Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Политическая система Афганистана: общая характеристика 38
Глава II. Афганистан на этапе становления парламентаризма (1919-1963гг.) 57
1. Зарождение новой политической системы 57
2. Афганистан в период политического деспотизма 66
3. Политическая либерализация 71
4. Режим М.Дауда: откат к авторитаризму 86
Глава III. «Демократический эксперимент» и его последствия 96
1. Конституционная реформа 1964 г 96
2. Политическая система в годы зарождения демократии 100
3. Республика М.Дауда: возвращение к авторитарному правлению 145
Глава IV. Становление и падение тоталитарного режима. Сползание к теократии 173
1. Апрельская революция 1978 г. и советизация Афганистана 173
2. Эрозия тоталитаризма 200
3. Режим моджахедов: дезинтеграция структуры власти 225
4. Движение "Талибан": наступление теократии 232
Заключение 239
Примечания 248
Библиография 262
- Политическая система Афганистана: общая характеристика
- Политическая либерализация
- Республика М.Дауда: возвращение к авторитарному правлению
- Движение "Талибан": наступление теократии
Политическая система Афганистана: общая характеристика
Историческая судьба афганского народа в XX в. складывалась весьма драматично. Крупные политические и социальные потрясения стали важнейшими вехами его новейшей истории и в большей степени, чем политика того или иного правителя, круто меняли вектор социально-экономического развития страны.
Избавление от внешнеполитической зависимости от британского колониализма в 1919 г. оказалось недостаточным условием для преодоления вековой отсталости и присоединения Афганистана к мировому сообществу, превращения его в активного субъекта международной политики. Последующие попытки социально-экономической трансформации общества, содержание которой заимствовалось из западного или советского опыта развития, как правило, наталкивались на латентное, или скрытое сопротивление и неизменно завершались крупным социальным взрывом. Так было в 1929 г., когда эмир Аманулла бросил вызов традиционному обществу, покончил с абсолютизмом и пытался осуществить серию социальных реформ в направлении перехода страны от позднефеодальной к раннекапиталистической стадии развития. Неудача постигла и робкие попытки либерализации политической жизни, предпринятые премьер-министром Шах Махмудом в конце 40-х годов (афганская «оттепель»). Крахом закончился и «демократический эксперимент» короля Мухаммад Захир-шаха, его стремление ин-ституировать демократию по западному образцу в 1964-1973 годах. Попытки заменить либеральную монархию авторитарной республикой генерала Мухаммада Дауда и вовсе завершились революцией, осуществленной левыми радикалами в 1978 г., проповедовавшими социализм советского толка. Копирование советского опыта развития, в свою очередь, обернулось страшной трагедией для афганцев - вторжением в страну советских войск, фактической потерей политической и экономической независимости и продолжительной гражданской войной, которая не закончилась и по сей день. В итоге у власти оказался одиозный режим талибов, подобного которому страна не знала даже в мрачные времена средневековья.
Такого рода отторжение или, по крайней мере, активное неприятие навязываемых обществу сверху новых, непривычных норм и стандартов иного образа жизни и политического поведения не было характерным явлением лишь для афганцев, религиозному фанатизму которых некоторые западные авторы приписывают сопротивление реформам. В исследуемый период, т.е. на протяжении XX в. мы наблюдаем аналогичную или близкую по содержанию реакцию в ряде стран мусульманского Востока - в годы гражданской войны в Средней Азии ( басмаческое движение) в 1919-1931 годы, исламская революция 1979 г. в Иране, крах попыток навязать социалистический режим в Южном Йемене в 80-е годы.
При всех специфических чертах этих коллизий в разных странах - будь то вес-тернизация Ирана 60-70-х годов или советизация Средней Азии, Афганистана и Южного Йемена - одной из основных причин негативной реакции населения стала несовместимость ислама как идеологии и в большей степени образа жизни народов этих стран с новыми общественно-политическими ценностями, порождаемыми процессом модернизации общества. Неудивительно поэтому, что борьба против реформ шла под знаменами ислама. И, наконец, альтернативой политике модернизации, в частности, в последние десятилетия становился именно ислам, который, кроме вышеупомянутых стран, оказался серьезнейшим оппонентом насеровского социализма в Египте и вестернизации Алжира в 70-80-х годах. Причем эти процессы происходили на фоне активизации политического ислама в международном масштабе, что не могло не способствовать их радикализации.
Наряду с антиисламским характером политики модернизации важным фактором ее неприятия становилось нарушение (а иногда и разрушение) традиционного жизненного уклада (и это особенно характерно для Афганистана), хрупкого баланса социальных сил, сложной, веками складывавшейся системы социальных, этнических, конфессиональных, племенных, клановых и фамильных связей, пронизывавших ткань государственной структуры и всего общества.
