Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Культ Афины и становление Афинской архэ
1. Казна союза: от Аполлона к Афине
2. Культовая практика Афин и союзные полисы
3. Изменения в культе Афины в 40-е rr.V в. до н. э.
ГЛАВА II. Методы использования культа Афины в афинского полиса в 440-420 гг. до н.
1. Колонизационная практика Афин и теменосы Афины
2. Экспедиция Диотима в Неаполь: религиозный аспект
3. Почитатели культа Афины
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
- Казна союза: от Аполлона к Афине
- Колонизационная практика Афин и теменосы Афины
- Экспедиция Диотима в Неаполь: религиозный аспект
Введение к работе
Первый Афинский морской союз, несомненно, сыграл значительную роль в развитии афинской демократии, его существование также оказало влияние на исторические судьбы множества других греческих полисов. Формирование в V в. до н. э.1 в Элладе, раздробленной на сотни полисов с присущими для них стремлениями к автономии и автаркии, политической организации, включавшей в себя в высший период развития более двухсот общин, было феноменальным явлением.
Изучение истории Первого Афинского морского союза невозможно без акцентирования внимания на той роли, которую в его становлении и функционировании сыграл культ богини Афины, полисного божества Афин. Психологию этноса, свойственный ему образ мыслей и чувств, закономерность происходивших политических событий очень трудно оценить, не имея представления о религиозных верованиях этого этноса. Религия, несомненно, играла огромную роль, как в быту, так и в общественной жизни древних греков, и сама греческая цивилизация может быть представлена феноменом религиозным в той же мере, что и эстетическим и социально-политическим.
Религия была органической частью древнегреческой культуры, а культ божества-покровителя полиса был неразрывно связан с функционированием институтов гражданской общины. В рамках истории становления и развития Первого Афинского морского союза культ Афины, богини-покровительницы полиса Афин, претерпел существенные изменения, превратившись из объекта культа одного автономного полиса в объект культа целого союза городов.
Хронологические рамки работы в широком плане определяются временем существования Первого Афинского морского союза, с событий 478/7 г. до окончания Пелопоннесской войны в 404 г. Основное внимание Все даты, кроме специально оговоренных, даются до нашей эры.
было сосредоточено на периоде с 454 г., с момента переноса казны союза на афинский акрополь и ее помещения под охрану богини Афины, и до 431 г., когда ведение активных военных действий против Спарты коренным образом изменило сложившуюся систему взаимоотношений Афин и союзников.
Методологической основой исследования стал метод рационально-критического анализа и комплексного использования информации всех видов доступных исторических источников, необходимых для достижения поставленной цели. При рассмотрении некоторых вопросов применялся сравнительно-исторический метод. Кроме того, нами использовался метод исторических реконструкций, поскольку отрывочность информации, содержащейся в каждой конкретной группе источников, может быть преодолена лишь путем сопоставления.
Источники, позволяющие составить представление об интересующем нас процессе и выявить его закономерности и причины, довольно обширны. Основные источники могут быть разделены на две группы. В первую группу входят сочинения ряда античных авторов, повествующие, прежде всего, о политической и социально-экономической истории Афин в VB, Вторая группа представлена эпиграфическими памятниками, среди которых надо особо выделить декреты афинского народного собрания и договоры афинян с другими полисами. Дополнительными источниками стали поэтические произведения и труды мифографов, позволяющие составить мнение о мифологическом образе богини Афины и проследить его изменение и развитие.
Обращаясь к литературным источникам, следует отметить, что среди них также можно выделить несколько групп. Так, отдельный комплекс источников по изучаемой проблеме составляют исторические произведения.
Из сочинений этого жанра прежде всего должен быть назван труд Геродота, хотя в нем внимание автора и уделено более ранним, чем изучаемая эпоха, событиям. В первой части сочинения Геродот (484-между 431 и 425 гг.)1 сосредоточил свое внимание на описании занимательных подробностей давнего прошлого Эллады, а во второй части своего труда изложил события того периода истории, память о котором была еще свежа у его современников - периода греко-персидских войн. В произведении Геродота содержится немало деталей, касающихся обычаев и нравов греков, в том числе и афинян. Эти детали, подчас, вносят ясность в особенности культовой практики эллинов.
Наибольшее значение для изучения афинской истории V в. имеет «История» Фукидида. Основное содержание этого труда составляет описание событий крупнейшего межполисного конфликта V в., так называемой Пелопоннесской войны. Фукидид был не только современником описываемых им событий, но и принимал активное участие в военных действиях, будучи избран в коллегию стратегов в 424 г. и командуя афинскими силами в одном из важнейших регионов афинского влияния - во Фракии. Неудачи в военных действиях против спартанского полководца Брасида привели к изгнанию Фукидида из Афин. Вернуться в родной город историк смог только после окончательного завершения войны, возможно, около 400 г.
Изложение событий у Фукидида начинается с предыстории войны, то есть дипломатической борьбы 433/2 гг., и обрывается на 410 году. Для нас наибольший интерес представляет первая часть труда Фукидида, так называемая «Археология», в которой содержится краткий очерк исторических событий периода «Пентеконтаэтии», то есть пятидесятилетия 478-431 гг. (Thuc. I. 89-118). Своей основной задачей в этом очерке Фукидид поставил выяснение обстоятельств, которые привели к возрастанию могущества Афин и возбудили недовольство Спарты, послужив тем самым истинной причиной войны. Главным фактором этого процесса афинский историк считал создание афинской морской державы, поэтому этап от образования Делосской симмахии до начала Пелопоннесской войны рассмотрен под знаком происходивших в структуре союза политических изменений. К сожалению, эта часть труда Фукидида очень конспективна, так как, подчиняя повествование главной цели - выяснению причин войны, Фукидид опускает ряд принципиально важных для истории Пентеконтаэтии моментов (перенос союзной казны в Афины, Каллиев мир с Персией, выведение общегреческой колонии Фурии). Тем не менее, даже такое краткое изложение событий предвоенных лет изобилует множеством фактов, показывающих конкретные действия афинян по установлению своего контроля над союзниками, выражавшееся в подавлении антиафинских выступлений, выведении клерухий и апойкий. Кроме отдельных замечаний в основной части своего сочинения, характеристике афинского владычества Фукидид посвящает ряд объемных речей, среди которых наиболее ценными для решения поставленных задач стали речи коринфян и афинян, произнесенные в Спарте в 432 г. (Thuc. I. 68-78), а также речи, вложенные в уста Перикла (Thuc. I. 140-144; И. 35 6, 60-64).
Фукидид не ставил своей задачей анализ методов, использовавшихся афинянами для закрепления власти над союзниками, сосредоточив свое внимание на изложении конкретных фактов, тем более он не отмечает роль культа Афины в этом процессе. Это, однако, нисколько не уменьшает значимости приводимых им данных, являющихся наиболее полным изложением событий интересующего нас времени.
Из других сочинений исторического жанра наибольший интерес представляет труд Диодора Сицилийского (I в. до н. э.), который в XI-XII книгах своего труда сообщает некоторые подробности, связанные с историей Первого Афинского морского союза, отсутствующие у иных авторов. Например, из его сообщения мы знаем об экспедиции Толмида в западню Грецию, историк приводит наиболее полные сведения об основании Фурий (Diod. XII. 9-11). Ценность труда Диодора определяется, в первую очередь, тем, что автор использовал для создания своего произведения не только доступные современным исследователям творения Фукидида и Геродота, но активно привлекал данные Эфора, Тимея, Феопомпа и Антиоха, дошедшие до нашего времени лишь во фрагментах.
Фрагменты из собственно трудов Феопомпа и Тимея, сбор и издание которых, осуществленное немецким ученым Ф. Якоби, до сих пор актуально, мы также будем привлекать при рассмотрении ряда вопросов, так как сообщаемые этими историками детали зачастую полностью отсутствуют в других сочинениях1.
Ценность ряда источников определяется тем, что авторы их были современниками описываемых событий. Среди них могут быть названы Псевдо-Ксенофонт, драматурги Софокл, Эсхил и Аристофан.
Неоднозначная оценка Афинской державы дана в «Афинской политий» Псевдо-Ксенофонта. Текст сочинения дошел до нас среди произведений Ксенофонта, однако давно доказано, что оно не принадлежит его перу. Более столетия продолжаются попытки выяснить имя автора, но ни к каком выводу они не привели. Очевидно только одно - создатель «Афинской политий» принадлежал к олигархическим кругам, поэтому в западной литературе его принято называть «старым олигархом»2. Однако нельзя не упомянуть, что попытки атрибутировать это сочинение иногда приводят к совершенно неожиданным результатам: в нем начинают видеть Клеона, который избрал для защиты афинского политического строя форму политического памфлета от имени своих противников, то есть вместо «старого олигарха» получается «молодой демократ»! Кто бы ни был автором этого сочинения, написанного во время Архидамовой войны, он не скрывает своего негативного отношения к установившемуся в Афинах строю, который плох уже только потому, что дает власть и благоденствие простому народу, а не аристократии. «Олигарх» рассматривает те способы, которыми демократы поддерживают своих сторонников и среди главных причин сложившегося в афинском полисе положения называет существование державы и подчинение союзников, а также дает характеристику методов, которыми это осуществляется.
