Якобинизм и английское общественное мнение (1792-1798 гг.) Хлевной Александр Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Английское общественное мнение и политика якобинцев во Франции по материалам «Памфлетной войны» 25

1. Роль Э. Берка и Т. Пейна в создании идеологических установок «Памфлетной войны» 28

2. Деятельность радикальных группировок Англии как катализатора и участника «Памфлетной войны» 34

3. Пропагандистская кампания британских консерваторов 47

4. Роль Ханны Мор в пропагандистской кампании 58

Глава П. Английская периодическая печать и якобинцы во Франции и Англии (1792-1798) 70

1. Освещение «Лондон Тайме» событий Французской революции во второй половине 1792 г. — начале 1793 г. 71

2. Антиреволюционная пропаганда 1797-1798: «Антиякобинский еженедельник» и «Антиякобинский ежемесячник» 88

3. Якобинизм в отражении либеральной и радикальной печати Англии 90-х гг XVIII в. 98

Глава III. «Война поэтов» в 90-х гг. XVIII в. в Англии 118

1. «Якобинизм» в раннем творчестве Р. Саути, С. Кольриджа и В.Вордсворта 122

2. Поэзия «Антиякобинского еженедельника» 139

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 155

ПРИМЕЧАНИЯ 160

БИБЛИОГРАФИЯ

• Роль Э. Берка и Т. Пейна в создании идеологических установок «Памфлетной войны»
• Освещение «Лондон Тайме» событий Французской революции во второй половине 1792 г. — начале 1793 г.
• «Якобинизм» в раннем творчестве Р. Саути, С. Кольриджа и В.Вордсворта

Введение к работе

Актуальность проблемы. Усиление интереса к феномену якобинизма в настоящее время во многом вызвано событиями, которые произошли в мире в конце XX - начале XXI вв., и носит как политический, так и научный характер. Проблемы становления современного гражданского общества, широкое использование террористических методов во внутренней политике и международных отношениях, подчеркивают актуальность исследования исторических и социально - психологических основ якобинизма, необходимость определения в оценках этого явления.

В рассматриваемый период (1792-1798 гг.) английское общество столкнулось с новым для себя явлением, якобинизмом, который стремительно проник в политику и идеологию соседней Франции. Реакцией на неожиданный для большинства англичан поворот событий в монархии Бурбонов явилась беспрецедентная по размаху и составу участников дискуссия о Французской революции, развернувшаяся на исходе XVIII столетия в Англии. Основными темами полемики стали сами события Французской революции, а также деятельность её сторонников в Англии, которая заключалась, главным образом, в поддержке революционеров и требованиях ускоренного проведения парламентской реформы. Исторический выбор англичан в отношении якобинизма, сделанный более двухсот лет назад, стал важным шагом в развитии британского общества.

Проблемы влияния Великой Французской революции на общественно- политические процессы в других европейских государствах в период 90-х гг. XVIII в. до сих пор недостаточно исследованы зарубежными и отечественными историками. Вопросы, связанные с причинами, внутренней логикой развития революции, определением движущих сил, периодизацией революционных событий, нашли отражение в большом количестве статей и монографий, число которых возросло с укреплением в исторической науке ревизионистского направления. В то же время внешние, международные аспекты и в марксистской, и в ревизионистской научной

4 литературе изучены в меньшей степени¹. В отечественной науке с недавних пор эта тенденция стала меняться, и определенной вехой в этом направлении можно считать вышедший в 1989 г. сборник статей «Великая французская революция и Россия»². Один из ведущих послевоенных исследователей революционной эпохи Жак Годшо в статье «Революционная экспансия в Европе и Америке» подчеркивает, что особенно значимым в этой связи является изучение вопросов, связанных с идеологической экспансией Французской революции³.

Недостаточное внимание историков к проблемам влияния Французской революции на английское общественное мнение конца XVIII в. является ключевым в определении актуальности диссертации.

Такое положение дел во многом связано не только с относительно небольшим количеством работ, затрагивающих международные аспекты Французской революции, но и с уровнем исследований непосредственно истории Англии XVIII в. Это, в первую очередь, относится к отечественной науке, в которой долгое время британская история восемнадцатого столетия находилась на периферии пристального внимания. Изучение английской истории XVII в., особенно революционных потрясений 1640-1660 гг., было гораздо обширнее, во многом в связи с марксистским определением классовой борьбы как «локомотива истории». XVIII век по этой логике был менее значим в развитии страны, его обычно характеризовали как время постепенного развития конституционно-демократических порядков, в котором преобладала тенденция к мирному устройству гражданского общества. В 1990-е гг. положение в отечественной науке стало меняться, однако многие аспекты социально-экономического, политического и общественного развития Англии, в том числе изучение общественного мнения англичан по поводу ключевых событий в мире XVIII столетия, таких, как Французская революция, нуждаются во внимании современных отечественных историков.

Зарубежная историография, несмотря на большое количество работ, связанных с британской политикой в отношении Французской революции, недостаточно отразила в специальных работах такие источники для изучения общественного мнения, как пресса, памфлеты, поэтические труды, изучение которых, несомненно, предоставляет возможность более детального анализа отношения англичан к тем или иным событиям; например, в изучении английского общественного мнения относительно Французской революции, большинство английских и французских историков уделяют внимание полемике Э. Берка и Т. Пейна, идеям Д. Пристли, Р. Прайса, У. Годвина, Дж. Макинтоша, М. Уолстонкрафт, обходя стороной газетные и журнальные статьи, многие радикальные и антиреволюционные памфлеты, идейное противостояние известных поэтов Англии конца XVIII в. Исследование вышеназванных источников видится актуальным в качестве необходимого элемента в создании всесторонней и детальной картины истории Англии 1790-х гг., изучении английского общественного мнения в целом.

Работа над темой «Якобинизм и английское общественное мнение
(1792-1798 гг.)» предполагает изучение не только мнений англичан по
поводу якобинской политики во Франции, но также и процессов
формирования определенной, официальной точки зрения силами
антиреволюционной пропаганды. Используя современные термины, можно
утверждать, что в 1792-1798 гг. в Великобритании была развернута
настоящая PR-кампания, которая с помощью внедряемого негативного
образа якобинцев, Французской революции и Франции в целом, с помощью
развертывания пропаганды патриотической идеологии сумела склонить
подавляющее большинство англичан к консервативным,

антиреволюционным, а на время и антиреформистским взглядам. Изучение мотивов, хода и причин успеха этой пропаганды также представляется полезным в наше столетие, которое нередко называют «веком информации» и информационных войн.

Основная цель работы - всестороннее рассмотрение и анализ общественных дебатов в Англии по поводу Французской революции в период с 1792 г. по 1798 г., представленных на страницах памфлетов, периодической печати и поэтических публикаций, выявление роли этих дебатов в общественном и политическом развитии Великобритании конца XVIII в. В рамках поставленной цели основными задачами диссертации являются следующие:

- выявить общий ход и характер дебатов;

- определить степень радикальности сторонников Французской
революции и парламентской реформы в Англии по материалам памфлетов,
прессы и поэзии;

выявить причины и степень тенденциозности консервативной пропаганды на страницах памфлетной литературы и периодических изданий;

показать характер взаимодействия правительства У. Питта Младшего, короля Георга III со средствами консервативной пропаганды;

проанализировать методы влияния на общественное мнение, использованные антиреволюционной пропагандой.

