Английское колониальное сообщество в Индии, 1813-1857 гг. Рафалюк Светлана Юрьевна

Содержание к диссертации

ГЛАВА 1. Истоки формирования и общественно-исторические условия развития английского колониального сообщества в Индии в первой половине XIX в.

1. Особенности английского общества первой половины XIX в. как факторы развития англо-индийского колониального сообщества 23

3. Политическая обстановка в Индии 1813-1857 гг.: мир или война? 78

ГЛАВА П. Структура английского колониального общества в Индии в 1813-1857 гг.

3. 1. Официальное гражданское чиновничество и духовенство в индийских владениях Ост-Индской компании 90

   3. "Неофициальные" европейцы в Британской Индии 125

   ГЛАВА Ш. Культурный облик сообщества в первой половине XIX в.

   3. 3. 2. Духовная атмосфера и эволюция идеологических воззрений в англоиндийском колониальном сообществе 174

         ПРИМЕЧАНИЯ 213

         Введение к работе

         Актуальность избранной темы определяется, прежде всего, особым вниманием современной российской и мировой общественности к перспективам дальнейшего развития отношений между восточными и западными странами. Войны в Чечне и Афганистане, террористические акты в Москве и Нью-Йорке, осложнение внутриполитической и внешнеполитической обстановки в арабских странах, наступление исламского фундаментализма, охватившее и ряд азиатских республик, входивших в состав бывшего СССР - все эти события заставляют по- новому взглянуть на проблемы культурного, экономического и политического диалога восточной и западной цивилизаций в XXI веке. В условиях острых межнациональных конфликтов, ставших следствием распада Советского Союза, также особенно актуальными для пространства современной России и стран так называемого ближнего зарубежья стали проблемы национализма и национальной идентичности.

         В этой связи представляется важным обратиться к опыту Великобритании, столкнувшейся с решением подобных проблем за несколько столетий до вышеназванных событий. Трансформация в первой половине XX в. Британской империи в Британское Содружество Наций продемонстрировало всему миру возможность мирного выхода из национально-политического конфликта между доминирующей нацией метрополии и подчиненными ей народами.

         Без осмысления противоречивого наследия британского колониализма невозможно сегодня понять многие процессы, происходящие в современном мире. Особенно это актуально для стран, которые некогда оказались втянутыми в орбиту колониализма, и прежде всего для Индии, являвшейся «самым ярким бриллиантом»¹ британской короны. Превращение Индии в колонию Великобритании растянулось почти на два с половиной столетия. На протяжении этого периода масштабы политического, экономического и культурного диалога между народами этих стран неуклонно расширялись. Результат подобного взаимодействия неоднозначен и несомненно требует углубленного изучения и осмысления.

         Английский колониализм в Индии породил такой своеобразный социальный феномен, как англо-индийское сообщество, становление которого тесными узами было связано с развитием британского общества метрополии. Проблемы его социокультурного развития актуальны не только с общественно-политической точки зрения, но и в контексте развития современной исторической науки, все больше уделяющей внимания так называемой «истории повседневности».

         Предметом данного исследования является англо-индийское колониальное сообщество первой половины XIX в.

         Цель исследования состоит в том, чтобы проанализировать развитие английского колониального сообщества в Индии в 1813- 1857 гг.

         Поставленная цель обусловила конкретные задачи исследования: выделить особенности общества Великобритании в первой половине XIX в., повлиявшие на развитие англо-индийского колониального сообщества; определить специфику складывания англо-индийского колониального сообщества до 1813 г.; рассмотреть историческую обстановку в Индии указанного периода и определить внешнеполитические факторы, влиявшие на развитие англоиндийского колониального сообщества в 1813-1857 гг.; исследовать состав англо-индийского колониального сообщества и выделить его социальную структуру; охарактеризовать быт и показать способы социально-психологической адаптации британцев к условиям чуждой в языковом, культурном и этническом отношениях среды; проанализировать духовную атмосферу в англо-индийском колониальном сообществе первой половины XIX в.; определить характерные черты исследуемого социума и показать степень его зависимости от метрополии.

         Хронологические рамки работы охватывают период 1813-1857 гг. Окончание наполеоновских войн положило конец французским претензиям на мировую гегемонию. Индия, обладание которой было заветной мечтой Наполеона, окончательно превратилась в объект британской экспансии. С этого периода можно говорить о существовании собственно Британской Индии. В 1813 г. состоялось продление Хартии Ост-Индской компании, которая являлась в тот период полновластным хозяином зависимых от англичан индийских территорий. Вокруг принятия новой Хартии развернулась острая политическая борьба, которая привела к внесению принципиальных поправок в текст документа. Эти изменения стали важной вехой в развитии англо-индийского колониального сообщества. Конечной датой хронологических рамок исследования был избран год начала индийского народного восстания, одним из результатов которого стала ликвидация власти компании в Индии, а ранее принадлежавшие ей территории перешли под юрисдикцию британской короны.

         Научная новизна данного исследования состоит в попытке впервые в отечественной историографии создать на основе разнообразного круга источников целостный образа англо-индийского колониального сообщества 1813-1857 гг., а также на конкретном материале исследовать один из наиболее значительных и разносторонних опытов межцивилизационного контакта Запада и Востока.

         В диссертации дается периодизация истории англо-индийского колониального сообщества, выявляется его социальная структура, проводится разносторонний анализ внутренних и внешних факторов, влиявших на его развитие в первой половине XIX в.

         При работе над темой автор стремился взглянуть на английское колониальное сообщество в Индии как на целостный организм, в котором все элементы взаимодействуют друг с другом в сложной системе прямых и обратных связей.

         Нами был избран термин «сообщество» для определения исследуемого социума. В большинстве источников и научных трудов зарубежных авторов используется термин «community», что в переводе на русский язык означает «община или группа лиц, объединенных какими- либо признаками; объединение, сообщество». Нам представляется оправданным подобный подход британских и индийских специалистов.

         Источники

         Источниковая база исследования широка и разнообразна. При работе над темой были использованы источники как официального, так и неофициального происхождения.

         К первому роду документов относятся Хартии Ост-Индской компании 1813, 1833 и 1853 гг.,² публикации парламентских дебатов/ документы официальных органов британской колониальной администрации в Индии,⁴ статистические материалы.³ Использование этих документов дает возможность проанализировать законодательную базу тех изменений, которые произошли в англо-индийском колониальном сообществе в 1813-1857 гг., и выделить промежуточные этапы в развитии исследуемого социума.

         Среди источников неофициального происхождения наиболее ценными при работе над поставленной проблемой являются мемуары и путевые заметки чиновников Ост-Индской компании и независимых от нее европейцев, в том числе британцев, побывавших в Индии в период 1813- 1857 ff. Они дают развернутое представление о жизни англичан в Индии, их характере и привычках на службе и в быту, хотя общее содержание этих источников гораздо шире: они повествуют и о жизни туземцев, о природных красотах Индии и соседних с ней стран, об индийской самобытной культуре.

         Солдаты, офицеры, гражданские лица и их жены живописали свой нелегкий путь до Индии и путешествия по ней. Многие из этих произведений содержат описания домашнего быта, картины светской жизни, характеристику внешнего и внутреннего облика британцев в Индии. Причем, характер изложения и выбор объекта для описания напрямую зависел от профессиональной занятости автора. Например, военнослужащие типа Александра Бориса, Герберта Эдвардса' или главнокомандующего англо-индийскими войсками Робертса оставили описания новых границ и недавно завоеванных англичанами территорий. Миссионеры и глубоко верующие британские офицеры считали своим долгом «уничтожение язычества в Индии», поэтому их мемуары были пронизаны духом презрения или полного неприятии индийской национальной культуры и религии.⁹ Старомодные официальные должностные лица Компании с патерналистскими наклонностями рисовали картины Индии, нетронутой Западом или раненой его влиянием.¹⁰ Однако в них не содержалось осуждения британского колониального режима как такового.

         Субъективность данного вида источников позволяет понять специфику авторских оценок в отношении индийцев и деятельности британцев в Индии. Общий тон мемуаров и путевых дневников, написанных британцами, в частности епископом Калькутты Р. Хебером¹¹ или обычными путешественниками,¹² отличается от характера изложения, свойственного французам¹³ или русским.¹⁴ Последние в целом критически оценивали поведение англичан в Индии. Подобные же оценки содержат армянские¹⁵ и грузинские источники.¹⁰ В 1829 г. англичане заподозрили армянских купцов в симпатиях к России и перестали допускать их в северные провинции Ост-Индии. Российское правительство в 1813 г. направило в Пенджаб к Ранджит Сингху посланца, надворного советника Мехти Рафаилова, своего первого официального представителя. Англичане тогда только готовились к аннексии Пенджаба. М. Рафаилов оставил записки и проекты возможного продвижения русских в Индию.¹⁷

         Ценнейшим источником по теме является своеобразный путеводитель по Британской Индии, написанный Дж. Стоквелером, который сам был представителем англо-индийского колониального сообщества и редактором калькуттской газеты «Englishman» («Англичанин»), Этот источник содержит разнообразные сведения о социальном составе общества, его духовной атмосфере, о быте его членов. Автор дает критическую оценку английского колониального сообщества в Индии с позиции англичанина, что делает этот источник особенно ценным для нас.

         Не менее важным источником являются материалы британской¹⁹ и русской прессы, содержащие разнообразные сведения о составе аппарата гражданской администрации английской Ост-Индской компании, вооруженных сил, а также о «неофициальной» части колониального сообщества, получившей дополнительные стимулы к развитию в Британской Индии после 1813 г. и особенно после 1833 г. Они также дают представление о круге занятий британских колонизаторов в Индии и о представлениях англичан об Индии в XIX в.

         Многие популярные журналы, такие как «Современник», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения», «Москвитянин» обращались к истории английского колониального господства в Индии. Авторы статей часто отражали противоположные точки зрения относительно характера английской колониальной политики в Индии, но в отечественной публицистике все же доминировала позиция осуждения методов британского колониализма и критики англо-индийской администрации. Общественно-политическая мысль России, повернувшаяся лицом к Востоку, на протяжении длительного времени анализировала и сопоставляла различные аргументы и факты. Поэтому неслучайны и публикации различных типов: воспоминания о путешествиях и путевые заметки, рецензии и статьи русских и зарубежных авторов, публикации ученых и государственных деятелей, миссионеров и публицистов.

         Для нас материалы российских журналов интересны, прежде всего тем, что в них содержится разрозненная информация о составе гражданской администрации Ост-Индской компании и ее вооруженных силах интересующего нас периода. Так, журнал «Отечественные записки» под рубрикой «Иностранные известия» опубликовал подробный анализ состояния гражданской администрации, особенностей ее структуры, должностных обязанностей чиновников, судебной системы Английской 20

         Индии. В «Военном журнале» также были опубликованы интересные статьи, являющиеся ценным источником по истории индо-британской армии. Так, статья Чарльза Нейпира (переведенная с английского издания) содержит много ценных фактических данных о составе армии, специфике военных действий в тяжелых климатических условиях Индии и ряд критических замечаний, направленных на улучшение качества англоиндийских вооруженных сил. Она интересна тем, что автор сам служил в Индии в чине главнокомандующего и хорошо был знаком с предметом своего обзора/¹ Публикация под названием «Индо-британекая армия» также содержит данные об англо-индийской армии компании на конец 1856 г. с подробным описанием численности, структуры, расквартировки и даже знаков отличия родов войск, а также характеристику королевской армии в Индии и, особенно, ее офицерского корпуса.^ Данные о численности англо-индийской армии накануне восстания 1857-1859 гг. сообщали и «Московские ведомости».²¹

         Обсуждение данных вопросов с точки зрения общественно- политической жизни России середины XIX в. было актуально, так как в те годы передовая мысль России была занята поиском наиболее приемлемых путей назревших преобразований в стране. Перспективы буржуазного развития Российского государства обусловили признание ценности западного пути, но рассуждая с нравственных позиций, русские публицисты осудили так называемую «цивилизаторскую миссию» Запада, и в частности - Великобритании, критикуя ее утилитарную направленность. Так, в 1847 г. неизвестный автор статьи «Восточные туристы» изложил свое понимание вопроса о роли Англии в развитии Индии: «Восток, это ясно, начинает чувствовать потребность сближения с Западом; но к чему поведет это сближение? Это вопрос, который разрешит будущее. Покамест скажем только, что не должно смешивать внутренние зачатки образования с внешним лоском его, что случается часто. Английская система утилитарности и экономического изолирования никогда не приведет Индию на путь развития».²⁴

         Журнал «Отечественные записки» в ряде материалов 40-х - начала 50-х гг., принадлежавших преимущественно перу иностранцев, занимал в целом антианглийскую позицию.²⁵ Но в 1857 г., накануне народного восстания и в условиях недовольства в Индии, увидела свет статья неизвестного автора, тон которой явно отличался от ранее опубликованных. Автор в целом одобрил деятельность Ост-Индской компании, поскольку главная ее заслуга лежала не в политических преобразованиях, а в нравственной сфере - введении европейской системы образования, отмене некоторых индийских национальных жестоких варварских обычаев. Не считая гражданское управление Индии образцовым, автор настаивал на том, что «администрация эта, в целом ее составе, по своей честности, образованию и опытности, вполне соответствует своему высокому назначению, и большая часть индийской гражданской администрации служит в Индии достойной представительницей одной из образованнейших европейских наций».

         В 1857 г. дискуссия в российских журналах о политике англичан в Индии активизировалась в связи с Индийским национальным восстанием. Наряду с «Современником», «Отечественными записками», «Библиотекой для чтения» в нее включились «Русское слово», «Русский вестник», «Атеней» и другие журналы. Начиная с этого года увидели свет большие и обстоятельные проблемные статьи, начиная с работ H.A. Добролюбова и Я.Г. Есиповича. Позиции авторов близки и сводятся к осуждению деятельности англичан в Индии.²' Есиповичем также приводятся данные об усилиях миссионеров в деле образования индийцев, о средствах, выделенных Ост-Индской компанией на подготовку кадров низшего звена англо-индийской администрации из числа туземцев.

         Вслед за статьей Добролюбова об Индии в «Библиотеке для чтения» была опубликована большая статья неизвестного автора «Ост-Индия в начале настоящего года». Автор признавал за англичанами истинное стремление к просвещению народа Индии, что же касается злоупотреблений, то, по его мнению, если они и существуют, то «случаются против воли и узаконении правительства».

         Особую позицию занимал «Русский вестник». Он последовательно отстаивал мысль о цивилизаторской роли европейцев на Востоке, его авторы избегали критического анализа политики Англии на Востоке, что придало их публикациям явно апологетический характер. Журнал публиковал переведенные на русский язык статьи из западноевропейской периодической печати, не всегда добросовестно относясь к отбору материала. Наиболее полно позиция журнала отражена в статьях «События в Индии» неизвестного автора и «Настоящее и будущее английской

         Индии» Г. Вызинского. Автор первой призывает соединить усилия Англии и России, чтобы «распространить свет европейской жизни среди нравственной тьмы коснеющей Азии». Г. Вызинский утверждает, что «система управления Индийской компании увенчалась в последнее время неимоверными, громадными успехами», невзирая на то, что в этот период уже началось восстание 1857 г.²⁹

         Ряд использованных в диссертации газетных и журнальных публикаций первой половины XIX в. по истории Ост-Индской компании и англо-индийского колониального сообщества сохранился в коллекции Хмырова в фондах РГПИБ.³⁰

         При работе над диссертаций привлекалась также памфлетная и иная публицистика, отражавшая развитие британской политэкономической мысли об Индии,³¹ произведения К Маркса,^JZ а также материалы журнала Королевского Азиатского Общества и его отделений в Индии, дающие представление о характере и степени заинтересованности англичан в Историческом прошлом Индии и ее настоящем.

