Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историография 34
1.1. Отечественная историография 34
1.2. Зарубежная историография 52
Выводы по главе 74
Глава 2. Языческая оппозиция в римском сенате 76
2.1. Сенаторская аристократия Рима и языческие культы к началу IV в 76
2.2. Язычники в римском сенате и императорская власть в 303 - 380 гг 82
2.3. Сенаторская аристократия и христианство в начале - середине IV в 97
2.4. Борьба языческой оппозиции в сенате за сохранение привилегий традиционных культов в 380 - 391 гг 106
2.5. Узурпация Евгения и языческая «реакция» в Риме в 392 - 394 гг 119
2.6. Язычники в римском сенате в конце IV - начале V в 129
Выводы по главе 138
Глава 3. Языческая оппозиция в городах восточных провинций 145
3.1. Куриальная аристократия и полисные культы восточных провинций Римской империи к началу IV в 145
3.2. Сословие куриалов и государственная власть в 324 - 361 гг. Формирование языческой оппозиции 150
3.3. Куриальная аристократия в период правления императора Юлиана 164
3.4. Языческая оппозиция восточных провинций в 363 - 378 гг 182
3.5. Языческая оппозиция восточных провинций в конце IV в 191
3.6. Языческая оппозиция христианизации восточноримского города (на примере Газы Палестинской) 209
3.7. Языческая оппозиция Восточной Римской империи в V в 221
3.8. Язычники Восточной Римской империи в VI в 238
Выводы по главе 243
Заключение 250
Список сокращений 254
Библиография 260
- Зарубежная историография
- Сенаторская аристократия и христианство в начале - середине IV в
- Язычники в римском сенате в конце IV - начале V в
- Языческая оппозиция христианизации восточноримского города (на примере Газы Палестинской)
Зарубежная историография
Среди авторов, принадлежавших к церковно-историческому направлению отечественной науки, необходимо отметить В. Ф. Кипарисова. Его перу принадлежит первое и наиболее обстоятельное в отечественной дореволюционной и эмигрантской литературе описание положения позднеримских язычников. В своем сочинении «О свободе совести. Опыт исследования вопроса в области истории Церкви и государства с I по IX в.»157 автор, в основном опираясь на данные Кодекса Феодосия, кропотливо изложил изменение законодательного статуса последователей традиционных культов в период от вступления на престол императора Константина до эпохи Юстиниана.
К числу достоинств данной работы следует также отнести ее широкую ис-точниковую базу, основательную критику свидетельств языческих и христианских авторов. Вместе с тем, В. Ф. Кипарисову не удалось связать издание конкретных антиязыческих законов с общеполитической ситуацией в империи, не было предпринято попытки определить социальный состав последователей язы-ческих культов. Помимо упоминания о реляции Симмаха , исследователем был обойден факт длительного сохранения язычества среди римской аристократии. Кроме того, нельзя согласиться с предположением историка, согласно которому после издания императором Феодосием суровых антиязыческих законов язычество продолжало жить лишь в «глухих деревнях»159. Спорно и предположение ав Карташев А. В. Вселенские соборы. Минск: Издательство Белорусского Экзархата - Белорусской Православной Церкви, тора о полном политическом бессилии язычников в V в. . Во второй половине XIX - начале XX вв., на фоне обострения Восточного вопроса и активизации внешней политики Российской империи на Балканском полуострове, заметно усилился интерес отечественного научного сообщества к византинистике. В этот период отечественное византиноведение переживало период своего становление и расцвета.
Дореволюционные византинисты видели в приверженности населения Византийской державы христианству, христианской идеологии государственной власти одну из основных отличительных особенностей ромейской империи161. Сохранение язычества и язычников в средневековой христианской империи представлялось им своего рода историческим парадоксом, рудиментом античности, не представляющим интереса для специалиста по истории Византии. Таким образом, несмотря на всплеск интереса к вопросам византийской истории, проблема сохранения языческих верований среди широких слоев населения не получила в трудах исследователей данного периода должного освещения. Однако, несмотря на то, что на данном этапе развития отечественной исторической науки языческой оппозиции не было посвящено специального исследования, отдельные аспекты межрелигиозного противостояния в IV - VI вв. нашли отражение в обобщающих трудах российских византинистов.
