Содержание к диссертации
Введение
Часть 1. Теоретическая платформа исследования словообразовательных категорий 19
Глава 1. Становление теории категориальности в словообразовании 19
1.1. Труды основоположников Казанской лингвистической школы как платформа учения о словообразовательной категориальности 19
1.2. Формирование понятия «словообразовательная категория» в отечественном и зарубежном языкознании 44
1.3. Основные направления исследования словообразовательных категорий в современной лингвистике 53
Глава 2. Развитие представлений о языковой природе и системно-языковом статусе словообразования 61
2.1. Словообразование в уровневой модели языковой системы 61
2.2. Словообразование и грамматика 66
2.3. Словообразование как вид деривации 71
2.4. Словообразование и деривационная ономасиология 78
Глава 3. STRONG Словообразовательная категория в свете концепций категоризации мыслительного и
языкового содержания STRONG 81
3.1. Осмысление феномена словообразовательной категории в соотношении с категориями мыслительного содержания 81
3.2. Проблема разграничения словообразовательных категорий с другими категориями языка.. 3.2.1. Семантическая и грамматическая категории с позиций функциональной грамматики 92
3.2.2. Ономасиологическая категория и типы её реализации 98
Выводы и результаты 107
Часть 2. Системообразующий статус словообразовательных категорий в русском языке 111
Глава 1. Системные свойства и функции словообразовательных категорий 111
1.1. Словообразовательные категории как фактор семантической стратификации номинативной системы 111
1.2. Особенности плана содержания словообразовательных категорий 124
1.2.1. Специфика словообразовательного значения и деривационно-семантическая типология
словообразовательных категорий 125
1.2.1.1. Словообразовательная транспозиция в категориальном аспекте (к уточнению понятия) 128
1.2.1.2. Проблема выделения словообразовательных категорий смешанного типа 132
1.2.2. Уровневый характер словообразовательной категоризации 139
1.2.3. Когнитивный аспект категориальной словообразовательной семантики 149
1.3. Особенности плана выражения словообразовательных категорий 154
1.3.1. Субстанциональные и структурные компоненты 155
1.3.2. Своеобразие словообразовательной категории по способу представления категориального признака 169
1.4. Модель категориального представления словообразовательной семантики (на материале
словообразовательной подсистемы имени существительного) 183
Глава 2. STRONG Словообразовательная категория «каузация состояния»: особенности мутационной
семантики глаголов STRONG 204
2.1. Объектная субкатегория 208
2.1.1. Словообразовательный тип с префиксом за- 208
2.1.2. Словообразовательный тип с префиксом у- 220
2.1.3. Словообразовательный тип с префиксом от- 228
2.1.4. Словообразовательный тип с префиксом до- 235
2.1.5. Общая характеристика объектной субкатегории 239
2.2. Субъектная субкатегория 241
2.2.1. Словообразовательный тип с конфиксом на-...-ся 242
2.2.2. Словообразовательный тип с конфиксом до-...-ся 248
2.2.3. Словообразовательный тип с конфиксом за-...-ся 254
2.2.4. Словообразовательный тип с конфиксом из-...-ся 260
2.2.5. Словообразовательный тип с конфиксом вы-...-ся 263
2.2.6. Словообразовательный тип с конфиксом про-...-ся 1 269
2.2.7. Словообразовательный тип с конфиксом про-...-ся 2 274
2.2.8. Словообразовательный тип с конфиксом от-...-ся 278
2.2.9. Словообразовательный тип с конфиксом у-...-ся
2 2.2.10. Словообразовательный тип с конфиксом у-...-ся 2 289
2.2.11. Словообразовательный тип с конфиксом об-...-ся 293
2.2.12. Словообразовательный тип с конфиксом с-...-ся 296
2.2.13. Общая характеристика субъектной субкатегории и словообразовательной категории «каузация состояния» в целом 298
Выводы и результаты 305
Часть 3. Системные связи словообразовательных категорий в русском языке 309
Глава 1. Словообразовательные категории в аспекте проблемы системного анализа грамматики и лексики 309
