Образ царской власти Ахеменидов у Ксенофонта Сапогов Александр Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Историк в контексте культуры, политики и истории 25

1. Ксенофонт и его эпоха 25

2. Геродот и Кир Великий 43

ГЛАВА II. Внук и сын, полководец и царь: образ кира великого в «киропедии» ксенофонта 70

1. Путь царевича: от Мидии до Вавилона 70

2. Новая столица, новое государство: Кир после захвата Вавилона 88

ГЛАВА III. Реальное воплощение образа: царская власть ахеменидов в ксенофонтовом корпусе 112

1. Идеальный философ и реальный правитель: сократические и малые сочинения 112

2. Персидский царь и держава Ахеменидов: «Анабасис» и «Греческая история» 126

Заключение 157

Список сокращений 162

Список использованных источников и литературы 163

• Геродот и Кир Великий
• Новая столица, новое государство: Кир после захвата Вавилона
• Идеальный философ и реальный правитель: сократические и малые сочинения
• Персидский царь и держава Ахеменидов: «Анабасис» и «Греческая история»

Введение к работе

Актуальность темы исследования.

Проблемы взаимодействия Востока и Запада в различных сферах жизни всегда волновали умы историков. Одной из ярких эпох в истории такого взаимодействия было время сосуществования державы Ахеменидов, основателем которой стал Кир Великий, и древнегреческой полисной цивилизации. Покорение Киром греческих полисов Малой Азии в 540-е гг. до н. э. положило начало тесному взаимодействию эллинов с Персидской державой, продолжавшемуся почти двести лет до покорения царства персов Александром Великим.

Проблемы контактов и взаимного восприятия цивилизаций являются актуальными не только в исследовании древних обществ, но и в изучении процессов, происходящих в современном мире. Решение этих проблем дает возможность понять механизмы взаимодействия народов и культур на разных уровнях. Греческая нарративная традиция часто становится главным (а иногда и единственным) источником, освещающим греко-персидские отношения и историю державы Ахеменидов. Перед исследователями взаимоотношений эллинов и персов встает множество вопросов, в том числе и проблемы отражения тех или иных персидских реалий в греческих текстах, к которым относится вопрос о представлениях эллинов о персидском царе и его власти. Важно, что в эпоху кризиса в греческом обществе IV в. до н. э. поиск выхода из сложившейся ситуации привел к созданию образов идеального государства и идеального правителя. Иными словами, эта тематика была животрепещущей для Эллады эпохи поздней классики.

Современник этого кризиса Ксенофонт Афинский оставил после себя ряд сочинений, в которых освещаются разные стороны греко-персидских отношений и повествуется о державе персов. То, что историк писал о царской власти Ахеменидов и державе персов, во многом определялось его реакцией на кризис, охвативший греческие полисы. Поэтому изучение этой части интеллектуального наследия позднеклассической Эллады, несомненно, является актуальным.

Цель работы – изучить, как царская власть Ахеменидов представлена в корпусе сочинений Ксенофонта.

Для этого необходимо решить следующие задачи:

1. Изучить представления Ксенофонта об институте царской власти в
Ахеменидской державе.

2. Исследовать корпус сочинений Ксенофонта для выявления того, каким
образом автор изображает личность персидского царя.

1. Рассмотреть изображение историком взаимоотношений царя с другими субъектами: знатью, его народом, с завоеванными народами, божествами и т. д.

2. Определить отношение Ксенофонта к личности персидского царя и его власти.

Предметом исследования является образ царской власти у персов, сформировавшийся в корпусе сочинений Ксенофонта. Объектом исследования выступают представления о державе Ахеменидов в греческом мире эпохи поздней классики.

Хронологические рамки исследования охватывают период с середины VI в. до н. э. до середины IV в. до н. э. Нижняя граница обусловлена тем, что именно в середине VI в. до н. э. Кир, являющийся главным героем «Киропедии» Ксенофонта, стал царем персов и осуществил свои завоевания. Верхняя граница определяется временем смерти Ксенофонта, автора, который находится в центре внимания исследования.

Обзор источников.

Сочинения Ксенофонта являются одним из важнейших источников по истории греческого мира и Ахеменидской державы конца V – первой половины IV вв. до н. э.

В «Киропедии» историк изображает монархию на примере державы, созданной Киром Великим. В сочинении повествуется о жизни и деяниях Кира, рассказывается о созданной им державе. Сам автор знал несколько версий предания о жизни великого правителя. В VIII главе VIII книги Ксенофонт характеризует современных ему персов, в том числе и царский двор, сопоставляя его с тем, каким он был во времена Кира Великого.

Можно предположить, что Ксенофонт сохранил какие-то отрывки устных иранских (а, возможно, и собственно греческих) преданий о Кире, которые не дошли до нас и которые мы, во всяком случае пока, не можем выделить в тексте «Киропедии», поскольку не имеем сходных свидетельств в остальной нарративной традиции. В древнем мире сложилась «легенда о Кире Великом». Сам этот термин (legend of / about Cyrus the Great, Kyros-Sage, la lgende de Cyrus) более поздний, он появился в европейской историографии во второй половине XIX в.¹ Отрывки разных версий легенды встречаются у логографов, Динона, Исократа, Диодора Сицилийского, Помпея Трога, Полиена, Николая Дамасского и других авторов, в том числе и в некоторых византийских лексиконах. В историографии под «легендой о Кире» подразумеваются предания о жизни Кира Великого от его рождения до восшествия на престол. Вместе с тем, в нарративной традиции мы встречаем предания и об отрезке

См.: Bauer A. Die Kyros-Sage und Verwandtes. Wien, 1882.

жизни Кира после того, как он стал царем, вплоть до его смерти. В связи с этим более уместным кажется называть «легендой о Кире Великом» всю совокупность преданий о жизни персидского царя, повествующих как об отдельных эпизодах его жизни, так и о всей его жизни от рождения до смерти. Именно в этом смысле понятие «легенды о Кире» употребляется в настоящей работе.

В «Анабасисе» книги I–III представляют особый интерес для изучения восприятия царской власти, поскольку в них Ксенофонт рассказывает о Кире Младшем и об Артаксерксе II. Историк противопоставляет Кира царю и в одном из мест сравнивает царевича с Киром Великим. В кратком описании биографии Кира Младшего есть черты, схожие с преданием о Кире Великом, приводимым в «Истории» Геродота. Именно личность Кира Младшего, которую Ксенофонт идеализирует в своих сочинениях, оказала влияние на его восприятие царской власти персов, поскольку реалии, имеющие отношение к царской власти, автор «Анабасиса» мог наблюдать непосредственно при дворе царевича.

В «Греческой истории» () описываются события 411–362 гг. до
н. э. Это сочинение является, по сути, продолжением труда Фукидида, который
закончил свое изложение событиями 411 г. до н. э. Поскольку важное место в
труде занимает повествование о событиях, связанных с межгосударственными
отношениями, «Греческая история» содержит информацию о восприятии
Ксенофонтом персидского царя как дипломата, действующего на

международной арене. Кроме того, в этом сочинении есть упоминания об отношении эллинских послов к персидскому царю, а также немало конкретных реалий из жизни персов и персидского двора².

«Сократические сочинения», являющиеся, наряду с сочинениями Платона, ценным источником для понимания жизни и философского учения Сократа, представляют интерес для изучения проблем государственного устройства и власти, поскольку в них обсуждаются темы, связанные с властью, в том числе и царской, а также вопросы подчинения людей власти в целом или власти конкретной личности. В эту группу сочинений входят «Воспоминания о Сократе» («Меморабилии»), «Апология Сократа», диалоги «Домострой» и «Пир».

В «Лакедемонской политии» ( ) Ксенофонт повествует о государственном устройстве Спарты, а в его трактате «Гиерон» на примере тирана Сиракуз показаны различные аспекты тиранической власти. В трактате «Агесилай» историк противопоставляет царю Спарты персидского монарха. Анализ этого сочинения позволяет уточнить ряд черт образа царской

² О том, как Ксенофонт описывает, например, особенности одежды персидской знати, см., напр.: Кащеев В. И. Винкельман о Ксенофонте // Античный мир и мы. Саратов, 2002. Вып. 8. С. 184.