Особенности терминологии исследования. Одним из наиболее часто используемых терминов в дебатах конца XVIII в. является «якобинец». Его практически в равной степени в то время употребляли как в отношении французов-якобинцев, членов и сторонников Якобинского клуба, так и в отношении англичан, по тем или иным причинам причисленных к оппозиции идеологии питтовской администрации. Следовательно, необходимо заранее определиться с особенностями употребления этого термина.

Понятие «якобинец» в нашем исследовании имеет как минимум два значения. Существует четкое понимание того, что якобинец есть член Якобинского клуба, который принимал активное участие в революции с самого ее начала до 1794 г. Его лидеры осуществляли правление страной 13

7 месяцев и 25 дней, в период с 1793 г. по 1794 г. В этом понимании термин «якобинец» строго ограничен географически (Франция) и хронологически (1789-1794 либо 1793-1794, в зависимости от степени властных полномочий якобинских лидеров). Представление англичан о французских якобинцах имело более размытые характеристики по хронологическому критерию: в обиходе «якобинцем» называли даже Наполеона, хотя и редко, а отождествление лидеров Директории в пропагандистских изданиях с якобинцами получило широкое распространение. Кроме того, этот термин, опять же, с легкой руки антиреволюционной пропаганды, употребляли в 1790-х гг. в отношении всех французов. Еще более расширяло трактовку вышеобозначенного термина то, что «якобинцами» англичане называли не только французов, но и своих соотечественников, например, Т. Пейна, Ч. Фокса, "озерных поэтов". Существует авторитетное мнение французского историка П. Гениффе⁴, что в «каждой революции есть свои якобинцы». То есть - наиболее активная часть радикально настроенного общества, готовая идти до конца. С этой точки зрения, безусловно, в Англии практически не было якобинцев; наше исследование подтверждает это убеждение - самые радикальные высказывания практически не содержали призывов к насильственной смене власти и террористическим акциям. Тем не менее, англичане, ведомые пропагандистскими интересами, относили к якобинцам даже самых мирных сторонников парламентской реформы.

По словам Р. Уильямса⁵, одного из ведущих британских исследователей общественного развития Англии в новое и новейшее время, в британском политическом лексиконе этот термин - «якобинец» -применялся (обычно уничижительно) к сторонникам демократических принципов, которым пропагандистами приписывались такие цели, как: «уравнение» любых различий в обществе между его членами, то есть устранение классовых различий, представительство бедняков в правительстве, разрушение существующей системы социальных отношений.

В своей статье «Питт и антиякобинская истерия» С. Эндрюс, современный исследователь общественных дебатов в Англии 1790-х гг., подчеркивает, что повсеместное употребление слова «якобинец» было прямым результатом питтовской пропаганды; что этот термин следует отличать от общепринятого в истории термина. По словам историка, в 1790-х гг. слово «якобинец» использовался англичанами так же безразборчиво, как слово «коммунист» современным идеологом Д. Маккарти. Подчеркивая разницу между «якобинцами Робеспьера» и «британскими якобинцами», Стюарт отмечает, что первые не только выступали за деизм в христианстве и всеобщее избирательное право, но были убеждены в том, что «насилие не является криминалом, если используется для провозглашения и достижения целей»⁶. Именно с этих позиций, исходя из расширенного толкования понятия «якобинец», авторы Оксфордского словаря дают определение термину «антиякобинец». Антиякобинцы, по словарной статье, это люди, которые находились в оппозиции Французской революции, а также в оппозиции сторонникам Французской революции и её демократических принципов, то есть «английским якобинцам». В диссертации мы постарались учитывать двойное значение термина «якобинец» и, по возможности, пояснять, о каком конкретно значении идет речь в контексте.

Методологическая основа работы. В применении к избранной теме, которая включает в себя политические, психологические, международные аспекты, мы руководствовались требованиями современной научной методологии. Они подразумевают принципы диалектики (историзм, объективность), а также общенаучные методы (анализ, синтез, компаративизм, комплексность). Кроме того, в исследовании были применены системный и структурный методы. Системный подход в нашем случае предполагает установление связи внутриполитических явлений с успехами и неудачами британского правительства на международной арене, выявление воздействия внутренних событий в одном государстве на другое. Структурный метод помогает выявить место и роль общественного мнения

9 в политической борьбе в Англии в конце XVIII в. Опираясь на справедливую критику Б. Г. Могильницким субъективных подходов к изучению истории, изложенную в статье «Методология истории в системе универсального образования»⁸, в нашем исследовании мы постарались отойти от крайностей в понимании природы исторического знания.

Избранная тема исследования включает в себя психологические аспекты, которые связаны с проблемой влияния антиреволюционной пропаганды в 90-х гг. XVIII в. на массовое сознание англичан. В связи с этим, является необходимым использование социально-психологического метода, который помогает установить взаимосвязь между выбранными средствами убеждения (памфлеты, пресса, поэтические сборники), приемами журналистов, поэтов и писателей (ирония, устрашение, осуждение) и позитивными для правительства результатами проведенной кампании.

Хронологические рамки исследования охватывают период с 1792 г. до 1798 г. Выбор первой даты можно обосновать тем, что активные дебаты англичан о Французской революции начались в 1792 г., когда на страницах прессы и памфлетов одним из самых употребляемых слов становится «якобинец». Во Франции в это время (вторая половина 1792 г.) якобинцы вели успешную политическую борьбу с жирондистами, олицетворяя собой новой этап революционного развития страны. В Англии рост радикальных организаций и выступлений заставил правительство искать средства для стабилизации обстановки. Для этих и для сопутствующих целей в обиход было введено понятие «якобинец», которым в контексте стали обобщенно называть любого революционера во Франции и любого оппозиционера в Англии. Именно на 1792 г. приходится пик популярности памфлетов Т. Пейна, которые были востребованы многочисленными обществами радикального толка и в то же время начинает действовать мощный механизм антиреволюционной пропаганды, во многом основанный на восприятии Французской революции Э. Берком.

Активная борьба с «якобинцами» велась правительством и созданным при его поддержке организациями до 1798 г. К этому времени были проведены многочисленные суды над «мятежными писателями», осуществлены репрессивные меры в отношении прессы, общественное мнение Англии в целом от приветствия демократических преобразований Французской революции и требований парламентской реформы у себя дома поддалось воздействию пропаганды и основными ценностями вновь стали патриотизм и сохранение традиций. Редакторы «Антиякобинского еженедельника» в последнем, 36-м выпуске (июль 1798 г.), безо всякой иронии заявили, что «период якобинской неуязвимости закончен».

Э.Берк считал якобинцами не только приверженцев Марата, но и сторонников Бриссо. Английский мыслитель полагал: то общее, что есть у этих «партий», значит в конечном счете намного больше, чем их разногласия из-за власти⁹. Поэтому хронологические рамки исследования значительно расширены в сравнении с традиционной датировкой якобинского этапа Французской революции (1793-1794).