1.1. Способы глагольного действия и словообразовательная модификация глагола: проблема разграничения 309
1.2. Словообразовательная категория начинательности 316
1.3. Словообразовательная категория финитивности 325
1.4. Словообразовательная и лексико-семантическая категоризация: точки пересечения 335
1.5. Об унификации толкований производных слов: вклад теории словообразовательной категоризации в практику лексикографии 345
Глава 2. Деривационная категоризация и супплетивизм: узел взаимосвязи грамматики, словообразования и лексики 353
2.1. Функционально-деривационная сущность супплетивизма 357
2.2. Категории номинативно-деривационной системы русского языка и супплетивизм 383
2.2.1.Словообразовательные категории количественности и порядковости 385
2.2.2. Словообразовательная категория невзрослости (субкатегория невзрослой особи животного) 394
2.2.3. Словообразовательная категория названий мяса животных 400
2.3. Категории номинативно-деривационной системы русского языка и квазисупплетивизм .409
2.3.1. Категория отвлечённого имени действия/состояния (nomina actionis) 410
2.3.2. Категория субъекта действия (nomina agentis) 416
2.3.3. Категория орудия, средства действия (nomina instrument) 422
2.3.4. Категория места действия (nomina loci) 425
2.3.5. Категория женскости (субкатегория названий самок животных) 429
Выводы и результаты 442
Заключение 447
Сокращения и источники 450
Литература
- Формирование понятия «словообразовательная категория» в отечественном и зарубежном языкознании
- Словообразование как вид деривации
- Семантическая и грамматическая категории с позиций функциональной грамматики
- Словообразовательная транспозиция в категориальном аспекте (к уточнению понятия)
Формирование понятия «словообразовательная категория» в отечественном и зарубежном языкознании
В широко известной работе В. В. Виноградова «Словообразование в его отношении к грамматике и лексикологии» истоки теории словообразовательной категориальности чётко связываются с Казанской лингвистической школой, ср.: «Уже Крушевский и Богородицкий выдвигают, как основу словообразования, учение о словообразовательных категориях» [Виноградов 1952: 119]. В современной лингвистике этот тезис учёного обычно цитируется в связи с указанием на самые ранние упоминания термина «словообразовательная категория» [Белякова 2007: 17]; вместе с тем, встречаются утверждения о том, что этот термин впервые введён в лингвистический обиход чешским исследователем М. Докулилом1. Цель данного раздела работы - проанализировать труды основоположников Казанской лингвистической школы в ракурсе проблемы истоков теории словообразовательной категориальности.
Казанская лингвистическая школа, созданная в 80-х годах XIX столетия И.А. Бодуэном де Куртенэ, оценивается современной наукой как «самостоятельное направление в русском языкознании, которое наметило основные характеристики нового объекта этой науки и заложило фундамент для развития русской лингвистики в XX веке» [Иванова 2003: 20-21]. Огромную роль сыграли в этом лингвистические идеи самого Бодуэна, а также его учеников: Н.В. Крушевского, названного Ф.М. Березиным «провозвестником лингвистики XX века» [Березин 1998], и В.А. Богородицкого. Казанские учёные, ориентированные на теоретическое осмысление феномена языковой деятельности в аспекте системности языка, сконцентрировали внимание «на таких фундаментальных параметрах, как системность/ асистемность, центральность/ периферийность, вариантность/ инвариантность, субстанциональность/ реляционность, ассоциативность/ линейность, при этом доминантным оказывается понятие системы» [Андрамонова 2002: 35]. В отличие от Ф. де Соссюра, как справедливо подчеркнула Н.А. Андрамонова, Бодуэн де Куртенэ предлагает более широкое понимание системы «... не как чисто реляционной схемы, но как системы взаимодействий субстанционально выделяемых единиц», причем сами зависимости расцениваются «как производные от качественной характеристики этих единиц» [там же: 35].