Важнейшим источником по истории всех сфер жизни афинского общества в указанный период являются произведения афинских драматургов. Творения трагиков - Эсхила (525-456 гг.; «Эвмениды», «Семеро против Фив») и Софокла (496-406 гг.; «Аякс», «Эдип в Колоне») - позволяют выявить черты традиционного образа богини Афины, сложившиеся к V в. в посвященном ей полисе, в них также можно обнаружить оценку авторами политической ситуации в Афинах.
Более информативны произведения древнеаттической комедии, а именно творения выдающегося комедиографа Аристофана (446-385 гг.). Как и у трагиков, аудиторией Аристофана были афинские граждане, присутствовавшие на праздничных представлениях, что резко повышает ценность содержащейся в его комедиях информации. Но, в отличие от трагических произведений, комедии имеют острую социально-политическую направленность, содержат критику существующей в полисе ситуации, элементы описания быта. Именно комедии Аристофана дают важные сведения о взаимоотношениях между Афинами и их союзниками, а главное, - позволяют сделать попытки выяснения отношения массы афинского гражданства к существованию архэ и тем методам, с помощью которых афиняне пытались укрепить державу. Из всех творений Аристофана наибольший интерес представляет комедия «Всадники», в тексте которой (1169-1189) содержатся едкие комментарии по поводу изменившегося облика Афины - богини-покровительницы полиса. Использование данных Аристофана несколько осложняется трудностью выяснения личного отношения поэта к событиям внутренней и внешней политики Афин1.
Немаловажное значение имеют схолии к некоторым произведениям Аристофана («Осы», «Птицы», «Облака»). Комментарии, составленные в разное время различными авторами, порой дополняют материал комедий, сообщая подробности и раскрывая смысл некоторых высказываний комедиографа.
Изучение любого вопроса афинской истории не может обойтись без привлечения труда Аристотеля (384-322 гг.) «Афинская полития». Особенно важен этот трактат для рассмотрения государственного строя афинян. Труд Аристотеля делится на две части, из которых первая представляет исторический очерк развития афинского государственного строя. В главах 23-34 дается в конспективном изложении обзор истории Афин от греко-персидских войн до окончания Пелопоннесской войны. Вторая же часть, а именно главы 42-69, - это подробная характеристика современного автору, то есть относящегося к последней трети IV в., устройства афинского полиса. Именно этот раздел «Афинской политий» предоставляет ценную информацию об организации полисных празднеств.
Определенную помощь в реконструкции событий политической и религиозной истории Афин V в. оказали сочинения антикварного жанра, в частности, труды Страбона и Павсания.
В «Географии» Страбона (64 г. до н.э. - ок. 23/24 г. н.э.), помимо сообщаемых им сведений географического и мифологического характера, относящихся к Афинам, Аттике и другим областям Эллады, содержится и ряд упоминаний о конкретных исторических событиях, имевших место в изучаемую нами эпоху. Особый интерес представляют упоминания Страбона о культовом празднике богини Партенопы в италийском Неаполе, которые позволяют проследить его связи с аттическим культом Афины и праздником Великих Панафиней, а также выяснить степень афинского влияния на произошедшую в VB. реорганизацию культа неапольского полисного божества. Данные Страбона важны для рассмотрения попытки Афин использовать культ Афины для установления своего влияния за пределами Первого Афинского союза.
Изучение культа Афины невозможно без анализа сведений, сообщаемых Павсанием в его историко-археологическом «Описании Эллады». Время жизни Павсания определяется между 110 и 180 гг. н. э., а его сочинение является возрождением старинного жанра периэгезы, то есть описания достопримечательностей какой-либо страны, зародившегося еще в архаическую и классическую эпохи1. Для нас наибольшее значение имеет первая книга, повествующая о занимательных местах Аттики,, в которой приводятся описания святилищ, памятников и статуй, расположенных в Афинах и их окрестностях и сообщаются, между прочим, связанные с ними сказания и легенды. В целом содержание всего труда Павсания весьма ценено для нас, так как остальные книги его не только дополняют материал, изложенный в первой, но и дают возможность некоторых сравнений между культом Афины в Аттике и других областях.
Исключительно ценным источником для изучения не только истории Первого Афинского морского союза, но и процесса изменения культовой практики Афин, является ряд сочинений Плутарха (ок. 46-119 гг. н.э.). Прежде всего, это, естественно, «Сравнительные жизнеописания», значение которых для изучения истории античности вообще и афинской истории в частности переоценить трудно. В биографиях Аристида, Фемистокла, Кимона и Никия Плутарх непосредственно обращается к событиям периода Пентеконтаэтии и Пелопоннесской войны. Некоторые подробности о культе богини Афины, о восприятии ее образа жителями посвященного ей полиса сообщаются Плутархом в биографии Солона, деятеля гораздо более раннего времени, чем интересующий нас период. В жизнеописании мифологического героя Аттики и царя Афин Тесея также можно обнаружить немало информации, ценной для рассмотрения избранной темы. Несмотря на то, что образ Тесея относится не к исторической реальности, а к мифологической сфере, его биография изобилует сведениями о традициях афинского полиса, о представлениях афинян о его прошлом, в котором они черпали вдохновение.
Наибольший интерес из всех биографий Плутарха для нас представляет жизнеописание Перикла, в котором содержатся сведения о колонизационной политике Афин в V в., об обширной строительной программе, предпринятой Периклом. Только в этом произведении имеется сообщение о предпринятой Периклом попытке созыва общеэллинского конгресса в Афинах и дан обзор вопросов, которые конгресс должен был решить.
При использовании «Сравнительных жизнеописаний» для воссоздания механизма применения культа Афины при взаимоотношениях с союзниками не следует забывать об общей морализаторской направленности сочинения Плутарха. Кроме того, его труд изобилует неточностями в передаче специальных терминов (апойкии, клерухии и т. д.), что объясняется сглаживанием различий между этими понятиями ко времени жизни автора.
Кроме «Сравнительных жизнеописаний» из других сочинений Плутарха были привлечены так называемые «Моралии». Этот памятник мысли является собранием более восьмидесяти произведений разного объема и на различные темы, касающиеся почти всех основных разделов греческой культуры1. В первую очередь нас интересуют два сочинения, одно из которых («Об изречениях Пифии») содержит текст дельфийского оракула афинянам, другое («Об Исиде и Осирисе») дает сравнительную характеристику греческих и египетских богов и сообщает некоторые подробности культовой практики эллинов.
В поэме «Александра» Ликофрона, автора III—II вв., сохранились сведения об экспедиции некоего афинского наварха в италийский Неаполь и о его участии в реорганизации местного культа по афинскому образцу. Посредством схолий, восходящих к Тимею и Антиоху Сиракузскому, личность флотоводца идентифицируется с Диотимом, одним из афинских политических деятелей эпохи Перикла. Миссия Диотима в Неаполе представляет значительный интерес для анализа способов, использовавшихся Афинами для усиления своего влияния в регионе Западного Средземноморья.
Среди источников, сообщающих сведения, необходимые для выяснения изменения мифологического образа Афины в результате превращения из полисной богини в общесоюзное божество, могут быть названы уже упомянутые произведения Аристофана, Страбона, Плутарха и Павсания. Кроме указанных трудов использовались и сочинения более раннего времени, чем изучаемая нами эпоха. Так, например, эпический жанр представлен в данной работе поэмами Гомера и Гесиода. Богиня Афина является одним из главных действующих лиц этих поэтических произведений, а созданный в них образ богини не теряет своего значения вплоть до V в. Мифы о рождении и деяниях Афины применялись, например, при строительстве храмов на акрополе для создания ощущения преемственности между «золотым веком» и временем Перикла.
Так называемые гомеровские гимны, запевы-проэмии к героическим песням, формально являясь лишь вступлениями, а на деле превратившись в самостоятельный культовый эпилий, содержат некоторые замечания относительно почитания богов в эпоху, предшествующую изучаемой нами. Особый интерес представляют I гимн «К Аполлону Делосскому» (VII VI вв.), IV гимн «К Афродите» (к. VII в.), XI гимн «К Афине» (время создания неизвестно)1.
Эпиникии Пиндара, относящиеся к концу VI - началу V вв., в каждом из которых обычно содержится пересказ нескольких мифов, передают некоторые традиционные эпитеты Афины . Для нас наиболее важными являются 7 и 13 Олимпийские и 12 Пифийская песни.
