение 204
Список источников и литературы 214
- Внешняя политика Англии накануне и в процессе формирования первой антифранцузской коалиции
- Политическая и военная деятельность Англии в первой антифранцузской коалиции (1793-1797 гг.)
- Политика и война. Участие Англии в деятельности коалиции
- Борьба Англии с Францией в Египте. Заключение Амьенского мира 1802 г.
Внешняя политика Англии накануне и в процессе формирования первой антифранцузской коалиции
Подписав в 1783 г. Парижский мир, Англия понесла не только огромные финансовые потери в результате утраты североамериканских колоний, но и оказалась в политической изоляции. Страна «не только осталась без союзников, но, напротив, оказалась перед лицом мощной коалиции своих прежних противников (Франции и Испании) с США и Голландией при недружественном нейтралитете со стороны других европейских держав»96. Давний союзник Англии – Пруссия, которая в 1781 г. присоединилась к Первому вооружённому нейтралитету, не спешила восстанавливать союзнические отношения. Прусский король Фридрих II был недоволен политикой Лондона. Свое видение принципов политики британского правительства он описал в письме своей племяннице Вильгельмине, супруге штатгальтера Нидерландов Вильгельма V: «Глупое тщеславие; нежелание знать ничего об интересах и возможностях других государств Европы; самонадеянное стремление в одиночку нести "Нептунов трезубец"; подозрительность и грубость при ведении переговоров; идеи об установлении верховенства королевской власти на руинах британской свободы»97. Раздраженный политикой Британии ещё во время Семилетней войны (1756-1763 гг.), старый король не без удовольствия принимал новости о военных неудачах английской армии в Америке. А унизительный Парижский (Версальский) мир 1783 г., по его мнению, перевел Англию в ранг второстепенных держав Европы98.
В конце 1783 г. новым премьер-министром был назначен 24-летний У. Питт Младший. Своей главной задачей новый Кабинет ставил восстановление подорванной войной экономики. Национальный долг Англии после войны составлял порядка 243 млн. ф. ст., выплата по процентам составляла около 8 млн. ежегодно, что составляло почти треть бюджета страны99. После потери американских колоний, важнейшим источником пополнения бюджета на многие десятилетия стала Индия, и первыми шагами нового премьер-министра стала реорганизация британской Ост-Индской Компании, контроль над ее финансовой и хозяйственной деятельностью, а также борьба с контрабандой.
Лондон по-прежнему оставался во внешнеполитической изоляции. У. Питт назначил на должность министра иностранных дел Ф. Осборна маркиза Кармартена, будущего герцога Лидса. Приоритетным направлением во внешней политике были страны Северной Европы и Австрия. В 1784 г. Питт писал Кармартену, что главное задачей является: «заложить фундамент таких связей, в то же время осознавая, что еще слишком рано участвовать в каких-либо ссорах континентальных держав»100. Однако, ведущие европейские дворы уже были связаны узами взаимных союзов и договоренностей (особняком стояла Пруссия, которая также находилась в изоляции). В Лондоне не оставляли попыток найти союзников на континенте и Кармартен предложил другую тактику: постараться разорвать уже имеющиеся союзы. Первой жертвой должен был стать «неестественный союз» Австрии и Франции путем политического заигрывания с австрийским императором Иосифом II101. В 1784 г. австрийский император потребовал от раздираемой внутренними проблемами Голландии открыть судоходство по р. Шельда. В этом требовании его поддержала и Англия. Расчет Лондона был прост: столкнуть Вену и Париж, который поддерживал голландскую партию «патриотов». Однако этим планам не было суждено осуществиться: Франция в критический момент выступила посредником между сторонами конфликта, что привело к заключению мира в октябре 1785 г. в Фонтенбло. Кармартену стало ясно, что спровоцировать Австрию на агрессию по отношению к Франции не удастся102. Более того, английский монарх желал восстановить отношения с Пруссией и, как курфюрст Ганновера, в 1785 г. вступил в Фюрстенбунд (Княжеский союз), конфедерацию немецких княжеств под руководством Фридриха II, направленную против имперской политики Австрии, тем самым, сделав план Кармартена невозможным103.
