Содержание к диссертации
Введение
4. Глава 1. Основание Пренесте иТибура 64
5. Глава 2. Социально-экономическая и религиозная жизнь Пренесте и Тибура
1 Географическое положение и хозяйственные особенности 80
2 Население 99
3 Социальное развитие 107
4 Религиозная жизнь 119
6. Глава 3. Взаимоотношения Пренесте и Тибура с Римом 1 Древнейший этап (до 390 г. до н.э.) 189
2 Борьба Пренесте и Тибура с Римом (390-338 гг. до н.э) 213
3 Пренесте и Тибур - латинские союзники Рима (338-90 гг. до н.э.)...249
7. Глава 4. Gentes Praenestinae Tiburtinaeque 268
8. Заключение 301
9. Приложение
Ранее не переводившиеся тексты античных авторов и надписи по истории Пренесте и Тибура 305
10. Библиография 327
- Географическое положение и хозяйственные особенности
- Борьба Пренесте и Тибура с Римом (390-338 гг. до н.э)
- Заключение
Введение к работе
Задачей данного исследования является реконструкция формирования и исторического развития латинских поселений Пренесте и Тибура во II-I тыс. до н.э., от времени их основания до включения в состав Римского государства в конце 90 г. до н.э. В источниках Пренесте и Тибур часто упоминаются вместе. Они располагались в восточном Лации поблизости друг от друга, их связывали тесные социально-политические и культурные узы. Всё это позволяет воспринимать их как нечто единое и выделять в качестве отдельного историко-культурного региона древнего Лация.
Поставленная тема мало разработана как в отечественной, так и в зарубежной историографии. Обычно внимание исследователей сосредоточено главным образом на истории Рима, а своеобразие союзных городов за счёт этого затушёвывается, хотя оно существовало и сохранялось довольно долго. Не нужно забывать и о том, что римляне далеко не сразу стали могущественными, поэтому изучение истории Лация позволяет более тонко осознать ситуацию в этой области Центральной Италии в разные исторические периоды, степень близости латинских городов, характер их взаимоотношений внутри латинского союза. Это же в свою очередь помогает в какой-то мере отойти от "романоцентристского" видения истории Лация, которое присуще и нашим источникам, и историографии.
Пренесте и Тибур рассматриваются нами как гражданские общины, основанные на античной форме собственности {civitates)1. Хотя формирование этого специфического социального организма датируется примерно VI в. до н.э., однако именно вторая половина I тыс. до н.э., когда Пренесте и Тибур были civitates, лучше всего освещена в дошедших до нас источниках. О социальном развитии Пренесте и Тибура в более раннее время известно крайне мало. Учитывая, что гражданская община - это структурообразующий элемент античного общества, кажется целесообразным опереться на эту концепцию, несмотря на то что она не применима к древнейшими, этадтам пренестинской и тибуртинской истории.
В работе будегзатренут целый ряд вопросов, проливающих свет как на специфические черты Пренесте и Тибура, так и на те особенности, которые роднят их с другими латинскими городами. Прежде всего, это вопрос об их основании. Следует выяснить, с одной стороны, когда появились первые поселения в этой местности, а с другой, - кем и в какое время был осуществлён собственно акт основания, положивший начало существованию Пренесте и Тибура. Далее необходимо остановиться на внутренней специфике пренестинской и географическом положении, экономике, составе населения, социальном развитии и религиозной жизни. Это очень важная часть исследования, которая показывает своеобразие Пренесте и Тибура и уточняет общепринятые представления о социо-культурном развитии Лация во II-I тыс. до н.э.
Большое значение имеет также внешнеполитическая история Пренесте и Тибура: эволюция их взаимоотношений с Римом, фактическое и юридическое положение внутри латинского союза в разные периоды времени. Хотя эта проблематика довольно хорошо исследована, но её всегда рассматривали в контексте истории Рима. Мы же подойдём к этому вопросу с иной позиции, которая даст возможность сделать новые заключения.
Наконец, последняя глава посвящена некоторым представителям пренестинских и тибуртинских родов, чьи судьбы прослеживается довольно подробно. История жизни отдельного человека всегда интересна. Это конкретизирует наше понимание исторической реальности, делая его более живым и рельефным.
Характеристика источников.
Прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению поставленных выше проблем, необходимо оценить степень надёжности источниковой базы нашей работы, основанной на письменных, эпиграфических и археологических свидетельствах, а также на данных некоторых других видов источников. Охарактеризуем сначала письменную традицию, т.е. выясним, когда, кем и на каких материалах был написан тот или иной источник, какими специфическими особенностями он обладает и как это влияет на передачу информации.
Самым древним автором, упоминающим Пренесте и Тибур, является Марк Порций Катон (234-149 гг. до н.э.). Ряд фрагментов из его не сохранившегося сочинения Начала {Origines) дают ценные сведения об основании, хозяйственном, религиозном и политическом развитии этих городов (jrg.56, 57, 58 Peter). Большое внимание в Origines было уделено рассмотрению истории Италии1. Это сочинение состояло из семи книг, вторая и третья из которых были посвящены италийским городам2. Известно, что Катон излагал только самые важные события, однако с большой точностью3. Некоторые учёные предполагают, что образцом для Катона послужили так называемые ктіоєі$ (трактаты об основании городов)4. Однако, по мнению А.Эстина, труд Катона скорее можно сравнить с сочинениями сицилийского историка Тимея (IV-III вв. до н.э.), у которого Катон заимствовал структуру Origines5. Вопрос об источниках Катона сложен. Считается, что во второй и третьей книгах он использовал сведения Тимея, Антиоха Сиракузского и, вероятно, некие местные италийские источники. Помимо этого, он опирался на свои личные наблюдения и на сообщения очевидцев6. Познания Катона были очень обширны, его эрудицией восхищался Цицерон (Or. Ill 33,135). Катон очень тщательно обрабатывал данные своих источников, подходил к ним с критической точки зрения7. На этом основании его сообщения признаются достоверными8. Так как он непосредственно занимался историей "начала" городов, то его сведения для нашего исследования очень важны.
Трактат Катона De agricultura был использован для характеристики хозяйственного развития наших городов. Катон неоднократно упоминает о разных специфических тибуртинских и пренестинских сортах садовых культур (см. гл. 2 1). Это сочинение, по мнению современных исследователей, является малоупорядоченным перечнем советов по ведению сельскохозяйственных работ9. В частности, почти одинаковые заметки о технике возделывания пренестинских орехов разбросаны в нескольких местах (de agr. 18,2; 5J;I33;143,3). Учитывая это, некоторые учёные полагают, что De agricultura принадлежит не Катону, а некоему анонимному автору, собравшему хозяйственные советы из разных работ Катона10. В любом случае эти сведения, исходившие от опытного помещика, адекватно отразили реалии экономического развития Лация в первой четверти II в. до н.э.11
В монументальной Всеобщей истории Полибия (200-120 гг. до н.э.) содержится важный материал о первом договоре Рима с Карфагеном, о роли Пренесте и Тибура как привычных мест изгнания римских граждан, а также ряд замечаний о военно-политической деятельности Луция Аниция, римского нобиля пренестинского происхождения. Полибий писал прагматическую историю, предназначенную для полководцев и политиков12. По первоначальному замыслу основная часть его сочинения должна была охватывать события 220-167 гг. до н.э., но позже он решил довести повествование до 146 г. до н.э.1 Те высокие, восходящие к Фукидиду14, требования, которые предъявлял к историку Полибий (выяснение причинно-следственных связей между событиями, знание государственных дел, полководческого искусства, географии, критический анализ документальных данных, объективность и беспристрастность)15, и то, что сам Полибий старался по мере возможности им следовать16, делают его труд поистине бесценным сокровищем для исследователей. Пассаж о договоре с Карфагеном (III22) не относится к современной Полибию эпохе, которой он особенно интересовался. Тем не менее он опирался на древний римский документ с текстом этого договора. Обращение напрямую к документам не было свойственно большинству древних историков17. В этом смысле Полибий - исключение. Он перевёл договор с латыни на греческий. Несомненно, трудности, с которыми он столкнулся (древность языка, сложность устаревшей терминологии и пр.) повлияли на качество перевода. Однако в целом Полибий, видимо, смог достоверно передать содержание этого древнейшего дипломатического памятника. В отрывке, посвященном городам, служившим пристанищем для изгнанников {VI14, 7-8), Полибий, скорее всего, опирался на свои собственные впечатления, т.к. уход в изгнание был обычной практикой в ту эпоху. Данные о Луции Аниции18 (XXX 14, 2-12; XXXII 20,6; XXXIII 9, 3-4; 12, 7-5), преторе 168 г. до н.э. и консуле 160 г. до н.э., тоже, по всей видимости, восходят к сообщениям очевидцев или собственным наблюдениям Полибия, который мог быть знаком с Аницием. Таким образом, использованные в этой работе свидетельства Полибия, основанные на сравнительно надёжных первоисточниках, следует признать достоверными.
