Содержание к диссертации
Введение
Часть первая: "Африканское зарубежье": в поисках идентичности.
Глава первая: "Африканское зарубежье": механизм формирования
1.1. Предтечи 79
1.2. Исход. Мотивы выезда интеллектуалов за пределы Африки .. 104
1.3. Иммиграционная политика принимающих стран и африканские интеллектуалы 124
Глава вторая: Интеллектуальные "столицы" "африканского зарубежья".
1.1 Лондон 140
12. Париж 164
2.3. Нью-Йорк 178
Глава третья: Африканская диаспора и проблема идентичности .
3.1. Африканские интеллектуалы на пути интеграции западное общество: механизм адаптации 197
3.2. Интеллектуалы - жертвы расовой дискриминации 207
3.3. Расовое сознание: "оборотная сторона расизма" 234
3.4. Африканские интеллектуалы и проблема идентичности 250
Часть вторая: Африканские интеллектуалы в мире науки и культуры.
Глава четвертая: "Африканское зарубежье": становление современной африканской науки .
4.1. Ученые как социальная группа 278
4.2. Философия и философы 304
4.3. История и историки 330
4.4. Африканские интеллектуалы в рамках африканских и афро-американских программ 358
Глава пятая: "Наведение мостов": африканские писатели за пределами Африки .
5.1. "Мастера" адаптации и выживания 377
5.2. Африка в произведениях писателей "африканского зарубежья" 400
5.3. Исход и изгнание в произведениях писателей "африканского зарубежья" 419
Глава шестая: Изобразительное искусство "африканского зарубежья" 434
Заключение 464
Список использованных источников и литературы 486
Приложения 538
- Исход. Мотивы выезда интеллектуалов за пределы Африки
- Интеллектуалы - жертвы расовой дискриминации
- История и историки
- Исход и изгнание в произведениях писателей "африканского зарубежья"
Исход. Мотивы выезда интеллектуалов за пределы Африки
Вторая мировая война положила начало исходу африканцев из Африки. Пережив радость победы, молодежь колоний, сражавшаяся в армиях европейских стран, рассчитывала, что впредь в Европе и Америке к африканцам будут относиться, как к равным. В своем намерении обрести равенство с белыми африканцы начали задумываться о необходимости получения полноценного образования. Отсутствие высших учебных заведений в большинстве стран Тропической Африки предопределило направление интеллектуального исхода, который принял массовый характер накануне и в первые десятилетия после получения независимости.
Статистические данные, позволяющие проследить динамику и масштабы интеллектуальных миграций, ограничены. Между тем существуют косвенные подтверждения тому, что он рос из десятилетия в десятилетие. Это видно на примере студентов. В 60-х годах их число в странах Западной Европы и Северной Америки измерялось тысячами, в 70-х - десятками тысяч, в 80-90-х - сотнями тысяч человек71.
Отток африканцев с континента происходил стихийно, через подъемы и спады. Первый пик эмиграции был связан с событиями второй мировой войны и пришелся на вторую половину 40-х годов. Второй совпал по времени с провозглашением независимости в большинстве стран континента, третий - с периодом 80-х годов, когда в странах к югу от Сахары начался передел власти, связанный с приходом на смену старшему поколению политических и государственных лидеров, борцов за независимость, молодого и радикально настроенного.
Переломными моментами в процессе миграций можно считать 1945, 1960 и период 1980-х годов, когда доля африканцев в потоке иммигрантов в страны Западной Европы и Северной Америки удвоилась. В Канаде в 1981 году она составляла 7%, в 1988- 14 % z. Почти вдвое увеличилась абсолютная численность британских граждан африканского происхождения. В 1981 году, по данным переписи, в Великобритании проживало 80 тысяч африканцев, в 1988 году - 122 тысячи73, в 1996 году - 212,5 тысяч74. В 1980 году в США было зарегистрировано 26,6 миллионов чернокожих американцев. Их удельный вес в общей массе населения составил 12 % .
В последующие десятилетия доля выходцев из Африки в общей массе населения Европы и Северной Америки продолжала расти. В настоящее время она достигла рекордных показателей. Африканцы составляют 18-20 % в населении Лондона и Парижа и примерно столько же - в населении Лос-Анджелеса, Нью-Йорка, Лиссабона. В их числе преобладают иммигранты первого поколения .
