Колониальная и Индийская выставка 1886 г. в Лондоне в контексте имперского строительства Великобритании Антонова Лидия Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Подготовка Колониальной и Индийской выставки 1886 года 34

1. Возникновение идеи Колониальной выставки. Организационные вопросы начального этапа подготовки 34

2. Работа Королевской и колониальных комиссий по организации выставки и информационное сопровождение проекта 53

3. Церемония открытия, визиты официальных лиц .69

Глава II. Разделы и экспозиции Колониальной и Индийской выставки 86

1. Индия на Колониальной и Индийской выставке 86

2. Переселенческие колонии на Колониальной и Индийской выставке 99

3. Прочие участники Колониальной и Индийской выставки 114

Глава III. Ежедневное функционирование выставки и специальные мероприятия для посетителей 127

1. Практическая организация работы выставки и обеспечивающие ее деятельность службы 127

2. Научные и общественные мероприятия в рамках Колониальной и Индийской выставки 142

3. Вневыставочная программа для участников и посетителей из колоний 157

Глава IV. Итоги, значение и место Колониальной и Индийской выставки в имперской политике и массовом сознании последней трети XIX в 171

1. Завершение выставки и официальное подведение ее итогов .171

2. Достижения и противоречия Колониальной и Индийской выставки в зеркале британской и колониальной прессы 186

3. Колониальная выставка как инструмент имперского строительства .208

Заключение .224

Список источников и литературы .230

Приложение к главе I 254

Приложение к главе II 262

Приложение к главе IV 269

• Возникновение идеи Колониальной выставки. Организационные вопросы начального этапа подготовки
• Переселенческие колонии на Колониальной и Индийской выставке
• Научные и общественные мероприятия в рамках Колониальной и Индийской выставки
• Колониальная выставка как инструмент имперского строительства

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Британская империя – государственное образование, занимавшее особое место в истории нового времени, что обуславливает устойчивый интерес к ней исследователей. Структура империи была сложна, включала переселенческие и «туземные» колонии, в разное время вошедшие в ее состав, на ее территории проживало множество народов с разными типами культуры, поэтому процесс имперского строительства шел на фоне взаимодействия различных цивилизаций. В современном обществе в условиях существования многонациональных государств и активно идущего процесса глобализации остро стоит проблема поиска способов ведения межкультурного диалога, что делает актуальным обращение к историческому опыту, в том числе Британии. Востребованным в практическом и значимым в научном отношении представляется и анализ эволюции методов и инструментов имперской пропаганды. Задолго до эпохи информационного общества средства массовой информации и рекламы становились трансляторами государственной идеологии, а общеимперские праздники и выставки призваны были служить сплачиванию конгломерата народов империи.

Особое место в современном мире занимают различного рода международные проекты, ставшие привычным явлением экономической, научной и культурной коммуникации. Круг затрагиваемых ими проблем, постоянно и неуклонно расширяющийся, становящийся все более обширным по числу участников, делает необходимым научное осмысление общей логики развития этих процессов. Всемирные выставки, лежащие у истоков сходных международных проектов современности, воспринимаются более как явление, порожденное промышленным переворотом и имевшее почти исключительно коммерческие задачи. Такая оценка представляется недостаточной, требующей специального исследования на материале выставочных проектов разного уровня.

Степень изученности проблемы. Разработка различных аспектов имперской истории последней трети XIX в. была начата еще современниками. Особое место среди них занимает Дж. Сили¹, теоретически обосновавший необходимость консолидации и дальнейшего завоевания территорий. Теория империализма разрабатывалась в трудах исследователей последней четверти XIX – начала XX вв., в том числе Дж. Гобсона², рассматривавшего его как политику территориальной экспансии и подвергавшего его критике. С публикации работы К. Бодельсена³ ведет начало традиция либеральной историографии делить историю империи на «империализм фритреда» 1850–60-х гг. – период безразличия к колониям и сепаратистских настроений, и «новый империализм» с конца 60-х – начала 70-х гг.– с характерным для него стремлением к имперской консолидации.

Интерес к имперской проблематике возрос в период Второй мировой войны и после нее, когда стал очевидным неминуемый распад Британской им-

Seeley J. R. The expansion of England. L., 1883.

Hobson J. Imperialism. A study. (1st published in 1902). L., 1938.

Bodelsen C. A. Studies in mid-Victorian imperialism. (1st published in 1924). L., 1960.

перии. В 1953 г. в статье Р. Робинсона и Дж. Галлахера⁴ была сформулирована теория континуитета имперской политики Великобритании на протяжении второй половины XIX в. Их идеи сразу нашли поддержку в трудах ряда историков⁵, а в настоящее время не оспариваются.

Новый виток интереса к имперской истории начинается с рубежа XX – XXI столетия. В 80-е гг. складывается «постколониальное» направление, активно привлекающее методы культурологии, литературоведения, антропологии. Его ведущий теоретик Э. Саид⁶ определил империю как поле взаимодействия осуществлявших экспансию и колонизируемых народов. Идеология империализма, отношения Запада и Востока рассматриваются им в широком культурном контексте. Поддержанные одними историками, идеи Саида со стороны других подверглись критике за небрежное обращение с источниками и нарушение причинно-следственных связей. Главная идея еще одной работы по данной проблематике – Д. Каннадина⁷ – в том, что политика британской администрации по отношению к подвластным народам определялась не столько их принадлежностью к определенной расе, сколько к правящему классу.

С конца 80-х регулярно выходят исследования, обобщающие накопленный материал по истории Великобритании. Э. Хобсбаум, Э. Томпсон, Б. Портер, Г. Б. Мэджи, К. Холл, Дж. Дарвин, Ф. Левин⁸ рассматривают «Pax Britannica» как сложную систему связей между империей и британским миром. Изучающие культурное влияние империи на внутреннюю жизнь Британии Э. Томпсон и Г. Б. Мэджи подчеркивают, что концепт «британского мира» был значим для всех, проживавших в его границах. К. Бридж и К. Федорович⁹ утверждают, что британский мир связывало не только чувство имперского единства и политические институты, но и сеть семейных и корпоративных связей, профессиональных, научных, бизнес-ассоциаций. Вопросы имперской идеологии, идентичности, процессы экспансии исследуют также Т. Кодичек, М. Маттикула, У. Томпсон¹⁰. Б. Портер¹¹ плодотворно изучает Британскую империю в течение нескольких десятилетий. Он считает, что империализм не оказывал такого сильного влияния на жизнь и умы людей как принято считать.

⁴ Gallagher J., Robinson R. The imperialism of free trade // The Economic history review. 1953. Vol. 6. N. 1.

⁵ Thornton A. P. The imperial idea and its enemies. A study in British power. L., N–Y., 1963. Hyam R. Britain's impe
rial century. 1815–1914. A study of Empire and expansion. L., 1976; Smith T. The pattern of imperialism. The United
States, Great Britain and late-industrializing world since 1815. Cambridge, 1981.

⁶ Said E. W. Orientalism. N–Y., 1978; Said E. W. Culture and imperialism. N–Y., 1994.

⁷ Cannadine D. Ornamentalism: how the British saw their Empire. N–Y., 2001.

⁸ Хобсбаум Э. Век империи 1875–1914. Ростов н/Д, 1999; Magee G. B., Thompson A. S. Empire and globalization
networks of people, goods and capital in the British world, 1850–1914. Cambridge, 2010; Hall C. Civilising subjects:
metropole and colony in the English imagination, 1830–1867. Chicago, 2002; At home with the Empire. Metropolitan
culture and the imperial world / ed. by C. Hall, S. Rose. Cambridge, 2006; Thompson A. S. The Empire strikes back?
The impact of imperialism on Britain from the mid nineteenth century. Harlow, 2005; Darwin J. The Empire project:
The rise and fall of the British world system, 1830–1970. Cambridge, 2009; Levine P. The British Empire: sunrise to
sunset. L., 2007.

⁹ The British world: diaspora, culture, and identity / ed. by C. Bridge, K. Fedorowich. L., 2003.

¹⁰ Koditshek T. Liberalism, imperialism, and the historical imagination. Nineteenth century vision of a Greater Britain.
Cambridge, 2011; Mattikala M. Empire and imperial ambition. Liberty, Englishness and anti-imperialism in late-
Victorian Britain. L., N–Y., 2011; Thompson W. Global expansion. Britain and its Empire, 1870–1914. L., 1999.

¹¹ Porter B. The Absent-minded imperialists: Empire, society and culture in Britain. Oxford, 2004; Porter B. The lion's
share: a short history of British imperialism, 1850–2004. Harlow, 2012; Porter B. An imperial nation? Recent works on
the British Empire at home // The Round table. 2007. № 96 (389).

Портер полемизирует с Саидом и его последователями, находившими проявления империализма «иногда в самых неожиданных местах». Некоторые итоги исследования истории и историографии империи были обобщены в коллективном труде, вышедшем в 2007 г. в серии «Оксфордская история Британской им-перии»¹².