В сентябре 1785 г. в Берлин прибыл Ч. Корнуоллис, чтобы убедить прусский двор, что Англия предпочитает союз с ним всем остальным возможным союзам. Опытный дипломат Фридрих II сразу же отметил, что в Европе был нарушен баланс сил. Несмотря на неестественность союзов между Францией, Испанией, Россией и Австрией, разорвать его будет невозможно. Париж желает обратить все свои морские силы на борьбу с Англией, и союз с Веной обеспечивает ее безопасность на континенте104. Союз Лондона и Берлина будет лишь способствовать преодолению противоречий между Парижем и Веной, а также консолидации их с союзниками, что приведет к тому, что Европа окажется на пороге новой большой войны. Британии придется бороться с объединенным флотом Франции, Испании, Голландии и, возможно, России, а Пруссия на суше столкнется с Францией, Россией и Австрией. Возможность союза он видел при условии, если Англия сможет заручиться поддержкой России105. Однако, Фридрих II прекрасно знал о явной антипатии Екатерины II к лондонскому кабинету, и негативном отношении российской императрицы к возможному англо-прусскому союзу106, и такое условие было, вероятно, лишь формой вежливого отказа.
В ноябре 1785 г. Ч. Ленноксом, герцогом Ричмондом была подана идея о тройственном союзе с Францией и Голландией. Позже эту идею поддержал и посол в Гааге лорд Малмсбери, приведя в пример Тройственный союз Франции, Англии и Голландии в 1717 г., для противостояния Испании107. Однако этот вариант тут же был отклонен Кармартеном по причине того, что в таком случае Лондону придется вступить в войну в случае франко-австрийского конфликта, и, кроме того, Париж «будет вмешиваться в наши (т.е. английские. – А.К.) дела, когда бы того ни пожелал, даже под угрозой нападения»108.
Англия вновь оказалась в тупике. Однако уже в 1786 г. стали происходить события, которые начали ломать неблагоприятную для Лондона политическую схему Европы. Британский историк Э. Эванс выделил три ключевых фактора, способствовавших преодолению изоляции Англии:
1. Смерть Фридриха II в августе 1786 г. и приход к власти его племянника Фридриха Вильгельма II;
2. Обострение противостояния между партией «патриотов» и сторонниками штатгальтера («оранжистами») в Нидерландах, вызванное политическим кризисом внутри страны;
3. Финансовый кризис во Франции, который к 1787 г. привел к снижению внешнеполитической активности Парижа109.
Партия «патриотов» в Голландии, основу которой составляла мелкая буржуазия, интеллигенция, оппозиционно настроенное дворянство, а также католические священники110, ставила своей задачей добиваться ликвидации пережитков феодализма, предоставления свободы печати, ограничение власти штатгальтера и создание отрядов милиции111. Им противостояли сторонники штатгальтера Вильгельма V, опиравшиеся преимущественно на крупную аристократию и финансовую элиту страны. Конфронтация этих политических сил привела к тому, что в 1784 г. в Утрехте произошло восстание «патриотов», и страна была фактически разделена на две части. В 1785 г. Генеральные Штаты, состоящие из «патриотов», ориентировались во внешней политике на Париж, в то время, как оранжисты склонялись к сближению с Англией, с которой штатгальтер Вильгельм V, несмотря на недавнюю войну, был связан династическим союзом (Вильгельм V и Георг III были двоюродными братьями). Английский посол в Гааге Малмсбери с тревогой писал о росте числа сторонников «патриотов», и их намерении заключить союз с Францией112. Кроме усиления политического влияния Парижа, ситуация усложнялась тем, что большая часть голландских заморских колоний контролировалась «патриотами», и, вследствие этого, они (колонии) могли перейти под влияние Франции, где уже была восстановлена Ост-Индская компания, получившая монополию на торговлю со всеми странами за мысом Доброй Надежды113.