Ф. И. Успенский, автор «Истории Византийской империи» в пяти томах, при освещении процесса христианизации римского государства в IV в., отмечая, что последователи язычества «далеко не без борьбы уступили место христианскому культу», упоминал о сильных позициях, занимаемых язычниками в некоторых провинциях162. Рассматривая социальную базу последователей язычества, историк отмечал, что традиционные верования длительное время держались среди неких «консервативных элементов» в больших городах и на отдаленных территориях163. Примечательно, что Ф. И. Успенский, как и представители церковно-исторической науки, не предпринял попытки нарисовать социально-политический портрет этих «консервативных элементов», не определил географическое местоположение «больших городов» и «отдаленных территорий». Кроме того, исследователь был склонен сокращать период деятельности языческой оппозиции, определяя завершение активного противостояния язычества и христианства смертью Юлиана Отступника164. Окончательное поражение языческая «партия» потерпела,
На схожих позициях стоял А. А. Васильев. Исследователь полагал, что вследствие того, что при Феодосии последователи традиционных культов, потеряли всякую возможность открыто проявлять свои религиозные чувства, язычество «окончило свое существование». Как писал автор, язычество сохранялось лишь в отдельных семьях, «хранивших в тайне дорогие им заветы умершей религии»166.
Относительно подробно в дореволюционный период языческая оппозиция рассматривалась лишь в сочинениях, посвященных правлению отдельных поздне-римских императоров. Основательная монография Я. Алфионова посвящена обстоятельствам жизни и правления последнего открытого язычника на римском престоле - императора Юлиана Отступника. В монографии было обстоятельно рассмотрена политическая и религиозной деятельности императора, дана характеристика религиозным конфликтам эпохи. Особой заслугой автора является то обстоятельство, что он впервые в отечественной историографии представил критический разбор источников и исследований деятельности императора Юлиана. Следует отметить, что Я. Алфионов предпринял попытку объяснить причины длительной приверженности язычеству представителей различных социальных слоев империи167. Автор выявлял связь между классической культурой и язычеством, которую он рассматривал как основную причину сохранения симпатий к традиционным культам среди образованных классов римского общества168. Кроме того, исследователем было отмечено значение жреческих магистратур для сенаторской аристократии169.
Еще одна работа о Юлиане принадлежит А. Вишнякову. В его труде подробно освещалась литературная полемика епископа Кирилла Александрийского с императором-вероотступником . Исследователь обстоятельно изложил религиозно-философскую обстановку эпохи, представил характеристику всех основных авторов, участвовавших в языческо-христианской полемике первых веков н. э. бирск: Губернская типография, 1908.. 125 р. ственной литературе . В своем труде историк нарисовал широкую картину религиозно-политической истории поздней Римской империи конца IV в. В книге специально рассматривается деятельность императора по укреплению Церкви, обширные главы посвящены борьбе Феодосия с ересями и язычеством в западных и восточных провинциях империи. Автор, впервые в отечественной историографии, предпринял исследование борьбы императорской власти с языческой аристократией Рима. Он справедливо отмечал приверженность традиционным культам римской аристократии, которую связывали с язычеством политические традиции сената .
Вместе с тем, необходимо отметить, что, оценивая состояние языческих культов в IV столетии, историк отказывал им во всякой «жизненности», постули-ровал его полное внутренне разложение и упадок . Не представляется убедительным и тезис автора о полном отпадении от отеческой религии, представителей «образованного общества», под которыми очевидно подразумевались представители провинциальной аристократии - куриалы. Не находит подтверждения и идея исследователя, согласно которой язычество сохранялось лишь на окраинах империи, в местах «наименее культурных», к которым автор по неизвестной при 1 74 чине причислял Египет и Сирию . Наконец, нельзя согласиться с мнением Н. Ф. Чернявского, что язычники в Римском сенате спокойно восприняли отделение языческого культа от государства, отмену привилегий жреческих коллегий . В целом, автор идеализировал Феодосия, чрезмерно прославлял его деятельность по укреплению Церкви и преувеличивал успехи императора в деле подавления язычества. Игнорируя свидетельства источников V - VI вв. исследователь безапелляционно заявлял, что традиционные культы были почти полностью истреблены в конце IV в.176.