В области изучения имперской пропаганды не утрачивают актуальности труды Дж. Маккензи¹³. Он изучил имевшее место в эпоху «популярного империализма» распространение идей государственной идеологии через индустрию развлечений, рекламу, общеимперские торжества и выставки. Вовлеченность в изучаемое нами мероприятие огромного количества видных персон из числа имперской элиты обусловила обращение к британским, индийским, канадским, австралийским, новозеландским справочным биографическим изданиям и электронным ресурсам¹⁴, биографии королевы Виктории¹⁵. Задача анализа публикаций периодической печати сделала необходимым привлечение трудов по истории журналистики¹⁶. Проблемы эмиграции затрагиваются в большинстве обобщающих работ по истории империи, исследуются и в общемировом контексте¹⁷. В большинстве трудов 90-х–2010-х гг. по имперской истории прослеживается влияние идей «постколониального» направления.

Первая Всемирная выставка 1851 г. стала главным предметом изучения в историографии выставочного движения. Особый всплеск интереса к теме наблюдается с конца 90-х гг. В 1999 г. выходят сразу две монографии о ней – Дж. Э. Аэрбаха и Дж. Р. Дэвиса¹⁸. В последующие годы публикуется ряд работ, для которых характерен комплексный подход к исследованию феномена международной выставки¹⁹.

Изучение колониальных выставок пока представлено небольшим количеством публикаций. П. Хоффенбергом²⁰ отмечается, что ранее выставки рассматривались, в основном, в контексте тенденций политического и экономического развития стран-участников. Хоффенберг же с позиции «компаративного и

¹² The Oxford history of the British Empire. Vol. 5. Historiography / ed. by R. W. Winks. N–Y., 2007.

¹³ MacKenzie J. M. Propaganda and Empire: the manipulation of British public opinion, 1880–1960. Manchester, 1984;
MacKenzie J. M. Imperialism and popular culture. Manchester, 1986.

¹⁴ The Dictionary of national biography / ed. by Sir Sidney Lee. In LXIII vols. L., 1885–1900; The Indian biographical
dictionary / ed. by C. Hayavadana. Madras, 1915; Australian dictionary of biography. URL: (дата
обращения: 11.08.17.). Dictionary of Canadian biography. URL: (дата обраще
ния: 11.08.17.).

¹⁵ Из большого количества биографических трудов выделим: Hibbert C. Queen Victoria. A personal history. Bos
ton, 2001.

¹⁶ Plunkett. J. Civic publicness: the creation of Queen Victoria’s royal role. 1837–61 / Encounters in the Victorian press
/ ed. by L. Brake, J. F. Codell. L., 2005; Curran J., Seaton J. Power without responsibility press, broadcasting and the
internet in Britain. L., N–Y. 2009; Conboy M. The language of newspapers: socio-historical perspectives. L., 2010;
Dictionary of nineteenth century journalism in Great Britain and Ireland / ed. L. Brake, M. Demoor. L., 2009.

¹⁷ Empire, migration and identity in the British World / ed. by K. Fedorowich, A. S. Thompson. N–Y, 2013; Castle S.,
Haas H., Miller M. J. The age of migration: international population movements in the modern world. L., 2014.

¹⁸ Auerbach J. A. The Great exhibition of 1851: A nation on display. New Haven, 1999; Davis D. R. The Great exhibi
tion. Phoenix Mill, 1999.

¹⁹ The Great exhibition of 1851. New interdisciplinary essays / ed. by L. Pulbrick. N–Y., 2001; Hobhouse H. The Cris-
tal palace and the Great exhibition. Art, science and productive industry. The history of the Royal commission for the
exhibition of 1851. L., N–Y., 2002; Cantor G. Religion and the Great exhibition of 1851. Oxford, N–Y., 2011;
Young P. Globalization and the Great exhibition. L., 2009.

²⁰ Hoffenberg P. H. An Empire on display: English, Indian, and Australian exhibitions from the Crystal palace to the
Great War. L., 2001.

междисциплинарного» подхода анализирует их с точки зрения истории, культурологии, социальной антропологии. Он интерпретирует выставки как «социальный текст», который «считывался посетителем». На их материале автор раскрывает сущность общеимперских процессов и явлений: экспансии; отношений метрополии и периферии; противостояния идеологии империализма и колониального национализма. В книге А. К. Т. Гепперта²¹ имперские выставки конца XIX – начала XX в. интерпретируются как «метафора», концентрированное выражение культурных, социальных, ментальных черт нации. Также им затрагивается тема влияния выставок на развитие туризма²².

В ряде монографий 1990–2010-х гг., посвященных колониальной культуре, искусству, деятельности музеев, фрагментарно привлекаются материалы колониальных выставок²³. А. Датта констатирует, что Британия стала поддерживать развитие индийского ремесла и промышленности именно в период популярности международных выставок. Оценивая роль выставок в процессе расширения знаний европейцев об индийской культуре, А. Макгован пишет, что изначально британцы представляли традиционные ремесла как свидетельство отсталости субконтинента, но результатом выставки 1851 г. стал рост интереса к ним. Б. М. Кинг изучила развитие англо-индийской торговли шелком и место изделий из него в индийских экспозициях, в том числе на выставке 1886 г.

Непосредственно посвященные Колониальной выставке работы немногочисленны. С. Матур²⁴ освещено участие в ней индийских ремесленников. Подчеркивается, что практика создания «живых экспозиций» согласовывалась с господствовавшими в викторианской Англии идеями о «цивилизаторской миссии». К. Уинтл²⁵ констатирует, что этнографическая выставка фигур туземцев, классифицирующая народы от самых примитивных и варварских к более цивилизованным, отражала теории социал-дарвинизма и превосходства «белого человека». В 2012 г. в университетах Кентукки и Лестера были защищены диссертации, касающиеся проблематики колониальных выставок²⁶. Характеризуя содержание индийской экспозиции 1886 г. А. Хейнонен, приходит к весьма спорному выводу, что она должна была продемонстрировать отсталость Индии и тем самым утвердить необходимость присутствия британцев. В диссертации Р. Купера, посвященной отношениям Британии и переселенческих колоний, обзор их экспозиций завершается обоснованным выводом о том, что выставка

²¹ Geppert A. C. T. Fleeting cities: imperial expositions in Fin-de-Sicle Europe. L., 2010.

²² Geppert A. C. T. True copies–time and space travels at British imperial exhibitions, 1880–1930 / The making of
modern tourism. The cultural history of the British experience, 1600–2000 / ed. by H. Berghoff etc. L., 2002.

²³ Dutta A. The bureaucracy of beauty: design in the age of its global reproducibility. N–Y., 2007; Colonialism and the
object: Empire, material culture and museum / ed. by T. Barringer, T. Flunn. L., N–Y., 1998; McGowan A. Crafting the
nation in colonial India. N–Y., 2009; King B. M. Silk and Empire. Manchester, 2009.

²⁴ Mathur S. Living ethnological exhibits: the case of 1886 // Cultural anthropology. 2001. № 15(4); Mathur S. India by
design. Colonial history and cultural display. Los Angeles, L., 2007.

²⁵ Wintle C. Model subjects: representations of the Andaman Islands at the Colonial and Indian Exhibition, 1886 // His
tory workshop journal. 2009. № 1.

²⁶ Heinonen A. Contested spaces in London: exhibitionary representations of India, 1886–195: thesis for the degree of
Doctor of Philosophy at the University of Kentucky. 2012. URL:
(дата обращения: 25.08.17);
Cooper R. A. «Greater Britain»: the creation of an imperial landscape, 1880–1914: thesis submitted for the degree of
Doctor of Philosophy at the University of Leicester. 2012. URL:
(дата обращения: 25.08.17).

способствовала сплочению «Более Великой Британии», привлечению эмигрантов и расширению торговых связей.

Как в российской дореволюционной, так и в исторической науке советского периода, исследовались история колониализма и процессы имперского строительства Великобритании. Систематическое же их изучение началось только в 1940-е гг. и осуществлялось в рамках марксистско-ленинской методологии.

Исследование британского колониализма было одним из направлений трудов Н. А. Ерофеева²⁷. В 1960–80-е гг. выходили многочисленные работы по различным аспектам колониальной политики Британии. Разработкой проблем имперской идеологии занимались Г. И. Лоцманова и А. Н. Еремин²⁸. И. Д. Парфеновым были проанализированы ведущие концепции колониализма, развитие имперской идеологии²⁹. Не утратили научной ценности работы К. А. Антоновой, А. Б. Давидсона, К. В. Малаховского, И. А. Никитиной, О. С. Сороко-Цупы об отдельных британских колония³⁰.

В 1990-е гг. расширился круг изучаемых российской британистикой про
блем, обозначился комплексный подход к оценке факторов имперской полити
ки. В трудах К. Б. Виноградова, А. Б. Давидсона, Л. Е. Кертмана,
О. А. Науменкова, В. Г. Трухановского получил развитие биографический
жанр³¹.

В рамках нашего исследования принципиально важное значение имеют исследования В. В. Грудзинского³², Н. В. Дроновой³³ и Н. А. Богомолова.

