Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ И ФОРМИРОВАНИЕ КЛАССИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ ТЕХНОЛОГИЙ «ПАБЛИК РИЛЕЙШНЗ» 12
1.1. Философско-культурологический подход к определению сущности технологий «паблик рилейшнз» 12
1.2. Культурно-историческая эволюция классических моделей технологий «паблик рилейшнз» 35
ГЛАВА 2. СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ ТРАНСФОРМАЦИЯ МИРА МОДЕРНА И НЕКЛАССИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ТЕХНОЛОГИЙ «ПАБЛИК РИЛЕЙШНЗ».'.. 69
2.1. Социокультурный статус неклассических моделей технологий «паблик рилейшнз» 69
2.2. «Паблик рилейшнз» как базисная социальная технология культурного постмодерна 98
2.3. Институт общественных связей в культуре трансформирующейся России 118
ЗАКЛЮЧЕНИЕ :...: 141
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙСПИСОК 145
- Философско-культурологический подход к определению сущности технологий «паблик рилейшнз»
- Социокультурный статус неклассических моделей технологий «паблик рилейшнз»
- «Паблик рилейшнз» как базисная социальная технология культурного постмодерна
Введение к работе
Актуальность темы исследования.. Генезис и культурно-историческая эволюция технологий «паблик рилейшнз» (от англ. «public relations») в истории человечества были сопряжены с процессами социокультурной рационализации, которая осуществлялась в ходе становления цивилизации модерна, где демократические традиции и плюралистические принципы принятия управленческих решений способствовали формированию специализированного института общественных связей, со временем занявшего центральное место в процессе налаживания конструктивного диалога между личностью, гражданским обществом и государством. В условиях формирования в России новой властно-политической и социально-экономической системы технологии «паблик рилейшнз» начинают играть большую роль, опосредуя особый вектор публичного дискурса и инициируя инновационные формы коммуникативного обмена между субъектами социокультурных взаимодействий и значимыми для их деятельности сегментами общественной среды.
Признание технологий «паблик рилейшнз» в качестве базисного инструмента налаживания и поддержания эффективных общественных связей со всей очевидностью диктует необходимость их изучения в более широком культурно-цивилизационном контексте. Особую значимость имеет глубокий и всесторонний научный анализ управленческого воздействия технологий «паблик рилейшнз» на различные типы социокультурной коммуникации. Не менее важным. представляется выявление социокультурного статуса классических и неклассических моделей технологий «паблик рилейшнз» в современной системе социального управления и духовного производства.
Богатый мировой опыт, равно как и весьма интенсивная российская практика последних десятилетий создают достаточно мощный стимул для
4 философско-культурологической рефлексии по поводу технологий «паблик
рилейшнз», специального теоретико-методологического осмысления этого
культурно-исторического феномена трансформирующейся цивилизации
модерна. По существу, тема диссертационного исследования не только
выдвигается в число весьма актуальных и перспективных направлений
научного поиска, но и требует своего адекватного философско-
культурологического рассмотрения, имеет не только собственную
познавательную ценность, но и сугубо прикладное значение.
Степень научной разработанности темы исследования. До сравнительно недавнего времени технологии «паблик рилейшнз» как объект научно-теоретической рефлексии привлекали внимание в основном зарубежных ученых. Первыми специализированными публикациями на русском языке стали пропедевтические работы британского теоретика и практика С. Блэка, имя которого ныне справедливо относится к числу классиков жанра. Позднее на русском языке были изданы весьма значительные работы ряда иностранных авторов, среди которых основное место занимают работы Ж-П. Бодуана, Ф.А. Буари, Ж.-Н. Капферера, СМ. Катлипа, Ю. Марлоу, Ф.П. Сайтэла, Ш. Харрисона, Р. Хейвуда, Дж. Честары и других авторов.
Практически одновременно с освоением богатого зарубежного опыта начал формироваться объемный массив работ отечественных авторов. По проблематике общественных связей и технологий «паблик рилейшнз» в 90-е годы прошлого века были изданы монографии Т.Ю. Лебедевой, Г.Л. Тульчинского, И.П. Яковлева. Интерес к теоретическому освоению проблематики общественных связей и технологий «паблик рилейшнз» существенно активизировался во многом благодаря научным разработкам О.И. Карпухина, Г.Г. Почепцова, Л.Н. Федотовой, которые были созданы на высоком социально-гуманитарном и философском уровне.