Жанр мифографии, отрасли литературного труда вторичной по отношению к художественной интерпретации мифов, представлен «Библиотекой», традиционно приписываемой афинскому грамматику Аполлодору (II в. до н. э.)3.
Как дополнительные источники нами привлекались некоторые сочинения Платона, Ликурга, Исократа, Демосфена, Элиана и ряда других авторов.
Эпиграфические памятники составляют не менее, а в некоторых случаях даже более важный, чем нарративные, комплекс источников нашей работы. Они представлены несколькими категориями надписей. Прежде всего, это списки фороса афинских союзников, один из наиболее ценных источников по истории Афинского морского союза4. Начиная с 454 г., с перенесения союзной казны в Афины, казначеями эллинской казны ежегодно стали выбиваться на камне списки al атгарха і или первых сборов, «первинок» фороса союзников, переданных в казну Афины. Обрываются списки на 414 г., когда вместо фороса в союзе был введен 5 % налог на морскую торговлю.
Хронология податных списков хорошо восстанавливается, так как практически все они имеют в преамбуле серийный номер, а список за № 34 содержит также имя архонта Аристиона, архонтство которого падает на 421/20 г.1 В надписи помещалась сумма at аттархаї и название полиса, с фороса которого она была перечислена. Списки с первого по восьмой не обнаруживают никакого специально установленного порядка среди союзников, хотя подспудное деление по географическому признаку уже намечается с девятого списка. С 443/2 года (XII список) появляются пять податных округов: Ионийский, Геллеспонтский, Фракийский, Карийский и Островной (впрочем, в 438/7 г. Карийский округ был включен в состав более крупного Ионийского ).
Для изучения культа Афины в союзе важны не только данные, которые можно почерпнуть из списков о времени вхождения того или иного полиса в союз и т.д., но и сам факт существования этого источника. Для изучения роли культа Афины в Первом Афинском морском союзе имеет определяющее значение то, что на стелах отмечался не форос, а ритуальные отчисления полисному божеству Афин.
Следующая группа эпиграфических памятников представлена декретами афинского народного собрания о статусе союзных городов. Наибольший интерес среди них представляет декрет об Эрифрах (Tod № 29=ML № 40), датировка которого первоначально варьировалась от 470 до 450 гг.3, но впоследствии декрет был надежно датирован 453/2 г.4 В начальных строках этого декрета содержится первое из известных нам обязательство союзного полиса участвовать в культовом празднике Панафиней. Кроме декрета об Эрифрах были использованы декреты о Халкиде (Tod № 42=ML № 52, 446/5 г.1) и Мефоне (Tod № 61, 429 г.).
Кроме декретов, регулировавших отношения Афин с отдельными полисами союза, определяющее значение имеет и ряд декретов, касающихся всех полисов, входивших в состав державы. Это декреты Фудиппа, Клиния и декрет о регуляции мер и весов.
Под именем Фудиппа до нас дошли два декрета афинского народного собрания, касающиеся союзных полисов (Tod № 66=ML № 69). Оба декрета выбиты на одной стеле и были приняты в 425/4 г. Первый из двух декретов учреждает для всех полисов, входящих в состав афинской державы новое, более суровое обложение, а также устанавливает порядок их оповещения о новом обложении и возможность его обжалования. Для нас наибольший интерес представляет второй из декретов Фудиппа, который предписывает всем полисам державы принесение даров на Панафинеи и участие в праздничном шествии. Этим декретом культ Афины окончательно ставится в положение общесоюзного, с обязательным участием всех полисов.
Декрет Клиния (IG I . № 66=ML № 46), очевидно, является развитием идей, содержащихся в декретах Фудиппа. Им устанавливается ужесточение отчетности и контроля за сбором фороса. Для нас же наиболее важно, что указанным декретом назначаются меры ответственности за действия против отсылки союзными полисами даров на Панафинеи. Относительно датировки декрета Клиния мнения ученых серьезно расходятся, мы придерживаемся даты 424 г., предложенной X. Маттингли3.
Не менее интересен и другой афинский декрет, предписывающий всем полисам, входящим в состав союза, использовать афинскую систему мер и весов, и запрещающий чеканку местной монеты, обязуя вместо нее использовать аттическую (Tod№ 67=ML№45). На основании ряда эпиграфических признаков была сделана попытка передвинуть дату принятия декрета на время около 450 г.1 Традиционно этот документ датируется 20-ми гг. V в., а среди причин его принятия называют трудности Архидамовой войны и тяжелое финансовое положение Афин в этот период . Защитники датировки декрета 20-ми гг. V в. одним из аргументов против более ранней даты предлагают считать несоответствие положений декрета принципам политики Перикла начала 40-х гг.3
Кроме декретов афинского народного собрания, регулирующих союзные дела, большое значение имеют некоторые эпиграфические документы, прямо не относящиеся к связям Афин и союзников. Это, например, декрет о выведении колонии в Брею (Tod № 44=ML № 49)4. В данном декрете интересны, прежде всего, сведения о религиозных обязательствах апойкии по отношению к метрополии, которые позволяют провести сравнение между отношением афинян к союзникам и собственным колониям, а также выявить значение выделения богине Афине священных участков - теменосов для процесса укрепления власти Афин в союзе.
Не менее важны для достижения поставленных целей так называемые декреты Каллия (Tod №51=ML №58). Эти декреты были приняты в народном собрании в один и тот же день, из них первый касался возвращения долгов казначейству «других богов» и реорганизовывал это казначейство. Второй же устанавливал процедуру займа из казны богини Афины, существенно ограничивая возможности таких займов. По вопросу датировки и отдельным моментам содержания декретов Каллия ведутся споры1.
Также нами использованы отчеты о строительстве, предпринятом в Афинах в правление Перикла. Данные этих отчетов позволяют выяснить источники средств, употребленных на эту строительную программу, что, в свою очередь, поможет решить вопрос о том, велось ли финансирование программы за счет союзников Афин или же за счет средств самого полиса. Нами использовались также отчеты о строительстве Парфенона за 434/3 г. (Tod № 52=ML № 59) и Пропилеи (Tod № 53=ML № 60) за тот же период.
Кроме указанных эпиграфических памятников, представляющих собой официальную документацию Первого Афинского морского союза и полиса Афин привлекаются некоторые надписи, происходящие с территорий союзников. Это надписи на камнях, отмечавших собой границы священных участков Афины и некоторых других божеств, найденные на Самосе, куда в 439 г. была выведена афинская клерухия. В данной работе используется публикация этих надписей Дж. Барроном2.
В целом, имеющийся в наличии комплекс источников, хотя и не дает возможности с уверенностью решить многие из проблемных вопросов, все же позволяет достаточно четко проследить основные направления изменения роли главного культа афинского полиса в ходе формирования институтов Афинской державы.
История Греции классического периода, и Афин в особенности, всегда привлекала к себе интерес исследователей. Тем не менее, тема роли культа Афины в процессе становления и функционирования Афинского морского союза не получила достойного внимания и не была подвергнута специальному анализу. Различные аспекты проблемы, как например, момент переноса казны под покровительство Афины, строительная программа Перикла, выделение теменосов Афины при выведении Афинами колоний на территории союзников, рассматривались лишь в комплексе с другими событиями политической и социально-экономической истории Делосской симмахии.
Еще с XIX в. н. э. основное внимание в историографии традиционно уделялось развитию демократического строя в афинском полисе1 или его политической истории . Некритическое отношение к источникам, смешение мифа и реальной истории уменьшает значение этих трудов. Изучение древнегреческой религии тогда еще не выделилось из рассмотрения мифов Древней Греции, тем не менее анализ мифологии древних греков, данный в трудах немецких ученых XIX в. , может и должен быть привлечен для изучения проблем, связанных с религией.
Еще с XIX в. н. э. основное внимание в историографии традиционно уделялось развитию демократического строя в афинском полисе4 или его политической истории5. Некритическое отношение к источникам, смешение мифа и реальной истории уменьшает значение этих трудов. Изучение древнегреческой религии тогда еще не выделилось из рассмотрения мифов Древней Греции, тем не менее анализ мифологии древних греков, данный в трудах немецких ученых XIX в.6, может и должен быть привлечен для изучения проблем, связанных с религией.
Впервые Ф. Дюммлер1, автор статьи об Афине в «Энциклопедии науки о классических древностях» Паули - Виссова, не ограничиваясь изложением мифологической традиции, уделил некоторое внимание культовой практике VB. и высказал ряд ценных замечаний о новой роли божества после конституирования афинского союза.