В. В. Грудзинский анализирует теоретические проекты и практические действия британской политической элиты, направленные на консолидацию империи, выявляет их идеологические, ментальные и социально-экономические основы, определяет предпосылки формирования колониального самоуправления, изучает влияние доктрины либерализма на отношения метрополии с колониями. Н. В. Дронова исследует эволюцию имперской идеи в 70-х гг. XIX в., анализируя взгляды видных представителей британской политики и обще-

²⁷ Ерофеев Н. А. Империя создавалась так. Английский колониализм в XVIII веке. М., 1964; Ерофеев Н. А. Ан
глийский колониализм в середине ХIХ века. М., 1977; Ерофеев Н. А. Закат Британской Империи. М., 1967.

²⁸ Лоцманова Г. И. Из истории формирования колониальной идеологии английского империализма // Вопросы
истории. 1963. № 2; Еремин Л. Н. Дж. Сили и общественно-политические движения 60-х гг. XIX в. в Англии //
Вестник МГУ. История. 1974. № 6.

²⁹ Парфенов И. Д. Англия и раздел мира в последней трети XIX в.: проблемы историографии. Саратов, 1978;
Парфенов И. Д. Колониальная экспансия Великобритании в последней трети XIX в. М., 1991.

³⁰ Антонова К. А. История Индии. М., 1973; Давидсон А. Б., Макрушин В. А. Облик далекой страны. М., 1975;
Малаховский К. В. История Австралии. М., 1980; Малаховский К. В. История Новой Зеландии. М., 1981; Ники
тина И. А. Захват бурских республик Англией. 1899–1902. М., 1970; Сороко-Цюпа О. С. История Канады. М.,
1985.

³¹ Виноградов К. Б. Мировая политика 60–80 годов XIX века: события и люди. Л., 1991; Давидсон А. Б. Сесил
Родс – строитель империи. М., 1998; Кертман Л. Е. Джозеф Чемберлен и сыновья. М., 1990; Трухановский В. Г.
Бенджамин Дизраэли или история одной невероятной карьеры. М., 1993.

³² Грудзинский В. В. На повороте судьбы: Великая Британия и имперский федерализм (последняя треть XIX–
первая четверть ХХ вв.). Челябинск, 1996; Грудзинский В. В. Великобритания и ее империя в сер. XIX в: либе
рализм и проблема модернизации. Челябинск, 2015.

³³ Дронова Н. В. Люди и идеи: судьбы Британской империи в оценке современников (70-е гг. XIX века). Там
бов, 1998; Дронова Н. В. Трансформация имперской традиции Великобритании в 70-е годы XIX века: дис. д-ра
ист. наук : 07.00.03. Саратов, 1998; Дронова Н. В. Традиции имперского мышления и новации имперской про
паганды в Великобритании в 70-е гг. XIX в. // Новая и новейшая история: межвузовский сборник. Саратов,
2004. Вып. 21.

ственной мысли, позиции правительственных кабинетов, дискуссии в прессе и парламенте по вопросам колониальной политики. Ею подчеркивается, что империя являлась для англичанина неотъемлемым компонентом национальной, политической, философской, духовной культуры. С. А. Богомолов отмечает, что трансформация отношений с колониями совпала с ростом конкуренции Британии с другими державами. В этих условиях британская элита выработала концепцию «нового империализма», обеспечивавшую консолидацию империи в условиях враждебного окружения³⁴.

Широкий круг проблем имперской истории, затрагиваемых в данной диссертации, обусловил обращение к работам Т. Н. Гелла и М. П. Айзенштат, Н. А. Богомоловой, И. М. Нохрина, Е. С. Сауковой, Д. С. Жукова, Н. Е. Зудова, К. Б. Егорова, А. В Симонова³⁵. Эти исследования дают возможность добавить важные детали к реконструкции общего контекста развития Британской империи. Ценным изданием справочно-обобщающего характера является словарь теории и истории империй³⁶.

Изучение выставочного движения в советской историографии практиче
ски не велось. Исключение составляют две научно-популярных работы
Н. А. Мезенина³⁷. В российской науке интерес к теме наблюдается с начала
2000-х гг. Месту России на всемирных смотрах посвящены статьи
В. А. Кокаревой, Г. Ю. Лазновской, К. Ю. Нарвойт, А. С. Соколова,

В. П. Фролова.³⁸. Более широко история крупнейших выставок XIX–начала
XX в. освящена в публикациях В. П. Зайцева, С. А. Макотиной,

И. В. Молозиной³⁹ Единственной обобщающей работой является научно-

³⁴ Богомолов С. А. Концепция «нового империализма» в Великобритании последней трети XIX – начале XX вв.:
автореф. дис. д-ра. наук : 07.00.03. Саратов, 2013.

³⁵ Айзенштат М. П., Гелла Т. Н. Английские партии и колониальная империя Великобритании в XIX в. (1815–
середина 1870-х гг.). М., 1999; Богомолова Н. Н. Имперская идея и викторианская пресса: репрезентация образа
колониальной империи Великобритании в 70-е гг. XIX века: автореферат дис. канд. ист. наук: 07.00.03, Брянск,
2013; Нохрин И. М. Общественно-политическая мысль Канады и становление национального самосознания
(посл. треть XIX – нач. XX вв.). Хантсвилл, 2012; Саукова Е. С. Проблема создания австралийской федерации в
интерпретации Альфреда Дикина (1880–1900) // Вестник Челябинского государственного университета. Исто
рия. 2014. Вып. 59. № 8 (337); Жуков Д. С. Эволюция системы управления южноафриканскими колониями Ве
ликобритании в 70-е годы XIX века: дис. канд. ист. наук: 07.00.03 Тамбов, 2003; Зудов Н. Е. Государство и эми
грация: поиск модели имперского развития Великобритании (60-е–начало 80-х гг. XIX в): дисс. канд. ист. наук:
07.00.03. Тамбов, 2004; Егоров К. Б. Армейский офицерский корпус и имперская политика Великобритании во
второй половине XIX в.: дис. канд. ист. наук: 07.00.03. Санкт-Петербург, 2000; Симонов А. В. Британская им
перская идентичность в конце XIX–начале XX в.: дис. канд. ист. наук: 07.00.03. Москва, 2016.

³⁶ Академический словарь теории и истории империй / под ред. В. Н. Барышникова, В. Н. Борисенко и др. Спб.,
2012.

³⁷ Мезенин Н. А. Урал на Всемирных выставках. Свердловск, 1981; Мезенин Н. А. Парад всемирных выставок.
М., 1990.

³⁸ Кокарева В. А. История участия России во Всемирных выставках // История гос-ва и права, 2006. № 2; Лаз-
новская Г. Ю. Всемирные парижские выставки 1889 и 1900 гг.: впечатления и комментарии российских пред
ставителей культуры // Омский научный вестник. Общество. История. Современность. 2008. № 5 (72);
Нарвойт К. Ю. Россия на Всемирной выставке 1900 года // Русское искусство. 2005. № 2; Соколов А. С. Санкт-
Петербург на Всемирных выставках в Лондоне 1851 и 1862 гг.// Вопросы музеологии. 2011. № 1(3); Фро
лов В. П. Павильоны России на всемирных выставках: строительство и архитектура // Вестник МГСУ. 2013.
№ 6.

³⁹ Зайцев В. П. Первые всемирные промышленные выставки в Лондоне // Новая и новейшая история. 2001. № 4;
Макотина С. А. Первая Всемирная промышленная выставка Лондон 1851 год. Развитие и эксплуатация поствы
ставочного пространства Всемирных промышленных выставок XIX – начала XX веков // Известия вузов. Инве
стиции. Строительство. Недвижимость. 2011. № 1; Молозина И. В. Роль первой Всемирной выставки 1851 г. в

популярная книга В. Н. Шпакова⁴⁰. В общей массе публикаций по выставочной тематике превалируют работы из области культурологии, музеологии, маркетинга⁴¹.

Рассмотренные исследования создают необходимую теоретическую основу и формируют целостный контекст состояния и направления эволюции империи в изучаемый период, но относятся к теме диссертации косвенно или фрагментарно. Комплексного изучения феномена Колониальной выставки 1886 г. до настоящего времени не осуществлялось. Таким образом, данное исследование направлено на то, чтобы, восполнить пробелы в изучении процессов имперского строительства Великобритании в 80-е гг. XIX в. и его идейного сопровождения.

Объектом исследования в данной диссертации является Колониальная и Индийская выставка 1886 г. в Лондоне.

Предмет данного исследования – содержание проекта, место и роль Колониальной и Индийской выставки в имперском строительстве Великобритании.

Цель исследования – комплексно изучить феномен Колониальной и Индийской выставки 1886 г. в общем контексте реалий имперской политики последней трети XIX в.

Исходя из поставленной цели, в диссертации определены следующие задачи исследования:

– изучить процесс подготовки и функционирования Колониальной и Индийской выставки от возникновения идеи до ее практического воплощения;

– выявить круг участников подготовки выставки, их персональный и коллективный вклад в реализацию проекта;

– проанализировать предметное и идейное содержание наиболее значимых экспозиций выставки;

– оценить содержание и место приуроченных к выставке общественных и научных мероприятий с участием колонистов;

– исследовать механизмы формирования образов и донесения идей Колониальной выставки до общества метрополии и колоний;

– проследить трансформацию идеи создания на основе выставки постоянно действовавшего учреждения, позднее воплотившуюся в проект Имперского института;

– определить значение Колониальной выставки как идеологического, политического и коммерческого события общеимперского масштаба.