В апреле 1786 г. во Францию был отправлен У. Иден, барон Окленд, с целью заключить англо-французское торговое соглашение. Подписанный в сентябре 1786 г. договор предусматривал свободную торговлю (за исключением ряда товаров), свободу навигации в Ост-Индии, снижение Англией торговых пошлин на ввозимые из Франции товары и пр. Британский парламент был крайне недоволен фактом уступок, однако, британские товары, особенно текстильная продукция, были более конкурентоспособны на французском рынке, чем французские в Англии114. Некоторые исследователи пришли к выводу, что соглашение Идена, среди прочего, усугубило экономический кризис во Франции и еще больше подтолкнуло страну к революции115.
Политическая и военная деятельность Англии в первой антифранцузской коалиции (1793-1797 гг.)
О решении Конвента в Англии узнали 5 февраля. Через неделю, 12 февраля, в парламенте была зачитана речь Георга III, в которой монарх призвал поддержать справедливую войну с «системой, которая наносит удар по безопасности и миру во всех независимых странах»262. Сразу же после королевской речи слово взял Питт. Его долгая речь свелась к обвинениям Франции и к поддержке позиции Георга III. Лейтмотивом выступления был тезис, что для Англии «нет другой альтернативы, кроме как воевать или отступить от наших принципов… война… предпочтительнее мира; потому что мир, купленный на таких условиях, должен быть неопределенным, ненадежным и подверженным постоянным колебаниям, прерываемым повторением новых оскорблений. Война была предпочтительнее такого мира, потому что была бы более коротким и верным путем к… прочному миру»263.
Радикальные политики по-прежнему выступали против военных действий. Фокс опасался, что «эта война станет войной за восстановление монархии во Франции и, скорее, поддержкой дела королей, чем дела народа»264. Р. Шеридан настаивал, что война с Францией – война против свободы на стороне старых монархий. «Я предпочел бы видеть Англию борющейся с Францией в одиночку. Я боюсь противника меньше, чем наших союзников»265. Резолюция Фокса против войны была отклонена 18 февраля 270 голосами против 44. Это событие ознаменовало крах оппозиции. Более 20 вигских депутатов поддержали правительство266. Начало войны принесло Питту первую победу на политической арене внутри своей страны, символизирующую консолидацию антифранцузских сил в британском парламенте.
В чем же заключался английский план войны? Какие цели преследовал Лондон на её первом этапе? Дж.Х. Роуз отмечал, что Питт видел своей главной задачей обеспечение безопасности британских интересов и защиту от французов Нидерландов, куда уже в конце февраля был отправлен гвардейский корпус под руководством герцога Йоркского267. Однако обеспечение безопасности также имеет свою цену. Родственник и близкий друг Питта, видный политик У. Уилберфорс писал, что премьер-министр был уверен: «война будет короткой, и закончится за одну или две кампании»268. Поэтому Англии требовалось как можно быстрее обеспечить себе достойную компенсацию за участие в восстановлении порядка в Европе. Уже через 3 дня после объявления войны были отправлены инструкции командующему британскими силами на Барбадосе генерал-майору К. Куйлеру с приказом захватить о. Тобаго, а также оккупировать французские колонии на о-вах Мартинике, Гваделупе, Санта-Люсии и Мари-Галант269. Предполагалось, что французские плантаторы не окажут сопротивления, кроме как на Тобаго, где располагался французский гарнизон. Но Тобаго был для англичан лакомым куском в экономическом отношении. Так, еще в 1792 г., когда Франция предлагала Лондону остров в обмен на кредит, Д. Петри писал Гренвиллу, что на Тобаго ожидается производство 5 тыс. бочек сахара и 2 тыс. тюков хлопка270.