При этом далеко не все социальные слои и группы населения в равной мере не воспринимали реформаторские усилия, предпринимавшиеся властями. Степень политической поддержки реформ определялась наличием и численностью заинтересованных в них социальных групп, уровнем соответствия проводимых преобразований их интересам, масштабом их политического, общественного и экономического влияния. Причем силы, составлявшие лагерь реформаторов, неизменно оказывались ничтожно малы, и реформы проваливались, оставляя за собой очередной социальный взрыв или завинчивание гаек и возвращение к авторитаризму.
Такое колебание политического маятника сопровождало всю историю независимого Афганистана XX в., начиная с 1919 г. Первый опыт социально-политической трансформации страны был предпринят эмиром-реформатором Аманулла-ханом в 1919-1929 годы. Это был поистине революционный эксперимент, призванный сконструировать новое, постфеодальное общество в считанные годы. В итоге эмир потерпел поражение, ибо он и его немногочисленные соратники явно опережали свою эпоху в понимании целей и задач государства, духовных и материальных ценостей современного общества, роли и значения политической культуры его членов, взаимной ответственности династии и ее подданных. Но у него многого не хватало для успешной реализации реформ. Во-первых, Аманулла не пытался объяснить народу, в чем сущность предлагаемых им преобразований, и сделать народ участником процесса модернизации. Во-вторых, эмир не смог создать адекватную экономическую базу для проведения реформ. В-третьих, слабой и ненадежной оказалась армия, уступавшая по всем параметрам противостоявшим ей племенным ополчениям.
Реформы же непосредственно вторглись в сферу интересов относительно узкого круга социальных групп, в основном принадлежавших к состоятельному классу, - помещиков-полуфеодалов, ханов племен, верхушки духовенства, крупных чиновников. Они-то и определяли основное содержание динамики политической жизни и характер функционирования государственной системы. Эти группы стали носителем оппозиционных настроений. Остальная масса населения, слабо затронутая преобразованиями, осуществлявшимися эмиром, экономическое положение которой в эти годы лишь ухудшилось, слепо пошла на поводу у этих групп, составив движущую силу антиправительственного движения. Простые люди, темная, забитая, неграмотная масса афганцев выступила не против самих реформ, ибо не осознавала их сущности. Она была мобилизована верхушкой оппозиции под лозунгом борьбы против эмира-безбожника, поправшего ислам - это были понятные для масс лозунги.
Схожие процессы социально-экономической модернизации происходили в тот период и в соседних странах - Персии и Турции. Однако, в отличие от Афганистана, они прошли относительно спокойно, не вызвав социальных катаклизмов. Наиболее решительные шаги на пути буржуазной реформации были предприняты в Турции - ликвидация монархии и провозглашение республики и, главное, -упразднение халифата 3 марта 1924 г.12 Турция стала светским государством. Этим актом был устранен потенциально наиболее опасный противник светских буржуазных реформ. Модернизация страны в 20-30-е годы проходила на фоне благоприятных факторов - Османская империя, на осколках которой возникла Турецкая Республика, длительное время была уже географически и в немалой степени политически частью Европы. Поэтому реализованные правительством Ататюрка преобразования, давно ставшие в Европе нормой, - введение светского законодательства, декларированное равенство прав мужчин и женщин (невиданное для мусульманского Востока дело!) современный гражданский и уголовный кодексы и даже замена традиционной национальной одежды на европейскую - не стали шоком для турок, как это произошло в Афганистане в 20-е годы. Свою роль в позитивном исходе модернизации сыграл и огромный авторитет основателя Республики - Мустафы Кемаля (Ататюрка), а также инерция всеобщего подъема народа после разгрома интервентов. + и »1лчЛлА- В Персии в процессе ее реформации в 20-х - 30-х годах решающее влияние на ее исход оказал фактор Реза-шаха - сильной, жесткой, волевой фигуры, который сумел не только ликвидировать полуколониальное господство англичан и отбить попытки большевиков осуществить «советскую революцию» на севере страны, умело использовать англо-советские противоречия, но и блокировать скрытое и явное недовольство верхушки племен, азербайджанских националистов и придворных консерваторов своей жесткой централизаторской политикой. Более того, Иран, в отличие от своего восточного соседа, уже имел опыт конституционного развития - конституционное движение (буржуазная революция) 1905- 1911 гг., принятие конституции 1906 г. и Дополнения к ней в 1907 г., «которые юридически оформили переход к режиму конституционной монархии», деятельность парламента (меджлиса) в 1906-1907 и в 1909-1911 гг.13
Кроме того, его реформы не отличались радикализмом, были рассчитаны на продолжительный срок их реализации и не заимствовались из европейских арсеналов. Поэтому Ирану, несмотря на жесткое, авторитарное правление, удалось до начала второй мировой войны избежать социальных потрясений.