Из общих работ некоторое внимание интересующим нас сюжетам, а именно моменту переноса казны, уделял Р. фон Пельман . Многие положения, высказываемые Пельманом, например, его анализ внутриполитической ситуации в афинском полисе в период Пентеконтаэтии, не потеряли своего значения до настоящего времени.
В 1920-е гг. увидела свет монография М. Нильссона, посвященная выявлению наиболее древнего, микенского, субстрата греческой религии3; выказанные в этом исследовании положения были развиты в последующем монументальном труде ученого о греческой религии4.
В «Кембриджской Древней Истории» главы, посвяшенные организации 5и функционированию Афинского морского союза были написаны Е.М. Уолкером, который сделал попытку оспорить ряд традиционных положений об организации союза, например факт афинского гражданства эллинотамиев, однако вопросы религиозной сферы жизни фафинскогообщества в данный период не получили в этом труде рассмотрения.
Активное изучение проблем, связанных с историей Первого Афинского морского союза, началось в науке с 30-х гг. XX в., после выхода в свет первых томов издания податных списков Афинского морского союза6.
Важной вехой в изучении истории организации Делосской симмахии стало появление статьи Дж. Ларсена, основой концепции которого является признание существования Эллинского союза после 478 г.1 Это же время отмечено успехами в изучении эпиграфических источников по истории Афинской державы . Особо следует отметить исторический комментарий к «Истории» Фукидида, подготовленный А. Гоммом, где, помимо прочего, рассматривались и вопросы организации союза3.
Различные аспекты истории афинской демократии были рассмотрены в монографии американского исследователя, специалиста по истории Афин V в. Р. Боннера4. Выявляя зависимость между существованием уникального явления афинской демократии и возникновением Афинской морской державы, он указал на изменения в культовой практике афинского полиса во второй половине V в. В часности, Р. Боннер высказал предположение, что целью строительной программы Перикла было придать «имперским» мероприятиям Афин ореол религиизной святости. Однако, данная работа имеет обзорный характер и глубокий анализ причинно-следственных связей в ней отсутствует.
Исследование афинских празднеств было осуществлено немецким ученым-антиковедом Л. Дойбнером5. В разделе, посвященном праздникам в честь Афины, им была рассмотрена хронология вовлечения союзных полисов в почитание этого божества, однако автором не были проанализированы причины процесса, в стороне остались и вопросы влияния этого явления на само культовое празднество Панафиней.
В фундаментальной монографии А. Джонса «Афинская демократия» было высказано мнение, что афинское владычество над полисами союза имело благоприятные последствия для обеих сторон и подчеркивается лояльное отношение демоса к господству Афин в большинстве членов державы1. При этом автором совершенно не учитывается вмешательство Афин в культовую сферу жизни этих полисов. Концепция поддержки Афин демосом союзных полисов в противовес проперсидскои и проспартанскои олигархии была поддержана Дж. Де Сент Круа и получила дальнейшее л развитие в его работах.
Наиболее продуктивным этапом изучения истории Первого Афинского морского союза в англо-американской исторической науке стали 60-80-е гг. XX в.
Исследователи, занимавшиеся историей Первого Афинского союза, уделяли внимание проблемам целей его создания , отношения союзников к афинскому господству , размером взимавшегося с них фороса5, численности афинских магистратов в городах архэ6, аутентичности сообщений древних авторов о ряде внешнеполитических шагов афинского руководства .
В монографии немецкого ученого Ф. Шахермайра «Религиозная политика и религиозное сознание при Перикле»1 внимание автора было сосредоточено на вопросах взаимоотношения Афин с Дельфами, религиозных воззрениях самого Перикла и его окружения, тема же использования культа главного полисного божества Афин во взаимоотношениях с союзниками не получила достойного внимания.
Фактически, впервые проблема взаимосвязи культа богини Афины и процесса превращения симмахии в архэ была четко сформулирована Дж. Барроном . Им была предложена концепция, согласно которой одновременно и параллельно с деятельностью гегемона союза, Афин, по укреплению его влияния в 50-е гг. V в. в среде подчиненных полисов шел процесс добровольного и самостоятельного установления культа богини Афины. Целью этих шагов Дж. Баррон считал желание союзников продемонстрировать Афинам свою лояльность. Сосредоточив внимание на ранней истории союза, Дж. Баррон не рассматривал деятельность Афин в этом направлении в годы Пелопоннесской войны.
Косвенно затрагивал проблему культа Афины в союзе Н. Хаммонд . Обратившись к изучению возникновения и характера Афинского союза, он отметил значение помещения союзной казны под покровительство Афины для последующей истории союза. С его точки зрения, этот факт являлся грубым нарушением договора Афин с союзниками и был одной из серьезных вех на пути потери союзниками автономии. Более глубокий анализ последствий события, однако, в статье Н. Хаммонда отсутствует. Дальнейшее развитие взгляды Н. Хаммонда получили в его обобщающем труде по истории Эллады4. Подробное рассмотрение процесс переноса казны получил в специальной статье В.К. Притчетта1. Основываясь на сообщении Плутарха в биографии Аристида (Plut. Arist. 25. 2-3), он выдвинул предположение, что перемещение казны и начало выделения доли фороса Афине - два явления, разделенные промежутком времени более десяти лет. К сожалению, В.К. Притчетт в своей работе совершенно не учитывает религиозную сторону вопроса, что, на наш взгляд, приводит его к ошибочным выводам о малой значимости этого события в развитии отношений между Афинами и союзниками.
Один из признанных авторитетов в изучении истории Афинского морского союза, Б.Д. Меритт в своих работах обращался к разным моментам его становления. В трудах, вышедших в 30-е гг. и посвященных воссозданию податных списков Делосской симмахии, Б.Д. Меритт специально не рассматривал вопросы, связанные с религиозной жизнью союза. Только в одной из статей, опубликованной уже в 1960-е гг., исследователь счел необходимым высказать свои соображения по поводу места культа богини Афины в жизни Афинского морского союза . Не отрицая важной роли религии в отношениях между Афинами и остальными полисами, он не предпринял глубоких попыток выяснения особенностей этой роли.
Оригинальная теория развития афинского владычества в союзе была выдвинута X. Маттингли в обширном комплексе статей, касающихся множества вопросов так называемого «афинского империализма» . Нигде прямо не обращаясь к проблеме культовой жизни союза, X. Маттингли на основе смены датировок ряда эпиграфических памятников произвел революционную попытку перенесения практически всех мер афинского правительства по укреплению контроля над подчиненными полисами с 50— 40-х гг. V в. на 20-е гг. этого столетия. Построения X. Маттингли не нашли поддержки среди коллег и были подвергнуты ожесточенной критике1. Тем не менее, ряд предложенных им датировок документов афинского народного собрания, касающихся вопросов распространения культа Афины на союзные полисы (например, датировка декрета Клиния 424 г.) согласуются с общим ходом развития процесса инкорпорирования союзников в обряд почитания афинского божества. Лишь определенный догматизм и предубеждение против других дат, предложенных X. Маттингли, не позволяют ученым согласится с его выводами.
Панэллинский аспект политики Перикла и его деятельность по приданию культу Афины если не общегреческого, то общесоюзного характера, был косвенно затронут С. Перльманом в обширной статье, посвященной развитию идей панэллинизма от эпохи архаики до царствования Александра Великого2.
В некоторых статьях проблемы культа Афины в союзе расматривались в связи с изучением вопроса о происхождении средств, потраченных афинским полисом на строительную программу Перикла3.
С. Бовра, автор монографии «Перикловы Афины» , в одной из глав своего труда, посвященной философии империи, на ряде примеров из аттической драмы и на основе рассмотрения скульптурного наследия VB.
продемонстрировал элементы использования культа Афины в политических целях. Следует заметить, однако, что у него этот процесс представлен односторонним, изменения в самом культе не привлекли его внимания.
Наиболее полное исследование проблемы связей культа Афины с политическими процессами, происходившими в Афинской державе было осуществлено в этот период Р. Мейггзом, исследователем и ранее обращавшимся к вопросам истории Первого Афинского морского союза1, в его фундаментальной монографии «Афинская империя» . В главе «Религиозные санкции» был систематизирован материал большинства источников, сообщающих об использовании культа Афины в политических целях в рамках Первого Афинского морского союза, дана критика теории Дж. Баррона о добровольном установлении культа Афины в союзных полисах. Однако Р. Мейггз обошел вниманием проблему экономического преимущества Афин над союзниками, достигавшуюся путем установления общесоюзного культа Афины. На наш взгляд, выдвинутая этим ученым хронология процесса нуждается в корректировке. Вызывает недоумение предположение Р.Мейггза, что раз большая часть сведений об указанной проблеме проистекает из эпиграфических источников, то это свидетельствует о поверхностной, неглубокой (superficial) роли, которую играли вопросы культа в отношениях союзников и Афин3.