власти Ахеменидов, как он представлен в Ксенофонтовом корпусе. В этот корпус входят также трактаты: «О псовой охоте», «О начальнике конницы», «О верховой езде», «О доходах». Ранее историку ошибочно приписывали «Афинскую политию» неизвестного автора, как и несколько писем³.

Иными словами, данные о царской власти Ахеменидов содержатся в наиболее объемных трудах нашего автора, а также представлены в части «малых» его сочинений. Таким образом, царская власть персидского монарха занимает значительное место в творчестве Ксенофонта.

Наряду с трудами историков-предшественников, Ксенофонту были
известны и сочинения логографов. Ритор и историк Дионисий Галикарнасский
(I в. н. э.) делит логографов на две группы: старшую и младшую.
Хронологически старшую группу можно отнести ко времени от рубежа VI–
V вв. до н. э., где выделяется фигура Гекатея Милетского, а младшую – с
середины V в. до н. э., где столь же видное положение занимает Гелланик
Лесбосский⁴. Труды логографов представляли собой произведения

мифологического, исторического или географического содержания. Важное место среди них могли занимать и генеалогии героев⁵.

Геродот, pater historiae, как назвал его Цицерон (De leg., I.5), родился в Галикарнассе около 484 г. до н. э. Он происходил из знатной семьи. В процессе политической борьбы в родном городе будущий историк встал на сторону противников тирана Лигдамида; после неудавшегося переворота вынужден был покинуть Галикарнасс и переселиться на остров Самос. С этого времени в его жизни наступает эпоха странствий. Историк побывал в Египте, Вавилонии, разных районах Малой Азии, в Северном Причерноморье и различных полисах Балканской Греции. Приблизительно в 447 г. до н. э. он прибыл в Афины, где сблизился с кругом Перикла, видного политического деятеля из рода Алкмеонидов. Около 445 г. до н. э. он читал перед афинскими гражданами отрывки «Истории», за что был удостоен награды⁶. В 444 до н. э. Геродот принял участие в основании колонии Фурии в Южной Италии на месте Сибариса. Приняв гражданство Фурий, историк, по-видимому, прожил здесь до конца жизни, продолжая писать свой труд⁷.

³ См.: Грабарь-Пассек М. Е. Ксенофонт // История греческой литературы / под ред. С. И.
Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. М., 1955. Т. 2. С. 105.

⁴ См.: Соболевский С. И. Начало греческой прозы // Там же. С. 13; Фролов Э. Д. Факел
Прометея: очерки античной общественной мысли. Л., 1991. С. 97.

⁵ Подробнее см.: Lendle O. Einfhrung in die griechische Geschichtsschreibung: von Herataios bis
Zosimos. Darmstadt, 1992. S. 10–35.

⁶ См.: Суриков И. Е. Первосвященник Клио (о Геродоте и его труде) // Его же. Очерки об
историописании в классической Греции. М., 2011. С. 139.

⁷ Лурье С. Я. Геродот. М., Л., 1947. С. 24–25.

«История» Геродота является первым полностью дошедшим до нас историческим трудом античности. В эпоху эллинизма она была разделена на девять книг, хотя сам Геродот, очевидно, придерживался другого деления – на логосы – по описываемым им странам и событиям. В первых книгах (до середины IV книги) историк повествует о различных варварских народах и странах, в которых ему удалось побывать. Долее следует изложение событий греко-персидских войн. В I книге рассказывается, в том числе, и о восхождении к власти и жизни Кира Великого, об образовании империи Ахеменидов.

Центральной идеей труда Геродота является мысль о противостоянии эллинов и народов Азии. По отношению к персам нет какой-либо этнической предосудительности до тех пор, пока во второй половине IV книги она не появляется как осуждение врагов, противопоставление эллинской свободы и персидского рабства. О Кире Великом историк передает предание, одну из четырех известных ему версий, рассказывает о жизни и завоеваниях царя.

Врач Ктесий из Книда был современником Ксенофонта. Попав в плен к персам, он стал придворным врачом Артаксеркса II и пробыл в плену семнадцать лет. Ктесий находился при царе в сражении при Кунаксе, лечил Артаксеркса от полученной в этой битве раны. Царь отправил Ктесия в 398 г. до н. э. в Спарту по дипломатическим делам, и тот не вернулся к царю, оставшись в Элладе. Он жил на полуострове Книд, потом переселился в Спарту. Точная дата смерти Ктесия неизвестна. Его труды дошли до нас только в пересказах других авторов. Сохранилось большое число ссылок на сочинения Ктесия у античных авторов, а также изложение «Истории Персии» и «Описания Индии» у константинопольского патриарха Фотия (IX в.). В своих сочинениях Ктесий нечасто передает точные исторические данные, как источник по политической истории сочинения Ктесия трудно использовать. Однако его «История Персии» содержит иную, чем у Геродота и Ксенофонта, традицию истории державы Ахеменидов, поэтому эти данные можно использовать как источник для изучения образа царской власти у персов.

Клавдий Элиан (ок. 170 – ок. 270 гг. н. э.), происходивший из Пренесты, был римлянином. Он в совершенстве владел греческим языком и все свои сочинения, дошедшие до нашего времени, написал по-гречески. До нас дошли сочинения «О животных» в 17 книгах и «Пестрые рассказы» в 14 книгах, также ему приписывается небольшое произведение «Деревенские письма»⁸. В «Пестрых рассказах» Элиан передает ряд историй о персидских царях, в том числе и об Артаксерксе II.

⁸ Болдырев А. В., Грабарь-Пассек М. Е. Художественная повествовательная проза I–III вв. н. э. // История греческой литературы / под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек, Ф. А. Петровского. М., 1955. Т. 2. С. 283.

Названными авторами не ограничивается круг нарративных источников, из которых можно почерпнуть данные, касающиеся нашей проблематики. Ряд сведений, передаваемых Плутархом, Страбоном и Афинеем дополняют данные, приводимые историками эпохи классики.

Важным источником является одна из накширустамских надписей Дария I (DNb), написанная от имени царя. Она проливает свет на то, как сам правитель воспринимал себя, свою власть и отношения с подданными.

Клинописная надпись (аккадский язык) на табличке, датируемая 14-м годом правления Артаксеркса III, даст нам подробности о ритуале получения тронного имени царя при его восшествии на персидский престол. Аккадские клинописные надписи эллинистической эпохи из Месопотамии подтверждают тождественность греческого титула (великий царь), которым греки именовали персидского царя, и аккадского титула LUGAL GAL, которым Кир Великий обозначался в надписях из Вавилонии.

Е. Гржибек опубликовал переводы ряда царских надписей эпохи эллинизма, составленных на аккадском языке⁹. Эти тексты позволяют соотнести между собой греческие названия титулов ахеменидских царей с их аккадскими эквивалентами.

Степень изученности темы. При всем обилии литературы о Ксенофонте и его трудах имеется немного исследований, посвященных нашей теме.

История державы Ахеменидов неоднократно рассматривалась как в общих работах востоковедов¹⁰, так и в обобщающих трудах по истории Древней Греции. Основное внимание исследователи, как правило, уделяли политической истории, царская власть персов рассматривалась ими лишь вскользь.

В этом отношении удачно выделяется монография П. Бриана¹¹, в которой не только освещается политическую историю державы Ахеменидов. Один из ее разделов посвящен специально царской власти Ахеменидов, это самое подробное рассмотрение данных вопросов среди всех обобщающих трудов по Ахеменидской державе. Важность исследования состоит в том, что его автор, говоря о различных сторонах власти монарха у персов, приводит данные как восточных, так и античных источников; этот материал может быть использован

⁹ Grzybek E. Zu einer babylonischen Knigsliste aus der hellenistischen Zeit // Historia. Bd. 41.
S. 190-204.

¹⁰ См., напр.: Olmstead A. T. History of the Persian Empire. Chicago, 1948; Cook J. M. The
Persian Empire. N. Y., 1983; Wiesehofer J. Ancient Persia: from 550 BC to 650 AD. L., 1996;
Briant P. From Cyrus to Alexander: a History of the Persian Empire. Winona Lake, 2002. В
отечественной науке единственный обобщающий труд принадлежит М. А. Дандамаеву
(Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985), который
рассматривает лишь событийную историю, не останавливаясь на вопросах царской власти.

¹¹ Briant P. Op. cit.