Сенаторская аристократия и христианство в начале - середине IV в
Отдельные аспекты деятельности языческой оппозиции в римском сенате были рассмотрены в трудах, посвященных столичной аристократии IV - V вв. . Среди многих работ посвященных сенаторскому сословию следует обратить особое внимание на исследования М. Зальцман . В этих трудах подробно рассматривается процесс христианизации римской аристократии. Историк доказывает, что одной из причин длительного сохранения симпатий к язычеству среди сенаторской знати была связь традиционных римских культов со старыми республиканскими традициями, хранителями которых считали себя члены римского сената.
Следует отметить и новейшие труды, освещающие жизнь и деятельность лидеров языческой оппозиции в Римском сенате. Веттию Агорию Претекстату по-священа монография финской исследовательницы М. Калос . Помимо непосредственно жизнеописания великого сенатора, М. Калос анализирует жизнь сенаторского сословия, описывает религиозные, культурные и политические идеалы членов сената. В исследовании К. Согно была изучена карьера и деятельность выдающегося оратора и государственного деятеля Квинта Аврелия Симмаха, предp. ставлявшего языческую «партию» в «споре» об алтаре Победы . Несколько работ посвящены Вирию Никомаху Флавиану - лидеру «последнего языческого возрождения» . Из них следует особо выделить изданную в 2000 г. монографию Ч. Хедрика326, в которой исследователь не только восстанавливает жизненный путь, политическую деятельность сенатора, но и представляет обстоятельный очерк истории изучения языческой оппозиции в римском сенате.
Авторы второй половины XX - начала XXI в., изучавшие языческую оппозицию на территории восточных провинций, зачастую ограничивались рассмотрением деятельности языческой оппозиции на протяжении узкого временного периода или же изучали проявления противодействия христианизации в отдельных регионах.
Значительное количество исследований, в том или ином аспекте затрагивающих проблему языческой оппозиции восточных провинций, посвящено правлению Юлиана Отступника - последнего открытого последователя многобожия на престоле Римской империи. Зачастую в этих трудах, рассматриваются не только проблемы религиозной политики последнего языческого императора, но и освещаются взаимоотношения последователей язычества и христианства в восточных провинциях Римской империи .
Среди этих работ следует, прежде всего, выделить монографию П. Афанас-сиади . Кроме сведений непосредственно биографического характера, автор подробно изучила интеллектуальный и религиозный «климат» эпохи, описала реформы Юлиана в их социально-экономическом аспекте. Одним из важнейших направлений деятельности императора исследователь справедливо назвала мероприятия, направленные на укрепление положения полисов восточных провинций и местной муниципальной знати329. Таким образом, в данном труде была выявлена социальная база режима Отступника. Вместе с тем, автором не была отмечена взаимосвязь между попытками императора восстановить положение языческих культов и его политикой, направленной на укрепление положения куриальной знати. Исследователь рассматривала эти направления деятельности Юлиана Отступника как самостоятельные явления, не имевшие внутренней взаимосвязи. Кроме того, не приводя никаких доказательств, она утверждала, что религиозные преобразования императора не имели поддержки среди городской аристократии . Однако, анализ источниковой базы позволяет утверждать, что в большинстве городов империи попытка императора восстановить языческие культы была с полным сочувствием встречена куриями, так как, по сути, способствовали укреплению политического, социального и экономического положения местной муниципальной аристократии.
Деятельности языческой оппозиции восточных провинций в период правле-ния Валента посвящена монография Ф. Дж. Вибе . В ней автор отмечал высокую степень политической деятельности восточноримских язычников в 364 - 378 гг., их участие в выступлении Прокопия и заговоре нотария Феодора . Согласно его мнению, основной причиной широкого распространения оппозиционных настроений в восточных провинциях империи была антиязыческая политика, якобы проводимая правительством императора Валента.