ИСТОРИОГРАФИЯ

Любое локальное по хронологии событие XVIII в. нельзя рассматривать изолированно от процессов, которые были характерны для этого столетия в целом, поскольку объективно каждое явление имеет свои причины, вытекающие из логики общего хода событий. Обозначенная в данной диссертации проблема в самом широком плане стала привлекать внимание уже довольно давно. Но хотя историография процессов в Англии и Франции конца XVIII в. достаточно обширна, тем не менее, до сих пор не появилось работ, специально посвященных исследуемой нами проблеме.

Работы, которые помогли при написании диссертации, можно условно разделить на три группы:

- общие труды по истории Англии XVIII в., авторы которых исследовали социально-экономическое и политическое развитие страны,

развитие общества, в том числе в аспекте влияния общественного мнения на внутреннюю и внешнюю политику Англии в этот период. В этих общих работах показано взаимовлияние всех общественных процессов и на основе этого содержатся выводы о тенденциях развития Англии на протяжении всего столетия;

работы, посвященные тем или иным аспектам развития Англии в 1780-1790-х гг., в том числе ряд трудов, авторы которых исследуют непосредственно реакцию Англии на события Французской революции.

специальные исследования, посвященные событиям или личностям, о которых идет речь в тех или иных пунктах диссертации.

Большинство использованных статей и монографий при написании диссертации представляют английскую и американскую историографию.

Всплеск активности реформистского движения в Англии в 90-х гг. XVIII в. нельзя связывать только с политическими потрясениями во Франции, а прежде всего надо искать корни в развитии британского демократического движения, которое на протяжении всего XVIII столетия наиболее актуальной задачей считало проведение парламентской реформы. По справедливому замечанию Р. Палмера, якобинизм в Англии был чисто британским явлением, возникшим из устремлений англичан к ежегодным парламентским выборам и всеобщему избирательному праву для мужчин, хотя и вдохновляемый примером Франции: «Это было растение с родными корнями»¹⁰.

Историография развития Англии в XVIII в. обширна и разнообразна по затрагиваемым в исследованиях аспектам. Однако до 70-х гт. XX в. в Европе и Америке и до 90-х гг. XX в. в России изучение английской истории XVIII столетия не было столь популярным среди англоведов, как изучение, например, истории предыдущего «века революций», которое вместило в себя революцию середины XVII века и Славную революцию. Такая тенденция объяснялась влиянием на историческую науку вигской (либеральной) и марксистской школ, которые по ряду причин не видели в

12 событиях английской истории XVIII в. спорных, требующих серьезной полемики вопросов, с одной стороны, а с другой — не придавали этим событиям того значения, которое имели революции XVII в., а затем парламентская реформа 1832 г. Для вигской историографии, причем в том её варианте, который прослеживался еще в трудах историков XIX столетия Г. Галлама, Т. Маколея, Г.Т. Бокля и других, характерно определение периода с 1688 г. по 1832 г. как качественно нового этапа в развитии Англии, коренным образом отличного от семнадцатого столетия, который в вигской историографии получил название «долгого XVIII века». Дж. Маколей вообще считал Славную революцию 1688-1689 гг. главным событием английской истории, а уж тем более определившим тенденции развития страны на ближайшие сто лет. Путь, который проделала Великобритания от 1688 г. до 1832 г., представлялся логичным, последовательным развитием завоеваний революции.

В классической историографии Французской революции закрепились позиции, присущие как вигской, так и марксистской школе¹ . Во-первых, Англия представлялась страной классического развития капитализма, где успех в промышленном перевороте стал залогом успеха промышленной революции, а это достижение, в свою очередь, стало причиной нового экономического и социального развития Англии. Во-вторых, Англия XVIII в. виделась страной, где установился правильный баланс властей, который отличался от континентальной Европы относительной социальной и политической стабильностью, где последовательно развивались конституционные демократические принципы управления. На протяжении всего столетия власть короля теряла свои позиции, а параллельно усиливалась роль парламента в управлении страной. В-третьих, существовало устойчивое суждение, что Англия XVIII в. была страной, населению которой был присущ дух религиозной терпимости и свободомыслия, где идеи Просвещения глубоко укрепились в сознании людей.

Один из мифов, долгое время сохранявшийся в вигской историографии - миф об относительном спокойствии в Англии XVIII в. По словам историка вигского направления Р. Портера, «Англия эпохи царствования первых Георгов часто изображалась как райский Эдем», это было «время, когда менее счастливые классы кротко принимали свою долю». Применительно к общественному конфликту 1790-х гг., вигские историки занимали, естественно, сторону оппозиции. Они выражали убеждение в том, что движение за парламентскую реформу, активизированное известиями о Французской революции, не несло в себе никакой угрозы для стабильности британской политической системы. Репрессии Питта и развертывание антиреволюционной пропаганды рассматривались как асимметричные, неадекватные угрозе меры, которые преследовали внутриполитические цели Питта по ослаблению Фокса и его группировки. В этом плане характерна позиция составителей сборника «Английских исторических документов», которые в предисловии к одиннадцатому тому выразили убеждение, что реформаторы 80-х и 90-х гг. XVIII в., преимущественно люди среднего класса, были куда более озабочены сокращением расходов, чем желали далеко идущих конституционных изменений. Они выступали за парламентскую реформу, но не за разрушение существующего порядка, в котором их обвиняла правительственная пропаганда. Поэтому «Французская революция имела гибельное влияние на английских политиков и отравило либеральное движение целого поколения»¹ .

Однако впоследствии неовигская (неолиберальная) историография пересмотрела один из своих тезисов, в котором утверждалось, что XVIII век в истории Англии не был отмечен серьезными социальными конфликтами. Дж. Рюде насчитал за период 1730-1795 гг. 375 народных волнения различного толка, степень радикальных настроений, которые особенно наблюдались в конце восемнадцатого века, нашли отражение в работах Е. Томпсона и А. Гудвина, которые детально исследовали историю

14 реформистских и радикальных обществ в Англии, и эти исследования помогли при написании первой главы диссертации. Таким образом, позиции марксистской и неовигской историографии сблизились максимально: и те, и другие видели в Англии страну классического капитализма, в которой сформировалась политически активная буржуазия. В период со второй половины XVII в. по середину XIX в. буржуазия вела успешную борьбу за реализацию своих экономических и политических прав: её торговые интересы в большой степени учитывались правительством, она была широко представлена в палате общин, влияние парламента увеличивалось пропорционально падению влияния короля. Наконец, все эти процессы проходили на фоне активного движения промышленной, финансовой и торговой буржуазии за проведение парламентской реформы, а также многочисленных крестьянских волнений. Резкий рост радикальных настроений в 1790-х гг., таким образом, историкам традиционной школы виделся закономерным: к движению за парламентскую реформу и общим процессам демократизации власти добавилось мощное влияние идеологии французских просветителей и французских революционеров, основные тезисы которых были в 80-х - 90-х гг. взяты на вооружение английскими мыслителями Р. Прайсом и Д. Пристли, а затем - Т. Пейном и его многочисленными сторонниками. Несмотря на то, что прежний тезис вигской школы о наивном и миролюбивом характере радикального движения был пересмотрен, оценка реакции правительства У. Питта осталась прежней, в ней виделась неадекватность угрозе, и это поведение Питта рассматривалось с точки зрения его интересов в ослаблении вигской оппозиции и движения за парламентскую реформу.