Марк Теренций Варрон Реатинский (116-27 гг. до н.э.) сообщает интересные подробности о хозяйственной и религиозной жизни Тибура и Пренесте, а также о занятиях Луция Коссиния, род которого происходил из Тибура. О хозяйственных особенностях Тибура и Пренесте и о Луции Коссинии можно узнать из его единственного полностью сохранившегося сочинения, трактата о сельском хозйстве. Этот трактат был написан в 37 г. до н.э. и предназначался автором своей жене Фундании в качестве руководства по управлению имением19. В нём даны общие основы агрономических знаний, а не практические советы, как у Катона. В отличие от Катона Варрон не был хорошим хозяйственником и черпал свои знания не столько из опыта, сколько из специальной литературы . В то же время данные о том, что Луций Коссинии был богатым скотовладельцем Эпира (de r.r. IIpraef.6) были взяты, вероятно, из реальной жизни, а речь об уходе за козами, вложенная в уста Коссиния (de r.r. II 3; 10,11), могла восходить к литературной традиции и к собственному опыту автора (в области скотоводства Варрон приобрёл некоторые навыки)21. О культе особо чтимого в Тибуре Геркулеса Варрон рассказывал в ряде Менипповых сатур, фрагменты которых сохранил Макробий (Macr. Sat. Ill 12,2,6). Название этих сатур связано с именем киника Мениппа, высмеивавшего в смешанной поэтико-прозаической форме все философские системы. Варрон же пытался толковать в шутливой форме различные философские вопросы, поясняя их примерами из римской жизни22. Религиозную проблематику Варрон затрагивает также в 5-6 книгах своего сочинения De lingua latina (О латинском языке). Эти книги относятся к этимологическому разделу его труда . Действительно, он пытается выяснить этимологию сакральных терминов "prqfanatum", "polluctum", названий праздников Tubilustrium, Volcanalia. В своих этимологических изысканиях Варрон стремился показать местные италийские корни (часто сабинские) толкуемых слов24. Что касается собственно исторического содержания используемых нами пассажей (V 74; VI14; 20; 54), то они, видимо, основаны преимущественно на собственных впечатлениях Варрона, описывающего обряды, которые совершались в его время. Из сохранившихся фрагментов грандиозного труда Варрона Antiquitates rerum humanarum et divinarum (О древностях дел человеческих и божественных) можно извлечь ряд сведений о религиозной жизни Тибура и Пренесте. В этой работе, написанной с целью напомнить римлянам о забытых ими богах, преданиях и обычаях, Варрон проявил себя учёным антикваром и философом. Подчас он давал рациональное толкование религиозных обрядов25. Из-за этого Сервий назвал его даже оскорбителем религиозных чувств (expugnator religionis)26. Однако факты он передавал, несомненно, точно. Христианский писатель Лактанций (Div. inst. І б) сохранил данные Варрона о сивиллах, в том числе и о тибуртинской. Лактанций заимствовал их из 4 книги Antiquitates rerum divinarum, посвященной жречеству. Список сивилл Варрона - самый полный из дошедших до нас и представляет собой компиляцию разнообразных, греческих и римских, поэтических и прозаических, источников. Сведения о тибуртинской сивилле Варрон, скорее всего, почерпнул из устной традиции, на что указывает слово dicitur21. Таким образом, данные Варрона, представляющие интерес для нашей темы, базируются, в основном, на личных наблюдениях и исследованиях самого великого антиквара, который был, по всей видимости, любознательным, внимательным, не склонным к искажению истины человеком. Поэтому можно воспринимать его сведения как вполне достоверные.
Знаменитый оратор Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н.э.) в своих речах, письмах, риторических и философских трактатах сохранил немало сведений о хозяйстве, религии пренестинцев, рассказал некоторые эпизоды из жизни своих знакомых и друзей, происходивших из Тибура и Пренесте, охарактеризовал с юридической стороны институт изгнания (exilium), игравший очень большую роль в социально-политической жизни Рима его времени. Большая часть данных Цицерона основана на его личных воспоминаниях.
О культе пренестинской Фортуны он пишет в первой книге трактата о дивинации, опубликованного в 44 г.до н.э. По своему философскому содержанию (спор о том, возможно ли предсказывать будущее или нет) это сочинение несамостоятельно. Цицерон заимствовал основные идеи у греческих стоиков и скептиков, снабдив их, однако, многочисленными римскими примерами и поставив в чисто римский контекст . Целью его при этом была популяризация греческой философии29. Рассказ о пренестинской Фортуне (de div. I 85-86), единственное подробное письменное свидетельство об этом культе, восходит к местным пренестинским легендам и надгробным надписям (Praenestinorum monumenta declarant). Данные же об играх в Пренесте в честь этой богини Цицерон (pro Planco 63, adAtt. XII1-2) взял из собственных воспоминаний или из сообщений очевидцев. О юридическом механизме действия ius exilii Цицерон говорил в речах о своём доме (de domo 78), в защиту Бальба, Цецины (pro Balbo 29, pro Саес.ЮО) и в диалоге об ораторе (de or.I 177). Будучи опытным адвокатом, он, несомненно, хорошо знал все правовые тонкости процедуры изгнания, что придаёт его сведениям особую ценность. О представителях тибуртинских и пренестинских родов, получивших римское гражданство и игравших определённую роль в политической жизни Рима, Цицерон пишет отчасти на основе своих архивных изысканий во время следствия по делу Верреса30 (данные о наместнике Сицилии Публии Рупилии и его законе 131 г. до н.э. по управлению этой провинцией), но главным образом, касаясь жизни своих современников, он передаёт свои личные переживания (pro Balbo 53; pro Cael 24; de div. I 68; Fam. VII 26,2;XII 21; Q. fr. II 8,3; III 1,23). Его письма высоко ценили ещё в древности. Корнелий Непот в жизнеописании Аттика утверждает (Att. 16, 3-4), что по переписке Цицерона можно воссоздать связную историю того времени. Краткие замечания Цицерона столь важны из-за того, что в них отражена подлинная жизнь эпохи. Цицерон отмечал подробности, неважные для древних историков, но которые в сочетании с другими источниками в значительной степени расширяют наше представление о позднереспубликанском Риме31. Он описывал политические события и случаи из обыденной жизни, причудливо соединяя важное с незначительным32.