В Афганистане же ответом на реформаторский радикализм Амануллы явилось кратковременное правление обскурантистского режима «истинного слуги веры» Бачаи Сакао, опиравшегося на консервативное духовенство. Это было закономерно, и это был симптом адекватной реакции на коренную ломку традиционных ценностей. Модернизацию заменил ислам. Ситуация повторится в начале 90-х годов, когда на смену марксистским реформаторам вновь придут мусульманские клерикалы. Но это случится много позже, а пока Афганистан будет мучительно искать оптимальную модель развития, медленно перемалывая остатки разлагавшегося абсолютизма в политическом строе и позднего феодализма в социально-экономической сфере под воздействием меняющегося миропорядка за рубежом.
Последующие два десятилетия (1929-1946 годы) прошли под знаком восстановления и укрепления власти традиционного правящего класса - полуфеодальных помещиков во главе с новой династией наряду с усилением позиций новой, формирующейся социальной группы - крупного торгового капитала. Однако существовавший тогда режим политического деспотизма не только вел к консервации экономической стагнации, начавшейся в годы второй мировой войны и вызвавшей внутриполитический кризис14, но и тормозил расширение политических позиций различных прослоек национальной буржуазии.
Политическая либерализация
40-е и начало 50-х годов ознаменовали начало качественно нового этапа в политическом развитии страны, основные события которого серьезно повлияли как на дальнейшую эволюцию афганского общества, так и на систему государственного устройства и политическую структуру.
Государственная власть в стране формально базировалась на принципах конституции 1931 г. Фактически же она продолжала оставаться монополией членов королевской семьи и связанных с ней немногочисленных представителей ханской верхушки племен, крупного торгового капитала и ортодоксального мусульманского духовенства. При этом король, обладавший по конституции широкими властными полномочиями, в отличие от своего отца выполнял скорее представительские функции. От его имени государственные дела вершили его ближайшие родственники, в числе которых был и его дядя - премьер-министр Мухаммад Хашим-хан. Его правительство состояло из людей, которых трудно было назвать министрами в общепринятом смысле слова. Скорее это были простые исполнители, нежели деятели, участвовавшие в принятии государственных решений. Поэтому смена кабинета или замена какого-либо министра не вызывали особых проблем, даже после появления на троне нового монарха в 1933 г. Обычно это делалось главой правительства без согласования с какой-либо инстанцией. По его желанию любой министр мог быть уволен, переведен на другой пост или вообще брошен в тюрьму без суда, как это случилось с вице-премьером Абдуррахим-ханом в 1946 г.
Король не вмешивался в эти дела по молодости, а его другой дядя Шах Махмуд-хан вполне довольствовался постом министра обороны. По существу Хашим-хан был скорее регентом при юном короле, нежели просто премьер-министром, вплоть до своей отставки в 1946 г., т.е. на протяжении 13 лет. Не считая многочисленных казней своих политических оппонентов, режим Хашим-хана поставил рекорд по числу политзаключенных за всю предшествующую историю страны: в эти годы за тюремной решеткой находились 117 известных деятелей - поэтов, писателей, учителей, инженеров, генералов, депутатов парламента, школьников, дипломатов, крупных государственных чиновников, иммигрантов.
Три ветви власти - законодательная, исполнительная и судебная - не были отделены друг от друга. Парламент так и остался совещательным органом. Члены кабинета, по конституции подотчетные нижней палате - Национальному совету, не могли быть им назначены или смещены, поэтому на практике отчитывались лишь перед высшей исполнительной властью - королем. Последний, кстати, утверждал принятые парламентом законы и положения. Судебная же власть по конституции не имела самостоятельной структуры и функционировала в рамках министерства юстиции.
Административно страна делилась на провинции (велаяты). Всего их было шесть - Кабул, Кандагар, Герат, Мазари-Шариф, Катаган, Машрики (Восточная) и Джануби (Южная). Во главе провинций стояли генерал-губернаторы (наиб оль-хокума), назначавшиеся королем по представлению министерства внутренних дел. Наряду с провинциями были округа (хокумат-и ала), которые управлялись окружным начальником (хаким-и ала). Провинции делились на уезды (хокумат) во главе с хакимами. Кроме наместника, в состав местной провинциальной администрации могли входить представитель министерства финансов, чиновник по вопросам образования, начальник полиции, судья, начальники отделов транспорта, статистики, здравоохранения, связи, налогов, публикаций, горнорудной промышленности, лесного хозяйства, общественных работ, племен. Власть в городах с населением численностью более 10 тысяч человек осуществлялась муниципалитетом (баладия) во главе с мэром (раисом).
