Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Животное как культурный концепт 19
1.1. Животное как объект исследования в философии и теории культуры.
1.2. Специфика представлений о животном мире в культуре 34
1.3. Динамика зооморфных образов в европейской культуре . 45
Глава II. Репрезентации «звериного» в условиях социокультурных практик современности 74
2.1. Исчезновение «звериного» в современной культуре: практики исключения и антропоморфизации животного .75
2.2. Зрелищные репрезентации животных в сфере развлечения ... 96
2.3. Этическое восприятие животного мира в современной европейской культуре. 110
Глава III. Зооморфный код современной культуры. Зооморфные образы в пространстве массовой культуры 137
3.1. Зооморфные образы и репрезентации в пространстве медиа. 139
3.2. Метаморфозы зооморфных образов в массовой культуре .. 152
3.3. Зооморфизм и проблема телесности в современной художественной культуре 169
Заключение 185
Список использованной литературы 190
- Специфика представлений о животном мире в культуре
- Динамика зооморфных образов в европейской культуре
- Зрелищные репрезентации животных в сфере развлечения
- Метаморфозы зооморфных образов в массовой культуре
Специфика представлений о животном мире в культуре
Человек всегда проявлял интерес к миру природы и населяющим его существам, пытался проникнуть в тайны мироздания, познать внутреннюю сущность мира и свое место в нем. Можно с уверенностью сказать, что познание мира человек начал с познания животного, имевшего важнейшее значение в хозяйстве и мировоззрении первобытных охотников. Ведь звери оставались не только обитателями природного пространства и источником пропитания, но также попадали в ареал культурных влияний человека. Так, начиная с самых ранних этапов становления культуры, животный мир постоянно находился под пристальным вниманием человека, который стремился не только досконально описать и изучить видовое разнообразие земной фауны, но также осмыслить взаимоотношения общества и животного мира и понять свою собственную сущность по отношению к другим природным существам. К. Леви-Стросс заметил в статье «Структурализм и экология», что общество придает животным особый статус вовсе не потому, что они — вкусные, а потому, что о них можно хорошо поразмыслить
Знания и представления о животном мире, которые человечество накопило за долгие тысячелетия сосуществования, с течением времени постепенно теряли свою религиозную и мифологическую окраску, становясь основой для формирования научных знаний о животном мире. Однако сама фигура зверя, его одновременная близость и отдаленность от человека, продолжала будоражить умы мыслителей, пытавшихся осознать двойственную природу человека, его отличие от животного, и рассуждавших о месте человека и животного в иерархии мироздания, в представлениях о должном поведении и нравственности. Таким образом, рассуждения о природе и взаимоотношениях человека и животного неизменно сводились к традиционной для философии антропологической
Большинство исследователей культуры полагают, что зарождение культуры и цивилизации отмечает выход человека из естественного состояния, преодоление довлеющих над животными инстинктов и формирование сознания, которое и стало предпосылкой дальнейшего культурного развития1. И хотя человек долгое время не осознавал свою оторванность от природы, он все больше изменял мир вокруг себя и изменялся сам, создавая особое пространство культуры, отгородившееся от неизведанного хаотического мира «дикой природы». Конечно, человек не потерял своей истинной сущности, и так же, как и животные, является природным существом и подчиняется естественным законам, однако, сама сущность «человеческого», «культурного» изначально состоит в кардинальном отличии от животного существования. Таким образом, человек, отделившись от Природы и отказавшись от собственной «животности», создал свой собственный мир – мир культуры, а затем начал подчинять себе и природу посредством проникновения в этот таинственный и полный опасностей мир, его освоения и преобразования. Сложные противоречивые отношения природы и культуры сохранились и в отношениях животного и человека, вернее, в отношении человека к животному. Rак отмечал Ю.М.Лотман, «дикие звери совсем не стремятся контактировать с человеком,(...) они устраняются от него, в то время как человек с самого начала (...) стремился к контактам с ними, осознавая то огромное значение, какое они имели для жизни общества и развития культуры»2. К тому же, на протяжении истории человек не мог определять себя иначе, чем по сравнению со зверем, он постоянно проводил границу между собой и животным, отыскивал критерии «человечности» и пытался контролировать свою инстинктивную природу.
Эти противоречивые взаимоотношения человека с самим собой становились и объектом размышления в рамках философского дискурса. Отмечено, что для европейской философии характерен интерес к зооморфной проблематике, которая на протяжении веков присутствовала в трудах многих известных мыслителей. Причем философский взгляд на проблему животного в жизни человека на протяжении истории включал в себя следующие аспекты, которые создали предпосылки для современной дискуссии о роли животного и «звериного» в жизни человеческого общества: взаимосвязанные между собой антропологический и онтологический аспекты, т.е. выяснение сложных взаимоотношений человека с собственной животной природой и осмысление места животных по отношению к человеку в системе мироздания; этический аспект, т.е. рефлексию отношения человеческого общества к животному миру, необходимость гуманного отношения к животному.