Структура миграционных потоков была сложной и включала, по крайней мере, четыре категории: студентов, беженцев, специалистов (профессионалов), желающих воссоединиться с семьями. Они не отличались однородностью. В каждой имелись интеллектуалы, а в их числе - те, кто на время и навсегда хотел покинуть Африку. Одни направлялись на учебу, не помышляя о том, что могут не вернуться на родину. Другие - их называли "visitors" в официальных источниках - ехали работать по приглашению университетов, институтов, банков, частных компаний и фирм и не задумывались о получении гражданства. Третьи предпочитали действовать по обстоятельствам. Четвертые рассчитывали получить вид на жительство, натурализоваться. Пятые бежали от террора и репрессий. На их соотношение внутри каждой из групп влияли политическая и экономическая ситуация в Африке и за ее пределами.
Приход к власти военных и диктаторских режимов, сопровождавшийся периодами травли и преследований отдельных этносов и социальных групп, экономическая депрессия и политическая нестабильность, этно-региональные и межконфессиональные конфликты вызывали неуклонный рост числа беженцев. Массовый исход нигерийцев из страны активизировался в период гражданской войны (1967-1970). Он был напрямую связан с борьбой внутри родоплеменной и политической элиты. Игбо и йоруба, христиане по вероисповеданию, устремились в Великобританию и США. В Уганде пик эмиграции пришелся на период правления диктатора Иди Амина, в Гане - на последние годы правления К. Нкрумы.
Социальный состав эмигрантов был разнообразен. В их числе преобладали студенты. Правительства экс-метрополий были заинтересованы в привлечении молодежи на учебу в университеты, во-первых, потому, что средства в размере 1% ВНП, выделяемые ими в виде "помощи" бывшим колониям на нужды образования, возвращались обратно в виде стипендий и различного рода дотаций на обучение. Во-вторых, за счет наиболее одаренных выпускников можно было восполнить дефицит специалистов, не предпринимая дополнительных расходов для развития науки и культуры.
Имеющиеся статистические материалы не позволяют в полной мере оценить динамику численности африканских студентов в зарубежных вузах. Ясно одно: в 60-90-х годах в вузах Запада их количество неуклонно росло. В последней трети XX века наибольший контингент африканских студентов был сосредоточен во Франции. На втором месте шли США, третье и четвертое, делили Великобритания и Бельгия. Несколько отставали от них ФРГ, Канада и Португалия. В 1991 году во Франции обучалось 74974, в США - 21905, в Бельгии - 12193, в Великобритании - 9283, в Германии - 6792, в Канаде - 6098, в Италии - 2491, в Португалии - 2224 человек78.
На выбор студентами места обучения влияли различные факторы. Большую роль играли исторически сложившие связи "метрополия - колония", языковая подготовка, личные и семейные интересы. Наиболее крупными контингентами студентов, обучавшихся за рубежом, в 1991 году располагали Марокко (24036 человек), Тунис (6750 человек), Камерун (5025 человек), Сенегал (2922 человек), Мадагаскар (2889 человек), Конго (2699человек), Кот Д Ивуар (2442 человек). В Великобритании преобладали выходцы из Кении (1330 человек) и Нигерии (975 человек), в Бельгии - из Марокко (4737 человек) и Заира (3584 человека), в Германии - из Марокко (925 человек), Египта (942 человека), Туниса (695 человек) и Камеруна (598 человек), в Канаде - из Марокко (597 человек), Кении (499 человек), Ганы (419 человек), в США - из Нигерии (3158 человек), Кении (2406), Южно-Африканской республики (2005 человек), Египта (1583 человек), Эфиопии (1553 человека), Марокко (1062), Ганы (1010 человек), в Португалии - из Мозамбика (512человек) и Кабо Верде (406 человек)79.
Большинство африканцев обучалось в столицах. Выходцы из бывших французских и бельгийских владений отдавали предпочтение учебным заведениям Парижа, англофоны - Лондонскому, Оксфордскому, Кембриджскому университетам. В последней трети XX века африканцы обучались в аристократических, входящих во всемирно известную "Лигу плюща": Гарвардском, Йельском, Колумбийском, Принстонском, Стэндфордском университетах. Плата за курс обучения по программам бакалавров и магистров в Великобритании в 70-80-е годы составляла как минимум несколько тысяч фунтов, в США, в зависимости от вуза, в 80-90-х годах колебалась от нескольких сотен до двух-трех десятков тысяч долларов80.