Однако уже в первые послевоенные годы в условиях изменившейся внутриполитической и международной обстановки старая структура и природа власти более не обеспечивали решение важных экономических и политических проблем. Вторая мировая война, в годы которой Афганистан сохранил свой нейтралитет, существенно нарушила внешнеэкономические связи страны. В этот период резко ухудшилась конъюнктура афганской экспортной продукции на мировом рынке: понизились цены на каракулевые шкурки (основная статья афганского экспорта), импорт которых был целиком монополизирован США, уменьшилась поставка фруктов в Индию. Сократился и импорт основных потребительских товаров в Афганистан из Индии и транзитом через нее из других стран. Стагнация афганской экономики, в первую очередь сельского хозяйства, привела к сокращению производства продовольственных товаров. Впервые за всю историю в стране возник дефицит зерна, составивший в 1946 г. 150 тысяч тонн47. Появилась потребность в импорте зерновых. В этих условиях становилась все более очевидной необходимость серьезных перемен, смены курса и, соответственно, правительства.
В 1946 г. к власти пришел новый кабинет во главе с другим дядей короля Шах Махмуд-ханом. При этом процедура передачи власти проходила небезболезненно. Формальным поводом для отставки М.Хашим-хана послужило его «плохое состояние здоровья». Смена кабинета для большинства афганцев оказалась неожиданной, поскольку за 17 лет правления имя Хашим-хана прочно ассоциировалось с его устойчивым всевластием.
Тем не менее существовал ряд серьезных факторов объективного и субъективного свойства, которые заставили короля и его окружение пойти на смену премьера. Афганистан готовился в это время вступить в ООН и уже подал заявление в ее секретариат. При этом правительство подверглось некоторому нажиму со стороны этой международной организации, ибо подписание ее Устава предполагало внесение определенных изменений в структуру государственного управления и уважение Конвенции по правам человека. Смена премьера отвечала и интересам двора: король, возраст которого перевалил за 30 лет, полагал, что настало время для него играть более значительную роль в политике, что было невозможно в условиях деспотического правления Хашим-хана, да и другие члены королевской семьи были не прочь поучаствовать в управлении страной.
Однако Хашим-хан не сдавался, не желая так просто расставаться с властью. В этой непростой обстановке Захир-шах пошел на крайние меры: дом премьера был окружен солдатами, и секретарь короля Мир Абдул Азиз-хан уже далеко за полночь, разбудив Хашим-хана, вручил ему пакет, содержавший требование об отставке. Премьер сначала возмутился и отказался принять пакет. Однако, обнаружив присутствие солдат вокруг его резиденции и прочитав врученный ему документ, после некоторой паузы заявил: «Скажите Его Величеству, что я подчиняюсь его указанию»
За свою долгую карьеру М.Хашим-хан сколотил крупное состояние. По слухам, он даже владел судоходной компанией за рубежом. Со сменой премьера социальная природа высших структур государственного управления существенно не изменилась. Произошла лишь частичная замена и рокировка отдельных лиц из ближайшего окружения короля. .
Новое правительство вскоре приняло ряд мер по снижению экономической напряженности в стране. Было объявлено об уменьшении объема принудительных поставок фуража и продовольствия для нужд армии. В 1946 г. было создано Депо - государственной организации, которая получила монополию на реализацию местных и импортных тканей. Однако эти и другие незначительные мероприятия аналогичного характера не улучшили экономическую ситуацию. К концу 1946 г. в стране, по признанию министра экономики, начался «торговый и продовольственный кризис»49. В этой обстановке было объявлено о создании Чрезвычайного комитета по улучшению благосостояния народа, куда вошли члены правительства, начальник Генерального штаба, генерал-губернатор и начальник жандармерии Кабульской провинции. В функции комитета входило содействие импорту потребительских товаров, контроль за их реализацией, регулирование розничных цен и борьба со спекуляцией.
Правительство Шах Махмуда выдвинуло также идею составления перспективного «плана развития национального хозяйства», предусматривавшего увеличение сельскохозяйственного производства, строительство промышленных предприятий. Реализация плана, по замыслу его авторов, должна была базироваться на двух основных источниках - национальном торговом капитале и внешней финансовой помощи. Однако крупные купцы не спешили делать инвестиции в промышленное строительство, предпочитая заниматься более выгодным бизнесом - коммерцией. Поэтому рост импорта продолжался, что вело к разорению мелких национальных производителей. Созданный же в 1949 г. Высший экономический совет также не смог радикально улучшить ситуацию. В этих условиях основная ставка была сделана на получение внешней экономической и финансовой помощи, ибо, как отмечалось в одном из программных тезисов кабинета, «в настоящее время мы не можем сами своими силами устра-нить переживаемые нами трудности»
Республика М.Дауда: возвращение к авторитарному правлению
17 июля 1973 г. в Афганистане произошел государственный переворот. Монархия была свергнута. Афганистан провозглашен республикой. Власть захватил генерал М.Дауд, поддержанный группой левых и националистически настроенных офицеров. Король, находившийся на лечении в Италии, отрекся от престола и признал себя гражданином республики. Переворот прошел практически без кровопролития: погибли лишь четверо полицейских и экипаж танка, упавшего в реку Кабул. В ходе переворота были арестованы члены королевской семьи - королева Умайра, наследный принц Ахмад-шах, дядя короля маршал Шах Вали, его сын генерал Абдул Вали, министр обороны Хан Мухаммад, премьер-министр Муса Шафик, ряд генералов-роялистов. Впрочем, через несколько дней большинство из них были освобождены, включая членов королевской семьи (кроме Абдул Вали и Шах Вали), которые были отправлены в Италию.