В понимании И.А. Бодуэна де Куртенэ, языку органически свойственно стремление к системности, упорядочению: «В жизни языка замечается постоянный труд над устранением хаоса, разлада, нестройности и нескладицы, над введением в него порядка и однообразия» [Бодуэн де Куртенэ 2010: 112-113]. Роль важнейшего стержневого констинуэнта системы естественного языка выполняет, по Бодуэну, языковая категория: язык «рассматривается как составленный из частей, то есть как сумма разнородных категорий, находящихся между собой в тесной органической (внутренней) связи» [там же: 19]. Категориалыюсть, по логике рассуждений учёного, является неотъемлемым свойством языка, «существующего только in potentia и в собрании всех индивидуальных оттенков». В этой ипостаси язык рассматривается учёным как определённый комплекс «известных составных частей и категорий» и отграничивается им «от языка как беспрерывно повторяющегося процесса» [там же: 33], т.е. речевой деятельности в современном её понимании.
Учитывая неоднозначность общенаучного термина «категория», И.А. Бодуэн де Куртенэ осознаёт необходимость уточнения его содержания. Прежде всего им раскрывается понятие «общие категории»: по мысли учёного, под них «народ подводит все явления душевной жизни» действием силы апперцепции, т.е. «бессознательного обобщения», которая сравнивается им с силой тяготения в планетарных системах. Речь идёт при этом именно о языковых категориях, ср.: «...как существуют известные системы небесных тел, обусловленные силою тяготения, так же точно и в языке существуют известные системы, известные семьи и другие категории языка, связанные силою бессознательного обобщения» [там же: 14]. Развёртывая мысль, языковед связывает понятие «категория» с формообразованием, используя для лексических объединений выражение «семья слов»: «...известное слово или форма, связь которого или которой с другими тождественными или родственными забыта в чутье народа ... стоит особняком в языке, пока наконец оно или она не подвергнется влиянию новой семьи слов или же категории форм» {курсив наш. - В.К.) [там же: 14]. Впрочем, устанавливая далее дифференциацию понятий «категории языковедения» и «категории языка», Бодуэн де Куртенэ распространяет понятие «категория» также на различные группы слов, ср.: «Нужно различать категории языковедения от категорий языка: первые представляют чистые отвлечения; вторые же - то, что живёт в языке, как звук, слог, корень, основа (тема), окончание, слово, предложение, разные категории слов {курсив наги, - В.К.) и т.п. Категории языка суть также категории языковедения, но категории, основанные на чутье языка народом и вообще на объективных условиях бессознательной жизни человеческого организма, между тем как категории языковедения в строгом смысле суть по преимуществу абстракции» [там же: 16]. Это весьма ценное уточнение основателя Казанской лингвистической школы позволяет сделать важный для нашего исследования вывод: «известные системы, известные семьи и другие категории языка, связанные силою бессознательного обобщения» [там же: 14], мыслятся учёным, наряду с более простыми единицами языка, как онтологическая реальность, а не научная (лингвистическая) абстракция.
Словообразование как вид деривации
Тематика словообразовательной категориальное довольно широко востребована участниками II Международного конгресса "Русский язык: исторические судьбы и современность" (2004 г.)1, а также III Международного конгресса (2007 г.) . Наряду с описанием строения и особенностей определённых словообразовательных категорий, учёные рассматривают когнитивный аспект данной тематики, поскольку, как утверждает В.П. Панченко, «методика когнитивного подхода к анализу комплексных единиц словообразования - одна из новых и, как показывали исследования последних лет, весьма эффективных методик» [Панченко 2007].
В 2005 г. проблеме «Категории языка и словообразование» была посвящена восьмая Международная конференция Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов. На ней известные российские и зарубежные дериватологи (И.С. Улуханов, Я. Пузынина, Г.А. Николаев, В. Гладров, И. Онхайзер, З.Л. Харитончик и др. всего 32 доклада) обсуждали вопросы, касающиеся «перспектив и методов исследования словообразовательных категорий, рассматриваемых с когнитивно-семиотической, коммуникативно-дискурсивной и ономасиологической позиций в сопоставлении с иными типами категорий языка» [Коряковцева, Серочук2006: 141]. Серьёзное внимание авторитетного научного форума к проблематике словообразовательной категории служит признанием значимости этой единицы языковой системы и вместе с тем подтверждает факт недостаточной разработанности связанных с ней теоретических и практических аспектов дериватологии.