формировании британских музейных коллекций второй половины XIX в. // Труды Санкт-Петербургского гос. ун-та культуры и искусств. 2015. Т. 212.

⁴⁰ Шпаков В. Н. История Всемирных выставок. М., 2008.

⁴¹ Гаврилова С. А. Феномен выставочной культуры XIX в. в мировой традиции: автореф. дис. канд. фил. наук:
24.00.01. Нижний Новгород, 2006; Иванов А. В. Пространство всемирных выставок как отражение социокуль
турного развития мирового сообщества в XX в // Материалы III Международной науч.-практ. конф. / под ред.
С. В. Соловьевой и др. Самара, 2015; Иноземцева И. Е. Всемирные выставки, их роль и значение // Аналитика
культурологии. 2009. № 13; Михайловская М. Т. Всемирные выставки как феномен проектной культуры //
Вестник МГХПА, 2014. № 3; Курумчина А. Э. Дискуссионность проблемы манифестации будущего на примере
всемирных универсальных выставок //Омский научный вестник. 2006. № 10(49).

Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают 1884–1887 гг. Нижняя граница – ноябрь 1884 г. – определяется указом королевы Виктории, учредившим Королевскую комиссию по организации выставки. Весной 1887 г. публикацией официального отчета комиссии завершилось подведение итогов мероприятия. В июле того же года началось строительство Имперского института, концепция которого формировалась в процессе функционирования выставки. Эти события определили верхнюю границу исследования. Эпизодически мы обращаемся к событиям более раннего периода: Всемирной выставке 1851 г., а также ряда международных выставок 70–80-х гг. XIX в.

Географические рамки исследования – Британская империя в границах 1886 г.; особое место уделяется Лондону – месту проведения выставки.

Источниковую базу диссертационного исследования составили несколько групп документов. Изучены официальные издания, связанные с выставкой 1886 г.: публикации, предназначавшиеся для использования организаторами, экспозиционерами и посетителями в качестве информационного сопровождения экспозиций⁴², а также отчеты, написанные по итогам мероприятия, но опубликованные уже после его завершения⁴³. Приуроченные к выставке конференции изучались на основе докладов, опубликованных в виде памфлетов или статей в журналах⁴⁴, а также в трудах Королевского Колониального института⁴⁵ и Антропологического института Великобритании и Ирландии⁴⁶. Особую важность имело изучение британской периодической печати: «The Times», «The Daily News», «The Morning Post», «Pall Mall Gazette», «The Illustrated London News» и других центральных и провинциальных изданий, изученных за период подготовки и проведения выставки систематически. Привлекались материалы колониальной печати – Канады, Австралии, Новой Зеландии и Индии. Документы заседаний Британского парламента⁴⁷ использовались в небольшом количестве, поскольку выставка не становилась предметом специальных дискуссий. Для создания объемной картины выставки важны иллюстративные источники⁴⁸. Увидеть экспонаты возможно в цифровых коллекциях Музея Виктории и Альберта, Британского музея и др.⁴⁹. В связи с необходимостью охарактеризовать административно-политическую систему Британской империи были привлече-

⁴² Colonial and Indian exhibition (далее–C&IE), 1886. Official catalogue. L., 1886; Handbook to Fiji and catalogue of
the exhibits. L., 1886; C&IE, 1886. Her Majesty’s colonies. A series of original papers issued under the authority of the
Royal commission. L., 1886; C&IE, 1886. Canada: its history, production and natural resources. Ottawa, 1886; New
South Wales: its progress and resources. Sydney, 1886; Notes on Perak with the sketch of its vegetable, animal and
mineral product. L., 1886; C&IE, 1886. Jamaica at the C&IE, London, 1886. L., 1886; C&IE, 1886. Daily programme.
L., 1886; C&IE. Official guide. L., 1886.

⁴³ Report of the Royal commission for the C&IE. L., 1887; Report of Sir C. Tupper, G.C.M.G., C.B., executive com
missioner, on the Canadian section of the C&IE at South Kensington, 1886. Ottawa, 1887.

⁴⁴ Begg A. Emigration: A paper read at conference, C&IE, London, July 23, 1886. L., 1886; Hubbard J. H. Sport on a
Canadian North-West. A paper read at conference, C&IE, London, July 29. 1886; The position of science in colonial
education // Science. 1886. Vol. 8. № 199.

⁴⁵ Proceedings of the Royal Colonial institute Vol. XVII. L., 1886.

⁴⁶ Journal of the Royal Anthropological institute of Great Britain and Ireland. Vol. XVI. L., 1887.

⁴⁷ The Hansard's Parliamentary Debates. 3rd Series. L. 1887. Vols. 310–313. URL: (дата обращения: 11.08.17).

⁴⁸ Reminiscences of the C&IE. L., 1886.

⁴⁹ Victoria&Albert Museum. URL: (дата обращения: 24.07.17.); British Museum. URL:
(дата обращения: 24.07.17.)

ны юридические трактаты, памфлеты, теоретические труды современников⁵⁰. Все использованные материалы представляют собой массив источников, позволяющий реализовать цели и задачи настоящего исследования.

Научная новизна диссертации заключается в том, что впервые в историографии в ней предпринимается попытка комплексного изучения Колониальной и Индийской выставки 1886 г. как политического, экономического, идеологического и культурного феномена. С опорой на широкий круг источников, ранее совсем неисследованных отечественными историками и фрагментарно зарубежными, осуществлен анализ этого события как одного из масштабных воплощений характерного для 80-х гг. XIX в. поиска новых способов укрепления связей метрополии и колоний, расширения средств и трансформации образов имперской пропаганды. Исследование вносит уточнения в представления о характере и формах активизации колониальной политики и межкультурного диалога в процессе имперского строительства, реалиях повседневной жизни европейцев и колонистов в новое время.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем впервые осуществлена реконструкция выставки 1886 г. в Лондоне как одного из значимых событий в истории выставочного движения и в качестве уникального имперского проекта. Оценен политико-административный, коммерческий, идейный и пропагандистский потенциал выставки как инструмента имперского строительства, чем заполняются определенные лакуны в изучении истории Британской империи и расширяются представления о логике и формах ее модернизации в последней трети XIX в. Определенные в работе направления исследования могут способствовать дальнейшему изучению международного выставочного движения, осмыслению характера эволюции Британской империи и трансформации обусловленного ею политического, идейного и культурного диалога.

Практическая значимость работы состоит в том, что она вносит определенный вклад в изучение истории такого уникального государственного образования как Британская империя. Результаты исследования могут быть использованы при подготовке учебных пособий, лекций, специальных курсов, для написания трудов по колониальной и имперской политике, истории выставочного движения и повседневной жизни Европы в викторианскую эпоху.

Методологической основой исследования служат принципы историзма и научной объективности. В работе применяются как общенаучные, так и специальные методы исторического познания. При изучении теоретических и практических вопросов имперской политики применен системный подход. Историко-генетический метод позволил рассматривать выставку 1886 г. как важную веху в имперском строительстве. При реконструировании фактических обстоятельств организации и работы выставки, содержания ее экспозиций применены компаративный, проблемно-хронологический, типологический и

⁵⁰ Jenkyns H. British rule and jurisdiction beyond the seas. Oxford, 1902; Cotton J. S., Payne E. J. Colonies and dependencies. L., 1883; Forster W. E. Our colonial Empire. An address delivered before the Philosophical institution of Edinburgh on Friday November 5, 1875. Edinburgh, 1875; Dilke С. W. Greater Britain: a record of travel in English-speaking countries during 1866 and 1867. L., 1868; Froud J. A. Oceana or England and her colonies. L., 1886; See-ley J. R. The expansion of England. London, 1883.

историко-биографический методы. Необходимость общения к правовым основам государственного устройства Британии, специфики выставки как масштабного мультинационального явления культурной жизни обусловили применение междисциплинарного подхода.

Положения, выносимые на защиту:

1. Колониальная и Индийская выставка стала одним из проявлений поиска ответов на стоявшие перед Британской империей в 80-е гг. XIX в. идеологические, политические и экономические вызовы. Инициированная «сверху», она создавала в обществе обстановку «общеимперского энтузиазма», вовлекая в разных качествах – организатора, участника или зрителя – как представителей британской и колониальной элиты, так и рядовых подданных империи.

2. Патронат и визиты королевской семьи, торжественность церемонии открытия и парадная «имперскость» всей выставки подчеркивали идеологический статус этого многоаспектного проекта. Нацеленная на решение ряда насущных задач имперской политики, Колониальная выставка была транслятором идей имперской пропаганды; ориентированным на долгосрочную перспективу в области производства и торговли коммерческим центром; дискуссионной площадкой и пространством для межкультурного диалога.

3. Материальное и идейное содержание экспозиций выставки определялось природными, историко-культурными и этническими особенностями колоний; их статусом в административно-политической системе империи. Контрастирующие между собой разделы туземных и переселенческих колоний представляли империю в ее многообразии и единстве, несли смысл демонстрации торжества британской «цивилизаторской миссии», пропагандировали оптимистические коммерческие и социальные перспективы развития и взаимодействия метрополии и колоний.