для сопоставления с данными Ксенофонта о власти царя персов. В другой своей книге¹² П. Бриан проводит параллели между нарративными источниками по истории похода Александра Великого и «Анабасисом» Ксенофонта, отмечая, что описание того, как Кир Младший противостоял Артаксерксу II, повлияло на более поздние сочинения о восточном походе Александра. Этот труд позволяет лучше понять особенности повествовательной техники Ксенофонта, в том числе в той части «Анабасиса», где говорится о персидском монархе.

Отношения греков и персов исследователи первоначально рассматривали, как правило, исключительно как противостояние. Такая тенденция в науке сохранялась длительное время, начиная с монографии В. Юдайха, впервые специально уделившему внимание греко-персидским отношениям¹³. Однако в последней трети XX века появился другой взгляд на проблему, который формулируется в виде идеи взаимодействия греков и персов и отрицании непримиримого характера их конфронтации¹⁴.

Так, в работах К. Таплина¹⁵, М. Миллер¹⁶, Л. Митчелл¹⁷, К. Аллен¹⁸ сделан акцент на взаимодействие, а не противостояние греков и персов; в них прослеживается мысль, что, несмотря на антиперсидскую риторику в эллинской литературе и искусстве, реальная ситуация в обычной, повседневной жизни и греческой политике была иной. Если рассматривать восточную политику не только Афин и Спарты, но и других полисов Балканской Греции, то складывается картина, что между эллинами и персами зачастую устанавливались тесные взаимоотношения как на дипломатическом, так и на межличностном уровне, включая взаимный дарообмен и ксенические связи¹⁹.

Однако вопросы, связанные с представлениями эллинов о царской власти Ахеменидов, если и затрагивались, то лишь косвенно, в том числе и в работах,

¹² Бриан П. Дарий в тени Александра. М., 2007.

¹³ Judeich W. Kleinasiatische Studien: Untersuchungen zur griechischpersischen Geschichte des IV
Jahrhunderts v. Chr. Marburg, 1892.

¹⁴ Переломным стало появлении монографии Д. Льюиса (Lewis D. M. Sparta and Persia:
Lectures Delivered at the University of Cincinnati, Autumn 1976 in memory of Donald W.
Bradeen. Leiden, 1977). См.: Рунг Э. В. О новой парадигме исследования греко-персидских
отношений в историографии // Записки Казанского государственного университета. Сер.
Гуманитарные науки. 2008. Т. 150, кн. 1. С. 234–240.

¹⁵ Tuplin C. Persians as Medes // Achaemenid History / ed. by H. Sancisi-Weerdenburg,
A. T. Kuhrt, M. C. Root. Leiden, 1994.

¹⁶ Miller M. Athens and Persians in the Fifth Century B. C.: а Study in Cultural Receptivity.
Cambridge, 1997.

¹⁷ Mitchell L. Greek Bearing Gifts: the Public Use of Private Relationship in the Greek World, 435–
323 B. C. Cambridge, 1997.

¹⁸ Allen K. H. Philobarbarism: a Study in Greek Interchanges with the Non-Greeks in the Fourth
Century B.C.: PhD Diss. Princeton, 2002.

¹⁹ См.: Рунг Э. В. Указ. соч.

где восприятие греками варваров исследовалось и на материале корпуса Ксенофонта, например, у П. Джорджеса²⁰, П. Картледжда²¹ и Э. Грюна²².

Зарубежная историография, посвященная Ксенофонту, гораздо обширнее отечественной. Наибольшее число работ, связанных с проблемами нашего исследования, направлено на изучение «Киропедии». К. Таплин справедливо заметил: будучи наиболее объемным произведением классического историка и философа, привлекавшим внимание интеллектуалов республиканского Рима, «Киропедия» [на долгое время – А. С.] оказалась далеко за пределами внимания исследователей, по крайней мере, в Западной Европе»²³.

Только в последней трети XX века произошел перелом в изучении этого сочинения. С середины 1980-х гг. за короткий промежуток времени вышли монографии, предметом исследования которых стала «Киропедия», тогда как ранее не было крупных работ, специально посвященных ей. В них образ царской власти Ахеменидов не рассматривался специально, однако некоторые их разделы тесно связаны с проблематикой нашего исследования.

Часть вышедшей в 1985 г. книги С. Хирша²⁴ посвящена «Киропедии». Изучая вопрос о том, как соотносятся между собой свидетельства «Киропедии» и реальные исторические факты, исследователь констатирует, что на описание персидского государства в этом сочинении оказали влияние как иранские, так и греческие источники. По его мнению, в «Киропедии» есть немало ценной информации о персидских реалиях, которая соответствует действительности, в том числе информация о государственном устройстве державы Ахеменидов.

Во второй части опубликованной в 1989 г. монографии Б. Дью²⁵ исследуются вопросы, связанные как c главным героем «Киропедии» и персонажами других сочинений Ксенофонта, так и с проблемой источников «Киропедии». Особый интерес для нашей тематики представляют главы VI и VIII. В первой из них анализируется образ Кира как идеального лидера (ideal lider), личные качества правителя, на которых Ксенофонт акцентирует внимание. По мнению исследовательницы, царь Кир у Ксенофонта не философ, а «человек дела» (a man of action)²⁶. В VIII главе исследуются идеи и принципы,

²⁰ Georges P. Barbarian Asia and the Greek Experience: from the Archaic Period to the Age of
Xenophon. Baltimore; L., 1994.

²¹ Cartledge P. The Greeks: a Portrait of Self and Others. Oxford, 2002.

²² Gruen E. Rethinking the Other in Antiquity. Princeton; Oxford, 2011.

²³ Tuplin C. Xenophon's Cyropaedia: Fictive History, Political Analysis and Thinking with Iranian
Kings // Every Inch a King: Comparative Studies on King and Kingship in the Ancient and
Medieval Worlds / ed. by Mitchell L., Melville C. Leiden; Boston, 2013. P. 67.

²⁴ Hirsch S. The Friendship of the Barbarians: Xenophon and the Persian Empire. Hanover; L., 1985.

²⁵ Due B. The Cyropaedia: Xenophon's Aims and Methods. Aarhus, 1989.

²⁶ Ibid. P. 184.

которыми, по описанию Ксенофонта, руководствовался Кир, качества Кира как человека в повествовании историка, а также приемы, с помощью которых Кир и его правление представлены в «Киропедии». Эти вопросы имеют непосредственное отношение к нашему исследованию.

В трудах В. Хиггинса²⁷, Д. Тэйтама²⁸, Д. Геры²⁹, K. Мюллера-Голдингена³⁰ исследуются: окружение Кира и его семья, взаимоотношения будущего царя Кира с дедом и отцом, отношение Ксенофонта к личности Кира и его роли в истории государства персов, устройство царства Кира после завоевания Вавилона, описание современного Ксенофонту состояния Персидской державы (Cyr., VIII.8).

В более узком по тематике труде К. Нэдона³¹, рассматриваются, главным образом, разные виды государственного устройства, описанные в «Киропедии». По мнению автора, это сочинение – политический трактат, а Персия выступает «оболочкой» для описания Ксенофонтом спартанского государства, его истории и проблем. Следуя методологии Л. Штрауса, К. Нэдон полагает, что ряд высказанных в «Киропедии» мыслей Ксенофонта следует читать между строк и не всё понимать буквально. Исследователь выделяет два периода в развитии государства Кира: республика (republic) и империя (empire), а также рассматривает проблему трансформации одного режима в другой.

П. Карлье³² проследил, как в описании Ксенофонта менялось положение Кира до его завоеваний и во время них, а затем проанализировал созданный в «Киропедии» образ государства Кира, возникшего после захвата Вавилона. П. Карлье выразил мнение, что Ксенофонт показал читателям образ вероятного покорения эллинами Востока и возможные последствия этого завоевания.

В монографии о «лидерстве» (leadership) Кира в «Киропедии» Н. Сандридж выделил три качества Кира (честолюбие, любознательность и человеколюбие), которые, по его мнению, являются основополагающими для образа Кира как лидера в «Киропедии». Остальные качества, как полагает Н. Сандридж, были необходимы Киру для достижения этих главных черт своей личности. Исследователь разносторонне рассматривает эти качества Кира и их проявления в ходе повествования Ксенофонта³³, доказывая их фундаментальность

²⁷ Higgins W. Xenophon the Athenian: the Problem of the Individual and the Society of Polis.
Albany, N. Y., 1977.