Подобное наблюдалось и в Ост-Индии. Еще до объявления войны руководство Английской Ост-Индской компании рассматривало возможность захвата Мартиники и о. Бурбон (совр. Реюньон) для «лучшей защиты Капской колонии», которая принадлежала Голландии271. Когда же новость о войне достигла Индии летом 1793 г., Корнуоллис отдал приказ «завладеть Чандернагором и несколькими французскими факториями в этой стране (Индии. – А.К.) и захватывать суда, которые несли французский флаг… Правительство Мадраса немедленно приступило к необходимой подготовке к осаде Пондичерри»272. Нетрудно убедиться в том, что военная экспансия Англии в колониях мало отвечала провозглашенным целям обеспечения безопасности Европы.
Бороться с Францией на континенте в одиночку Англия, конечно же, не могла. В своей речи 12 февраля Питт высказывал надежду на «сердечное сотрудничество с державами… заинтересованными в предотвращении распространения беспорядка и анархии и обеспечения безопасности и спокойствия Европы»273. Но сложившийся союз на континенте, по мнению многих исследователей, был весьма слабым объединением. Как справедливо отмечал американский исследователь Ф.Дж.К. Херншоу: «Коалиция, могущественная по внешности, оказалась бессильной на деле»274. Участие России и Швеции ограничивалось лишь громкими заявлениями и поддержкой эмигрантов-роялистов при своих дворах. Венский двор рассчитывал обменять Нидерланды на Баварию. Мысли прусского двора были заняты обеспечением достойной компенсации: части Польши. Еще в октябре 1791 г. Малмсбери писал Портленду, что союзные дворы «движимы различными интересами… между ними нет ни согласия, ни единства действий»275. В ноябре 1792 г. посол в Берлине М. Иден отмечал нежелание прусского двора вести войну276. Задачей Лондона было не столько умножить количество участников коалиции, сколько разрешить противоречия между союзниками и консолидировать их на борьбу с Францией. После получения новостей об объявления войны, Гренвилл, вопреки общественному мнению, был вынужден сообщить, что Англия «протестует против раздела Польши, но не будет противостоять ему силой». Однако за это согласие державы должны были продолжить войну с Францией, и требовать от нее отказа от всех ее завоеваний и от «любой политики вмешательства в дела других государств»277. На наш взгляд, это был большой просчет английского кабинета: получив согласие на уже доступные территориальные приобретения, и Россия и Пруссия потеряли значительную часть мотивации для ведения войны с Францией. Захват французских колоний должен был стать весомым экономическим подспорьем Лондону, обеспечив поддержку и финансовую заинтересованность участников коалиции на начальном этапе войны. Англия никогда не будет столь щедра на субсидии, как в первый год войны с Францией. По словам отечественного исследователя Ф.Е. Огородникова, «участие Англии было более деятельно, чем других союзников… Англия делала серьезные усиления, чтобы поддержать энергию союзников дипломатическими переговорами и материальной помощью»278.
В феврале активизировалась деятельность британских дипломатов. В парламентской речи 11 марта Питт заявил об необходимости «найма» (hire) иностранных войск. «До сих пор мы нанимали только Ганноверские войска; но в этом случае мы должны иметь возможность использовать значительное количество других иностранных войск, чтобы со всех сторон давить на общего врага»279. Питт сформулировал стратегию кабинета: субсидии взамен на кровь союзных солдат. В начале марта Гренвилл обсуждал с С.Р. Воронцовым проект совместной борьбы с врагом, и возможность участия русских сухопутных войск на театре военных действий. Посол отклонил такую возможность, мотивировав отказ тем, что Россия находится в постоянной опасности со стороны Порты и Швеции и занята делами в Польше, передав прерогативу переговоров на эту тему с русским двором Уитворту280. 14 (25) марта 1793 г. был подписан проект предварительных условий коммерческой конвенции. Вместе с ним ратифицировали проект совместных действий против «французских мятежников», предусматривающий торговую изоляцию Франции. Оба государя брали на себя обязательства «взаимно закрыть все свои порты для французских судов, не разрешать ни в каком случае вывоз из сих портов во Францию никаких ни военных, ни морских запасов, ни хлеба, ни зерна, ни солонины, ни других съестных припасов»281. Оценивая эти договоренности, можно признать, что они были выгодны обеим странам. Англия смогла добиться заключения торгового договора и отказа России от вооруженного нейтралитет. В свою очередь, Россия зафиксировала участие Лондона в войне при собственном отказе от активных действий против Франции.