С начала 70-х гг. XX в. началась довольно сильная атака на традиционную вигскую историографию того поколения английских историков, которых называют «ревизионистами». Так называемое «ревизионистское» направление историографии связано в большой степени с именами Л. Нэмира и Д. Кларка. Л. Нэмиру принадлежит

15 «пессимистическая» концепция политической истории Англии. Он считал, что политическую борьбу в восемнадцатом веке определяли не идейные стремления, а узкокорыстные интересы. Концепция Л. Нэмира, по мнению современного исследователя английской историографии А. Б. Соколова , называлась пессимистической в связи с тем, что её автор сводил значение принципов в политике к нулю. В еще большей степени целостность восприятия Англии XVIII в., характерную для традиционной историографии, подверг сомнению Д. Кларк¹⁴, автор нескольких монографий по истории английского общества XVII-ХГХ вв. Не останавливаясь подробно на деталях концепции историка, необходимо заметить, что Кларк и его последователи (наиболее известные - Д. Блэк¹⁵, К. Перри¹⁶) нашли вполне логичные контрдоводы к таким постулатам традиционной историографии, как заметное уменьшение значимости религии и церкви для английского общества XVIII в., падение влияния власти короля и утрата былых позиций представителями земельной аристократии. Наоборот, в трудах «ревизионистов» английское общество восемнадцатого столетия показано как глубоко религиозное, патриархальное, главным авторитетом для которого во власти остается монарх. Представление интересов буржуазии в политике правительства характеризуется как непостоянное, не имевшее еще серьезного фундамента. По справедливому замечанию Д. Блэка, «признавая или не признавая аргументы Д. Кларка, любой исследователь стоит перед необходимостью определить соотношение между «преемственностью» и «новизной», между «традициями» и «изменениями» в ретроспективе европейской и собственно

британской истории» . Применительно к нашей теме аргументы Кларка в пользу того, что в британском обществе были сильны религиозные и патриархальные настроения, были взяты на вооружение теми историками, кто постарался увидеть в политике У. Питта в 1790-х гг. не только и не столько репрессивное начало, а, скорее, прагматичный расчет. Готовность, с которой английское общественное мнение восприняло убеждения

антиреволюционной пропаганды, нельзя было не использовать и эта готовность заставляет задуматься, насколько радикальные идеи были вообще актуальны для англичан в то время.

Именно вопрос о степени реальной угрозы революционного развития кризиса 1790-х гг., о поддержке общественным мнением радикальных призывов, стал ключевым в полемике историков, посвятившим свои исследования этому периоду.

X. Диккинсон в монографии «Свобода и собственность»¹⁸ приходит к
выводу, что в 90-х гг. XVIII в. консервативное мнение отличалось полным
убеждением в том, что «радикальные требования не только подвергают
опасности существующее устройство, но и могут привести к разрушению
всей общественной системы». А. Гудвин, пожалуй, был первым историком,
который так детально исследовал многочисленные конституционные,
реформаторские и радикальные общества, действовавшие в Англии
недолгий, но очень насыщенный по событиям период в начале 90-х гг XVIII
в¹⁹. На основании исследования автор увидел революционный потенциал в
деятельности обществ. Этот потенциал, по мнению ученого, стал поводом
для резкой перемены в политике премьер-министра, который сам еще в 1784
г. обращался в палату общин с инициативой проведения парламентской
реформы. Одна из наиболее значительных работ по истории рабочего класса
в Англии, монография Е. Томпсона «Развитие английского рабочего
класса» , также содержит в себе высокую оценку уровня радикального
движения, автор напрямую связывает его с Французской революцией. Е.
Монтлузин, посвятивший свою работу преимущественно

«Антиякобинскому ежемесячнику», рупору антиреволюционной пропаганды, считает авторов этого издания «патриотами, которые верили, что движение, охватившее страну, может её разрушить». На страницах монографии Е. Монтлузин приводит 8 доводов в пользу того, что консерваторы действительно видели в 1792 г. революционную угрозу существующему устройству²¹.

Как ни парадоксально, оппоненты этой точки зрения, которая была в большей степени свойственна историкам неовигского направления, нашли опору в одном из главных тезисов школы «старых» вигов. Перед Первой мировой войной два известных историка, Ф. Браун²² и Э. Халеви²³, посвятили свои исследования демократическому и лоялистскому движениям и сделали выводы, что первое было относительно невинным и безобидным. Другими словами, революционные опасения не имели под собой серьезных оснований.

Этот тезис был взят на вооружение оппонентами вигской школы. Однако слабость радикального движения в данном случае связывалась не с её «безобидностью», миролюбием, а со слабой поддержкой этих идей в британском обществе. Еще в XIX в. Р. Бирли в своей книге «Британские якобинцы, 1793-1802» заявил, что доктрина радикальных реформаторов, в основе которой была естественно-правовая теория и отчасти идея утилитаризма, не имевшие прямой связи с повседневными реалиями жизни, были чужды подавляющему большинству населения. Спустя 160 лет аналогичную оценку общественному мнению дал К. Перри: «главное, что можно отметить в радикализме 1790-х гг. - это его непопулярность, и то, что не только правительственные круги, но и широкие слои населения считали его неэффективным» .

В современной исторической науке не сложилось единого мнения о степени опасности радикального движения в Англии 1790-х гг., тем не менее важно отметить, что в двух монографиях Р. Дозьера и С. Эндрюса , в которых затрагиваются ряд аспектов нашей темы, приводятся доказательства того, что революционной угрозы для Англии не было, и это очевидно не только спустя более 200 лет, но таковым являлось и для многих современников Великой Французской революции, в частности - для администрации У. Питта Младшего.

Французская историография, которая наряду с английской и российской, также представлена в нашем исследовании, не обошла

18 вниманием аспекты темы, однако и ей характерно недостаточное внимание проблемам влияния революционных событий во Франции на процессы в других странах. Одним из первых специальных исследований была работа Э. Гэбори²⁸, посвященная отношениям Англии и Вандеи в период революции, в которой автор детально останавливается на планах У. Питта, предполагавших военную и финансовую поддержку мятежному региону, а также затрагивает проблему отношения англичан к этой идее премьер-министра, которая получила развитие в дебатах палаты общин.

Целый ряд французских исследователей уделили пристальное внимание особенностям развития революции в Вандее, причинам, по которым местное население не принимало многие революционные

29 г»

нововведения . В этих исследованиях дается описание и оценка участия Великобритании в жизни Вандеи на протяжении 90-х гг. XVIII в.

Большую помощь в исследовании оказали работы французских историков, посвященные революционным войнам, прежде всего периоду с 1792 г. по 1793 г., который стал во многом переломным для французской революционной армии и периоду с 1797 г. по 1798 г., когда англичане оказались в критической ситуации³⁰. И в первом, и во втором случае британская правительственная пропаганда явилась необходимой мерой для успокоения общественных дебатов и для поднятия национального духа сограждан.