4. Выставка создала вокруг себя обширное информационное пространство. Британская и колониальная пресса интенсивно и эффективно формировала ее «правильный» образ как символа сплоченной и процветающей империи, стимулировала дискуссии по широкому кругу имперских проблем, а многотиражные официальные выставочные публикации служили распространению позитивных образов имперской пропаганды и знаний о колониях.

5. В процессе подготовки и проведения Колониальной и Индийской выставки был учтен организационный и финансовый опыт осуществления масштабных экспозиционных проектов разного рода и уровня, обогативший, в свою очередь, практику выставочного движения.

6. Прямым результатом осознания значимости Колониальной и Индийской выставки как мощного инструмента идеологического воздействия на общественное мнение стало основание в 1888 г. Имперского института – постоянно действовавшей структуры, занимавшейся распространением имперской идеологии и пропаганды.

Апробация исследования. Основные положения диссертационной работы изложены автором в 11 публикациях общим объемом 5,0 п.л. (в их числе 5 статей опубликованы в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК для размещения результатов диссертационных исследований); 2 выполнены в соав-

торстве, включая главу в коллективной монографии, подготовленной при поддержке гранта Российского научного фонда (проект №14-18-00390) в РГПУ им. А. И. Герцена). Материалы и результаты исследования были представлены на международных, всероссийских и региональных научных конференциях в Санкт-Петербурге (2015, 2016 гг.), Ярославле (2015 г.) Саратове (2015, 2016 гг.), Пскове (2016 г.).

В основу структуры работы положен проблемно-хронологический принцип. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников и литературы и приложений.

Возникновение идеи Колониальной выставки. Организационные вопросы начального этапа подготовки

Первая Всемирная выставка1 прошла в Лондоне в 1851 г.2, что дало Британии основания считать себя учредителем и одним из лидеров международного выставочного движения. К последней трети XIX в. различного рода промышленные, сельскохозяйственные, художественные выставки, от международных до региональных, стали привычной чертой повседневной жизни Старого и Нового света3. Первоначально колонии почти не принимали участия (или были представлены очень скромно) в этих всемирных смотрах. Однако постепенно доля колониальных экспонатов в общем объеме экспозиций увеличивалась, а к 80-м гг. стала превалирующей4. В 1886 г. в Лондоне прошла первая крупная собственно импер-ская выставка – Колониальная и Индийская. Как следует из официального названия данного мероприятия, оно имело целью представить все многообразие составлявших империю владений – от «жемчужины Британской Короны» – огромной Индии, до Фолклендских островов5.

Конец 80-х гг. стал временем усиления тенденции к интеграции империи, модернизации отношений между метрополией и колониями6. Активно реализовы-валась поставленная еще в прошлое десятилетие7 цель сделать образ единой консолидированной империи частью менталитета рядового британца. В условиях изменившейся экономической конъюнктуры8 возросла значимость колоний как рынков сбыта продукции, поставщиков продовольствия в метрополию, средства решения проблемы занятости путем эмиграции9.

В этих обстоятельствах была выдвинута идея проведения в Лондоне Колониальной выставки. Она принадлежала члену королевской семьи – сыну принца Альберта и королевы Виктории принцу Уэльскому Альберту Эдуарду. По его неоднократным заявлениям, будучи президентом британской комиссии на Всемир ной выставке 1878 г. в Париже10, он стал свидетелем «огромного шага, сделанного отдаленными частями империи во всем, что касается развития природных ресурсов и материального благосостояния, прогресса в искусстве и расширения торгов-ли»11. Он утверждал, что именно в 1878 г. к нему пришло понимание того, какую пользу извлекли бы обитатели страны-матери из знакомства с богатствами огромных имперских владений. В свою очередь «колониальные и индийские подданные Ее Величества извлекли бы такую же выгоду, представив свою разнообразную продукцию в имперской метрополии»12. Впервые эта идея была озвучена в 1883 г. на закрытии международной рыболовной выставки, проходившей в Южном Кенсингтоне. На той же площадке было предложено провести серию еще из трех выставок. В 1884 г. состоялась Международная выставка здравоохранения и образования. В 1885 г. ее сменила Международная выставка технических новшеств и музыки. На 1886 г. запланировали Колониальную и Индийскую выставку13,14.

Комиссия Колониальной и Индийской выставки назначалась указом королевы Виктории 18 ноября 1884 г. Ее организация базировалась на системе, применявшейся британцами на международных выставках в Вене в 1873 г.15 и в Париже в 1878 г.16 Полный текст указа был опубликован в «The London Gazette» в тот же день17. Согласно этому документу, королева объявлялась патроном выставки. Комиссия насчитывала 125 членов. Президентом стал принц Уэльский. Он имел право назначить любое количество вице-президентов и комиссаров18.

В выше упомянутом указе полномочия членов комиссии ограничивались следующей формулировкой: «…они будут комиссарами, советующие нам лучшие способы, которыми продукция промышленности, сельского хозяйства и изящных искусств наших колониальных и индийских владений могут быть отобраны и доставлены на означенную выставку…»19. В процессе подготовки стало очевидно, что для осуществления этой цели комиссии необходимы дополнительные – более конкретные и имеющее юридическое основание полномочия20. 15 сентября 1885 г. было опубликовано приложение к указу королевы21. По этому документу комиссия могла заключать контракты, определять и нести связанные с подготовкой расходы, принимать взносы, одалживать деньги, присуждать награды экспозиционерам, устанавливать выставочные правила, нанимать персонал. Излишки собранных средств оставались во владении комиссии и могли быть использованы для других выставок, если их пожелает назначить президент. Любое распоряжение комиссии становилось правомочным при одобрении тремя ее членами22.

В состав комиссии вошли, помимо принца Уэльского и другие члены королевской семьи: принц Альфред, герцог Эдинбургский и принц Артур, герцог Кон-наутский. Кроме того, представители высшей аристократии: герцог Манчестерский, герцог Бекингем, герцог Аберкорн, маркиз Лэндсдаун, маркиз Солсбери, маркиз Риппон, маркиз Хартингтон и др. Без указания конкретных имен, с пометкой «на данный момент» в списке значились мэры Лондона, Эдинбурга и Дублина, а также президенты Королевской академии художеств, Королевского географического общества, Королевского сельскохозяйственного общества, Института гражданских инженеров, Ассоциации торговых палат Соединенного Королевства.

Индию представляли 15 махараджей и низамов различных провинций: Хайдарабад, Барода, Гвалиор, Джайпур, Бенарес и др23. Генеральные представители колоний и верховный комиссар Канады в Лондоне, включенные в состав Королевской комиссии, впоследствии возглавили местные комиссии. Секретарем комиссии стал директор музея в Южном Кенсингтоне Ф. Конлифф-Оуэн. Официальным адвокатом, по личной просьбе принца, согласился стать известный юрист, занимавший в тот период пост генерального прокурора Р. Уэбстер24. Аудиторскую работу осуществляла фирма «Lovelock&Whiffin»25.

Значительная часть вышеперечисленных лиц имела мало отношения к непосредственному процессу подготовки выставки и лишь присутствовала на встречах комиссии, которых всего состоялось три: две до начала выставки и одна после ее закрытия. Основная нагрузка должна была лечь на местные колониальные комиссии. Когда общая идея выставки была определена, состоялись консультации с министром по делам колоний26 относительно того, как лучше донести ее до колониальных правительств. От лица президента комиссии в колонии были направлены письма с предложением об участии в выставке и разъяснениями необходимых действий в связи с ее подготовкой. К правительствам самоуправляющихся колоний принц обращался через верховного комиссара Канады и генеральных представителей. К губернаторам коронных колоний обращение шло через министра по делам колоний27. Полученные ответы «почти без исключения носили благосклон ный характер»28. Правительство Индии также «сердечно приветствовало предло-жение»29. Повсеместно были созданы колониальные комиссии. Принц Уэльский писал, что исполнительный персонал назначался, в значительной степени, из числа готовивших предыдущие три выставки и отметившихся «усердием и неослабным вниманием к своим обязанностям»30. Он особо подчеркнул, что комиссия «имела привилегию видеть в своем составе» сэра Ф. Конлифф-Оуэна, который «занимал пост секретаря и осуществлял все исполнительные функции под непосредственным руководством» принца31. Согласно разрешению Департамента науки и искусства, в течение 1886 г. он был занят исключительно Колониальной выставкой, оставив на время обязанности директора Кенсингтонского музея. «Едва ли необходимо говорить, что … он на самом деле секретарь Королевской комиссии, а практически управляющий директор всей выставки»32, – писала «The Graphic»33. Опыт участия Конлифф-Оуэна в подобных мероприятиях создал ему солидную репутацию. Газета заметила, что этот человек «жил в атмосфере выставок»34. Занимая пост заместителя генерального директора, а затем помощника директора музея в Южном Кенсингтоне35, он руководил иностранной секцией на второй международной выставке в Лондоне в 1862 г.36. Пять лет спустя был помощником исполнительного комиссара на парижской выставке, затем секретарем президента британской комиссии (принца Уэльского) на выставке 1873 г. в Вене. В 1874 г. он стал приемником Г. Коула на посту директора музея. После успешной работы, связанной с «Выставкой столетия» в Филадельфии37 и Всемирной выставкой в Париже, он был удостоен ордена Св. Михаила и Св. Георгия и ордена Индийской империи. В недавние выставки в Кенсингтоне «он вложил сердце и душу»38. «The Times» назвала его «выдающимся организатором» и восхищалась «умом и энергией, которые он проявляет, воплощая идею выставки»39. По особой договоренности между комиссией и правительством Индии, руководство индийской секцией осуществлялось персонально Конлифф-Оуэном40. Кроме прочего, он исполнял обязанности комиссара от Гонконга и Фолклендских островов41.