В Исторической библиотеке Диодора Сицилийского (90-21 гг. до н.э.) приводятся данные об основании Тибура и Пренесте, о почитании Геркулеса, о войнах тибуртинцев и пренестинцев с римлянами и, наконец, красочно описывается подавление первого восстания рабов в Сицилии консулом Публием Рупилием, пренестинцем по происхождению. В современном антиковедении историческая ценность труда Диодора сомнению не подвергается, хотя метод работы Диодора с источниками и уровень его образованности часто вызывают нарекания. Его обвиняют в механической компиляции, отсутствии объединяющего начала в его сочинении33. Видимо, как аргументированно показала Ф.Кассола, эти упрёки преувеличены и Историческая библиотека более сложный и глубокий труд, чем казалось раньше34. Свидетельство Диодора (VII 5,9) об основании ряда латинских городов, в том числе Тибура и Пренесте, альбанским царём Латином Сильвием, предком римлян, заимствовано автором, видимо, у некоего патриотически настроенного писавшего по-гречески (т.к. названия латинских поселений переданы в греческой транслитерации) римского анналиста. В историографии широко распространено мнение, что при описании римской истории до конца самнитских войн Диодор пользовался работой одного из старших анналистов, писавших по-гречески, может быть, Фабия Пиктора35. Диодор (IV 21, 1-4) подробно пишет о культе Геркулеса в Риме: его истоках и положении в современное ему время. Считается, что материал о странствиях Геркулеса по Италии Диодор заимствовал у Тимея36, а сведения о жертвоприношениях римлян в честь этого бога восходят, возможно, к личным наблюдениям автора или к воспоминаниям очевидцев. Оживлённую дискуссию вызывают данные Диодора о войнах римлян с соседями, расходящиеся в датировке событий со свидетельствами других письменных источников. В частности (XV 47,8), войну римлян с пренестинцами, обычно датируемую 380 г. до н.э.37, он относит к 374-373 гг. до н.э. Он пишет (XVI 45,8) о перемирии 354 г. до н.э. римлян с пренестинцами, о чём у других авторов не упоминается вовсе. Высказывалось предположение, что Диодор, пользуясь греческой системой летоисчисления по олимпиадам, плохо согласовывал её со свидетельствами римских анналистов38. Оставляя в стороне сложный вопрос хронологии Диодора, отметим, что по содержанию его сообщения не противоречат данным других источников, напротив, как правило, хорошо дополняют их. Насыщенный яркими деталями рассказ Диодора (XXXIV 20-23) об осаде консулом Рупилием Тавромения в 131 г. до н.э. основан, вероятно, на какой-то местной хронике или на свидетельствах очевидцев. Будучи сицилийцем, Диодор должен был хорошо знать историю своего родного острова.
В Энеиде Вергилия (70-49 гг. до н.э.) древнейшей истории Тибура и Пренесте уделено сравнительно мало места, но в этих редких пассажах (VII 81-91; 670-673; 678-681; VIII 276-279; 281-288; 560-565) содержатся очень ценные сведения об основании этих городов, их хозяйственной, социальной, религиозной жизни (данные о религии особенно важны), взаимоотношениях с предками римлян. Все эти сообщения сконцентрированы в 7-8 книгах вергилиева эпоса, посвященных праистории Рима, Лация и Италии. Энеида показывает обширные исторические и антикварные познания Вергилия, которые он часто использовал в этиологических целях39. Недаром его называли doctus poeta40. Он прекрасно знал произведения греческих и римских авторов, разбирался в философии, истории, сакральных вопросах41. Из сообщений более поздних писателей мы узнаём о методе работы Вергилия над этим произведением. Светоний отмечает: "Энеиде, которая сначала была написана в прозе и разделена на 12 книг, он решил придавать стихотворную форму по частям в зависимости от вдохновения, а не по порядку"42. Макробий в Сатурналиях приводит письмо Вергилия к Августу43, в котором поэт признаётся в неизмеримой сложности своего труда, почти превышающей человеческие возможности44. Пассажи, использованные в нашей работе, относятся к разряду древнеиталийских сказаний, которые Вергилий обычно заимствовал из Origines Катона и De gente populi Romani Варрона45. Т.к. сведения последних заслуживают доверия, то можно сказать то же самое о данных Вергилия. Таким образом, хотя целью поэта являлось возвеличиванье Рима, возбуждение патриотического чувства46, тем не менее он опирался на надёжные источники, что позволяет использовать его сведения в историческом исследовании.
Крупнейший поэт эпохи Августа Квинт Гораций Флакк (65-27 гг. до н.э.) не раз упоминает Тибур в одах, сатирах, посланиях. Он сообщает о его основании, культе героя-основателя и местной нимфы Альбунеи, природных особенностях города47. Последней теме поэт уделял особое внимание, т.к. у него была вилла в окрестностях Тибура, которую он очень любил48. Исследователи творчества Горация отмечали автобиографичность его поэзии, стремление с максимальной точностью и вместе с тем художественной выразительностью описать природу и бытовые детали жизни . Все это свидетельствует о том, что он, скорее всего, упоминает о Тибуре, опираясь на свои собственные впечатления, а также, вероятно, на устные легенды, которые были широко распространены и известны читателям Горация и ему самому. Возможно, легенду об основании Тибура Гораций взял именно из устной традиции. Гораций нигде не пишет специально о Тибуре, всегда он упоминает о нём ad hoc. Тем не менее эти отрывочные упоминания подчас очень ценны: они, по всей видимости, достоверны, кроме того, они дополняют и оживляют сведения других источников. Пренесте Гораций уделяет гораздо меньше внимания. Лишь в одной из своих сатир (/ 7) он оставил яркую саркастическую характеристику пренестинца Рупилия Рекса. Это интересное свидетельство в сочетании с данными других авторов позволяет реконструировать часть истории этого пренестинского рода. Несмотря на субъективизм своей оценки, Гораций описал вполне реальный факт: тяжбу Рупилия. Эта сатира своей колкостью и отчётливо выраженным оттенком личной неприязни контрастирует с остальными сатирами поэта, в которых бичуются общие пороки современного ему общества без конкретизации их носителей50.
В Римских древностях Дионисия Галикарнасского (вторая половина I в. до н.э.) можно найти сведения об основании и природе Тибура, населении древнейшего Лация и его верованиях, а также о взаимоотношениях Тибура и Пренесте с Римом в VI-IV вв. до н.э. Сочинение Дионисия Галикарнасского долгое время подвергалось в историографии ожесточённой критике за широкое использование риторических приёмов, неуместных в историческом труде, и за тенденциозность51. Первое обвинение следует признать справедливым, второе же - лишь отчасти. Дионисий стремился доказать, что римляне ведут своё происхождение от греков и таким образом примирить своих соотечественников с их властью52. Однако при этом он опирался на массу древних свидетельств и, видимо, не искажал факты в угоду своей концепции53. Проблему основания Тибура Дионисий (116) толкует иначе, чем большинство латинских авторов, однако по сути его сведения им не противоречат (см. главу 1). Возможно, он заимствовал свои данные у Варрона54. Сообщение о тождестве древнейших насельников Лация сикелов\сикулов с лигурами Дионисий, по его собственным словам (/ 22,4), прочитал у Филиста Сиракузского, историка V-IV вв. до н.э. В первой книге Римских древностей Дионисий опирался на работы 30 греческих и 7 римских авторов, а также на данные археологии, эпиграфики и топографии55. По признанию самого Дионисия (/ 7, 2-3), он готовился к написанию своего труда 22 года, изучая латинский язык, литературу, беседуя с учёными людьми. Дионисий применял в историческом труде методы антикварного исследования. Недаром он часто обращался к Варрону за мифологическим и этнографическим материалом, интерпретируя его, однако, в своём ключе56. В описании внешнеполитической истории Рима Дионисий следовал в основном поздней римской анналистике (его многословие итальянский учёный Эмилио Габба объясняет тем, что историк точно придерживался повествования анналистов, не сокращая его)57, хотя порой, видимо, прибегал к помощи греческих источников58. В целом фактические сведения Дионисия, основанные на древней римской традиции, очень ценны и вполне согласуются с данными большинства других источников, поэтому их можно считать в общем достоверными.