Политика и война. Участие Англии в деятельности коалиции
Кампания 1799 г. началась для союзников весьма успешно. В марте австрийская армия смогла одержать несколько побед на территории Германии. По просьбе германского императора Франца II командующим русско-австрийской армией в Италии был назначен генерал-фельдмаршал А.В. Суворов, который, по словам Ф.В. Ростопчина: «войну намерен вести наступательную и никак частями нигде не сражаться»533.
Кроме того, в Петербурге шли переговоры о создании еще одной русской армии за счет английских субсидий для действий на территории Европы. В Лондоне задумались о том, где лучше её будет использовать. Томас Гренвилл в апреле 1799 г. рекомендовал своему брату отправить русскую армию на средний Рейн. Аргументировал он это тем, что «военное сотрудничество (России и Австрии. - А.К.)… скорее всего, создаст подозрительность и недоверие, чем достигнет целей, которые вы хотите добиться с их помощью»534. Другую причину он видел в том, что российская армия могла подтолкнуть Пруссию к войне на стороне коалиции535. Однако министр иностранных дел видел ситуацию с другой стороны: он считал, что только извечное соперничество Берлина с Веной могут подтолкнуть Пруссию вступить в коалицию. У. Гренвилл писал брату в Берлин в середине апреля: «Австрийские успехи, если они продолжатся немного дольше, начнут побуждать пруссаков к тому, чтобы получить свою долю плодов победы; но хотя это и не будет очень великодушным мотивом действий, я должен буду сдержано принять [решение начать] войну, и оставить их мотивы для них самих»536.
В этом письме чувствуется некая обреченность во взглядах политика. Британский министр, рассчитывавший создать коалицию без изъянов прошлого неудачного союза, начал приходить к пониманию того, что даже великая угроза со стороны Франции не способна побудить германские державы к совместным действиям. Кроме того, он сообщал Томасу, что получил информацию о том, что «чуть более двух недель назад французы купили нейтралитет Пруссии по цене два миллиона в месяц»537.
Наиболее удобным местом, чтобы использовать собранный в России корпус под начальством генерала А.М. Римского-Корсакова была Швейцария. Многие исследователи отмечают, что Швейцария была стратегически важной территорией для последующего наступления во Францию538. Уже 30 марта, после первых побед австрийского оружия, эрцгерцог Карл издал декларацию к жителям Швейцарии, в которой сообщил, что «вступает на территорию Швейцарии не для того, чтобы воевать против швейцарцев… а для того, чтобы преследовать общего врага... Его императорское величество не имеет иных целей, кроме как внести свой вклад, насколько в его власти, чтобы Швейцария могла без опасений пользоваться своей независимостью, целостностью, своими привилегиями, своими правами и своими владениями»539. Однако пребывание австрийской армии в Швейцарии вызывало беспокойство в Лондоне. У. Уикхэм, направленный Лондоном в Швейцарию, сообщал, что австрийцы не способствуют закрытию революционных клубов в некоторых кантонах, что приводит к распространению профранцузских настроений, а также «сомнений и подозрений в отношении союзников»540. Следствием этого стала вторая прокламация эрцгерцога, в которой заявлялось: «каждый город, община или отдельный человек, которые окажут помощь врагу или будут сражаться против императорских войск, будут исключены из этих дружественных заверений и будут считаться врагами»541. Уикхэм приходит к мнению, что это было сделано специально, чтобы у «австрийцев был лучший предлог для захвата страны»542.