Роль Э. Берка и Т. Пейна в активизации дебатов в Англии относительно Французской революции, неоднократно подчеркнутая в большинстве исследований британской истории 1790-х гг., продемонстрирована и в совместной работе французских авторов, Э. Лакло и С. Муффе, в которой уделяется внимание принципиальным различиям в воззрениях Берка и Пейна на английское и французское общество³¹. Отношение Берка к революции в соседней стране также детально исследовано в работах французских историков И. Широна и Ж. Гуччиарди . Во французской историографии, традиционно уделяющей внимание

19
культурологическим аспектам истории, есть ряд работ, исследующих
историю карикатуры, всегда применявшейся в политических,

пропагандистских целях. Среди них необходимо отметить монографию М. Пелле³³, в которой содержится детальный анализ творчества А. Роуналдсона и Д. Гиллрея, чьи карикатуры нередко служили наглядной агитацией для «Тайме» и «Антиякобинцев» в 1790-х гг.

Огромный фактологический материал событий Французской революции, особенно её якобинского этапа, различные интерпретации ключевых моментов революционного процесса, к которым относятся и восстание 10 августа 1792 г., и казнь Людовика XVI, и переворот 31 мая - 2 июня 1793 г., содержатся в общих работах классиков исследования Французской революции. Система представлений о революционных событиях, предложенная мэтрами марксистской и социалистической историографии, такими, как Ж. Жорес, Э. Лябрусе, Ж. Лефевр, А. Собуль , прочно укоренившаяся, как казалось, в середине XX в., сменилась истолкованием, во многом навеянным идеями "Анналов" и их детища — "новой исторической науки". К числу ведущих «ревизионистов» истории Французской революции, безусловно, относятся Ф. Фюре, Д. Рише, Р. Шартье, Ж. Шолви , которые поставили под сомнение классическую интерпретацию Французской революции.

Необходимо отметить, что работ отечественных исследователей, посвященных дебатам в Великобритании 1790-х гг. относительно Французской революции, крайне мало. В 1989 г. вышел в свет сборник статей ведущих отечественных исследователей Французской революции, приуроченный к 200-летию взятия Бастилии, под названием «Актуальные проблемы изучения истории Великой французской революции»³⁶. Либерализация науки в эпоху перестройки, пересмотр необходимости догматических подходов вызвал волну своеобразного ревизионизма, который нашел отражение и в изучении революции. По авторитетному мнению ведущего отечественного специалиста по французской

20 историографии революции С. Ф. Блуменау, пересмотр позиций марксистской историографии Великой Французской революции, таких как целостность, закономерность хода революционного процесса, определения буржуазии как основной движущей силы, проблемы датировки и хронологии определили содержание ревизионизма³⁷. Перечисленные выше проблемные вопросы истории Французской революции усилили интерес в разработке вопросов, связанных в первую очередь с внутренним развитием революции.

Тем не менее, в 1996 г. появилась работа А. В. Чудинова «Размышления англичан о революции во Франции» , всесторонне исследующая трактаты Э. Берка, Дж. Макинтоша и У. Годвина. На основе всестороннего анализа работ английских мыслителей, А. В. Чудинов показал роль каждого из них в развитии дебатов в Великобритании вокруг Французской революции. Выводы данной монографии были использованы в нашем исследовании для освещения роли Э. Берка в английском общественном мнении конца XVIII столетия. Кроме того, представляется важным учитывать в исследованиях истории Англии этого периода историографический обзор, который предваряет основную часть монографии А.В. Чудинова. Статья М. А. Барга о взглядах на Французской революции радикального публициста К. Маколей также видится полезной для общего представления о раскладе сил в общественных дебатах . Исследования памфлетных произведений Э. Берка может служить хорошим примером и начинанием для отечественной историографии относительно британской истории XVIII в. в целом. Кроме работ А. В. Чудинова, необходимо отметить исследования Т. А. Алексеевой, Ю. Б. Лебедева, В. Н. Абрамова, которые посвящены различным аспектам творческой деятельности английского мыслителя . Также отметим, что рядом советских историков была подробно освещена деятельность Т. Пейна ⁴¹.

Из исследований последних лет по истории Великобритании, можно выделить работы Н. Н. Яковлева, В. В. Согрина, А. Б. Соколова, С. Б.

21 Семенова, которые посвящены проблемам становления либерализма в Англии в XVIII в., формирования политических партий и перепитиям борьбы за власть между королем и парламентом⁴². Заслуживает пристального внимания работа А. А. Егорова, посвященная У. Питту Младшему, одной из ключевых фигур в истории Великобритании и Европы в целом второй половины XVIII - начала XIX вв.⁴³. Выводы этих исследований помогли глубже уяснить суть политических процессов, происходивших в Великобритании в конце XVIII века.

Безусловно, для нашего исследования важны работы, посвященные Французской революции в целом, и особенно её якобинскому этапу. Разработке дискуссионных вопросов, связанных с ролью и местом якобинизма в революции, посвятили свои труды видные отечественные франковеды⁴⁴.

В целом необходимо заметить, что, исходя из представленного нами историографического обзора, общественное мнение Англии 90-х гг. XVIII в. относительно Французской революции и якобинизма изучено в отечественной литературе недостаточно, а исследований, непосредственно посвященных отношению английской прессы, поэтов и памфлетистов к феномену якобинизма, не существует.

ИСТОЧНИКИ

В диссертации были использованы источники следующих типов: политические трактаты, памфлеты, программные заявления организаций, пресса, поэтические сборники.

Наиболее популярными авторами политических трактатов в конце XVIII в. в Англии были Эдмунд Берк, Томас Пейн, Ханна Мор. Работы Э. Берка по сей день остаются наиболее изучаемыми исследователями истории Англии 1790-х гг. Для написания диссертации был использован один из наиболее полных сборников работ Э. Берка, «Работы достопочтенного Э.

22 Берка» в восьми томах, изданное в Лондоне⁴⁵. Не так давно был издан на русском языке трактат Э. Берка «Размышления о революции во Франции»⁴⁶.

Памфлеты Т. Пейна, опубликованные в 1790-х гг. в Англии, до сих пор сохранились и наиболее важными из них являются «Права человека: ответ на нападки Э. Берка в адрес Французской революции» (1791), «Права человека: вторая часть» (1792), а также «Эра разума: рассуждение о правдивой и вымышленной теологии» (1794) и «Эра разума: вторая часть» (1795).

Несмотря на пристальное внимание отечественных и зарубежных историков к творчеству Э. Берка и Т. Пейна, не меньшую пользу в нашем исследовании принесло изучение памфлетных работ Ханны Мор, которую в народе называли «Берком для начинающих». Её труды сохранились в «Собрании сочинений», куда, в том числе, вошли такие известные памфлеты как «Деревенская политика» и «Дешевые политические трактаты»⁴⁷.

Большое значение для изучения данной темы имеют программные заявления радикальных и лоялистских организаций. Документальные сведения о многочисленных корреспондентских, радикальных, реформистских обществах Лондона, Норвича, Шеффилда, Манчестера, Дерби и других городов обширно представлены в сборнике «Движение

британского рабочего класса» . Одним из ключевых звеньев в организации антиреволюционных акций являлась «Ассоциация для защиты свободы и собственности от республиканцев и левеллеров», сведения о которой содержатся в «Записях Ассоциации»⁴⁹.

Органы периодической печати, которые участвовали в пропагандистских акциях, представлены в исследовании в основном лондонской газетой «Тайме»⁵⁰ выпуска 1792-1794 гг. и двумя «Антиякобинцами»: «Антиякобинским еженедельником» (AJW), 1797 г. и «Антиякобинским ежемесячником»⁵¹ (AJM), 1797-1798 гг. Столичная либеральная и радикальная провинциальная пресса, выступавшие против

23 военной, экономической политики в Англии и в меньшей степени -политической системы, также представляют высокий интерес для

исследования темы диссертации .