Антропологический аспект. В философских размышлениях о животном антропологический аспект всегда был неотделим от онтологического, ведь фигура животного всегда казалась неким определяющим, ограничивающим человека фактором. Недаром же еще со времен античности на человека привыкли смотреть как на «разумное животное», или как на «политическое животное», тем самым, выделяя рациональное сознание и общественный образ жизни как специфически человеческие черты1. Осмысление сущности животных, изучение их повадок позволяло лучше понять природу человека, а также расширяло представления об окружающем мире, его устройстве и отвечало желанию упорядочить мир, свести его к строгой классификации, а через нее и к постижению гармоничных законов природы. Философы различных эпох по-разному смотрели на проблему взаимоотношений человека и животного, и либо говорили об их кардинальном различии, либо пытались понять природу человека, исходя из его близости к животному миру.
Динамика зооморфных образов в европейской культуре
Визуальный и эмблематический аспекты образа животного Нового времени. Сменившая эпоху Средневековья эпоха Возрождения и Нового времени принесла с собой и новое понимание животного, которое постепенно лишалось связи со средневековой религиозной символикой и воспринималось уже не как образ или аллегория, а как реальное существо природного мира. Эпоха Ренессанса обратила внимание человека на окружающий мир, его телесную, материальную сторону, однако, это не изменило отношения человека к животному миру, и, несмотря на все попытки создания идеи гармоничного существования человека с миром, животные все же остались «второстепенными» существами, достойными интереса и внимания лишь как выражения природной красоты и гармонии. Однако зооморфные образы все так же пронизывали ткань культуры, оставаясь довольно значимыми в знаковой системе Нового времени. Важнейшей особенностью их существования стало то, что образы зверей отныне принадлежали светской культуре, которая начала обогащать их иными смыслами, в то время как их религиозная и земледельческая символика отошла на второй план и интерпретировалась в ином контексте. Изменяется и повседневное сосуществование человека и животного: они все дальше отдаляются друг от друга, превращаясь в представителей двух, абсолютно различных миров. Даже в лице ближайших соратников человека – домашних питомцев и хозяйственных животных – человек видит «лик дикой природы», непонятный для него, поэтому человек все чаще распространяет свои собственные представления об обществе и на природный мир, приписывая зверям, неестественные для них характеристики и черты.
Для культуры Европы эпохи Возрождения и Нового времени сферой, где отразились все инновационные идеи нового мировоззрения, в том числе и новое восприятие Природы и животного мира, стало искусство. Поэтому и животное в эту эпоху интересовало человека в первую очередь как визуальный образ, способный донести некий смысл до зрителя. Уже с XIV в. изображения животных начали активно проникать практически во все сферы искусства, причем в образах зверей, птиц и других существ сказывался характерный для всей эпохи натуралистический интерес к окружающему миру. С одной стороны, звери в живописных произведениях сохраняли свою христианскую и архаичную символику и соотносились с традиционной для того времени системой средневековых эмблем и их атрибутов. Так, волк и медведь сопутствовали аллегорической фигуре Чревоугодия, черные быки и жабы присутствовали в традиционных изображениях фигуры Смерти, собака стала атрибутом Верности, Обоняния и Бдительности, птицы со змеей в клюве были символами Борьбы со Злом, образ зайца связывался с Трусостью, горностай – с Чистотой и Целомудрием, свиньи и обезьяны сопутствовали Распутству1. С другой стороны, животные постепенно утрачивали сопричастность потустороннему миру и сфере божественного и «превращались» в реальных существ земного мира. Сюжет картин в это время стал обогащаться пейзажем заднего плана, в который гармонично включались разнообразные звери и птицы, воспринимавшиеся как неотъемлемая одушествленная часть природы, а домашние животные в искусстве Ренессанса часто становились мирными олицетворениями плодородных сил Земли.
В то же время животные в искусстве Возрождения воспринимались как проявление чуждой человеку неразвитой и агрессивной природной стихии. Так, в XV в. распространенным становится образ разъяренного жеребца с оскаленной пастью2. В таком случае управляющий животным человек воспринимался как средоточие разума и воли, укрощающий, подчиняющий своей власти природную стихию. Популярными в искусстве Ренессанса оказались и образы обезьян: в живописных произведениях они то прикованы цепью к гире или стене, то изображены в поводках вместе со своими хозяевами. Причем, прирученные звери или животные на поводках выступали символами зла и пороков, укрощенных человеческим разумом или добродетелью.