Одним из этапов изучения греческой религии в зарубежной историографии явился труд немецкого ученого В. Буркерта4. Эта монография содержит краткий обзор мифологии и религии Афины, однако исследователь сосредоточил свое внимание на рассмотрении общих черт религии эллинов, и в этом обзоре не содержится исчерпывающего анализа взаимодействия сфер религии и политики, что существенно снижает значимость данного труда для изучения культа Афины в V в.
Сходный характер имеет еще одна общая работа, посвященная греческой религии в целом и принадлежащая перу Я. Бреммера1. Опираясь на исследование В. Буркерта, Я. Бреммер не вносит значительных изменений в традиционный взгляд на греческую религию, еще менее, чем его предшественник, останавливаясь на рассмотрении трансформации образа Афины в период существования союза полисов под эгидой Афин.
Гораздо большее значение для изучения культа Афины имеет фундаментальная монография X. Парка, посвященная афинским праздникам . Автор признает, что в V веке празднество Великих Панафиней из полисного неуклонно трансформируется в общесоюзное, описывает вид, который оно в связи с этим принимает, но не анализирует механизма трансформации. Несмотря на это, в своей монографии X. Парк более близко, по сравнению с другими исследователями афинских праздников, подошел к выявлению роли культа Афины в союзе.
Чрезвычайно большое значение для изучения истории культа Афины имеет изданный в 1996 г. сборник статей «Служение Афине: Панафиней и Парфенон». Как видно из названия, именно обрядовая и мифологическая стороны вопроса привлекли наибольшее внимание исследователей, принявших участие в этом издании. Непосредственное отношение к изучаемому нами вопросу имеет статья Х.А. Шапиро , в которой была сделана попытка на основе изучения ионийского фриза Парфенона выявить изменения в Панафинейском празднестве, произошедшие в век Перикла, и попытаться объяснить их характер. Следует отметить, что указанная работа скорее ставит проблемы, чем дает их решение.
К анализу культовых праздников Афины и мест поклонения ей в период VI-V вв. обращается Н. Робертсон в статье, опубликованной в этом же сборнике1. В работе содержится ряд существенных замечаний и дополнений к уже упоминавшемуся труду X. Парка. Ценным представляется положение о том, что участок территории афинского акрополя, где был построен Парфенон, никогда не был в числе наиболее почитаемых, в отличие от соседних площадок, где следы существования святилищ уходят корнями глубоко в микенскую эпоху.
Э. Саймон, рассмотревшая проблему связи мифологии Тесея и некоторых обрядов афинских праздников, высказала мнение, что причины, по которым пик почитания этого героя приходится на середину V в., надо искать в практике сознательного использования образа единственного аттического героя-мореплавателя, любимца богини Афины, для подчеркивания морского прошлого Афин. Именно этим может быть объяснен такой большой процент использования мифологических сюжетов, связанных с Тесеем при украшении Парфенона.
Некоторые замечания о композиции ионийского фриза Парфенона и значении этой инновации для культовой практики V в. были высказаны Е. Харрисоном3.
Как видно, в иностранной исторической литературе проблемы взаимосвязи и взаимовлияния процессов, происходивших в религиозной и социально-политической сферах, не были подвергнуты комплексному исследованию. Схожая ситуация наблюдается и в отечественной науке об античности.
Специальной работы, посвященной культу богини Афины в Первом Афинском морском союзе, в отечественной историографии нет. Следует, правда, отметить, что историки дореволюционной исторической школы уделяли в своих трудах, по понятным причинам, гораздо больше внимания вопросам религии и культа, останавливаясь, все же на военно-политической, финансовой и социальной сферах жизни общества Афин периода существования Первого Афинского морского союза.
Первым в этом ряду следует назвать труд В.В. Латышева «Очерк греческих древностей». Первая часть этого труда «Государственные и военные древности»1 вышла в свет в 1880 г. и была задумана как пособие для начинающих филологов-классиков, значение ее, однако, гораздо шире. В главе, посвященной истории Афинского морского союза, дана оценка политической ангажированности культовых институтов в дело укрепления связей с союзниками. Еще более значима для нашего исследования вторая часть этого труда, «Богослужебные и сценические древности» . В ней В.В. Латышевым был дан обзор ряда проблем религиозной и культурной жизни Греции.
Начало XX в. ознаменовалось в российской историографии появлением ряда работ В.П. Бузескула, научные интересы которого связаны с различными аспектами афинской истории VB. В 1909г. увидела свет монография «История афинской демократии»3, являющаяся обобщением материала предыдущих его работ и содержащая наиболее полное выражение взглядов автора на проблему. Центральными в этом обобщающем исследовании являются моменты политической истории, борьба Афин за гегемонию в Греции, но в связи с вопросами о функционировании казны союза В.П. Бузескул высказывает некоторые соображения о ее религиозной оформленности.
Ряд вопросов проблемы культа Афины в афинском союзе был затронут М.М. Хвостовым в курсе лекций по истории Греции, прочитанных им в с 1907 по 1917 г.1 Как и его предшественники, он затрагивал вопрос о культе Афины в основном в связи с проблемой финансовой организации союза.
В это же время в русской историографии были сделаны первые шаги в изучении греческой религии, которые связаны с именем Ф.Ф. Зелинского. Из всех его трудов наибольшее значение для нас имеет «Древнегреческая религия» , в котором был высказан ряд ценнейших замечаний об общем характере религии эллинов.
В дореволюционной отечественной историографии делались первые шаги на пути изучения культа Афины в Первом Афинском союзе, которые были прерваны известными событиями 1917 г.
На новом этапе изучения истории античности в целом и истории Афин в частности, акценты сместились в сторону проблем внутриполитической борьбы в Афинах, развития демократии и социально-экономических отношений.
СИ. Ковалев в учебном пособии для высшей школы, рассматривая историю Афин V в., впервые в отечественной историографии высказал мысль, что в 478 г. Эллинский союз не распался, но продолжил свое существование в новой форме - Первого Афинского морского союза . К сожалению, рамки учебного пособия не позволили ему полноценно аргументировать это положение. Исследование мифологии (именно мифа, но не культа) греков и римлян было продолжено СИ. Радцигом . Кроме того, в 30-е гг. Б.Р. Виппером был подготовлен курс лекций по истории греческого искусства, не потерявший своего значения до сих пор5. С.А. Жебелев высказал ряд замечаний о культовом назначении некоторых помещений Парфенона и оспорил правильность такого названия для этого творения греческой архитектуры1.
В конце 40-х-начале 50-х гг. XX в. С.Я. Лурье сделал попытку обращения к истории Первого Афинского морского союза . Его интересовал, прежде всего, механизм эксплуатации союзников и отношение афинского гражданства к господству Афин в державе. О роли культа в этом процессе исследователем ничего сказано не было. Взгляды С.Я. Лурье на ряд других вопросов афинской истории V в. содержатся в посмертном издании курса его лекций . Некоторые интересные замечания об отношении Аристофана, как выразителя мыслей аттического крестьянства, к господству Афин над союзниками были высказаны В.Н. Ярхо4.
Параллельно с западной историографией шел процесс изучения эпиграфических памятников и вопроса об общественной собственности Афин на территориях союзников6.
Кроме того, советскими учеными был написан ряд работ на стыке истории и искусствоведения, в которых рассматривались строения афинского акрополя, высказывались предположения относительно их стоимости для афинского полиса и источников средств на строительство7.
В конце 1960-х гг. к изучению истории Первого Афинского морского союза обратился А.Е. Паршиков. Проблемы, которые затрагивал в своих трудах А.Е. Паршиков, довольно разнообразны. Им был проанализирован ход колонизационного процесса в Афинской архэ, причем некоторые замечания о роли теменосов Афины в этом процессе представляются нам чрезвычайно ценными1. С точки зрения А.Е.Паршикова события 478 г. в Греции были не рождением нового союзного образования, а началом следующего этапа существования Эллинского союза, теперь под гегемонией Афин, а не Спарты. Эти положения были развиты А.Е. Паршиковым в его кандидатской диссертации и ряде статей по вопросам судебной организации, внешнеполитических акций и взаимоотношений гегемона и подчиненных полисов Афинского союза2.
Наиболее полно и подробно взгляды А.Е.Паршикова были изложены им в докторской диссертации «Афинская морская держава»3. Замечания по проблеме культа Афины в функционировании союза сделаны А.Е. Паршиковым вскользь, основное внимание он уделяет восстановлению хронологии событий политической истории, методам управления и контроля в архэ (исключая из этой темы культ Афины), решению проблем датировки ряда эпиграфических памятников.
Как видно из вышесказанного, наибольшее внимание было уделено политической и экономической истории Афинского морского союза, при этом исследователи либо ограничивались краткими замечаниями о роли культа в союзе, либо совершенно игнорировали религиозный аспект проблемы.