Переворот оказался успешным во многом благодаря авторитету самого Дау-да. Его приход к власти в глазах большинства далеких от политики афганцев выглядел как простая замена одного монарха на другого, не вышедшая за рамки королевской семьи138. Участники стихийных митингов в провинциях приветствовали Дауда как нового короля. Поддержка его режима оказалась повсеместной.
Наутро после переворота М.Дауд выступил по радио с оценкой событий. Он обвинил свергнутый режим в том, что «демократия, или правление народа превратилась в анархию, а конституционная монархия - в деспотический режим», «режим и система стали настолько коррумпированы, что не осталось никакой надежды на их реформирование». «Во имя будущего процветания нации, - заявил он, - я не знал и не знаю другого пути, кроме как достижение реальной и разумной демократии, основанной на служении большинству народа Афганистана, основой для нее явится обеспечение полных прав народа и поддержание национального суверенитета». Новый, республиканский строй, подчеркнул Дауд, несет с собой «фундаментальные реформы» Он особо отметил заслуги вооруженных сил в установлении республики139.
На другой день после переворота был создан Центральный Комитет Республики, в состав которого вошли наиболее активные деятели пришедшей к власти коалиции, в том числе три парчамиста и один халькист. Это был политический орган, своего рода законодательный консультативный совет, который возглавил сам М.Дауд. Его статус, функции и место в структуре органов новой, республиканской власти так и не были законодательно оформлены.
19 июля 1973 г. ЦК Республики собрался на свое первое заседание, на котором М.Дауд был избран главой государства и премьер-министром. Он также закрепил за собой посты министра иностранных дел и обороны в формируемом правительстве. Министрами в новом кабинете стали четыре сторонника НДПА -все офицеры. Остальные посты достались соратникам самого главы государства. Первым заместителем премьер-министра был назначен М.Х.Шарк, доверенное лицо Дауда, тайно сотрудничавший с Москвой. Министрами стали также узбек М.Джалалар и Н.Пажвак, тяготевшие к НДПА140. Таким образом, сторонники НДПА получили сильные позиции в высших органах власти.
Характерно, что в их числе не оказались ни Б.Кармаль, ни известные в политических кругах его соратники. Дауд как член королевской семьи не разделял политических взглядов лидеров «Парчам» и не был с ними настолько близок, чтобы сотрудничать открыто141. Вероятно, он также боялся обвинений в «коммунистическом» характере переворота, а потому не афишировал своих связей с парчамистами. Как показали последующие события, Дауд пошел на сотрудничество с левыми по тактическим соображениям.
С самого начала новый глава государства показал себя жестким и властным правителем, стремившимся взять под свой контроль как систему государственного управления, так и политическую жизнь страны. Его тремя указами от 27 июля 1973 г. были заложены основы республиканского государственного строя: распущен парламент, упразднен Верховный суд - оплот высшего мусульманского духовенства, фактически приостановлено действие конституции 1964 г., запрещена деятельность всех партий, в том числе и НДПА, закрыты частные газеты, на всей территории страны введено военное положение, которое сохранялось вплоть до принятия новой конституции в феврале 1977 г.
Несмотря на то, что офицеры-участники переворота заняли важные посты в верхнем эшелоне власти, армия как государственный институт не была допущена к управлению государством, отодвинута от политики на второй план. Впрочем, учитывая ее решающую роль в ликвидации монархии и стремясь сохранить ее лояльность, М.Дауд произвел чистку наиболее консервативных и роялистски настроенных элементов в рядах армейского генералитета и повысил в звании многих молодых офицеров и унтер-офицеров, часть военных получила назначение на посты в госаппарате.
23 августа 1973 г. глава государства выступил с программной речью, известной как «Обращение к народу», в которой изложил основные направления внутренней и внешней политики. Подвергнув критике прежний режим, М.Дауд поставил задачу реформирования общества на основе «участия всего народа в экономической, социальной и политической жизни страны», на первом этапе -«консолидацию основ республики... гарантирование власти закона для обеспечения демократических условий жизни народа... разработку новой конституции для реализации подлинной демократии».