Довольно подробное описание Пренесте и Тибура дано в пятой книге (С 238-239) Географии Страбона (64/63 г. до н.э. - 20 г.н.э.). В основном, Страбон пишет о природных условиях и хозяйственных особенностях этих городов, но упоминает также об их греческом происхождении и главных культах. Сочинение Страбона было адресовано очень широкому кругу образованных жителей Римской империи. Описывая разные области, автор рассказывал связанные с ними мифы и исторические сюжеты. Этот материал, возможно, был собран Страбоном во время работы над своим историческим трудом, который до наших дней не сохранился59. Страбон мало использовал римские источники (из анналистов только Целия Антипатра)60, опираясь преимущественно на греческие61. В пятой книге это -сочинения Посидония в сочетании с римскими документами (картой Агриппы и комментариями к ней)62. Вероятно, отчасти он основывался и на собственных впечатлениях. Подолгу живя в Риме, Страбон должен был хорошо знать его окрестности63, что придает его данным о Тибуре и Пренесте особую ценность. Подобно Павсанию, Страбон уделил некоторое внимание судьбе и посмертному почитанию греческих предков основателей Тибура64. Сведения об этом он почерпнул у авторитетных греческих историков, Эфора и Фукидида65.
Одним из основных источников по нашей теме является грандиозный труд Тита Ливия (59 г. до н.э.-17 г. н.э.) История Рима от основания Города, в котором содержатся сведения почти по всем поднимаемым в этом исследовании проблемам (основание Тибура и Пренесте, их социальное развитие, положение во время II Пунической войны и после её окончания, деятельность некоторых представителей пренестинского рода Анициев). Взаимоотношения Тибура и Пренесте с Римом в VI-IV вв. до н.э. (до 338 г. до н.э.) реконструируются в значительной степени по сообщениям Ливия. Как известно, сочинение Ливия является не историческим, а историко-литературным с ярко выраженной моралистической окраской. Ливии был одним из первых римских историографов, не занимавшихся политической и военной деятельностью. Он был кабинетным учёным, посвятившим большую часть своей жизни написанию труда по истории Рима. Целью его при этом было не выяснение истинного хода событий, а создание исторической драмы, показывающей величие римского народа и долженствующей вернуть римлянам утраченные ими гражданские добродетели66. Все эти обстоятельства сказываются на исторической 3-5), Ливии отмечает, что произошло оно у памятной для римлян речки Аллии и завершилось блестящей победой. Об этой победоносной войне пишут и другие авторы (Diod. XV 47,8; Dion. Halic. XIV 5; Fest.P.498,4 L.; Eutr. II 2), так что в её историчности сомневаться не приходится. Но эффектное описание битвы на берегу Аллии, далеко отстоящей от Пренесте, является, видимо, надуманным69. Рассказывая о вторжениях галлов в Лаций Ливии также допускает неточности. По его словам (VII11), в 361 г. до н.э. Тит Манлий, одолев в поединке могучего галла, настолько устрашил варварское войско, что оно бежало в страхе в Кампанию. Это, очевидно, не совсем соответствует действительности, тем не менее Ливии не скрывает того, что галлы находились тогда в окрестностях Рима70. Сообщая о борьбе римлян с Порсеной после изгнания Тарквиния Гордого, Ливии (II 9-14,4) не признаётся в том, что этрусский царь завладел Римом, предлагая иную версию развития событий, противоречущую данным других авторов (РНп. Nat.hist. XXXIV139; Dion. Halic. V 36,1; VII 5,1; Тас. Hist. Ill 72,1) и, по всей видимости, недостоверную71. Однако таких примеров у Ливия не так уж много. Как правило, он верно передавал факты, которые подтверждаются свидетельствами письменных и археологических источников72. Другим значительным недостатком Ливия считаются неточности при описании военных операций и плохое знание географии . Это связано с отсутствием у Ливия необходимого опыта и стремлением передавать батальные сцены не с военной, а с психологической точки зрения74. Ливию присуща также расплывчатость терминологии. В частности, рассказывая о борьбе римлян с латинами, он очень редко поясняет, кого именно из латинов он имеет в виду в данном случае. Терминологическая путаница вкупе с романоцентризмом и модернизацией, которые присутствуют в ливиевом повествовании75, могут существенным образом затруднить работу с этим источником. Но не следует забывать и о том, что Ливии опирался на данные анналистов и многие его недочёты, возможно, восходят к работам ранних римских историков76.
Широко распространено мнение, что в первой декаде Ливии пользовался в основном трудами младших анналистов: Валерия Анциата, Лициния Макра, Элия Туберона, Клавдия Квадригария77. Подробности антикварного характера он заимствовал у Цинция, юриста и грамматика I в. до н.э.78 Однако высказывалась и иная точка зрения, согласно которой Ливии читал сочинения старших анналистов и сверялся с ними в процессе работы . Было подмечено также, что никто из анналистов, судя по объёму их произведений, не описал историю царского и раннереспубликанского периода так подробно, как Ливии80. Это свидетельствует, по мнению английского учёного Т.Дж.Льюса, о том, что Ливии передал отобранную им устную легендарную традицию81. Главным источником Ливия для начального периода II Пунической войны служило сочинение Целия Антипатра, дополняемое сведениями анналистов-современников той войны: Фабия Пиктора, Цинция Алимента, а также анналиста гракханской эпохи Кальпурния Пизона82. В четвёртой и пятой декадах Ливии опирался на сочинения Полибия, Катона и младших анналистов83. По всей видимости, порой Ливии основывался на консульских и триумфальных фастах84, а также на местных, тибуртинских и пренестинских источниках85. Кроме этого, Ливии использовал материальные и эпиграфические свидетельства (он упоминает статую, вывезенную из Пренесте в Рим в 380 г. до н.э., и приводит надпись, начертанную на постаменте86). Рассказывая об осаде карфагенянами кампанского городка Казилина, в котором находился отряд пренестинцев, Ливии ссылается на статуи с надписями, поставленные в Пренесте в память об этом событии и на римский сенатус-консульт относительно пренестинцев87. Большинство учёных полагает, что данные документальных и эпиграфических источников он получал из вторых рук, через сочинения анналистов. Ввиду трудности работы с документами, это было обычным явлением в римской историографии88. Однако, с точки зрения М.Л.В. Лейстнера, Ливии мог и напрямую знакомиться с документами, но не цитировать их, заботясь о сохранении красоты стиля, а передавать только содержание89. Ливии даёт различную датировку событий, что указывает на то, что он пользовался разными источниками. Чаще всего он датирует по консулам, порой от основания Рима, от пожара 390 г. до н.э, от законов Лициния/Секстия90. Вспоминается его датировка по восстановлению вольсками Сатрика91. Вероятно, в этом случае он пользовался неримским источником, на что указывает столь специфическая датировка. В повествование Ливии активно включает придуманные им речи, что было свойственно древним историкам.