Особого внимания заслуживает вопрос об участниках подготовки выставки из числа представителей колоний. Публика могла узнать о личностях колониальных комиссаров, включая гораздо менее известных, чем Конлифф-Оуэн, из таких иллюстрированных изданий как «The Graphic» и «The Illustrated London News», публиковавших краткие биографические справки и портреты занятых в подготовке выставки персон42. (Рис. 1).

Переселенческие колонии на Колониальной и Индийской выставке

Площадь, отданная под экспозицию Канады, была огромной – 85865 футов кв.78 (7977 м. кв. – Л.А.), и надежды, возлагаемые на нее организаторами, также были велики. «The Illustrated London News» писала, что «Сэр Конлифф-Оуэн оказался истинным пророком, когда …отметил, что канадский доминион будет богато и полно представлен в срок, а экспонаты из Североамериканских владений королевы будут среди самих интересных и ценных»79.

Наиболее полно содержание экспозиции охарактеризовал в своем итоговом отчете Ч. Таппер80, поэтому для представления канадской части выставки мы будет, помимо официального каталога, обращаться к этому информативному документу. Федеральные власти Канады взяли на себя задачу демонстрации общих для всех провинций природных ресурсов, карт, планов, статистической информации, ботанической коллекции. Провинции представляли образовательную систему, образцы местного сырья и продукции. Министерства готовили разделы в соответствии со своей специализацией81. Необходимо уточнить, что географические карты, иллюстрирующие климатические и экономические показатели диаграммы, статистические таблицы, ботанические атласы и прочие справочные материалы присутствовали на стенах каждой экспозиции, избавляя посетителей от необходимости искать эти сведения в каталогах и справочниках.

Предложенная Канадой классификация экспонатов включала семь основных групп: четыре, тематически объединенных в «царства» природы («растительное» – сельское хозяйство и лесопромышленность, «животное» – рыболовство, «минеральное» – полезные ископаемые); промышленная продукция; образование; изобразительное искусство82.

Восхищение всех посетителей «от королевы до скромного механика» вызвала сельскохозяйственная экспозиция83 – внушительная конструкция, занимавшая 676 кв. футов ( 63 кв. м. – Л.А.). Полки заполняли фрукты со всех концов доминиона, арки между ними украшали гирлянды из трав и злаков. Колонну в центре окружали 25 образцов древесины, покрытые изображениями диких цветов. Вокруг разместилась всевозможная аграрная продукция: «масло, сало, сгущенное молоко, консервированные фрукты и мясо, многочисленные сорта ветчины, сыры, мешки с семенами зерновых, овсянкой и мукой»84. Образцы почвы в стеклянных трубках демонстрировали европейским фермерам, что качество земли позволяет выращивать хорошие урожаи без использования навоза85. С двух сторон стояли гипсовые фигуры дровосека и доярки в натуральную величину86.

Изобилие продукции канадской пищевой промышленности присутствовало на «колониальном рынке». Фрукты из Канады разительно контрастировали с «бледными оттенками доморощенных [английских] плодов» и завоевали медаль Королевского Садоводческого общества87. Рыбный промысел был представлен приспособлениями для ловли и всеми известными в Канаде видами рыбы. Об их многообразии позволяет судить «Каталог канадских ластоногих, китообразных, рыб и морских млекопитающих»88. Благодаря современным холодильным машинам в Англию доставили лосося из Британской Колумбии и лобстеров из Новой Шотландии89. Организаторы рассчитывали, что это поспособствует популяризации новых для рынка Англии продуктов и станет импульсом к развитию торговли дарами моря90. Также здесь был большой ассортимент алкогольных напитков и кондитерских изделий. Одна из фирм Торонто представила более 400 видов печенья91.

Что касается «животного царства», подготовленная Обществом исследователей геологической и естественной истории коллекция включала 417 экземпляров птиц и 68 млекопитающих. Всех интересующихся охотой привлекала пирамидальная композиция из чучел диких животных и птиц92. Ее изображение поместила на своих страницах «The Illustrated London News»93 (Рис. 5). В этом разделе экспонировались и изделия из меха. Сама королева «любезно приобрела комплект из соболя и мех серебристой лисы». Помимо охоты канадцы уже тогда были известны своей любовью к активному зимнему отдыху, о чем свидетельствовали фотографии гонок на снегоступах и санках, а также построенного годом ранее в Монреале ледяного дворца94.

В «Минеральном царстве» находились все сокровища канадских недр и представлялись новые технологии в этой сфере. Например, с помощью специальной машины изготавливались блоки из угольного шлака и дегтя – топливо для локомотивов95. В центре секции стояли два позолоченных обелиска. Их объем соответствовал общему количеству добытого золота в Новой Шотландии на текущий момент (на сумму в 7 млн.706 тыс. долл.) и в Британской Колумбии за последние 25 лет (50 млн. долл.). Стеклянный сосуд рядом наполняли самородки и золотосо держащий кварц96. Также можно было увидеть жемчуг из Квебека и коллекцию богатств канадских недр из 725 образцов97: сланцевые плиты, асбест, медь, гипс, слюду, мрамор98.

В канадской экспозиции было представлено множество «машин в действии»: сеноворошилки, прессы, веялки, портативные двигатели, и др.99. Постоянно окруженная посетителями вязальная машина под управлением девушки «закончит для вас пару носков за полчаса»100. Изготовители мебели представили как простые образцы конторской и школьной обстановки, так и эксклюзивные гарнитуры из кости и черного грецкого ореха101. Модели судов, спасательные аппараты, рыболовные плоскодонки и шлюпки выставлялись в отделе кораблестроения и навигации102. Берестяные каноэ, модель индейского вигвама, украшения индианок из бусин позволяли представить быт и ремесло канадских индейцев103. Отдельный раздел отвели железным дорогам и транспорту104. Стремление привлечь покупателей принимало оригинальные формы – монреальский производитель товаров из резины в качестве рекламы разместил гигантскую галошу в два фута длиной105.

Канада единственная представила музыкальные инструменты, если не считать примитивных образцов из туземных колоний. Это был, по мнению Таппера, «триумф, которым можно гордиться»106. Только органов выставили более сорока – концертные, кафедральные, кабинетные, будуарные и др. А изготовленное в Торонто фортепьяно «Princess Model» из вишни с золотой и оливковой отделкой было приобретено для Еe Величества107.

Особого внимания заслуживает раздел под вывеской «Образование – слава Канады». В официальном каталоге в главах по каждой колонии давалась краткая информация о системе образования, но, именно Канада наиболее широко раскрыла эту тему. «Отчет о школах под управлением римско-католического совета школьных комиссаров города Монреаль» содержит информацию о числе школ и обучающихся, учебных курсах, чертежи школьных зданий и сведения о вкладе школ в выставку. Так Католическая торговая академия предоставила «8 классных журналов, 181 тетрадь и 243 альбома для рисования, портфолио, содержащее 163 рисунка и 70 карт, 130 бухгалтерских книг»108.

О живописи, выставленной Канадой, подготовил отчет Р.А. Ходжсон109, профессор живописи, библиотекарь Королевской академии Лондона. Он не скупился на похвалу канадским полотнам. Замечательны акварельные пейзажи Л.Р. О Брайена110 «Сентябрь на Сагенее», «Восход на озере Сент-Джон» и др.111 Дж. Фрейзер112 в акварелях «Гора Стивен», «Гора Хермит» проявлял «искренность и преданность природе»113. Особо отмечена «серьезная, добросовестная работа» Р. Харриса114 «Встреча попечителей»115. Аборигены на полотнах Ф. Вернера116 напоминали благородных дикарей из романов Ф. Купера117. Критические замечания в отчете также имели место: отмечались недостаток мастерства и практики у некоторых художников, отсутствие индивидуальности – «эти дере вья могли бы расти в Сассексе или Кенте»118. Ходжсон отмечал высокий уровень экспозиции, похвальные достижения молодой канадской школы живописи. Но он также обнаруживал опасное, по его мнению, «французское влияние», имея ввиду идеи и методы художников-импрессионистов, отказавшихся от традиций академической живописи. Он обрушивался с яростной, пространной критикой на импрессионизм и предостерегает канадских живописцев от «рабской имитации посредственных иностранных образцов»119.