Для изучения «якобинской поэзии» Р. Саути, У. Вордсворта и С. Кольриджа использовались их письма и сборники произведений . Такие известные произведения, как «Жанна д'Арк», «Уот Тайлер» (Саути), «Падение Бастилии», «Франция: ода» (Кольридж), «Приговор», «Письма герцогу Ландаффу» (Вордсворт) были написаны в период с 1792 г. по 1798 г. Много интересных сведений о позиции авторов в отношении внутренней политики У. Питта Младшего, военной кампании и Французской революции содержится в этих стихотворениях и поэмах.

Творчество «озерных поэтов» стало удобным поводом для сатирической, пародийной поэзии журналистов «Антиякобинского еженедельника», главным образом Д. Фрира и Д. Эллиса. Необходимо заметить, что подобные стихи часто публиковались анонимно, тщательный анализ текстов таких произведений позволяет исследователям предполагать, что несколько стихов принадлежали перу самого премьер-министра Великобритании У. Питта Младшего⁵⁴.

Научная новизна диссертации. Анализ научной литературы показывает, что существующие в историографии исследования по истории Англии конца XVIII в. не раскрывают в полной мере проблему, поставленную в нашем исследовании.

Впервые в отечественной науке в данном диссертационном исследовании введен в оборот ряд источников, которые помогают глубже разобраться в отношении англичан к якобинизму.

При изучении общественных дебатов до сих пор преимущественно использовались наиболее известные памфлеты Э. Берка, У. Годвина, Т. Пейна, М. Уоллстонкрафт и других видных общественных деятелей. Для более полного представления об общественном мнении Англии

24 относительно Французской революции необходимо привлекать новые группы источников. В отечественной историографии до сих пор не уделено должного внимания таким изданиям, как «Тайме», «Антиякобинский еженедельник» при изучении английского общественного мнения, библиография исследований поэзии конца XVIII в. носит в основном филологический характер, где в недостаточной степени показано отношение английских поэтов к Французской революции. Таким образом, научная новизна состоит в привлечении новых источников для исследования темы. Кроме того, на русский язьпс до сих пор были переведены лирические и философские произведения «озерных поэтов», написанные ими после существенной эволюции политических взглядов. В нашем исследовании имеет место перевод отрывков из более ранних стихотворений поэтов.

Впервые в отечественной науке подробно рассматриваются аспекты пропагандистских антиреволюционных акций, которые были профессионально организованы в 1790-х гг., с привлечением памфлетной литературы и использованием прессы.

В зарубежной историографии, особенно английской, уделяется пристальное внимание влиянию революционных событий во Франции на политические и экономические процессы в Англии, детально изучены перипетии «Памфлетной войны», показана роль Э. Берка, Т. Пейна, X. Мор, менее подробно изучены пресса и поэтическое творчество 90-х гг. XVIII в. Тем не менее, до сих пор не появилось комплексного исследования, которое бы решало задачи, поставленные в нашей диссертации.

Роль Э. Берка и Т. Пейна в создании идеологических установок «Памфлетной войны»

В контексте нашего исследования Эдмунд Берк59 (1729-1797), один из главных теоретиков британского консерватизма, и Томас Пейн60 (1737 1809), просветитель радикального направления, явились основоположниками и главными идеологами «памфлетной войны» в Англии. Несмотря на то, что, с одной стороны, работы Берка в Англии были менее популярны, чем памфлеты Ханны Мор, писательницы, заслужившей всенародное признание, а с другой - среди демократических публицистов на тот момент в Англии были более радикальные авторы, чем Пейн (например, У. Годвин), почти во всех исследованиях, посвященных истории Англии второй половины XVIII века, отдельно упоминается о «Burke - Paine controversy»61, и этим дебатам придается большое значение в формировании английского общественного мнения относитительно Французской революции, внутреннего реформирования британской политической системы, участия Англии в антифранцузских коалициях. Идеи Берка, популяризированные в «Сельской политике» и «Дешевых политических трактатах» Ханной Мор (её вкладу в дело контрреволюционной пропаганды посвящен отдельный пункт главы), идеи Пейна, популяризированные им самим, стали своего рода маяками в «Памфлетной войне» и ориентирами для большинства англичан. Поэтому исследование «Памфлетной войны» предваряет описание тех основных моментов в учениях Берка и Пейна, которые на эту войну оказали самое непосредственное влияние.

О вышеупомянутой полемике, инициатором которой стал Т. Пейн, написавший «Права человека» (1791) как ответ на «Размышления о революции во Франции» Э. Берка (1790), многие историки сочли за честь выразить «отдельное мнение». Вот только несколько оценок, наиболее типичных: «Мы распознали основное качество дебатов между Берком и Пейном...Оно в том, что с тех пор и на долгие годы одним из видов сражений политиков стала осада либо аристократической «традиционности», либо плебейской «демократии»62 (Г. Клайз). «Благодаря Бёрку и Пейну, восемнадцатый век получил два ярких прототипа консервативной и радикальной мысли и положил начало политическим дебатам, которые продолжаются до сих пор», - писал X. Коллинз63. «Вероятно, последняя дискуссия об основах политического управления в этой стране», - так охарактеризовал эту полемику известный французский историк А. Коббан64. «Оба — гениальные публицисты, причем выдающиеся не столько в том, что ими было сказано, а в том, в каком тоне это было сказано» - резюмировал Е. Томпсон .

Если попытаться выразить как можно лаконичней смысл концепций того и другого автора, то можно воспользоваться исследованиями Э. Лакло и Ч. Муффе , которые представили точки зрения английских мыслителей как противопоставление явлений, которые были наиболее близки им. Поставив условно Э. Берка первым, а Т. Пейна - вторым, получились следующие пары слов: «Разумность — независимость», «знание - свобода», «университетское образование - среднее образование», «частное публичное», «подчинение - автономность», «мрак - ясность», «симпатия -факт», «традиционализм - эмпиризм», «культура - анархия», «достойность -эффективность», «пессимизм - оптимизм», «животная толпа — рабочий класс», «иконография - чтение», «аристократическая традиция - плебейская демократия».

Необходимо заметить, что это весьма спорный выбор слов авторами исследования, безусловно, можно согласиться с последней парой, и удачной находкой исследователей можно считать пару слов «знание - свобода», если под словом «знание» подразумевается опыт поколений, перед которым преклонялся основоположник британского консерватизма, а под «свободой» авторы имеют в виду ту свободу выбора современного Пейну поколения англичан, за которую он так ратовал; совсем нелогично выглядит ассоциация Берка с понятием «мрак». И тот, и другой писатель владели живым, прекрасно аргументированным изложением мыслей, и им вряд ли подходят подобные ассоциации. В данной монографии, по всей видимости, упущен еще один вариант разночтений между Берком и Пейном, а конкретно - «фактор исторической полезности - естественные права человека». Именно разногласия по данному критерию известный исследователь английской истории XVTII века И.Кристи считает ключевыми67. Он же утверждает, что взгляды Берка и Пейна на Французскую революцию, оценка ими этих событий также лежат в основе понимания концепций как Бёрка, так и Пейна.