Пожалуй, только в статье В.Д. Блаватского «Культура Афин времени Фидия»1 была поставлена непосредственно интересующая нас проблема. Строительная политика Перикла и деятельность Фидия получили в этой работе оценку не только с точки зрения источника денежных средств или значимости для социальной сферы жизни Афин. В.Д. Блаватский увидел в действиях этих двух личностей, первого стратега и выдающегося скульптора, комплекс мер по созданию нового образа богини Афины, нового представления о божестве и связал это явление с политическими событиями внутри союза. Но исследование В.Д. Блаватского так и осталось единственной попыткой, предпринятой советской историографией в этом направлении.
1980-е гг. ознаменовались выходом ряда важнейших работ по истории Афин вообще и Первого Афинского союза в частности. В своей обширной монографии о проблемах греческой колонизации В.П. Яйленко счел необходимым посвятить афинским колониям V в. целый раздел . Данная работа основана на привлечении широкого круга источников, главным образом эпиграфических, причем впервые дан перевод многих из них на русский язык. В.П. Яйленко рассматривает вопрос выделения священных участков Афине при выведении колоний на территории союзников, касаясь также зафиксированного документами участия союзных полисов в афинских праздниках.
В 1983 г. был издан двухтомный сборник статей под общим названием «Античная Греция. Проблемы развития полиса». В первом томе этого сборника опубликована статья М.В. Кондратюк, в которой обобщены данные об административном, военно-политическом, судебном и социально-экономическом аспектах развития союза . Культу Афины практически не было уделено внимания, однако, в отечественной историографии проблемы этот очерк стал первым целостным изложением истории превращения Афинского союза в державу под гегемонией Афин.
Помещенная в том же сборнике статья Г.А. Кошеленко, посвященная изменениям в экономической жизни древнегреческих полисов V в., содержит ряд ценных положений о той роли, которую существование Афинской архэ сыграло для развития афинской экономики1.
В дальнейшем проблемы истории Афинского морского союза становятся объектом пристального внимания со стороны В.М. Строгецкого, который до настоящего момента является одним из ведущих отечественных специалистов по этому вопросу. В комплексе статей В.М. Строгецкого изучены разнообразные аспекты внешнеполитической, колонизационной, экономической и финансовой политики Афин в годы их пребывания в роли гегемона союза2. Немаловажное значение имеет и докторская диссертация В.М. Строгецкого3. Некоторые вопросы о связях культа Афины с социально-политическими процессами, происходившими в отношениях между союзниками и гегемоном упоминаются автором, но В.М. Строгецкий не подвергает их детальному изучению. Большой интерес представляет проведенное В.М. Строгецким исследование экономического курса Афин в процессе превращения Делосской симмахии в Афинскую архэ, где, между прочим, дан анализ значения для изменения динамики этого процесса перенесения союзной казны с острова Делос в Афины и помещения ее в храм Афины на акрополе1.
В монографическом исследовании, предпринятом В.М. Строгецким и посвященном выявлению закономерностей развития межполисных отношений в период Пентеконтаэтии содержится анализ формирования, развития, целей и деятельности двух важнейших союзных организаций Греции классического периода, Пелопоннесского и Первого Афинского союзов . Внимание автора в основном сосредоточено на проблемах политической истории, однако, при анализе методов и средств, использовавшихся Афинами для укрепления связей с союзниками, В.М. Строгецким был дан краткий обзор применения культовой практики афинского полиса в политических целях, определены его главные направления.
Некоторые замечания по вопросам истории афинской архэ также содержатся в работах Н.А. Касаткиной3 и О.Б. Лопуховой4, В.В. Шувалова5.
В конце XX в. была, наконец, издана последняя часть труда А.Ф. Лосева «Античная мифология в ее историческом развитии» , озаглавленная «Афина-Паллада» и являющаяся самым подробным исследованием мифологии Афины не только в отечественной историографии1. В связи с тем, что автор ставил своей задачей анализ
В последние годы предпринимаются новые попытки изучения вопросов религиозной истории Афин. Л.П. Маринович и Г.А. Кошеленко подготовили и издали книгу об истории главного храма Афинского морского союза, так называемого Парфенона . Они описали весь жизненный путь храма, от момента зарождения идеи строительства до начала систематического изучения и восстановления. Несмотря на широкий круг задач поставленных в работе, античные разделы книги не могут быть причислены к научно-популярной литературе, так как в них на основе анализа источников и с привлечением узкоспециальной литературы высказаны оригинальные суждения и дано восстановление хода исторических событий.
На современном этапе изучения различные аспекты внешней политики Афин V в. были затронуты И.Е. Суриковым, им также было осуществлено просопографическое исследование о представителях рода Алкмеонидов в Афинах3. В 2002 г. вышла в свет монография И.Е. Сурикова «Эволюция религиозного сознания афинян во второй половине V в. до н. э.»4. Основное внимание автор уделил исследованию афинской религиозности сквозь призму творчества крупнейших драматических поэтов: Эсхила, Софокла, Еврипида, Аристофана. В главе, посвященной религиозной ситуации в Афинах в V в., говоря о роли религиозной политики Перикла в секуляризации культа вообще, И.Е.Суриков дает краткий анализ изменения характера поклонения Афине, отмечая, что в действительности объектом , мощь их империи, а не само божество. В этой же главе рассмотрена история взаимоотношений Перикла и его преемников с Дельфами, дан экскурс о причинах возникновения в Афинах такого явления, как «процессы о нечестии».
Рассмотрев отечественную историографию, можно заключить, что история культа богини Афины в Первом Афинского морском союзе в нашей стране не подвергалась специальному изучению. В вышеперечисленных работах не было поднято большого количества проблемных вопросов истории взаимовлияния институтов контроля и управления в союзе и культа Афины. Не существует ни одного исследования, прямо посвященного этой теме. Сходная ситуация наблюдается и в зарубежной исторической науке.
Все это делает особенно актуальным комплексное исследование места культа богини Афины в процессе превращения Делосской симмахии в Афинскую архэ.
Цель работы - подробно рассмотреть процесс использования культа богини Афины в деле консолидации союза и выявить его место в механизме трансформации Первого Афинского морского союза из объединения независимых полисов в новое политическое образование - державу под гегемонией Афин. Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:
• рассмотреть процесс переноса казны союза с острова Делоса в афинский полис и помещение ее под охрану богини Афины, а также определить значение этого шага для процесса превращения Делосской симмахии в Афинскую архэ;
• проанализировать механизм использования обрядовых элементов почитания богини Афины, таких как принесение даров на празднество Великих Панафиней и участие в панафинейской помпэ, в деле укрепления связей полиса-гегемона с остальными членами союза;
• изучить ход и цели проведения строительной программы 40-30-х rr.V в., источники ее финансирования и ее влияние на социально-экономическую, политическую и культовую сферы жизни афинского полиса и всего союза в целом;
• определить роль теменосов Афины при выведении афинским полисом своих колоний на территории союзников;
• реконструировать наиболее вероятный ход событий, связанных с экспедицией афинского стратега Диотима в Неаполь и выявить причины его участия в реформировании почитания местного божества на основе афинского культа богини Афины.
Таким образом, для воссоздания целостной картины процесса возникновения Афинской державы и выявления методов, использовавшихся при этом афинским полисом, необходимо выяснить форму и степень вовлечения культа Афины в этот процесс.
Казна союза: от Аполлона к Афине
В данной главе работы мы попытаемся проанализировать, каким образом культ богини Афины использовался полисом-гегемоном Первого Афинского морского союза в сложном процессе консолидации союзников вокруг центрального полиса. Вследствие состояния источников исследование роли культа Афины в союзе может быть начато только с 454 г., с момента переноса казны союзного объединения с острова Делос в Афины. В данном параграфе делается попытка ответить на вопрос о том, какое значение для формирования и функционирования Первого Афинского морского союза играло перемещение его казны с острова Делос в Афины и помещение ее в храм богини на акрополе.
Обратимся к содержанию имеющихся в нашем распоряжении источников. Известно, что в 478 г. среди членов Эллинского союза в результате выделилась группа полисов, желавших перехода гегемонии от Спарты к Афинам. Наиболее активную позицию при этом занимали островные общины: Самос, Хиос и Лесбос (Plut. Arist. 23. 4-5). Уже с самого начала процесса создания союзного объединения определенное значение придавалось, по-видимому, тому факту, что афиняне и островные полисы, от которых и исходила инициатива в этом деле, принадлежали к одному греческому племени — племени ионийцев. Для Фукидида, по крайней мере, эта принадлежность к одной племенной группе являлась одним из факторов, побудивших союзные контингенты, недовольные заносчивым поведением спартиата Павсания, обратиться к афинским командующим (Thuc. I. 95.1). Эта племенная общность подчеркивается и в речи дорийца Гермократа в Камарине (Thuc. VI. 76.3) во время Сицилийской экспедиции, где среди союзников ионийцы названы первыми и отдельно от всех остальных. Конечно, не только и не столько принадлежность к одному племени вызвала желание ряда островных полисов - членов Эллинского союза - поднять вопрос о переходе командования к Афинам. Более серьезной причиной являлось то, что именно Афины, в гораздо большей мере, чем Спарта, были заинтересованы в продолжении военных действий с Персией и становились, таким образом, действительно надежными защитниками ионийцев от персидской угрозы1.