Концепция Ф. Вибе была подвергнута критике в труде американского иссле-дователя Н. Ленски . Он отвергал положение Ф. Вибе об активной оппозиционности язычников правительству Валента, справедливо отмечая тот факт, что правительство данного императора фактически не ограничивало отправление языче ООЛ ского культа . Вместе с тем, едва ли можно согласиться с предположением исследователя, согласно которому, тот факт, что отправление языческих культов не преследовалось государственной властью, доказывает отсутствие оппозиционных настроений среди языческой аристократии городов востока . По сути, представляя языческую оппозицию как движение, мотивированное исключительно религиозными симпатиями части восточноримской знати, Ф. Дж. Вибе и Н. Ленски не рассматривают его социального содержания и не связывают ее деятельность с социально-экономической политикой правительства императора Валента.
По мнению исследователей, несмотря на издание антиязыческих законов правительство фактически терпимо относилось к язычникам вплоть до начала VI столетия; существенное ухудшение положения последователей языческих культов пришлось лишь на период правления императора Юстиниана и его преемников, которые открыли масштабные гонения на граждан империи, сохранивших верность отеческим богам. К сожалению, причины столь резкого изменения религиозной политики государства в данных трудах раскрыты не были.
В последние десятилетия в исторических исследованиях, посвященных последним язычникам Восточной Римской империи, усилилось направление, изучающее местные, локальные проявления сохранения языческих культов в отдельных регионах империи. В трудах Т. М. Банчича337, А. Франца338, А. Малони339 и Е. Ваттса340 были изучены свидетельства о сохранении языческих культов на территории Греции, прежде всего, Афин. Дж. X. Ф. Дижкстра341, М. Хархаран342, Дж. Т. Вестерфилд343 и П. Афанассиади344 исследовали взаимоотношения язычников и христиан в Египте. О сохранении актуальности данной проблематики свидетельствуют недавние издания двух сборников статей, освещающих широкий спектр вопросов связанных с язычеством в поздней Римской империи - ранней Византии. Так, в 2008 г. был издан сборник «From Temple to Church» под редакцией видного немецкого исследователя И. Хана345, а в 2011 г. - сборник «The Archeology of Late Antique Paganism » под редакцией Л. Лавана и М. Мулриана346. Данные сборники являются итогом длительных изысканий в данной тематике крупнейших европейских и американских антиковедов и отражают современное состояние исторической науки о позднеантичном язычестве
Язычники в римском сенате в конце IV - начале V в
Длительный конфликт между государственной властью и сенаторской аристократией, стремившейся сохранить свое доминирующее социально-экономическое и политическое положение в империи, обострился в конце III -начале IV вв. В этот период римский сенат уже не противопоставлял себя императорской власти и не стремился к восстановлению республиканских порядков. Кризис III в. наглядно продемонстрировал, что лишь крепкая верховная власть способна обеспечить безопасность границ и политическое единство империи, и, следовательно, возможность представителей сенаторского сословия сохранять контроль над многочисленными поместьями, разбросанными по провинциям римской державы401. Однако, по мнению членов столичной аристократии, императоры должны были признавать безусловный авторитет сената.
Политический идеал римской знати IV в. нашел яркое отражение в характеристиках императоров, приведенных в «Истории августов» - оригинальном памятнике позднеримской исторической литературы, очевидно составленном не ранее второй половины IV в. представителем столичной аристократии402. Дурным правителям, описанным в данном труде, свойственно пренебрежение к сенаторскому сословию и его политическим и религиозным традициям , распущен 404 405 406 тт ность , опора на выходцев из простонародья и армию . Им противопоставля 407 лись августы, умерявшие аппетиты солдатской массы и опиравшиеся на политический и религиозный авторитет сената408. Примерами подобных правителей служат императоры Тацит409 и Проб410. В уста первому из них автор вкладывал . настоящий панегирик достоинству сената: «Да будет мне позволено, отцы сенаторы, править империей так, чтобы было ясно, что я избран вами: я решил поступать во всем согласно с вашим мнением и вашей волей. Итак, ваше дело — приказывать и устанавливать то, что покажется вам достойным вас, достойным благоразумного войска, достойным римского народа» (SHA. XXVII.9). Император Проб, описываемый в сборнике как правитель исключительных достоинств, в письме к сенату объявлял членов собрания «владыками мира», которые «всегда ими были и будут в лице своих потомков» (ibid. XXVIII. 11).