Общее впечатление от экспозиции Канады хорошо выразил сам Таппер: «Я продвигаюсь от одной отрасли наших ресурсов к другой и мысленно задаюсь вопросом, каким же источником благополучия Канада наделена богаче всего?», – и пришел к выводу, что в Канаде есть почти все ресурсы «пригодные для украшения жизни»120.

Австралия была представлена пятью отдельными экспозициями: Новый Южный Уэльс, Виктория, Южная Австралия, Квинсленд, Западная Австралия. «Сонная» Тасмания, как охарактеризовала ее «The Graphic» не принимала участия в выставке121. Такая репрезентация зеленого континента была связана с тем, что, в отличие от Канады, австралийские колонии не были объединены в федерацию122. Таппер подчеркивал, что единая канадская секция производила большее впечатление, чем австралийская, где экспонаты одного типа оказались разбросаны по пяти площадкам123. В связи с этим в австралийских экспозициях было немало общих черт, но выделялись и «жемчужины», которыми, вероятно, не чуждые желания превзойти соседей колонии пытались удивить посетителей.

Научные и общественные мероприятия в рамках Колониальной и Индийской выставки

Королевской комиссией был создан отдельный комитет для организации на площадках Колониальной выставки конференций и лекций по всевозможным имперским вопросам70. Председателем комитета был возглавлявший в тот период совет Колониального института герцог Манчестерский У. Монтегю71, его заместителем – глава совета Общества искусств Ф. Абель72, секретарем – также член общества искусств Г. Т. Вуд73. Кроме того в комитет входили еще 24 комиссара от колоний: Ч. Таппер, А. Стюарт, Ч. Миллс, А. Дж. Аддерли и др.74.

Конференции начались 28 мая и продолжались весь июнь и июль, затем вторая серия научных мероприятий прошла в сентябре и октябре. Приложенные к итоговому отчету Королевской комиссии два отчета комитета конференций называли общее число заседаний – 81, а также включали их список с датами, темами и именами докладчиков. Те же сведения в сокращенном виде привел в своем отчете о канадской экспозиции Ч. Таппер75. Вход на конференции осуществлялся по специально выпущенным билетам, которые также давали право посетить экспозиции. Вероятно, их мог приобрести любой заинтересовавшийся темой доклада. По данным отчета 3436 человек прошли на выставку по этим билетам76. Объявления о темах докладов, именах выступавших и времени проведения конференций публиковались в «The Times»77.

Серии заседаний были организованы Королевским Колониальным институтом – 4, Геологической ассоциацией – 4, Антропологическим институтом – 6. Также конференции были проведены Лигой Имперской федерации, Ассоциацией за продвижение государственно направленной колонизации, Центральным эмиграционным обществом, Ассоциацией торговых палат, Национальной ассоциацией рыболовства, Ост-Индийской ассоциацией и Британской ассоциацией пчеловодов. Организацией заседаний по другим вопросам занимался непосредственно комитет конференций. Темы были самые разнообразные: поставки шелка и шерсти; импорт мяса и зерна; колониальный телеграф и железные дороги; лесное хозяйство; статистика; тарифы; эмиграция; образование и др. Также были прочитаны доклады, посвященные природным ресурсам, промышленности, социальным проблемам британских территорий: Индии, Канады, Виктории, Квинсленда, Новой Зеландии, Капской колонии, Западной Африки, Вест-Индии, Цейлона, Кипра. Обычно конференции привлекали большое внимание, хотя в ряде случаев аудитория наоборот была очень маленькой78.

В этот период и в колониях и в Англии активно обсуждалась идея создания имперской федерации. «The Times» писала, что премьер-министра У. Гладстона спросили в парламенте, не следует ли организовать официальную конференцию для обсуждения вопросов имперской федерализации и напомнили, что вскоре в страну прибудут несколько бывших премьер-министров из колоний. Он сказал, что эта идея ему не прельщает. Гладстон считал, что «хотя обсуждение этого вопроса, начатое и поощряемое добровольными усилиями, может быть, вероятно, полезным, нежелательно, чтобы правительство под свою ответственность продвигало такие дискуссии»79. «The Times» полностью разделяла его позицию: «Вопрос об Имперской федерации очень серьезный. Но в настоящий момент он еще не созрел для его обсуждения ответственными государственными лицами страны-матери. Импульсу к ней должно быть позволено вырасти спонтанно и, главным образом, извне»80,81. Таким образом, есть основания считать, что такой неофициальной площадкой для дискуссий на эту тему Колониальная выставка стала не случайно.

В отчете Колониального института за 1886 г. почетный секретарь П. Янг подчеркнул, что выставка предоставила уникальную возможность для реализации задач, поставленных перед этим учреждением в момент создания82. Он заметил, что конференции проводились не для того, чтобы «выставлять напоказ взгляды, неоднократно высказывавшиеся публично», а чтобы выяснить мнение прибывших из колоний соотечественников83. В том же выпуске были опубликованы тексты прочитанных докладов: «Имперская Федерация», «Система регистрации прав на землю, принятая колониями»84, «Эмиграция в колонии», «Имперская оборона»85. Ввиду того, что эти встречи не были плановыми заседаниями института, возни кают затруднения с определением количества и состава участников. То же касается и других конференций, информация о которых публиковалась в периодической печати или отдельных брошюрах. Личности части участников достаточно известны. Сведения о менее заметных персонах можно найти в списках членов Колониального института. Однако, некоторые названы лишь по фамилии, иногда с указанием, из какой части империи они прибыли – «м–р Мейсон (Фиджи)»86 и т.д. Часто участники сами представлялись как гости выставки из Канады, Австралии или какой-либо еще заморской территории империи. Вероятно, часть слушателей не участвовала в дискуссии, и не все присутствующие являлись экспертами в рассматривавшихся там вопросах. Формат заседаний был достаточно свободным, регламент не предусматривал вынесения каких-либо резолюций»87.

Среди заседаний Колониального института выделялись два собрания, посвященные вопросам войны, мира и имперской обороны88. Военный теоретик капитан Дж. Коломб89,90 прочитал доклад «Имперская оборона»91, а австралийский публицист, историк, убежденный федералист Ф. Лабильер92 выступил по теме «Имперская Федерация»93. Обращение к теме федерации и имперской обороны на таком мирном мероприятии как Колониальная выставка не случайно, ведь она, по выражению комиссара от австралийской Виктории Г. Берри94, символизировала «федерацию трудолюбия и мастерства… Имперскую федерацию, которая уже есть в наших сердцах, в наших руках и в нашей промышленности»95. В своем докладе капитан Коломб утверждал, что в обществе нет четкого понимания современной политической ситуации и адекватной оценки военной угрозы96, призывал трезво взглянуть на существующие в системе обороны проблемы, главной из которых как раз являлось отсутствие системы – целостного делового подхода администрации, несогласованность между военными и морскими департаментами97. «Собираемся ли мы оберегать империю, просто декларируя патриотизм, за который отказываемся платить?» – обращался к аудитории капитан98. В его выступлении в очередной раз звучала идея, высказанная федералистами еще в 50-е гг. XIX в.: в грядущем союзе автономные колонии должны будут в соответствии со своими возможностями вносить вклад в обеспечение вооруженных сил99. Коломб призывал общественность в колониях обеспокоиться, поскольку они окажутся в самом уязвимом положении в случае войны: «Наши соотечественники в Канаде, Австралазии, Южной Африке и по всей империи должны взять эти факты на заметку», – предупреждал Коломб и, перефразируя библейские слова, задавался вопросом, если англичане готовы «сеять ветер» в пору мира, то готовы ли колонии «пожинать бурю» в войну? Первым шагом на пути к решению стоявших перед империей оборонных задач оратор видел организацию общеимперской конференции по образцу европейских для обсуждения, в том числе, вопросов безопасности100. Лабильер в начале своего выступления восторгался моральным единением, царящим «восхитительным имперским духом»101. «Если безопасность или интересы империи подвергнуться угрозе войны с великой державой или союзом держав…, чувства сами по себе не могут спасти наш союз – сказал Лабильер, – но исполинская сила может быть создана соединением нашим имперских чувств с имперской организацией. Федерация могла бы спасти нашу империю во время войны или, еще лучше, от войны»102. Главная мысль Лабильера состояла в том, что для организованной эффективной системы имперской обороны необходима федерация. Она выполнит функцию консолидации, предохранит империю от распада и тем самым «увенчает величайшее достижение имперского строительства. Это будет благороднейший союз свободных людей, самоуправляющихся сообществ, которые свободной волей свяжут себя в одну нерушимую всемирную национальность…, смогут наслаждаться благословением безопасности, могущества и мира»103. Оба доклада вызвали стали поводам к острым дискуссиям среди присутствующих104.