²⁸ Tatum J. Xenophon's Imperial Fiction: on the Education of Cyrus. Princeton, 1989.

²⁹ Gera D. Xenophon's Cyropaedia: Style, Genre and Literature Technique. Oxford, 1993.

³⁰ Mueller-Goldingen C. Untersuchungen zu Xenophons Kyrupdie. Stuttgart; Leipzig, 1995.

³¹ Nadon C. Xenophon's Prince: Republic and Empire in the Cyropaedia. Berkeley, 2001.

³² Carlier P. The Idea of Imperial Monarchy in Xenophon’s Cyropaedia // Xenophon. Oxford,
N. Y., 2010. P. 327–366; Carlier P. L'ide de monarchie impriale dans la Cyropdie de
Xnophon // Ktema. 1978. N^o 3. P. 133–163.

³³ Sandridge N. B. Loving Humanity, Learning, and Being Honored: The Foundations of
Leadership in Xenophon’s Education of Cyrus. Washington, D. C., 2012.

для ксенофонтовой «теории лидерства» (theory of leadership).

В работах К. Таплина изучены вопросы творчества Ксенофонта³⁴. Так, в статье “Xenophon on Achaemenid Courts: the Survey of Evidence”³⁵ автор привел терминологию Ксенофонта для обозначения царского двора и систематизировал имеющиеся в трудах историка данные об Ахеменидском дворе.

Если относительно жанра большинства сочинений Ксенофонта у исследователей не возникало разногласий, то вопрос о жанре «Киропедии» затрагивался неоднократно ввиду его спорности. Наиболее распространенные в историографии точки зрения можно выделить на примерах наиболее значимых работ, посвященных ей, в остальной литературе указанные точки зрения если и отличаются от приведенных, то в незначительной степени. А. Момильяно отзывался о «Киропедии» как о биографии³⁶, так же как и об «Анабасисе»³⁷, «Меморабилиях»³⁸ и «Агесилае»³⁹. Хотелось бы согласиться с Л. Хоулианг, которая замечает, что А. Момильяно дает слишком широкое определение биографии как «рассказа (account) о жизни человека от его рождения до смерти»⁴⁰.

В своей диссертации Л. Хоулианг полагает, что «Киропедия» по своему жанру близка к политии⁴¹, а «Агесилай» представляет собой энкомий⁴². В. Хиггинс определил «Киропедию» как эпический роман (epic novel)⁴³. Рассматривая ее как роман (novel), Ф. Стэдтэр предположил, что она представляет собой “utopian fiction” c использованием исторического материала⁴⁴. «Киропедию» как нравоучительное сочинение (didactic work) рассматривает, например, С. Хирш⁴⁵. Как биографию это крупнейшее сочинение Ксенофонта

³⁴ Обзор трудов К. Таплина до 2004 г. см.: Рунг Э. В. Проблемы древней истории в
творчестве К. Таплина // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира.
СПб., 2004. Вып. 3. С. 465–474.

³⁵ Tuplin C. Xenophon on Achaemenid Courts: the Survey of Evidence // Der Achmenidenhof /
The Achaemenid Court: Akten des 2. Internationalen Kolloquiums zum Thema “Vorderasien im
Spannungsfeld klassischer und altorientalischer berlieferungen“, Landgut Castelen bei Basel, 23.–
25. Mai 2007 / ed. by Jacobs B., Rollinger R. Wiesbaden, 2010. P. 189–230.

³⁶ Momigliano A. The Development of Greek Biography: Four Lectures. Cambridge, Mass.; L.,
1971. P. 55.

³⁷ Ibid. P. 57.

³⁸ Ibid. P. 52.

³⁹ Ibid. P. 8.

⁴⁰ Houliang L. Xenophon’s Theory of Moral Education. Edinburg, 2014. P. 200. См. также ее
монографию: Houliang L. Xenophon’s Theory of Moral Education. Cambridge, 2015.

⁴¹ Houliang L. Op. cit. Edinburg, 2014. P. 106.

⁴² Ibid. P. 200.

⁴³ Higgins W. Op. cit. P. 59.

⁴⁴ Stadter P. Fictional Narrative in the Cyropaideia // Xenophon. Oxford, 2010. P. 400; 370 (со
ссылками на обзоры мнений исследователей в разное время).

⁴⁵ Hirsch S. Op. cit. P. 66–69.

трактуют Б. Дью⁴⁶ и Д. Гера⁴⁷.

Проблемы влияния гомеровского эпоса на творчество Ксенофонта относительно недавно затронул в своей статье Н. Ямагата⁴⁸. В отличие от С. Писа, отметившего параллели между некоторыми сюжетами «Киропедии» и гомеровским эпосом⁴⁹, Н. Ямагата, хотя и указал различные эпические аллюзии в большинстве сочинений Ксенофонта, всё же не увидел отсылок к эпосу в «Киропедии». Представляется, что в перспективе более детальное изучение вопроса о связи «Киропедии» с эпосом не только прольет свет на ее литературные особенности, но и поможет лучше понять отношение Ксенофонта к личности Кира Великого и царской власти Ахеменидов.

Итак, жанры, к которым в историографии исследователи, как правило, относят «Киропедию» (в разных вариациях) таковы: роман (romance, novel, fiction, utopian fiction), биография (biography), историография (historiography), панегирик (encomium), нравоучительное сочинение (didactic work), полития⁵⁰.

Таким образом, в историографии по сей день нет единого мнения о том, каков жанр «Киропедии». Как справедливо заметил В. Йегер, «историческая фальсификация начинается с того момента, когда мы пытаемся вместить чужой мир в нашу понятийную систему, не приспособленную для этого по своей сущности. Здесь возникает почти неизбежный порочный круг всякого исторического понимания. Совершенно вырваться из него невозможно»⁵¹. М. И. Стеблин-Каменский писал, что бессмысленно изучать древнюю литературу без учета изменений, которые произошли в психологии человека⁵². А. Я. Гуревич также указывал, что «мировосприятие и самосознание людей изменчивы, каждая культурная традиция в высшей степени своеобразна, и о ней можно судить только при условии, что мы постараемся выявить ее специфику и остережемся переносить в другую культуру систему взглядов, которые присущи культуре, более нам близкой. Понятность поступков людей, принадлежащих далекой культуре, может быть обманчива…»⁵³. Естественно, сам Ксенофонт не воспринимал свое сочинение как принадлежащее к одному из жанров, указываемых исследователями. Однако вполне допустимы попытки определить жанр «Киропедии», исходя из

⁴⁶ Due B. Op. cit. P 26.

⁴⁷ Gera D. Op. cit. P. 1–13.

⁴⁸ Yamagata N. Use of Homeric References in Plato and Xenophon // CQ. 2012. Vol. 62. P. 130–144.

⁴⁹ Peace S. Xenophon’s Cyropaedia, “The Compleat General” // CJ. Vol. 29. No 6. 1934. P. 436–440.

⁵⁰ См. также обзор точек зрения исследователей по этой проблеме: Mitchell C. The Ideal Ruler
as Intertext in 1–2 Chronicles and the Cyropaedia. PhD Diss. Carleton University, 2001. P. 64–70.

⁵¹ Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. М., 2001. Т. 1. С. 16.

⁵² Стеблин-Каменский М. И. Мир саги; Становление литературы. Л., 1984. С. 4.

⁵³ Гуревич А. Я. Избранные труды. Норвежское общество. СПб., 2009. С. 15.

современных представлений о жанре. Это позволит исследователям лучше понять цели и задачи, которыми Ксенофонта руководствовался при написании «Киропедии».

В отечественной историографии есть несколько обобщающих статей о жизни и творчестве Ксенофонта⁵⁴, в ряде работ рассмотрены литературные особенности сочинений историка и некоторые его взгляды. Образ царской власти Ахеменидов у Ксеноофнта не становился предметом исследования отечественных авторов. В статье В. Г. Боруховича «Место «Киропедии» в истории греческой прозы» показано появления «Киропедии» в контексте политической обстановки в Греции и в ходе развития греческой литературы, изучены литературные влияния на ее стиль и жанр, определены особенности ее повествования, прослежена судьба произведения в римское и византийское время, а также рецепция «Киропедии» в России⁵⁵. В статье М. И. Максимовой⁵⁶ говорится о Ксенофонте и его времени, дается анализ главных черт «Анабасиса», выясняется степень его достоверности как исторического источника. М. Е. Грабарь-Пассек подробно рассмотрела биографию Ксенофонта, его политические взгляды и всё его сочинения⁵⁷.