Относительно метода работы Ливия со своими источниками мнения современных исследователей расходятся. Согласно наиболее распространённой точке зрения, Ливии пользовался не всеми источниками, освещающими тот или иной вопрос, а лишь частью их. Он не очень внимательно подбирал и анализировал их, давая порой противоречивые сведения. Порой создаётся впечатление, что Ливии пытался комментировать свои источники, но т.к. он не очень хорошо разбирался в реалиях далёкой старины, то возникали анахронизмы и противоречия93. Считается, что при описании какого-либо события он опирался на один источник, содержавший наиболее патриотическую и правдоподобную версию, и лишь в конце иногда приводил иные свидетельства 4. За такой метод работы с источниками Ливия часто критикуют современные учёные. Однако этот подход к источниковедческой технике Ливия был оспорен английским исследователем Т.Дж.Льюсом, который доказал, что Ливии гораздо более тщательно подходил к своим источникам, чем это кажется на первый взгляд95. Т.Дж.Льюс выделил три основных этапа источниковедческой работы Ливия: 1)чтение материала по какой-либо теме и общее структурирование будущего рассказа об этом; 2) разбор свидетельств по каждому году, определение последовательности изложения фактов и способа стилистической переработки текста первоисточников; 3) написание (преимущественно по памяти из-за трудности работы с несколькими свитками, сверяясь иногда с источниками). Обоснованные выводы Т.Дж.Льюса реабилитируют репутацию Ливия как источниковеда и позволяют с большим доверием относиться к его сообщениям. Таким образом, тщательно анализируя сведения Ливия и сопоставляя их с данными других источников, учитывая особенности этого автора (патриотизм, модернизацию, романоцентризм, географические и терминологические неточности), можно выделить рациональное зерно в его Истории, найти достоверные факты, на основании которых прийти к обоснованным выводам.
Некоторые сведения об основании Тибура, о религиозной жизни Тибура и Пренесте, а также о Тибуре как о месте изгнания предоставляет Публий Овидий Назон (43 г. до н.э.-17 г.н.э.) в любовных элегиях и в Фастах. Хотя главной темой Amoves были любовные похождения, тем не менее Овидий намекает в некоторых из них (III 6; IV 71,2) на греческие корни Тибура, а в одной из элегий (III13), тематически сильно отличающейся от остальных, подробно описывает праздник в честь Юноны в Фалериях. Эти данные очень важны для изучения культа этой богини в Тибуре и Пренесте. Ценные сведения о пренестинской и тибуртинской религии содержатся в Фастах, рассказывающих о происхождении праздников и о значении обрядов. Фасты - это уникальная в своём роде этиологическая поэма о римском календаре97. Толчком к её созданию могла послужить календарная реформа Августа98. Во времена Овидия многие авторы (Веррий Флакк, Луций Цинций, Корнелий Лабеон, Мазурий Сабин, Нигидий Фигул и др.) писали на эту тему в прозе". Сведения этих писателей Овидий, видимо, передавал в стихотворной форме. Основными источниками Овидия считаются Antiquitates rerum humanarum et divinarum Варрона, Fasti Praenestini Веррия Флакка. Помимо этого, он использовал анналистическую традицию, книги первой декады Тита Ливия, поэму Энния и астрономические сочинения Нигидия Фигула, Клодия Туска и др. Он мог опираться также на личные воспоминания и устные рассказы100. Поэтическим образцом для Овидия послужила, вероятно, этиологическая поэма Каллимаха Начала101. Если этиологические изыскания Овидия бывают подчас надуманны102, описания обрядов и обычаев - достоверны и изобличают хорошую антикварную подготовку автора103. В целом Фасты Овидия признаются достаточно надёжным источником по изучению римской религии.
Географическое положение и хозяйственные особенности
Как известно, огромное влияние на развитие всех древних обществ оказывала окружающая их природная среда. Таким образом, для того, чтобы глубже осознать специфику тибуртинской и пренестинской общин, необходимо выяснить те экологические условия, в рамках которых они функционировали. Наиболее ярко связь между природными особенностями и общественной жизнью прослеживается на примере хозяйственной деятельности, поэтому особое внимание следует уделить хозяйственным занятиям и их организации в Тибуре и Пренесте.
В качестве источников для освещения этих вопросов будут использованы многочисленные данные письменной традиции (сообщения Катона, Кассия Гемины, Варрона, Цицерона, Вергилия, Горация, Витрувия, Страбона, Ливия, Плиния Старшего, Стация, Марциала, Фронтина, Плутарха, Плиния Младшего, Ювенала, Феста, Авла Геллия, Афинея, Порфириона и Сервия) и материалы археологических раскопок. Письменные свидетельства, с одной стороны, позволяют нарисовать довольно яркую картину географических особенностей и хозяйственной жизни Тибура и Пренесте, но, с другой, - все сравнительно подробные данные относятся к одному и тому же довольно позднему периоду (II в. до н.э. - II в. н.э.), что не даёт возможности проследить эволюцию развития хозяйства. Опираясь на очень немногочисленные свидетельства, можно лишь гипотетически наметить основные её этапы.
Переходя непосредственно к интересующей нас теме, выделим, прежде всего, особенности рельефа и климата Тибура и Пренесте. Гораций (Сагт. III 4,23) даёт Тибуру определение supinum, т.е. "обращенный вверх". Его комментатор Порфирион отмечает: "Он называет Тибур "обращенным вверх", намекая на положение той горы, на склоне которой он стоит . Ювенал (III J 92, XIV 87) упоминает тибуртинскую крепость, расположенную на очень высоком холме (summa агх). Вергилий в Энеиде (VII682) награждает Пренесте эпитетом ahum высокая2. Его комментатор Сервий, объясняя этот пассаж, пишет: "Катон говорит: "Т.к. это место выделяется (praestet) горами, он дал крепости имя Пренесте. Потому высокая, что расположена в горах"3. Такое же сообщение, переданное почти дословно, можно найти у Феста: "Пренесте названа [так] оттого, что место, где она основана, выделяется (praestet) горами"4. Скорее всего, Фест, а вслед за ним и Сервий опирались на Origines Катона, где содержалось этимологическое объяснение (возможно, местное пренестинское) названия города, исходящее из особенностей его природного окружения. Рассказывая легенду об основании Пренесте, Сервий (Аеп. VII 678) отмечает, что Цекул основал пренестинскую общину в горах (Praenestinam civitatem in montibus condidit).
Таким образом, и Тибур, и Пренесте располагались в гористой местности, однако в жизни Пренесте горы, по всей видимости, играли более важную роль. Об этом подробно пишет Страбон: "оба эти города [Тибур и Пренесте] расположены у той же самой горной цепи...Каждый из них укреплён природой, но Пренест значительно лучше, т.к. вместо акрополя над этим городом поднимается высокая гора, сзади отделённая от связанной с ней горной цепи перешейком; гора выше этой цепи по отвесному направлению на две стадии" (перев. Г.А.Стратановского)5. Таким образом, Пренесте была расположена в очень хорошо укреплённом районе, а именно на склоне горы Джинестро, отроге Пренестинских гор6. Возможно, она была самой укреплённой точкой Лация того времени.
С географической точки зрения, Пренестинские и Тибуртинские горы являются отрогами абруццских Апеннин и состоят преимущественно из мощных пластов известняка, который плохо удерживает воду и быстро подвергается эрозии. Вероятно, именно этим было обусловлено обезлесивание горных вершин. В этой области очень распространены карстовые явления (пещеры, гроты и т.д.), с чем связано наличие обильных подпочвенных вод, а также многочисленных источников у подножия гор7.