         Нами использовались и исторические произведения современников по истории английской администрации и колониальной политики британцев в этом регионе. Среди заметных работ интересующего нас периода можно назвать исторические труды сэра Джона Малкольма, например, «Политическую историю Индии», которая вышла в свет в 1826 г. Автор, подобно большинству своих соотечественников, оправдывает и даже восхваляет британское правление в Индии: «Великая империя Англии, основанная на Востоке, будет поражать воображение грядущих поколений»/⁴

         Известный реформатор в области образовательной политики в Индии 30-х гг. XIX в. и либеральный историк Т.Б. Маколей, практическая деятельность которого на сегодняшний день в основном критически оценивается историками, после своего возвращения на родину написал в начале 1840-х гг. исторические эссе о британских колонизаторах - Р. Клайве и У. Хейстингсе - с целью продемонстрировать европейской общественности, насколько изменился в лучшую сторону тип английского колонизатора и весь характер англо-индийской колониальной администрации в Индии, начиная с ХУШ столетия.³⁵ «История сикхов» Дж. Д. Каннингхэма, опубликованная в 1849 г. после аннексии Пенджаба, была призвана убедить британцев, что их миссия «воспитания индусов» должна продолжаться, поскольку борьба принципов «передового племени Запада» со «спекулятивными и авторитарными» установками брахманизма и магометанства еще не закончена.³⁰

         Долгое время прослуживший в составе англо-индийской колониальной администрации Дж.У. Кей написал ее историю, которая послужила для нас интересным источником по истории Британской Индии первой половины XIX в. Автор сам был чиновником Ост-Индской компании, и считал, что тот образ правления, который она создала в Индии является оптимальным, отсюда вытекала его в целом оправдательная позиция в отношении компанейских служащих. Источник также содержит ряд интересных сведений из раннего периода истории Компании, а также англиканской церкви и начала миссионерского движения в Индии первой трети XIX в.³⁷

         Француз по происхождению Барту де Паноэн также оставил обширное сочинение по истории Британской Индии, в том числе, интересующего нас периода, где содержатся общая характеристика и сведения о составе гражданской администрации английской Ост-Индской компании и ее вооруженных силах/⁸

         Важным источником по истории Британской Индии первой половины XIX в. являются и произведения англо-индийской художественной литературы, передающие особый психологическом климат, царивший в англо-индийском колониальном сообществе тех времен. Среди этих произведений было много беллетристики, большая часть которой говорила о растущем расовом сознании британцев, но не имела литературной ценности. Однако, и здесь встречались исключения. Например, детские книги миссис Шервуд являются своеобразным ценным источником по истории британского колониального сообщества в Индии начала XIX в. В этом же ряду стоят новеллы У. Хоки и Дж. Кея («Peregrine Pultney»), а также своего рода документальный роман Медоуса Тейлора «Секты тутов», написанный автором после их разгрома и создававший у британцев представления о низких моральных нормах индусов.³⁹

         Один из наиболее интересных англо-индийских романов был написан под псевдонимом «Пенджабец» («Punjabee») братом известного поэта Метью Арнольда - Уильямом Делафильдом Арнольдом: «Oakfeld or Fellowship in the East». Это произведение, опубликованное в 1853 г., больше напоминало трактат, чем литературное произведение, но у него была одна отличительная черта, выделявшая его из общей массы англоиндийской литературы - он разоблачал многие негативные черты британцев в Индии. По мнению автора, нравственные установки последних нуждались в исправлении, чтобы «способствовать подъему европейского общества, этого великого возбудителя Азии, из глубин безнравственности к вершинам христианской веры... У Д. Арнольд видел путь к нравственному очищению колонизаторов в христианстве, что вполне отвечало основному вектору развития англо-индийского сообщества и целям колонизации Индии в XIX столетии.

         Для описания политической обстановки вокруг англо-индийских колоний, прежде всего, англо-русских противоречий в Афганистане и Средней Азии, в которых принимали участие агенты англо-индийской колониальной администрации, а также вооруженные силы компании, автором привлекались фонды Архива внешней политики Российской империи ⁴¹

         Часть указанных источников ранее использовалась исследователями истории английского колониализма в Индии, однако в контексте поставленной проблемы их привлечение представлялось автору необходимым для создания целостного образа англо-индийского колониального сообщества 1813-1857 гг. Некоторые документы впервые вводятся в научный оборот.

         Историография проблемы

         Историография английского колониализма в Индии насчитывает большое количество трудов как отечественных, так и зарубежных авторов.

         Уже в дореволюционной отечественной историографии затрагивались вопросы становления английского колониализма в Индии. К трудам, посвященным этой проблематике, относятся работы М. Венюкова, П.Г. Мижуева, Г. Гиббинса, авторы которых обращались к политической и, отчасти, экономической истории английских колоний в Азии.⁴²

         В работах советских историков К.А. Антоновой, Г.П. Колыхаловой, А.И. Левковского, В.И. Павлова, и др. исследовалась колониальная политика Англии в этом регионе, механизмы колониальной эксплуатации индийских народов, роль английского колониализма в развитии капитализма в Индии указанного периода⁴"* В частности, А.И. Левковский в статье «Английский колониальный государственный аппарат в Индии накануне народного восстания 1857-1859 гг.», опубликованной в 1959 году, дает не только критическую оценку британской колониальной политики в этом регионе в первой половине XIX в., но и анализирует механизм управления подвластными Ост-Индской компании территориями, описывает структуру гражданской колониальной администрации.⁴⁴ Отечественными специалистами освещались проблемы истории английской Ост-Индской компании и на раннем этапе ее развития.⁴³

         Советские англоведы исследовали проблемы отношения различных классов английского общества к колониальной политике Великобритании первой половины XIX в. Среди работ это плана, прежде всего, можно назвать труды A.M. Айзенпггат, Т.Н. Геллы, Л.И. Гольмана, Т.Ф. Юрловой, НА. Ерофеева и др.⁴⁶ Так, в статье «Английский колониализм и стереотип индийца в XIX в.» H.A. Ерофеев, известный специалист в области британского колониализма, указывал на то, что представления англичан об Индии и индийцах в XIX в., полные предубеждений и вымысла, использовались для оправдания политики колонизаторов в этой стране.⁴⁷ Труды указанного автора проливают свет и на некоторые вопросы, затрагиваемые в настоящем диссертационном исследовании. Речь идет, прежде всего, о вопросах эволюции идеологии английского колониализма в первой половине XIX в. Проблемам становления английского колониализма в Индии и противоборству в этом регионе западноевропейских государств развивал и академик Е.В. Тарле.⁴⁹

         Вопросам культурного диалога между британской и индийской культурами в XIX в. уделяли внимание О.В. Мезенцева и В.П. Кашин.⁵⁰ Подобные проблемы затрагивает в своей монографии и Е.Ю. Ванина, однако ее исследование относится к более раннему, чем избранный в данной диссертации, периоду истории англо-индийских культурных контактов.⁵¹

         Духовных аспектов британского колониализма, проблем межцивилизационных контактов и истории европейского миссионерского движения в Индии касается в своих работах Г.С. Остапенко.

         К сожалению, отечественные историки не уделяли специального внимания собственно истории развития англо-индийского колониального сообщества первой половины XIX в.

         В последнее время в отечественной историографии появились работы, близкие по тематике к настоящему диссертационному исследованию, однако они касаются более позднего периода.⁵³

         Британская историография английского колониализма в XIX в. чрезвычайно обширна, поэтому коснемся трудов только тех авторов, которые так или иначе освещали проблемы развития англо-индийского колониального сообщества.

         Первыми британскими историками англо-индийского колониального сообщества были его современники (Дж. У. Кей и ряд других). Мы использовали их труды в качестве источников по проблеме данного исследования.

         Среди общих работ британских авторовболее позднего периода, в которых затрагиваются проблемы развития англо-индийского колониального сообщества, необходимо отметить «Историю Британской Индии» У. Хантера, впервые вышедшую в конце XIX в.,⁵⁴ «Кембриджскую историю Индии» 30-х гг. XX в. и «Оксфордскую историю современной Индии» середины 60-х гг. XX в.⁵⁵ В них уделяется место истории главных поселений британцев в Индии, однако англо-индийское колониальное сообщество не рассматривается как отдельный социальный феномен.

         Британские историки XIX - начала XX вв., изучавшие историю английской Ост-Индской компании, в частности, обращались к проблемам становления и развития административного аппарата управления подвластными англичанам территориями Индии. Практически все они положительно оценивали деятельность колониальной администрации

         Компании и рассматривали последнюю в качестве проводника британских интересов на Востоке.⁵⁶

         Еще в XIX в. в британской историографии сложилось влиятельнейшее направление, развивавшее идею «непреднамеренного завоевания Индии» англичанами. Оно выдвинуло концепцию так называемой «цивилизаторской миссии» Великобритании на Востоке.

         Яркими представителями этого направления были Дж. Милль и

         Дж.Р. Сили. Последний об интересующем нас периоде британского присутствия в Индии писал, что успехи англичан там были связаны как с непосредственными территориальными захватами, так и с успешной реформаторской деятельностью генерал-губернаторов колоний, таких как Уильям Бентик (1828-1835). Благодаря усилиям этих людей было обеспечено наиболее эффективное функционирование аппарата колониальной администрации на местах.³⁸

         Одним из тех, кто отстаивал концепцию завоевания Индии «без участия английского государства» был и Ч. Филипс, но он в своей работе не касался проблем развития англо-индийского колониального сообщества.³⁹

         Концепция "цивилизаторской миссии" Великобритании получила свое дальнейшее развитие в трудах целого ряда английских историков. В разное время концепция она подвергалась критике как отечественных, так и зарубежных авторов, но до 60-х годов XX в. осуществлялись неоднократные попытки ее ревизионизма, связанные не столько с ностальгией по идеалам утраченной империи, сколько с очередным этапным переосмыслением роли англичан в становлении современной индийской политической традиции, в реформировании экономических основ индийского общества. За последние десятилетия в английской историографии появился менее категоричный, по сравнению с недавним прошлым, взгляд на эти проблемы.

         Проблем культурного диалога западной и восточной цивилизаций на примере Англии и Индии первой половины XIX в. касались также такие британские историки, как Ф. Маршалл, Дж. Бирч, Э. Стоукс, Д. Корф, Ф. Мерфи, М. Эдварде, Л. Бэйли.

         Ф.Маршалл в одной из своих последних работ высказывал мысль о том, что англичане внесли немногие и очень поверхностные изменения в структуры индийской жизни. Их власти хватило, чтобы увеличить поступление индийских товаров в Англию, лишить многочисленных правителей Индии финансовой независимости, но более глубокие изменения могли подорвать социально-экономическую систему, доставшуюся англичанам от прежних властителей этих земель, а в этом колонизаторы заинтересованы не были.⁰" Таким образом, историк склонен в целом преуменьшать последствия европейского влияния в Индии.

         Дж. Бирч проанализировал спектр английских представлений об Индии и отношение различных представителей английской общественно- политической мысли 1784-1858 гг., а также писателей и британских путешественников к Индии, в разное время совершивших поездки по этой стране.⁶¹

         Д. Копф касался проблем изучения Индии англичанами в последней трети ХУШ - 30-х гг. XIX вв. и влияния этого процесса на английскую колониальную политику в Бенгалии, на характер взаимоотношений между бенгальской интеллигенцией и англичанами. Автор выделил социальные и культурные результаты англо-индийского культурного диалога 1773-1835 „„ 62 гг.

         М. Эдварде, основываясь на обширном источниковом материале, также обращался к проблеме взаимовлияния культур, но не только на примере британо-индийского диалога, но и с участием других западноевропейских народов, в частности французов и немцев.^6;> Проблем влияния западной цивилизации на ход развития восточных стран касались также Ф. Мерфи⁶⁴ и К. Бэйли.

         Отдельные сюжеты из жизни англо-индийцев в конце XIX в. в научно-популярном ключе описывал У. Лурье.⁶⁶ Сюжетам из истории анго-индийского колониального сообщества ХУШ в. посвящена и книга П. Спира «Набобы», создавшего целую галерею портретов британских колонизаторов.

         В монографии Д. Кинкейда, вышедшей в 1938 г., освещается история различных английских факторий на территории Индии. Им также анализируется социальный состав британского колониального сообщества в Индии, однако автором взят слишком большой исторический промежуток времени (1608-1937), что не позволило ему детально рассмотреть состав англо-индийского сообщества первой половины XIX

         Наиболее полно проблемы развития англо-индийского колониального сообщества в XIX в. были освещены в работах уже упомянутого нами известного современного британского специалиста по истории английского колониализма М. Эдвардса. Две его монографии - «Британская Индия. 1772-1947»⁶⁹ и «Готовы к изгнанию. Викторианцы в Индии» во многом носят описательный характер.^7и В подобном ключе написана и его книга «Сагибы», посвященная известным британским колониальным деятелям первой трети XIX в. Однако автор, подробно освещая историю культуры и быта англо-индийцев, не уделил достаточного внимания анализу социальной структуры английского колониального сообщества в Индии.

         Интереснейшее исследование об истории «неофициальной» части колониального сообщества Британской Индии написал Р. Ренфордт. Автором с различных сторон рассматривались проблемы взаимоотношений между отдельными группами сообщества, между «неофициальной» и «официальной» его частями, между индийцами и европейцами и т.д. Исследование охватывает значительный исторический промежуток времени - с первой половины XIX в. до 1920 г.

         О месте и значении миссионеров в укреплении британского могущества в Индии и, соответственно, в развитии англо-индийского колониального сообщества в конце ХУШ - первой трети XIX вв. писал историк миссионерского движения К. Инхэм.

         Проблемы развития англо-индийского сообщества поднимались и в индийской историографии.

         В частности, в монографии Б.Б.Мисры "Центральная администрация Ост-Индской компании. 1773-1834." ряд глав посвящен проблеме развития англо-индийского колониального сообщества в Индии последней трети ХУШ - первой трети XIX вв.⁷⁴

         В монографии Суреша Чандры Гхоша об истории британской общины в Бенгалии 1757-1800 гг. анализируется социальный состав населения этой колонии, условия труда и быта английских служащих, описываются некоторые сюжеты повседневной жизни британских семей, ставятся проблемы позитивного влияния на индийцев европейских традиций.⁷⁵

         Проблемам положения индийцев в структуре английской колониальной администрации в Индии, развитию англо-индийской административной машины в целом и культурному взаимодействию англичан и индийцев посвящены работы В.Р. Гайквада и Р.П. Сикки. Проблемы восприятия индийцев европейцами в XIX столетии поднимались в работе Дж. К. Мукерджи. Вопросов британо-индийского культурного диалога касался и историк индийской культуры Б.Н. Луния.

         В монографии Р. Мукерджи освещается вся история деятельности английской Ост-Индской компании в Индии. Автор дает социологический анализ состава англо-индийской колониальной администрации за обширный отрезок времени. Вопросы социальной структуры и особенностей жизни британцев в Индии интересующего нас периода поднимались и в работах Л. Менона.⁸¹

         Данная диссертация является продолжением начатых в исторической науке исследований. для которых война стала рискованной игрой, в которой с легкостью можно было как выиграть, так и проиграть. Верхушка среднего класса - банкиры, потомственные купцы, финансисты и их семьи - по своим позициям были близки к аристократии и разделяли торийскую политику высших слоев общества, куда «они допускались, с которыми они вступали в браки и у которых они покупали места в парламенте и офицерские патенты в армии».⁰ Та же часть предпринимательского класса, которая происходила из среды йоменов или рабочих, резко отрицательно относилась к войне, да и к самой аристократии. Но в чем все представители буржуазии, дворянства и практически все англичане были едины, так это в ненависти к Франции и тем идеям, которые она несла на своих штыках.

         К положительным последствиям континентальной системы, если их можно так назвать, можно отнести тот факт, что необходимость экономического развития в условиях континентальной блокады подтолкнула Англию, не имевшую в этот период выхода на европейский рынок, к развитию более тесных экономических связей с колониями, и, прежде всего с Индией.

         После разгрома наполеоновской Франции Англия стала одной из самых могущественных стран Европы. Другим европейским государствам трудно было соперничать с ней на мировых рынках благодаря мощному флоту, обеспечившему ей господство на мировых торговых путях. Первенство Англии подтверждалось и наличием крупных колониальных владений. Она подорвала колониальное могущество Франции и Голландии, захватив опорные пункты на Восточном побережье Индии и часть территорий на Суматре, Капскую колонию в Южной Африке, острова Цейлон, Яву и другие владения в Индонезии. Кроме того, Великобритания установила контроль над Португальской колониальной империей, усилилось ее проникновение в Латинскую Америку. Помимо этого развивалась и экономическая экспансия.⁷

         Для Великобритании процесс колонизации был тесно связан с промышленной революцией. Роль колониального источника индустриализации в экономике этой страны была очень существенной. По подсчетам историка В.А. Мельянцева, отток и перевод ресурсов из Индии в Великобританию в течение двух-трех десятилетий до начата и во время «промышленного рывка» мог обеспечить (в случае их производительной реализации) соответственно 40-45 и 20-25% всех чистых внутренних капиталовложений королевства.⁸

         Английское государство вплоть до завершения первичной индустриализации (30-40-е гг. XIX в.) проводило жесткую политику протекционизма: стимулировало вывоз и ограничивало импорт готовых изделий, запрещало экспорт новейших технологий, регулировало уровень оплаты труда и т.п. Однако Индия всегда занимала особое место в экономической политике Британии. Даже меркантилисты в свое время, ориентируясь на политику активного торгового баланса и будучи противниками вывоза из страны звонкой монеты, делали исключение для Индии.

         Темпы роста населения Британских островов за первые тридцать лет XIX века были весьма внушительными: с 1801 по 1831 гг. его численность в Англии, Шотландии и Уэльсе возросла с 11 до 16,5 млн. чел., что, правда, свидетельствовало скорее о падении смертности, чем об увеличении рождаемости.⁹ Важным фактором тут выступало улучшение качества медицинского обслуживания и общий экономический подъем: несмотря на тяжелые времена, вызванные континентальной блокадой, в стране с 1801 по 1816 гг. наблюдался неуклонный рост годового дохода. В 1813 и 1814 гг. он составлял 61.215.242 ф.ст., в 1815 - 66.443.000, в 1816 - 77.000.000 ф.ст. В 20-е годы XIX в. наметился некоторый спад производства, и годовой доход к 1828 году составил 53.902.030 ф.ст., что было признаком первого в истории экономического кризиса капитализма. Однако, на протяжении всей первой половины XIX в. кривая промышленного роста неуклонно шла вверх.¹⁰

         Несмотря на прогресс производства в первой трети XIX в. постоянно увеличивался государственный долг Великобритании, особенно в военное время. Англия вела активную внешнюю политику, которая требовала больших финансовых затрат. За годы революционных и наполеоновских войн национальный долг Великобритании увеличился с 597.640.432 ф.ст. в

         1802 г. до 1.054.046.174 ф.ст. в 1814 г.¹¹

         В то же время в первой половине XIX вв. Великобритания сохраняла положительный торговый баланс. В среднем годовой выигрыш от внешней торговли, включая колониальную, составлял порядка 15 млн. ф.ст., (для сравнения: внутренняя торговля давала приблизительно 35 млн. ф. ст.). Азиатская торговля находилась в руках английской Ост-Индской компании, старейшей и богатейшей в Европе, годовой доход которой составлял в среднем 18 млн. ф.ст., а издержки - 17 млн.