Важнейшим источником информации по проблематике общественных связей и технологий «паблик рилейшнз» выступают труды, в обобщенном
5 виде представляющие результаты фундаментальных научных исследований:
докторские диссертации Э.Ф. Макаревича, О.Н. Савиновой,
М.А. Шишкиной; кандидатские диссертации Э.Б. Жарниковой,
В.В. Меныциковой, Н.Б. Подболотовой, Е.Б. Поканиновой, СМ. Тучкова.
Вместе с тем, сравнительный анализ основных исследований
российских и зарубежных авторов также свидетельствует и о том, что
отнюдь не все вопросы темы получили свое адекватное рассмотрение.
Сегодня можно выделить ряд существенных пробелов в исследовании
технологий «паблик рилейшнз», характерных как для отечественной, так и
для зарубежной науки:
- значительное количество рассмотренных работ носят вторичный,
компилятивный, описательный характер;
-основные усилия большинства российских и зарубежных
исследователей направлены на изучение прикладных аспектов технологии
«паблик рилейшнз»; '
при этом практически отсутствует взгляд на технологии «паблик рилейшнз» как на особый культурно-исторический феномен, порожденный сложными процессами социокультурной рационализации, которая осуществлялась в ходе всего этапа становления цивилизации модерна, трансформация которой еще отнюдь'не завершена;
вне поля зрения российских и зарубежных специалистов остаются проблемы, связанные с тем, что в условиях культурного постмодерна и неолиберальной глобализации именно посредством технологий «паблик рилейшнз» осуществляется конструирование виртуальной реальности;
-отсутствует единая и целостная философско-культурологическая парадигма представлений о роли технологий «паблик рилейшнз» в системе социального управления и духовного производства;
- нет ясности и однозначности в характеристике общественных связей
как сахмостоятельного института; обеспечивающего социокультурное
взаимодействие центральных и периферийных субъектов публичного дискурса.
Представляется, что обращение к философско-культурологическому измерению заявленной проблематики позволяет по новому взглянуть на исследуемые феномены, опереться на имеющийся массив философской литературы по проблемам современности.
Генезис цивилизации модерна и ее трансформации, культурные формы и институты духовного производства, социокультурные типы рационализации и структуры мышления вот уже почти два столетия привлекают внимание ведущих зарубежных мыслителей: Ф. Броделя, М. Вебера, Э. Гидденса, В. Зомбарта, К. Маркса, Г. Маркузе, К. Манхейма, Т. Парсонса, К. Поланьи, А.Дж. Тойнби, А. де Токвиля, Ю. Хабермаса, К. Хюбнера и других. Следует отметить зарубежных философов, социологов, политологов, экономистов, которые посвятили' свои тексты осмыслению такой превращенной формы культурной трансформации эпохи модерна как тоталитаризм: X. Арендт, Р. Арон, Р. Гвардини, В. Гуриан, А. Камю, Э. Нольте, К. Поппер, Э. Фромм, Ф. Фюре, Ф. Хайек, К. Ясперс и другие.
Эти проблемы, равно как и общефилософские аспекты современной культуры, духовного производства и социальных технологий как основы рационально-индустриальной цивилизации исследовались в трудах отечественных ученых А.С. Ахиезера, B.C. Библера, Ю.М. Бородая, А.В. Бузгалина, П.С. Гуревича, В.Е. Давидовича, Ю.Н. Давыдова, Г.В. Драча, Л.Я. Дятченко, Ю.А. Жданова, А.А. Зиновьева, Э.В. Ильенкова, Л.Г. Ионина, Г.А. Котельникова, С.Д. Лебедева, М.К. Мамардашвили, Н.А. Нарочницкой, И.М. Невлевой, СИ. Некрасова, А.С. Панарина, В.И. Пантина, М.К. Петрова, В.П. Римского и многих других авторов.
Проблемы постмодерна (Ж. Бодрийяр, П. Бурдье, Г. Дебор, Ж. Делез, Ж. Деррида, Ж.-Ф. Лиотар), постиндустриализма (У. Бек, Д. Белл), информационного общества (Д. Нейсбит, В.Л. Иноземцев, М. Кастельс, С. Лэш, И.С. Мелюхин, В.П. Терин, Э. Тоффлер, А.В. Чугунов),
7 неолиберальной глобализации (Э.А. Азроянц, 3. Бауман, И. Валлерстайн,
А.В. Назарчук, Дж. Сорос, Дж. Стиглиц, Л. Туроу), виртуализации общества (А.А. Водолагин, И.И. Засурский, Д.В. Иванов, А.И. Соловьев), архаического и современного мифотворчества (Дж. Кэмпбелл, А.Ф. Лосев, B.C. Полосин, П. Рикер, Г. Тюдор, М. Элиаде и многие другие) также входят в методологический и философско-теоретический контекст исследования проблемы эволюции цивилизации модерна и ее рационально-технологических и рационально-ментальных оснований.