Тематически с этими конференциями перекликались заседания Лиги имперской федерации 1–2 июля, тем более, что многие ее члены также входили и в Колониальный институт. Сама выставка, можно сказать, служила доказательством отстаивавшихся Лигой принципов: по словам одного из ее основателей Лабирье-ра, «если кто-то из присутствующих сомневается достаточно ли велики наши общие интересы, чтобы требовать их гарантии на море и на суше федеративной силой, позвольте ему оглядеться вокруг себя! Позвольте ему пройтись вновь по этой выставке»105. Как писала «The Edinburg Evening News», на конференции Лиги присутствовала «большая аудитория влиятельных персон, принадлежащих к самым разным политическим направлениям. Вследствие этого, любое прямое обращение к злободневным вопросам, занимавшим внимание общества, было исключено106. Тем не менее, принципы, отстаиваемые Лигой, … так тесно связаны с принципами, призывающими народ на избирательные участки, что их едва ли можно разделять»107. С докладами выступили профессор Дж. Сили, канадский политик и бизнесмен А. Т. Голт108, ученый и политик Дж. Луббок109, уже упоминавшийся капитан Дж. Коломб и др.

Колониальная выставка как инструмент имперского строительства

Одним из главных практических итогов Колониальной и Индийской выставки стало создание Имперского института Великобритании и Ирландии. Идея этого учреждения появилась в результате объединения нескольких изначально заложенных в основу выставки частных задач.

Положительно отзываясь о проекте создания на базе выставки постоянной организации, «The Times» еще в мае 1886 г. утверждала, что он приобретает «определенную и практическую форму»230. Сообщалось, что через несколько дней комиссары встретятся, чтобы определить, какие первоначальные шаги для реализации идеи необходимо сделать. «The Times» полагала, что инициатива принадлежала комиссару от Новой Зеландии фон Хаасту, директору крупнейшего музея в колонии и «одного из самых организованных и богатых музеев в мире»231. Это было далеко не первое предложение создать в Лондоне колониальный музей. Проект обсуждался в 1862 г., затем в связи с выставкой в Париже в 1878 г. «Нет нужды приводить какие-то доводы в пользу крупного центрального учреждения, в котором будет представлен каждый аспект нашей великой империи, мы не считаем, что он может встретить сопротивление»232, – сообщала газета, уверяя, что мнение колоний о его необходимости и полезности будет единогласным. Колониальные правительства должны оказать поддержку, поскольку такая уникальная возможность могла больше никогда не представиться. Описывая свое видение задач будущего учреждения, «The Times» замечала, что оно должно быть «живым» – с постоянным обновлением коллекций, притоком новых экспонатов и информации: «капиталисты, возможные колонисты, торговцы и инженеры будут приходить посмотреть на этот огромный центр колониальной информации. В тоже время он должен привлекать публику и стать ее излюбленным местом»233. Именно «The Times» впервые заговорила о том, что «термин „музей“ не самый удачный для такого учреждения, так как оно будет иллюстрировать живое настоящее больше, чем прошлое»234 и предложила другое название: «к сожалению, Колониальный институт уже занял более подходящий термин. Как на счет „имперского института“?»235.

Еще на этапе подготовки выставки в прессе звучали ее оценки, как преддверия золотого юбилея правления королевы Виктории. Член Палаты общин Дж. Хоуэлл в феврале 1886 г. писал об этом в «The Morning Post». Он ошибочно считал, что юбилей приходится именно на текущий год и предлагал объединить торжества с выставкой. Хоуэлл вспоминал, что во время такого же юбилея Георга III в стране была схожая кризисная ситуация в экономике, но 25 октября 1809 г. по всей стране были празднества, торжественные службы в соборе Св. Павла, сборы пожертвований в пользу бедных. Приток в Лондон «наших собратьев из более Великой Британии за морями»236 в связи с Колониальной выставкой, по мнения Хоуэлла, должен дать огромный импульс торговле, что скажется на благосостоянии всех классов. Но, главное, по его словам, это устроить грандиозное празднование юбилея, так как «у колониальных собратьев сильные патриотические чувства и есть глубокий интерес ко всему, связанному с нашим монар-хом»237. Хотя с его стороны имела место ошибка в дате, идея превращения выставки и юбилея 1887 г. в непрерывную цепь имперских торжеств осталась238.

Декларирование «объединительной идеи» как организаторами, так и прессой, сопровождало весь ход выставки. «За нынешний век внимание жителей Британской империи никогда не было так поглощено общими для них вопросами как сейчас, когда идет дискуссия об Имперской федерации и огромная выставка в Южном Кенсингтоне собрала продукцию со всех владений королевы»239, – писала «The Morning Post». Выставка «делает больше для федерализации „Более Великой Британии“, чем любые акты парламента и, кроме того, открывает широкие каналы для торговли»240, – цитировала «The Times» слова одного из комиссаров. «Колониальная и Индийская выставка … это демонстрация владений, по сравнению с которыми сама Римская империя может быть названа незначительной, – утверждала «The Illustrated London News» – если выставка хотя бы в небольшой мере поспособствует союзу империи, она была создана не напрасно»241. Австралийский фермер и политик Ч. Харпер242 писал в «Pall Mall Gazette», что «чувства родства, расовой гордости и национальной значимости, как по волшебству вспыхнули в груди 9 из 10 посетителей»243 Колониальной выставки.

Просвещение публики было одной задач любой выставки. В данном случае она приобрела особое содержание, поскольку познания британцев об имперских владениях были весьма ограничены. Британская пресса, возлагавшая вслед за организаторами большие надежды на просветительское влияние выставки, констатировала, что в Англии распространены многие заблуждения об Индии, Канаде, Новой Зеландии, Капской колонии, а знаний о них гораздо меньше, чем хотелось бы: «Признаем откровенно, что большинство из нас действительно мало знает о колониях или Индии»244. Побуждая посетить выставку, газеты стремились открыть обывателю «всю беспредельную глубину его невежества»: вернувшийся с выставки пожилой посетитель задал своему компаньону вопрос: „Почему они держат этих кенгуру в Австралии?“», – с иронией цитировала «The Morning Post»245. Различные виды льготных билетов и обилие дешевых печатных материалов позволили распространить просветительское влияние выставки на самые широкие слои населения, но практически сразу возникло убеждение, что образовательный потенциал выставки не может быть в полной мере раскрыт за один сезон демонстрации этой беспрецедентной коллекции.

Все обозначенные обстоятельства сыграли свою роль в развертывании в прессе масштабной дискуссии о судьбе выставки не просто как экспозиционного мероприятия, а как действующего элемента имперской политики. Первоначально возникла идея постоянного колониального музея. Предполагалось, что задачи музея будут аналогичны выставочным: экспозиции колоний создадут «микрокосм империи» под одной крышей; музей станет источником информации для предполагаемых эмигрантов, торговцев и производителей; при нем расположатся библиотека и зал для дискуссий по колониальным вопросам246. «Постоянный музей колониальной продукции должен восстать как феникс из Колониальной выстав-ки»247, – вторила словам принца Уэльского «The Times». Газета писала, что предложению создать колониальный музей на земле, принадлежащей комиссарам выставки 1851 г., более 12 лет. В 1874 г. они предлагали для него французское крыло, но к соглашению не пришли, и в последствии его занял Индийский музей. Отмечалось, что использовать землю в Кенсингтоне гораздо дешевле, чем приобретать ее в Вестминстере или Сити. Кроме того, это согласовывалось с представлением комиссаров 1851 г. том, как надо использовать их владения248. Помимо целостного колониального музея, высказывалось, например, предложение создать имперскую галерею искусств. «Pall Mall Gazette» писала, что посетителей не могло не поразить количество и разнообразие коллекции колониальной живописи в Альберт-холле. В такой галерее «работы колониальных художников могли бы выставляться рядом с работами их британских коллег … Нет сомнений, что пока художественные достижения колоний, возможно небольшие по сравнению с 200-летней британской школой живописи, но тем ни менее имеющие место, получили слишком мало признания и поощрения со стороны страны-матери»249, – констатировала газета и призывала преодолеть упущения.

Уже в июне 1886 г. «Pall Mall Gazette» сообщала о разработке проекта музея, но называла весь план «призрачным» 250. Такой музей должен быть доступен для человека из Сити, а в центре нет подходящего места, утверждалось в статье. Принц Уэльский предпочитал Южный Кенсингтон и убедить его поместить не слишком интересную людям Вест-Энда экономическую экспозицию в Сити, а художественную и производственную оставить в Кенсингтоне невозможно – разделение музея противоречит желаниям колонистов. Кроме того, проект предполагал большие ежегодные расходы, которые не могла позволить себе ни метрополия, ни колонии. Ходили слухи, – утверждала «Pall Mall Gazette», что Индия готова передать принадлежащие правительству экспонаты с выставки и из Индийского музея принцу Уэльскому. В таком случае все колонии, конечно, последовали бы ее примеру. Так как принц распоряжался прибылью от выставки 1851 г., все было в его руках251.

Хотя термин «музей» еще продолжал иногда появляться в прессе, уже в начале лета 1886 г. идея постепенно трансформировалась в пока крайне неопределенный проект создания на базе Колониальной выставки так называемого Имперского института. Как уже упоминалось выше, наименование предложила «The Times» еще в мае. Многие организаторы и участники выставки, а также пресса восприняли идею с энтузиазмом, но сразу встал ряд вопросов, которые нужно было решить, прежде чем переходить к ее практическому воплощению. «The Times» их сформулировала так: 1. Хотят ли колонии постоянный институт в метрополии, представляющий их ресурсы, производство и искусство?