         Важным итогом промышленного переворота стало изменение характера колониальной торговли. Промышленный капитализм стремился наводнить английской продукцией азиатские рынки. Поэтому, если до эпохи промышленной революции Великобритания преимущественно вывозила из Индии продукцию традиционного ремесленного производства и ввозила туда в основном драгоценные металлы," то к середине XIX столетия предметом импорта для англичан стало колониальное сырье, а основной статьей экспорта - продукция британских фабрик. «За период с 1818 по 1836 гг. экспорт пряжи из Великобритании в Индию возрос в отношении 1 к 5200. В 1824 г. ввоз английского муслина в Индию едва достигал 1000000 ярдов, между тем как в 1837 г. он уже превышал 64000000 ягшок Л¹⁴

         Однако в начале XIX в. драгоценные металлы все еще оставались самым предпочтительным товаром для индийцев. Это было связано не только с плохим качеством европейских товаров в сравнении с индийскими. На рубеже ХУШ-Х1X вв. суммарный производительный потенциал Востока оставался по-прежнему весьма внушительным по мировым меркам; страны Запада в совокупности в этот период по экономической мощи все еще уступали Индии.¹⁵ И только планомерное разрушение англичанами традиционных экономических связей внутри индийской общины, названное Марксом «единственной социальной революцией, пережитой когда-либо Азией»,¹⁶ произошедшее не столько «вследствие грубого вмешательства британских сборщиков налогов и британских солдат, сколько в результате действия английских паровых машин и английской свободы торговли»,¹⁷ окончательно превратило Индию в сырьевой придаток метрополии.

         Период первой половины XIX вв. был, с точки зрения ряда английских историков, временем важнейших перемен в жизни Англии: с одной стороны, продолжением «старого порядка», т.е. общественного устройства «Славной революции» 1688 г., а с другой, - эпохой, когда закладывались основы современной Англии.¹⁹

         Фактическим концом «старого порядка» стали религиозные преобразования конца 20-х годов XIX в. (отмена антидиссентерских статутов в 1828 г. и эмансипация католиков в 1829 г.), а также избирательная реформа 1832 г. Все указанные «конституционные» изменения способствовали не только общей демократизации общества (в результате реформы 1832 г. право голоса получили около 1 млн. англичан, а в результате изменения религиозного законодательства в 1828, 1829 гг. равные гражданские и политические права обрели 3 млн. английских диееентеров и 7 млн. английских и ирландских католиков),²⁰ но и открывали дорогу социальным преобразованиям в интересах различных слоев населения, и прежде всего - крепнувшей в результате промышленного переворота буржуазии.

         В социальной структуре британского общества первой половины XIX в. выделялось несколько категорий населения. Официально все жители Британских островов по традиции распадались на две основные категории: nobility (высшее дворянство) и commonalty (разночинцы, т.е. все остальное население страны). К первой относились герцоги, маркизы, виконты, имеющие почетный титул лорда, который передавали по наследству старшему сыну, а также высшее духовенство, статус которого приравнивался к высшему дворянству. Вторая, в свою очередь, была представлена gentry («благородными» - младшие сыновья высшего дворянства, кавалеры королевских орденов, баронеты /род низшего дворянства^, живущие собственным капиталом, ученые, представители духовенства, купцы и фабриканты, гражданские и военные чиновники) и обыкновенными гражданами Великобритании (сельские жители, имевшие право избрания членов нижней палаты парламента, и арендаторы).

         В реальности социальная структура английского общества еще до буржуазной революции второй половины ХУП в. приобрела размытый характер, который состоял в возможности перехода при соответствующих обстоятельствах из одного сословия в другое. Первая половина XIX в. добавила в эту причудливую мозаику новые грани. Помимо традиционных сословий возникли новые, которые после завершения промышленной революции приобрели классовую сплоченность. Динамизм промышленного производства и связанная с этим пауперизация стимулировали рост пролетарских слоев общества.

         По данным статистики, к 30-м гг. XIX в. соотношение непроизводящего класса к производящему выглядело как 1 к 4,5.²¹ В дальнейшем, по мере развития производительных сил, социальная картина менялась в пользу увеличения численности производящего населения.

         До завершения промышленной революции в Англии, как и на континенте, правилом была нераздельность господствовавших занятий: негоциант все держал в своих руках, будучи одновременно купцом, банкиром, страхователем, арматором и промышленником. Многообразно специализировавшиеся негоцианты были и хозяевами Ост-Индской компании. Хозяйничали они и в Английском банке, заседали и в палате общин, в конечном итоге сделавшись правителями страны. Но в конце ХУШ - XIX вв. появился промышленник - новый активный персонаж, который еще до образования в 1841 г. второго правительства Роберта Пиля появился на арене политической жизни, даже в палате общин. Промышленники разорвали связь между промышленностью и торговым капитализмом. Они стремились избавиться от посредничества купца, чтобы сами контролировать закупку и доставку сырья, его качество, регулярность поступления. Появился новый капитализм, все силы которого были посвящены в первую очередь промышленному производству.

         Впрочем, в Англии первых лет XIX в. капитал все еще был представлен всеми своими классическими формами: сельскохозяйственного капитала, который еще в 1830 г. один только составлял половину английского национального достояния; капитала промышленного, который сначала увеличивался очень медленно, а затем стремительно; капитала торгового - давнего и относительно менее важного, но распространившегося по всему миру и создавшего колониализм; капитала финансового, только зарождавшегося ²²

         Важным последствием промышленного переворота в Англии стало появление фритредерской буржуазии, которая все громче заявляла о своем желании участвовать в индийской торговле. Всевластие Ост-Индской компании уже не устраивало «капитанов индустрии», а стремившиеся встать вровень со старой земельной аристократией и покупавшие места в парламенте, усиливая свое влияние, набобы (от арабо-персидского и использовавшегося индийцами «наваб» - «правитель») раздражали и многих политиков. «Англо-индийские набобы, - писал Ч. Рейке в книге «Англичанин в Индии», - занимали заметное, хотя и не почетное место в событиях того времени».²³

         Социальные сдвиги в английском обществе первой половины XIX в. усилили позиции буржуазии, но не лишили британскую аристократию того веса и влияния, которым она всегда пользовалась в стране. Традиционным занятием аристократии всегда была военная служба. К середине XIX в. приблизительно половина армейских и флотских офицеров происходила из аристократии или джентри.²⁴ Подобное положение вещей во-первых поддерживалось традицией, а во-вторых практикой покупки офицерских званий.²³ Промышленная революция и введение всеобщей воинской повинности изменили лицо армии, которая перестала быть занятием только аристократов, но по традиции представители знатных семейств считали престижным для своих детей занятие воинской карьерой.

         Другим важным поприщем английской аристократии была политическая деятельность. Уже по рождению старшие совершеннолетние сыновья из аристократических семейств (высокое наследственное дворянство) становились пэрами Англии и, соответственно, членами палаты лордов. Дипломатическая карьера также была уделом аристократии.

         В противоположность дипломатическому корпусу, ни Министерство по делам колоний (сформированное в 1854 г.), ни Министерство по делам Индии не пользовались особой популярностью у аристократии и джентри. Что касается Министерства по делам Индии, то «в начале 1850-х гг., когда назначения все еще устраивались по протекции, более ¹А из вновь назначенных чиновников имели дворянское происхождение. Но в период между 1854-1856 гг., когда кандидаты стали добиваться назначения на должность в открытых конкурсах, число землевладельцев среди чиновников снизилось, причем, чрезвычайно стремительно...».²⁰

         Единственной сферой деятельности указанных министерств, которая действительно сохраняла популярность среди аристократов, была служба при дворах и в штатах различных вице-королей, губернаторов и проконсулов Британской империи. Должности при этих дворах давали возможность расширить свой кругозор, приятно провести время и завязать полезные знакомства. На подобных должностях аристократы составляли представление о Британской империи и проникались чувством имперской гордости, однако, эта служба вовсе не налагала на аристократов обязательства провести всю жизнь вдали от родины, в неблагоприятном климате, в социальной изоляции или же среди людей, которых они считали во всех смыслах ниже себя. Отдавая должное британской аристократии, отметим, что немного найдется еще стран, где социальная элита в изобилии поставляла добровольцев для ссылки длиной в полжизни. Более того, в пользу подобной службы можно отметить, что будущие правители империи в молодые годы знакомились с колониями, прежде, чем занять в Лондоне облеченные влиянием и властью посты.

         Социальную базу колонизации, таким образом, составляли фактически все слои британского общества, что отчасти объяснялось традиционным отсутствием четких социальных границ между сословиями еще накануне промышленной революции. В первой половине XIX в. в формировании колониальных сообществ за океаном принимала участие не только буржуазия и низшие слои общества, но также и представители его аристократической элиты.

         Такая социальная база обеспечила и специфическую идеологическую основу колонизации.

         Первая треть XIX в. была временем больших перемен в области экономической теории. В политической экономии возникла классическая доктрина, утверждавшая превосходство коммерческой системы. Развитие британской экономической мысли было тесно связано с деятельностью

         Ост-Индской компании. Восточная тематика, в том числе и индийская, занимала достаточно большое место в работах Адама Смита, Томаса Роберта Мальтуса, Ричарда Джонса, Джеймса Милля, Уильяма Спенса и других. До конца ХУШ в. знания о Востоке носили прикладной характер и, в основном, касались вопросов торговых взаимоотношений. Очевидно, на такое положение вещей оказала определенное воздействие меркантилистская система, идеологом которой еще в ХУЛ в. выступил Томас Мэн, член правления Ост-Индской компании и правительственного торгового комитета. Т. Мэн уже тогда говорил о необходимости переориентации внешней торговли Англии с рынков Леванта непосредственно на ост-индские. При этом расходы бы сократились, по его мнению, примерно на 1/3, и, соответственно, прямая торговля с Ост- Индией стала бы более выгодной. Т. Мэн говорил также о необходимости посредничества Ост-Индской компании в торговле с Европой, благодаря чему в Англию ввозилось бы больше драгоценных металлов, чем уходило на Восток.²⁸

         Однако многие из британских экономистов первой половины XIX в., такие, как Уильям Спенс, Томас Роберт Мальтус, Дагальд Стюарт, считали основным источником приумножения национальных богатств Англии не колониальную торговлю, а земледелие. У.Спенс утверждал, что «... колонии не являются действительным источником нашего богатства. И поскольку наше богатство продолжает возрастать с тех пор, как мы лишились наиболее важной из наших колоний, Северной Америки, постольку оно будет возрастать и в том случае, если мы не будем иметь даже дюйма территории за пределами нашего благословенного острова».²⁹

         Их оппоненты, наиболее известным среди которых был Джеймс Милль, придерживались иной точки зрения. В своем трактате «Защищенная коммерция» (Commerce Defended) он сетовал на способность человечества бросаться из крайности в крайность: от меркантилизма, который считал, что богатство создается исключительно из иностранной торговли, к физиократии, которая утверждает исключительное преимущество земледелия в создании богатства. Призывая сохранять мудрую и благодетельную середину, он в качестве таковой предлагал коммерческую систему, знаменовавшую наступление эпохи экономического либерализма.

         Экономический либерализм укоренял в европейском сознании мысль, что ведущей силой общественного развития должно стать главное экономическое содержание действительности. А оно выражалось лозунгом свободы торговли (free trade), подразумевавшем удовлетворение частных интересов в совместной устремленности к утилитарным целям. Одним из его постулатов было таюке признание коммерческой деятельности в качестве главного занятия в цивилизованном человеческом обществе.³⁰

         Таким образом чисто экономическая теория свободной торговли, выдвинутая еще классиками политической экономии, превратилась к середине XIX в. в целую систему взглядов и стала чем-то вроде новой религии либерального буржуа викторианской эпохи.³¹

         Примерно в это же время в Англии получает распространение еще одно направление общественной мысли, сыгравшее немаловажную роль в формировании идеологии колониализма. Одной из проблем конца XVIII - начала XIX вв., был быстрый рост населения. Изучение этой проблемы было предпринято Мальтусом, который был не только экономистом, но и англиканским священником. В своем «Очерке о народонаселении» он изложил теорию, согласно которой скорость увеличения населения намного опережает развитие производства продуктов. В то время, как население растет в геометрической прогрессии, производство продуктов увеличивается только в арифметической прогрессии. Должен наступить момент, когда число людей придется ограничивать, в противном случае последует широкомасштабное голодание. По вопросу о том, как можно достичь такого ограничения Мальтус выражает общепринятую христианскую точку зрения о том, что люди должны быть образованы настолько, чтобы проявлять «сдержанность» и таким образом уменьшить свою численность. Теория Мальтуса впоследствии использовалась правящими кругами для «научного» обоснования своей колониальной политики. Возможно ею отчасти руководствовались и представители колониальной администрации в Индии, а также деятели миссионерского движения с своем настойчивом желании «образовать» туземное население.

         Таким образом дистанция, разделяющая сферу чистой теории и поле деятельности колониальных чиновников Ост-Индской компании, в начале - первой половине XIX в. оказалась не столь огромной. Надо принять во внимание настоятельные требования Совета Директоров Компании, предписывающие приводить любые проекты реформирования налоговой, земельной системы в Индии в соответствие с доктринами политической экономии того времени, в первую очередь, с теориями А.Смита, Т.Р.Мальтуса, Д.Рикардо<³³ Кроме того, Т.Р.Мальтус и Р.Джонс преподавали в колледже Ост-Индской компании в Хейлибери, где обучались многие из колониальных чиновников, которым довелось позже служить в аграрных обществах и находить способы их переустройства.

         Можно сказать, что эволюция экономической теории оказывала существенное влияние на колонии и на сам процесс колонизации.

         Идейную платформу английского колониализма составили и укоренившиеся (зачастую даже не вполне четко сформулированные) представления британцев о составных частях Британской колониальной империи.

         Миф о несметных богатствах Индии утвердился в массовом сознании англичан еще в ХУП в., когда корабли Ост-Индской компании впервые доставили в Англию множество заморских диковин. В основном это была продукция традиционных индийских ремесел: кашмирские шали. хлопчатобумажные, шелковые и ювелирные изделия. Из Индии импортировались также пряности, селитра, муслиновые материи, редкие породы деревьев, металлы, благовония, лекарственные препараты, индиго, опиум, сахар и пр. Только к 30-м гг. XIX в. произошел поворот преимущественно к экспорту английских промышленных товаров в Индию, что, наряду с разрушением традиционных связей в сельской общине, нанесло удар по индийскому ремесленному производству. Но для англичанина ХУШ в. Индия в первую очередь представлялась «краем, откуда привозится перец». В ту эпоху вообще была мода на все индийское. С начала XIX в., скажем, стали особенно популярны хукка (прибор для курения), чатни (острый соус), одежда из индийского ситца, тонкие кашмирские шали и пр.³⁴ В повседневном обиходе получили распространение некоторые индийские слова. Литература также усвоила соответствующие вкусы. Это касалось и тогдашней публицистики, что отражено в «Исследованиях о богатстве народов» А. Смита.

         В настоящее время трудно в полной мере оценить ту степень влияния, которое оказывало на массовое сознание британцев соприкосновение западной и восточной культур. По мнению известного специалиста по истории английского колониализма Н.А.Ерофеева, это относится в первую очередь к изучению того, "что можно назвать презумпциями, т.е. к тем убеждениям и взглядам, которые «общепризнанны" и не требуют доказательств. Именно в силу своей очевидности для современников, они не нашли отражения в источниках, но без них невозможно понять сегодня многие идеи эпохи. Для нас, прежде всего, представляет интерес отношение западного человека, в том числе англичанина, к миру Востока и, конкретно - к Индии в указанную эпоху, отношение, которое выражалось не только в результате целенаправленных действий, а, скорее, подсознательно.

         Среди подобных "банальных истин" в первую очередь необходимо выделить так называемый европоцентризм (и даже англ оцентризм), который в сознании англичан начала XIX столетия выражался представлением о Великобритании как светоче разума и центре мировой цивилизации. Масштабы и успехи английской колониальной политики служили ощутимым подтверждением этого положения. Другой характерной чертой мировоззрения британцев было устоявшееся мнение об их превосходстве над другими народами. Англия, ее быт и обычаи признавались за точку отсчета, а все иные варианты мировой культуры воспринимались лишь как слабое подобие или, напротив, как отклонение от английского эталона. Подобные представления долгое время питали идею "цивилизаторской миссии" Великобритании в Индии, казавшейся среднему англичанину страной полудикой и не имеющей собственной истории. О поверхностном отношении британцев к индийской культуре свидетельствует, в частности, книга известного историка Дж. Милля "История Британской Индии". Автор повествует об отсталости и жестокости индийских народов, приписывает им такие качества, как "трусость, бесчувственность, скрытность и нечистоплотность".³⁶ Надо сказать, что взгляды Милля пользовались авторитетом в Англии, о чем свидетельствуют многократные переиздания его книги.