В Лондоне понимали пагубность австрийских амбиций, но ничего не могли с ними поделать. Англия не выплачивала Вене субсидий, и не могла влиять на её политику. В связи с этим, Уикхэм полагал, что присутствие русской армии в Швейцарии может расстроить планы эрцгерцога по поводу завладения Швейцарией. Также он предлагал убедить российского императора предписать его послу в Швейцарии «действовать совместно с господином Уикхэмом к восстановлению прежней Конституции в Швейцарии, чему Венский двор, судя по его поступкам в той земле, кажется желает помешать, невзирая на самые сильные уверения в обратном»543. Безусловно, это был вынужденный шаг: в Лондоне не могли наивно полагать, что совместные русско-австрийские действия могут быть успешными. Особенно после конфронтации петербургского и венского дворов по поводу судьбы освобожденных Суворовым итальянских земель.
Суворов, который, по словам гр. П.В. Завадовского, «доконал уже Итальянскую армию, разве что из-внутри Франции придет что-либо на убой», активно занимался «спасением царей»544. В Вене не разделяли энтузиазма русского генералиссимуса (получил этот чин в 1799 г.), и, по словам А.А. Егорова, выступали за «выборочное» восстановление тронов и «приобретение» нужных им территорий и земель545. Так, например, Австрия не позволила сардинскому королю Карлу Эммануилу IV вернуться в принадлежавший ему
Пьемонт, который был освобождён российскими войсками546. В Вене хотели видеть в Пьемонте буферным государством между Францией и Австрийскими владениями в Италии. Карл Эммануил IV, пользовавшийся покровительством российского монарха, рассматривали как весьма ненадежного союзника547. У. Гренвилл официально заявил, что поддерживает российскую позицию по вопросу восстановления власти сардинского короля в Пьемонте, а также, что «требования Лондонского двора соответствуют почти во всех частях планам Его Императорского Величества…»548. Британский министр был сторонником ограничения влияния венского двора, опасаясь, что император ставит перед собой цели восстановить старые и присоединить новые территории к империи за счет Лондона549. Питт, в свою очередь, предлагал провести переговоры в Петербурге, чтобы союзники прийти к согласию по возникшему Пьемонтскому вопросу. Он был не против удовлетворить любые территориальные желания Вены в Италии, только в том случае, если венский двор откажется от каких-либо претензий на свои владения в Бельгии, а также гарантирует Павлу I, что предоставит Карлу Эммануилу IV достойную компенсацию взамен Пьемонта550.
Для того чтобы развить успех армии Суворова, и снизить накал русско-австрийских противоречий в Италии, в Лондоне предложили Павлу I перевести этот корпус Суворова в Швейцарию, которая должна была стать плацдармом для наступления во Францию. Планировалось объединение корпусов Римского-Корсакова с армией Суворова и австрийским корпусом эрцгерцога Карла. Однако английский офицер Генри Малгрейв еще в середине августа предупреждал У. Гренвиила, что «австрийцы могут отказаться от сотрудничества в той мере, которая либо обязывает их оставаться в Швейцарии, или отказаться от всех плодов своей деятельности в этой стране (Швейцарии. – А.К.). Единственной мерой противодействия эгоистическим намерениям Австрии будет полный вывод российских войск из Италии, и использование их в содействии армии герцога Йоркского…»551. Этот план, конечно же, поддержали в Вене, где, заполучив российскими силами Италию, уже не нуждались в её присутствии на этой территории. Лондону же требовалось продолжение наступления на территорию Франции.
С этой целью в Лондоне было принято решение об экспедиции в Голландию. Обладание военно-морским флотом, который, хотя и уступал числом английскому, делало Батавскую республику важной союзницей Франции и опасной угрозой для Англии. Еще в феврале 1799 г. от британских агентов приходили донесения, что голландский генерал Х.-В. Дандельс готовит к погрузке на корабли армейский корпус числом в 8 тыс. чел. с артиллерией. Но место назначения корпуса оставалось неизвестным, и в Лондоне опасались, что, вероятнее всего, «Ирландия является истинным объектом нападения»552.