Один из крупнейших немецких филологов К. Райнхардт⁵⁸ детально изучил легенду об Астиаге у Геродота. К. Пеллинг⁵⁹ и Р. Дрюс⁶⁰ проанализировали мифологические аспекты легенды о Кире Великом, а в работе, посвященной образу Кира Великого у «отца истории», Г. Эйвери показал, как историк изображает персидского царя с учетом литературных особенностей геродотовой «История»⁶¹. Д. Гэмми рассмотрел особенности изображения историком не только Кира Великого, но и различных царей Передней Азии (Египта, Лидии, Мидии, Персии), а также греческих тиранов на предмет соответствия этого изображения характерной модели тирана, представленной в речи перса Отана во время его спора с Дарием и Мегабизом о характере

⁵⁴ Соболевский С. И. Ксенофонт, его жизнь и сочинения [1935] // Ксенофонт. Воспоминания
о Сократе. М., 1993. С. 265–281; Фролов Э. Д. Жизнь и деятельность Ксенофонта // Ученые
записки Ленинградского ун-та. 1958. № 251. Сер. ист. наук. Вып. 28. С. 41–74.

⁵⁵ Борухович В. Г. Место «Киропедии» в истории греческой прозы // Ксенофонт. Киропедия.
М., 1976. С. 268–288.

⁵⁶ Максимова М. И. Ксенофонт и его «Анабасис» // Ксенофонт. Анабасис. М.; Л., 1951.
С. 229–245.

⁵⁷ Грабарь-Пассек М. Е. Указ. соч. С. 101–126.

⁵⁸ Reinhardt K. Herodots Persergeschichten: stliches und Westliches im bergang von Sage zu
Geschichte // Reinhardt K. Vermchtnis der Antike. 2., durchges. und erweit. Aufl. Gttingen,
1966. S. 133–174.

⁵⁹ Pelling С. The Urine and the Vine: Astyages' Dreams at Herodotus 1.107–8 // CQ. NS. 1996.
Vol. 46, No 1. P. 68–77.

⁶⁰ Drews R. Sargon, Cyrus and Mesopotamian Folk History // JNES. 1974. Vol. 33, No 4. P. 387–393.

⁶¹ Avery H. Herodotus' Picture of Cyrus //AJP. 1972. Vol. 93, No 4. P. 529–546.

будущей власти в персидской державе⁶².

В работе «Эдип в свете фольклора» известный фольклорист В. Я. Пропп подробно рассмотрел происхождение легенды об Эдипе и подобных ей, в том числе и легенды о детстве Кира Великого, приводимой в «Истории» Геродота⁶³. Монография К. Ф. Смирнова и Е. Е. Кузьминой, посвященная происхождению индоиранцев⁶⁴ и труд Ф. Х. Гутнова⁶⁵, где приводится интерпретация археологических материалов, помогают понять некоторые передаваемые «отцом истории» реалии, которые, очевидно, носят символический характер.

Важными пособиями для анализа источников являются различные комментарии к ним. К. Биндер составил исторический комментарий к плутарховой биографии Артаксеркса II⁶⁶, в котором, так же как и О. Лендл в комментарии к «Анабасису»⁶⁷, дает разъяснение терминов и реалий, встречающихся в сочинении. В книге Н. Хаммонда «История Древней Греции» дается описание и тех политических событий, которые являются фоном для сюжетов, описываемых в корпусе Ксенофонта⁶⁸.

Полезными для анализа специальной терминологии оказались различные словари: индоевропейских социально-политических реалий Э. Бенвениста⁶⁹, пехлевийский словарь зороастрийских терминов и реалий О. М. Чунаковой⁷⁰, словарь эпитетов греческих богов К. Брухмана⁷¹, этимологический словарь греческого языка Х. Фриска⁷², общие словари греческого языка Ф. Пассова⁷³, И. Х. Дворецкого⁷⁴, а также Г. Лиддла и Р. Скотта⁷⁵.

Из недавно вышедших работ заслуживает внимания исследование Э. Бриджес, в котором анализируется образ Ксеркса в античной литературе⁷⁶.

⁶² Gammie J. G. Herodotus on Kings and Tyrants: Objective Historiography or Conventional
Portraiture? // JNES. 1986. Vol. 45, No 3. P. 171–195.

⁶³ Пропп В. Я. Эдип в свете фольклора // Пропп В. Я. Фольклор и действительность: Избр.
статьи. М., 1976. C. 258–299.

⁶⁴ Смирнов К. Ф., Кузьмина Е. Е. Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических
открытий. М., 1977.

⁶⁵ Гутнов Ф. Х. Ранние аланы. Проблемы этносоциальной истории. Владикавказ, 2001. URL:
(дата обращения 31.08.2017 г.)

⁶⁶ Binder C. Plutarchs Vita des Artaxerxes: ein historischer Kommentar. Berlin; N. Y., 2008.

⁶⁷ Lendle O. Kommentar zu Xenophons Anabasis (Bcher 1–7). Darmstadt, 1995.

⁶⁸ Хаммонд Н. История древней Греции. М., 2008.

⁶⁹ Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.

⁷⁰ Чунакова О. М. Пехлевийский словарь зороастрийских терминов, мифических персонажей
и мифологических символов. М., 2004.

⁷¹ Bruchmann C. F. H. Epitheta deorum quae apud poetas Graecos leguntur. Lipsiae, 1893.

⁷² Frisk H. Griechisches etymologisches Wrterbuch. 3. Aufl. Heidelberg, 1991. Bd. 2.

⁷³ Liddell H. G., Scott R. A Greek-English Lexicon. Oxford, 1994.

⁷⁴ Дворецкий И. Х. Древнегреческо-русский словарь. М., 1958. Т. 1–2.

⁷⁵ Passow F. Handwrterbuch der griechischen Sprache. Darmstadt, 1983. Bd. I.1–2; II.1–2.

⁷⁶ Bridges E. Imagining Xerxes: Ancient Perspectives on a Persian King. L.; N. Y., 2014.

М. Гарсия Санчес исследовал восприятие всех ахеменидских царей в античности⁷⁷, однако восприятию как Кира Великого, так и Артаксеркса II у Ксенофонта уделил совсем немного внимания. В 2015 г. вышла монография, в которой затрагивается проблема изображения Геродотом персидских царей⁷⁸.

Иными словами, в историографии наблюдается поворот в сторону изучения не столько самих царей как политических деятелей или персонажей литературы, сколько восприятия персидских царей в античном обществе. К настоящему времени в науке об античности в достаточной степени разработаны вопросы изображения персидских царей как литературных персонажей, в то время как проблема восприятия их царской власти изучена недостаточно. Таким образом, возникает необходимость заполнить этот пробел в историографии.

Методология исследования.

В работе используется принятый в современном антиковедении комплекс
методов критики и источниковедческого анализа. Используются общенаучные
методы работы с историческим материалом (анализ, синтез, индукция,
дедукция, абстрагирование, конкретизация, аналогия, сравнение), а также
специальные методы исторического исследования (историко-генетический,
сравнительный, типологический, системный). Используются методы

терминологического и лексического анализа письменных источников. Применение конкретных методов обусловлено особенностями источниковой базы. Важной является опора на установленные лингвистами индоевропейские этимологии, которые позволяют глубже понять смысл терминов, используемых Ксенофонтом, а также провести необходимые параллели между эллинским и иранским представлениями о царской власти.

Научная новизна работы состоит в том, что:

1) впервые предпринят комплексный анализ восприятия персидской царской
власти в корпусе Ксенофонта и получено целостное представление о том, как
историк отразил в своих трудах царскую власть ахеменидского монарха;

2) впервые комплексно изучен образ царской власти Ахеменидов в
«Анабасисе», «Греческой истории», сократических и малых сочинениях
Ксенофонта.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее материалы могут быть использованы при дальнейшем исследовании проблем жизни и творчества Ксенофонта, при разработке общих и специальных курсов по истории Древней Греции, истории Древнего Востока, истории исторической науки и истории античной литературы в высших учебных заведениях.