         Наиболее радикальный взгляд на проблем}/ будущего развития самобытной индийской культуры демонстрировали круги, близкие к миссионерскому движению. Миссионеры видели в неевропейских народах всего лишь "язычников", а в их культуре - простое варварство, серию грубых заблуждений. Индийцы, как утверждал британский миссионер Дж.

         37 1 г

         С. Смит, «раболепны, скрытны, развратны и скупы». Поэтому британское "Общество по распространению христианских знаний", например, помимо непосредственной миссионерской практики, занималось публикацией трактатов, посвященных вопросам нравственности и пропаганде британских общественных идеалов." Мнение проповедников не могло не пользоваться огромным авторитетом в Англии, которую в начале XIX в. просто захлестнула волна евангелизма, о чем речь пойдет ниже.

         Позднее упомянутые представления англичан об Индии нашли свое отражение и некую смысловую завершенность в творчестве Р. Киплинга, признанного идеолога британского колониализма, который сам, кстати, родился в Бомбее. Но уже в интересующий нас период в английском обществе начинало формироваться иное, более уважительное, отношение к индийской культуре.³⁹ Публикация на английском языке индийских философских трактатов оказала определенное влияние на формирование мировоззрения многих, в том числе английских, историков, философов и литераторов, таких, как У.Теккерей и ряд других.

         В 1841 г. журнал «Куортерли ревью» провел исследование общественного мнения, в результате которого все полученные мнения англичан об Индии были классифицированы по четырем основным группам. К первой относились те, кто воспринимал Индию как экзотическую сказочную страну. Во вторую группу вошли англичане, которым Индия представлялась огромной страной, населенной слабым и робким народом, состоявшим из трусливых лжецов и находившимся в абсолютном подчинении у «брахманов». Третьи думали об Индии, лишь как об источнике обогащения. К четвертой группе относились люди, искренне интересовавшиеся историей, культурой и философией Индии. Эта последняя группа была самой малочисленной. Авторы опроса пришли к выводу, что англичане слабо представляли себе свою крупнейшую колонию.

         Социально-психологическая база колонизации играла не менее важную роль, чем ее идейная основа. Речь идет о таком сложном понятии, как «британский национальный характер».

         Любой этнос, в том числе и английский, всегда имеет некий обобщающий стереотипный образ, который часто ассоциируется с внешним имиджем «типичного» представителя данной нации. Распространять подобный образ та конкретного отдельного человека было бы ошибкой, однако, обращение к национальному образу в нашем случае помогает понять исторически сложившиеся поведенческие стереотипы, включая наиболее характерные черты мышления англичанина, оказавшие влияние на процесс колонизации. Имя Джона Буля - одного из наиболее известных образов «настоящего англичанина», раскрывающего определенные черты британского национального характера в юмористическом ключе, - ассоциируется с демократичностью эпохи промышленного переворота и слома сословных границ. Фамилия Буль («бык») связывается в нашем сознании с процветанием животноводства в Англии, сформировавшимся тогда символом национального достатка. Викторианская эпоха, привнеся в английский быт дух строгости и аскетизма, оттеснила этот образ на задний план.

         Национальный характер, в отличие от некоего обобщенного «национального образа» имеет более глубокую природу. Он не складывается из суммы характеров отдельных людей и далеко не всегда может быть описан в четких, рациональных категориях и определениях. Его невозможно понять вне общей системы ценностей, присущей народу в целом (разумеется, на каком-то определенном этапе исторического развития). Национальных характер - это, прежде всего особый психологический склад, настроение, темперамент его носителя. Причем, он влияет не столько на формирование мировоззрения людей, сколько на их поведение. И хотя психологические установки каждого отдельного члена общества носят преимущественно индивидуальный характер, система общественного воспитания, практика совместной жизни позволяют личности в большей или меньшей степени перенимать и коллективный психологический опыт. На человека сильно влияет эмоциональный фон общества, некое общее настроение умов. Все это лежит в основе национальной идентичности, то есть причастности к национальному социуму, его символам, традициям, ценностям. И если идейные убеждения, социальная ориентация могут существенно отличать те или иные группы населения, то национальный характер, обобщенный психологический настрой, преобладающий темперамент могут стать г ~ 43 основой для сближения совершенно разных людей.

         Важным компонентом национального характера является и национальная политическая культура, в которой всегда присутствует, помимо прочего, значительный элемент рациональности, осознанности, целесообразности. Британская политическая культура XIX в., безусловно, была несвободна от идеологии, но ее основу составили не столько некие априорные прогрессистские или охранительные установки, сколько стремление обеспечить определенный порядок общественных отношений, сформировать механизм самосохранения общества. Это привело в конечном итоге к формированию механизма саморазвития под знаком стабильности, умеренности и преемственности, к здоровому консерватизму. Хотя первая половина XIX в., как уже указывалось, была временем, когда эта вожделенная стабильность как раз находилась под угрозой краха благодаря обострению социальных противоречий, являвшихся неизбежным последствием становления индустриальной экономики. Британское государство продемонстрировало опыт сглаживания социальных конфликтов, используя все возможные средства - и военные, и политические, и идеологические.

         Переход британского общества к индустриальному типу развития носил эволюционный характер; предпосылки распада феодальных отношений сложились здесь гораздо раньше, чем в большинстве стран Европы, а английская раннебуржуазная революция смогла создать условия для устойчивого развития капитализма. Однако, незавершенность этой ранней революции привела к компромиссу эпохи «славной революции» 1688-1689 гг., который примирив аристократические и буржуазные слои общества, послужил формированию на их основе новой политической элиты страны и складыванию режима конституционной монархии. В конечном итоге сформировался ментальный образ британского «сообщества» (commonwealth), тесно связанный с понятиями «страна» (country) и «нация» (nation). Понятия "британское государство", "британская политика" уже в ХУП в. также вошли в состав категорий национальной идентичности и стали символами социального сотрудничества.

         Чувство национальной идентичности, возможно, являлось одной из определяющих характеристик британской национальной и политической культуры. Оно самым жестким образом было закреплено традициями и концентрировалось вокруг общепринятых национальных символов.^4/

         Все отмеченные черты британского национального характера укрепились в викторианскую эпоху. Один из ведущих буржуазных историков Г. Гуч писал: «Викторианцы за немногими исключениями, были оптимистами... Национальная солидарность была гарантирована не только привычкой к компромиссу, превратившейся в инстинкт, но и всеобщим

         43 у- признанием институтов и идеи...» 1 осподствующие классы после парламентской реформы 1832 г. действительно достигли решающего компромисса, который устраивал всех. Это составляло социальные истоки викторианского благополучия, которое, разумеется, не было всеобщим. (Пролетарские слои не вписывались в эту «систему социального консенсуса». Достаточно вспомнить чартистское движение 40-х гг. XIX в.) Однако и в среде пролетариата постепенно начинают распространяться реформистские идеи. Бурный рост промышленности давал квалифицированным рабочим (верхушке рабочего класса) более или менее прочную гарантию занятости, обеспечивал формирующейся рабочей аристократии относительно высокий уровень жизни и примирял ее с системой в целом.

         Характерной чертой британского национального характера также являлся рационализм, выражавшийся в приверженности британцев логике, прагматизму, экономическому практицизму. Во многом он был связан с влиянием так называемой «протестантской этики» - важного базового элемента британской национальной культуры. Наследием ее являлись такие важнейшие черты, как умение и стремление четко распределять свое время и деньги, ориентация на кропотливый и хорошо оплачиваемый труд, большая значимость общественного признания результатов труда и связанное с этим тщеславие, «культ денег» и в то же время готовность жертвовать ими ради дела. Наследием «протестантской этики» в британском национальном характере также была склонность к созерцательности, замкнутость, самодостаточность и, в то же время, неистребимая потребность в общении, ощущении себя частью коллектива. Все эти черты английского национального характера имели огромное социальное значение. Н.М.Карамзин в 90-х гг. ХУШ в. в «Записках русского путешественника» писал , что «англичане честны; у них есть нравы, семейная жизнь, союз родства и дружбы... Их слово, приязнь, знакомство надежны: действие, может быть их общего духа торговли, которая приучает людей уважать и хранить доверенность со всеми ее оттенками. Но строгая честность не мешает им быть тонкими эгоистами. Таковы они в своей торговле, политике и частных отношениях между собою. Все продумано, все разочтено, и последнее следствие есть...личная выгода».

         На формирование британского национального характера наложила существенный отпечаток и географическая среда обитания, положившая начало своеобразному комплексу «островного жителя», который питал чувство защищенности от внешнего влияния и, как следствие, - замкнутости в рамках привычной социальной среды и даже некоей холодности англичан. Общеизвестны также такие черты английского национального характера, как чопорность, высокомерие и иногда кажущаяся, а иногда и реальная, пренебрежительность ко всему неанглийскому. Благодаря своему островному положению англичане всегда были способны оставаться относительно в стороне от общеевропейских процессов и, развивая морскую мощь, находить союзников и вассалов на континентах, далеких от Европы. Эта обособленность питала чувство превосходства по отношению к другим нациям, не препятствуя внешнеполитической активности. Как отмечал известный французский политолог Р.Арон, «англичанин всегда соблазнялся верой в то, что никто за пределами его счастливого острова не достоин играть в крикет и паоламентские игры».

         Несмотря на островную замкнутость, для любого англичанина XIX столетия ощущение себя жителем империи было понятием само собой разумеющимся. В реальной жизни империя оборачивалась величием его страны, дешевым продовольствием, доходами от торговли, что имело своим следствием формирование имперского менталитета среди всех классов и социальных слоев страны.

         Что касается правителей Британской империи, то их моральные принципы формировались на протяжении ХУШ-Х1Х вв., а их духовным источником была методистская религиозная доктрина, провозгласившая евангелизацию и миссионерство своими основными задачами и постепенно воспринятая англиканской церковью.

         Религия в Англии еще в ХУШ в. претерпела существенные изменения. И в самой англиканской церкви и в среде диссидентских общин появились новые течения, основными из которых были школы латитудинариев (веротерпимых) и методистов. Принципы, заложенные обоими течениями, сохраняли религию в качестве мощной движущей силы английского общества. Методизм получил своей название благодаря требованиям адептов этого направления «методично» выполнять религиозные предписания. Методизм возродил в людях самодисциплину и истинное религиозное рвение. В нем соединились евангелизм и филантропия. Подобный «метод» религиозной жизни был широко распространен среди торговых и ремесленных классов. По характеру методизм одновременно был и пуританским и буржуазным; он был даже сильнее среди светских людей, чем среди духовенства.

         Неуклонное «обмирщение религии» было логическим результатом протестантской атмосферы в Англии того времени. Последователи методизма не отвлекались от жизненных дел, но старались посвящать их богу. Для людей такого склада благотворительность была обязательной. Цитаделью этого образа жизни был дом человека среднего класса с его семейным богослужением, откуда методизм отправлялся обращать души и просвещать умы.⁴⁷

         В Англии англиканская церковь удерживала прочные позиции вплоть до 1828 г. Однако отмена Акта о присяге (Act of test), а затем эмансипация католиков (1829 г.) отняли у нее монополию, составлявшую ее силу и дававшую ей возможность откладывать неоднократно требовавшиеся реформы. В противовес англиканской церкви организовалось 2 религиозных объединения - Высокая церковь (High Church) и Низкая церковь (Low Church). Первое вызвало в Англии сильное движение с явной католической окраской, второе одновременно вело кампанию как против бездушия официальной церкви, так и против католических тенденций.

         В то же время, в первой половине XIX в. не переставало возрастать число протестантских сект, которое было довольно велико еще в ХУП- ХУШ вв. Этому процессу содействовали оживление догматической литературы, разногласия между отдельными школами и соперничество различных партий. Одной из главных сект была мистическая секта под названием Апостольская церковь, основанная в 1832 в Лондоне талантливым пресвитерианским проповедником Эдуардом Ирвингом.⁴⁸

         По данным на 1830 г. число верующих, принадлежавших к англиканской епископальной церкви, составляло 14.500.000, пресвитериан насчитывалось 2.100.000, католиков - 5.000.000, членов прочих христианских сект - 400.000 и 40.000 евреев.⁴⁹

         В XIX в. в Англии, и в Европе в целом активизировался дух прозелитизма. (В частности папа Григорий ХУ1 учредил в Индии в 18341837 гг. четыре викариата: в Калькутте,, Мадрасе, на Цейлоне и в Мадуре.) Связанное с ним миссионерское движение пережило при этом второе рождение.⁵⁰ Оживление деятельности католических миссий отразилось и на протестантах. В период 1795-1850 гг. в Лондоне, Эдинбурге, Бостоне были основаны многочисленные общества, ставившие себе целью посылать миссионеров в различные части света. В 1795 г. было создано Лондонское протестантское миссионерское общество, в 1797 г. - Англиканское. В 1804 г. в Лондоне также было основано Библейское общество, оказывавшее помощь миссионерам путем распространения в миллионах экземпляров Библии и Нового Завета.⁵¹

         В первой половине XIX в. активизировало свою деятельность и Общество по распространению христианских знаний (ОРХЗ), основанное еще в конце ХУЛ в. Вплоть до 1825 г. оно оказывало финансовую помощь и снабжало литературой и другими материалами Датскую королевскую миссию, укомплектованную в основном лютеранами и занимавшуюся евангелизацией населения Южной Индии. В 1814 г. ОРХЗ предоставило грант для церковных потребностей в размере 1 тыс. ф. ст. первому епископу Калькутты Т.Ф. Миддлтону и в дальнейшем расширяло свою деятельность в Индии.

         Евангелизм, будучи самым демократичным протестантским течением, проповедовал образ жизни, далекий от иерархизма, противостоял аристократическим тенденциям. В то же время он, да и христианская религия в целом, являлась частью идеологии колониализма. Она предлагала не только новые каналы влияния на покоренные народы, но и изменила сам облик британского колонизатора - теперь фанатичного защитника не только собственных утилитарных интересов, не только интересов своего государства, но и христианской веры и морали.

         В викторианскую эпоху евангельское христианство трансформировало религиозные ценности в светские сферы, несколько оттеснив свойственный англичанам как островным жителям прагматизм. В имперских делах также проявилось влияние религиозно-этических факторов: в 1807 г. парламент санкционировал запрещение торговли рабами в Британской империи, ав 1833г.-и самого рабства.

         Буржуазные идеалы, дух консерватизма и пуританская религиозность предшествующей эпохи наложили свой глубокий отпечаток на формирование викторианской системы ценностей, предполагавшей наличие жесткого кодекса моральных правил и религиозных норм, законопослушания и чувства долга, патриотизма и социальной дисциплинированности. Для джентльмена викторианской эпохи важнейшими чертами характера стали самодисциплина и способность в сложных ситуациях брать на себя ответственность за происходящее, верность классовым представлениям о национальных интересах, включая убежденность в своей «пригодности для роли руководителя и в том, что существуют люди, согласные, чтобы ими руководили».

         Идеалы среднего класса британского общества во многом перекликались со взглядами викторианской аристократии. Сдержанность в выражении чувств и самоконтроль, самообладание и бесстрастность, пуританская воздержанность и практичность стали чертами среднего класса, стремившегося воспитать в таком духе и своих детей.

         Помимо семьи важное значение в воспитании подрастающего поколения играла британская система образования. В XIX в. основной кузницей кадров для британских политиков и чиновников колониального аппарата, включая будущих губернаторов колоний, были частные привилегированные школы. Именно здесь усвоение библейских заповедей считалось не менее важным, чем приобретение новых знаний. Многое из этих установок переносилось на воспитание студентов английских университетов (особенно Оксфорда и Кембриджа), где получали образование многие чиновники колониальной службы и будущие миссионеры.

         Викторианская Англия стала золотым веком английского колониализма, о котором уже в начале XX в. начали тосковать (и поныне тоскуют) не только дамы из «общества» и удалившиеся от дел рантье, но и консервативные политики, журналисты, историки.