Актуальность темы диссертационной работы, степень ее научной и философской разработанности обусловливают выбор объекта и предмета, формулировку основной проблемы, постановку цели и задач исследования.
Объектом исследования являются социокультурные процессы, факторы и механизмы включения технологий «паблик рилейшнз» в систему социального управления и духовного производства в трансформирующейся цивилизации модерна.
Предметом исследования выступают классические и неклассические модели «паблик рилейшнз» как базисные социальные технологии.
Основная проблема диссертационного исследования определяется тем, что имеется реальное противоречие между необходимостью философско-методологического осмысления социальных технологий «паблик рилейшнз» как самодостаточного культурно-исторического феномена, с одной стороны, и фактическим отсутствием специальных диссертационных или монографических работ, где проводилось бы такое философское исследование, с другой стороны.
Целью диссертационной работы ' является философско-культурологическое исследование «паблик рилейшнз» как культурно-исторического феномена, базисной социальной технологии и специфического института духовного производства в трансформирующейся цивилизации модерна.
8 Конкретизация данной цели предполагает постановку и решение
следующих исследовательских задач:
Предложить философско-культурологическое определение понятия технологий «паблик рилейшнз» в процессе социального управления и духовного производства.
Рассмотреть проблему генезиса и культурно-исторической эволюции классических моделей технологий «паблик рилейшнз», выявив их социокультурный статус.
Обосновать необходимость изменения социокультурного статуса классических моделей технологий «паблик рилейшнз» под влиянием парадигматического сдвига к виртуализации.
Проанализировать основные постмодернистские тенденции в развитии технологий «паблик рилейшнз» как феномена современного социального управления и духовного производства.
Произвести описание периода становления и дать характеристику институциональной инфраструктуры общественных связей в культуре трансформирующейся России. Теоретико-методологические основы исследования. Автор
основывает свое исследование на общенаучных методах анализа и синтеза, обобщения и экстраполяции, системном, институциональном подходах.
Для определения методологии познания предмета исследования и разработки отдельных проблем-генезиса, культурно-исторической эволюции и постмодернистских тенденций развития технологий «паблик рилейшнз» применяются общефилософский и философско-культурологический подход, сравнительно-исторический метод, методология исторического и логического, метод культурно-антропологической реконструкции.
Научная новизна работы обусловлена тем, что автор на диссертационном уровне впервые осуществил теоретико-методологическое исследование технологий «паблик рилейшнз» как культурно-исторического феномена трансформирующейся цивилизации модерна.
Научная новизна конкретизирована в следующих аспектах:
определено значение «технологий. «паблик рилейшнз» как специфического института культуры в процессе социального управления и духовного производства индустриальной цивилизации модерна;
реконструированы классические модели технологий «паблик рилейшнз», определен их социокультурный и базисный цивилизационный статус;
обоснован социокультурный статус неклассических моделей технологий «паблик рилейшнз» в постиндустриальной цивилизации;
выявлены основные постмодернистские тенденции в развитии технологий «паблик рилейшнз» в контексте новой «виртуальной культуры»;
вскрыты основные противоречия процесса институционализации сферы общественных связей в культуре трансформирующейся России, повторяющей в свернутом виде основные культурно-эволюционные формы цивилизации модерна;
Основные положения, выносимые на защиту:
1. «Паблик рилейшнз» — это специфическая базисная,
цивилизационная технология, сформированная в эпоху перехода к
индустриальному обществу, посредством которой субъекты
социокультурных взаимодействий осуществляют свое информационное
воздействие на сознание и поведение человека и социальных групп путем
налаживания эффективных публичных дискурсов в процессе социального
управления и духовного производства.
2. Социальные технологии «паблик рилейшнз» детерминированы
процессами общественной рационализации и глубинной трансформации
публичного дискурса цивилизации модерна. Классические модели
технологий «паблик рилейшнз» (односторонняя модель, модель
общественной информации, модель двухсторонней асимметрии, модель
двухсторонней симметрии) имеют различный социокультурный статус и в
свою очередь определяют функциональное поле современной культуры.
3. При переходе к информационному сценарию развития цивилизации
модерна изхменяется и социокультурный статус моделей технологий «паблик рилейшнз», который определяется неклассической рациональностью (практической, ментальной и теоретической). Они постепенно утрачивают измерения классической рациональности и превращаются в инструмент симуляции, виртуализации не только общественных связей, но и всей культуры, создавая собственно феномен ' «виртуальной культуры постмодерна».