Фукидид (Thuc. 1.96.1) дает нам крайне отрывочную и сухую информацию об указанных событиях 478 г.: «Став тогда.... предводителями по предложению союзников, афиняне... тогда впервые (тоте ттрштоу) учредили должность эллинотамиев, которые принимали форос, форосом же назывались вносимые деньги. Казнохранилищем же союзников был Делос, и в храме собирался синод (союзное собрание)». Таким образом, одним из актов оформления союзного объединения было учреждение фороса, денежного вклада части союзников для ведения военных действий с персами, казны - места хранения этих вкладов, и должности казначеев.
Из источников нам известно, что и во время ведения военных действий против персов под руководством Спарты члены Эллинского союза уже делали денежные взносы на нужды войны (Plut. Arist. 24. 1). Возможно, что данное сообщение следует отождествлять с действиями Фемистокла по взиманию средств с островных государств после битвы при Саламине (Hdt. VIII. 110-112), о которых Плутарх имел сведения (Plut. Them. 21. 1-2)2. Во всяком случае, для ряда полисов, вошедших в состав Делосской симмахии, уплата денежных взносов в общесоюзный фонд не была совершенно незнакомым явлением. Почему для целей хранения казны был избран остров Делос? Фукидид (Thuc. III. 104.3), говоря о совершенном в 426/425 г.1 «очищении» острова, сообщает, что на Делосе издревле проходили собрания ионийцев и жителей соседних островов, в которых между тем принимали участие и афиняне. Для периода архаики подобные празднества на Делосе зафиксированы I гомеровским гимном «К Аполлону Делосскому» (Нот. Hymn. I. 46-50) . ЭТОТ ГИМН известен Фукидиду. Вероятно, на протяжении первого тысячелетия до н. э. на острове функционировал культ Аполлона, по популярности сравнимый лишь с идентичным культом в Дельфах3. Делосские игры, включавшие в себя гимнастические и мусические состязания, по свидетельству Фукидида (Thuc. III. 104.5-6), были ранее популярны, но потеряли былое значение из-за несчастий, постигших Ионию, то есть из-за Персидских войн.
Мы согласны с точкой зрения, что инициатива в передаче гегемонии в Эллинском союзе Афинам, или, иначе говоря, в создании нового союза принадлежала ионийским островным полисам4. Следует отметить, что остров Делос, как древний религиозный центр ионийского племени (и особенно островов), представляется вполне логичным местом для помещения казны союза преимущественно ионийских полисов. Его географическое положение в центре Эгеиды, наличие хорошей гавани также были немаловажны для союза, который создавался для ведения боевых действий, в первую очередь, на море1. Остров Делос, таким образом, явился центром союза, который должен был обеспечить возрождение ионийского племени после тяжелого периода войн с персами.
Бог-покровитель включался в микрокосм союза, становился простатом-предстоятелем, то есть покровителем данной общности, защищавшим ее от всех других богов и людей. Божество-покровитель должно было оберегать доверившихся ему граждан от любых невзгод и напастей и всеми доступными ему средствами способствовать их процветанию и благополучию2. Актом помещения союзной казны в храм на Делосе симмахия была поставлена под верховную защиту Аполлона Делосского. Кроме того, факт признания Аполлона покровителем союза не мог не подействовать на религиозное сознание греков, и отпадение от союза с этого времени должно было представляться кощунством по отношению к всеионийскому божеству3.
Итак, в первоначальный период существования общеионийского союза под гегемонией Афин Делос был центром его политической и религиозной деятельности. Именно там собирался союзный синедрион (Thuc. I. 96.2), казна хранилась в храме Аполлона, а божество, скорее всего, мыслилось покровителем союза равноправных полисов.
Для получения фороса в казну были назначены, как уже отмечалось, специальные должностные лица - ЕХХлУотар/ьса, что означает «казначеи эллинов». Их задачей было принимать форос, то есть денежные взносы союзников, и выдавать афинским должностным лицам требуемые суммы на текущие нужды1.
Здесь, однако, возникает ряд вопросов. Выдвигалось предположение, что должность эллинотамиев была учреждена только после перенесения казны союза в Афины и именно тогда стала исполняться афинянами, то есть после 454 г., когда афиняне еще более упрочили свой надзор за ней . Однако, Фукидид (Thuc. I. 96. 2), говоря об учреждении должности в момент создания союза в 478 г., употребляет выражение тотє ттрсотоу - «впервые», что недвусмысленно указывает на факт первого возникновения коллегии эллинотамиев именно в этом году. Кроме того, использование Фукидидом в этом же отрывке термина архц, который предполагает регулярную и ежегодно исполняемую должность3, также свидетельствует в пользу того, что коллегия возникла в момент создания конституционных основ союза.
Колонизационная практика Афин и теменосы Афины
Культ Афины был тесным образом связан с колонизационной политикой Афин в ходе становления Первого Афинского морского союза. К сожалению, цельного отображения истории афинской колонизации V в. в источниках не обнаруживается. Кроме того, в отечественной науке не сложилось единого мнения о типологии афинских колоний данного периода. Единственное, в чем сходятся исследователи, — это отсутствие среди них единообразия.
Так, А.Е. Паршиков полагает возможным выделять среди поселений, основанных афинянами в V в., три самостоятельных типа колоний. Одним из них исследователь считает новый тип афинских апойкий, который формируется в V в. при непосредственном влиянии Первого Афинского морского союза. Этот тип апойкий, по его мнению, во многих чертах своего устройства напоминает афинские клерухии IV в.1. Так, территория колонии рассматривается как часть афинской территории, а колонисты являются собственниками своих участков и сохраняют афинское гражданство. Подобная колония образовывала муниципальную общину и поэтому имела свою экклесию, Совет и магистратов.
Однако собственно клерухии в V в. тоже существовали, но играя роль гарнизонов, по-видимому, носили временный характер, и Афины могли в случае необходимости их ликвидировать. Такие поселения чаще всего основывались на территориях крупных полисов, серьезных противников Афин, после их замирения. Конфискованная у такого полиса земля составляет собственность всех афинских граждан, а клерухии являются лишь временными ее владельцами. Они не ведут своего хозяйства, а живут за счет платы со своих клеров, которые сдаются местному населению в аренду в централизованном порядке. Клерухии же составляют отряд воинов во главе со стратегом и являются гарнизоном в подчиненном городе. Третьим типом афинских колоний V в. А.Е.Паршиков считает эпойкию, особую форму колонии, отличную как от апойкии нового типа, так и от классической апойкии1. Эпойкия основывалась на территории уже существующего полиса, а эпойки становились гражданами этого полиса, теряя свои права в метрополии. Внутри же принявшего их полиса такие поселенцы составляли более или менее автономную общину, сохраняющую определенную политическую связь со своей метрополией.
А.Е. Паршиков не считает нужным даже упомянуть о каких-либо различиях в отношении разных типов колоний к главному культу полиса-метрополии.
В свою очередь, В.П. Яйленко считает возможным выделить только две группы колоний афинского полиса: апойкии и клерухии2. Он не склонен согласиться с той точкой зрения, что афинские апойкии V в. были сходны по устройству с клерухиями IV в. В.П. Яйленко признает идею об изменении содержания термина «апойкия» в афинской колонизационной практике в целом правильной, но полагает, что оно заключалось не в образовании промежуточного типа колоний, а в более тесной, чем ранее связи с метрополией3.
Нет сомнения, что колонии Афин, к какой бы из вышеперечисленных групп они ни принадлежали, являлись форпостами афинского влияния во многих районах эллинского и варварского мира, а также предназначались для удержания союзников в повиновении. Собственно, в этом был уверен еще Плутарх (Per. XI, 6), сообщавший, что данные меры проводились, чтобы держать союзников в страхе и под наблюдением и предотвращать попытки к восстанию поселением среди них афинских граждан.