Названные факторы обусловили появление в первом десятилетии нового века целой серии диссертационных работ, прямым объектом которых являются конкретные словообразовательные категории (см. [Борисова 2000; 2008; Кузнецова 2004; Толстова 2006; Трубицина 2006; Белякова 20086; Громакова 2008; Кудрявцева 2008]). Термин «словообразовательная категория» не используется в аналогичном по целям исследовании русских префиксальных глаголов, объединённых семантикой аннулирования (см. [Почтарёва 2001]). Широкая практика выделения и обозначения словообразовательных категорий отражена в работе Ю.И. Плотниковой [Плотникова 2004], посвященной многоаспектному анализу словообразовательных гнёзд глаголов со значением «положение в пространстве», где обозначены словообразовательные категории производных каждой части речи, характерные для изучаемых словообразовательных гнёзд. Существует, кроме того, интересный опыт установления системы словообразовательных категорий имени прилагательного, выявленных в псковских говорах [Белова 2005]. В целом в рамках системно-структурного аспекта глубоко проанализированы и подробно описаны порядка десяти словообразовательных категорий русского литературного языка: шесть - в сфере имён существительных, несколько категорий, с учётом исследований И.С. Улуханова, относятся к области глагольной семантики, и лишь одна работа посвящена категориям имени прилагательного.
В дериватологии двух последних десятилетий весьма активно развивается когнитивное направление исследований словообразовательных категорий, сформированное, в первую очередь, глубокими работами Е.С. Кубряковой1. Идеи когнитивистики получают развитие практически во всех работах по проблемам словообразовательной категориальности, в том числе в названных выше диссертациях Н.А. Толстовой, И.А. Трубициной, Г.В.
Беляковой и др. Весьма любопытны деривационные исследования обобщающего плана, где выявляются когнитивные особенности словообразовательных категорий русского языка, принадлежащих к одной части речи1. Принимая во внимание аргументированное утверждение о том, что словообразовательные категории обладают «особой релевантностью для реконструкции ЯКМ» [Кубрякова 2006], приходим к выводу о безусловной важности когнитивных исследований для построения теории категориальное в словообразовании.
Трудно переоценить также возможности интерпретации словообразовательных категорий с позиции истории языка, которая «позволяет видеть факты языка в их зарождении, изменении, взаимодействии ... помогает объяснить то, что с современных позиций может быть трудно объяснимым» [Дмитриева 2010: 3]. В рамках динамического словообразования, справедливо отнесённого саратовскими дериватологами к числу приоритетов современной лингвистики, исследуется динамика формирования словообразовательных категорий , поскольку это позволяет «выявить различные типы колебаний в функционирующей системе языка, наиболее явные тенденции языковой эволюции в целом» [Дмитриева 2010: 4].