В общей массе студентов преобладали те, кто занимался по программам дифференцированного обучения и готовился к получению ученых степеней магистра и доктора философии. В последней трети XX века они составляли около 20 % от числа африканцев, обучающихся за пределами Африки. Университетский диплом, ученая степень, высокая квалификация были надежной гарантией трудоустройства. Образование рассматривалось как капитал, гораздо более значимый, чем чековая книжка.
Администрация университетов делала ставку на "доучивание" выпускников африканских вузов. Их вводили в курс дела и в зависимости от уровня подготовки интегрировали в педагогическую или исследовательскую деятельность, что позволяло экономить время и денежные средства на подготовке специалистов. Система "доучивания" финансировалась правительствами стран Западной Европы и Америки. Британские университеты получали субсидии на реализацию программ обучения африканцев от Британского содружества государств, американские - от благотворительных фондов. В 1965 году в Великобритании было выделено 8746 стипендий для обучения африканских студентов по программам дифференцированного обучения, в том числе Гане - 1228, Малави - 112, Нигерии - 4260, Танзании -810, Кении - 1326. В 1976 году их число составило 9128, в том числе в Гане -764, Малави - 288, Нигерии - 5574, Танзании -739, Кении - 169881. В 1985 году университетами Великобритании только по программам "доучивания" было выделено 882 стипендии, в том числе 97 - нигерийцам, 32 - кенийцам, 18 -угандийцам, 17 - замбийцам . Финансовая поддержка обеспечивалась за счет благотворительных организаций и учреждений, правительственных и частных, таких как фонды Рокфеллера, Форда, Макартура, Карнеги в США и фонд С. Родса в Великобритании. В разное время В. Шойинка, Чинвейзу, К.Д. Нкетия пользовались поддержкой со стороны фонда Рокфеллера. Нигерийский экономист К. Аке занимался научными исследованиями на средства фондов Рокфеллера, Макартура, Форда . Писателю СО. Мезу и биологу Э. Айенсу оказывали финансовую помощь международные организации, ООН и ЮНЕСКО. Политолог Д. Ихонвбере учился на средства, полученные в виде гранта от панафриканского молодежного движения и союза журналистов.
Интеллектуалы - жертвы расовой дискриминации
Истоки расизма и расовой дискриминации в Западной Европе, Америке, Азии, Австралии одинаковы. Как понятие биологическое, раса не определяет специфики расовых взаимоотношений и расового сознания. Все люди, независимо от цвета кожи и других более или менее ярко выраженных соматических признаков, принадлежат к одному виду20. Предрассудки и дискриминация на основе расового и этнического происхождения имеют место всюду, где особенности физического облика делают человека заметным, а его непохожесть на других бросается в глаза. Последняя может вызывать в обществе реакцию отторжения, основанную, по крайней мере, на двух, едва ли не прямо противоположных, принципах мотивации поведения коренного населения в отношении к "иным": опасении и любопытстве . Как следствие возникают разные формы расизма: сознательный и бессознательный, активный и пассивный, индивидуальный и коллективный, внешний и внутренний. На их основе произрастает расовое самосознание и поведение, чувство расового превосходства и неполноценности.
По обе стороны Атлантики отношение к Африке и африканцам базировалось на предрассудках и стереотипах, связанных с особенностями их восприятия основной массой населения. Источниками дискриминации служили, во-первых, цвет кожи, превративший африканцев в самое заметное, "очевидное" меньшинство, во-вторых, "варварство", "дикость" - отсталость и непохожесть на белых. Дихотомия "белый - черный" на уровне христианского менталитета проявилась в противопоставлении категорий "добра" и "зла", что заставило воспринимать африканцев в "черном цвете".