⁷⁷ Garca Snchez M. El gran rey de Persia. Formas de representacin de la alteridad persa en el
imaginario griego. Barcelona, 2009.

⁷⁸ Provencal V. Sophist Kings: Persians as Other in Herodotus. L.; N. Y., 2015.

Структура работы. Диссертационное исследование состоит из трех глав, каждая из которых содержит по два параграфа, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и литературы.

Геродот и Кир Великий

Э. Д. Фролов справедливо указывает на такие проблемы полисной жизни этого периода, как упадок традиционных органов власти, измельчание гражданских руководителей99. Развитие имущественного расслоения и социального неравенства среди граждан вело к обострению социальных противоречий внутри полиса и ослаблению единства его коллектива100.

В эпоху поздней классики в греческом мире имело место такое явление как поздняя, или младшая, тирания. Как правило, появлению тирании способствовала конфликтная ситуация внутри полиса. Это приводило к установлению единовластия правителя, сперва выдвинутого одной из противоборствующих сторон, но затем противопоставившего себя всему коллективу граждан. Власть тирана либо с момента ее захвата, либо после утверждения, как правило, была связана с использованием наемников101. В IV в. до н. э. наемничество получило большое распространение в Элладе, в том числе и в связи с кризисом полиса, когда многие греки становились наемниками вследствие изгнания из полиса или попросту из желания заработать (однако не только по этим двум причинам), причем некоторые из них не собирались возвращаться на родину, кто-то, улучшив свое материальное положение, хотел вернуться домой102.

Для того чтобы лучше понять творчество Ксенофонта следует кратко сказать об интеллектуальной обстановке IV в. до н. э. Прежде всего, необходимо коснуться учения Сократа, учителя Ксенофонта, который оказал непосредственное влияние на взгляды историка.

Сам Сократ ничего не писал, свое учение он излагал устно в беседах, которые велись чаще всего в форме диалога. Сократ полагал мудрость () высшей добродетелью (). Этот взгляд повлиял на Ксенофонта, который, как будет показано далее, считал мудрость важной чертой, необходимой правителю. Сократ считал, что знание нужно не давать человеку в готовом виде, а путем постановки вопросов способствовать его рождению в человеке. Такой метод Сократ называл майевтикой (повивальным искусством), причем носителем знания считал не себя, а человека, которому он задает вопросы103.

Поскольку в это время эллинский мир столкнулся с кризисом, естественным был поиск выхода из сложившейся ситуации. Лучшие умы Греции предлагали различные «программы» по преодолению кризиса.

Одним из учеников Сократа был Платон (ок. 427 – ок. 347 гг. до н. э.), сочинения которого также являются источником для изучения философии Сократа. Платон познакомился с Сократом в 407 г. до н. э. и пребывал в кружке философа до самой казни учителя (399 г. до н. э.), после чего на некоторое время покинул Афины. После возвращения в родной полис в 388 г. до н. э. Платон основал свою Академию, которой руководил приблизительно до 367 г. до н. э., в это же время философ создает свои труды, с которыми Ксенофонт, несомненно, был знаком, как, вероятно, и Платону было известно творчество Ксенофонта104.

Платона, как и многих его современников, интересовали вопросы полиса и полисного устройства105. В диалогах «Государство» и «Законы» философ сформулировал свое учение о государственном устройстве и предложил оригинальную концепцию устройства полиса. В идеальном государстве Платона общество разделяется на три класса: 1) Философы, осуществляющие управление государством; 2) Воины, защищающие государство; 3) Ремесленники и земледельцы. Государству, по мнению философа, необходимо иметь четыре добродетели (): мудрость (), мужество (), рассудительность () и справедливость (). Мудрость должна быть присуща архонтам в государстве, мужество - стражам. Рассудительность необходимо иметь демосу, то есть, всем гражданам без исключения (Plat. Resp., 428 а 432 а). Поскольку возможна только при условии, что разум должным образом сдерживает желания, то рассудительность и справедливость не только связаны между собой, но и переходят друг в друга106. Справедливость же имеет большее значение для государства, чем все указанные добродетели. Она состоит в том, чтобы каждый реализовал свои способности, занимался тем, к чему у него есть склонности (Plat. Resp., 433 а–d). Важное место Платон отводит воспитанию граждан. Так, в III книге он указывает, как необходимо воспитывать стражей, судей и врачей, а в других частях труда упоминает о воспитании детей. В «Законах» проблема воспитания также находит свое отражение и детально обсуждается.

Например, философ говорит о важности мусических искусств в воспитании детей (Plat. Leg., 653 с – 657 с), и о роли поэзии для воспитания (659 d – 660 e). Кроме того, он подробно определяет, как должно быть устроено государство и как должны функционировать его институты107.

Позднее Аристотель нарисовал в «Политике» образ государства, отчасти схожий с моделью Платона, причем государство так же сильно довлеет над личностью, как и у Платона.

Иными словами, не оспаривая, что полис является высшей и лучшей формой государственного устройства, философы-современники Ксенофонта предлагали варианты его переустройства с целью выхода из кризиса.

Очевидно, что кризис полиса способствовал стремлению найти некую идеальную модель государственного устройства. Отношение к Спарте как к своего рода идеальному государству было свойственно и Ксенофонту, и другим интеллектуалам его времени. Разбирая взгляды Платона и Аристотеля на дорийские полисы (Спарты и Крита), Ю. В. Андреев приводит (справедливо называя его удачным) взгляд Ф. Олье на причину идеализиции Лакедемона: «Наблюдаемая извне, с определенной дистанции она (Спарта) приобрела в V веке резкие, определенные черты, которые властно воздействовали на умы и были способны к возбуждению как самой сильной антипатии, так и восхищения. Она выставляла напоказ жесткую простоту своих очертаний. В своей наготе, без прикрас Спарта наилучшим образом демонстрировала зрителям своеобразие своего строя»

Новая столица, новое государство: Кир после захвата Вавилона

Ксенофонт упоминает о страхе как причине того, что никто не пытался оказать сопротивление, который затем сменился сильным желанием угождать царю и навсегда остаться под его властью. Таким образом, уже в прологе он затрагивает одну из интересовавших его тем - тему добровольного подчинения подданных правителю.

При описании территории державы царя Ксенофонт говорит, что народы, подчинявшиеся Киру, были столь многочисленны, что могло считаться подвигом одно путешествие через эти все страны на восток, на запад, на север или на юг от царской резиденции (ало xrov (Заойєіа). Автор «Киропедии» указывает на коренное отличие между властью Кира Великого и других царей - Кир властвовал над множеством народов, тогда как, например, царь скифов, царь фракийцев, царь иллирийцев властвуют только над собственными народами, «да и все остальные народы Европы - говорит Ксенофонт - как нам известно, до сей поры независимы и ничем не связаны друг с другом» (Cyr., 1.1.4). В этом отрывке Ксенофонт противопоставляет варварские народы Европы и Азии - в одном случае у каждого народа свой царь, в другом - над многими народами правит один монарх.

Историк считает Кира человеком, заслуживающим восхищения больше всех остальных. Поэтому, как заявляет Ксенофонт, он тщательно исследовал, каковы происхождение и природные дарования Кира, какое воспитание получил этот муж, достигший таких вершин власти над людьми (xiq лот GOV jeveav каі Tioiav nva cpuaiv exoov каі тгоіа nvi тгаі5єиЄєі ; тгаі5єіа TOOOUTOV 5ifV8YK8V єц то apxsiv avQpanav - Cyr., 1.1.6); изложить он постарается лишь то, что, как ему кажется, он узнал и понял (боа ovv каі Є7Ш06(іє0а каі floefjoGai 5OKO%8V тгєрі amov, mvm лєіраоо іє0а 5ілучоао0аі - Ibid.). Этими словами завершается I глава I книги. Речь идет о цели написания «Киропедии», и Ксенофонт дает понять читателю, что личность Кира будет в центре повествования. Тот факт, что Ксенофонт повествует о событиях, которые не могли иметь место в действительности, не значит, что он намеренно обманывал своих читателей или играл с ними в некую игру, когда читатель понимал, что хотя речь идет о правде, далее будут излагаться вымышленные события – текст «Киропедии» на это не указывает. Можно сделать осторожное предположение, что влияние как иранского, так и греческого эпоса на «Киропедию» выразилось в том, что, как и у Геродота, с самого начала повествования о герое говорится о правдивости самого повествования. «Отец истории» пишет, что из рассказов о Кире он передает тот, который передали ему персы, желавшие не слишком восхвалять Кира, но «рассказывать сущую правду» ( – Herod., I.95). Приведенные слова Геродота, как и последние строки I книги «Киропедии», видимо, можно считать свидетельством того, что Ксенофонт следовал тому типу правды, которую М. И. Стеблин-Каменский назвал «синкретической правдой»207.