         Новые концепции колониальной империи начали возникать уже в конце ХУШ в. После Семилетней войны и Первой американской революции, в результате которой Великобритания потеряла 13 своих североамериканских колоний, начался переход от Старой (Первой) империи ко Второй, основу которой составили владения на Востоке.⁵⁴ В процессе этого перехода происходил отказ от «старой колониальной системы» и выработка новых форм колониального управления. В историографии существует две основных точки зрения на процесс колонизации восточных стран. Одна из них изображает ее как результат планомерной политики правящих кругов Великобритании, стремившихся компенсировать потерю прежних колониальных владений новыми завоеваниями. Однако в современной историографии все большую силу набирает иная, приверженцы которой склонны рассматривать создание

         Новой империи не как закономерное последствие реализации некоего «имперского плана», а как исторический феномен, источником возникновения которого являлись не целенаправленные действия министров, а иные факторы, главными из которых были процессы, проходившие на колониальной периферии без прямого вмешательства британского государства.⁵⁵

         По всей видимости, истина лежит где-то посередине. Во всяком случае, в Индии дела обстояли следующим образом: реальная политика и решение насущных повседневных проблем осуществлялись на местах силами колониальной администрации Ост-Индской компании, обладавшей правом монопольной торговли на Востоке, правительство же воспользовалось плодами ее экономических и политических побед, постепенно, шаг за шагом отбирая компанейские монопольные привилегии. Именно в этом ключе, начиная с 90-х годов ХУШ в., и осуществлялся «имперский подход» к индийским делам, завершившийся к 1857 г. передачей всех индийских владений компании под юрисдикцию британской короны. До принятия парламентского акта 1773 г. в Индии существовала система британского господства, которую можно назвать «правлением без ответственности».⁵^ По мнению специалиста по истории внешней и колониальной политики Великобритании ХУШ в. А.Б. Соколова, «имперского плана» построения Второй Британской империи взамен утраченных североамериканских колоний вообще не существовало; в то же время, расширение империи было закономерным процессом, отражавшим социально-политические и идейные сдвиги, происходившие в британском обществе.⁵⁷

         Империя, созданная Великобританией, во всех отношениях была неоднородным образованием. Это касалось и населения ее обширных территорий, и экономического и политического значения отдельных колоний для самой метрополии. Под колониями в XIX в. подразумевались исключительно те владения, где подавляющее большинство населения составляли англичане и европейцы. Другие колонии назывались "dominions" - "владения" и "dependencies" - "зависимые территории". Индия не имела четкого определения. Иногда ее называли "our Indian Empire" ("наша Индийская Империя") или "опт dominion in India" ("наши владения в Индии"). К середине XIX в. территория Британской империи составляла приблизительно 14 320 тыс. кв. км, а население - 157 550 тыс. человек, из них на долю Британской Индии приходилось около 4900 тыс. кв. км и около 150 млн. человек. Для сравнения население Англии в 1840 г. не превышало 30 миллионов.

         Фактором, подталкивавшим британские власти к вмешательству в дела хозяйничавшей в Индии Ост-Индской компании, было обострением борьбы внутри самой компании, которая усилилась после того, как стало ясно, что служба в Индии стала источником самых высоких доходов. Она выразилась в противостоянии между «индийским» (лица, выдвинувшиеся или обогатившиеся в самой Индии, доминировавшие в Совете Директоров) и «корабельным» (часть буржуазии Сити, непосредственно связанная с компанией, а также дельцы компании, занятые постройкой, оснащением и снабжением ее кораблей) интересами. Представители «индийского интереса» отстаивали так называемую систему патронажа, т.е. возможность заполнять вакантные должности в англо-индийской администрации своими кандидатурами (численная квота была четко оговорена в документах компании), которая реально представляла собой дополнительный источник доходов. Патронаж приносил директорам примерно 400 тысяч фунтов ежегодно.⁵⁹ К тому же набобы, некогда уехавшие в Индию нищими, возвращались крезами по британским меркам и могли покупать не только особняки и наряды, но и места в парламенте. Это вызывало резко негативное отношение к компании у всего британского общества.

         Обсуждение проблем управления владениями Ост-Индской компании в Индии приобрело особую остроту в начале 80-х годов ХУТТТ в., результатом которой в первой половине XIX в. стал переход от политики расширения колониальных владений к регулярному управлению ими. Появился ряд законопроектов о реформировании Ост-Индской компании, направленных на усиление государственного контроля за ее деятельностью. В 1780 г. палата общин учредила Отдельный комитет, цель которого состояла в разработке доклада об усовершенствовании судебной системы в Бенгалии, деятельность которого в результате вышла за рамки данного конкретного вопроса. Наряд}/ с парламентским комитетом был создан и правительственный Секретный комитет, ведущую роль в котором играл Г.Дандас, позднее один из главных министров в правительстве У.Питта-младшего, непосредственно ведавший политикой в Индии. Этот комитет изучал преимущественно внешнюю политику компании, ее отношения с индийскими князьями. Г.Дандас в апреле 1783 г. внес на рассмотрение палаты общин «Билль об улучшении управления британскими владениями в Индии».⁶⁰ Он был отвергнут палатой общин.

         В ноябре 1783 г. Ч.Дж. Фокс - один из лидеров партии вигов и член правящего кабинета - внес на рассмотрение парламента два билля по индийским делам. Суть их заключалась в установлении полного правительственного контроля над Ост-Индской компанией, что касалось и административной, и коммерческой сторон ее деятельности⁶¹ Оба эти проекта не получили поддержки в парламенте.

         14 января 1784 г. У.Питт внес свой законопроект, основывавшийся на следующих основных принципах: гражданское и военное управление индийскими владениями, политическая система, сбор налогов должны быть изъяты из-под контроля компании, но это следует сделать, избегая давления по отношению к ней. За Ост-Индской компанией планировалось в максимальной степени сохранить все ее прерогативы как торговой организации ⁶² Одним из важнейших пунктов билля было создание Совета уполномоченных (Board of Commisioners; позднее этот орган чаще называли Контрольным советом по делам Индии). Члены Совета, получавшего право руководить всеми административными делами, вмешиваясь в действия Совета директоров компании, назначались короной. Билль Питта вызвал острые дискуссии в парламенте, и был отвергнут 222 голосами против 214.

         В июле 1784 г. был представлен второй билль Питта по индийскому вопросу, который являлся по сути детализацией предыдущего. От проектов Фокса он выгодно отличался тем, что главные прерогативы должны были передаваться не парламенту, а короне. Контрольный комитет из 6 членов назначался королем. Его председатель получал место в правительстве. Возможно, поддержка короны и сыграла решающую роль в принятии этого документа. За компанией сохранялась монополия на торговлю с Индией и Китаем, и Контрольный совет не должен был вмешиваться в решение чисто коммерческих вопросов. Разумеется, разделение дел на административные и коммерческие могло быть только условным, что должно было неизбежно порождать споры, на случай которых было предусмотрено, что Совет директоров компании имеет право апелляции к королю.

         В положение британской администрации в самой Индии Акт Питта также внес определенные изменения. Он существенно увеличивал прерогативы генерал-губернатора, который получал право решающего голоса в губернаторском совете в Калькутте; укреплялась также его власть над другими президентствами. Однако отныне кандидат на должность генерал-губернатора индийских владений утверждался премьер- министром Англии. Согласно индийскому биллю Питта Компания сохранила за собой многие важные прерогативы (назначение служащих и ряд других), ее хартия продлевалась. Система управления индийскими владениями Великобритании, основы которой были заложены Актом

         Питта 1784 г., в целом просуществовала до второй половины XIX в.

         Историю Компании значительно изменили Акты, принятые в 1813, 1833 и 1853 гг., которые оказались подготовительными шагами к Акту 1858 г., когда власть над индийскими владениями перешла в руки британской Короны. Они представляли собой этапы борьбы буржуазии метрополии с традиционной замкнутостью Компании. Они же стали вехами в развитии англо-индийского колониального сообщества.

         Накануне принятия каждой из них в английском парламенте и обществе разворачивались бурные дискуссии, отражавшие эволюцию представлений британцев о значении Индии в колониальной империи Великобритании. Подобные обсуждения находились в русле тех общественно-политических процессов, которые протекали в обществе метрополии.⁶⁴

         Возобновление Хартии 1813 г. предоставило первую возможность для выражения либеральных принципов в отношении Индии. Выступая в парламенте, лорд Гренвилль, лидер вигов, отмечал: «Признание суверенитета британской королевской власти в Индии - единственная опора, на которой может стоять наше правительство, единственный принцип, на основе которого мы можем освобождаться от выполнения

         Г- 65 наших обязанностей или поддерживать наши права...».

         Осуществление указанного суверенитета должно было основываться на принципах либеральной политики. Среди таковых Гренвилль назвал - моральное усовершенствование коренных жителей Индии и их социального статуса; обеспечение их имущественной и личной свободы; защиту сельского хозяйства и промышленного производства; мир и беспристрастное исполнение законов.^⁶ Рядом с интересами индийцев он ставил интересы своей страны, которые отличались от первых. Однако это явное противоречие не пугало Гренвилля, считавшего, что совместить их нетрудно, если придерживаться либеральных принципов. Для обеспечения успеха он рекомендовал отделить англо-индийское правительство от коммерческих интересов и сделок. Вторым важным условием успеха было названо введение конкурсной основы при занятии должностей в англоиндийской администрации и отказ от системы патронажа. Эти идеи Гренвилля претворились в жизнь, но их воплощение растянулось на несколько десятилетий.

         По хартии 1813 г. компания лишилась права монопольной торговли с Индией, но сохранила свои административные функции на этих территориях и торговую монополию в Китае; в 1833 г. компания прекратила существование как торговая организация.

         В первой половине XIX в. финансовое положение Компании было крайне сложным, что облегчало наступление государства на ее экономические и политические привилегии. Изначально Компания употребила на торговлю и завоевание Индии 6 млн. фунтов стерлингов, которую необходимо было покрыть и получить прибыль, процент от которой полагался государству. Торговые операции только в первые годы существования Компании приносили огромные прибыли, со временем объем их значительно сократился, и Компания даже оказалась должником казны. По данным на 22 апреля 1834 г. ее собственность в Великобритании и Индии, включая капиталы и долговые обязательства, оценивалась в 21 млн. фунтов стерлингов. При принятии новой Хартии государство оказалось перед дилеммой: разорить Компанию или дать ей возможность выплатить проценты по акциям из индийских доходов. По решению британского парламента территориальное управление и право сбора налогов остались за Компанией еще на 20 лет - до 1853 г. В первую очередь выплачивались дивиденды акционеров, потом другие издержки.

         Хартия 1833 г. закрепила прежние условия для избрания в Совет Директоров Компании и назначения членов Контрольного Совета.

         Традиционное право патронажа директоров также осталось неизменным: ежегодно каждый из них мог распоряжаться как минимум двенадцатью военными вакансиями и одной гражданской в англо-индийской администрации. Денежная такса (иначе говоря, узаконенная взятка) за должность военнослужащего составляла примерно 500 ф. ст., за гражданскую должность - 300 ф. ст. Таким образом, каждый директор получал около 10 000 ф. ст. в год, включая 300 ф. ст. обязательного жалованья. Существовала масса различных регламентов, запрещавших директорам раздавать места в ущерб интересам дела. Так, в 1809 и 1828 гг. привилегии, проданные директорами Теллюсоном и Прэнсенсом по решению Совета Директоров были признаны недействительными. Однако сам принцип патронажа являлся порочным и главной своей целью преследовал материальное обогащение руководящих лиц компании. Очень часто директора с помощью раздачи вакансий оплачивали свои многочисленные долги перед избирателями или распределяли имеющиеся в их распоряжении должности между родственниками и друзьями.

         По Хартии 1853 г. структура управления компании в целом сохранялась, но число директорских мест было сокращено до 12 с ежегодным жалованием директора от 300 до 500 ф. ст.⁶⁹ Новый устав не изменил тех отношений, которые были установлены между Компанией и правительством прежде. Все законодательные документы, касавшиеся политики Компании в Индии, по-прежнему издавались от имени Совета Директоров, деятельность которого ограничивалась Контрольным Советом, являвшимся по сути проводником государственных интересов. Реальная власть Совета Директоров заключалась в праве назначать и смещать генерал-губернатора. Но этой привилегией он воспользовался только один раз, отозвав лорда Эленборо. Можно сказать, что к середине XIX в. реальное влияние Совета Директоров на политику в Индии существенно падает.

         Суммируя вышесказанное, необходимо отметить, что Возросшая потребность экономики Великобритании в колониях как источнике сырья и рынке сбыта готовой продукции британских фабрик, эволюция подходов к понятию колониальной империи после потери североамериканских колоний и победы над наполеоновской Францией, особенности социальной структуры Великобритании, создавшей базу колониализма из выходцев не только из низших и средних, но и из элитарных слоев общества, а также тесно связанная с этим идеологическая и психологическая основа английского колониализма с ее ориентацией на консерватизм, религиозность и другие особенности британского национального характера создавали предпосылки развития англоиндийского колониального сообщества 1813-1857 гг.

         2. Специфика развития англо-индийского сообщества до 1813 г.

         Складывание англо-индийского колониального сообщества охватило значительный исторический промежуток времени — более века.

         При проникновении англичан в Индию ясно выделялись три этапа, соответствовавшие становлению колониального сообщества (аналогичные этапы наблюдались и при проникновении других европейцев): 1) торговый корабль, своего рода странствующий базар, тяжело груженый разносчик; фактория, представляющая собой уступленный местными властями и впоследствии укрепленный участок внутри страны или на побережье; под чиненная или оккупированная территория.⁷⁰ Еще до взлета колониализма европейцы использовали свое подавляющее превосходство на море или действуя с моря. Закрепившись на суше, они вынуждены были на первых порах «торговать со шпагой в руках», как провозглашал один из служащих английской Ост-Индской компании.

         Орудием проникновения англичан в Индиго, как упоминалось выше, была Ост-Индская компания, основанная еще в начале ХУЛ в. (в 1600 г., вслед за голландской, основанной в 1594 г.). Лондонская компания купцов- авантюристов (как она тогда называлась) получила королевскую хартию, предоставившую ей право монопольной торговли со странами, лежащими к востоку от мыса Доброй Надежды, включая огромный и неоднородный в политическом, экономическом и этноконфессиональном отношении индийский регион.

         Изначально Компания представляла собой достаточно аморфную организацию, участники которой, путем объединения капиталов, формировали отдельны экспедиции в Ост-Индию. ¹ Когда она образовалась, ее капитал составлял всего 400 тыс. ф. ст. с акциями в 60 фунтов каждая. Однако очень скоро эта сумма была многократно приумножена. Прибыли Компании были поистине огромны. Предметами импорта из этой части света в Европу были различные пряности, шелк- сырец, хлопчатобумажные и шелковые ткани, индиго, опиум и др.

         Центр управления Ост-Индской компанией находился в Лондоне, на Лиденхолл-стрит. Непосредственным главой организации был Совет директоров, состоявший из 24 членов, избираемых собранием пайщиков сроком на 4 года. Каждый год его состав обновлялся на четверть, но многие из директоров постоянно избирались вновь и таким образом оставались на своем посту пожизненно. Совет директоров ежегодно создавал из числа своих членов 3 основных комитета: политический и военный (political and military), финансовый и внутренних дел (Finance and Home), налоговый, судебный и законодательный (revenue, judical and legislative). В дальнейшем число комитетов увеличилось.

         Практически до конца ХУШ в. Совет директоров оставался фактически полным хозяином компании, потом положение дел начало меняться. По правительственному акту 1784 г., как уже указывалось выше. был организован Контрольный совет из 6 членов, под надзор которого ставилась деятельность Совета директоров. Директора компании требовали от индийских властей подробных отчетов о всех текущих делах. Контрольный совет же, в свою очередь, требовал копии со всех отчетов и распоряжений Совета директоров. В результате всего этого при обоих советах возник огромный бюрократический аппарат, содержание которого очень дорого обходилось Индии — в 160 тысяч фунтов ежегодно⁷⁴

         Руководством Компании на местах (т.е. в индийские владения) назначались гражданские чиновники и военнослужащие ее вооруженных сил.

         В 1612 г. компания основала с согласия падишахов Могольской державы факторию в Сурате, важнейшем индийском порту Гуджарата. В 40-х гг. ХУЛ в. англичане приобрели порты Сан-Томе и ряд опорных пунктов в Хугли (устье Ганга в Бенгалии), а в 1649 г. - факторию в Мадрасе, на восточном побережье Индостана (Коромандельский берег). В том же году был построен форт Сент-Джордж, а в 1653 г. английские земли вокруг Мадраса получили статус Президентства, занимавшего южную и юго-восточную часть Деканского полуострова, с Лакедивскими островами. Таким образом, все английские владения в глубине страны, а также на Коромандельском побережье, находились в его подчинении. Европейское население Мадраса проживало в укрепленном форте Сент- Джордж, туземное - в так называемом черном городе. Из этих территорий англичане вывозили, прежде всего, кофе, индиго, сахар, шкуры.

         На короткий период 1655-1657 гг. по решению английского лорда- протектора О. Кромвеля Компания потеряла свои монопольные торговые привилегии, но получив их обратно увеличила свою предпринимательскую энергию. По Хартии 1657 г. она превратилась в акционерную с постоянным капиталом. Компании разрешалось иметь свои вооруженные силы и практически независимое от правительства управление.

         В 1661 г. Компания стала хозяйкой богатой и укрепленной фактории Бомбей (на Конканском побережье). Изначально Бомбей принадлежал португальцам (с 1530 г.), но благодаря браку английского короля на испанской принцессе превратился в английское владение. Эта фактория была расположена на острове и помимо крепостных границ имела естественную водную преграду для проникновения нежелательных гостей и флот. Снабжение населения Бомбея провиантом осуществлялось преимущественно из Бакайма (в европейской транскрипции - Бассейн, окончательно перешедший к англичанам в 1818 г. после поражения маратхов), т.к. на острове произрастали только овощные культуры. Все остальное доставлялось из Бенгалии. Бомбею подчинялись все английские фактории, расположенные вдоль Персидского залива, и от Моки до мыса Коморин. В 1773 г. было организовано Бомбейское президентство, основные доходы от которого приносило хлопководство, кораблестроение и ловля жемчуга. Бомбей также имел более или менее удобную гавань и являлся важнейшим торговым пунктом для англичан.