В условиях постмодерна происходит сложная социокультурная трансформация всей цивилизации модерна. Формирующийся глобальный социум в принципе не может существовать, функционировать, развиваться без виртуальных технологий «паблик рилейшнз», определяющих симуляцию и стимуляцию как социально-экономических, так и духовно-культурных процессов массофикации и демассофикации мира постиндустриализма.
Процессы формирования российского института общественных связей во многом были детерминированы процессами глобального транзита модернистских ценностей свободы и прогресса в их неолиберальном понимании. При этом привычные для России символические структуры «жизненного мира» оказались предельно фрагментированы. В силу этого институционализация сферы общественных связей носит противоречивый и незавершенный характер, а российская социокультурная трансформация на данный момент все еще предстает как культурно-цивилизационная «бифуркационная развилка» (симуляция без стимуляции).
Научно-практическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть учтены при дальнейшем анализе заявленной проблематики с философских и культурологических позиций. Материалы диссертации могут быть использованы при необходимости углубленной и детальной разработки фундаментальных проблем социокультурной трансформации цивилизации модерна, включая проблемы политического мифотворчества, культурного
постмодерна, технократического постиндустриализма, неолиберальной глобализации, виртуализации массовой культуры.
Результаты исследования могут быть использованы также при изучении соответствующих разделов и тем в курсе философии, культурологии, всеобщей, отечественной истории, социологии, политологии.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертации были представлены автором для открытого обсуждения в ходе конференций различного уровня, соответственно: II Межвузовской конференции молодых ученых, аспирантов и докторантов «Духовная жизнь и культура российской провинции» (15 ноября 2000 года, Белгород); Международной научной конференции «Синергетика в современном мире» (5-6 декабря 2000 года, Белгород); Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов - 2002» (8-12 апреля 2002 года, Москва); Международной научно-практической конференции «Славянский мир и Православие глазами молодых» (9-10 октября 2002 года, Белгород); Научной конференции «Россия в III тысячелетии: прогнозы культурного развития. Качество жизни: Наука. Культура. Образование. Искусство. Власть. Производство» (5-6 декабря 2002 года, Екатеринбург); Второго Всероссийского социологического конгресса «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (30 сентября -2 октября 2003 года, Москва); Международной научной конференции «Перспективы синергетики в XXI веке» (3-5 декабря 2003 года, Белгород); Международной теоретико-методологической конференции «Гражданские позиции интеллигенции: "Камо грядеши?.."» (31 марта 2004 года, Москва) и ряда других.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры культурологии и теологии Белгородского государственного университета и рекомендована к защите.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих в себя пять параграфов, заключения, библиографии.
Философско-культурологический подход к определению сущности технологий «паблик рилейшнз»
К исследованию современности, впрочем, как и к исследованию любого другого момента человеческой истории вообще, можно подойти как минимум с трех позиций. Во-первых, каждое общественно значимое событие или явление можно рассматривать как следствие целого ряда других имевших место ранее событий или явлений и, таким образом, воспринимать его в качестве текущего исторического момента, завершающего некую последовательность предшествующих состояний социума. Во-вторых, его можно воспринимать как событие или явление, открывающее путь чему-то радикально новому, неизвестному ранее, и соответственно видеть в нем некий образ будущего, считать его не столько следствием предшествующих событий или явлений, сколько причиной последующих. В-третьих, возможен диалектический подход, согласно которому каждое историческое событие или явление рассматривается не только как следствие предшествующих событий или явлений, но и как причина последующих событий или явленийодновременно.
По понятным причинам, диалектический подход предпочтительнее двух предыдущих подходов, хотя и гораздо труднее реализуется в исследовательской практике. Однако и при его использовании исчерпывающий анализ любого из современных исследователю событий и явлений невозможен в принципе, ибо вся совокупность их даже наиболее вероятных последствий остается для него неведомой. Тем не менее, именно диалектический подход представляется автору наиболее адекватным вариантом исследовательской стратегии современности, и он может быть реализован на практике благодаря двум обстоятельствам. С одной стороны, ни один исторический момент, ни одно общественное состояние не устраняет целиком и полностью элементы тех исторических моментов и общественных состояний, которые ему предшествовали. С другой стороны, объективно не существует реальных оснований для оценки новой исторической эпохи как абсолютной противоположности предшествующей, для рассмотрения ее сущностных характеристик как не имевших аналогов в прошлой истории человечества. И, напротив, чем дольше человечество существует в условиях перманентной неопределенности относительно сущностных характеристик переживаемой им эпохи, тем меньше остается в гуманитарных науках места для некогда столь популярных футурологических утопий и дистопий, тем очевиднее преемственность и даже некоторое отдаленное сходство постиндустриальной и индустриальной систем устроения общества.