Семантическая и грамматическая категории с позиций функциональной грамматики
Разграничение выделенных М. Докулилом форм субкатегоризации ономасиологических категорий, при кажущейся очевидности его оснований, сопровождается на практике множеством трудностей теоретического и практического характера. Обозначим наиболее явные сквозь призму проблемы выделения и обособления интересующей нас словообразовательной категории. Можно констатировать, что в лингвистике до сих пор нет полной ясности по вопросу о характере взаимосвязи ономасиологической и словообразовательной категорий, что затрудняет теоретическое осмысление этих понятий. Спорным и порождающим противоречия является вопрос о том, все ли словообразовательные категории русского языка имеют ономасиологическую (номинативную) природу. Показательно двойственное отношение к этой проблеме автора известной статьи о свойствах ономасиологической категории О.В. Раевской. Указывая на общность ономасиологических и словообразовательных категорий, которая проявляется именно в том, что «у всех словообразовательных категорий могут быть обнаружены те или иные соответствия среди ономасиологических категорий» [Раевская 1999: 24], исследователь оговаривает далее иной случай: «Если же суффикс является ономасиологическим признаком, как это бывает, например, при уменьшительно-увеличительной, т.е. модификационной суффиксации, то соответствующая словообразовательная категория (уменьшительности или увеличителыюсти), очевидно, не имеет соответствий среди ономасиологических категорий» [там же: 25]. Апелляция к языковому материалу, таким образом, заставляет учёного пересмотреть собственный тезис о единой ономасиологической природе всех словообразовательных категорий, обозначив тем самым проблемную зону исследования. Кроме того, не всякая совокупность производных слов как проекция некой ономасиологической категории соответствует представлениям о словообразовательной категориальное. Так, например, к ономасиологической категории локативности в диссертационном исследовании Е.К. Савиновой отнесены семантически разнообразные производные наименования, объединённые локативным способом их мотивации (на-морд-ник - нечто на морде, при-губ-ить — поднести к губам) [Савинова 1989]. Те наименования мест, мотив обозначения которых не является локативным («косогор», «Белгород»), в данной работе локативными не считаются. Для такого понимания сущности ономасиологической категории характерен, как видим, учёт общности ономасиологического признака в семантической структуре дериватов при безразличии к ономасиологическому базису, что отличается от докулиловской трактовки ономасиологической словообразовательной категории (слова типа пригубить и намордник не являются обозначениями мест). При явной деривационной ориентации этого исследования его объект находится, таким образом, за рамками представлений о собственно словообразовательной категориальное.
Вопрос о разграничении словообразовательных и грамматических категорий долгое время оставался в языкознании одним из наиболее спорных; нельзя считать его окончательно решённым и сейчас. Квинтэссенцией трудностей, связанных с попытками его решения, является проблема квалификации статуса уменьшительных имён, ср. известный факт отнесения их к сфере формообразования в концепции Л.В. Щербы: «...трубочка может называться уменьшительной формой слова трубка в определённых значениях» [Щерба 1974: 54]. Противопоставляя эти единицы словообразовательной паре труба — трубач, Щерба акцентирует внимание на существенных различиях в предметном (денотативном) соответствии слов в этих парах, рассматривая эти различия как основания для разграничения словообразования и формообразования.
В настоящее время эта позиция, в целом уступившая место словообразовательной интерпретации уменьшительных имён, сохранила, тем не менее, своих приверженцев. Т.Ф. Ефремова, в частности, развёртывая в предисловии к «Толковому словарю словообразовательных единиц русского языка» теоретические основы его построения, причисляет к формообразовательным категориям уменьшительные, увеличительные, уничижительные суффиксальные образования имён существительных, уменьшительные образования имён прилагательных и качественных наречий, а также образования с усилительными, количественными префиксами типа най-, пре- [ТССЕРЯ: 8].
В.И. Теркулов, осмысливая лингвистическую природу отглагольных существительных типа ход и лёт, выдвигает требование «отказаться от придуманной и абсолютно неприемлемой трактовки семантики девербатива как семантики опредмеченного действия и констатировать возможность обозначения существительным чистого действия, вернее, лингвального процесса, а во-вторых, определить процесс образования отглагольных имён не как деривацию, а как формообразование» [Теркулов 2012: 98]. Мысль о нежёсткости границы между грамматическим и неграмматическим и о существовании между ними обширных переходных зон последовательно развивается в работах В.А Плунгяна [Плунгян 1998; 2012].