         Примерно с 1770-х годов более важное значение начали приобретать владения на Ганге, превратившиеся в политический центр управления всеми подвластными англичанам территориями. Их центром была Калькутта. В 1698 г. с разрешения наваба Бенгалии здесь было основано английское поселение и построен Форт Уильям. В 1707 г. Калькутта, находившаяся в подчинении Мадраса, решением Совета Директоров была выделена в отдельное Президентство. В 1756 г. она стала столицей английских владений в Индии.

         Английские купцы, в стремлении покупать индийские товары дешевле и без посредников, проникали и во внутренние районы Индии, устанавливали торговые связи с местным купечеством и с феодальной верхушкой.

         С конца 70-х гг. ХУЛ в. Компания переживала период смятений и ослабления. Однако в 1708 г. Лондонская компания и так называемое Генеральное общество, торгующее с Ост-Индией (основанное в 1698 г.) объединились и образовали собственно Английскую Ост-Индскую компанию (Соединенную компанию английских купцов, торгующих с Ост- Индией)»"⁶ Начался период ее подлинного взлета. Компания получила от британского правительства ряд прерогатив государственной власти на подчиненных ей территориях. Она могла от своего имени объявлять войну и заключать мир, иметь собственные армию и флот, учреждать военно- полевые суды, чеканить монету.

         В течение 150 лет, примерно до середины ХУШ в., торговые поселения Ост-Индской компании в Индии представляли собой крохотные изолированные мирки на побережье чужой страны. Торговля была основой деятельности тогдашней Ост-Индской компании. Именно торговые интересы определяли характер английских факторий и организацию управления последними.''

         Управление индийскими территориями компании изначально находилось в хаотическом состоянии. Отдельные завоеванные ею области были под властью губернаторов, назначавшихся Советом директоров компании. Но благодаря огромному расстоянию, которое отделяло Индию от Англии, контроль за деятельностью этих губернаторов, и вообще служащих компании, был очень слабым, что породило произвол в отношении местного населения. В целом, организация компании, построенная на коммерческих началах акционерного предприятия, не давала устойчивого управления и хорошего подбора чиновников администрации. В этих вопросах господствовала практика личных протекций со стороны директоров компании - так называемая система патронажа.

         Разумеется при вербовке кадров для работы в Индии учитывались и личные качества кандидатов: практическая сметка, знание бухгалтерского дела и иностранных языков, хороший характер и разборчивый почерк. Первоначально упор делался на лиц, прежде служивших за границей, особенно в Азии. Желающий устроиться на работу в компании, как правило, должен был предоставить хорошие рекомендации от своих прежних хозяев. К числу положительных моментов относилось также личное участие кандидатов в акционерном капитале компании. Однако очень скоро это положение изменилось, и на службу в Индию начали попадать авантюристы, стремившиеся к легкому обогащению.

         При назначении на должность будущие чиновники подписывали договор, гарантирующий, в случае соблюдения всех требований со стороны администрации, продвижение по службе и соответствующее увеличение жалования. Сама процедура назначения проходила следующим образом: кандидат заручался рекомендацией одного из директоров и подавал свое заявление, которое шло затем в счетную комиссию, изучавшую квалификацию предлагаемого на должность лица. Если последняя находила кандидатуру приемлемой, то направляла ее на утверждение Совета директоров, после чего проходила процедура подписания договора. В 1750 году основная масса служащих по договору была все еще крошечной: 40 в Мадрасе, немногим более в Калькутте и еще меньше в Бомбее.

         В каждой колонии также имелась горстка военных офицеров, назначенных директорами компании, и группа свободных лиц - купцов, ремесленников и т.п. Их численность была немногим больше, чем чиновников. Гражданский служащий, получив назначение, за исключением редких отпусков на родину, служил в Индии наиболее активную часть жизни (от 10 лет м более). Поэтому из числа этих людей выбирались чиновники для заполнения всех высших должностей в администрации. Хотя и не юридически, но фактически они были могущественной корпорацией, в которую допускались только европейцы.

         Лестница служебной иерархии в штате торгов о-конторских служащих Компании выглядела приблизительно так: ученик, писарь, фактор, младший торговец, старший торговец, член губернаторского совета и, наконец, губернатор.⁸⁴

         Английская Ост-Индская компания до конца ХУШ в. оставалась и по форме и по сути торговой организацией. Монопольная и посредническая торговля в бассейне Индийского океана приносила ей неслыханные барыши. После Реставрации Стюартов конца ХУП в. прибыль акционеров доходила до 250 % за акцию; в остальное время размер выплат колебался в интервале 6-12 %.

         Сначала местные власти в Индии благосклонно относились к предпринимательской деятельности компании, однако вскоре Моголы испугались темпов роста ее влияния в приморских районах. Начались войны Ост-Индской компании с державой Великих Моголов, в результате которых англичанам к концу ХУП в. с трудом удалось закрепиться в Бенгалии. В 1717 г. Делийский падишах Фаррухсияр предоставил ей фирман на беспошлинную торговлю и сбор налогов в части Бенгалии.

         К середине ХУШ в. в результате серьезных изменений в социально- экономической и политической жизни Индии возникла возможность для усиления влияния Компании: начался период распада державы Великих Моголов. Сильные удары со стороны растущего маратхского государства Шиваджи и грабительные походы афганцев ускорили ее распад. Междоусобные феодальные раздоры в Индии открывали путь для европейских захватов.

         Соперниками англичан за преобладание в Индии были такие европейские державы, как Португалия, Дания, Голландия и Франция. Однако еще в 1613 г. вооруженный флот компании нанес тяжелое поражение португальскому флоту при Сурате, что предрешило потерю Португалией былых торговых привилегий на Индостане. За ними осталась достаточно крупная фактория Гоа, которая к XIX в. уже пришла в запустение, а также Даман, Диу и ряд других. «Город ныне в расстроенном положении, - писал о Гоа один их английских путешественников, - угрожает скорым упадком и мало уважаем соседственными Владельцами; нетерпимость иноверия и личное суеверие обывателей, коих прежде число было великое, ныне таковое, что едва составляют несколько худо населенных деревень; большая часть обращена в христианскую веру: ибо они не позволяют ни мусульманам и никаким язычникам жить в окружении стен своих.»

         Голландцы претендовали преимущественно на островную часть Ост- Индии, откуда они вывозили различные пряности. (Их материковой колонией в этом регионе был Чин су р.) Датчане также имели несколько своих факторий на побережье - Транквебар и Серампур. Однако самым мощным противником англичан в Индии долгое время оставались французы. Самыми крупными торговыми поселениями их в Индии были Пондишери, Шандернагор и Маэ.

         В новых условиях все большее значение для укрепления английских позиций в регионе начала приобретать армия. Хотя право вербовать на свою службу военных было получено Компанией еще в 1687 г., но в действительности первые войска были сформированы в Бомбее и Мадрасе в 1748 г., а в Бенгалии - в 1757 г. В них служили как англичане, так и туземцы. Идея вербовать в армию сипаев принадлежала французам, англичане извлекли из нее максимальную пользу.

         К середине ХУШ в. англичане и французы стали основными соперниками в Индии. 23 июня 1757 г. произошла знаменитая битва при Плесси, в которой вооруженные силы компании под командованием губернатора английский владений Роберта Клайва одержали победу над союзником французов навабом Бенгалии. Это окончательно сделало англичан хозяевами Бенгалии, превратившейся в плацдарм для дальнейшего покорения Индии. В 1764 г. Клайв закрепил свой успех победой при Буксаре. Однако до окончательного завоевания Индии было еще очень далеко.

         Академик Е.В.Тарле выделил два основных этапа англо-

         89 и ч> французского соперничества в Индии. Первый, связанный с войной за австрийское наследство (1740-1748 гг.) и с Семилетней войной (1756-1763 гг.), закончился заключением Парижского мирного договора. В итоге первого тура борьбы французский флот был почти полностью уничтожен; Франции были возвращены отнятые у них города Пондишери и Маэ, но без права их укрепления. Англия же только упрочила свои позиции. Второй этап был связан с англо-французской войной 1777-1783 гг., которая велась одновременно в Европе и в североамериканских колониях. По заключенному 2-3 сентября 1783 г. Версальскому миру Франции удалось вернуть утраченные в процессе этого тура борьбы пять факторий на побережье Индии, которые, впрочем не были ни удобными портами, ни точками активного торгового обмена. Гораздо большую ценность с этой точки зрения представляли Маскаренские острова - Иль-де-Франс (о.Маврикия) и Реюнион (Бурбон) - важные французские стратегические базы в Индийском океане и колониальные владения, которые давали к началу революции доход больший, чем французские фактории на побережье.⁹⁰ После ослабления основных колоний французской Ост- Индской компании сюда стекались многие французские офицеры и чиновники.

         В эпоху революционных и наполеоновских войн произошел новый виток англо-французского противоборства в Индии.⁹¹ Он имел свою специфику, но по-прежнему тесными узами был связан с «большой» европейской политикой. Геополитические интересы Франции столкнулись с геополитическими интересами Великобритании, и борьба продолжалась уже не только на военном, но и на дипломатическом уровне, с участием других держав, в частности, России.

         На этом этапе Первым Консулом Франции Наполеоном Бонапартом была не только предпринята экспедиция в Египет, одной из конечных целей которой провозглашалась Индия, но и запланирован совместный франко-русский поход, направленный против английского могущества в Индии.⁹³ В Лондоне были хорошо осведомлены о проекте этого похода. Таким образом одна из целей - цель дипломатического давления на Великобританию - была достигнута еще до начала похода. Однако амбициозные планы Бонапарта и Павла I не воплотились в жизнь, главным образом, по причине неожиданной кончины российского императора. К его смерти был причастен английский посол в России Уитворт, что лишний раз свидетельствовало о том, насколько Англия была обеспокоена перспективами русско-французского союза.

         В связи с захватом обширных территорий в Ост-Индии перед колонизаторами встала задача создания упорядоченного колониального административного аппарата по управлению ими. С последней трети ХУШ столетия и метрополия все активнее начала вмешиваться в дела колоний, что отразилось на системе управления Индией. В 1773 году парламентский акт (Regulating Act лорда Норта), как уже упоминалось, впервые точно определил права компании и штаты ее служащих.⁹⁴ Им также был установлен в Индии Верховный Суд, члены которого назначались королем. Губернатор Бенгалии становился генерал-губернатором всех индийских владений, а соответственно и главой всей местной администрации. В помощь ему создавался совет из пяти членов. В известных, перечисленных в законе случаях, мнения этого совета были обязательны для генерал-губернатора. Короне также было предоставлено право налагать вето на постановления, исходящие от местной индийской администрации. И хотя правительство этим актом обнаруживало тягу к вмешательству в индийские дела, но выбор кандидатуры генерал- губернатора оставался по-прежнему в руках директоров компании. Первым генерал-губернатором Индии стал, как известно, У. Хейстингс, упорядочивший управление подчиненными англичанам территориями, но печально прославившийся своими злоупотреблениями властью и жестокостью по отношению к коренному населению. При нем сбор податей в местную казну был поставлен под контроль европейских чиновников.

         Очередным толчком к реформированию администрации Ост- Индской компании послужил судебный процесс над Хейстингсом, поставивший индийские дела в центр внимания английского общества и парламента. Последовал ряд проектов, направленных на ограничение монополии Компании. Как уже указывалось, в 1784 году британский парламент утвердил билль, предложенный премьер-министром У.Питтом, по которому торговые дела и отбор служащих по-прежнему оставались в руках компании. Правда, корона оставляла за собой право вето при назначении ее высших чиновников. Система управления индийскими владениями Компании, заложенная Актом Питта просуществовала до 1858

         Принципиальные вопросы решались в Лондоне, но инициатива реформ исходила от руководителей англо-индийской администрации, пытавшихся на месте внести определенные коррективы в систему налоговой службы, юстиции и т.д. Ряд отдельных мероприятий, направленных на частичное улучшение работы административного аппарата, предпринимались такими колониальными деятелями Англии, как Р. Клайв, У. Хейстингс, Ч. Корнуоллис, Д. Шор. Алчный и циничный грабитель и делец, которым предстал в глазах общественности британский колонизатор, должен был уступить место расчетливому администратору.

         В частности, на Ч. Корнуоллиса - человека немолодого и умудренного опытом - была возложена миссия наведения порядка в делах Компании в Индии. За период своего первого генерал-губернаторства (1786-1793 гг.) Корнуоллис провел ряд преобразований, одним из которых был так называемый Кодекс Корнуоллиса 1793 г. Указанное законодательство действовало вплоть до издания очередной Хартии (1833 г.). Согласно Кодексу весь административный аппарат Ост-Индской компании на территории Индии делился на 3 части. Чиновникам первого (налогового) и второго (судебного) звена запрещалось ведение частной торговли, так как это наносило урон авторитету и экономическим интересам компании. Финансовые убытки этим служащим планировалось покрыть за счет выплаты более щедрого жалования. Таким образом была развернута борьба в коррупцией. Другим нововведением Корнуоллиса, имевшим далеко идущие последствия, было отстранение индийцев от управления собственной страной на подвластных англичанам территориях.⁹⁶

         Однако реформы Корнуоллиса были не в состоянии окончательно покончить с коррупцией среди чиновников колониальной администрации. Борьбу за качественное изменение колониального аппарата продолжил другой генерал-губернатор Британской Индии - Р. Уэллесли.

         Английские чиновники в Индии изначально получали маленькое жалование и имели низкую профессиональную квалификацию в сравнении, например, со своими коллегами и соперниками из французской Ост-Индской Компании, которые, как правило, владели несколькими иностранными языками, позволявшими им общаться с местным индийским населением без переводчика. Если мизерный уровень оплаты труда низших чинов администрации английская Компания постаратась компенсировать разрешением им внутренней и экспортной торговли, а также дополнительным рядом преимуществ, то для повышения профессионального уровня служащих ничего принципиально нового сделано не было. Получив назначение в возрасте от 15 до 18 лет, чиновники сразу же отправлялись из Англии в Индию, не пройдя никакой специальной подготовки. Вышеозначенные обстоятельства способствовали низкой эффективности работы всей административной системы управления индийскими владениями Компании.

         В свое время У. Хейстингс обратился с предложение к Совету Директоров о создании кафедры персидского языка при Оксфордском университете. Согласно его плану писари Компании после получения назначений имели возможность закончить свое европейское образование и изучить персидский в вышеназванном университете. Но предложение Хейстингса не получило поддержки, и до прихода Уэллесли на должность генерал-губернатора индийских владений ничего похожего на регулярное обучение для служащих гражданской администрации Компании не было сделано. Только в 1790 г. каждому писарю или младшему чиновнику впервые была предоставлена возможность повысить свою профессиональную квалификацию: им ежегодно выдавалась сумма в 30

         98 г~\ рупий на изучение персидского языка. Однако в виду отсутствия каких- либо официальных экзаменов или тестов было очень сложно определить, на что были потрачены эти средства.

         Основную цель своей политики Уэллесли видел в переустройстве гражданской службы Компании на принципах, которые бы более всего соответствовачи ее задачам по управлению огромной и густонаселенной Индией. Он хотел лишить административную машину господствовавшего в ней духа коммерции, для чего планировал создать новую образовательную программу подготовки гражданских чиновников.

         Одной из причин, по которым политические интересы в деятельности Уэллесли возобладали над торговыми, была нестабильность положения Компании в Индии, связанная с очередным витком колониального соперничества за обладание этими территориями. Как уже упоминалось, французская угроза английским владениям в этом регионе к концу ХУШ в. усилилась, и стала еще более серьезной, чем ранее. Страх перед идеями Великой французской революции вкупе с организованным сопротивлением союзника французов Майсура вызвал панику в рядах английской администрации.

         Уэллесли постарался коренным образом изменить ситуацию, чему способствовала военная победа над майсурским правителем Типу- султаном в 1799 г. Он провозгласил империализм главной целью британского правления в Индии и разработал план обновления гражданской администрации Компании. «Долг политика и честь требуют, - писал он, - чтобы она (индийская территория- С.Р.) управлялась не как временное приобретение... Для того, чтобы управлять подобной империей на постоянной основе нам понадобится большое число способных управленцев, мудрых и честных судей и квалифицированных _г 99 государственных деятелей, подготовленных надлежащим образом...».

         Первый шаг в разработке системного плана по организации регулярного обучения чиновников Компании был сделан Уэллесли в 1798 г. по предложению Джона Гилкриста - ученого-востоковеда, отлично владевшего хиндустани и персидским. Вместо изучения указанных восточных языков с частным учителем-мусульманином, не знавшим английского, сумма в 30 рупий, о которой речь шла выше, должна была быть уплачена самому Гилкристу, взявшему на себя с января 1799г. обязанности официального преподавателя восточных языков писарям Компании. Последние обязаны были после своего прибытия в Индию пройти годовой курс обучения восточным языкам. В конце этого срока планировался экзамен в виде теста, призванный определить уровень знаний, полученных чиновниками за год учебы. И хотя подобная система проводилась в жизнь в достаточно ограниченном масштабе, изучение персидского языка и хиндустани все-таки перешло на регулярную основу.