В сознании обывателей Африка вызывала образы джунглей, населенных варварами и колдунами, дикими племенами и животными, насекомыми, укусы которых вызывали опасные болезни и летальный исход. Африка представлялась "ночным кошмаром" . В глазах европейцев и американцев это был странный, "перевернутый" мир, в котором все было иным, даже люди. Его непохожесть на привычный, западный, порождала в воображении бесконечные страхи и фантазии. Африкой пугали детей, так что вполне "невинными" кажутся строки из стихотворения К. Чуковского, обращенные к Танечке и Ванечке: "Маленькие дети! Ни за что на свете Не ходите в Африку, В Африку гулять! В Африке акулы, В Африке гориллы, В Африке большие Злые крокодилы Будут Вас кусать, Бить и обижать -Не ходите, дети, В Африку гулять..." .
Африканцев называли "детьми цивилизации", "младшими братьями", "дьяволами", "дикарями", "животными", "обезьянами", "грязными", "чумазыми", "черномазыми", "чокнутыми". В США в течение столетий их рассматривали как другой сорт людей, которым, в отличие от белых, предписано быть рабами. Средства массовой информации утверждали, что негры ленивы . Т. Джефферсон, "отец" американской независимости, находил их менее способными, чем белые. Родоначальник британской колониальной империи С. Роде выражал свое отношение к чернокожим весьма определенно, утверждая, что "ученый негр - крайне опасное существо"25.
Такое отношение к африканцам уязвляло интеллектуалов26. Ф. Фанон в книге "Черная кожа, белые маски" писал: "Что касается меня, то я знаю, что все эти утверждения фальшивы... Среди нас есть врачи, ученые, государственные деятели... Я знаком с прекрасным учителем истории - сенегальцем... и врачом, очень интеллигентным... И никто никогда не относился ко мне снисходительнее из-за того, что у меня хорошие манеры, широкий кругозор или специальные знания в области литературы и квантовой теории" . С точки зрения Ф. Фанона, чернокожий, как любой человек, хочет быть человеком и чтобы его не обвиняли в каннибализме, фетишизме, невежестве и отсутствии интеллекта. И, хотя наукой доказано, что принадлежность к белой или черной расе сама по себе не является критерием интеллектуальности, а уровень IQ -есть продукт воздействия социальной среды, никакие контраргументы о том, что среди негров встречаются выдающиеся люди, не помогали. В сознании обывателя негры воплощали собой агрессивность и сексуальность, были "плохими, глупыми, безобразными... способными съесть маленького мальчика"28.
Подобные стереотипы культивировались в литературе и искусстве со времен В. Шекспира. Гениальный актер афро-американского происхождения Аира Олдридж, первый чернокожий постановщик В. Шекспира на британской сцене и исполнитель роли Отелло, принадлежащий, согласно семейной легенде, к одному из знатных родов Сенегала, как ни старался, не сумел развенчать "миф" о дикости негров. А. Олдриджа признавали как профессионала, но перед лицом публики "мавр" одним своим видом олицетворял качества, присущие его персонажу . Потребовалось много усилий, чтобы образ негра приобрел черты добродушного дяди Тома30.
Со временем отношение к чернокожим изменилось. Их стали принимать как данность. В США, Великобритании, Франции, Канаде, Германии возник особый пласт смеховой культуры, связанный с наличием в обществе африканской составляющей. Карикатуры, афоризмы, анекдоты, комиксы, героями которых являются негры, занимали целые полосы газет. Чернокожие олицетворяли тупость и лицемерие. В последние годы образ "неотесанного дикаря" в средствах массовой информации приобрел новые черты. Негры стали символом преступности, гомосексуализма и наркомании. Со страниц газет не сходят сообщения о членах нигерийской наркомафии, перевозчиках и торговцах наркотиками, владельцах "нарко-долларов", женщинах, использующих свое тело как "контейнер" для перевозки героина. На уровне общественного мнения формирование нового негативного имиджа шло быстро, что вызывало возмущение среди африканцев. Нигерийское землячество в Великобритании в начале 90-х годов неоднократно обращалось в посольство, чтобы на официальном уровне было заявлено, что не все нигерийцы -мошенники и наркоманы и что следует подходить к ним дифференцированно3 .