Эта правда не является чем-то средним между исторической правдой и правдой художественной, а представляет собой совершенно особый ее вид208. Рассказчик считал себя вправе добавить что-то в повествование, но это не являлось неправдой или вымыслом. Зная черты героя, было понятно, что он должен был делать и говорить в данной ситуации, причем целостный образ героя в данном случае складывался у автора еще до того, как он начинал описывать черты характера, слова и поступки героя. Что касается точности передаваемых событий, то, как отмечал А. И. Зайцев, для эпоса является нормальным безразличие к исторической и географической точности. Реальные конкретные детали стираются, чтобы приподнять, возвеличить описываемые события. Точность в описании исторических или географических реалий может присутствовать в эпосе, если не мешает его поэтике, в противном случае, по словам исследователя, исторические сведения «безжалостно исключаются»209.

В отличие от «отца истории», который приводит родословную Кира, начиная от Ахемена (Herod., III.75), Ксенофонт передает, что отец Кира Камбиз происходил из рода Персеидов, а Персеиды получили свое имя от Персея. Таким образом, историк опирается на греческий этиологический миф210, согласно которому персы ведут свой род от Персея. Тем самым Ксенофонт связывает Кира с прошлым через генеалогию. Связь Кира с настоящим историк устанавливает путем неоднократных упоминаний, что тот или иной закон или порядок, установленный Киром, сохранился до времени написания «Киропедии». О настоящем Ксенофонт говорит и при описании положения дел в Ахеменидской державе на рубеже V–IV вв. до н. э. (Cyr., VIII.8) 211.

В «Киропедии» Ксенофонта царское происхождение Кира известно с детства (Cyr., I. II–IV). Мать привозит ребенка Кира к деду, мидийскому царю Астиагу, и он завоевывает любовь мидян благодаря своим душевным качествам, красоте и храбрости212. Во время охоты, когда Кир настаивает на своем, Киаксар, его дядя говорит ему: «Поступай, как желаешь. Похоже ныне и ты – наш царь» (Cyr., I.IV.9). Иными словами, в описании Ксенофонта юный Кир уже в детстве проявляет качества, которые будут необходимы ему в будущем как правителю.

В рассказах древних о Кире Великом описание его детства было важным эпизодом. Отметим, что уже во время создания Геродотом своего труда существовало минимум четыре версии «легенды о Кире Великом» (Herod., I.95). Наиболее полные из них представлены у Геродота, Ксенофонта и Ктесия. Менее полные версии и отрывки легенды встречаются и у других античных авторов. Здесь напрашиваются параллели с сюжетами мифов других народов древности (напр., о Милете, о Зевсе, о Ромуле и Реме)213.

В «Киропедии» описание детства Кира дано в I книге: начинается с третьей главы и завершается четвертым параграфом пятой главы. Согласно Ксенофонту, важнейшие события детства Кира таковы: (1) его приезд к деду, мидийскому царю Астиагу вместе с его матерью Манданой (Cyr., I.3.1–3); (2) обед Кира с дедом и матерью (I.3. 4–12); (3) обсуждение с матерью государственного устройства у мидян и персов (I.3.18); (4) на некоторое время Кир остается в Мидии и принимает участие в охоте на диких зверей (I.4.7–9, 14–15); (5) когда Киру исполняется пятнадцать или шестнадцать лет, он вместе с царем участвует в войне между мидянами и ассирийцами (I.4.17–24); (6) возвращение Кира в Персию, где он становится эфебом, а затем зрелым мужем (I.4.25–I.5.1). Здесь, как и у Геродота, главные события детства Кира происходят в Мидии. Именно в связи с описанием пребывания Кира в этой стране Ксенофонт приводит наиболее полный перечень характеристик царевича. Он отмечает, что Кир выделялся среди своих сверстников способностью быстро все постигать, благородством и мужеством, внешней красотой, ласковостью, прекрасными душевными качествами (Cyr., 1.3.1-2). Историк сообщает, что Кир был честолюбивым, любящим все прекрасное ( - 1.3.3), ему было свойственны человеколюбие (), любознательность (), сообразительность и живой ум (), а также простота и доверчивость (1.4.1-3).

Идеальный философ и реальный правитель: сократические и малые сочинения

Историк отметил, что, по его мнению, торжественность такого выезда служит одним из средств, придуманных для большего уважения к власти (Cyr., VIII.3.1)264. Это описание выезда царя из дворца, схожее с описаниями этого ритуала у более поздних авторов свидетельствует о том, что:

1) Ксенофонт придавал большое значение церемониалу как важной составляющей царской власти персов.

2) Считал проскинесис важной частью этого церемониала и посчитал нужным выделить время его появления у персов.

Историк замечает, что, когда Кир во время шествия этой процессии подзывал друзей, они изо всех сил спешили на его зов, стараясь этим придать больше блеска власти Кира и также показать, насколько они готовы повиноваться (avva ovxeq TTV apxMv щ КіЗрю каі evSeiicvunevoi ОТІ ocpoSpa ЯЄІЄОІУТО - Cyr., VIII.3.21). Сходные слова о друзьях встречаются и несколько позднее: после победы в скачках Кир совершил жертвоприношение и пригласил на пир тех друзей, которые ревностнее остальных стремились содействовать блеску его власти (єк&Хєоє xrov (pOoov ої uaXioi crfrcov cri eiv is PouXouxvoi cpavspoi rjoav) и проявили больше всего почтения и преданности (каі ТІЦШУТЄ? єшоїкютата - Cyr., VIII.4.1). Друзья изображены историком как лица, присутствие которых рядом важно для царя265.

Ксенофонт сообщает, что, устроив дела в Вавилоне, Кир отправляется с войском в Персию, но прежде посещает Киаксара в Мидии, где дядя сватает за него свою дочь и отдает ей в приданое Мидию, поскольку не имеет наследников мужского пола (Суг., VIII.5.19). После этого Кир направляется на родину. Примечателен факт, что Кир, оставив войско, сам вместе с друзьями направляется в город для принесения жертв и совершения пира, а также преподносит дары жителям Персиды266. Здесь в действиях Кира нельзя не усмотреть общеиндоевропейских представлений о царе как об облеченном властью лице, который должен обеспечить процветание своему народу267. (1) Войско оставляется за пределами города - тем самым царь символически обеспечивает мир для сословия воинов, (2) приносятся жертвы - царем соблюдаются благочестие и правила веры, что касается, в первую очередь, сословия жрецов и, наконец, (3) подношение даров может свидетельствовать об обеспечении благополучия земледельцам.

Здесь в повествовании снова появляется отец Кира Камбиз, который обращается с речью к старейшим из персов и персидским должностным лицам, обладающим высшей властью (єк 5є тоїЗтои ошєХє є Ка фіЗог ; тог)? уєраїтєроїх; Uepa&v каі mq ap%aq, оїтгєр xrov цєуіатюу кирюі єіаі). В этой речи Ксенофонт описал заслуги Кира перед персами. В уста Камбиза он вложил советы, как необходимо строить взаимоотношения между царем и персидским народом, чтобы обеспечить благополучное существование (Суг., VIII.5.22).

Камбиз у Ксенофонта говорил, что персы положили начало возвышению Кира, который доставил персам славу во всем мире и особенный почет в Азии. Далее отец Кира обратил внимание на взаимные обязательства, которые должны существовать между Киром и персидским народом, когда Кир станет царем. С одной стороны, царь должен всеми силами помогать общине, если кто-то будет воевать против нее или попытается ниспровергнуть персидские законы. С другой стороны, указал Камбиз, если кто-то попытается лишить Кира власти или какой-то из подвластных народов попробует отложиться от Кира, то персы должны постоять за самих себя и за Кира по первому его призыву и позволять ему приносить жертвы за персов, как это делает и сам Камбиз (Суг., VIII.5.24-26). Иными словами, в этом отрывке Ксенофонт вольно или невольно отразил иранское представление о царе как верховном жреце своего народа268.