Технологии «паблйк рилейшнз» получили достаточно широкое распространение в теории и практике социального управления и духовного производства, предполагающих налаживание- эффективного публичного дискурса субъектов социокультурного взаимодействия со значимыми для их деятельности сегментами общественной среды. Однако становление научного знания о технологиях «паблйк рилейшнз» заметно отстает от стремительно разворачивающихся процессов их практического употребления. В связи с этим теоретический базис технологий «паблик рилейшнз» вызывает необходимость своей углубленной разработки, а существующие на сегодняшний день положения — всестороннего рассмотрения, обобщения и увязывания с реалиями очередного этапа становления всей сферы публичных коммуникаций.
Общепринятые традиции культуры научного поиска требуют избрать в качестве первого этапа исследования анализ и самоопределение в пространстве собственно языковых построений, описывающих изучаемую предметную область. Это тем более важно, что-теоретические разногласия начинаются уже на, казалось бы, довольно тривиальном уровне. Вначале обратимся к определению сложившегося в современной науке понятия «технология». Под «технологией» традиционно принято понимать специфический общественно выработанный способ унификации всеобщих механизмов деятельности в исторически конкретных структурных разновидностях материального и духовного производства.
Производным от общего понятия «технология» является понятие «социальная технология», которое может быть охарактеризовано как практически ориентированное социальное знание. Примечательно, что одна из первых попыток дать научное определение понятия «социальная технология» с указанных методологических позиций была предпринята известным немецким философом и социологом культуры К. Манхеймом. «Социальная технология» рассматривалась им в первую очередь как совокупность методов, оказывающих влияние на поведение человека, как средство социального контроля. При этом К. Манхейм обоснованно полагал, что «характер социальной технологии для общества еще более важен, нежели его экономическая структура или социальная стратификация» . С помощью социальной технологии можно ускорить или, напротив, замедлить темпы общественного развития. Однако сама по себе социальная технология не
1 Манхейм, К. Диагноз нашего времени: Пер. с нем. и англ. / К. Манхейм. - М.: Юрист, 1994. - С. 415. может быть ни «хорошей», ни «плохой» - ее определяет аксиологический и культурно-исторический контекст, в котором она применяется.
Концепция К. Манхейма вполне убедительна, и ее можно принять, если рассматривать социальные технологии как особую разновидность «научно-рациональных, автоматических технологий»2. Очевидно, что такое понимание социальных технологий имеет право на существование и может быть принято как одно из значительных достижений цивилизации модерна. При всем при том в контексте философско-культурологического анализа рассмотренному понятию «социальных технологий» необходимо придать большую логико-методологическую основательность. И в этом плане имеет смысл обратиться к некоторым культурно-историческим идеям, изложенным в монографиях М.К. Петрова и В.П. Римского.
Известный культуролог и историк науки М.К. Петров развивал и использовал методологию исследования многообразия культур на основании выделения инерционной, функционально-стабилизирующей стороны культуры, а именно: ритуала как всеобщего целостно образующего фактора; социокода культуры как носителя социальной памяти; института обновления, связанного с функцией накопления и трансформации инноваций и новой информации в социокультурную систему. Как таковые ритуал, социокод, институт обновления воплощены в знаковых (семиотических) системах, которые и обеспечивают вовлечение человека в ритуал, инициируя специфические формы социального участия, актуализируя те или иные культурно-исторические типы социальных технологий, «доминирующих в данной культуре и связанных в систему социально необходимых практических отношений к миру»3.
Социокультурный статус неклассических моделей технологий «паблик рилейшнз»
Не меньший научный интерес представляет исследование технологий «паблик рилейшнз» в контексте проблематики, заданной теоретическим концептом «информационного общества». Поэтому задача третьего этапа исследования заключается в разработке и обосновании необходимости изменения социокультурного статуса классических моделей технологий, «паблик рилейшнз» под влиянием теории и практики становления «информационного общества». Анализ этой проблемы увязывается автором также и с процессами виртуализации общества, проблема которой будет подробно рассмотрена в первом параграфе данной главы.