В странах Западной Европы и Северной Америки применительно к африканцам изначально использовался термин "черные", "чернокожие". В Великобритании так называли все цветное население. Многие не считали термин корректным по ряду причин. Во-первых, большинство тех, кого называли "черными", не принадлежали к черной расе. В их числе преобладали выходцы с полуострова Индостан, китайцы, униженные и оскорбленные, обиженные Богом, не имеющие крыши над головой, белые "дети британских подземелий" . "Чернота" была синонимом бедствий, нищеты и страданий. Во-вторых, не все "черные" имели черную кожу. Многие "полукровки" были белыми. В-третьих, термин "черный" оскорблял религиозные чувства христиан, служил олицетворением греховности.
В Оксфордском толковом словаре XVI века термин "черный" трактовался как "несущий смерть". Понятия "белое" и "черное" рассматривались как противоположности, олицетворяющие соответственно "невинность" и "греховность", "добродетель" и "порок", "красоту" и "уродство", "добро" и "зло", "Бога" и "дьявола". Черноту объясняли климатом, инфекцией особого рода . Многие африканцы и афро-американцы верили, что если будут вести добродетельную жизнь, побелеют. Д. Киллеус в статье "Черный писатель лицом к лицу со своей страной" писал: "В ранней юности, сидя в церкви на скамье, я слушал тщетные мольбы восхитительных, душевных, милых, работящих черных "сестер" - монахинь, молодых и старых. Они пели: "Очисть меня, Небесный отец, и я буду бела, как снег"34.
История и историки
История исторической науки в странах Тропической Африки уходит корнями в далекое прошлое, когда господствовала устная форма передачи знаний. Мифы, легенды передавались от поколения к поколению из уст в уста. У одних племен и народов имелись профессиональные певцы или сказители. У других хранителями социальной памяти были вожди, старейшины -родоплеменная знать. Тиражирование информации велось в местах большого скопления народа. На, торжествах имело место оглашение истории отдельных событий, особо значимых для рода, племени, этноса, государства. Позднее они стали записываться хронистами. Их появление было связано . с распространением ислама и христианства. Деятельность европейских миссионеров, колониальных чиновников, путешественников и военных предопределила ориентацию африканской науки.
Следует учитывать, по крайней мере, три источника влияний на ее развитие: устный (внутренний, африканский) и два внешних - исламский и христианский (западный). Их специальное изучение не входит в задачу данного исследования. Однако только с их учетом можно объяснить причины ангажированности африканских историков за пределами Африки.
Возникновение современной африканской исторической науки и философии истории относят к середине 50-х годов XX века и связывают с именем "вечного оппозиционера" Ш.А. Диопа (1923-1986), автора книги "Негрские нации и культура (От негро-египетской античности до культурных проблем современной черной Африки)" (1954) . Полемическая острота ее стиля, смелость выводов, доходящих до парадоксов, имели большой резонанс и вызвали неоднозначную оценку и дискуссию в научных кругах. Т. Обенга и М. Кук выражали восхищение энциклопедическими знаниями ученого и высоко оценивали значение использованного им многофакторного метода109. В Сенегале, Нигерии, Европе и США книгу рассматривали как выдающееся произведение, написанное на стыке истории, естествознания, археологии, египтологии, философии и лингвистики. Э. Сезэр отмечал, что "это самая смелая книга, написанная когда-либо негром, и она, без сомнения, разбудит Африку"110. Ее тезисы использовались лидерами освободительного движения. В США сторонники афроцентризма провозгласили Ш.А. Диопа своим Учителем: наставником и пророком.
Путь Ш.А. Диопа в науку был долгим. Он приехал в Париж в 1946 году, изучал физику под руководством Ф. Жолио-Кюри и, используя методы микроскопического анализа мельчайших частиц, взятых в качестве опытных образцов с мумий, пришел к выводу, что количество меланина, содержащегося в их кожных покровах, абсолютно идентично показателям обследования представителей негроидной расы. Сравнение с европеоидами, кавказскими, семитскими народами подобных результатов не давало.
В студенческие годы Ш.А. Диоп увлекался творчеством Э. Сезэра, участвовал в студенческом движении, содействовал проведению в Париже в 1951 году первого панафриканского студенческого политического конгресса, был одним из инициаторов создания Новой ассамблеи демократических африканцев, избирался ее генеральным секретарем (1953-1956). Он много писал, публиковался в журнале "La Voix de L Afrique Noire" и "Presence Africaine", интересовался наследием античных философов, идеями К. Маркса, А. Эйнштейна, Л. Сенгора. В начале 50-х годов Ш.А. Диоп изучал египтологию в Сорбонне, слушал лекции по археологии, социологии, лингвистике, античной истории. Его учителями были выдающиеся философы, специалисты по греко-римской истории и культуре.