Нас же в данном случае будет интересовать более узкий, специальный вопрос, а именно - о теменосах (тер.У05"), священных участках. В афинской еколонизационной практике теменосам придавалось большое значение1. В данном случае нам следует определить, что же мы будем понимать под термином «теменос». Вообще, этим словом обозначался в древности участок земли, посвященный богу, священная или храмовая роща, храмовая земля2. Теменос классического периода - это участок, посвященный какому-либо божеству или герою, обычно примыкающий к месту культа или окружающий его . Однако, с экономической точки зрения многие теменосы являлись на деле совершенно равнозначными прочим земельным участкам, представляя собой пашни, сады и оливковые рощи. Для афинской колонизации обычной была практика выделения теменосов преимущественно богине-покровительнице Афин Афине-Полиаде, которой предназанчались самые лучшие участки земли из захваченных государством новых территорий4.
Хронологически одно из наиболее ранних упоминаний о выделении земельных участков богам связано с подавлением восстания на острове Эвбея.
Летом 446 г. афинянам пришлось столкнуться с серьезным восстанием на этом острове. Эвбея была членом Первого Афинского морского союза, а совокупный форос эвбейских городов составлял крупную сумму в 13 талантов5. Но в данном случае афинян более беспокоили не потери доходов, а то, что географическое положение Эвбеи было в непосредственной близости от Аттики и тех районов Беотии, где они только что потерпели поражение. Кроме того, выступление такого сильного союзника могло провоцировать неповиновение других, более слабых членов союза. Не следует забывать также, что положение осложнялось продолжавшимися военными действиями в первой Пелопоннесской войне и восстанием Мегар, где был практически полностью уничтожен афинский гарнизон (Thuc. I. 114.1-2). Восстание Эвбеи было подавлено, причем руководил этими действиями сам Перикл.
Фукидид (Thuc. I. 114.3) сообщает, что после покорения острова афиняне по договору с городами установили угодное им государственное устройство1, а часть жителей, а именно гестиэйцев, изгнали и сами завладели их землями.
Экспедиция Диотима в Неаполь: религиозный аспект
После того, как нами были рассмотрены способы использования культа богини Афины в отношениях между Афинами и союзниками в рамках Первого Афинского морского союза, мы считаем необходимым сделать попытку выяснить, играл ли культ Афины какую-либо роль в отношениях Афин с не входившими в союз полисами.
Одним из мероприятий Афин во внешней политике, связанной с регионом западного Средиземноморья, является экспедиция, предпринятая афинским навархом Диотимом в италийский полис Неаполь. К сожалению, источники, сообщающие об этом интереснейшем и важном предприятии очень скудны и малоинформативны1.
Собственно, наибольшего доверия заслуживают схолии к поэме «Александра» Ликофрона, автора Ш-И вв., создание которой относят к 197-195 гг2. Сама поэма состоит из 1474 стихов и основным ее содержанием является изложение прорицаний вещей пророчицы Кассандры (Александры). В поэме Ликофрона описание событий в регионе западного Средиземноморья дается в особой форме, форме прорицания, хотя описываемые события уже свершились. Ликофрон получил прозвище «Темный», так как излагаемые им оракулы часто трудны для понимания и толкования.
Следует отметить, что считается доказанным тезис об использовании Ликофроном для своих построений реальных исторических и политических событий, а также, что сообщаемые им сведения заслуживают внимания, ибо их основанием служат реальные факты .
Для выяснения ценности сведений Ликофрона важен вопрос о его источнике. Таким источником для труда ученого поэта в интересующем нас
Из текста поэмы удается выяснить, что под безымянной богиней имеется ввиду Партенопа, бывшая, вероятно, одним из основных божеств полиса Неаполя, которой приносились ежегодные жертвы
В данном случае следует обратить внимание, что в культ городского божества неополитов, Партенопы, вмешивается по наущению оракула Kpaivcov аттсіоті? Мофотго? vauapxi-a?, т. е. глава над всем флотом Мопсопа. Но из Страбона мы знаем, что Мопсопия (по имени героя Мопса или
138 Мопсопа) - местность в Аттике (Strab. IX. 1.18; 5.22)1. В данном случае мы имеем дело со стилистическим приемом метонимии, а именно с переносом названия части на целое. Вероятно, что Ликофрон использовал одно из древних названий Аттики, чтобы придать своему труду большую достоверность и соблюсти впечатление древности. В результате из самого текста поэмы становится ясно, что названные изменения культа и внедрение в него состязания факельного бега надо связывать с деятельностью некоего афинского флотоводца.
К указанному месту поэмы Ликофрона пояснения дают схолии, принадлежащие, вероятно, Теону, автору I в. н. э., известному в качестве комментатора поэтов александрийской школы, которые до нас дошли через посредство Стефана Византийского . Текст схолий содержит немаловажные детали (Shol. Lycophr. Al. 732):
Тимей сообщает, что Диотим, афинский наварх, явился в Неаполь, согласно изречению оракула, в котором говорилось, что Партенопе следует принести жертвы и совершить бег с факелами: поэтому до настоящего времени ежегодный бег с факелами совершается жителями Неаполя».
Вероятность того, что сведения Ликофрона прямо заимствованы из сочинения Тимея, очень велика, и, как видно из процитированного текста, некоторые слова и словосочетания имеются и в поэме и в схолиях, восходящих к сочинению Тимея. Так, у Ликофрона и в схолиях сообщается об оракуле как поводе для вмешательства в культ Партенопы. В обоих случаях руководство этим вмешательством осуществляет флотоводец: уаиархо? в схолиях и Kpalvcov шшрх іа? У Ликофрона. Причем в обоих случаях этот флотоводец связан с Афинами. Результатом вмешательства и в том и в другом случае становится учреждение на ежегодных празднествах богини Неаполя Партенопы бега с факелами. Вышеизложенное дает нам все основания полагать, что именно труд Тимея был использован Ликофроном в качестве источника для сочинения данного конкретного отрывка поэмы.
Дополнительными сведениями по этому вопросу служат факты, сообщаемые Страбоном (Strab. I. 2.13, 18): в Неаполе существовал памятник (p.vf}ia) одной из Сирен, Партенопе. Более подробно Страбон говорит об этом далее (Strab. V. 4.7, р. 247): бттои бєікідлш рд/гра TGOV Zipfvcov цій? Парбєубтгг)?, каї dytov аиутєХєІтаї уирллкб? ката [iavreiav - «там показывают памятник Партенопы, одной из Сирен, и по указанию оракула устраиваются гимнастические состязания (пер. Г.А.Стратановского)».
В данном случае не говорится конкретно о беге с факелами, но упоминается об устроении гимнастических состязаний согласно повелению оракула. Страбон не ставит это изменение культа в зависимость от какого бы то ни было иностранного вмешательства, в том числе афинского.
Из сообщений древних авторов остается неясным, был ли оракул дан неаполитянам или афинянам, неясно также в каком святилище он был получен. Связи Афин и Неаполя, как известно, были давними, так как наряду с халкидцами, афиняне некогда составили основу первопоселенцев полиса Неаполя (Strab. V. 4.7, р. 247). Логично будет предположить, что вопрошавшими оракул были неополитяне, которые, получив ответ (текст его нам не известен), обратились за поддержкой и помощью в Афины. Афины были выбраны по ряду причин. Во-первых, неополитяне должны были помнить свое родство с этим полисом, одной из своих метрополий. Во-вторых, с середины 50-х гг. V в. Афины неуклонно расширяли свое влияние в этом регионе, привлекая все большее внимание и получая немалую известность.
В связи с сообщаемыми Тимеем, Ликофроном и Страбоном фактами необходимым становится решение нескольких вопросов. Прежде всего, следует выяснить подробности о личности Диотима. Кроме того, следует определить датировку указанного похода в Неаполь.
Из сообщения Тимея мы знаем, что афинским навархом, осуществившим реорганизацию культа Партенопы, был Диотим. К сожалению, о его личности нам известно очень немногое1. Фукидид называет Диотима, сына Стромбиха, наряду с сыном Кимона Лакедемонием и сыном Эпикла Протеем, среди руководителей афинской эскадры, направленной летом 433/2 г. на остров Керкиру (Thuc. I. 45.1). Диотим, сын Стромбиха, известен также как глава афинского посольства в Сузы (Strab. I. 3.1).
Исходя из этих данных, можно заключить, что Диотим, принадлежавший, вероятно, к одному поколению с Периклом, к 433 г. был немало искушен в военных и политических делах. Одной из причин его назначения в числе командующих афинским флотом, посланным на помощь Керкире, могло быть то, что ранее он в ходе экспедиции в Неаполь получил опыт плавания в западном направлении и мог использовать свои знания для успеха нового предприятия2. Диотим, весьма вероятно, мог относиться, как и другой афинский деятель в Италии, прорицатель Лампон (Plut. Per. VI. 2-3), к окружению Перикла. Некий Диотим был архонтом эпонимом Афин в 428 г.3 Таким образом, активное участие Диотима в политических делах Афин падает на период с конца 30-х до начала 20-х гг. VB. Ничего более определенного сказать о личности Диотима невозможно.