         Система Гилкриста была только частью плана Уэллесли, считавшего необходимым обучение чиновников не только языкам, но так же всем законодательным актам Компании для наилучшего исполнения ими профессиональных обязанностей. В одной из его служебных записок, в частности, говорилось: «С 1 января 1801 г. ни один чиновник не должен быть допущен к службе до тех пор, пока он не сдаст экзамен по законам, постановлениям (Компании - С.Р.) и языкам, знание которых настоящим документом провозглашается насущной необходимостью для назначения на должность».¹⁰¹ Для окончательного воплощения в жизнь своего плана Уэллесли предложил открыть колледж в Калькутте, приурочив его создание к первой годовщине падения Серингапатама (столицы Майсура) 4 мая 1800 г.

         Колледж Форта Уильям впервые открыл свои двери в ноябре 1800 г. Обучение в нем должно было продолжаться 3 года. При окончании колледжа его слушателям, успешно сдавшим все экзамены, выдавался сертификат об окончании этого учебного заведения. Функции контроля за деятельностью колледжа были возложены на Главную администрацию Компании в Индии, но повседневными его делами занимался назначаемый генерал-губернатором Совет Колледжа, состоявший из Ректора, его заместителя и еще троих членов, также назначаемых главой англоиндийской администрации. Уэллесли обратился к Совету Директоров Компании с просьбой посылать в Индию служащих в возрасте 15-16 лет с тем, чтобы они могли стать податливым инструментом в руках местной администрации, а их моральный облик и жизненные привычки формировались уже в ходе обучения в Калькутте.

         Особое значение Уэллесли придавал религиозному аспекту в обучении чиновников, считая это не только залогом будущей честной и успешной службы на благо английским интересам в Индии, но и действенным противоядием против «тлетворных» революционных идей. Ректор колледжа Браун и его заместитель Бьюкенен были назначены из представителей англиканского духовенства и строго следили за нравственным поведением студентов.

         Воспитание чиновников в духе христианской морали полностью устраивало руководство Ост-Индской Компании в Лондоне. Культивирование английских национальных принципов и традиций в системе гражданской службы было крайне важно для поддержания политической власти Англии на Востоке. Кроме того, религиозное образование было призвано бороться с тягой чиновников к роскоши и злоупотреблению служебным положением.

         Другой важной составляющей образовательной программы Уэллесли было стремление придать колледжу в Калькутте «всеиндийский характер», т.е. заставить чиновников других Президентств (Мадрасского и Бомбейского) проходить обучение именно здесь. Генерал-губернатор хотел добиться права распределения постов в местной администрации между выпускниками колледжа, что совершенно не устраивало Совет Директоров, так как выглядело покушением на его властные полномочия и финансовые интересы.

         Существенным пунктом плана Уэллесли было расширение круга преподаваемых предметов. Положение № 9 от 1800 г. предусматривало учреждение нескольких профессорских мест при колледже и регулярное чтение лекций по 4 направлениям: восточные языки, восточные законы и этика, административные постановления Компании и цикл европейских наук.¹⁰² Этот пункт программы также не был поддержан Советом Директоров, так как требовал выделения на подобные цели дополнительных финансовых средств.

         Таким образом, руководство Ост-Индской Компании в Лондоне отказалось утвердить план Уэллесли во всей его полноте. Колледж Форта- Уильям продолжал свою деятельность, но функции его были значительно сокращены. В 1806 г. он по существу стал школой по обучению восточным языкам. Основной причиной этого было излишнее упрямство Уэллесли и не желание идти на компромисс с Советом Директоров Компании, что в конечном итоге не только уничтожило его детище, но и привело к отставке с поста генерал-губернатора индийских владений.

         Отныне главной кузницей кадров англо-индийской колониальной администрации остался колледж Ост-Индской компании в Хейлибери (Англия), который и до этого был фактическим монополистом в этом вопросе.

         Жизнь англичан в Индии, и в первую очередь, гражданского чиновничества, была подвержена мелочной регламентации со стороны Верховного правительства Ост-Индской компании, которое находилось в Лондоне. Все эти регламенты твердо стояли на страже экономических интересов Компании. Служащим запрещено было заниматься торговлей на свой счет. Британские подданные обязаны были жить в одном из трех главных поселений компании (Мадрасе, Калькутте или Бомбее) или не далее, чем на 10 миль от них без предварительного разрешения от Генерал- губернатора или Губернатора и Совета президентства. Британские подданные, жившие в Индии, не имели права давать денег в залог иностранным компаниям или ссужать ими чужих европейских купцов. Векселя же, расписки или другие денежные обязательства, написанные в Индии или Китае и назначенные к уплате в Англии могли быть оплачены только с согласия Совета директоров. Кроме того, компания не обязана была платить по денежным обязательствам, выданным в Англии без согласия того же Совета.¹⁰⁴

         В период, предшествовавший Плесси, служащие Компании в Калькутте влачили мрачное и унылое существование в Форте-Уильям, среди товарных складов и офисов, в которых они проводили свои рабочие дни. Они встречались ежедневно на обеде и ужине, ели за общим столом, во главе которого сидел губернатор. На ночь ворота форта обязательно запирались. Можно сказать, что их жизнь напоминала существование студентов Кембриджа или Оксфорда, потому что ею постоянно руководили. В 1756 г. вокруг форта было около 70 домов, в которых жили европейцы. Трудно сказать, являлись ли земля, на которой они стояли, их собственностью, или была взята в аренду. Большая часть домов принадлежала «неофициальным» европейцам, т.е. не имевшим отношения ни к гражданской, ни к военной службе Компании.

         После захвата и разрушения Форта Уильяма Сираджем-Ад-Даулой, англичане вынуждены были вновь отстроить свои укрепления. Новое устройство поселений и расширение объемов застройки было делом рук уже официальных служащих Компании. Обобществленная жизнь в бараках уже не устраивала, прежде всего, гражданских служащих и торговых агентов. Их новые дома и определили лицо Калькутты, которая в 1764 г. стала столицей английских владений в Индии.¹⁰³ Подобное положение дел было и в других главных поселениях англичан - Бомбее и Мадрасе. В английских факториях, не находившихся под укрытием фортов, чисто семейный быт (во всяком случае, отдельное проживание) налаживался изначально.

         Основную массу европейского населения зависимой от англичан Индии составляли военные. Индо-британская армия делилась на две части - армию Компании и королевские войска, посылаемые на помощь первой. Многочисленные войны второй половины ХУТ1Г в. привели к увеличению количества военных в Индии. Общая численность всех трех армий Компании в 1794 г. достигла 16 ООО чел. европейцев и 82 ООО туземцев, не считая особых вспомогательных отрядов, выставленных союзниками Компании. В 1796 г. была предпринята обширная реорганизация индо- британской армии, вся территория была разделена на военные округа, а туземные иррегулярные полки переформированы в регулярные со штатом по 25 английских офицеров. В 1800 г. во всех трех армиях насчитывалось до 24 500 европейцев и 154 500 туземцев.¹⁰⁶

         В англо-индийском колониальном сообществе протекала своя культурная жизнь, хотя и не столь интенсивная, как в метрополии. В конце ХУШ в. здесь появилась первая газета. 26 ноября 1804 г. было открыто Литературное общество Бомбея, созданное усилиями известного в Англии либерала Дж. Макинтоша, который в тот период работал в Индии по контракту. Оно, правда, не пользовалось популярностью среди чиновников колониальной администрации, составлявших привилегированную часть европейского населения Бомбея. Они относились к Макинтошу с большим подозрением из-за его ярко выраженных антиторийских настроений.

         К началу XIX в. в англо-индийском сообществе господствовал общий консервативный настрой, усилившийся в эпоху наполеоновских войн. В письме Р. Шарпу от 16 июля 1806 г. Макинтош сообщал: «Здесь установился культ (У. Питга - С.Р.)..., всякое несогласие преследуется. Местное общество имело глупость просить меня председательствовать на собрании в честь открытия статуи м-ра Питта и разгневалось, когда я не пришел. Они назвали меня сторонником Бонапарта...»¹⁰⁷

         С самого раннего периода существования англо-индийского колониального сообщества в Индии находились представители англиканского духовенства. Первое упоминание о капеллане в англоиндийских владениях относится к 1616 г. В Хартию 1698 г. уже был внесен пункт о том, что вышеозначенная компания на свои средства обязана содержать англиканского священника в каждом из британских поселений, а также иметь место для отправления богослужений. В начале ХУШ столетия была построена первая англиканская церковь в Мадрасе, в 1716 г. - в Калькутте и двумя годами позже - в Бомбее.

         Первые священники в Индии мало чем отличались от тех британских авантюристов, которые создали не совсем добрую славу компании, обогащаясь за счет туземного населения колоний.

         В англо-индийских владениях также проживала группа людей, получивших название «неофициальных европейцев», т.е. тех, кто, как уже указывалось, не имел отношения к колониальной службе в рядах Компании и имел право въезда на территорию Индии только по специальному письменному разрешению Совета Директоров. Численность этой категории сначала была незначительна в сравнении с «официальной» частью сообщества - т.е. гражданскими чиновниками и военнослужащими.

         К 90-м гг. ХУШ в. основную массу «неофициалов» составляли частные торговцы. Несмотря на ограничения, к 1791 г. доходы и торговые обороты независимых предпринимателей в Индии были выше того объема, который разрешался Компанией. В Калькутте уже существовали такие частные торговые дома, как конторы Скотта, Тейта и Адамсона. В 90-х гг. ХУШ в. накануне принятия новой Хартии 1793 г. они вступили в первое открытое столкновение с Компанией за снятие ограничений на частную торговлю в Индии, которое на этом этапе не увенчалось успехом.

         Несмотря на противодействие руководства Компании и англоиндийского правительства численность «неофициальных» европейцев в Индии продолжала расти. Так например, в Калькутте, центре англоиндийского правительства с 1773 г., в 1793 г. проживало 585 неофициальных европейцев (британцев, итальянцев, испанцев, португальцев и др.), к 1804 г. их численность в Калькутте и ее округе приближалась в 1.037 человек, а в целом в Бенгалии их было порядка 1.616. В Мадрасском президентстве насчитывалось 375, а в Бомбейском - 313 неофициальных европейцев. Кроме того, в период между 1793 и 1812 гг. по лицензии Совета Директоров в Индиго въехало 402 вольных матроса и 45 частных торговцев.¹⁰⁹

         К 1813 г. у англичан в Индии уже было множество факторий, часть которых имела военные укрепления и военный гарнизон.

         Самым отдаленным пунктом английских владений были фактории Бассора и Пендер-Абасси на побережье Персидского залива.¹¹⁰ Следующим важным пунктом являлся Сурат на берегу Камбейского залива, один из самых старейших в числе английских владений. Область вокруг него полностью была подвластна англичанам.

         Более крупными и главными владениями являлись Мадрас, Бомбей и Калькутта с президентствами вокруг них.

         С 1769 г. существовала английская фактория в Оноре (Канарское побережье; ранее принадлежал Майсуру); она была достаточно хорошо укреплена: четыре форта защищали рейд и еще один - устье реки. Англичанам также принадлежали форты Монт-Дели (бывшее французское владение), еще два форта на южных берегах реки Дермапатам и один (неплохо укрепленный) на острове в центре этой реки. Недалеко от Монт- Дели располагалась алдея Рамтелли. Тут английские маклеры вели оживленную торговлю, здесь же английские суда пополняли запасы воды и дров. Более крупным подвластным англичанам торговым пунктом был Телличери (недалеко от французской фактории Маэ). Сюда прибывали не только английские, но и арабские и маратхские суда, совершавшие каботажные плавания), рейд его прилегал к рейду Маэ. В Телличери имелось два английских форта: в восточной части (слабо укрепленный) и в северной части города, где проживали местные власти и самые именитые жители колонии. Между Дермапатамом и Телличери англичане имели еще 3 форта.

         В 8 лье от Телличери располагалась фактория в Каликуте. Англичане использовали ее в основном для закупки перца и сандалового дерева, а также для сбора сведений о том, что творилось при дворе Майсура. Недалеко от Каликута англичане издавна (с 1684 г.) владели торговой факторией и фортом в Ангине ( в переводе с местного наречия «Пять кокосовых орехов», чаще в европейской транскрипции звучит как Андженго), откуда с Малабарского побережья отходили все их корабли в Европу. Фактория и форт здесь были построены еще в 1695 г., но с конца ХУШ в. это поселение пришло в упадок. Между Ангином и Мадрасом (да и всем Коромандельским побережьем) осуществлялось сухопутное сообщение через Мадурой и Тричинаполи (большая крепость на скале, считавшаяся ключом к Южной Индии, которая по Парижскому мирному договору 1763 г. отошла к навабу Арката, т.е. фактически к английской Ост-Индской компании). Это было очень важно для тех периодов, когда навигация прерывалась из-за муссонов. Общая численность европейских торговых контор в Ост-Индии было не менее 60: 24 в Бенгалии, 11 - в Мадрасском президентстве, 16 - в Бомбейском и 8 - в области Бенкул на о- ве Суматра. ¹¹¹

         Для того, чтобы окончательно закрепиться в Индии англичанам необходимо было, прежде всего, либо наладить отношения с местными властителями, либо сломить их сопротивление силой оружия.

         Население Индии к 90-м гг. ХУШ в. составляло более 100 млн. чел.;

         2/3 его было сосредоточено в плодородных речных долинах Инда и

         Ганга. Оно было разнородным в политическом, религиозном, этническом и языковом отношениях.¹¹³ В интересующий нас период англичанам еще только предстояло завоевать или подчинить своему влиянию большую часть этого огромного региона. Самые прочные позиции к началу интересующего нас периода были у англичан в основном в Бенгалии.

         С рядом местных правителей английскую Ост-Индскую компанию также связывали субсидиарные договоры. Княжество, вынужденное заключить такой договор, отказывалось от самостоятельной внешней политики и обязывалось все свои внешние сношения вести только через Ост-Индскую компанию. Кроме того, оно принимало на себя обязательство распустить французские отряды, если они в нем имелись, и не принимать на службу французов. Это условие было необходимо в условиях англо-французского противостояния в борьбе за Индию. По субсидиарному договору Ост-Индская компания посылала в княжество отряд сипаев «для защиты от нападений», а правитель данного государства обязывался субсидировать эти войска, полностью обеспечивая их содержанием по английским оценкам. Обычно для содержания сипаев выделялись округа, весь налог с которых целиком шел на оплату этих отрядов. Войска же компании так собирали налоги, что у крестьян ничего не оставалось, и эти округа приходили в запустение. Для того, чтобы в дальнейшем содержать сипаев, индийские князья выделяли им новые округа, которые нищали так же быстро, как и предыдущие. В конце концов обнищавшее княжество включалось во владения компании под предлогом ликвидации «дурного управления» им.¹¹⁴ В ХУШ в. субсидиарные договоры были подписаны с Бенаресом, Бихаром, Ориссой.

         В отношении индийских государств, которые не соглашались на «мирные» условия, предлагаемые англичанами, Ост-Индская компания вела политику, основным лозунгом которой был принцип «разделяй и властвуй». Интриги и подкуп сначала были основными методами борьбы, но в первой половине XIX в. компания вступила на путь открытого завоевания.

         В заключение параграфа необходимо отметить, что англо-индийское колониальное сообщество с момента своего возникновения складывалось как общество купцов, клерков и военных, так как основными занятиями его членов были торговля и война. По мере превращения Компании из чисто торговой организации в территориальную державу оно вышло за границы факторий. В последней трети ХУШ в. возросла роль гражданского чиновничества в связи с необходимостью создания функциональной системы управления зависимыми от англичан территориями.

         К 1813 г. англо-индийское колониальное сообщество приобрело четкую структуру. Оно разделилось на две неравные части - «официальную» и «неофициальную». Причем, первая обладала не только явным численным, но и политико-экономическим преимуществом.

         3. Политическая обстановка в Индии в первой половине 19 в.: мир или война?

         Первая половина XIX столетия были очень важным этапом становления в Индии британского колониального могущества.

         На пути укрепления английского господства в Индии стояли воинственные маратхские племена, объединившиеся в конфедерацию, держава сикхов в Пенджабе и княжество Майсур на юге Индии.

         К 1813 г. уже завершились две относительно успешные для англичан войны с маратхами (1775-1782 гг. и 1803-1805 гг.) и четыре победоносные войны с Майсуром (1767-1769; 1780-1784; 1790-1792; 1799 гг.). В результате этих войн Майсурское княжество превратилось в вассала компании, а глава государства Типу-Султан погиб в последнем сражении. Кроме того, было подписано еще два субсидиарных договора - с Гвалиором и Нагпуром, которые уступили компании часть своей территории, лежащей между Пенджабом и Бенгалией, в частности долигу Ганга с годом Дели и приморский округ Ориссы (Каттак). В том же году был аннексирован Танджур, а в 1801 г. - Карнатик. В 1800-1802 гг. Уэллесли заставил наваба Ауда, низама Хайдарабада и пешву Махараштры заключить субсидиарные договоры, по которым к компании отходил ряд кругов в оплату посланных в эти княжества английских отрядов. В результате этих захватнических войн «Британская империя в Индии превратилась в Британскую империю над Индией».¹¹⁵

         Франция со времени падения Наполеона отказалась играть видную роль в Индийском регионе, и с 1814 г. здесь резко обнаружилось соперничество между Англией и Россией. Глухая борьба этих двух европейских держав во многом объясняла не только ход дипломатической, военной, а подчас и внутренней истории Ирана и Туркестана, но и q»vc повливаля возникновение кл^пных войн на Индостане с 1839 г.¹¹⁶

         Отечественные специалисты по истории англо-русских противоречий на Востоке приводили многочисленные факты, подтверждающие, что российские власти не проявляли серьезных агрессивных намерений в отношении британских колоний: Россия не имела тогда твердых позиций в Средней Азии. Представители царской администрации ограничивались расплывчатыми рассуждениями о том, что в Бухаре, Хиве и Коканде должно преобладать влияние России. Но постепенно, независимо от позиции властей, начала возрастать заинтересованность русских предпринимателей в азиатских рынках, связанная с ростом производительных сил. На страницах периодической печати России освещались успехи англичан в Индии, деятельность их богатейшей Ост-Индской компании. В 1819 г. для изучения торговых связей со Средней Азией в Петербурге даже был создан специальный

         Азиатский комитет.