Он написал докторскую диссертацию, которая была отвергнута в 1954 году. Политические взгляды и манеры "сердитого молодого человека" (борца за независимость и равноправие негров) не соответствовали образцам поведения, принятым в академических кругах. Выводы, сделанные им в процессе исследования, казались экстравагантными и провоцировали споры. По мнению В. Шойинки, "Ш.А. Диоп... в борьбе против своих европейских контр-оппонентов зашел так далеко, что обвинил их не только в субъективной интерпретации истории, но и в фальсификации исторических событий по вопросу о происхождении европейской культуры, перенеся акцент на юг, в колыбель негро-африканской цивилизации"111.
В публикации книги Ш.А. Диопа решающую роль сыграл А. Диоп. Они были в дружеских отношениях. А. Диопа заботила репутация импульсивного однофамильца, талантливого исследователя, склонного к экзальтированному поведению и парадоксальным утверждениям. Книга "Негрские нации и культура" была написана на основе разнообразных источников: древнегреческих и латинских текстов, данных этнографии, археологии и лингвистики, и состояла из двух частей. Первая включала семь глав и содержала аргументы в защиту африканских корней древнеегипетской цивилизации. Первые три были посвящены критике существующих концепций по истории древнего Египта. В последующих четырех главах излагались доводы в защиту гипотезы автора. Во второй части книги ША. Диоп затронул тему борьбы африканцев за независимость, проблемы идентичности и языка. Ш.А. Диоп подчеркивал связи лингвистики с математикой и естествознанием, указывал на пластичность и гибкость африканских языков, прежде всего, его родного языка волоф и близкого к нему серер. Две заключительные главы были посвящены анализу африканского искусства и его роли в общественно-политической жизни.
Ключевой идеей исследования стал тезис о принадлежности древних египтян к негроидной расе, о том, что именно из долины Нила негроидные племена расселились к югу от Сахары. В подтверждение автор приводил доказательства из области антропологии, этнологии, лингвистики, истории и культурологии. К достижениям негро-египетской культуры он причислил многие открытия в области математики, астрономии, медицины, земледелия и архитектуры: календарь, письменность, цифры. По существу все достижения цивилизации признавались автором плодом деятельности чернокожих жителей Древнего Египта, который, по его мнению, цивилизовал весь мир112.
Ш.А. Диоп исходил из того, что Африка - колыбель человечества, которое он подразделял на две группы: южан (негро-африканцев) и ариев. Их быт и стиль мышления различался в силу особенностей природно-климатических условий, в которых они жили. Сказывалось влияние психологического, исторического и лингвистического факторов. Характерными чертами ариев Ш.А. Диоп считал агрессивность и ксенофобию, индивидуализм и пессимизм. Их религиозные представления, по его мнению, основывались на принципах материализма, вины и греховности, социально-экономический уклад - на господстве мужчины в семье и обществе. Религия южан - свободных, миролюбивых, склонных к коллективизму и идеализму -отличалась оптимизмом. В ней отсутствовала идея греховности. В общественном укладе просматривались элементы матриархата. В отличие от горожан - ариев, южане жили в гармонии с природой, как и их предки, древние египтяне, которые, по мнению Ш.А. Диопа, были неграми.
Книга принесла автору славу. Он был приглашен на Первый международный конгресс чернокожих писателей (Сорбонна, Париж, сентябрь 1956 года), где выступал с речью "Достижения и перспективы развития культуры в Черной Африке". Ему предложили участвовать в международном издательском проекте, целью которого было написание "Всеобщей истории Африки". И, хотя диссертация, в которой он впервые сформулировал свои взгляды, была отвергнута, книгу приняли с восторгом как оригинальное, самостоятельное исследование. Ш.А. Диоп стал кумиром молодого поколения интеллектуалов. Его называли "большим братом". В Париже в окружении молодежи он появлялся на улицах и в домах друзей, вблизи Школы изящных искусств, где читал лекции и где его с благоговением слушали, как до него слушали Р. Райта или Э. Сезэра. Ему внимали, вовлекали в долгие дискуссии, которые часами велись за столиками парижских кафе.