Борьба Англии с Францией в Египте. Заключение Амьенского мира 1802 г.
Первые шаги Наполеона Бонапарта на международной арене не заставили себя долго ждать. Он разослал всем дворам – участникам второй коалиции – предложение начать мирные переговоры. Вопреки принятым в Англии правилам, Бонапарт отослал мирное предложение не кабинету, который должен был решать вопросы войны и мира, а напрямую Георгу III. 25 декабря 1799 г. Наполеон писал английскому монарху: «Война, которая вот уже 8 лет опустошает четыре части света, должна ли она быть вечной?»800. Безусловно, это предложение Первого консула была направлено, прежде всего, самим французам. Британский историк Д. Грэйнджер, характеризуя предложение мира, писал, что «Наполеон находился на посту консула около месяца, и его положение еще было шатким»801. Наполеону требовалось показать французам, измученным беспрерывной войной, что мир зависит не от Парижа, а от воли коалиционных дворов, а также, что он борется за достижение мира в Европе. В случае отказа союзных дворов от мира, продолжение войны было бы неизбежным, и, в этом случае, по словам министра полиции Ж. Фуше, «он (Наполеон. – А.К.) должен [был] иметь все что пожелает: золото, сталь и людей»802. Для того, чтобы подтвердить свои благие намерения, Бонапарт освободил нескольких британских пленников (позже он повторит этот жест по отношению к Павлу I), а также пытался убедить английский кабинет в своих намерениях по неофициальным каналам: через банкира Ж.-Ф. Перрего, имевшего весьма тесные деловые связи с У. Иденом лордом Оклендом803. Кроме того, он понимал, что его предложение могло усилить противоречия между участниками коалиции, особенно между Россией и Англией. Условием мирных переговоров он ставил сохранение всех завоеваний, совершенных Францией.
В Лондоне к предложению первого консула отнеслись весьма скептически. В личной переписке видные политические деятели заверяли, что уверены в том, что мир между Англией и Францией возможен лишь при условии восстановления на французском престоле династии Бурбонов804. Так, например, Питт писал Дандасу 31 декабря 1799 г., что тяжелое положение Франции не может быть гарантией прочного мира, и что следует «дать понять французскому народу, что кратчайшей дорогой к миру было бы восстановление королевской власти и что это увеличило бы шансы получить этот более всего желательный результат войны»805. В ответном письме военный министр выразил убежденность в искренности Первого консула. 4 января 1800 г. в Париж за подписью Гренвилла был отправлен официальный ответ Лондона. Восстановление династии Бурбонов «на прародительском престоле» было объявлено единственным условием возможности установления прочного мира806. Условие сохранения Францией захваченных ранее территорий, разумеется, было неприемлемо для Англии, и предложение мира лишь пробуждало желание продолжать войну. Еще в начале 1800 г. в Лондоне ожидали известий от капитана Х. Попхэма, который должен был провести переговоры с Павлом I об участии России в кампании 1800 г. Британский историк Дж.Х. Роуз отмечал, что, прояви Лондон хоть малейшую заинтересованность в переговорах с Парижем, то из коалиции моментально бы вышла Австрия, а отказ от них был знаком верности союзническим отношениям с австрийским императором807.
Однако Наполеон предпринял еще одну попытку добиться начала переговоров с Англией. 14 января 1800 г. в Лондон вновь было отправлено письмо с предложением мира на тех же условиях, что и ранее. В этот раз ответ Лондона был резче, но смысл его не поменялся – Лондон отказывался от продолжения переписки о вопросе мира, тем самым, настаивая на продолжении войны808. Официальную позицию британского кабинета выразил премьер У. Питт в своей речи в Палате общин. Он заявил: «Почему я снова отрицаю мир? Потому что он ненадежен и опасен, потому что он не может быть заключен»809. Питт был невысокого мнения о Наполеоне, в котором видел лишь успешного кондотьера и выскочку революции, а не реорганизатора французского общества, и отказывался вести с ним какие-либо переговоры810. Его бескомпромиссное заявление о необходимости восстановления французской монархии, как залога успешного и крепкого мира, вызывало ехидные комментарии у представителей парламентской оппозиции. Так, например, Тиерней, отмечая невозможность данного условия, заявлял: «Что бы вы сказали, если бы генерал Бонапарт, одержав победу, заявил, что он не будет вести переговоры ни с кем другим, кроме Стюартов?»811. Любая попытка мирных переговоров была окончательно отклонена британской стороной. В Лондоне ждали реакции своих союзников.