Понятие «информационное общество», которое, собственно, и положило начало многим популярным ныне социологическим теориям, было введено в научный оборот в начале 60-х годов прошлого века фактически одновременно в США и Японии Ф. Махлупом и Т. Умесао, авторами, получившими широкую известность своими исследованиями динамики развития наукоемких производств65. Об «информационном обществе» с тех пор немало написано видными зарубежными теоретиками66. Проблематика «информационного общества» также получила свое заметное освещение в научных исследованиях целого ряда отечественных авторов.
Предваряя анализ сложившегося в современной науке понятия «информационного общества», уместно привести некоторые теоретико-методологические соображения, не столь давно сформулированные С. Лэшем в уже неоднократно цитированной автором данной работы монографии «Критика информации» («Critiques of Information»), ставшей весьма заметным явлением научной жизни последних лет. «Понятие информационного общества, - подчеркивает С. Лэш, - выглядит предпочтительнее понятия общества постмодернистского, ибо указывает на принцип, вокруг которого организовано общество, а не только лишь на то, за какой социальной формой оно следует» . В интерпретации С. Лэша теория «информационного общества», с одной стороны, становится своего рода универсальной социальной «теорией непредвиденных последствий», с другой стороны, С. Лэш категорически не согласен с теми исследователями, которые видят в формирующемся «информационном обществе» лишь хаос неопределенности. По его словам, формирующемуся «информационному обществу» имплицитно присущ некий вид диалектики, который обусловливает его развитие «от порядка к хаосу, а затем к новому порядку».
Не вызывает сомнений тот факт, что понятие «информационного общества», при всей своей самоочевидной аморфности и неопределенности, возникло под влиянием впечатляющих успехов прикладного использования сначала достижений кибернетики, а вслед за тем - теории самоорганизации
И в кибернетике, и в теории самоорганизации «информация» является ничем иным, как мерой управляемости той или иной системы, в том числе и социальной. «Информация, - отмечает в этой связи основоположник кибернетики и математической теории связи Н\ Винер, - это обозначение содержания, полученного из внешнего мира в процессе нашего приспособления к нему и приспосабливания к нему наших чувств. Процесс получения и использования информации является процессом нашего приспособления к случайностям внешней среды и нашей жизнедеятельности в этой среде».
Очевидно, что информация является необходимым ресурсом для выживания и развития социальных систем. При этом «информационным» можно считать такое общество, которое способно обеспечивать постоянный и оптимальный прирост необходимого количества информации для функционирования всех своих развивающихся подсистем, т.е. способно качественно обработать и квалифицированно употребить полученную информацию. Исходя из этой же логики, более совершенным является то общество, которое производит и потребляет большее количество информации. Такое общество создает разветвленную институциональную подсистему информационных потоков, ответственную за внутренний и внешний информационный обмен.
Понятие «информационного общества» предполагает, что именно информация становится в обществе величиной; определяющей все прочие векторы и стратегии социокультурной трансформации «жизненного мира». Что же касается обществ, характерных для традиционных типов культурно-цивилизационных систем, то в специализированных институтах получения и обработки информации здесь нуждались только непосредственные органы управления. Другие институты традиционных обществ довольствовались спонтанным обменом информацией в ходе социализации индивидов. Отсюда Винер, H. Человек управляющий: Пер. с англ. / Н. Винер. - СПб.: Питер, 2001. - С. 14. вытекала такая бесспорная характеристика традиционных обществ, как высокая степень их закрытости и изолированности.
Примечательно, что Э. Дюркгейм указывал на ячеистый характер традиционных обществ с механической солидарностью, почти лишенных информационного обмена. Информация накапливалась преимущественно в локальных и статичных интерсубъективных комплексах мифологического и религиозного сознания, названных им «структурами коллективных представлений» . Причем, объема накопленной таким образом информации хватало ровно настолько, чтобы обеспечить существование элементарных социальных систем, осуществление регулярной и простой деятельности.
На этом фоне весьма показательны отличия современного дифференцированного общества. Специализация и плюрализм социальных систем требуют более интенсивного информационного обмена, который обеспечивается институционализацией подсистем, отвечающих за продуцирование и снабжение информацией. Характерно, что преобладающие тенденции развития постиндустриальных обществ базируются преимущественно на интенсивном информационном обмене. «Информация активно взаимодействующих и коммуницирующих субъектов, - отмечает в этой связи А.Н. Назарчук, — не может быть более статичной и имперсональной» . Напротив, информация должна быть актуальной, быстро меняющейся и объективной. Информация должна циркулировать свободно, становясь все более объемной и общедоступной.