В 1960 году состоялась триумфальная защита диссертации Ш.А. Диопа. Она проходила в Сорбонне перед лицом "высокого жюри". В его состав входили авторитетные исследователи, в том числе Ж. Баландье, знаменитый французский африканист, социолог и этнограф. В 1958-1978 годах он руководил Центром африканских исследований в Сорбонне, а после ее реорганизации работал в Высшей школе социальных наук. Ж. Баландье поддерживал Ш.А. Диопа, хотя относился к нему неоднозначно, усматривая в его изысканиях противоречивость, двойственность - маргинальность, присущую, по его мнению, Африке и африканцам.
Исход и изгнание в произведениях писателей "африканского зарубежья"
Исход (exodus - латинский язык) и изгнание (exile - английский язык, exil - французский язык) являются звеньями одной цепи. Как уже отмечалось, в XX веке немало писателей, в том числе африканцев, проживало в эмиграции. Их мучила ностальгия, которая одновременно была источником вдохновения и частью личного опыта. Тоска по родине стимулировала обращение к африканским сюжетам. Их оборотной стороной стала тема исхода и изгнания. Она вызывала интерес в силу универсальности и уникальности и вмещала в себя комплекс проблем, настроений, ощущений, которые определялись дихотомией: "дом" - "чужбина" - понятиями, которые для африканцев не являются прямо противоположными по смыслу, хотя их можно рассматривать как антонимы. Б. Окри, В. Шойинка, Б. Эмечета родились в Африке, но считали Великобританию "вторым домом". Также относились к Франции А. Диоп и Л. Сенгор. Для А. Оджи, автора повести "Домой", и его героев "дом" -больше, чем дом, это среда обитания и общения, независимо от того, где человек живет - в Амстердаме, Бонне или Лондоне . Г. Агбенугба, где бы он ни жил, в Англии или Нигерии, домом считал Англию, хотя в одном из интервью говорил, что "с готовностью признал бы домом любое место, где к нему станут относиться уважительно"133.
К теме исхода и изгнания писатели обращались по разным причинам и воспринимали ее по-разному. Многие исповедовали христианство и с детских лет были знакомы с библейскими мифами Исхода и Изгнания. Они были частью их жизни и составляющей универсального опыта. Многие сами прошли через изгнание, что сближало их с "корифеи" мировой литературы: И. Бродским, В. Набоковым, Ф. Кафкой, Ч. Милошем, Ж.Р. Мигейсом, Э.М. Ремарком, С. Цвейгом. Чинвейзу в одном из интервью привел курьезный случай, как один из нигерийских писателей (он не называет имени) не хотел верить в то, что Ф. Кафка - не африканец. Он спорил и убежденно доказывал, что так описать феномен отчуждения способен только африканский писатель или, по крайней мере, человек, чьи предки были родом из Африки.
Великие изгнанники XX века: поэты и писатели - в большинстве своем родились и воспитывались на периферии "цивилизованного" мира. Они не мыслили себя вне интеллектуальных столиц и "воспевали" "вечную тему" изгнания. На протяжении XX века художественная литература "питалась" мировой провинцией: атмосферой колониального и пост-колониального общества, а тиражировалась в метрополиях и экс-метрополиях, где существовал рынок книжной продукции в лице ее производителей и потребителей. Африканцы, возможно, в большей мере (в силу соматических особенностей) испытывали бремя изгнания. Однако для них практически не существовало языкового барьера, что снимало немало проблем, свойственных периоду адаптации.
"Блудные дети" Африки: "вечные странники", "скитальцы"134, "авантюристы", "любители путешествий"135 существовали "на рубеже культур". Формула "свой среди чужих, чужой среди своих" была применима к ним так же, как к любой другой категории интеллектуалов. Однако, рассматривая отъезд из Африки как часть глобального процесса миграций, писатели раньше, чем ученые, ощутили себя, по сравнению с другими писателями, разными, но равными, и вышли на новые рубежи осмысления универсальных (общих для всего человечества) проблем, в том числе исхода и изгнания.