Российский двор в тот момент еще занимал выжидательную позицию. Позиция венского двора вызывала большие опасения в Лондоне. 8 февраля 1800 г. Гренвилл писал послу в Вене графу Минто, что опасается, что «Бонапарт фактически предложил Вене через испанское посольство отдать Австрии всю Италию, кроме Генуи, и произвести равный раздел Швейцарии. Если это правда… то приманка будет слишком заманчивой, чтобы отказаться от нее, и все наши переговоры (между Англией и Францией. – А.К.) закончатся лишь только тем, что мы дадим Австрии возможность заключить лучший сепаратный мир, чем она могла бы получить в противном случае»812. Английский кабинет решил связать своего союзника субсидиарным договором. Английское правительство приняло решение о выплате Венскому двору 1,6 млн. ф. ст. в 1800 г. и ратифицировать субсидиарный договор 1797 г.813 13 февраля 1800 г. Гренвилл писал Минто, что «Мы (английское правительство. – А.К.) теперь откроем новый счет нашим австрийским друзьям, и должны надеяться на лучшее»814. В ответ граф Минто с прискорбием сообщал, что австрийский канцлер Тугут действительно ведет секретные переговоры с Францией, однако уверял свое правительство, что мир невыгоден Вене, поскольку: «Австрия не сможет получить таких хороших условий мира от Франции, каких она может добиться войной»815. Кроме того, посол сообщал, что речь Питта в парламенте «произвела самую большую сенсацию в Вене среди всех классов… и австрийцы более заинтересованы в осуществлении английских условий» мирных переговоров816. Австрия, вдохновленная ответом Лондона, также отклонила предложение о мире, и не собиралась воздерживаться от собственных завоеваний в Италии.
Наполеон получил то, чего хотел – общественное мнение Франции поддержало его в желании продолжить войну с Англией и ее союзниками. В марте 1800 г. он написал своему брату Люсьену: «Не будем надеяться на мир, пока Питт будет оставаться министром. Этот человек не откажется ни от одного атома владычицы морей, если он не будет принужден к этому войной, и пока я буду в состоянии владеть шпагой, я ни за что не признаю этого несправедливого господства наших соперников... Нам нужны новые победы на континенте... Только господствуя над всем побережьем Европы мы сможем принудить Питта к почетному миру... Если мы теряем моря, то нет ни одного порта, ни одного устья реки, которые были бы недоступны нашему завоеванию»817.
После выхода России из коалиции весной 1800 г., Вена осталась единственным союзником Лондона, но без помощи российских войск не могла оказать достойное сопротивление французам. Еще в декабре 1799 г., после того, как Павел I разорвал союз с Австрией, канцлер Тугут просил Лондон предоставить корпус немецких наемников численностью 30 тыс. чел.818 Лондону требовалось срочно организовать военную поддержку австрийской армии. Этим вопросом пришлось заниматься шефу британской разведки У. Уикхэму. С этой целью ему было выделено около 1 млн. ф. ст. и он активно принялся за организацию корпуса в помощь австрийскому императору819. 16 марта 1800 г. был заключен договор с курфюрстом Баварии, по которому тот должен был предоставить 12-тыс. войско. 20 апреля было заключено соглашение о предоставлении субсидий с герцогом Вюртембергским, а 30 апреля – с курфюрстом Майнца820.