Таким образом, для столичной аристократии наиболее предпочтительной формой взаимоотношений с императорской властью, была полная зависимость последней от сената в идеологическом отношении, как хранителя римских политических и религиозных традиций, и в административном, как поставщика кадров для системы провинциального и столичного управления. Данные воззрения объективно вступали в противоречие с идеологическими и административными нуждами Римской империи. Для эффективного управления государством была необходима идеология, не консервирующая старые общественные отношения, но закрепляющие изменения, происходившие в социально-экономической структуре римского общества в конце III - начале IV вв., и профессиональная бюрократия, способная осуществлять контроль над провинциями, в интересах всего правящего класса, а не только одной, относительно узкой его прослойки.
Диоклетиан (284 - 305 гг.)411, стремившийся к централизации империи, последовательно ослаблял политическое влияние сената и столичной знати. При нем функции административного управления империей, ранее в значительной степени исполнявшиеся членами сенаторского сословия, были возложены на представителей сословия всадников и новой, лично зависимой от императора служилой знати. За представителями сенаторского сословия были сохранены лишь административные должности в центральной Италии, должности проконсулов Африки и Азии (причем размеры данных провинций были значительно уменьшены) коррек-тора Сицилии и Ахайи и пост префекта Рима . Сам город Рим был лишен статуса императорской резиденцией. Формально оставаясь столицей государства, он, по сути, уступил роль политического центра Никомедии и Медиолану. Эти действия центральной власти усиливали оппозиционные настроения римской аристократии. Недовольство столичной знати политикой правительства открыто про 410PLREIProbus3.
Здесь и далее при первом упоминании императора будут приводиться даты его фактического правления.
Таким образом, в основе конфликта столичной знати и императорской власти лежало стремление императоров ограничить влияние сенаторского сословия на сферу государственного управления и, тем самым, снизить политическое значение столичной знати. При первых христианских императорах этот конфликт, не меняя своего внутреннего политического содержания, принял форму конфликта язычества, закреплявшего статус представителей столичной знати, и христианства, ставшего инструментом идеологической централизации Римской империи.
В подобной форме противостояние сената и императорской власти проявляется уже при первом христианском августе - Константине I (306 - 337 гг.). После завоевания Италии в 312 г. император провел ряд мер, усиливших политическое влияние столичной знати, и, по свидетельству анонимного панегириста, «восстановил былое достоинство сената» (Pan. Lat. XII.20.1)413. Было увеличено количество «сенаторских» должностей в провинциальном управлении империи, укреплен социальный статус членов римского сената414. Эти действия Константина были продиктованы насущной политической необходимостью - стремлением укрепить свое положение в новоприобретенных италийских и африканских провинциях и использовать авторитет сената в продолжавшейся борьбе за верховную власть над всей империей
Языческая оппозиция христианизации восточноримского города (на примере Газы Палестинской)
Драматические обстоятельства детства и юности Юлиана, его глубокая личная неприязнь к Констанцию II и окружению императора переносились на религиозные институты, освещавшие его режим, и объективно толкали юношу к оппозиции . Еще в 350 - 353 гг., в период своей второй ссылки в Малую Азию, будущий император сблизился с представителями языческой интеллигенции. В Ни-комедии Юлиан изучал риторику по лекциям Либания . В Пергаме и Эфесе культуре привлекли к нему внимание представителей языческой оппозиции . Как писал Либаний: «все люди, преданные культу Муз и прочих богов... спешили взглянуть на него, познакомиться, обменяться с ним разговором... со стороны всякого благомыслящего человека выражаемо было ему пожелание, чтобы владыкою государства стал этот юноша, чтобы остановилась погибель Вселенной» (Lib. Or. XVIII.20-21). Под влиянием тесно связанной с куриальной знатью языческой интеллиген-ции Юлиан воспринял не только религиозные пристрастия , но и социально-политические идеалы оппозиции. Еще в период борьбы за верховную власть над империей в 360 - 361 гг. Юлиан предельно четко определил цель своего правления. В своем открытом письме к афинянам он писал: «...с помощью богов я хочу восстановить все города...» (Jul. Ер. ad Ath. 280d). Тогда же Юлиан начал открыто выражать свои симпатии к муниципальной знати, проявлял «особенную благожелательность» к куриалам, выдвигал их на государственные должности, охотно принимал и выслушивал делегации муниципальных советов (Amm. XXI. 12.23)760.