Термин "исход" (начало и конец одновременно), сложный в силу своей амбивалентности, трактовался по-разному. В XX веке так называли потоки массовой эмиграции. Слово "изгнание" отождествлялось с такими понятиями, как "эмиграция" (внутренняя и внешняя), "ссылка", "плен", что было достаточно типично136. Оно вместило в себя "изгнание" и "изгнанничество" (отчуждение, одиночество, отшельничество, сиротство) и рассматривалось во времени и пространстве, как величина постоянная, имеющая конечный результат, как транзитное (переходное) состояние, миссия, жертва, подвиг.
Африканские писатели считали исход и изгнание темами XX века137 и описывали свою жизнь, судьбы друзей и коллег. Немногие поднялись до уровня обобщений. СО. Мезу, Л. Нкоси, В. Шойинка, Б. Окри, Б. Эмечета первыми встали на путь исследования феномена исхода и изгнания в контексте глобализации. Они изучали его, по крайней мере, на двух уровнях: эмоциональном и рациональном. Отчуждение и изгнание рассматривалось как маргинальное ("пограничное") состояние, как социально-политический и культурный феномен, тесно связанный с проблемой массовой эмиграции -исхода. Писателей интересовала личность изгнанника. Однако они не могли обойти вниманием конкретные события: вывоз европейцами невольников из Африки, исход из Нигерии народа игбо и другие.
Комплексный подход к освещению проблемы обнаружил ряд весьма интересных ее аспектов. В. Шойинка, Б. Окри, Б. Эмечета были далеки от распространенного в среде обывателей мнения о том, что эмиграцию следует рассматривать как "изгнание из рая" . Такого рода отношение было характерно для стран, где господство военных и диктаторских режимов длилось десятилетиями и приводило к трансформации представлений о контактах, сотрудничестве и взаимодействии людей, принадлежащих к разным этносам, конфессиям, культурам. Всех, кто вынужденно или добровольно покидал Отечество, отождествляли с диссидентами, подвергали травле. В. Шойинка и Б. Окри, превыше всего ставившие свободу и, прежде всего, свободу творчества, были далеки от того, чтобы отождествлять Африку с "раем". Жизнь на чужбине, по их мнению, тоже мало напоминала Эдем.
Феномен изгнания рассматривался обычно с двух сторон - как явление положительное и отрицательное, как спасение и страдание. Для Л. Нкоси оно было "болью" и "судьбой", "глотком свободы", "радостью общения с такими же, как он, изгнанниками - К. Авунором, Ч. Ачебе, Д.П. Кларком, К. Окигбо, В. Шойинкой"139, для А. Иреле, "это были не только потери... но и уникальная возможность познать себя... и других"140, для Б. Окри - духовное раскрепощение, путь к творчеству . Иными словами, изгнание для африканцев оказалось "раем" и "адом" одновременно . Оно могло обернуться комедией, трагедией и почти всегда драмой для каждого конкретного человека и его семьи, для этноса и государства. Л. Нкоси, О. Огуйбе, Н. Фара и другие акцентировали внимание читателей на эмоциональных сторонах исхода и изгнания ("цена", "боль"143, "хвала"144).
Сама парадигма изгнания предопределила многовариантность стратегии его исследования. Влияние на литературу теории психоанализа: инструментария 3. Фрейда, Д. Джойса, М. Пруста, Ф. Кафки и других авторов -способствовало тому, что в центре внимания оказалась психология "человека на рубеже культур": эмигранта, диссидента. В романах А.К. Армы, В. Шойинки, Б. Окри это преимущественно интеллектуалы - "отшельники", "чудаки", из числа тех, кого называют "иными". Образование, и эрудиция только усиливали "инакость", превращая тех, кто не желал "быть, как все", в потенциальных изгнанников.
Герои повести СО. Мезу "Позади восходящего солнца" - эмигранты другого рода. Они образованны и богаты, путешествуют, развлекаются, ведут переговоры о закупке самолетов и транспортировке оборудования, химических , вещества, глицерина, взрывчатки в Биафру и не спешат возвращаться домой, стараясь держаться подальше от войны и страданий143. Однако они тоже маргиналы - объект отчуждения и изгнанничества.