Помимо гор, были в Пренесте и равнинные территории. Ливии {III 8,6) упоминает пренестинские поля (campi), противопоставляя их пренестинским горам (montes): "... грабители перевалили за пренестинские горы и спустились в долину. Там они разорили окрестности Пренесте и Габий... "(перев. Г.Ч.Гусейнова)8. О пренестинских полях писал также Плиний Старший {XIX 97).
Относительно Тибура Страбон (С 238) отмечает, что близ этого города расположена плодороднейшая равнина {ттєВІои еикарттбтатоу), по которой течёт река Анио. Тибуртинскую почву Гораций {Carm. I 18,2) называет "рыхлой" {mite solum), а сам город "плодородным" {fertile)9. Варрон считает тибуртинские земли средними по плодородности {terra mediocra)10.
Тибуртинские и пренестинские почвы - вулканического происхождения. Установлено, что в конце третичного-начале четвертичного периода (две последние геологические эпохи в истории Земли) на территории современного Лация, которая была тогда покрыта водой, действовали подводные вулканы (рис.1), активность которых привела к образованию суши, сформировавшейся из вулканических выбросов. Эти вулканы функционировали вплоть до верхнего палеолита, так что люди каменного века, населявшие Лаций, могли быть свидетелями их извержений. Современные Альбанские горы - остатки вершины одного из вулканов. Таким образом, почва Лация состоит, в основном, из вулканического туфа, спрессованной лавы и пепла11.
Возвратимся, однако, к рассмотрению письменной традиции, в которой сообщается о ряде специфических особенностей Тибура. Прежде всего, это протекающая через город река Аниен, приток Тибра, питаемая многочисленными карстовыми источниками, расположенными у подножия симбруинских и герникских гор12. По словам Дионисия Галикарнасского, аниенская вода радует взор и приятна на вкус (каХд? реї/ дфвт]иаі, уХики? дё 7г{і/єаваі)п. В Тибуре Аниен низвергается красивейшими водопадами (их называли tullii 4), о которых Страбон пишет следующее: "В Тибурах есть... водопад, образуемый судоходной рекой Анионом, которая низвергается у самого города с большой высоты в глубокое ущелье, покрытое рощами до самого города" (перев. Г.А.Стратановского)15. Несомненно, Аниен имел очень важное сельскохозяйственное значение и служил также торговым путём16. Однако подчас он приносил тибуртинцам множество неприятностей. Плиний Младший сохранил очень красноречивое свидетельство о страшном наводнении в этой области: "(1) Здесь непрерывные бури и частые ливни. Тибр вышел из своих берегов и разлился по низким местам... (3) Анио, самая прелестная изо всех рек... сломал и унёс большую часть рощ, его осенявших; он подмыл горы; обрушившиеся громады во многих местах его заперли: ища утерянный путь, он сворачивает постройки и стремительно вырывается из развалин. (4)Люди, которых это наводнение захватило на высоких местах, видели, как по широкому водному пространству неслись то драгоценная и тяжёлая утварь богатых людей, то сельские орудия; в одном месте плыли волы, плуги, пахари, в другом скот, ходивший на свободе, а между ними стволы деревьев и брёвна от вилл..." (перев. А.И.Доватура)17. Такого рода стихийные бедствия, вероятно, происходили и раньше. Аниен, равно как и Тибр, из-за своего нерегулярного режима был подвержен частым разрушительным разливам, эффективно бороться с которыми в древности так и не научились18.
Борьба Пренесте и Тибура с Римом (390-338 гг. до н.э)
В историографии считается общепризнанным , что Рим в течение V в. до н.э. становится постепенно гегемоном латинского союза. Значительную роль в достижении этого сыграли победа над Вейями в 396 г. до н.э., которая сделала Рим гораздо сильнее любого из союзников (на земле вейентов было образовано целых 4 новых трибы, Stellatina, Sabatina, Arniensis, Tromentinax), а также серия сепаратных договоров с латинскими городами2. Однако галльское нашествие 390 г. до н.э. подорвало власть Рима над союзниками. Отметим в связи с этим, что отношение к влиянию этого нашествия на римскую историю у разных учёных различно. В частности, А.Альфёльди поддерживает традиционную точку зрения, настаивая на серьёзности понесённого римлянами поражения и сомневаясь в историчности римских побед над вольсками сразу после галльского вторжения. По его мнению, вольски и латины, напротив, пытались использовать этот момент, чтобы восстановить нарушенный в пользу Рима баланс сил в Лации3. С другой стороны, Т.Дж.Корнелл склонен преуменьшать значение галльского вторжения. С его точки зрения, в 390 г. до н.э. Рим подвергся нападению небольшой шайки грабителей, при этом римляне сумели сохранить свою армию, переведя её в Вейи. Масштабы опустошения, произведённого галлами в Риме, были невелики и археологически едва прослеживаются (галлы, вероятно, быди заинтересованы в движимой добыче и почти не разрушали зданий). Рим тогда сохранил свою ведущую роль в Лации и вскоре перешёл к прямой агрессии против вольсков и латинов4. Однако каково бы ни было отношение к галльскому вторжению 390 г. до н.э., нельзя не признать, что оно открыло новый этап во взаимоотношениях Рима и латинов. Если прежде они они были объединены в союз и боролись против общих врагов, вольсков и эквов, то после - началась ожесточённая борьба между бывшими союзниками. Все учёные сходятся в том, что союз римлян с латинами, заключённый в 493 г. до н.э., после 390 г. до н.э. распадается из-за исчезновения внешней опасности в результате усмирения эквов и вольсков, а галльское вторжение играет роль катализатора в этом процессе. После этого лишь часть латинских городов остаётся лояльна Риму (с ними были заключены специальные двусторонние договоры)5. Пренесте же и Тибур становятся в IV в. до н.э. одними из самых опасных врагов римлян. Проследим по источникам ход их борьбы с Римом и её результаты.
Война Пренесте с Римом 380 г. до н.э.
В конце V в. до н.э. ager Romanus постепенно приближается к границам Пренесте. В 418 г. до н.э. было выведено поселение римских граждан в Лабик, а чуть позднее в Болы6. Это неизбежно должно было осложнить римско-пренестинские отношения. Учитывая общую ситуацию, сложившуюся в Лации в то время, легко понять, что симпатии пренестинцев оказались на стороне той части латинов, которая вышла из оборонительного союза 493 г. до н.э. и стала враждебной римлянам. Рассмотрим эти события более подробно, опираясь, в основном, на повествование Ливия, а также на данные Диодора, Феста и Евтропия, историка IV н. э., который заимствовал свои сведения из значительно более ранних источников, в частности из сочинения Тита Ливия.
Уже в 389 г. до н.э. Риму пришлось бороться с вольсками, этрусками7, кроме того, отпали латины и герники, союзники Рима начиная с 493 г. до н.э. Ливии пишет: "...подоспела новая страшная весть: отпали латины и герники (novus terror accesserat defectione Latinorum Hernicorumque ), вот уже сто лет после битвы у Регилльского озера никогда не нарушавшие верной дружбы с римским народом" (перев. Н.Н.Казанского)8. К тому времени, скорее всего, римляне, захватившие в 396 г. до н.э. этрусские Вейи и лелеявшие планы дальнейшей экспансии, стали внушать больший страх своим союзникам, чем прежние общие враги, вольски и эквы. Поэтому, воспользовавшись ослаблением Рима в результате галльского нашествия, союзники начали пренебрегать своими обязательствами.