После обретения верховной власти Юлиан предпринял ряд мер по укреплению социально-экономического значения курий. В 362 г. муниципиям были возвращены их прежние земельные имущества, изъятые в предыдущие царствования в пользу фиска, переданные Церкви или же незаконно захваченные частными собственниками, в том числе и владения языческих храмов (CTh. Х.3.1; XV. 1.8; Lib. Or. XIII.45; CJ. XI.70.2), кроме тех, «которые были законно проданы прежними императорами» (Amm. XXV.4.15). О масштабах перераспределения земельных имуществ последовавших за изданием данного закона свидетельствует тот факт, что только Антиохии было возвращено 10 000 клеров принадлежавшей городу земли (Jul. Misopog. 363с)761.
Было проведено планомерное снятие недоимок с городских общин762, уменьшено налоговое бремя, население было ограждено от произвола фискальных чиновников (CTh. VIII. 1.6-7). В начале 362 г. Юлиан принял ряд законодательных актов защищающих интересы средних собственников, то есть, прежде всего, куриалов763. Декурионы были освобождены от хрисаргира (CTh.XILl.50; XIII. 1.4) и необходимости вносить в казну налог «коронным золотом» (CTh. XII. 13.1; Lib. Or. XVIII. 193-194; Amm. XXV.4.15). Кроме того, император всячески стремился увеличить численность муниципальных советов и тем самым облегчить тяготы декурионата для членов курий (CTh. XII. 1.51; 53; Lib. Or. XLVIII. 15; Zos. III. 11.5). Велась активная борьба с бегством из курий (CTh. XII. 1.50), причем меры Юлиана по пресечению незаконного выхода из куриального сословия были настолько суровы, что вызывали осуждение даже сторонни Около 350 г. будущий император отринул христианство и втайне обратился в язычество. О дате обращения Юлиана см. Jul. Ер. 47(55). Окончательно Юлиан порвал с христианством во время своего обучения в Афинах (Eunap. V. Soph. 476). императора. Результаты деятельности императора по увеличению численности членов городских советов стало стремительное пополнение курий. За время правления Юлиана только антиохийская курия пополнилась двумястами членами (Jul. Misopog. 367d). Либаний писал: «помещения курий стали тесны от множества входивших в них» (Lib. Or. XVIII. 148). Увеличение общего числа куриалов вело к снижению фискального и литургического бремени, возлагавшегося на каждого отдельного декуриона, и таким образом, способствовало укреплению экономического положения сословия в целом.
Укрепилось и политическое влияние куриального сословия. В первые месяцы правления Юлиана множество представителей новой знати было изгнано с придворных и административных должностей, важнейшие государственные посты перешли в руки представителей муниципальной знати и языческой интеллиген-ции765.
Наконец, императором были приняты меры для борьбы с проявлениями последствий бюрократической централизации империи, вызывавшими особенно сильное недовольство представителей куриальной аристократии. Юлиан активно боролся с коррумпированностью государственного аппарата766, было упорядочено судопроизводство767, радикально сокращены штаты чиновников, дворцовых слу-жащих и гвардии , снижены расходы на двор. Эффективность данных преобразований была столь очевидна, что даже закоренелые ненавистники императора вынуждены были нехотя признавать их действенностью . В целом, социально-экономические реформы Юлиана, значительно укрепили муниципальный строй и куриальное сословие. Неслучайно идеолог муниципальной знати - Либаний провозглашал, что результатом преобразований стало «избавление городов от бедности» (Lib. XVIII. 195)771. Церкви городское и общественное имущество, отданное в управление христианским общинам, и все административные и культовые здания, как самовольно захваченные христианами, так и переданные в распоряжение Церкви императорскими указами (CTh. XV. 1.8). Кроме того, христианские общины обязывались возвратить все имущество дарованное им Константином и Констанцием II (Soz. V.5). Подрыв экономических позиций христианских общин должно было снизить политическую и социально-экономическую деятельность клира, снизить его влияние на плебс и, следовательно, укрепить политическое влияние его основного конкурента- курии.