         Интересы русских и англичан столкнулись в этом регионе. Британская Индия при этом рассматривалась в качестве плацдарма для дальнейшей британской агрессии в Среднюю Азию. В Азиатский департамент МИДа России поступали сведения о том, что англичане интересуются позициями русских там и налаживают собственные связи с Бухарой. Для выполнения разведывательных миссий использовались представители англо-индийской колониальной администрации. В частности, в одном из донесений указывалось: «Когда в Бухаре получено было известие о приближении Российского вооруженного каравана, англичане показывали великое беспокойство и явно обнаруживали, что обстоятельство сие им противно... В народе носится слух, что англичане настаивают у Бухарского Правительства о том, чтобы оно не пропускало русских в Индию».¹¹⁹

         К 30-м гг. XIX в. в Англии сформировалась концепция «русской угрозы» Индии, получившая развитие в сочинениях Уркварта, Клаусса,

         Вамбери, Роулинеона, Мак-Грегора, Керзона и ряда других авторов. Фактор постоянной военной угрозы также наложил свой отпечаток и на складывание англо-индийской колониальной административной машины. Под знаком «русской угрозы» формировалось и общественное мнение в английском колониальном сообществе Индии на протяжении всей первой половины XIX в.

         Войны, которые велись в правление генерал-губернатора лорда Мойра, маркиза Хастингса (1814-1818), за исключением борьбы с Непалом, имели целью разрешение ранее начатых споров.

         В англо-непальской войне (1814-1816) численность английских войск значительно превосходила силы противника: 30 тысяч англичан против 12 тысяч непальцев. Несмотря на это, на первом этапе англичане терпели поражения, однако, в мае 1815 г. английская армия разбила непальские войска у форта Малаон. Непальский командующий Амар Сингх начал переговоры о мире, но дарбар (двор) не признал его капитуляции. Военные действия возобновились, и в феврале 1816 г. непальская армия потерпела окончательное поражение в районе Макванпур, вблизи непальской столицы - города Катманду. По Сегаульскому договору 1816 г. Непал уступил Ост-Индской компании Сикким, Кумаон, Гархвал и ряд других территорий. Важнейшим политическим условием соглашения явился допуск в Катманду английского резидента. Вся внешняя политика Непала ставилась под контроль англичан.

         Преддверием третьей англо-маратхской войны (1817-1818 гг.) послужила борьба компании с пиндари, своеобразными сухопутными пиратами, отряды которых сформировались после роспуска феодального войска подчиненных в ходе второй англо-маратхской войны областей. Пиндари разбойничали преимущественно в маратхских и раджпутских землях, находившихся под властью компании. Правитель Индора использовал их в качестве наемников. Все это вызывало постоянное беспокойство колониальных властей, снарядивших на борьбу с пиндари 120-тысячное войско, включавшее 13 тысяч европейцев. Англичане очень быстро заняли княжество Гвалиор. Пешва, вместе с правителями Индора и Нагпура попытался оказать им вооруженное сопротивление, но силы противников были неравными. В крупных сражениях под Ситабалди, у Нагпура (декабрь 1817 г.) и у Коригаона (январь 1818 г.), а также в ходе после дующих мелких столкновений маратхи потерпели серию поражений.

         Третья англо-маратхская война закончилась полным разгромом маратхских князей. Пешва Баджи Pao П лишился престола, став пенсионером компании, а его домен - Махараштра - превратился в часть Бомбейской провинции. Нагпурекий князь подписал очередной субсидиарный договор с англичанами, по которому у него были отторгнуты северные округа. Правитель Индора лишился большей части своих территорий и вынужден был признать сюзеренитет компании.

         В результате англо-маратхских войн маратхская конфедерация фактически прекратила свое существование. В подчинении английской

         Ост-Индской компании оказалась значительная часть Западней Индии: области Махараштра, Гуджарат, частично Раджастхан и Хиндуетан.

         Англичане продвинули границу своих владений и в северо-западном направлении, заставив раджпутов признать их суверенитет и аннексировав территорию Аджмира на склонах Арафаллийских гор (1818-1820).

         В правление генерал-губернатора Индии лорда Амхерста (1823-1828) состоялась продолжительная и дорого стоившая экспедиция в Бирму.

         Генерал-губернаторство лорда Уильяма Бентинка в военном отношении было достаточно мирным. Без применения вооруженной силы в 1831 г. было аннексировано государство Майсур, уже являвшееся по сути марионеткой кампании после смерти Типу-Султана. В 1834 г. сосед Майсура раджа Кургский поднял оружие против англичан, и был захвачен в своей столице отрядом в 2500 человек, а его государство было присоединено к непосредственным владениям компании. Его была единственная британская аннексия в правление лорда Бентинка. При его преемнике Ч. Меткафе (1835-1836) их практически не было.

         До 1843 г. крайними пунктами английского владычества на северо- западе Индии были Аджмир и Симла, вклинившиеся в вассальные или союзные Англии территории. Владения Компании доходили до пустыни Тар, отделяющей бассейн Инда от остальной части полуострова. В ХУШ в. эта территория (т.е. бассейн Инда) входила некоторое время входила в состав державы персидского Надир-шаха, затем - в державу Ахмед-шаха Дурани. В XIX в. бассейн нижнего Инда - Синд - находился под властью мусульманских эмиров.

         Генерал-губернатор Индии лорд Окленд (1836-1842) возобновил захватническую политику, подстегиваемый паническими настроениями среди англо-индийской администрации и позицией британского кабинета, опасавшихся вторжения или русских или мусульман с северо-запада. Началась очередная серия войн. Англичане вмешались во внутренние дела Афганистана и Ирана, где их интересы вновь столкнулись с геополитическими притязаниями России. Ост-Индская компания выступала при этом в качестве орудия британской политики на Востоке. В частности, индийский генерал-губернатор сам назначал английского посланника в Тегеране, и только в 1835 г. это впервые сделал британский кабинет министров, что означало более деятельное вмешательство Англии в иранские дела. При осаде Герата (крупной крепости, которая помимо всего прочего являлась обязательной станцией для караванов, проходящих из Туркестана и Персии в Индию) персами, организованной не без подстрекательства русского посланника, англичане сыграли решающую роль, фактически сведя к 1838 г. на нет все усилия щаха.

         Затем англо-индийское правительство организовало крупный поход в Афганистан с целью низвергнуть Дост~Мухаммеда, желавшего отнять Пешавар у сикхов и Герат у брата низложенного им эмира. Афганский правитель обратился за помощью к России, и в 1837 г. принял в Кандагаре первого русского посла в Афганистане Виткевича, якобы обещавшего эмиру субсидию в случае его нападения на сикхов. Это тут же подтолкнуло англичан к ответным действиям. Миссия Виткевича, ничем реально не подтвердившего своих обещаний, не удалась. Он покинул Афганистан в 1839 г., но это не остановило генерал-губернатора Окленда, предпринявшего в том же году поход с целью низложить Дост-Мухаммеда и поставить на его место некогда свергнутого Шах-Шуджу, который давно укрывался у англичан и от которого ждали полной покорности. Экспедиция была удачной. Помимо восстановления Щах-Шуджи, англичане на два года добились контроля над регионом. Английский генерал Кин вернулся в Индию, оставив в Кабуле английского резидента с оккупационным отрядом. Однако в начале зимы 1841 г. афганцы не только освободились от присутствия англичан в результате восстания, но и почти всех их перебили. Уцелело всего 95 человек заложников и врач, сумевший бежать из Кабула.

         Эти события повлекли за собой снятие Окленда с поста генерал- губернатора; на его место был назначен лорд Элленборо (1842-1844), столь же воинственный, но более удачливый. Кабул вновь был взят и ограблен, после чего англичане ушли оттуда, ограничившись аннексией Синда (1843 г.). Впервые английское владычество достигло Инда и вплотную подошло к Ирану.¹²³

         Следующий генерал-губернатор Генри Гардинг (1844-1848) развязал войну с последним крупным соперником англичан в Индии - воинственными сикхами.

         Держава сикхов была последним независимым от англичан государством на территории Индии. Ее основатель махараджа Ранджит Сингх (1799-1839) ликвидировал старую сикхскую знать, упорядочил внутреннее управление государством и провел реорганизацию армии. Эти реформы способствовали усилению военной мощи государства и подготовили сикхов к войне с Ост-Индской компанией. После смерти Ранджит Сингха в Пенджабе началась жестокая борьба за власть, которая привела к ослаблению государства. Над страной нависла угроза английского вторжения. В 1844 г. бразды правления государством фактически оказались в руках армии, которая жестоко расправилась с местным сепаратизмом в лице сикхской феодальной знати. Крупные пенджабские феодалы, опасаясь расправы (в надежде вернуть утраченные позиции), вступили в тайное соглашение с англичанами.

         Армия английской Ост-Индской компании после аннексии Синда была сконцентрирована в непосредственной близости от сикхских границ (в междуречье Сатледжа и Джамны). Она насчитывала свыше 40 тыс. солдат и офицеров при 94 орудиях. В Синде генерал Нейпир занимался формированием отрядов для похода на Мультан (часть государства сикхов).

         Первая англо-сикхская война (1845-1846 гг.) была спровоцирована пограничным конфликтом на реке Сатледж. Отряд майора Бродфуга напал на сикхский отряд, прибывший для сбора налогов в левобережные владения Лахора. В ответ на это сикхи отправили туда свои войска, что дало повод англичанам для развертывания военных действий в Пенджабе.

         В ходе войны сикхская армия храбро сражалась в битвах при Мудки (18 декабря 1845 г.), Фирузшахре (21 декабря 1845 г.) и Собраоне (1846 г.). Однако благодаря предательской тактике своих военачальников, в решительный момент уводивших свои войска, она постоянно терпела поражения от войск компании. 20 февраля 1846 г. англо-индийские войска вступили в столицу сикхского государства, однако, англичане не решились сразу произвести аннексию Пенджаба, опасаясь ее многотысячной армии, готовой продолжать борьбу.

         В результате этой войны сикхское государство лишилось ряда важных областей и было значительно ослаблено. Засатледжские владения и территории между реками Биас и Сатледж перешли в собственность компании. Княжества Джамму и Кашмир, захваченные Пенджабом в эпоху Раи джиг Сингха, были переданы за 75 лаков рупий крупному джагирдару и военачальнику Гуляб Сингху в обмен на его нейтралитет. Мультанская провинция была пока оставлена в руках ее наместника Мулраджа. Кроме того, английский резидент в Лахоре получил право размещать воинские части внутри Пенджаба и заменять сикхские отряды английскими.

         Вторая англо-сикхская война (1848-1849 гг. ) была вызвана попыткой англичан сместить наместника Мультана и ввести туда английский отряд. 19 апреля 1848 г. в Мультане началось восстание, перекинувшееся на северо-западную окраину Пенджаба. Главную роль в этих событиях играли солдаты-сикхи, которых поддержали мусульмане и индусы. Летом 1848 г. англичане предприняли первую осаду Мультана. В то же время резидент компании в Хазаре (территория, находившаяся в вассальной зависимости от Пенджаба) капитан Эббот умелыми интригами спровоцировал конфликт между местным мусульманским населением и воинскими частями сикхского наместника Чаттар Сингха. В Хазаре началось антианглийское восстание сикхской армии, перекинувшееся на вооруженные части сикхов в Пешаваре и Банну. По всему Пенджабу были разосланы обращения, призывавшие население к вооруженному сопротивлению англичанам. Однако движение, начавшееся на северо-западных границах, не было поддержано в центральных областях сикхского государства. Стремясь исправить положение, Чатар Сингх заключил с афганским правителем Дост Мухаммедом антианглийский договор, по которому афганцы возвращали себе ранее завоеванный сикхами Пешавар и обещали выделить часть своего войска в помощь сикхам. В ответ на это в ноябре 1848 г. англо-индийская армия без объявления войны вновь пересекла границу Пенджаба и 29 ноября осадила Мультан. В сражениях при Чилианвале (13 января 1849 г.) и Гуджарате (21 февраля 1849 г.) англичане одержали окончательную победу над сикхами. Сикхи сдались на милость победителя, передав все оружие, в том числе мощную артиллерию, англичанам. Затем войска компании отняли у афганцев Пешавар. Пенджаб был аннексирован. Для его управления был создан специальный административный совет, подчинявшийся непосредственно генерал- губернатору английских владений в Индии. Для поддержания политической стабильности на захваченных сикхских территориях англичане сохранили ряд мелких феодальных княжеств. Так, Гуляб Сингх был признан махараджей княжества Джамму-Кашмир (ставшего вассалом компании). Аннексия Пенджаба венчала заключительный этап английского завоевания Индии.

         При генерал-губернаторе английских владений Дальгаузи (1848-1857 гг.) обстановка в Индии накалилась. В этот период к территориям, находившимся в орбите влияния компании, было присоединено несколько крупных областей: Ауд, Пенджаб, Пегу. Кроме того, владениями компании стал ряд вассальных государств, правители которых умерли, не оставив прямых наследников. Следующим шагом стал отказ Дальгаузи платить приемным сыновьям пенсии, которые получали их знатные родители - наваб Карнатака, раджа Танджорский и Пешва (1851 г.). Таким образом, число врагов английского колониального режима значительно увеличилось. Несмотря на ряд положительных преобразований (снижение податей в присоединенных территориях, проведение телеграфных линий, начало прокладки железных дорог, завершение в 1854 г. строительства Большого Гангского канала, упорядочение пароходного сообщения между Англией и Индией) недовольство туземцев нарастало и завершилось в конце концов индийским народным восстанием 1857-1858 гг.

         На протяжении всей первой половины XIX в. англо-индийское правительство часто вмешивалось в качестве важного, а иногда и вполне самостоятельного фактора в политику соседних с Индией территорий от о. Св. Маврикия (Иль-де-Франс) до Явы, от Кавказа до Египта и Китая. Таким образом, в этом регионе образовалась своеобразная «азиатская Англия, воспроизводящая на Индийском океане борьбу европейской

         Англии» против ее соперников в Европе.

         Помимо чисто военного, экономический фактор играл едва ли не главную роль в колониальном подчинении Индии англичанами. В первой половине XIX в. шел процесс превращения индийских территорий в сырьевой придаток метрополии. Рычагами подавляющего экономического воздействия, не считая прямого грабежа, была налоговая система.

         К концу 30-х гг. XIX в. в Индии привились три основные системы землепользования: постоянная система «заминдари» в Бенгалии, временная система «заминдари» в Северной Индии и система «райатвари» в других провинциях. Первая система создала класс нео-помещиков, скопившая огромные богатства, вследствие установления в 1793 г. фиксированного земельного обложения. Вторая система, названная временной из-за того, что земельные налоги не были фиксированы на вечные времена, а подлежали пересмотру через определенные сроки, отличалась от бенгальской тем, что право на землю предоставлялось не индивидуальному помещику, а семье, общинам или группе семей, также способствовала усилению класса помещиков. Система райатвари была системой мелкого землевладения, при которой помещики как класс уже не играли никакой роли; однако, в некоторых случаях место помещика занимал посредник, являвшийся передаточным звеном между земледельцем и правительством. При этой системе каждый земледелец мог взять на себя ответственность перед правительством за своевременное поступление налогов и получить взамен права на участок.

         Ост-Индская компания обладала также монополией на производство селитры в Бенгалии, добычу соли, опиумной монополией. Индийские торговцы фактически были вытеснены из крупной торговли. Шло также закабаление ткачей, запрещение работать на частного купца или на рынок, происходил общий упадок ремесла. (Однако мелкая торговля в Южной

         Индии даже в 40-х гг. XIX в. еще сохранялась в руках индийцев).

         Денежная система также постепенно оказалась в руках англичан.

         Условием для перестройки экономики Индии в целях превращения ее в историк сырья и сбыта готовой продукции были не только перемены в политической и экономической жизни метрополии, но и распространение английской власти на всю Индию. Английский торговец мог спокойно проникать туда, где уже прошел британский солдат.

         Подводя итоги, необходимо отметить, что в начале XIX в. Индия стала центром и оплотом британской внешней политики в Азии. Оттуда главным образом по мере необходимости брались войска и деньги для борьбы с французским (в Египте, Афганистане, Персии) и русским влиянием на Востоке (в Средней Азии и в тех же Афганистане и Иране).