В рамках Основного закона предполагалось избрать новый Совет республики, «разделить государственные органы на основе равенства прав и законного участия афганского народа». В национальной сфере - «достижение подлинного морального и материального единства народов Афганистана на базе равенства, дружбы и братства, ликвидация всех форм дискриминации». В экономике - усилить роль государственного сектора, поддерживать, направлять и контролировать частное предпринимательство; изменить систему налогообложения; осуществить земельную реформу «в интересах большинства народа». В социальной области - улучшить условия труда, в том числе принять новый «прогрессивный и демократический» закон о труде взамен устаревшего Закона от 1946 г., ввести всеобщее бесплатное начальное образование, содействовать развитию «прессы и демократических изданий, обеспечить равные права женщин». К достижению этих целей, отметил М.Дауд, режим будет двигаться «без спешки, размеренными шагами, не впадая в экстремизм». В заключение своей речи он призвал «все патриотические слои объединиться в широкий фронт под руководством республиканского режима142.
Итак, программа внешне выглядела вполне демократической, однако все громкие фразы о демократии отдавали явным привкусом демагогии. Дауд умолчал о том, в чем суть предлагаемой им демократии и как она может быть достигнута. Обращает на себя внимание то, что программа ни словом не обмолвилась об отношении республиканского режима к таким фундаментальным правам граждан, как свобода слова и собраний, право создавать политические партии, участвовать в формировании органов власти. Как показали последующие события, Дауд во многом мыслил категориями 50-х годов и в новой политической системе возможность появления открытой оппозиции, тем более легальной, не предусматривал.
В первые же месяцы своего правления глава государства пытался идеологически обосновать само существование республиканского строя. Первоначально его идеологическая концепция была сформулирована как «прогрессивный афганский национализм», который затем трансформировался в «национальный национализм», или «даудизм» - социальный прогресс без насилия, реформы под лозунгами ислама, идеология без подражания другим, «истинная и разумная демократия», развитие «средним», или «умеренным» путем без колебаний вправо и влево в интересах «большинства народа». Эта идеология была подкреплена заявлением Дауда о том, что режим «избрал социализм в качестве принципа экономического развития нового афганского общества».
Между тем в складывавшейся новой политической системе, которая замыкалась на «основателе республики», не нашлось места выразителям основных течений общественной мысли - политическим партиям. Впрочем, несмотря на официальный запрет, они продолжали функционировать, хотя и снизили уровень общественной активности, тем более что они лишились публичной трибуны - парламента и прессы, возможности организовывать митинги и демонстрации. Прямую поддержку режим получил лишь от группировок «Хальк» и «Парчам», которые оказались непосредственно причастными к событиям. Другие партии заняли выжидательные позиции с разной степенью недоверия к республиканской власти, что было равнозначно оппозиции. При этом невлиятельные и маловыразительные «Иттихад-и мелли» и «Седаи авам» тихо сошли с политической арены. «Афган меллят» просто затаилась до лучших времен. «Меллят» впала в политическую кому и так и не вышла из нее. Дышавшие на ладан «прогрессивные демократы» оказались выброшенными за борт вследствие трагической гибели их лидера М.Х.Майвандваля.
Трагедия бывшего премьера до сих пор вызывает в среде востоковедов немало неясностей и кривотолков. Известно, что 22 сентября 1973 г. кабульское радио сообщило об аресте 45 заговорщиков, среди которых назывались имена М.Х.Майвандваля, сотрудника Генерального штаба афганской армии генерала Х.М.Хана «Марастияля», бывшего командующего ВВС генерала Абдул Раззака и нескольких депутатов парламента. Началось следствие, которое возглавили министр внутренних дел Файз Мухаммад и начальник полиции Абдуссамад Аз-хар (оба парчамисты). Под пытками и угрозами, как считают многие исследователи, бывшего премьера заставили признаться в организации заговора против республиканского режима. Вскоре было объявлено, что М.Х.Майвандваль покончил с собой 143.
Одна из наиболее достоверных версий событий высказывается авторитетным афганским историком М.С.Фархангом. По его сведениям, Майвандваль накануне государственного переворота находился в зарубежной поездке (в Ираке) и, услышав о падении монархии, спешно вернулся в Кабул. Через несколько дней встретился с М.Даудом и его братом М. Наймом, с которыми поддерживал давние отношения. Он предложил им свое сотрудничество. В ответ его обнадежили обещанием в будущем высокого поста (предполагалась должность посла в Вашингтоне), а пока попросили подождать. Однако вскоре, как известно, он был арестован. М.С.Фарханг полагает, что Майвандваль был задержан парчамиста-ми по указанию Москвы и с согласия Дауда144 Видимо, лидеры «Парчам» не без оснований опасались усиления влияния бывшего премьера на главу государства.