«Паблик рилейшнз» как базисная социальная технология культурного постмодерна
ушедшего были ознаменованы тем, что среди отечественных и зарубежных исследователей были весьма популярны и практически не прекращались оживленные научные дискуссии по поводу проблематики постмодернизма, необходимо далее остановиться на этой проблематике более подробно. Задача четвертого этапа исследования включает в себя анализ основных постмодернистских тенденций в развитии технологий «паблик рилейшнз» (здесь они существуют в развитой форме «в себе и для себя») с акцентом на осмысление проблем неолиберальной глобализации, в том числе и применительно к российской реальности.
Конец XX столетия был ознаменован не только практически полным разгромом стран «второго мира» во главе с СССР, но и разрушением многих идеологических стереотипов относительно самой сущности «современной цивилизации». Это нашло свое отражение в теоретических декларациях о «конце истории» и «конце идеологии», о «столкновении цивилизаций» и «золотом миллиарде», о «постсовременности» и «постмодернизме». Для западных теоретиков и идеологов все эти замысловатые конструкции с префиксом «пост» и без оного имеют привкус явного триумфа и торжества западной либерально-модернистской цивилизации в ее унификационном варианте глобализма. Однако для простых обывателей «окончание современности» и «конец знакомого мира» вполне реально выразились в стремительном росте этнорелигиозного терроризма, антиглобалистском движении, альтернативных вариантах глобализма, на которые ныне почти всерьез начинают претендовать некоторые страны и регионы .
Становится очевидным, что западные экономические механизмы, социально-политические институты, ментальные конструкции и научные понятия, ранее считавшиеся «эффективными» и «рациональными», на деле оказываются в инокультурных условиях не только неэффективными, но и нерациональными. Это касается транзита как социально-экономических проектов модернизации и сопутствующих им политико-правовых институтов либеральной демократии, так и соответствующих им идеологических и теоретических конструктов и, разумеется, мифов. Все это заставляет думать, прежде всего, об ущербности самого индустриально-либерального проекта практически во всех его возможных вариантах. В действительности весь этот «постмодернистский дискурс» на рубеже эпох оказался всего лишь завершением одного большого комплекса мифологических конструктов, обслуживавших в течение достаточно длительного времени один, причем отнюдь не универсальный, а, напротив, столь же «уникальный», как и многие другие, культурно-цивилизационный проект. Классическая мифология модерна была рождена на почве индустриальной цивилизации. И субъектом культурного действия и борьбы за власть здесь выступило «третье сословие» (мифологизированный «народ»), идеологическим знаменем которого был вначале пуританизм96, а затем и атеизм. Однако, по мере того, как мифология модерна постепенно трансформировалась в идеологию и санкционировала устанавливаемый экономический, политико-правовой и социокультурный «порядок», внутри монолитной протоформы выделялись ее дифференцированные ипостаси: либеральная, социалистическая и консервативная, а также различного рода «псевдоморфозы», соответствовавшие главным или периферийным субъектам культурного действия и власти (и, конечно же, субъектам борьбы за власть).
Выдающийся британский историк и культуролог Кр. Хилл (Chr. Hill) по этому поводу, в частности, гшсач: «Суть пуританизма как революционной веры составляло упование на то, что улучшение человеческой жизни на Земле входит в замысел Бога, и что люди могут постичь намерения Бога и сотрудничать с ним в целях их существования. Таким образом, самые сокровенные желания людей, если они проявляются с большой силой, могли быть восприняты как воля Бога. Вооружившись диалектикой, которая была в порядке вещей, те, кто был наиболее убежден, что ведет борьбу на стороне Бога, показали себя наиболее успешными борцами» (Hill, Chr. The century of revolution, 1603 - 17141 Chr. Hill. - Edinburg: Nelson, 1962 - P. 168). Соотношение всех классических форм мифологии модерна изначально строилось по принципу бинарных оппозиций, типа «свой - чужой»: непримиримый дуализм либерализма и социализма (наиболее рельефно проявился в середине XIX века в марксизме) был опосредован консервативной мифологией, своеобразным духовным медиатором (посредником) эпохи модерна. Именно консерватизм как мифология модерна наиболее адекватно и полно отвечал интересам национальной промышленной буржуазии, т.е. среднего класса. И если социалистическая мифология в ее наиболее радикальном коммунистическом варианте отражала властно-субъектные притязания пролетаризированного охлоса, то либеральная мифология была репрезентативна интересам крупного капитала, торгового и финансово олигархического. Как представляется, именно в этих культурно-исторических условиях и выстраивается органичная архитектоника мифологии модерна во всей ее вертикально-интегрированной цветущей сложности, санкционировавшей XIX век - век классического западноевропейского капитализма, одним из ярких и характерных символов которого стала викторианская эпоха.