В последующие века дифференциация искусства на отдельные жанры приносит и разделение смысловой нагрузки зооморфных образов в тех или иных жанрах. Так, в мифологической и исторической картине они могли быть отражением времени или традиционными атрибутами того или иного персонажа или аллегории, в портрете свидетельствовали о достоинстве заказчика. Охотничьи картины представляли собой композиции, где затравленные, порой агонизирующие хищники смешиваются с гончими псами в «монументальные комки пульсирующей плоти, что являет природу в ее беспощадно-зверином облике»3, а также может повествовать о бренности плоти. Образы реальных зверей также появлялись и в картинах анималистического жанра. Природа в
Довольно часто в них встречались и изображения животных, значение которых соотносилось с их традиционной или христианской символикой, они также могли обозначать чувства человека1. Особенно заметным использование аллегорического значения зооморфных образов становится с появлением в искусстве Нового времени жанра натюрморта. Объекты, изображенные в натюрмортах, могли истолковываться в трех смысловых пластах: сфера эротической символики, бренность плоти - знаки спасения, истолкование объектов как даров 4 стихий – земли, воды, огня и воздуха2. Работы голландских мастеров XVII в. пестрят всевозможной дичью, горами рыбы и мяса, являясь своеобразными иконами экономической гармонии. Эти рыночные натюрморты пронизаны идеей смертности, которая передается как напрямую, так и посредством внедренных в них знаков смерти – черепов, часов и т.п. – или же косвенно – при помощи таких деталей, как разрубленные туши, мертвая дичь или рыба. На подобных полотнах нередко представлены агонизирующие звери или рыбы, хватающие ртом воздух, что не только образно знаменуют чревоугодие, дидактически поучая человека, но представляет мотив обожествления
Зрелищные репрезентации животных в сфере развлечения
Не меньшее внимание общественности в последнее время привлекают и репрезентации жестокого обращения с домашними питомцами, появляющиеся в СМИ. Для этой сферы социальных отношений, связывающих человека и прирученного им зверя, характерны не только любовь и забота, но и проявления агрессии. И среди любителей животных, встречаются те, кто без зазрения совести «выкидывает» своих питомцев на улицу, морит их голодом, издевается над уличными кошками и собаками, травит их токсичными веществами. За последние несколько десятилетий в России и по всему миру статьи законов, запрещающие подобное отношение к животным, неоднократно применялись к самым разным представителям общества. Среди нарушителей оказывались и крупные компании, и отдельные лица, которые в силу различных причин наносили вред животным. Причем, отмечено, что мужчины проявляют большую жестокость по отношению к животным или оправдывают подобное поведение, т.к. они в меньшей степени по сравнению с женщинами способны эмпатировать при встрече с беспомощными или страдающими существами2. Часто страдания животным причиняют и дети в силу своего любопытства или же, повторяя на кошках и собаках ту жестокость, которой подвергаются сами в кругу семьи. Кроме того, сегодня встречается и зоосадизм, т.е. крайние проявления жестокости по отношению к животным.
Обычно специалисты связывают такого рода поведение с психическими отклонениями. Они отмечают, что серийные насильники обычно деперсонифицируют своих жертв, в каком-то смысле, сближая их с животными, а также тот факт, что около 60% будущих серийных убийц в детстве обнаруживали специфически жестокое отношение к животным1. Соответственно, и сам образ искалеченных животных вызывает у нас ассоциации с издевательствами и пытками, создает аллюзии фашистских зверств и, тем самым, превращает зверей в безвинных жертв. По результатам одного из исследований, основными причинами агрессии являются наказание, стремление контролировать животное, а также предубеждения против вида или породы. Более того, среди причин есть и просто «ради развлечения»2.