Выше уже отмечалось, что отказ союзников помочь римлянам войсками не был явлением необычным, сами римляне подчас поступали точно так же9. Исходя из этого, можно предположить, что латины и герники тогда по каким-то вполне уважительным причинам (мор, набеги вольсков и эквов и т.д.) не послали своих войск римлянам. Однако против такого толкования их действий свидетельствует то, что они не прислали войск и в последующие два года, но ни в 388, ни в 387 гг. до н.э. Рим не воевал с ними, считая этрусскую войну важнее10. Это говорит о том, что от Рима отпали далеко не все его союзники (учитывая туманные формулировки Ливия, трудно сказать, жителей каких городов он называет отпавшими латинами), так как в противном случае мятежники представляли бы собой грозную силу".
В 386 г. латины и герники перешли к более активным действиям, поддержав вольсков-анциатов в войне с Римом1 . Их помощь, по-видимому, не была существенной, т.к. анциаты были разбиты. Ливии отмечает, что латины воевали добровольно, а не по решению своих общин13. По всей видимости, в состав этих добровольцев входила знатная молодёжь со своими клиентами, которая вынашивала честолюбивые замыслы и боялась роста римского могущества. Показательно, что латины объединились с прежними врагами, вольсками. Это свидетельствует о том, что в тот момент экспансия Рима представляла большую опаность, чем набеги эквов и вольсков. На этом основании можно признать правомерным вывод учёных о том, что толчком к распаду латинского союза, заключённого в 493 г. до н.э., послужили не только гегемонистские устремления Рима, но и ослабление угрозы со стороны вольсков и эквов.
На официальном уровне тем не менее между Римом, латинами и герниками поддерживались мирные отношения. В том же 386 г. до н.э. латины заявили, что не поставляют войска из-за постоянной угрозы набегов вольсков, что у них нет никаких враждебных Риму замыслов, вся их вина заключается лишь в том, что они не воспрепятствовали части молодёжи помочь анциатам14. С одной стороны, такое объяснение было вполне правдоподобным. Союзники действительно могли быть заняты борьбой с окрестными вольсками, что мешало им помогать Риму, воевавшему в Этрурии. Однако если бы латины и герники на самом деле остались верны римлянам, они бы не стали сражаться против римлян вместе с анциатами, т.е. с теми же вольсками, войной с которыми они оправдывались. Таким образом, ответ латинов кажется довольно противоречивым и даже несколько вызывающим (сказать, что они не помогают римлянам из-за вольсков, в то время как сами воюют на стороне последних). Такая позиция, очевидно, свидетельствует об изменившемся отношении к Риму правящей верхушки латинских и герникских поселений. Кардинально меняется их политический курс: борьба с Римом в союзе с бывшими врагами.
В 385 г. до н.э. вольски снова объединяются с латинами и герниками. Ливии уточняет, что среди латинов были жители Цирцей и Велитр15. Вероятно, именно эти города и вышли первоначально из латинского союза, хотя, возможно, Ливии упоминает их потому, что они были поселениями римских граждан. В любом случае на сторону вольсков не перешли значительные города латинов (которые могли бы оказать более действенную помощь, какую, например, оказала Пренесте Велитрам в 382 г. до н.э.16) и города, расположенные близ Рима, такие как Тускул, опасность войны с которым позже взбудоражила весь Рим17. Помогавшие вольскам латины происходили, скорее всего, из небольших укреплённых поселений Лация. Вероятно, именно для таких поселений угроза быть покорёнными римлянами и потерять независимость была особенно острой. После сражения римлян с объединённым войском латинов, герников и вольсков были захвачены пленные из латинов, среди которых были представители и знати, и простого народа18. Можно предположить, что в ряде латинских городов часть местной аристократии была враждебно настроена по отношению к Риму. Они, вероятно, набирали отряды из своих клиентов и родичей и по собственному почину вели войну с римлянами, что характерно для ранних государственных образований19. Эти люди, скорее всего, были достаточно могущественны, т.к. их родная община не могла им воспрепятствовать. С течением времени они, вероятно, намеревались добиться власти в своих городах, что позволило бы им открыто объявить войну римлянам. Однако, несмотря на сильные антиримские настроения»в ряде латинских и герникских поселений, их военный потенциал уступал римскому. Они были разбиты, и, хотя и ненадолго (до 383 г. до н.э.), в Лации воцарился мир.
В 383 г. до н.э. антиримская коалиция, состоявшая из вольсков, жителей Цирцей и Велитр, пополнилась за счёт ланувийцев. Видимо, тогда римляне решили разбить своих врагов поодиночке20. Сначала они постановили воевать с велитранцами, но из-за чумы были вынуждены отложить поход21.
Заключение
Итак, перечислим основные выводы нашего исследования.
Археологические источники показывают, что территория Пренесте и Тибура была заселена с палеолитических времён. К середине II тыс. до н.э. там существовали укреплённые посёлки (oppida) лигуро-сикулов и италиков. Во второй половине II тыс. до н.э. в этой местности появились поселения микенских греков. Последние сумели овладеть тибуртинским oppidum и, видимо, установили на какое-то время контроль над этой частью Лация. Недаром именно им легендарная традиция приписывает основание Тибура. Судьба Пренесте была иной. Обладая более мощными укреплениями, она сумела отразить натиск греческих переселенцев, обосновавшихся в некотором отдалении от неё. Поэтому большая часть источников свидетельствует о том, что Пренесте была основана местным героем Цекулом.
Географическое положение Пренесте и Тибура было очень благоприятным: на пересечении плодородной латинской равнины и защищавших от вражеских набегов Апеннинских гор. Первоначально население занималось скотоводством, потом получили развитие хлебопашество, виноградарство и садоводство. Основными производственными ячейками были небольшие крестьянские хозяйства. Во II в. до н.э. ведущей отраслью стало садоводство. Новые хозяйственные единицы, товарные виллы и пригородные поместья, специализировались на плодоводстве и реализовывали свою продукцию отчасти в самих Пренесте и Тибуре, отчасти, видимо, в Риме. Вів. до н.э. в тибуртинской области сохраняется большое количество вилл, в Пренесте же после разрушения города войском Суллы в 82 г. до н.э. возникают первые латифундии.
Тибуртинское и пренестинское ремесло в I тыс. до н.э. было довольно развитым, об этом ярко свидетельствуют данные археологии. В IV-III вв. до н.э. в Пренесте была своя школа мастеров литья и гравировки по металлу, которые производили знаменитые бронзовые цисты и зеркала. С глубокой древности Тибур и Пренесте были включены в систему торгового обмена между жителями латинской равнины и внутренних горных областей. С первой половины I тыс. до н.э. торговые связи поддерживались также с греками и этрусками. Именно благодаря им в Пренесте и Тибур попали высокохудожественные импортные вещи, обнаруженные в частности в "княжеских" пренестинских гробницах VII в. до н.э. (гробнице Барберини, Бернардини). Со П в. до н.э. пренестинцы и тибуртинцы активно включаются в международную торговлю. Пользуясь храмовыми сокровищами как "начальным капиталом", местные дельцы (как правило, вольноотпущенники знатных и богатых родов) появляются на Делосе, Наксосе, Эвбее, в Милете, Апамее, Клазоменах, Вифинии. Видимо, большая часть этих людей находилась на Делосе и принимала участие в работорговле, скупая пленников у киликийских пиратов и перепродавая их в Италии. Это способствовало обогащению местной знати. Постоянное же общение греками приводило к её "эллинизации".