По убеждению Томаса Пейна, Французская революция возникла для создания эффективной конституционной системы управления, которой британская система сама по себе никогда не сможет достичь. Национальное собрание Франции, по его словам, явилось результатом общественного договора, и было истинно демократичным, поскольку состояло из представителей народа в полном понимании этого слова. С энтузиазмом Пейн подчеркивал тот факт, что каждый француз платил налог размером в 6 су или даже больше, чтобы получить право быть избирателем. Эта система казалась ему более справедливой, чем франшиза в Англии, по которой право избирать являлось правом привилегированных. В 1790-1791гг., по мнению Е. Тарле, Т. Пейн не только восторгался Французской революцией, но и предвосхитил её дальнейшее развитие и углубление. Можно сказать, что он уже в 1791 г. видел приближение Конвента .

Э. Берк, напротив, не придерживался оптимизма своего оппонента насчет демократичности французского Национального собрания, а затем Конвента. По его словам, в революционную элиту Франции вошли те, кто оказался готов к абсолютному разрыву с прежним обществом. Эти люди не были связаны в прошлом ни с правительством, ни с управлением, не обладали ни собственностью, ни высоким положением, а потому, ничего не теряя, имели шанс приобрести себе в революции всё. В то время как Т. Пейн всячески превозносил новый тип идеологов во Франции, которые пришли к власти уже при денонсации монархии (да и сам Пейн был избран членом французского Конвента), Берк был самого негативного мнения об этих людях: «Это философы-фанатики», - писал он. - «Не зависимые ни от какого интереса, действие которого само по себе могло бы их сделать более покладистыми, они с таким неистовым энтузиазмом берутся за самое безнадёжное дело, что готовы принести всё человечество в жертву самому незначительному из своих экспериментов»69.

Освещение «Лондон Тайме» событий Французской революции во второй половине 1792 г. — начале 1793 г

1792 год оказался переломным как в ходе Французской революции, так и в восприятии её англичанами. Летом, в июне и августе, в Париже произошли два восстания, которые своей целью имели атаку на королевскую власть. И если первое (20 июня 1792 г.) ограничилось публичным унижением монарха, свидетель которого Наполеон негодовал по поводу безвольного поведения короля в те минуты, то второе (10 августа 1792 г.) уничтожило монархию, Людовик XVI был заключен с семьей в Тампль и тем самым было положено начало республиканскому этапу Французской революции.

В Англии тем временем нарастала волна радикального движения, в котором к традиционным требованиям парламентской реформы добавились новые - невмешательства Великобритании во внутренние дела Франции и расширения демократических свобод, защиты от цензуры и репрессий. Увеличилось число митингов, возникали все новые оппозиционные общества (в одном тольке Шеффилде в 1792 г. их насчитывалось восемь), распространялись листовки, тиражи «Прав человека» Т. Пейна достигли беспрецедентных для того времени масштабов, появились сведения о переписке Лондонского конституционного общества и ряда других организаций с Национальным конвентом.

Думается, в современной исторической науке сложилось справедливое мнение о том, что в Англии конца XVIII века не было достаточных предпосылок к революционному решению накопившихся проблем. Одна из наиболее известных классификаций революционной ситуации, изложенная в работах Лоуренса Стоуна146, предполагает наличие пяти интеллектуально-культурных тенденций147 (эти тенденции, по мнению историка, были характерны революционным ситуациям в Англии XVII в. и, во многом, Франции XVIII в.):

1) мощное, оппозиционное официальной церкви, религиозное движение;

2) апелляция к обычному праву против существующего режима;

3) противопоставление Страны и Двора;

4) рост скептицизма в отношении общепризнанных авторитетов;

5) невостребованность молодых людей, занятых умственным трудом.

Не вдаваясь в подробное описание ситуации в Англии в плане степени

соответствия всем пяти пунктам, следует отметить, что в 90-х гг. XVIII в., несмотря на явную коррумпированность правительства и парламента, не произошло противопоставления со стороны англичан себя собственной власти. И король, и премьер-министр пользовались достаточным авторитетом у подданных Империи.

Кроме того, отход от церкви и религии в сторону атеизма, которое произошло в Париже и ряде крупных городов (обобщение по всей Франции здесь вряд ли позволительно), не просто было невозможным в Англии, но и вызвало протест у большинства англичан - эти революционные изменения по ту сторону Ла-Манша нашли у британцев минимальную поддержку.

Также показателем отсутствия реальной революционной угрозы было поведение британских властей: ни один из пунктов требований реформистских обществ в 1792 - 1793 гг. не нашел практического решения, правительство не торопилось с реформами, не шло на политические уступки оппозиции. Избирательная система в этот период не была реформирована. Кабинет У. Питта Младшего, и в целом консерваторы, находившиеся в тот момент у власти, по всей вероятности, решили использовать французские события в своих внутриполитических целях. Для этого решено было не «прятать» Французскую революцию со всеми её радикальными лозунгами и кровавыми сценами от сограждан, а, наоборот, представить революционные реалии в глазах англичан как одни из самых ужасных событий в истории человечества, которые не должны повториться.

Используя метод устрашения революционными образами, администрация премьер-министра Великобритании получила негласное одобрение большинства британцев на проведение ряда жестких мер в отношении прессы, памфлетистов и в целом сторонников оппозиции, которые вряд ли были возможны ещё тремя годами раньше.

В русле этой политики к «Памфлетной войне», проблемы которой затронуты в первой главе, добавилась «Газетная война», в которой «Лондон Тайме» сыграла ключевую роль благодаря ряду факторов. Учрежденная в 1785 г. как «Daily Universal Register» («Дэйли Эниверсал Регистр»), газета четыре года безуспешно пыталась занять значимую информационную нишу в ряду таких имен, как «Морнинг Кроникл», «London Gazette» («Лондон Газетт») и др. О внутренней политике писали многие издания, и этот рьшок не мог принести большой популярности «Тайме». Выручила владельцев газеты начавшаяся в 1789 г. Французская революция, и именно освещение этого события в самых ярких красках стало характерной особенностью «Тайме». Ежедневно новости, обсуждения, комментарии, касавшиеся «французских дел», занимали не менее одной трети всей печатной площади газеты. Таким образом, «Тайме» в конце XVIII в. писала о Французской революции больше и чаще других изданий. Тенденциозность, которая в большей или меньшей степени присутствовала на разных этапах освещения революции, возникла практически со дня взятия Бастилии. Английский историк А. Эспинэлл в монографии, посвященной отношениям в Англии политиков и прессы в конце XVIII - начале XIX вв., упоминает факт приглашения Джона Уолкера (основателя «Тайме») в Казначейство в январе 1789 г . Секретарь казначейства, Томас Стал, предложил газете субсидию 300 в год. От этой суммы Уолкер не смог отказаться, хотя в последствии жаловался, что таким образом он «лишился рекламы и любезностей оппозиции»149. Лишился Уолкер и независимости суждений на страницах собственной газеты, что в период 1792 - 1793 гг. ярко отразилось в обозрении событий Французской революции.