Конечно, подобные случаи жестокого обращения с животными, скорее, отклонения, чем норма, и встречаются они не так часто. Гораздо распространеннее сегодня безразличие к живым существам, оказавшимся на улице из-за нерадивых хозяев. Такое поведение не осуждается обществом и воспринимается как «рядовое событие». Однако число оставшихся без крова питомцев постоянно растет, и с ними сегодня связано чувство «пассивного сострадания». Да, мы жалеем бездомных животных, сочувствуем их страданиям, однако, никаких действий не предпринимаем, ведь есть специальные питомники и приюты, которые кажутся нам «панацеей» для этой проблемы. С другой стороны, к бездомным животным и жителям приютов сегодня приковано пристальное внимание общественности. В нашем представлении бездомные кошки и собаки обычно выглядят неприглядно: это худые, грязные и неприятно пахнущие существа, страдающие от различных болезней. Соответственно, они могут вызывать либо отвращение, либо сострадание. Однако сегодня эти представления постепенно меняются, и все больше людей предпочитают породистым щенкам питомцев из приюта. Моду на столь пристальное внимание к обитателям приютов ввели звезды Голливуда и шоубизнеса, которые активно берут собак из приютов, подбирают их на улице или же отдают часть собственных средств на содержание приютов, желая сделать «доброе дело» или же создать положительный образ и завоевать доверие зрителей. Так, например, известная актриса Сандра Буллок взяла из приюта трх собак с «особыми нуждами» – у одного чихуахуа по кличке Поппи всего три ноги, второй родился лишь с двумя лапами, а третий – лишился глаза. Джордж Клуни тоже нашел своего любимого питомца – пса Эйнштейна – в приюте, где тот страдал лишним весом, болезнями глаз и щитовидной железы1.
Образы животных из приютов сегодня появляются и в социальных проектах, где они предстают либо как жертвы обстоятельств, либо же, наоборот, как домашние питомцы, которые ищут хозяев. Так, например, Кампания Animal Care & Control по поиску новых хозяев для брошенных нью-йоркских животных создала серию фотографий под названием «Животные не преступники»: брошенные питомцы изображены в виде преступников, снятых в полицейском участке в фас и в профиль. Перед бедными животными располагается табличка с надписью «Я ничего не сделал» и разъяснение: «Жертва развода», «Хозяин уехал в Ирак», «У хозяина аллергия», «Владелец не любил» и т.п. Таким образом, надписи подчеркивают, что животные, в первую очередь, жертвы обстоятельств, и их образ играет на человеческое сочувствие и сострадание2. Несколько в ином ключе представлены животные австралийских приютов в фотопроекте «Количество ограничено» («Limited Edition»). Симпатичные приютские кошки и собаки, снятые лучшими австралийскими фотографами, демонстрируют свою уникальную индивидуальность и характер. Улыбчивые и задорные, задумчивые и молчаливые собаки и кошки, которые смотрят на нас с австралийских постеров, вызывают то умиление, то восхищение. Причем, постеры размещены на рекламных стендах на улицах австралийских городов, и под фотографиями то и дело появляются синие печати «Adopted», а это значит, что акция достигла своей цели, и еще одно животное нашло хозяев3.
Метаморфозы зооморфных образов в массовой культуре
Герои же, встречая очередного монстра, символизирующего опасности порабощения Природы человеком, должны спастись и уничтожить его, тем самым доказывая свое доминирующее положение на нашей планете1. Иными словами, кинематограф и телевидение, создавшие новое пространство существования визуальных образов, поставили перед обществом задачу вновь обуздать силы Природы, только теперь не в жизни, а на экране. В массовом сознании, несмотря на развитие науки и постоянное исследование мира, Природа до сих пор сохраняет аспекты «злого дикого мира», попадая в который, человек начинает испытывать «первобытный» страх, опасается диких хищников и созданий собственной фантазии. Таким образом, в условиях современности Природа нередко берет на себя роль «врага» цивилизации, а животное, являясь ее частью, воспринимается как Другой по отношению к миру культуры и должно быть укрощено или уничтожено2.
Современные фильмы о монстрах все чаще эксплуатируют тему существ внеземного происхождения, в облике которых практически нет зооморфных черт или же они соединены с техническими включениями. Подобными образами пестрят киноленты об инопланетных формах жизни, например, фильмы Джеймса Кэмерона «Чужой», или лента «Особь», молодежный фильм «Факультет» и многие другие. Здесь простор, открывающийся фантазии создателей фильма в проектировании природы Иного, достигает невероятных эффектов, рождая на свет чудовищных техномонстров или отвратительных насекомоподобных существ. Причем, в подобных фильмах часто появляется мотив феминности монстров, который Ю. Кристева связывает со все более агрессивным выражением женской сексуальности в современной культуре, визуализацией мужского страха и отвращения перед материнской фигурой и женским телом3. Так, например, в фильме Дж. Кэмерона «Чужой» «архаическая мать» представлена 166 репродуктивным комплексом чуждой формы жизни, угрожающей человечеству, который необходимо уничтожить, чтобы спасти маскулинную культуру1.