Движение "Талибан": наступление теократии
В октябре 1994 г. на политической арене Афганистана появилась еще одна военно-политическая сила - талибы, афганцы-пуштуны - учащиеся пакистанских медресе. Их сравнительно небольшая вооруженная группа, выступив из пакистанского г. Кветта и перейдя на территорию Афганистана, быстро обросла сторонниками и к середине 1995 г. захватила ряд южных провинций страны. В то время ее трудно было назвать политической группировкой. Они выступили с лозунгом прекращения затянувшейся войны в стране, но при этом вооруженным путем, и создания «подлинно исламского» государства (с «Калашниковым» в одной руке и Кораном - в другой). Их непосредственным спонсором и руководителем была опять же поднаторевшая в афганских делах ISI, которая организовала и вооружила движение «Талибан», «крестным отцом» - министр внутренних дел Пакистана генерал Н.Бабар, а духовными наставниками - партия «Джамаат-и улама-и Пакистан»261. К осени 1995 г. семинаристы были уже на дальних подступах к столице, разгромив основные силы Г.Хекматьяра к востоку от Кабула. К этому времени они сумели захватить ключевую западную провинцию Герат, губернатор которой Исмаил-хан, не оказав им должного сопротивления, бежал в Мешхед262.
Правительство Б.Раббани, который после января 1995 г. только де-факто оставался в кресле президента, закрепив тем самым статус-кво в существовавшей причудливой конфигурации разных уровней власти, проявил поразительную беспечность (а, может, и слабость), не осознавая в полной мере опасности для его режима, исходящей от талибов. Действительно, страна, раздробленная на многочисленные «удельные княжества», стала легкой добычей для воинственных исламских семинаристов. Носители идеи прекращения войны и объединения страны под эгидой пуштунов получали растущую поддержку от измученного войной населения, в первую очередь в зоне пуштунских племен. Правительственные войска оказывали вялое сопротивление исламистам. Не было заметно и особых политических инициатив со стороны кабульского режима по объединению враждующих группировок моджахедов для оказания отпора исламским семинаристам.
И лишь когда их вооруженные отряды нанесли поражение войскам Хекматья-ра и подошли к столице в конце 1995 г., Раббани спохватился и начал поиск контактов со своими оппонентами - лидерами других группировок моджахедов. Активным посредником в этих контактах выступил Иран, явно не заинтересованный в победе пуштунских суннитов-фундаменталистов. Челночная дипломатия заместителя министра иностранных дел Ирана А.Боруджерди в Афганистан вскоре начала приносить первые плоды: в мае 1996 г. между президентом Раббани и бывшим премьер-министром Хекматьяром (он ушел со своего поста в 1994 г.) было достигнуто соглашение об объединении263. При этом Хекматьяр принял приглашение вновь занять должность премьера. 5 мая его вооруженные отряды торжественно вступили в Кабул.
Другие противники Раббани не спешили присоединиться к нему, в первую очередь генерал Дустом, который, находясь вдали от театра военных действий, полагал себя в полной безопасности. Некоторые лидеры моджахедов заняли двойственную позицию: заигрывая с талибами, они в то же время стремились перехватить у них и Раббани политическую инициативу. Так, в середине июня было объявлено о создании нового альянса - Национального исламского фронта мира, куда вошли Дустом, Гилани, Моджаддади и глава шиитской партии «Вахдат» А.К.Халили. Не называя себя оппозицией Кабулу, руководители Фронта предложили другим политическим лидерам и группировкам, в том числе Раббани и талибам, присоединиться к ним для избрания Шуры (совета) и передачи ей верховной власти264. В свою очередь, Хекматьяр послал к Дустому и шиитам своего представителя, предложив им присоединиться к вновь образованной коалиции ИОА-ИПА265
Талибы тем временем прочно обосновались в Кандагаре, создав там свою штаб-квартиру. Туда стали наезжать различные эмиссары - как представители группировок моджахедов (31 мая там побывал Ю.Халес), так и иностранные гости. Так, в августе 1996 г. в Афганистан прибыл председатель подкомитета по иностранным делам сената США Х.Браун, который после встречи с Раббани, Масудом и Дустомом направился в Кандагар, где провел переговоры с лидером талибов муллой М.Омаром. Одновременно штаб-квартиру талибов посетили послы США в Дели и Исламабаде. В их беседе с М.Омаром речь шла об открытии автодороги Тургунди (афгано-туркменская граница) - Спин Булдак (афгано-пакистанская граница), которая связала бы государства Центральной Азии с Пакистаном. Американцев сопровождал министр внутренних дел Пакистана Н.Бабар266 К этому времени уже вполне отчетливо обозначились основные спонсоры движения «Талибан» - США, Пакистан и Саудовская Аравия, вновь взявшие на себя те же функции, что они выполняли и в период борьбы моджахедов с просоветским режимом Наджибуллы: саудовские деньги, пакистанское оружие и американская политическая поддержка.