В целом, политику императора по отношению к клиру можно назвать относительно умеренной. Христианские священнослужители лишились литургических иммунитетов (CTh. XII. 1.50; XIII. 1.4), хлебных дач, потеряли судебную власть и право получать имущество по завещанию (Jul. Ер. 57(114); Soz. V.5). Ни один из современников императора не сообщает о каких-либо массовых репрессиях, по отношению к христианским священнослужителям. Некоторые церковные иерархи, например лидер крайнего течения арианства - аномейства - Аэций, ранее пользовавшийся расположением брата Юлиана - цезаря Галла (Jul. Ер. 25; Philost. IX.4), и Василий Кесарийский, известный императору по периоду его обучения в Афинах (Jul. Ер. 18), были даже приглашены ко двору. Тем не менее, отдельные лидеры христианских общин все же подверглись преследованиям. Юлиан изгнал со своих кафедр епископов Тита Бострийского (Jul. Ер.57(114); Soz. V.15) и Элев-сия Кизикского (Soz. V.5). Вероятно, упомянутые епископы, своим авторитетом препятствовали восстановлению местных языческих культов и тем самым навлели на себя гнев императора . Наибольший общественный резонанс вызвала борьба императора с епископом Афанасием Александрийским. После объявления Юлианом амнистии всем христианским епископам, лидер никейцев Афанасий, вынужденный в последние годы правления Констанция скрываться от преследований, вернулся в Александрию и занял епископскую кафедру (Aphan. Hist. Ac. VII. 10; Theod. HE. III.4; Soc. III.4; Soz. V.6). По своему возвращению Афанасий начал проводить политику направленную на консолидацию восточноримских сторонников никейского символа веры. Весной 362 г. по инициативе Афанасия в Александрии состоялся поместный собор, на котором был подтвержден Никей-ский символ веры, подготовлена теологическая база для воссоединения полуари-ан-омиусиан773 с никейцами (Ruf. НЕ. 1.8; Soc. Ш.7; Soz. V.12), а так же предпри О противодействии христианских епископов акциям Юлиана см. например: Greg. Naz. Or. XVIII.32. 773 Омиусиане - течение восточного христианства, подменявшее никейскую формулировку соотношение Бога Сына и Бога Отца - «единосущны» на нейтральное и размытое определение «подобосущны» (еп. Иларион (Алфеее). Жизнь и учение святителя Григория Богослова. Зй изд. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2007. С. 60). нята попытка преодолеть Павлинианскую схизму, расколовшую антиохийских ппл никейцев . Деятельность Афанасия по сплочению никейской «партии» не могла не обратить на себя внимание Юлиана. Обеспокоенный ростом влияния никейцев император распорядился изгнать их лидера из Александрии. Формальным поводом к изгнанию Афанасия стало обвинение епископа в незаконном занятие александрийской кафедры (Jul. Ер. 54(110)) и крещение им нескольких знатных жительниц Александрии (Jul. Ер. 56(112)). Когда выяснилось, что епископ не покинул город, Юлиан написал александрийцам еще одно письмо, в котором убеждал их «верить в богов, а не в Иисуса, которого не видели ни вы, ни ваши отцы» и требовал выслать Афанасия не только за пределы Александрии, но и из Египта (Jul. Ер. 55(111)). Влияние епископа на христианский плебс столицы Египта было столь велико, что префект Египта Экдикий, опасаясь мятежа, долгое время не решался принять решительные меры по отношению к епископу. Только третье, непосредственно адресованное чиновнику, письмо Юлиана заставило Афанасия бежать из города (Jul. Ер. 56(112); Greg. Naz. Or. XXI.24; Ammon. Ер. 33; Ruf. HE. 1.34; Theod. III.9; Soc. III. 14; Soz. V.15).