Однако модернистская мифология развивается еще не на- своей собственной основе. В это время лишь только начинают складываться экономические и культурные факторы, вызывающие к жизни массовые коммуникации как основу массовой культуры. С начала XIX века появляются такие культурно-коммуникативные феномены, как массовые политические газеты и литературные журналы, а затем - железные дороги, почта, телеграф, телефон, радио, массовое и недорогое книгоиздание, вплоть до всеобщего избирательного права, профессиональной бюрократии, кинематографа, автомобиля. Это все были признаки становящегося массового производства, массового общества и массовой культуры. Духовное производство становится массовым, порождая и массовую культуру в качестве действительной основы современной мифологии. Возникшая массовая культура и средства массовой коммуникации выступают культурно-технологической формой воспроизводства уже неклассической мифологии модерна. Это выражается как функционально (например, профессионалы-интеллектуалы все чаще перестают строить свои «башни из слоновой кости» и начинают работать на собственную «продажу» в рыночной экономике), так и содержательно - образы, идеи, концепты учитывают запросы обывателя как массового потребителя (совсем неважно, обывателя-фабриканта или обывателя-рабочего). Самое «элитарное» искусство становится объектом и субъектом рекламной деятельности, что подчеркивает изначальную противоестественность и априорную заданность границ между массовым и элитарным в современной культуре. Происходит самоидентификация эпохи модерна и ее мифологии: возникает оригинальный стиль эпохи - Модерн. В этих условиях вертикальная структура классической мифологии модерна размывается и трансформируется в горизонтальную коммуникативную эклектику мифологии массовой культуры. Процессы были завершены в разрушительном огне мировой войны и последовавших вскоре за ней социальных революций. На почве и в мифологическом пространстве массовой культуры рождается тоталитарная мифология XX столетия. Массовая культура была столь же характерна для тоталитарной гитлеровской Германии или сталинской России, как и для либеральной Англии или демократических США. Постепенно тоталитарная мифология дополняется умеренной социал-демократической, рождаются и феминистские мифы (например, женское движение первоначально оформляется в лоне социалистического движения), вульгарная атеистическая идеология в большинстве стран вытесняется идеями «синкретической», «вселенской религии», что ведет к появлению на свет экуменизма и мифов паранауки, нетрадиционной религиозности, оккультизма.
В тоталитарной мифологии весьма эффективно соединялись пропагандистско-идеологические приемы, выразительно-образные средства самого «авангардного» модернистского искусства и массовой поп-культуры. «Новое искусство» сознательно обращалось (и, в значительной мере, обращается до сих пор) к стилистике мифа, .что позволяет говорить о мифотворческих задачах и потенциях искусства и литературы XX века. Сюрреализм прямо делал ставку на новое мифотворчество и активизацию бессознательного. Принцип коллажа, наиболее точно характеризующий мифологический образ, используется всеми модернистскими течениями: от кубизма и дадаизма до современного соц-арта и концептуализма. Без этих изобразительных и психологических средств не были бы возможны и современные рекламные мифы, и политико-идеологические технологии избирательных компаний. Конец XX века только довел до логического завершения все те тенденции в функционировании мифологии модерна (и в либерально-демократической, и в тоталитарной-демократической версиях), которые появились в начале века и получили наиболее адекватное развитие уже в постмодернистской мифологии.
Мифология «общества потребления» 50 - 70-х годов прошлого века была всего лишь зеркальным отображением тоталитарной мифологии, построенным опять же по закону мифомышления - инверсии, т.е. перевертывания предшествующих архетипов, сюжетов, смыслов, культурных кодов (в частности, аскетическое недопотребление стран «второго мира» во главе с СССР обернулось мистериальным обжорством стран «первого мира» во главе с США). Из тоталитарных версий социалистической и либеральной мифологий рождается антисистемный бунт 60-х годов - молодежная контркультура и ее мифологические концепты. И если официальный тоталитаризм употреблял технологии массового духовного производства и массовой культуры в форме тайных технологий власти, используя мифы массовой культуры для манипуляций человеком толпы, то молодежная контркультура использовала массовую культуру в целях продуцирования сопротивления дисциплинарным технологиям. Именно из массовой культуры и родилась та контркультурная мифология, которая со временем уничтожила мифологическое пространство как политического, так и экономического тоталитаризхма. Массовая культура и контркультура ушедшего столетия и соответствующие неклассические мифы дали человеку индустриального общества подлинно демократическую культуру вместо мифологизированных суррогатов классического либерального, социалистического или консервативного модерна.