Неспособность лидеров конфликтующих группировок моджахедов объединиться предрешила падение режима Б.Раббани. 26 сентября 1996 г. вооруженные отряды исламистов практически без боя вошли в Кабул. Правительство не смогло организовать оборону находившегося более полугода в блокаде города и спешно покинуло его накануне захвата талибами, выведя из столицы все армейские подразделения. Ставка правительства переместилась на север, в вотчину А.Ш.Масуда г. Талукан.
Взяв столицу, талибы бросили свои вооруженные отряды для захвата северных провинций. С боями против отступавших частей Масуда им удалось продвинуться до стратегического перевала Саланг на трассе Кабул-Термез, затем они были отброшены на юг, в окрестности столицы. Не сумев прорваться на север через Гиндукуш, они предприняли обходной маневр, пытаясь достичь северные провинции через запад. На севере талибы вступили в затяжные бои с войсками Дустома, объединившегося, наконец, с Хекматьяром и Масудом в антиталибскую коалицию.
В мае 1997 г. военная ситуация на севере неожиданно изменилась: заместитель и соратник Дустома генерал Абдул Малик «Пахлаван» предал своего шефа и перешел на сторону талибов. Дустом спешно покинул страну и вылетел в Стамбул, не оставив надежды вернуться в свою резиденцию в Мазари-Шариф. Абдул Малик вместе с талибами вошел в город. Однако торжество исламистов длилось недолго, и уже на следующий день мятежный генерал, возглавив отряды Дустома, повернул оружие против своих новых союзников, выбив их из Ма-зари-Шарифа. При этом он арестовал министра иностранных дел кабульской администрации талибов Гаусуддина и дипломатического представителя Пакистана, прибывших в северную столицу праздновать победу. Абдул Малику удалось значительно потеснить талибов в западном направлении. Одновременно войска коалиции окружили под Кундузом крупную военную группировку исламистов, обреченную на уничтожение. На волне военных успехов генерал Абдул Малик подчинил своему контролю администрацию и северные территории, ранее управлявшиеся Дустомом.
Через некоторое время туда вернулся из Турции генерал Дустом и, пойдя на примирение с А.Маликом, вновь стал во главе региональной администрации. Однако перемирие между двумя соперниками длилось недолго, и вскоре между ними вновь произошел раскол, завершившийся боевыми действиями войск Дус-тома против вооруженных отрядов, перешедших под командование А.Малика. Последний отошел на запад, в провинцию Фарьяб, где столкнулся с талибами. Одновременно обострились отношения Дустома с Масудом, который, развивая наступательные операции против талибов, прижал их к предместьям столицы.
Между тем исламские радикалы, укрепившись в Кабуле и Кандагаре, начали создавать новую структуру власти. Во главе ее стал их военный и духовный лидер мулла Мухаммад Омар, воевавший ранее в рядах моджахедов (группировка М.Н.Мухаммади) против советских войск. Он был провозглашен «амир аль-муменин», т.е. «повелителем правоверных», а территория, подконтрольная талибам, - «Исламский Эмират Афганистан». Высшими органами власти у талибов еще до захвата Кабула были Большой и Малый Советы, куда входили наиболее авторитетные муллы и полевые командиры. В настоящее время сохранился лишь Большой Совет, который состоит из 50 человек, в основном лиц духовного звания, в прошлом полевых командиров моджахедов. В их числе влиятельные политики и проповедники - мулла Хасан, ставший губернатором Канда-гарской провинции, мулла Эхсанулла, командующий Северным (Кабульским фронтом, мулла Аббас, мэр г. Кандагара, мулла Гауе, мулла М.Раббани, фактический глава правительства, мулла Мышр, мулла Муттаки, Вакиль Ахмад267. Возглавляет Большой Совет мулла М.Омар, «амир аль-муменин». Малый Совет, состоявший из 30 человек, решал менее важные проблемы и в последнее время приостановил свою деятельность. Решения Совета принимаются коллегиально и обнародуются в форме указов эмира.
Исполнительную власть осуществляет совет министров, в основном сохранивший прежнюю структуру. Были упразднены лишь 11 министерств, не вписавшихся в новую властную конструкцию талибов. Все правительство носит как бы временный характер, т.е. министерства возглавляются исполняющими обязанности министров. Правительство талибов так и называется «Совет исполняющих обязанности министров Исламского Эмирата Афганистан». Все и.о. министров - служители культа (муллы, маулави и др.). К уже существовавшим добавились «министерство морали» («везарат-и ихтисаб»), являющееся ведущим идеологическим органом и осуществляющим кадровые чистки, министерство по делам погибших и беженцев. Кроме того, созданы т.н. Административная комиссия во главе с министром юстиции, ведающая вопросами местных органов власти, Комиссия по рассмотрению жалоб населения, ряд самостоятельных департаментов, деятельность которых связана с наблюдением за общественным порядком и исполнением религиозных предписаний властей.