С другой стороны, как отмечает И. Головачева, «абсолютное другое, каковым еще относительно недавно был монстр, хоть и воспринимается по-прежнему как иное, но радикальность противопоставления своего и чужого исчезает»2. То есть граница между «нормой» и «монструозностью» исчезает, а чудовищные образы в контексте массовой культуры современности претерпевают значительные изменения по сравнению с предшествующими эпохами. По мысли Бодрийяра, «гиперреальность отныне изолирована от воображения, а также от любого различия между реальным и образным, оставив пространство только для бесконечного воспроизводства моделей и симулированного генерирования разницы»3. Собственно, сам процесс различения, проведения границ между «своим» и «чужим» в современной массовой культуре редуцирован, и вчерашние монстры сегодня кажутся уже близкими и знакомыми. Так, вампиры и оборотни (особенно в свете популярности фильмов «Сумерки», «Новолуние» и т.д.) сегодня считаются уже не воплощениями зла и «сподвижниками» дьявола, а некими романтическими героями. Необычность, «инаковость» внешности персонажей внушает любопытство, но никак не отвращение или страх, облик вампиров выглядит скорее утонченным, аристократичным, а не демоническим или монструозным, а оборотни представляют чувственность и силу, что вполне вписывается в провозглашаемое постмодернизмом прославление различий4.
Проблема разграничения добра и зла, своего и чужого отражена и в современной фантастике, и особенно в жанре фэнтези, где зооморфные персонажи нередко являются главными героями или их спутниками. Чаще всего эти звериные образы заимствуются из архаичной и средневековой чудовищной фауны (хотя появляются и создания современной фантазии), что вводит современного читателя и зрителя в мир популярной мифологии, интерес к которой в последнее время невероятно высок. К тому же, фэнтезийные миры становятся для современного читателя и зрителя своего рода способом бегства от всемогущества технического прогресса, кажущегося опасным и угрожающим, они привлекают эффектом необычайности, требуют не только логического восприятия, но и игры воображения.
Наверное, самым распространенным фэнтезийным существом, своего рода символом жанра, является дракон, на примере которого можно проанализировать те изменения, что традиционные мифологические образы претерпели в современной культуре. Так, еще в середине XX века образ дракона использовал в своем произведении «Хоббит» основатель жанра – Д.Р.Р.Толкиен. Его дракон Смог - практически полное повторение образа мифического Фафнира, убитого Сигурдом в скандинавском эпосе, он ужасен, алчен, охраняет несметные сокровища и выступает протагонистом героя. Его необходимо убить или обмануть, чтобы получить доступ к сокровищам. В последующих произведениях фэнтези образ дракона нередко менял свою сущность: средневековые чудовища превращались в помощников героев, гармонично существовали с миром людей, как например, в цикле произведений Энн Маккерфи «Всадники Перна». Драконы, таким образом, часто оказывались мудрыми величественными существами, наделенными магическими силами, а не ужасными чудовищами, олицетворениями низменных страстей героя, как это было в средневековых сказаниях о рыцарях. Хотя встреча с чудовищами и монстрами, а иногда и с драконами, в фэнтези, также как в традиционных мифах, часто трактуется и с позиций инициации героя. Сказка, а значит и фэнтези, по словам М. Элиаде, «продолжает «инициацию» на уровне «воображаемого». Она воспринимается как развлечение только в демифологизированном сознании современного человека. В глубинной же психике сценарии инициации не теряют серьезности и продолжают передавать соответствующие заповеди и вызывать изменения»1. Довольно часто в фэнтези, где главный герой – нередко подросток или ребенок, дракон или другое монструозное существо становится его спутником, и его образ лишается величественных черт и кровожадности. Вместе с героем он учится, овладевает необычными способностями и вступает в схватку с неприятелем, являясь своего рода «двойником» героя. Современные особенности жанра, к тому же, позволяют изображать драконов, а также других зооморфных существ в ироничном ключе, наделять их язвительным характеров, в общем, низводить «мифических» персонажей до уровня современного читателя и зрителя. С другой стороны, для фэнтези характерно четкое разграничение категорий, границ между своим и чужим, и монстры, обладающие ужасающим обликом, всегда выступают на стороне противников героя, представляют опасность для него. Конечно, прославление различий, свойственное современной культуре, проникает и в фэнтезийные миры, и авторы довольно часто избирают в качестве главного героя персонажей, еще недавно считавшихся приспешниками темных сил, - оборотней, троллей, а иногда ведет повествование и от лица животных («Коты-воители» Э.Хантер (2005), «Лунный зверь» Г.Килворт (2005), «Взгляд волка» Д. Пеннак (2003)). Сюжеты подобных «животных саг» обычно выстроены вокруг посвящения (инициации) героя, который отправляется в путь, чтобы добыть магический предмет и победить противника1. Звери здесь уподобляются людям, а их зооморфный облик – лишь средство привлечения зрителей.