Словообразовательная транспозиция в категориальном аспекте (к уточнению понятия)
Выше была доказана несостоятельность отождествления словообразовательной категории с совокупностью производных слов, выражающих соответствующее словообразовательное значение, вернее, недостаточность таких представлений. Онтологической реальностью в составе словообразовательной категории обладают два деривационных класса: мотивирующий класс и класс производных слов. Таксономические параметры класса производных слов в ономасиологической системе определяются их категориальным словообразовательным значением, которое, в силу своей пропозициональное и большей обобщённости, далеко не всегда совпадает с общим значением собственно номинативных классов. Яркой иллюстрацией могут послужить несовпадение состава наименований лица по профессии в русском языке {врач, художник, водитель троллейбуса, сапожник) и класса производных слов в рамках словообразовательной категории nomina agentis {каменщик, говорун, избиратель) [Косова 2001]). Установление границ этого класса является прямым следствием обобщения на ономасиологической основе результатов словообразовательного анализа дериватов с данным категориальным значением. На практике эту процедуру затрудняет решение таких проблем, обусловленных динамическим характером словообразования, как демотивация, множественная и метафорическая мотивация производных, взаимодействие морфемных и безморфемных способов деривации и т.п.
Определение состава и границ мотивирующего класса, ещё менее очевидных при первом приближении к материалу, также осуществляется в два этапа: словообразовательный анализ производных, направленный на выявление всей совокупности базовых единиц, и последующее ономасиологическое обобщение полученных данных в аспекте их семантических, грамматических, деривационных и морфонологических характеристик, результаты которого верифицируются в правилах словообразовательного синтеза [Волков 1993: 19]. По нашим наблюдениям, таксономическая номинативная определённость мотивирующего класса свойственна в большей или меньшей степени далеко не всем словообразовательным категориям русского языка. Транспозиционные категории, например, ориентированы на охват производящих единиц какого-либо одного лексико-грамматического разряда (качественные прилагательные как мотиваторы словообразовательной категории отвлечённого признака); модификационные категории опираются на одну или несколько лексико-семантических или тематических групп (словообразовательная категория невзрослости - на лексико-семантическую группу (далее ЛСГ) зоонимов, словообразовательная категория начинательности - на ЛСГ глаголов звучания, эмоционального состояния и движения). Деривация в рамках мутационных категорий базируется на понятийно-семантической или понятийно-тематической общности производящих единиц, иногда деривационно оформленной (например, класс наименований деятелей по отношению к словообразовательной категории глаголов деятельности [Кадькалова 2010]). Установление параметров мотивирующего класса необходимо в связи с изучением порождающего потенциала СК. Эта информация исключительно важна для установления закономерностей словообразовательного синтеза [Милославский 1980], направленного на прогнозирование номинативно деривационных процессов в языке и на разработку эффективных приёмов обучения русскому языку иностранных учащихся. Сказанное убеждает в наличии системной специфики у классов мотивирующих и мотивированных единиц, в их структурной релевантности, в силу чего будем считать эти классы конституирующими компонентами СК, т.е. её каркасом, её наиболее явными структурными составляющими. Бинарная соотносительность парадигматически организованных деривационных классов отражает оппозицию производящей и производной единиц, соответствующую, в свою очередь, структурно-семантической бинарной расчленённости деривата, части которого связаны между собой синтагматически (по смежности). Этот вывод подтверждает идею О.В. Лещака о фрактальном характере системы языковых знаков, согласно которой семантика единиц структурного плана должна быть организована тем же самым образом, что и семантика всей системы знаков [Лещак 2009].
Формально-семантические отношения между основными единицами словообразования, служащие образцом порождения новых слов, в рамках словообразовательной категории, как правило, неоднородны; их разграничению отвечает понятие словообразовательной модели. В этом термине получило лингвистическую определённость представление о типовых сочетаниях базовых единиц словообразовательной категории (поверхностных структурах), эксплицирующих типовые (категориальные или субкатегориальные) словообразовательные значения: «Словообразовательная модель - не что иное, как цепочка оппозиций, пропорция, представленная в более или менее длинном ряде слов» [Степанов 1975: 152]). На субстанциональном уровне словообразовательной модели как метаязыковому конструкту (схеме) соответствует представление о словообразовательном типе как совокупности производных слов, характеризующихся единством части речи производящих, единством словообразовательного значения и единством словообразовательного средства [Николаев 2007].