Этнический состав населения Пренесте и Тибура по происхождению был гетерогенным. Как уже отмечалось выше, первыми известными нам насельниками этих мест были лигуро-сикулы, которые во II тыс. до н.э. постепенно смешались с италиками, принадлежавшими к двум языковым группам, латино-фалискской и умбро-оскско-сабелльской. Именно италики (латины, сабины и эквы) составляли большинство пренестинского и тибуртинского населения в I тыс. до н.э. Немногочисленную прослойку во второй половине II тыс. до н.э. образовывали микенские греки, а в I тыс. до н.э. - этруски и галлы.
Социальное развитие Пренесте и Тибура было типичным для Лация. Во II тыс. до н.э. это были небольшие укреплённые поселения, управляемые вождями-царями, советом старейшин и народным собранием. Это было время господства родоплеменных отношений. Родовая знать, промышлявшая войной и грабежом, постепенно накапливала богатства. Торговые сношения и обмен дарами связывали её со знатью других областей Италии. В IX-VI вв. до н.э. шёл процесс укрупнения этих поселений за счёт присоединения мелких окрестных деревень к основному ядру-крепости (синойкизм). В социальном плане это сопровождалось трансформацией институтов родоплеменного общества в полисные структуры и формированием раннего государства. Основные рычаги власти находились в руках местной аристократии. Видимо, как и в Риме, в Пренесте и Тибуре какое-то время существовала царская власть, ограниченная советом старейшин (сенатом). Её сменило республиканское устройство. В IV в. до н.э. Пренесте и Тибур предстают перед нами как сложившиеся развитые гражданские общины (civitates) с трёхчленной системой управления: сенатом, магистратами (преторами, цензорами, квесторами, эдилами), народным собранием. Эту конституцию они сохранили в общих чертах до 90 г. до н.э.
Религиозная жизнь Пренесте и Тибура довольно своеобразна. Главным богом тибуртинского пантеона был Геркулес, культ которого вобрал в себя и италийские, и множество греческих черт, что связано, возможно, с сильным микенским влиянием на раннем этапе истории Тибура. Помимо Геркулеса, в Тибуре поклонялись и сугубо местным божествам: нимфе целебных сернистых источников Альбунее и герою-основателю города Тибурну. В Пренесте, отстоявшей свою независимость в борьбе в микенскими греками, наибольшим почитанием пользовалось древнеиталийское женское хтоническое божество Фортуна Примигения, а также местные италийские боги: Ферония, Вулкан, индигеты. Пренестинцы и тибуртинцы чтили также Юпитера, Юнону, Диану, Марса.
Перейдем к внешнеполитической истории Пренесте и Тибура, точнее к их взаимоотношениям с Римом. Известно, что Пренесте и Тибур издревле входили в общелатинский религиозный союз и их объединяли с другими поселениями Лация взаимные латинские права (ius connubii, commercii, postliminii, exilii). Во времена Тарквиния Гордого Пренесте и Тибур были, видимо, членами военно-политического союза, подчинённого римскому царю. После изгнания Тарквиния из Рима Пренесте, где, вероятно, произошёл социальный переворот, подобный римскому, приняла сторону римлян, а Тибур, скорее всего, поддерживал изгнанного Тарквиния и участвовал в первой латинской войне на стороне латинов. Это единственный в истории Пренесте и Тибура случай, когда эти два города оказались по разные стороны баррикад, показывает всю остроту социальных противоречий в Лации конца VI в. до н.э., в эпоху мучительного перехода от догосударственных образований к государственным. После окончания первой латинской войны ввиду общей опасности со стороны вольсков и эквов практически все латинские поселения, в том числе Пренесте и Тибур, заключили между собой равноправный договор {foedus Cassianum) об оборонительном союзе. Однако это не привело к тесному военному сплочению всех латинов. Они боролись с набегами вольсков и эквов порознь, силами небольших союзных объединений соседних городов. Один из таких местных блоков составили Пренесте, Тибур и Пед. Взаимоотношения Пренесте и Тибура с Римом в V в. до н.э. были, по всей видимости, мирными. После опустошительного галльского нашествия на Рим в 390 г. до н.э. ситуация коренным образом изменилась. На рубеже V-IV вв. до н.э. Рим постепенно становился самым могущественным из всех латинских городов, что, конечно, ущемляло интересы других общин, в частности Пренесте и Тибура. Поэтому они воспользовались его упадком, чтобы возвратить себе утраченные позиции. Пренесте в 383 г. до н.э. перешла на сторону враждебных Риму Велитр, Цирцей и некоторых других поселений, в том числе ВОЛЬСКИХ. В 380 г. до н.э. произошло решающее столкновение между римлянами и пренестинцами, в котором последние были разбиты. Но уже на следующий год Пренесте восстала. Тем не менее она уже не осмеливалась сталкиваться с римлянами один на один, а действовала в составе коалиций. К 361 г. до н.э. одним из главных противников Рима в Лации стал Тибур. В 361-354 гг. до н.э. шла война между римлянами с союзниками и тибуртинцами с союзниками (пренестинцами, педанцами и галльскими наёмниками). Противники Рима потерпели поражение и были вынуждены, видимо, войти в 354 г. до н.э. в латинский союз, зависимый от Рима. Это не устраивало Пренесте и Тибур, и в 343 г. до н.э. возмущённые проникновением римлян в Кампанию они вместе с некоторыми другими поселениями Лация окончательно вышли из союза, что повлекло за собой вторую латинскую войну 340-338 гг. до н.э. Эти города приняли активное участие во втором этапе войны (кампании 339-338 гг. до н.э.). Они помогали осаждённому римлянами Педу, который был их давним союзником. В 339 г. до н.э. при поддержке южных латинов они успешно обороняли Пед, но в 338 г. до н.э. римлянам удалось разбить идущие к Педу отряды южных латинов и вольсков. В одиночку пренестинцы и тибуртинцы не могли противостоять римлянам и были вынуждены признать себя побеждёнными. По условиям мирного договора Пренесте и Тибур получили статус латинских союзников Рима (socii Latini nominis), войдя тем самым в категорию так называемого латинского гражданства. Хотя их лишили части подвластной им территории и временно запретили пользоваться латинскими правами в сношениях друг с другом и с теми общинами Лация, которые получили полные права римского гражданства, однако они сохранили внутреннюю автономию и суверенитет. Суверенитет был фиктивным, поскольку пренестинцы и тибуртинцы были лишены внешнеполитической самостоятельности и были обязаны по требованию предоставлять вспомогательные отряды в римское войско. Итак у Пренесте и Тибура были отняты все возможности для восстановления своей былой мощи, но римляне проявили уважение к патриотическим чувствам своих врагов, подарив им, пусть призрачную, независимость. Видимо, это удовлетворило пренестинцев и тибуртинцев, т.к. источники не сообщают нам ни о каком недовольстве с их стороны. Напротив, во время II Пунической войны они проявили себя верными союзниками римлян. Это было связано с тем, что их правовой статус по сравнению с другими категориями римских союзников был привилегированным и давал ряд преимуществ (ius connubii, commercii, migrationis в Риме, право участия в выведении колоний). В конце III в. до н.э. власть Рима неизмеримо возросла и пропасть между юридической независимостью Пренесте и Тибура и их фактической подчинённостью Риму стала ещё заметней. Сами римляне порой открыто проявляли неуважение к суверенитету этих общин. Однако их статус не был официально изменён, т.к. это было не в интересах римлян. Многие из них в страхе перед наказанием за злоупотребления в провинциях уходили в эти города в изгнание, принимали местное гражданство и становились недосягаемы для римского правосудия. Лишь в конце 90 г. до н.э. во время Союзнической войны Пренесте и Тибур как города, не примкнувшие к восставшим, по закону Юлия получили полные права римского гражданства и стали частью Римской civitas. На этом заканчивается их история как самостоятельных государственных образований.