Историк описывает, что по совету Камбиза, Кир и персидские должностные лица заключили договор (), принеся жертвы и призвав богов в свидетели. Очевидно, что в этом рассказе Ксенофонта Камбиз старался обеспечить как благополучие общины персов, так и легитимный переход престола к Киру в соответствии с персидскими представлениями об отношениях царя и его народа. Историк замечает, что такие взаимоотношения персов и их царя сохранились и до его времени ( ). Вероятно, Ксенофонт отмечает факт, действительно имевший место. В других местах «Киропедии» с такой формулировкой описывается то, что имеет место во время жизни историка, сохранившееся со времен Кира (ср., напр., Суг., VIII. 1.6, VIII.6.9)269. Интересное, хотя и не бесспорное мнение высказал С. Хирш, предположив, что таким образом Ксенофонт пытался перенести на прошлое современные ему персидские реалии270. Этот рассказ Ксенофонта, на первый взгляд напоминающий некоторые спартанские реалии, находит свое подтверждение в одной из Накширустамских надписей (DNb), в которой Дарий I излагает принципы своего правления и которая, по замечанию В. В. Струве является своеобразным договором между царем, знатью и народом персов

Персидский царь и держава Ахеменидов: «Анабасис» и «Греческая история»

При упоминании о деревнях в Вавилонии, принадлежащих Парисатиде, Ксенофонт так же, как и в предыдущем указанном месте, называет имя Кира перед именем царя, говоря, что деревни принадлежат «Парисатиде, матери Кира и Артаксеркса» (mq Парио&ті5о ; коЬдад rr\q КіЗрои каі (Заойєах; \a\xpoq -Anab., П.4.27)375. Тиссаферн же во время встречи со стратегом Клеархом заявляет, что со стороны греков было бы несправедливо не доверять царю и ему (то есть, Тиссаферну; or 5 av Ь\ігщ Siicaiax; оіЗтє (Заойєі оіЗт єцоі аяіатоітітє - Anab., П.5.16).

Очевидно, для персов было невозможным упоминать царя после чьего-либо имени. Ксенофонт делает иначе, и здесь проявляется видение им ситуации, в которой последовательность упоминания определяется не официальным статусом данных лиц, а их статусом с точки зрения справедливости, как ее понимал историк.

Во время событий похода Кира на восприятие царской власти Ксенофонтом оказала влияние не только ситуация переговоров с царем, но и личность Кира Младшего. Ксенофонт говорит, что среди персов, рожденных после Кира Древнего (то есть Кира Великого), Кир (Младший) - самый царственный и достойный властвовать» (avfp &v Uepa&v xrov цєта Ktipov xov dpxaiov ysvo vrov Заойікютат6 ; тє каі apxsiv сфштатод, щ пара navxav ошзЬуєітаї irov КіЗрои - Anab., 1.9.1). Для подкрепления своих слов автор «Анабасиса» ссылается на мнение тех, кто был близко знаком с Киром (Ibid.). Таким образом, Ксенофонт полагал нормальным, что военным путем Кир был вправе свергнуть своего брата и занять царский престол незаконным, с точки зрения персов, путем.

Важен описываемый Ксенофонтом эпизод: Кир, рассерженный на то, что, как ему показалось, его приказ вытащить повозки из топи исполняется нерадиво, повелел самым знатным из стоявших вокруг него персов скорее сдвинуть их с места. Историк замечает: «Тут-то и можно было увидеть пример отличного послушания ( в пер. М. И. Максимовой «дисциплины»)... они, сбросив с себя пурпурные кафтаны, прямо там, где стояли, кинулись, словно бегуны за наградой, в драгоценных хитонах и пестрых шароварах, некоторые даже с ожерельями вокруг шеи и с браслетами на руках, и во всем этом убранстве попрыгали в топь… и вынесли [повозки] быстрее, чем можно было подумать» (Anab., I.5.8).

Здесь, с одной стороны, Ксенофонт отмечает свойственное варварам раболепие, подчинение господину, чуждое греческому духу, с другой стороны, историк, как можно предположить, восхищен послушанием персов, поскольку в своих сочинениях не раз подчеркивал, что подчинение власти и дисциплина являются основами нормального существования общества. В частности, в другом своем сочинении «Домострое», он говорит, что «на свете нет ничего столь полезного, столь прекрасного, как порядок ()» (Oec., VIII.3). Порядок Ксенофонт усматривает главным образом в человеческой жизни, в жизненных вещах, социально376. Кроме того, и здесь могло найти отражение стремление историка показать Кира достойным царской власти, выразившееся в расставленных автором акцентах на умении Кира управлять людьми377.

Ксенофонт описывает собрание греческих военачальников у Кира перед битвой с царем при Кунаксе378 (3 сентября 401 г. до н. э.). По рассказу историка, Кир ободряет их словами о том, будто взял греков как союзников потому, что считает их «и сильнее, и храбрее самых многочисленных варваров», а также призывает их быть достойными той свободы, которой они добились, в которой он видит их счастье и которую сам рад был бы купить ценой всего, что имеет и еще многого в придачу (Anab., I.VII.3). Эти слова, возможно, придуманные самим автором, призваны показать читателю превосходство греков над персами. Д. Диллери справедливо отмечает, что поскольку Ксенофонт вложил эту оценку в уста варвара, восточного человека (easterner), это придает ей более высокую степень достоверности, чем если бы это было высказыванием грека379.

Эпизод, когда варваров принуждали к бою бичами, по-видимому, также является показателем того военного превосходства, которое греки испытывали по отношению к персам в «Анабасисе». Однако здесь, видимо, имеет место ошибочная трактовка Ксенофонтом персидского ритуала.

Геродот также повествует о том, что воины армии Ксеркса принуждались к бою, к походу и к труду ударами бичей (Herod., VII.223; VII.22; VII.56). Можно предположить, что это был некий ритуал, уходивший корнями в глубокую древность и связанный с хлыстом как атрибутом царской власти иранцев, который неправильно воспринимался греками как принуждение к действию. Геродот упоминает о том, что во время похода на Элладу, когда буря разметала мост через Геллеспонт, Ксеркс в гневе повелел наказать Геллеспонт тремястами ударами бича, а затем бросить в пролив оковы и заклеймить клеймом (Herod., VII.35). Повествуя о бое в Фермопилах, Геродот отмечает, что во время последней схватки персы шли в бой, подгоняемые с помощью бичей своими начальниками отрядов (Herod., VII.223).

Что касается бичевания Геллеспонта, то, очевидно, мы не можем рассматривать это действие как наказание, поскольку вода – священная стихия зороастризма380. Для иллюстрации трепетного отношения к воде у зороастрийцев С. Рейнак привел пример из «Естественной истории» Плиния Старшего (Hist. nat., XXX. 6), когда маг отказывался путешествовать по воде из-за боязни осквернить море своими извержениями381. Исследователь высказал предположение, что бросание оков в Геллеспонт символизировало венчание царя с морем.

После 1969 г. в кургане Иссык (50 км к востоку от Алма-Аты) были найдены золотая стрела и плеть с золотой рукоятью. Эти находки Е. Е. Кузьмина сопоставила с авестийским рассказом о том, как верховный бог Ахура Мазда вручил золотую стрелу и хлыст первому царю иранцев Йиме – сыну Солнца, чтобы тот расширил землю, ставшую тесной для скота и людей. С тех пор золотая стрела и хлыст стали эмблемами (по терминологии К. Ф. Смирнова и Е. Е. Кузьминой, точнее было бы говорить об атрибутах власти) владык ираноязычных племен382. Поскольку курган Иссык не относится к элитарным, но имеет богатый сопровождающий инвентарь, погребенного в нем следует считать не вождем племени, а военным предводителем и военным вождем383. Напротив, царь Ксеркс, возглавлявший поход на Элладу в 480 г. до н. э., был одновременно и верховным полководцем.