«Якобинизм» в раннем творчестве Р. Саути, С. Кольриджа и В.Вордсворта

Раннее творчество, радикальные годы — подобные эпитеты применимы в русле нашего исследования по отношению к "озерным поэтам". К моменту взятия Бастилии Саути было всего пятнадцать лет, Кольриджу - семнадцать, Вордсворт был самым старшим — девятнадцатилетним молодым человеком. Таким образом, к концу 90-х гг. XVIII в. У. Вордсворту исполнилось всего тридцать лет. Период молодости частично совпал с этапом радикализма, который достиг своего пика для всех троих примерно в середине 1790-х гг. Для Саути это были «Уот Тайлер» и «Жанна д Арк», для Кольриджа - «Убийство, голод и резня», Вордсворт в этот период написал две наиболее острые работы - «Приговор» и «Письма герцогу Ландаффу». Великая Французская революция стала первым и, пожалуй, главным мировым событием в их жизни, тема которой так или иначе затронула большинство сочиненных ими сюжетов.

Прослеживая идейный путь озерных поэтов, А. Коббен в своей монографии, посвященной политическим и социальным размышлениям Вордсворта, Кольриджа и Саути, четко обозначил главную траекторию их мировосприятия. Автор работы говорит о первоначальном общем их увлечении идеями Французской революции, выдвинувшей принципы свободы и нравственного обновления общества, якобинском терроре и последовавшем за ним всеобщем охлаждении, а затем резком неприятии радикальных перемен во Франции7.

Творчество Роберта Саути недостаточно изучено российскими исследователями, меньше, чем работы двух других поэтов. Его имя можно встретить лишь в общих работах по английскому романтизму. Саути посвящено всего несколько отдельных статей, большая их часть представляет собой литературный анализ его произведений . Но Саути, между тем, интересен и как политически активная личность. К сожалению, отечественные историки обращали мало внимания на этот аспект9. Для советской историографии Саути был неинтересен, так как никогда не был представителем левого толка, не считая его раннего увлечения идеями якобинства. В зарубежной историографии политическим взглядам поэта уделено пристальное внимание. Талант Саути как писателя, критика, его вклад в развитие общественной мысли был отмечен многими авторами10.

Роберт Саути родился 12 августа 1774 года. В 14-летнем возрасте родители отдали его в Вестминстерскую школу, где юноша развил литературную и общественную деятельность, начав издавать с несколькими товарищами журнал, в котором выступил со статьей против телесных наказаний в школе. Это настолько не понравилось руководству школы, что Саути пришлось её оставить, не доучившись до выпуска. Таким образом, к началу Французской революции он уже имел опыт бунтарской деятельности. В 1792 г. Роберт поступил в Оксфордский университет, в котором тоже до конца не доучился.

Касаясь поляризации взглядов Саути в отношении как английского, так и французского общества в течение всей его жизни, показательным кажется один случай, который имел место в биографии поэта. 14 марта 1817 г., на заседании Палаты по поводу Билля о мятежных писателях, один из вигов, Д. Смит, демонстративно достал из одного кармана копию «Уота Тайлера», написанного Саути в далеком 1794 г., долго не издававшегося, но о котором к 1817 г. знал чуть ли не каждый англичанин, а из другого кармана — копию консервативного «Quaterly Review» («Квотали Ревыо»), со статьей Саути по поводу парламентской реформы. На тот момент (1817 г.) Роберт был уже скорее даже реакционером, нежели выразителем умеренных взглядов. Смит стал зачитывать цитаты то из одной копии, то из другой. Разница была очевидной и шокирующей. Прочтение отрывков из «Уота Тайлера», который так и не был опубликован в 1790-х гг., позволило Смиту заявить с трибуны, что «Уот Тайлер» показался ему наиболее мятежной книгой из когда-либо прочитанных; её автор не останавливается перед призывами к всеобщей анархии; он сурово критикует королей, священников, знать и выступает за . . . абсолютное равенство». А статья в «Квотэли Ревью», написанная тем же Саути, только двадцать лет спустя, содержала нападки на свободолюбивых писателей, которым некогда был он сам.

Тема равенства, раскрытая в «Уоте Тайлере», была присуща и двум другим «озерным поэтам», Вордсворту и Кольриджу, которая находила самые радикальные решения в их раннем творчестве. Уильям Вордсворт родился в 1770 г., уже в начале 1790-х гг. ряд факторов определили его радикализм, выразившийся в восторженном принятии Французской революции: в 1790 г. он участвовал в якобинской демонстрации, проходившей в Орлеане и даже нес британский флаг в знак солидарности англичан с французскими революционерами; он быстро увлекся идеями У. Годвина и некоторые библиографы даже называют период 1789-1793 гг. в жизни Вордсворта и Кольриджа (которому это увлечение также было характерно) «годвинианским»1 ; его познакомили с Хеленой Марией Уильяме, радикальным автором якобинских романов; Джозеф Джонсон, издатель Вордсворта, также находился в оппозиции существовавшей в Англии социальной системе и приветствовал Французскую революцию12.

По словам Д. Тельвола, еще в 1797 г. Вордсворт выступал с радикальных позиций: «Я нашел его решительным левеллером, оскорбленного демократами за их лицемерную умеренность; в притворном желании дать людям равенство в привилегиях... в то же время они отказываются от всего, что действительно ценно - равенства собственности - или, скорее, отмены всякой собственности»13.

Однако к концу 1790-х гг. Вордсворт отвернулся от революции. Он написал сонет, в котором жестко критиковал Наполеона за отход последнего от идей и завоеваний революции, а в действительности обвинял всех французов за их непреодолимое стремление к власти: «Позор вам, недальновидные, за склонность к рабству!» В XIX в. У. Вордсворт, так же неожиданно для многих, как и Р. Саути, был уже сторонником У. Питта, и его голос уверенно звучал в патриотическом хоре английских консерваторов. 1819 г. был ознаменован в Англии митингом в Манчестере за восстановление Habeas Corpus Act, он был подавлен кровавым способом, Байрон и Шелли негодовали в связи с этой резней. Вордсворт безмолвствовал.

Сэмюэл Тэйлор Кольридж (1772-1834) также считается классиком английского романтизма. Среди его поэтических работ наиболее популярны «Баллада о Старом Мореходе», «Кубла-Хан», «Кристабэль», «Монодия на смерть Чаттертона», «Ода уходящему году». Заслужил признание и его вклад в историю литературной критики. В частности, Кольридж дал оригинальную интерпретацию творчества У. Шекспира, в произведениях которого увидел воплощение многих собственных идей об искусстве и человеке в искусстве. Он также открыл для современников многогранное творчество Дж. Донна, по-новому оценил Л. Стерна.

В работе Ф. Брауна воззрения Кольриджа рассматриваются на фоне бурной дискуссии англичан о Французской революции. К сожалению, исследователь уделяет его творчеству не самое большое место. Он лишь отмечает, что Кольридж, первое время питавший симпатии к Революции, быстро отошел от увлечений юности, тем более что в действительности он никогда и не был якобинцем по своим взглядам14. 1789-1793 гг. — время «якобинства» Кольриджа, когда ему были близки натурфилософские взгляды на политику, согласно которым формирование личности и особенности государственного строя зависят, прежде всего, от особенностей природной среды, а нравственное зло коренится в порочной социальной системе. Кольридж разделял в то время убеждение Годвина в целесообразности отказа от всякого правительства, от частной собственности — основы государства.